Одержимые бессмертием

27.

Гиперпрыжок не оставляет следа в человеческом сознании. Мозг отказывается фиксировать пребывание в «гипере», и время прыжка остается на фотопленке памяти засвеченным участком.

Это была первая информация, которую я вспомнил, когда, очнувшись, машинально посмотрел на часы. Оказывается, они успели уйти на двенадцать часов вперед. Но это еще ничего не значило: в обычное пространство корабль должен был вынырнуть через десять с лишним суток стандартного времени. Продолжительность прыжка – величина постоянная, вне зависимости от расстояния, как и от того, сколько натикало на твоих часах за время пребывания в гипере. Это было следующее, о чем я вспомнил. И подумал, что если у нас все получилось, то надо будет не забыть перевести часы, чтобы установить по крайней мере точное число и день недели.

В рубке стояли тишина и полумрак: покалывали взгляд булавки звезд, обильно усыпавшие лобовое стекло, да тусклой голубизной мерцали окошки дисплеев. Я обратил внимание, что рисунок созвездий изменился. Стало быть, мы и впрямь куда-то «прыгнули». Если просто не развернулись в пространстве. Организм казался отдохнувшим, желудок больше не бунтовал, при этом не выказывая особых признаков жажды или голода. Зверски хотелось курить. Рука машинально потянулась к карману, но сигарет там не оказалось – последнюю выкурил еще на Земле перед стартом.

В следующий миг я понял: что-то меня напрягает, заставляя чуткого внутреннего зверя – инстинкт – тревожно припадать на брюхо. Молчал не только бортовой комп. Безмолвствовал весь корабль – ни гула двигателей, ни даже шума кондиционеров. Как будто наша утлая скорлупка беспомощно висела неизвестно где в безмерной яме космоса.

В соседнем кресле зашебуршился старый пират – то ли ощупывая себя, чтобы убедиться, на месте ли руки-ноги, то ли тоже разыскивая часы. Потом раздался его голос, резанувший слух чрезмерной громкостью и сразу понизившийся чуть ли не до свиста:

– Ну что?.. Вроде получилось?.. А?..

Владелец нашего «Летучего Голландца» спрашивал у меня о ключевой проблеме, хотя по логике задавать вопросы полагалось бы мне. Но я был на него не в обиде: необходимость отвечать заставила собрать мысли, пригасив наползающий чисто животный страх перед чем-то, что неизмеримо сильнее нас, – перед навалившейся снаружи безмерной чернотой, только и мечтающей надломить скорлупку и, как вампир, высосать нас до кровинки.

Мы живы. Мы дышим. Значит, обойдешься, черная туша, мы, черт возьми, еще потрепыхаемся! И с неполадками, даст бог, разберемся.

– Получилось, – обнадежил я старика. Он сразу заметно расслабился, словно и не сомневался, что, раз я сказал, значит, так оно и есть. Меня и самого собственное утверждение как-то взбодрило.

Я вспомнил, что где-то здесь неподалеку есть звезда – должен же завод «прыгунов» питать от чего-то свой энергозапас. Но впереди по бархату ночи были наколоты только яркие булавочки, а развернуться или хотя бы включить задний обзор я не мог: ничего не работало, кроме, по-моему, герметизации – она-то нас явно не подвела, а если бы подвела, то мы бы об этом уже не узнали.

Пора было разбираться, что у нас творится с кораблем.

Для начала я хотел огорошить радостного пирата прямым вопросом: обратил ли он внимание, что после удачного прыжка (в чем я еще сомневался) его корыто полностью заглохло? И что он об этом думает, если думает?.. Но так и не спросил, потому что в этот момент услышал знакомый и такой милый сердцу звук – тихий гул оживающей электроники: аккумуляторы вдруг заработали и начали выдавать на уснувшие провода потоки электрической крови. По кораблю пробежала волна жизни и звуков, рабочие цепи подключались одна за другой: пульт, словно маленький мегаполис, залился огнями, одновременно разгорелись и запестрели строчками окошки экранов.

– Привет, Дик.

– Привет, – облегченно выдохнул я.

– Прыжок завершен, – сообщил компьютер, на мой взгляд, несколько запоздало. – Начинаю проверку всех систем.

