Одиночество жреца. Том I

Глава 9. Цена величия

Как я добрался до своих покоев — помню плохо. Рядом был Орвист и Бренард, которые даже подойти ближе, чем на три шага, опасались, а все остальное — как в тумане. Помню бледные лица ламхитанской знати, напор их мыслей, от которых я быстро отгородился ментальными барьерами. Помню, как вытягивались по струнке стражники по пути во дворец и к моим покоям, ведь слухи, а тем более такие слухи, распространяются со скоростью света, куда уж там пресловутым лесным пожарам.

А вот все, что было после — уже смутно.

Когда я подумал о том, что в моем теле не осталось целых мышц и связок, я был не слишком далек от истины. Вышел я из котла арены, будто в тумане: посох все еще сиял красным и горел силой бога Войны весь мой путь до кровати. Всю дорогу, почти не шатаясь, я прошел на чистом адреналине и морально-волевых, а вот когда сияние Пала окончательно ушло из артефакта, меня накрыло. Благо, постель была уже близко, так что рухнул я лицом не в каменный пол, а на мягкую и комфортную кровать.

Впрочем, легче от этого не стало. Дышать было откровенно тяжело, как и вовсе двигаться.

— Антон, ты как?

Это был Орвист. Он с отцом пока боялись меня трогать.

Я смог в ответ промычать что-то про отдачу от удара, после чего дыхание окончательно сбилось из-за очередного приступа боли во всем теле, после которого я был способен только хватать ртом воздух.

Хвала Семерым, Орвист был тогда со мной на штурме поместья Регонов. И он подробно расспрашивал меня после, конкретно — как я вынес большую и крепкую дверь в несколько ударов железной палкой. Тогда я рассказал виконту, что отдача от ударов была чудовищная, и еще пару дней жаловался на боль в плечах и руках — тогда я еле-еле успел восстановиться к штурму порта Миллер.

Сейчас же все было намного хуже. Физика, бессердечная ты сука, почему вообще существует такое понятие, как реакция опоры? Я понимал, что большую часть энергии поглотил посох, иначе меня бы просто разорвало на части, но и того, что дошло до моих рук и тела, хватило с избытком. Отдаленно похожие ощущения я испытывал только в застенках Кая Фотена, когда меня укладывали на дыбу. Вполне возможно, у меня сейчас были сломаны кости в руках, но за общей болью я не мог понять, было ли дело в переломах, или так болели порванные мышцы.

Вполне вероятно, после своей выходки я останусь инвалидом.

Вся надежда была на силу Лу, точнее, на ту ее часть, что делала меня Истинным Жрецом богини. После событий на берегу, в Миллере, я ни разу не болел, а сама Лу говорила, что и заживать на мне будет все, как на собаке. Я верил богине — кто бы не поверил, тем более когда тебе сулят около ста пятидесяти-ста восьмидесяти лет жизни в здравом уме и трезвой памяти? Понятное дело, что чисто на физиологическом уровне это объясняется повышенной регенерацией.

Сейчас мне была очень нужна эта божественная регенерация, потому что в противном случае максимум, на который я могу рассчитывать — почти беспомощная инвалидность, которая в этом мире приравнивалась к мучительной голодной смерти.

Орвист и Бренард аккуратно уложили меня на кровать. Я кое-как смог промычать, чтобы меня положили на твердую и жесткую поверхность: если у меня сломаны кости или ребра, не хотелось бы, чтобы искривление перины нанесли еще больше вреда, чем уже есть. Орвист, весьма однозначно восприняв мою команду, метнулся в гостиную и уже через минуту вернулся со столешницей, от которой он грубо отломал ножки. Де Гранжи аккуратно уложили импровизированное ложе поверх перины и перенесли меня на него. Было ли удобно? Конечно же, нет, но так я хотя бы лежал на ровном.

Виконт зачем-то сбегал к моим товарам, составленным в дальнем углу гостиной, и вернулся с небольшим кувшином, в котором я опознал емкость со спиртом.

— Это еще зачем? — кое-как прохрипел я, глядя на стремительно бледнеющего Орвиста.

— Это, Антон… У тебя кровь идет… — ответил за сына Бренард.

— Где-е-е?

— Да везде…

После этих слов я отключился.

