Огонь

Редар наведался к старому мастеру. Тот еще горевал по дочери, ходил туча тучей, хотя раньше славился веселым, незлобивым характером. Но пустынника принял радушно, а услышав о приказе Правительницы, горячо выразил готовность помогать. Заказ пришлось описывать в мельчайших подробностях – полый внутри шар с небольшой горловиной, – а потом долго спорить о составе глиняной закваски и толщине стенок.

Мастера Ована когда-то научил делать посуду из обожженной глины беглец из паучьего города.

Точнее, тот рассказал, как ее делают, потому что показать на примере не смог – сам он был не гончаром, а только гребцом на корабле. Ован попытался смастерить сам, но после нескольких неудачных экспериментов забросил эту идею. Плошки получались кособокими, хрупкими, да еще глина в Угрюмых скалах оказалась большой редкостью.

Из скорлупы посуду было делать проще. Никто ведь не рассказал тогда мастеру про гончарный круг и обжиг готовой посуды. Потом явился Крегг со своими безумными идеями, и мастер Ован с его подачи впервые сделал более-менее сносный глиняный горшок.

Редар попросил мастера изготовить из глины несколько таких сосудов – на пробу. Пока же он решил использовать высушенные плоды коробочника, что рос, упрямо цепляясь корнями за каменную твердь, на склонах Угрюмых скал. В пищу они не годились, но пещерники иногда пользовались ими как сосудами для воды. Пяток таких плодов, напоминающих полукруглую коробочку, за что их так и называли, нашлись у мастера посуды. Охотник выпросил их без труда.

– Все готово, Правительница!

– Что ж, идем!

Редар нес в руке связку зарядов, напитанные смертью увесистые кругляши коробочника раскачивались и с сухим треском стукались друг о друга.

Встречные пещерники удивленно останавливались. Чтобы Правительница шла по туннелям одна?! Да еще в сопровождении мальчишки, чужака из пустыни! За его спиной, будто младшая?! Некоторые от изумления даже забывали ее поприветствовать.

У Привратного заслона стояли на страже десять подчиненных Кенгара. Здесь же был и сам начальник – усталый, невыспавшийся, злой. Он только что вернулся с ночной охоты и пришел проведать своих. Никакая сила не могла сейчас уложить его спать или даже оставить пост. Совсем скоро должна была начаться муравьиная вылазка. Ждали с тревогой: кого сегодня унесет в небытие беспощадная судьба. Руки охотников беспокойно, по сотому разу перематывали ремешки пращи, поглаживали древки копий. Наверху, в галерее, тоже возились, перетаскивали что-то тяжелое.

Кенгар увидел Правительницу, резво спрыгнул с гребня.

– Что…

– Спокойно, Кенгар, – Айрис движением руки остановила охотника. – Я все знаю, что ты хочешь сказать. Здесь опасно, могут убить и так далее… Вон тот молодец, – она кивнула на Редара, – мне уже успел все изложить. Так что не трать время.

– Но что привело тебя сюда, Правительница?

– Ты не поверишь, мастер. Редар собирается показать мне, как он уничтожит всех муравьев!

Кенгар недоверчиво посмотрел на нее:

– Мне не до шуток, Правительница!

– Мне тоже. Ты что, думаешь, я пришла сюда, чтобы проверить, как твои молодцы охраняют проходы?! Я достаточно доверяю тебе и им, чтобы не тратить на это время. Но наш молодой друг пришел ко мне на днях и сказал, что знает тайну Крегга…

– О-о, не-ет… Опять! Не могу сказать, что я радовался, когда он умер, но, по крайней мере, – прости, Редар, – подумал: больше он не будет донимать нас своими идеями. Нет, только не это.

– Однако я склонна ему поверить. Редар за последнее время столько раз успел нас удивить, что я готова ко всему. Так что лучше помоги мне влезть наверх.

– Но… но… Правительница!

Айрис, не обращая внимания на возгласы Кенгара, поставила ногу на первый камень. Обернулась:

– Ну?!

Мастер охоты взлетел наверх, протянул ей руку. Следом вскарабкался на гребень и Редар. Кенгаровы люди, словно по команде, окружили Правительницу плотной стеной. У многих из них в руках матово отсверкивали хитиновые щиты – с недавнего времени они частенько использовались в стычках с муравьями. Благо, материала для их изготовления было в достатке, а после каждого нового сражения становилось еще больше.

Ждать пришлось долго. Айрис о чем-то негромко переговаривалась с Кенгаром, его люди заслонили начальников, угрюмо озираясь по сторонам из-под насупленных бровей. Редар видел, что многие были недовольны.

Ну, как же! Правительница должна сидеть в своей Приемной пещере и руководить оттуда, а сражаться и умирать – дело мужчин. Нечто подобное, судя по доносившимся обрывкам разговора, втолковывал ей и сам Кенгар. Судя по всему, он был не на шутку встревожен.

Но переспорить властную Правительницу мог, наверное, только Салестер, а он в это время проверял дозоры на Укушенной скале. Айрис повысила голос, Редар и все остальные услышали ее последнюю гневную реплику:

– Твое дело – это защищать и кормить город, Кенгар! А не решать за меня, где мне будет безопасней!

Кенгар, однако, не сдавался и все продолжал что-то доказывать. Неизвестно, чем бы кончился этот разговор, обладая крутым нравом, Айрис могла сделать что-нибудь такое, о чем бы потом долго жалела. Она во всем предпочитала советоваться со своими мастерами, во всем, кроме одного – ее собственных поступков.

Вдруг один из охотников хрипло выкрикнул:

– Дым!

– Сейчас полезут, – сказал кто-то за спиной Редара.

Что ж, вот и пришло время: первое боевое испытание огненной смерти. Пустынник почти не волновался. Он осторожно сложил заряды у ног, аккуратно расправил фитили, чтобы можно было поджечь в любой момент. Взял ветку из кучи сушняка, заготовленного для ночных костров, чиркнул огнивом, поджег.

Поворот тропы вынес на площадку сразу около тридцати рыжих тварей.

– Что-то много сегодня!

– Никому не ввязываться без команды! – прозвучал зычный приказ Кенгара.

Айрис положила руку на локоть Редару:

– Твое время, парень! Давай, удиви нас.

Он пожал плечом – смотрите, мол. Наклонился, подхватил первый заряд, зажег фитиль и что было сил метнул в сторону наступающих врагов. Ореховый сосуд описал в воздухе большую дугу и угодил точно в голову первому муравью. Легко раскололся и обдал шестиногого липкой жижей, намертво залепив фасетки. Ничего не произошло. Фитиль бесшумно горел, источая белесый дымок. Ослепленный муравей попятился и удивленно задвигал усиками.

И в этот момент вспыхнуло! Шестиногий мгновенно превратился в живой факел. Он заметался внутри строя и извозил в горящей смеси нескольких собратьев. Муравьиный строй дрогнул и распался. Редар метнул второй заряд, третий, не обращая внимания на удивленные и восторженные крики за спиной. Словно сжимаемая и распрямляющаяся пружина, в считанные мгновения переправил он на площадку перед завалом больше половины заготовленных «огненных смертей». И только потом рискнул посмотреть на результат.

Невероятно! Успех превзошел все ожидания. Внизу разлилось ослепительное, пылающее море огня. Вздымались вверх языки пламени, выбрасывая вверх копоть.

В центре этого невиданного пожарища корчились, сгорая заживо, остатки муравьиного воинства. Они бились, обезумев от огня и боли, но сожженные лапы уже с трудом выносили тяжесть их тел, подчинялись плохо, подламывались, с треском лопались от жара муравьиные головы, брюшки, выплескивая в огненный хаос последние остатки мурашьей жизни.

