Одиночество жреца. Том II

Глава 2. Цена беспечности

Мои спутники нашли еще некоторое количество обломков, и мы заночевали там же — у скалы, на пляже. Ночью у меня серьезно поднялась температура, и жарило капитально, возможно, я даже проваливался в бред. Ожог на лице обработать было нечем, воды не было: дождь так и не начался. Перед самым рассветом Орвист поднял нас с Санией, дремавших у скалы и пытающихся уловить хоть грамм тепла от костра, и объявил, что нам пора двигаться. Если мы задержимся еще хотя бы на полдня тут, у моря, то есть все шансы здесь и остаться навсегда. Во всяком случае — для меня.

Я ощущал, как энергия жреца внутри меня бурлит и клокочет, но никак направить ее не мог. Почему-то вспомнился день, когда Лу только начали пытать. Мы тогда как раз сделали первую выгонку и я учил Орвиста пить самогон… Что тогда делала Энжи? Пыталась меня исцелить? Но ведь она богиня бардов, веселья и путешественников, вообще по природе своей была ближе всех к менталистам. Наводила мороки, меняла настроение, вот это все… Сила исцеления приписывается в Пантеоне только Георе. Или любой бог может исцелять раны смертных, просто у Матери это получается проще всего? Значит, я мог бы использовать силу Лу… Но все мои попытки обратиться к собственной душе, в которую сейчас была впаяна энергия богини, ни к чему не привели. Возможно, если бы я в прошлом активнее пользовался силами, дарованными мне, то смог бы лучше управлять потоком силы, но сейчас это было похоже на попытки поймать смазанную маслом свинью: как только я тянулся к божественной силе, она, выворачиваясь, ускользала.

Перед выходом Орвист еще раз обследовал берег и нашел один полусгоревший тюк с синими тканями, которые мы везли в Пите: пусть судно и было посольским, но гонять порожняком через полмира было бы верхом расточительства. Так что мы сумели разжиться запасом неприлично дорогих портянок, которые сразу же повязали на ноги, и своеобразных пончо. Просто, не долго думая, отрезали по пять-шесть метров ткани, сложили в несколько раз и на одном из концов проделали мечом подходящие для головы отверстия. Таким же образом сделали и простейшее подобие рубашек под эти самые пончо, только теперь разрезы находились где-то посередине, а вся конструкция удерживалась поясом из той же ткани.

Ткани были южные, легкие, так что особо тепла не давали — это не северная шерсть, но лучше так, чем совсем ничего.

Сложнее всего оказалось с обувью Сании. Легкие сандалии девушки, которые держались на стопе и лодыжке только благодаря каким-то невесомым завязкам и ремешками, совершенно не подходили для пешего путешествия, так что виконту пришлось заняться форменным вандализмом и повязывать на ноги арха-ты сначала портянки, а потом вспарывать некоторые швы, чтобы заметно потолстевшая нога просто вошла на подошву. Этому-то принцесса активно сопротивлялась.

— Это отличные крепкие сандалии! Сделанные лучшими мастерами! Не надо портить их! — рычала девушка, когда Орвист взялся за кинжал и стал ковырять один из мешающих сбоку ремешков.

— Арха-та, если вы собьете в пути ноги, нам уже ничего не поможет… — пытался он образумить девицу, но куда уж там.

В какой-то момент дошло до угроз, пока всегда обычно спокойный Орвист не выдержал и не рыкнул на девушку, что ее спасение было бесполезным, если сейчас мы не соорудим ей хоть подобие приличной обуви.

Подействовало. Сания заткнулась и позволила де Гранжу закончить работу и наконец-то затолкать ее стопу, перемотанную тканью, в весьма поредевшую конструкцию из завязок. Когда закончили, Орвист протянул девушке кинжал с ножнами:

— Возьмите, арха-та.

