СОБЫТИЯ РАЗВИВАЮТСЯ

Подмосковье, 11.04, 18:00

Аня и Наташа, надувшись, игнорировали друг друга, сидя в комнате офицерского общежития. Это жилище, вернувшийся в строй Геннадий, буквально зубами выгрыз у Батракова для себя и семьи, в которую теперь входили обе девушки.

Вчера он привёл зарёванную Анну и злую Наталью в комнату, поставил рюкзак с пайком на пол, объяснил, где туалет, где взять воду, чмокнул обеих и ушёл. Наступившее с вечера, после вмешательства Батракова перемирие, утром сошло на нет, после того как Наташа в резкой манере предложила Ане вытереть сопли и не доставать её нытьём о судьбе Максима, а думать лучше о брате и похороненном отце. Девчонки поорали друг на дружку так, как это умеют только женщины, пошипели, проревелись и успокоились, затаив обиду.

— Ань, уже почти сутки прошли, а Гены всё нет! — первая не выдержала, затянувшееся молчанье одна из барышень, — Удивляюсь твоему безразличию!

— Чья бы корова мычала, — ни осталась в долгу вторая, — для тебя вообще, все люди, просто средство достижения целей! Что… не так скажешь?

— С чего ты взяла? — голос Наташи стал наигранно удивлённым, — Поясни пожалуйста, голубушка, о чём ты?

— А что это мы, вопросом на вопрос отвечаем? — в тон ей спросила Аня, картинно захлопав длинными ресницами, — Но я, не Мальвина расфуфыренная, мне и пояснить не сложно, слава богу, умом не обижена…

— Что вы говорите? — всплеснув руками, перебила её Наталья, — наша красотуленька, оказывается, и не дурочка вовсе…, вот сюрприз!

— И не говори, в универ прикинь, сама поступила!

— Ой-ой, тоже мне, какая умница, в плешку смогла, а ты в пироговку[25] попробуй?!

— Захотела бы, поступила, это не фотки полуголые постить!

— А зачем вам универ? И так ума палата!

— Куда уж нам до принцесс, — закатила глаза Анна, — сиськами, простите не вышли, а так бы может, тоже без мозгов жили.

— Что есть, то есть, завидуйте молча, — снисходительно улыбнулась Наташа, — попу качайте, да капустку ешьте, хотя вам думаю это… — договорить она не успела, в дверь деликатно постучали.

— Это я, — сказал Гена из-за двери и спросил, — могу войти?

— Да заходи уже, — бросила Аня, — чего вообще стучался?

— Так может, вы там переодеваетесь, — заходя в комнату, немного смущённо ответил Геннадий и обнял шагнувшую навстречу Наташу.

— И что ты там не видел? — с ироничным презрением спросила Аня, — или вы решили, до свадьбы в святых поиграть?

— Да всё он там видел…, и не только, — оторвавшись от удивлённого парня, бросила ей Наташа, — это просто нормально стучаться, по крайней мере, у культурных людей.

— Куда нам до культурных? Мы, как встарь, лопухами подтираемся.

— Я смотрю вас вдвоём вообще оставлять нельзя? — заводясь сказал Гена, отстраняясь от девушки и обнимая сестру, — Короче так, собираемся и идём в штаб, будем вас к делу пристраивать.

— В смысле, — удивилась Аня, — какие сейчас дела?

— Гена? — не осталась в стороне Наташа.

— Так, барышни! — рявкнул Геннадий, — Что вы как на маленькие? Именно сейчас, каждый человек на счету. Поэтому завтра, с утра, выходите на работу. Через пять минут жду внизу, всё! — развернувшись, он вышел из комнаты, оставив хлопать ресницами, двух растерянных девиц.

* * *

Людей, действительно, критично не хватало. После начала всей катавасии от личного состава осталась едва ли треть, в основном офицеры и прапорщики из местных, да немного срочников, кто решил остаться в дивизии[26].

То, что дезертирство расцветёт махровым цветом, Батраков догадывался с того самого момента, когда вертикаль власти сложилась как карточный домик и воцарилась анархия. Институт государства рухнул, а с ним и долг перед ним, но, по убеждению полковника, осталось Отечество, пусть сейчас никем не управляемое, и остались люди, которые его составляют.