Я, не скрывая радости, переглянулся со старым пиратом. Он весь просто лучился торжеством. Не зря, выходит, его предки столько поколений несли вахту возле металлического гроба, поддерживая корабль в рабочем состоянии. Если верить глазам, часам и компьютеру, мы только что совершили гиперпространственный прыжок. Пересекли «вплавь», своим ходом давно уже несудоходные пучины Вселенной. На аппарате, собранном без малого три столетия назад, еще до открытия человечеством телепортации.

Оставалось только выяснить, туда ли мы «прыгнули», куда нам надо?.. По показаниям компьютера я уже видел, что навигационная система в норме – значит, координаты мы скоро узнаем, пусть только комп закончит проверку. Выходит, вопреки опасениям, все у нас было в порядке, за исключением ничем не объяснимого и быстро кончившегося оцепенения корабля. Вероятно, так оно и должно быть? А вдруг что-то неладно – допустим, сбой в программе или какой-то важный контакт проржавел за триста лет и временами отходит? Тогда мы далеко не улетим, чудо еще, что вообще куда-то прыгнули.

Если прыгнули. При состарившейся за столетия проводке далеко не упрыгаешь.

Стоило, пожалуй, посоветоваться на этот счет с пиратом – все же он был среди нас единственным специалистом по космоплаванию. М-мда. Тем еще «специалистом», но другого у меня не было. И я спросил у старика:

– Как вы думаете, Михаил Иванович, почему корабль после прыжка оказался обесточен?

Он посмотрел на меня удивленно, даже как-то ошарашено, потом шлепнул себя по лбу; счастье продолжало лучиться у него из каждой поры – этакий счастливый люминофор с лучиками, бьющими во все стороны.

– Ну как же! «Гиперпрыжок требует колоссального выброса энергии. Поэтому при завершении прыжка энергетика системы на некоторое время падает!» – Кажется, старик шпарил наизусть из той части инструкции, которую я не успел дочитать перед нашим броском к звездам.

– Спасибо, все понятно, – сказал я. И подумал, что, прежде чем двигаться дальше, надо будет обязательно дочитать эту чертову древнюю инструкцию по «плаванию» в космическом пространстве – космоплаванию, как выражались предки. А телепортация это, выходит, – космопрыгание? Животики надорвешь.

Компьютер порадовал нас сообщением о том, что основные системы корабля работают нормально, вновь предупредил о неполадках с гравитацией – ну это мы как-нибудь переживем – и дал расклад по топливу – на очередной прыжок, мол, горючего не хватит, только на полет и маневрирование в обычном космосе в течение около полутора суток. Это бы меня вполне устроило, при условии, что мы прибыли в нужную область. Если же нет… Тогда пиши пропало.

Еще комп сообщил, что система навигации уже завершает ориентировку. Надо же – я только хотел отдать команду, а она, оказывается, уже завершает! Предупреждает, одним словом, мои желания. Далеко, как я погляжу, шагнули космические технологии три столетия назад.

Мы с пиратом вперились каждый в свой экран. Очень скоро передо мной с коротким победным писком возникли теперешние координаты корабля и их соотношение к заданным.

По всему выходило, что мы находимся в той самой точке Вселенной, куда и метили попасть. Плюс-минус сколько-то там тысяч километров. Но десятки и даже сотни тысяч километров – не расстояние в масштабах космоса. Это и есть точка. Что нам подтвердил и голос компьютера:

– Координаты выхода соответствуют заданным. Отклонение от цели на двести десять тысяч километров по вектору Де-Лейрма. – Я задавал отклонение на двести тысяч. При ошибке всего в десять тысяч километров можно было смело сказать, что мы попали точно в центр «яблочка». Случайность? Безумная удача? Не думаю. Я как раз сейчас дочитывал инструкцию, и из нее следовало, что навигационная техника у предков достигла совершенства, осуществляя безумные по сложности вычисления траектории прыжка почти безупречно. Абсолютным совершенством стал уже следующий шаг – то есть телепорт.

И это значило, что наша задача сейчас – отнюдь не поиски горючего для дальнейшего полета на антиквариате, а умыкание нормального «прыгуна» с собственным порталом на борту. Короче, надо было обдумывать план. И пирата лучше бы отослать – пускай пока сходит проведает внучку.

