Огненный шар. Повести и рассказы

Что таит земля?

Мы подобрали нужные болты к мотоциклу и пошли в лагерь. Но не успели мы добраться до реки, как начался сильный дождь. Буквально в несколько минут он промочил нас насквозь.

Когда мы пришли в палатку, дождь кончился.

После обеда, пока мои друзья занимались своими костюмами, я решил посмотреть, нет ли возле машины следов разъедающей жидкости, которой, как я предполагал, могли быть смазаны болты. Кто знает, не попало, ли «масло» Шамсудинова к нашему шоферу? Не повторил ли он печальный опыт хранителя трофейного металла?

Настроив «СЛ-1» на индекс найденного нами реактива, я прежде всего исследовал аппаратом детали машины. Никакого отклонения светящейся черты я не заметил. Не было следов реактива и возле машины. Вероятно, все смыло дождем.

Раздумывая над событиями последних дней, я рассеянно ходил по мокрой траве, потом вышел на дорожку, идущую от нашего лагеря к мосту. Мое внимание привлекли следы больших резиновых сапог и рядом следы собаки. Они были свежими и еще не успели наполниться водой.

Вероятно, здесь проходил какой-то охотник.

Случайно взглянув на экран аппарата, я, к удивлению своему, заметил, что голубая черта быстро растет, отмечая запах индекса ДЗ-577, то есть разъедающего реактива. Я заинтересовался, какой охотник мог бы применять этот реактив для протирки стволов?

Я быстро пошел по следам. Дрожащая черта на экране отклонялась вправо, указывая в сторону от дороги. Отбрасывая мокрые ветки кустарника, пробирался я сквозь чащу. Путешествие было не из приятных, за воротник лилась вода. Но что поделаешь, когда тебя ведет синий луч, обещая показать нечто интересное.

Так оно и получилось. Раздвинув ветви орешника, я увидел высокую плотную фигуру в черном дождевом плаще. Это был Омегин.

Мне не хотелось с ним встречаться, так как я вовсе не ожидал, что догадка Андрея окажется правильной. Изобретатель новых пластмасс производил какие-то опыты с сильнодействующими реактивами, разрушающими металл. Это было и непонятным и странным.

Спрятавшись в орешнике, я выждал, когда Омегин пройдет мимо, и возвратился в лагерь.

Неподалеку от палатки стоял незнакомый автомобиль. Это был низкий лимузин обтекаемой формы, необыкновенного золотистого цвета. Такого автомобиля я еще не видел. Подойдя к нему, я, если так можно сказать, с нежностью провел рукой по его полированным бокам и удивился, что это был чистый металл, ничем не покрашенный.

Золотистые головки болтов торчали вокруг колесной втулки. «Такие, вероятно, не заржавеют, даже если мазать реактивами», — подумал я с завистью.

— Изучаете, так сказать? — спросил кто-то совсем рядом.

Я поднял глаза и увидел невысокого толстого человека в охотничьих сапогах и с двустволкой в руке.

Он церемонно поклонился.

— Разрешите представиться. Коваль, инспектор здешнего складского хозяйства. Приехал пострелять немножко. Вижу, машина вам понравилась. Да, экземпляр редкий, прямо надо сказать — замечательный. Изготовлена по специальному заказу из металла нашей «Белогорской стали».

На правах вежливого хозяина лагеря мне пришлось объяснить, кто мы такие и что в этой местности делаем, после чего я попросил разрешения поближе ознакомиться с машиной.

Коваль рассыпался в любезностях. Ну как же! Он все прекрасно понимает. Мы с ним коллеги… так сказать, преследуем общую цель.

— Вы ищете металл, — сказал словоохотливый инспектор, — а я слежу за тем, чтобы его хорошо сохраняли.

Я с нетерпением поднес свой аппарат к блестящему колесу. Меня интересовали в первую очередь болты.

