Охота на Крысолова

Глава 9

Не успели мы собрать трофеи, как нужно было готовиться к следующему бою, в нашу сторону двигалась большая колонна немецких танков. Разведчики сообщили, что в ней было не менее двух танковых рот, а возможно и целый батальон, а это уже около 70 машин, среди которых уже в основном будут не легкие Pz.II, а скорее всего панзеры потяжелее — «тройки» и даже «четверки». С ними наши «сорокапятки» просто так не справятся, особенно если пытаться их пробить в лоб, да и в этот раз немцы будут поосторожней. Пострелять также красиво уже не получится. Сейчас мы их застали можно сказать врасплох, а теперь на каждый наш снаряд фрицы ответят тремя. И поминай как звали.

Немцы — народ пунктуальный и, если видимо первой разбитой нами группе, ставилась задача захвата моста, то следом шли уже основные силы, которые должны были уже без остановок переправиться на другой берег. На то, что они здесь серьезно споткнуться, фрицы видимо не рассчитывали. Нашу свалку утром хорошо обработала артиллерия и авиация, а, следовательно, по их данным от нашей обороны уже ничего не должно было остаться. Что собственно не сильно далеко от истины. Нашу поредевшую роту немцы снесут своей лавиной и даже не поперхнуться. Несколько танков, вот и все, что я успею подбить, нужно взрывать мост, но немцы легко обойдут нас с фланга. Ларин тоже такую махину не остановит. Вот какие мысли промелькнули в моей голове, я лихорадочно искал выход. Нужно было срочно придумать какой-то план.

— Дуболомов, отставить расстрел фрицев! Пленных перегнать на восточный берег, попробуем использовать их как заложников, — крикнул я, увидев, как бойцы ведут к реке группу взятых нами немцев.

У меня возник план как толково можно было бы использовать пленных фрицев, но нужно было теперь выиграть время.

— Афанасий, возьми своих людей и обстреляй колонну из леса, твоя задача просто остановить их, чтобы они провели разведку, а также постарайся определить состав и количество противника. В серьезный бой не ввязывайся, сразу отходи. Возьми все тяжелые гранаты, которые у нас есть, в общем пошуми там.

— Будет сделано, командир! — сказал Дуболомов и махнув рукой своим людям, приказал им следовать за ним.

Через несколько минут разведчики уже бежали навстречу немецкой танковой колонне, а я приказал курсантам рассредоточиться: была большая вероятность, что наши позиции снова будет обстреливать немецкая артиллерия. Через пятнадцать минут впереди за полоской леса завязался бой, послышались выстрелы и взрывы, которые скоро стихли. Я заволновался, но был уверен, что Дуболомов не подведет.

В небе раздался гул одинокого самолета и вскоре показался разведчик «Фокке-Вульф» Fw 189, знаменитая немецкая «рама», который стал кружить над недавним полем боя. Это был одновременно и хороший и плохой знак, немцы решили видимо провести воздушную разведку, пытаясь понять, почему их план на этом участке не сработал. Однако у советских солдат существовала примета: прилетела «рама» — жди беды. Как правило, сразу после пролёта разведчика по нашей обороне наносился артиллерийский или бомбовый удар. Несмотря на хрупкий вид и откровенно низкую скорость, Fw 189 обладал хорошей манёвренностью на больших высотах и был там весьма сложной целью для нашей авиации. Пилот самолёта мог легко уклониться от атаки истребителей, осуществляя горизонтальные манёвры, за которыми не могли следовать набирающие высоту истребители. Благодаря великолепному обзору и большим секторам обстрела воздушные стрелки разведчика имели все возможности даже сбить атакующий их истребитель. Но сейчас немецкий летчик вряд ли опасался нашей авиации, в первые дни войны ее попросту не было, остатки наших сил в спешном порядке перебрасывались на запасные аэродромы и приводились в боевую готовность.

Подбитые немецкие танки чадили, посылая вверх черные клубы дыма, я надеялся, что это слегка ухудшит обзор летчику и он снизится. Этот разведчик был точно хорошей целью для меня, однако я сомневался, что смогу его достать из своей винтовки на высоте более полутора километров, где висела сейчас «рама». Однако летчик не давал мне пока такую возможность, продолжая наматывать свои круги на безопасной высоте, вероятно он опасался действия наших зениток, которых у нас не было. Вскоре «рама» удалилась. Было сложно сказать, что разглядел пилот. Я бы предположил, что ничего. У нас никакой серьёзной обороны здесь не было. Обстрела наших позиций не последовало и немецкие танки не появлялись. Я с облегчением выдохнул, когда примерно через час вернулся Дуболомов с разведчиками.

