Обузданные тучи

Мак в новой роли

Мак вернулся с прогулки нагруженный, как запасливый лесной ежик. Из его карманов торчали цветы и степные растения для Дженни, в сплетенной Галинкой корзиночке лежала спелая клубника, а в коробке шуршали несколько первых экспонатов энтомологических усилий Мака — пойманные им любопытные жуки.

Станция только что приземлилась после короткого наблюдательного полета и пила воздух открытыми окнами. Было время обеда, и все, за исключением дежурного радиста, сошлись в столовой. Ждали Ролинского, который вновь возился в разведочной. В воздухе стояла невыносимая жара. Она душила все живое. Но на станции царило бодрое, приподнятое настроение. Все знали: скоро веселый обильный дождь оживит истомленный засухой край.

Мака, пропадавшего с утра где-то на земле, встретили веселыми шутками. Люди станции любили посмеяться в часы отдыха.

— Ого, да ты, похоже, собираешься превратиться в мышь-землеройку, от тебя на километр пахнет степью! — сказал Григорий.

Мак с увлечением начал рассказывать о колхозном поселке, о рододендроне, о необычайном деде, похожем на бронзовую статую, о замечательных баранах и о своей лекции по дождеванию.

— Ой, — всплеснула руками Рая, — бедным чабанам пришлось, пожалуй, все хворостины изломать на спинах своих баранов, чтобы разбудить их после такой интересной лекции!

Мак засмеялся — на корабле он привык к дружескому обстрелу острыми словечками. Вдруг он вскрикнул и завернул рукав рубашки. На белый стол упал ореховый усач. Катя, подававшая вареники, решительно запротестовала против жука.

— Хороший экземпляр усача, прошу не обижать, — важно сказал Мак, держа его в руке.

— У Мака начинается новое увлечение! — улыбнулся Горный.

— Дорогой Мак, — произнес с комическим испугом пилот Гандин, худощавый красивый юноша с тонким нервным лицом. — Мне кажется, вы хотите освоить все на свете профессии. Не желаете ли поведать нам, кем вы, наконец, собираетесь стать?..

— Кем?.. — хитро улыбнулся Мак, держа жука за спинку. — Ясное дело, биологом, энтомологом, зоологом, метеорологом, рентгенологом, инженером-электриком, физиком-экспериментатором, астрономом, агрономом…

Под общий смех Мак не успел закончить свою тираду — увлекшись, слишком живо махнул рукой, и жук упал на пол, щелкнув, как металлический шарик. Муха помчалась к нему.

— Ай! — завопил новоиспеченный энтомолог, бросившись спасать от Мухи свою добычу.

— Товарищи! — прервала разговор Катюша, которая собралась отправить в желобок между рядами тарелок автоматическую разливальницу с компотом. — Вам необходимо обратить внимание на злостного срывщика аппетита. Профессор не пришел на обед, и завтракать его пришлось тянуть… вот так… за шиворот…

И покрасневшая Катюша показала, как тянула Ролинского.

Горный встревоженно постучал по столу длинными пальцами.

— Профессор сердится, — сказал он. — Мак! Ты еще не знаешь сегодняшней истории с Дженни?

И он рассказал Маку, как разобиженный чем-то Ролинский примчался к нему с Дженни в руках.

— О, — взволновался Мак, — что неприличного могла сотворить наша Дженни?

— Может, — скромно заметила Рая, — у нее началась холера?

— Тьфу, — возмутился под общий хохот Мак. — Вы, Рая, портите нам аппетит. А кроме того, это неправда, потому что, если хотите знать, Дженни у нас еще ничего не ела!

— О, — сочувственно сказал Гандин, — она же может умереть!

— Вы ничего не знаете, — ответил Мак. — Черепахи могут не есть по десять дней. У них какие-то смешные привычки. Но что же она сделала?

— Что бы ни сделала, ты, Мак, пойди попроси прощения у Николая Ивановича и немедленно пригласи его к обеду, — посоветовал Горный.

Мак побежал в разведывательную. По дороге он занес жуков в свою комнату. Ролинский сидел в «автоматической» комнате, изучая один из электрометров разведчика, который должен точно определять знак заряда облака. Его искалеченная рука быстро-быстро ощупывала каждую деталь прибора. Он так углубился в свою работу, что вздрогнул, увидев перед собой Мака.

— Я бы просил не входить сюда во время работы, — сердито сказал он.

— Простите, — отозвался Мак. — Но сейчас время отдыха, и все очень просят вас идти обедать.

— Знаю, — буркнул профессор, не глядя на мальчика.

— Простите, — повторил Мак, чувствуя, как от сухого тона Ролинского начинает исчезать его веселое настроение. — Я хотел попросить прощения за нашу Дженни. Мне сказали, будто она что-то наделала, пока я был в деревне. Но я бы вам не советовал обижаться на это животное. У нее же совсем немного ума!

Ролинский утратил свой безразличный вид и нервно сдвинул на лоб большие роговые очки, открыв выцветшие усталые глаза.

— О, ваши звери! — застонал он. — Это чудовище повсюду ползает и смеет портить мои бумаги. Я уже не говорю, что ваш наглый пес не дает жить моей Марго! Честное слово, это уже слишком!

— Простите меня, профессор, — в третий раз повторил Мак, — я попробую повлиять на своих… неприличных зверей и очень прошу все же идти обедать.

Что-то шепча себе под нос, профессор, однако, послушно пошел обедать.

Удивительное дело — сутулая и невеселая фигура Ролинского везде вносила нотку определенного напряжения. Так произошло и на этот раз: за столом почему-то сразу стихли веселые разговоры и какая-то неловкость почувствовалась в дружеском обществе.

Обед прошел бы в непривычном молчании, но Ролинский под конец неожиданно разговорился и начал рассказывать о красоте Кавказских гор.

После обеда Мак поспешил в свою комнату и принялся за энтомологические занятия. Он нашел хорошенький блокнот для определения и описания пойманных насекомых — экспонатов будущей коллекции. Мальчик оценивал взглядом свой инвентарь, раздумывая, из чего бы сделать хороший ящик для коллекции. В запале Мак уже представлял себе стройные ряды жертв, наколотых на булавки. В его столе нашлись отличные блестящие булавки с разноцветными головками.

Он взял коробочку с жуками, стоявшую на столе у открытого окна и… остолбенел. Жуков в ней не было. Только дырочка зияла в углу их тюрьмы. Очевидно, картонная стенка оказалась непрочной, и пленники прогрызли ее и бежали.

Разочарованный Мак пошел к отцу. Он скучал без него: лихорадочные приготовления на станции не оставляли Горному свободной минуты; днем и ночью он был с работниками, проверяя готовность людей и механизмов к битве с засухой. Надолго замолчал даже его любимец — сонар, но…

— Папа! Может, ты немного отдохнешь?

Горный засмеялся — Мак говорил, как ребенок, выпрашивающий конфетку.

— В этом есть смысл! — сказал он. — Я всегда учил тебя, что систематический отдых улучшает работу. Давай-ка прогуляемся на «Голубе», покажешь свои успехи в летном деле. Посмотрим, чему ты научился у Гриши!

Мак подпрыгнул от удовольствия.