Одно проклятие на двоих (СИ)

Глава пятнадцатая

Знакомство с Родеригом Тердльштатским

Корделия

Беспокойство закралось в душу тогда, когда я не обнаружила в замке Горация, но своего апогея оно достигло в тот самый момент, когда Сэв принес мне в комнату ужин и молчаливо собрался откланяться.

Вскочив на ноги и оправив складки домашнего платья, купленного для меня Оливией и присланного в резиденцию, я уверенно сократила расстояние между мной и Сэвом. Книга, которую я читала, упала с колен и так и осталась раскрытой лежать на полу.

— Где он? — не стала я уточнять имени кронпринца, а слуга лишь низко опустил голову, демонстрируя мне плешивый затылок. Засаленная мантия неопределенного цвета висела на старике, как на высохшем манекене, и я невольно пожалела беднягу.

«Это время сделало его настолько немощным или постоянное пребывание в обществе проклятого кронпринца?» — подумалось мне.

— Сэв, я прошу вас поделиться со мной хотя бы той информацией, куда ушел Гораций?

В ответ снова отрицательное покачивание головой.

— С кем? — не отставала я от слуги.

— С Вениамином ас Сольдом, — дребезжащим голосом ответил Сэв, низко кланяясь и стараясь быстрее ретироваться.

— Подожди, — ухватила я старика за рукав мантии. — Позволь мне поговорить с королем.

Сэв ошарашено выкатил тусклые глаза и посмотрел на меня, как на умалишенную.

— Родериг Тердльштатский не встает с постели многие недели подряд. О его состоянии заботится темный колдун — лекарь, который проживает в Дарленде и наведывается в резиденцию каждый день, и он не велел беспокоить его Темнейшество.

Я оглянулась себе за спину, чтобы бросить тоскливый взгляд на шикарные апартаменты, на массивную мебель и парчовый балдахин с кистями, на прикроватный столик, и на красиво сервированный поднос с остывающим ужином. В голове набатом звучала предостерегающая мысль, что мне следует остаться в своей комнате, разжечь камин и насладиться вкусно приготовленной едой, но тревога за Горация не отступала. Его отец — Родериг Тердльштатский — единственная связующая нить между событиями прошлого и настоящего. Если я хочу по-настоящему помочь кронпринцу и себе, то обязана выяснить все, что касается проклятия Горация.

— Веди, — приказала я Сэву, всем своим видом показывая, что не отступлюсь, и слуга покорно кивнул, а его морщинистое лицо выразило единственную эмоцию, знакомую самому старику до самой последней складочки возле губ — скорбную покорность.

По лестнице мы поднимались в напряженной тишине, и только скрип половиц и шуршание подола моей юбки по неприкрытым доскам пола разбавляли гнетущее молчание со стороны Сэва. Я бы расспросила его, не будь он так предан Горацию или не обладай настолько жалостливой внешностью. Казалось, надави на слугу, и он рассыплется и осядет серым пеплом на пол.

— Пришли, — остановился старик возле высоких двустворчатых дверей, ведущих в северное крыло резиденции. — Напомню, что вам не следует заходить туда. — Не удержался Сэв от предупреждения, сказанного дрожащим скрипучим голосом. Голова старика снова мелко подрагивала, а рукава мантии ходили ходуном, и я подумала, что Сэв так сильно опечален болезнью короля, что не справляется с горем и не может скрыть своих чувств. Только много позднее я поняла, что старик просто боится. Не испугаться вида Родерига Тердльштатского, его безумного горящего взгляда, его звериного оскала и хищных черт осунувшегося лица мог бы только слепой и глухой, и после я раскаивалась, что не прислушалась к совету слуги.

Длинный и абсолютно пустой коридор петлял и минул галерею, но дверь в конце него казалась бесконечно удаленной и спрятанной в самом темном углу северного крыла. Сэв не стал меня провожать, отговорившись тем, что еще не ужинал.

— Заблудиться там практически невозможно, — буркнул он на прощание и повернулся ко мне сгорбленной узкой спиной, — следуй по коридору до черной двери, никуда не сворачивая.

Так я и сделала, замерев перед резной дверью абсолютно черного цвета, сквозь который невозможно было отгадать текстуру полотна. Я приложила ладонь к гладкой прохладной поверхности, скользя вверх к странным резным надписям, описывающим окружность и спускающимся витиеватыми иероглифами вниз. Эта письменность не поддалась переводу, как я ни старалась вчитываться в непонятные закорючки. Вениамин ас Сольд предупреждал, что артефакт предоставляет иномирцам лишь минимальный набор самого необходимого — знание языка, письменности и умение применять все это на практике, но эти иероглифы не входили в этот список.

— Позволите? — спросила я чуть громче, чем обычно, намеренно постучавшись в дверь. — Я войду? — спросила я у черного полотна, ощущая себя неловко из-за непонятного страха, вдруг сковавшего движения.

Я одна в северном крыле, куда даже слуги заходят редко. Да и слуг в резиденции можно по пальцам пересчитать. Если здесь водятся привидения, то им пора выползать в коридор и произносить свое коронное «бууу», потому что именно сейчас я на грани и готова сорваться на бег, стоит чему-то или кому-то меня к этому подтолкнуть.

К сожалению, коридор оставался абсолютно пустым, и ничего не потревожило мое воспаленное и подогретое постоянной боязнью воображение.

Я надавила на костяную ручку двери и вошла в темное помещение, прищурив глаза, чтобы ненароком не задеть мебель или не наткнуться на поднос, который может с громким звоном опрокинуться на пол.

— Кхм, простите, — прошептала я чуть слышно, давая глазам привыкнуть к плохому освещению. Оба светила сейчас как раз закатились за вершины Северных гор, и сквозь плотно прикрытые портьеры не просачивался ни единый лучик света. В комнате резко пахло лекарственными травами, отчего в горле неприятно запершило, а большая кровать располагалась прямо по центру помещения, перекрывая мне обзор на полку с книгами и артефактами. За кроватью на стеллаже явно что-то жужжало, попискивало и жило своей отдельной магической жизнью, но сейчас я даже думать не хотела, что именно это может быть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Его Темнейшество Родериг Тердльштатский, позвольте представиться… — начала я робко, прочищая горло и переминаясь с ноги на ногу.

«А вдруг именно сейчас он спит и не желает вообще никого видеть? Вдруг так слаб, что ему трудно говорить?»

От изголовья кровати послышалось частое хриплое дыхание, и я приблизилась, желая помочь больному человеку напиться. Не может же он просто так хрипеть, словно сорвал горло от долгих криков.

Приблизившись к кровати, я едва-едва разглядела очертания немощного тела под покрывалом и ночной чепец, скрывающий восковой лоб, как мое запястье обхватили горячие тонкие пальцы, в которых силы хватило бы на десятерых. Вскрикнув, я попыталась вырваться, но тут глаза короля распахнулись и на меня уставились два горящих кровавым пламенем безумных омута, от которых шел ощутимый и удушающий жар.

— Свежая кровь, — захрипел король, пытаясь притянуть к своим губам мое запястье, но ему мешали серебристые путы, которым колдун оказался прикован к основанию кровати.

— Кровь, — повторил Родериг, поворачивая голову и издавая хлюпающе-сосущие звуки. Причмокивая губами, он осознанно тянул мою руку к лицу, не понимая, что именно ему мешает. Он, словно одержимый кровью вампир, жадно втягивал ноздрями воздух, отчего его восковое лицо приобретало совершенно невообразимое для человека выражение.

— Триединая, помоги, — прошептала я, отчаянно пытаясь закричать, но из моего горла вылетал лишь сиплый шепот. Желая вырваться, я причиняла себе дикую боль, выкручивая запястье, но Родериг не разжимал стального захвата. Оставалось только удивляться, откуда в нем столько силы.

— Ты не моя кровь, — ожесточенно и с новой интонацией произнес король, резко распахивая глаза и закрывая их. — Вон!

Из его рта вырвался черный дымок, который ударил меня в грудь, лишая кислорода. Я сделала неловкий шаг назад, оступилась и рухнула на пол, больно ударившись головой. Последнее, что я помнила, это прохладные доски пола, которые немного ослабили жар, опаляющий мое лицо и тело.

Меня качало на волнах, и от этого в желудке поднимался неприятный желчный осадок. Я боялась приходить в себя, инстинкт самосохранения твердил, что не стоит открывать глаза и давать знать окружающим, что мир вокруг слышим, видим и осязаем, но я поборола волну накатившей паники и распахнула веки. Взгляд уткнулся в мужскую грудь, скрытую наглухо застегнутым дорожным сюртуком.

— Корделия, — раздался над головой встревоженный голос, и я сглотнула, потому что поняла, кому он принадлежит. По спине холодными мурашками прошелся страх.

— Гораций, я переживала, когда не обнаружила вас в доме. — Сказала я слабым голосом, поднимая руки и от осознания нелепости ситуации не зная, куда их деть. Пришлось ухватиться за фалды сюртука, немного потянув на себя. Гораций наклонился и дохнул мне прямо в лицо ледяным обжигающим холодом.

— Поэтому вы не послушались Сэва и поднялись к отцу? Чего вы ожидали услышать от человека, который не помнит собственного имени? — в голосе Горация сквозили прохладные интонации, но он не обвинял меня и не отчитывал, как сделал бы это Вениамин ас Сольд.

— Где же вы были? — спросила я кронпринца.

— Выходил, чтобы немного прогуляться, — ответил он с косой полуулыбкой, а в темных глазах разлилось лукавство, и на щеках отчего-то проявился несвойственный Горацию румянец.

— И как прогулка? — сама не понимая, на что-то обиделась я.

— Весьма увлекательно и разнообразно, — кивнул он, ногой открывая дверь в мою спальню и бесцеремонно укладывая меня в кровать, чтобы присесть рядом. Взгляд Горация потеплел, стоило ему понять, что со мной не произошло ничего ужасного, и его пальцы неуверенно скользнули к моему запястью, проверяя пульс.