— Я оставил там пару человек, присматривать за ситуацией. У немцев там средние танки, 40 штук может больше, есть мотопехота и пара бронеавтомобилей, простой пехоты нет, видимо, те 2 роты, которые были сюда направлены, считались достаточным сопровождением. Мы ударили из автоматов, кинули пару гранат, но далеко они, не достали. Немцы остановились и похоже совещаются, — доложил Афанасий.

— Я думаю, что пехота просто отстала, а без нее они не сунутся, сейчас «рама» летала, так что скорее всего будут утюжить сейчас нашу оборону. Перебирайтесь быстрее на восточный берег, если пойдут в атаку подорвем мост, нам их по-другому не остановить.

— Слушаюсь! — козырнул Дуболомов и побежал исполнять приказ.

Да, немцам мы дали неплохо прикурить, если бы не самовольные действия Сенцова, увлекшего роту в атаку, можно было радоваться победе с чистой совестью, а так на душе был осадок, моральный дух бойцов нужно было поддержать — сегодня многие потеряли своих товарищей, а впереди еще бесконечное множество боев и все это прекрасно понимали. Я вспомнил, что вечером планировал провести собрание и попросил Андрея позвать ко мне Сенцова. Тот подошел словно побитая собака.

— Сергей, если немцы через час не пойдут в атаку, то соберем людей, как и планировали для политинформации. Стенгазет не надо, лучше найдите указатель какой-либо и краску и напишите на нем крупно «MINEN!» — это будет очень хорошая стенгазета для фрицев.

Горячка боя спала и теперь Сенцов видимо понимал и признавал свою ошибку, он молча кивнул и отправился выполнять мои распоряжения. Оставалось только ждать и гадать, что дальше предпримут фрицы. Не успели мы перебраться на восточный берег, как на наши позиции стали обрушиваться запоздалые немецкие снаряды. Пожалуй, если бы мы остались, потерь было бы не избежать, огонь был очень плотный, немцы взялись за нас основательно, мост они не трогали, видимо рассчитывали сохранить его для перепевов. Примерно через полчаса фрицы перенесли обстрел на позиции Ларина, где позже по звукам стал разгораться серьезный бой. Однако на нашем участке фрицы вели себя пока смирно.

Уже смеркалось. Мы собрали людей в стенах заброшенного колхозного сельского ангара, видимо местного МТС. Восточный берег немцы пока не обстреливали, и я надеялся, что на сегодня активная фаза уже закончена, видимо фрицы будут наступать утром.

В ангаре мы собрали всех, кого могли кроме часовых. Всего сейчас в моем подчинении было 39 человек курсантской роты, 11 артиллеристов и 27 разведчиков вместе с Дуболомовым. Трое разведчиков и 9 курсантов, в том числе Сенцов, были ранены, и я планировал их отправить в тыл, пока была такая возможность, у нас не было здесь противотанковых гранат и пушек, и держать здесь раненых просто для массовки я считал бессмысленным. Заодно я планировал избавиться и от слишком ретивого политрука, который запросто мог выкинуть еще какой-нибудь фортель.

Бойцы сидели в ожидании с задумчивым видом, понимая какой враг нам противостоит, и как непросто будут идти следующие бои.

— Товарищи бойцы, — начал Сенцов, пытаясь по памяти взмахнуть перевязанной правой рукой, и скривился от боли, оставив эту попытку. — Сегодня мы дали врагу отпор. Немцы понесли большие потери и отступили. Все это благодаря действиям нашего командира — Василия Ивановича Теркина, который лично уничтожил 6 вражеских танков и своим примером вдохновил нас на бой с врагом.

— Ура командиру! — крикнул кто-то из артиллеристов, и все дружно захлопали.

Сенцов поднял левую руку призывая к тишине и аплодисменты стихли.

— Но наша победа омрачена, сегодня мы потеряли наших товарищей, преданных делу партии и Ленина-Сталина бойцов Красной Армии, их имена мы никогда не забудем. Поэтому фашисты заплатят за каждого нашего павшего высокую цену. Считаю, что мы должны отомстить за наших товарищей и мы сделаем это. Враг будет разбит, победа будет за нами! Слово товарищу Василию.

