Охотники за книгами Сезон 1

1

Отец Менчу бродил среди теней в скудно освещенном убежище Третьего отряда.

Сэл следила за его перемещениями. Напряжение последних дней начинало сказываться: Менчу не мог предвидеть заранее, что ему придется прятаться от своих же соратников. Да, никто из членов Третьего отряда не сообщал Ватикану о существовании этого укрытия, но скорее по традиции, чем из криводушия.

Менчу поддерживал тайник в рабочем состоянии, но вряд ли планировал им пользоваться.

— У нас нет времени, — сказал Менчу.

— Так найди, — обрубила Асанти — она рисовала на полу круг серебряным мелом. — Мы тут спешим как можем.

— Первый отряд уже наверху в полной боеготовности. Ватикан ожидает, что мы сдадимся. Нужно бежать. Назад по туннелям, наверное, — должен же быть между этим местом и Римом хотя бы один выход наружу.

— Будет погоня, — заметила Асанти. — И даже если мы выберемся из страны, где мы сможем спрятаться? При этом у нас имеется куча компромата: Лиам вытягивает из жучка исповедь кардинала и шерстит базу данных Второго отряда…

— Только дело это небыстрое, — откликнулся со своей скамьи Лиам. — Эта мелкая пакость хитро устроена. Но я хотя бы уже отучил ее работать как передатчик. Дайте мне… — Тут из компьютера полетели искры. — Да чтоб тебя!

Асанти продолжила как ни в чем не бывало:

— Сэл долго не продержится. Нам нужно, чтобы она могла дать показания, но Рука набирается сил. Если мы не изгоним демона, придется снова отдать Сэл экзорцистам.

Сэл скрючилась рядом с кругом. Стоило ей дотронуться до серебряного мелка, как пальцы начинало покалывать, а тварь, свернувшаяся у нее в груди, принималась метаться в беспокойном сне. Вселившемуся в нее демону серебро не нравилось. Сэл несколько месяцев проработала в Третьем отряде и все это время думала: серебро ей неприятно на ощупь потому, что оно защищает ее от зла. Пойми она раньше, что все наоборот — это серебро защищается от нее — скольких неприятностей они сумели бы избежать.

— Ну, и каков план?

— Ты ляжешь в круг вместе с книгой, — сказала Асанти. — Мы зажжем свечи. Лиам запустит маятник. Я буду читать заклинания. Слова и напев запустят у тебя в голове гармонический резонанс. В итоге… В общем, если наш мир стоит на пляже, а магия — это океан, мы будем рыть песок, пока не доберемся до воды. Маятник будет задавать ритм. Когда он остановится — обряд закончится. Обычно для этого нужно куда больше участников, поэтому в нашем случае маятник перестанет качаться раньше, чем мы получим результат, но… — Она поправила электрическую катушку. — Магниты, знаешь ли, полезная штука.

Сэл отодвинулась от круга.

— И сработает? Мы сможем его… обмануть?

— Мы понятия не имеем, что мы сможем, а что нет, — ответила архивариус. — Я бы знала, если бы это когда-то изучалось. Но в данный момент мне приходится полагаться на внутреннюю информацию.

И Асанти кивнула на тень за кругом света от лампы, в сторону фигуры, которую Сэл совсем не хотелось видеть.

Арон плохо помещался в тело ее брата. Сэл раньше не задумывалась, как должен выглядеть ангел (дух? монстр?), вселившийся в коматозного пациента, но у Арона в любом случае вышло как-то криво. Никаких внешних проявлений — глаза ее брата не мерцали, крылья за плечами не выросли — но Сэл хорошо знала Перри, и это был не он. Она следила, как руки ее брата выводят мелом диаграммы на полу, но это были не те угловатые движения, которые она помнила. Она согласилась на сделку, впустила Арона в тело Перри, но ей это было не по душе.

— Прорвемся, — произнес Арон голосом, который не принадлежал Перри, но был очень похожим — в этом голосе Сэл уловила лишь тень своего брата, — а потом закроем книгу.

— Она уже закрыта.

— Нам только так кажется. — Асанти перелистала свои записи. — Когда мы встретились с Рукой в Нью-Йорке, Сэл захлопнула книгу, то есть лишила ее влияния на Земле. Но влияние все равно осталось. Попав в мир демонов, Сэл видела там душу Перри в заточении. Перри — этакий духовный стопор: связь между его душой и телом удерживает «Книгу Руки» открытой.

— То есть мы освободим брата и отправим Руку обратно в мир демонов, — догадалась Сэл. — И меня освободим до того, как сюда ворвется Первый отряд.

— Совершенно верно.

— Я в деле.

Отец Менчу еще сильнее сдвинул брови.

— С тех пор, как Сэл пришла в отряд, мы пользовались магией трижды, и каждый раз неудачно — и даже с катастрофическими последствиями. Мы не можем так рисковать. Надо бежать.

Асанти отмахнулась от него и перевернула страницу.

— На Родосе было непросто, но мы справились.

— Только потому что Codex Umbra нужен был Руке не меньше нашего.

— А оракул?

— Он пытался убить Сэл.

— Потому что у той внутри сидел демон.

— И до сих пор сидит!

— Отец, — произнесла Сэл. Менчу перестал расхаживать. Невысказанные слова так и жгли Сэл — не удержишь. — Рука не вернется в Ватикан без боя. Поэтому есть всего два варианта.

Лиам потянулся к Сэл, но та отстранилась. Если она сейчас остановится, больше не решится начать этот разговор.

Она вытащила из сумки Асанти нож и протянула его Менчу рукоятью вперед.

— Убейте меня прямо сейчас — может, со мной погибнет и демон. Если нам повезет. Или же выиграйте для меня время, чтобы я успела пройти через портал и вернуть брата. — Священник смотрел на нож так, будто Сэл протягивала ему труп. По сути, так оно и было. — Это мой осознанный выбор.

Менчу не двинулся с места. Как и Грейс, которая стояла рядом с ним, прислонившись к стене. Грейс могла бы преодолеть комнату в один прыжок и выхватить клинок из руки Сэл. Станет ли она останавливать Менчу, если он примет нож? Или же возьмет его сама?

Менчу закрыл глаза. Казалось, минула вечность.

— Готовься, — сказал он.

И вышел из пещеры, а Грейс, мертвенно спокойная, отделилась от тени и последовала за ним.

***

Тавани Шах ждала, в одиночестве покуривая сигарету в темноте у ворот виллы. На ней были брюки и рубашка цвета хаки, армейские ботинки, при ней был пистолет в кобуре и не было никаких знаков отличия. В заплетенных в косу волосах змеились стальные нити седины. Мерцающий огонек сигареты едва высвечивал темные провалы глазниц.

Священник вышел из здания и направился к ней по длинной аллее. Руки он держал в карманах, голову — опущенной. Распятие поблескивало в свете фонарей, на шее Менчу по-прежнему был воротничок. Шах считала его шаги, вслушиваясь в шорох гравия. На двадцать третьем он остановился, в трех метрах от нее. Красивые усы, подумала она.

— Капрал Шах, — сказал священник, — не вижу ваших легионов.

— И не увидите, мистер Менчу, — ответила она. — Кроме того, у вас больше нет права носить этот воротничок.

— Вы не представляете себе полной картины, капрал. Кардинал не тот, за кого себя выдает. Он покрывает убийц из Второго отряда. Дайте мне время — и я предоставлю доказательства.

— Я предложила вам сдаться. В качестве личного одолжения. — Она стряхнула пепел с сигареты. — У меня приказ задержать вашу команду. Я бы предпочла сделать это мирно.

— Вами манипулируют.

— Вы сможете высказаться после того, как вас заключат под стражу. А пока у меня приказ. Мисс Брукс одержима. Ваши люди прервали обряд экзорцизма, чтобы ее освободить, а потом вторглись в Ватикан, чтобы забрать книги и оборудование. Вы сбились с пути. Что за этим следует, вы знаете. Вызывают меня.

— Десме и Де Фос — предатели и палачи, — проговорил Менчу, — а кардинал им потворствует. Ваш отряд — орудие в его руках.

Она бросила сигарету, раздавила огонек каблуком, засунула большой палец за ремень. Ладонь лежала не на кобуре, но совсем рядом.

— Не моего ума это дело, Артуро. Я должна задержать вас прямо сейчас, а потом идти за остальными.

— Уверены, что получится?

Священник помолчал. Ветер шептался с высокой травой.

— Привет, Грейс, — не оборачиваясь, произнесла Шах. Она понимала, что даже если и оглянется, ничего не увидит.

— Привет, Тавани.

Шах не стала тратить время на то, чтобы определить, откуда доносится голос.

— У меня есть доказательства, — повторил Менчу. — Записи. Компрометирующие материалы. Показания свидетелей. Мне нужно всего-то несколько часов.

Шах смотрела на него — сквозь него.

— Могу дать один.