Как рассказывал потом Бренард и Орвист, после того, как они уложили меня на столешницу, я начал кровоточить, причем из всех отверстий и пор одновременно. Как раз в момент короткого разговора с Орвистом у меня потекли кровавые слезы, которых, я, впрочем, совершенно не ощущал. Как не ощущал и того, что все мое тело покрыл липкий кровавый пот. Собственно, именно поэтому младший де Гранж и метнулся за спиртом — думал, надо обработать раны. Но какие раны, если кровь выходила из меня через вообще все доступные для жидкости отверстия? Прямо через кожу?

В следующий раз я пришел в себя глубокой ночью. В комнате горело несколько светильников, на полу — свалены в кучу окровавленные бинты и тампоны, которыми мои товарищи активно убирали кровь. Прямо надо мной стояло несколько женщин: впереди древняя старуха, а за ее спиной — две девушки, которые придерживали бабку в вертикальном положении, каждая со своей стороны, положив руку на плечо.

Старуха заметила, что я пришел в себя, и стала что-то бормотать себе под нос еще активнее. Я скорее шкурой, чем умом, почувствовал шевеление магических сил, после чего меня стало выворачивать наизнанку — методы Гарена просто детский сад по сравнению с тем, что со мной творила эта женщина — от чего я опять отключился.

Окончательно пришел я в себя только через двое суток. В углу, на широком кресле, запрокинув голову назад и безбожно храпя, спал Орвист. Кровавые бинты пропали, как и деревянная доска под моей спиной. Я попробовал пошевелиться и понял, что, в целом, полностью могу управлять своим телом. Отзвуки боли еще присутствовали, но я был почти здоров, чего не скажешь о виконте.

Выглядел мой боевой товарищ отвратительно. Жирные, несколько дней не мытые волосы, будто мы были в походе, такая же щетина, которую бывший гвардеец никогда себе не позволял, ввалившиеся от усталости глаза. Орвист был в той же одежде, что и в день дуэли. Кое-где на рукавах рубашки и камзоле я заметил засохшие, рыже-коричневые пятна крови — моей крови, как я сразу понял — штаны в коленях были безбожно вытянуты, а несколько пуговиц на камзоле вырваны с мясом. Короче, виконт особо с собственным нарядом не церемонился.

— Эй, боец! Подъем!

Хотелось гаркнуть это во всю глотку, но получилось только просипеть.

Впрочем, даже от этого сипа виконт резко дернулся и вмиг проснулся, пытаясь сфокусировать взгляд на моем ложе.

— С добрым утром! — продолжил я шутить.

Двигаться было страшно, так что я хотел, чтобы Орвист был в сознании, когда я решу пошевелиться.

В это время виконт кое-как проморгался и, встав со своего места, подошел ко мне.

— Ты как? Живой?

— Как видишь. Что вообще было?

— Даже не спрашивай… Хаиль сказала, что по частям тебя собирать пришлось, мясо от костей отвалилось, один мешок от тебя остался, Антон…

— Хаиль?

Орвист только кивнул. Сейчас виконт был в какой-то прострации, так что я решил, что с расспросами стоит повременить.

К своему удивлению, встал я с кровати достаточно бодро. По всему телу как-то тянуло, но не сильно, скорее на уровне зуда, чем настоящей боли. Внезапно я понял, что чертовски голоден, о чем сообщил виконту.

— Слушай, Орвист, ты бы это… Сходи короче помойся, переоденься. Я помирать вроде больше не собираюсь, а ты выглядишь так, будто из ямы вылез, посол же, вроде…

На мою тираду здоровяк только тупо покивал, мол, и без меня знает, в какое чучело превратился и, косо поглядывая на меня, наконец-то вышел из комнаты и отправился в свои покои.

Впрочем, через две минуты на пороге нарисовался свежий и имеющий вполне здоровый вид старший де Гранж.

— Антон! Очнулся? Ты как вообще?

Граф аккуратно похлопал меня по плечу, будто бы я был хрустальный, и внимательно осмотрел меня с головы до ног, будто бы боялся, что что-то пошло не так.

— Да вроде нормально. Я о еде распорядился, вы уже ели, граф?

— Да, но можно и перекусить! Сейчас!

Бренард пружинящей походкой двинулся к двери и кликнул мальчишку, которому распорядился принести молодого вина, фруктов и сыра.

— Граф, что за Хаиль? Мне Орвист тут что-то говорил, но я толком и не понял…

— Хаиль тебе теперь — как мать вторая, барон! С того света дурачину вытащила со своими девчонками, думали, уже концы отдашь!

— Это я уже понял, так что за она?

Де Гранж развалился на диване и, закинув ногу на ногу, пустился в объяснения.

