Объединение

Глава 8

На этот раз Пикард знал, что это сон, и судорожно пытался вырваться из него. Замёрзший и разъярённый, он барахтался в сплошном облаке холодного тумана; кто-то, стоящий поодаль, пытался помочь ему высвободиться из этого облака. А может, то был он сам… второй Пикард…? Кто это был? Он пытался добраться до этого человека, но клубы ледяного пара густели и не пропускали его.

Никогда в жизни ему не было так холодно. То был гнетущий, пронизывающий холод, проникающий в его мышцы и суставы, парализуя их болью. Какое же несчастье так мёрзнуть; он зарыдал. Потом, всё ещё терзаемый болью, он ощутил, как в нём подымается гнев, ярость против гнёта и холода, неистовое пламя жгло его изнутри, пока всего его не охватила ярость. И гнев этот нашёл выход в оглушительно вопле; он вопил, пока не согрелся от этой ярости.

Нет! Эта слабость отвратительна! Где же логика? Меня предали… предали… предали…

Кто- то, кто был рядом с ним –не тот ли, кого он видел раньше? кто это? – пытался высвободить его из облака ледяного тумана. Вдали появилась светящаяся точка, стала разрастаться, от неё шло тепло; невыносимый холод отступал; точка превратилась в светящийся шар, излучающий тепло, блаженное тепло…

Куда исчез тот человек?

Пикард открыл глаза и увидел перед собой лицо Дейта, с тревогой смотревшего на него своими жёлтыми глазами.

– Сэр? Возможно, мы прозанимались достаточно. Может быть, Вам хочется отдохнуть?

Пикард дёрнулся, выпрямляясь на стуле, и обнаружил, что всё ещё находится в тесной каюте клингонского корабля «Крудж». Ему казалось, что сознание его отключилось много часов назад.

– Я долго спал, мистер Дейта? – во рту у него пересохло, голос звучал хрипло.

– Я не думаю, что Вы спали, сэр, – отвечал андроид. – Вы закрыли глаза лишь на долю секунды.

Какое-то мгновение Пикард глядел на него, затем опустил взгляд на электронные блокноты на столе. Они занимались изучением ромуланской культуры. Казалось, это было много часов назад. Он взял свой блокнот и набрал код, судорожно пытаясь вернуть ощущение реальности. Пикард заставил себя сфокусировать взгляд на блокноте, но записи расплывались и дрожали у него перед глазами. Он крепко зажмурился и не открывал глаз, пока не почувствовал, что они снова будут повиноваться ему.

Сарек был частью его. Когда он спал, Сарек проникал в него, поглощал его, становился им. И по мере того, как они всё больше и больше приближались к Споку, он чувствовал Сарека всё сильнее и сильнее.

Пикард вздрогнул, когда дверь внезапно отворилась, и в каюту вошёл К’Вада. Вид у дюжего клингона был такой же угрюмый и грозный, как обычно, и всё же в его взгляде Пикарду почудилась не угроза, а что-то, чему он не сразу смог найти определение. Участие? Пикард удивлённо взглянул на клингона.

– Капитан. Прослушивая сообщения межпланетной связи, мы получили информацию, которая может заинтересовать Вас. – Он вручил Пикарду электронный блокнот. Тот прочитал сообщение, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести обычным голосом:

– Благодарю Вас, капитан.

Какое-то мгновение К’Вада продолжал смотреть на него, словно ожидая, что он скажет что-нибудь ещё, затем кивнул и вышел.

Дейта смотрел на Пикарда, терпеливо ожидая объяснения этой странной сцене. Обернувшись к нему, Пикард как мог бесстрастно прочёл сообщение.

– Сарек умер.

То, что он произнёс это вслух, придало случившемуся реальность; до этого мига он не был уверен, что не продолжает видеть сон. Но тесная каюта клингонского звездолёта была реальной, так же, как и тусклое освещение, и злосчастный стул, и Дейта, глядящий на него безучастными золотистыми глазами. И электронный блокнот в его руке тоже был реальностью, и реальностью было содержащееся в нём сообщение.

Он шагнул к стулу и сел, чувствуя дезориентацию. Комната слегка раскачивалась, и он опустил взгляд на блокнот.

Ледяной холод пронизал его, и он вздрогнул.

Райкеру хотелось смеяться. Или петь. Или расхаживать взад-вперёд, ударяя себя кулаком по ладони. Вместо этого он сидел в командном кресле, глядя на экран, словно на нём в любой миг мог появиться ответ на мучивший их всех вопрос: кто получает оборудование, которое должно отправляться на грузовой корабль, видимо, уже не существующий?

Райкер чувствовал, как учащённо бьётся сердце; собственный пульс стучал в висках, как тимпаны. То было опьяняющее чувство, и он наслаждался им. Оно говорило об ощущениях, незнакомых ему: азарте охоты, битвы, завоевания, подобном страсти. Была ли то генетическая память? В его личном опыте не было ничего такого, что могло бы объяснить чувства, обуревающие его в эти минуты, когда они затаились в этой чёрной пустоте в ожидании встречи с неизвестным.

Но он больше не чувствовал себя неприкаянным.

Райкер глядел на экран, где не было ничего, кроме тьмы и светящихся точек. Он буквально сверлил экран взглядом в поисках любой мелочи, которая может быть необычной, когда…

– Коммандер, сенсоры показывают, что к нам с варп-скоростью приближается корабль, – прорезал молчание низкий голос Ворфа.

В висках у Райкера застучало громче.

– Опознавательные знаки?

– Никаких, сэр. Нет транспортного сигнала. Нет подпространственной отметки.

– Похоже, они не хотят быть опознанными, – стакатто от Джорди.