И — странное дело! — ни в болтах, ни в других частях машины аппарат не обнаружил ни малейших следов окислов железа. Металл, из которого была сделана машина, не имел запаха. Но этого же не могло быть! Любая железная или стальная вещь несет на себе хотя бы тончайшие следы коррозии. Даже нержавеющая сталь, когда ее нагревают при сварке, чуть-чуть ржавеет, так как в этом случае хром, добавляемый в сталь, чтобы сделать ее нержавеющей, частично выгорает. Я ничего не понимал. Не из золота же был сделан этот автомобиль? Я злился на себя, когда встречался с непонятными вещами.

При дальнейшем осмотре машины я вдруг заметил несколько тщательно заделанных швов электросварки.

— Что это за металл? — теряясь в догадках, спросил я Коваля.

Он пожал круглыми, как мячи, плечами.

— Изготовляет экспериментальный цех. Я, право, не специалист. Поговорите с нашими инженерами, если вы, так сказать, интересуетесь. Они часто на наш склад ездят, тут недалеко, к Шамсудинову.

Я не выдержал и совсем невежливо набросился на гостя:

— Значит, это ваш склад? Почему же там металл зря пропадает? Столько лет валяется без присмотра…

— Как так «без присмотра»? — обиженно проговорил инспектор, видимо задетый за живое. — Вы напрасно, так сказать, обвиняете наших честных работников. Шамсудинов вполне добросовестный сторож, не раз премированный. Вас удивляет, что железо лежит под открытым небом? Так это по особому распоряжению. Собрали сюда разный трофейный хлам и решили изучать, как сохраняется металл в естественных, так сказать, условиях. Ну и разные испытания там проделывают… Да вы уж лучше с инженерами поговорите.

Я подумал, что это надо сделать немедленно, но тут же снова поймал себя на мысли: опять интересуюсь не тем, чем нужно. Рубидий и только рубидий должен был интересовать меня.

Опять я занялся аппаратом и по привычке набрал знакомое сочетание: БС-435. индекс рубидия.

Взглянув на экран, я обомлел. Светящаяся черта резко выросла, указывая на кузов автомобиля. К какому бы месту машины я ни подносил аппарат, всюду был… рубидий.

Это было невероятно.

Ковалю наскучили мои опыты, и он, кивнув благосклонно головой, — дескать, изучайте, сколько влезет, — направился к опушке леса, держа наготове ружье.

Я подозвал Андрея и Сандро. Мое открытие не произвело на них того впечатления, какого я ожидал.

Сандро решил, что испорчен аппарат, а Ярцев мрачно заметил:

— Мы почему-то находим рубидий только в готовых изделиях. Насколько я помню, его никогда не добавляют в сталь.

Во всяком случае, Андрей об этом не слышал и привел пример: в нержавеющую сталь иногда добавляют ниобий. Даже доли процента этого редкого металла позволяют сваривать нержавеющую сталь без нарушения ее антикоррозирующих свойств.

— Ты не перепутал индексы? — спросил он у меня.

— Давай проверим еще раз.

— Ниобий… — бормотал Андрей, доставая записную книжку. — Пятая группа таблицы Менделеева. Порядковый номер сорок один. Вот, нашел! Индекс КС-200.

Я поставил как можно точнее указатель шкалы на этот индекс и поднес аппарат к машине Коваля. Синяя черта не шевелилась. Она замерзла, словно сосулька.

— Я говорю, аппарат расстроили! — убежденно заявил Сандро.

Из кустов выбежала низкая кривоногая собака. За ней шел Омегин.

Андрей недовольно поморщился и негромко сказал:

— Твой друг. Спроси у него, не забыл ли он у Шамсудинова бутылочку с милой этикеткой «Долой металл!»

Я промолчал. Мне было неприятно вспоминать о странных опытах Омегина.

Сандро хотел подзарядить аккумуляторы и пошел к машине, где у него находился зарядный агрегат.