— Короче говоря, Антон, шуму ты навел — сам понимаешь. Если барьеры эти свои не держал, то все слышал… Ты когда ушел, такой вой поднялся по дворцу! Отмеченный Палом! Которому бог Войны отвечает на все молитвы! Да еще и ученый! Да еще и с посохом от самого Сидира! Про Калиту, кстати, не особо вспоминали, не в почете она тут, ну да ладно. Короче, через полчаса под дверью была уже целая делегация. Мы почти всех с виконтом отослали, но ты уже это, кровью потеть начал, так что разговоры пошли, что тебя осколками стены посекло знатно… Ну и сам понимаешь, не могли мы отказать старшему сыну Верховного и его дочери — Арвана и Санию пришлось пустить. А они как увидели, что с тобой случилось… Короче, прислали Хаиль — это прабабка Каида, фактически, матриарх рода Накан, маг воды она, целительница. Старуха как тебя увидела, так кликнула учениц, ну и начали тебя эти трое латать. Никогда такого не видел! Хаиль-то, древняя, что сам Ламхитан, в чем душа держится и как еще к Фору не ушла — только первородному и известно! Но нет же! С девчонками своими тебя они собрали, как сама Хаиль говорила, по кускам. Тебе тот удар по двери все мышцы да жилы порвал, я вообще не знаю, как ты сам до покоев дошел — там на арене мертвым и должен был упасть от такого…

В этот момент Бренард прервался, как-то загадочно на меня посмотрев. Значит, травмы несовместимые с жизнью? Ну, первые четверть часа меня удерживала мощь Пала, а потом уже — сущность Жреца, но об этом графу было знать не обязательно.

— И что дальше?

— А что дальше? Кляла тебя, придурка молодого, на чем весь свет стоит! Говорит, что расположение богов к тебе — это чтобы ты, слабоумный, раньше срока в Чертоги не отправился, иначе она объяснить их покровительство не может. Мол, достаточно было руну Софа предъявить, да сказать, что ты ученый муж, а ты половину арены разворотил, и всю знать до мокрых портков напугал. Все же думают, что твое геройство — это Пал так разгневался на них, неверующих в его мудрость и выбор.

Я только поморщился от такой тирады. Ага, уже! Только руну показать! Да меня никто слушать толком не хотел! Я же слышал и чувствовал мысли ламхитанской знати: их раздраженное презрение к моей персоне. Как было пробиться на аудиенцию и предоставить свои божественные «доказательства», если все, чего жаждали местные — моей смерти от руки соотечественника? Нет уж, задним умом, конечно, все крепки. Да и риск стоил того. Если я произвел на ламхитанцев тот эффект, который планировал, то сейчас передо мной и де Гранжами будут открыты все двери.

Главное — правильно все разыграть. Я не рвусь на первые роли, не дорос еще. Пусть политикой занимается Бренард — он у нас глава посольской миссии и знает многих в лицо, чувствует себя во всей этой истории, если уж не как рыба в воде, то уж точно уверенно. Мне же перехватывать у него титул главного посла — это не только получить на свою задницу геморрой, размером с кулак самого Бренарда, но и оскорбить дружественный мне клерийский дом. А я бы очень хотел еще погостить в их имении и прогуляться по саду; де Гранжи были примером чуть ли не образцовой семьи, в обществе которой приятно проводить время даже такому нелюдимому холостяку, как барон Тинт.

Поэтому я, как тот призрак коммунизма, просто буду маячить за плечом графа, напоминая ламхитанцам, что с главным послом есть его «ядерная дубина» под названием «не очень умный, но очень сильный избранник Пала». А то что я Софом отмечен… Продам им историю про самогон — это должно их впечатлить. Ну, можно еще про спирт и его свойства добавить. Думаю, за достижение северной науки, которое мог бы отметить Мудрец, сойдет.

А Бард… Калита вообще славится тем, что жалеет убогих. Так что я за него сойду. И вот, трое богов подбили Сидира выковать мне посох…

Звучит максимально бредово, конечно, без всего контекста. Но лучшая ложь — полуправда, так что будем врать самозабвенно и до конца, упорствуя на тему того, что вот весь я такой любимец богов «за просто так».

— Граф, вы же понимаете, что просто предъявить руну Софа было бы недостаточно? — ответил я де Гранжу.