— Я не способен излечить синяки, — с сожалением произнес он, недовольно хмуря брови. — Но это сделает лекарь ранним утром перед завтраком. Мне жаль, — добавил он отстраненным тоном, по привычке глядя куда-то за окно.

Я невольно старалась поймать его взгляд и не шевелилась, боясь нарушить состояние покоя, образовавшееся в душе и неуловимую хрупкую связь между мной и кронпринцем. Гораций сам не заметил, как начал подушечками длинных холодных пальцев вычерчивать на моем предплечье замысловатые узоры, а я дышала ртом и смотрела на его профиль, сотканный из теней. Острые скулы, полные и капризные губы, которые никогда не улыбались, прямой взгляд с темными радужками и черным зрачком — пугающий, засасывающий в ледяную безнадежность и непомерную печаль, волевой подбородок и высокий лоб, на который падали темные пряди волос.

— Корделия, мне всегда казалось, что я одинок, — заговорил Гораций, возвращаясь взглядом ко мне. — Но не сам ли я стал причиной своего одиночества?

Я ничего не поняла, но попыталась, желая продолжить разговор, выманить как можно больше информации, задать бесчисленное множество вопросов, только Гораций не дал мне и рта раскрыть, прижимая ладонь к моим губам.

— Нет, не сегодня, — произнес он шепотом, гипнотизируя меня взглядом. — Я достаточно говорил сегодня и очень устал. И твоему организму требуется время на восстановление после атаки темной магией отца. Он слаб, но еще способен причинить физический вред столь юному и неокрепшему созданию, как ты.

Гораций поднялся, но не спешил уходить, а я так и не пошевелилась, не понимая, что же между нами происходит. Словно намагниченные половинки друг друга, мы притягивались взглядами и не решались разорвать зрительный контакт.

— Я восхищен твоей смелостью и решительностью, — прошептал Гораций, в вечернем сумраке комнаты кажущийся мне лишь темным силуэтом, обрисованным сгущающейся ночной чернотой.

— Не уходи, — попросила я проклятого кронпринца, не понимая, что делаю и зачем говорю подобные вещи.

Гораций неуверенно переступил с ноги на ногу, снова устремил взгляд в окно, но в следующую секунду отточенными движениями расправился с пуговицами, сдернул с плеч сюртук, кидая его прямо на пол. Затем последовала очередь сапог и ремня, и я сглотнула, сжимая пальцами края покрывала, но кронпринц вовремя остановился, оставаясь в длинных плотных штанах и рубашке. Аккуратно устроившись на краю кровати, он положил голову на согнутый локоть руки и притянул меня ближе. Наши лица оказались напротив друг друга, и я впервые не ощущала ледяного холода, лишь жар, опаляющий шею и щеки, и отдающийся сосущей жаждой в груди.

— Темной ночи, моя душа, — совсем тихо произнес Гораций, подаваясь вперед и целомудренно целуя меня в лоб. Нежные пальцы прошлись по моим волосам, а непослушная прядка оказалась заправленной за ушко. — Теперь я не одинок, — очень серьезно сказал Гораций.

— Теперь нет, — прошептала я в ответ, желая и сбежать, и остаться в его объятиях одновременно. Проклятие и темная магия никак не ощущались и не давили привычной безнадежностью, словно отпуская Горация из своих силков. Передо мной лежал обыкновенный мужчина с необычной притягивающей внешностью, холодными и гордыми чертами лица, прямой упрямой линией рта и пылающим взглядом.

— Тебе хорошо? — заботливо спросил Гораций, притягивая мое запястье и снова целуя. Дольше, жарче, глядя мне прямо в душу.

От влажного поцелуя остался горящий след, и я неловко прошептала что-то в ответ, побыстрее закрывая глаза. Только через какое-то время, когда от неудобной позы затекли руки и ноги, я почувствовала, как пальцы Горация скользят по моему платью, отыскивая крошечные пуговки и освобождая меня от плотной ткани, застегивающейся на груди. Уверенным движением он стянул верх до самых бедер, после чего освободил меня и от широкой юбки, оставляя в одной полупрозрачной сорочке, которую здесь принято было носить под платьем.

— Я никому не позволю причинить тебе вред, даже себе самому, — прошептал он горячо мне в ухо, помогая устроиться на его согнутой руке и укрывая нас обоих теплым зимним пледом.

Глава шестнадцатая

В преддверии испытания

Корделия

В небе кружили спиралевидные потоки яркого серебристого цвета, погружая мир в тихий и беззаботный сон, навевая легкие мысли об отдыхе и расслаблении, даря морозную свежесть, которую хотелось вдыхать без конца, наслаждаясь ощущением приближающегося праздника. Корделия не могла сказать определенно, о каком празднике все ее мысли, но потоки, в которых кружили снежинки, опускаясь все ниже и ниже, медленно опутывали ее паутиной волшебства.

— Невероятно, — прошептала Корделия, и облачко пара показалось из ее рта, отчего девушка счастливо рассмеялась.

— Невероятно то, что ты способна восторгаться такой малостью, — скептически приподнял брови Гор, в глазах которого разливалось синевой сомнение.

Теперь Корделия знала, что Гораций окончательно проснулся, поборол в себе нечто темное и пугающее, отогнал страхи и показался ей таким, каким она желала его видеть. Настоящим! А еще его магия в виде серебристых морозных спиралей, раскручивающихся в небе подобно фейерверкам, дарили ей ощущение праздника и счастья, и девушка с восторгом смотрела на новые витки спиралей, которые вспыхивали на ладонях кронпринца и медленно поднимались в небо, чтобы рассыпаться миллиардами серебристых снежинок. На фоне заката это смотрелось невероятно красиво, и она охала и ахала каждый раз, как Гораций творил свое бесхитростное волшебство.

— Еще, пожалуйста, ты можешь наколдовать еще немного снега, — просила она, нетерпеливо дергая Гора за рукав и ожидая, что он послушается ее капризов и непременно сделает все, что только она не попросит, но в этот раз Гораций лишь отрицательно покачал головой.

— Хватит на сегодня, я устал, — произнес он извиняющимся тоном, пряча руки в рукава мантии. — Магия пробуждается во мне после долгого сна, ей нелегко управлять.

Но Корделия уже не слушала его, подпрыгивая в нетерпении и хватаясь за бортик балкона, на котором они оба стояли, чтобы свеситься немного вниз и посмотреть на сугробы, поблескивающие серебром в уходящих лучах светил.

— А я когда-нибудь смогу так? — с надеждой глядя на кронпринца, спросила девушка, и Гораций расплылся в улыбке. Отчего-то Корделия знала, что в жизни он совсем не умеет улыбаться, но здесь, в ее снах, подсознание рисовало именно такого Горация, какого она мечтала видеть рядом с собой всегда.

— Ты же целитель, Корделия, — мягко ответил он ей, — потерпи немного, и твоя магия тоже подарит нам много чудес.

— Но я не хочу терпеть, — топнула девушка ногой. — Столько времени прошло, а дар так и не проснулся! Помоги мне его разбудить.

Теперь Гораций выглядел тревожным и печальным, и Корделия расстроилась, что вызвала в его воспоминаниях какие-то образы, испортившие кронпринцу настроение.

— Прости, — прошептала она, протягивая руку и находя прохладные пальцы Горация. — Я не хотела расстраивать тебя.

— Ты слишком нетерпелива и порывиста, — посмотрел на девушку кронпринц, словно пытаясь поделиться своей мудростью, накопленной с годами. — Потерпи немного, Корделия, и твой дар обязательно проснется. Ты поможешь не только мне, но и себе.

— Я вполне здорова, — удивленно ответила на это девушка, вскакивая на перила и поудобнее усаживаясь на них, чтобы видеть лицо Горация лучше. Ей нравилось смотреть на светотени, отражающиеся на бледном и строгом профиле ее друга из сновидений. С ним она чувствовала себя свободной и такой счастливой!

— Я боюсь, что моя болезнь может затронуть и тебя, Корделия, — сказал Гораций, обхватывая ее за талию и прижимая ближе к себе. От кронпринца пахло тем самым праздником, о котором она позабыла, но счастливые отголоски которого приносили ей покой и умиротворение.

— Ты не способен причинить мне вред, — горячо высказалась Корделия, обнимая Горация за плечи и поднимая свое лицо к небосводу, который к этому моменту потемнел. Одна за другой в небе стали зажигаться звезды, и Гораций вдруг отстранился.

— Пора, — только и сказал он, вдруг превратившись в большую смазанную тень, махнувшую крылом и исчезнувшую в ночи.

— Пора, — с грустью повторила Корделия, просыпаясь в собственной кровати и снова совершенно не помня, что является причиной счастливой улыбки, расплывшейся на ее лице до онемения мышц.

Впервые за многие недели пребывания в Дарленде я осознала, что наслаждаюсь погодой: свежестью осеннего ветра и теплыми лучами розовых светил, окрасивших небосвод в яркие багряные тона. Прохладой воздуха, остужающего разгоряченную после пробежки кожу, и ароматом трав, опутавших в саду резиденции каждый свободный миллиметр.

С деревьев, медленно кружась в воздухе, опадали листья, покрывая тропинку под ногами и устилая крыши ближайших домов, спрятанных за невысокими оградами, разноцветным полотном, но с холма, венчающегося беседкой, открывался вид не только на городские улицы, но и на Центральную площадь, на здание портальных перемещений и Академию Темнейших.

Присев на лавочку в беседке, чтобы немного передохнуть, я смотрела на пики Академии и думала о том, что в ближайшее время Вениамин ас Сольд придет, чтобы проверить мои знания и провести испытания. К этому времени из стажеров ВСМП в Дарленде остались только мы с Сафией и Максом, остальные покинули Темное королевство, кто с огромным облегчением, кто со слезами и мольбами оставить их здесь на ПМЖ. Только наш наставник беспощаден и безжалостен к тем, кто не открыл в себе мощного дара, поэтому на его снисхождение я давно не рассчитывала, только на поддержку Горация.