Будучи убеждённым, что держать, возле себя, на привязи своих «Рексов», в то время, когда их семьям угрожает реальная опасность, он не имеет морального права, полковник сам объявил на построении, что каждый волен идти домой, взяв необходимое оружие и снаряжение. Те же, кто решит остаться, будут здесь и сейчас начинать обживаться в новом мире. Правда, пришлось отказаться от идеи укрепиться на территории собственной части, слишком большой поток мертвецов шёл из Москвы, Реутова и Балашихи.

Немного покумекав, скатались на разведку в «Зарю». Там, пообщавшись с местными офицерами, решили перебраться туда, чем сейчас активно и занимались, вывозя всё, что имело какую-то практическую ценность. В «Зарю» же, начали свозить гражданских, организовав для них палаточный городок, в котором сейчас было более двух тысяч человек и это действительно становилось головной болью, а поток не иссякал.

Охрана от бродячих мертвецов, была не единственной проблемой всего штаба полковника, которого на офицерской летучке назначили командиром нового гарнизона.

Как разместить, накормить, оказать врачебную помощь беженцам в постоянно разрастающемся лагере, тоже, как ни странно, особой проблемы пока не вызывало, места и запасов хватало.

Основной головной болью, привыкшего к железной дисциплине командира, было брожение умов, в лагере гражданских. Масса людей, вырванных общей бедой из надоевшей, но безопасной повседневности. Потерявшие всё, кроме самой жизни, усталые, напуганные, озлобленные граждане, требующие от государства, защиты и помощи и проклинающие его, за неспособность предотвратить кошмар, творящийся вокруг, видящие в офицерах представителей страны, которой больше нет.

Уже сейчас кто-то непрестанно о чём-то просил, молил, угрожал связями, судом, предлагал взятку. В лагере постоянно возникали стихийные митинги, сборища, собрания и прочие проявления народной воли и все требовали, требовали и требовали, а учитывая наличие розданного оружия, ситуация могла вспыхнуть в момент. Выход виделся только один, занять людей делом, а это полковник умел, да и любил, что скрывать.

Неожиданную, но очень своевременную помощь, оказали прибившиеся к лагерю в самом начале, члены местного мотоклуба «Медведи», в рядах которого было много ветеранов боевых действий. Как выяснилось, несколько офицеров, как они сами себя называли, клуба — ранее проходили срочку в ОДОНе, и когда всё началось, решили, что лучшего места для сбора, чем родная сердцу часть и быть не может. Сейчас же, «Медведи», занимались охраной лагеря беженцев, то время как люди полковника, обеспечивали вывоз имущества части и эвакуацию гражданского населения там, где это было возможно.

Встал вопрос, чем занять остальных, ну и, конечно, что делать дальше.

Вопрос встал? Вопрос решили! Попутно, раскидав на собрании, права и обязанности, справедливо полагая, что идёт самая настоящая, хотя и весьма своеобразная, война. Поэтому и поступать станут по законам военного времени, хоть и с оговорками. Для начала выработали стратегию выживания, затем пришёл черёд тактики, обозначились длинносрочные и краткосрочные цели, определились с ресурсами и личным составом и пошло-поехало.

Беженцев, офицеры очень упрощённо разделили на четыре категории:

Первая — готовые действовать здесь и сейчас. Те же «Медведи» и им подобные граждане. Таким, дали возможность проявить себя, выделив, без излишеств конечно, необходимые средства — оружие, инвентарь и поставили на постоянное довольствие.

Вторая — временщики, те, кто решил двигаться дальше от мегаполиса, но пока выжидает и готов, как и первые, действовать сейчас, — эти тоже встали на довольствие, но снаряжение, данные граждане, получили по остаточному принципу.

Третья — штатские, в эту категорию попали все, кто по какой-либо причине, не мог сам обеспечить себе защиту и пропитание, в силу возраста или иных обстоятельств — встали на довольствие.

Четвёртая — иждивенцы, в эту группу попали инфантилы и нытики всех полов, возрастов и мастей, имеющие возможность приносить посильную пользу, но упорно отказывающиеся, в силу убеждений делать что-либо, при этом требующие для себя всяческих преференций. Они считали военных, представителями государства, а значит, обязанными исполнять те или иные его функции.

В целом с первыми тремя категориями, проблем не возникало, организовали пункты по привлечению людей к самым разным работам: укрепление лагеря, обустройство санчасти, школы, точки питания и даже туалета.

