Обрести свой мир

Глава тринадцатая. Разведка.

После завтрака, получив от жены пару ЦУ, отправился в околоток. Надо с Леонидом переговорить, что он из пленных вытряс.

— Вот смотри, приблизительно нарисовал по их словам схему. Привязал к вашему маршруту, хорошо, твой братик все на видео снял и сумел карту сделать. — Ленька поставил кружку с чаем на подоконник. — Конечно, все очень рядом, плюс-минус пара-тройка верст, а то и намного больше. Так что смотри.

Видишь, замок ярла прикрывают пять маленьких рыцарских с Востока и речной порт с наемной судовой ратью с Юго-Востока. Это около ста тридцати конных и пеших латников. В самом замке, опять, по словам, две с половиной сотни пехоты и шесть десятков конных стрелков. Одно радует, в их понятии, конный стрелок приезжает на место боя, спешивается и стреляет. Поэтому вы и перебили их тогда без проблем, при встрече с гномами. Очень удачное было расположение у земель, смотри. С юго-востока прикрывает река Джейхун, с запада горы, оставляя узкий проход, который рыцари контролируют. Так что, пока мы не появились, у ярла был очень сладкий пирог. Тут есть на Востоке очень агрессивное государство, Хараз. Я уже не провожу параллели с нашим миром, но Вадим посмотрел в своих файлах, был Хазарский Каганат и город Тараз в Казахстане, Хорезм в Узбекистане. В принципе, не важно.

Вкруг замков разбросаны деревни с крестьянами. Народу около трех тысяч человек, но считают одних мужчин.

На месте наших земель были рыбацкие деревни, тоже ярловы, поэтому в любом случае, или мы, или ярл. Одно радует, расстояния выросли, для конных переходов великоваты. А ночью опасно, для конников. Здесь, на Левом берегу, нечисти почти нет, тот оборотень, кстати, которого вы застрелили и сожгли, не так давно перекинулся. Ярл у него дочь и внучку забрал, натешился и отдал своим солдатам. Они их насмерть замучили. Вот дед как-то сумел перевоплотиться и рвал всех на той дороге. Но все же встречается. В лесах главная опасность — тигр и дракон. И то ближе к реке. Драконы, кстати, как змеи, первые не нападают. Их наши солдаты как-то спровоцировали.

Есть еще одна загадка. Как раз на прямой между нами и главным замком есть Заповедная Долина. Ни один солдат нынешнего ярла не смеет приблизиться туда. Просто не возвращаются. Хотя старый хозяин иногда ездил туда, причем обозом. Но его и тех, кто с ним ездил, а это его самые верные люди были, убили.

Ну и что думаешь?

— Думаю, пойдем в Заветную Долину. На втором и двух первых Бардаках. Вооружение на них серьезней дальше некуда даже в нашем мире, люки наглухо закрываются, двигатели и ходовая в норме. Проходимость потрясная. Знаешь, мы в старом мире без дорог и полста километров бы не проехали в наших местах. Ты ручьи и речушки помнишь? В глубоком овраге, болотистые, без моста только ногами и пройдешь. А здесь ручьи с песчаным и каменистым дном, пологие спуски к ним, красота. И с вооружением, против КПВТ и двух Браунингов, да еще трех трехлинейных пулеметов очень тяжело что-либо противопоставить. Пойдем в вдесятером, список я тебе дал, на подпись. Из наших водилы, я и Артем с Маузером. Сержант и двое солдат. Из гномов Дарри и Гунар. Их брать надо обязательно, меня старейшина очень серьезно попросил. Он стрелы в себя прощать явно не намерен. Берем автоматы и по дробовику, каждый. Плюс ротный пулемет на броневик и РПГ-2. Приборы ночного видения я свои возьму, но под гарантию поселка. Вещь ценная, и дорогая.

— Какой ты меркантильный. — Ленька усмехнулся. — В принципе, возражений не вижу. Ты, главное, полкану нашему, ничего не говори. Они начали с главой грызться, из-за розданного оружия. Очень не одобряет наш военком свободное ношение оружия. Знаешь, странно даже.

— Ничего странного. Недовольные должны были из начальства появиться, хоть кто-то. Ты как со старым начальником работаешь, ведь он теперь твой подчиненный. И зачем ты его взял?

— Он очень опытный мент, этого не отнять. А работаем… Не знаю, молчит. Только да, нет, так точно. Он только с военкомом, и старым замом главы и общается. У них своя кумпания, так сказать.

— Ты присмотрись, они заговор не готовят? ГКЧП какой-нибудь. — Я засмеялся, представив это зрелище. Леонид тоже рассмеялся. Так, со смешуечками, пошли к выходу. У Ложкина теперь тоже был ГАЗовский грузовичок, Садко. Так к главе и поехали. На месте его не было, оказалось, он буксир провожает за баржами. Поехали к пирсу. Оттуда к первому КПП, на Оренбургском тракте. Оттуда к мелькомбинату и там, наконец, поймали Егорыча.

— Мне все равно, сколько вы будете работать! Почему до сих пор пшеница не с городе? Вам выделили технику, людей, где они?!!! У вас во дворе строят сарай! Вы уволены с должности!!! Если хотите, можете на меня жаловаться, своей теще. — Глава отвернулся от бледного управляющего. Увидел нас. — Привыкли, понимаешь, все переть. Ему ясно сказали, весь хлеб в городские хранилища, а он свой сарай отстраивать, козел!!!

Глава подошел к Роверу, достал термос. В воздухе разнесся аромат трав.

— Наливайте, парни. Лучше кофе, наш лекарь делает. Любомир, к нему сила возвращается, представляешь? Вчера перелом открытый поздно ночью залечил, девочке. Та с велосипеда упала, так они вдвоем с Гайсиным сначала операцию, все сложили, а потом он как-то все заживил. Правда, обессилил. Но это очень хорошо, и то, что он никуда от нас не собирается. А у двух курсантов-медиков какие-то способности обнаружил к магии, но к лекарской. Тоже здорово! — Егорыч приложился к крышке-чашке. Я тоже отпил из стаканчика. Не очень горячий, терпкий, вкусный напиток. Освежает и как-то встряхивает. Хорошо.

Где-то рядом звонко и гулко стрельнула несколько раз подряд винтовка, как раз, где мы стадо с пастухами видели. Егорыч запрыгнул в Ровер, мы в мой Егерь (Ленька пересел, чтобы соляру не жечь лишнюю), и поехали на место стрельбы.

Подъехав, увидели хвост несущегося стада, поднявшего пыль. Сбоку от асфальта стояли два паренька с СВТ, лежал теленок, еще подрагивающий задними ногами, и тигр. В крови на боках и морде, видимо, легкие пробили. Мы выскочили из машин.

— Вот, Егорыч, мы идем, а он как прыгнет, и за загривок бычка, бычка, стадо испугалось и драть, хорошо не на нас. А мы по нему, попали. Смотрим, лежит, И бычок лежит. Все лежат. — Адреналин из пареньков прям вытекал вместе с сумбурными словами.

— Молодцы, только успокойтесь. Пошли, посмотрим, что за зверя уложили. — Глава спрыгнул вниз к тигру.

— Только винтовки на предохранитель поставьте, ребята. — Парни, покраснев, щелкнули предохранителями. — Молодцы, на самом деле, не растерялись. Сейчас успокойтесь, Давайте мы вас над тигрой сфоткаем, и за стадом. Куда его занесло, к озеру? Может, успокояться?

Мы тоже спрыгнули вниз. Со стороны города ехали два БТР-40 на подмогу.

Тигр был хорош. Тяжелый, сволочь, мы вдвоем с Леонидом его едва перевернули, чтобы фотогеничней был. Почему-то не рыжий, а темно-серый, с темно коричневыми полосками и длинными, ниже нижней челюсти клыками, с круглыми ушами, длинным хвостом, не кот, а красавец.