***

— Час? — Сэл еще никогда не слышала, чтобы голос Асанти так звенел. — Невозможно. Мне нужно как минимум три. За час мы только и сумеем, что отправить Сэл в мир демонов, и она не успеет там ничего сделать.

— Шах дала столько, сколько могла, — заметила Грейс.

Сэл сидела в центре круга, очерченного серебряным мелом, и держала в руках завернутую в саван книгу. Сэл стиснула пальцы, старинная ткань царапнула кожу. Книга внутри поежилась, повторяя движения Руки у Сэл в голове, — две злых силы рвались навстречу друг другу сквозь бумагу и плоть.

— Отправляй меня. В худшем случае, когда они сюда проникнут, я застряну там вместе с книгой. И у них не будет никаких доказательств, что вы мне помогли.

— Можно подумать, им нужны доказательства, — фыркнул Лиам. — Они нас просто спалят.

— В каком смысле, в переносном?

Никто ей не ответил, и Сэл это не обрадовало.

Менчу ущипнул себя за переносицу.

— Что у них есть, Грейс?

— Отряд в полном составе. Штурмовая группа на подходе. Реликвариев я пока не видела. Нас готовы окружить сразу, как только вычислят наше местоположение. Рыцари тоже подтянутся. Кардинал с радостью даст добро, чтобы их использовали против нас.

Лиам хрустнул костяшками пальцев, затем шеей.

— Сперва они пошлют обычных бойцов. По протоколу положено. Зачем магия, если есть мужики с автоматами? И тетки тоже, — добавил он. — Я могу их немного задержать. Они используют GPS, электронные компасы, коммуникаторы, телеметрию — все это можно заблокировать. И я оставил им сюрпризы в туннелях как раз на такой случай.

— Ты, — произнес Менчу, и в голосе его смешались восхищение и ярость, — заранее собирался драться с Первым отрядом?

— Или с копами, или с военными, или с гребаными зомби — и что? У каждого свое хобби. Я могу задержать парней Шах до того момента, пока они не подтянут тяжелую артиллерию. А вот против магии я пас.

— Не надо никого убивать.

— Ничего им не будет, — ответил Лиам, и Сэл уловила в его словах непроговоренное «возможно».

Грейс шагнула на свет. Сэл видела ее такой и раньше: доброта, юмор и прочее упрятано под железным щитом.

— Когда придут рыцари с реликвиями, я сделаю, что смогу.

Менчу воздел руки, а затем уронил.

— Эти люди тренировались с тобой. Они знают, на что ты способна.

— На самом деле нет.

— Все это очень трогательно, — вмешалась со своего подиума Асанти, — и я всех вас очень люблю, но несколько минут ничего не решат. Я не могу отправить Сэл за черту, чтобы она потом там застряла.

— Я могу помочь, — вмешался голос, который Сэл приняла за голос брата.

— Нет, — на автомате ответил Менчу.

— Охренел? — изумился Лиам.

— Я, — добавила Грейс, — тебя порежу.

Асанти промолчала.

— Подход у вас правильный, — заговорил Арон, — но сил маловато. А у меня их довольно. Я хочу хоть чем-то помочь, вы ведь столько для меня сделали.

Сэл смерила ангела взглядом.

— Мне казалось, ты не можешь вернуться домой.

— Мы не станем приближаться к моему дому. Напротив, постараемся держаться от него подальше.

Лиам нахмурился. Грейс как держала нож наготове, так его и не убрала. Менчу в ужасе смотрел на Арона — на Перри. А вот Асанти — Асанти стремительно вычисляла, и результаты ей, похоже, нравились.

— Чего ты ждешь? — обратилась Сэл к Арону. — Залезай в чертов круг.

2

Сэл одновременно и держала брата за руку, и нет. Еще раньше, когда находившаяся сейчас рядом с ней сущность обитала в теле гида — типичная Загадочная Фигура в фирменной футболке и в джинсах, — она пыталась понять, почему отец Менчу считает ангелов такими ужасными. Арон не был ужасным, хотя порой и делал ужасные вещи. Но кто вообще этот Арон такой? Сперва он представлял собой шепот — танец духа в опустошенном мозгу гида, потом перепрыгнул из гида в швейцарского гвардейца, потом — в ее брата, оставаясь неизменным и одновременно с этим постоянно меняясь. Пока что он ее не предал — но «пока что» имело решающее значение.

Собственно, само это прикосновение, рукопожатие внутри магического круга, уже было предательством, потому что вот она держала руку — и долгие годы детской памяти кричали, что это рука ее брата.

Однако ее брата там не было.

Асанти запела. Сэл пыталась уловить границы между словами, но звук выскальзывал из головы — так мелкие гладкие камушки проскальзывают сквозь пальцы. Стены пещеры пульсировали от ритма, или от пламени свечи, или от того и другого. Резонанс частот — так это назвала архивариус.

За пределами круга Лиам, сидя за компьютером, проверял защиту, активировал скрытые камеры и электрощиты. За пределами круга Грейс готовилась к бою. За пределами круга Менчу таскал оборудование и щелкал тумблерами, согласно указаниям Асанти. Сэл сообразила: они сражаются не только за себя, но и за нее. Имея на руках все доказательства, они еще могут сдаться и вступить в схватку с кардиналом в зале заседаний. Возможно, без нее шансов на победу у них меньше, хоть ненамного. Ради нее они рискуют собой.

Слова, изливающиеся из уст Асанти, тени, танцующие на стенах пещеры, черепа, что таращили пустые глазницы, — все это жило, дышало, проникало сквозь ткань, сплетаемую из речи и времени, в ту часть мира, которая истекала кровью. Голос архивариуса не менял ритма, зато его меняла сама Сэл — метроном в ее мозгу убыстрялся. Ее мускулы превратились в струны виолончели, и пение водило по ним смычком.

— Готова? — спросил Арон со спокойной уверенностью, какой она никогда не слышала в голосе Перри.

Она не смогла ответить. Открыла рот — и твердый звук закатился внутрь. Сэл могла лишь кивнуть — и кивнула, а потом упала в самое сердце Бога.

***

Шах проверяла дислокацию своего отряда, когда явились эмиссары Второго. Своих бойцов она, пусть и не без ворчания, признала готовыми: сапоги блестят, оружие начищено и отлажено, кресты не месте, катехизис отвечают назубок, как школьники под присмотром монахини. Ну еще бы. У Шах рука твердая.

Странноватая парочка из Второго отряда выглядела здесь неуместной. Рослый неловко пробирался через ее передвижной командный пункт, катя пухлого в инвалидном кресле. Пухлый сидел, сложив руки поверх шерстяного одеяла, под которым скрывалась тошнотворная путаница ног. С Десме и Де Фосом Шах работала уже много лет, но так и не разобралась, кто из них кто. Возможно, они это знали. С другой стороны, со Вторым отрядом никогда не скажешь наверняка. Шах слышала, что в последнее время этих двоих называли Леденцом и Тянучкой, но, разумеется, за глаза, и прозвища им подходили.

— Господа.

— Капрал, — откликнулся рослый, приподняв шляпу, будто Шах была светской дамой. Она не потрудилась ответить тем же.

— Добрый вечер. Похоже, вы в боевой готовности.

— Как только время выйдет.

— Касательно времени, — заговорил пухлый. Голос у него влажно хлюпал, а еще Тянучка рассмеялся, хотя никто не шутил. Шах поняла: заторможен из-за обезболивающего. Леденец вытащил из внутреннего кармана конверт и протянул ей.

— Новые распоряжения кардинала.

— Не кардинал проводит эту операцию, господа.

— Кардинал, — произнес Тянучка, — никогда не вмешивается из-за мелочей. Но это стратегический вопрос. Кардинал требует, чтобы вы начали штурм немедленно.

Шах кивком указала на настенные часы.

— У них еще полчаса, и реликварии еще не прибыли.

— У них там одержимая и очень опасный артефакт. Если дать им час, они используют и то, и другое против вас. Третий отряд сдаваться не намерен. Наш путь свободен. — Леденец погладил ее стол с картами, проверил, не запачкались ли перчатки, и прислонился к столу. Оба экзорциста были в черных костюмах и белых рубашках. Если бы кто-то из бывших инструкторов Шах попросил ее описать худший из возможных камуфляжей для ночного боя, она бы привела в пример именно их наряд. — Начинайте.

— Я говорила с Менчу, — ответила Шах. — Как мне кажется, он в здравом уме. И рассказал мне весьма интересные вещи про ваш отряд — и про кардинала.

Уголки губ Леденца поползли вниз.

— И вы стали слушать? — спросил он вяло.

— Нет.

— Вот и хорошо, — откликнулся он. — Демоны умеют воздействовать на сознание. Люди начинают видеть не то, говорить не то. Не в то верить. Может, сам Менчу и не одержим, но демон оплел его своей ложью. Вот почему они опасны. Они сильны в вере, среди них монстр, но…

Леденец умолк, за него закончил Тянучка:

— По счастью, мы только что довели до ума новый безотказный инструмент. — Шах подумала: репетируют они, что ли, или так давно работают вместе, что каждый живет в двух головах — своей и партнера. Был и у нее такой партнер, а потом умер. Тянучка полез за пазуху, попросив у нее разрешения движением бровей. Она его не пристрелила, и он понял: значит, можно. Из внутреннего кармана пиджака он извлек черный металлический цилиндр с тремя иглами на одном конце и красным самоцветом на другом.