Через минуту Сандро вытащил оттуда синий чемодан. В нем был аппарат «СЛ-2». Я не понимал, зачем Валя его положила, когда я твердо сказал, что эту игрушку не возьмем на серьезные испытания.

Даже не в лаборатории, а где-то на Урале мы опять столкнулись с упрямством нашей дорогой лаборантки.

Сандро поставил чемодан на траву и почему-то выразительно подмигнул мне. Затем вытащил из палатки «СЛ-2» и исчез между деревьями.

С противоположной стороны поляны вышел, видимо очень довольный собой, Коваль. Сбоку у него болтались две крошечные пичужки, пристегнутые к петлям охотничьей сумки. Странно, что мы не слыхали выстрелов.

Охотники познакомились.

— Тоже ружьишком балуетесь? — спросил я Омегина.

— Да так, иногда, — равнодушно ответил он и полез в карман за табаком.

Набивая трубку, он иронически спросил:

— Ну, как ваши успехи, молодые люди? Как рубидий? Не нашли еще?

Я ничего не ответил.

— Кстати, — не скрывая усмешки, продолжал Омегин, — я знаю место, где вы найдете лепидолит.

— Будем вам очень признательны за сообщение, — в тон ему заметил Андрей. Где же?

— На выставке «Горные богатства нашего района». Завтра открывается во Дворце культуры. Советую посмотреть.

Омегин либо смеялся над нами, либо просто хотел подчеркнуть, что рубидий действительно есть в этом районе.

Я настраивал аппарат, а Омегин насмешливо улыбался, раскуривая трубку.

— Надо полагать, что луч вашего аппарата сейчас укажет на меня, — сказал он, следя за моими манипуляциями. — Тем самым он обнаружит месторождение рубидия в моем кармане. Ох уж эти изобретатели!

С нарочито равнодушным видом я повернул ручку настройки.

И, словно в насмешку, в тот самый момент, когда указатель шкалы проходил мимо индекса рубидия, светящаяся черта вздрогнула, увеличилась и действительно указала на Омегина.

Я должен был сделать единственный вывод: рубидий находился не только на выставке во Дворце культуры, но и в кармане Омегина. Вероятно, он знал, где скрываются месторождения этого редкого металла, и даже взял пробу — куски лепидолита или другой какой-нибудь рубидиевой руды.

Меня удивляло, почему Омегин не сказал нам об этом, а только подтрунивал над нашими бесплодными поисками. Вспоминая замечания Андрея насчет оскорбленного самолюбия этого современного отшельника, я, к своему стыду, почувствовал, что мой друг по-своему был прав. Старая обида, видимо, не забывалась Омегиным — он ревниво относился к успехам молодых исследователей, поэтому держался с ними по меньшей мере странно. Впрочем, вполне возможно, что он не верил в наши аппараты. Я хотел думать о нем хорошо, гораздо лучше, чем заслуживало его поведение.

Омегин дымил трубкой и украдкой позевывал. У ног его виляла хвостом длинная приземистая такса. Казалось, сама природа подсмеялась над этим животным, вывернув ему передние ноги и прижав заднюю часть туловища к земле.

— Не по специальности собачку используете, товарищ охотник, — заметил Коваль. — Не по птице, а по лисице гонять ее надо. Для этого подобная собачка и сконструирована — лисьи норы разрывать.

— Ничего, у меня и такая пойдет. Универсальный тес. А вы без собаки ухитряетесь? Ну и как?

— Да вот сейчас двух взял тут в кустах, — небрежно промолвил Коваль. Потом, взглянув на меня, почему-то смутился и неестественно быстро заговорил:. Ну, пошли, пошли. Если идти, так сейчас.

— И мы с вами, — сказал я. — У нас тоже собака найдется.

Я решил во что бы то ни стало заставить Омегина поверить в наши аппараты. Показать ему все, на что они способны.