Тут только я обратил внимание, что старик рядом чего-то возится, как вахрак в гнезде на яйцах. В ответ на мой вопросительный взгляд он смутился:

– Я тут хотел попользоваться… Этой штукой… По малой нужде. Да уж больно она неудобная. Может, мне лучше выйти…

Каждому креслу здесь была придана система вытяжки отходов – на случай, если пилоты не могут по какой-то причине покинуть своих мест. Но существовала и отдельная кабинка – по выходе из рубки сразу налево. Старик, видимо, сомневался, справлюсь ли я тут один без его консультаций и имеет ли он право выйти в такой ответственный момент.

– Да, конечно, – кивнул я, подумав при этом, что я за ним следующий на очереди. – Идите. Заодно можете поглядеть, как там ваша внучка. – Пират отстегнулся и проплыл на выход. Я проводил его взглядом – забавное все же зрелище старикан, потерявший в весе до полного нуля, так сразу к этому не привыкнешь. Потом я разгрыз пищевую таблетку, запил парой глотков воды из гибкой трубочки и откинулся в кресле, протянув руку к компьютеру.

Включив задний обзор, я убедился, что с тыла нас действительно греет звезда – на экране она выглядела как четкий белый кружок диаметром сантиметров пять, рядом имелся столбик характеристик.

Итак. Мы, похоже, и впрямь на месте. Станция «прыгунов» находится в паре сотен тысяч километров от нас и наверняка окружена радарными спутниками ближнего и дальнего сканирования. В прежние времена, когда космос являлся ареной различных конфликтов и экспансий, ни к одной нашей космической станции не проскользнула бы и мышь. Космическая мышь, конечно, если такие водятся. Теперь дело наверняка обстоит иначе: какие-то радары отключены, часть, будем надеяться, просто вышла из строя. Но миновать те, что остались, тоже будет непросто.

Так. А что мы имеем для защиты от радаров?.. Ничего похожего на антисканер. Есть неплохая система наведения помех, но от нее в нашей ситуации пользы будет мало: помехи хороши, когда твоя задача – сбить врага с толку, уйти из-под прицела. А нам надо подойти к объекту незамеченными, по возможности вообще не тревожа радары. И такая возможность, если я не ошибаюсь, у нас есть…

Вот!!! Я даже подался вперед, отдавая команду проверить на исправность названную компом систему. То, что я искал, – УСИ-15, уловитель сканирующего излучения, причем никак не устаревший: то, что использовалось в этой области сейчас, ушло вперед лишь на один индекс – все имеет свой предел, даже совершенство!

Если в оборонительном бастионе станции имеется брешь, то теперь мы ее отыщем!

Мне уже в самом деле надо было последовать за старым перцем. Но вначале я хотел убедиться, что мы пока находимся вне зоны действия систем обнаружения.

Сзади послышался звук открывающейся двери. Я не стал оборачиваться – посторонних на корабле нет. Скорее всего старик вернулся. Или Еж решил наведаться.

– Детка! Ну как ты?.. – спросил позади бодренький старческий голос.

Я бы подпрыгнул, да был пристегнут. Какая, к едрене матрене, детка?! Меня так отроду никто не называл, не хватало какому-то старому мухомору… Тем временем он, весьма довольный, ловко опустился в свое кресло и пристегнулся ремнями.

– Нормально, – ответила детка, повисая в узком проходе между нами и целуя деда в щечку.

Я понял, что они встретились где-то у дверей сортира, когда дедушка как раз закончил все дела и открыл дверь в рубку, чтобы вернуться на свой боевой пост. Тут-то к нему и подоспела внучка. То есть он, невзирая на мой совет, не собирался сам идти ее проведывать. Значит, для него сейчас было важнее находиться со мной в рубке?.. В моей голове стаей летучих мышей вновь пронесся рой черных подозрений, но я на них цыкнул – прочь, мол, не время теперь, – и подозрения прижухли, сложили до времени свои перепончатые крылышки.

Старик приосанился, даже волосы огладил. Но глядел он на свою Катю все равно снизу вверх, вывернув шею, потому что она находилась как раз со стороны его выбитого глаза – парила, придерживаясь руками за спинки наших кресел.