Всего лишь трое смогли вырваться из смертельного огненного кольца, но и они, обожженные, с вытекшими глазами, смогли сделать едва ли двадцать шагов. Намертво прилипшие к хитину клочья живого пламени – пропитанные соком уаугу куски ткани и смотанные клубки паутины сделали свое дело.

Сочившаяся от жара смола растеклась по спинам и брюшкам муравьев, а прыткий огонь горючей смеси вгрызался в любую щель, проникал сквозь сочленение хитиновых полос. Шестиногие горели изнутри, горели заживо, испуская тошнотворный запах.

Еще не скоро погас последний язык пламени, и глазам ошеломленных людей предстало кладбище обугленных тел. Скрюченные, обожженные трупы муравьев усеивали площадку перед Привратной пещерой. Над ними еще курился легкий дымок, ветер доносил запах гари, гонял по камню черные струйки золы. От некоторых шестиногих остался только пепел.

– Ну, парень… – Кенгар даже не смог подобрать слов, просто обнял Редара, крепко прижал к себе.

Многие из присутствующих не могли вымолвить ни слова, настолько они были поражены и подавлены невиданной мощью нового оружия. Опытные воины стояли и, не веря своим глазам, смотрели, как тлеют черные угли на том месте, где еще совсем недавно двигалось неумолимое муравьиное войско.

Правительница Айрис тоже выглядела изумленной.

– Сегодня ты просто поразил меня, Редар. Я не ожидала ничего такого. Честно признаюсь, думала, что ты без затей перегородишь тропу чем-то вроде передвижных костров и оттеснишь муравьев. Но это…

Кто-то из охотников вполголоса говорил своему другу:

– Ты видел? Нет, ты видел, а? Не знаю, как шестиногие, но если бы передо мной выросла такая вот стена огня, то, клянусь Черными барханами, я бежал бы без оглядки!

– Ну да, бежа-ал, – насмешливо протянул кто-то. – Ты бы давно уже поджарился и вонял на всю пустыню, как отменный окорок!

Стражники рассмеялись. Айрис, которая тоже слышала краем уха разговор, улыбнулась.

– Жечь их так каждый раз – хорошо. Но осада-то остается. Даже помощь друзей из пустыни не прибавила нам запасов. Так или иначе, но мы в осаде, стоит чему-то пойти не так, охотники с лова не вернутся или, к примеру, муравьи подстерегут на тропах тех же пустынников, как мы снова окажемся под угрозой голода. Нет, с этим надо разобраться сразу и навсегда.

– Не вижу ничего трудного, – сказал Кенгар. – Нынче же ночью со скал надо забросать огнем их лежбище, а тех, кто выскользнет, добить копьями.

– Наткнешься на охрану – остальные мигом проснутся, – сказал один из охотников. – Я так попал третьего дня. Обходили ночевку, да и налетели на рыжего. Он хоть и квелый от холода-то, но на нас набросился. Отбились кое-как, смотрим – из песка лезут сотнями, успел-таки он их разбудить. Еле ноги унесли.

– Ну, так нам того и надо! – Кенгар рубанул воздух ладонью. – Пусть проснутся. Тогда мы их как раз и прижучим. Со скал они будут видны, как на ладони, да еще скучены все в одном месте – лучше не придумаешь! А, Правительница? Что скажешь?

Айрис, одобрительно кивнув, спросила Редара:

– Сколько у тебя готовых зарядов?

– Все здесь.

– Ясно. А сколько ты можешь приготовить, скажем, к послезавтра?

– Если будет достаточно материалов и если мастер Ован вовремя выполнит мой заказ, то, – Редар прикинул мысленно, – штук пятьдесят…

– Мало.

Снова вмешался Кенгар:

– Надо дать парню помощников!

– Именно. – Айрис кивнула. – А еще выслать разведчиков за… Что тебе нужно для этой твоей «огненной смерти»?

Мастер охоты уважительно прищелкнул языком:

– Ого! Достойное название!

– Масло земляных орехов, очищенное, побольше молодых побегов уаугу, можно уже отжатую смолу… И нефть. Но за ней, если позволишь, Правительница, я схожу сам. Чтобы больше унести – дай мне помощников, но добывать ее лучше мне. Неопытный человек только все испортит, песка в нефть намешает или загустевшую корку забудет снять. Избежать этого в первый раз трудно, знаю по себе – просто наловчиться надо, а потом все само пойдет. Очищать потом нефть от песка – работенка не из легких.

– Хорошо. После заката все приходите ко мне – обсудим еще раз.

С этими словами Айрис повернулась, ловко, словно девушка, соскочила с заграждения, повернулась и ушла прочь.

Кенгар проводил Правительницу взглядом, после чего обернулся к Редару:

– Она у нас вообще скупа на похвалы, парень, так что я тебе скажу за нее. В свое время я тоже над Креггом смеялся: безумный, мол, чокнутый… А теперь ты доказал, что он был поумнее всех нас. Не знаю уж насчет смертоносцев, такие дела просто так не решаются, но вот то, что мы мурашей теперь всех заживо зажарим – это точно! И запомни, Редар. Многих моих парней из отряда в этой войне уже повыбило, кое-кто без ног, без рук остался и сейчас у Кивинары медленно догнивает. Больно на все это смотреть. И никакого просвета до сего дня не было. Я уж смирился, что многих еще закопаем. А теперь… Э-эх, чего говорить. Просто помни: я твой должник! Что попросишь – все сделаю! И мастер охоты крепко обхватил измазанный сажей редаров кулак своей ручищей.

Остальные охотники восторженно окружили Редара, что-то говорили, хлопали по плечу, радостно кричали в самое ухо. Вдруг звонкий девичий голос возмущенно крикнул:

– Да пустите же меня!

Редар посмотрел вниз – ну, конечно, как же без них могло обойтись! Кира и, естественно, Ликка. Вот, значит, зачем она его спрашивала про испытание. Понятно, вездесущие девчонки залезли на верхнюю галерею, чтобы на глазах у Айрис не крутиться, и наблюдали оттуда. Вот неугомонные! Запрещай, не запрещай – все равно сделают по-своему…

Он спрыгнул к ним. Обе девушки смотрели на него с восхищением, а Кира еще и с гордостью. Без тени стеснения, прямо на глазах у всех, она обняла его и поцеловала в губы. Охотники одобрительно зашумели. Кто-то отпустил крепкую, соленую шутку. Ликка покраснела, а Кира, увлеченная своим счастьем, ничего не слышала, она скороговоркой повторяла одно и то же:

– Реди, ты просто молодец! Ты… ты самый лучший!

Никто не заметил, как на сером фоне скользнуло над их головами что-то невесомое, словно облачко. За огненным побоищем наблюдал со своего шара дозорный смертоносец. Он обнаружил пещерный город и уже хотел было возвращаться в Акмол с докладом – неплохая новость для Повелителя Фефна.

Но его насторожило большое скопление людей с оружием. Паук решил проследить. И был вознагражден незабываемым зрелищем.

Еще до заката все подробности муравьиной погибели стали известны Младшему Повелителю Фефну…

Вот отсюда их ночевка – как на ладони! Смотрите! Редар и Римал осторожно выглянули из-за камня. Заходящее солнце окрасило изрытый ямами песок в нежно-розовые тона. Как-то не вязался этот умиротворяющий цвет с бессчетным количеством нор и норок – словно целое племя огромных песчаных крыс поселилось у отрогов Угрюмых скал.