Сфотографировались Нокией Егорыча, благо в ней камера на 12 Мп, отдельно сфоткали пареньков с винтовками над тушей. Закинули на броню БТР, еле-еле. Семь мужиков, а едва осилили, до того тяжелый. Забросили тушу бычка в кузов Егеря, хозяевам отдадим. Глава что-то сказал насчет страховки, но это пусть сами решают.

Пареньки, попив чайка Егорыча, пошли в сторону сбежавшего стада, с ними еще двое мужиков, а мы поехали в город. Сгрузили тигру ошалевшему от радости Артемычу для ошкуривания и делания чучела, таксидермии, по-научному, сдали тушу расстроенной хозяйке и поехали по своим делам.

Сначала пришлось ехать к гномам и просить о помощи в перетаскивании и загрузке имущества швейной мастерской. Столы, швейные машинки, утюги, зеркала. Целая куча журналов, которые выписывала жена. Бурда мода, которые. Полкузова рулонов тканей, мешок пуговиц и прочих аксессуаров. Перевезли их в новое помещение и выгрузили.

Пообедав, снова собрался. Поехал в арсенал, в который превратили гараж СельХозТехники. Внутри двора стояла бронетехника, На втором этаже складировали оружие, на первом боеприпасы.

Осмотрел и проверил Бардаки, точнее, выслушал водил. Проверил загрузку оружия и боекомплекта. Собрал мужиков, с которыми должен был выехать, перетерли маленько, решили мелкие вопросы, и поехал домой.

Дома стоял КамАЗ со стройматериалами, которые с него сгружали четверо мужиков. Поздоровался с ними.

— Да уж, Люб, везет тебе. — Окинув взглядом стоящие машины и сложенные стройматериалы, сказал один.

— А тебе кто мешает в разведку? Глава второй день добровольцев набирает, на Восток отправить, мол, не все на Любкину команду вешать! — Возразил ему второй. Вытер пот со лба. — Ты, Марсель, если не понимаешь, то и не болтай. Они в неизвестность уходят, и на нас всех работают. Поэтому одна десятая трофеев их. Ты думаешь, такое долго продлиться? Год, максимум. Потом только ржавые остовы останутся. Техника, брошенная без присмотра, особенно нынешняя, где электроники куча, быстро из строя выходит.

А ведь он прав. Проработают компьютеры свой срок и прочая техника цифровая, и сломается. И чинить и делать новую, не из чего делать будет. Китай где, неизвестно. Все детали из него шли. Даже фото и видео не будет, останутся книги и изображения. Нужно Вадима с компанией на всю катушку припахать, чтобы все сбрасывали на бумагу, всю инфу. Делали задел из запчастей, и ставили лишнюю технику на хранение. Избаловало нас изобилие старого мира, привыкли, что все есть в магазинах, в крайнем случае, через интернет заказать можно. Все, кончилась лафа. Теперь каждый жесткий диск под строгий учет надо.

— Мужики, вы погоните пожарку? В ней полторы тонны солярки, перелейте себе. За работу. — Мужики обрадовано пожали мне руки и свалили. Видимо, пока не передумал.

А я сел рисовать план ремонта дома. Не люблю на обум действовать. Правда, последнее время частенько приходилось. Слишком многого не знаем. Вот и через Долину эту, Заповедную, Заветную, как ее. Решили ехать просто потому, что надеемся на технику. А как же магия? Надо съездить к лекарю, поговорить.

Я встал и прошел к очагу, где жена с дочерьми готовила ужин. От кипящего на очаге котла с борщом шли такие запахи!

— Алис, я к лекарю, который маг, съезжу, поговорить надо. Ты не беспокойся, хорошо? — Интересно, неделю девочки с нами, а уже от жены ни на шаг. Или от Катьки, Лешка то с друзьями пропадает то у баб Нюры, то в арсенале у капитана, он им лекции об оружии читает. Ему уже пару раз от жены доставалось за пропадания, ведь мобильники теперь не работают.

Подъехав к больнице, которой стала школа, спросил, где можно мага найти. Пара молоденьких сестричек, вздохнув мечтательно, показали на бывший детсад, в котором он теперь проживает. Впечатлил доктор девчонок, на курсантов, которые мимо пробегали по какому-то делу, даже не оглянулись. Поздоровавшись с курсантами, пошел к магу.

На двери надпись маркером:

Маг-лекарь Стивер Рейнчик.

Надо ему нормальную табличку сделать. Постучав, зашел.

— О, пан комэск, как я рад вас видеть. Я не смогу выразить вам всю признательность и благодарность. — Маг встал из-за стола. Надо же, белый халат на него Гайсин нацепил.

— И не надо выражать, док, вы людей лечите. Я к вам вот по какому вопросу. Объясните и растолкуйте, на какую дальность действуют заклинания? И какие наиболее опасные? — Я присел на предложенный стул. Оглядел кабинет. Похоже, в какой-то классной комнате мебель одолжили, но пока пойдет. — Как вас устроили, не жалуетесь?

— О нет, пан комэск, у вас очень удобно, даже не представлял, что так просто можно все обустроить. А ваша сантехника — это просто чудо. Сразу видна очень высокая цивилизация. Меня очень тепло встретил ваш главный лекарь, правда, среди ваших прекрасных дам я пользуюсь незаслуженным обожанием. Но зато все вопросы женщины решают мгновенно.

Насчет боевых заклинаний. Знаете, максимальная дальность любого заклинания не превышает три сотни шагов. Молнии, цепные молнии, стены пламени и файерболы — все не больше трех сотен шагов. Ваше оружие уверенно перекрывает эту дистанцию. Даже в помещениях, если маг вас не видит, он не сможет применить именно против вас свои способности. Правда, он может применить их против стены, например, за которой вы стоите, или пола, под которым вы проходите. Так что будьте осторожны, и используйте возможности вашего чудовищного по силе оружия. Еще есть щиты, их маги устанавливают, чтобы исключить физическое воздействие со стороны противника. Хороший боевой маг может полчаса держать щит от стрел. Может раз отклонить камень из камнемета. Ваши пули вряд ли можно держать долго, очень высокая скорость. Тем более снаряд из вашей пушки. Меня расспрашивал капитан Янаев, и попутно объяснил мне про силу вашего оружия. И не бойтесь за сохранение тайны, я никуда от вас не собираюсь уходить, мне здесь хорошо.

Тут в дверь постучали. Заглянула молоденькая сестричка-татарочка:

— Стивер-абы, Вас доктор Гайсин просит подняться в операционную. Та девочка, нужно ее осмотреть. — Девушка прикрыла дверь.

— А почему она вас дедушкой зовет? — Мне интересно, вроде не старый мужчина.

— Мне уже семьдесят пять лет, пан комэск. — Ого, вот бы не подумал.

Мы вышли из кабинета и пошли по своим делам, тепло попрощавшись. На выходе меня поджидал прапор.

— Добрый вечер, Любомир. Слушай, найдешь пару минут? А то тут забегался, никак не вырвусь. Будь добр, забери меня в свой отряд. Меня главврач на хозучет поставил. Я скоро свихнусь от этих тряпок. Я же строевик, а не хозяйственник. А? — Антон с мольбой посмотрел на меня.

— А ты КПВТ знаешь? — Вопросом на вопрос ответил я.

— Знаю, и неплохо. Только не на Бардаке, а на БТР-80. Но разницы нет, в принципе. Забери, а?

— Вот то, что пулемет знаешь, здорово. У нас только Янаев его знает хорошо, но его никто из города не отпустит. Так что давай к главврачу, пиши рапорт о переводе и на двор арсенала, я тоже там буду. Только к главе заскочу с Ложкиным. Надо что-то придумать, еще и на Восток отправить отряд. И свой Егерь перекрасить попрошу в камуфляж. На нем в рейд пойду. А то в БРДМ неуютно. — Антон побежал к нынешнему начальнику, а я поехал к главе, который в это время проводил вечерку.