Девушка внимательно посмотрела на клинок, потом на меня, потом опять на клинок. Она была магом огня, ей оружие было необязательно. Мне же со сломанной рукой он мог пригодиться — только самому побыстрее зарезаться, чтобы прекратить страдания, а у Орвиста остался его меч. Наконец-то Сания забрала оружие и спрятала где-то в складках сооруженного наспех пояса, который перехватывал синюю «рубашку».

Так и двинулись в путь, похожие на трех смурфов-переростков. Виконт предложил двигаться на северо-запад. Сейчас мы были где-то между мысом Иннон, что рогом выдавался в море, и который мы должны были пересечь в ночь нападения, и «подковой» — двумя выдающимися частями суши, которые следуют чуть дальше от мыса на север.

К нашей удаче воду мы нашли уже во второй половине дня. От души напились, припав к петляющему между холмов чистому и холодному ручью, будто дикие животные, после чего я попросил помочь мне промыть ожоги на лице и рану на сломанной руке.

Если ожог покрылся коркой и сейчас по-настоящему беспокоил, только если я говорил или, упаси Семеро, пытался улыбнуться — и не такое терпели в застенках любимого короля, так что фоновая боль была не страшна — то вот с рукой надо было что-то делать.

Выглядела она откровенно плохо. К отеку, который все не хотел спадать, добавилось еще и воспаление — ткани вокруг перелома были буровато-красного цвета и в целом, от нее исходил жар. Откровенных нагноений или омертвевших тканей пока видно не было, но все это казалось делом времени, если я не смогу нормально обработать рану.

Едва не поскользнувшись на глиняном пологом бережку ручья, мне в голову пришла сомнительного качества, но мысль.

— Орвист, нам нужна вода.

— Так вот же…

— Чистая. Кипяченая. Обработать рану и постирать перевязки.

У нас был некоторый запас ткани с собой, который можно пускать на свежие перевязи, но если делать это хотя бы раз в день, то очень скоро они закончатся. А как скоро мы достигнем ближайших поселений… Об этом думать не хотелось.

Виконт сначала не понял, чего я от него хочу: какое кипячение? У нас из всего инвентаря — меч и кинжал, но когда я многозначительно посмотрел под ноги, а потом на умывающуюся Санию, до него наконец-то дошло.

Что я могу сказать? Даже наши древнейшие предки, я бы даже сказал, изобретатель первого глиняного горшка, только бы плюнули на то, что мы соорудили и назвали бы идиотами. Но мы старались. Точнее, старался Орвист и Сания, я же, как калека, просто ерзал вокруг и раздавал ценные указания.

Ставка была простая: сделать хотя бы достаточно глубокий черепок, который Сания сможет обжечь с помощью своей магии изнутри, в котором она же потом сможет вскипятить воду. Арха-та сначала возмутилась таким нашим требованиям, но ее тяга к экспериментам — а это был именно он — взяла верх. Так что сейчас мои спутники занимались высокохудожественной лепкой, благо, кинжалом мягкая, влажная глина у самой воды, наковыривалась весьма бодро и без каких-либо проблем.

Первые два горшка лопнули на части, а вот с третьей попытки удалось запечь «нечто», отдаленно похожее на тару объемом в литра два, может чуть больше. Достаточно, чтобы промыть чистой водой раны и сполоснуть повязки.

Я понимал, что на возню со мной мои спутники тратят неприлично много времени, но ничем им помочь не мог — я даже не мог толком шевелить пальцами, потому что мешал отек, да и сами кости были зафиксированы кое-как. Так что приходилось терпеть и просить, вплоть до того, что Орвист помогал мне справить в кустах нужду, развязывая и завязывая штаны, пока принцесса сосредоточенно разглядывала облака и окружающие пейзажи.

Ночевали, где придется. Благо, стали попадаться небольшие подлески и лесополосы, так что мы не оставались в чистом поле, но и комфортным такой сон назвать было сложно. К вечеру у меня сильнее поднималась температура, вплоть до серьезного жара, так что вместо желаемого отдыха я получал, скорее, очередную порцию усталости и страданий.