Впрочем, и тысяча этих зверюшек за много-много дождей не нарыла бы столько ходов. Да и следы, бесконечными дорожками разбегавшиеся во все стороны, совсем не походили на отпечатки мягких крысиных лапок.

Салестер продолжал объяснять: – Незадолго до заката все мураши собираются здесь. А откуда-то с запада подтягивается огромная колонна шестиногих поменьше – и ростом, и жвалами… Да и цвет, вроде, не такой рыжий. Эти новенькие долго крутятся вокруг, собратьям своим чем-то таким тыкают под жвалы. А те и рады – разевают во всю ширь!

Кенгар щелкнул пальцами:

– Кормят их, что ли?

– Вроде того. Мы тоже думаем, что кормят, потому как глазастый Аарт разглядел, что они, вроде, передают «местным» желтоватую тягучую капельку. Похоже на мед. Я, правда, никогда его не пробовал, но слышал много. Ходоки с Юга частенько про него рассказывают.

– А что, эти кормильцы после заката тоже зарываются в песок? Или уходят к себе, на запад?

– Зарываются. Только чуть подальше. У Мертвого Когтя.

Так называлось ущелье, тянувшееся от подножья Укушенной скалы. По форме оно действительно напоминало коготь неведомого существа. Особенно, если смотреть сверху, с наблюдательных площадок самой скалы. Правда, между охотниками ходило другое название, более грубое и фривольное. Редар его не знал, а Кенгар постарался скрыть привычную ухмылку – наименование-то… э-э… неофициальное.

– Десятка два рыжих остаются сторожить. Мои приметили: этих перед ночевкой кормят особенно сильно. Вот они и носятся по кругу, как угорелые. Должно быть, пережрамши, силу девать некуда. Резвятся.

– И что, – недоверчиво спросил Редар, – они так всю ночь и бегают?

– Нет. На целую ночь, видно, не хватает – через некоторое время падают как подкошенные и замирают. Холод все-таки, даже люди мерзнут, а у нас-то кровь много горячее.

– Чем у кого?

– Чем у рыжих, естественно…

– А она у них есть?

– Должно же быть нечто в этом роде. А как же иначе? Слушайте лучше дальше. Вот что интересно – только завалятся эти двадцать, как из песка лезут другие. Примерно столько же. И вновь начинают носиться вокруг, уже до восхода… Если заметят опасность – тут же поднимают тревогу. Да вы и сами знаете. Рималовы ребята уже всем надоели со своей историей.

– Да-да, – нетерпеливо отмахнулся Кенгар, – слышали. Шли они ночью, таились, никого не трогали, и вдруг из-за камня выскакивает муравей. Ну, они, конечно, его прибили, да только через считанные мгновения еще сотня набежала. Набежала! А? Сказочники… Небось, шли громко, неаккуратно – вот и перебудили всю муравьиную ночевку.

Салестер покачал головой.

– Не знаю, не знаю. Если правда то, что мураши могут мысленно переговариваться… как пауки. Вспомни истории про смертоубийство…

Редар вздрогнул, его лицо окаменело.

–… там примерно о том же рассказывают. Стоит людям убить смертоносца, как сразу же прилетают на шарах другие, рыскают по всем закоулкам, из-под песка выкапывают людей. Как они узнают? Говорят, перед смертью паук успевает послать своим сигнал. Вот, может, и муравьи так же.

– Значит, незаметно подобраться к стойбищу мы не сможем? – спросил Кенгар.

– А нам этого и не нужно.

Мастера удивленно посмотрели на Редара:

– В смысле? Объясни.

– Нам не надо оставаться незамеченными до конца. Наоборот, лучше, чтобы дозорные успели поднять тревогу и спящие муравьи полезли из-под песка. Тогда «огненная смерть» сработает прекрасно. А если мы подожжем горючими снарядами изрытый кусок пустыни, где они спят, то ничего нам это не даст.

– Верно, – кивнул Кенгар. – Надо выставить метателей на скалы, незаметно окружить мурашей, после чего…

–… поднять шум, – подхватил Салестер. – Да такой, чтобы дозорные всех рыжих разбудили. Вставайте, мол, тревога.

– Вот-вот. Твои парни, Салестер, встанут здесь. Отсюда вид – лучше не придумаешь. Забросают шестиногих огнем по самое не хочу!

– Далеко. С Одинокого пика легче будет.

– В том-то и дело. Скажи ему, Редар.

– Мы хотим сделать два вида снарядов…

– Да ладно – мы! Скажи – я, не скромничай.

– Я один не сделаю. Правительница обещала дать помощников, так что все-таки – мы. Одни снаряды – для пращей, поменьше, с кулак величиной. Вторые побольше, размером с глинянки для воды. Их лучше руками метать.

– Видишь, Салестер. Твои парни с пращами обращаются неплохо, а вот мяса на костях пока не нарастили, – Кенгар ухмыльнулся. – Силенок маловато. Ну, ничего, наберутся – все еще впереди.

Действительно, в дозоры Айрис отправляла в основном молодых парней, чуть моложе Редара, мужчины постарше шли к нему неохотно. Кому интересно полдня сидеть на раскаленной скале под палящим солнцем и пялиться на песчаные барханы. Уж лучше отправиться по ним, этим самым барханам, в глубь пустыни в погоне за бегунком или песчаной крысой, поднять на копье скорпиона, сразиться с фалангой.

– А еще твоих надо усилить рималовыми ребятами – среди них тоже много хороших пращников. Не промахнутся. А мои как раз встанут на южной стене Шатрового пика. С двух сторон и прижмем. Ни один не уйдет!

Осада Жилища в скалах отнимала слишком много сил. Он был недоволен. Солдаты сотнями погибали под каменными стенами, двуногие сопротивлялись упорно. Самым неприятным было то, что, как оказалось, сам Древний Враг подчинялся им. Один отряд его воинов был полностью уничтожен за какие-то считанные мгновения смертоносными, обжигающими клыками ревущего в ярости Древнего Врага. Сам он не боялся его, но даже прямые приказы не могли пересилить в солдатах инстинктивный, пришедший из глубины веков страх перед Врагом.

Многие тысячелетия назад, когда еще никто не слышал о смертоносцах и даже Прежние люди не достигли еще вершин своего могущества, огонь уже был для муравьев самым страшным врагом. Лесные пожары, уничтожавшие целые леса, несли гибель и муравейнику. Шестиногие, сильные своим единством, могли одолеть почти любого врага, но огонь неизменно брал вверх. Отчаянные попытки затушить пламя муравьиной кислотой больше походили на коллективные самоубийства. Всепожирающий огонь сделался для шестиногих Древним Врагом.

Блокада Жилища в скалах продолжалась. Он все еще надеялся, что запасы двуногих истощатся и голод скоро сломит защитников. Но следовало применить и другие способы. Из арсенала Древних все средства были перепробованы. Необходимо было найти новое решение.

И он нашел его. Подкоп! Если мягкотелые так упорно обороняют имеющиеся проходы в Жилище, то почему бы не вырыть новые? Через подземный проход его воины смогут незамеченными проникнуть в стан врага, застать его врасплох и уничтожить. Он отдал новый приказ. Почти тысяча рабочих, что каждый день доставляли армии пищу, не вернулись в родное Жилище на следующий день, как повелось, а принялись рыть подкоп.

За день до намеченной огненной атаки случилось непредвиденное. Незадолго до полудня Салестер прислал гонца – запыхавшийся парень взлетел на каменное заграждение, бросился к Кенгару:

– Шестиногие что-то копают! Целая армия их зарылась в песок прямо у Одинокого пика!