— Конечно понимаю. Это сейчас они по попятную все пошли… Ты бы видел, что на трибунах творилось, пока этот юнец рисовался, что ему кричали и чего тебе желали… Мне кажется, все уважение и улыбки, которые последуют дальше — это будет просто от страха разгневать Великого Пала еще сильнее. Помни об этом, Антон. Хорошо?

— Само собой, мой уважаемый граф, само собой.

Перекинулись с отцом Орвиста еще парой слов, дождались завтрака для меня и вина с закусками — для Бренарда, после чего вернулся и сам виконт.

Брился мужчина наспех, это было видно по паре тонких порезов, но в целом выглядел наследник Бренарда более чем удовлетворительно.

Уже втроем мы обсудили, что будем делать дальше.

— Предлагаю затаиться, — сказал виконт, на что его отец одобрительно закивал, — мы свой ход сделали, теперь будем ждать, что скажут старшие дома Ламхитана и Верховный Арх. Мальчишки уже тебя видели, да и стражники в коридоре стоят, уши развесив, так что весть о том, что ты пришел в себя и завтракаешь, я уверен, уже разлетелась по всему дворцу и сейчас гуляет где-нибудь по Парте.

— Я согласен с Орвистом. Антон, предлагаю выждать хотя бы несколько дней. Ты сделал очень серьезное заявление там, на арене. Ламхитан должен как-то отреагировать, — только и добавил Бренард на тираду сына.

Спорить с де Гранжами глупо, они были со всех сторон правы: дергаться сейчас мне точно не стоило. Так что я решил отсыпаться, отъедаться и ждать, когда верхи Ламхитана соизволят снизойти до моей скромной персоны.

Впрочем, долго ждать не пришлось.

Знаете, в чем главная беда этого мира? Тут совершенно нечем заняться. Конечно, с годами информационный голод чуть притупился, но вот в случае вынужденного безделья мне очень не хватало хотя-бы книги в руках, чтобы завалиться на топчан или кровать, закинуть ногу за ногу и почитать в свое удовольствие. Или музыки, которую можно слушать без содрогания. Скажу честно — после пения и игры Энжи я не мог воспринимать серьезно бардов-людей, как бы хороши они ни были. Не могли эти персонажи тягаться в мастерстве с богиней. Так что и тут развлечений для меня не было. Оставалось только вести записи и марать папирус или пергамент в попытках сделать очередной чертеж, которые я потом понесу на алтарь Софа и Сидира, чтобы поделиться своими измышлениями с богами-покровителями.

Можно еще было бы бухать, ну, как это принято у большинства людей — от тупого безделья, но даже на собственную продукцию меня не особо тянуло, а стать винным алкоголиком у меня как-то не получалось.

Так как сейчас я был лишен всех своих старых и новых развлечений, то оставалось только две вещи — есть и спать. Чем я, собственно, и занимался половину дня.

Когда солнце стало клониться к закату, то есть часов в шесть вечера, в дверь постучали. Я в это время как раз дремал в кресле — а до этого успел подремать в спальне и на диване — так что открывал дверь слегка помятым.

На пороге я увидел мальчишку-посыльного в смешной короткой жилетке и красных штанах. Мальчишка молча протянул мне небольшую записку и, ничего не говоря, исчез за ближайшим углом.

Я развернул послание, на которым идеальным почерком, на клерийском, было выведено следующее:

«Барон Тинт. Приглашаю вас присоединиться ко мне и другим моим гостям в саду.

А.»

Кто такой был этот «А.» рассуждать не было никакого желания, но вот он — первый звоночек, ожидание которого мы обсуждали этим утром.

Первым делом я заглянул к де Гранжам — Орвист практически жил в покоях отца, только ночуя у себя — где поделился с ними приглашением.

— Надо идти. Звали конкретно тебя — так что вперед, — спокойно сказал Бренард.

— Граф, уверяю вас что не собираюсь…

Бренард раздраженно перебил меня взмахом ладони.

— Я знаю, что ты не дурак, Антон. Так что иди спокойно и делай все, что нужно. Цель нашего посольства помнишь?

— Убедить принцессу Санию и ее родственников, что ее брак с Каем Фотеном — отличная партия?

— Ну вот, не о чем мне волноваться. Все, тебе пора одеваться, потом расскажешь.

Старший де Гранж практически вытолкал меня за дверь, предварительно зыркнув на Орвиста, который хотел вставить пару комментариев.