– А мы тут, вот видишь, прыгнули!.. – похвастался пират. Как будто она пребывала до сих пор где-то в другом месте, в стороне от этого знаменательного события. Катерина поглядела удивленно на звезды, потом на меня и вновь на деда. Потом спросила:

– А куда?..

– Так, – не выдержал я. – Или вы сейчас заткнетесь, или отправляйтесь оба в каюту и носа оттуда не высовывайте без моего вызова! – В рубке воцарилась тишина. Пират молча выдвинул дополнительное креслице, внучка состыковалась пятой точкой со стулом, и дедушка пристегнул ее ремешком.

Расходиться по каютам они явно не собирались. По крайней мере теперь они вели себя достаточно тихо, чтобы я мог не обращать на них внимания.

Я, наконец, снял показания уловителя: имелся минимальный рассеянный фон, для нас безопасный, но подтверждающий наличие радаров где-то на значительном удалении.

Можно уже было приступать к операции. Но прежде я вызвал в рубку Ежа и велел ему сидеть здесь и за всеми присматривать, пока я ненадолго отлучусь. На самом деле мне еще надо было проверить, в порядке ли после прыжка наш бесценный груз, а этой паре родственничков я не настолько доверял, чтобы оставить их наедине с системой управления. Я не мог доверять никому, даже Ежу, хотя ему, конечно, в меньшей степени. Так что в мое отсутствие им предстояло следить друг за другом.

Еж, больше обычного серьезный и сосредоточенный, занял мое место. Его вроде как оставляли за капитана – ответственность! Мой организм уже более или менее свыкся с потерей веса, и, перемещаясь по кораблю, я даже получил удовольствие, сродни какому-то детскому восторгу при погружении в подводный мир. Странное для меня чувство – ведь ребенком я, по сути, никогда не был, детство вспоминать не люблю. И стариком мне не быть. Я – вечный взрослый, матерый, умный хищный зверь – лестное в наших кругах определение, пока не думаешь о том, что это уже навсегда, НАВЕКИ. А рядом с этим словом все даже самое лучшее, престижное и дорогое блекнет и начинает отдавать плесенью. Одно меня утешало – хищник по крайней мере, а не пожизненное дитя или вечная старая развалина.

Проверяя крепления ящиков в грузовом отсеке, я намеренно не думал о предстоящем деле – перед акцией, если позволяют обстоятельства, хорошо ненадолго мысленно отвлечься, чтобы затем взглянуть на нее свежим взглядом.

По возвращении в рубку мне сразу бросилась в глаза натянутая атмосфера: пират с внучкой перешептывались, брезгливо с насмешкой косясь на Ежа, он их якобы полностью игнорировал. О причине я догадывался: Еж не сразу разобрался с системой вытяжки отходов, и незадолго перед прыжком в сортире плавал какое-то время большой желтый шар мочи, пугая входящих размерами и запахом, пока я его не ликвидировал, показав заодно Ежу, как и что надо делать.

Сейчас я впервые всерьез подумал о том, что команды у меня практически нет. Одно дело – уносить с таким балластом ноги, и совсем другое – идти с ними на акцию. Грядут проблемы. И никуда от них не денешься. Такова, наверное, моя участь – вместо спаянной боеспособной группы получать каждый раз на свою шею что-то вроде обоза – старики, женщины и… Чуть не сказал «неврастеники». К счастью, Грабера заменил теперь Еж – единственная в моем активе боевая единица. Кроме меня самого, разумеется.

По прежнему опыту я мог сказать только, что они друг с другом стерпятся. Это как бывает у животных во время пожара: хищники и травоядные бегут рядом, соблюдая перемирие, никто никого не трогает, пока работает самый древний из основных инстинктов – спасение во что бы то ни стало собственной шкуры. Пират с внучкой должны быть озабочены именно этим. С Ежом картина несколько иная, для него это своеобразный хадж – священный поход, но при этом и он на положении беглеца.

Кстати, Еж, освободив мне место, уселся на второе выдвижное креслице плечом к плечу с Катериной. Она подалась к деду, но свободного пространства в проходе было слишком мало, так что ей ничего не оставалось, как сидеть прижатой к парии – либо уходить в свою каюту. Она осталась. Тем самым, думаю, начало перемирию было положено.