– И что? Готовят ночевку, небось…

– В полдень?!

– Гм… Ну, да, необычно. Только что здесь такого опасного?

– Салестер считает, что они хотят добраться до подземной реки, что питает Бездонный колодец и Белый источник.

Кенгар изменился в лице.

– Йорлик!

Подбежал рыжеволосый, небольшого роста охотник. Мускулы на его руках бугрились, как барханы в день суховея, копье толщиной с руку перебило бы спину и скорпиону.

– Останешься за меня. Где Редар?

– У мастера Ована. Мудрят чего-то с утра еще.

– Пошли за ним кого-нибудь. Вон хотя бы Умаду. От него, хромого, на гребне толку немного.

Мастер Ован как раз показывал Редару первый, пробный горшок. Заготовка для «огненной смерти» вышла удачной. Стенки не толстые и не тонкие – как раз такие, чтобы раскололись при сильном ударе. Удобная горловина с пробкой из высушенной сердцевины коробочника – сюда будет заливаться смесь, сюда же потом легко присоединить фитиль.

– Спасибо, мастер. Твоя работа безупречна. Редар испытывал некоторую неловкость перед старым мастером. Правительница поставила Ована под начало новоиспеченного мастера пустыни. Вчера Кенгар, смеясь, предложил назвать пустынника еще и мастером огня, но Айрис сказала, что это уж будет чересчур.

Однако так и так юноше приходилось приказывать пожилому человеку. Воспитанный на пустынном укладе, Редар привык уважать и слушаться всеми уважаемых, убеленных сединами старейшин. В том, что он, едва успевший насчитать от рождения восемнадцать дождей, командует старым мастером, ему виделась несправедливость. Странные все-таки порядки у них, в пещерах.

«Нет, – поправил себя Редар, – у нас в пещерах».

– Таких сосудов нужно еще десятков семь. Остальные сделаем из коробочника.

Кроме трех парней-учеников – Гиндага, Сима и Клерта, – Айрис дала в помощь пустыннику пять юных девчонок. Они раньше помогали в готовке Измире, мастеру еды. Теперь поварихам пришлось заняться делом, не столь захватывающим, – Редар послал их в дальние пещеры собрать побольше плодов коробочника. Они недовольно загалдели.

– А потом? – спросила смешливая, быстроглазая Ведана.

– А потом надо будет их тщательно вычистить. Оставить нетронутой только оболочку.

– А потом?

– Гм… – старательно не замечая усмешек, Редар сделал вид, что задумался. – А потом я что-нибудь придумаю. Например, собрать еще. Но пока сделайте хоть это.

Почему-то надулась Кира. С той ночи перед огненным боем им так и не удалось ни разу остаться наедине. Редару с каждым днем становилось все яснее: без Киры у него почему-то не все получается, все время словно не хватает чего-то. Стоило девушке легким вихрем влететь в комнату, как все будто освещалось солнечным лучом, становилось ясным и понятным.

Охотник надеялся, что Кира поможет ему с приготовлением смеси, но она, прослышав про «помощниц», буркнула что-то неразборчиво, повернулась и ушла. Зато в комнату пустынника, где он теперь и спать-то не всегда успевал, зачастила Ликка. Вчера она под всяческими предлогами забегала к нему раз десять. Проверяла, что ли? Под конец Редар, не выдержав, предложил ей:

– Может, ты просто здесь жить будешь? И не придется больше выдумывать причину, чтобы зайти ко мне! Правда, столько новостей другие узнают раньше тебя… Но разве это главное?

Это был меткий удар – со вчерашнего заката Ликка не появлялась. Но сегодня с утра, куда бы он ни пошел, – то и дело мелькал за ближайшим поворотом огонек ее светильника. Узнать его было не трудно. Гордый Ремра недавно подарил Ликке новый, вырезанный своими руками. Светильник был ужасен – кривобокий, с неровным срезом горлышка. Потому и пламя в нем то вздымалось на полпальца вверх, то еле-еле теплилось, норовя погаснуть.

Редару все это казалось странным. Будь у него больше времени, он бы обязательно отыскал Киру и поговорил с ней: зря, дескать, обижается, было б из-за чего. Он, конечно, слышал про ревность и все такое прочее, но считал, что уж Кира точно не снизойдет до такой ерунды. Выходит, он ошибался. Кто их поймет, этих женщин!

– Ладно, сделаем, – хриплый голос мастера Ована вывел Редара из задумчивости. – Я соберу всех своих помощников – к шестой луне будет готово.

Редар кивнул. В самый раз – ему тоже надо восходов пять на изготовление смеси, да еще день на поход за нефтью. Осаду муравьи снимать пока не собирались. Так что придется, как в прошлый раз, тратить на поход в долину Ущелий ночь, весь следующий день и еще одну ночь.

– Мастер Ован! Редар! – послышался из-за перегородки чуть приглушенный голос. – Где Редар? Я ищу Редара!

– Кто там? Ты, Умаду? – ответил Ован. – Заходи, мы здесь!

Охотник неуклюже откинул полотно перегородки, выпалил прямо с порога:

– Мастер Кенгар зовет тебя! Срочные вести от Салестера!

– Что случилось?

– Что-то странное. Мураши начали рыть под Одиноким пиком!

– Хорошо, пошли. – Редар не удержался, почтил Ована по пустынному укладу – приложил руку к сердцу. – Я загляну после заката, мастер!

– Беги к Привратной, – сказал Умаду. – Я-то со своей ногой не поспею.

Кенгар уже ждал его. Взволнованный мастер охоты нервно мерил шагами заграждение. Завидев Редара, он встрепенулся, спрыгнул ему навстречу:

– Дурные вести, парень! Салестер вызывал меня не зря. Рыжие копают какую-то яму у Одинокого пика!

– Ну, и что? Пусть копают…

– Ах, да, прости, я все забываю, что ты – чужак. Ну, – мастер охоты смущенно поправился, – в смысле, не наш, не пещерник. Пришлый, из пустыни. Не подумай чего, я не в упрек тебе говорю. Просто ты многого не знаешь, что для нас естественно и давно известно. Каждый раз приходится объяснять. Так вот, где-то под Одиноким пиком протекает подземная река. Где точно, мы не знаем. Но водоискатели в свое время указали именно туда.

– Водоискатели?

– Ходоки с Юга, колдуны. У них там сплошные пески, с источниками вообще туго – вот и наловчились чуть ли не сквозь камень воду находить. Возьмет такой в руки веточку раздвоенную, походит-походит – раз! – куда веточка наклонилась, там и вода. У нас их водоискателями называют.

– А-а! Лозоходцы. Знаю, видел такого даже. Только, извини, Кенгар, но на Солончаке и вообще в пустыне их считают не колдунами, а шарлатанами. Голову только дурят. А воду так ни разу и не смогли найти.

– Ну, не знаю. Может, у вас на Солончаке вода какая-нибудь другая? Или эти… лозоходцы другие, ненастоящие? Здесь они всегда все угадывали правильно, да и Айрис им доверяет. А это, знаешь… о многом говорит.

– Ладно, пусть колдуны, водоискатели. Рассказывай дальше.

– Дождей с восемь назад решили прорыть новый колодец. А то из северных пещер людям за водой далеко ходить. Стали искать место получше. Ну, и спросили у водоискателя, благо один из них как раз шел по Кромке. Вот он-то эту реку и указал. Правда, колодец прорыть все никак не соберемся…

– Ну, хорошо. Водоискатели знают, где вода, на то они и колдуны, а муравьи?