С последними — полковник встретился отдельно, после того как граждане «иждивенцы» выяснили, что паёк не бесконечен и положен только тем, кто приносит пользу, внимательно выслушал и в свойственной манере послал, примерно так:

— Значит так мля! Граждане, творческих профессий, офисный, прости господи, планктон, юристы, экономисты и прочие сочувствующие! На данный момент, работ по профилю, для вас нет! И не предвидится! Ищите себя в других сферах, работы полно, охрана, строительство, полный список в пунктах вербовки! Не хотите, дело ваше, через пять дней снимем с довольствия! Будете мутить людей, вышвырнем за периметр! Воров и прочую шушеру расстреляем! У меня всё!

Возмущавшихся, просто послал.

Подмосковье, 12.04, 08:00

Задач девушкам, нарезали с горкой, как говорится, — от каждого по способностям, каждому работы непочатый край.

Наташа, закончившая медучилище, по специальности сестринское дело, но так и не успевшая поступить в ВУЗ, без разговоров отправилась в санчасть. А вот, для будущего экономиста Ани, работы по профилю, что не удивительно, не оказалось. Поэтому её, по протекции брата пристроили в пункт регистрации новоприбывших. Там она и начала, впервые в жизни, свою трудовую деятельность.

Работы было много и вся вручную, что для привыкшей к клавиатуре девушки, было непривычно и поэтому сильно утомляло. Компьютеров хватало, но пока всё вырабатываемое генераторами электричество, подавали только на санчасть. И Анна, с ручкой в руках корпела над таблицами, списками, графиками. Скрупулёзно сверяя данные, выявляя повторы, упорядочивая по алфавиту и, постоянно ища глазами, только одно имя, Максим Белкин.

Подмосковье, 12.04, 08:00

Кто-то громко кричал в громкоговоритель, много и часто стреляли, а я бежал по коридору ОВД в одном ботинке с чужой ноги. Всё не мог оторваться от гротескно уродливого мертвеца, по-обезьяньи мчащегося следом, ломая стены и снося косяки дверей огромной тушей, неумолимо догоняющего, но всегда на миг отстающего.

Проснулся в холодном поту, от громкого стука в дверь, которую, уходя спать, закрыл на все запоры.

— Максим, проснись, за нами приехали, — голос одной из бабушек, чередовался с отчаянным стуком, — дали пять минут на сборы, быстрей собирайся.

Я вскочил как ошпаренный, на ходу запрыгивая в обувь, одежду не снимал и вылетел в коридор, в котором царило дикое оживление. Макс уже выкатил своего коня на лестничную клетку. Этажом ниже суетились соседки, вынося какие-то тюки и баулы, а снизу слышался голос Семёна Марковича, с кем-то разговаривающего.

— Что тут? — бросил я Михаилу, — я походу всё проспал!

— Да не особо много и проспал! — доливая из канистры в бак своего монстра, ответил он, — Маркич с ранья бдел, выстрелы во дворе услышал, а затем по матюгальнику помощь предложили, вот и выбежал к ним, у нас мол всё в порядке, своими силами справились, а соседние подъезды надо бы почистить. — он замер, подняв палец, — Слышишь, стреляют?

Я прислушался, раздавались приглушённые стенами, далёкие хлопки.

— Круто, а что за люди?

— Вованы[27], так что смотри осторожно, могут и знакомыми оказаться!

— Бля, не было печали! — я лихорадочно пытался найти выход, — слушай, им на глаза мне попадаться вообще не вариант.

— Водить умеешь? — спросил Михаил, я кивнул и ответил, — правда…, стажа как бы…, вообще нет, после автошколы за руль так и не сел.

— Да похер, — отмахнулся толстяк и протянул мне ключи, — бери Лёхин лансер и вали дальше в область, дорога одна, я тебя быстро догоню.

Выхватив ключи, я побежал на крышу, остановился уже на середине лестницы, — слушай, а как объяснишь куда я делся?

— Тебе не похер? — отмахнулся Михаил, — Вали уже!

Я не стал спорить и полез в люк.