Как минимум в одном граф был прав: опаздывать не стоило. Так что кое-как одевшись по моде Пите, как для прогулки на природе, уже через двадцать минут я шагал по широким аллеям дворцового сада. Я опять соорудил воинскую косу, только вот прядь Пала аккуратно убрал в волосы — сейчас она была видна, но не слишком бросалась в глаза.

Каких-то конкретных указаний о том, куда мне идти, в записке не было, так что я опустил ментальные барьеры и пошел «на звук» чужих мыслей.

В итоге ноги вывели меня в какой-то глухой участок на северо-восточной оконечности сада, вдали от самого дворца и центрального прохода. Скрытая ветвями плодовых деревьев и виноградной лозой, тут стояла просторная беседка с покатой крышей «зонтиком». У входа на «полянку», которая была плотно огорожена кустами, стояло несколько дворцовых стражей — по отметкам на броне я пришел к выводу, что это были, скорее всего, местные гвардейцы — которые, впрочем, никак на мое появление не отреагировали.

Я прошел поближе к беседке, завешенной тонкой, с мелкими ячейками, будто марля, тканью. Один из стражей, стоявший у входа, откинул полог и я нырнул внутрь — в приятную тень. Солнце в Ламхитане уже вовсю бушевало, и даже под вечер тут было жарковато.

Внутри, на широких лавках, застеленных тонко вышитыми подушками, за летним столиком, со сладостями, сырами и несколькими кувшинами вина, сидела группа людей. В старой женщине я опознал целительную Хаиль Накан, а в юноше рядом с ней — Каида. Рядом с мальчишкой, что бросил мне вызов, сидел крайне похожий на него мужчина, скорее всего дядя или отец. Хотя, может быть, и старший брат. По другую сторону стола расположился нетипично высокий для этих мест — все ламхитанцы были еще более щуплыми и низкими, чем клерийцы, за редким исключением — молодой мужчина, лицо которого мне показалось смутно знакомым. Рядом с ним сидела причина моего визита в это южное государство — принцесса Сания.

«…присоединиться ко мне… А.», — подумал я.

Что за «А.»? Я честно попытался вспомнить, как зовут сыновей Великого Арха, но, к своему стыду, не смог. Вроде, имя одного из них начиналось на «А».

Не глядя на остальных, я глубоко поклонился старухе:

— Ваше Сиятельство, — я не знал, как обращались к титулованным женщинам в Ламхитане, так что использовал конструкцию, имеющую ход в Клерии.

Женщина с достоинством кивнула в ответ, принимая мое приветствие.

Остальным я поклонился уже молча.

— Садитесь, барон Тинт, — молодой мужчина, сидящий рядом с Санией, указал на свободное место, которое находилось по его сторону беседки, но, фактически, между всеми участниками встречи.

Пока я устроился, вышколенный слуга быстро налил в серебряный, с богатой отделкой чеканкой и камнями кубок вина и застыл в ожидании. Я жестом показал добавить воды, и когда обслуживание было закончено, внимательно посмотрел на хозяина, загадочного «А». Все происходящее мне не особо нравилось. Сейчас начнется большая политика, в которой бы лучше смотрелся Бренард, нежели я.

— Барон Тинт, к сожалению, мы не знакомы. Я — Арван, старший сын нашего Великого Арха и брат Сании. Наши прочие гости — арха-та Хаиль Накан, брат арха Накана, Наид Накан и его сын, ты с ним знаком — Каид Накан.

Я сразу смекнул, что с именами в роду Накан особо не заморачивались, так что просто еще раз коротко кивнул всем присутствующим и чуть пригубил вина вслед за Арваном. Самое ценное, что я вынес из перечисление — как правильно обращаться к титулованным женщинам в Ламхитане. Видимо, тут использовался указательный постфикс «-та», который указывал на женщину или статус в роду. Надо будет этот момент уточнить у Панарха Рахена.

— Барон, — голос у старухи Хаиль был скрипучий, ибо было бабке лет под сотню, а вот выговор на клерийском — удивительно чистый, — вы знаете, что подошли к Чертогам Фора слишком близко после вашей…

— Демонстрации, — подсказал я женщине, которая искала благозвучный синоним слову «выходка».

— Да, молодой человек, вы правы. После вашей демонстрации… Понимаете это?

— Да, уважаемая арха-та, мои товарищи по посольству рассказали мне об опасности, которой я подвергся, и о вашей помощи, за что я вам благодарен, уважаемая арха-та Хаиль, — я опять легко поклонился женщине.