– А пески их разберут! Может, они тоже как-то умеют воду чувствовать. Иначе не проживешь в пустыне-то.

– Во-первых, они не из пустыни, а во-вторых, Богвар говорил, что мураши вообще не пьют – вода им просто не нужна.

– А он-то почем знает?

– Старые охотники рассказывали.

– Редар прав, – неожиданно вмешался в разговор внимательно прислушивавшийся Аваллит. – Рыжие действительно не пьют. Всю влагу они вместе с едой получают: мед, мясо…

– Может и так, но что вы от меня-то хотите? – Кенгар даже руками развел. – Они же роют! Не со скуки же.

– А может, мы считаем мурашей слишком умными, – спросил Аваллит, – приписываем им свое: роют подкоп, хотят перекрыть воду… А на самом деле все гораздо проще.

– Не знаю. Хуже будет, если мы будем считать их не слишком умными. И тогда они преподнесут нам какой-нибудь неприятный сюрприз.

– Что ты предлагаешь, Кенгар?

– Пойдем к Айрис. И всех соберем. Салестер уже там, он сразу к Правительнице пошел. Аваллит!

– Да, мастер.

– Пошли кого-нибудь к Сырой пещере за Рималом. Пусть тоже подойдет.

– Что будем делать?

Айрис нисколько не выглядела обеспокоенной. О, она хорошо умела прятать свои чувства внутри себя! Не дело, если подданные по выражению лица и тону могут понять настроение Правительницы. Особенно теперь, когда она просто в ужасе. Угроза подземной реке! Если так, то одного Плачущего потока на всех жителей пещер не хватит. Это хуже, чем голод, который все еще висит над городом мрачной тенью, это – жажда. Это – смерть.

Правительница уже снарядила пару дюжин подростков, чтобы те запасали воду из источника. Они трудились у Бездонного колодца с рассвета, передавая друг другу скорлупы с водой. По живой цепочке плыла драгоценная влага в закрома пещерного города.

– Надо этой же ночью уничтожить их! Залить огненной смертью…

– Римал, не горячись! – прервал Салестер мастера охоты. – Ты собираешься лезть в подкоп? Туда, где пережидает ночь целая армия муравьев? В полной темноте? Нас там перебьют…

– Салестер, как всегда, говорит верно, – сказала Правительница. – Лезть внутрь было бы в высшей степени неразумно.

– Но там же нет солдат! Одни рабочие, они и сопротивляться-то не смогут! Передавим их всех, как неразумных личинок!

– Тебя слишком перехлестывают эмоции, Римал, – возразил Салестер. – Спокойнее. Ты можешь поручиться, что внутри нет на страже ни одного солдата? Нет? И я – нет… Всех, кого ты собираешься послать туда…

– Я пойду вместе с ними! Я не такой трус, как…

– Как я? Ну, об этом мы после поговорим…

– Почему же? Давай сейчас. Стоит нам что-то придумать, как тут же появляется мудрейший Салестер и говорит: этого делать не стоит. А почему? Потому-то и потому-то. И в итоге мы не делаем ничего, муравьи копают под скалу, обмелевает река и через пять восходов полгорода мрет от жажды! А среди трупов будет прохаживаться Салестер и говорить: я был прав! А мы, умирая, будем кивать ему голо…

– Хватит! – голос Айрис прозвучал тихо и холодно, но Римал мгновенно умолк. – Перестаньте! Не хватало еще, чтобы вы ссорились сейчас! Что ты хотел сказать, Салестер? – Я говорил, что все, кого Римал… ну, хорошо, поведет в подкоп – верные смертники. В тесноте прохода, да в окружении своих, нашим будет не до редаровой смеси. Ее просто опасно применять, чтобы не спалить друг друга. Значит, остается только рукопашная: копья на жвалы…

– До сих пор мы неплохо справлялись! – опять вылез Римал.

– Да? Это ты считаешь неплохо? Тогда сходи к Кивинаре – увидишь много нового.

Вмешался Кенгар:

– Может, все-таки обойдемся без ссор?

– Хорошо, – Салестер кивнул, – я никого не хотел обидеть. И в мыслях не имел. Сказать же я хотел вот что: даже при обороне, находясь на гребне труднодоступного для рыжих завала, мы несем большие потери. Что же будет, когда мы нападем? А ведь в темноте муравьи ориентируются лучше людей – чтобы нащупать врага, им глаза необязательны.

– Но мы же пойдем ночью! – не сдавался Римал. – Они будут медлительные и сонные. Успеем по сто раз прибить каждую тварь, пока она пошевельнется…

Редар решил вмешаться. Это уже была его стихия.

– Извини, Римал, но ты не прав.

– Что? И ты с ним?

– Я со всеми. Но насчет сонных муравьев… это не совсем верно. За день песок набирает в себя очень много тепла и всю ночь постепенно отдает назад. Верхний слой – быстрее, нижние – медленнее. Я трижды спал в пустыне, зарывшись в песок, и совершенно не замерз. Даже когда гнался за муравьиным дозором – а выдался самый канун дождей, с холодными ночами.

– И что?

– Думается мне, муравьи в подкопе не будут такими же квелыми, как на поверхности, где, стоит им вылезти, – за них тут же примется ночной холод.

– Кроме того, – опять подал голос Салестер, – не забудь, что подземные туннели и проходы – для них почти что родная стихия. Очень похоже на внутренности муравейника. Я как-то залез в один, брошенный. Переходы, комнатки, узкие лазы, тупиковые штреки, огромные пещеры… Рыжие будут в подкопе, как у себя дома.

– Ладно, – окончательно сдался Римал. – Я понял. Мои идеи тупые и ведут лишь к новым жертвам. Хорошо. Теперь, может, ты, Салестер, что-нибудь предложишь? Не вечно же тебе только критиковать всех?

– И предложу. Надо просто бросить в подкоп несколько «огненных смертей». Муравьи боятся огня, да и в любом случае, чтобы не задохнуться от дыма и жара, они сами полезут наружу. А там уж зевать не придется. Надо будет превратить пески в огненную ловушку, окружить яму стеной огня. Рыжие будут выскакивать наружу и тут же гореть, остаться в подкопе они не смогут – страх погонит их, как крыс из норы.

Айрис одобрительно кивнула, улыбка чуть тронула уголки ее губ. Однако Кенгар, хоть и оценил простоту замысла, недоверчиво спросил:

– Хорошо, мы всех поджарили, молодцы. А что помешает муравьям назавтра полезть туда снова?

– Трупы. В этом огненном кавардаке вход в туннель будет так надежно завален останками муравьиных тел, что проще будет сделать новый подкоп, чем разгребать этот завал. Да и неизвестно, есть ли у них еще столько же рабочих? Может, это последний резерв. Надо же еще и солдат кормить.

– Сколько ты думаешь потратить на это снарядов, мастер? – спросил Редар.

– Не больше двадцати. А сколько у тебя есть?

– К первой звезде будет двадцать. Но тогда после этой ночи придется идти в долину Ущелий. Нефти не останется совсем.

В комнате Редара у каменного стола трудились его ученики. Или, как говорили в пещерах, подмастерья. Вообще, звание мастера пустыни не так сильно наполнило юношу гордостью, как известие о том, что у него теперь будут собственные подмастерья. Он даже мысленно обратился к Креггу:

«Видишь, Учитель, вот и у меня теперь есть Ученики».

