Обреченные души. Раздор (СИ)

Глава 12

Вокруг стояла незыблемая мёртвая тишина. Повсюду царил беспросветный мрак. Постепенно Даридий заслышал отдалённые, тяжёлые и медленные удары сердца. Они нарастали, как набегающие на берег волны. Удары сердца становились всё сильнее и сильнее. Казалось, оно сейчас разорвётся, но внезапно звуки резко стихи и раздался пронзительный женский вопль. Даридий очнулся в незнакомом ему месте. На многие мили простиралась бесплодная пустыня. Ноги при каждом шаге увязали в зыбком песке. Знойное солнце обжигало кожу, словно огонь. Даридий закрыл глаза от пекущих лучей рукой. Чем дальше он шёл, тем величавее становились песчаные отлогие холмы. Даридий изнемог идти под палящим солнцем. Он хотел было присесть на один из камней, но у того вдруг открылись жуткие раны и потекла алая, как рассвет, густая кровь. Вдруг все валуны, лежавшие в округе, закровоточили с невероятной скоростью. Сердце бешено заколотилось, страх обуревал душу, и Даридий в ужасе помчался от нахлынувшей волны крови, но ноги, словно налились свинцом, а скоро и вовсе окаменели. Каменная корка расползалась по всему телу. Несчастный хотел закричать, но рот был крепко-накрепко зашит. Солнце вдруг померкло и засияло холодным голубым ослепительным светом. Фиолетово-чёрные блестящие облака затмили небосклон. На кровавом песке выросла исполинская рука с когтями и всей своей массой рухнула на окаменевшее тело Даридия, вдавливая его в глубокие недра пустыни.

Вновь перед глазами беспросветный мрак. Слух резал дикий шорох осыпающегося песка, который вскоре медленно перешёл в голодное шипение змей. Сначала Даридий ощутил приятное скольжение чешуи по обнажённому телу, но затем удовольствие сменилось болью. Змеи вонзали ядовитые зубы в плоть, и с жадностью пили кровь. Даридий попытался встать, но и руки и ноги были крепко связаны змеиными хвостами. Вскоре голодные рептилии испарились и превратились в густой серо-белый смрадный туман. Даридий лежал в зловонном мшистом болоте. Он медленно поднялся, с трудом вышел из трясины и направился бродить по влажной холодной земле. Тело ныло от мелких кровоточащих ран. Неожиданно туман разрезал голубой ослепительный свет. Даридий направился на него. Вскоре он угодил в терновник. Здоровенные иглы впились в ноги. Мгновенно лианы опутали всё тело и начали сдавливать горло и грудь, пока их пленник не попытался закричать. Как только в гуще тумана над бесплодной болотистой землёй пронёсся отчаянный крик, лианы ослабили свою хватку и утянули свою жертву в терновник. Изрезанный иглами и покусанный змеями, Даридий обессилено упал на белый мраморный мост, который, утопая во мраке, тянулся неизведанно куда. Тёплый ветер теребил испачканные в грязи и крови волосы мужчины. Откуда-то доносилось неразборчивое призрачное шептание. Даридий еле-еле стоял на ногах, каждый шаг ему давался с трудом. Вскоре таинственный эфемерный шёпот, который разносил ветер, стал различим.

— Дэрд Альдиэро, пламя — это часть тебя, бессмысленно бежать от того, кем ты являешься, и скрываться под тенью обмана, — слышалось со всех сторон.

Даридий шёл по скользкому мрамору, замечая, как лёгкой дымкой возле его ног плывут души. Они что-то замогильно неразборчиво изрекали, стекаясь единым потоком по костяным ступеням в непроглядную чёрную пустоту.

— Дэрд Альдиэро, твоё место рядом с нами! — протянул замогильный голос, отдаваясь эхом в темноте. Вдруг, стекавшие в пустоту души крепко схватили Даридия за ноги призрачными руками и потянули за собой. Как ни пытался полудеман высвободиться, всё было тщетно. Вскоре Дэрд стоял на костяной лестнице посреди безграничного мрака, который наполняли жуткие мученические стоны. Тысячи загубленных душ простёрли руки к Даридию. Вдруг лестница начала медленно рассыпаться в пыль.

— Бежать больше некуда, Дэрд Альдиэро! — прозвучал надменный ехидный голос.

— А я больше и не собираюсь, ибо я мёртв, — заявил спокойным голосом Даридий, уже падая в объятия безумных голодных духов. Но падения не было, как ничего не было. Дэрд стоял в тёмной подземной пещере. Повсюду возвышались сталактиты. Было слышно журчание подземной воды. Над головой свисала разломанная вдребезги лестница, которая вела в какое-то помещение, откуда виднелись слабые лучи солнечного света. Но Даридий не пошёл на свет, напротив, он углублялся всё дальше во мрак туда, где журчала вода. Вскоре Дэрд вышел к подземному водопаду. Даридий спустился со склона к реке, которая была тёплой, как парное молоко. В воде он смог рассмотреть нечто похожее на гроб. Сердце начало тяжело и медленно биться, давя на грудь. Дэрд, заинтересованный необычной находкой, решил вытащить гроб из воды. Он окунул руки в реку и вскоре нащупал в тёмно-сером песке пару железных цепей. С большим трудом вытянув гроб из воды, Даридий тщательно осмотрел его. Крышка была плотно запечатана и, никоем образом не поддавалась физической силе. Неожиданно Дэрд нащупал небольшую выемку на боковой стороне гроба. Он тут же бросил задумчивый взгляд на свой перстень, — рогатый череп в круге, поделённом на сектора, в которых были выгравированы таинственные символы. Даридий с некоторой неуверенностью и опаской поднёс кольцо к найденному разъёму. Вдруг символы вспыхнули ярким пламенем, а глаза в черепе загорелись алым огнём. Вскоре весь гроб был в горящих изящных жилках, переплетённых между собой. Дэрд притронулся к крышке и, что-то больно кольнуло его в сердце. Повеяло холодом со всех сторон. Вода покрылась лёгкой коркой льда. Воцарилось мёртвое безмолвие. Руки Даридия охладели и утратили ощущения, ритм сердца то и дело сбивался. Вскоре какая-то слабость свела мускулы всего тела. Дэрд сбросил крышку гроба,… там лежало бледно-синее тело мужчины лет тридцати. Мертвец был статного роста, широкоплеч и мускулист. На ногах красовались кожаные сапоги до колен, обрамлённые золотыми обручами в виде змей. На чёрных кожаных штанах по бокам были вышиты огнисто-золотые узоры в виде черепов, переплетённых лозами. На бледном мускулистом торсе, который был весь в ужасных шрамах, был одет нараспашку золотисто-алый кафтан с чёрными переплётами на боковой стороне рукавов. У мертвеца были густые чёрные, как прибрежные камни, длинные волосы в половину туловища. Скуластому, слегка изуродованному шрамами лицу густые чёрные усы и небольшая пышная борода в сочетании с щетиной придавали важный суровый вид. Даридий внимательно осмотрел тело. Покойник был чем-то похож на него. Внезапно мускулы на лице мертвеца вздрогнули, изобразив хитроватую довольную улыбку. Даридий почувствовал жуткую слабость во всём теле и нестерпимую боль в груди. Резко паралич сковал ноги, и Дэрд упал на колени, опёршись на гроб. Вдруг покойник открыл красные, как кровь, глаза и с ехидством посмотрел на Даридия, после чего разразился надменным демоническим смехом. Дэрд, весь в поту, схватился за разрывающееся сердце и упал без чувств.

Кленовый лес пребывал в незыблемом спокойствии. От лёгкого ветра едва качались верхушки деревьев. Хотя солнце уже давно было в зените, оно лишь изредка проскальзывало через плотную серо-молочную стену взбитых облаков.

Даридий почувствовал холодное мокрое прикосновение — капли дождя разбивались о его лицо. Кругом стояла тишина. Охотник с отвращением слушал медленное слабое биение своего сердца. Он не хотел открывать глаз, надеясь на то, что пульс оборвется, и пребывание в мире покоя и пустоты будем вечным. Но всё-таки Даридий медленно открыл, будто бы окаменелые веки и апатичным взором посмотрел на серую даль небес. В глазах всё плыло и искажалось. Вдруг свет солнца ярким лучом обжёг взгляд Охотника. Тот хотел было прикрыть лицо рукой, но тело было сковано параличом. Когда грудь начало колоть изнутри, к Даридию постепенно вернулась чувствительность. Жуткая слабость отравляла каждый мускул, а неумолимое жжение терзало загноённые, еле сросшиеся глубокие раны. Из груди торчало лезвие клинка. Через некоторое время, Охотник поднялся на колени из грязи и глины и постарался вытащить меч. Адская боль наполнила изнеможённое тело. Горящее алыми рунами, лезвие «Душегуба» обжигало, как раскаленное железо, от чего Даридий дико закричал надломленным голосом на весь лес. Разнесённое эхо распугало всю живность в округе. Пот градом струился по оскаленному от боли лицу. Мускулы тела лихорадочно дрожали, руки тряслись от слабости. С трудом вырвав меч из израненной груди, Охотник шаткой походкой, словно в полусне брёл по лесу, зажимая рану, и обессилено держась за стволы клёнов, чуть ли не падая лицом в грязь. Ослабев, Даридий немощно присел под исполинским дубом, чьи корни, будто бы корявые пальцы, торчали из земли. Во рту было сухо, раны терзали плоть, обильно кровоточа. Охотник выронил из рук меч и, схватившись обеими руками за волосы, пронзительно закричал и слёзы, как весенние ручьи, потекли по бледным щекам.

— Почему, почему!? — восклицал несчастно Даридий, смотря в небо. В голове путались мысли. Поверить в слова некроманта было так же трудно, как и постараться понять людей. Картины прошлого и некогда свершённые ошибки изводили душу, заплутавшую в тумане безнадёжности. Охотник не знал, кому и чему теперь верить, что делать ему в этом мире, одинокому страннику, к которому питают страх и презрение.

Но путаницу мыслей неожиданно прервал женский возглас, донёсшийся откуда-то из рощи. Вскоре он вновь повторился. Даридий прислушался и, хромая, опираясь о стволы деревьев и крепко сжатый в руке клинок, направился в чащобу, туда, откуда доносились голоса.

— Держите её крепче! — приказал, похотливо улыбаясь, пузатый стражник с лысиной и рыжими усами, расстёгивая ремень на штанах.

— Да ей некуда бежать. — вульгарно расхохоталось двое пьяных подручных в кожаных доспехах со стальными наплечниками, крепко сдавливая руки черноволосой молодой девушке, которая звала на помощь и пыталась отбиться от насильников.

Даридий прижался к дереву, вытер пот и слёзы с лица и, задыхаясь, хриплым вялым голосом потребовал:

— Отпустите… её…

— Ого, а это ещё кто, заступничек? — рассмеялся высокомерно пузатый стражник, поглаживая рыжие усы, — что-то вид у тебя неважный.

— Я сказал, отпустите её! — приказал Даридий.

Неистовый хохот последовал после секундной тишины.

— Дайте-ка мне арбалет, — усмехнувшись, приказал стражник своим подручным.

— Да перестань ты визжать! — ударив девушку по лицу, рассерженно пробурчал молодой высокорослый худощавый юноша с чёрной бородкой.

— Ещё раз тронете ее, и, клянусь, я… — замешкался Даридий.

— И что же ты сделаешь? — глумливо сказал стражник, держа в руках стальной арбалет.

— Я убью вас! — сквозь зубы протянул Охотник.

— Ты? — рассмеялись подручные.

В этот момент, рыжеусый стражник прицелился и пустил арбалетный болт в незваного гостя. Стрела впилась Даридию в бедро, не удержавшись на ногах, полудеман шлёпнулся в траву на живот, отчего болт впилась в ногу ещё больше.

— Эй, заступничек, ты живой?! — с издёвкой, прозвучал мерзкий голос русоволосого широкоплечего юноши.

— Да вы видели его, он издох уже! — сказал, посмеиваясь, пузатый стражник, бросив арбалет возле изорванного жёлтого платья девушки. После этого, насильник, как безумный прильнул к молодому женскому телу и начал языком облизывать девушке шею. Бедняжка ничего не могла поделать, она лишь истерически кричала и плакала. Сорвав остатки одежды с девушки, стражник начал с грубостью трогать её за грудь и промеж бёдер, при этом похотливо бесстыдно посмеиваясь вместе со своими подручными, которые держали несчастную за руки.

— Я не позволю тебе, этого сделать! — надломленным голосом прорычал Даридий, ковыляя из кустов и опираясь на меч, с окровавленным арбалетным болтом в руке.

Все трое застыли в изумлении.

— Я отправлю тебя к праотцам, если ты сделаешь ещё хоть шаг! — предупредил рыжеусый стражник, выхватив из ножен длинный обоюдоострый меч.

Охотник продолжал двигаться навстречу неприятелям, невзирая на угрозы.

Насильник неистово закричал и бросился в атаку, замахнувшись мечом. Как только противник подошёл достаточно близко, Даридий наотмашь саданул мечом по летящему к его голове клинку. Резкий звон ударил по ушам стражнику, и во все стороны, брызнули, как волны, разбивающиеся о рифы, искры. Прозвучал зловещий смешок и, хитрая жуткая улыбка окрасила лицо Дэрда, а в глазах заиграло пламя необузданной ярости.

— Я убью тебя! — заревел от бешенства рыжеусый бандит, стараясь сделать выпад, но Даридий, чудом увернулся и мощным ударом расколол меч нападающего.

— Кончайте с ней! — приказал разгневанно стражник своим подручным, бросая осколки меча во врага.

— Не сметь! — закричал надломленным голосом Дэрд, но было уже поздно, стальной кинжал проник девушке под самое сердце. Другой из подручных взвёл арбалет и выпустил болт незваному гостю в незажившую рану на груди. Выстрел вывел Охотника из равновесия, а убийство несчастной повергло в смятение и жуткую ненависть.

— Ты следующий, мразь! — с омерзением протянул рыжеусый стражник, достав кинжал. Как только обидчик схватил Даридия за волосы, чтобы перерезать ему горло, в ответ тот вонзил арбалетный болт врагу в ступню, а затем схватил его за предплечье, крепко сжимая его. Кожа на руке по локоть начала обгорать, источая жгучие языки жадного пламени. Пузатый стражник неистово закричал от мученической боли, успев вонзить кинжал Даридию в ключицу. Подручные с совершенным страхом смотрели на зловещее лицо противника, глаза которого сияли огненно-золотым пламенем.

— Твоя душа моя! — сказал демоническим голосом Дэрд, отпустив, истлевшую до мослов руку напуганного до сумасшествия стражника, трясшегося как осенний лист. Мгновение — и когтистая лапа Охотника, разорвав грудную клетку врагу, вырвала его сердце. Дэрд ехидно заулыбался и ударом меча отсёк насильнику голову. Остальных двоих он не стал догонять. Постояв некоторое время, Даридий успокоился, пламя в его глазах вновь нашло приют в безмятежном изумрудном саду. Все раны затянулись, а немощь бесследно покинула тело. Очнувшись от неясного бреда, Охотник бросился к охладевшему трупу девушки и заглянул в её мёртвые туманные глаза, всё ещё полные страха и отчаянья.

— Видимо, Некромант был прав, я безнадёжно проклят, так пусть же тогда это проклятье несёт зло всем, кто встанет у меня на пути, — твёрдо заявил Дэрд. Далее он прикрыл девушки веки, вытащил нож из её груди и, вложив меч в ножны, направился отыскивать свой лук из чёрной ивы, кинжалы с полулунными лезвиями и цепь из ромбовидных звеньев.

Вернувшись на место битвы с некромантом Ликтэрием, Даридий обнаружил мёртвое тело девочки в голубом платьице.

— Всё как в тумане, — прошептал себе под нос Охотник, приложив руку к вдруг заболевшему виску. Вскоре мысли перестали путаться и, головная боль ушла, восстановив мозаику памяти.

— И даже смерть ребёнка — моя заслуга… — с грустью в голосе сказал Даридий. — Почему же насилие, против которого я хотел выступать, играет со мной злую шутку, делая своей марионеткой, почему? — возникали вопросы в голове Дэрда, — неужели и вправду бессмысленно бежать от самого себя? Неужто то зло, против которого я иду — я сам?

Мысли так и не давали покоя Даридию. Сердце колотилось в груди, как барабан. Виски то и дело сводило. Собрав своё снаряжение, Охотник по разбитой глинистой тропинке вышел из леса и спустился с холма, где его терпеливо ждал чёрный, как ночь, конь.

— Волновался, — потрепав пышную густую гриву животного, произнёс с радушной улыбкой на лице Даридий. Конь понимающе заржал в ответ и ударил передними копытами по земле.

— Ну, что в Вилдфорт, мой друг, у меня к лорду есть серьёзный разговор, — с хитрой улыбкой сказал Дэрд, запрыгнув в седло.

Вскоре лучи солнца вновь были заключены в густые серые длани небес. Макушки деревьев трепал ветер.

— А ну стой, незнакомец! — приказал стражник, нацеливая алебарду на Даридия.

— Меня здесь ждут, — ответил Дэрд.

— Ничего не знаю, приказано чужеземцев не пускать, — невозмутимо бросил в ответ стражник.

— Я недавно отправился на поиски дочери лорда.

— Да уже неделя прошла, как какой-то сумасшедший сгинул в лесах.

— Что? Неделя? — удивился Даридий, — открывай ворота, живее!

— Нет! Уходи если не хочешь лишиться головы, — приказал стражник, угрожая оружием.

— Да чёрт с тобой! — закричал Дэрд и направил лошадь прямиком на упрямца. Как ураган, конь сбил не ожидавшего такого поворота событий стражника с ног. Затем животное невероятно как, передними копытами ударило по воротам, и они отворились.

Нумерис в бархатистом багровом халате сидел в просторной зале за письменным столом и разглядывал бумаги. Возле него стоял мужчина с седой бородой и волосами цвета пепла в фиолетовом камзоле и ждал приказания своего барона.

— В общем, недоволен я, — возмущённо сказал Нумерис, развалившись на диване и выпустив из трубки густой клуб дыма.

— Милорд, в этом году урожай плох, что поделать, — ответил учтиво мужчина, поправляя монокль.

— Он плох, потому что крестьяне не хотят трудиться на своего господина! — настаивал на своём барон.

— Я понимаю ваше недовольство, Милорд, но крестьяне и так трудятся до изнеможения.

Даридий в это время тихо подкрался к двери и решил немного подслушать разговор.

— Возьмите с них дополнительный оброк, равный цене трёх коров.

— Милорд, они и так уже, как нищие, куда больше с них взимать?

— Ты перечишь моей воле? — рассерженно спросил Нумерис, хмуря брови.

— Ни в коем случае, Милорд, — испуганно произнёс советник.

— Выбирай, либо ты выполняешь то, что я тебе приказал, либо петля на шее, — ультимативно заявил барон, допив вино.

— Я сделаю, как вы приказываете, Милорд, — виновато произнёс подчинённый, низко кланяясь.

Вдруг двери с грохотом отворились, и в комнату вошёл Даридий с озлобленным лицом. Нумерис встрепенулся и удивлённо посмотрел на Охотника.

— Ты? — прошептал от неожиданности лорд.

— Не ждали? — со зловещей улыбкой спросил незваный гость.

— Не то чтобы… просто ты куда-то вдруг пропал на неделю, — ответил, запнувшись Нумерис.

В это время советник, не оглядываясь, быстро покинул комнату.

— Знаете ли, барон, как-то вы странно себя ведёте, — начал с колкостью Дэрд.

— Что ты этим хочешь сказать? — непонимающе спросил Нумерис.

— Что ты лживая, лицемерная тварь! — сквозь зубы бросил Даридий. Барон только открыл рот, чтобы что-то сказать в своё оправдание, но собеседник перебил его. — Не смей даже разевать своего поганого рта, треклятый лжец! Передо мной ты такой несчастный, обреченный, а своим советникам приказываешь обворовывать несчастный народ?!

Нумерис потупил взор, не смея смотреть в глаза Охотнику.

— Смотри мне в глаза! — приказал с ненавистью Даридий.

Барон медленно и осторожно, с огромной боязнью окинул озлобленное лицо собеседника.

— А теперь, поведай мне, что творится в Вилдфорте, пока я не всадил тебе в сердце нож, как это сделали стражники в лесу с несчастной девушкой.

Страх за свою жизнь поразил лорда до глубины его чёрствой ханжеской души.

— Прошу тебя, умоляю, не трогай меня, я ничего такого не хотел, — взмолил Нумерис, зажавшись в угол дивана. — Всё случилось давным-давно. У меня был старший брат, которому Вилдфорт должен был достаться по наследству, но когда день его триумфа был близок, его невеста заболела какой-то страшной хворью и вскоре должна была умереть. Тогда отец тотчас решил возложить узды правления на меня. Но было одно страшное но. Однажды в детстве я отравился какой-то мерзкой дрянью и когда выздоровел, то остался на всю жизнь бесплодным. Это стало моим проклятьем, ведь если в течении года моя жена не подарила бы мне ребёнка, то я утратил бы правление Вилдфортом. Но к моему счастью как-то раз в городе я повстречал черноволосого странника, он говорил, что может вылечить всё и я, конечно же, пригласил его к себе. Через пару недель я точно уже знал, что я буду отцом. Взамен этот лекарь сказал мне, что однажды придёт время и ко мне в замок явится высокий мужчина с длинными багровыми волосами и начнёт расспрашивать меня о здешних местах. И я должен сделать так, будто бы у меня пропала дочь, а его отправить на её поиски. Это всё, что мне известно, клянусь.

— А где же тогда ребёнок на самом деле? — удивился Даридий.

— Через два дня, как ты уехал, я вернул её в замок, — опрометчиво признался лорд.

— Да ни какой не целитель это был, — бросил сухо в ответ Дэрд.

— Как же? А кто тогда он был?

— Тот самый некромант, который и разорял могилы на южной окраине.

— Да быть того не может, я не верю тебе! — уверенно заявил Нумерис.

— Он обманул тебя, как и меня, и получил то, чего хотел, всё это было лишь частью его загадочного плана. Ликтэрий, хитроумный змей, ты даже не умер, — рассуждал вслух Даридий.

— О чём это ты говоришь? — испуганно и одновременно непонимающе спросил Нумерис.

— Он посетил царство смерти и вернулся ни живым, ни мёртвым, ведь если бы я убил его, то умерли бы все, кому он некогда помог, а души бы их были свободны от страдальных костров. Своими деяниями он нарушает баланс жизни и смерти, а это ни к чему хорошему не ведёт! — пояснил взволнованно Дэрд. Нумерис смотрел пустыми глазами на своего собеседника, ничего совершенно не понимая.

— Я должен убить его, пока не случилась катастрофа! — заявил Даридий.

— Но если умрёт моя дочь, прервётся мой род и я сразу же потеряю всю власть, ты не посмеешь этого сделать! — приказчиво произнёс Нумерис.

— Ты мне помешаешь? — рассмеялся собеседник, толкнув лорда обратно на диван.

— Чёртов псих! Стража, стража, на пики этого выродка! — закричал, как безумный Нумерис.

— Этому городку не нужен такой полоумный и себялюбивый правитель, я когда-то давал завет не убивать людей, но видимо, придётся поступать иначе, ибо такие, как ты, барон, не знают благодарности, а наказать тебя за твои грехи, могу лишь я, — договорив, Даридий зловеще улыбнулся и накинул Нумерису на горло цепь. Наточенные лезвия ромбовидных звеньев вонзились в плоть. Барон начал брыкаться, кашлять и хрипеть, кровь струями стекала по разрезанному горлу, а Дэрд хладнокровно сжимал своё оружие мести, заставляя лезвия внедряться глубже и глубже. Нумерис был уже мёртв, как вдруг в комнату ворвалась на крики обеспокоенная стража и, увидев, как незнакомец с длинными багровыми волосами в, чёрном плаще стоит над бездыханным телом их правителя с окровавленной цепью, они тут же выставили гвизарды, копья и алебарды и незамедлительно бросились на врага. Охотник ловко уворачивался от резких колющих ударов в сторону, в итоге слегка измотав стражников в тяжёлой неудобной броне с металлическими пластинами, Даридий отскочил к окну и начал размахивать цепью с хладнокровной улыбкой на лице. Через некоторое время пламя оплело каждое звено оружия, плащ Дэрда медленно сгорал от неумолимого жара. Стражники не решались подойти к сопернику, страх и сомнения сковали их разум. Далее копья полетели в Охотника, но цепь с лёгкостью отделила лезвия от древка. Недолго думая, Даридий бросился в бой. Он никого не щадил. Удар за ударом — цепь разрывала металлические пластины вместе с плотью, оставляя обугленные тлеющие раны. Стоны наполнили, казалось, весь Вилдфорт, а ненависть Дэрда росла, как неудержимый шторм. От плаща остались лишь обрывки. Охотник обнажил меч и в каждый стремительный удар он вкладывал всю свою ненависть и жестокость, чтобы не оставить шанса своими противникам. В комнату с бешеными возгласами ворвался Рыцарь Вагнер:

— Какого чёрта здесь происходит, — раздался гулкий басистый голос из-под стального шлема. Однако узрев порубленные тела своих соратников, рыцарь обнажил свой полутораручник и с чудовищной силой нанёс удар по противнику. Тяжёлое лезвие клинка с пронзительным звоном встретил меч Даридия.

— Бросай меч, тебе не победить меня! — заявил неоспоримо Дэрд.

— Никогда! — с неким рыком закричал Вагнер, сделав шаг в сторону, стараясь сделать подсечку своими мечом. Но Охотник с яростью рубанул по тяжёлому лезвию полутораручника, затем сразу же ударил кулаком, обмотанным цепью рыцаря в забрало. Тот пошатнулся, но не думал сдаваться. Соперник встал в стойку и готовился вот-вот нанести следующий удар.

— Последний раз тебя предупреждаю, Вагнер, остановись! — решительно произнёс Даридий.

— Да пошёл ты! — бесцеремонно прорычал рыцарь и как только он занёс меч для сокрушительного рубящего удара с плеча, противник попусту проворно рассёк цепью Вагнеру бедро, вместе с кольчугой. Тот захромал, но продолжал держать меч в руках поднятым. Даридий терпеливо ждал следующей атаки и, выждав удачный момент, что есть сил с жутким лязгом и звоном ударил по полутораручнику, летящему навстречу его груди. В стороны полетели искры. Дрожь овладела рукой Вагнера так, что он не успел поднять вовремя свой меч. В этот самый момент, Даридий рубанул по локоть руку соперника. Раздался глухой рёв из-под шлема. Рыцарь схватился за кровоточащую изувеченную конечность, но после потянулся вновь за мечом, но соперник не позволил Вагнеру коснуться рукояти — Дэрд перерубил голень одним сокрушительным ударом «Душегуба». Рыцарь более не мог держаться на ногах и с грохотом упал возле тела барона.

— Ты сделал свой выбор, — невозмутимо произнёс Даридий и оборвал угнетённое дыхание Вагнера, всадив навылет клинок ему в закрытое наглухо забрало.

Долго среди убитых Охотник не задержался, заслышав суматоху и крики, бегущих по лестнице стражников, гремящих кольчугами, он выпрыгнул из окна, повиснув на балконе. Крепко прицепив цепь за каменные колонночки, Даридий начал быстро спускаться, опираясь ногами о стену. Когда длина цепи исчерпала себя, Дэрд вонзил серебряные кинжалы с полулунным лезвием по рукоять в камень. Смотав цепь обратно на руку, Охотник начал передвигаться по окружности башни к крыше тронного зала. Добравшись до заветной цели, Даридий ловко приземлился на черепицу и по краю кровли побежал к окну. Стражники, заслышав треск ломающейся глины, поняли, куда направился убийца, и последовали в тронный зал. Эффектно ухватившись за каменный выступ, Дэрд с дребезгом влетел в окно, весь порезанный осколками стекла, он приземлился на ковёр. На лестнице путь ему преградило с обоюдоострыми мечами и большими дубовыми щитами двое здоровенных стражников в увесистых неповоротливых латах.

— Да скольких же я ещё должен убить, чтобы вы поняли, что я чудовище с которым вам не совладать! — прокричал разъярённо Даридий, вырвав из щеки осколок стекла. На глазах показались блестящие капли слёз. Стражники, выставив вперёд щиты, устремились в атаку. Дэрд не стал отступать, он отчаянно бросился на пролом. Всем весом тела он влетел в щит и сбил с ног первого атакующего, но в этот же момент, второй стражник глубоко порезал лезвием спину противника. Это не остановило полудемона, преисполненный кровавой жатвой и ненавистью, ревущий, как дикий зверь, он изловчился и кинжалами подрубил колени обидчику, после чего толкнул его с невероятной силой в стену, о которую тот, в свою очередь, смертельно ударился затылком. Поднимающемуся на ноги стражнику, Даридий всадил меч по рукоять в самое сердце, распоров железную кирасу, как консервную банку. По лестнице не переставали раздаваться торопливые шаги и лязги латных сапог. Добежав до второго этажа, Дэрд выбил дверь в одну из покоев замка и прыгнул в окно, утонув с головой в колючих кустах малины и ежевики. Продираясь через шипы к краю замка, Даридий ощущал невыносимую боль и изо всех сил сдерживал её, стараясь сохранить хладнокровность. Стекло проникало в раны всё больше и больше, а колючки разрывали плоть и пронзали всё тело. Когда суматоха вокруг замка улеглась, Охотник дрожа от боли, тяжело поднялся на ноги и направился к ограде. Разрубив её стальные прутья мечом, окаймлённым алым светом, убийца выбрался из злополучного места и, свиснув своего верного скакуна, скрылся на улицах Вилдфорта. А после и вовсе незаметно покинул город-крепость и сгинул в одичалых кленовых лесах. Стражники же до самого заката солнца тщательно обыскивали каждый уголок Вилдфорта, надеясь поймать жестокого убийцу, но так ничего и не нашли.