Стоило подумать о кронпринце, как он появился на тропе собственной персоной. Гораций медленно брел вверх по холму, засунув руки в карманы теплой мантии, отороченной мехом, и низко склонив голову, как исследователь редких насекомых, который каждую секунду смотрит себе под ноги в надежде открыть новый и редкий вид.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Привет, — поздоровалась я с Горацием, который вздрогнул и резко вскинул голову. Его темный взгляд проник прямо мне в душу, но я привыкла к ледяной ауре кронпринца и больше не шарахалась от него, как от проклятого, хоть он таковым и являлся. Проклятие Горация за этот месяц никак на мне не сказалось, и я надеялась, что так будет и дальше.

— Темного дня, дорогая, — ровным голосом, сохраняя приличия, ответил Гораций, приближаясь ко не и протягивая руку, в которую я вложила свою ладонь. Он наклонился и прижался губами к моим пальцам, а я вновь испытала острый укол счастья, пронзившего всю мою сущность. В последнее время рядом с кронпринцем мне постоянно хотелось улыбаться, и я искала причину этого чувства, но не находила. Мы виделись лишь за ужином и во время выходных, которые каждый из нас проводил по-своему. У Горация находились неотложные дела то в лаборатории, то в библиотеке, то в северном крыле резиденции, а я упорно постигала новые для меня науки, которых к концу второго месяца стало значительно больше. Теперь я посещала не только общеобразовательные лекции и практикумы Шарима Нурмалы, но и ходила на боевку, зелья и первоначальное целительство.

— Чем планируешь заняться сегодня? — спросил меня Гораций, склоняя голову чуть набок, отчего его волосы рассыпались по плечам. Я уверенно протянула руку, чтобы коснуться кончиков темных прядей, казавшихся мягкими и послушными на ощупь. Да, я позволяла себе многое из того, что нарушало субординацию между нами, но Гораций поощрял и сам подталкивал меня к подобным поступкам. После ночи, проведенной вместе, мы не раз засыпали на одной кровати, проговорив практически до утра.

— Я бы хотела прогуляться по горам, но ты предупредил, что это опасно. Знаешь, мы могли бы отправиться туда вместе.

Я еще помнила, как Гораций бесследно исчез практически на весь день, и никто не знал, куда он подевался, но после того случая кронпринц больше не покидал пределов резиденции.

— Мы можем попробовать, — неуверенно ответил Гораций, и его лицо вдруг расслабилось, ушла тревожная складка со лба, а по губам скользнула тень улыбки. — В последние недели я чувствую себя гораздо лучше, моя магия пробуждается.

Я вопросительно посмотрела на Горация, и тот вновь нахмурился и только покачал головой на мой невысказанный вслух вопрос.

— Это тяжело объяснить, Корделия, но из-за проклятия я не мог чувствовать собственного дара. Теперь же все иначе.

— Ты считаешь, что это из-за меня? — спросила я Горация, от волнения подаваясь вперед. Он кивнул, прижав меня к своей груди и легонько поцеловав в макушку. Нежно, практически неощутимо, но так, словно мы самые близкие и родные друг другу люди.

Гораций всегда понимал, чего я хочу, и никогда не навязывал собственных чувств, за что я мысленно благодарила его. Находясь рядом с ним, мне с трудом удавалось разобраться в собственном хитросплетении чувств, но одно я теперь понимала точно: я больше не опасаюсь его проклятия, не испытываю страха, не сжимаюсь каждый раз от предчувствия чего-то неизбежно плохого, стоит ему только взглянуть на меня своими черными глазами.

— После завтрака отправимся на небольшую прогулку в горы, но в самое безопасное место, — сказал Гораций, снова нахмурившись, — недалеко от ВСМП.

Я невольно поежилась, и Гораций приподнял мой подбородок двумя пальцами, чтобы неспешно поцеловать. Он часто так делал, оставлял нежные касания своих холодных губ на моих губах, и я трепетно ждала продолжения, только никогда не получала ничего большего, чем этот целомудренный поцелуй, обещающий мне защиту от любых напастей.

— Гор, — прошептала я, цепляясь за края его мантии.

— Нет, — горячо ответил он мне прямо в губы, обдавая морозной свежестью и не позволяя углубить поцелуй, приблизиться к нему и приникнуть губами, показать, насколько я схожу с ума от его близости. — Нет, Корделия, это ни к чему.

— Но ты первый начал, — обиженно произнесла я в ответ, резко делая шаг назад и бессильно падая на скамью, чтобы отвернуться от Горация.

— Я не могу по-другому, — ответил мне кронпринц, словно извиняясь, — твое присутствие лишает меня остатков разума.

Я никак не отреагировала, и Гораций не стал приближаться.

— Жду тебя за завтраком, Корделия, — произнес он, хрустя гравием дорожки, и мне только и оставалось, что согласно кивнуть в ответ головой.

От досады я так больно прикусила губу, что почувствовала на языке металлический привкус крови.

— Этого еще не хватало, — сказала я вслух, пытаясь отогнать навязчивую мысль, что влюбляюсь в проклятого наследника. А ведь Сафия предупреждала, что такое близкое нахождение рядом с ним рано или поздно приведет к нехорошим последствиям, но она-то имела ввиду мою болезнь и скорую смерть, а оказалось все намного запутаннее. Я никак не ощущала на себе проявления проклятия Горация, а вот его нежность, забота и внимание будили во мне женщину, которая жаждала с каждым разом большего.

В кармане завибрировал мини-визор, и я включила связь, чтобы увидеть лицо Оливии.

— Корделия, темнейшего тебе, тьфу ты… совсем уже с ума схожу… привет, — поздоровалась она сумбурно, поправляя выбившиеся из высокого «хвоста» рыжие прядки. — Я получила от Вениамина ас Сольда бумаги, подтверждающие начало твоего испытания. — Она помахала с экрана какими-то листами пергамента.

— С понедельника у меня новое расписание? — не поняла я Оливию.

— Нет, что ты, — натянуто улыбнулась она. — Пока у вас с Горацием есть положительные результаты в терапии, то Вениамин ас Сольд не желает ничего менять, но твой дар пора пробудить. Всего месяц практики остался, — с каким-то напряжением в голосе напомнила она о том, о чем я итак никогда не забывала.

— И? — поторопила я Оливию, чувствуя, что начинаю подмерзать. Тело после пробежки давно остыло, адреналин от поцелуя с Горацием схлынул, и меня била мелкая дрожь.

— Завтра утром приезжай в ВСМП, чтобы пройти первое испытание, — наконец, сказала Оливия то, ради чего, собственно, и звонила мне. — И не нервничай. Если уж Алик с легкостью преодолел все трудности, то тебе не составит никакого труда повторить его подвиг, — ехидно ухмыльнулась девушка, а я вспомнила, что ни Сафия, ни Максим так и не добились в этот вопросе каких-либо результатов. Их дар оставался глухим и немым к просьбам ребят пробудиться.

— Хорошо, я поняла. В воскресенье прибуду в синий сектор и сразу сообщу тебе.

— До скорого, — кисло улыбнулась в ответ Оливия, отключаясь и пропадая с экрана мини-визора.

Я сразу же набрала Даве и Бояну. Давно хотела поговорить с ними насчет этого треклятого испытания, но все руки не доходили. То они заняты на практике за пределами Дарленда, то мы с Сафией и Максом после лекций пропадаем в кабинете декана, оттачивая полученные навыки. В итоге наши встречи оказывались настолько короткими, что об испытании я их так и не расспросила.

— О, нарисовалась наша красавица, — радостно воскликнул Дава, как только я подключилась к их мини-визору. — Ты где сейчас?

— В саду, — улыбнулась я парню, чувствуя, как в груди разливается знакомое тепло от его родной улыбки.

— Мы с Бояном в ВедоВстве, устраиваемся на временную подработку. Хватит уже у Вениамина на шее сидеть! В лабораториях только Боян справляется со своими обязанностями, варит какие-то зелья, я там без надобности, вот и решил рискнуть.

— Ты все правильно делаешь, — подбодрила я друга. — Сообщи о результатах.

— Всенепременно! Как насчет сегодня вечером?

Я замялась, вспоминания, что у нас с Горацием планы на весь день.

— Завтра утром я прибуду в ВСМП для прохождения испытания, но сначала хотела бы встретиться с вами, чтобы вы мне объяснили подробно и без лишней таинственности, что меня ждет, — попросила я Даву, состроив жалостливую мину.

— Да, без проблем, цветочек, — расплылся Дава в улыбке. — Завтра ждем тебя в коттедже. Не забудь прийти в броне, а то неодарцы снова кинуть обниматься. Твой целительский дар для ник, как огонь для мотыльков.

— Прокрадусь незаметной серой мышкой, — пообещала я Даве, и послала воздушный поцелуй. Если бы знала, что Гораций все это время ходил кругами вокруг холма и все видел, сто раз бы подумала, прежде чем делать что-то подобное.

Глава семнадцатая

Неожиданное примирение

Корделия

После завтрака Гораций ожидал меня в саду резиденции, который выглядел таким же заброшенным и неуютным. Добавилось очарование осенних красок, но и они меркли с каждым новым днем.

— С твоим появлением здесь хотя бы тропинки очистили от мусора, — произнес Гораций, словно читая мои мысли. — Ты великолепна, душа моя, — подал кронпринц руку, желая помочь спуститься со ступенек, и я отметила его прохладный взгляд, отстраненную полуулыбку и отчужденный тон, которым обычно сообщают слугам, что к ужину прибудут гости. Таким голосом Гораций мог бы сказать, что любит меня и ночей не спит, представляя, какие у нас родятся дети, но я бы не поверила ни слову.

— Ты передумал? — уточнила на всякий случай, отдергивая руку от ледяных пальцев. Вокруг Горация снова образовался плотный кокон темной, давящей ауры, от которой мороз пробирал до самых костей, и я предпочла спуститься со ступенек самостоятельно.