Я поднялся и посмотрел на внимательные и осунувшиеся лица моих бойцов. Все они были готовы отдать свою жизнь Родине. Бойцы притихли и ожидали от меня каких-то особенных слов. Глядя в эти, светящиеся надеждой бесстрашные глаза, хотелось конечно сказать им правду, что мы победим, но не скоро, что цена этой Победы будет очень высокой, что мало кто из них вернется домой, но что их дети обязательно будут помнить эту Победу, прославляя ее в веках. Невольно ком подступил к горлу. И я начал говорить им то, чего имел право сейчас сказать, я начал рассказывать им о подвиге нашей армии в 1812 году, которая смогла обратить в бегство Наполеона и на этих берегах поставить окончательную точку в той войне.

— Наполеон вёл остатки своей «Великой Армии» к русской границе с единственной целью — спасти как можно больше солдат. Если бы это случилось, он снова бы напал на нас. Русский главнокомандующий фельдмаршал Кутузов не имел желания вступать в генеральное сражение с Наполеоном, поэтому действия основной русской армии ограничивались преследованием французов. Однако, это были очень хитрые враги. Чтоб создать ложное впечатление у наших полководцев, что они собираются переходить Березину южнее Борисова, их император разместил артиллерийские батареи на месте фальшивой переправы и провёл там ряд демонстрационных манёвров силами нескольких тысяч солдат.

В это время инженерные войска французов спешно строили два моста у реки Студёнки, где они разведали возможность переправы. Один мост строился для прохода людей, другой — для артиллерии и повозок. По реке, ширина которой составляла около 100 метров, плыли в этот момент льдины, мешавшие стоящим по плечи в ледяной воде французским солдатам возводить мост. Но надо отдать им должное они свое дело сделал и по свидетельствам очевидцев все они потом погибли от холода.

В 2 часа дня 27 ноября Наполеон со старой гвардией перешёл на западный берег. Он приказал пропускать в первую очередь «боеспособные, идущие в строю» воинские команды. Повозки не пропускались за исключением карет маршалов. В страхе перед казаками у переправы скопились тысячи раненых и обмороженных, ожидавших разрешения проехать со своими повозками. В целом переправа продолжалась в течение дня спокойно. Но уже к вечеру 27 ноября наши узнали об обмане, и что французы переправляются севернее Борисова и стали перебрасывать туда войска. Ближе к вечеру 28 ноября на собравшуюся у переправы многотысячную толпу стали сыпаться ядра нашей артиллерии. Толпы людей кинулись к мостам. Один из мостов под напором бегущих по нему не выдержал и рухнул. В создавшемся беспорядке переправа застопорилась, люди, столпившие на берегу, погибали в давке и от удушья. В это человеческое скопище продолжали падать многочисленные русские ядра и бомбы. В ужасе тысячи французов бросились в ледяную воду Березины, пытаясь вплавь перебраться на другой берег, но гибли, захлебываясь в холодной воде, а также от огня русской артиллерии.

Боясь нашего преследования, французы сожгли оставшийся мост. Десятки тысяч солдат, беженцев и многочисленные военные обозы французов остались на восточном берегу. На эту, прижатую к реке, толпу деморализованных под ураганным огнём русской артиллерии французов налетели казаки Платова, которые не щадили никого. Всё было кончено.

Через Березину успело переправиться всего несколько десятков тысяч человек, большая часть из них были гражданские и небоеспособные группы. Это все, что осталось от некогда огромной, насчитывавшей 700 тысяч солдат «Великой Армии», которую привел к нам Наполеон.

Я умолк. Все тоже задумчиво молчали. Мой рассказ вероятно нашел в сердце каждого бойца отклик тем событиям и заставил по-новому взглянуть на сегодняшний день. Они словно мысленно перенеслись на какое-то время в те далекие времена и парили сейчас над просторами великой реки Березины, где наши славные предки, овеянные победой, добытой звоном сабель и звуком пушек, навсегда уничтожили наполеоновские планы врага.

— Немцы на восточном берегу! Позиции капитана Ларина прорваны, наши отступают! — раздался словно выстрел крик вбежавшего в ангар часового.

— Рота в ружье! — громовым голосом приказал Дуболомов.

Мои бойцы молча и без всякой паники встали и начали разбирать свое оружие. Решающий бой врагу нам предстояло дать не утром, а уже прямо сейчас.