Обсидиановая комната

7

Шейпли не преувеличивал, когда говорил о весе. Из кабины было удалено все, кроме двух пилотских кресел, а весь пассажирский салон переделан ради размещения дополнительных баков с керосином. Полеты без соблюдения таких тонкостей, как регламент Федерального управления гражданской авиации, делали этот чартер не таким дорогим, как «Дебонэйр», но и комфорта тут было меньше.

Они поднялись в воздух в начале шестого, Шейпли зарегистрировал этот полет как экскурсионный в рамках Правил визуальных полетов с пунктом назначения Твиллингейт[6], так что подавать полетный план не требовалось. Но, выйдя из зоны видимости аэропорта, он взял курс на восток, и через пятнадцать минут они уже летели над Атлантикой. Здесь Шейпли сбросил высоту и теперь летел всего в нескольких сотнях футов над волнами. Высота была опасная, но в этом человеке чувствовался опытный пилот, к тому же из тех, кого мало волнует, где будет конечный пункт, если за полет платят хорошие деньги. Проктору даже в голову не приходило, какого рода деловые предприятия заставили Шейпли внести столь занятные модификации в конструкцию самолета. Машина была маленькая и относительно старая, один из первых турбовентиляторных бизнес-джетов с тесной и неудобной пилотской кабиной. Когда они углубились на восток над океаном и вышли из зоны видимости местных радаров, Шейпли увеличил высоту до тридцати трех тысяч футов – «для экономии керосина», объяснил он, добавив еще с полдюжины быстрых слов про атмосферное давление. Небо сначала посинело, потом почернело, когда солнце ушло за горизонт, и они влетели в тень вращающейся Земли.

Проктор произвел в уме некоторые расчеты. Крейсерская скорость их самолета составляла чуть менее четырехсот пятидесяти миль в час. По словам Шейпли, «бомбардир» Диогена способен развивать скорость до пятисот. Единственное, в чем они были равны, так это в дальности полета благодаря переделке Шейпли. С учетом преимущества в скорости самолета Диоген, по оценке Проктора, должен был добраться до аэропорта Шеннона за семь часов полета. А у них полет до ирландского побережья должен был занять восемь с половиной часов. Шейпли не сказал, почему они не могут приземлиться в Шенноне; Проктор предполагал, что это связано с почти партизанским рейсом их самолета и необходимостью избежать таможенного досмотра. Если учесть первоначальную фору во времени, Диоген должен был прибыть в Ирландию по меньшей мере на два с половиной часа раньше их.

Проктор еще раз проверил по компьютеру, не изменился ли полетный план «бомбардира», затем закрыл ноутбук, устроился поудобнее, закрыл глаза и – с воинской дисциплиной – отключился от кельтской музыки, которая все время звучала в системе громкой связи самолета Шейпли. Он постарался не думать о штормовой Атлантике внизу, не думать о Констанс, какой он видел ее в последний раз, когда ее насильно заталкивали в ожидающий джет. А больше всего он старался не думать о том, что собирается сделать с ней Диоген, потому что был убежден: что бы тот ни придумал, ничего хорошего ждать не приходится.

В пять утра по местному времени их самолет снова оказался над сушей. А еще через несколько минут они приземлились на аэродроме Коннашир – частном аэродроме на одном из Аранских островов, имеющем посадочную полосу достаточной длины для их «сессны». Пока Проктор в очередной раз проверял авиационные сайты, Шейпли вышел из самолета и направился к единственному зданию сервисных служб, где его встретил оператор, явно в одиночку управлявшийся со всеми делами. Они обнялись, и по их дружеской болтовне Проктор понял, что Шейпли совершал подобные перелеты не однажды. Пилот вернулся через несколько минут с широкой улыбкой на лице.

– У брата моего друга свой бизнес – служба такси, – сказал он. – Если вы сядете на паром до Россавиля, то будете в Шенноне через…

– Мне не нужно в Шеннон, – сказал Проктор. – Больше не нужно.

Шейпли замолчал.

Проктор показал на ноутбук:

– «Бомбардир» заправился в Шенноне и снова поднялся в воздух.

– Направление?

Проктор помедлил секунду:

– Мавритания. Предположительно.

Шейпли нахмурился, стоя у полуоткрытой двери пилотской кабины.

– Мавритания? Господи, приятель, это же… что, Западная Африка?

– Да. Две тысячи двести миль.

Шейпли провел рукой по волосам. У него была стрижка помпадур.

– И вы хотите, чтобы я?.. – Он поднял кустистые брови.

– Да.

– Не знаю. Чертова Африка… Были у меня там пару раз проблемы, я не горю желанием их повторить.

– Мы только заправимся и снова взлетим. Я уверен, что Мавритания всего лишь остановка для дозаправки «челленджера».

Шейпли продолжал хмуриться:

– А что за аэропорт?