Сейчас гнуть спину было легко и просто. Даже если старуха Хаиль действовала по приказу Великого Арха, то отработала она на совесть и вытащила мою тушку с того света. Правда, я не исключал возможности того, что моя жреческая суть была способна со временем исцелить все полученные травмы, но сколько времени бы заняло восстановление? Недели? Месяцы? Годы? Учитывая обширность и глубину травм, я ставил на два последних периода: от нескольких месяцев до нескольких лет. Если я вообще был бы способен исцелиться до конца. Так что моя благодарность была весьма искренней.

Я опустил ментальные барьеры еще в поисках беседки, но сейчас моя магия помогала мне не слишком сильно… Все было настолько просто, настолько банально и прозаично, что когда я впервые столкнулся с этим — даже опешил.

Они все думали на ламхитанском. Кто-то на новом, кто-то вообще на старом, то есть на том языке, который считали для себя родным. Нет, в диалоге со мной, когда человек переходил на клерийский, если знал его, читать мысли становилось проще, но какой толк от ментальных способностей, если ты не понимаешь того, что видишь и слышишь? Так что сейчас я больше сконцентрировался на эмпатической стороне своих сил: отслеживать и чувствовать настроение собеседников, чем пытаться разобраться в едва понятном мне языке.

Хаиль была, в целом, довольна моей реакцией, хотя внешне показала свое неодобрение моими действиями.

— Барон Тинт, — слово опять взял Арван — у меня есть к вам вопрос. Обязательно было разрушать нашу арену, чтобы показать расположение богов, вы же могли просто сообщить нам…

Моя бровь выгнулась такой дугой — не удержался, не быть мне дипломатом, — что чуть не улетела в небеса, аки чайка. Хаиль на такую мою реакцию только хмыкнула, а Сания как-то очень быстро схватилась за кубок и стала очень медленно цедить вино, пряча лицо в посуде. Оставшиеся Наканы, которые вовсе чувствовали себя тут лишними, пытались прикинуться мебелью.

Я почувствовал, как вспыхнул Арван. Впрочем, южанин быстро взял себя в руки.

— Потрудитесь объяснить?..

— Конечно. Арх Арван — его отец принадлежал сейчас государству, так что я говорил со старшим мужчиной рода, — мы оба знаем, что Панарх Рахен просил аудиенции для меня и моих спутников, чтобы попытаться уладить возникшее… недоразумение миром. Однако, согласно чаяниям знати Ламхитана, было принято решение пустить кровь северному варвару…

В этот момент Арван ляпнул ладонью по столу с такой силой, что большое блюдо с фруктами чуть оторвалось от столешницы, а кубки с вином — едва не покатились по столу. Все присутствующие вздрогнули от неожиданности — кроме меня. Я ждал такой реакции.

— Барон Тинт, кажется, вы забываетесь…

— Нисколько, арх Арван.

— Я могу заставить вас ответить за такое поведение, барон. Вы на нашей земле…

— Насколько я знаю, Великого Арха нет за этим столом, а я, как посол дружественного государства, отвечаю перед верховной властью. Да и к чему эти слова, арх Арван? Мне понятно, зачем вы меня пригласили.

Мужчина взял себя в руки и недобро улыбнувшись, взял свой кубок, после чего сделал большой глоток.

— И зачем же?

— Род Накан — я кивнул на тихо сидящих сейчас Каида и Наида, — серьезно опозорен, если парень до сих пор жив и сидит здесь.

— Это была грязная, недостойная уловка, ты, сын!.. — выпалил Каид, но старший мужчина его вовремя одернул.

«Все же сын собаки, а не северная собака, так и запишем», — как-то кровожадно подумал я.

Сделав вид, что я проигнорировал слова мальчишки, я, внезапно для всех, обратился к Сании.

— Арха-та Сания, скажите, как карается попытка бросить вызов, а потом убить служителя Софа по законам Ламхитана?

Девушка была единственной, кроме Хаиль, у кого в волосах были заплетены синие косички в достаточном объеме. У ее брата была лишь одна — статусная, у Наканов их не было вовсе. Девушка сверкнула на меня своими каре-красными глазами, будто осуждая за то, что я втягиваю ее в эти дрязги.

— По законам Ламхитана, любой, кто попытается убить ученого мужа или другого служителя бога-мудреца, должен быть предан либо плетям, либо смерти.