Редар даже не успел толком познакомиться с ними. Утром он едва успел перекинуться с юнцами парой слов, показал, как надо отжимать смолу из молодых побегов уаугу, поставил Сима, показавшегося ему самым смышленым, процеживать ореховое масло, и – пора уже было к мастеру Овану. А там – вызов Кенгара, разговор у Правительницы. Еле освободился. Наконец-то теперь можно было отправиться и к себе.

По дороге ему снова пришлось усиленно не замечать дрожащий язычок светильника Ликки, следовавший по пятам почти до самой комнаты.

Парни потрудились на славу. Гиндаг и Клерт заполняли тягучей смолой уже третью глинянку, а Сим сосредоточенно лил масло через ветхий клок паутинной ткани. Они о чем-то говорили – шагов за сорок Редар еще слышал гул голосов, но стоило ему появиться, как разговор тут же смолк, все усердно и сосредоточенно занимались своим делом.

– Молодцы! – похвалил подмастерьев Редар. – Да с такой скоростью мы с вами успеем раньше срока.

– Какого срока? – спросил Клерт. Из всех троих он был постарше и посмелее. Сим слушал молча, не отрываясь от работы, а у Гиндага был такой вид, словно он похоронил вчера любимого дядюшку.

– Муравьи роют подкоп у Одинокого пика. Для города это может обернуться пересохшими источниками. Я только что был у Правительницы: она приказала к первой звезде сделать двадцать снарядов. Выжжем к мертвым пескам всех рыжих тварей!

Было видно невооруженным глазом, что эта короткая речь произвела на парней неизгладимое впечатление. В пещерах человек, который мог небрежно бросить: «Я был у Правительницы», должен был, во-первых, быть мастером, а во-вторых, обладать безрассудной смелостью. Айрис-то – вон какая грозная! Стоит только взглянуть ей в глаза, чтобы в этом убедиться.

И то, и другое, по мнению Гиндага, Сима и Клерта, никак не подходило чужаку из пустыни, который оказался на каких-то пару дождей старше их самих. Мастером в их представлении был поседевший в заботах и трудах, всеми уважаемый старик, вроде Ована, или здоровый, крепкий мужчина, охотник и воин – вылитый Кенгар.

Редар про себя потешался над ними, но продолжал говорить с серьезным видом:

– Гиндаг, сбегай к девчонкам, проверь, сколько они уже сделали. Все, что есть – несите сюда. Даже если нет двадцати. Пока будем наполнять, они еще смастерят.

С Гиндага разом пропал его убитый вид, он расплылся в улыбке:

– Ясно. Сделаю.

И выскочил из-за перегородки наружу.

– Мастер, – слово это давалось Клерту с явным трудом, – а мож…

– Зови меня Редаром. Тогда не придется каждый раз так мучительно пересиливать себя.

Клерт покраснел.

– Можно мне с ним – не донесет же один.

– Ничего. В крайнем случае, девчонки помогут. Если мы все начнем туда-сюда бегать, то и к рассвету не закончим. Смолы вы наготовили достаточно. Теперь возьми во-он тот кусок ткани… Да-да, который самый ветхий… И нарви из него побольше лоскутов, не слишком больших – размером с ладонь. Ничего, если края будут выходить растрепанными, в оборванных нитях – так даже лучше.

Редар достал глинянки с нефтью, откупорил. Комнату наполнил терпкий запах. Сим удивленно спросил:

– Что это?

– А это и есть нефть, – ответил Редар, потом, будто вспомнил что-то, добавил: – Ученик.

Послышался топот, смешки, звонкие голоса. Вернулся Гиндаг. Вместе с ним – ну, как же, неужели можно пропустить самое интересное! – явились все пять бывших поварих. Надо отдать им должное: коробочника они нарубили достаточно, много больше двадцати. Но, в любом случае, чтобы донести, хватило бы и троих, считая Гиндага.

Они честно делали вид, будто сгибаются под непомерным грузом, тяжело дышали. Гиндаг приглушенным голосом, изображая крайнюю степень усилий, а на самом деле – наверняка, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заржать, спросил:

– Ку… да ста… вить?

Редар указал место. Груз свалили в кучу, все разом выдохнули, потрясли якобы оттянутыми руками, девчонки с усталым видом опустились прямо на камень пола – ни дать ни взять, измученные тяжелой работой. Редар решил не обманывать их ожиданий, сказал:

– Ладно, отдохните пока… А мы с Симом начнем. Кто хочет, может смотреть.

Усталость моментально сошла на нет, все сгрудились вокруг "стола". – Сим, дай мне пару коробочников.

Редар оглядел плод снаружи и изнутри, не нашел к чему придраться и сказал:

– Это кто делал? Ты? Молодец, отлично. Если и все остальные такие же – я буду вами гордиться. Ну, ладно. Смотрите все. Сначала заливаем нефть. Аккуратно – она очень тягучая, льется медленно. Не наклоняйте сосуд слишком сильно – прорвет верхнюю пленку и все забрызгает. Я так попался один раз, потом одежду не мог вычистить.

Ребята рассмеялись. А он начинал им нравиться, этот таинственный чужак, возникший из ниоткуда шесть лун назад, сумевший в считанные мгновения завоевать сердце самой неприступной девушки и, вроде бы, даже не заметивший этого. Так же стремительно он взлетел от простого охотника до мастера пустыни, с которым советуется сама Правительница, дружески здороваются Кенгар и Римал. Любой из парней в этой комнате (да и девчонок тоже, окажись они на месте Киры, например, – а это была затаенная мечта многих), оказавшись в таком положении, давно бы уже задрали нос. Здоровался бы сквозь зубы со своими бывшими друзьями, с которыми еще недавно играл в пряталки по нежилым пещерам. Цедил бы: «Ну, ладно, бывайте, долго с вами сидеть не могу – меня Правительница Айрис ждет!» А этот – остался таким же, как и был. И совершенно не зазнается. Хорошие, видать, они там ребята, в пустыне.

А Редар, рассказывая про нефть, недоумевал: «Где же Ликка, давно уже должна была примчаться, проверять, что мы тут делаем такой оравой».

Не успел он подумать, как от перегородки донеслись приглушенные голоса, какая-то возня. Внезапно полог взметнулся, и в комнату влетела Кира. Выглядело все это так, словно кто-то с силой втолкнул девушку вовнутрь.

Все обернулись. Кира отчаянно покраснела, но привычка всегда оставаться на высоте взяла вверх. Она сказала спокойным, чуть ленивым тоном:

– Реди, привет! Тебе помощь не нужна? А то мы… – тут она неожиданно протянула руку за полог, резко дернула, –… с Ликкой остались без дела – шить пока нечего. Решили прийти к тебе, может, понадобимся.

– Конечно. – Редар улыбнулся: обида девушки вроде бы рассеялась, и он был рад, что все так удачно получилось. Не мастак он говорить, объясняться и что-то доказывать. Тем более с Кирой. – Проходите, смотрите. Сейчас будем делать первый заряд.

Кира с Ликкой как-то незаметно протолкнулись точно за спину Редару, оттеснили других девушек. Сам он, увлеченный объяснениями, ничего не замечал.

– Точно рассчитывать количество нефти тяжело – все зависит от ее густоты и от того, насколько чистым получилось ореховое масло. Я обычно делаю на глаз, но на всякий случай, чтобы не ошибаться в будущем, я сделал вот такую меру.

Он взял со стола гладко обструганную веточку, показал всем. На ней примерно в двух пальцах от одного кончика чернела полоска. Редар вложил меру в коробочник, аккуратно налил нефть точно до метки. – Теперь – масло. Сим, давай ты. Взволнованный таким доверием, парень чуть все не испортил и не опозорился – руки у него дрожали, он даже пролил мимо несколько капель. К резкому запаху нефти прибавился чуть сладковатый ореховый аромат.