Заскочив на десять минут к главе, убедил его собрать и отправить на Восток команду из проштрафившихся руководителей, под командованием притащенного мной Ильшата. У него сильно не поворуют, ха-ха. И нефиг здоровым мужикам сидеть дома. А Ильшат тоже со мной просился, но пусть сам командует, мне зам нужен.

Успокоив его составлением договора, подтвержденного главой о разделе трофеев между всеми членами отряда (А нас уже четырнадцать человек набирается, и два гнома), отправился красить Егеря. Жестянщик меня успокоил, сказав, что краска быстро высохнет и бликовать не будет, так как он в нее сурик сыпет. И я поехал ужинать и спать.

Утром опять провожали отец и жена. В арсенале еще раз проверились, все же сумбура в наших действиях пока море, загрузились в машины. Образовалось две колонны. В нашей три разведывательных броневика, и мой Егерь, перекрашенный в грязно-коричневый цвет с зелеными полосками. У Ильшата опять три КамАЗа-вездехода. К нему присоединилось два молодых узбека, отслуживших срочную в своей стране, и трое молодых чувашей, попавших в наш город тоже с Оренбургского тракта. К нам человек сто на машинах за эти дни добрались. Хорошо еще, что Катастрофа ночью была. Днем на Оренбургском вообще не протолкнуться, как на центральной улице большого города. Молодежь пошла на испытательных правах, за одну десятую трофеев. Это уже Ильшат пожадничал, но парни и этому рады. Тоже понять можно, попали, как кур во щи, а тут и занятие уважаемое, и возможная прибыль. А риск в молодости совсем по-другому воспринимается. Кроме того, с Ильшатом провинившийся начальник Мелькомбината и его зам, который тоже попал под горячую руку главы.

На перекрестке разъехались, помахав друг другу.

— Любомир, а почему ты вместо ПКМ РП-46 взял? Наши же пулеметы новее? — Это Виктор, который сержант.

— У нас ленты трехлинейные ко всем пулеметам подходят таким образом. Не спутаешь. А в большие драки постараемся не встревать. — И почему рации так работают? В пределах видимости никаких проблем нет ведь, а так все мозги выкрутят.

— Внизу, на броне, как слышите, прием? — Какой-то голос, незнакомый. Внизу?

— Слышим хорошо, уверенно. Вы кто, где? — Я выкрутил шею, чтобы посмотреть вверх. Потом остановил машину и выскочил из кабины, прихватив только дробовик. Вверху гудел какой-то винтовой самолет.

— Да сверху мы, с Волги, из Нижнего Новгорода, только вылететь смогли на разведку. О, ваш глава на связи, пока, парни. — Ура, есть еще наши!!! Мы с парнями устроили пляску народов севера вокруг машин. Успокоившись, залезли на места. Приказ никто не отменял.

В кабине машины Дарри еще долго восхищенно качал Головой. Самолет поразил его в самое сердце еще больше, чем автомобиль.

После того места, где мы увидели впервые следы всадников, повернули на Восток. И прямо, вдоль русла ручья. Через десять километров мы въехали в аккуратную, со всех сторон закрытую кедрами долинку. Посреди долины росла какая-то, злаковая культура, похожая на пшеницу. Сидевший справа от меня Дарри побледнел так, что борода стала огненной на белом фоне. Поле зашевелилось при полном отсутствии ветра, откуда-то появилась огромная масса пчел. Только просветлевшее небо резко потемнело.

— Парни, задраить люки, боевая тревога, биологическая угроза! — Я скорей закрыл окна. Пчелы клубились над землей метрах в сорока от нас. Да сколько же их? Внезапно рой разделился на две части, и из него вышла статная, и очень красивая шатенка с волосами цвета меда. На первый взгляд ей было лет сорок.

— Мать пчел! Надо же, это правда. — К Дарри возвращался нормальный цвет лица. Никогда бы не подумал, что такой красномордый товарищ, как Дарри, может так побледнеть.

Женщина стояла и смотрела на нас. Взгляд не был враждебным или дружеским, скорее задумчивым. И что, долго нам здесь сидеть? Такая масса пчел при умелом управлении все равно сможет испортить машины, набившись в воздушный фильтр, например. Правда, неоткуда взяться пока умелому управлению, машины здесь в диковинку, но могут просто приказать лезть во все дыры. Я открыл дверцу и шагнул наружу.

Сердце замерло, как при прыжке в холодную воду. Гном прилип к стеклу носом, расплющив итак не маленький носик в огромную лепешку.

Я снял дробовик, пояс с подсумками и пистолетами, положил на капот. Снял джинсовый жилет, оставшись в одной майке с короткими рукавами. И пошел к женщине.

— Здравствуйте, прекрасная незнакомка. Вы не будете возражать, если я спрошу ваше имя? Мы бы просто хотели проехать через Вашу Долину. — Я стал очень вежливый от едва сдерживаемого страха. Вот почему солдаты ярла здесь пропадали.

— От тебя пахнет медом. — Задумчиво проговорила незнакомка. Ну да, перетаскивал вчера ульи, ставил у дальней стенки ставшего намного больше огорода. И даже пару поцелуев от наиболее ярых пчел получил.

А голос очень красивый, кстати. Великолепные волосы были уложены в сложную прическу вокруг головы, заставляя женщину гордо поднимать голову. Расшитое полотняное, вроде простое, но из тех, что стоят диких денег, платье великолепно обрисовывало прекрасную фигуру взрослой женщины, подчеркивая высокую грудь и тяжелые бедра. На ногах у нее были красные сапожки, расшитые черной нитью. От пчел стоял тяжелый гул.

— Почему ты вышел и снял оружие, человек? — Она подняла на меня глаза. И я понял, что человеком она не является. Огромные, яркие, состоящие из множества маленьких разноцветных точек глаза. Очень красивые, но напоминающие глаза пчелы при большом увеличении.

— Я вам не враг, поэтому не хотелось бы возможного конфликта. — Я ответил абсолютно честно.

— Протяни ко мне руки, человек. Сложи их ладони. — Велела эта женщина(?).

Я сделал, как она велела. А куда деваться? Вытянул вперед руки и сложил ладони лодочкой. Незнакомка протянула руку над моими, и в мои ладони посыпались пчелы. Огромные, тяжелые, щекочущие руки. Их стало так много, что они образовали шевелящийся ком у меня в ладонях. Постепенно их шевеление утихло, и они ( я глазам не поверил!) превратились в зерна.

— Ты не лжешь, человек. Ты не несешь нам угрозы, поэтому проезжай. — Женщина пошла к вышедшему из БРДМ-2 Антону и крепко поцеловала его в губы. — А ты можешь зайти ко мне этой ночью!

— Подождите, а что мне делать с вашими пчелами? — Я протянул ей свои ладони, полные зерен.

— Можешь посеять их на своем поле, если хватит мужества и есть желание. — Женщина отвернулась и пошла к рою.

И незнакомка вошла в рой пчел. Рой завихрился, всклубился и поднялся. На земле никого не было. Да уж, дела. И лес и дол видений полны. И штаны заодно, почти.

Я обернулся к прапору. Было видно, как нашего холостяка впечатлил поцелуй Матери Пчел.

— Антон, если тебе эрекция мешает залезть в машину, прижми ее рукой. Тебе же сказали — ночью, так что прибереги сексуальную энергию, человек! — Я ссыпал зерна или пчел, уже не знаю, как правильно, в чистую белую тряпицу, одел пояс с пистолетами, забросил в кабину жилетку и подал Дарри дробовик. Майку хоть выжимай, мокрая от страха. Отдышался и завел машину, тронулся с места. До замка отсюда по прямой линии где-то двадцать километров, по словам пленных. И эта дорога не патрулируется, теперь ясно, почему.