– Корабль выходит из варпа, – продолжал Ворф.

Райкер смотрел на экран, не мигая, в ожидании, когда же появиться таинственный корабль. Наконец, он увидел мигающую точку, слабую, едва различимую.

– Увеличение, – приказал он, и точка мгновенно разрослась и обрела чёткость.

Корабль выглядел огромным, чёрным и зловещим. Казалось, он был весь утыкан орудиями, но на нём не было ни единого опознавательного знака. Райкер смотрел, затаив дыхание, ошеломлённый его гордым и грозным видом.

– Сенсоры показывают, что это боевой корабль… происхождение неизвестно… вооружение тяжёлое. – Спокойный голос Джорди странно соответствовал громадине, которую он описывал. – Масса и плотность позволяют предположить, что он полностью загружен. Судя по показаниям сканирования, большую часть этого груза составляет оружие.

Райкер наблюдал, как чужой корабль чуть отдалился от них и замедлил ход.

– Корабль входит в сектор двенадцать-бета-три, – доложил Ворф.

– Он занимает место, отведённое «Триполи», – сказал закдорн. – Это те же координаты.

– Коммандер, – перебил Джорди, – сенсоры показывают начало транспортировки с поверхности планеты на корабль.

Услыхав это, закдорн воскликнул:

– Он забирает мои контейнеры для дейтериума!

– Включите двигатели, мистер Ла Форж, – распорядился Райкер, – и верните все системы в нормальный режим.

Но зловещий корабль уже заполучил то, зачем прилетел, и не собирался ждать.

– Он включает двигатели, сэр, – рявкнул Ворф.

– Откройте канал связи, – приказал Райкер и, встав, вплотную приблизился к экрану.

– Канал открыт, сэр.

– Говорит коммандер Вильям Райкер с корабля ОФП «Энтерпрайз». Сообщите, кто вы.

Молчание длилось несколько секунд, в течение которых Райкер чувствовал, как бешено колотится в груди сердце.

– Повторяю, вы вошли в пространство депо Федерации. Назовитесь!

– Сэр, корабль берёт нас на прицел.

– Поднять щиты. Боевая готовность первой степени.

Тотчас завыла сирена, и по стенам заметались красные отсветы. Райкер почувствовал, как напряжение на мостике поднялось ещё на одно деление.

– Их вооружение не уступает нашему, коммандер, – заметил Джорди.

Райкер надеялся, что проверять на практике это предположение ему не придётся. Громадный корабль на экране медленно развернулся и оказался с ними лицом к лицу. Райкер шагнул ещё ближе к экрану.

– Если вы не ответите на наши сигналы, это будет расценено, как свидетельство враждебных действий.

– Наращивание мощности фазеров – сэр, они задействуют орудия! – проорал Ворф, и прежде, чем Райкер успел ответить, «Энтерпрайз» сотряс сильный удар, от которого они все едва не повылетали из кресел, а лампы мигнули. В шуме послышался голос Ворфа. – Мощность передних щитов снизилась до семидесяти двух процентов.

– Усилить щиты, – отрывисто сказал Райкер. – Мистер Ворф, прицел только на орудийные системы. Приготовьтесь… – Но тут неизвестный корабль дал новый залп, и Энтерпрайз» тряхнуло ещё сильнее, чем в первый раз. Из некоторых консолей посыпались искры; зажглось аварийное освещение.

– Передние щиты на уровне шестидесяти восьми процентов, кормовые на сорока.

– По моей команде, прицел семь-точка-пять. Только чтобы лишить их скорости. – Джорди мог считать, что неизвестный корабль не уступает «Энтерпрайзу», но Райкер не сомневался, что орудия «Энтерпрайза» могут нанести ему неисправимые повреждения, и хотел избежать этого. Он был заинтересован в ответах, а не в уничтожении чужого корабля.

– Мистер Ворф – огонь, – отрывисто приказал он, и Ворф дал залп из фазеров. Райкер знал, что это не причинит такому мощному кораблю неисправимых повреждений, но внимание их привлечёт наверняка. Он удовлетворённо наблюдал, как лучи фазеров вонзились в различные участки корабля.

– Их передние щиты повреждены, сэр, – доложил Ворф. Послышалось ли это Райкеру, или в голосе клингона и впрямь прозвучала нотка торжества? Но тут заговорил Джорди.

– Мы уничтожили один из их фазеров. И, похоже, у них есть повреждения в грузовом отсеке. – Джорди внимательно всмотрелся в показания сенсора и тревожно продолжал. – Сэр, сенсор показывает массивные энергетические флуктуации… внутренние взрывы… со всем вооружением на этом корабле… он сейчас взорвётся!

Даже после этого предупреждения то, что случилось в следующий миг, явилось для Райкера полной неожиданностью.

Чёрный корабль взорвался, и пламя охватило его. Один за другим следовали

всё новые и новые взрывы; извергаемые обломки отшвыривало на сотни километров. Катастрофические взрывы продолжались, пока, по представлением наблюдающих эту картину с «Энтерпрайза, на корабле уже не могло больше оставаться ничего, что способно было бы детонировать; но и тогда расплавленная масса продолжала лопаться, изрыгая всё новые и новые глыбы горящего металл.

Когда это, наконец, прекратилось, не осталось больше ничего. Словно каждая частица корабля была распылена в пространстве. Мелкие пылающие обломки всё ещё продолжали двигаться по направлению к ним, чётко видные на экране благодаря сенсорам, хоть и находились за сотни километров от них. Постепенно обломки потухали и превращались в пыль, пока на экране не осталось ничего, кроме тёмного пространства, усеянного звёздами.

От огромного корабля не осталось и следа.