Я посмотрел на Арвана, указывая ему ладонью на сестру:

— Видите, уважаемый Арх, это сказал не я, а ваша сестра. Я — такой же служитель Софа, как и отмеченный Палом, а юный Накан бросил мне вызов и был готов убить на той арене, из которой я смог выйти без лишней крови…

— У вас была только красная прядь бога Войны! Никто не знал, что вы служите Мудрецу, пока не зажглась его руна на вашем оружии! — вспылил старший Накан.

Хаиль тихо потягивала свое вино из кубка и наблюдала за всем происходящим, как за интересным спектаклем. Сания тоже чуть успокоилась, и сейчас со стороны обеих женщин я чувствовал если не поддержку, то, как минимум — интерес. Как же этот северянин выкрутится из сложившейся ситуации?

— Но ведь это не моя ошибка. Я сам просил аудиенции у Верховного Арха и его семейства, это же делал для меня ваш дворцовый распорядитель, которого я посвятил в пикантные подробности сложившейся ситуации… Понимаете, арх Арван, все произошедшее — исключительно ваш просчет. Вы так возжелали крови северного варвара, что даже не удостоились навести обо мне справки или хотя бы выслушать…

Я прямо видел, как Арван сдержался, чтобы не ударить по столу еще один раз.

Тут я был абсолютно прав, это осознали все присутствующие. Если бы до дуэли выяснилось, что я — слуга Софа и ученый, то Наканы смогли бы, хоть и с потерей лица, отозвать вызов и принести извинения. Это бы им припоминали еще лет пять-десять, но это была бы малая плата по сравнению с тем счетом, что сейчас был им выставлен.

Частично этот счет погасила Хаиль тем, что вместе с ученицами подлатала меня по программе «все включено», но вот остальное…

— Давайте северный варвар еще раз покажет, что такое гибкость, — я сейчас буквально глумился над Арваном, но его выходка и тон не оставили ни единого сомнения в том, что общего языка ни я, ни де Гранжи не найдем — слишком высокомерен и заносчив. Недоговороспособен, так сказать, — арха-та Хаиль, скажите, могу ли я признать оказанную вами и вашими ученицами мне помощь в счет уплаты долга, который возник у Каида?

Старуха нехотя поставила на место свой кубок и чуть призадумалась.

— Вы признаете, что я спасла вашу жизнь? — прямо спросила женщина.

— Я признаю, что вы уберегли меня от долгого и мучительного самостоятельного лечения, итогом которого я бы остался калекой, — аккуратно перефразировал я, с чем Хаиль согласилась.

Она, как целитель, должна была понимать, что обычные люди с такими травмами не живут.

— Тогда мы, — она сделала нажим на последнем слове, — сможем сойтись на том, что Каид должен понести наказание за свою дерзость и несдержанность, о чем вы объявите во всеуслышание при свидетелях. Люди за этим столом подойдут на их роль.

— Хорошо, я признаю, что вы уберегли меня от судьбы калеки и считаю, что Каид достоин наказания, но не смерти за свой проступок.

Я почувствовал, как у двух других Наканов прям отлегло.

— Как обычно наказывают провинившихся?

— От плетей, до рабства, — пожала плечами Хаиль.

— Десяти плетей хватит?

— Вполне хватит, барон Тинт.

Я посмотрел в глаза Арвану.

— Арх Арван, засвидетельствуйте, что я прошу для Каида Накана десяток плетей за его дерзость и попытку убить меня. В счет остального его долга я принимаю помощь арха-ты Хаиль.

По наследнику Великого Арха было видно, что он в бешенстве. Он планировал высокомерно сбить спесь с северного барона, прижать к ногтю Наканов — возможно, загнать тех в кабалу или вечные перед ним долги, однако я быстро договорился с бабкой юнца обо всем, что требовалось, оставив этого напыщенного интригана не у дел.

Однако переиграть что-либо уже не осталось возможности, так что Арван засвидетельствовал мой с Хаиль договор и беседа как-то поутихла.

Да, большего я ожидал от этой аудиенции. Первыми нас покинул сам Арван — сославшись на государственные дела, Сания удалилась следом за ним. Потом, буквально минуты через две, из-за стола встали мужчины рода Накан, которые увели за собой Хаиль.

Я остался в беседке один.

Налив себе еще вина — слуга куда-то подевался — я подцепил несколько кусочков сыра и отправил их в рот.

Чего я добился? Вопрос с Наканами был улажен, это факт. Бабка Хаиль имела серьезный вес в семье, и как старшая женщина, и как сильный целитель, так что пока она жива, опасаться каких-то телодвижений со стороны рода мне не стоит. Надеюсь, еще полгода — максимальный срок, который может продлиться мое посольство — она еще протянет. А потом я буду уже далеко.