— Я думал, это одна из многих легенд из прошлого. Это Матерь Пчел, многооблик. Вроде как их создали маги древних. Если посеять эти зерна, а храниться они могут столетиями, то будет со временем такое же поле. И вырастет матка. Сначала девушка, причем сразу в детородном возрасте, просто очень юная, потом женщина. Матери Пчел не имеют трутней, но мужчина, посеявший поле, и его потомки должны три-пять раз в год оплодотворять матку. Зимой она спит. Впрочем, мужчины приезжают к ней чаще. По легендам, ни одна женщина не сравниться в страстности и ласке с Матерь Пчел, так что Антон пропал. В хорошем смысле. Мать Пчел никогда не делает плохо своему любовнику, охраняет на полет пчелы его владения от врагов, нежити и нечисти. Даже волки, тигры и мантикоры обходят стороной Заповедные Долины. Драконы, и те облетают. Опасность для этих существ, представляют только очень умелые маги Огня. Нам очень повезло, что она выбрала Антона, правда, непонятно почему. И то, что ты протянул руки, это тоже сыграло. Они огромная редкость, распространяются только через руки, полные пчел. И эти пчелы могут убить того, в чьи руки они просыпались. А у тебя заснули, так что мы бы проехали в любом случае, а тут еще Антон. Доппельгантер он какого-то из виконтов, что ли? — Дарри почесал в затылке.

Ну нет, осеменителем я быть не хочу. Открыл бардачок и спрятал сверток с семенами пчел. Дома в сейф спрячу, кто знает, может, и пригодятся.

Через восемнадцать километров, на склоне холма, за которым должен был быть замок, мы остановились. Я, Виктор, Артем, и два гнома пошли пешком. Гномы несли ротные пулеметы и по две коробки с лентами. Как они сказали, лишний пуд гному не помеха. Здоровые дяди. Пройдя триста метров, скомандовал машинам за нами по малу. Перевалили гребень, замок был виден как на ладони. Подождали машины, которые встали так, чтобы антенны торчали над гребнем. И начали спуск к замку. Уже осторожно, так как лесок мог и патрулироваться или можно было напороться на собирающих ягоды или грибы баб.

Метров через пятьсот остановились на опушке, достали бинокли и присмотрелись. Возле замка кипела работа, суетились люди, возводя трибуны и еще какой-то помост. Мы двинулись ниже. В леске, сразу после опушки, нас привлекло какое-то копошение. Оставив гномов, так как гном и бесшумное передвижение — это, как оказалось, понятия несовместимые, прокрались к источнику возни. Двое ражих молодцов прижимали молоденькую девчонку, то ли крестьянку, то ли служанку, если судить по очень небогатой одежде. Один прижал ее к дереву, и шарил под юбкой из грубой ткани. Такой мелочью, как нижнее белье, эта девица не заморачивалась, насильник шарил в самом сокровенном, содрав с нее еще и кофточку, обнажив маленькие грудки, а другой парень уже скинул штаны. Девчонка молчала, только глаза были тоскливей, чем у коровы, которую ведут мяснику. На молодцах были камзолы и легкие короткие кольчуги, не солдатские, а так, для слуг, чтобы дворня деревянных мотыг и лопат не опасалась. Дешевенькие деревянные луки с колчанами были сброшены возле дерева. Мы с Виктором переглянулись, он обнажил нож, а я шагнул два шага и впечатал носок кирзача в пах первому. Второй заваливался с ножом в шее, я не знал, что Виктор умеет ножи метать. Я дернул голову вставшего на колени от боли холопа за подбородок правой рукой вверх и вправо, надавив на затылок левой. Хрустнули позвонки. Никогда не применял этот прием до этого. Девчонка открыла рот для крика. Еще бы, на нас маскировочные накидки, лица перемазаны зеленой пастой, страшно, небось.

Я резко, но не очень сильно стукнул ее тыльной стороной ладони в живот пониже солнечного сплетения, чтобы не увечить девчонку. Она поперхнулась. Сунул ей в рот ее же косу, а то еще цапнет. Зубки вон, какие ровные и яркие, как жемчужинки.

— Тихо, девочка, молчи. Ясно? — Я разжал ей рот, готовый в любой момент снова стукнуть.

— А вы не эльфы, пан? — Огромные и испуганные глаза смотрели с надеждой.

Я показал ей свое ухо, у эльфов, по рассказам гномов, уши на самом деле остроконечные. И неудивительно, что девушка так перепугалась. Холопы просто изнасиловали бы ее, а эльфы замучили. Любят они почему-то людей помучить, опять же по рассказам.

Внизу закончился стук молотков.

— Слушай, милая, ты пока осмотри своих любовников, что найдешь, твое. И посиди здесь, не хотелось бы такую милую крошку ненароком пристукнуть. Ладно? — Я ласково ей улыбнулся. Виктор тоже, выдергивая нож из шеи второго. Девчонка зажала рот руками и отвернулась. Подошли гномы. Гунар покачал головой. Достал веревочную вязку и ловко скрутил ей руки-ноги.

— Так спокойней, не убежит и тревогу не поднимет. — Да уж, профан я в военных действиях. И мы, уже ползком, пробрались метров на двести пятьдесят к помосту. На нем уже стояли столбы с поперечиной. Да это виселица! На трибунах прекратили налаживать марафет. Очень удобная у нас позиция, кстати. Кусты прикрывают сверху, и при этом они достаточно невысокие, чтобы не заострять внимание. Я и Виктор принялись устанавливать РП-46 на сошки, заправлять в них ленты. Спешить особо некуда, шоу только подготавливается. Посмотрим, и домой, пулеметы на всякий случай.

Через три часа, ближе к обеду, трибуна была забита различными и разномастными дворянами. Поодаль от нее стояли угрюмые крестьяне, пригнанные стражниками, похожими на тех, кого мы оставили в лесу. Вокруг трибуны стояли лучники, сбоку от нее сотни две пехоты. Приехали два рыцаря с сопровождением из латников.

Гнусаво затрубили горны и забили барабаны. Любят здесь дешевые эффекты, я смотрю. Через оптический прицел АК-104. Появился ярл, массивный и мощный, не старый еще мужик в красном камзоле, его очень точно описали пленные. Рядом с ним шел его сын, очень похожий на отца. Они уселись на самой роскошно отделанной террасе. Вывели приговоренных, по-моему.

Я почуял, как на скулах стягивает кожу. Среди приговоренных были две девушки в грязных, но джинсах и рваных блузках, один пожилой мужчина в костюме и, что меня поразило, очках и два местных мальчишки. Совсем маленьких, лет десяти, не больше. Два дюжих и угрюмых, обросших мужика.

К ярлу подбежала богато одетая молодая девушка, начала ему что-то активно говорить. Ярл отрицательно покачал головой. Девушка перешла на повышенные тона. Ярл лениво, но быстро, как кот лапой, влепил ей пощечину и указал рукой прочь. Девушка, придерживая щеку, гордо запрокинув голову, пошла в замок. Обернулась. Я увидел, какой яростью горят ее глаза.

Палач начал выводить приговоренных на помост, поставил два бочонка под петли, которые предназначались мальчишкам.

— Первый, твоя трибуна, второй, третий, ваши солдаты. На исходные. — Я подвел мушку РП-46 под ярла. Автомат лежал рядом. На вершине холма показались броневики, очень эффектно. На трибуне привстал ярл и еще дворяне и дворянки. Почему-то мне и баб жалко не было, они пришли смотреть на казнь, как в цирк.

— Огонь! — Вершина холма озарилась вспышками крупнокалиберных пулеметов. Но сначала ярла и его сына перечеркнули росчерки моей и Виктора пулеметных очередей. Поскольку мы, хоть и изрядно намаявшись, вручную набили несколько лент бронебойными Б-32 и через три одну трассер, то в дворян попало около десятка бронебойных пуль. От такого ни одна кольчуга не спасет.