Глава 13

В стенах собора Вэйтстоун царил траур. Горемычные лица людей молча взирали на бледное бездыханное тело Короля Томада. В воздухе веяло запахом расплавленного воска и дурманящего ладана. Духота. Жара. Проститься с королём пришли очень многие. Крестьяне теснились позади господ, одетых в роскошные тёмные одежды и увенчанных драгоценностями. Казалось, будто бы многие герцоги и их жёны прибыли не на похороны, а на показной бал покрасоваться и выказать себя. Фаретра с исплаканным пустым взглядом стояла в первых рядах в длинном чёрном платье с рюшами, склонив, как перед казнью голову. Кромат, одетый в атласный фиолетово-чёрный камзол с жемчужными пуговицами, стоял в стороне и с осторожной ухмылкой наблюдал за процессом. Возле него стоял советник Бромар в иззелена чёрном камзоле с рисунком в виде изумрудных вьющихся ирисов и безупречно исполнял роль человека, опечаленного смертью своего короля. Флёр, опустошённая трагедией, в чёрном бархатистом платье стояла возле матери и держала её за руку. Возле них стояли герцоги в роскошных дорогущих одеждах с жёнами в жемчугах и бриллиантах. Женщины, то и дело перешёптывались между собой, обсуждая семью Тронэров. А их мужья говорили о Томаде как о великом реформаторе и в то же время, как о человеке, продолжившим вандализм деспотичного отца.

Гомон затих — на помост, перед гробом, вышел Отец Патрир в тёмных одеждах с дымящимся кадилом в руках.

— Да почтим памятью вечной Его Величество Томада Тронэра… Великого человека, справедливого Короля, признанного народом, верного и любящего супруга и отца. Отец небесный наш, да благослови душу мужа сего, покоящегося в гробу этом и подари ему вечный покой в залах и садах Обенхэйма.

После этих слов, бездыханное тело короля было навсегда запечатано в его новой усыпальнице. Четверо Соборников, в том числе и сын покойного отца, положили на плечи гроб и унесли его в подвал, где находился подземный мавзолей с захоронениями семьи Тронэров. Герцог Тэронар Бальшэр и его брат герцог Вольнагар, приходившееся покойному королю верными друзьями, провели с ним его последние дни, но из-за неожиданно возникших важных неотлучных дел им пришлось покинуть стены собора, сопроводив мужчин в синих плащах.

Патрир махнул рукой в знак того, что можно всем расходиться. Шум и гам толпы вновь наполнил стены собора и оживил его. Как только крестьяне вышли за двери, их тут же наглухо затворили и в просторную залу послушники начали приносить небольшие столики, а на них, в свою очередь, расставлять золотые подносы с различными угощениями.

— Ваше Величество, приношу свои соболезнования по такой невосполнимой утрате, — сказал с грустью в голосе и печалью в глазах, подошедший к Фаретре лысый, седобородый худощавый пожилой мужчина в чёрно-синем камзоле с коронованным золотым львом на плече и спине.

— Благодарю вас, герцог Ми́риос, — ответила искренне вдова.

— Ваш муж был мне как брат, и никто не знал его лучше, чем я, — огорчённо продолжал мужчина.

— По истине, мой супруг был скрытным и весьма загадочным человеком, но я любила его, даже больше чем себя, — проговорила с набегающими слезами Фаретра.

— Я в том и не сомневаюсь, меня волнует совсем иное.

— И что же это? — поинтересовалась как-то даже встревоженно вдова.

— Кто желал смерти вашему мужу больше всего? — шепнул на ухо собеседнице герцог Мириос.

— Я… я даже и не знаю,… у него не было врагов, — задумчиво протянула, запинаясь, Фаретра.

— А вот тут вы крайне ошибаетесь, Ваше Высочество, враги есть у всех и, к сожалению, ваш покойный муж не исключение, — уверенно заявил герцог. — К примеру, моего старшего сына пытались застрелить на охоте, причём его же подчинённые. Перед тем, как четвертовать их за измену, они рассказали нам, что решились на это под угрозами брата его жены.

— Значит, вы полагаете, что моего мужа нарочно кто-то отравил, и этот кто-то скрывается среди близких ему людей? — встревоженно произнесла Фаретра.

— Необязательно всё так, как вы предполагаете. Ваше Высочество, куда важнее сейчас ваше будущее, будьте осторожнее, ибо теперь, когда великий король мёртв, а претендентов на трон не поубавилось, вы рискуете отправиться вслед за мужем, — предупредил Мириос собеседницу, шепча ей на ухо. — А теперь, прошу простить меня, но мне нужно идти к жене, следить, как бы она не наелась чего лишнего с её-то слабым здоровьем, — усмехнулся герцог и покинул Фаретру, которая стояла как каменное изваяние, озадаченная словами Мириоса.

В это же самое время, Кромат распивал вино и осторожно наблюдал за Флёр, которая изгоем стояла с пустым взором в стороне ото всех.

— Милорд, примите мои соболезнования, — фальшиво сказал усатый худощавый мужчина высокого роста с длинными коричнево-рыжими вьющимися волосами и длинным острым носом, незаметно подойдя к племяннику покойного.

— Ого, надо же, герцог Нокт, не ожидал вас здесь увидеть, — удивлённо произнёс Кромат, поднеся кубок к губам. Отпив вина, он с притворством учтиво спросил:

— Как ваша семья в Фивисвэйл? Молоденькая жена, наверняка, куда лучше старой?

Нокт Бэ́ллус изобразил сердечную ухмылку, чтобы скрыть оскорбление и недовольство, хладнокровно выдав в ответ:

— Не волнуйтесь за мою семью, с ней всё превосходно, а такие женщины, как моя жена, вам всё равно не по зубам.

— Да полно вам, — рассмеялся собеседник.

— Кому же теперь достанется всё это? — вдруг спросил важно Нокт.

— Кому должно, — сухо бросил в ответ Кромат, не спуская глаз с Флёр.

— Я вижу, смерть дяди вас не сильно уж и расстроила, — ядовито спросил Бэллус.

— Ну почему же, отчасти, — вновь выкрутился от неуместного разговора Кромат, осушив кубок с вином. — Старый прохвост, — подумал про себя мужчина, — вечно Тронэры мешали ему, только и ждёт момента, чтобы занять столицу.

Герцог Нокт, посмотрев исподлобья на равнодушное и в то же самое время чем-то озадаченное лицо собеседника, решил более не пытаться с ним вступать в разговор, поэтому он удалился в толпу к мужчинам.

К задумавшейся королеве в этот момент подошли две женщины в роскошных полушёлковых платьях с бархатом и бахромой.

— Ваше Высочество, мы сочувствуем произошедшему горю, — соболезнуя, начала первая дама с пышным бюстом, выглядывавшим из глубокого декольте, и каштановыми волосами, собранными в ракушку.

— Благодарю вас, леди Анэ́ксия, — ответила печально королева.

— Поговаривают, ваша дочь отказала принцу Вэтфэльда, а тот в свою очередь грозился пойти на вас войной? — опрометчиво спросила курчавая белокурая девушка статного роста с привлекательной фигурой и озорными карими глазами.

— Вы предпочитаете верить слухам, леди Ми́риан? — изобразив удивление, задала вопрос Фаретра.

— Если только эти слухи не слетают с языка дочери герцога, — усмехнулась с некоторой надменностью девушка.

— Надо же, какая, однако, смелость… — с небольшой завистью произнесла Анэксия.

— Леди Анэксия, вы восхищаетесь этим безрассудным поступком? — удивлённо спросила Мириан, — это же позор!

— А вы смогли бы не выйти замуж за того, кого не любите, тем самым пойти всем наперекор?

В ответ лишь потупленный взгляд и тишина.

— Молчите,… а вот Флёр смогла, и нет в этом ничего преступного и постыдного, это наши законы просто так сумасбродны и жестоки, — с каким-то скрытым возмущением и грустью произнесла Анэксия.

— Но всё-таки эти законы — старания и достояние наших предков, — вмешалась вдова.

— Фаретра, дорогая моя, умоляю вас, что толку от мужчин? Они только и знают, что пить, воевать, да менять женщин, — с отвращением ответила Анэксия.

— Но всё же войны отнюдь не женщины выигрывали.

— Но и не они их начинали, — стояла на своём собеседница.

— Леди Анэксия, перестаньте вы уже вести себя как закоренелая феминистка, — не вытерпела леди Мириан. Анэксия усмехнулась. Тогда леди Мириан усмирила свой пыл и погрузилась в пустое молчание, но как только к ней подошёл её муж граф Кáлигор (статный загорелый молодой мужчина с привлекательными чертами лица и волосами цвета ржавчины, аккуратно остриженными до шеи), она тут же слащаво заговорила:

— Дорогой, ты представляешь, сколько нужно дерзости и глупости, чтобы женщине отказать принцу?

На эти слова Калигор надменно усмехнулся.

На смех вскоре подошёл герцог Нокт.

— Над чем это ты усмехаешься, сын мой, — поинтересовался Нокт Бэллус с улыбкой на скуластом лице.

— Ничего, отец — сухо бросил в ответ Калигор.

На это обратил внимание не только правитель Фивисвэйла, но и племянник покойного Томада.

— Не спускай глаз с Флёр, — приказал Бромару Кромат. После чего он направился важной походкой к Фаретре.

— Так вот, значит, какая жена графа Калигора, о которой так все говорят, — слащаво улыбнувшись, протянул галантно Кромат, — и вправду, прекрасна, как лебедь.

Мириан засмущалась и покраснела, когда лорд изумлённо и восторженно посмотрел в очаровывающий омут её карих глаз, успев при этом поцеловать ей руку.

— Лорд Кромат, перестаньте смущать мою жену, — с усмешкой потребовал Калигор.

— Одиночество вдруг наскучило вам, лорд Кромат? — с ехидством произнёс Нокт.

— Отнюдь нет, Милорд, просто здесь куда оживлённее, — улыбнулся собеседник.

Калигор с подозрением посмотрел на Кромата, слегка нахмурив брови, после чего надменно ненароком проронил с пьяного языка:

— Здесь, по-вашему, перед вами фигляры, Лорд?

— Зачем же так грубо-то, — иронически засмеялся Кромат.

Ухмылка собеседника рассердила молодого мужчину, и он сквозь зубы протянул, тыча пальцем лорду в грудь:

— Знаете что, меня бесит как ваша ухмылка, так и ваш камзол.

— Никогда не воспринимал всерьёз слова мальчишки, — с отвращением бросил Кромат, убирая от себя руку собеседника.

Калигор уже сжал кулак, чтобы ударить лорда, но отец крепко стиснул его за плечо:

— Даже и не думай! — прошептал озлобленно он сыну на ухо.

Калигор резко одёрнул руку отца с плеча.

— Леди Мириан, будьте так добры, успокойте своего мужа, ибо он ведёт себя, как цепная собака, — не вытерпела Анэксия, возмущённая поведением Калигора.

— Любимый мой, прекрати, — умоляющим тоном попросила графиня.

— Ты права, не стоит он того, — пробасил Калигор, ненавистно посмотрев на Кромата, с чьего лицемерного лица не сползала ехидная ухмылка.

— Пришли сюда, как на балаган! — негодующе начала Анэксия, — у женщины горе, а вы ещё и масла в огонь подливаете. А вы, лорд Кромат, куда больший мерзавец, чем этот юноша.

— Уж лучше быть мерзавцем, чем объектом для насмешек — ответил колко Кромат.

— Вы всегда улыбаетесь? — удивлённо спросила Анэксия, видя безразличие собеседника.

— Угу, — протянул апатично Кромат.

— Ваше Высочество, как же вы с ним вообще ужились? — изумилась Анэксия.

— Сама не знаю, — ответила утомлённо вдова.

— Моя Королева, вам дурно? — спросил племянник Фаретру, взяв её нежно за руку, — если желаете, я сопровожу вас к лекарю.

— Вы всегда так были заботливы, Лорд, или только после смерти вашего дяди? — издевательски спросил Нокт Кромата.

— Как вам вообще в голову пришло такое сказать?! — возмутилась Анэксия.

— Миледи, я знаю, что говорю, — спокойно ответил Нокт.

— Я понимаю вашу неприязнь, но всё же.

— Вот и славно, — улыбнулся мужчина.

— Моя Королева, не нравится мне этот Фивисвэйлский пёс, он пытался выведать у меня о престолонаследии, — аккуратно прошептал Кромат Фаретре на ухо, собираясь уходить.

— Вы уже покидаете нас, Лорд? — спросил с ухмылкой Калигор.

— Кромат, подождите, что-то у меня кружится голова, — вымолвила устало Фаретра, — уж больно душно здесь. — После этих слов, вдова покачнулась и лишилась чувств, но Кромат успел подхватить падающую королеву. Взяв её на руки, он направился к выходу. Нокт озлобленно посмотрел хитрецу Кромату вслед.

А в это самое время, советник Бромар, пристально наблюдавший за Флёр, заметил, как девушка неожиданного оживилась и, её глаза засияли неким восторгом. Плут смог понять на кого из толпы молодых вельмож смотрит королевская дочь.

Через некоторое время девушка сорвалась с места и, как можно незаметнее проходя мимо людей, направлялась к лестнице, что вела в комнату захоронений Тронэров.

— Так-так, а это уже интересно, — коварно улыбнулся Бромар, наблюдая за девушкой.

Вскоре за девушкой спустился статный черноволосый юноша в элегантном чёрно-синем камзоле. Бромар незаметно проник в семейный могильник и притаился, за одной из резных колонн.

— Фéнмир, милый, как же я рада тебя видеть! — запыхавшись от восторга, растроганно произнесла Флёр, горячо обняв черноволосого юношу и положив голову ему на плечо. Советник видел каждое движение возлюбленных по их теням.

— Это лето без тебя было таким тягостным и терзающим для меня, — ответил нежно в ответ Фенмир, поглаживая волосы девушки, — жаль, что при таких обстоятельствах пришлось свидеться.

— Это только часть трагедии, — опечаленно произнесла Флёр, посмотрев подавленным взглядом на мужчину.

— Я очень соболезную твой утрате, но ты должна быть сильной, ради нас! — попытался утешить королевскую дочь Фенмир.

— Ради тебя я готова на всё! — умилённым взором утонув в красоте таинственных голубых глаз юноши, прошептала взволнованно Флёр.

— Так вот, значит, кто дорог твоему сердцу, неужели и вправду этот сопляк старика Мириоса, — ядовито заулыбался Бромар.

— Тогда, может, сбежим от всей этой душной суеты? — предложил Фенмир, сладко прошептав девушке на ухо и, успев при этом нежно ухватить губами её за мочку.

— Что же ты такое говоришь? Наши родители этого никоим образом не одобрят и ни за что не простят! — заявила девушка.

— Тут ты права, — печально произнёс юноша.

— Нам не мешало бы вернуться в зал, а не то нас могут хватиться, — сказала обеспокоенно Флёр.

Заслышав эти слова, Бромар поспешил поскорее убраться из склепа.

— Что это за звук? Кто здесь? — вдруг бросил в пустоту могильника Фенмир.

— Успокойся, это, скорее всего мыши, — успокоила любимого Флёр, горячо поцеловав его в уста. — А теперь пойдём скорее отсюда, слишком жуткое это место, — поёжившись, произнесла Флёр.

Поодиночке возлюбленные вновь вернулись в суетливую толпу господ, не смея более пересекаться даже взглядом. Для друг друга, они будто бы растворились среди всех этих высокомерных, самодовольных и циничных людей.

Королева Фаретра медленно приподняла веки. Она лежала на мягкой постели с алыми кружевами.

— Ну, вот и всё, её Величество просто переутомилась, — пояснил Кромату придворный лекарь своим хриплым тихим голосом.

— Моя королева, как вы себя чувствуете? — поинтересовался Кромат, встречая Фаретру приветливой милой улыбкой.

— Что произошло?

— Вы упали в обморок.

— Подайте мне пить, — попросила королева, потирая слегка затёкшую шею. Жадно осушив кубок с водой, Фаретра немного освободилась от плена подавленности и потерянности.

— Вы можете идти, — отпустила лекаря королева, — а вы, Кромат, останьтесь.

— Чего изволите, моя королева?

— Вы, кажется, сказали мне в соборе, что герцог Нокт, что-то спрашивал о престолонаследии, о чём вообще шла речь?

— Он подошёл ко мне и спросил, кому же всё это достанется, — ответил незадачливо Кромат.

— А что вы ответили? — как-то обеспокоенно произнесла королева.

— А что я мог ему ответить? Я проигнорировал этого лицемера, — горделиво ответил собеседник.

— Хм, надо же, — усмехнулась королева, равнодушно взглянув на Кромата.

— А всё-таки, кому же достанется трон? — поинтересовался лорд.

— Вам нечего заботиться о таких вещах! — ответила недовольно Фаретра.

— Ваше Величество, мне кажется, вы что-то скрываете?

— Да уж, вас не провести, по закону мы обязаны править вместе, — произнесла королева, отвернувшись от собеседника. Кромат коварно улыбнулся и обнял Фаретру за плечи, после поцеловав её в ключицу.

— Что это вы делаете? — недоуменно спросила женщина.

— А почему бы нам и впрямь не править вместе, моя Королева? — заманчиво предложил лорд.

— Я с вами? Шутите? Да никогда такого не будет! — категорично заявила женщина, отталкивая от себя мужчину.

— Подумайте хорошенько, вы ведь ещё так молоды и сладки, почему бы вам не родить ещё одного наследника?

— Кромат, да вы с ума сошли! — рассердилась королева, резко вставая с кровати.

— Я всего лишь хочу мудро править и защищать землю, на которой рос, — ответил собеседник, уверенно приближаясь к Фаретре.

— Мудро? — удивилась женщина. — Видать, вы слишком много выпили, вам не мешало бы проспаться!

— Почему вы не верите мне! — возмутился Кромат, возбуждённо заключив королеву в объятия, начав её страстно целовать в шею.

— Убери от меня руки, треклятый лицемер! Сейчас же! — закричала Фаретра, вырываясь из рук мужчины.

— Вам не уберечь это государство! — раздражённо бросил в ответ Кромат, — этот трон по праву тоже мой, прошу по-хорошему…

— Чёртов мерзавец, этот трон тебе никогда не видать! — звонко ударив собеседника по лицу ладонью, перебила королева, разгневанным взглядом прожигая мужчину насквозь.

Лорд машинально приложил руку к покрасневшей щеке. Потом, помолчав, он с надменностью посмотрел на Фаретру:

— Ну, это мы ещё посмотрим! — хладнокровно пообещал Кромат, с едкой ухмылкой покидая комнату.

— Ну, Бромар, есть ли что-нибудь интересное? — с хитрой улыбочкой спросил Кромат, вернувшись в собор, где всё ещё продолжалась суета.

— Посмотрите туда, Милорд, — указывая в сторону одиноко пьющего вино понурого юношу в элегантном чёрно-синем камзоле, — это любовник нашей избалованной Флёр.

— Мм, надо же какие страсти, — изумился Кромат, сделав жадный глоток из кубка, — кто он?

— Его зовут Фенмир, он младший сын Герцога Мириоса.

— У простодушного старика есть ещё один сын, ну надо же, я только сейчас это узнал. Нужно поговорить с ним с глазу на глаз, — помолчав, серьёзно добавил Кромат.

— Как угодно, Милорд, — учтиво ответил Бромар, следуя за собеседником.

Мужчины вышли через главный проход и, обогнув собор, неприметно встали в безлюдном месте у полуразрушенного дома.

— Ну же, Бромар, не теня, говори уже? — начал разговор Кромат.

— Милорд, всё складывается как нельзя лучше для вас, — улыбнулся удовлетворенно Бромар. — Вся стража на нашей стороне, только придворный рыцарь Фаретры остался ей верен.

— Хм, замечательно, — обрадовался Кромат, — однако скажи мне, как быть далее с Фаретрой и её непокорной дочкой?

— Я убедил всех в том, что Томад умер не свой смертью. Его сгубил яд, который, якобы, предназначался вам от королевы. Она прекрасно знала, кто должен занять престол следующим, но никак не желала с этим мириться, поэтому решила просто убрать соперника. Как только состоится суд, Фаретру мы больше не увидим, — объяснил Бромар. — И всё-таки лекарь оказался самым жадным, пришлось заплатить не малые деньги, чтобы его вразумить, — усмехнулся собеседник.

— Вот ведь продажная шкура, — подхватил Кромат.

— Так что, в скором времени слепой и наивный люд узнает, что смерть их короля заслуга его опрометчивой любимой супруги, готовившей заговор против благодушного племянника, — улыбнулся коварный советник.

— Это всё, конечно же, превосходно, но что будет с властью в Вэйтстоун, когда я взойду на престол? Ты ведь понимаешь, царствование без наследника, а тем более уж и без супруги, не вызовет ко мне не только доверия, но и тёплого отношения граждан. Да и ещё этот Фивисвэйлский пёс Нокт Бэллус только и ждёт момента, чтобы оттяпать мой сладкий кусок Форлианда своей кровожадной семейке. И вообще, насколько мне известно, меня в Вэйтстоун недолюбливают, а значит, чуть что, начнут считать узурпатором, или просто не посмеют принять меня, ааа… чёрт, — разнервничался Кромат. — Фаретра… при одном воспоминании о ней, начинает болеть голова. Тем более, случись что с ней, этот старикашка Шадор вмиг отвернётся от Вэйтстоун. Виндфэлл вообще не признает во мне правителя, как же мне быть, Бромар?

— Милорд, перестаньте паниковать, — успокоил собеседника советник, — вам всего-то требуется найти жену из состоятельной семьи, на её роль подойдёт красавица Алидрия из Риннглэйд. Лорд Ралдор Кроул, как мне известно, был в натянутых отношениях с вашим покойным дядей, честолюбие Томада всегда мешало тёмным делишкам Кроула, но, тем не менее, богаче, чем он, никого в Форлианде нет, — поведал Бромар.

— Хм, цены нет твоей светлой голове, — похвалил собеседника Кромат.

— Я просто выполняю свой долг, — ответил советник.

— Осталось решить, что нам делать с дочкой королевы, — задумался лорд.

— Ну, вообще, — протянул Бромар, — на этот счёт, массы идей.

— И какие же? — поинтересовался Кромат.

— Для начала, можно отдать её в жёны сыну Шадора, так вы сможете устранить конкурента и создать для себя друга. Вам же главное избавиться от этого старика, а далее всё пойдёт как по маслу. Поверьте, вы быстро утвердите себя в народе и вызовете к себе доверие других лордов, как только Кроул встанет на вашу сторону, — пообещал Бромар.

— Замечательно, так и поступим — согласился Кромат. — А как дела с книгой?

— Я смог узнать того, кто сможет открыть её, но есть небольшая сложность.

— И какая же?

— Этот человек покинул орден Нэраэля. Он отрёкся от своего красного плаща, когда всех его товарищей загрызла стая обезумевших от голода корлуков.

— Значит, его требуется разыскать и пригласить ко мне в гости, — решительно сказал собеседник.

— Милорд, боюсь, это невозможно. Этого человека за отступничество верховным советом Нэраэля приказано ликвидировать, он вряд ли рискнёт сюда прийти, — объяснил Бромар.

— И что же ты прикажешь мне делать? — недовольно протянул лорд.

— Однако у этого человека, как поговаривают, осталась неусмеримая жажда мести. Он желает избавиться от того, кто отправил его и его товарищей на это смертоносное задание… от верховного рыцаря Нэраэля Гладиуса.

— Чтож, тогда нужно выяснить всё об этом рыцаре и сделать нашему отступнику предложение, от которого он не сможет отказаться, — хитро улыбнулся лорд. — Мда… и чтобы я делал без тебя?! — восхитился советником Кромат, снимая с пальца перстень, подаренный ему его дядей. — Забирай, он твой, — сказал лорд, протянув драгоценность собеседнику.

— Благодарю Милорд, — сказал Бромар, любуясь переливающимся на солнце золотом и агатом дорогого подарка.

— А теперь ступай, отыщи Флёр и убеди её в том, что для неё мы не враги, — приказал Кромат, поправляя пышный ворот камзола.

— Как угодно, Милорд, — ответил советник и, не теряя времени, направился в замок. Кромат же, вновь решил посетить душные стены собора.

— Какая невосполнимая утрата для Форлианда, не правда ли? — задал вопрос лорд, потревожив одиночество Фенмира.

— А, что… простите, — замялся юноша.

— Прошу прощения, я, наверное, застал вас в неловкий момент, отвлёк от тягости размышлений, — извинился Кромат.

— Ах, да нет, что вы, — беззаботно усмехнулся Фенмир.

— А ваше лицо мне почему-то не знакомо, — слегка расстроено протянул собеседник, — откуда вы?

— Я из Шадоуривера, прибыл вместе с отцом, — пояснил юноша.

— Так вы сын герцога Мириоса? — якобы, попытался угадать Кромат.

— Угу, — улыбнулся Фенмир.

— А как же зовут сына славного герцога? — ханжески усмехнулся собеседник.

— Фенмир.

— А я Кромат, племянник покойного короля, — просветил нового знакомого лорд, подавая ему руку.

Фенмир без лишних колебаний принял рукопожатие.

— Может быть, выпьем за знакомство? — предложил радушно Кромат, взяв за горлышко хрустальный графин с кроваво-красным вином.

— А почему бы и нет, — согласился юноша. (Хотя в его голове никогда не промелькала мысль употреблять алкоголь).

— Эх, хорошо вино! — пришёл в восторг лорд.

— Какое крепкое, — поперхнувшись, протянул Фенмир, сморщив лицо.

— В первый раз пьёте? оно видно, — сухо бросил на слова собеседника, Кромат. — Не переживайте, всё когда-нибудь бывает в первые, — после добавил он с улыбкой, — ещё по одной?

— Думаю, не нужно, — отказался Фенмир.

— Хотя вы даже эту чарку не допили, — усмехнулся Кромат. — Хочу дать вам совет, как новому знакомому, я вижу, вы человек нравственный, в меру утончённый и вкус у вас недурен, следует отметить, многие из присутствующих здесь могли бы поучиться у вас манерам, однако, вам следует быть ближе к этому обществу.

— Спасибо, конечно же, — смущённо ответил юноша, — но почему вы так решили?

— Просто я вижу в вас большой потенциал, — сфальшивил Кромат. — Уверен, вы, наверняка, задавались вопросом, хотите ли вы жить в роскоши или быть честным, мудрым правителем, не видя прелестных дам и чудесно сверкающих драгоценных колец.

Юноша озадаченно посмотрел на своего собеседника, и после недолгих раздумий, схватил недопитую чарку и залпом выпил оставшееся вино.

— А вы быстро учитесь, — похвалил Фенмира Кромат, с хитрой улыбочкой.

— Как говорит мой отец, не так уж и трудно потакать скверне, — прохрипел юноша.

— В этом вы, безусловно, правы, но лишь отчасти.

— Почему же отчасти, разве золото и женщины не развращают мужчин? Не делают их слепыми и безнравственными? — поспорил собеседник. В ответ Кромат рассмеялся.

— Ах, друг мой, вы молоды и несёте такую чепуху. Чего хорошего жить в нищете, измученно глядя на стареющую жену?

— Мой отец всегда воспитывал меня именно в таких традициях, иных я не знаю! — гордо заявил юноша.

— Ой, да бросьте, молодость дана вам не для размышлений, — убеждал в обратном Кромат.

— Возможно, вы и правы, — согласился Фенмир, — но только отчасти, — улыбнулся он.

— Вы, не перестаёте меня радовать ещё больше, выпьем за это! — предложил лорд, протянув собеседнику кубок. Подумав, юноша всё-таки решился во второй раз осквернить свои губы вином.

— Хочу вас спросить, как вы относитесь к деспотичной власти? — поинтересовался Кромат.

— Презираю и осуждаю! — заявил уверенно Фенмир.

— Но ведь деспоты оставляли в истории куда больший след, чем рьяные заступники правды и чести, — настаивал на своём Кромат.

— Видимо, слаба была их правда,… за истинную правоту не жаль и город сжечь!

— Но тогда вы предстанете тем же тираном.

— Пусть для других ты варвар и вандал, главное, что пред своим народом и пред собой ты честен.

— Мой дядя рассуждал почти так же, — усмехнулся Кромат, — и я готов признаться, всегда был сторонником его философии, — солгал собеседник. — Давайте-ка за это выпьем.

— С удовольствием, — согласился без лишних дум Фенмир, налив вина.

— Как мне известно, ваш отец был другом моего дяди и всегда искренне поддерживал его в любых делах, — продолжил разговор Кромат, — а что если бы нам, продолжить их отношения? — интригующе произнёс собеседник.

— Хм, звучит заманчиво, — замялся юноша, — но то, о чём вы говорите,… как вы предлагаете вообще это сделать?

На этот вопрос Кромат рассмеялся. Видя нетрезвое состояние собеседника, он затаил коварную циничную идею.

— Видишь ли, Фенмир, сейчас для Вэйтстоун наступили не совсем светлые времена. Человек, который имел не замаранную репутацию и сильное влияние в Форлианде, умер не в подходящий момент. Единственный, кому мог бы перейти престол, был его сын, но тот выбрал иной путь.

— И что же вы этим хотите сказать? — не понимал юноша.

— Я всего лишь хочу защитить своё государство, для этого мне нужны верные союзники, готовые поддержать и оказать помощь, — продолжал фальшивить лорд.

— Да, но я-то тут причём?

— Твой отец слишком долго находится у престола, почему его сын всё ещё его не занял?

— Эм… — огорчился Фенмир, — он говорит, что я не готов править.

— Какой вздор! — возмутился Кромат. Юноша, потупив взор, молчал.

— Ты, безусловно, будешь лучшим правителем, чем какой-нибудь избалованный недальнозоркий сын Нокта Бэллуса. А его жена — сладкая красавица леди Мириан уподобилась богатствам этой семейки. Как ей вообще на это ума хватило — жить с напыщенной цепной собакой, которая нажирается в стельку и просаживает деньги отца в карты, — ответил беспечно Кромат.

— Я даже и не знаю, а что скажет мой отец? — растерянно произнёс собеседник.

— Да хватит тебе уже потакать отцу, ты сам вправе уже принимать решения и нести за них ответ, — убеждал юношу Кромат, слегка тыча пальцем ему в грудь. — Решайся, Фенмир, ведь в глубине души ты желаешь править, а я помогу тебе, только представь, на твоём ложе будет прекраснейшая из дев Форлианда. Я не стану торопить с ответом, но ты подумай, хорошенько подумай, иного шанса может в жизни и не быть, — предупредил собеседник.

— А какая вам от этого выгода? — с подозрением спросил собеседник.

— Как какая? Союз, и военный и торговый. Время-то сейчас не спокойное, кругом предатели и ненадёжные люди, ты же ведь поможешь мне, не так ли?

— Вы мне поможете, и я вам помогу, но всё-таки я не понимаю ваших намерений, — рассмеялся Фенмир, наливая себе ещё бокал вина.

— Я скажу тебе по секрету, королева неизлечимо больна, она скрывает это очень тщательно, не любит показывать своих слабостей, так вот, её мечта выдать дочь за достойного жениха. Как только я встретил тебя, то сразу же понял, ты тот самый жених, — с коварной улыбкой в который раз солгал Кромат.