– Акжужт. Крохотный. Вдали от обычных коммерческих маршрутов. Из тех мест, где не задают лишних вопросов. Слушайте, еще пять с половиной часов полета, да или нет?

Не дождавшись ответа от Шейпли, Проктор залез в сумку и вытащил оттуда несколько пачек стодолларовых купюр.

– Я дал вам тридцать тысяч за полет из Гандера. – Он помахал пачками перед носом Шейпли. – Здесь еще тридцать пять тысяч. Это более чем покроет перелет до Мавритании. А будет и еще, если нам придется продолжить полет.

Шейпли уставился на деньги. Шестьдесят пять тысяч долларов – это, вероятно, было больше, чем Шейпли зарабатывал за год, какими бы специализированными контрабандными операциями он ни занимался.

После минутного размышления пилот вздохнул.

– Вот хрень, – пробормотал он и протянул руку за новыми пачками. – Ладно, ладно. Я только заправлюсь, проверю двигатели и взгляну на карты.

Через двадцать минут они снова поднялись в воздух и направились на юг над международными водами, огибая западное побережье Ирландии. Шейпли проглотил две небольшие белые таблетки из пластикового пузырька и запил кофе из гигантской кружки.

Проктор еще раз проверил сайты. Несмотря на неудачи, им повезло по меньшей мере в двух отношениях. Во-первых, посадка в Шенноне заняла у Диогена немало времени: время на таможне, дозаправка с задержками, обычными в больших аэропортах, наверняка смена экипажа. Это сократило разрыв между ними на тридцать минут – до двух часов. Во-вторых, маршрут до Мавритании почти все время проходил над водой. Прямой путь до Акжужта означал, что они даже не заденут самую западную оконечность Португалии, минуют Европу и все связанные с ней полетные осложнения. Весь путь будет лежать над водой, кроме кусочка Западной Сахары, спорной территории, слишком погрязшей в разборках, чтобы кто-нибудь обратил внимание на их самолет, если, конечно, не возникнет каких-нибудь проблем с двигателями или еще с чем-нибудь – проблем, требующих незапланированной посадки.

Проктор почти ничего не знал о Мавритании, кроме того, что Мавритания чуть ли не полностью занята постоянно расширяющейся пустыней Сахара и в ней процветают нищета, детский труд и даже рабство. Он не представлял, какие причины могли вынудить Диогена приземляться в таком маленьком аэропорту, кроме потребности в дозаправке. Такой остановкой, по-видимому, был и Шеннон: «бомбардир» наверняка израсходовал все топливо на полет через Атлантику. Какова бы ни была конечная точка его пути, Диоген не приближался к ней по прямой: скорее, маршрут определяла дальность полета его джета, диктуя необходимость остановки. Отслеживающие программы Проктора показывали, что CL30 – код для «Бомбардир-Челленджера 300» – летит из Ирландии в Акжужт без каких-либо отклонений в плане полета.

Проктор знал, что после посадки в Акжужте он больше не сможет полагаться на Интернет для отслеживания полета Диогена. В маленьком захолустном аэропорту – идеальном месте для частных самолетов, пилоты которых спешат и не горят желанием отвечать на вопросы, – всегда найдутся способы обойти такую формальность, как подача полетного плана. Придется воспользоваться другими методами, чтобы определить конечный пункт назначения, – потому что Проктор нутром чуял, что Акжужт будет предпоследней остановкой. Четырех прыжков на «бомбардире» или «лирджете» было достаточно, чтобы добраться практически до любого места в мире, а Диоген был уже на третьем этапе.

До Акжужта – плоского, жаркого, уединенного места, сухого как порох, где солнце обжигало, будто небесная инфракрасная лампа, – они добрались вскоре после одиннадцати. Проктор быстро нашел работника аэропорта, который неплохо говорил по-английски и за весомое вознаграждение был просто счастлив рассказать о большом, сияющем «бомбардире», недавно приземлявшемся здесь. Да, он приземлялся для дозаправки. Да, он снова поднялся в воздух. Человек этот знал пункт назначения самолета, потому что краем уха слышал, как его назвали пилоты. Самолет направлялся в аэропорт имени Хосеа Кутако в Виндхуке, Намибия.

С учетом преимущества во времени и большей скорости Диоген мог бы теперь опережать Проктора более чем на три часа… если бы не одно обстоятельство, о котором сообщил сотрудник аэропорта. Вылет «бомбардира» из Акжужта задержался. Человек не знал, по какой именно причине, но задержка была связана с проблемой, возникшей у одного из пассажиров. Короче говоря, самолет Диогена стартовал в Намибию всего девяносто минут назад.

Проктор прикинул вероятность того, что Диоген подкупил этого человека или солгал ему, назвав ложный пункт назначения. Так или иначе, у него больше не было возможности установить маршрут преследуемого самолета с помощью обычных технологий. Но его чутье – а он всегда ему доверял – подсказывало Проктору, что этот человек говорит правду. Кроме того, если бы Диоген уже заплатил ему за ложь, то сотрудник аэропорта не затребовал бы с Проктора столько денег за такие крохи информации.