Трибуну укрыло радужное марево, пропавшее, впрочем, после первого взрыва. КПВТ бил МДЗ, а Браунинги бронебойно-трассирующими. Пехоту рвало на части, в прямом смысле, а на трибуне творился ад. Иногда МДЗ пролетали сквозь тряпки и взрывались на стене замка. Сорокапатронная лента закончилась, Антон принялся стрелять из ПКМТ, а Браунинги еще продолжали обстрел, перенеся его на конных латников. Мы с Виктором вылавливали лучников, точнее, их спины. БРДМ-1 слегка повернулись, и начали бить из бортовых Горюновых. Такими же лентами, как и мы.

Это был не бой. Это было избиение. И мы планировали военную операцию? Все дворяне на трибуне, большинство солдат погибли, не успев повернуться. Трибуна завалилась, погребя под собой оставшихся. На месте грозного строя латной пехоты был фарш, по-другому не скажешь. Кони и всадники бились в одной куче. Бежали, воя от ужаса, крестьяне. Застыл на помосте от ужаса кат, пока ему не прилетело от Артема. Над всем этим летели трассеры.

Все, лента кончилась. Во рту сухо, как в Сахаре. Интересно, здесь есть Сахара?

Порыкивая двигателями, БРДМ спустились с холма. Взяв автоматы и секиры наизготовку, мы с гномами пошли к помосту.

— Наши, пришли! Пришли, наши!!! — На шею мне кинулась молодая девушка, пытаясь закинуть связанные спереди руки. Но руки связали около локтей. Так что она просто целовала меня и Виктора, гномов, всех. Вторая сидела на помосте и плакала, размазывая слезы по грязным щекам. У мужчины были связанны сзади руки и при помощи палки ноги. То есть палку вставили между щиколоток и обвязали все веревкой. Идти с трудом можно, а вот бежать или прыгать не получится. Пацаны глядели на нас с ужасом, мужики с угрюмым любопытством.

— Тихо, тихо. Успокойтесь. Все пока кончилось. — Я резал веревки одной, Виктор другой, гномы развязывали мальчишек, мужчину, но почему-то оставили мужиков связанными.

— Это вы чего? А их? — Недоуменно спросил Виктор.

— Разбойников? Смотри, клеймо. — Дарри кивнул на свежий шрам на плече у ближнего.

— Так, привяжите их к столбам, пусть пока постоят. Почему вам ноги связали, уважаемый? — Спросил я у уже пожилого, крепкого мужчины.

— Мастер спорта по самбо, правда, бывший. Мы с девушками попытались бежать, а когда нас догнали, сломал три руки и выбил колено. Ярла это так развеселило, что он милостиво решил нас просто повесить, а не запороть насмерть. — Мужчина принялся закатывать штанины и осматривать сбитые в кровь ноги.

— А еще есть наши? Где они?

— Часть в подвале, часть в замке. Уже прислуживает. Мы не смогли. — Девушка горько улыбнулась.

Замок, кстати, не очень производил впечатление. Метров сто на восемьдесят, высотой метров двенадцать в самом высоком месте. Я, конечно, понимаю, что труда на него потрачено — мама не горюй, но мы привыкли к другим размерам. Пора и его осмотреть.

— Ведите, пленницы, только осторожно. Гунар, ты Артему помоги, пожалуйста, с пулеметами и девушку развяжи. А то забудем, съедят еще. — Я поправил дробовик за спиной.

— Не съедят. Вокруг замка нечисть не водиться. Только дальше на север бывает. Правда, на юге драконы в дельте Джейхуна водятся, но они сюда не летают. Я слышала разговор, првда, очень тяжело понять, как будто на смеси польского, русского и украинского говорят. — Умница девушка.

Во двор через мост въехал БРДМ-2, водя спаркой по двору. Но никого, видимо, очень впечатлились пулеметами. Двор замка был частично замощен брусчаткой и просто камнем. Частью был просто грязным и занавоженным. На мостовой стояло пять машин. Геленваген, Лендровер Дискавери, Лендкрюзер и два Хёндая.

— За замком еще стоят. Грузовик, автобус и ГАЗели. Нас, пришлых, человек восемьдесят было только с дороги. И из какой-то деревни еще тридцать привели. Большинство в подземелье в камерах. Часть уже работает, их на время нашей казни в комнате прислуги заперли. — Девушка зябко передернула плечами.

— А кому ярл пощечину выписал? И за что?

— Своей дочери, она за мальчишек просила. Они пару фазанов в силки поймали, а не сдали, решили сами съесть. Их у костра застукали. А за браконьерство, независимо от возраста — петля. А мы сбежавшие рабы, за нас кто, кроме своих заступится? Вы меня поменьше сейчас слушайте, у меня от страха язык развязался, и не скоро еще завяжется. — Девушка виновато взглянула.

— Чудак человек, болтай сколь хошь. Тебя как зовут-то?

— Настя.

— Вот что, Настена, давай веди нас к запертым в комнате. — Во двор въехал мой Егерь, а два броневика остались снаружи. Ой, не зря нам Егорыч двадцать карабинов навязал, которые в кузове лежат. Точно, пригодятся.

Скоро во дворе стали появляться люди. Разные, но в основном помоложе. И в основном девушки и молодые женщины. Шестеро молодых парнишек, которые виновато смотрели на нас. Все уже в костюмах по местной моде, женщины в длинных платьях из грубой ткани и деревянных башмаках. Многие плакали. Из подземелий выпустили мужчин. Всего точно набралось семьдесят шесть человек. Несколько человек принялись обнимать друг друга и детей, похоже, семьи.

Один из них, невысокий, толстенький, в когда-то богатом костюме, начал качать права:

— Почему спасательная операция так затянулась? Вы знаете, кто я? И почему моя машина в таком состоянии? Где мой водитель? Где мои деньги? Где мой целый дипломат долларов?

Эх, разошелся, тоже мне, слуга народа!

Толстяк снова набрал воздуха.

— И что вы орете? Это вам что, ваш кабинет? Какого хера орать на незнакомых людей, которые вас из-под земли достали? И я не вижу ваших машин, а Геленваген, на который вы показываете, имеет госномера и принадлежал Российской Федерации, а сейчас принадлежит городу Зареченскому, как правоприемнику государства на этой земле и как военный трофей! — Я орать еще больше и лучше умею. Нашу ругань с главным инженером приходили тишком послушать из соседнего цеха. Толстяка как будто в пузо стукнули.

— Вы, я… Я буду жаловаться премьеру лично! — Толстяк выглядел явно недоуменным.

— Идите, ищите, жалуйтесь. — Я махнул на него рукой. Ко мне подходили трое парней в аккуратных даже сейчас костюмах. Сильных, накачанных.

— Слушай, братан. Мы тебе и твоим парням зело признательны, но нельзя ли нам свалить? На наш кар у меня документ сохранился. — Один из парней ткнул в Лендкрюзер. Другие кивнули.

— Парни, пока нельзя. Отправим под охраной женщин и детей в город, здесь переночуем, по приезду наших выпотрошим замок. И тогда, если машина ваша, заберете. — Надо создавать отряд ополченцев, а часть домой, в город.

Тут меня позвал Дарри:

— Смотри, Люб, кого поймал! Дочка ярла!

Он держал за волосы брыкающуюся молоденькую девушку с трибуны, которая вцепилась в его руки и яростно сверкала глазищами, зелеными, как омытые дождем ели. Рядом восхищенно застыл сержант.

— Ну что, зарежешь или тоже повесим, с разбойниками? Нельзя оставлять семя, это путь к мятежу? — Гном деловито достал нож. Девчонка, кстати, даже не пискнула, а гордо выпрямилась и отпустила руки. Порода!

— А это обязательно? Резать или вешать? — Красивая девочка, никак нельзя.

— Нет, но ты же женат. А тут надо жениться, чтобы получить титул, тогда она, как жена, мстить не будет, разве плешь проест. — Гном ухмыльнулся, пряча нож. Сукин кот, проверяет или издевается?