Вывалившись на крышу, огляделся, по-прежнему никого, со стороны двора звук мощных моторов, изредка слышны выстрелы, подкравшись к краю, осторожно выглянул, грузовик и смотрящий в сторону дороги стволом БТР с бойцами в уже знакомой мне форме на броне. Некоторые помогают женщинам и детям грузиться в кузов. Неожиданно много народу оказалось. Во двор выходили подъезды двух домов и из обоих все прибывали люди.

— Граждане! — неожиданно громко раздалось из прикреплённого к грузовику матюгальника, — Подъезды ваших домов зачищены, можете выходить без опаски. У вас пять минут на сборы, берите только необходимое… — слушать не стал, поспешил к пожарной лестнице, выглянул, чёрт, УАЗ и несколько бойцов контролировали эту часть улицы, периодически отстреливая подходящих зомби. Мелькнула мысль, не убьют же они меня, сразу при всём народе, но снова отбросил. Ну не пристрелят допустим, привезут, накормят, а дальше что? Встречу Гену этого, с Наташей в обнимку, что скажу им, что они выскажут мне? Что Максим набегался, и стоило оно того? И всё это поучительным маминым тоном. Да хрен вам. Я полез обратно в люк.

— Чё передумал? — удивлению толстяка не было предела, он чуть шлем не уронил, который собирался надеть, — нет, там перекрыто, — бросил я, — под шумок, через Протасовых уйду.

— Шумок будет, береги уши! — хмыкнул Михаил, и повернул стартер.

Взревело так, что подумал — оглохну.

А толстяк, отсалютовав мне сжатой в кулак перчаткой, прямо по ступенькам начал спуск, оставляя на пролётах следы жжёной резины. Зажав ладонями уши, я проводил его перепоясанную охотничьим патронташем спину, с перекинутой через плечо Сайгой. Затем разогнал сизый дым и, перепрыгивая ступени, побежал вниз. Перед последним пролётом задержался, осторожно выглянул, никого и когда закрывшаяся подъездная дверь заглушила рёв мотора, скользнул вниз и закрылся в квартире, с которой и начал в этом доме.

Дальнейшее было делом техники, выглянул в окно, вон лансер, вокруг никого, только мёртвые тела, из свежих. Ходячих нет. Бойцы у лестницы контролируют подход с той стороны улицы, с другой, вероятно, тоже кто-то есть. Я немного подумав, быстро сгрёб в первую попавшуюся простыню, кое-что из еды, одежды, закинул туда пару пивных баклажек с водой, которую так и не успели израсходовать, напоследок заглянул в зеркало. Чёрный костюм адидас с капюшоном из Лёхиной квартиры, кроссовки оттуда же, сверху моя кожанка, кепка Протасова, за спиной завязанный узлом тюк с добром. Да уж, только полумаски не хватает.

— Ебать ты чёткий! — усмехнулся Михиными словами я, и полез в окно.

До «Лансера» добрался без проблем хотя и опасался, что кто-то из бойцов прикрытия может заметить, но обошлось, довольно громко пиликнула сигналка, беззвучно выругавшись я закинул тюк на пассажирское сиденье и запрыгнув на водительское, захлопнул дверь, и тут же сполз вниз, осторожно наблюдая в окна и зеркала, снова никто не заинтересовался. Успокоился немного, осмотрелся, так, что у нас тут?

«Автомат, отлично», — вставив и слегка повернув ключ, чуть не обделался, машину дёрнуло вперёд, — «Чёрт, чёрт! Спокойно», — рычаг на паркинг, снова ключ, бензин полбака, нормально вроде, снаружи приближается гул моторов. Вновь сползаю вниз, лишь бы не засекли и с ужасом вспоминаю, кроме Михаила, там ещё две бабки, Маркич и Виталька, — «попал ты Максим, стопудово проболтается кто-нибудь», проехали мимо, снова обошлось. В зеркало заднего вида, через тонированное стекло я мог наблюдать, как собралась колонна во главе с БТРом, за которым выстроилась вереница легковых машин уцелевших жителей двора, тентованный УРАЛ, два УАЗа с бойцами прикрытия и Михаил на мотике. В зеркало было видно, как военные, о чём-то беседуют с толстяком, после, пожав плечами, дают отмашку и колонна двинулась.

Выждав пока последняя машина скроется за поворотом, толстяк подкатил ко мне.

— Ты чё тупишь? — зло бросил он, — я думал, ты уже на всех газах мчишься отсюда!

— Незаметно бы не вышло!