– Стоп, стоп, – сказал Редар. – Спокойнее. Не торопись.

Наконец, коробочник был наполнен огненной смесью.

– Теперь надо взять вот такие куски ткани и с удовольствием извалять их в смоле.

Сзади хихикнули. Ведана или Ликка? Впрочем, ладно…

– Именно с удовольствием. Чтобы впиталось намертво. Вот так, видите… Десяти будет достаточно. Бросаем внутрь, перемешиваем осторожненько – и смесь готова! Привет муравьям! Остался только фитиль. Сойдет и обычная нить из паучьей ткани, только прежде ее лучше вымочить в ореховом масле и чуть подсушить. Ну, этого добра у меня заготовлено много – пока хватит. Фитиль крепится вот сюда.

Редар с видимым удовольствием взвесил в руке готовый снаряд…

Мечтал ли ты о таком, Крегг? Целая мастерская занимается изготовлением твоей смеси, а новые люди приходят сами, и скоро ее секрет перестанет быть уделом одиночек, слывущих полоумными, а будет доступен всем. Люди готовы, Учитель, готовы противостоять унизительному рабству у смертоносцев. Муравьи – это лишь первая победа. Начало большого пути к свободе. Хотел ли ты этого? Можешь не отвечать. Я знаю и сам.

А вы, рыжие твари, и вы, восьминогие раскоряки, готовы к тому, что люди скоро придут к вам и потребуют ответа за тысячу лет унижений и жестокостей? Нет? Зря».

– Ну, а теперь пробуйте вы. Только поаккуратнее – нефти у нас не так много. Кира, хочешь первой?

– Конечно, – обрадовалась девушка. – А можно?

– Можно, можно…

Еще до заката передние, загребающие, лапы рабочих заскребли по прочному гранитному монолиту. Муравьи, не прорыв и половины пути наткнулись на скальное основание города. Он приказал взять в сторону. Может быть, каменное ложе удастся обойти? Это выяснится завтра, на ночь пришлось приостановить работу.

Несмотря на холод, воздух казался плотным и вязким, словно клейкий сироп. Духота обволакивала горло, было трудно дышать. Звуки разносились лениво, неохотно, будто вязли в плотной невидимой массе. На юге пески полыхали далекими сиреневыми зарницами. Редар и другие мастера сидели на самой кромке нижней смотровой площадки Одинокого пика.

– Утром будет гроза, – вполголоса сказал Салестер, глядя на сполохи молний вдалеке. – Как раз до нас доберется.

Редар тоже посмотрел в ту сторону. Зрелище было завораживающее – казалось, ослепительные изломанные столбы на мгновение вставали на горизонте, заливая пустыню мертвенным светом. Сполохи гасли, пески снова погружались во мрак, лишь звезды светили все так же равнодушно, потом юг опять разгорался, точно костер, в который подбросили новую порцию горючего камня.

– Повезло, что не ночью. А то хороши бы мы были с огненной смертью под проливным дождем.

– Судьба, – задумчиво отозвался Римал. Фитили были уже вставлены, метальщики – обучены всему, чему только вообще можно выучить за такое короткое время. Под кучей загодя снятого дерна тлели угли, чтобы в нужный момент в один миг запалить костры – Кенгар и Салестер решили, что лучше рискнуть выдать себя раньше времени, чем тратить драгоценные мгновения на возню с огнивом. В спешке неопытные «огнеметчики» – это слово придумала Айрис, и оно сразу пришлось всем по душе – могут наделать ворохом искр немало бед, ведь заряды лежат совсем рядом, четырьмя неровными кучками.

– Чего мы ждем? – спросил Кенгар. – Пора!

– Да, – Салестер поднялся с колен, – и вправду пора! Ну, удачи!

Командиры разошлись по своим группам. Редар с Кенгаром остались в самом центре – здесь самые сильные воины, здесь лучшие пращники, чтобы уничтожать отдельных муравьев, которые сумеют вырваться из огненного кольца.

– Зажечь огонь! – разнесся над скалами зычный голос.

– Римал начинает, скоро наша очередь, – сказал Кенгар и повторил, словно эхо. – Зажечь огонь!

Справа яркими языками взметнулись огни костров. У пламени суетились люди, отбрасывая на светящиеся яркими отблесками скалы гигантские тени. Огонь высветил пустыню, окрасив ночь в зловещий багрянец, контуры стали неожиданно резкими, четко, словно зияющая рана, выделилась на песке горловина подкопа. С площадок Одинокого пика почти одновременно рванулись вниз полдюжины темных ядер, увенчанных тлеющими точками подожженных фитилей. Первый заряд влетел внутрь подкопа, второй, третий… Внезапная вспышка резанула по глазам, из ямы вырвался хищный язык пламени, веером разлетелся во все стороны ворох искр. В огне заметались какие-то фигуры. Муравьи, потрясая обожженными лапами и щупиками, выскочили на поверхность.

– Ну, вот и для нас работа! Давай!

Огнеметчики мигом расхватали снаряды, запалили фитили. Кто куда бросает, было намечено уже давно – ядра полетели вниз неровным полукругом, почти одновременно ударились о песок и вспыхнули! Перед обезумевшими шестиногими встала сплошная стена огня. Уже сотни их метались на выжженном пятачке, а снизу лезли все новые и новые. Смесь растекалась у них под ногами, точно распластывалось свирепое чудовище – его огненные щупальца жадно хватали насекомых за лапы, жаркие языки плотоядно лизали грудки и брюшки.

Он пытался отдать приказ: тушить огонь, разбрызгивать вокруг кислоту сбиваться плотнее. Но тщетно: что-то намного более древнее, чем разум, захватило в плен его слуг, заставляя бестолково метаться из стороны в сторону. Они горели заживо, знали, что горят, а инстинкт требовал от них: бегите, спасайтесь!

Но бежать оказалось некуда. Кольцо смерти замкнулось, Древний Враг, раскинувшись по земле, ревел и выл от голода, не оставляя путей к спасению. Это был полный разгром.

Сполохи на юге померкли, слепящее огненное зарево под ногами заставило поблекнуть даже звезды. Смесь догорала – ревущие волны пламени вздымались уже не так высоко. Большинство муравьев перестали шевелиться, лишь корчилась в огне, потрескивая, догорающая мертвая плоть. Немногие выжившие на полусожженных лапах пытались выползти из пожарища, но их добивали пращники. С такого расстояния даже не нужно было целиться – полыхающий заряд влипал в спину, огненные струйки разбегались по рыжему хитину, заползали под него.

Муравей вздрагивал всем телом от страшной боли, падал на бок, пытался кататься, словно надеялся потушить огонь внутри, и замирал, нелепо разбросав в стороны черные от копоти, прожаренные обрубки лап.

– Все! – выдохнул Кенгар. – Докопались.

На следующий день у заслонов муравьи не объявлялись, хотя их и ждали. Видно, шестиногим оказалось не присуще чувство мести. Что ж, это было к лучшему. Воины, не знавшие отдыха уже больше семи дней, смогли, наконец, перевести дух, немного восстановить силы. По случаю вчерашней победы (Прамай, мастер-сказитель, уже прозвал ее Рукотворным Огнем) Айрис распорядилась увеличить норму выдачи еды. Пещерники, вынужденные с началом осады подтянуть пояса, смогли побаловать себя лишним куском мяса.

Дозоры докладывали, что несколько десятков муравьев-солдат возятся у курящейся груды обгорелой плоти, но никаких попыток проникнуть в подкоп пока не замечено.