— Какой вы всё-таки замечательный человек с большим сердцем, — восхитился юноша, — по правде признаться, о вас мало говорят и, как правило, говорят дурное.

— На людей никогда не угодишь, чем раньше ты это поймёшь, тем меньше сделаешь ошибок в жизни, — посоветовал лорд, собираясь уходить.

— Постойте, кто же тогда будет править в Вэйтстоун, если королева Фаретра умрёт?

— Полагаю, трон достанется мне, — спокойно ответил Кромат. — Но ты не переживай, уже в скором времени вы с Флёр сможете быть вместе. Ах да, и ещё, не смей разочаровывать девушку, — с фальшивой улыбкой предупредил собеседник, незаметно подложив в карман юноше серьги из белого золота с чёрно-голубым жемчугом в виде львов.

— Уже уходите?

— Дела, мой дорогой друг, дела, — обречённо вздохнул лорд, отнимая у юноши бокал с вином, — думаю, не стоит вам более пить.

— И я того же мнения, — сердито буркнул Мириос Шадор, смотря с презрительным укором и на сына, и на Кромата.

— А что вы на меня так смотрите? — удивился лорд. — Мы разговаривали, я предложил Фенмиру выпить, что здесь такого преступного?

— Не смейте портить моего сына! — пригрозил Мириос.

— Зачем мне это делать? Ваш сын уже взрослый мужчина и сам в ответе за свои действия, пора бы, наконец, ему начать принимать собственные решения.

— Он глупый мальчишка, не говорите ерунды! — возмутился Шáдор, чуть ли не сжигая взглядом Кромата.

— Неправда! — воспротивился сын.

— Посмотрите, что вы наделали, Лорд! — разозлился Мириос, схватив Фенмира за ворот. — Напоили, и наговорили чёрт знает что!

— Лорд Кромат здесь не причём! Так решил я! И вообще, отец, я давно вам хотел сказать, что я люблю Флёр и желаю взять её в жёны! — уверенно заявил юноша. Герцог потупил взор и, что есть сил, ударил ладонью сына по лицу, после чего потянул его за собой. Фенмир, виновато склонив голову, беспрекословно последовал воле отца. Кромат озорными глазами смотрел им вслед, а ядовитая улыбка не сползала с его лица.

— Так я думал, папаша сделал из сына мальчика в юбке, ну ничего, я всё равно избавлюсь от этого вредного старика, — подумал про себя лорд, медленно допивая вино.

Бромар медленной важной походкой, стуча каблуками туфель, расхаживал по замку, спрашивая попадавшихся ему на пути служанок о Флёр. Как оказалось, девушка пребывала не у себя в комнате, а трапезничала в гостиной. Путь советнику туда преградило двое стражников.

— Её Сиятельство, просила не беспокоить! — грозно заявил бородатый мужчина.

— Я по поручению Её Величества, мне требуется лично передать принцессе эту грамоту, — показав свёрток бумаги, настойчиво сказал Бромар.

— Ну, разве что по воле Её Величества, — недовольно ответил стражник, отворив перед советником дверь.

В комнате властвовали полумрак и тишина. Багровые шторы поглощали свет осеннего солнца. Флёр в гордом одиночестве сидела за столом и медленными глотками пила вино цвета рубина, поодаль от неё стояли, как провинившиеся, две служанки, выполняя прихоти своей госпожи.

— Ваше Сиятельство, оказывается вы тут, а я вас повсюду ищу! — сказал с неким слащавым восторгом Бромар.

— Что вам нужно от меня, советник, — сухо спросила Флёр, не поднимая даже взгляда на незваного гостя.

— Покиньте нас, мне с вашей госпожой нужно поговорить наедине, — приказал Бромар служанкам, с надменностью указывая на дверь. — Присаживайтесь по удобнее, нас ждёт долгий и серьёзный разговор, — начал советник, сев за стол напротив Флёр. — Имя Фенмир Шадор, вам о чём-нибудь говорит?

— Ничего, — попыталась солгать девушка.

— Почему-то мне кажется, что вы врёте. Посмотрите мне в глаза и скажите, что вы не знаете этого юношу, и в склепе вы оказались случайно.

— Что, откуда вы? — проронила взволнованно девушка, совсем забыв о еде.

— Я читаю в ваших глазах тревогу, даже испуг, значит, вы не станете отрицать того, что любите друг друга, — предположил Бромар, впив холодный лукавый взгляд в сторону растерявшейся собеседницы.

— Что вам нужно от меня, советник? — озадаченно спросила Флёр.

— Ваше Сиятельство, а вы действительно хотели бы выйти замуж за сына герцога Мириоса? Ну не смотрите на меня таким потрясённым взором, — усмехнулся советник.

— Моя мать никогда не согласится с моим решением, да и его отец слишком суров, — ответила понуро Флёр. Бромар усмехнулся.

— Как и отец, она была и будет против этого брака, когда-то названным бессмысленным и ненужным, — продолжила девушка.

— А готовы ли вы, обменять отношения вашей мачехи на отношения с вашими возлюбленным? — коварно спросил советник, водя пальцами по лакированному столу.

— Я не могу ответить на ваш вопрос — огорчённо отозвалась Флёр, после минутного молчания.

— Очень жаль, что вы не можете, — произнёс надменно Бромар.

— Избавьте меня от вашей хитрости и покиньте комнату, если вам, кроме загадок и намёков мне нечего сказать, — попросила девушка.

— Его Величество умер не своей смертью. Яд сыграл с ним злую шутку, хоть эта чаша и посвящалась Кромату, повинна в смерти вашего отца всё же его опрометчивая властолюбивая супруга.

— Что ты такое говоришь! этого не может быть… я не верю тебе!

— Не верите мне, вот бумага, в ней лекарь всё понятно изложил, — сказал Бромар, предъявив свёрток Флёр. Девушка со злости отбросила его вместе с бокалом вина.

— Вы лжёте! всё это подстроено, никого моя мачеха отравить не могла! — уверенно заявила принцесса, рассерженно встав из-за стола. — Да как вы вообще посмели прийти сюда и оболгать её честное имя! Немедленно убирайтесь или я прикажу страже вышвырнуть вас отсюда! — пообещала королевская дочь.

— Тише, тише, — успокоил девушку советник, закрыв ей рот рукой. — Я пришёл спокойно поговорить, обсудить ваше будущее и будущее королевства, а вы мне угрожаете, не красиво, как-то получается, вам не кажется? Давайте так, вы выслушаете моё предложение, примите надлежащее решение и выступите с ним на суде, хорошо?

— Угу, — кивнула Флёр.

— Я рад, что мы друг друга поняли, — улыбнулся Бромар, отпустив девушку.

— Какая же ты сволочь, Бромар, ненавижу, — с омерзением протянула Флёр, отвернувшись от собеседника к зашторенному окну.

— Жизнь заставила меня стать таким. Да и вам, не мешало бы уже привыкнуть. Подумайте, что вам ближе жизнь изменницы или эгоистки-королевы? Этот мир научил меня ставить свои интересы и желания на первое место, что же касается судеб других людей, мне на них наплевать. Никто никого никогда не защитит и не пожалеет, если дело касается власти, запомните это.

— Говорите уже своё предложение, советник, — раздражённо попросила королевская дочь.

— В скором времени вашу мачеху ожидает суд, думаю, вы догадываетесь, чью сторону должны принять, если, конечно же, не желаете жить среди врагов, — объясни Бромар, расплывшись в коварной улыбке.

— А что если я скажу правду? Что всё это заговор? — сопротивлялась Флёр.

— Ха, правду? — усмехнулся советник, — Что вы знаете о ней? Истина должна быть доказана, а не являться догадкой. Да и что с того, если вы знаете истину, я её знаю, но суду нужны лишь доказательства, поэтому не пытайтесь обмануть себя, просто сделайте правильный выбор.

— Выбор… да какой же здесь выбор, вы меня его попусту лишили! — с отчаянием бросила девушка.

— К сожалению, это сделали уже задолго до меня,… на самом деле ваш отец давным-давно всё за вас решил. Подумайте, почему Фаретра всегда пыталась избавиться от вас, цепляясь за любую выгодную ситуацию. Она прекрасно знала, что её сын станет фанатиком, а муж скоро умрёт, и тогда ей придётся делить трон с тем, кого она ненавидит. Это сбило бы все её карты, и ради власти она решила отравить Кромата, но чаша волей судьбы досталась немощному старику, которому и так уже уготована была смерть. В скором времени свершиться правосудие, ведь зло не должно торжествовать, не так ли? — с ядовитой ухмылкой нагло произнёс Бромар.

Флёр молчала, потупив взор и погрузившись в омут размышлений. Когда же она освободилась от тягот раздумий, советника и след простыл.

Глава 14

Улицы Сильвербридж были охвачены полуночным мраком. Тусклый огонь масляных фонарей разрывал пелену ночи. В одном из роскошных каменных особняков горел яркий свет. Какой-то невысокий широкоплечий мужчина, закутанный в чёрный плащ с капюшоном, незаметно метнулся к этому зданию. В окне неизвестный разглядел сонную фигуру усатого капитана Дэкрия. Мужчина подошёл к двери и, недолго мучаясь с замком, отворил её с помочью отмычек. Неизвестный бесшумно прошёл по коридору и тихо приблизился к беззаботному генералу со спины, приложив к его горлу большой зазубренный нож.

— Вздумаешь заорать, и я перережу тебе глотку, понял? — хриплым прокуренным голосом спросил угрожающе незнакомец.

— Более чем, — испуганно произнёс Дэкрий, стараясь даже не совершать лишних движений.

— Ты кое-что задолжал моему хозяину, он хотел бы поговорить с тобой на эту тему, так что собирайся и без лишних слов пошли со мной, откажешься — убью, попытаешься убежать — тоже убью, — предупредил незнакомец, убрав нож за пояс. Капитан не стал ослушиваться. Он всё сделал, как ему было велено, и пошёл с незнакомцем.

Мужчины остановились возле большого здания. Во многих зашторенных окнах был виден свет и мелькающие стройные силуэты женщин. Перед оградой разливали тусклый свет фонари.

— Проходи вперёд, — скомандовал незнакомец, подойдя к каменным ступенькам. Дэкрий отворил дубовую дверь, попав с мрачных промозглых улиц в уютное роскошное помещение. Здесь пахло необычным ароматом духов. Со всех сторон были лакированные тонкие резные осиновые стены, из-за которых доносились пылкие женские стоны, иногда разбавляемые восклицаниями и бесцеремонной похотливой мужской речью.

— Присядь здесь, — приказал незнакомец, указывая на дорогой кожаный диван в углу большой входной комнаты. Зрелая белокурая женщина с большим бюстом, видневшимся из-за бархатного халата с золотыми розочками, внимательно оглядела капитана, не сразу узнав его из-за пасмурного сонного лица. Не прошло и минуты, как из соседней комнаты вышел незнакомец, а следом за ним через некоторое время две красивых черноволосых нагих девушки, прикрывая интимные места лёгкой шёлковой одеждой. Одна из них бесстыдно посмотрели на капитана и засмеялась, проведя нежно рукой по груди своей подруги. Мускулы на лице Дэкрия содрогнулись, изобразив лёгкую улыбку.

— Заходи, — сказал незнакомец, кивнув головой в сторону комнаты, из которой он только что вышел.

Дэкрий медленно поднялся с дивана, взглянул на обнажённые загорелые бёдра женщины и замешкался у шторки. Смахнув пот со лба, генерал прокряхтел и зашёл в комнату. На большой кровати с пышным розовым скомканным одеялом, важно куря дорогую сигару, в синем бархатном халате с чёрными полосами сидел привлекательный широкоплечий мужчина средних лет со светло-русыми волосами до плеч, молочно-жёлтыми усами и аккуратной бородой — правитель торгового города Риннглэйд лорд Рáлдор Крóул. Капитан виновато стоял перед собеседником и исподтишка оглядывал комнату.

— Ну, вы бы хоть плащ сняли, жарковато здесь, как ни как, — усмехнулся мужчина, положив дымящуюся сигару в хрустальную пепельницу и подняв на генерала недовольные хитроватые серо-зелёные глаза.

Дэкрий молчал, потупив взор. Он стоял как неживой с пустой головой и будто бы присохшим к нёбу языком.

— Да ну чего же вы молчите? Стесняетесь? — рассмеялся Кроул, бодро вставая с постели и наливая два бокала белого вина.

— И не смейте отказываться, генерал, — подавая бокал хмурому собеседнику, предупредил Лорд, отпив вина из своего.

— Благодарю Милорд, — сухо сказал Дэкрий.

— Ну, хоть какие-то слова, — вновь рассмеялся Ралдор, напыщенно упав на мягкое кресло, — да вы пейте, отменное вино.

— Да не хочется что-то, изжога мучает уж третий день, — придумал отговорку Дэкрий, ставя бокал на стол.

— Э нет, друг, так дело не пойдёт, — нахмурился Кроул. — Может у тебя чего с женой не так? Так это не проблема, здесь столько сочных девочек, ты только спусти штаны, они такое могут сделать, не забудешь! Собственно, за что я люблю Сильвербридж, этот треклятый город хитросплетённого сброда из аристократов и контрабандистов, так это за его бордели. Признаться честно, моей жене есть чему у них поучиться. — Здесь лорд рассмеялся и спокойным беззастенчивым тоном продолжил, — нет, если же вас мальчики заводят больше, то, пожалуйста, я не сторонник, конечно же, но каждому своё, разумеется.

— Да нет, спасибо, у меня всё с этим в порядке, — пробормотал капитан

— Что вы говорите, я вас не слышу, — с издёвкой произнёс собеседник. На некоторое время в воздухе повисла тишина, не предвещавшая ничего хорошего в диалоге. Не допив вино, Кроул вдруг резко переменился в лице и что есть сил швырнул бокал в сторону угрюмого Дэкрия.

— Какого хрена ты молчишь? А?! — раздражённо прикрикнул лорд, — я что, сам с собой разговариваю? Ну же, немедленно рассказывай мне, где мой товар, поганая крыса? — схватив капитана за грудки разозлился Ралдор.

Дэкрий испуганно посмотрел в горящие возмущением и яростью глаза Лорда и машинально выдавил задрожавшими губами:

— Я… я здесь нипричём.

— Ты получил от меня деньги, где мой товар, тупая твоя башка, отвечай! — не успокаивался Кроул, трепля собеседника, как плюшевую игрушку.

— Милорд, клянусь, мы всё возместим, только отпустите, — взмалил Дэкрий.

Собеседник бросил надменный испепеляющий взор на генерала и со злобой отдёрнул руки от кожаного ворота плаща.

— Так и быть, даю вам срок в три дня, капитан, не считая доставки, но зарубите себе на носу, если товар не прибудет в Риннглэйд через неделю, я вышлю за вами палача! — ультимативно заявил Кроул.

Дэкрий стоял, как каменный, наверно, даже забыв, что у него есть язык.

— Ну, чего встал, как в голову раненый? Проблема решит себя сама? — возмутился лорд, нервически закурив сигару.

— Прошу прощения, Милорд, мы найдём того, кто обокрал вас, — пообещал генерал.

Опрометчивые слова собеседника вдруг ни с того ни сего опять привели Кроула в ярость. Тот от нахлынувшей волны злости раздавил в пепельнице сигару и впился гневным взглядом в Дэкрия.

— Меня обокрали?! Кретин! Обокрали тебя, а вы, в свою очередь меня, не смейте спихивать свою оплошность на кого-то другого! Тебе прекрасно известно, что мой брат король этого развратного лживого города, учти, я знаю, откуда тянутся ниточки преступности и как и куда они вьются, мне не составит труда набить тюрьму контрабандистами, но я всегда являлся приверженцем иных идей, а исполнение взятых на себя обязанностей — это главная из моих парадигм. Ты поручился за товар и обложался, теперь иди и расхлёбывай эту кашу, у тебя три дня, не забывай этого, — напомнил на последок Кроул.

— Да, Милорд, — виновато пробормотал Дэкрий.

— Ах, да и ещё, капитан, позовите сюда девочек и принесите мне вина, коль уж вы сегодня такой грешной, — уже с улыбкой на лице произнёс Ралдор.

Дэкрий исполнил поручение заносчивого лорда. В комнату зашли те же самые девушки-подруги, которых видел генерал. Пройдя за шторку, они тут же беззастенчиво сбросили с себя теснившую их очаровывающие стройные тела одежду и встали возле лорда.

— И всё же зря вы не хотите попробовать такую красоту, — усмехнулся сладострастно Кроул, поцеловав темноволосую девушку в нижнюю часть живота. Подружки возбуждённо засмеялись и начали ласкать друг друга лёгкими движениями пальцев, касаясь интимных мест.

— Они великолепны, ты только посмотри на них, разве тебе их не хочется? — подшучивал лорд над собеседником. Дэкрий был обескуражен, поэтому, как всегда, молчал с хмурым надутым лицом. — Ну да ладно, давай, катись отсюда, надоела уже твоя кислая физиономия, — бросил слегка рассерженно Кроул. После чего распахнув халат, он пристроился сзади к одной из продажных девиц, тогда как её подруга целовала лорда в шеи и плечи. Капитан с лёгкой завистью и омерзением посмотрел на лорда и скорыми шагами, не оглядываясь, покинул бордель.

Безлунная ночь, опустившаяся мрачным беззвёздным покрывалом на Сильвербридж, была наполнена нарастающими завываниями ветра в поломанных крышах и башнях и безудержным лаем и рычанием псов. Дэкрий чуть ли не бежал, то и дело нервически оглядываясь, робея каждый раз, когда опасливо сворачивал за угол. Наконец, ступив на резное дубовое крыльцо особняка Биеруша, генерал, запыхавшись, как дурной, забарабанил в дверь.

— Чёртов толстяк! — не сдержался Дэкрий, грохнув от нетерпения, испуга и злости по двери сапогом.

— Ну, кто там такой дерзостный? — сонно негодующе пробурчал купец, подойдя к двери.

— Открывай давай! — озлобленно приказал Дэкрий.

— А ты кто такой, чтобы так со мной говорить? — протянул возмущённо Биеруш.

— Это я, Дэкрий, чёрт тебя дери, тугая твоя башка! — бесцеремонно ответил мужчина.

— Да пошёл ты! — обиделся купец.

— Да открой же ты эту чёртову дверь, Биеруш! — нервничал генерал.

Раздался глухой грохот отодвинутого засова. Дэкрий, как свирепый ураганный ветер, залетел вовнутрь, чуть не сбив своего компаньона с ног. Биеруш успел отпрянуть в сторону и ухватиться за периллы.

— Чё творишь, одурел?! — негодующе воскликнул от неожиданности купец, как только твёрдо встал на ноги.

— Одуреешь тут, — запыхавшись, бросил чёрство в ответ собеседник, утирая пот со лба.

— Что случилось? — затворив дверь, поинтересовался Биеруш, неспешно поднимаясь по ступеням в переднюю.

— Что случилось, что случилось, — передразнил Дэкрий.

— Хватит глумиться надо мной, говори по делу или проваливай! — рассердился Биеруш, от обиды оттолкнув в сторону компаньона.

Купец зажёг лампу — яркий свет вырвался из-за стекла и разогнал мрак, царивший в комнате. Лакированные липовые стены издавали еле уловимый успокаивающий аромат. Роскошный алый ковёр, резная деревянная мебель и портреты в золотых рамках создавали несравненный уют.

— Ну, во-первых, перестань орать, жену разбудишь, а во-вторых, присядь за стол и рассказывай всё по порядку, а то треклятый бес твою беспорядочную речь и то не поймёт, — пробасил купец, наливая в маленькие деревянные стаканчики какой-то крепкий алкогольный напиток, отдававший резким ароматом шиповника и черёмухи.

— Вот выпей, легче станет, — сказал Биеруш, бегая по комнате как ошпаренный, пытаясь отыскать, носки, рубаху и штаны.

— Эт что за амброзия такая? — удивился Дэкрий, — небось, гадкая на вкус?

— Ты не спрашивай, а пей, — буркнул недовольно Биеруш, запутавшись в штанах от нахлынувшего волнения.

— Не, даже не уговаривай я не стану пить эту гадость, — наотрез отказался Дэкрий, отодвинув от себя стакан.

— Ну и сиди дрожи тогда, как лист на ветру, — буркнул купец и залпом осушил стаканчик до дна, зажмурившись так, будто бы его глаза неожиданно ошпарил яркий солнечный свет. Дэкрий изумлённо глянул на своего компаньона и решил не оставаться в стороне. Казалось вяжущий вкус, сковал весь рот, но потом мужчина почувствовал, как выравнивается его пульс, исчезает нервная дрожь, а тело начинает бросать в жар.

— Ну, надо же! — изумился Дэкрий, — я в восторге! Что за чудесный напиток?

— Да не ори ты, жена спит, предупреждал же, — снова пробурчал Биеруш.

— Запамятовал, так что за напиток?

— Друзья из Касталвэйла доставили, захочешь, и тебе бутылочка перепадёт, — усмехнулся купец, жадно разрывая сушёную рыбу.

— А почему бы и нет? — улыбнулся довольно капитан.

— Так что у тебя за дело такое, коль аж ты разбудил меня посередь ночи, — задал вопрос собеседник, жуя при этом рыбу.

— Ралдор Кроул в Сильвербридж, — прошептал Дэкрий.

Глаза Биеруша чуть не вылезли из орбит, а сам он едва не подавился.

— Что… что он тебе сказал? — разнервничался купец.

— Дал три дня на возврат товара, если через неделю он не прибудет в Риннглэйд, будет худо, — пояснил генерал. Биеруш потупил взор и молча сидел возле собеседника.

— Чёрт побери, какой смысл сидеть, сложа руки? — возмутился капитан.

— А что ты предлагаешь, бежать сломя голову невесть куда или обыскивать каждый дом? — бросил в ответ купец, дрожащими руками наливая себе чудо-напиток.

— Хватит пить! — приказал раздражённо Дэкрий, пытаясь вырвать из рук Биеруша стакан. В итоге вино растеклось по столу.

— Если ничего не предпримем, Кроул нас так же размажет. Три дня, чёрт, всего три дня! — нервничал капитан.

— Похоже наших сил будет недостаточно, здесь нужен кто-то особенный, — предположил купец.

— Кажется, у меня есть такой на примете, — озарился довольной улыбкой Дэкрий. — Да, точно, я знаю, что нужно делать! — обрадовался капитан и в спешке покинул дом компаньона. Биеруш удивлённо пожал плечами и закрыл за собеседником дверь.

Обеденное солнце спряталось за пеленою серых туч и в комнате, с занавешенными алыми шторами, резко стемнело. Дэкрий, удерживая в руке бокал с рубиновым вином, недовольно поднялся с кресла и раззанавесил окно. В дверь постучали.

— Войдите, — угрюмо пробасил капитан, апатично направляюсь к креслу.

В комнату вошёл худощавый высокий мужчина с длинным острым носом и изжелта белыми волосами, зачёсанными на затылок. На нём был одет чёрный атласный плащ с золотыми пуговицами, кожаные чёрные перчатки и сапоги. Холодным взором он окинул комнату и важно сел в кресло напротив Дэкрия.

— Цена моих услуг вам известна? — спокойным ровным тоном спросил незнакомец.

— Меня волнуют не деньги, а только качество выполненной работы, — ответил капитан, сделав лёгкий глоток вина. Собеседник скупо улыбнулся.

— На мою семью совершил нападение неизвестный мне человек, — начал Дэкрий. — Единственное что ему нужно, как я понял, искалечить мне жизнь. Кроме письма, он ничего мне не оставил. Сначала он убил мою мать, а теперь украл важный груз, что будет дальше, я боюсь даже представить.

— Мне нужно это письмо, — попросил незнакомец. Капитан без колебаний протянул запачканный кровью конверт. Собеседник внимательно изучил его содержимое, а после сделал заключение:

— Так вот значит, какова ваша головная боль, капитан Дэкрий. Могу сказать, что этот человек враг из вашего прошлого.

— Не смей так опрометчиво разбрасываться словами! — предупредил собеседник, нахмурив брови.

— Подумайте сами, иного предположить варианта ведь нельзя, сейчас вас знают все в городе и никто против вас, просто не рискнёт пойти, а судя по манерам, этот человек ни перед чем не остановится, чтобы прийти к своей цели, уж я-то знаю это, — объяснил незнакомец, приложив к груди ладонь.

— Зачем ты мне это говоришь, Волгнар? Мне всего-то нужно, чтобы ты в течение этих двух дней принёс это отребье сюда. Главное живого, хочешь отруби ему руки, ноги, но главное чтобы эта мразь могла говорить, приказ ясен?

— Не сочтите за грубость, но это будет стоить в два раза больше обычной платы, — предупредил собеседник.

— Идёт, — без колебаний согласился Дэкрий. — Только достань мне его.

— Можете забыть об этой проблеме, — ответил Волгнар, поднявшись с кресла. — Скоро он будет ваш, — пообещал наёмник, после чего закрыл за собой дверь.

Утро было прохладным. Тайрис, потирая от холода замёрзшие плечи, проснулся. Скомканное одеяло лежало в ногах. Мужчина болезненно поднялся с кровати и, хромая на левую ногу, вышел во двор. На крыльце он с задумчивым расстроенным лицом закурил трубку. Солнечные лучи скользнули по тёмно-сизой небесной кромке и коснулись побитого лица Тайриса. Он болезненно притронулся к опухшей щеке. В голове, как метеориты в космосе, сталкивались мысли. Клубы едкого дыма отпугивали надоедливых комаров, которые всё время упорно пытались отвлечь мужчину от тягостных размышлений.

— Тайрис, что-то случилось? — раздался звонкий обеспокоенный женский голос.

Мужчина невольно обернулся и затушил трубку. Опечаленно прижавшись к калитке, в дорогом красном платье стояла высокая стройная девушка с длинной каштановой косой. Глаза Тайриса были полны печали. Девушка не стала дожидаться приглашения. Она плавной походкой подкралась к мужчине и ласково коснулась обеими руками его лица.

— Расскажи мне, что тебя печалит? — нежно произнесла девушка, безотрывно смотря собеседнику в омут серо-зелёных глаз.

— Я не могу, — прошептал удручённо Тайрис, смотря пустым взглядом в сторону мрачного леса.

— Почему? — трепетно спросила девушка.

— Это очень больно, — ответил сухо мужчина.

— Тайрис, посмотри на меня, — попросила красавица.

Мужчина безразличным обречённым взором поглядел на собеседницу. Её изумительные карие глаза, казалось, блистали огоньком утешения, а мягкие руки дарили тепло.

— Чтобы не случилось, не смей поддаваться соблазну смерти, борись, не сдавайся, не нужно опускать руки, какой бы ни была тяжёлой проблема, — подбадривала девушка.

— А что я могу, Катрина? Родная сестра и любимая девушка в тюрьме за преступление, которого не совершали, я мог их спасти, у меня был шанс, но что-то пошло не так, почему, почему?! — горячился Тайрис, стараясь притупить вспышками гнева своё разочарование.

— Не отчаивайся, Тайрис, хочешь, я попрошу отца, он поможет, обещаю, — сочувствующе предложила свою помощь собеседница, присев подле мужчины.

— И даже не думай! Слышишь, не смей! — вдруг разозлился молодой охотник.

Девушка испуганно посмотрела на Тайриса и сделала робкое обиженное лицо.

— Прости, я не хотел, — виновато произнёс мужчина, взяв в страстные объятия Катрину. — Пойми, я не хочу впутывать тебя, не прощу себе никогда, если из-за меня еще, хоть кто-то пострадает и искалечит себе жизнь, — горестно высказался молодой охотник. Девушка в это время ласково посмотрела в скорбные серо-зелёные глаза мужчины, и через мгновение, будто бы некое напряжение в воздухе и сострадание вылилось в нечто большее. Катрина горячо поцеловала Тайриса в губы и упоённо приложила ладони к его разбитым холодным щекам.

— Я люблю тебя, всем сердцем любила, люблю и буду любить, — возбуждённо произнесла девушка и, повалив мужчина на спину, начала сбрасывать с себя одежду.

— Прекрати, не надо, — удручённо попросил молодой охотник.

— Я хочу провести это прекрасное утро с тобой, — пылко пояснила Катрина, прижавшись обнажённой упругой грудью к любимому мужчине и страстно целуя его в шею.

— Хватит! — не вытерпел Тайрис, крепко схватив девушку за плечи и, с укором посмотрел ей в глаза. Катрина кротко окинула взором любимого мужчину, а затем вскочила с него и обиженно спросила:

— Почему ты меня чуждаешься? я дочь торговца, да? Да?! Скажи мне?! — взволнованно требовала девушка, чувствуя себя униженной и оскорблённой.

— Я не могу… — занервничал мужчина, — не могу, потому что не люблю тебя.

— Зато я люблю тебя, разве этого мало? — огорчено спрашивала собеседница, не желая принимать слова Тайриса к сердцу.

Молодой охотник был сконфужен и не знал, что сказать девушке, у которой чувства затмили разум. Катрина сбросила с себя всю одежду и беззастенчиво смотрела на своего любимого мужчину.

— Немедленно оденься, что ты делаешь? — изумился Тайрис, будучи в полном замешательстве и недоумении.

— Смотри на меня! — приказала девушка, — чем я плоха для тебя? Что во мне не так?

— Чёрт возьми, твоё тело прекрасно и твоя родинка на бедре, и грудь, и волосы и лицо, ты изумительна! Но я не стану тешиться тобой только по одной просто причине, я люблю другую и могу сказать тебе это ещё хоть тысячу раз и всякий раз будешь ли ты обнажена или одета, ты получишь отказ, — высказался Тайрис, подойдя к Катрине вплотную и протягивая ей платье.

— Дура… какая же я дура! — заволновалась девушка, вытирая слёзы, при это быстро одеваясь.

— Прости, Тайрис, прости меня, я не хотела, правда, прости, — волновалась Катрина, от чувства позора, не имея сил поднять взора на любимого мужчину. — Повела себя, как шлюха, прости, больше это никогда не повториться, — пообещала, уходя девушка, от смущения раскрасневшись, как ягоды калины.

— Прежде чем ты уйдёшь, — начал молодой охотник, — будь уверена, я ценю твою доброту, и всегда буду помнить о тебе без единой скверны, обещаю. — На эти слова девушка невольно обернулась, понуро подошла к любимому мужчине и, медленно вытянув из кармана шёлковый платок, отдала его Тайрису, едва слышно прошептав: — прощай.