— Какой же породы ваш пес? — равнодушно спросил Омегин.

Я сказал, что такой породы вообще не существует и наша собака. единственный экземпляр в мире.

Омегин посмотрел на меня удивленно и недоверчиво.

— Как же ее прикажете величать?

— Да пока еще никак…

— На какую же кличку она отзывается?

— А она не отзывается.

— Глухая? — с насмешливым сочувствием спросил Омегин.

— Вот именно, глухая, поэтому и клички у нее нет, — подтвердил я. — Между собой мы этого пса зовем Мартыном.

Я подвел гостей к синему чемодану.

— Вот здесь и держим.

— Ну и конура! — рассмеялся Коваль.

Я открыл крышку. В чемодане лежал пластмассовый макет собаки.

Вытащив эту игрушку, я поставил ее на дорогу. Собака была сделана преувеличенно карикатурно: белая с рыжими пятнами, с большой головой и огромными ушами. Одно ухо было опущено, другое поднято вверх. Левый глаз косил. Морда с широко расставленными ноздрями — у самой земли, как будто собака к чему-то принюхивалась. Лапы ее были вытянуты, а между ними по всему брюху тянулись ленты рубчатых резиновых гусениц. На спине находились ручки управления.

Этой необычайной игрушкой в основном занималась Валя. Любительница оригинальной техники доказывала, что для демонстрации принципов действия «Усилителя запаха» надо сделать особую и в то же время очень наглядную модель. По вечерам с группой молодых, таких же, как она, лаборантов Валя разрабатывала «СЛ-2» — аппарат, которому была придана столь необычная форма.

Перед самым отъездом Валя попросила взять эту модель на испытания, но мы категорически возражали.

Мне казалось по меньшей мере несерьезным демонстрировать кому-нибудь такую игрушку. Однако Валя добилась своего и в самый последний момент положила Мартына в машину, видимо надеясь, что мы все-таки испытаем эту демонстрационную модель. Такая возможность представилась. Омегин не на шутку заинтересовался нашим Мартыном.

— Ну и черти! Ай да пес, умора! — Он раскатисто захохотал, так что с деревьев посыпались капли.

Я нажал пусковую кнопку на спине у собаки.

В ее глазах загорелись синим светом контрольные лампочки.

Загудел мотор, и игрушка ожила.

Подойдя к разостланной на земле скатерти с остатками нашего обеда, я взял кусочек булки, затем вернулся к собаке и поставил ручку шкалы на индекс хлеба.

Стоило отойти с хлебом в сторону, как Мартын, шлепая по дорожке резиновыми гусеницами, двинулся ко мне. Я водил куском хлеба по траве, и собака, меняя направление, все время бегала за мной.

— Хороший пес, умный, — говорил я, ласково поглаживая Мартына по блестящей спине.

Демонстрация продолжалась. Я выключил аппарат, затем провел куском хлеба «линию запаха» по траве и оставил его возле дерева. Нажал кнопку — Мартын вырвался из моих рук, побежал по дорожке запаха и уперся неподвижной мордой в кусок хлеба.

— Хлеба он не ест, — шутливо пояснял я гостям, — питается исключительно электроэнергией. Сегодня после охоты придется подкормить его аккумуляторы добавочной порцией.

— Занятная игрушка! — восхищенно промычал Омегин. — Наглядно. Ничего не скажешь.

Я видел, что Мартын произвел на него довольно выгодное впечатление.

— Это — демонстрационная модель «Усилителя запаха», — рассказывал я. Обычно такие приборы делаются в виде прямоугольных ящиков. Но наши хитроумные ребята решили сделать вот эту смешную модель и назвать ее «собачий робот».

Коваль рассмеялся.

— Можно сказать, блоху подковали.

— Считайте как хотите, — вмешался Андрей, — но, может быть, в этой забавной игрушке и есть что-то от своеобразного технического озорства наших предшественников — искусников мастеров-туляков.