— Самый передовой детектор демонов. Поаккуратнее с ним.

Весила эта штуковина больше, чем Шах ожидала. Она поднесла камень к свету.

— Прижимаешь ко лбу подозреваемой, — продолжал Тянучка. — Если кристалл вспыхивает — значит, она одержима. Тогда нужно ее ликвидировать как можно оперативнее. Если не вспыхивает — все в порядке. Заряд одноразовый, так что не проверяйте. Внутри фаланга святого, а у нас их не так уж и много в запасе.

— Подтвержденных достаточно, — возразил Леденец. — В смысле, вообще-то костяшек прорва, но подлинных не так уж много. Медленно мы клепаем новых святых, нельзя старыми разбрасываться.

Шах нахмурилась.

— А почему я раньше об этом не слышала? Нам бы в поле очень пригодилось.

— Самый передовой прибор, как я уже сказал. — Вот только, сообразила она, это говорил не Леденец. — Экспериментальная технология. Пока — только приближение к серийной модели. У нас тут важное дело, капрал. Мы со своей стороны готовы ко всему. Исполняйте свой долг.

Шах выругалась бы, если бы считала, что это может что-то изменить. Мужчины ждали, им не пришло в головы хотя бы изобразить нетерпение. Видимо, привыкли ждать.

Шах покинула пост.

— Начинаем раньше, — сообщила она своему адъютанту, а потом и бойцам, все еще проверяющим экипировку. — Штурмовая группа заходит по пять человек. Готовьтесь, ребята.

Даже когда у Шах все шло по графику, в последние минуты все равно начиналась суматоха — тем более сейчас, когда всем пришлось ускориться. Немудрено, что в мелькании бойцов и клацаньи оружия она пропустила краткий диалог Леденца и Тянучки, которых оставили одних на командном пункте.

— Фаланга святого. Ну надо же.

— Мне показалось, это звучит внушительнее, чем батарейка и светодиод.

— Удивительно, какие штуки можно сделать по дешевке в наше время.

— 3D-принтеры — замечательные устройства.

— Нужно взять этот фокус на вооружение.

— А то. У него большое будущее.

***

Сориентируемся.

Огромный немигающий глаз с миллиардом зрачков — смотреть в него больно — пронзает душу и скальпелем хирурга врезается в тело, пока ты не почувствуешь себя нагой и досконально изученной, пока не сломаешься, не заплачешь, не выдашь, громко крича, все свои позорные тайны, потому что проще самой рассказать о них во всеуслышание, чем ждать, когда глаз вытянет их из тебя, — можно еще назвать его солнцем, или кожей, подернутой закатной рябью, бесцветной и упругой, и имя этой коже — небо. Да уж, так смешно — обхохочешься, анекдот в тошнотворно-дурном вкусе, потому что все это совсем не хочется называть небом и солнцем, а хочется сыпать проклятиями, орать, хочется плюнуть в этот глаз, запустить пальцы в его голубую склеру и рвать, и рвать, пока не вытечет вся жидкость; и вот, размышляя таким образом, натягивая привычные понятия «небо» и «солнце» на этот ужас, ты почему-то стоишь перед ним на коленях, впуская его в себя и подчиняясь — впрочем, есть ли у тебя выбор?

Не таращиться на солнце.

Такую громадину не одолеть.

Пока что, добавила Сэл — и при этой мысли вновь стала самой собой, хотя бы в общих чертах.

Ей удалось оторвать свой рассудок от фальшивого солнца и фальшивого неба. Она лежала на твердой голой земле, которая на самом деле не была землей. Она слышала, как где-то под сухой растрескавшейся поверхностью стучит сердце, изредка до нее доносился шелест волн, и отмела все прочие приметы, внушавшие ей, что под ней находится почва.

Попыталась сесть. За то бесконечно долгое время, которое она провела, смотря на глаз, ее обвили плети травы — кончики стеблей вонзились в кожу, когда она шевельнулась. Она заметила, что стебли двоятся на концах — этакие языки. И они двигались. По сухому полю с шипением гулял ветер — вернее, она надеялась, что это ветер.

Сэл с ревом поднялась на ноги. Стебли натянулась, врезались в кожу, но удержать ее не смогли — Сэл вырвала траву из земли, не обращая внимания на то, что из прозрачных корней закапала кровь. «Книгу Руки» она по-прежнему прижимала к груди: отлично, она может двигаться, да, и Арон… Перри…

Она едва могла его видеть — так он сиял. Пылал, будто эльф на засвеченной кинопленке, или мотылек, уподобившийся Икару. За плечами у него появилось нечто, очень напоминающее крылья — они трепыхались на земле; обвивавшая его трава, казалось, выросла из чернил. Он издал неразборчивый стон и еще глубже провалился в эту фальшивую почву.

Сэл вытянула «Книгу Руки» из травы. Чернильные плети расступились. Арон перелился обратно в тело Перри, оторвался от почвы, с усилием встал — потный, перепуганный, изрыгающий проклятия. Сэл крепко его обняла и прижимала к себе до тех пор, пока его не перестало трясти, — и, чтоб ей провалиться на месте, все это время она была уверена, что обнимает брата.

Немного спустя он пришел в себя, отстранился. Попробовал сделать несколько шагов — его все еще пошатывало.

— Спасибо, — сказал он. — Сам бы я не смог.

Видимо, вдобавок ко всему, закончить фразу он тоже пока не мог.

Сэл рассмеялась от этой мысли. Не время зубоскалить, но, похоже, юмор — ее единственное оружие против громадности всего. «Мы в порядке» — звучало как еще более черный юмор — или это просто ирония?

— Нужно отыскать Перри, — сказала она. — Каким-то образом. Есть идеи?

— Вот наш компас, — вымолвил Арон и нетвердой рукой указал ей на грудь. Сэл опустила глаза.

Впрочем, еще нет.

Не то чтобы она избегала этого намеренно, но…

В ее груди копошились огненные черви. Они трепетали, извивались под тонкой кожей, свивались в ладонь, сжимавшую ее сердце. Другие черви привязали ее руку к книге, вылезли из-под переплета с другой стороны, толкая перед собой какие-то кучки — не кожи и не плоти, не тело, потому что тело не может быть таких размеров, — в сторону башни из переломанных костей.

«Приветик», — произнесла Рука.

Тут Сэл осознала, что пламя внутри нее жжется, и очень больно.

Она вскрикнула, стала падать вперед, к поджидающим языкам травы. Перри подхватил ее — нет, Арон. Ее подхватил Арон. Поддержал.

— Мы сможем, — сказал он. — Ты сможешь.

Его интонация будто повернула ключ у нее в позвоночнике. Она стиснула зубы. Она отпихнула его.

— Конечно, смогу, — сказала она. — Давай с этим покончим.

***

Штурмовой отряд Шах четко выполнял все инструкции. Несмотря на очевидное отсутствие внешней защиты, бойцы ползком преодолели лужайку, передвигаясь от укрытия к укрытию, — тени, скользящие мимо сада скульптур и озера, — и вот наконец оказались у виллы. Зашли одновременно с главного и черного хода, а также проникли через окно, выходящее в сад. Осмотрели здание за тридцать секунд. Темные комнаты озарил свет фонариков. Налобные картографические устройства работали безупречно, рации тоже, тепловая защита не подводила.

Шедший впереди боец, прикрываемый двумя другими солдатами, приблизился к книжному шкафу в гостиной виллы, снял с третьей полки сверху слева перевод «Божественной комедии», поправил распятие на средней полке, поменял местами экземпляры «Полой иглы» и «Квантового вора».

После чего боец рухнул, потому что по полу прямо под его ногами пробежал короткий, но сильный электрический разряд.

— Ты, кажется, обещал без жертв, — произнес внизу, в пещере Менчу.

Он не отрывал взгляда от монитора, чтобы не смотреть на Арона и Сэл в центре круга. Они не парили в воздухе, но и на полу не лежали тоже.

— Очухается как миленький, — пообещал Лиам. — Я отсюда могу регулировать напряжение. И их осталось девять.

Штурмовой отряд вырубил электричество в здании и предпринял вторую попытку.

— И их осталось восемь, — прокомментировал Лиам. — Они правда думали, что я запитываю систему от основной линии?

— Ладно, не зазнавайся.

— Воистину, святой отец, нет ничего дурного в том, чтобы порадоваться деяниям Господним.

Штурмовики решили действовать умнее: вскрыли пол, отыскали силовой кабель, подсоединенный к накладной двери, и обрезали его. Понятное дело, без электричества раздвигать книжные шкафы им пришлось вручную, исключительно с помощью физической силы. Они подперли двери диваном и по двое двинулись вниз по винтовой лестнице, три витка, потом — лабиринт.