Молодой охотник долго смотрел на удрученную фигуру молодой красивой девушки, всё больше отдалявшейся от него. Лучи солнца резали взор, но мужчина не переставал смотреть, как исчезает вдалеке силуэт девушки, приговорённой судьбой к безответной мучительной любви. Ароматный запах её кожи растворялся в сосновом благовонии, разносимым лёгким дуновением тёплого ветра. Тайрис вдохнул приятный очаровывающий запах духов Катрины, всё ещё остававшихся на платке. После чего, мужчина зашёл в дом, открыл тайник со своей необычной находкой и положил подарок в шкатулку к изумрудам. Подавленное угрюмое лицо выражало апатию, веки отяжелели, и молодой охотник в беспамятстве шлёпнулся в кровать.

Тайрис приоткрыл глаза. Солнце светило прямо в лицо. Руки и ноги были крепко связаны конопляной верёвкой. Мужчина набрался терпения и напряжённо смотрел на дверь, за которой раздавались тяжёлые сапоги сапог. Вскоре в комнату вошёл высокий широкоплечий лысый громила с серьгами в ушах. Из одежды у того была льняная рубаха на выпуск, коричневые кожаные штаны и сапоги.

— Я смотрю, ты уже очнулся, — пробасил незнакомец, лукаво улыбнувшись.

— Какого хрена, кто ты такой?! — спросил удивлённо Тайрис.

— Не важно. У тебя есть то, что принадлежит моему хозяину, — пояснил громила.

— Так, а что же это такое? — с издевательством ответил молодой охотник.

— Тебе виднее, — сухо бросил громила, присев перед своим пленником на корточки.

— Я ничего об этом не знаю.

— Вокруг пальца решил меня обвести, хорошо, — спокойным тоном произнёс незнакомец, а потом с размаху обрушил свой тяжёлый кулак Тайрису на лицо.

— Повторяю вопрос, где то, что ты должен отдать моему хозяину? — грубо схватив пленника за волосы, потребовал ответа громила.

— Да я понятию не имею, о чём ты говоришь! Я ничего не крал у твоего хозяина! — не понимал Тайрис.

— Где изумруды, недоумок?! — рассерженно закричал здоровяк. Тогда мужчина решил обмануть громилу, чтобы выиграть время и освободиться от пут.

— Так бы сразу и сказал, бить-то зачем! — возмутился охотник. — Посмотри в сарае, они где-то в одном из мешков, я уже не помню точно.

— Ну-ну, смотри, если надул, сломаю тебе ногу, — предупредил громила. После выпрямился и не торопясь пошёл в сарай. Молодой охотник окинул комнату взглядом в поисках своего запасного охотничьего ножа. На глаза удачно попалась его окровавленная рубашка, лежавшая на тумбе, под которой было спрятано оружие. Мужчина подполз к этой тумбочке и несколько раз ударился об неё спиной. С большим трудом Тайрис смог нащупать рукоять и вложить нож себе в руку. Удачно перепилив путы, охотник хотел было уже развязать верёвки на ногах, но как назло раздались тяжёлые шаги разъярённого ругающегося громилы. Тайрис крепко сжал рукоять ножа за спиной и притворился связанным. Недовольный взгляд незнакомца сопровождала ярость.

— Я обещал сломать тебе ногу? — коварно улыбнулся громила, присев на корточки перед заложником. В этот самый момент Тайрис попытался вонзить здоровяку нож в горло, но тот не растерялся. Он крепко сдавил пленнику предплечье своими мускулистыми здоровыми руками и выбил оружие.

— Глупую игру ты затеял, букашка, — рассмеялся громила. — Пожалуй, я оставлю твою ногу в покое, если ты мне расскажешь, куда спрятал изумруды. Я считаю до трёх, если не услышу то, что мне нужно, я переломаю тебе пальцы, — предупредил неприятель. — Итак, время пошло. Один, два,…

— Я не знаю где они, меня обокрали, чёрт возьми! — отчаянно заявил Тайрис.

— Хорошая попытка, но ответ неверный, три! — мрачно произнёс громила и, словно гора, встав перед пленником, раздавил сапогом ему пальцы левой руки. Мужчина сдерживался изо всех сил, чтобы не издать крик от жуткой боли, плавно перераставшей в невыносимую дикую муку.

— Мне повторить вопрос, или продолжим играть в нашу весёлую игру? — пробасил громила, сердито нахмурив брови. В ответ Тайрис плюнул издевателю в лицо.

— Сколько же в тебе дерзости, — обиженно протянул здоровяк, давя на сломанные пальцы пленника. Но охотник всё противился приказаниям громилы и едва сдерживал мучительную боль, но когда он наступил пленнику на кисть, Тайрис не вытерпел этого изуверства и надломлено закричал.

— Надеюсь, мы начали друг друга понимать или ещё нет? — поинтересовался издеватель.

— Между нами понимания быть не может! — озлобленно отрезал охотник.

— Мда, — задумался громила. Помолчав, он добавил:

— Я уже устал смотреть на тебя, а ты на меня? Ты не расстроишься, если я выдавлю тебе глаза?

— Что? — тревожно произнёс Тайрис. Страх начал медленно пожирать его сердце.

— Я говорю, информацию в обмен на твои глаза, ты считаешь это честной сделкой? — спокойно ответил здоровяк.

— Ты не сделаешь этого, — сказал Тайрис.

— Отчего же нет, — возмутился громила, приложив ладони к голове пленника. Тут-то несчастный и понял, что издеватель не шутит. Тогда в отчаянии он начал брыкаться, тщетно пытаясь вырваться.

— Я вижу, ты принял решение, — угрюмо пробасил громила и надавил пленнику на глаза. Из уст мужчины вырвался истошный вопль. Но неожиданно хватка здоровяка начала стремительно ослабевать. Тайрис, охваченный ужасом, как можно скорее убрал от себя вялые тяжёлые руки издевателя. К его удивлению по лицу громилы побежали струйки крови, а сам он через несколько секунд бездыханно рухнул на пол. В его голове торчал нож.

— Я осмотрю руку, — предупредил рыжеволосый кудрявый мужчина, сбросив капюшон и присев возле охотника, который всё ещё пребывал в глубоком потрясении от произошедшего. Незнакомец достал из-под плаща маленький бутылёк и вылил всё его содержимое на сломанную кисть Тайриса. Комната наполнилась ярким ядовито-зелёным светом, который постепенно перешёл в солнечно-жёлтый. Охотник почувствовал приятное тепло, и уже через несколько секунд пошевелил пальцами.

— Вот выпей, это мигом приведёт тебя в чувство, — посоветовал рыжеволосый незнакомец, протягивая небольшой удлинённый сосуд с кроваво-вишневой густой жидкостью. Тайрису показался знаком голос спасшего его мужчины. Некоторое время посомневавшись, он всё-таки принял зелье и осушил его до дна, после сильно сморщив лицо. Моментально все его раны и ссадины затянулись не оставив ни следа.

— Закричи ты раньше, и этот кусок мяса меньше бы издевался над тобой, — словно сделав замечание, сказал незнакомец.

— Два дня назад… это ты говорил со мной? — поинтересовался Тайрис.

— Догадался-таки, — довольно улыбнулся собеседник, разрезав треклятые верёвки, опутывавшие ноги охотника.

— Этот громила… его Дэкрий послал?

— Не думаю. Скорее всего, дело рук Биеруша, — предположил незнакомец. — А знаешь, я кое-что придумал. Я прикинусь человеком Дэкрия и навещу нашего «любимого» купца. Как только он получит в конверте ухо с серьгой от своего громилы, его охватит ярость, и толстяк просто не сможет не прийти в таверну и не поговорить о подлом поступке компаньона. В свою очередь Дэкрию всего лишь нужно знать, что на тебя напал бандит Биеруша. Тогда разговор у них получится очень долгим и занимательным, — усмехнулся рыжеволосый мужчина.

— Но зачем тебе всё это нужно?

— Ты разве не смекаешь? — слегка огорчился собеседник. — Наверное, ты просто не всё знаешь. Видишь ли, и Дэкрий, и Биеруш ищут, как тебе уже известно, изумруды, которые спрятал твой отец. Однако ищут они их порознь, а ты, если можно так выразиться, их дойная корова, которую каждый неумолимо желает заполучить. Хоть они и компаньоны, в плане этих изумрудов они жестокие коварные конкуренты. Дэкрий покрывает весь незаконный бизнес Биеруша, только потому, что тот знает о его тёмном скользком прошлом, но капитан терпеть не может, когда на него с бухты-барахты обрушиваются объявления. В общем, тащи бумагу, будем действовать, а не болтать, — решительно заявил незнакомец.

— Как же ты намерен убедить Биеруша, что именно люди Дэкрия убили его громилу и прислали предупреждение? — поинтересовался Тайрис, подавая пустой конверт собеседнику.

— Тут всё очень просто, мой друг, очень просто, — уверил собеседник, отрезав покойнику ухо и бросив его на дно конверта.

В таверне как всегда было шумно. Обнажённые девушки то танцевали на столах, то продавали своё тело щедрому пьяному люду. Дэкрий с большой кружкой пива неприметно терпеливо сидел за столиком в углу. Вдруг двери с грохотом отворились и в таверну, встревоженный до глубины своей чёрствой души, с неусмеримым бешенством в глазах, вломился подвыпивший Биеруш. Он спотыкался на своём пути и сшибал всех, кто ему попадался. Утирая пол с лица своей дорогой шапкой, купец встал перед капитаном, как контуженный. Из его дрожащих от злости уст сыпалось бессвязное еле различимое бормотание.

— Ты… да как ты посмел убить его…, ты… ты перешагнул черту, Дэкрий! — угрожающе заявил Биеруш. Музыка тут же прекратилась, веселье потрясла напряжённая тишина.

— Ты, видимо, забыл своё место, купец, — мрачно произнёс капитан, достав из плаща окровавленный конверт и бросив его на стол,

— Не смей говорить мне, про моё место, или ты забыл, кто и как помог тебе взобраться так высоко?! — огрызнулся собеседник, в эмоциях швырнув конверт в дальний угол.

— Ты вмешался туда, куда не должен был! — твёрдо заявил Дэкрий.

— У меня такие же права на эти изумруды, как и у тебя! — протестовал купец.

— Ты заблуждаешься, ты всего лишь купец, не больше ни меньше, тебе это ясно? — сердился капитан, сдавливая от нахлынувшей злости кружку с пивом.

— Если бы не я, ты давно бы гнил в тюрьме!

— Какая же ты сволочь, Биеруш, за моей спиной, оказывается, козни плетёшь, посягаешь на чужое?! — возмутился Дэкрий. Постепенно его глаза наполняла ярость.

— Ты слишком много на себя взял! Ты… ты, человек на чьих руках кровь детей и стариков, требуешь доверия? Сколько… сколько ты нажил добра на их смертях, ну же, скажи это?! — высказался Биеруш, пронзая ненавистным взором собеседника.

Глаза Дэкрия неожиданно вспыхнули безумием и руки, будто бы сами собой крепко сжали компаньону горло.

— Я убью тебя Биеруш! — закричал как очумелый, генерал.

— Отпусти, — прохрипел купец, вцепившись ногтями в руки лишившемуся здравого рассудка Дэкрию.

Пьяные стражники, знавшие Биеруша, вскочили как угорелые из-за стола, чтобы прийти к нему на подмогу, но разглядев капитана, сразу же опустились на свои места. Закончилось всё тем, что купец в порыве агонии схватил со стола кружку с пивом и разбил её Дэкрию об голову. Смертоносная хватка тут же ослабла и капитан упал под стол. Биеруш с пренебрежением посмотрел на своего компаньона, плюнул от злости ему в лицо и, сам не свой, проходя мимо всполошившейся толпы, покинул таверну.

Глава 15

День близился к завершению. Солнце уже начинало утопать в алой и золотой небесных реках. Лёгкий ветер нежно касался зубчатых верхушек елей, теребил листья клёнов, осин и дубов. Вокруг были только безбрежные холмистые просторы с обрывами, утесами и глубокими оврагами. Исполинская чёрная лесная тень неумолимо росла с каждой минутой. Даридий на своём чёрном рысаке неторопливо ехал в неизвестном направлении, ожидая прихода ночи. Но вдруг, огибая склон, он заметил неподалёку черепичные крыши небольших деревянных домиков. Дэрд развернул коня в сторону этого поселения и помчался туда. Люди с подозрением смотрели на незнакомца и старались не попадаться у него на пути. Даридий остановился у таверны. Двое здоровенных лысых бородатых мужчин, сильно похожих друг на друга, бросили в грязь какого-то оборванного нищего-пьяницу. Тот кое-как поднялся на ноги и, раскачиваясь из стороны в сторону, начал щедро разбрасываться непристойными ругательствами. На что один из верзил сильно ударил пьяницу по лицу, из-за чего тот, перевалился через плетень и тут же захрапел.

— Эй, мужики, — обратился к вышибалам Даридий, не слезая с коня, — что это за поселение эдакое?

Верзилы глянули исподлобья на странника в чёрном плаще, надетого поверх кожаного наплечника, от которого к поясу тянулось несколько кожаных ремней, обвивавших мускулистое тело незнакомца. С опаской они посмотрели на дивную рукоять клинка, спрятанного в ножны.

— Уходи, незнакомец, — решился сказать один из здоровяков. После этих слов, не оглядываясь, оба зашли в таверну.

— Эй, подождите, чего это вы! — крикнул вдогонку Даридий, не понимая происходящего. Тогда он слез с коня и пошёл вслед за верзилами. На удивление в таверне было тихо. Пахло перегаром, чесноком и луком. За столиками сидело несколько чумазых мужиков в рваных поношенных рубашках, штанах и разбитых ботинках. Все они были неопрятны, со взъерошенными волосами и жутко пьяны. Постоянно бормотали какую-то нелепицу заплетавшимся языком.

Трактирщик, протиравший бокалы и тарелки, с недовольством и презрением изредка посматривал на этот пьяный сброд. Вот заскрипели кожаные сапоги Даридия и пьяные мутные взгляды устремились на незнакомца.

— Мне бы пива, — попросил странник, кладя пару серебряников на стол. Трактирщик с хитрой улыбкой посмотрел на незнакомца и тут же услужливо подал ему большую глиняную кружку с пышной пеной.

— Вот, странник, угощайся.

— Благодарю, — сказал довольный Даридий и в три немалых глотка осушил полкружки. — Скажи мне, что это за поселение эдакое, заплутал я, два дня как одни холмы да лес непроглядный.

Трактирщик радушно улыбнулся и ответил:

— Ты на востоке от Риверглэйда, туда ещё далёк, правда, путь, голые поля да чащи, — пояснил любезно трактирщик, украдкой посматривая на туго набитый монетами мешочек из замши, который висел на поясе у собеседника. — А отколь ты путь-то держишь?

— Да я и не помню, с коня упал, головой ударился, вот и беда приключилась, — соврал Даридий, заметив хитрость в глазах мужчины. — Скажи, а что это у вас за мёртвая тишина вокруг-то?

— Да сами дивимся. Мужики вон все запили, работать не хотят, — с омерзением, нахмурив брови, посмотрев на пьяниц, ответил собеседник.

— Это мы не хотим работать-то?! — возмутился один из мужчин, хлопнув озлобленно кружкой по столу, — а кто платит нам за непосильный труд? Ты?

— Закрой пасть! — рявкнул верзила, угрожающе посмотрев на мужика.

— Да пошёл ты на хрен! Нам и так денег не хватает прокормить жену с детьми, а тут ещё и поборы устраивают эти гавнюки, оборзели в корень, уроды! — огрызнулся мужчина.

— Слышь, дядь, зря ты так, — сказал, едко ухмыльнувшись, верзила, слегка обнимая мужика за шею ладошкой.

Даридий обеспокоенно посмотрел на эту странную напряжённую картину.

— Не трогай его, — попросил спокойным тоном незнакомец.

— А тебе то что, пей своё пиво и катись туда, откуда пришёл, а не то и тебе достанется, — озлобленно предупредил вышибала. После чего с размаху ударил мужчину под дых. Тот ослаблено облокотился на стол и сильно закашлялся.

— Дёрнешься, и я перережу тебе горло! — предупредил трактирщик, незаметно вынув нож из-за прилавка и приставив его к горлу странника. — Выкладывай деньги, да смотри без глупостей.

В этот самый момент, верзила жестоко ударил обессиленного мужика ногой в бок. Раздался грохот, попадали стулья. Другие пьяницы не решались вступиться за своего соотечественника, они пустыми напуганными глазами смотрели, как вышибала избивает беззащитного. Даридий ловко успел бросить мешочек с серебром трактирщику в лицо. Лезвие ножа слегка задело шею странника, а соперник от сильного броска отпрянул назад. Ловко незнакомец подскочил к вышибале, что избивал ногами беззащитного мужика и мощно ударил его кулаком в поясницу. Раздался глухой хруст, здоровяк немощно схватился за разбитый позвоночник и тут же рухнул на пол.

— Я порублю тебя на части, ублюдок! — закричал озверело второй верзила, вытащив из ножен длинный меч и начав размахивать им из стороны в сторону. Даридий усмехнулся. Улучив момент, он молниеносно вырвал из-за голенищ пару кинжалов с изогнутыми лезвиями и отсёк нападающему пальцы на правой руке. Струи крови под обезумевший вопль верзилы полились на пол из порубленной конечности. Трактирщик испуганно схватился за нож лежавший на столе. Прозвучал хруст пробитого дерева. Даридий пронзил мерзавцу ладонь кинжалом насквозь.

— Жадный мерзавец! — прогремел недовольный голос Даридия. Трактирщика охватила паника, глаза наполнились несоизмеримым ужасом.

— Немедленно говори, какого чёрта здесь происходит? — потребовал незамедлительно ответа рассерженный странник.

— Прошу, не причиняй мне боль, прошу, я всё скажу! — взмалил, напуганный до смерти, трактирщик, прикрывая лицо другой рукой, стараясь не видеть пронзающего душу взгляда незнакомца. — Принц Лэждан — сын лорда Брунна Дэмора из Риверглэйда приказал увеличить налоги, люди взбунтовались, тогда он послал этих двух громил, выбивать деньги из мужиков, отпустите, умоляю я здесь ни при чём…

— Тогда зачем ты пытался ограбить меня, трусливая шавка? — спросил недоумевая Даридий, резко выдернув нож из стола.

— Я был с ними в доле, — прижав окровавленную, дрожащую руку к груди, проверещал виновато трактирщик.

— Какие же вы мерзкие! — надменно заговорил Даридий, стирая кровь с кинжалов своим плащом. — Продаёте друг друга за деньги, ни капли жалости и самоуважения у вас нет! Вы настолько жалкие, что убивать вас — ковыряться в дерьме. Неужели вы утратили веру во что-то светлое?

— А её у нас отняли… как и нашу свободу… — тяжело прохрипел мужчина, держась за бок и опираясь о стол. Из головы, сквозь пакляные чёрные волосы медленно сочилась кровь. — И продолжают жестоко отбирать, мы для них даже не рабы, мы куски мяса, которые обязаны изнурять себя на бескрайних полях под жарким солнцем.

Даридий окинул сочувственным взглядом смелого мужчину, а затем с презрением и негодованием взглянул на трактирщика и покалеченных верзил, сквозь зубы заявив:

— Мне ничего бы не стояло лишить вас голов за такой гадкий поступок! Вы хотели быть выше других, забыв, что вы такие же люди из плоти и крови, как и те, над кем вы издевались. Теперь ваша жизнь будет мучением, хотите накиньте петлю, или ждите, когда вас закидают камнями. Вы сдохните никому не нужными инвалидами и это не может не радовать.

Трактирщик потупил взор. Его охватил страх, и слеза сорвалась с ресниц, как будто бы он почувствовал пронзающий душу холод отчаянья и обречённости.

Даридий равнодушно взглянул ещё раз на прокуренные серые стены трактира, пьяных мужиков, верзил и мрачный, как грозовые тучи, покинул заведение.

Уже смеркалось. Начинали стрекотать светлячки. Взмывали к остывающим следам солнца ночные бабочки. Даридий мчался на восток в сторону Риверглэйда, пересекая одичалые отлогие холмы и обрывистые овраги. Сердце Дэрда неистово колотилось от злости и негодования. Вскоре ночь захватила охладевшие фиолетово-синие небеса, укутав их бархатным черным одеялом. Конь Даридия возмущённо взмахнул гривой и настороженно фыркнул, резко остановившись посреди пустынного поля, как неумолимый бунтарь. Перед странником мрачной глухой стеной стоял пугающий тёмный бор. Но путь к этому лесу преграждал исполинский овраг, больше похожий на долину. Над ним странно кружились ночные голубые бабочки. Они манили своими таинственным чудесным сиянием. Вдруг конь резко всхрапнул и обеспокоенно заржал, нервно затопав на месте.

— Чего это с тобой? — встревожился Даридий, спрыгнув со своего верного скакуна и поглаживая его по носу. Откуда не возьмись потянуло холодным воздухом, пробравшим до самых костей. Дэрд почувствовал запах серы. Голубые бабочки начали мерцать сильнее и ослепительнее, то и дело, выныривая из долины. Даридий решил осмотреть загадочное мерцание поближе и направился к разлому. Из сухой сыпучей земли торчали корявые корни, а на дне сияли невиданные голубые цветки, освещая, зиявшие острые булыжники, закопанные в песок.

— Что за чёрт? — удивился Дэрд, очарованно смотря на необычные растения, стоя на самом краю разлома. Внезапно земля под ногами рассыпалась, как хрупкое печенье, и охотник стремительно полетел на дно долины. Через несколько секунд, Даридий поднялся на ноги, увязая в рыхлой песчаной земле. Задумчиво взглянув на звёзды, а потом угрюмо в безмятежный мрак долины, охотник пошёл на еле уловимое ядовито-зелёное мерцанье. Чем дальше он шёл, тем твёрже становилась земля, а по дну разлома лёгкой эфирной дымкой расстилался бледно-сизый туман. До Даридия начали доноситься странные призрачные заунывные голоса. Воздух тяжелел и нагревался. Туман сгустился и как-то необычно сковывал каждый шаг своим холодом. Вскоре Дэрд ощутил мерзкий трупный запах, исходивший от сгнивших растений и животных, скрытых от глаза плотной сизой дымкой. Наконец, казавшаяся бесконечной долина перешла в нечто похожее на глинистую поляну, посередине которой стоял высокий узорчатый камень, на котором, в свою очередь, мирно располагался, с ярким свечением внутри, сизо-салатовый шар, переливающийся загадочными узорами. К этому каменному столбу тонкими лентами тянулась сизая дымка.

— Хм, что это за место? — удивился Даридий, задумчиво прошептав себе под нос. Мерзкий запах тлена резал ноздри и создавал привкус горечи во рту. По лицу струился зловонный липкий пот, а ноги, казалось, оцепенели от холода и, будто бы налились свинцом. Шар очаровывающе мерцал с равными промежутками. Дэрд заметил, что время мерцанья схоже со стуками его сердца. Тогда охотник медленно подступил к каменному столбу и осторожно протянул к шару руки. Как только он коснулся таинственной сферы кончиками пальцев, она резко прекратила излучать свет, став похожей на угольно-серый камень. Ленты сизой дымки отступили от колонны, а узоры и руны на ней загорелись золотисто-огненным светом. На мгновенье Дэрду показалось, будто бы что-то отделилось от его души, после этого послышалось замогильное жуткое эхо и звук, похожий на рассечение воздуха кнутом.

— Кто потревожил мой покой? — раздался замогильный хриплый голос неразличимо откуда.

Даридий тут же отпрянул от каменного столба и осмотрелся.

— Я не чувствую твоего страха, незнакомец, кто ты? — вновь прозвучал неизвестно откуда удивлённый голос.

Дэрд подумал, что сошёл с ума, в голове начали путаться мысли, а рука крепко сжала рукоять меча.

— Покажись! — потребовал решительно охотник, разрезав смутные призрачные шептания, пронзительным звоном вынутого из ножен «Душегуба».

На мгновение настала сводящая с ума тишина, которую оборвал дерзкий хриплый смех. После этого из сизого тумана потянулись ленты, которые начали скручиваться между собой, как будто бы они были живые. Даридий, не отрывая глаз, смотрел, как перед ним вырастает двухметровая фигура человека в изорванном сером плаще, матово-голубой кольчуге до колен и в изящном ведрообразном узорчатом шлеме, с торчащими пиками по бокам. Железные перчатки на костяных руках крепко сжимали длинный обоюдоострый меч с витой рукоятью в виде змеи с алыми глазами. От разложённого тела тянуло могильным смрадом и ужасом. В безбрежном мраке глазниц загорелся яркий пламенный зелёный огонь. Серые тленные мускулы лица содрогнулись, и чудовище дико глухо зарычало, выпустив изо рта рой тёмно-зелёных мух.

— Что ты такое? — отступив от ожившего мертвеца, ошеломлённо произнёс Даридий, держа меч наготове.

— Я твоя смерть! — протянуло замогильным хрипом чудовище, заскрипев костями и латами и уверенно направилось в сторону охотника.

Дэрд сразу же понял намерения костяного рыцаря и принял боевую стойку в ожидании удара. Враг надломлено хрипло захохотал и размахнулся мечом. Раздался лязг скрещенного металла. Внезапно Даридий почувствовал, как его руку сковывает холод. Он тут же отпрыгнул от противника и смахнул с лица ледяной липкий пот. Чудовище было неповоротливо, двигалось медленно, но в его ударах была огромная сила. Дэрд попытался пронзить врага ловким выпадом, но меч, как заколдованный, даже не царапнул кольчуги. Руки охотника задрожали. Тогда, увернувшись от смертоносного лезвия костяного рыцаря, Даридий перерубил кости на ноге противника, отчего тот пошатнулся и рухнул на спину. Дэрд хотел было отрубить голову противника, но чудовище, будто бы растворилось в сизой дымке. Вновь раздался хриплый замогильный смех, разлетевшийся сводящим с ума эхом по долине. Охотник схватился за голову от тупой давящей боли в висках.

— Тебе не совладать со мной! — прогремел хриплый голос чудовища.

Даридий только оглянулся на звук, как получил тяжёлый удар витой рукоятью меча по лицу. Из разбитой щеки потекли мелкие струи крови. Следующую атаку противника охотник вновь отразил и попытался тут же ударить чудовище в корпус, но кольчугу была неприступна. Дэрд упал и чудом увернулся от смертоносного меча костяного рыцаря, который выбил искры из валуна и тут же раскрошил его. Охотник изловчился и перерубил руку своему врагу, но чудовище это не остановило. Оно мёртвой хваткой вцепилось в горло Даридию, приподняв противника над землёй. Ржавое железо перчаток слегка вонзилось в плоть. Кожа леденела. Костяной рыцарь свирепо посмотрел на своего врага, после чего с невероятной силой швырнул его в сторону. Дэрд выронил меч и больно приземлился на глинистую сухую, как бетон, землю. Чудовище подняло отрубленную кисть, прирастив её, оно подобрало свой двуручник и, жутко хрипя и изрыгая холод с мором, направился в сторону своего врага. Даридий чувствовал немощь внутри тела, силы покидали его. С яростью охотник бросился на противника, надеясь отсечь ему голову, державшуюся на слабых сухих мускулах, но в этот момент костяной рыцарь выпустил из руки изумрудно-золотистую спираль жгучего света. Дэрд отскочил в сторону, прижав холодное лезвие оружия к ужасному ожогу на плече. Затем враг поднял с земли человеческий череп и изверг на него жидкое ярко-зелёное пламя. Даридий не решался подойти, ожидая броска. Но неожиданно корявые корни крепко обвили его ноги и вонзили в плоть шипы. От неистовой боли, охотник рухнул на колени. Перед глазами пронесся пламенный череп, источавший жидкий огонь. Затем в тело вонзились его гнилые осколки, вызывавшие жгучую едкую боль. Казалось, жидкое пламя разъедает плоть так, как будто топится масло. Дэрд пронзительно закричал, а противник сухо надменно засмеялся. Однако, в момент, когда костяной рыцарь занёс свой карательный двуручник над головой Даридия, огромный камень ударил в его шлем, и тот разлетелся в клочья. Соединившись из разбитых частей вновь, чудовище озлобленно хрипло зарычало и заметалось по сторонам, стараясь расквитаться с обидчиком. Даридий изнурённо пополз по мёртвой земле, откидывая от себя, то студеные камни, то зловонные сырые кости. Дыхание было прерывистым и тяжёлым. В глазах всё плыло, веки закрывались, в ушах стоял неясный глухой отдалённый шёпот, но даже сквозь него Дэрд узнал знакомый голос, который невозможно было забыть.

— Я здесь, гнилоголовый! — надменно басовито прокричал статный мужчина с длинными слегка кудлатыми чёрными волосами и небольшой густой бородой и усами. Незнакомец был точь-в-точь, как во сне у Даридия, только на правом плече у него был узорчатый чёрный металлический наплечник, а предплечья закрывали кожаные наручи со стальными пластинами.

Как только костяной рыцарь оглянулся на крик незнакомца, тот, в свою очередь, спрыгнул в долину, сделав в воздухе сальто, и уверенной походкой пошёл на врага. Чудовище озлобленно захрипело и приготовилось замахнуться мечом, чтобы порубить неприятеля одним махом, но мужчина проворно подскочил к живому мертвецу и, с взглядом полным решимости, с огромной силой ударил врага по лицу кулаком. Челюсть костяного рыцаря с хрустом разлетелась на части, высвободив зелёное облако сухой золы. Незнакомец не стал мешкать. Он тут же одним мощным ударом ноги переломал чудовищу берцовые кости, осколки от которых, как кегли, разлетелись во все стороны. Обезоруженный мертвец упал на колени, выронив меч. Мужчина сдавил голову костяного рыцаря, но тот превратился в горку зелёного песка, а после вырвался из неё вихрем сухой золы и собрался воедино, притянув к себе меч.

— Что ж, ты меня удивил, — усмехнулся незнакомец, устремив свой взор на каменный стол, объятый золотисто-огненным светом рун и узоров.

Внезапно костяной рыцарь изверг ужасный рой чумных мух и ос в сторону своего врага. Мужчина сжал окровавленный кулак и что есть сил ударил по каменному столбу, сделав пару трещин. Смертоносный рой мгновенно развеялся в пыль. Однако в этот момент чудовище выхватило из тумана беспомощного Даридия и впило ржавые пальцы перчаток ему в ключицу.

— А ну отпусти его, мерзкое отродье! — свирепо приказал незнакомец.

— Он умрёт сегодня, — прохрипел костяной рыцарь, занеся меч над головой своего пленника. Незнакомец не стал долго размышлять. Он с огромной силой вновь ударил по колонне, на этот раз, отколов кусок камня. Вдруг чудовище, словно молния, ударила дрожь. Оно изрыгнуло облако зелёной едкой золы, а из руки, в которой был меч, потекла изумрудно зелёная вязкая зловонная жижа. Костяной рыцарь тяжело захрипел и, не удержав массивный клинок, воткнул его в землю.