— Нет, — коротко сообщил мне кронпринц, проводив к воротам и тяжелой тростью с костяным набалдашником убирая колючие ветки со своего пути. Темные полы дорожного плаща били на ветру по стройным ногам кронпринца, и я невольно залюбовалась его подтянутой фигурой, гордой осанкой и тонким профилем. Острый подбородок, впалые щеки и жесткая линия рта не красили Горация, но делали по-настоящему похожим на истинного правителя и будущего короля. Именно так в моем понимании и должны выглядеть люди, наделенные могуществом и властью: неприступно, отстраненно, обозначая собственную волю скупыми резкими словами, мимикой и жестами. Только вот на прогулке я мечтала совершенно не о такой компании!

Если бы не привычная бледность его лица и черный непроницаемый взгляд, я бы решила, что чем-то расстроила или огорчила Горация, но, возможно, он лишь переживал о последствиях нашей внезапной поездки в горы.

— Мы все еще можем остаться дома, — предложила я кронпринцу, но он только отрицательно покачал головой, решительным шагом направляясь к высокой кованой ограде, за которой бесшумно двигалась левиза, управляемая Сэвом. Старый слуга подогнал транспортное средство к самым воротам и услужливо принял у Горация трость и плащ, убирая вещи на задние сидения и аккуратно расставляя корзины со снедью, припасенной для нас заботливой кухаркой.

— Темного дня и храни вас Триединая, — низко склонил седую в проплешинах голову Сэв, и я неловко юркнула на свое место, чтобы не смотреть, как слуга пресмыкается перед своим хозяином, пытаясь всячески тому угодить. Гораций то ли не замечал слабых дрожащих рук Сэва, то ли намеренно игнорировал тот факт, что старый маг давно не справляется с тем объемом обязанностей по дому, которые на него свалились из-за отсутствия других слуг. Однажды я заговорила с Гором на эту тему, но в ответ получила лишь прохладный совет заниматься учебой и не лезть в его дела.

По дорогам Дарленда сновал самый разнообразный вид транспорта: от старинного вида повозок, запряженных в дракариев — невысоких двуногих бескрылых ящеров, выведенных специально для этих целей, до современных самоходных машин, которые работали от заряженных артефактов. Странно, что Гораций предпочитал нечто среднее между тем и другим — непопулярную левизу, которой приходилось управлять, как обычным автомобилем, с той лишь разницей, что скорость это транспортное средство развивало небольшую. Кроме того, закрытый верх, отсутствие остекления на окнах и низкая посадка делала левизу похожей на усовершенствованное корыто с колесами, в котором мы медленно тащились по улицам Дарленда. Меня не смущало даже то, что в многочисленных пробках с тротуаров доносились споры и склоки лавочников, не поделивших клиентов, и мы прекрасно слышали каждое слово. Я бы и голову высунула, лишь бы не чувствовать поглощающую дневной свет магию Гора.

— Иногда я забываю, что жизнь за пределами резиденции все еще существует, — с непроницаемым выражением лица произнес Гораций, когда один, не в меру разбушевавшийся маг, применил к своему сопернику заклинание, отскочившее прямо в левизу кронпринца. На удивление, Гораций спокойно отразил атаку, выставив надежный щит, хотя говорил, что его стихийная магия не слушается.

— А я поражаюсь, что вы выезжаете без сопровождения, — тихо ответила я Горацию, стараясь сохранять максимальную дистанцию. Иногда мы переходили на официальный тон, но обычно Гор просил меня обращаться к нему по-простому. Но не сегодня.

От кронпринца исходили волны раздражения, и кожу покалывало от морозного дыхания Гора, способного превратить живого человека в кусок льда не только взглядом, но и одним своим присутствием.

В торговом районе Дарленда бушевали настоящие страсти, спокойно тут не бывало и по ночам, когда темные колдуны показывались на кривых улочках, но днем патрулировали стражи ВедоВства и резко прекращали любую свару, затеянную покупателями, торговцами или обычными праздными зеваками. Темные маги, облаченные в форменные мантии насыщенно-багряного оттенка, с явным недоумением и опасением сопровождали левизу Горация Тердльштатского, оградив нас от уличного шума непроницаемым щитом.

— Как видите, сопровождения хватает, — с сарказмом произнес Гораций, и я в который раз мысленно отметила его дурное настроение, которое не рассеялось и по прибытии в ВСМП.

— Гораций, вот так сюрприз, — напряженным голосом с кривой улыбкой на лице вышел нам навстречу Вениамин ас Сольд, взмахом руки прикрывая широкие ворота, отгораживающие ВСМП от главной городской дороги. Я еще ни разу не подъезжала к центральному входу, и теперь стояла, пораженно глядя на масштабные размеры строений, которые возвышались вдоль всей дороги до самого пологого склона Малой горы. Леса и сады ВСМП тянулись и по отлогому холмистому взгорью, заканчиваясь светящимся магическим куполом солнечного цвета, напоминающим купол цирка, от взгляда на который слезились глаза. Мне пришлось ладонью прикрыть лицо, чтобы не ослепнуть от вспыхивающих магических искорок на защитном куполе, но я все смотрела вдаль, на вершины Малой горы, на снежные шапки Северных гор, на темные провалы ущелий, куда, по-моему, мне никогда не попасть. Здесь даже дышалось легче, чем в самом Дарленде, и ветер гнал с вершин зимний морозный воздух и тонкий цветочный аромат. Наблюдая за тем, как меняются кроны деревьев от подножия гор к их вершинам, я пропустила беседу Вениамина и Горация, и теперь оба взирали на меня с немыми вопросами на лицах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что? — приподняла я в ответ брови, сложив руки перед собой.

— Вы согласны отправится в Белогуду с мной и Вениамином, душа моя? — прохладно поинтересовался Горациий, а наставник в очередной раз поморщился от показного и притворного радушия в исполнении кронпринца. Я не понимала, чем заслужила подобное обращение Горация, но согласно кивнула. Побывать в самой Белогуде — волшебном лесу, о котором ходили легенды — это мечта каждого стажера.

— Тогда, нам придется воспользоваться порталом, потому что дороги до Белогуды небезопасны, — деловито распоряжался Вениамин ас Сольд, вызвав по мини-визору Оливию. Девушка примчалась за считанные минуты.

— Отгони левизу его темнейшества Горация Тердльштатского в закрытый ангар и проследи, чтобы лаборатории не открывали до моего возвращения.

— И когда же ждать вашего появления? — ядовито спросила Оливия, опустив уголки губ и неприязненно косясь на Горация.

— К вечеру, — буркнул Вениамин, и между Оливией и наставником повисло долгое напряженное молчание. Они сверлили друг друга неприязненными взглядами, но девушка не сдавалась и не опускала глаза, как бы строго и сердито не выглядел Вениамин. И я, и Гораций понимали, что происходит что-то такое, во что нас никто не собирался посвящать, поэтому мы благоразумно прошли вперед.

— Мне показалось, или Оливия устала от непомерных обязательств и немыслимых обязанностей, которые сыплются на нее, как из рога изобилия, — сказала я для того, чтобы начать хоть какой-то разговор.

— Не имею никакого желания обсуждать это, — ответил Гораций, как коршун, резко поворачивая ко мне голову и хищно раздувая крылья тонкого носа. Черные пряди длинных волос выпали из низкого хвоста, падая на бледное узкое лицо, и я сглотнула вязкую слюну, прикусив язык. — Сплетни — не мой удел. И вам я бы не советовал лезть в чужие дела.

Благоразумно промолчав в ответ, я последовала за Горацием к порталам, когда нам навстречу вышла группка лаборантов, в число которых затесался и Боян. Увидев меня, он кому-то кивнул и с широкой улыбкой бросился навстречу, поднимая за подмышки и кружа, чтобы затем поставить на землю и сжать в медвежьих объятиях.

— Корделия, как же я скучал, черт возьми. — Он заглянул мне в лицо, встревожено нахмурив широкие брови и проницательно подмечая каждую деталь. — Плохо спишь? У тебя синяки под глазами.

— Все со мной хорошо, — счастливо вздохнула я в ответ, сжимая его плечи и пытаясь скрыть от Горация ту радость, которая заполняла все мое существо при появлении лучшего друга. Скрыть бы еще восхищение и тайную симпатию, которые зародились во мне при первом же знакомстве с Бояном, но кронпринц умел видеть то, что я желала оставить при себе.

— Я вам мешаю? — ледяным тоном спросил Гораций, делая шаг в нашу сторону и сокращая расстояние, чтобы взять меня под локоть и притянуть к себе. При этом его черные глаза со страшной непроницаемой магией, застившей взгляд, пронизывали Бояна.

— Добрый день, — отреагировал друг, продолжая хмуриться и в ответ потянув мою руку на себя. Так бы эти двое и продолжали перетягивать канат, коим оказалась я сама, если бы вовремя не подоспел Вениамин. Наставник строго глянул на Бояна, обошел Горация и положил тому руку на плечо.

— Боян — стажер ВСМП с высоким даром. Он обучается в Академии Темнейших на зельевара, и, с вашего одобрения и благословения Триединой, отныне Боян — житель Дарленда и счастливый обладатель прекрасной невесты и будущей жены, которую я тоже привел с Земли. Самая талантливая пара стажеров, которой я поистине горжусь, — закончил Вениамин ас Сольд с искренней улыбкой, и Гораций расслабился, холодно растянул губы в улыбке и отступил от меня на несколько шагов.

— Что же, — он кивнул Бояну. — Дадим вам время попрощаться без свидетелей.

И они ушли, оставляя после себя атмосферу лютой морозной ночи.

— Не очень-то он доброжелателен, — сказал Боян, как только Гораций отошел на приличное расстояние.

— Ты действительно ждал этого от проклятого кронпринца? — спросила я парня, втайне не желая тратить драгоценные минуты на обсуждение Горация. — Боян, как ваш визит в ВедоВство?

— Нет-нет, хитрюга, — расплылся в улыбке Боян. — Ничего не расскажу, а то Дава с меня шкуру спустит. Завтра ждем тебя в гости, причем не только мы с Давой, но и Максим с Сафией! Мы честно по тебе соскучились, малышка. Конечно, проблем с твоим переселением стало в два раза меньше, но как же это скучно!