Наконец-то, на четвертый день, уставшие, грязные, невероятно голодные, мы вышли к человеческому жилью: вдали виднелись покосившиеся крыши какой-то деревеньки.

— Ну, что будем делать? — спросил виконт.

— Всем троим смысла идти нет, это точно, — сказал я, — помоги лучше.

Я потянулся рукой под импровизированное пончо, выуживая из-под ткани свой баронский жетон.

— Хочешь, чтобы я клерийской регалией в Паринии размахивал? — недоверчиво спросил виконт.

Я только осуждающе посмотрел на своего спутника, мол, как он мог подумать, что я настолько туп? Вместо ответа я опустился на колени, стараясь не потревожить руку, взял подходящий по размеру камень, положил на другой свой жетон с цепочкой и в несколько ударов размозжил символ своей баронской власти и титула, разбивая регалию на несколько неузнаваемых частей из серебра. Цепочку особо трогать не стал, закинув ее обратно на шею — пригодится, если доберемся до какого города.

— На, — сказал я, протягивая виконту кривые обломки, в которых опознать жетон было уже практически невозможно, — не монета, но за деньги сойдет.

Виконт только покачал головой на такое варварство. Жетон был фамильной регалией, а мой был особенно ценен — он был первым жетоном рода Тинт, то есть должен был стать фамильной ценностью, как тот, графский, что сейчас висел рядом с жетоном наследника на шее самого де Гранжа.

— Если есть слишком большие куски — разбей кинжалом. Сколько в нем по весу? На пару золотых?

Орвист взвесил в руках полученный драгоценный металл, оценивая массу.

— Думаю, да.

— Ну, значит точно хватит на еду, котелок и какую-нибудь обувь для нее, — я кивнул на сидящую чуть в стороне Санию.

Сегодня утром некоторые ремешки на одной из сандалей лопнули и арха-та шла, загребая ногами всякий мусор. Частично ткань уберегла ногу девушки от ран, но приятным ее путешествие назвать было нельзя.

Через полчаса виконт показался на краю поселения, маша рукой и приглашая нас к нему присоединиться.

Это был небольшой рыбацкий поселок, буквально на полтора десятка дворов. Оказывается, мы подошли к одной из главных магистралей региона — реке Авер — на верховьях которой стояла столица Ламии — Динос. До самого берега мы не дошли буквально триста шагов — вода начиналась за ближайшим холмом, где разместилась и деревенская пристань. Орвисту удалось договориться о ночлеге под крышей: многие мужчины сейчас ушли на лов на плотах и широких лодках и вернутся, в лучшем случае, завтра к вечеру, чтобы два раза не выгребать на новые места и не потерять из виду сети. Так что место нам найдется. На треть моего не самого большого жетона он смог купить нам не только койко-места, но и немного простой еды, помятый медный котелок, тройку ложек, три широкие простые рубахи, а еще видавшие виды штаны и такие же сапоги для Сании. Одно плохо, в селении не было знахарки. До ближайшей бабки был день пути на лодке, вниз по течению, нам же надо было в противоположную сторону — к единственному в районе крупному паринийскому городу под названием Галес.

После мытья в реке, за которым внимательно наблюдала из кустов местная ребятня, мы все забились в выделенную нам лачугу с открытым очагом и лежаками-лавками, и стали проводить ревизию добытого виконтом.

— Нет! Я это не надену!

Как только де Гранж продемонстрировал принцессе ее обновки, Сания вздыбилась, будто бы ей предлагали что-то крайне неприличное.

— Я лучше в тканях ходить буду!

— Арха-та, послушайте…

— Нет! Это вы послушайте, господа послы! Я вам за все благодарна, этого не отнять, но имейте уважение! Что это такое вообще?! Вы не можете добыть мне нормальной одежды?! И что это за помои? Рыба?! Да такой рыбой собак кормить не станут!

— Рыба как рыба… — пробурчал Орвист.