— А вот и твоё слабое место, — с хитрой улыбкой произнёс незнакомец, взяв со столба увесистый серый сферообразный булыжник. В следующий момент мужчина разбил мистическую колонну. Золотисто-огненный свет тут же померк, а булыжник, целый и невредимый, грузно шлёпнулся на землю и потерялся в тумане. У чудовища сразу же отсырели и размякли кости, зелёная жижа почернела, а изумрудное пламя покинуло глазницы. Костяной рыцарь пошатнулся и убрал руку от Даридия, силы которого начали восстанавливаться. Незнакомец же, не стал терять время даром. Он стремительно приблизился к чудовищу и вонзил руку ему в грудь, разорвав плотные кольца кольчуги, как льняную ткань. Секунда, и мужчина лишил жизни ожившего мертвеца, вырвав его сжатое сморщенное сердце, заросшее паутиной. Враг грохнулся на землю, переломав ветхие кости, еле державшиеся на тленных мускулах. Мигом сизый туман развеялся и обнажил все камни, корни и останки зверей и людей. Даридий медленно, устало поднялся с четверенек, вяло стоя на ногах. Вскоре все раны и ожоги затянулись, не оставив на теле и следа. Дэрд стоял и смотрел на широкую спину незнакомца, не решаясь что-либо говорить.

— И что же ты молчишь, брат? — сурово спросил мужчина, не спеша, поворачиваясь к своему собеседнику.

— А я что-то должен тебе сказать? — сухо бросил в ответ Даридий.

— Ну, если не обнять, то хоть сказать спасибо обязан.

— Абсурд! — заявил Дэрд.

— Абсурд? Ха-ха-ха, — рассмеялся собеседник, — Дэрд, с тобой всё в порядке?

— Более чем, — старался уйти от разговора охотник.

На некоторое время воцарилось молчание, нарушаемое скрипом кожаных сапог Дэрда, искавшего свой меч и кинжалы.

— Брат, неужели обида до сих пор таится в твоём сердце? — удивился собеседник. Даридий медленно повернулся к брату и озлобленно произнёс:

— Обида?! Да из-за твоего обмана моя жизнь была искалечена, я свершил то, что простить себе не могу. А ты говоришь про какую-то там обиду. Она посеяла внутри меня ненависть, которая росла и пожирала. Я забыл, что такое прощение, а виной всему ты, Áшельд, только ты!

— Безумец! Что ты такое говоришь? Я никогда не хотел тебе причинять зла… я всегда был рядом с тобой и ручался за твою жизнь, даже больше чем за свою. А ты… — выдавил с укором и возмущением собеседник.

— Да лучше бы ты и не ручался за неё, глядишь, не изуродовал бы, — бросил в ответ Дэрд.

— Так вот ты, как значит, — расстроено протянул Ашельд, — я-то, думал, что ты изменишься, поймёшь, а ты, брат, так и остался наивным, тщедушным глупцом с беспечной верой в людскую благодать, — с отвращением вымолвил собеседник.

— Да уж лучше верить людям, чем тебе! Безжалостному извергу, не щадящему ни стариков, ни детей!

— Ха-ха-ха, — раздался высокомерный смех Ашельда, — глупо так говорить существу, которого создали для разрушения сего мира и созидания из его обречённых порядков хаоса.

— Неправда! — гневно запротестовал Дэрд.

— Можешь сколько угодно отрицать очевидное, брат. Но тьма внутри тебя рвётся наружу и сколько бы ты её ни сдерживал, она всё равно в какой-то миг выбьется ужасным штормом и поглотит тебя безвозвратно, уничтожив в тебе всю человечность.

— Я не верю тебе! — черство ответил Даридий, ища на мёртвой земле магический шар.

— Да как угодно, — глумливо улыбнулся собеседник, — всё равно твой отец демон, а я твой брат, тебе не скрыться и не убежать от этой правды.

— Скорее — это проклятье, — сквозь зубы бросил Дэрд.

— Называй, как хочешь, — равнодушно ответил Ашельд, присев на громадный булыжник.

— Зачем ты спас меня? — спросил Даридий, прервав тишину и оторвавшись от своих поисков.

— Как зачем? Чтобы ты жил! — ответил апатично брат, не видя смысла в этом вопросе.

— А может, я не хочу? — продолжал Дэрд.

— Но я не позволю тебе умереть, — заявил твёрдо Ашельд.

— Я не желаю, чтобы моей жизнью кто-либо распоряжался! — заявил Даридий, посуровев лицом. Собеседник вновь залился бесцеремонным смехом:

— Ха-ха-ха, глупец! Отец желал, чтобы мы всегда были вместе, дабы уничтожить слабых, сильных обратить в рабов, а непохожих принять, как братьев. Те, кого ты пытаешься защищать, изнасиловали и убили нашу мать, я видел это своими глазами, и, не думай, что преподношу тебе фальшь на сей раз, — раскрыл одну из тайн Ашельд своему брату.

— Я всё равно не встану на твою сторону! Ты бездумно убивал, калечил жизни несчастных и невиновных, лгал с самого начало, кто мы такие, хотя прекрасно знал, что мир не примет нас! — разозлился Дэрд.

— Вот именно, что не примет! Ты ведь пытался, а каков итог? Люди гнилы изнутри! Их грехи — это болезнь, недуг, который можно излечить только абсолютным искоренением!

— Напрасно так полагать! — настаивал на своём Даридий, — они могут исправиться, и я видел подобное не раз.

— Робость способна дать лишь страх и признание собственной ущербности, — хладнокровно бросил в ответ Ашельд. Помолчав, он добавил: — зависть порождает только зло, алчность всегда растёт, ненависть и обида приводят в оцепенение все чувства, в голове остаётся только вера в возмездие, а умелое лицемерие способно ввести в заблуждение даже самого азартного обманщика.

— Но не все же люди так низки в своих желаниях и уподобляются грехам! — возмутился Дэрд.

— Эти выродки зверски обошлись с нашей матерью, возомнив себя выше других! Глупо полагать, что ты можешь распоряжаться чужими жизнями, не имея сил защитить свою! И ты свершаешь их же ошибку!

— Это не повод убивать каждого!

— Глупец! Если яблоко здорово снаружи, это не значит, что не гнило внутри.

— Но это всегда можно узнать, осмотрев его.

— А насколько разросся очаг заразы, ты всё равно не узнаешь!

Вновь воцарилось безмолвие, которое вскоре нарушил Ашельд.

— Пойми же ты, наконец, ты не сможешь их спасти от тёмных сторон их же сердец. Их души слабы и податливы! Люди готовы пойти на подлость, если это необходимо или принесёт им пользу без последствий. Сравни себя с ними, Брат, ты ведь прекрасно знаешь, что никогда не будешь стоять рядом с ними, ты для них воплощение кошмара, зло. Ты существо, которое уразуметь им не под силу, да и нет у них желания делать это. Всегда проще попытаться убить то, чего страшишься…

Даридий молчал, ведь он знал, что его брат во многом прав.

— Прими свою сущность, будь тем, кем ты по праву был рождён, а я помогу тебе подчинить демона, которого ты так боишься выпускать из темницы своего сердца, — уговаривал брата Ашельд.

— Никогда! — закричал Даридий, — я полюбил этот мир, его леса, поля, долины, реки, я не желаю лицезреть песок и пепел!

— Ах, как трогательно, — ехидно улыбнулся брат.

— Не смей насмехаться над тем, чего ты не понимаешь, ты ничего не смог постигнуть кроме жестокости и одурманивающей жажды кровопролития и разрушения! Слышишь, ничего! А это не даёт тебе право возвеличивать себя над людьми, становиться богом, имея огромную силу — это такая же хворь, как и низменность многих поступков людей!

— Не такая!

— Нет ничего гнуснее и отвратительнее, чем нести кару в ряды слабаков! — заявил решительно Дэрд, — людям нужно помочь встать на правильный путь, их необходимо научить ценить свою жизнь и жизнь других.

— Невозможно научить постигать разумом то, что непонятно для души! Даже такие банальные вещи, — настаивал на своём Ашельд. — Ты стал слабым, брат! Только и делаешь, что утешаешь свою вражду разума и сердца. Делаешь одним людях услугу, а другим приносишь горе, а в итоге, мучаешься за всех, хотя ни в чём не виноват. Дурак, не иначе, — сочувствующе покачав головой, высказался разочарованно собеседник.

— Я открыл в людях уникальное чувство, которого никогда не будет в твоей чёрствой сожженной ненавистью душе, — не сдавался Дэрд.

— И что же это за чувство?

— Любовь…

— Плачевно, что ты мой брат, — бесцеремонно произнёс Ашельд, — из-за любви, именно из-за неё, люди сгубили себя. Таврион Фрост из-за любви к безграничной власти и золоту лишился разума и головы на плахе. Твоя возлюбленная, которую ты боялся разочаровать и испугать правдой, приняла чашу яда, которую приготовил для тебя калека, из-за любви к ней. Боги из-за сострадания к людям решили наказать их за то, что они не ценили жизнь — этот «бесценный» дар. Знаешь, что тогда сделали боги? Они матерелизовали их грехи и назвали их демонами, которые, по их задумке, должны были искоренить самых слабых, то есть самых безнадёжных грешников. Их план удался. Люди заперли этих чудовищ в потустороннем мире, и, по сути, переродились, но теперь, когда боги преданы забвению, некоторых уже не существует, а те, что остались, утратили силу, то бишь бесполезны, грехи вновь отравили душу людей. Это означает, что они никогда не исправятся! Отец это знал. Он каким-то чудом долго странствовал среди людей и изучал их, пока бессмертие не покинуло его. Он разменял свою жизнь на две. И наша судьба, брат, предначертана самими богами, и ты обязан подчиниться ей!

— Я не стану уничтожать этот мир.

— А я разве говорю про уничтожение? Покори его! У тебя будет власть, с помощью которой, ты сможешь изменить всё, что пожелаешь! — соблазнительно произнёс Ашельд, встав с валуна и протянув брату руку.

— Соблазна в этом, конечно же, много, как и обмана. Однажды, я оступился и упал в пропасть непоправимых ошибок, больше не хочу, — отказался Даридий, недоверчиво посмотрев на собеседника.

— Я устал уговаривать и разубеждать тебя, — начал сокрушено Ашельд, — падение человечества неизбежно, а коль ты хочешь быть рядом с ними, то знай, я подарю тебе неизгладимое удовольствие лицезреть гибель этого мира.

— Я не позволю тебе его уничтожить, пусть ценой своей жизни, которую я так ненавижу, но я не дам всё это придать огню! — пообещал Дэрд.

— Ты просто мальчишка! У тебя нет той силы, что есть у меня, тебе просто со мной не совладать! — высокомерно произнёс Ашельд, — скоро ты увидишь, как этот мир поглощает неистовый хаос: бурные кровавые реки выйдут из берегов и пропитают бесплодную землю, укрытую толстым слоем золы и пепла. Я воздвигну трон из костей этих жалких правителей, а их женщины будут гореть на кострах, и заставлю тебя на всё это смотреть!

— В таком случае я тебе не брат! — сквозь зубы выдавил Даридий, не вытерпев кичливых напыщенных речей собеседника.

— Будь ты проклят Дэрд Альдиэро вместе со своими людьми! — дико закричал Ашельд. Успокоившись, брат хладнокровно заявил: — с этой самой ночи и до самой смерти, я обрекаю тебя на вечные страдания, пусть то, что неотъемлемой частью тебя является, будет терзать и изводить твою потерянную душу. Клянусь, я сделаю всё, чтобы отомстить этому миру за то, что он отнял у меня!

После этих слов, надломленный рык разорвал ночное спокойствие в округе, взлетев острым эхом, как сокол, до ночных небес. Ашельд уныло посмотрел на озлобленного брата, а затем, выпустив крылья из спины, он взмыл в небо и немедленно исчез. Даридий же, сразу заметил, как из-под груды тлена что-то вспыхнуло ярко-зелёным светом. Тут охотник обнаружил серый сферический булыжник, на котором еле заметно поблёскивали сизым и изумрудным светом руны. Дэрд отыскал среди костей и камней старую потрёпанную сумку, в которую и положил необычный шар.

— Интересно, и что же мне теперь с ним делать? — почесав затылок, в недоумении спросил сам себя, мужчина. В ответ в голове прозвучал странный эфемерный демонический голос:

— Я покажу.

Сначала Даридий подумал, что сошёл с ума.

— Нет, ты не сошёл с ума! Через четыре дня принеси эту сферу к озеру Тáусхэт в полдень, и я всё покажу! — повелел голос и больше Дэрд его не ощущал. И как он не старался понять и выведать, что же это было, в ответ он слышал лишь неугомонный цокот сверчков.

Глава 16

На Старстоун опустился вечер. На голубом полотне небес расплывались кроваво-красные и огнисто-рыжие пятна от догоравшего солнца. Медленно и неукоснительно пёструю пламенную кромку обнимали нараставшие сизые волны.

Золотые лучи коснулись глаз и румяных щёк Жульены. Девочка отвернула голову в сторону.

— Занавесить шторы! — приказала сурово королева двум смуглым черноволосым служанкам, которые стояли как провинившиеся возле двери.

Когда бархатные фиолетовые шторы ринулись к полу, затмив солнечный свет, что докучливо лился в окно, Жульена повернула своё молодое изумительное личико в сторону матери и мило улыбнулась.

Комнатный мрак разогнало яркое пламя дорогих хрустальных люстр и золотых подсвечников, стоящих по всей зале. Хольдур в лиловой атласной рубашке и кожаной жилетке с распущенными волосами сидел напротив своей сестры, одетой в скромное бардовое платье. Служанки носили на длинный дубовый лакированный стол различные яства. Вскоре к семейному ужину присоединился старший из сыновей. В отличие от своего вечно сонного брата, Бахорн был импульсивен и подвижен. Энергичной походкой он подошёл к столу и присел подле свой сестры и с радушной улыбкой коснулся её роскошного медно-золотистого хвоста. Мать бросила на Бахорна недовольный взор, на что сын отреагировал весьма хладнокровно.

— Эй, братец, хватит спать, — ухмыльнулся брат, поправив пышный ворот своей чёрной атласной рубахи.

— А ну, немедленно перестань кичиться! — приказала, возмутившись, мать.

Бахорн смиренно опустил свои надменные хитрые глаза, но вскоре устремил жадный взор на печёного гуся с яблоками.

— Даже и не думай получить первый кусок, — усмехнулся Хольдур, исподлобья посмотрев на брата.

В коридоре раздалось цоканье подкованных каблуков. Шидэль первой встала из-за стола и поправила пышное алое платье с рюшами, обшитое на груди и рукавах розовой каймой. В просторную залу вошло трое мужчин в высоких кожаных коричневых сапогах. Впереди всех, потирая каштановую бороду и усы, шёл Фаргос Брогур в пурпурном платье с фиолетовым окаймлённым воротом и рукавами. За ним следовал высокий статный мужчина в тёмно-оранжевом грубом камзоле длиной до пояса и чёрных кожаных штанах. Чёрные прямые волосы едва прикрывали уши этого мужчины. Небольшая чёрная бородка и усы придавали лицу привлекательный взгляд. На пальцах у мужчины было несколько перстней и все несли на себе золотого орла с расправленными крыльями. Лорд Э́нсис Мальт прибыл по велению Фаргоса из Стóнфэлла, чтобы обсудить назревшие военные планы. Третьим гостем был широкоплечий мужчина среднего роста с вьющимися тёмно-русыми волосами, собранными в хвост. Немолодому, увенчанному шрамами, морщинистому лицу густая борода в сочетании с грозными карими глазами придавала сурой вид. Облачённый в дорогостоящее бурое платье до колен с медно-золотой узорчатой каймой Лорд Дэ́ллис Смáул был весьма скромен и предпочитал больше молчать, в отличие от своих спутников. Его невозмутимое хладнокровное лицо слегка пугало Шидэль Брогур, а жёсткая улыбка вызывала некую тревогу. Тем не менее, Лорд Дэллис был почитаемым человеком у себя на родине в Ланфорте, а в Старстоун его слава была овеяла тёмной вуалью, отчего стражники питали боязнь к этому своенравному человеку.

— Рад видеть вас в хорошем здравии, Ваше Величество, — поздоровался Энсис с королевой, стараясь не смотреть на привлекательную загорелую грудь Шидэль.

— Милорд, — ответила учтиво женщина с натянутой фальшивой улыбкой.

Дэллис ничего не сказал, он только поклонился и подошёл к столу, встав возле Хольдура. Юноша слегка поёжился от пробежавшей по спине дрожи.

Как только все уселись за стол, Фаргос хлопнул в ладоши, и служанки всем, кроме Жульены, налили из узорчатых кувшинов крепкого ароматного вина.

— За процветание и несокрушимость столицы! — подняв кубок, слащаво произнёс тост король.

— Мм, какое изумительное вино, — с восторгом сказал Энсис, — откуда эдакая сладость?

— Милорд, боюсь, вам будет не по карману такое вино, — усмехнулся с надменностью Фаргос, не отрывая взгляда от тарелки с супом.

Мальт покорно поставил на стол серебряный кубок и приступил к трапезе.

— Лорд Дэллис, — обратился король к гостю, погружённому в угрюмое молчание, — имеется какие-нибудь новости из Ланфорта?

— Гробовое молчание, Ваше Величество, — глухим, слегка охрипшим басом ответил Смаул. От этого голоса Хольдуру стало не по себе и неожиданно он подавился хлебом. Дэллис ударил ладонью юношу по спине и кашель тут же прекратился.

— Спасибо, — произнёс испуганно Хольдур, вытирая губы салфеткой. В ответ лорд кивнул головой.

— Лорд Энсис, как там ваша армия в Стонфэлл? — поинтересовался Фаргос, разрезая курицу ножом.

— Двести рекрутов за прошедшие два месяца, Ваше Величество.

— Хм, странно, в этот год в солдаты уходит всё больше мужей, — задумался король. — А что у вас с продовольствием?

— Пришлось повысить оптовую цену фуражного зерна на семь процентов, а хлеба на одиннадцать. Урожай снизился на девять целых и три десятых процента, — пояснил Энсис.

— Ну, коль вы теперь в убытке, придётся отобрать у вас лошадь, — пошутил Фаргос. Мальт же, бросил в ответ лицемерную улыбку.

— И камзол тоже, — поддержала мужа Шидэль, осушив бокал с вином.

— По прибытии увеличьте налог на военную службу простолюдинов, — приказал Брогур, — и постарайтесь меня так более не огорчать.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — ответил виновато Энсис.

На некоторое время в зале воцарилось молчание, но как только Король доел свиные рёбрышки и осушил второй кубок вина, слова с его уст развеяли тишину:

— К нашему счастью, я располагаю, пусть небольшой, но весьма важной информацией о севере, — с серьёзным лицом начал Фаргос. — Нашего заклятого врага пожирает пламя голода. А это значит, что если нанести стремительный удар по южным границам Сноуглэйд, уничтожить основные запасы продовольствия в Рэйнфол, зима проглотит нищенский народ этой бунтующей державы. При таком раскладе Морнингфрост уже весной будет принадлежать нам.

— Ваше Величество, не сочтите за грубость, но зачем нам нужны их бесплодные земли? — поинтересовался Дэллис.

— А вы разве не знаете, Лорд, что Сноуглэйд богат минералами и различными рудами? — ответил с высокомерной ухмылкой Фаргос.

— Прекрасно известно, — сухо бросил в ответ Смаул. Однако недолго помолчав, мужчина добивал: — Но в таком случае Вэтфэльд не прокормит тамошних рабочих, и кто знает, как отразится это на нас.

— Лорд Дэллис, вам, уж поверьте, это ничем не грозит, — усмехнулась Шидэль.

— Честно признаться, мне надоело быть в зависимости у Альвионии, — недовольно говорил Король, попивая вино, — разве вы не устали платить ежегодную дань? А если Сноуглэйд будет наш, мы будем праздновать свою независимость.

— А как же Форлианд, Ваше Величество? — спросил с изумлением Энсис, — вы забыли про него?

— Форлианд? Эта мерзкая аристократия?! — возмутился с едкой усмешкой Фаргос, — кучка помешанных на власти! Ха! Если север будет наш, Вудвельд поддержит нас, и тогда Форлианд будет выплачивать нам дань.

— А если это приведёт к грандиозному кровопролитию за минералы и драгоценные металлы? — осмелился предположить Энсис.

— У нас самая сильная и дисциплинированная армия во всей Тавринии! — твёрдо заявил Король, ударив по столу.

— Но такая война, несомненно, приведёт к глубокому кризису и тогда…

— И тогда мы приведём в Сноуглэйд рабов из Фивисвэйла и Вэйтстоун, — перебил лорда Фаргос, раздражённым повышенным тоном.

Мальт хотел было привести ещё один аргумент не в пользу Вэтфэльда, но как только он собрался проронить в очередной раз слова, вызывающие в душе короля негодование и злобу, Дэллис грозно посмотрел на него. Сердце Лорда Энсиса будто бы сковал лед, и он тут же извинился:

— Прошу прощения, Ваше Величество, не мы же грезили браком с дочерью Вэйтстоун, — и тут Мальт вновь фальшиво улыбнулся.

— Не могу не согласиться с вашей правотой, — поддержала Шидэль, от скуки перемешивая вилкой салат.

— Значит решено! В конце сентября принимаем карательные меры в Сноуглэйд, — твёрдо заявил король. — Лорд Энсис, ваша задача поставить в Ланфорт хорошо обученных и надёжных воинов. А вы, Лорд Дэллис, предоставите опытного командира, — приказал Фаргос.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — кивнул головой Смаул.

— Постойте, но ведь в Стонфэлл не так давно прибыл талантливый полководец, может быть, стоит отправить его? — предложил идею Энсис.

— Я привык доверять проверенным людям, а не заслугам и молве о славе! — наотрез сказал король, прекрасно зная, о ком идёт речь.

— Лорд Энсис, ещё претензии будут? — с ядовитой ухмылкой спросил Фаргос. Мальт молчал, терпеливо перемалывая в душе очередное оскорбление.

— Ну, если больше вам нечего мне сообщить, тогда занимайтесь тем, что вам поручено! — с недовольством произнёс Брогур.

— Слушаюсь, Ваше Величество! — отозвался Энсис, опустив безразличный озлобленный взор в кроваво-красные глубины вина.

Снова наступила тишина. Раздавался только звонкий стук ложек, вилок и ножей о серебряную посуду. На сей раз, безгласность трапезы нарушили слова Бахорна.

— Отец, я долго думал над своими бестактными и пустыми поступками и хотел бы попросить у тебя прощения, — с виноватым лицом притворно говорил сын.

Фаргос удивлённо посмотрел на своего сына и, изобразив довольное лицо, с издевательской гордыней ответил:

— Наконец-то у тебя хватило ума раскаяться в односторонности своих нелепых поступков и признать собственные ошибки.

Вновь обида сжала сердце Бахорна. Недолго помолчав, сын продолжил:

— Отец, прежде чем я покину эти стены, позволь мне с братом поохотиться с тобой?

Король сконфужено погрузился в молчание, а после напыщенно рассмеялся.

— Последний раз тебе было тринадцать лет, тогда кабан чуть не разорвал твоё брюхо. Отныне ты боялся выезда в леса, как пожара. А твой брат даже не смог выпустить стрелу в оленя, — сказал высокомерно Фаргос.

— Теперь я не маленький беззащитный мальчик, могу и на медведицу пойти, — твёрдо заявил принц, смотря на отца так, будто делает ему вызов. Короля, как заядлого опытного охотника, конечно же, взбудоражили эти слова, а решительный взор сына пробудил неукротимый задор.

— Какие громкие самоуверенные слова, сразу видно, медведь не дышал тебе в лицо зловонием из своей пасти, — сказал с ухмылкой отец. На мгновение в его глазах блеснул едва заметный страх.

— Ты думаешь, я испугаюсь? — возмущённо произнёс Бахорн.

— А вот это мы завтра и посмотрим, — пообещал Фаргос, от волнения осушив пол кубка с вином.

— Лорд Энсис, — обратился Бахорн к глубоко задумавшемуся мужчине. Тут же невозмутимое лицо Мальта оживилось: — слушаю, Ваше Сиятельство, — заинтересованно отозвался он.

— Нам с братом понадобится помощь, не желаете ли принять участие в охоте на медведя? — спросил, принц.

— Никогда не отказывался от хорошей звериной шкуры, — усмехнулся лорд Энсис.

— Подожди-ка — вдруг взволновался Хольдур, подняв на брата потрясённый взор, — ты собираешься взять меня на охоту, даже не спросив моего мнения?

— Брат, успокойся, ты же ведь не боишься? — схитрил Бахорн.

Хольдур озлобленно посмотрел на брата. В его голове засел испуг и недовольство.

— Конечно же, нет, брат, — язвительно улыбнулся юноша и притворился довольным.

— Лорд Дэллис, а не составите ли вы мне компанию завтра утром? — поинтересовался Король.

— Несомненно, Ваше Величество, — ответил равнодушно Смаул.

— Вызов брошен, отец, — подумал Бахорн, коварно улыбнувшись незаметно для всех.

Вскоре ужин был завершён и, все разбрелись по своим комнатам. Обременённый переживаниями, Хольдур ворочался и ёрзал на кровати, не имея сил уснуть. Бахорн, не смыкая глаз, долго лежал на спине и слушал раздражительную возню своего брата и отчётливо доносившиеся с верхних этажей страстные то нараставшие, то затихавшие стоны матери. Через пару часов комнатой овладела тишина. Бахорн отодвинул штору и кромешную тьму разрезал бледный лунный свет. Мужчина почти до самого утра упоённо смотрел на чёрное ночное небо, так и не погрузившись в сон.

Петухи ещё не начали свою песнь, а трубы ещё не загудели, как возле замка собралась знать, несколько прислуг и два рыцаря. Хольдур, зевая, медленной вялой походкой шёл к собиравшемуся народу.

— Что-то ты неважно выглядишь, соня, — усмехнулся Бахорн, любуясь заточкой меча.

— Скажешь тут, ты-то, небось, спал, — буркнул недовольно брат, потянувшись за арбалетом.

— Вообще-то и не думал глаз смыкать, — ответил сухо принц, вкладывая оружие в ножны и поправляя ворот замшевой куртки.

— Ваше Сиятельство, вы желали меня видеть? — спросил Венсан.

— В эту охоту шкура медведицы должна быть нашей! — решительно заявил Бахорн. Отец, расслышав слова сына, надменно рассмеялся и громко произнёс в ответ:

— Тебе только и остаётся, что уповать на сэра Венсана!

— Ну, это мы ещё посмотрим, — лукаво протянул шёпотом принц.

— Все в сборе? — потребовал незамедлительного ответа король.

Народ хором ответил:

— Все!

— Ну, что, лорд Дэллис, покажем моему сыну, как надо убивать медведей, — высокомерно произнёс Фаргос, важно закурив сигару. Смаул едва заметно, скупо улыбнулся и кивнул головой в знак соглашения.

— Привести псов! — скомандовал король, выдохнув густые клубы едко-пряного дыма.

В эту же минуту спящие окрестности разорвал громкий бешеный собачий лай, прерываемый ожесточённым рычанием.

— Какие-то они сегодня буйные? — спросил настороженно Фаргос у псаря.

— Запах сигары учуяли, Ваше Величество, — уверенно ответил высокий широкоплечий бородатый мужчина, здоровенными жилистыми руками сдерживая двух свирепых мускулистых чёрных собак на длинных железных цепях. Вскоре помощники псаря привели ещё четыре пары таких же агрессивных голодных собак.

— Злые собачки, — произнёс Энсис, с волнением посматривая на оскаленные клыкастые пасти псов.

— Как бы эти собачки от безрассудства не оторвали кусок от лошади или чего похуже, — усмехнулся Бахорн.

— Главное, чтобы эта лошадь не была твоей, — ответил с лукавой улыбочкой отец, зажав в зубах сигару.

— Пожалуй, не сегодня… в этот раз я всажу зверю копьё в горло! — твердо заявил сын.

— Думаю, пора проучить тебя за твою дерзость и самоуверенность, — сказал надменно Фаргос своему сыну, забираясь в седло.

— Надоело уже смотреть на то, как ты кичишься, — озлобленно прошептал Бахорн, поглаживая серую морду своей лошади.

Как только первые лучи солнца коснулись лица короля, он тут же помчался, как одержимый, за своей добычей. Ржанье лошадей разнеслось по спящим окрестностям замка. Вслед за ним полилась утренняя песня петухов на окраинах города. Трубы и барабаны пробудили Старстоун. К этому времени охотники пересекли провинции города и были почти уже у душистых кленовников и дремучих дубрав.

Около часа охотники углублялись в лес, но следов медведя по-прежнему не было замечено, а собаки вели себя смирно, лишь изредка отвлекаясь на мелкую дичь. Бахорн всё время вёл себя весьма странно. Он то и дело оборачивался по сторонам, как будто бы кого-то старался заметить в кленово-дубовой глуши. Свою странность принц объяснял боязнью лесов, преследовавшей его с самого детства.

— Давайте передохнём несколько минут, — вдруг предложил Бахорн, глядя на сонную физиономию Хольдура, склонившего голову.

— Уже устал? — язвительно пошутил Отец, не оборачивая головы на голос сына.

— Да живот что-то прихватило, наверное, это с пирога, — поморщившись для правдоподобности, слукавил принц.

— Ну, в таком случае, спешимся минут на десять, — с нежеланием и недовольством отдал приказ Фаргос.

Бахорн быстро побежал к пышным кустам орешника, пройдя за них, он скрылся за бузиной. Убедившись, что его никто не видит и не слышит, принц встал к огромному старому дубу и чего-то напряжённо ожидал. Вскоре из кустов бузины едва слышно вынырнул мужчина средних лет в тёмно-зелёном плаще и незаметно подкрался к Бахорну. Незнакомец несколько раз постучал по сухой дубовой коре. Принц с тревогой повернул голову на неожиданный звук.

— Вы от Ролана? — поинтересовался встревоженный мужчина.

— Так точно, Ваше Сиятельство, — шёпотом подтвердил незнакомец, остановившись в нескольких шагах от собеседника.

— Каков план? — нервничая, спросил Бахорн.

— Всё настолько сложно, что волей неволей зависит от удачи, — начал охотник.

— То есть как это? Нет… подожди, сегодня или никогда! — требовательным тоном твёрдо заявил принц.