Сверились с картой на наручных дисплеях, повернули налево, направо, снова налево. Коммуникаторы вырубились. Неприятно, но не опасно — главное, оставаться в пределах видимости. Сто шагов вперед — и тут направленный взрыв обрушил часть туннеля, причем половина группы оказалась с одной стороны, половина — с другой.

— А теперь их осталось… Дважды по четыре? Испортили считалочку.

Застрявшие позади сверились с картой.

— Есть обходной путь, подлиннее. Встретимся на седьмом перекрестке. — Пока гремел взрыв, никто из них не заметил, что карты изменились. Туннелей под виллой было достаточно. И когда отставшая группа свернула за очередной угол, за их спинами вдруг выросла каменная стена; дисплеи мигнули и включились снова.

— Осталось их четыре.

Менчу покачал головой.

— И когда ты успел все это там понаставить?

— Говорю же — у меня хобби.

С последними четырьмя оказалось сложнее. Они заметили растяжки на полу. Одному Лиам всадил в шею дротик с транквилизатором.

— Просто повезло, — прокомментировал он. — Но везет только умелому.

Грейс закатила глаза.

Оставшимся троим удалось миновать люк в полу, а еще они поняли, когда Лиам в очередной раз переменил им карту. Он отключил освещение и электронику, но они продолжали двигаться дальше по темным туннелям на ощупь.

— Упрямые, сволочи. — Лиам взорвал туннель перед ними — и тут они наконец застряли. — Вот и правильно. Ничего не видно, ничего не скажешь, пол непонятно какой. Обратной дороги нет. Теперь никуда не денутся. И их остался ноль.

— Неплохо, — заметила Грейс.

— Неплохо? Ты говоришь «неплохо»? Десять лучших штурмовиков Первого отряда обезврежены без единой капли крови, я просто стучал по клавиатуре, а мне в награду — «неплохо»? Почему ты так ненавидишь гениев, Грейс? Почему бы тебе не оценить работу мастера по достоинству?

— Выберемся отсюда — отметим, — вставил Менчу. Постучал по экранчику в верхнем левом углу, куда было выведено наземное наблюдение. — Похоже, реликварии прибыли.

— Ясно. — Лиам закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Блин.

***

«Салли, Салли, Салли, — твердила Рука, пока Сэл и Арон брели, спотыкаясь, к костяной башне — спотыкаясь, потому что при каждом шаге трава обхватывала их ступни и обвивалась вокруг лодыжек — приходилось вырываться. Из выдранных стеблей сочилась красная жидкость, которую Сэл не позволяла себе называть кровью. — Не нужно тебе этого».

— А вот и нужно, — пробормотала Сэл, надеясь, что Арон не услышит. Он бросил на нее озабоченный взгляд, в котором, однако, не было свойственного Перри изумления.

«Как по мне, мы с тобой отлично сработались. Можем продолжать в том же духе. В этом теле хватит места и тебе, и мне. Вроде бы».

Башня из сломанных костей высилась над долиной из плоти. В верхней части стену раздирали узкие окошки, за ними полыхал красный свет. Изнутри доносились вопли, похожие на человеческие. Из груди Сэл вырвался всполох огня, прошил книгу и метнулся дальше — в огромные двустворчатые запертые двери башни.

— Рука показывала мне тюрьму Перри — и эта штука на нее совсем не похожа.

— В нашем мире все не так, как в вашем, — ответил Арон. — У тебя просто нет соответствующих представлений. При каждом попадании сюда мозг твой сшивает те фрагменты, которые ему доступны, в новую ткань. Реальность не меняется, но ты видишь не реальность, а только образы.

— Как же я могу что-то изменить, если ничего не вижу?

— Как ты можешь что-то изменить в своем мире?

— Там мне понятно, что реально, а что нет.

— Отнюдь. Ты постоянно изобретаешь приблизительные модели. Думаешь, что поверхности существуют, — а их нет. Думаешь, что геометрия истинна, — а вот поди ж ты. Ты убеждена, что человек, который вчера вечером лег спать, — тот же, кто проснулся сегодня утром.

— Но это не меняет мою жизнь, — возразила Сэл. — Геометрия не поможет мне спасти брата.

И он не поможет.

— Доверяй тому, что ты видишь здесь, так же, как ты доверяешь чувствам в своем мире.

— Терпеть не могу философию.

Арон пожал плечами, Сэл еле сдержалась, чтобы не толкнуть его. Вместо этого она подошла к дверям и трижды постучала.

— Инспектор Сэл Брукс, полиция Нью-Йорка. Ищу своего брата. Открывайте — или я сама открою.

Ничего — только новый вопль изнутри.

Чтоб их всех. Довериться своим чувствам? Сэл глянула на огненный язычок, протиснувшийся в щель между створками дверей. Дотронулась до язычка, ощупала его раскаленные края. Затем просунула руку в щель, уперлась ногами в землю, изо всех сил дернула. Бессмысленно. Упрямая дверь даже не шелохнулась.

Пальцы соскользнули, Сэл упала на дверь. Некровавый след у нее за спиной куда-то исчез. Это ей не понравилось еще больше.

Опять вопль. Голос Перри, полный боли.

Может, стоит положить книгу. Потянуть обеими руками.

Сэл едва так и не поступила — от злости, страха, отчаяния, к тому же мысль была идеально выверена по тону — почти ее собственная. Но тут же одернула себя.

Ладно, попытка не пытка.

Можно было попытаться, но не хотелось тратить на это время.

— Помоги, — приказала она Арону и поднесла руку Перри к щели. Арон тянул, она тянула, но дверь оставалась неподвижной, словно скала. Рука Сэл дрожала, спина напрягалась, ноги пропахивали борозды в земле — и дверь наконец-то отворилась.

Сэл едва не упала. Тени трав вновь потянулись к ней, она отпихнула их книгой.

Наружу вылился красный свет — и унес их, как прилив.

***

Тавани Шах наблюдала, как микрофоны штурмового отряда отключаются один за другим. Поморщилась, глянула на электрический пол. Выругалась, поняв, что ее слова так же не достигают членов отряда. Наверняка дело рук Дойла — тут она подумала, что, может, он и не знает о видеокамерах, которые ее предшественник, да упокоится он, бедолага, с миром — добавил к стандартной экипировке незадолго до своей гибели.

С другой стороны, может, Дойл, наоборот, знал и просто хотел, чтобы она видела, как он расправляется с ее подчиненными.

— Умно, — заметила она при подмене карты. Когда опустилась тьма, она расстроилась, но при этом отметила и оценила — пусть и нехотя, — что Дойл никого даже не поранил. Не применил ни одного даже потенциально летального приемчика — никаких падений с высоты, после которых истекают кровью из-за сломанной бедренной кости.

Он проявлял милосердие. Или боялся. Знал, что Шах сотрет его в порошок, если он убьет кого-то из ее коллег; знал, что на ее прощение рассчитывать не приходится. А может — если вспомнить призывы Менчу, — просто пытался сказать: мы все на одной стороне. Негоже нам биться друг с другом. Кто ваши подлинные друзья и кто ваши враги?

Она направила водолазов в озеро.

Тянучка скрестил руки на груди и наблюдал из-за ее плеча. Она бросила на него свирепый взгляд.

— Можете перестать?

Он прикинулся, что не понял, о чем она. Леденец подравнивал кутикулу маникюрными ножницами. Шах даже и не пыталась вспомнить, когда в последний раз видела человека с маникюрными ножницами в руках.

— По воде в пещеры не попасть, — заметил Тянучка.

Шах кивнула.

— Знаю.

— Понимаю, что вам это не по душе, капрал. С Третьим отрядом нелегко справиться, но кто захочет бороться с дьяволом его же средствами.

— Тем не менее невозможно не заметить, что прибыли реликварии.

— Сомнительно, чтобы Дойл мог противостоять… сверхъестественным мерам.

Камеры отключились окончательно. Шах уставилась на пустой экран.

— Я все еще жду распоряжений кардинала.

— Мы забыли об этом упомянуть?

— Похоже. — Леденец вытащил из кармана пиджака пергаментный свиток и протянул его Шах. Разворачивать его не было необходимости. Она сразу узнала и печать, и текстуру. — Прошу прощения. Просто вы явно предпочитали действовать по своему усмотрению.

Или они просто надеялись, что Третий отряд зайдет слишком далеко, что кто-то из штурмовиков погибнет — и тогда, спустившись в лабиринт, ее рыцари будут жаждать отмщения.

Вернувшийся адъютант тоже мгновенно понял, что за документ она держит в руке.

— Скажи тяжеловесам, пусть экипируются, — приказала она.

Его рука, отдавая честь, дрогнула, но Шах или этого не заметила, или решила промолчать.