Редар собирался за нефтью. Он уже решил взять с собой Сима и Гиндага. Клерт оставался в городе помогать девчонкам перетирать земляные орехи – запас масла тоже был на исходе. Парня такое распределение обязанностей удовлетворяло, девушек тоже, особенно Ведану, которой он, вроде, нравился. Гиндаг же, наоборот, выглядел невеселым – чего, мол, таскаться по пустыне, жариться заживо, вроде вчерашних мурашей, когда в уютных пещерах так прохладно, воды в достатке, да еще вокруг столько девчонок. Но пустынник был неумолим: Гиндаг, несмотря на вечно сонный вид и убитое выражение лица, оказался парнем неглупым, схватывал все на лету.

С ними напросился и Ремра. Его очередь идти в дозор уже прошла, и на следующий день он был абсолютно свободен. Редар согласился, хотя в глубине души долго думал: следует ли доверять тому глинянки с нефтью? С неуклюжего Ремры станется случайно перебить их все до единой, неловко оступившись. В то же время парень славился силой – может много унести.

Четверку медленно пересекающих долину людских фигур было хорошо видно сверху. Смертоносец Швех привычным усилием напряг волю, послал вниз свой ментальный взор. Надо проверить умы этих двуногих слуг. Может, именно их разыскивает по всей Кромке Младший Повелитель?

Разум последнего переполняли самки – что-то они там такое делали с ним, малопонятное. Все-таки примитивные существа эти двуногие! Не могут не думать о совокуплении…

Зато в голове у следующего бушевала огненная буря: в пламени корчились какие-то насекомые, а он швырял и швырял в них новые порции всепожирающего жара.

Вот оно! Младший Повелитель будет доволен. Пора вызывать подмогу: и одного-то на шаре не увезти, а их тут четверо. Впрочем, трое. Первый, тот, что с глупыми мыслями о самках, вряд ли кому-то нужен в Акмоле. Там своих двуногих дураков достаточно.

Редар уверенно вел свой маленький отряд через пышущие зноем пески. Сим и Ремра шли рядом, Гиндаг тащился сзади, то и дело отпуская жалобы на палящее солнце, жаркий песок да сухой ветер. Он все сетовал, что вместо того, чтобы сидеть где-нибудь в холодке с девчонками, ему приходилось мерить шагами горячие пески этой бесконечной выжженной пустыни. На него не обращали внимания. Пустынник на ходу учил Сима выбирать нефть почище:

– Палочкой или пальцем сними верхнюю радужную пленку – на нее больше всего песка налипает, а потом – не зевай! Черпай прямо из лужи. Не жди, пока ветер нанесет новых песчинок, – очистить нефть потом будет много труднее.

– Почему?

– Нефть как бы обволакивает песчинку со всех сторон. И когда ты начнешь ее счищать, то за ней потянется жесткая пленочка, не оторвешь. А когда уберешь весь песок – удивишься: а что это нефти так мало осталось? Я же, вроде, целую глинянку принес… а тут едва половина!

– А куда?..

– А-а! Вот в этом вся хитрость – нефти-то знаешь сколько на песчинках оседает, оттуда ее уже добыть не так просто. Ничего, Сим, научишься! Я-то тоже не с первого раза все правильно делал. – Он рассмеялся, вспомнив неудачи своих первых уроков у Крегга.

Ремра слушал молча, лишь однажды спросил:

– Тебя всему этому Крегг научил или ты сам?

– В основном – Крегг. Он многое знал, Ремра, очень многое. А сам я – так, кое-что изменил, кое-что добавил… Без него ничего бы не вышло.

На тень, скользнувшую над головами, никто не обратил внимания. Вечером, как и ждали, небо снова пролилось сильнейшим дождем – кого теперь удивишь облаками в пустыне!

Самого ментального удара Редар даже не почувствовал, только совершенно неожиданно перестал ощущать ноги.

– Что за… – пытался сказать он, но губы тоже больше не слушались.

Тело неуклюже завалилось вперед, он больно стукнулся щекой, упал лицом в горячий песок. Он был еще в сознании, когда паук одним движением оторвал голову Гиндагу.

Редар еще успел увидеть, как упал ничком Ремра, как запрыгали по склону бархана овановы глинянки, оставляя на песке змеистые следы. Горизонт дернулся, глаза заволокло красным маревом, и охотник потерял сознание.

– Правительница! Правительница Айрис! Сорвав полотняную перегородку, в Приемную

пещеру влетел Ремра. Вид его был страшен. Окровавленная щека запеклась багровой маской, струйки изрядно попятнали ворот рубахи. Вся одежда измазана в песке, колени разбиты. Сквозь страшную корку крови и грязи на лице его блестели слезы.

– В чем дело? – Брови Айрис поползли вверх, она вскочила на ноги. – Кира! Ки-ира!

Девушка выскочила из смежной пещеры – убиралась в бабушкином жилище. Правительница кивнула подбородком на Ремру:

– Приведи его в порядок!

– Сейчас, бабушка. О мертвые пески, Ремра, что случилось? Пойдем, я тебя хоть умою…

– Нет! Нет… Потом… – Парень тяжело, с хрипом дышал, слова давались с трудом. – Я… – Он закашлялся, покачнулся и упал на колени.

Кира бросилась к нему.

Внезапно Ремра тряхнул головой, поднял голову. Девушка даже отшатнулась от плескавшейся в его глазах боли.

– Кира, Редар-то… Редар…

– Что? – У Киры обмерло сердце. – Что с ним? Ну, говори же!

– Редара похитили смертоносцы… И Симу… А Гиндага – убили… И я… я не смог им помочь… Кира замерла на месте, руки ее безвольно опустились – на пол с глухим стуком упала метелка.

– Повтори, что… ты… сказал… – медленно произнесла она.

– Редара унесли на шаре… Шестеро… Они пытались отбиваться, но нас всех… связали, сразу… только не веревками… А Гиндаг хотел… и ему… голову…

Айрис встряхнула Ремру за плечи:

– Быстро, парень! Кенгара ко мне! Может, еще не поздно…

– Я уже сказал ему, Правительница. Слишком поздно. Шары понесло на север… Там город смер… – он снова закашлялся –… тоносцев. Я очнулся не сразу…

Айрис отпустила парня, с неизмеримой жалостью посмотрела на Киру. Девушка стояла неподвижно, глаза ее были полны слез. Губы беззвучно шевелились. Правительница прислушалась.

– Реди… зачем…

– Кира, маленькая, не плачь. Он не такой, чтоб поддаться, он убежит и снова будет с нами.

Девушка, казалось, не обращала никакого внимания. Губы шептали все так же тихо:

– Реди…

– Кира! Слышишь? Он вернется!

– Я знаю, бабушка, – вымолвила Кира и медленно опустилась на пол.

… Кивинара опустила веко девушки, положила свою сухую руку на запястье Правительницы и шепотом, чтобы никто не слышал, произнесла:

– Каменная лихорадка…

Айрис вздрогнула.

– Полный покой, тепло, отвар из морхуницы два раза в день. Кто-нибудь из моих помощниц принесет к закату. Но это еще не все. – Целительница наклонилась к самому уху Правительницы и еле слышно закончила: – Девушка беременна.

Словно уловив слова Кивинары, Кира неожиданно очнулась, руки ее беспомощно зашарили по покрывалу.

– Что, Кира?

– Как ты себя чувствуешь, девочка?

Она скользнула невидящим взглядом по обеим женщинам и отчетливо произнесла:

– Он вернется! Я знаю.