— Да и хер с ним, они каждому сказали, хотите с нами, хотите сами!

— Даже так? — удивился я.

— Да, теперь так, — задумчиво проговорил он, — Они пока смогут, будут поквартально город чистить. Кто успеет, тот уйдёт, но говорят, уже всякого насмотрелись. Вообще, много чего порассказали, у нас же тут горбольница, через два дома.

— А то я не в курсе!

— Поменьше сарказма, всех же туда начали свозить, что дальше было, догадываешься?

— А то! — мрачно бросил я, — Так понимаю, самый рассадник!

— То-то и оно, — в тон мне ответил Михаил, — ладно, поехали, колонна пойдёт до выезда из города, там кто куда, нужно не отстать!

Опустив стекло шлема, Михаил развернул мотоцикл и тронулся. А я, наконец-то завёл машину и поспешил следом, непрерывно кляня себя, за отсутствие опыта городской езды. Хорошо, что автомат, на механике глох бы при каждом торможении.

Колону кое-как догнали и, пристроившись в хвосте, ещё несколько минут ехали по городу изредка объезжая брошенные прямо посреди улицы машины, попутно отстреливая бредущих мертвяков. Перед выездом на загородное шоссе колонна сбавила ход и пропустила несколько единиц бронетехники, таких же тентованных грузовиков, и УАЗов с бойцами, спешащих помочь людям в других районах.

Стало стыдно бежать, как бы я ни относился к Геннадию, он сейчас где-то там, кого-то спасает, рискуя жизнью, рядом прикрывает здоровяк Боб, «здоровяк Боб»…

Внезапно мозаика сложилась, я вспомнил, как отработал «Пятнашки»[28] с рослым, но ещё не таким раскачанным Бобом. Как тот, пыхтя, пытался, но не мог попасть по мне, а другие бойцы ржали над его потугами. Нас с тренером и пацанами из группы, тогда хорошо приняли, мы провели занятие, потом пили чай, долго беседовали, а через полгода у меня был первый суд.

«Вот же жизнь повернула!» пришла досадная мысль, а с ней и понимание — откажись от меня тренер, и всё, пошёл бы вразнос.

«Как он, интересно? Как парни из группы, как девчонки из женской? Как Аня?», — колонна двинулась, и я вновь вцепился в баранку, но мысли уже не отпускали, до этого некогда было, а теперь…, теперь возможно поздно думать.

Вскоре колонна остановилась возле вереницы из полутора десятков машин, стоящих в очереди на заправку, которую охраняли пара бронетранспортёров с пехотой на броне, к ним и поехал наш БТР и УАЗы с бойцами. Недалеко на парковке перед небольшим кафе стояли ещё несколько грузовиков и автобусов на армейских номерах, и суетились люди. УРАЛ сразу свернул туда, а частников, находящийся здесь же регулировщик отправил в конец очереди. Всем новоприбывшим дали команду на выход. Я помедлил, но всё же решив не привлекать ненужного внимания, вышел и пошёл, как и было указано к натянутому тенту, под которым регистрировали всех покидающих город, через этот пост. Впрочем, какой-то жёсткой обязаловки не было, хочешь, езжай сразу мимо, но не заправленным и без оружия, раздача которого шла здесь же. Никаких документов я не имел, по всем базам пробивался, с таким списком грехов, что смысла подходить к тенту не было. Просто ждал Михаила и грел уши. Ничего сверхнового, естественно, не узнал, так, болтовня, разговоры. Люди просто делились историями, да строили какие-то планы.

— Короче, — тон подошедшего внезапно Михаила был излишне заговорщицким, — пошли в машину, надо перетереть, я походу знаю, как ещё один ствол нарыть.

План был прост и гениален, ещё не успевший пройти регистрацию Михаил, оставил Сайгу и патроны в машине, наказав сидеть в ней неотлучно, и спустя час вернулся с АКМ, парой магазинов к нему и двумя пачками патронов.

— Как прошло?

— Нормально, — отмахнулся он, — там народу много трётся, главное, чтобы по базам проходил да оружия ещё не получал, с бензином тоже без проблем, даже документы не проверяют, вносят в базу, заправляют под пробку и вали куда хочешь, так что дуй заправляться.

