Огонь со мной

Глава 3

– Вижу, что твой мозг сейчас пытается разгадать ребус. Позволь облегчить тебе задачу.

Элли выдержала театральную паузу, после чего плавно взмахнула рукой и обратилась к остальным магам:

– Позвольте представить самого глупого мага всех времен и народов, который еще и предательски сотрудничает с чародеями, пытающимися нас уничтожить!

У меня отвисла челюсть, буквально. Если она так шутит, то юмор магов мне не понять. Мое серое вещество, которое до этого пыталось найти логичное объяснение тому, что мне представили, теперь забуксовало где-то на полпути к не желательному для меня осмыслению. Но происходящее оставляло немного вариантов для поиска подходящего ответа.

– Ха, по-моему, малышка в шоке, Элли, – сказал «улыбашка», – мне кажется, что она нам не верит.

– Да, и это печально, Маркус.

Блондинку явно дико забавляло мое состояние человека, который вдруг узнал, что земля не плоская. Не знаю, как люди на это реагировали, но, думаю, наши состояния сейчас очень схожи.

Когда смешки и хмыканья утихли, Элли уставилась на меня, а во взгляде читалось уже даже не веселье, а скорее смертельная угроза.

– Как тебя зовут, детка, и сколько тебе лет? – Спросила красотка без намека на былое веселье.

– Алика.

У меня перехватило дыхание, я тяжело вздохнула и продолжила:

– Мне 23, и я не понимаю, при чем тут серебро, маги и я.

Несмотря на все попытки, я до сих пор не могла сложить пазл. Серебро, я, сотрудничество с чародеями, маги…

– Если ты не лжешь, а, судя по твоему лицу, это именно так, тогда у тебя сегодня будет вечер откровений, – хмыкнула Элли, но ее глаза были абсолютно серьезными, как и у Маркуса, и у парня с бокалом.

Этот парень уже без виски присел на коленки и оперся о стул, на котором сидела Элли. Мягко он обратился ко мне, и в его голосе звучала… обеспокоенность:

– Ты – маг, молодой маг, но, судя по силе, которую мы ощущаем, ты довольно могущественный маг. Только мы все никак не можем взять в толк, что ты делала с чародеями! Ответь, и мы не причиним тебе вреда.

– Эй, Дориус, говори за себя! Я еще не передумал свернуть ей шею за предательство! – Раздраженно крикнул «улыбашка», даже не пытаясь скрыть своего презрения ко мне.

– Маг? Предательство?

На этом силы окончательно меня покинули, и слезы, все это время подступавшие к горлу, наконец скатились по щекам.

– Я не понимаю, о чем вы. Я не маг, я чародей, – шмыгнула носом, – что вы сделали со мной, с моими силами, где остальные чародеи? Там, ну вы знаете, о чем я спрашиваю.

Последние слова я уже просто прошептала.

Что, черт возьми, происходит? Почему они думают, что я маг? Что случилось с остальными чародеями? Что с моим братом? Медленно, но верно я начинала осознавать происходящее с убедительностью надвигающегося поезда, причем понимая, что встречать на перроне мне некого. И никто не встретит меня.

– О, малышка! Мы их убили, всех. Если хочешь, могу провести экскурсию, их внутренности до сих пор украшают местную флору.

Ненавижу Маркуса! Ненавижу его! Как можно быть таким жестоким? После его слов у меня похолодело все внутри. Грудь сдавило, и я не могла даже вздохнуть. Я осталась одна. Одна в ситуации, выхода из которой нет.

То есть я больше не увижу своего брата? Я вспомнила, когда видела Ремиса в последний раз. Он тоже почувствовал, что операция пройдет неудачно? Они и его убили? Боги, нет! Мой брат! Мой единственный близкий человек! Нет, только не Ремис, только не он! Боги, пожалуйста, этого не может быть! Да, мы часто ссорились, но без него я не понимаю, как жить дальше. Я не смогу без него, он – все, что осталось от моей семьи. Ремис! Я должна о нем заботиться, нет… я не должна, но мы должны быть вместе, я не могу без него. Ремис… РЕМИС!!!

Внутренне я просто кричала, чуть не упала со стула, силы покинули меня, но «улыбашка» не позволил мне свалиться, поймал и жестко усадил обратно. Я даже не обратила на это внимания, думая лишь о братике, с которым мы столько пережили вместе, и, хоть я не могу сказать, что мы всегда прикрывали спины друг другу, слышать от «улыбашки», что Ремиса больше нет, было просто невыносимо.

Меня бросило в жар, казалось, что тело готово взорваться. На лбу выступил пот, кровь по венам побежала быстрее и нестерпимо стучало в висках. Не могу дышать, кажется, я задыхаюсь, а цепи только ухудшают положение. Кислород мне сейчас так же необходим, как огню, чтобы ярче гореть. Слезы теперь полились ручьем, я уже не могла это контролировать. Началась истерика. Внутренний жар, сдерживаемый цепями и окружением, уже невозможно было унять, слезы стали освобождением и успокоением. Страх смывался по мере того, как они градом проливались по щекам, скованность плавилась, прежние сомнения в том, кто я – маг или чародей, уже не имели значения. Все крутилось вокруг смерти брата.