— Ваше Сиятельство, я сделал всё, что было в моих силах, мы можем потерпеть провал внезапно и случайно, это уже не от нас зависит, — убеждал собеседника незнакомец.

— Мда… — протянул огорчёно Бахорн, преисполнившись недоверием и безнадёжно вздохнув.

— Ваше Сиятельство, не нужно обречённости, если первый план потерпит провал, я застрелю Брогура, — успокоил принца охотник.

— Так что за план, у меня меньше пяти минут, выкладывай, скорей! — потребовал рассерженно Бахорн.

— Я приготовил ловушку для собак. Волчье мясо накрыто медвежьей шкурой, а под ними хрупкий настил. Как только псы соберутся вокруг приманки, я дёрну за верёвку и собаки рухнут на осиновые колья. До ловушки несколько вёрст пешим ходом, так как лошади не смогут пройти заросшую заваленную деревьями тропу, вам до неё всего минут пятнадцать ехать. Вам спешить не нужно, дождитесь, когда все убегут за псами и отходите в сторону старого мшистого клёна, за ним вас будет ждать лошадь. Не торопясь, скачите по тропе на север и никуда не сворачивайте. Животное оставите возле небольшого болота, а сами идите на запад, там будет отвесной склон, с которого видна ловушка, когда заметите приближение своих людей, обогните склон и через заросли орешника выбирайтесь на тропу. Только постарайтесь, чтобы никто не хватился вашей пропажи и неожиданного появления, — настойчиво предупредил охотник.

— Само собой, разумеется, — усмехнулся Бахорн.

— Далее я подам сигнал в рог, это должно смутить уставших от беготни господ, но только не вас. Король должен последовать за вами к кустам волчьих ягод. За ними в четверть версты отвесной обрыв, под ним долина с зарослями малины и ежевики, там-то как раз и кормится медведица с двумя медвежатами. Здесь-то вашего отца и должна настигнуть смерть, — поведал план охотник, — только как заставить его пойти за вами?

Бахорн, задумавшись, погладил подбородок и коварно произнёс в ответ:

— Он одержим охотой.

— Тогда, будем надеяться на то, что эта слабость и сыграет с ним злую шутку, — усмехнулся незнакомец.

Бахорн пожал охотнику руку в знак доверия и поспешил вернуться к своим.

— Что-то ты долго, мы уж было позабыли о тебе, — усмехнулся с явно выраженным на лице недовольством Фаргос.

— Да скрутило кишки, — болезненно произнёс Бахорн.

— По коням! — грозно скомандовал король, и охотники незамедлительно продолжили своё движение.

Где-то через четверть часа собаки вдруг занервничали, начали оскаливаться и неугомонно лаять. Чуть позже они стали вырываться.

— Наконец-то! — обрадовался Фаргос, — спустить псов!

Собаки как умалишённые бросились на учуянный запах. Охотники мчались вслед. Но скакать лошадям пришлось совсем не долго. Неожиданно путь был преграждён давным-давно поваленными старыми гнилыми деревьями. Псы, не дожидаясь хозяев, лихо проскочили под препятствием.

— Твою мать! — разъярился Фаргос, остановив лошадь перед завалом.

Остальные охотники встали в ступор, совершенно не зная, что им предпринять.

— Живо слезайте! — скомандовал король. — За мной! — приказал он, ползком миновав злополучную преграду. Все стремглав пустились вслед за королём, и только Бахорн не спеша шагал по помятой росистой траве, пристально высматривая старый мшистый клён. Завидев его за невысокими кустами боярышника, на которые лился утренний солнечный свет, принц тут же побежал к дереву. За ними, как и обещал охотник, терпеливо стояла серая лошадь. Бахорн уселся в седло и поскакал по извилистой едва заметной лесной тропинке на север. Вдалеке раздавался громкий неудержимый лай собак. Через минут десять-двенадцать гомон бешеных псов неожиданно прекратился, и по чащобе побежали волны протяжного воя. Вскоре и эти звуки прервались.

— Что же это такое? — встревожился лорд Энсис, — почему псы замолчали?

— Странно, на них это вовсе не похоже, — задумался с тревогой в глазах главный псарь.

— Медведь же не мог их задрать? — испуганно произнёс Хольдур.

— Да заткнитесь вы уже! — огрызнулся сердито Фаргос и постарался прислушаться. Но в итоге кроме стука своего сердца ничего не смог расслышать.

— Плевать… вперёд! — скомандовал король и продолжил бежать по собачьему следу.

Бахорн в это время добрался до небольшого торфяного болота, густо поросшего мхом, брусникой и лютиком. Мужчина привязал лошадь к толстой дубовой ветке и, хлюпая сапогами по влажной мшистой земле, направился к неподалёку росшему орешнику. Принц аккуратно поднялся на склон, прилёг и внимательно посмотрел из кустов на небольшую поляну, где зияла яма. Бахорну недолго пришлось наблюдать, вскоре среди кленовых стволов показались суетливые фигуры господ. Мужчина поспешил поскорее присоединиться к остальным. Незаметно он пробежал заросли орешника и выскочил на тропу. Хольдур, завидев потерявшегося брата, махнул рукой в его сторону. Бахорн, запыхавшись, подбежал к нему и, похлопав по плечу, как ни в чём не бывало, хмуро произнёс:

— Опять живот прихватило,… представляешь?!

— Ваше Величество, что с вами? Что произошло? — с тревогой на устах спросил Лорд Энсис, подступая к королю, который в безгласном оцепенении стоял у ямы.

— Уух чёрт, — ошеломлённо протянул Мальт, с ужасом отпрянув от ловушки.

— Что тут происходит, — сказал Бахорн, удивлённо смотря на, застывших от потрясения, охотников, стоявших у ямы. Как только мужчина подступил к ловушке, он коварно улыбнулся и тут же сделал вид, что увиденное испугало его.

— Кто посмел такое творить в моём лесу! — закричал разъярённо Фаргос, не отводя взгляда от мёртвых собак, чьи тела пронизывали полуметровые колья.

— Как же так, — удручено шептал Бахорн, — что же теперь, накрылась, значит, охота?

Отец, услышав причитания сына, разозлился пуще прежнего и, ударив его по щеке ладонью, заявил:

— Какая на хрен охота, придурок! У нас десять дохлых шавок, наверняка это дело рук браконьеров, ты хоть понимаешь суть проблемы? Браконьеры в моём лесу! — возмутился король.

В момент, когда Фаргос хотел залепить затрещину Бахорну, вдруг лесную тишину разорвал протяжный звук рога.

— Это неподалёку отсюда, — уверенно пробасил Лорд Дэллис, обнажив меч.

Все остальные охотники, кроме Бахорна, тоже вооружились. Хитроумный принц же, посмотрев на кусты волчьих ягод, решительно направился к ним.

— Куда ты идёшь?! — удивился Отец, следуя за сыном, — вздумал убежать?

Сэр Венсан, заподозрив неладное, поспешил вслед за королём, скрывшимся за пышными кустами волчьих ягод. Бахорн уверенно шёл к долине, как ему и велел охотник.

— Остановись, немедленно! — приказал разгневанно Фаргос. Сын же, молча, шёл к своей цели, игнорируя грозные заявления отца.

— Стой, сучонок, или, клянусь, я всажу в твою голову стрелу! — заявил король, снимая с плеча арбалет. Звук рога опять повторился.

— Ваше Величество, что вы делаете, прекратите, — обеспокоенно произнёс рыцарь, ускоривая шаг.

— Венсан, не лезь! — огрызнулся Фаргос, не поворачивая разозлённого лица.

— Вы не смеете убивать собственного сына! — отчаянно крикнул рыцарь.

— Ты ошибаешься! — чёрство произнёс король и выпустил арбалетный болт Венсану в бедро. Мужчина тут же рухнул на землю, отбросив меч в сторону. Рыцарь начал медленно выдергивать стрелу из ноги. Затем схватившись за жутко кровоточащую рану, он попытался встать, но всё было тщетно. Тогда он начал звать остальных господ на помощь.

Бахорн не останавливался, а отец, проклиная его и щедро разбрасываясь руганью, шёл следом, перезаряжая арбалет. И как только он навёл прицел на голову сына, его сердце вздрогнуло от яростного медвежьего рыка.

— Его голова будет украшать мою стену! — одержимо произнёс Фаргос и неистово ринулся к месту, откуда раздался рык.

— Отец, ты сошёл с ума?! — с фальшивой тревогой воскликнул Бахорн, побежав за королём.

— Прочь, сопляк, это будет мой трофей! — угрожающе заявил отец, резко останавливаясь и наставляя на сына арбалет. Принц испуганно посмотрел на оружие, а потом на бешеные глаза родителя.

— Не заставляй меня расходовать эту стрелу на тебя, — с нетерпением произнёс хладнокровно Фаргос.

— Да плевать я хотел на этого медведя, — сквозь зубы выдавил Бахорн и отпрянул от отца.

Король надменно ухмыльнулся и уверенно направился к отвесному обрыву. Будучи шагах в десяти от цели, король остановился, присел на корточки и прислушался. На дне долины раздавалось то сопение, то рычание, то фырканье, сопровождаемое хрустом кустов. Фаргос неприметно подкрался к краю обрыва и, разглядев медведицу с двумя медвежатами, лакомившимися ежевикой и малиной, нацелил арбалет на зверя.

— Моя хорошая, вот, значит, ты где, — с восторгом на лице, одержимо прошептал король. Но только он притронулся к спусковому механизму, как кто-то толкнул его со спины. Не понимая даже, что происходит, Фаргос кубарем свалился с обрыва в колючие кусты. Медведица ту же обратила внимание на шум и настороженно посмотрела на заросли малины, медленно грозно переступая с лапы на лапу. Почуяв незнакомый запах, зверь свирепо зарычал и встал на дыбы. Заметив израненное немощное тело мужчины, она с любопытством подошла к королю и начала обнюхивать его. Мужчина, дрожа от боли, старался подавить в себе страх и оставаться спокойным. Но в этот момент Бахорн выстрелил в медведицу из арбалета. Ощутив у себя в лапе холодное железо, зверь яростно зарычал. Король, узрев раскрытую зубастую пасть медведицы и почувствовав как когти впились ему в ногу, не сдержался от нахлынувшего ужаса и панически закричал. Зверь испуганно неистово зарычал в ответ и одним мощным ударом проломил мужчине голову, после чего скрылась в кустах, позвав за собой медвежат.

— Кто это кричал?! — испуганно спросил Лорд Энсис у Бахорна, стоявшего с обомлевшим перепуганным лицом возле обрыва, успевшего незаметно выронить арбалет в колючие кусты ежевики и малины.

— А где Его Величество?! — обеспокоенно потребовал ответа Мальт.

— Т…там, — заикаясь, ответил принц, указав рукой на обрыв.

— Не может быть… — обомлел Энсис. Но вскоре его растерянное лицо осветила восторженная улыбка, когда мужчина разглядел в кустах окровавленное тело короля.

— Его нужно вытащить оттуда, немедленно! — спохватился Энсис, озадаченно посмотрев на сокрушённого Бахорна, который сидел на земле с опущенными руками и пустым притуплённым взором.

Вскоре к лорду и принцу подоспели все остальные охотники и, услышав ужасные новости, они поспешили вытащить тело государя из колючих кустов.

— Боже, как же такое могло произойти?! — ошеломлённо воскликнул Хольдур с перепуганным лицом, робко стоя в нескольких шагах от окровавленного тела отца.

— Ваше Сиятельство, как это случилось, — подавленно просил Вагнер, хромая, приблизившись к Бахорну, который сидел как глупый ребёнок и обливался слезами. Принц пусто посмотрел на рыцаря и запинаясь от волнения спустил с языка правдоподобную ложь:

— Я пытался остановить его и,… но… он оттолкнул меня,…а затем, б… бросился за т…трофеем. Я видел, к… как он падает…, я хотел спасти его, но не… не знал как.

— Я уверен, вы сделали всё, что было в ваших силах, — утешил Бахорна Венсан. С тоскливым лицом он, преисполненный безмолвия, подошёл к холодному безжизненному телу Фаргоса Брогура. Без лишних слов труп государя разместили на самодельных носилках из толстых сучков и веток, накрытых мешками. Помощники псаря донесли мёртвое тело до лошадей. Аккуратно взвалив труп короля на его скакуна, и вся свита, и сами охотники с подавленными траурными лицами неторопливо направились в замок.

Солнечные лучи пропали за густой взбитой пеленой кремовых облаков. Стражники суетливо открыли врата в город перед хмурыми охотниками, преисполненными трауром. Горожане перешёптывались между собой, таращась на мёртвое тело их государя. Одни из этой толпы провожали траурную свиту сочувствующим и печальным, а другие осуждающим и корящим взорами. Прибыв к вратам замка, охотники остановились, и никто не осмеливался сообщать трагичную весть вспыльчивой властолюбивой вдове.

— Я пойду, — решился Бахорн, оборвав напряжённую тишину.

— Ваше Сиятельство, если позволите, я пойду с вами, — попросился сэр Венсан.

— Вам нужен лекарь, сир! — заявил Лорд Энсис, — а вот я вполне могу справиться с этой задачей, — настойчиво произнёс Мальт, приближаясь к мёртвому телу короля.

— Гробовщика, — распорядился старший сын.

— Слушаюсь, Ваше Сиятельство! — сказал взбудоражено псарь, поспешив исполнить указание как можно скорее.

— Брат, помоги уложить тело на землю, — попросил Бахорн.

Хольдур ошеломлённо посмотрел сначала на брата, а потом на бездыханное тело отца. После чего покачал головой в стороны.

— Ну, же, живо! — скомандовал рассерженно брат.

— Я не могу, — замешкался, заикнувшись, Хольдур, боясь подходить к трупу.

— Да и чёрт с тобой, тряпка! — возмутился Бахорн.

В это время Лорд Дэллис подошёл к телу Фаргоса. Мужчины аккуратно стащили труп с лошади и уложили его на траву.

Внезапно двери замка отворились, и показалась надменная грозная фигура Шидэль Брогур в сиреневом платье с блестящими фиолетовыми и пурпурными узорами.

— Что с моим мужем, мерзавцы, отвечайте, немедленно! — рассержено потребовала ответа взволнованная женщина, стремительно направляясь к телу покойного мужа.

— Ваше Величество, вам не нужно это видеть, — учтиво предупредил сэр Венсан, преграждая королеве путь и стараясь не пускать её к окровавленному трупу.

— Прочь с моей дороги! — произнесла отчаянно вдова. Рыцарь смиренно отошёл в сторону и с грустью наблюдал, как Шидэль льёт слёзы на холодную грудь умершего мужа и ласкает его окровавленное лицо.

— Вы не сберегли его! Это всё вы! Вы виноваты в его смерти! — беспрестанно причитала женщина, крепко прижав к своему дрожащему телу голову мертвеца.

В это время подоспел гробовщик. Это был пожилой седоволосый мужчина в серой рубахе и мешковатых чёрных штанах.

— Я надеялся не дожить до этого дня, — прискорбно произнёс гробовщик.

— Я сгною вас в подземельях или изуродую ваши тела на плахах, бесчеловечные выродки! — вдруг ненавистно заявила Шидэль, как змея безотрывно посмотрев на Лорда Энсиса.

— Ваше Величество, но ведь мы же не повинны в его смерти! — заявил Мальт.

— Вы прекрасно знали о его одержимости к этой чёртовой охоте! Но не сберегли! Теперь вам отвечать за моего покойного мужа! — стояла на своём вдова.

— Хотите найти виноватых!? — заупрямился Энсис, — тогда пускайтесь на поиски медведицы, задравшей его! — не вытерпел лорд.

— Вы не знали до этого унижения, лорд, теперь познаете, стража в кандалы этого негодяя! — приказала Шидэль, с омерзением посмотрев на Мальта, взбудораженного возмущением и яростью.

Стража как-то неуверенно двинулась на лорда, который последовал вслед за вдовой. Её громкие слова оборвали нити терпения Энсиса и вызвали в нём небывалую злобу. Схватив королеву за руку и с хладнокровной жестокостью сжав её, он ехидно произнёс:

— Вы вечно смеялись надо мной, унижали и обязывали меня плясать перед вами, словно я шут! Вы оба стоите друг друга, надменные и фамильярные, я ненавижу вас!

Эти слова повергли Шидэль в неописуемую ярость, и она несколько раз ударила что было сил лорда Энсиса золотым перстнем в лицо, разбив ему бровь.

— Отрубить этой мрази его грязные руки и его поганый наглый язык! — потребовала королева.

Стражники беспрекословно повиновались приказу и взяли лорда за руки. Но только они хотели увести его в тюрьму, как вдруг Бахорн насмешливо угрожающе покачал указательным пальцем капитану стражи, который стоял в глубокой растерянности.

— Не думайте даже, капитан, этот человек ни в чём не повинен и не заслуживает такой участи, — твёрдо сказал принц оторопевшему стражнику.

— Сын, что это значит?! — удивилась с ярым недовольством мать, — я сказала в кандалы его!

— Мне плевать, что вы сказали! — возмущённо настаивал на своём Бахорн, — он не виновен, ему не перед кем держать ответ за оплошность моего отца.

— Кем ты себя возомнил, сосунок?! У тебя даже нет прав перечить мне! — твёрдо заявила вдова, впиваясь надменным взглядом в спокойное равнодушное лицо сына.

— Я следующий в престолонаследии, это право дано мне при рождении и никто не в силах его у меня отнять, — колко улыбнулся Бахорн матери в ответ.

Шидэль презренно посмотрела на сына, а затем плюнула ему в лицо.

— Капитан, отведите мою мать в её покои, она переволновалась и нуждается в отдыхе, — распорядился принц, спокойно вытирая лицо платком.

— Трон не принадлежит тебе! ты не получишь его! — заявила с надменностью мать, пытаясь вырваться из рук стражников.

— Ваше время кончилось, — усмехнулся Бахорн матери в след.

— Предательская тварь! — не успокаивалась Шидэль.

— Капитан, проследите, чтобы мою мать завтра же отправили в поместье «Медовый лист», мне ни к чему её глупая истерика и нелепые скандалы, — повелел принц.

— Так точно, Ваше Величество, — ответил смуглый широкоплечий лысый мужчина, закованный в стальные латы с узорами на правом наплечнике.

— А ты чего стоишь? — сердито спросил Бахорн гробовщика, который стоял как вкопанный возле мёртвого тела Фаргоса Брогура. — Гроб должен быть готов уже сегодня, и не позже, ясно?

— Как ясный день, Ваше Величество! — заявил старик и начал снимать промеры с тела.

— Псарь, довольно развешивать уши, иди, сообщи печальные вести слугам и покорми собак, — приказал Бахорн. Мужчина немедленно приступил к выполнению.

— Ваше Сиятельство, — учтиво начал Энсис, но принц тут же его перебил:

— Величество, не Сиятельство более. И ещё, Лорд Энсис, как мне известно, ваша семья богата нераспустившимся прекрасным цветком, не так ли?

— Ей же всего тринадцать, — удивился Мальт.

— Это не важно, — беззаботно бросил в ответ Бахорн, — главное, свадьба.

— Я всё понял, Ваше Величество, немедленно отправляюсь, — сказал Энсис и, взмахнув плащом, ушёл к своей свите, терпеливо ждавшей его в замке.

— Лорд Дэллис, вы тоже можете не задерживаться, отправляйтесь по своим делам в Ланфорт — приказал новый государь.

Смаул ничего не ответил на эти слова. С невозмутимым угрюмым лицом он неспешно побрёл за своей вороной лошадью в королевские конюшни.

Бахорн ещё некоторое время простоял в нетерпении, кого-то усердно дожидаясь. Вскоре прибыли ткачи и сняли мерки для погребального платья покойного короля.

Небо постепенно затянуло тяжёлыми угольно-серыми тучами. Их корявые мрачные пальцы расползались по белой пене облаков, затягивая её. Бахорн, почувствовав холодное прикосновение дождя, накинул на голову капюшон.

Вскоре за бездыханным телом Фаргоса Брогура пришло четыре человека в иссиня-чёрных балахонах. На груди у них висели бронзовые цепочки с золотой фигуркой в виде молота. Из-под капюшонов виднелись только густые длинные волосы. Бахорн с недовольным лицом поёжился при виде этих суровых фанатиков. Их вечно угрюмые безгласные фигуры полные недоверчивости и загадочности, заставляли людей обходить сакранистов стороной. «Нет праведнее бога, чем собственный рассудок», утверждали они, бессмертно доверяя и пропагандируя эту идею.

— Что это за странные люди? — с ярым интересом спросил Ролан Глэйд у Бахорна, смотря вслед людям в чёрных одеждах, которые уносили на носилках труп Фаргоса Брогура.

— Чёрт побери тебя, Глэйд! — воскликнул ошарашено мужчина, с укором посмотрев на своего собеседника. — Больше никогда не смей так внезапно появляться, — предупредил Бахорн.

— Прошу прощения Ваше Сиятельство, — извинился Ролан, с виноватым лицом, сделав поклон.

— Благодаря нашим стараниям, я больше не принц, а почти монарх всего Вэтфэльда, — с умиротворением победно произнёс Бахорн.

Глэйд тут же склонился на колено перед своим новым государём.

— Встань Ролан Глэйд, — приказал Брогур, — теперь ты не генерал в Старстоун, а в моей личной охране. Что же касается жилья, пока ты мне служишь, у тебя будет комната в замке, а как только тебя настигнет старость, ты получишь особняк с прислугами и неплохим наделом земли в любом пригороде Вэтфэльда, — искренне пообещал собеседник.

— С… спасибо Ваше Величество, — заикнувшись, произнёс радостно Ролан, затем поцеловав перстень Бахорна.

— Теперь, когда мой отец будет нетленно лицезреть своих предков, я буду достойно править этими землями, — сообщил собеседник своему новому генералу.

— Несомненно, ваше Величество, — согласился Ролан.

— Ты хотел знать, что это были за люди в чёрных одеяниях, так вот слушай, — начал Бахорн. — Их зовут сакранистами. Они ведают похоронами, пытками, наказаниями, судебные дела и то принадлежат им. Мой прапрадед Тарсис Брогур был заядлый философ аутист. Его мудрости не было равных, как рассказывал мне отец, но жажда насилия сложила о нём жуткую славу. В конце каждого месяца, на закате, Тарсис заставлял приносить небу и земле жертвы. Мужчинам отрезали их достоинства, а потом живьём закапывали в землю, обёрнутых в алый саван. Женщин же, сжигали в стальной ванне, развевая их пепел по ветру. Причём жертва должна быть девственной, поэтому, как правило, жизни лишали молодых и сильных. В принципе, прапрадед, по сути, является основателем сакранизма. Теперь — это блюстители правды, так, по крайней мере, они себя называют, — закончил рассказ Бахорн, встав перед воротами замка. — А сейчас пора всем людям Вэтфэльда узнать, что у них новый король! — торжественно заявил мужчина и направился в тронный зал, где его уже ожидали взволнованные советники.

Когда статная надменная фигура Бахорна показалась в дверях, все в зале припали на одно колено перед своим новым государём. Брогур с восторгом окинул присутствующих высокомерным взором и подступил к пустующему трону. Мужчина восхищённо провёл ладонью по узорчатым золотым налокотникам. После этого он уверенно и властно сел на трон и торжественно произнёс, развеяв напряжённую сонливую тишину:

— Отныне, вы служите мне! Я требую, чтобы завтра в полдень, на похороны моего отца пришло как можно больше людей. Так же я велю вам оповестить всех граждан как в Старстоун, так и во всём Вэтфэльде о моей грядущей свадьбе с юной леди Виэль, дочерью Энсиса Мальта лорда Стонфэлла. А сегодня я обязую советника Клойса подготовить официальную бумагу с печатью в честь моего восшествия на трон. Несогласные могут попробовать оспорить моё решение. А если таковых среди присутствующих нет, тогда я отстраняю сэра Тэлобора от командования армией и прошу занять его место генерала в Стонфэлле.

— Но как же так, Ваше Величество? Я же всегда добросовестно выполнял свои обязанности и вообще… — возмущённо заговорил сэр Тэлобор, пока Бахорн не перебил его.

— У меня есть более достойная кандидатура на это место, — пояснил король, задумчиво поглаживая усы, — а теперь, когда возражений больше нет, я представляю вам нового главнокомандующего армией и моего личного охранника генерала Ролана Глэйда.

Мужчина вышел из толпы, встал пред ней, всем учтиво поклонился, а потом повернулся к Бахорну и опустился со смирением на одно колено.

— Я клянусь служить этому городу и этим землям верой и правдой! — патетично заявил Бахорн Брогур. Вслед за этими словами, новоиспеченный король медленно приподнялся с трона, ещё раз упоённо посмотрел на зал и присутствующих в нём людей, после чего, подозвав Ролана, отправился подыскивать себе новые покои, чтобы унять гнетущую усталость бессонной ночи и потрясения первого осеннего дня.

Глава 17

Ещё не пропели петухи, и солнце не вернулось на небосклон, а Эрабор уже медленно поднял веки и устремил взгляд в темноту. Первое время ему казалось, будто вокруг него проходят года и столетия, а утренний сумрак — был кромешным мраком, царившим в бездонной пустоте. Когда это странное чувство покинуло его, чрез тёмную пелену облаков вырвались первые золотые лучи. Мрак в комнате постепенно растворялся, и Эрабор вскоре смог различить незнакомые ему стены и потолок.

— Где это я? — обеспокоенно подумал рыцарь, пытаясь подняться с постели. Но тело его не слушалось, словно пристыло к кровати. Мужчина даже не мог повернуть голову, он с превеликим трудом шевелил пальцами и лишь веки были подвластны ему. Это повергло Эрабора в панику. Он захотел то ли позвать на помощь, то ли просто закричать, но язык онемел. Мужчину тут же охватил страх, он чувствовал себя словно в кошмарном сне, в котором ему всё было неподвластно. Отчаянное мычание больного напугало облокотившегося правым плечом и головой на стену короля Фроста, уснувшего возле кровати на стуле. Мужчина едва сумел удержаться на неустойчивой мебели.

— Хвала Эзолусу, ты жив! — воскликнул радостно Форас, прислонив ладони к пылающему пунцовому лицу своего рыцаря.

Эрабор, увидев знакомее лицо, тут же успокоился и сосредоточился на словах собеседника.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Фрост здоровьем очнувшегося от долгого лихорадочного сна больного. В ответ раздалось мычание.

— Что с тобой? Не можешь говорить? — взволновано предположил Форас. — Рукой можешь шевелить?

— Му-Му, — протянул рыцарь. В его налитых кровью глазах отчётливо читалась тревога и страх. В следующий момент в комнату на голос Фроста вошла сонная непричесанная Айсэль, укутанная в шерстяной халат. Её глаза от удивления чуть не выпали из орбит, а язык будто бы присох к нёбу, когда она увидела пришедшего в себя Эрабора.

— Он парализован! — встревоженно сообщил Форас.

— Так действует настойка из алого шафрана, это пройдёт, — утешила короля лекарка. Хотя её глаза были полны беспокойного удивления.

— Как долго он пробудет в таком состоянии?

— Следуя моему опыту, три-четыре, возможно, шесть дней, — отводя взгляд в сторону, ответила женщина.

— Что, ты даже не уверенная в этом! — воскликнул обеспокоенно Фрост. — Почему-то мне кажется, что ты подобное видишь впервые?!

— А может быть и так! То, что происходит с ним, совсем необычно! Отвар влияет на каждого по-разному, но я никогда не наблюдала, чтобы было парализовано всё тело, а лихорадка проходила за ночь.

— Скажи, что может ему помочь?

— Отвар из радовестника, синей крапивы и зверобоя. К сожалению радовестник растёт только на полях Южного Кальхейма и только в сухой период, сейчас его можно только купить у тамошних торговцев, — объяснила Айсэль.

— Сколько тебе надо этой травы?

— Небольшого букетика, думаю, будет достаточно.

— Будет тебе твой радо… как его там, — пообещал Форас уже собираясь уходить.

— Если что, Салтус оттуда родом, да и Огильд не раз там бывал, — ответила лекарка, приложив ладонь к горячему лбу больного. — И ещё, чем дольше он пребывает в таком состоянии, тем больше вероятность того, что его сердце неожиданно перестанет биться, — предупредила Айсэль. Фрост, не сказав ни слова, покинул дом лекарки.

Утро было солнечным и тёплым. Золотые лучи огибали исполинское пышное облако. Ветер неугомонно теребил листья деревьев. Найти Огильда оказалось не сложно. Король Сноуглэйд, сойдя с порога, осмотрелся по сторонам и тут же заметил на берегу реки знакомую фигуру мускулистого русоволосого мужчины в льняной рубахе и мешковатых штанах. Криольд рыбачил, терпеливо дожидаясь, когда добыча попадётся на крючок. Сидел он давно, так как в его ведре лежала пара крупных карпов и несколько карасей.

— Огильд, мне необходима твоя помощь, — раздался удручённый голос недавнего знакомого. Кальхеймец тут же положил удочку на берег, поднялся с земли, отряхнул штаны и, внимательно посмотрев на собеседника, произнёс:

— Я с удовольствием помогу, говори, что тебе требуется.

— Мне срочно нужно в Южный Кальхейм, достать траву радо… радоцвет, кажется, — задумался Форас. Мысли в его голове сталкивались.

— Радовестник, может быть? — предположил Огильд.

— Да, именно, — подтвердил Фрост.

— До того места два дня пути, — пояснил Криольд.

— А как-то быстрее нельзя туда добраться?

— Сначала на запад через холмы к деревне Три́нфилд, а от неё на пароме через Горлобесово озеро, тогда ночью, возможно, прибудем на место.

— Мне показалось, или тебе не нравится путь через озеро? — спросил с подозрением король.

— Про озеро местные не лестно отзываются, — ответил Огильд.

— Даже знать не хочу, что они там себе напридумывали! — твёрдо заявил Фрост.

— Тогда нам нужно разыскать Скогура, лучше него Южный Кальхейм никто не знает, да и Кроука не мешало бы взять, топор лишним не бывает, — усмехнулся Огильд.

— Где же и сколько нам придётся их искать!? Нам и так каждая минута дорога!

— Тут на самом деле всё просто, нет на свете ни одного трактира, который Скогур обошёл бы стороной, — сказал с ироничной улыбкой собеседник.

— Тогда поспешим, нечего время терять! — распорядился Фрост.

— Дай мне время переодеться в дорогу, не в таком же виде я уйду, — попросил с кроткой улыбкой Огильд.

— Эм… конечно же, — опешил Форас, следуя за спутником.

— От дома Айсэль трактир в нескольких шагах, — объяснил Криольд, ступив на скрипучее крыльцо.