Он вернулся в самолет.

– Мы летим в Намибию, – сказал он Шейпли.

Тот уставился на него покрасневшими глазами:

– Вы что, морочите мне голову?

– Нет.

– А вы знаете, сколько это отсюда?

– Да. Три тысячи шестьсот миль.

Пилот поскреб щеку и сказал:

– Еще девять часов полетного времени. Я буду никакой.

– Это последний этап. Потом можете отсыпаться хоть неделю.

– Вы знаете, приятель, на сколько часов я уже перебрал максимум, разрешенный Федеральной администрацией?

– Вот уж не думал, что вас волнуют такие пустяки, как предписания администрации. – С этими словами Проктор многозначительно похлопал по своей сумке с деньгами.

– Черт побери! – Шейпли недоуменно потряс головой. – Что ж, это ваши похороны. Я настолько зачуханный, что врежусь либо в землю, либо прямо в гору.

Сказав это, он закинул в рот еще несколько маленьких белых таблеток.

Международный аэропорт имени Хосеа Кутако был большим и на удивление оживленным в этот поздний час – без четверти одиннадцать по местному времени. Без всяких строгостей на американский или европейский манер диспетчеры все же поинтересовались, почему у них нет плана полета, и Шейпли пришлось выдумать сложную история о протечке бака, проблемах с коммуникационным оборудованием и о том, что ему чудом удалось избежать столкновения с хищной птицей, которая чуть не попала в заборное устройство. Проктор удивился тому, что пилот все еще способен на такие чудеса воображения: он провел за штурвалом почти двадцать четыре часа и его беспечность давно исчезла.

– Я труп, братишка, – сказал Шейпли, когда они свернули с полосы и начали выруливать к единственному терминалу аэропорта. – Если ты хочешь лететь еще куда-нибудь, то тебе придется отрастить крылья.

– Ты отлично справился, – заметил Проктор, глядя через лобовое стекло.

И тут он замер. Впереди, на бетонированной площадке, стоял «челленджер» Диогена.

– Стой, – приказал он Шейпли.

– Но…

– Стой, говорю!

Проктор вытащил из сумки очередные пачки стодолларовых купюр, быстро отсчитал сорок тысяч и бросил их пилоту, торопливо поблагодарив его. Потом открыл пассажирскую дверь, выпрыгнул и побежал к стоящему джету, хотя «сессна» еще не остановилась.

«Три часа, – думал он на бегу. – Он опережает меня на три часа».

Это была изнурительная игра в кошки-мышки – с самолета на самолет, через океаны, через континенты, держась на хвосте у Диогена, несмотря на все его ухищрения. Теперь «бомбардир» никуда не спешил: обтекатель одного из его двигателей был поднят, дверь в пассажирскую кабину открыта, а трап все еще спущен. Диоген и Констанс должны находиться где-то неподалеку. Если Проктору повезет, то они все еще в Виндхуке.

А если ему повезет еще больше, то они все еще в аэропорту – может быть, в зале прибытия.

Проктор добежал до джета и, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся по трапу. Пассажирский салон был пуст, но дверь в кабину – открыта. В левом кресле сидел человек в пилотской форме. Он записывал что-то в блокнот.

Проктор ворвался в кабину, ухватил пилота за лацканы и поднял с кресла.

– Вы вели самолет из Шеннона? – спросил он.

Человек удивленно моргнул:

– Какого черта?..

Проктор еще крепче ухватил его за ворот, усилив давление на шею:

– Отвечайте на вопрос.

– Я… и еще один, – сказал пилот.

– Кто другой?

– Он уехал из аэропорта час назад. Он уже сделал заявление. И я тоже.

– Заявление?

– О трагедии. – К пилоту возвращалось самообладание. Он явно был американцем. – Кто вы?

– Вопросы задаю я, – отрезал Проктор. – О какой трагедии? И кто были ваши пассажиры?

– Их было двое. Мужчина и женщина.

– Имена?

– Они не пожелали назваться.

– Опишите мне их.

– Мужчина приблизительно вашего роста. Худощавый. Ухоженная бородка. Странные глаза – разного цвета. – (Пауза.) – На одной щеке шрам.

– А женщина?

– Молодая, лет двадцати с небольшим. Темные волосы. Хорошенькая. Вообще-то, я ее почти не видел. Она была пьяна.

– И все? Только двое?

– Да. По крайней мере… сначала.

Проктор еще сильнее сжал его ворот:

– Что значит «сначала»? И что там насчет трагедии?

Пилот помедлил:

– Ну… дело было в женщине.

– Что с ней? – спросил Проктор. – Что случилось с женщиной?

Пилот опустил глаза, потом снова посмотрел в лицо Проктору:

– Она умерла во время полета.