Но вот к главной своей цели — познакомиться с Санией и попытаться ее убедить отправиться в Клерию, как было договорено ранее, я не достиг. Чуть расстроенный, я допил остатки вина и поднялся с лавки. Плутая по саду в поисках ближайшего выхода, я наткнулся на принцессу. Девушка делала вид, что крайне занята рассматриванием какого-то куста, но я понял, что сейчас она ждала тут конкретно меня.

— О, барон Тинт! Я думала, вы уже в своих покоях!

Сания очень натурально сыграла удивление, фальшь которого, впрочем, была очевидна нам обоим. Но приличия требовали.

— Знаете, арха-та Сания, я решил чуть посидеть в беседке, выпить вина. Это были сложные дни.

Девушка согласно закивала. Повисла неловкая тишина, которую надо было как-то прервать.

— Я вижу, вы активно занимаетесь наукой, — я взглядом указал на многочисленные косички Софа в прическе девушки, — за какие достижения?..

— О! Все как обычно, барон, все как обычно. Изучение языков, что-то — за счет, что-то — за изучение механизмов, одна — за алхимию.

— Я вижу, сфера ваших интересов весьма широка, — уважительно ответил я.

Я на самом деле был впечатлен. Мне, например, иностранные языки никогда толком не давались и если бы не памятные оплеухи Лу, которые она мне отвесила в первые часы нашей встречи, то и сгинул бы я в Клерии, задорно при этом матерясь по-русски.

— А за что вам покровительствует Соф, барон Тинт? Бог ученых еще более капризен, чем первородный Пал в плане покровительства, нам ли не знать.

Я пожал плечами, делая вид, что размышляю, хотя ответ на этот вопрос был заготовлен у меня уже давным-давно:

— Механика, алхимия, счет, все, как и у вас, арха-та Сания. В основном, конечно, счет, но я добился многого и в алхимии.

— О, и чего именно?

Девушка как-то незаметно оказалась неприлично близко. Наши глаза были почти на одном уровне, и я смог оценить их рубиновый отблеск. Маг огня. А Кай — потомственный маг льда. Иронично, ничего не скажешь. От нее приятно пахло какими-то цветами и чем-то пряным, мне незнакомым.

— Я называю это спирт — концентрированный винный хмель.

— О, мудрец наградил вас за новое вино? Странно это, — Сания не до конца поняла, в чем суть моего «достижения» и сейчас я почувствовал ее разочарование.

— Уважаемая арха-та Сания, если у вас есть немного времени, я бы хотел вам рассказать о своих работах. На самом деле, я согласился на поездку в Ламхитан только ради возможности пообщаться с местными учеными, но, как я вижу, чужакам здесь не слишком…

— О, барон Тинт, прекратите! Уже все обсудили! Пусть мой брат вспыльчив, но со временем он умеет принимать правильную позицию. Дайте ему несколько дней. Так в чем вы, говорите, суть вашего винного хмеля?

Сания как-то незаметно взяла меня под локоть и увлекла за собой по аллее, вглубь вечернего сада.

— Медицина. Соф обратил на меня внимание сначала за достижения в счете, а после — из-за возможности применять спирт в медицине. Он намного лучше любой припарки или мази очищает раны от грязи и заразы. После правильной обработки почти никогда не случается нагноений и гангрены.

— Без целителей? — Сания была удивлена.

— Именно, арха-та, без целителей. Причем доступно для пользования любому лекарю, да и безопасно. Самое страшное, что может случиться — это пациент захмелеет в процессе.

Дочь Великого Арха совершенно искренне улыбнулась на эту небольшую шутку, а я понял, что наконец-то моя миссия получила призрачный шанс на успех. Она была заинтересована и, если все будет хорошо, мы сможем очень много общаться с ней на почве науки.

— Так вот, как я выяснил, причиной воспаления ран является…

Впервые за долгое время я мог свободно и прямо говорить о сложных для этого мира вещах, не пускаясь в пространные объяснения основ. Я не зря стремился в Ламхитан — Сания была невероятно умна, хотя статус дочери Верховного Арха позволял ей жить в праздном безделье.

Погруженные в нашу беседу, мы даже не заметили, как горячее южное солнце окончательно ушло за горизонт и то тут, то там по всему саду стали вспыхивать огоньки светильников для тех, кто предпочитал уединенные, почти интимные прогулки по вечерней прохладе.