— Я буду ждать здесь, — сообщил Фрост.

— Угу, — послышалось в ответ.

Не прошло и трёх минут, как Огильд вышел из дома, переодетый в привычные ему кожаные доспехи из чешуи дрэксора.

— Нам туда, — указав левой рукой на двухэтажное деревянное здание с соломенной крышей, сказал спутник. — Кстати, как рука?

— Намного лучше, спасибо, — ответил Форас.

— Скажи это Айсэль, если бы не её помощь, возможно, ты бы даже мог лишиться руки, — ответил Огильд. Король скромно улыбнулся в ответ.

Нужно сказать, что брёвна у трактиров, были как правило, в зарубинах, так как пьяный люд не редко любил побросать в дерево ножи и топоры, а бывало и устраивали кровопролитные драки, в исключительных случаях со смертельным исходом.

Едва мужчины ступили на крыльцо, не открывая двери, как были уже слышны разъярённые крики. Огильд сразу же узнал Скогура, из-за чего поспешил войти в трактир. Внутри царил бардак: на полу лежали деревянные кружки из-под эля, по углам были разбросаны поломанные скамейки и разбитые столы. Кроме всего прочего, несколько пьяных мужиков, постанывая, крючились от боли, под перевёрнутой мебелью. Взбешённый Скогур, с разбитой головой, держал над собой обломок скамьи и требовал какого-то чернобородого мужика извиниться.

— Скорее солнце утонет во мраке Синг, чем я заберу свои слова! — твёрдо повторял задира.

— Лучше забери, или я разобью эту скамью о твой хребет! — угрожающе заревел разозлённый здоровяк.

— Скогур, прошу, хватит разносить здесь всё вокруг, — молил трактирщик, чуть ли не на коленях.

— Пусть заберёт свои слова обратно и извиниться, или я за себя не отвечаю! — ультимативно заявил здоровяк.

— Никогда! Слышишь, никогда! — прокричал во всё горло, пьяный задира.

— Скогур, опусти скамью, — попросил Огильд товарища, подступая к нему.

— Дружище, ты представляешь, эта сволочь заявила, что моя мать путалась с мясником, потому что мой отец был пьяницей! — воскликнул возмущённо здоровяк. — Да, он любил выпивать по вечерам, после тяжёлого трудового дня, а матушка… та вообще возвращалась измученная чуть ли не каждый день!

— Потому что блудила с мясником! — добавил, усмехаясь, задира. В ответ Скогур бросил в него обломок скамьи, от которого неприятель ловко отпрыгнул в сторону.

— Ну, держись, теперь я точно убью тебя! — обнажив боевой топор, пообещал здоровяк.

— Стой, Скогур, не видишь его это только забавляет, пойдём с нами, нужно срочно идти в Южный Кальхейм, — уговаривал товарища Огильд.

— Мамаше блуднице передавай от меня привет! — бросил задира, прячась за спиной трактирщика. Скогур сам не свой заревел как медведь и бросился на неугомонного мужика. Тот поспешил к выходу, не спуская глаз с взбешённого здоровяка. Вдруг задира почувствовал, как в его живот медленно проникает холодный металл.

— В моих краях за подобные оскорбления прилюдно лишают головы, после недельного пребывания в колодках на площади! — сквозь зубы с презрением выдавил Фрост, пронзив задиру мечом. Скогур застыл в изумлении.

— Я обязан доложить ярлу о случившемся! — заявил испуганно трактирщик, хватаясь за волосы.

— И не забудь, потом накинуть петлю на шею, — с омерзением протянул Фрост, очищая меч от крови.

— Зачем? — растерялся трактирщик.

— Доносчик не ценнее овцы! — ответил Форас, исподлобья посмотрев на перепуганного мужчину.

— А я ведь тебя припоминаю, вы недавно напали на нашу деревню… да, это ты у них был главный, я хорошо тебя разглядел, — сказал трактирщик.

— Да заткнись ты уже, от твоей болтовни голова раскалывается! Огильд, свяжем его и бросим в погреб, там его долго никто не найдёт, — предложил Скогур, ударив всполошившегося мужчину древком топора по голове, от чего тот потерял сознание и свалился под скамью.

— Дельная мысль, — поддержал Фрост, — и покойника к нему бросим.

— А эти ничего длинными языками не разболтают? — задался вопросом Огильд, кивнув в сторону стонущим под скамейками мужикам.

— Ха, этим пьяницам, никто и верить не станет, скажут, выдумали, — уверенно ответил Скогур, связывания обездвиженное тело трактирщика. — В Южном Кальхейме вы что позабыли-то?

— Мне нужно принести лекарке радовестник иначе мой соратник умрёт, — поведал Форас.

— Да уж, не самая лёгкая задача, — протянул здоровяк, потерев бороду, сплетённую в косицу. — Растёт он, как мне известно, на болотах, кишащих гидрами и чумной мошкарой, а с торговцем договариваться, себе дороже, — объяснил Скогур.

— В любом случае, выбора у меня иного не осталось, — сухо ответил Фрост. -

— Тогда осталось спустить эти туши в погреб, да и этих пьяниц было бы не лишним бросить туда же, пусть напьются вдоволь, — подумал Криольд.

— Мы так и сделаем, — заявил уверенно Скогур, за ворот подтащив упитанного трактирщика к погребному деревянному люку.

— Огильд, помоги мне с покойником, — попросил Форас, взяв мертвеца за потрёпанные сапоги. Молодой кальхеймец незамедлительно помог поднять убитого с пола и сбросить его в погреб. Следом мужчины аккуратно спустили связанного трактирщика, завязав ему рот его полотенцем. Далее в погреб проводили брыкающихся пьяных мужиков, которые, узнав о бесплатной выпивке, сами охотно спустились по лестнице. Затем Скогур закрыл люк на замок и подвинул на него увесистый дубовый сундук, неприметно пылившийся в углу.

— Славно постарались! — утерев пот со лба, выдохнул облегчённо здоровяк и присел на скамью.

— Нужно бы Кроука взять с собой, — произнёс Огильд.

— Мне кажется, мы теряем время, — занервничал Фрост.

— Северянин прав, да брать его с собой в обитель женских прелестей и помешанных на грабеже и бабах пьяниц, не лучшая идея, — поддержал Скогур. — Ты сам прекрасно помнишь, что он учинил в последний раз в трактире.

— Тут ты прав, — согласился молодой кальхеймец, потупив взор, — просто я подумал, что он может обидеться.

— Хватит, Огильд! — возмутился здоровяк. — Хватит заботиться о нём, мы не один раз из-за него вляпывались в дерьмо, а всё потому, что он не знает, куда ему пристроить свой…

— Кхе, кхе… может довольно уже пустой болтовни? — перебил здоровяка Фрост. Кальхеймцы посмотрела друг на друга, потом на чужеземца.

— Действительно, чего зря время на глупые споры тратить, нужно добраться на паром в Южном Кальхейме до наступления ночи, да и вдруг дождь нагрянет, тогда точно не доплывём, — сказал решительно Огильд, стремительно зашагав к выходу.

— Вот это другое дело! — протянул Скогур, надев на ходу свой клёпаный кожаный жилет с наплечниками из чешуи дрэксора, лежавший под сломанной скамьёй.

И вот за спинами трёх отважных кальхеймцев остался разгромленный трактир, через некоторое время и деревня скрылась за стройными стволами клёнов и величавых берёз. Однако вскоре деревья стали сменяться пышными кустарниками, а нехоженая тропинка, извивавшаяся, словно нити зачарованного клубка, вдоль отвесных травяных склонов, вовсе исчезла. Сильно изрезанная у подножия возвышенность становилась всё больше пологой. На самой её вершине росли одиночные колючие кусты барбариса и чертополоха, а их одиночество сопровождали громоздкие чёрно-серые валуны, безмятежно лежавшие на голубом ковре из васильков, колокольчиков и шалфея. Отсюда отчётливо прослеживался изящный серебристо-синий изгиб реки Фреддо, пролегавшей вдоль отвесного зелёного берега, при этом резко обрываясь в глухом сосново-ясеневом лесу.

— На этом холме всё как на ладони, смотри, Форас, деревня Три́нфилд там, — оповестил Огильд, указав на крытые соломой деревянные домики, которые тянулись от притока реки Фреддо в густую сосново-ясеневую чащу. — Для начала нам следует немного спуститься с холма на луга, а после, по дороге добраться до деревни, взять лодку на пароме и через Горлобесово озеро перебраться на другую сторону, — объяснил молодой кальхеймец.

— А я и не подозревал, что в ваших землях такая чарующая красота! — восхищался природой Фрост, не в силах оторвать взгляд от окружавших его прекрасных мест. Скогур махнул рукой, посмотрев на очарованного спутника.

— Огильд, ступай дальше, не останавливайся, наш друг, кажется, утратил здравый смысл, — усмехнулся здоровяк. Товарищ в ответ широко улыбнулся, повернув на север.

Путешественники обогнули поле из барбариса и чертополоха и, пройдя мимо черневших на солнце валунов, спустились на дорогу, пролегавшую мимо пёстрых лугов.

— Только бы патрульные ярла не оказались на этой дороге, — сказал взволнованно Огильд. Пока мужчины несколько часов добирались до сосново-ясеневого леса, серые пузатые тучи поглотили солнце. Редкие капли дождя начали падать на землю.

— Не нравится мне всё это, — пробурчал тревожно Скогур.

Когда путешественники вышли из леса на тропинку, ведущую к деревни, то по небу уже ползли мрачные корявые чёрно-синие тучи.

— Лучше бы не торопиться нам с лодкой, видать, буря будет, — с опасение произнёс Огильд.

— Давайте в трактире переждём, не хотелось бы стать угощением для озёрной твари? — предложил Скогур.

— Как же скоро мы доберёмся до Южного Кальхейма, на счету каждый день, да что там, каждый час! — встревожился Фрост.

— Не переживай, Форас, мы обязательно туда прибудем, — пообещал Криольд, положив руку спутнику на плечо.

— Хотелось бы надеяться, — вздохнул облегчённо король.

Добравшись до деревенского трактира, стоявшего чуть ли не у самого леса, Скогур заметил в стойлах десяток бурых мускулистых коней с густой рыжей гривой.

— Огильд, чьи это такие лошадки? — толкнув товарища локтём в правый бок, спросил с подозрением здоровяк. Криольд подошёл поближе и внимательно осмотрел уздечки и сёдла. На них был ярловский узор — специальный знак, выдававший либо его личную охрану, либо патруль. По мрачному лицу Огильда Скогур сразу всё понял.

— Тьфу! Чёрт побери, что они здесь забыли?! — раздражённо произнёс здоровяк.

— Что-то не так? — поинтересовался Фрост.

— Нужно немедленно убираться отсюда, если патрульные заметят нас, нам несдобровать, — пояснил Скогур.

— Но куда мы пойдём, неужели повернём назад? Поверить не могу, что весь путь проделан зря! — разозлился король.

— Форас, не опускай головы, мы что-нибудь придумаем, — успокоил северянина кальхеймец. В этот момент из трактира, едва стоя на ногах, вышел высокий крепкослажённый русый мужик в короткой кольчужной рубахе прикрытой клёпаным кожаным нагрудником. На поясе у него висели длинные ножны, украшенные ярловским узором. Патрульного вынудил выйти на улицу эль, которого он перепил. Заметив знакомое лицо Огильда, он сначала опешил, а потом косым взглядом уставился на него, будто бы увидел мертвеца.

— Вот так дела… Скогур, прошу, только без глупостей, — попросил Криольд товарища, пристально наблюдая за его рукой, тянущейся к боевому топору.

— Я его отвлеку, а вы берите лошадей и уходите, — твёрдо сказал здоровяк. После этих слов, Скогур кинулся к патрульному, угрожающе размахивая топором. Но мужчина, ничуть не испугался, он обнажил клинок и был готов к бою, не смотря на то, что был в усмерть пьян. Здоровяк с лёгкостью выбил меч из рук соперника и подножкой повалил его на землю. Патрульный тут же начал браниться и звать товарищей. Тогда Скогур, не раздумывая, ударил нетрезвого кальхеймца по лицу, от чего тот уткнулся носом в землю и затих. В это самое время Огильд и Фрост отвязывали лошадей, которые завидев незнакомых людей, брыкались и встревоженно ржали. Когда все животные, кроме двух, разбежались, мужчины забрались в седло и поспешили забрать Скогура. Однако вместо этого, дико заржав, лошади встали как вкопанные, и только убегающие попытались их пришпорить, как те вздыбились и выбросили незнакомцев из сёдел.

— Дело дрянь, — поднявшись с земли, буркнул Фрост.

— Скогур, ничего не вышло, быстрее к лодкам, — заявил решительно Криольд.

— Надеюсь, эта идея не обойдётся нам ценою в жизнь, — усмехнулся здоровяк, сложив оружие и дожидаясь спутников.

— Что за шум?! — недовольно крикнул вышедший из трактира двухметровый мускулистый патрульный с рыжими волосами и густой длинной бородой. Увидев знакомые лица кальхеймцев и несущуюся неизвестно куда напуганную патрульную лошадь, громила тут же окрикнул товарищей и разъярённо бросился догонять убегающих со всех ног непрошеных гостей.

Патрульные настигали Скогура, которому с каждой секундой двигаться становилось всё тяжелее и тяжелее.

— Поганые трусы, я выпущу вам кишки! — угрожающе ревел рыжеволосый громила, который бежал впереди всех.

— Уходите, я их задержу! — приказал здоровяк, встав посередине дороги в преддверии битвы. Огильд в недоумении остановился и недовольно посмотрел на товарища. Рыжий громила, не останавливаясь, выхватил из ножен меч похожий на тесак и скрестил оружие с противником, в чьём взгляде не было ни страха, ни сожаления. Раздался пронзительный звон, а затем противный скрежет металла, заглушаемый диким рёвом мужчин, опьяняемых битвой. Скогур ловко блокировал сокрушительную атаку патрульного, пригнувшись и приложив к лезвию меча кромку боевого топора и ведя её к рукояти, планируя лишить противника руки. Но громила во время отпрыгнул в сторону и вновь занёс меч над головой. И в этот раз Скогур отразил атаку. Патрульный угрожающе оскалился, словно хищный зверь, и приготовился нанести следующий удар. В его глазах неукротимым огнём заполыхал азарт. Лезвие широкого двуручника едва не коснулось плеча Скогура, разрубив его пополам. Здоровяк упорно держался, но было понятно, что победителем ему из этой схватки не выйти.

— Давненько я так не развлекался! — безумно крикнул рыжеволосый громила, разводя руками.

— Нет уж, я тебя не брошу! — подумал про себя Огильд, отступая обратно к Скогуру.

— Ну что здоровяк, готов отправиться в Шэдэльвинтер? — усмехнулся патрульный, наставив меч на соперника.

— Попробуй, возьми, — огрызнулся Скогур, крепко сжав рукоять боевого топора. Громила вновь начал наступать, на сей раз атака была куда мощнее и свирепее, но и она нашла достойный отпор. И вот опять скрещенный металл выбил искры и зазвенел. Возле бьющихся здоровяков собрались остальные патрульные с обнажённым оружием. Огильд стоял напротив них и не решался ввязывать в битву.

— Криольд, брось оружие и сдавайся! Ярл Элатой велел тебе явиться к нему, — сказал один из патрульных.

— Передайте ему, что я не нуждаюсь в поклонах перед ним! — категорично заявил Огильд.

— В таком случае мы доставим тебя силой! — пообещал другой патрульный, взмахнув мечом. Тем временем силы покидали Скогура, а его противник и не думал прекращать нападать. В конце концов, неудачное парирование обернулось для здоровяка раной на бедре. А Огильд, преисполненный ярости, продолжал стоять и смотреть, с ужасной терзающей его душу мыслью о том, что его друга вот-вот порубят на куски. Но вдруг он услышал ржанье коня и поднял безнадёжный взгляд на его шум. К его удивлению и к счастью тоже, на помощь мчался Кроук, замахнувшись топором. Патрульные разошлись в стороны, а громила, решаясь уже нанести, возможно, финальный свой удар, отпрыгнул в сторону, дабы не лишиться головы. Огильд помог раненому товарищу взобраться на лошадь, а сам не теряя ни секунды, помчался к Фросту, который стоял неподалёку, наблюдая за кальхеймцами.

— Чёрт побери, впервые в жизни я рад тебя видеть! — воскликнул, задыхаясь, Скогур, похлопав спасителя по плечу.

— Не за что, — бросил угрюмо Кроук.

— Скачите к парому, иного выхода не сыскать уже, — сказал Огильд. Без лишних слов друг последовал совету, оставляя за собой пыль, вздымающуюся над следами от копыт.

Когда Фрост и Криольд догнали товарищей, их уже ждала готовая к отправке лодка. Скогур, не смотря на кровоточащую рану, был спокоен, держа в руке бурдюк с медовухой. При виде выбитых из сил товарищей, он широко заулыбался и сделал жадный глоток своего любимого напитка.

— Дружище, если бы не ты, чтобы мы тогда делали? — обняв Кроука, словно родного брата, произнёс Огильд.

— Ерунда, сколько раз ты меня спасал? я уже со счёта сбился, — засмеялся Кроук, отвязывая лодку от парома.

— Как нога? — поинтересовался Фрост, сев напротив Скогура.

— Бывали раны и похуже! — сказал захмелевший здоровяк, протягивая спутнику бурдюк. Король охотно принял предложение выпить.

— Тьфу, ну надо же, упустили! И без лошадей остались к тому же, ярл с нас шкуру спустит! — возмутился русоволосый патрульный с густой бородой, стоя на пароме и смотря на уплывающую лодку.

— А кто мешал тебе с ними расправиться? Может отвисший живот или может быть трусость, коей наградил тебя отец? — усмехнулся рыжеволосый громила, уходя с парома.

— Может твой брат был трусом, когда чужеземцы с юга всадили ему стрелу в башку?! — рассерженно бросил в ответ патрульный. Громила крепко сжал рукоять меча.

— Твой меч такой же острый, как и язык? — протянул мрачно он.

— Не терпится это узнать?! — обнажив меч, с колкостью в надменной ухмылке произнёс патрульный. Громила больше ничего не сказал, он быстро вытащил двуручник из ножен и хладнокровно разрубил наглеца поперёк рёбер.

— Огильд со своей сварой, зашёл в трактир и напал на нас, этому повезло меньше всех, — сказал рыжеволосый патрульный, спихивая ногой обрубки тела в воду. — Скоро ночь, да и буря поднимается к тому же, на озере они станут пищей, так что больше мы их не увидим, — улыбнулся громила.

Ночь уже опустилась на озеро. Дождь с каждой минутой становился всё сильнее и сильнее. Неугомонный яростный ветер забавлялся над беззащитными путниками. Он, то раскачивал их лодку, беспрестанно посылая бешеные потоки воды, то разбивал холодные дождевые капли об их продрогшие тела.

— Вот же угораздило! — возмущался Кроук, накрывшись жилеткой.

— Шатает-то как, только бы не перевернуло! — усмехнулся Скогур, прикрыв ладонью левой руки глаза, а правой изо всех сил держась за борт лодки.

— Я бы на твоём месте не за лодку беспокоился, — сказал Кроук.

— Опять вы об этом чудище? — возмутился Фрост, то и дело, одевая на голову сдуваемый ветром капюшон.

— По легенде бог Ворк спрятал на дне свои сокровища, которые неустанно охраняет ужасный плотоядный змей с девятью пастями и тридцатью тремя плавниками, который поднимается из глубин каждую лунную ночь и, в дни, когда идёт дождь, — объяснил Огильд.

— Но это ведь всёго лишь легенда?! — попытался утешить путников король.

— А разве легенды не могут быть правдой? — произнёс Скогур. — Да и слухи ходят среди местных.

— Скорей бы уже причалить, — сказал Кроук.

— Я того же мнения, — согласился Огильд.

Вдруг через шум дождя до ушей путников донёсся необычный протяжный гул.

— Что за странный звук? Вы это слышали? — заволновался Форас, — И вот снова.

— Не нравится мне этот шум, — протянул Скогур. По мере того, как тревожащий звук нарастал, на озёрной глади расползались круги и уже не от дождя.

— Будем надеяться, что боги сегодня милостивы, — произнёс сам не свой Кроук. Неожиданно, словно по волшебству ветер прекратился, дождь стих, а озёрная гладь была спокойна и чиста как стекло. Со всех сторон на воду опустился густой зеленовато-жёлтый туман. Вокруг воцарилась незыблемая тишина.

— Отец?! Отец, я веду наш народ на войну!? — внезапно заговорил Фрост, пристыв у края лодки.

— Не смотри в воду! — приказал Огильд.

— Отец куда ты меня зовёшь?! — бредил Форас, очарованно протягивая руку к воде. На него тут же напала странная дурманящая дремота, из-за которой король пытался покинуть лодку.

— Скогур держи его! Кроук быстрее за вёсла! — взволнованно скомандовал Огильд. Внезапно всё вокруг него утонуло в непроглядном зеленовато-жёлтом тумане, а все звуки стихли, остался лишь лёгкий звон капели.

— Ты не устал от всего этого, Огильд? — раздался таинственный приятный женский голос. — Разве ты не желаешь быть тем, кем заслуживаешь? Люди преклоняться пред тобой, протяни мне всего лишь свою руку, — сладко зазывала прекрасная девушка-призрак, неожиданно вынырнув из воды перед Криольдом. Во все стороны от неё расползался блестящий малахитово-голубой дым.

— Я всего лишь хочу быть нужным и полезным, а не ставить людей на колени! — твёрдо заявил Огильд.

— Тогда ты сгинешь в этих водах! — угрожающе зашипела призрачная дева и набросилась на мужчину.

— Тебе не напугать меня! — бросил в ответ кальхеймец, сорвав с груди круглый серебряный медальон с символом валькнут и крепко сжав его в кулаке. Едва призрачная дева приблизилась к Огильду, чтобы начать душить, как мужчина ударил её в лицо и потерялся в разбрызганном чёрном тумане с синими призрачными языками. Всё вокруг казалось неясным, ненастоящим. Через некоторое время мужчина ощутил холодные объятия речной воды и руку, крепко сжимающую его запястье.

— Всё в порядке,… успел,… я его держу! — взволнованно твердил Скогур, изо всех сил пытаясь вытащить товарища из воды.

— Что произошло? — опомнившись, произнёс Огильд, уже сидя в лодке.

— Ни с того ни сего, ты как каменный рухнул вводу, — поведал Кроук, усердно гребя к берегу. С глубины послышался нарастающий жуткий гул.

— Хлебнёшь? — усмехнулся Скогур, протянув другу бурдюк.

— Пожалуй, — согласился Огильд. И только он взял бурдюк, как лодку сильно пошатнуло и отнесло в сторону набежавшей волной, а из воды выбросился огромный озёрный змей. Прошелестев полупрозрачными золотистыми плавниками с малахитовыми жилками, существо пронеслось, чуть ли не над головой кальхеймцев. С его брюха срывались бесформенные куски голубого сияющего желе.

— Что за диво? — застыл в изумлении Фрост, любуясь золотыми узорами на брюхе змея.

— Теперь он нас сожрёт, — предположил Скогур, глядя как уходит на дно его бурдюк.

— А мне кажется, что есть он нас не собирается, — улыбнулся Огильд.

— С чего такие мысли, друг? — удивился Кроук.

— Не знаю…, не могу этого объяснить, просто чувствую! — произнёс восторженно Криольд. Вскоре удивительный змей вынырнул вновь и, протяжно прогудев, снова погрузился в воду. Так он выпрыгивал из воды ещё несколько раз, то ли красовался, то ли пугал, было вовсе не ясно. На несколько минут существо затихло, а потом медленно осторожно показало морду из воды прямо возле лодки. И как же были удивлены путники, когда узрели не ужасающую мерзкую морду с девятью пастями, а милую дельфинью физиономию с жёлтыми закрученными рогами, длинными алыми усами и большим кожистым красным гребнем с золотыми жилами, тянувшегося от кончика носа по голове и спине до самого хвоста.

— Ха, да это и не змей вовсе! — засмеялся Скогур, уставившись на безобидную мордашку.

— Ты прав, это не тот ужасный монстр, пожирающий людей, о котором неустанно твердят местные, — улыбнулся в ответ Огильд, бесстрашно протягиваю к существу руку, которое с любопытством подплыло поближе и коснулось пальцев. Его чешуя была мягкой и приятной, как шёлк, а в месте прикосновения она из зелёной становилась янтарно-жёлтой. Огильд плавно провёл по чешуе ладонью. Озёрный зверь издал приятный мелодический свист, закрыв большие, как чёрные бусины, глаза, а едва Криольд убрал руку, он уныло протяжно заскулил, но только не так, как это делают собаки, а как-то по особенному, совсем необъяснимо.

— Помоги подплыть к берегу, — попросил Огильд существо, продолжая его гладить. Зверь вновь издал мелодический свист, отплыл от лодки и медленно погрузился в толщу воды. После он вернулся, полностью показав свою голову из воды, которая была не больше чем с медвежью, и изо рта передал Криольду на руки большую жемчужину. Затем существо подпёрло лодку головой и принесло её к берегу.

— Я вижу тебе одиноко, прости, я не смогу остаться с тобой, но когда я вновь буду здесь, я окрикну тебя, — сказал, улыбаясь, Огильд, в благодарность ещё раз погладив зверя. Существо умным взглядом проводило кальхеймца, и как только он ушёл, оно огорчённо протяжно заскулило, ударило хвостом по воде и неохотно покинуло путников, оставляя за собой лишь рябь от плавников. Протяжный гул становился всё слабее и слабее, пока вовсе не растворился в шуме дождя.

Мужчины долго плутали в лесном полумраке, не раз теряя равновесие на скользких мокрых тропинках. Небо давно заволокло масляно-чёрными ночными облаками, а дождь в полной неопределённости всё продолжал докучать уставшим голодным, вымокшим до нитки путникам. Он, то словно резвящийся ребёнок начинал бушевать, набирая силу вместе со свирепым неутешным ветром, то будто немощный старик останавливался, чтобы передохнуть.

— Честно говоря, я думал, что в порт мы приплывём вместе с обломками лодки, — усмехнулся Скогур.

— Я всегда говорил, что у тебя отменное чувство юмора! — буркнул Кроук, отжимая промокший отяжелевший хвост.

— Да этого у меня не отнять, в отличие от твоих волос, — продолжил смеяться здоровяк.

— Ты бы лучше о своих заботился, — колко бросил в ответ недовольный собеседник.

— Тсс! Я что-то слышал! — насторожился Огильд, пригнувшись и держа руку у древка.

— Что-то не так? — спросил шёпотом Фрост.

— Какой-то странный шорох.

— Мы ничего не слышали, — пожал плечами Скогур.

— Дружище, когда ты в последний раз спал? — поинтересовался Кроук у товарища, положив руку ему на плечо.

— Это-то тут причём?!

— В последнее время ты странно себя ведёшь, тебе многое мерещится и…

— Кроук, может, хватит?! — оборвал его Огильд, впившись угрюмым корящим взглядом. В ответ друг виновато посмотрел на раздражённого собеседника и решил промолчать.

— Что за чёрт! — воскликнул Фрост, обнажив меч.

— Форас, что такое? — встревожился Огильд, вооружившись топором.

— Что-то проскользнуло по ногам… что-то холодное.

— Неужели Грáпфель? — предположил обеспокоенно Скогур.

— Да нет, ребята, вы что, откуда им тут быть? — попытался заглушить тревогу смехом Кроук, трясущейся рукой притронувшись к рукояти топора.

— Сам не в восторге от этого. Держитесь ближе, эти твари очень опасны, один укус и ваше сердце через час перестанет биться, — пояснил Криольд, пытаясь различить хоть какое-то движение или услышать шорох.

— Из-за этого проклятого дождя я ничего не вижу и не слышу! — выругался Скогур. В это время огромная змееподобная ящерица с хитиновым панцирем и пятью пар крючковатых лап, незаметно прокралась за спину Фроста и начала медленно подниматься к его затылку, длинными мерзким языком облизывая свою чешуйчатую змеиную морду.

— Форас только не делай резких движений, — предупредил взволнованно Огильд, заметив опасного хищника. Король сжал покрепче рукоять меча, и как только чудовище гортанно зашипело, он быстро пригнулся, а Криольд метко бросил топор Грапфелю в волокнистую грудь. Монстр угрожающе свирепо зашипел, раскрыв кожистый капюшон, чьи жилки мерцали таинственным фиолетовым светом. Оно нацелило на нападающего сверлообразное хвостожало, которое переливалось в темноте перламутром и трещало, как погремушка. И едва ужасный ящер-змей, раскрыв пасть, усеянную пилоподобными зубами и парой крюкастых клыков, решил броситься на Огильда, как ему в череп вонзилась длинная стрела с ярким красным оперением. Прыжок у чудовища не удался — оно вяло полетело на землю, болезненно ударившись челюстью о лежавший в грязи камень. Не раздумывая, Скогур наступил Грапфелю на голову и перерубил шею. Чёрно-лиловая густая, словно кисель, кровь тут же затвердела на кромке топора и сделала его хрупким, как стекло.

— Кто ты, покажись?! — потребовал Огильд лучника. Неизвестный спрыгнул с дерева и прорубил себе дорогу серебристо-серым мечом. Вскоре перед путниками встал человек среднего роста в плаще из кожи дрэксора, усеянного на плечах, предплечьях, груди и бёдрах пирамидальными шипиками из того же металла, что и меч. За спиной у него виднелся большой узорчатый лук с изящными загогулинами и рожками и колчан со стрелами с красным, сияющим в темноте оперением. Путники долго недоверчиво смотрела на незнакомца и не решались опускать оружия.

— Стрелы с таким оперением я видел лишь у одного человека, немедленно сними капюшон! — приказал Огильд, держа наготове метательный нож.

— Ты всегда так старых друзей встречаешь, Криольд? — раздался грубый, но приятный женский смех из-под капюшона.

— Филиния? Неужели ты? — опешил от удивления Огильд. — Вот уж кого не думал встретить здесь, так это тебя! — радостно произнёс мужчина, с распростёртыми объятиями встречая давнюю знакомую.

— Простите мои манеры, но из вас получилась хорошая приманка, — сказала, улыбаясь, девушка, сбросив капюшон. Густые каштановые волосы упали на мокрые плечи. Мужчины, сопя, угрюмо посмотрели на девушку, так ничего не сказав в ответ.

— Насколько мне помнится, ты уплыла на драккаре и поклялась больше никогда сюда не возвращаться? — Вспомнил Огильд.

— Дружище, отойди от неё, — прохрипел озлобленно Кроук.