Пора было трогаться. Я планировал обойти радары по периферии зоны их действия – глядишь да отыщется между ними неконтролируемый участок – лазейка для нашей «мышки».

Одновременно с мягким гулом проснувшихся двигателей корабль дернулся, начиная разворот и ложась на курс к заданной цели. Звезды перед нами поплыли наискосок и влево. Лобовое стекло залило ярким светом. Светофильтры сработали с некоторой задержкой, и первые лучи белого карлика, ворвавшись в кабину, больно ударили даже по моим бессмертным глазам. Но звезда вошла в зону видимости лишь краешком, потом корабль замер и спустя мгновение загудел с нарастанием, глубоко и мощно.

Нас прижало к спинкам – пошло ускорение. Одновременно комп выдал трехмерную пространственную картинку, где наш кораблик – крохотная голубая призма – начал сейчас почти неприметное движение к цели, то есть к станции, обозначенной ориентировочно желтым цилиндриком. Пунктир траектории показывал, что мы тронулись к станции напрямую.

На самом деле путь нам предстоял трудный и извилистый, о чем уже свидетельствовали показания УСИ: величина сканирующего излучения со многими нулями после запятой обеднела на один нуль и продолжала лениво расти последней цифрой. Ага, где-то впереди затаился действующий радар, и мы к нему медленно, но верно приближались, можно сказать, неторопливо подкрадывались со скоростью что-то около пятидесяти километров в секунду.

Меня не отпускало напряжение, хотя я уже понял, что на этом полигоне главное – привыкнуть к масштабу и не впечатляться магией цифр. С профессиональной точки зрения задача проста: найти лазейку к плохо охраняемому объекту. Только и всего. Ничего сложного, если не принимать в расчет непривычные условия – надо сказать, мощный напрягающий фактор…

Прошло около двадцати минут, и все это время я почти не отрывал глаз от экрана: еще немного, тысчонка-другая километров вперед, и шарящий по Вселенной сыщик-радар дотянется до корабля и сможет нащупать нас бесплотной лапой.

Я отдал команду тормозить, и звук двигателя изменился. Вместе с тем нас слегка потянуло вперед – корабль приступил к торможению. При сбросе скорости до десяти километров в секунду я начал маневрировать в космосе. Со стороны наша скорлупка, должно быть, напоминала сейчас пса, который вынюхивает нужный след. По большому счету примерно так оно и было.

Я совсем не общался со своими спутниками и ничего им не объяснял, не видя в этом смысла. Ежу, например, было все равно, он и так мало чего понимал в происходящем, кроме того, его доверие ко мне не имело границ. Я заметил краем глаза, что близость Катерины его изрядно смущает, ее же, наоборот, его соседство возмущало до глубины души. Так что эта пара была отчасти поглощена взаимным внутренним конфликтом. Зато пират поглядывал на меня с удивлением, даже с некоторым тайным испугом. Понаблюдав минут десять за моими маневрами, он, наконец, решился подать слабый голос протеста:

– Ты чего творишь-то, Дик?.. С ума съехал?..

Разбаловал я деда – никакой субординации! Впрочем, пират как эксперт-консультант был сейчас со мной почти на равных. Вдруг чего дельного скажет? Маловероятно, но все же…

– Ищу направление, – объяснил я. – Собираю данные по остаточному полю для наиболее безопасной траектории. – Собственно, перед ним на экране мелькали те же цифры, что и передо мной, давая полный расклад ситуации, но так далеко его познания явно не шли. И советоваться с ним не имело смысла – пират откинулся в кресле, спокойно наблюдая очередной «восход» здешнего светила в лобовом стекле. Мои слова подействовали на него благотворно. Главное для человека – получить спокойное авторитетное объяснение происходящего, пускай даже не до конца ему понятное. И он уже счастлив, пребывая в полной уверенности, что все идет как надо и есть кому об этом позаботиться.

Впрочем, все и в самом деле шло как надо.

– Информации достаточно, – сообщил комп. – Начинаю векторный расчет.