3

К заброшенной вилле приближались пятеро рыцарей. Они были с ног до головы закованы в доспехи, и каждый выглядел по-своему: первая — в маске с шипами, вторая — с выгнутой зеркальной пластиной на месте лица. На третьей была кольчуга, на четвертом — развевающаяся разноцветная накидка, вся в самоцветах, на последнем — просторное одеяние, которое шелестело от малейшего дуновения ветра, но, касаясь земли, оставляло в ней глубокие борозды, как будто край его был острым, как лезвие, а ткань весила несколько тонн.

Рыцари вошли в здание. Возглавлявшая шествие наступила на подвижную панель — по ней яростно заплясали электрические разряды. Они перекатывались по коже, собираясь в трепещущую сферу у нее в ладони. Она выпустила сферу — та разрядилась о стену. Женщина в зеркальной маске достала из мешочка на поясе щепотку соли, бросила в гостиную. В комнате наступила абсолютная тишина. Негромкие шумы стихли: едва слышное гудение компрессора в холодильнике, потайной гул бойлера и охранной сигнализации — все исчезло.

В полном беззвучии они вступили в лабиринт.

Перед некоторыми поворотами перчатка возглавлявшей шествие начинала мерцать, и в этих местах женщина меняла направление. Остальные шли следом. Земля разверзалась у них под ногами, но никто не упал. Первая впилась пальцами в стену, вторая по-кошачьи перепрыгнула провал, третья даже не сбилась с шага: ее сандалии ступали по воздуху столь же уверенно, как и по полю боя. Четвертый шагнул следом — его накидка растопырилась, точно паучьи лапы, раскинулась над провалом, оставив зарубки на стенах. Как пересек провал пятый, никто не видел.

Тьма рыцарей не смущала. Они видели и без света.

Первая молилась под маской с шипами. Реликвии, которые ей приходилось использовать, ей не нравились. Винтовки — это понятно, так же, как ножи, ракеты и бомбы. Реликвии ее пугали. Она научилась ими пользоваться, ценила оказанное ей доверие, реликвии были исследованы и очищены поколениями архивариусов. Они не могли запятнать ее душу. Не искушали и не дразнили. Никогда в этом не были замечены. Про реликвии не ходило даже страшных легенд, которые шепотом рассказывали в казармах новичкам. Просто такая шутка, даже рассказанная с большим талантом, слишком точно попала бы в цель.

Реликвии оберегали ее. После каждого их использования она исповедовалась, а потом просила установить за ней жесткое наблюдение.

И все же она молилась.

Туннель обрушился прямо им на головы. Вторая рыцарь раскинула сеть и отбросила в сторону пойманные ею падающие камни.

Ближе к концу лабиринта выяснилось, что проход перекрыт валуном. Пятый рыцарь прикоснулся к камню и потянул его в сторону, как пластилин, освобождая проход.

Уже совсем близко.

Первая вытянулась, как собака на охоте, — она очень надеялась, что это напрягается она сама. Доспехи облегали ее, будто вторая кожа.

Когда пятый рыцарь закончил освобождать проход, первая повела всех внутрь. Там, в сыром круглом склепе с саркофагами, расположенными вдоль стен, стояла Грейс Чен.

Эхо песнопений наполняло комнату. С нарождающихся сталактитов капала вода. Рыцари двинулись вперед.

***

Сэл обнаружила Перри распоротым и пригвожденным в центре костяной башни.

Когда волна света втащила Сэл и Арона внутрь, в первый момент она хотела следовать за криками — но не могла, потому что они доносились отовсюду. Эхо воплей, полных страдания, отскакивало от костяных стен. Следуя за огненным язычком по лабиринту, Сэл лихорадочно подумала, что, возможно, она тоже кричит.

Поворот, еще поворот и еще поворот в недрах костяной башни. Сэл гадала, как она потом найдет обратную дорогу. Довольно нескоро она рискнула оглянуться, вспомнив про жену Лота, про соляные столбы, про Орфея. За ее спиной метров на тридцать тянулся зал с высокими сводами — вплоть до раскрытых дверей и кожаного поля за ними.

Вскоре после этого они обнаружили Перри.

Кто-то вспорол его от ключиц до паха, содрал половину кожи и мышц, с груди и живота, и пришпилил их, точно крыло бабочки, к столу. Руки и ноги Перри были приколоты к столешнице серебряными булавками. Еще одна булавка, длинная и тонкая, пронзала шею. Грудь вздымалась и опадала. Сэл видела, как бьется его сердце.

Он был жив.

Сэл подбежала к нему. Раскрытые глаза дрогнули, закатились, уставившись сразу на все и ни на что — а потом остановились на ее лице. Зрачки сузились. Ее едва не вырвало. Она не допустит, чтобы ее вырвало, не даст этому месту довести себя до такого состояния.

Арон выругался. Его родной язык был похож по звучанию на срезание цветов.

— Перри, — позвала Сэл. — Идем. Давай-ка вытащим тебя отсюда.

Она подавила тошноту и дотронулась до булавки в его шее.

…прижат к асфальту, захлебывается собственной кровью, другой мальчик сидит на нем сверху, молотит кулаками, и он не может дышать, не может дышать, не может…

Сэл отдернула руку.

— Сэл, — произнес Арон. Не ее брат. Ее брат лежит на столе, нужно только его вытащить. — Сэл.

Все это ненастоящее. Не забывай. Перри бы столько не прожил, будь он вот так же выпотрошен в реальности. Твой мозг цепляется за известные ему категории, пытается придать форму тому, что ему не понятно.

Когда она в прошлый раз обнаружила Перри в мире демонов, у него было совсем мало воспоминаний — а ведь именно воспоминания и приковывали его к этому месту.

— Сэл!

Глаза жгло, она не могла дышать. Утерла лоб рукавом. На кожаном поле перед башней вздулись пузыри, вязкие, рубиново-красные, и рванулись вперед на хлюпающих ложноножках. Ладно. А она еще гадала, что случилось с кровавым следом.

— Я могу его освободить, — сказала Сэл. — Но мне нужно время.

Кровавые сгустки проникли в зал, вспучились, взревели.

— Посмотрим, что я могу сделать, — сказал Арон, и за плечами ее брата затрепетали крылья.

Сэл снова повернулась к телу — вернее, к душе, распростертой на столе. С жизненно важными органами, пронзенными серебряными иглами, что, безусловно, означало, в рамках этой тупой, безумной, кривобокой логики духов, что его удерживают те моменты, которые он не может забыть. За спиной Сэл Арон вступил в битву. Звуковой фон невозможно было определить — пронзительные вопли, цвета, воплощенные в звук, удары, которые прокатывались по ней горячей волной, заставляя стены башни пульсировать и изгибаться. Сэл, ни на что не обращая внимания, схватилась за серебряную иглу.

…кровь у него во рту, дышать не может, поднимает руку — защититься от опускающихся кулаков…

Ее сжатые губы разомкнулись в улыбке. Это как раз просто. Даже не придется лгать.

…и вот он свободен, а парень, что постарше, лежит на асфальте, глядя в небо, кровь течет из его рта, а над ними обоими стоит женщина-серафим с косичкой, держит камень в руке, и на лице у этого ангелочка выражение: если ты еще, блин, рыпнешься…

Булавка выскользнула у брата из горла. Сэл помнила, как ощущался камень в руке, когда она ударила по голове Бобби Ганнела. Ее наказание продлилось потом целый месяц, ей пришлось выслушать длинную тоскливую нотацию о том, что нельзя так поступать, но момент удара... Оно того стоило. Правда же, ангелочек?

Перри всегда был склонен к театральным эффектам.

Сэл отбросила булавку и не услышала, как та упала. Стены прекратили кричать.

— Сэл?

Черт, у нее слезы текут. Ладно. Только не распускай сопли.

— Я тут, Перри.

— Сэл, мне больно.

— Знаю. — Она поцеловала его в щеку, в лоб. Отстранилась — ее рубашка спереди была в крови. — Давай. Я тебе помогу.

«Ты же знаешь — сказала Рука. — Ты не помогаешь».

Сэл проигнорировала ее и потянулась к следующей булавке.

***

Грейс дала себе полную свободу.

В бою своя математика: аккуратно уравнивать величины силы, слабости, досягаемости, скорости, устойчивости к риску, намерений. «Какова моя мотивация?» — в бою это почти так же важно, как и на сцене. Фехтовальщик, ведущий в счете пять очков, сражается в ином темпе, чем его соперник, и радуется, что есть время для импровизации, красивой защиты, атаки под совершенно неожиданным углом — всему этому находится место; боец, занявший удачную позицию, будто просеивает зерно, выискивая подлинно золотой дебют. Владение ситуацией — это не просто поиск пути в физическом смысле, это глубже, чем перевес сил и засада. На внутренней территории ловушек и ям почти столько же, сколько и во внешнем мире. Оступился — упадешь.

Грейс не нравилась магия, что за ее спиной творила Асанти. Ей не нравился этот ангел — или кто он там — в шкуре братца Сэл. За последние несколько дней было совершено столько ошибок и принято столько опрометчивых решений. Их команда раз за разом пыталась зацепиться за выступ в стене пропасти, но падала все ниже.