– Фу! Прекрати, ненавижу бабские истерики! – Фыркнул Маркус.

– Что? Маркус при виде женских слез теряет силу воли, бодрящий дух и становится уязвимым? – Элли рассмеялась, но при этих ее словах маг только сильнее нахмурился.

Дориус взял Элли за руку и, притянув к себе, нежно поцеловал в висок.

– Полагаю, она нам сейчас ничего не скажет, у нее истерика, позволь Маркусу ее унести, – нежно прошептал Дориус.

– Согласна.

Элли приняла руку Дориуса и поднялась со стула.

– Маркус, будь любезен, отнеси ее в комнату на первом этаже. Дай ей воды и сними цепи.

– Снять цепи?

Я почти не следила за их диалогом, все мои мысли были только о Ремисе, но шок и неуверенность слышались в словах «улыбашки».

– Ты меня верно услышал.

– Но она…

– Сделай, как говорю, и поднимайся сюда, – прервала его Элли.

Маркус подошел ко мне, и наши взгляды встретились: мои глаза, наполненные слезами, и его, наполненные презрением. Я не ждала от него понимания, я почему-то подумала, что его взгляд обещает боль и что сейчас он опять меня ударит. Но удара не последовало. Он грубо схватил меня и вновь закинул на свое плечо, прошептал какие-то проклятья, после чего направился к выходу из комнаты.

Весь путь я не могла ни о чем думать, кроме как о брате, мне было плевать, как грубо меня кинул на плечо Маркус. Мне вдруг стало понятно, что во всем мире не найдется человека, которому было бы не все равно, что мне сейчас больно. Что теперь? Кто у меня остался? Мы с братом погибли на первой же нашей операции, технически я еще не мертва, но, вероятно, это ненадолго.

Я не заметила, как Маркус донес меня до комнаты. Резко открыв дверь, он дошел до кровати и небрежно скинул меня с плеча. Меня подбросило на матрасе, что немного привело меня в чувство и, все еще ожидая нападения от Маркуса, я уставилась на него, прикрывая себя руками.

Мы молча смотрели друг на друга: я в ожидании его нападения, а он просто с неприкрытой ненавистью. Ждать от него сказок на ночь не приходилось, но затянувшееся молчание начинало нервировать. Он еще какое-то время продолжал пялиться на меня, а затем резко развернулся и прошагал к шкафу у противоположной от кровати стены. Достал бутылку воды и кинул мне. Я едва успела ее поймать. Забыв о приличиях, я остервенело стала открывать бутылку зубами, затем впилась в нее и не отпустила, пока не осушила. «Улыбашка» все так же стоял и молча смотрел на меня, словно пытался что-то понять. И, вероятно, понял, поскольку заговорил тихим голосом:

– Ты – маг, и если пытаешься нас обмануть, то ты идиотка. Мы убили тех чародеев, Элли сказала, чтобы мы тебя не убивали из-за твоей силы. Но если ты предала магов и теперь на стороне чародеев, то не рассчитывай остаться в живых.

Говоря это, Маркус не улыбался, но и не угрожал. Он говорил так, словно пересказывал скучную новость из интернета.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Я не маг, я ─ чародейка.

– Правда? Телекинез – довольно редкая штука для чародеев, а ты еще даже не бессмертная. Это тебя не наводит на размышления? Не находила ли ты в себе иные способности, которые совсем не свойственны чародеям?

Он говорил спокойно, словно вел светскую беседу, но его слова вызвали во мне воспоминания месячной давности. Когда я пришла домой, будучи в отвратительном настроении и желая телекинезом разнести вазу с цветами, вместо простого телекинеза я запустила огненный шар в стену над вазой. Тут же в комнату ворвался Ремис и испуганно спросил, в чем дело. Я настолько была шокирована, что просто передвинула вазу на место, где в стене остался след от горящего шара. «Ничего не случилось» – вот, что я тогда сообщила Ремису. Не понимая, что произошло, я решила отложить объяснения до лучших времен. Иные способности, говорите? Этого не может быть! Думала ли я, что тот шар ─ как бы очень нетипичная штука для чародеев? ДА! Но сколько я ни пыталась, больше шар из меня не вылетал, даже намека не было. Потому и забыла об этом. Может, не того зелья хлебнула? Но маг ли я? Определенно нет!

– Нет, никаких иных способностей у меня нет. Ну кроме умения раздражать людей отсутствием чувства юмора и неумением общаться с братом.

При этих словах на меня накатила очередная волна слез. Брат. У меня больше нет брата.

– Брат? Ты сказала «брат»?

Выражение лица Маркуса мгновенно изменилось, и он, сделав шаг ко мне, буквально навис надо мной.

– Был, у меня был брат, вы его убили, он был со мной.

Не было смысла врать, ведь они сказали, что убили всех, значит, и Ремиса.