— Как же движется ваша игрушка? — спросил Омегин.

Мне надо было рассказать о принципе работы всего устройства, поэтому я начал с того, что обратил внимание Омегина на широко расставленные ноздри Мартына. Через них засасывался воздух. Я объяснил, что запах, приходящий справа, попадает в правую ноздрю, а идущий слева — в левую. Затем используется обычное телемеханическое устройство. Грубо говоря, ток от правого усилителя попадает в электромагнит, который включает левую гусеницу, и тогда модель пойдет вправо. Так же работает и левый усилитель. Следовательно, где сильнее запах, туда и ползет аппарат.

— Эта механическая собака по тонкости чутья превосходит вашу, уважаемый товарищ Омегин, — сказал Андрей.

— Продемонстрируем, — предложил я. — На какую дичь настроить Мартына?

— Ставьте на тетерева, — поспешно сказал Коваль. — Уверен, что без тетеревиного петушка я домой не приду.

— Смело вы загадали, — заметил Андрей. — Обычно охотники редко бывают столь уверены.

— Ну, какие это охотники, — снисходительно сказал Коваль.

Я посмотрел в Валину записную книжку и поставил ручку шкалы на индекс тетерева.

В книжке с большой точностью были записаны индексы не только минералов, растений и разных предметов, но также и дичи, встречающейся в наших местах. Видно, Валя рассчитывала на испытания Мартына.

Я включил компрессор и мотор гусениц.

Мартын шумно втянул в себя воздух. Мелкие капельки воды, оставшиеся на траве после дождя, исчезли в его широких ноздрях.

Вдруг он вздрогнул и медленно двинулся вперед. Он прополз два или три метра, затем повернул и направился к Ковалю. Коваль смущенно отошел в сторону. Но Мартын снова подполз к нему.

Леди, собака Омегина, тоненько тявкнула и, дрожа всем телом, прижалась к хозяину.

— Так вот кто тетеревиный петушок, — Омегин широко улыбнулся. — Ну что ж, будем считать первый опыт натаскивания искусственной собаки на тетеревов неудачным.

— Нет, этого не может быть, обычно эта игрушка довольно хорошо работала, возразил Андрей, не без удивления глядя, как Мартын тычется носом в высокие сапоги охотника.

Коваль растерянно хихикнул, открыл свою сумку с бахромой и вытащил оттуда черноперую птицу.

— Не хочу порочить аппарат, совесть не позволяет, — скрывая смущение, сказал он. — Каюсь, повстречался мне тут недалеко от лагеря охотник, я и купил у него двух пичужек и тетерева. Не хотелось, как говорится, для первого знакомства в грязь лицом ударить — вот и обзавелся на всякий случай готовыми трофеями.

— Ну и собака! — загремел бас Омегина. — Учуяла, что в сумке лежит. Надо прямо сказать — здорово!

Наконец-то этот скептик по-настоящему оценил нашего Мартына.

— Может, к реке спустимся? — все еще виновато улыбаясь, предложил Коваль.

Я посмотрел в Валину книжку, поставил шкалу на новый индекс и поднял Мартына на руки.

Мы направились к реке.

Стоял один из тех погожих вечеров, которые так радуют любителей природы. Я до сих пор помню зеркальную гладь засыпающей реки и два медленно плывущих друг к другу солнца — на небе и в воде…

Я опустил модель в небольшую луговину, заросшую осокой.

— Смотри, чтобы в камыши не удрал, а то не найдешь, — предупредил Андрей.

Уже начинало темнеть. Мартын, чуть слышно шурша, полз по высокой траве. За ним шагал Омегин. Он держал ружье наготове, но, видимо, не верил, что с Мартыном можно охотиться всерьез. Ведь живая собака делает стойку, когда почует дичь. А «собачий робот» лишен этой прелести. Настоящая красивая стойка, с поднятой лапой, не предусматривалась конструкторами Мартына.