Виконт был частью этого мира и все же, робел перед принцессой. Я же от излишнего пиетета перед монаршими особами не страдал:

— Арха-та, сядьте и успокойтесь…

— Нет уж! Сам успокойся, барон! Ты и другие послы должны были обеспечить мне безопасное путешествие на север! А в итоге что?! Корабль сожгли! Какие-то разбойники на палубе! А вы чем занимались?! Куда смотрели?!

Вопросы были по факту, но это только если знать, что я — менталист. О чем Сания не догадывалась. Не думаю, что слухи об одиозном бароне дошли до двора Ламхитана, слишком мало южане придавали значения тому, что происходило в других государствах, больше полагаясь на силу своих мечей.

— Если вы забыли, арха-та, то ваши сопровождающие справлялись еще лучше. Тяжело сражаться с арбалетным болтом в груди… — прошипел я в ответ.

После водных процедур ожог и рука разболелись с новой силой, хотя я старался не мочить грязной водой лицо лишний раз.

Сания окатила меня презрительным взглядом, будто бы я был недостойным червем.

— А что ты можешь теперь, отмеченный Палом? — ее голос сочился ядом. — Пряди больше нет, посох ты свой потерял. Ты сейчас нам обуза — беспомощный калека. Был бы ты достойным слугой короля, лег бы где под кустом и не задерживал нас с виконтом! С тобой только и возни! Сломал он руку! Отрубили бы и прижгли, больше толку было бы!

От этих слов девушки я до боли сжал зубы. Во многом она была права. Вот только нас с Орвистом связывало столько, что сейчас он скорее бросит девицу под кустом, чем меня — ну, мне хотелось так думать — во всяком случае, я уже доказал свою пользу его королю. И даже увечный, без посоха и не способный сражаться, я все еще сильный ментальный маг, с помощью которого де Гранж порубит в капусту любого нападающего.

— Что молчишь, калека?! А?! Какой ты слуга своего короля, если можешь только свою шкуру спасать?! — Сания перешла почти на визг, от чего виконт даже поморщился.

— Арха-та, успокойтесь, — звенящим от напряжения голосом смог я выдавить из себя, — сейчас нам надо успокои…

— Да заткнись ты уже, калека! — взвизгнула девушка и бросила в меня сапогом, которым потрясала все это время в руке.

Я, даже не думая, что делаю, рефлекторно попытался закрыться от летящего в меня предмета рукой. Конечно же — правой. Тяжелый, дубленый, местами уже окаменевший сапог со всей силы влетел как раз в место перелома, что вызвало чудовищную вспышку боли, а рука вовсе повисла бессильной плетью на перевязи. Я почувствовал, что только-только начавшийся процесс заживления был грубо нарушен: по всей видимости, кое-как вправленная виконтом кость сейчас сместилась в сторону и одним богам известно, что будет с рукой в дальнейшем.

Я удержался от крика — уже достижение — и окатил Санию полным презрения к ее истерике взглядом. Видимо, в нем было что-то еще, потому что виконт быстро положил мне руку на плечо и тихо сказал:

— Антон. Спокойнее. Она просто ничего не видавшая девочка. Это нервы.

На секунду капризная принцесса взбесила меня настолько, что я чуть не нырнул в чертоги, а потом и в бездну, чтобы с максимальной жестокостью отомстить за потревоженную руку, которую я сейчас вообще не чувствовал толком — только тупая пульсация в месте перелома, и все. Но удержался, а слова Орвиста окончательно привели меня в чувство. Да, она просто ничего не знающая о жизни девчонка — я чувствовал это по кипящим в ее душе эмоциям и видел в мыслях. Нет, она не сожалела о содеянном — высокомерно полагая, что была в полном своем праве. И говорила Сания о том, что лучше бы мне было сдохнуть где-нибудь под кустом, вместо того, чтобы замедлять их передвижение, тоже чистосердечно. Но в ней не было злости и она не желала смерти конкретно мне. Просто лицемерно, ибо была так воспитана, она ставила ценность своей жизни выше моей. Ведь она — будущая клерийская королева, я же — просто барон, младший посол в делегации ее будущего мужа. Сейчас, без руки и посоха, я утратил свой воинский статус — я более не являлся в ее глазах ни избранником богов, ни великим воителем, ни героем. Даже интерес ко мне, как к ученому, который я упорно разжигал во время нашего общения в Парте, и тот отошел на второй план и почти угас.