Так и поступил, пока ждал своей очереди, подошёл Семён Маркович. — Максим, что-то не вижу Михаила, разрешите нескромный вопрос, вы уже определились, куда поедете дальше?

— Здесь он где-то, — я не видел смысла темнить и ответил, — мы с ним дальше поедем, нет резона здесь задерживаться.

— Это Михаил ещё дома говорил, — старик немного замялся, — видите ли, открылись некоторые обстоятельства, способные с большой вероятностью, весьма затруднить вашу дорогу.

— Куда уж трудней, дядь Сём? — вклинился подошедший Михаил, — Что там ещё за напасть?

— Да вот информация есть, что в направлении этом несколько колоний разбежалось и такое непотребство творится, господи помилуй. — Михаил задумался, а Семён Маркович продолжил, — Ты вот не стал с вызволителями нашими общаться, а зря, они очень занимательные вещи говорили.

— Например? — с вызовом бросил толстяк, — не тяните кота…

— Например, недалеко от ОДОНа, в охраняемом лагере для спасённых, видели парней в таких же безрукавках, с медведем[29], — старик ткнул в пёстрый от нашивок жилет мотоциклиста.

Михаил призадумался и, пожевав губу, замялся и неуверенно начал:

— Блин…, Макс, тут надо обмыслить! — но я отмахнулся.

Для себя, я уже всё решил и спорить, что-то доказывая сейчас, не было ни сил, ни желания. А подставлять хорошего парня Миху, втягивая его в свои проблемы, был не готов. Поэтому, немного кривя душой, отмахнулся и сказал:

— Забей, надоело бегать, не расстреляют же меня в натуре!

— В натуре! — толстяк облегчённо рассмеялся и хлопнул меня по плечу, так что чуть в землю не вогнал, — не ссы малой, отстоим, если что, а Семён Маркович, отстоим?

— Надо будет, отстоим, — подтвердил тот и многозначительно добавил, — я там кое-кого знаю, я же Миша, чтобы ты на мой счёт не думал, всю жизнь только России матушке служил.

— Да ладно, — с наигранным укором, сказал Михаил, а затем спросил — и кем же?

— Военным переводчиком Миша, потому и поездил, за народный счёт, и на святую землю и…, да где я только не был. К сожалению, сегодня это уже не имеет значения, все мои секреты, пропади они пропадом, теперь и впарить некому?

— Ой, так уж и некому? — Наиграно, удивился толстяк. — Откуда столько ложной скромности, Семён Маркович? Если молва не врёт, вы же… — он огляделся, неопределённо указав рукой в направлении города. — Вон, тем же зомби, сено как хавку впарите!

Старик укоризненно покачал головой, а Михаил заржал:

— В натуре Макс, впарит! — хлопнул ещё раз меня толстяк, продолжая смеяться, но осёкся, видя, насколько я серьёзен, спросил:

— А ты чё мрачный такой, братух?

— Короче… — стал объяснять я, — Мне нужно, сначала заскочить в одно место, затем домой, а потом…, потом я приеду к вам!

— Вот те раз! — от веселья Михаила не осталось следа, — и чё это за план, о котором мы узнаем лишь сейчас?

— Мих, без обид, но это только моё дело. — глядя ему в глаза, сказал я, — Мне, нужно с тренером связаться! У меня ближе никого не осталось.

— Да? И как, если не секрет? Мобил больше нет! — немного саркастично выдал Михаил, и уже более серьёзно добавил, — Короче, не тупи парень, доедем, потом будем думать.

— Не Мишь, нечего тут думать! — возможно, более жёстко чем нужно ответил я, продолжая сверлить его взглядом, — Сеть ещё есть, я тут послушал, так и не всё Подмосковье ещё от света отключили. Это у нас в городе, как обычно, а народ, ещё с мобилами до сих пор… звонят. Как зарядить, найду. Да вон… хоть от авто.

Толстяк сыграл лицом скепсис и спросил:

— Ну а что раньше не сделал?

— А у меня, как смерть Кощеева, номер в симке, симка в мобиле, мобила в мусарне! Так что, идти мне за тридевять земель, а ты Миша, кстати, тоже бы, трубу подзарядил да звякнул своим, кто знает, как оно там?

— В натуре туплю, — почесал макушку толстяк и добавил, — короче… ты решил!