Однако Грейс в состоянии встать между друзьями и мечом.

Рыцари Первого отряда умеют обращаться со своими инструментами. В их распоряжении — реликвии, собранные за много веков, проверенные, прошедшие обряд очищения. Это невероятно умелые хирурги, и в их руках скальпели, тонкие и острые, будто шепот, — и это все равно лишь люди с оружием в руках.

А Грейс сама — оружие.

Она бросилась на первую, уклонилась от перчатки — объятой пламенем и наделенной силой крушить сталь, выдернула плечо соперницы из сустава, выбила колено и двинулась к фигуре в длинных одеждах, которая расчищала дыру, проделанную в баррикаде Лиама. Схватила за талию, перекрутила все тело — рыцарь полетел по воздуху, но одежды раскинулись, вонзились в камень, развернули фигуру, выпустили щупальца в направлении Грейс. Та обошла их танцевальным движением и ударила рыцаря в горло, а потом отскочила обратно к дверям — разделаться с третьей. Первая из рыцарей все еще падала.

Долго она так не продержится. Запас свечи — и жизни — конечен. Но ведь так оно со всеми. Ей хотя бы дано выбирать, как этим воспользоваться.

***

Сэл вытащила иглу из разъятой груди брата, бросила, как и остальные, через плечо. Игла упала беззвучно. Осталась последняя — проходившая сквозь стальной нагрудник и пронзавшая сердце Перри. Когда Сэл освободила его руки, они повисли безжизненно, ноги тоже. С каждой вытащенной иглой тварь у нее в груди туже сжималась в комок, язычок пламени утончался, натягивался, точно резиновая лента, которая вот-вот лопнет.

Сэл Брукс, черт возьми, подумай, что ты делаешь.

Сражение за ее спиной продолжалось. Арон вскрикнул голосом, похожим на голос Перри, только глубже, с примесью барабанного боя, или орлиного клекота, или рева трубы — или всего этого вместе. Сэл не обернулась. Пока она открепляла от стола душу брата, костяная башня постоянно менялась. Неужели эта постройка была телом Перри? Если так…

Она вытеснила эту мысль из головы и потянулась к игле.

«Ты правда хочешь его убить?»

«Я его освобождаю, — ответила Сэл. — От тебя».

«А, ну да, — откликнулась Рука. — Свобода. И куда, как ты думаешь, он отправится, когда ты вытащишь иглу?»

Сэл помедлила.

«У него что, осталось тело?»

«Его собственное», — заявила Сэл, зная, что ошибается.

«То, в которое забрался твой дружок-ангелок? Из которого ему теперь не выбраться?»

«Они там оба поместятся».

«Не любит твой дружок делиться. А если бы и любил, двоим там будет тесновато. Мы-то с тобой хорошо уживались, поскольку бо́льшая часть меня оставалась здесь, за пределами вашего мира. Мне только и надо было, что выжечь в тебе достаточно места, чтобы влезла моя… рука. Так сказать. — Рука рассмеялась. — А вот приятель твой втиснулся целиком».

«Ты лжешь».

«Могла бы, — призналась Рука. — Ради смеха или чтобы запутать всю вашу компанию. Но ты же знаешь, что не лгу. Вытащишь булавку — наш милашка Перри вырвется на свободу, в мир, который ты любишь называть реальным, обнаружит, что тело его занято, и тогда… Ну, ладно. Как думаете, инспектор Брукс, что происходит с людьми после смерти? Настоящей, я имею в виду. Вот он это и узнает».

Вот сволочь. Пытается ее ошарашить, притупить разум, сломить. И вряд ли говорит правду.

Но к булавке Сэл не потянулась.

Рука врала. Нагромоздила кучу лжи. Лгала, чтобы спастись, спасти свои инвестиции — в Сэл, в ее мир — или просто чтобы сделать гадость. Однако голос в голове у Сэл звучал слишком уж самоуверенно и зловеще. Это не противник по покеру, который пытается блефовать. У Руки все козыри на руках.

— Арон, — позвала Сэл.

— Я немного занят. — Голос ниже и приглушеннее, чем у ее брата.

Сэл обернулась.

Эшеровская мешанина из крови и света кружилась и кружилась у нее в голове, будто иллюзия из калейдоскопа, только совсем уж спутанная — фрагменты сцепляются, проявляются, смещаются, распадаются.

— Арон, Рука говорит правду? Если я освобожу Перри, он умрет?

— Лучше, чтобы он остался жить здесь? И страдать?

— Отвечай, мать твою. Он умрет?

— Сэл, мы не можем выпустить Руку на свободу. Рука — зло. Она бессмертна. И невероятно могущественна.

Ей захотелось кого-нибудь убить. Кого — неважно.

— Она говорит правду?

Из мешанины крови и крыльев донеслось:

— Да.

***

Когда свалился последний рыцарь, Грейс замедлилась и услышала аплодисменты. За ее спиной двое рыцарей летели или падали сквозь загустевший воздух, вот они, один за другим, хлопнулись о землю и больше уже не встали; первая из рыцарей — голову ее Грейс сжимала в сгибе локтя — еще раз дернулась и потеряла сознание.

Грейс отпустила ее и посмотрела на Тавани Шах. Та стояла у входа в пещеру и, судя по всему, никаких реликвий у нее при себе не было.

— А ты хороша, — похвалила ее Тавани. — Похоже, до сих пор ты просто не показывала нам, насколько.

— Станешь сильной, если припрет.

— Понятно. — Шах рассмеялась. — Даю тебе последний шанс сдаться.

— Я не брошу своих друзей.

— Мне не хочется тебя вырубать.

— И не получится.

Шах пожала плечами. А потом…

Грейс увидела, как у Шах дернулось предплечье — рука, которой та опиралась о стену, скрылась во тьме. Грейс подумала: дистанционный пульт — и встрепенулась, задвигалась…

При всем своем проворстве Грейс не могла обогнать взрывную волну. Покатились камни, обрушилась вода: озеро, которое было у них над головами, хлынуло в пещеру. Грейс нырнула, чтобы схватить Шах, но напор воды толкнул Грейс вниз, швырнул вверх, закружил в водовороте — она пыталась вдохнуть, но воздуха не было.

***

Шах недолго пришлось ждать, пока вода уйдет. Она подготовилась на совесть — нет смысла топить противника, да и собственных подчиненных тоже. Эти туннели построили римляне, а уж они-то разбирались в дренаже. Взрывная волна и эффект неожиданности были важнее подлинного ущерба. Грейс быстра. Маневренна. Но и мухи тоже — затем и изобрели мухобойку.

Разгребая ногами жижу, Тавани прошла вперед, вытащила из кармана шприц и вколола Грейс снотворное. Неэлегантно, но сейчас ей плевать. Осмотрела своих рыцарей: живы, но покалечены. Промокли насквозь. Нго нескоро встанет на ноги. Да и после, наверное, будет хромать.

Подошли остальные члены ее отряда, явился, наконец, и Тянучка — партнера прикатил прямо по воде: шел осмотрительно, будто стараясь не испортить начищенные ботинки. Шах гадала, как он уговорил ее сотрудников переправить его напарника через все эти ямы и провалы. Взвесила на ладони детектор демонов.

— Идем. Покончим с этим.

***

— Нет, — сказала Сэл. — Не затем я старалась, чтобы он умер у меня на глазах.

— Сэл. — Чем больше он говорил, тем отчетливее она видела его в центре водоворота Эшера. — Я не могу выйти из этого тела.

— Ты мне солгал.

— Нет. Просто…

— Найди другой способ. Впусти его тоже.

— Другого способа нет.

— Придумай.

Пламя, охватившее ее, принадлежало ей лишь частично. Рука рассмеялась. Сэл не обратила внимания.

— Нам вдвоем в это тело не поместиться.

— Ну так сократись. Или выметайся. Иначе я не стану вытаскивать булавку.

— Тогда погибнут твои друзья. И ты тоже. Рука победит.

— Рука останется здесь, вместе со мной и Перри. Ты тоже. У тебя наверняка еще есть на земле незавершенные дела, верно? Причем очень важные. Иначе зачем мы тебе? Так что будь добр, доставь Перри обратно, или мы все тут нафиг застрянем навеки, вместе с Рукой. Вот веселуха-то будет. Может, демоны нас пригвоздят к столам всех рядышком.

— Я… — Голос его сорвался. — Есть один способ. Только не через… Нам обоим там не поместиться. В нынешнем виде. Но мы можем слиться. Я впущу его в себя. То есть будет не два существа — не вместилище и вмещенный, как у вас с Рукой. А одно существо.

— Твою мать, — выругалась Сэл.

— Я не могу выйти из тела так, чтобы оно не умерло. Это факт. Но таким образом ты хотя бы частично получишь брата назад.

Ей захотелось убить Арона. Отказаться. Остаться здесь и драться до последнего, поджечь это немыслимое местечко — пусть горит, пока не найдется хоть какое-то решение. Позволить Грейс, Асанти, Лиаму и Менчу умереть.