— Так, Виктор, про штрафбат помнишь? Вот твой приговор! Вяжешь эту дикую и прекрасную кошку, везешь в город, пусть Вас или гражданским браком, или обвенчают, или как, но чтобы к вечеру вы были мужем и женой. А утром чтобы она от тебя глаз влюбленных оторвать не могла, ясно? Дарри, передай ему добычу!

— Понял, парень, член можешь стереть так, чтоб шкура слезла, но приказ комэска выполни! — Гном сунул девушку опешившему Виктору. Тот схватил ее в охапку, девица опять стала брыкаться. Мы засмеялись, прям кино историческое.

— Слушай, Дарри, отойдем, поговорить надо. — Я отвел гнома подальше. — Меня вот что гложет. Большая дружина, большие земли, богатое снаряжение. Даже казнь богатая. Это все денег стоит. Как думаешь, ярл богатый, и где он держит деньги?

— Очнулся наконец. Конечно, богатый. Его тесть, старый виконт, небедный был, а ярл еще так нахапал, что чуть не лопался от самодовольства. Тысяч триста золотом у него как минимум в сокровищнице должно быть. Надо сенешаля искать. И похоронить всех надо тоже, не по законам это, бросать тела.

Ладно, времени маловато остается. Я подошел к Насте.

— Настена, сможешь найти наших, кто хоть как-нибудь знает замок? Покои ярла, сокровищницу и прочее. И Виктора отвести надо с этой кошкой, пусть делом займется.

— А это обязательно? Я имею ввиду, с этой кошкой? Мы ведь тоже не против. — К нам игриво подошла одна из служанок, которая пришлая, молодая, симпатичная, но довольно потасканная.

— Девушка, вас пока никто не спрашивает. Вы пока организуйте быструю помывку для женщин и детей, и вещи какие-нибудь им подобрать надо. Пусть местные, но чистые. — Хоть и убеждали меня Дарри с лекарем, что эпидемий нет, но береженого Бог бережет.

Я подошел к трем парням, так и стоящих рядом. Чем-то они братков напоминают, может, они и есть, но новое поколение, более спокойное.

— Парни, с оружием обращаться умеете? С карабином Мосина? — Пусть даже братки, они как люди неплохо сохранились, причем народ их не сторонится, переговариваются.

— С мосинками? А где вы их надыбали? Конечно, умеем! — Аж глаза заискрились у парней, и остальные мужики прислушались. Интересная реакция у парней, конечно умеют. А откуда? Мосинки сейчас зверь редкий, я сам НСД читал, прежде чем стрелять начал.

— А с РП-46? — Еще один камешек.

— С дегтярем? Тут покумекать надо. — Один из парней почесал затылок.

— Ребята, а вы кто? С этими системами уже лет сорок не сталкиваются, а вы покумекать? И как вы к ярлу попали, ведь вы непростые ребята? — Парни переглянулись. Потом усмехнулись.

— Надо же, сдали мы в этом зиндане, раскололи, и быстро. Да и скрывать нам нечего, мы серые гуси. Попали в эту передрягу на Оренбургском тракте, мы в отпуске, из Боливии. Решили к родным нагрянуть в гости. Потом полусотня орлов с антикварным оружием, сначала решили, что ролевики, потом поздно стало. Да и против железок с голыми руками не попрешь, это только в китайском кине так лихо ногами-руками махают. — О, и наемники попались. Впрочем, что я знал о тысячах проезжавших мимо людей?

— Тогда так, парни. Сейчас получите мосинки, по полсотне патронов. Соберите мужиков покрепче, не семейных. У нас здесь двадцать карабинов, и три ротных пулемета. Нужно создать ополчение, которое дождется помощи из города. А остальных всех в город. Если техника позволит. Надо найти здешнего сенешаля, ну и еще кого из слуг. Нужно похоронить тех солдат, которые за стенами. И дворян. Лучше крестьян нанять для этого. Чтобы самим не мараться. — Не буду я пока этим парням о возможном золоте говорить, пусть Артем помощь приведет. Антон, небось, у этой Матери Пчел зависнет, хотя с такой женщиной никто не осудит.

Я прошел мимо привязанных псов, уже уставших лаять. Внезапно они поджали хвосты, и, скуля, бросились от меня в стороны.

— Чего это они, а, Дарри? — Я недоуменно спросил гнома.

— Ты же семена в руках держал? Держал. Теперь тебя даже упыри стороной обходить будут. Я бы точно посеял эти семена, для Рода огромная польза, и мне удовольствие. — Гном хитро улыбнулся. Нет, парень, не дам я тебе пчелок, если и посею, то сам.

Через три часа провожали колонну из собранных в замке и за замком машин. Со мной опять остались гномы, и два солдатика. Еще двадцать три мужика стояли рядом.

Под стенами замка крестьяне заканчивали складывать огромную поленницу и укладывать на нее тела погибших солдат, дворян и дворянок. Семь женщин погибло от пулеметов, но меня муки совести пока и не навещали. Я подозвал старейшину села, которое дало крестьян.

— Возьмите, выпьете за упокой. И решите, что с остальным делать. — Я сунул ему пяток золотых монет, из тех, что выгреб в покоях ярла.

Старейшина уставился на монеты с крайне офигевшим видом. Потом стал кланяться и причитать.

Я взял факел и подошел к месту огненного захоронения.

— Не поминай лихом с того света, ярл. Вон, всю твою свиту с тобой отправляю. Прощай. — Я ткнул факелом в солому, которая лежала под поленьями. Сухая солома весело затрещала, огонь перекинулся на сухие поленья, оттуда на бревна, на которых лежали тела погибших. Хоть и враги, но надо похоронить по-людски. Вскоре столб ревущего пламени поднимался выше стен замка.

Я повернулся и пошел через откидной мост. Все в порядке у ярла было с обороной, для своего времени. Мощные стены с галереями, для передвижения обороняющихся, четыре угловые башни и надвратная, донжон, по-моему. На башнях площадки для небольших камнеметов, во дворе две поворотные с о здоровыми. Десяток станковых, стреляющих дротиками, самострелов и по полсотне выстрелов к ним. Горы пудовых камней около маленьких камнеметов, и трехпудовых возле больших. В стенах и башнях бойницы для лучников. Над воротами два здоровых котла с застывшей смолой. В арсенале вязанки стрел, горы копий и алебард, вязки смазанных салом мечей и тесаков. Стопками лежали на помостах кольчуги, висели на плечиках кожаные доспехи. Классные куртки, кстати, правда, тяжелые. Я себе десяток разных размеров отложил, супруга доработает. Запас сена в конюшнях, полные лари зерна в кладовых и полные бочки солонины в погребе. Гирлянды копченых окороков, крупных вяленых рыбин. Три колодца, один в главной зале. Крепко сидел ярл, ничего не скажешь.

Сами его покои меня удивили, очень аккуратные, теплые, с окнами, закрытыми стеклом, правда, мутным и разноцветным. Как сказал найденный сенешаль, супруга ярла Ингхейла, виконтесса ад-Сархин, умерла при родах четвертого ребенка. С тех пор ярл занимался в основном своим, весьма немаленьким войском и преумножением богатства.

Сокровищницу мы нашли в покоях ярла. Вернее, искать особо нечего было, дверь в нее даже не спрятана была, открыто стояла в дверном проеме. Но трогать ее мы даже не подумали, она зачарована оказалась, причем какими-то пакостными заклинаниями. Только написали в рапорте главе о необходимости магических консультаций.

Крестьян сенешаль согнал быстро, метнувшись на коне в село, за час, причем уже с подводами, груженными дровами. Страх перед наказанием от незнакомцев оказался сильнее страха перед самими незнакомцами. И старейшина мигом понял, что от них надо. Правда, боюсь, в карманах или что там у крестьян есть, осело немало драгоценнойтей и денег с тел дворян, хотя и принесли на куске холста немаленькую гору всякой окровавленной ювелирки и монет. Ну и ладно, все равно в дело пустят, это же крестьяне. Они же должны пригнать сорок голов бычков-трехлеток. Вообще стадо ярла намного больше, но пока для города хватит, а там пусть глава решает, что с имуществом делать.