Вдруг Омегин вздрогнул. Мартын неожиданно остановился, и у него на хвосте зажглась красная лампочка.

Звучный хохот Коваля прогремел вместо выстрела.

Совсем близко, почти из-под носа Мартына, взлетела утка. Омегин вскинул ружье, громыхнул запоздалый выстрел, но птица уже исчезла.

— В таких случаях собака оборачивается и посылает охотника к черту, ехидно заметил Андрей.

— Мартын это может, — подхватил я. — Надо только поставить у него внутри маленький магнитофон, усилитель уже есть. А включаться все это будет от выстрела.

— Вполне осуществимо, — поддержал меня Андрей. — Нужны только микрофон и реле. От сотрясения воздуха микрофон пропустит ток в реле, оно включит моторчик, кассета с пленкой закрутится, и наш Мартын гаркнет басом: «Надо лучше стрелять, мазила!»

— Но ведь он будет гаркать так при каждом выстреле, все равно — убил охотник или не убил, — задыхаясь от смеха, говорил Коваль, ему, видимо, понравилась эта затея.

— И правильно сделает! — проворчал Омегин.

— Почему? — спросил Андрей.

— Потому что никакой уважающий себя охотник с вашей игрушкой не пойдет.

— Верю, — согласился Андрей. — Но докажите, почему?

— А потому, — как я и ожидал, пояснил Омегин. — Можно сказать, вся романтика охоты пропадает. Вместо хорошей собачьей стойки, из-за которой иной раз и ходит на охоту настоящий любитель, изволите видеть, красная лампочка на хвосте. Вы бы ему еще плакат сзади пристроили, чтобы он освещался вашей лампочкой. А. на нем надпись: «Целься вернее, добыча твоя».

— Ну, уж если так, то пусть сама собака и стреляет, — все еще смеясь, предложил Коваль. — Нажал у нее на спине кнопку с надписью «утка» и, так сказать, пустил в камыши. Смотришь, через час она приносит утку.

— И это можно сделать, — согласился Андрей. — Пристроим на спине дробовичок. Почует Мартын какую-нибудь дичь, подкрадется поближе, запах, как говорится, достигнет максимальной интенсивности, реле сработает, и дробовичок автоматически выстрелит прямо в цель.

— Нет, этого никак нельзя делать, — возразил я серьезно. — Слишком опасно…

— Отчего же? — удивленно посмотрел на меня Коваль. — Хорошая идея. Мне нравится.

— Нельзя, — убежденно повторил я. — Кое-кому тогда не поздоровится.

— Изобретателям, что ли? — попытался съязвить Коваль.

— Нет, охотникам, которые покупают дичь заранее и прячут ее в сумку. Весь заряд может попасть не по адресу. Вспомните, как вы бегали от Мартына.

Громкий смех нарушил вечернюю тишину. Смеялись все. Казалось, что смеялся даже Мартын, — на хвосте его мигала красная лампочка.

Я опустился рядом с ним на мокрую от вечерней росы траву и стал придумывать, какой бы еще показать интересный фокус, чтобы расположить к себе Омегина и вызвать его на откровенность. Вращая ручку шкалы, я невольно останавливался на индексе рубидия.

— Товарищ Омегин, — сказал я, — давайте еще раз попробуем, как наша модель… — Но я не закончил и удивленно оглянулся. Омегин исчез.

Андрей и Коваль остановились у темных кустов лозняка и о чем-то оживленно спорили.

Мне было до боли обидно, что нам никак не удавалось подобрать ключи к сердцу странного хозяина пластмассового дома. Он третировал нас, как мальчишек, а мог бы серьезно помочь в поисках или во всяком случае не скрывать от нас известные ему месторождения рубидия.