— Да к тому же сам посуди, основной замес в городе, был как раз возле нас, из-за больницы. В других местах потише. Мой район ещё не эвакуировали вроде, да и народу там поменьше, промка всё-таки, и всё такое. Если что… дождусь команду спасения. Не боись! — хмыкнул я и хлопнул его по плечу, но Миша, даже не пошевелился, продолжая внимательно глядеть на меня.

Зато дядя Сёма, счёл нужным поаплодировать:

— Браво, молодой человек! — не скрывая сарказма, с привычным акцентом, произнёс он и продолжил, — Я, вами искренне восхищаюсь и надеюсь, когда-нибудь, услышать замечательную историю, вашего чудесного забега.

Вот сейчас не совсем понял? — удивился толстяк, глядя на старика. А тот, снисходительно покачав головой, ответил:

— Когда мир катится в пропасть, что предлагают белые? Конечно — разделиться! Чтобы поодиночке, гарантировано умереть поужасней… браво!

— Я смотрю тебя не переспорить. — Тон Михаила был предельно серьёзен, — С тобой, мы сейчас тоже пойти не можем, ты всё уже решил, так?

— Примерно! — сказал я, внешне хорохорясь, но внутренне понимая, что несу чушь и сейчас, совершаю очередную глупость.

Михаил, лишь вздохнул и ответил:

— Ладно, взрослый мальчик, адрес давай, на всякий случай и мобилу запиши. Я свою на моте подзаряжу, если, в натуре сеть будет, созвонимся, бывай! — и немного замявшись, он протянул мне сайгу, — С возвратом…, если свидимся! Это мой первый ствол, так что береги.

— Спасибо! — не стал отказываться я, осознавая, что не свидимся и понимая, что толстяк тоже об этом догадывается.

— Я, правда, стрелять не умею и патронов… — я встряхнул патронташ, — кот наплакал, да за оружие, уже убить могут.

— А ну, отдай?! — выпучив глаза, протянул Михаил пухлую лапищу, но в его взгляде плясали смешливые искорки.

— Полегче папаша! — принимая правила игры, с ухмылкой отвёл я руку с карабином за спину, — Даст Бог, свидимся!

На том и расстались. Я, обнялся с толстяком и пожал сухую руку Семёна Марковича. Виталика с бабульками решил не искать. С одной стороны, было немного стыдно, с другой, боялся неловкой ситуации, если они прилюдно пошлют меня подальше, плюнув напоследок. С бабками… я никогда не ладил.

А затем…

Под удивлённые взгляды стоящих на выезд людей, я вырулил старенький, но ещё живой «Митсубиси-Лансер» в сторону города, солнце было ещё высоко, а день обещал быть долгим.

Подмосковье, 12.04, 16:30

Ближе к вечеру, когда на пункт регистрации вышла другая смена, а Аня шла в сторону общежития, она заметила очередную въезжающую в лагерь колонну. Особенно привлёк внимание, большой мотоцикл, с оглушительным рёвом вкатившийся в распахнутые ворота сразу следом за БТР. Толстый мужчина в кожаном жилете с оскаленной медвежьей мордой, массой разнообразных нашивок и АКМ через плечо, прокатился мимо гостевой парковки. С чувством собственной важности он, подгазовывая, направился к стоящей неподалёку, небольшой группе мужчин в таких же жилетах, не спеша, слез со своего «коня» и сразу под крики и улюлюканья, попал в раскрытые объятия товарищей.

«Хоть у кого-то всё хорошо!» — подумала Аня, проходя мимо стенда с объявлениями, на который даже не обратила внимание, сегодня утром. Прошла ещё несколько шагов и остановилась как вкопанная, бегом вернулась назад, люди искали людей, по данным, по фотографиям. Бегом преодолела несколько сотен метров до общаги, без стука влетела в комнату и под удивлённый взгляд Наташи, тоже только пришедшей с дежурства, принялась рыться в вещах. Альбом нашёлся сразу, различные фото, класс, отец, соревнования, летние сборы, вот он.

Ужасного качества фотография, ещё очень юного, но уже узнаваемого Белкина в спортивном костюме с триколором, стоящего на пьедестале с кубком в поднятой вверх руке.

— Господи! — послышался сзади голос Наташи, — Ты что, со стенда на мобилу снимала?

— Ага! — ответила Аня, с фото в руках выбегая из комнаты.

Конец первой части.
Загрузка...