Виктор утащил девушку в ее покои. Я сказал ему, что оторву причиндалы за изнасилование. Он парень современный, всякие Кама Сутры знает, порнуху смотрел, пусть выкручивается, как хочет, но девчонку должен раскрутить так, чтобы сама дала. Тем более, что девочка очень приятная и чистенькая, не ожидал от средневековой дворянки такого. И, похоже, у него это получилось. Он уже спускался за вином и водой, и снова усквозил в покои своей невесты. И ладно, может, я сентиментальный, но люблю хорошие, добрые сказки. Тем более, что ему здесь жить. А вот свадьбу придется здесь справлять. Какую-то жрицу надо вызвать, иначе никак. Обычай такой в семье девицы, по другому брак не имеет законной силы, по местным обычаям.

За стеной замка, возле огненного зарева, протрубил горн.

— Эй, там, в замке! Я, рыцарь Торн, вассал ярла Ингхейла, пришел выполнить свой долг.

Это что за чудак? Ведь знает, что очень много дворян погибло от неизвестного оружия. Несколько всадников ушли, и уже растрезвонили на всю округу о нас. Прилетело три голубя от трех владельцев маленьких замков с уверениями о верности новым хозяевам. Сами рыцари явно не рискнули явиться перед нашими пулеметами.

Я вернулся к огнищу. Рядом появился сенешаль, он явно перешел к нам со всеми потрохами, тем более, что его оставили на месте и должности. Пришли гуси, то есть наемники. Я уже предложил им службу на город, они обещали подумать. Пришел Дарри, Гунар.

Против нас на коне сидел одинокий рыцарь. На вершине его копья сверкали отблески света, сами доспехи были выкрашены какой-то небликующей краской в зелено-красные тона.

— А почему вы один? Где ваши латники? — Не удержался от вопроса я.

— Они отказались идти после вести о вашей победе. Ярл погиб, они посчитали свой долг перед ним и мной выполненным, тем более, что они люди ярла, я просто командовал ими. — Рыцарь выпрямился еще сильнее, хотя это казалось невозможным.

— Почему вы не последовали их примеру? Мы же даже не собирались преследовать вас или разрушать ваши замки, тем более, что трое других ленников ярла принесли нам присягу. — Не нужен мне еще один костер.

— Я не могу считать свою клятву выполненной, не имев боя с вами.

— Вы понимаете, что мы вас убьем? И не будем сражаться с вами по вашим правилам?

— Я посвящен в рыцари ярлом, и готов умереть ради своей клятвы! — Сколько возвышенных слов, но правильных, вот в чем дело. Именно поэтому рыцарь еще жив.

— Эй, рыцарь, а как с борьбой без оружия? Будет схватка, ты сдержишь слово, и мы не будем считать себя убийцами безоружного. — Это Дарри влез со своим предложением.

— Я согласен, но только с командиром отряда. — Вот гады, как поймали. И не откажешься, не потеряв лица.

Рыцарь спешился и стал снимать с помощью гнома латы. Я тоже вышел и снял с себя все, кроме джинсов. Даже сапоги. Рыцарь тоже обнажился до пояса. Давно я на ковер не выходил, ой давно.

— Какие правила, сэр Торн? И есть ли они вообще?

— Не бьем ногами, не бьем ниже живота. Боремся до сдачи или потери сознания.

Мы, пригнувшись, пошли друг против друга. Рыцарь был меня пониже, но легче и суше. И у него явно не было проблем с тренировками.

Он без лишних телодвижений прыгнул навстречу, целя кулаком в голову. Я смахнул удар и толкнул пролетающего мимо рыцаря в корпус. Его несколько раз кувыркнуло на земле, но он вскочил готовый к продолжению поединка. На этот он, высоко подняв кулаки, пошел на меня. А грамотно идет, похоже, левша. Неудобно будет. Я левой обозначил удар в голову, а правой ударил в плечо, отбросив рыцаря. Шагнул вперед, блокировал удар правой, поймал в захват левую руку, повернулся, давя на локоть правой рукой. Все, попался. Рыцарь от боли встал на колени.

— Сдавайтесь, сэр Торн-Вот терпеливый, локоть уже хрустит, чуть давану, и вывих.

— Никогда. — Торн шипел от боли, но пытался вывернуться.

Ладно. Я резко надавил на локтевой сустав. Потом ударил сверху вниз в голову. Рыцарь упал без сознания. Все. Болел правый бок, рука, горела левая щека, куда пришелся скользящий удар. А когда пропустил удары в корпус, едва помню.

— Так, сенешаль, занесите этого благородного сэра, вправьте руку, пусть отлеживается. Коня в конюшню, доспехи и оружие ему в комнату. — Я подошел к хихикающему Дарри. — Ну и паразит ты, этот цирк обязателен? Тогда еще возле спальни этой девицы в помощь Виктору флагами маши и кричи .

Оделся, оберегая руку, нацепил пояс с пистолетами, закинул автомат за спину, повесил на плечо Бенелю. Зашел в замок.

Встретил Виктора с девушкой. Она очень серьезно мне поклонилась:

— Благодарю Вас, пан комэск. За тризну по моему отцу и его дворянам. Редко даже родня такую знатную тризну устраивает.

— Это вы про что? — Что-то я не понял, какая тризна?

— Вы устроили огненное погребение, повесили разбойников перед этим ( ну было, старейшина подтвердил причастность этих к разбойным нападениям и изнасилованиям) и провели бой с сэром Торном. Души отца и его дворян с солдатами успокоены этими почестями.

О как! Надо же, хотел как лучше, а вышло как надо. Всегда бы так. А девчонка-то чистюля, совсем на средневековую дворянку не похожа. Чистые волосы, чистая одежда, приятный запах. И вышла на похороны отца, после всего того, что с Виктором учудили. Крепкая девочка, сильная.

Спросил об этом Дарри.

— Ты что, ее мать из Армирского Баронства. Они там, через одного с Харазом в родне и через трех с эльфами. Хорошую головную боль ты своему сержанту подбросил, эти армирки, особенно дворянки, очень красивы, аккуратны и чистюли. При этом умницы и неплохо образованны, много магичек. Но все без исключения страшные вертихвостки. Сколько дуэлей из-за них происходит — не сосчитать!

Да и Бог с ними, со всеми. Распределил посты по стенам и пошел спать.

Я сидел возле очага в глубоком кресле, держа в руке кубок с вином. Трещали дрова, огонь отбрасывал таинственные тени в полумрак залы. Рядом в кресле сидел мужчина. Черты его лица были спрятаны в тени.

— Хорошее вино, правда, пан комэск? Это последний из моих урожаев виноградника, прошлогодний. Следующий уже вам придется снимать и делать вино. Или, как я понял, моей дочери с ее мужем? Неплохой парень, смелый, умный, решительный. Из него может получиться настоящий дворянин. Впрочем, как я заметил, вы не очень цените это звание. И зачем я пошел на эту шабашку, сидел бы в замке, вас встречал, союзнический договор заключал. А тут… Эх. — Мужчина махнул рукой и наклонился поправить полено. Я с удивлением узнал ярла. Он усмехнулся этому узнаванию.

— Спасибо Вам за наше упокоение. Сейчас я уйду. Кстати, я снял все защищающие заклятия с сокровищницы, и еще, в десяти шагах на восток от восточного угла донжона, вдоль стены, на глубине трех локтей. Посмотрите. Оставьте десятую часть найденного дочери и ее мужу. Прощайте.

Я проснулся. Уф, и приснится такая чушь. Встал с кресла, потягиваясь, и сбил с подлокотника золотой кубок. Вино вытекло на гранит пола, кубок, звеня, покатился к очагу. Я подошел и подобрал его. Тот самый кубок, из сна.