Я рассмеялась, а Боян снова прижал меня к широкой груди.

— Скажи, если тебе нужна помощь, — напряженным голосом прошептал он мне прямо в макушку. — Прямо сейчас скажи.

Его напряженные плечи и твердые руки могли бы сломать меня, но Боян бережно и аккуратно сжимал в своих объятиях, и я мысленно позавидовала Алене.

— Я не вру, — подняла глаза на Бояна и заглянула в его огромные добрые глаза. — Гораций не причинил мне вреда и не сделал ничего такого, что угрожало бы моему здоровью. Он вежлив, обходителен и часто участлив. Вам не стоит переживать!

— Но мы с ума сходим от беспокойства, — горячо воскликнул Боян, сканируя меня взглядом. — Куда вы сейчас?

— В Белогуду, — пожала я плечами. — Гулять.

— Странная прогулка, учитывая, что Вениамина ас Сольда вызвали туда по экстренной красной линии, что означает очередное нарушение охранных границ волшебного леса. — Серьезным тоном произнес Боян, снова хмуря брови. — Останься, Корделия, я договорюсь.

— Нет, — произнесла я быстрее и взволнованнее, чем хотелось бы. — Нет! — повторила более мягче. — Мне действительно нужно провести этот день с Горацием. Он идет на поправку, когда я рядом, стал выезжать в город, гораздо чаще ведет себя, как нормальный человек.

«За исключением сегодняшнего дня! — добавила я мысленно.

— Кхм, а в другие дни он ведет себя, как ненормальный проклятый колдун? — напряженно улыбнулся Боян. Шутка не удалась, и я печально опустила голову, а Боян тут же сжал мои ладони в своих. — Посмотри на меня, Корделия. Ты не обязана жертвовать собой, ради кого бы то ни было в этом мире! Поверь, ни одному из нас это до сих пор не принесло счастья.

Я вспомнила, как недавно со слезами и истериками отправляли домой из синего сектора Полину и Катю. Девочки мечтали остаться в Дарленде, а Катя еще и проявляла мастерство в зельеварении, но Вениамин ас Сольд решил, что одного зельевара в лице Бояна ему достаточно. В тот день я не присутствовала в ВСМП, но видела запись с мини-визора Сафии, как Полина рыдала и проклинала наставника. Она мечтала остаться с магом, с которым жила все последние недели в Дарленде, но Вениамин не позволил, выпроводив их из синего сектора чуть не силой. Кирилл, Леонид и Алик шли следом, и на их лицах читался шок от увиденного.

— Я поняла тебя, — улыбнулась я Бояну. — Завтра увидимся.

— До завтра, — ответил друг, на прощание обнимая меня еще раз. — Прошу тебя, Корделия, сообщай нам с Давой обо всем, что с тобой происходит, иначе мы оба нагрянем в резиденцию Тердльштатских.

Рассмеявшись, я кивнула.

— Непременно! — и побежала за удаляющимися фигурами Горация и Вениамина. В обществе Бояна и Давы я чувствовала себя счастливой, воздушной и наполненной искорками смеха, но в резиденции мне тоже хорошо жилось. Отчего-то я хотела постоянного присутствия рядом с собой Горация, сама не понимая, что за извращенное удовольствие получаю, когда вижу его лицо, скупую улыбку, непроницаемый и нечитаемый взор…

— Возьми меня за руку, — попросил Гораций, как только я догнала его. — И не отпускай, пока я не скажу.

Я так и сделала, вздрогнув от прикосновения колючего холода, пронзившего руку, как разряд тока.

— Гораций, я бы хотела… — начала я, заглядывая ему в лицо, но Вениамин резко перебил меня, указывая в сторону невысокого одноэтажного серого здания из камня.

— Это портальный зал, и нам в третью кабинку. Не разъединяйте рук и не делайте резких движений, когда окажетесь внутри, — попросил он деловым тоном. — Я перемещаюсь первым. Через несколько минут вы.

Он перешагнул порог, пересек небольшое помещение холла, в котором пахло свежей краской и лимонами. С потолка свисали гирлянды зелени с мелкими солнечными цветами, но я не заостряла внимания, разглядывая ряд кабин, светящихся синим и голубым, и фигуру Вениамина, исчезнувшую за одной из дверей. В просторном помещении больше никого не было, и мы с Горацием стояли одни, держась за руки.

— Ты влюблена в него, не так ли? — спросил Гораций, медленно поворачивая голову и глядя на меня с печальной полуулыбкой. В его глазах сквозило какое-то новое, мной еще не изученное выражение, и я понимала, что кронпринц расстроен и разозлен, но пытается это скрыть.

— Нет, — ответила я неуверенно, краснея и чувствуя, как ладонь потеет, зажатая ледяными пальцами Горация.

— Какой смысл врать, когда у тебя все на лице написано, — ответил Гораций, тяжело вздыхая. — Я не удивлен. Юность требует своего, а ты подчиняешься неизбежному.

— Я не влюблена в него! — повторила я более твердо, делая шаг навстречу Горацию и нежно касаясь его груди ладонью свободной руки. — Он мне нравится, но Боян не может не нравиться!

— Но ты бы могла в него влюбиться? — глаза Горация горели неизвестной мне магией, но не обжигали холодом, как обычно.

— Да, я бы могла, — не стала я скрывать правды.

— Но я тебе не позволю, — жестко ответил Гораций, наклоняясь и оставляя холодный невесомый поцелуй на моих губах. Он хотел отстраниться, как и всегда, но я не позволила, поднимая руку и запуская ладонь в его длинные волосы. Гораций рвано выдохнул прямо мне в губы, и я успела скользнуть языком по его непримиримо сжатому рту.

— Это ничего не изменит, — произнес кронпринц, а я ничего не поняла, теряясь от головокружения, накрывшего внезапно и стремительно. Ноги подогнулись, и Гораций придержал меня за талию, теснее прижимая к себе. Наши губы столкнулись, высекая искры. Горячее и ледяное дыхания сплелись, рождая магию. Волшебство страсти, которая сметала на своем пути любые преграды.

Я хотела поцеловать Горация, уже месяц мечтала почувствовать его язык, влажную глубину рта, и кронпринц поддался, приоткрыл губы, впился в мой рот жадным поцелуем, издавая приглушенный низкий стон. Еле слышный, неузнаваемый, совершенно не подходящий к его облику.

Язык Горация проник глубже, исследуя, доставляя неземное наслаждение, разжигая внутри меня настоящую неукротимую бурю. Его руки сжимались на талии, замерев и не двигаясь, и я подалась вперед, чтобы стать ближе, чтобы унять бешеное сердцебиение, чтобы получить толику прохлады его тела.

— Нет, — выдохнул он шепотом, резко отстраняясь, но не давая мне упасть. — Ты не понимаешь! — жестко воскликнул он, легко меня встряхивая.

— Чего? — спросила я, поднимая руку к губам и чувствуя, как они горят от поцелуя.

Гораций смотрел прямо мне в душу, прожигая черным горящим взглядом. На его лице резко обозначились острые скулы, а брови сошлись на переносице непримиримой линией.

— Я поклялся, что не причиню тебе вреда, Корделия, что не позволю проклятию выйти из-под контроля и овладеть твоим сознанием, а ты первая идешь на контакт и создаешь благоприятные условия для передачи тебе неконтролируемой темной силы, которая до поры до времени дремлет. Этого ты желаешь? — он говорил тихо, но голос Горация звучал угрожающе. — Чтобы мое проклятие медленно, как яд, перетекло от меня к тебе?

— Нет, — я отчаянно закивала головой.

— Тогда, не позволяй мне целовать себя, — ухмыльнулся Гораций, становясь похожим на мальчишку, с плеч которого только что упала тяжелая ноша. — И все же я уверен, что ты никогда бы не полюбила того молодого человека. Теперь уверен. — Зачем-то добавил кронпринц, потянув меня в сторону кабинки под номером три.

Глава восемнадцатая

Озеро Правды

Корделия

Портал из ВСМП вывел нас прямо на горное плато, покрытое чахлой растительностью. Огромные черные птицы летали над головой, пронзая темное небо резкими горловыми криками, от которых кровь стыла в жилах. Ветер пронизывал насквозь, и теплая осенняя мантия раздувалась на ветру, как парус. Правда, вид открывался такой, что дух захватывало, и на неприятные неудобства хотелось закрыть глаза.

— Родовое поместье Тердльштатских, — показал мне Гораций на черные развалины, громоздившиеся на склоне. Страшное бездонное ущелье отделяло плато от соседней горы, и мне казалось, что на той стороне жизнь вымерла, так пусто и одиноко смотрелись обугленные деревья и обгоревшие развалины замка. По оставшимся строениям я могла понять, что здание занимало немалые территории, но выглядели развалины настолько страшно, что невольная дрожь пробегала по позвоночнику, а взгляд возвращался к другой стороне плато, откуда начинался лес.

Под ногами, сделай несколько шагов вперед, начинался резкий каменистый обрыв, и я слышала частые удары собственного сердца, такая дикая и первобытно красивая гармония царила в этом месте, навевая и страх, и безудержное веселье одновременно. Захотелось кричать, до хруста раскрывая рот, но я сцепила зубы, скрывая от Горация собственный восторг, ведь он смотрел на окружающие нас красоты пустым и ничего не выражающим взглядом.

Сплошное шумливое море зелени — вот как выглядела Белогуда с высокой точки, на которой мы оказались. Вениамин ас Сольд размашисто шагал по направлению к магическому барьеру, который серебрился куполом, а мы с Гором застыли возле портала, отвернувшись от развалин замка и теперь, во все глаза, любуясь Белогудой.

— Когда я был ребенком, отец не позволял мне покидать пределов замка, и я любовался волшебным лесом из самой высокой башни, забираясь туда и в жару, и в холод.

Я удивленно приподняла брови и оглянулась на Гора, который прямым немигающим взглядом словно сканировал лес на произошедшие за долгие годы изменения.

— И ты ни разу не нарушал его запрета? — спросила я осторожно, отчего-то опасаясь реакции Горация.