Нет.

Этого она точно не хочет. Да чтоб вас всех.

— Ты даешь мне слово? — спросила она.

— Да.

Сэл заплакала. Не стесняясь. А потом вытянула последнюю иголку.

***

…И он бежит от коллег, друзей, Охотников за книгами и преступников, чтобы оказаться здесь, в гостиной у сестры, и вот перед ним на журнальном столике «Книга Руки», на стопке футболок. На бледном кожаном переплете клубятся кровавые облака. Нет. Он теперь знает, как выглядит человеческая кожа. Это он выяснил, как и многое другое, что предпочел бы забыть.

Голоса у двери. Там Сэл, пытается его защитить. «Я — инспектор полиции, и я вооружена». Она не знает ни этих людей, ни что они с ним сделают, ни что они способны сделать с ней. Он надеялся, что успеет сбежать, но ему не хватило проворства, не хватило силы, не хватило мозгов. Как и всегда.

«А могло бы хватить», — шепчет книга.

Он замирает, кто-то колотит в дверь, но время замедляется, искажаются звуки. У книги вагон времени, чтобы говорить с ним.

«Ты меня слышишь, — произносит она, и голос ее крепнет. — И знаешь, что я могу сделать. Ты этого хотел сам, в каждую минуту слабости. Власть без страха. Сила и независимость. Прими меня, и я тебя спасу. И ее спасу тоже».

Он знает, что будет дальше. Дотрагивается до книги. Открывает ее. Безъязыкий рот раскрывается, из глаз текут кровавые слезы. Он — власть. Он — боль.

Власть и боль навеки. А Сэл…

Сэл не сражается. Подходит к нему, не обращая внимания на Охотников за книгами, опускает пистолет.

«Перри. Она тебе не нужна».

Да как она не понимает, что он должен спасти ее раз и навсегда, спасти их обоих, а без книги он слаб, совсем слаб, он знает, как они поступают с людьми, — это все знают. В книге — ответ, в книге — истина, ему это ведомо, потому что книга говорит ему про это на языке, известном лишь им двоим: они с книгой понимают друг друга.

А Сэл все отказывается играть по правилам.

«Я тебя не брошу. Мы справимся. Вдвоем».

Ее рука тянется к нему. Его — замирает над обложкой. Красные облака сгущаются, предвкушая его прикосновение. Он их будто и не видит, тянется к Сэл. Где-то раздается крик.

4

Сэл проснулась свободной.

Много месяцев она носила в себе Руку, пальцы той сжимали ее сердце и вонзались в мозжечок — много месяцев ей приходилось отмахиваться от постоянного нашептывания в ухо. Сэл чувствовала свирепую легкость, слышала звон тишины. Сэл опять стала Сэл — счастливой.

Нахлынули воспоминания.

Она проснулась свободной, да, в меловом круге, под топот бегущих ног в тяжелой обуви. Попыталась заговорить — и закашлялась: легкие вспоминали, как дышать. Кто-то что-то выкрикнул — она не разобрала слов. Даже голос был незнакомый. Может, Грейс? Сэл в полубессознательном состоянии поднялась на ноги, шатаясь, пересекла круг, моргнула, попробовала сфокусировать взгляд.

— Стоять, говорю!

Тут Сэл все поняла.

Еще и винтовки.

Бойцы Первого отряда стояли у дальней стены пещеры и целились с колена в нее. По компьютеру Лиама и по его груди плясали точки лазерных прицелов. Еще одна замерла у отца Менчу на воротничке. Три блуждали по лицу Асанти. Архивариус, похоже, не столько переживала, сколько сердилась. Сэл посмотрела вниз. Пять точек горели на ее окровавленной рубашке.

Тут она поняла все чувства Асанти.

Капрал Шах стояла у входа в пещеру, за спинами своих бойцов, а рядом с ней маячил Тянучка и катил на кресле контуженного Леденца. При виде их Сэл замутило. Ее наполнил гнев — или страх? На вкус они остались прежними. Вспомнился деревянный стол и звезды над головой.

— Продолжить явились? — осведомилась Сэл. — Убедили капрала Шах сделать за вас вашу грязную работу?

— Ты сбежала из-под стражи, — напомнил Леденец.

— Ты одержима демоном.

— Сбила с пути истинного коллег по отряду.

— Твои лживость и коварство не знают границ.

Сэл хотела поспорить и придушить их одного за другим, но в итоге не удостоила даже взглядом. Шах смотрела на нее с терпением гильотины.

— Капрал. Эти люди меня пытали. А других убили. Они, равно как и кардинал, шпионили за нами всеми, измышляя, как скрыть свои преступления. В компьютере Лиама есть доказательство: запись исповеди.

— Записи можно подделать, — заметил Тянучка.

А Леденец добавил:

— И свидетельские показания тоже.

— Если в деле участвует демон.

— Как в нашем случае.

— Демона больше нет, — объявила Сэл. — Я его выдворила. Так выглядит настоящий экзорцизм — не пытка. Сегодня никто не умрет. — Она на это надеялась. Надеялась от всей души. Перри лежал в круге с ней рядом, неподвижно. Ей страшно хотелось посмотреть, как он там, но прицелы винтовок приковали ее к месту. — Вы что, не видите? Мы победили.

— Она говорит вам то, что вы хотите услышать.

— Лживость врага не знает пределов.

— Враг ни перед чем не остановится.

— Сэл говорит правду, — произнес Менчу.

Асанти кивнула.

— Мы все слышали признание кардинала.

— А если бы и не слышали, — сказал Лиам, — у меня тут лежит файл с записью.

— Демон омрачил их разум.

Стрелки продолжали целиться с колена. Сэл не видела их лиц под пластмассовыми щитками.

— А где Грейс?

— В безопасности, — ответила Шах. — Она без сознания, а так в порядке. Куда в лучшей форме, чем бойцы, которых она пыталась сюда не пропустить. У вас много преданных друзей, мисс Брукс.

— Отведите нас обратно, — попросила Сэл. — И предайте суду. Мы расскажем всем, что знаем.

Если дело дойдет до суда. Если всех их не упрячут в какую-нибудь темницу. И как долго придется Леденцу и Тянучке трудиться, прежде чем по крайней мере один из них хоть в чем-то признается?

— И дать вашему отряду новую возможность скрыться, а демону внутри тебя — вновь покуситься на Ватикан?

— Вас используют. А вас не для этого нанимали. Наш общий долг — защищать людей, а вас вместо этого втянули в гнусную борьбу за власть. Запустят в вас когти — уже не вырветесь.

— По счастью, — сказала Шах, — есть еще один вариант. — Она вытащила из кармана трубочку из черного металла. На одном конце торчало три острых иглы, на другом сиял рубин. Сэл не понравилось выражение лица Леденца, когда Шах достала эту штуковину. — Вы, мисс Брукс, только что согласились стать подопытной для первого рабочего испытания детектора демонов Второго отряда.

— Детектор демонов? — фыркнула Асанти. — Мы пытались его создать много веков, но безуспешно.

— Второй отряд утверждает, что они преуспели. Это, по их словам, действующий прототип. Если демон внутри, камень засветится.

— Они лгут. У вас есть доказательства, что эта штука работает?

— Если честно, архивариус, мне кажется, что ни вы, ни ваши коллеги сейчас не в том положении, чтобы обвинять тех, кто не вламывался в Ватикан и не творил прочих безобразий. Мисс Брукс, вы понимаете, что я вам предлагаю?

Сэл понимала. Она пройдет тест — и Третий отряд отпустят, их свидетельства примут, все долги будут оплачены. Только она его не пройдет. Детектора демонов не существует. Если бы существовал — его бы давно на ней испробовали. Что же делать?

Допустим, тест она не пройдет. Камень засветится. Допустим, она бросится на Шах и попробует ее убить. Допустим, блин, рухнет на пол, изрешеченная пулями при попытке сопротивления. Ее вина окажется очевидной, а другие скажут, что ими повелевал демон. Отмажутся. Выживут. Возможно.

Шансов мало, но все лучше нынешнего положения.

— Давайте, — согласилась Сэл.

— Нет! — выкрикнул Менчу и дернулся — но лазерные точки тут же испещрили его грудь. Асанти положила руку ему на плечо.

— Давайте. — Сэл свирепо глянула на капрала. — И покончим с этим.

Стрелки раздвинулись, пропуская Шах. Она приблизилась — мрачная, неотвратимая.

— На колени.

Сэл глянула на нее с дикой ненавистью, но Шах этого вроде бы не заметила. Сэл опустилась на колени.

Капрал вытащила пистолет, направила Сэл в голову. Детектор положила на землю между ними, сделала круг по часовой стрелке. Первый же выстрел пробьет Сэл висок.

— Как будете готовы.

Детектор демонов оказался легче, чем предполагала Сэл. Она приставила иглы к груди напротив сердца. Попыталась решить, как поступит, когда камень засветится, но времени оставалось так мало, что все, что ей хотелось сделать, в него было не вместить. По крайней мере, Перри вернулся, хотя бы частично. И члены отряда уцелеют. И мир тоже.