Включил фонарь и пошел наверх. Открыл дверь покоев покойного ярла. Легкое марево вдоль двери сокровищницы исчезло. Дверь была открыта на распашку. Вошел в нее и посветил вокруг. На полу стояли три сундука, с открытыми крышками. В одном, поверх слоя материи, блестели высыпанные из кошеля золотые монеты. Под тряпкой лежали еще кошели с золотом. В двух других сундуках было серебро и медь, соответственно. На полке вдоль стены, в ларцах, лежали драгоценности. И камни. Да уж, сон в руку, так сказать. А возле донжона завтра посмотрим.

Я стоял на стене замка и смотрел на восходящее Солнце. Елки-моталки, я стою на стене захваченного мной замка! Ну не совсем мной, скажем, под моей командой. Но стою, и смотрю на появление солнечного диска. Время полпятого, Солнце уже почти взошло.

Внизу, под воротами, послышалось мычание стада. Пройдя по стене, увидел, как пастухи загнали бычков, так сказать, на отгороженный участок, недалеко от вчерашнего пепелища. На самом пепелище сенешаль руководил сбором пепла, и упаковкой оного у погребальные урны. Часть поставят в замке, в местном склепе, часть передадут родственникам погибших дворян или просто поставят в их замках.

Это уже Виктор распорядился, по совету Дарри. Пусть привыкают, что есть новый хозяин. Ладно, время завтракать.

Вскоре после завтрака организовал земляные работы, по поискам золота. Сначала сомневался, стоит ли. Ведь большинство людей незнакомы практически, а от вида золота у многих крышу сносит. А потом поставил Виктора с солдатами наверху и пулеметами для прикрытия, и начали копать. Точнее, гномы начали.

Слух о том, что мне явился призрак ярла Ингхейла, и при этом фактически передал власть Виктору, моментально облетел прислугу замка, даже крестьяне шептались об этом же на лугу, около бычков. Хорошие бычки, кстати. Килограмм по семьсот каждый. А само стадо более шести тысяч голов в трофей нам досталось, пасется в какой-то долинке неподалеку. Скоро его перегонять должны были, в нашу, причем сторону, так как траву на близлежащих пастбищах коровы уже съели. Тут скотоводство было пастбищное, зима короткая, теплая и малоснежная, как в США. И коров гоняли круглый год с одного места на другое, давая отдохнуть луговинам.

Под киркой Дарри что-то звякнуло. Вскоре на свет появился замотанный и окованный сундук. Откинув незапертую крышку, мы аж присели от удивления. Сундук был набит грубо отлитыми золотыми слитками.

— Похоже, предки нашей прекрасной сержантессы имели золотые прииски где-то поблизости. А мы не знали. Если люди сумели извлечь столько золота, мы, дверги, на пустом, по их мнению, месте, сможем добыть в десять раз больше. С вашего разрешения, конечно, и долевом участии. — Дарри почесал ручищей затылок. Гунар выкинул пару слитков из ямы к нашим ногам. Опять золото.

Сверху прикнули:

— Наши идут. Колонна!.

Ну вот, дождались.

Через пару часов, трясясь за рулем своего Егеря, я проезжал Заповедную Долину. Маршрут движения был огорожен проволочным забором с маяками, кроме пчел, никого не было видно. Как рассказал глава, лично приехавший за золотом в основном, и чтобы утвердить сержанта правителем замку в частности, решили сохранить в тайне Матерь Пчел, тем более, что нико не поверит тому, что не видел. Ну, пчелы, ну летают. Из грузовиков никто не выходит и все проезжают. Всего делов.

Конечно, когда глава услышал о золоте и прочитал мой рапорт, он собрал почти армию по нынешним временам. Даже наемники были удивлены, когда увидели два десятка бронемашин и полсотни КамАЗов с СГМБ на бортах. Про местное население и говорить нечего, в шоке от увиденного. Те рыцари, которые пришли подтвердить ленную клятву новому руководству ( именно так и написано в договоре было), были неприятно удивлены пунктом о запрете на собственность на людей. Отныне на наших землях местные и пришлые были уравнены в правах.

Правда, крестьяне отлично поняли, что мы правее.

А вот то, что никто не сможет нас, а значит и их, победить — поверили. И старосты сами должны будут прибыть в Зареченский на подпись арендного договора. Каждому из сельских старост был выдан размноженный в научном центре Манифест, ни много ни мало.

В нем рунами, при помощи нашего мага, были изложены их права и обязанности. Право на жизнь их удивило больше всего. То, что никто не смеет отбирать ее, и она находится под защитой Закона, то есть нас, их поразило. Причем они поняли так, что мы настолько сильны, что нам не нужно устрашать никого. Те, кто с нами, живут богато, те, кто против нас, будут уничтожены. Такая интерпретация им вполне оказалась понятна. И то, что замком и землями будет править Город, через сержанта ( его стали называть господин ярл Виктор, ха-ха) никого не смутило.

Поразила их наша работница загса, в красивом, но очень коротком по здешним меркам платье и туфлями на высоких каблуках, которая расписала Виктора и Меиллру ад-Сархин, и выдала им свидетельство о браке. Особенно девчонку, которая смотрела на наряд так, как могут только женщины смотреть на красивую тряпку.

А вот и город. Опять нас возле новой администрации встречают люди, много. Я вылез из-за руля с намерением сдать дела и идти домой, как очень холодная ярость в чьем-то взгляде заставила меня дернуть головой. Успел увидеть глаза Эсфирь Тимуровны над стволом карабина, прежде чем тяжелый удар в голову не выключил меня.

Пасмурный летний полдень. После прошедшей над городом грозы пришлось откачивать воду из могил. Тяжелый, вынутый из могил чернозем превратился в кашу, поэтому могилы засыпали привезенным песком.

Молчаливая толпа народа. Рыдающая на плече у подруги Елизавета Константиновна. Сидящая на принесенной скамеечке женщина средних лет, закутанная в черный платок с прижавшимися детьми. Траурный марш, который играет на электрооргане молодой паренек.

Практически у каждого или каждой из пришедших на плече висит винтовка. Вокруг нового кладбища разносятся салюты ружейных залпов, которые даются в память о погибших.

На грузовик залез ИО главы администрации, бывший охотовед. Удрученно помолчал, взял микрофон:

— Дорогие товарищи, граждане нашего города. Мы сегодня собрались проводить наших товарищей, погибших при попытке переворота. Неясно, на что надеялись заговорщики. Скорее всего, что мы испугаемся и, как стадо баранов, послушно вытянем шеи под их ярмо. Но мы доказали, что стали настоящими людьми, готовыми стоять насмерть за свою свободу! Мы отомстили за смерть товарищей, и теперь нам, с доброй о них памятью, надо строить жизнь дальше. Комэск Башенный сумел с товарищами захватить богатые земли для города, они добыли золото для городского банка, и мы скоро начнем чеканить деньги, а пока воспользуемся трофейными. Мы перестанем работать за идею, благодаря товарищам, у нас есть финансовая независимость.

И мы не одни в этом мире, по расшифрованным и распечатанным данным, полученным от сброшенной капсулы с нами часть городов Поволжья и Прикамья. Скоро на связь к ним выйдут корабли, которые мы построим. Нам много надо сделать, горожане. А пока помянем наших братьев.

Палыч спрыгнул с импровизированного помоста и подошел к рыдающим женщинам со словами утешения.

Пристав Ложкин, с рукой на перевязи, подошел к нему.

Они вместе сели в Фиат, и поехали в Городскую Администрацию.

— Эх, Леня, как ты проглядел, а? Это же надо, и такой момент. Послезавтра старосты должны прибыть на подписание, а у нас попытка переворота. И что будем с арестованными делать?

— Что делать? Судить и вешать. За ними организация двух доказанных убийств, и покушений три. Пусть и судья поработает, зря, что ли их Ильшат привез. Соберем суд присяжных, и пусть решают, виновны или нет. — Леонид поправил руку на косынке и поморщился.

— Ладно, пошли работать. — И городские чиновники вошли в здание.