Тут я тоже ненадолго откинулся. Ф-фу. Что там себе ни внушай насчет простоты задачи, а нервишки-то гудят: все же мне впервые приходилось работать в крохотном изолированном мирке, несущемся по моей воле в мировом пространстве, с такими масштабами, что если не сдерживать воображение, то дух захватывает и, что характерно, не отпускает! К этому надо привыкнуть, чтобы воспринимать все запросто – безумные скорости, сумасшедшие расстояния, ледяную, вечно голодную суку-пустоту за обшивкой, не дальше вытянутой руки от твоего теплого живого тела.

Мне на миг показалось абсурдом, что человечество вообще вышло в космос, – когда пришло внезапное озарение, что Вселенная сама по себе – грандиозный тормоз. Как же страшно было нашим предкам, впервые оказавшимся с ней лицом к лицу, один на один. Вот и теперь в мои короткие минуты передышки она дохнула мне в душу из-за обзорного стекла жутковатым шепотом: «Замри, человек! Ты жалок, твои трепыхания ничтожны, твое бессмертие – блеф! Замри, умри и исчезни, ты даже не точка, не искра, ты ноль, тебя все равно что нет, что бы ты ни делал!»

– Хрен тебе! – заявил я вслух и даже показал ей жестом, что я ее имел, и не раз, и еще поимею, пусть будет уверена. Спутники все как один обернулись ко мне – решили, видно, что спятил, – но я не стал объяснять им сокровенный смысл моих разборок с бесконечностью, как не объяснял практически никаких своих действий – толку-то.

– Расчет закончен, – сообщил комп. Я просто молча дал ему новое задание: двигаться по периферийной области, искать зону, свободную от радарного излучения.

И мы вновь понеслись вперед – почти по прямой, а на самом деле по чуточку скругленной траектории, что вскоре стало заметно и на объемной схеме. Теперь голубая призма корабля двигалась не прямиком к цилиндру, а как бы скользила по параболе, по-прежнему приближаясь к цели.

Мы огибали передовой оборонительный кордон будущего противника. На схеме вспыхнула красная точка, окруженная прозрачной полусферой, – компьютер определил точное местонахождение радара, а полусфера очерчивала радиус его действия – семьдесят тысяч километров. Пунктир нашей траектории строчил над этой космической «сопкой», едва с ней не сливаясь. Голубая призма двигалась по пунктиру со скоростью новорожденного слизня, пересекающего шляпку родного гриба.

Прошло без малого полчаса. В рубке стояла почти гробовая тишина, только внучка ерзала, не оставляя попыток отодвинуться от Ежа, пока корабль не обошел зону действия радара. Тогда комп сообщил:

– Задание выполнено. На данном участке излучение не превышает остаточной нормы.

Выходит, здесь был просвет, желанная дыра в заборе! И я, не теряя времени, направил в нее наш корабль.

До станции оставалось чуть меньше ста тысяч километров. И впереди еще лежали поля ближних радаров. Расстояния до них я не знал и просто гнал вперед в «промежуточной» зоне, полностью полагаясь на показания УСИ.

Через двадцать тысяч наш старсшип вновь начал торможение: появились первые признаки сканирующего поля. Дальше все повторилось: комп нашел и обозначил на схеме точное место радара, и мы принялись его огибать на безопасном расстоянии. Только это поле не кончилось, а сразу за ним началось новое. На сей раз «броня» оказалась покрепче – призрачная, эфемерная броня, – граница зоны контроля, где мы оказались бы мушкой, ползущей к желанной конфетке-станции прямо по чьему-то блюдечку-экрану. Что делают с такими мухами – известно. Так что мы лучше пойдем по краешку, кружным путем – глядишь, ближе будет. Риск допустим, когда у тебя нет выхода и при этом имеется хотя бы мизерный шанс на успех. А кто безбашенно рискует, тому вряд ли суждено выпить шампанского и закусить конфеткой.

Обойдя второй сканер, мы натолкнулись на следующий – УСИ вновь показывал незначительный, но упорный рост излучения.

Очередной радар. Поганка. В общем-то, я подозревал, что путь к цели предстоит неблизкий, придется запастись терпением, и все такое. Но сейчас просто зубы свело от перспективы методически огибать с черепашьей скоростью (тридцать пять километров в секунду) все насаженные окрест сторожевые «поганки». Не говоря уже о том, что рано или поздно у нас должно было кончиться топливо.

Я обернулся к моей компании, скучающей в бездействии. Все они слегка оживились, ожидая, наверное, каких-то перемен и руководства к действиям.