Маркус выпрямился и зашагал по комнате от меня к окну, от окна ко мне. Так он изображал тигра в клетке еще примерно минуту, а потом остановился посередине комнаты и вновь уставился на меня.

– Хм, мы его не убили, если ты говоришь о втором маге, что был там вместе с тобой.

– Мы не маги! – Практически выкрикнула я.

Вместе с этим криком во мне затеплилась надежда. Я готова поверить в то, что я черт рогатый, лишь бы брат был жив, и последние слова Маркуса я начала впитывать в свое сердце, чтобы немного успокоить боль.

Он говорит, что не убивал мага, я не маг, могу быть в этом уверена, но готова поверить даже мерзкому магу, что он не убивал брата. Я готова ему верить, и мне отчаянно хочется верить ему прямо сейчас.

– Да, да, вы не маги. Интересно. Мы не знали, что вы еще и брат с сестрой. Я должен сообщить об этом. Но признайся сама себе: там, на поляне, разве ты ничего не ощущала? Не ощущала приближение силы? Маги могут чувствовать друг друга, это похоже на вибрацию. Разве ты никогда ничего подобного не чувствовала? Так узнавать о силе магов могут только сами маги. Именно так мы и нашли вас и вышли на ту поляну. Только вот ловушки чародеев мы не ожидали.

И пока он тянулся ко мне, чтобы снять цепи, его слова о вибрации пробудили во мне ту же вибрацию, только ощутила я ее не физически, а эмоционально. Ведь я же чувствовала ее, эту самую проклятую вибрацию!

Маркус подошел ко мне и нежно, надо признать, взял мои руки в свои. Когда все крепления были убраны и цепь спала с меня, оказавшись в руках Маркуса, он не ушел сразу, а какое-то время с цепями в руках смотрел на меня изучающе. Наверное, сомневался в правильности своих действий. Но вскоре очень тихо произнес:

– Вот, – он вложил цепь мне в ладони, – ты все поймешь сама, Алика. А, и еще…

И тут его рука потянулась к моей шее, он ухватился за цепочку, на которой висел мамин медальон. Это была единственная вещь, оставшаяся от родителей. Медальон, который незадолго до своей смерти мама подарила мне и точно такой же Ремису, попросив никогда их не снимать. Когда маг попытался сдернуть его с моей шеи, я стала сопротивляться, но Маркус оказался проворнее, и цепочка с медальоном очутилась в его руках.

– Отдай! – Потребовала я.

– Что, эту дрянь тебя чародеи заставили носить?

Я ожидала злости в его словах, ведь я с ним, хоть и безуспешно, но боролась. Однако в его словах была слышна, скорее, боль.

– Нет, это мне подарила мама, очень давно! Отдай, Маркус, пожалуйста!

– Твоя мать жива?

– Нет! Ее и отца убили, когда мы с братом были еще детьми.

– И этот медальон тебе дала мама, которую, как ты думаешь, убили… маги?

Что его так удивляет? Не могу понять его зацикленности на этом вопросе.

– Да.

Маркус, рассматривая медальон, продолжил:

– С чего бы ей это делать?

Он перевел взгляд с медальона на меня, и в его глазах я вновь увидела странную боль.

– Хотя, если ты была маленькая, а вы пряталась, тогда это объяснимо.

– Откуда ты зна…

– Твоя мать сдерживала ваши силы, чтобы вы по незнанию не выдали ваше месторасположение чародеям, вот почему она надела этот серебряный медальон на тебя!

Он говорил совершенный, просто немыслимый бред! Тогда почему от его слов все струны моей души натянулись и готовы порваться? Маркус жестокий, но почему его глаза излучают страдание, когда он смотрит на медальон?

Не могли глаза мага так обманывать, слишком много скрытой боли было в этом взгляде. Он быстро взял себя в руки после того, как всучил мне цепи, хотя медальон так и не вернул, затем отошел к двери, но не сразу покинул комнату. Маг еще какое-то время наблюдал за мной. Что он хочет? Чего ждет?

Когда я отбросила цепь, до недавнего времени сковывавшую меня, я мгновенно испытала невероятный прилив сил. Словно в вены ввели жидкость, которая расправляет крылья. Мне даже захотелось заглянуть себе за спину, потому что там неминуемо должны появиться крылья, готовые вознести меня к голубым небесам. Маркус подмигнул мне и улыбнулся, а после, довольный собой, развернулся и вышел из комнаты.

Когда он ушел, я просто сидела неподвижно на кровати и наслаждалась приливом сил. Увидев пустую бутылку из-под воды, я схватила ее и буквально расплющила несчастный пластик. Я подкинула то, что осталось от бутылки, вверх и силой телекинеза переместила на деревянную прикроватную тумбу. Я одновременно и радовалась, и ужасалась. Во-первых, сила ко мне вернулась, но она вернулась сразу после того, как сняли цепи. Во-вторых, а это плохая новость для меня, серебро влияет на мои силы. Но это происходит лишь с магами и вампирами. Уж точно я не вампир, но… я маг?