Сейчас Сания была сосредоточена на себе и своих потребностях, эгоистично, капризно, но что поделать?

Ночью, после того, как мы кое-как поужинали тем, что смогли добыть в селении, меня начало тошнить. Как я думаю — из-за резко подскочившей температуры. Боль в руке стала просто невыносимой, я постоянно проваливался в бред, а когда приходил в себя — только просил пить.

Со мной рядом сидел серый от усталости Орвист, на него на самом деле навалилось многое, но виконт заботился обо мне с каким-то непонятным ожесточением. Мне кажется, что для себя мужчина решил, что больше никого из близких в мирное время не потеряет. Приятно было осознавать, что я входил в число этих людей, но это была единственно хорошая мысль на ближайшие сутки.

К концу второго дня, когда Орвист менял повязки, мы увидели, что рука стала чернеть. Не знаю, что натворил внутри перелома сапог, который метнула в меня арха-та — сместил кость и она зацепила вену или лопнул крупный сосуд, но моя конечность выглядела отвратительно и стала пахнуть еще хуже, чем раньше.

— Антон…

— Орвист, Семерыми прошу, обойдется…

— Ты же знаешь, что не обойдется.

Я кое-как сфокусировал взгляд на лице де Гранжа, внутри души которого сейчас велась нешуточная борьба. И только кивнул.

Довольно быстро мужчина подготовил все, что было необходимо для нашей маленькой операции. Приволок деревянную колодку, накипятил воды, нашел широкий кусок железа, который закинул в очаг, в угли, чтобы раскалить хотя бы докрасна. Сания сейчас была где-то на берегу, у воды — девушка почти не появлялась в помещении, хотя я отчетливо чувствовал ее сознание. За безопасность арха-ты мы не тревожились: у нее был кинжал и она была магом огня. Если с таким набором дочь Великого Арха не сможет отбиться от пары рыбаков, то грош цена такой будущей королеве.

— Локоть оставим? — спросил я.

Виконт внимательно осмотрел мою руку. Перелом располагался чуть ближе к запястью, так что воспаления и гангрена сейчас двигались примерно с одинаковой скорость вверх и вниз по тканям.

— Думаю, да. Тут вроде чисто.

Мужчина тыкнул пальцем на пять-шесть сантиметров ниже локтевого сгиба и я понял, что он прав: острой боли не чувствовалось, то есть пока ткани были относительно здоровы. Как я учил, Орвист ожег клинок в огне, чтобы срез получился настолько чистым, насколько возможно, после чего уложил мою руку на колодку.

— Давай, только не промахнись. Локоть мне еще пригодится, — бледный от страха и боли, пробормотал я, глядя, как Орвист вытаскивает из углей меч и ждет, пока металл чуть остынет.

— Сам знаю, — ответил виконт и знаком дал мне понять, что готов.

Я засунул здоровой рукой в зубы заранее припасенную палку, схватился за край кровати и уставился в потолок.

— ЫЫЫВАААЙ! — промычал я и в тот же миг Орвист в молодецком ударе отсек мою свисающую с края колодки руку.

Я закричал, брызнула кровь. У де Гранжа хватило сил, чтобы отрубить конечность одним ударом — чисто, лучше, чем любой пилой. Больше всего я опасался того, что клинок увязнет в кости или раздробит ее, но виконт на самом деле сработал на «отлично». Пока я не истек кровью — хоть мы и наложили тугой жгут на плечо, но кровь все равно хлестала из раны — Орвист схватился за раскаленное железо и приложил к ране.

Запахло жареным мясом, почти вкусно запахло, конечно, если бы речь не шла о моей культе, которая осталась на месте руки. Но когда я понял, что все прошло более-менее по плану, то сделал то, чего очень хотел — отключился.