— Приказы моего отца носили воспитательный характер, — холодным и резонирующим отрывистыми интонациями голосом ответил мне Гор. — Я бы не смог, если бы и захотел. Много раз пытался, — добавил он чуть тише.

— Не понимаю, — покачала я головой, представляя одинокого ребенка, запертого в прекрасной, но все же тюрьме. — И как долго тебе запрещали посещать Белогуду?

— Неправильная постановка вопроса, Корделия, — хмыкнул Гор, дергая одним уголком губ, отчего на его лице появилось раздраженное выражение, а в глазах разлилось прежнее холодное отчуждение. — Отец никогда не разрешал мне покидать замка, и я был заперт в родовом поместье до самого моего совершеннолетия. Сдается мне, что я бы и дальше провел долгие годы взаперти, если бы не помощь дяди. Он воспользовался своим влиянием, и выбил для меня право поступления в Академию Темнейших, где я и познакомился в Вениамином.

— Ну, вы идете? — как раз в этот момент донесся до нас слабый крик наставника. — Доступ к открытию барьера есть только у меня! — напомнил он нам, потрясая каким-то артефактом.

— Тебе не кажется странным, что ключ от магического барьера волшебного леса есть у Вениамина, но я лишен подобной привилегии? — беззлобно задал мне вопрос Гор, помогая спуститься по каменным ступеням, вырезанным прямо в склоне горы.

— Не знаю, — пожала я плечами, действительно не понимая, что могу на это ответить.

— А я знаю, что есть другой способ проникновения в Белогуду, — заговорщически ответил мне Гораций, подавая руку и неспешным шагом следуя за Вениамином, — кровь Тердльштатских помогает преодолеть любой барьер, придуманный темными магами. Древние колдуны, род которых начинался от самой Триединой, обладают некими привилегиями, — и кронпринц посмотрел на меня с подобием улыбки. — Поэтому можем не торопиться и ускользнуть от моего вездесущего друга, ты ведь так хотела прогуляться.

— Пожалуйста, давай войдем, — попросила я Горация, совершенно уверенная в том, что гулять по плато — это не так интересно, как оказаться на территории волшебного леса. Белогуда манила к себе макушками высоченных деревьев, таинственной и глубокой моховой зеленью, сохранившейся здесь то ли благодаря магии, то ли благодаря особым свойствам волшебного леса. Мохнатые лианы свисали с деревьев толстыми жгутообразными канатами, а с веток блестели глазами разноцветные пернатые, чьи крики я не слышала из-за барьера, но мечтала услышать. Мне хотелось нырнуть в это таинственное море, погрузиться в его ароматную пучину и хоть одним глазком взглянуть на обитателей, о которых писали книги, слагали легенды и рассказывали небылицы.

— Ты забавная, — прищурил черные глаза Гораций, а мне отчего-то стало обидно. Он оценивал меня, как одну из зверушек Белогуды, и в ответ хотелось надерзить, но кронпринц не дал мне такой возможности, прохладными жесткими пальцами перехватывая мой локоть. — Пойдем, иначе Вениамин не станет нас ждать и придется раскрыть ему тайну, о которой я бы предпочел умолчать.

— Он не знает, что ты можешь в любое время проникнуть на территорию Белогуды? — удивленно округлила я глаза.

— Никто не знает, — резко ответил Гораций, ускоряя темп шага. Я буквально бежала за ним по хрустящей от морозного воздуха желтой траве, но, стоило нам скользнуть за серебристый барьер, как влажная тропическая жара обрушилась на меня, обдавая запахом прелой листвы, влажной земли и духоты, нереальной на такой высоте. Гомон птиц, какие-то трещащие и пищащие звуки буквально оглушили, и я стояла потерянная и дезориентированная, пока Гор не подтолкнул меня к самой кромке леса, помогая снять теплую осеннюю мантию.

— Прости, забыл предупредить, — виновато произнес он, скидывая дорожный плащ и оставаясь в тонкой батистовой сорочке под цвет глаз. Абсолютная чернота, поглощающая свет, делала его бледную кожу неестественного оттенка, и на фоне моховой зелени Белогуды Гор смотрелся лишним элементом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У меня неотложные дела, — коротко бросил нам Вениамин, проверяя по мини-визору какую-то информацию. — За мной придут специалисты, которые разбираются с очередной неприятностью, постигшей волшебных существ Белогуды, а вы можете пока наслаждаться прогулкой. В этой части леса безопасно, — проинформировал нас Вениамин, оглядываясь по сторонам, словно примечая каждую незначительную деталь.

— Ты выйдешь на связь, если понадобится наша помощь? — спросил Гор, но наставник посмотрел в ответ таким взглядом, что мне стало неловко за кронпринца. Неужели Гораций настолько беспомощен, если Вениамин ас Сольд смотрит на нас, как на детей, мешающихся под ногами.

— Проводи Корделию к озеру, — посоветовал Вениамин, кивая на тропинку, утопающую в высокой мягкой траве. Я даже присела на корточки, чтобы потрогать нереальную растительность ладонью. Мягкие и нежные стебельки при ближайшем рассмотрении оказались покрыты ворсинками с крошечными капельками влаги. Запах от травы поднимался пряный, с нотками сладкого цветочного аромата, но вблизи я не заметила ни одного бутона.

— Озеро Правды — это не самый лучший вариант для прогулок, — чуть жестче, чем обычно, сказал Гораций, но наставник сузил глаза и отрицательно покачал головой.

— Там безопасно! — сделал он ударение на последнем слове. — Будь благоразумен, Гораций, не рискуй собственным здоровьем и здоровьем Корделии. И не заставляй меня волноваться еще и о вас, — смягчил он тон, просительно глядя в лицо кронпринцу.

— Да, хорошо, — неспешно кивнул Гор, и я заметила, как он отвернулся от Вениамина и недовольно поджал губы и нахмурил брови. — Пойдем, Корделия, не будем мешать.

— Гор, — окликнул его Вениамин, но кронпринц уже шел в противоположном направлении, в несколько размашистых шагов оказываясь скрытым высоким кустарником. — Триединая, как же не вовремя! — процедил Вениамин ас Сольд сквозь зубы, на мгновение прикладывая ладонь к глазам, словно свет его ослеплял.

— Я поговорю с ним, — поспешила я успокоить наставника. — Извините, если мы действительно не вовремя с этой прогулкой, это я настояла на том, чтобы Гораций хоть ненадолго покинул городскую резиденцию.

— Ты все правильно сделала, — ответил мне Вениамин, лениво скользя взглядом по моему лицу и фигуре, — но впредь советуйся со мной относительного ваших внеплановых… отлучек, — добавил он жестко и тоже развернулся, покидая меня на опушке леса.

Однако, простояла я в одиночестве недолго, кинувшись догонять кронпринца, а о словах наставника решила подумать позже. В самом деле, кто он такой, чтобы указывать мне, что и как делать?!

Додумай я эту мысль до логического конца, могла бы и разозлиться, но быстро удаляющая спина Гора заставила меня ускорить шаг и практически бегом погрузиться в чащу Белогуды. И с того самого момента, как моя нога ступила на тропу, я позабыла обо всем на свете, глядя на высокие стволы, покрытые толстым слоем мха, на лианы, растянутые над головой и перекрывающие вид на небо, на странные растения, которые вплетались в сам узор леса. Такой красоты, такой таинственной и загадочной атмосферы я не встречала ни в одном из уголков своей планеты, хотя много читала и кое-где успела побывать. Здесь же сам воздух казался вкусным, сладким и ароматным, и голова кружилась от обилия кислорода, а звуки завораживали, заставляли затаить дыхание и слушать музыку леса, как исповедь самой души Белогуды.

— Еще немного, и ты заблудишься, — неожиданно мягко поймал меня за руку Гораций, привлекая мое внимание. И только тогда я поняла, что углубилась в чащу леса, сойдя с тропинки, и бреду, как завороженная, на таинственный голос, звучащий из дремучей непроходимой глубины.

— Не могу передать словами, как я себя чувствую. — Прошептала я, боясь заговорить в полный голос. — Это так волнительно.

Наверное, мои глаза сияли искренним восторгом, потому что на губах Гора зазмеилась необычная улыбка.

— Я покажу тебе поляну, на которой круглый год цветут цветы. Это недалеко. — Повел он меня обратно к тропинке. — И озеро Правды, о котором говорил Вениамин, стоит твоего внимания. Кристально чистая вода — это не единственная его заслуга.

— Оно волшебное? — усмехнулась я на загадочное выражение лица Горация, который не переставал улыбаться.

— Куда без этого, — дернул он в ответ плечом, отчего-то нахмурившись. — Но заслуга озера Правды в том, что оно приоткрывает тебе завесы тайн.

— Пфф, — отреагировала я возмущенным междометием, не веря в то, что могу увидеть в каком-то там озере ответы на тайны, окружившие меня в последнее время плотным коконом.

— Ты увидишь, — коротко сказал Гораций, переплетая наши пальцы. В его черный непроницаемых глазах полыхнул такой холод, что казалось воздух вокруг нас понизился на несколько градусов. И мне снова стало неприятно находиться рядом с ним.

— Что с тобой происходит? — спросила я кронпринца, надеясь на его откровенность, но Гораций спрятала все свои эмоции за равнодушной маской, привычно опустившейся на его узкое бледное лицо. Влажные пряди длинных темных волос падали ему на лоб, обрамляя впалые щеки, и мне захотелось прильнуть к Горацию, пожалеть, сказать такое слово, которое вернет его прежнего, отстраненного, но не такого замкнутого и холодного, но мне не позволили приблизиться.

— Не повторяй ошибки, которую мы пообещали больше не совершать, — коротко бросил Гор на мои попытки протянуть руку и коснуться его лица. — Озеро за теми деревьями.

Поляна, на которую вывела нас тропа, образовывала чашу с мягкими пологими склонами, усеянными цветами с резными лепестками самых невероятных оттенков. Я замерла, не веря собственным глазам и вдыхая нежный цветочный аромат.