А это уже чего-то стоит.

Она вонзила иголки в грудь, и стала ждать убийственной вспышки. Но камень не засветился.

— Интересно, — заметила Шах, опуская оружие. — Мистер Десме. Мистер Де Фос. Прошу не двигаться. Мне очень не хочется в вас стрелять.

«Очень не» прозвучало для Сэл как «не очень».

Сэл заставила себя оторвать взгляд от рубина, поднять глаза. Стрелки взяли на прицел Леденца и Тянучку.

— Бред какой-то.

— Чушь полная.

— Вы что, думаете…

— Я думаю, — ответила Шах, перекрывая их протесты, — что ваш собственный инструмент обелил мисс Брукс. А это серьезный довод в пользу обвинений, выдвинутых ее коллегами. Вы со мной согласны?

По щеке Леденца поползла струйка пота.

Тянучка попытался сбежать, хотя это было и глупо. Пистолет Шах рявкнул. Тянучка упал и заверещал.

— Все с ним будет нормально, — заверила Шах, протягивая Сэл руку и помогая встать. — Пошли.

— Что… — Мозг Сэл будто онемел, она не смогла закончить вопрос.

— Даже приличную фальшивку состряпать не в состоянии. — Шах вытащила из кармана девятивольтовую батарейку и подбросила на руке. — Тоже мне, придумали оружие. Мы тут не безмозглые. — Батарейка скрылась в ее кармане. — Пойдем-ка вас отмоем. У начальства будут вопросы, вам придется на них отвечать. Мне тоже.

— Спасибо, — поблагодарила Сэл в спину удаляющейся Шах.

За ее спиной, внутри круга, Перри застонал и сел.

— Сэл? Мне приснилось…

Он еще не успел закончить фразу, а она уже подбежала к нему.

Эпилог

Сэл обнаружила Асанти в Архиве — та сыпала ругательствами.

— Бардак, каких не было! — После вторжения демонов и их собственного проникновения упорядоченный лабиринт из наваленных грудами манускриптов превратился в болото. Сэл брела между томами в кожаных переплетах, пытаясь не наступать на свитки. Вдруг порвутся. — И это ты еще не видела особых хранилищ. И почему эти козлы меня раньше сюда не пустили?

— Официального решения, что мы не на стороне зла, еще не вынесли.

— Какая на фиг разница, на чьей мы стороне? Бред какой-то. — Асанти наклонилась, подняла книгу: на обложке была вытиснена оскаленная физиономия — и с грохотом опустила ее на стол Лиама. Его стол удивительным образом после всех смут был девственно пустым: бумажки попросту сдуло на пол. — Нельзя терять ни секунды, нужно восстанавливать коллекцию. Очень похоже на спальню моего внучатого племянника, только грязных носовых платков меньше. — Асанти сдула пыль с обложки книги. Перекошенная физиономия дернулась, наморщила нос, чихнула, а потом опять замерла, оскалившись. Асанти погладила ее по лбу. — Я уже не говорю о том, что нужно составить список утраченного. Тут трое суток не было никакой охраны, я пока даже не поняла, что пропало из тайного каталога. Артуро выпущен под залог, надеюсь, что он поймет, в чем наша приоритетная задача на ближайшее будущее — отследить, где пропавшие книги. Пятьсот лет архивариусы считали это место черным ящиком — я и сама не до конца знаю, что у нас было, а уж что пропало — тем более. И чем дальше я забираюсь в хранилище, тем больше новых комнат нахожу. Если мой предшественник и знал, сколько у нас тут всего, мне он об этом не говорил. — Асанти перекинула через плечо выбившуюся из прически прядь. — Впрочем, полагаю, это не твоя проблема.

— В смысле?

— Ты же к нам пришла спасти брата, а он вернулся. Братство приняло тебе не слишком по-родственному — если это и называется «по-родственному», то спасибо, не надо. Зачем тебе оставаться?

— Кардинала больше нет, — ответила Сэл. — Леденца с Тянучкой тоже. Преданы трибуналу, осуждены, изгнаны, заточены — неважно. Мы, чтоб ты знала, победили.

— И все же.

— А Сэнсоун наводит порядок во Втором отряде. Я в эту историю про «парочку паршивых овец» тоже не слишком верю, но совет выдал ей здоровенную метлу, и она пустила ее в дело. Сэнсоун точно на стороне добра, иначе не стала бы нам помогать. Не знаю, буду ли я когда-нибудь чувствовать себя здесь в безопасности, но Братство хотя бы постаралось навести в доме порядок.

— Леденец и Тянучка тебя похитили. Пытали. Хотели убить. Убивали других. Вряд ли они делали это в одиночку. — Асанти потянулась к книге, та чуть не тяпнула ее за палец. Асанти захлопнула книгу, связала обложку кожаным ремешком. — Я бы на твоем месте сменила место работы.

— Пропустить все веселье? — Сэл покачала головой. — Да и как вы без меня?

Асанти отложила книгу.

— То есть ты остаешься. — Она мгновенно согнала с лица зарождавшуюся улыбку. — Здорово. Чтобы разобрать тайные хранилища, понадобится спина покрепче моей собственной.

— Интересно, — сказала Сэл, — а есть ли тут у вас книги про ангелов?

***

Где-то далеко-далеко маленький мальчик с криком бежит по коридору огромного поместья. Он не помнит, от чего убегает. Ему страшно обернуться и посмотреть. Но шепот шипами впивается ему в уши — тихий пронзительный шепот на неведомых ему языках — и где-то в недрах ужаса начинает вить гнездо. Мальчик не в состоянии понять, что он ему обещает.

Он пока не открыл для себя, что у каждого коридора есть конец.

Мальчик не понимает, что мудрейшие из монстров всегда знают, куда ты бежишь, и поджидают тебя именно там. Ему еще только предстоит это выяснить.

***

Мужчина с книгой входит в паб в лондонском «Севен дайалс». У него встреча с женщиной. Они пьют, разговаривают, она, флиртуя, дотрагивается до его руки.

Паб пора закрывать, бармен решает разбудить мужчину, заснувшего за угловым столиком. Но он не спит. Книга исчезла. Женщина тоже. После коронер обнаружит на его предплечье пять белых пятнышек — такие могли бы оставить человеческие пальцы, вот только нет ни отпечатков, ни синяков.

***

В сухой темной комнате кто-то зажигает свечу.

***

Домой Сэл добралась к закату, толкнула бедром дверь — проверить, закрыта ли, бросила ключи в вазочку.

— Перри, ты просто не представляешь, что я нашла.

Ей стало тепло уже оттого, что можно произнести эти слова и дождаться ответа.

— Нормальную пиццу?

Она опустила стопку книг на кухонный стол. Перри сидел на диване, в свете заходящего солнца. После многих месяцев комы он побледнел и исхудал — даже в сравнении с тощим и тщедушным прежним Перри, но выглядел уже лучше, хотя пока и не вполне хорошо.

— Пиццу мы вчера ели.

— Она хуже, чем дома.

— Тебе нужно как Domino’s? Вчерашняя была одной из лучших. Не выпендривайся. Я спросила Асанти про ангелов — мы так и не разобрались, кто такой Арон, — и она подыскала для меня несколько книжек, которые могут пролить свет на это дело.

— Угу, — извиняющимся тоном произнес Перри. — Сэл, я как раз об этом хотел поговорить.

— В смысле? — Она обогнула кухонный столик и села на диван. Судя по всему, Перри не хотел, чтобы его трогали: ушел в себя, съежился. Сцепил руки, переплел пальцы.

— Знаешь, что мне снятся сны?

— Ангельские сны.

Он кивнул.

— Мне кажется, Арон, он… С ним произошла какая-то дикая хрень. Ему зачем-то нужно было тело, нужно было что-то закончить, и он бы доделал эту хрень, если бы ты не… Не заставила его впустить меня обратно. Я вот думаю, мне, наверное, нужно с этим разобраться. Так ведь будет по-честному, да?

Сэл стиснула собственное запястье.

— Только веди себя осторожно. Даже в нынешнем мире магии и демонов куда больше, чем ты думаешь. Мы только начинаем осознавать, что тут вообще творится. Обвинения с нас сняли, Менчу просит расширить наш мандат. Может, мы и сумеем разобраться… с этими твоими ангельскими снами.

— Да. — Голова Перри качнулась. — Я подозревал, что ты что-то такое скажешь. Все правильно. Я не понимаю, почему должен сделать это сам. Не понимаю, но чувствую, что так нужно. Внутри чувствую — знаешь как?

— Эй, — сказала Сэл, — оставайся со мной. Я вытащила тебя из ада. Пока мы вместе, мы способны на все.

Она попыталась опустить ладонь ему на плечо, но пальцы прошли насквозь. Перри поднял на нее глаза — чистые и прозрачные, точно льдинки.

— Прости, — произнес он.

И исчез.