Скоро ли настанет время, когда уже никто не сможет сказать, что наш аппарат не нужен? Необходимо найти месторождения хотя бы для того, чтобы узнать, почему «СЛ-1» не чувствовал запаха рубидиевых окислов под землей. Если бы мы доказали практическую ценность нашего аппарата, то скоро начался бы выпуск первой опытной серии этих приборов.

Я думал об этом, возвращаясь в лагерь вместе с Андреем, и представлял себе новую конструкцию, совсем непохожую на прежние модели. Палка с рогулькой на конце. У разветвления рогульки — утолщение. Здесь укреплена стеклянная трубка. В ней бегает синий луч и указывает направление запаха. От палки идет резиновый шланг и провода. Шланг с проводами присоединен к аппарату, по своим размерам похожему на противогаз. В нем находится все хозяйство «синего луча». компрессор, втягивающий воздух, аккумуляторы, фотоэлементы, призматический диск анализатора и другие детали. Я уже думал о том, как все их спрятать в маленькую коробку.

Мы подошли к палаткам и убедились, что Сандро где-то бродит. По-видимому, поиски лепидолита завели его куда-то далеко.

Мы тоже решили не терять времени даром: остался один день до приезда комиссии.

Объяснив шоферу, где сможет нас найти Сандро, когда вернется, мы с Андреем углубились в лес. Мне пришлось тащить Мартына. Желание Вали исполнилось, и мы волей-неволей вынуждены были испытывать ее игрушку, — три аппарата лучше, чем два.

Места, где мы бродили с Андреем, были поистине живописны.

Представьте себе горы, покрытые темными соснами. Высокий, слоистый кряж. На его обрывистой стене вычерчены темные полосы, строгие, параллельные, как на огромном чертеже. А совсем рядом — золотистая гора с застывшим песчаным водопадом. Казалось, стоит только вымолвить неведомое волшебное слово, — и оживет застывший водопад, закипит песок и, все сметая на пути, понесется вниз лавина.

Андрей сосредоточенно и молча бродил в стороне, ни на минуту не отрывая взгляда от экрана. Мартын оттягивал мне руки, нести его было неудобно, а пустить на землю нельзя: он все время застревал в кустах.

Я устал и присел на бугорок. Вскоре ко мне подошел взволнованный Андрей.

— Нет, Виктор, я этому не верю! Что-то случилось с нашим аппаратом.

— В чем дело? Скажи толком.

— Я хотел проверить его на разных индексах.

— И что же?

— Аппарат нашел все: и уголь, и нефть, медь, олово, свинец…

— Ничего не понимаю! — возмутился я. — Так что же тебе нужно?

— Что нужно? — протянул Андрей, пристально глядя на застывший синий луч. Достать все это из земли. Я никогда не представлял себе вот так, воочию, насколько богата наша страна. Я, конечно, знаю о неисчислимых богатствах Урала. Но все-таки невозможно, чтобы здесь были почти все ископаемые, чуть ли не все металлы по таблице Менделеева.

— А почему бы и нет? — с неожиданной для себя горячностью возразил я. Что же здесь невозможного? Ведь это Урал!

Андрей растерянно пожал плечами и, посмотрев на окошечко шкалы, начал медленно вращать ручку призматического анализатора. В окошке замелькали цифры индексов.

— Ну вот, смотри, — сказал он. — Синий луч отклоняется на индекс НА-428. Он взглянул на таблицу, укрепленную в крышке, и пояснил: — Это медь, то есть окись, конечно. Теперь дальше… Кстати, ты знаешь, у меня такое впечатление, будто я сижу у радиоприемника и ловлю не станции, а запахи всех ископаемых этого района. Необыкновенное путешествие. Смотри, смотри! — взволнованно говорил он. — Синий луч отмечает ржавчину. Здесь огромные пласты железа. А вот индекс кобальта, ванадия…

— Все, кроме рубидия. А он здесь есть. И найти его — дело нашей чести. Сам понимаешь.