— Когда-то здесь жили музы — волшебные создания, способные показывать прошлое, настоящее и будущее, но они практически вымерли. — Просветил меня Гораций тоном преподавателя Академии Темнейших.

— А ВСМП? — спросила я тихим шепотом.

— Вениамин спрятал их так, что разговоры об их возможном существовании на территории ВСМП стали ничем не подтвержденными слухами. Я не встречал ни одной, — пожал он плечами и предложил мне следовать за ним.

— Это немного не похоже на озеро, — сказала я Гору, когда спустилась на дно чаши и увидела кристально чистую поверхность крошечного озера, больше похожего на идеальную по окружности лужу.

— Вода уходит из озера Правды, как жизнь уходит из Белогуды, — прокомментировал мне Гор происходящее, — раньше эта поляна выглядела совсем иначе, и под ногами не хрустел песок, а воды озера начинались практически там, — он указал на то место, откуда мы пришли.

— Это… печально, — вздохнула я, наклоняясь и глядя на собственное отражение. — Подойди, — позвала я Горация, который топтался в нерешительности чуть поодаль.

— Нет, спасибо, — бросил он скованно, глядя на озерцо, как на атомную бомбу.

— Гор, пожалуйста, — попросила я, присаживаясь на песок и расстегивая воротник теплого платья, ткань которого облепила меня, как вторая кожа. — Я умираю от жажды и от жары, — невесело хмыкнула я на его немой вопрос, — давай немного посидим здесь.

Гораций сжал кулаки и резко втянул воздух в легкие, со свистом и злым оскалом. От подобного выражения его лица мне захотелось трусливо вжать голову в плечи, потому что я не понимала, что с ним твориться, что заставляет превращаться в дикого и необузданного темного колдуна, охваченного проклятием. Мы месяц шли к обоюдному доверию и приятному времяпрепровождению в компании друг друга, но сейчас этого времени словно и не существовало вовсе! Гораций одним днем уничтожил то, что мы оба строили неделями, и его прежнее состояние вернулось, усиленное ледяными искрами, высекаемыми непримиримым темным взглядом.

— Гор, — позвала я кронпринца, протягивая к нему руку, и он сделал шаг вперед, второй, третий, и с опаской посмотрел на поверхность озера, словно чего-то испугавшись. Я тоже невольно повернула голову, чтобы поймать его отражение в воде, и вскрикнула, не веря собственным глазам. Из глубины волшебного озера на меня смотрел Гораций, но совершенно другой, нежели в реальной жизни. Синие глаза искрились весельем и смехом, на губах играла открытая улыбка, а лицо преобразилось так сильно, что я с трудом узнавала одного человека в этих родных чертах. И вдруг меня накрыло волной боли, прошивающей голову, словно раскаленная игла.

«Корделия…»

Его голос, и не его! Голос другого Горация, который являлся ко мне во снах, который не желал пробуждаться! Раз за разом я приходила к нему, касалась, звала по имени, ласкала нежными и робкими прикосновениями, чтобы окончательно освободить от оков темной магии, пробудить.

Резкая вспышка осознания, как игла боли, очистила сознание от тумана, сковывающего меня все эти месяцы проживания в Темном королевстве. Я вспомнила все: каждую ночь, каждый сон, каждое прикосновение и то ощущение всеобъемлющего счастья и наслаждения, которые появлялись всякий раз, как в собственном сне я оказывалась наедине с моим Горацием. Синеглазым, улыбчивым, настоящим!

— Корделия, ответь мне! Душа моя, что с тобой? — тряс меня за плечи Гор, пытаясь добиться ответа, а я смотрела в его непроницаемые черные глаза и жмурилась от ужаса.

Этот Гораций пугал меня. Он не желал пробуждаться, не откликался на зов моей магии, не понимал и не принимал помощи. Гораций, пальцы которого сейчас скользили по моему лицу, казался неживым, нереальным по сравнению с тем, который являлся мне во снах, но именно этот человек с черным мертвым взглядом и был на самом деле живым и реальным, а тот, что смеялся в моих снах и смотрел на меня из глубин озера, оказался плодом воображения.

— Нет! — я оттолкнула руку Гора. — Не трогай меня! — в отвращении и ужасе прошептала я, отползая назад, к самой кромке воды.

Гораций сжал челюсти и стал похож на того монстра, о котором жители Дарленда шептались на каждом углу. От былой нежности по отношению ко мне не осталось и следа.

— Что ты там увидела? — прорычал он нечеловеческим голосом, распространяя мороз по коже. — Отвечай!

Он тяжело дышал, словно только что бегал, а в черных глазах полыхала настоящая ненависть. Холодные и равнодушные маски были отброшены, являя мне чудовище под личиной кронпринца.

— Что ты там увидела?! — крикнул он, нависая надо мной и протягивая ко мне руку.

Я вжала голову в плечи и сильно зажмурилась, готовясь к удару, но Гораций неожиданно упал на колени и схватился за грудь. Из его горла послышался надсадный хрип, пальцы царапали батист сорочки, отрывая пуговицы, из носа пошла кровь. Я смотрела на него, дрожа всем телом и не понимая, как и чем могу помочь.

— Корделия, — позвал он бархатным голосом из снов, и у меня в голове все перепуталось, смешалось, задвоилось. Я уже не понимала, кто передо мной: проклятый темный колдун, в глазах которого бушевала ненависть ко всему миру, или мой любимый Гораций из сновидений, которому я навсегда отдала собственное сердце?

— Корделия, помоги, — умолял меня кронпринц, заваливаясь на бок, и я больше не раздумывала, подхватив его под руки и укладывая голову Гора себе на колени. По его щекам катились слезы, и я сцеловывала их, плача вместе с ним.

— Гор, — позвала я любимого, но он открыл глаза и явил миру черную непроницаемую мглу, в которой еще проглядывали отголоски мерзкой и отвратительной ненависти, поглотившей его душу. Ни единого просвета, ни намека на смеющуюся синеву.

— Триединая, что с тобой произошло? — задала я вопрос, на который не получила ответа. Гор снова закрыл глаза и откинул голову, хватая мои руки и прижимая к своему лицу.

— Корделия, — и снова этот голос из снов, который сводил меня с ума. — Не уходи, слышишь? НЕ УХОДИ!

Он всегда просил меня об этом, а я обещала, что никогда от него не уйду, только вот в реальности мне хотелось бежать от Горация, куда подальше, и я боялась, что не смогу преодолеть неприязнь и страх, которые снова закрались между нами.

Глава девятнадцатая

В одном шаге от пропасти

Корделия

Белогуда осталась позади необъятным морем зелени и волнующими воспоминаниями, от которых ладони до сих пор покалывало незаметными магическими иглами, а в груди разливалось непривычное тепло. Все плохое, что со мной случилось около озера Правды, ушло на задний план, а на переднем маячили воспоминания о внезапно откликнувшейся на мой призыв целительской магии. Она ярким и мощным потоком прокатилась от головы до кончиков пальцев на ногах, пронзая меня лучами света и исходя из ладоней жаром и красивыми золотистыми искрами. Я до последнего не верила, что мой дар пробудился так внезапно, но не могла отрицать очевидное — кровь из носа Горация перестала хлестать, кровавые разводы исчезали, словно стирались незаметной глазу салфеткой, а болезненная синева сходила с кожи по мановению моих рук.

Я паниковала, когда Гораций потерял сознание, умоляя меня не уходить, но дар пробудился, стоило лишь подумать об остановки крови, которая тоненькими ручейками текла и текла из носа кронпринца. Он лежал на земле, судорожно хватая ртом воздух, а его грудная клетка то опадала, то вздымалась, как у человека, страдающего невыносимыми болями. Все, что я могла сделать, это удерживать его руками и молить Триединую, чтобы она подсказала мне решение, и в тот момент дар внутри меня среагировал незримым импульсом, ударил разрядом тока, прошил тело насквозь и выплеснулся искрами из ладоней. Стоило провести над лицом Горация руками, и он задышал ровнее и глубже, успокоился, перестал судорожно втягивать в себя воздух. Морщины на его лице разгладились, синева ушла, кровь испарилась, не оставляя следа, а я запаниковала еще больше. Только прохладные воды озера Правды сумели остудить мои ладони, с которых то и дело слетали искры, и я расслабилась, не тревожа и Гора, который мирно спал.

Подняв рукава повыше, я еще раз посмотрела на свои руки, которые выглядели, как и прежде. Дар внутри успокоился и свернулся теплым комочком в груди, а о случившемся напоминал только здоровый и выспавшийся вид Горация, который вел неспешную беседу с Вениамином ас Сольдом, успевая усмехаться на мой нахмуренный и задумчивый вид.

— Отчего ты хмуришься? — спросил Гор, и я подняла голову и натянуто улыбнулась кронпринцу, ничего не ответив. Он не помнил, что произошло на озере Правды, а я не собиралась раскрывать ему того, чего и сама не до конца понимала. Очевидно, что Гораций от меня что-то скрывает, но что? И как объяснить чересчур реальные сновидения, в которых я лечила его от таинственной болезни или то, что в моих снах Гораций совершенно другой, нежели в реальной жизни?

— Я бы хотела остаться в ВСМП на ночь, — попросила я Гора, когда он помог мне подняться по ступеням к порталу. Кронпринц нахмурился, но недовольства не выказал, лишь сильнее сжав пальцы на моем локте. От его прикосновений больше не исходил покалывающий кожу холод, но и тепла я не чувствовала.

— Соскучилась по друзьям? — спросил он, вглядываясь в мое лицо черными глазами, выражение которых снова стало непроницаемым.

— Да, мы договорились пообщаться, — ответила я с натянутой улыбкой, от которой сводило скулы. Меня знобило от противоречивых чувств и эмоций, которые охватывали и тело, и душу, стоило остаться с Горацием наедине, и я мечтала о передышке. Если он не отпустит меня, то я просто напросто сбегу, не выдержав подобного напряжения. В голове до сих пор раздавался голос Горация, который умолял меня остаться, и я, как вживую, видела его синие глаза и открытую добрую улыбку, только вот очередная ночь в резиденции казалась мне тяжким испытанием.