– Стало быть, так, – вздохнул я. Пират тут же изобразил готовность консультировать меня по всем вопросам. Засидевшийся Еж подобрался в ожидании приказов. А Катя даже рот приоткрыла. – Должен вас предупредить, что к станции подойти будет непросто, это дело долгое, – разочаровал их я. Они разом поникли, а я продолжил тем же скучным тоном: – Сейчас разрешаю всем покинуть рубку и заняться своими делами. – По правде говоря, я не очень представлял, какие у них могут быть дела на корабле, просто здесь от них все равно не было толку.

Тем временем наша «улитка», изменив траекторию, стала едва приметно удаляться от цели, в попытке взобраться на следующий «гриб». Кстати, третий радар уже появился на мониторе – еще одна красная точка, окруженная розовой полусферой сенсорной зоны.

Моя горе-команда что-то не торопилась следовать моему совету и покидать рубку, а, напротив, выглядела сейчас на удивление сплоченной и сосредоточенной: даже Еж с Катериной, забыв о досадном для обоих соседстве, очень внимательно глядели на экраны – не иначе как силились там что-то понять.

– Вы свободны, – напомнил я.

– А можно мне сказать?.. – прорезалась вдруг Катерина. Я удивленно взглянул на нее – щеки порозовели, в глазах решимость вперемешку с мольбой. Надо же, впервые осмелилась обратиться напрямую ко мне. Ну пусть скажет, делать-то пока все равно нечего. – Вот это наш корабль, правильно? – Дотянувшись, она ткнула пальцем в экран, – даже ремень для этой цели отстегнула и слегка воспарила, придерживаясь за подлокотник. – А сюда нам надо попасть, так? – Она показала на цилиндр, вопросительно обернувшись ко мне. Я кивнул, – было любопытно, что она скажет дальше. – Что, если нам лететь не вокруг, – она провела пальцем по пунктиру нашей будущей траектории, – а вот так, по ложбиночке… – Место верхнего пересечения радарных полусфер и впрямь напоминало ложбинку. Катерина, волнуясь, хотела объяснять дальше, но я ее прервал:

– Я понял. Спасибо, ты умница! – Стоило, пожалуй, хорошенько врезать себе по лбу, настолько это было элементарно – в сенсорных полях брешей все равно нет, они могут быть только у границ, вот и надо выбирать путь по границам! Замотался я, мне действительно не хватало свежего взгляда, а советоваться я не привык, тем более мне не пришло бы в голову спрашивать совета у изнеженной девицы из «чистых». Я не сомневался, что теперь она задерет нос. Но пока было заметно только, что она счастлива – своей сообразительностью, моей похвалой и безуспешно пытается это скрыть: смущенно улыбнулась мне, кивнула деду, и даже удивленному Андрюхе перепало что-то вроде улыбки.

Итак, я повел корабль над «стыком» радарных полей – смейтесь или нет, но ярко-розовая, идущая под уклон линия действительно выглядела стыком. На этом пути нам наконец повезло – легкая рука оказалась у пиратской внучки. Через семнадцать минут полета уровень периферийного излучения стал падать, а еще через пять превратился в рассеянный остаточный фон.

Мы нащупали брешь в последнем бастионе! Сказать по правде, я с самого начала не сомневался в успехе: со времен последней космической заварушки прошла уже пара с лишним сотен лет. При наличии таких совершенных систем проникновения на вражескую территорию, как телепорты, космос давно уже ушел в прошлое, отодвинулся в сознании людей куда-то на задворки. Но оборонительные системы остались – необходимой формальностью, архаизмом, как старый проржавелый щит, не способный остановить лазерный импульс, но все еще годный для защиты от примитивных стрел.

Моя бригада так меня и не покинула, да я, собственно, не очень и настаивал – вели они себя тихо, к тому же оказались не так уж бесполезны.

Наша голубая льдинка соскользнула по «ложбинке» между полусферами в свободное пространство – так это выглядело на дисплее. Чуть дальше наверняка раскинулось радарное поле следующей «поганки», но прощупывать ее никак не входило в мои планы.

Преодолев последний рубеж, я не торопясь двинулся прямиком к цели, до которой отсюда уже было рукой подать – каких-то двести двадцать километров.