Андрей ничего не ответил. Он опустился на прохладную землю и смотрел сквозь зеленую листву кустарника на вечернее темнеющее небо.

— Помнишь, ты меня вчера спрашивал о Вале, — после недолгого молчания сказал Андрей. — Я тебе тогда не хотел говорить… Но сейчас… Она уже получила мое письмо. Как видишь, я решился!

— Ну?!

— Теперь жду ответа.

На полянку торопливо вышел Сандро. За ним с заливистым лаем бежала такса Омегина.

Сандро в изнеможении опустился на землю.

— Вот вы где! — еле выговорил он усталым голосом. — А меня замучили, совсем замучили. Невозможный народ!

— О ком это ты? — нетерпеливо спросил Андрей и взял у него аппарат, — Кто невозможный народ?

— Да все они… Археологи, ихтиологи… Иду я с аппаратом, а навстречу какие-то люди. Один из них увидел мой чемодан и говорит: «Очень приятно познакомиться. Профессор Касаткин советовал испробовать ваш «синий луч». Ну, я, конечно, интересуюсь: «А кто вы такие?» — «Комплексная экспедиция», отвечают. Бумаги показывают. Вдруг молодой такой, в очках, говорит: «Не стоит время тратить. Ничего не получится. Мне известно от директора Института редких металлов, что они все еще не могут выполнить их задания. Вообще дело сомнительное».

Мы с Андреем переглянулись.

— Ну и что же ты? — не вытерпел Андрей.

— Я сказал, что мне некогда. Мне и в самом деле некогда: к вам торопился. Зачем буду спорить? Вот найдем рубидий, тогда…

— Все же отпустили тебя археологи? — поинтересовался Андрей.

— Нет, не отпустили. Сначала просили искать скелет мамонта, потом заказы так и посыпались. Биологи замучили. Одному червяков каких-то надо найти, другому корешки, какой-то необыкновенный цветок, гриб, лишайник. — Сандро перевел дух. — Еще один захотел узнать, где тут выдра проходила и не могу ли я гнездо гадюк найти. Тут я просто не вытерпел… Зачем гадюки? Почему гадюки?

Андрей не мог сдержать улыбку.

— И после этого ты сбежал от них?

— Сбежал, — сознался Сандро.

Взгляд его остановился на «собачьем роботе». Сандро даже присвистнул от удовольствия.

— Вот хорошо! Значит, и Мартын здесь. Теперь у каждого из нас будет аппарат.

Он с радостью рассматривал его.

— А что, если таких Мартынов начнут выпускать в серийном порядке?

Сандро подозвал к себе таксу, почесал у нее за ухом и обнял ее.

— Ты скоро будешь безработной собакой. Понимаешь? Хочу с тобой прощаться. Ты долгие тысячелетия служила человеку. Честно и верно служила. У тебя было много специальностей. Ты выслеживала зверя и птицу, сторожила дом, находила по следу преступников. Во время войны даже мины искала. Что же, мы ценим все это. Но мы уже не нуждаемся в твоих услугах. Понимаешь? Не нуждаемся. Без тебя отыщем и зверя и птицу… Скоро и сторожа не потребуются. Воровать незачем будет. Расчет получишь. Но это ничего, — Сандро ласково посмотрел в глаза собаке, — ты останешься другом человека, верным и преданным другом. Согласна? Ну, дай же лапу…

Пока Сандро прощался с таксой, Андрей проверял настройку «собачьего робота», вертел ручку, словно искал нужный индекс. Вдруг Мартын сорвался с места и быстро зашлепал гусеницами прямо к таксе.

— Познакомьтесь! — весело крикнул Сандро. — Это Леди, а это Мартын.

Такса испуганно подпрыгнула и бросилась в кусты. Развернувшись, как маленький танк, Мартын понесся за ней. Собака выскочила на тропинку. Мартын не отставал.

— Андрей, какой индекс ты поставил? — удивленно спросил я.

— Туберозы.