— Прошу тебя, Гор, — прошептала я, опасаясь, что Вениамин ас Сольд услышит, вмешавшись и нарушив все мои планы.

Кронпринц дернулся, и что-то в его взгляде надломилось, являя сквозь черноту синий проблеск. От неожиданности я едва устояла на ногах, покачнувшись и вцепившись в его руки, а Гор приобнял меня за талию, крепко прижав к груди.

— Душа моя, если ты и дальше продолжишь так откровенно пользоваться моей слабостью, то я возненавижу собственное имя, — прошептал он горячо прямо мне в волосы, сжимая пальцы одной руки на талии и выписывая ладонью второй широкие круги на моей спине.

— Гор, — повторила я, приподнимая подбородок и заглядывая в его глаза.

«Нет, мне не показалось!»

Стоило только прошептать его имя с нежной и умоляюще интонацией, как синева радужки стала шире, тесня непроницаемую мглу, а на губах Горация расцвела настоящая улыбка. Лукавый огонек в его глазах говорил о том, что Гор прекрасно понимает, что я пользуюсь его слабостью по отношению ко мне, но он не противился, удивляя меня отзывчивостью и добротой.

— Оставайся, но пообещай мне не засиживаться допоздна. Завтра утром у меня дела в городе, я заберу тебя сразу после завтрака, — произнес он, отступая на шаг и оборачиваясь к Вениамину, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— И о чем я еще не догадываюсь? — спросил наставник, переводя взгляд то на меня, то на кронпринца. — Не забывай, Корделия, что артефакт все еще связывает нас с тобой, и я способен ощутить твои самые сильные эмоции.

Я сузила глаза и скрипнула зубами.

— На что вы намекаете, Вениами ас Сольд? — приподняла я брови, стараясь казаться равнодушной, а Гораций аж подался вперед, сканируя друга пристальным взглядом и не давая тому ответить.

— Ты действительно почувствуешь, если Корделия к примеру… кхм… влюбится? — спросил он, и снова лукавые огоньки заблестели в его глазах, демонстрируя явное поддразнивание.

— Почувствую, — коротко бросил в ответ наставник, открывая доступ к порталам. — Поэтому постарайтесь предупредить меня заранее, если что-то подобное наметиться в ваших отношениях, — ровным тоном договорил он, глядя на нас, как на лабораторных крыс. Уверена, для Вениамина давно стерлись рамки допустимого по отношению к стажерам, а о воспитании наставника я не могла судить, зная его лишь как своего начальника, но по отношению к кронпринцу он мог бы проявить вежливость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вы забываетесь, — зло сказала я, наблюдая за тем, как Вениамин резкими пассами настраивает портал.

— Он такой, — с улыбкой прошептал Гор мне в макушку, прижимая к себе спиной. — Простим его, Корделия.

От неожиданной и непривычной близости Горация у меня кружилась голова, и я не понимала, как можно так быстро меняться. Буквально из каменного изваяния в живого человека!

— Поверь мне, Корделия, — прошептал Гор заговорщически, — однажды Вениамин встретит такую женщину, которая заставит его переосмыслить всю прожитую жизнь и начать с чистого лица, но нам с тобой не суждено открыть ему глаза, как бы мы не старались!

— Я прошу вас перестать, — серьезным и безапелляционным тоном попросил нас Вениамин ас Сольд. — Гораций, я не ожидал от тебя подобного поведения. Уж не воды ли озера Правды так повлияли на тебя?

От заинтересованного прищура Вениамина и от его слов у меня мурашки по коже забегали, но Гораций даже не напрягся, продолжая прижимать меня к своей груди.

— Воздух Белогуды целебен! — ответил Гор, улыбаясь на вопрос друга. — Я давно так крепко и так сладко не спал, целую вечность!

— Вот что значит здоровый сон, — проворчал наставник. — Надо принять к сведению, когда из-за очередной смены миров у меня пропадет сон на несколько дней.

— Сон на травке возле озера Правды определенно лучше моих зелий, — рассмеялся Гораций, а мы с Вениамином посмотрели на него, разинув от удивления рты.

— Что не так? — стушевался кронпринц, а я запоминала эту открытую и настоящую улыбку, звучание его бархатного смеха, лучики морщинок, разбежавшиеся из уголков глаз, в которых до сих пор таяла призрачная синева.

— Ты правильно сделал, что преодолел свои страхи и стал выходить, — сказал Вениамин, скрывая смятение под маской притворного радушия.

Я уверена, Вениамин ас Сольд переживал за лучшего друга, как никто другой, но вот ученый, который засел внутри наставника, судорожно искал в лице Горация ответы на невысказанные вслух вопросы. Я и сама жаждала узнать, что повлияло на смену настроения Горация, только вот предчувствие твердило об опасности. Надолго ли к Горацию вернулся человеческий облик и как скоро он вновь станет прежним?

При мысли о том, что Гор вновь закроется от меня, становилось тошно. Если он вновь превратится в надменного и неприступного темного колдуна с маской истинного злодея и голосом, что способен заморозить и пламя, я признаюсь Вениамину ас Сольду в том, что проиграла. Уж лучше вернуться на Землю с печальными воспоминаниями, чем не вернуться вовсе. И что-то мне подсказывало, что проклятие Горация не так просто излечить, и оно еще даст о себе знать.

— Ты совсем замерзла, — отреагировал Гор на мою дрожь. — Вениамин, пора бы открывать портал.

— Пора, — кивнул наставник, — следуйте за мной, пройдем все вместе, опасности в ВСМП нас не поджидают.

И мы вернулись из Белогуды, распрощавшись и отправившись каждый по своим делам.

— Корделия, — неожиданно позвал меня Гораций, когда я уже почти дошла до синего сектора.

— Да? — обернулась я, стараясь скрыть нервную дрожь, которая появлялась всякий раз, когда кронпринц смотрел на меня вот так: горячо, умоляюще и неверяще одновременно. Он стремительно преодолел то расстояние, что разделяло нас, и крепко прижал меня к себе, чтобы поспешно поцеловать. Не просто прижаться своими губами к моим, а нежно и вместе с тем страстно заклеймить. Язык кронпринца проник в мой рот, сладостью и терпкостью буквально опьяняя, мягкие губы ласкали и требовали большего, унося меня за грань реальности.

— Я не привык никому доверять, Корделия, — хрипло и надсадно выдал Гор, все еще не открывая глаз и рвано дыша. — И кому бы я мог довериться, если отец всю жизнь ненавидел меня, а мать делала вид, что у нее есть дочь, а сына не существует? Но я хочу, чтобы между нами не было тайн и секретов, можешь пообещать мне это?

«Нет!» — ответил мой внутренний голос, который еще и посмеялся в ответ на горячую просьбу кронпринца. Он скрывает от меня столько всего, а в ответ требует правды и откровенности. Но что-то во взгляде Гора заставило прошептать меня совсем иное.

— Я обещаю, что не предам тебя, но и ты пообещай, что не сделаешь мне больно, — попросила я Горация, едва переводя дыхание после нашего жадного поцелуя.

— Я буду к этому стремиться, — наиграно улыбнулся Гор, а я едва сдержала разочарованный крик, рвавшийся наружу. Тепло и мягкость ушли из его черт лица, оставляя место непроницаемому отчуждению, глаза заволокло чернотой, губы вытянулись в прямую линию. Гораций намеренно оттолкнул меня, не сильно, но ощутимо, оставляя между нами расстояние в пару шагов.

— До завтра, — поспешила я попрощаться с ним, обещая себе, что узнаю правду о такой невероятной смене его настроения. Я раскрою эту тайну, чего бы мне это ни стоило!

Гор холодно усмехнулся, неприятная улыбка зазмеилась по его лицу, а глаза застыли на ком-то позади меня. Он развернулся и ушел, так и не попрощавшись, не сказав ни слова.

За спиной зашуршал гравий под чьими-то тяжелыми шагами, а знакомый хвойный аромат подсказал, что ко мне стремительно шел Давид.

— Я ждал, когда же он, наконец, уйдет! — Дава резко крутанул меня на месте и сжал в объятиях, приподнимая над землей. — Этот тип вызывает у всех изжогу, надо бы натравить на него темных магов, пусть уже разберутся с кронпринцем и освободят нас от его жуткой персоны.

— Тише, — прошептала я, округляя глаза от ужаса и удивляясь безжалостному тону Давы. — Ты же не думаешь так на самом деле?

Что-то недоброе промелькнуло в лице друга, но он только отрицательно покачал головой.

— Иногда я забываюсь, Корделия, кровь горячая, но войны и смуты не хочет никто в Дарленде, поэтому до сих пор терпят его темнейшество Горация Тердльштатского.

Я сжала руку Давы и умоляюще потрясла ее.

— Дайте мне время, чтобы разобраться с его проклятием. Он не такой, каким кажется!

— А какой он? — угрожающе прошипел друг, набычившись.

— Хороший, — смущенно прошептала я, краснея и пряча глаза.

— Триединая, — ответил Дава сквозь зубы. — Этого нам еще не хватало! Чем ты думала, увлекаясь таким, как он?

— Я не…

— Молчи уж! — по-доброму заткнул меня Давид. — Пойдем, раз уже пришла! Нам страшно тебя не хватало! И напомни мне прочитать тебе воспитательную лекцию об отношениях с темными колдунами.

— О нет, — рассмеялась я, беря Даву под руку и шагая к коттеджу, который стал мне родным за какой-то месяц. — Я тоже скучала, — произнесла я совсем с другой интонацией, заглядывая другу в глаза и различая там отчетливую грусть. — И у меня проснулся дар.

Давид охнул и споткнулся, широко раскрывая глаза от удивления.

— А, знаешь, к чертям Темное королевство и всех его жителей вместе взятых! Сегодня у нас вечеринка по случаю сбора оставшихся в живых стажеров с планеты Земля и твоего магического взросления!

Он издал воинственный клич, подхватил меня на руки и закричал на весь синий сектор, что мы идем.