— С чего бы вдруг? — возмутился Криольд.

— Если ты забыл, я напомню тебе, что это она украла НАШУ малахитовую руду и дракселит!

— Между прочим, из-за которой мы чуть голов не лишились, — вмешался Скогур.

— Да ладно вам, мальчики, я вам всё верну и сполна, кстати, я как раз хотела вас разыскать, — попыталась оправдаться Филиния, подходя ближе к старым знакомым.

— Даже не думай, что сможешь искупить свой подлый поступок и не надейся на наше прощение, тем более на доверие! — беспрекословно заявил Кроук.

— Я вынуждена была так поступить,… и вы даже половины не знаете, а уже готовы растерзать меня! — возразила девушка.

— Что за чушь ты несёшь, чего мы не знали? Может, ты ещё скажешь, что, ограбив нас, оказала услугу? — возмутился с колкой усмешкой Скогур.

— Огильд, разве ты им ничего не рассказал?! — удивилась Филиния. На мгновение в её глазах промелькнул огонёк разочарования и обиды.

— Прости, — виновато потупив взгляд, тихо произнёс Криольд.

— Объясните мне, что тут происходит? — вступил в разговор недоумевающий Фрост.

— А это ещё кто с вами? — спросила с подозрением девушка. Но её слов никто не услышал.

— Она обманом использовала нас, а потом едва не угробила! — с едким укором сообщил Кроук, враждебно указывая на девушку. — Сначала мы добыли для неё дракселит — вулканический металл, чуть не сгинув в жерле. Потом одолжили в северном Кальхейме драккар, за который нам теперь готовы снести головы. На острове в пещере добыли малахитовую руду, едва не отправившись на тот свет из-за гидры обитавшей там. А когда возвращались обратно, эта стерва напоила нас какой-то дрянью и выкинула за борт.

— Да вы понятия не имеете, от чего я вас спасла и на что обрекла себя! — едва не пустив слезу, обиженно упрекнула старых друзей Филиния.

— Огильд, почему она так говорит, ты, в самом деле, от нас что-то скрыл? — спросил угрюмо Скогур.

— Только не говори, что она права? — огорчился Кроук.

— Да… она не лжёт вам, — пробасил Криольд, стыдливо отвернув голову от друзей. — Я думал, она мертва, поэтому ничего вам решил не рассказывать.

— Это всё, что ты можешь нам сказать? Ты с самого начал всё знал и молчал! — разозлился Кроук.

— Ради вашего блага, так было нужно.

— Ну, ты и сволочь, друг, — сквозь зубы выдавил кальхеймец, после чего махнул рукой и поспешил уйти.

— Послушай, Кроук, Огильд, никогда бы нас не посмел обмануть беспричинно, — попытался остановить уходящего товарища Скогур.

— Уйди с дороги, нет у меня больше друга! — ненавистно выкрикнул Кроук.

— Неужели малахит тебе дороже дружбы, да чего там, дороже жизни?! — упорствовал здоровяк.

— Отвали или я вырежу тебе сердце! — угрожающе крикнул Кроук, наставив на товарища нож.

— Да и чёрт с тобой, — бросил в ответ Скогур. — Иди, подавись своей обидой!

— Эх, Огильд, Огильд, — вздохнув, протянула расстроено Филиния, отвернувшись от старого друга.

— Прости, Филиния, я не знал, что так может получиться.… Я вообще не надеялся даже на эту встречу, — признался Криольд, попытавшись обнять девушку. Она вздрогнула от неожиданного прикосновения и отошла в сторону.

— Я это ради тебя сделала, а из-за тебя меня смешали с грязью… не то, чтобы меня заботит мнение о себе, но, по-моему, это подло, — сдерживая набегающие слёзы, произнесла Филиния.

— А мне едва хватило сил остаться жить, после того, что ты сделала! — вдруг взорвался Огильд, крепко взяв давнюю подругу за руку.

— Ущипните меня, я, наверное, сплю! — воскликнул ошеломлённо Скогур. — Вы же готовы были убить друг друга? Значит, вы притворялись, но для чего, зачем?!

— Я не хотела, чтобы Кроук завидовал Огильду, поэтому пришлось скрывать наши отношения.

— И дело вовсе не в дракселите…, - добавил Криольд.

— А в чём же тогда?

— Однажды Кроук узнал про нас и от нахлынувшей злобы набросился на меня. Оружия под рукой не оказалось, меня спасло то, что он был сильно пьян и рыбацкая сеть, — поведал Огильд.

— А мне про каких-то медуз говорил…, учти, я сразу не поверил — буркнул Скогур.

— Дружище, прости, я правда не знал, что так всё сложится, — извинился Криольд, хлопнув здоровяка по плечу.

— Я не злопамятный, ты же знаешь, — улыбнулся Скогур. — Филиния, прости за то, что наговорил лишнего сгоряча и за то, что скажу сейчас. Тебе с Огильдом больше видеться ни к чему.

— С чего это вдруг? Запрещать любить — это слишком жестоко! — заявила девушка.

— Филиния, у меня сейчас другая женщина, ты должна понимать, что я не могу её бросить и тем более обманывать. Она очень многое для меня сделала, — признался Криольд. После этих слов девушка повернулась к нему и, глядя в глаза, попросила:

— Скажи мне честно, ты любишь её сильнее, чем любил меня? И осталось ли у тебя в сердце хоть что-то ко мне?

— То, что ты мне подарила, забыть невозможно, — ответил Огильд слегка дрожащим голосом, нежно проведя ладонью по мокрым волосам давней возлюбленной. Её губы дрогнули, а в глазах блеснула мимолётная радость, она захотела, как раньше обнять его, прильнуть к груди, словно беззащитная девочка, слушая упоительный стук его сердца, но что-то необъяснимое мешало, даже запрещало, это сделать. Филиния просто отступила на пару шагов.

— Если тебе нужна помощь, говори, — ненавязчиво произнесла девушка.

— Спасибо, Филиния, но ты и так многое для меня и моих друзей сделала, я твой должник по гроб жизни, — ответил смущённо Огильд.

— Я хотела бы пойти с вами, чтобы было всё как раньше, но, видимо, что было, то прошло и это не вернуть, поэтому я хочу попросить тебя об одной маленькой услуге, — сказала девушка, сняв с шеи одревесневший коготь дрэксора.

— Да, конечно.

— Все мои близкие убеждены в том, что я воровка и безжалостный убийца, сгинувшая в морских пучинах. Я хочу, чтобы ты передал этот клык дрэксора моему отцу — он конунг, — дрожащим голосом, пояснила давняя возлюбленная.

— Он конунг? И ты лгала мне!? — рассердился Огильд, отойдя на шаг назад.

— Прости, я была вынуждена, он не родной мне отец, он воспитывал меня как воина…, знал бы ты, сколько мне пришлось пережить, — ответила Филиния. — Этот коготь он подарил мне, когда я была ещё девочкой, за него он предложит, что угодно, — добавила она.

— Чтобы ты знала, я не держу на тебя ни зла, ни обиды, — ответил Огильд, положив предмет в карман куртки.

— Надеюсь, я ещё увижу тебя, — сказала напоследок Филиния, вложив в ладонь Криольду небольшой серебристо-серый бесформенный кусочек дракселита. — Куда ты уходишь? — шёпотом спросил Огильд, не отпуская руку девушки.

— Нужно сделать ещё одно незаконченно дело, — ответила, уходя, Филиния.

В следующий момент Криольд задумался, как ему казалось на мгновение, но на самом деле, мужчина будто бы рухнул в безвременную пропасть и затерялся там, терзаемый бесконечными потоками мыслей.

— Огильд, ты не забыл, зачем мы здесь? — окликнул его Скогур.

— Я так старался забыть её, а выходит, что зря, — усмехнулся кальхеймец, потерев ладонью лоб.

— Эм… — растерялся здоровяк.

— Ладно, хватит раскисать уже, знаю я тут одного торговца травами, на берегу деревни живёт, попытаем счастья, — внезапно увлечённо воскликнул Огильд, хлопнув по-дружески Скогура по спине.

— А он там точно откроет дверь в столь позднее время? — поинтересовался со скромной улыбкой Фрост.

— Если не откроет, то узнает, как я могу искусно убеждать, — усмехнулся Скогур.

— Ты хотел сказать, выбивать двери головой? — рассмеялся Огильд.

— Не заставляй меня краснеть, — поддержал здоровяк, залившись раскатистым басистым смехом.

Тропинка из леса резко вклинивалась в дорогу на возвышенности, под которой плескалась озёрная вода. Дождь наконец-то прекратился и корявые масляно-чёрные тучи растеклись по небу, словно чернила разлитые на листе бумаги, обнажив ослепительную красоту луны. На сырых деревянных дощечках моста лежали сорванные ветром кленовые и ясеневые листья. С конопляных поручней срывались дождевые капли, в свете луны переливаясь перламутром. Величавые деревья отбрасывали тени на успокоившуюся речную воду, изредка тревожимую у вязких берегов игривыми светящимися янтарно-жёлтыми лягушками, которые безумолчно выражали протест блаженной ночной тишине. Тяжёлый, словно удар молотком, стук в дверь облетел окрестности.

— Ну же, открывай дверь, не томи! — попросил Скогур, не переставая барабанить кулаком. Вскоре дверь отворилась, и на пороге показался невысокий исхудалый мужчина с кудрявыми растрепанными длинными волосами.

— Ну и чем же я обязан такому визиту? — широко зевнув, возмутился мужчина, ёжась от холода.

— Нам нужен радовестник, — шепотом произнёс Скогур, наклонившись к торговцу. Тот сразу выпрямился, поправил волосы на голове, словом преобразился на глазах из унылого усталого мужчины в задорного и заинтересованного.

— Смотря сколько вам нужно, за достойную плату он ваш, — улыбаясь, ответил он.

— Этого хватит на букет? — уверенно спросил Фрост, протягивая торговцу в руки увесистый замшевый мешочек с золотом.

— Сейчас посмотрим, — искушённо протянул кудрявый мужчина. Он соблазнено открыл мешочек и с превеликим удивлением посмотрел на золотые монеты. Его слащавая улыбка тут же слезла с лица, а глаза наполнились возмущением.

— Что это вы мне подсовываете?! — сказал недовольно торговец, озлоблено бросив мешочек обратно владельцу.

— А что не так? — возразил Фрост, застыв в изумлении.

— Пытаетесь меня обмануть? У вас ничего не выйдет, прощайте! — категорично заявил торговец, закрывая перед путниками дверь.

— А ну-ка постой, — остановил его Скогур, прижав дверь кулаком. — Чем тебе это золото не нравится?

— Да вы издеваетесь что ли?! — воскликнул оскорблено мужчина, тщетно пытаясь закрыть дверь.

— Может быть это, усмирит твоё возмущение? — предположил Огильд, предложив торговцу кусочек дракселита. И вновь глаза торговца посетил блеск искушения. Едва увидев редчайший металл, он невольно потянулся к нему, а когда коснулся его, меркантильная душа тут же расцвела.

— За этот кусочек я с радостью продам вам радовестник, — сказал мужчина, аккуратно пытаясь взять предложенный манящий кусочек.

— Не так-то быстро, старый плут! — остановил его Скогур, грозным басом. — Обмен руки в руки и не вздумай юлить, — предупредил здоровяк, сверля взглядом хитрые блестящие глаза собеседника.

— Хорошо, — произнёс торговец. Меньше чем через минуту он вернулся с букетиком сушеных цветов и поспешил обменяться.

— Я сейчас тебе все пальцы переломаю! — гневно воскликнул Скогур, крепко сжав торговцу руку, в которую он схватил дракселит. — Грязный обманщик, думал, я радовестник не отличу от других цветов?! А ну немедленно верни дракселит и закройся в своей лачуге, пока я окончательно не разозлился! — потребовал здоровяк. Торговец покорно отдал кусочек металла и собрался уходить, но Скогур его по-прежнему не отпускал.

— У кого ещё можно добыть радовестник, быстро говори! — приказал здоровяк, недружелюбным взглядом впившись в дрожащего от испуга торговца.

— Я не знаю, — запинаясь, выговорил он.

— Не скажешь, все узнают, что ты вор и обманщик?! — пригрозил Огильд.

— Хорошо, хорошо, я скажу, только вы ни кому не…

— Хватит слюни распускать, говори уже! — приказал Фрост, дотронувшись до рукояти меча.

— Ступайте на восток, в поселение Пильцгрок, в лавку Залевáра, я всё продал ему, прошу, никому не говорите обо мне, иначе мне перережут горло! — взмалил торговец, припав на колени.

— Что бы там не натворил, нам нет дела до ваших торговых перепалок, так что спи спокойно! — грозно произнёс Скогур и, запихав мужчину обратно в дом, захлопнул дверь.

— Как долго добираться до этого поселения? — поинтересовался Фрост.

— На лошадях полдня пути, так что лучше отправимся утром — предложил Огильд.

— Полностью согласен, бродить по ночным полям в этих местах я бы и за мешок золота не стал, — заявил Скогур. Недолго думая, путники немедленно двинулись в таверну. Всю оставшуюся ночь Фрост, переворачиваясь с бока на бок, пытался уснуть, но из-за надоедливой громкой музыки, ему это так и не удалось сделать. Скогур же, едва опустившись в постель, тут же захрапел, а Огильд до самого утра размышлял о неожиданной встрече с Филинией, то и дело доставая из кармана одревесневший коготь дрэксора и пристально рассматривая его. Как только запели петухи, путники одолжили лошадей и отправились на восток, через ясеневые и кленовые леса, в поселение Пильцгрок, располагавшееся на высоком холме, посреди засеянных злаками полей. Селение было обнесено изгородью из заострённых дощечек. Соломенно-жёлтый деревянный козырёк главных ворот можно было заметить невооружённым глазом.

В полдень в поселении было тихо, как на кладбище. «Дела делами, а трудом сыт не будешь» — как говори местные. Поэтому заплатив за проезд назойливому толстому стражнику, покой которого якобы потревожили в обеденное время, путники беспрепятственно достигли лавки Залевара. Окна были плотно затянуты чёрными шторками. В лавке царил пропитанный эфирными маслами полумрак, разгоняемой тусклыми языками свеч.

— Живой, кто-нибудь есть? — постучав по столу, поинтересовался Огильд. В задней комнате раздался грохот от падающих глиняных горшков, следом послышались упрёки и ругательства. Через несколько секунд, едва не запутавшись в занавеси, вышел невысокий худой бородатый мужчина в зелёном бархатном платье с длинными рукавами и полой.

— Чего вам надо? — капризно спросил он, выпуская из трубки густой синеватый пряный дым.

— Кхе, кхе, вы могли бы не дымить на меня этой гадостью, — попросил Фрост, отвернувшись и прикрыв нос ладонью. Старик обиженно нахмурил брови, но тут же сделал вид, что пропустил эти слова мимо ушей.

— Вы так и будете молчать, и чего это так странно на меня смотрите? — удивился Залевар.

— А прищепки на бороде вам зачем? — едва сдерживая смех, спросил Скогур, — да и шапка у вас какая-то дурацкая.

— Это не шапка вовсе, а колпак! — поправил Залевар, заботливо поправляя его. — Он, между прочим, от головных болей полезен, — уверенно заявил лавочник.

— А прищепки от зубной, или чтобы борода не отпала? — не унимался Скогур. Залевар покачал головой в стороны, затем снял одну прищепку и, улыбнувшись, прицепил её здоровяку на нос.

— Дружище, прекрати уже, — сквозь смех, попросил Огильд. За это лавочник и ему нацепил прищепку на нос. Потом резко сорвал их и выкинул на пол.

— У меня нет на вас времени, говорите, чего вам надо и убирайтесь! — раздражённо потребовал старик.

— Радовестник нам нужен, букет, — сказал Криольд. — Этого хватит? — спросил он, положив на прилавок кусочек дракселита. Морщинистые костяные пальцы медленно невольно потянулись к редкому металлу, а глаза Залевара заискрились искушением. Скогур опустил ладонь на дракселит и подтянул его поближе к себе.

— Я думаю, этот камешек стоит больше, чем один букет, — намекнул здоровяк.

— Могу дать два за такой небольшой кусочек, — ответил старик, продолжая тянуть руку.

— Три.

— Два и бурдюк с медовухой.

— Два букета и ещё один бурдюк для моего друга.

— Согласен, — обрадовался Залевар и поспешил получить свою заветную плату.

— Сними этот дурацкий колпак, всем по боку твоя лысина, — усмехнулся Скогур, собираясь уходить.

— Проветрите тут, задохнуться можно, — посоветовал, выходя на свежий воздух, Фрост.

— Дверью не хлопайте! — прокричал вслед старик, безотрывно любуясь кусочком дракселита, упоённо водя пальцами по каждому его неровному изгибу.

Не теряя ни минуты, путники отправились в обратную дорогу. К следующему вечеру они благополучно вернулись в деревню, из которой вышли. В это время тучи загромоздили своей необъятной зыбкой чернотой раскаленный небосвод. Вскоре хлынул дождь, а по небу пронёсся гулкий громовой раскат.

— Я достал радовестник, как Эрабор? — произнёс беспокойно Фрост, едва забежав в дом лекарки. Король сразу же направился к кровати, где лежал больной. Он был без сознания и больше походил на мёртвого, чем на живого.

— Вы вовремя подоспели, его сердце едва бьётся, — сообщила Айсэль. — Я немедленно начну готовить отвар, — решительно заявила она. Фрост одобрительно посмотрел на неё и, не сказав ни слова, отдал радовестник, а после удручённо опустился на стул и начал шептать молитву. Через некоторое время лекарка принесла остужённый отвар и начала вливать его мелкими порциями онемевшему больному в рот.

— Это точно его поднимет на ноги? — тревожился Форас.

— Точнее некуда, — ответила Айсэль. Внезапно пальцы Эрабора дрогнули.

— Как это возможно? Прошло всего несколько минут, а чувствительность к нему уже начала возвращаться, — оказалась поражена лекарка.

— Мы, северяне, непредсказуемый народ, — попытался усмехнуться рыцарь, едва шевелящимся языком с превеликим трудом выговорив фразу. Фрост улыбнулся и положил руку больному на плечо.

— Как же я рад, что ты пришёл в себя, — сказал король.

— Вам лучше оставить его в покое до утра, — посоветовала Айсэль Форасу.

— Нет, останьтесь кто-нибудь со мной? — попросил Эрабор.

— Тебе лучше попытаться уснуть, — сказала лекарка.

— Нет, нет, ни за что, я… я больше не хочу возвращаться в этот кошмар! — запинаясь напугано произнёс рыцарь, крепко схватив Фроста за запястье.

— Тише, тише, — успокаивающе произнёс Форас, чувствую сильную давящую боль в руке, — я побуду с тобой, только успокойся.

— Спасибо, я так вам благодарен, так благодарен, — обессилено протянул Эрабор, тяжело опуская веки.

— Теперь мы квиты, мой друг, — прошёптал Форас, сжав напряжённую ладонь больного, который вскоре погрузился в глубокий оздоровительный сон.

Утро. Угрюмое серое небо заволочено тучами. Беспрерывно стучит по крышам дождь. Эрабор открыл глаза. На этот раз взгляд был чист и свеж. Рыцарь оторвал спину от кровати и потёр пальцами лоб.

— Как ты себя чувствуешь? — улыбаясь, спросил заботливо Фрост и положил руку собеседнику на плечо.

— Я благодарен вам за моё спасение.

— Как и я тебе когда-то. Эрабор, у меня к тебе важное дело.

— Я готов выполнить что угодно, Ваше Величество, — заявил рыцарь.

— Во-первых, пока не вернёмся домой, не называй меня так и вообще не обращайся ко мне на «вы», пусть все думают, что мы давние друзья, ни к чему кальхеймцам знать о том, что я правитель Сноуглэйд, — попросил король шёпотом.

— Как скажите Ваше…, ай виноват, как скажешь Форас, — исправился Эрабор.

— Отлично. А теперь самое главное, у тебя есть силы отправиться со мной в Западный Кальхейм к правителю здешних земель, так называемому конунгу?

— Запросто, я, признаться, чувствую себя даже лучше, чем раньше.

— Неважно, договорюсь ли я с ним о войске или нет, потом мы отправляемся на север к диким племенам, которые чуть ли не до безумия суеверны. Они безукоризненно верят в то, что человек, обладающей хоть какой-то магической особенностью посланник богов, низвергнутый в этот мир для исполнения какого-то там несуществующего предназначения, — объяснил Фрост.

— Но как мы добьёмся их расположения?

— Твоими шрамами, — раскрыл замысел Фрост.

— Что в них такого особенного? — стало невдомёк Эрабору.

— Лекарка сказала, что яд напавшего на нас хищного ящера остался у тебя в крови, непонятным образом твоё тело изменилось. Едва твоё сердце начинает биться быстрее, как яд образует свечение, которое видно сквозь кожу, — объяснил король.

— Да уж… моя жизнь становится всё интереснее, — встав на ноги, пошутил собеседник. — А есть вероятность, что я умру или сойду с ума или ещё что-нибудь более пугающее? — заволновался Эрабор

— К сожалению, мы больше ничего не знаем, — ответил огорчённо Фрост.

— Ну что же, как велено Эзолусом прожить, пусть так и будет, — утешил себя Эрабор.

— Я рад, что ты жив и тебя не пугает то, что сталось с тобой. Сделай всё, что тебе необходимо и спускайся к реке, мы будем ждать тебя там, — распорядился Фрост, после чего быстро покинул комнату.

Эрабор не заставил себя долго ждать, не прошло и получаса, как он бодрой походкой спустился к реке, где его уже ожидали Огильд, Скогур, Салтус и его король. За рыцарем суетясь, бежала Айсэль.

— Я пойду с вами! — категорично заявила она. Фрост представил рыцаря своим недавним знакомым и затем все шестеро отправились к конюшням; оседлав лошадей, они отправились на север.

— Форас, конунг Вельтор Трауг любит всё блестящее, звонкое и грандиозное, пообещай ему что-нибудь эдакое, и он не сможет отказать, — посоветовал Скогур.

— Но, возможно, у нас могут возникнуть трудности из-за ежегодно намечающегося празднества, на которое съезжаются все ярлы Кальхейма, — с хмурым видом сообщит Огильд.

— Значит, обещать придётся много, — спокойно ответил Фрост.

Целый день плутая по промозглыми лесными тропинками, к вечеру путники достигли деревни Штромпильц.

— Ненавижу это дрянное место, — выругался Салтус.

— Да уж, я бы предложил держаться от этого места подальше, — посоветовал Скогур.

— А что не так с этим место? — поинтересовался Фрост.

— Эта деревушка известна отнюдь не торговлей вина, здесь чуть ли не каждую ночь дебоши в тавернах, и всегда из заведения кого-нибудь выносят с перерезанным горлом или выпотрошенным брюхом, — пояснил Салтус.

— За горсть серебра местные торговцы мать готовы продать, что уж говорить про воров и убийц, которые собираются здесь покутить, — буркнул Скогур.

— Лучше нам не привлекать к себе внимания, если не желаем ввязаться в драку, — предупредил Огильд, стараясь не смотреть на подвыпивших бородатых мужиков, престающих к молодой крестьянке.

— Неужели мы ей не поможем? — удивился Эрабор, хватаясь за рукоять меча.

— Здесь закон правды и чести не самый лучший закон. Напади мы сейчас на них, их прибежит ещё больше и тогда нам точно не сдобровать, — сказал Огильд, остановив рыцаря.

— Здесь на окраине есть гостиный двор, оставим лошадей там, — предложил Салтус.

Дорога, огибавшая деревню, вскоре привела путников на пригорок, а оттуда, спускаясь, поползла вдоль леса в сторону пристани. Гостиный двор, обнесённый стеной из леса, обычно пустовал. Путники беспрепятственно оставили лошадей и, вновь вернувшись на дорогу, продолжили идти вдоль кленово-ясеневой чащи и бурлящей реки. Вскоре они, гремя сапогами, зашагали по пристани к небольшому деревянному домику, стоявшему на бревенчатых сваях в нескольких шагах от берега. Пока Скогур настойчиво барабанил в дверь, казалось, что крыша сползает набок, стёкла трескаются, издавая неприятный хруст, а старое гнилое здание трясётся настолько сильно, что вот-вот рухнет, словно карточный домик. Через несколько минут упорства Скогур наконец-то получил ответ владельца в виде неразборчивого бормотания и мычания. В следующий момент из окна вылетело весло и упало к ногам Огильда, едва подошедшего к товарищу. Фрост резко остановился и удивлённо посмотрел на своих спутников. Затем из дома донёсся храп.

— Брось мне ещё одно весло или я вышибу дверь и утоплю тебя! — пригрозил здоровяк, передав брошенное весло Огильду. В следующий момент с недовольным бормотанием и ругательствами пьяный паромщик исполнил волю Скогура.

— По лодкам! — скомандовал Салтус, забрав весло у товарища.

Скогур едва лишь забрался в лодку, как лёг набок и тут же уснул. Огильд, не смыкая глаз, остался управлять, всю дорогу о чём-то напряжённо думая. Фрост любовался ночной красотой восточного кальхейма: рекой, по которой плыли кувшинки и неизвестные загадочно светящиеся лилово-голубые цветы, отвесными заросшими кустарниками берегами, с которым свисали, словно кудри, вьющиеся растения с алыми глазками. Айсэль задремала на коленях у Эрабора, который любовался природой, размышляя о том, что с ним произошло, Салтус, будто лишенный чувств, преспокойно управлял лодкой. Путники проплывали мимо могучих деревьев, чьи разросшиеся корявые исполинские корни то вырывались из земли, то словно руки тянулись к воде. Нередко встречались огромные речные камни либо с заточенными и обломанными, либо с гладкими и округлыми вершинами. Ближе к утру и Фораса, и Эрабора одолел сон. Вскоре ночная чернота начала отступать пред небесной фиолетово-лиловой ратью. За ней неспешно двигалась раскаленная золотая колесница, окружённая алым пожаром.

Огильд опустил подбородок на весло и задремал. Через несколько минут ветер играючи притронулся к его волосам и утомленному сонному лицу. Криольд тут же открыл опухшие покрасневшие глаза и вовремя выровнял лодку, едва не налетевшую на речные камни. Кальхеймец чуть снова не заснул, но на этот раз его оберегли тёплые золотые лучи.

Раздался глухой шум, словно пустые бочки ударились друг о друга. Скогур, протёр глаза и, неохотно, поднялся на ноги, растолкав Фроста. Огильд привязал лодку к пристани и передал весло в руки, находившемуся там седобородому паромщику с лысиной на темени, который от удивления едва не выронил самодельную трубку и не захлебнулся дымом.

— Ну, чего ты смотришь на нас, как на приведений? — усмехнулся Скогур, похлопав старика по плечу.

— Так ведь не… — не успел договорить паромщик.

— Ему некогда было, он блудил с бутылкой всю ночь, мы решили ему не мешать, — пояснил Салтус, ступив на пристань и протянув старику второе весло.

— Тогда это объясняет ваше появление без него, — прохрипел паромщик вслед, то шатающемуся из стороны в сторону королю, который ещё полностью не проснулся и боролся со сползающими веками, то прекрасной Айсэль в багровом платье, подпоясанном алой лентой.

Отличительной чертой Западного Кальхейма были зелёные, раскисшие от дождя, поля и кленово-ясеневые рощи, окружавшие поселения со всех сторон, которые к западу плавно сменялись холмистыми лугами, а потом и вовсе с зияющими разломами каменистой пустыней, резко обрывавшейся у морской бездны.

Улицы ________, щебнистые дороги которых сопровождали, как правило, клёны, лиственницы, пихты и различные кустарники, с раннего утра были оживлены. Суетливые горожане занимались привычными ничем не примечательными делами: дровосеки, закинув топоры на плечи, шли в лес, напевая задорные песни, торговцы, гремя глиняной посудой в скрипучих повозках, разъезжали по посёлку, доярки шли на подой, гремя вёдрами, уставшие рыбаки возвращались домой. Монотонный звон из кузницы разносился по окрестностям, а где-то вдалеке раздавалось заунывное мычание коров и блеяние коз.

Наконец путники подошли к высокому, крутому, обнесённому высоким заострённым частоколом холму, на котором стояли дивные резные двухэтажные деревянные домики с коньком в виде оскаленных драконьих морд. Из-за стены, очаровывая своей необыкновенной красотой, со всех сторон выглядывала, свесив отяжелевшие пушистые ветви, сирень, отливавшая на свету мягким бархатистым блеском. Все дорожки улицы были вымощены ромбовидными серовато-красными камешками. На каждом углу несли неустанно свою скучную службу стражники, одетые в кольчугу поверх кожаных доспехов.

— Что здесь забыли свиньи из Восточного Кальхейма? — усмехнувшись, дерзко спросил широкоплечий крупный стражник, преградив собою путь.

— Тебе какое дело конунгский пёс, мы же тебя не тревожим? — ответил Скогур. Стражник поскрипел зубами и, отгородившись от здоровяка большой секирой с ребристыми лезвиями, надменно посмотрел на него. Тот, в свою очередь, тоже впился враждебным взглядом.

— А ты смел, для свиньи, не боишься, что шкуру живьём сдеру? — сквозь зубы процедил громила, наклонившись к Скогуру поближе.

— А кишка не тонка, песик? — ответил, не отводя глаз, здоровяк. Стражник сморщился, плюнул на землю и с явным презрением произнёс:

— Проваливайте.

— Ненавижу эту сволочь, — бросил вдогонку Скогур.

К воротам дворца конунга, увенчанным в центре рельефными оскаленными карминовыми драконьими мордами, из пасти которых свисали железные кольца, вела аллея из сирени и чередовавшихся с ними дубовых резных арок, заканчивавшаяся деревянными ступенями.

— А ну стойте, сейчас во дворце конунга праздник и никто не смеет туда входить! — сообщил как-то угрожающе один из двух стражников, выступив на пару шагов вперёд и преградив путь к воротам секирой.

— Будь так добр, убери оружие и передай своему хозяину, что к нему прибыли по весьма значимому делу, которое сулит ему звонкую монету, — сказал Фрост. Стражник равнодушно посмотрел на незнакомца и предпочёл остаться при своём мнении, но едва в его сторону полетел золотой, как он скривил губы от недовольства и, пригрозив секирой, двинулся на чужеземца.

— Полегче! — остановил его Огильд. — Передай конунгу этот предмет, он от его дочери и не вздумай даже говорить мне, что праздник важнее ему собственной дочери, — заявил кальхеймец.

— Смело, сопляк, я бы получил несравненное удовольствие, вырывая твой позвоночник на предстоящем турнире! — угрожающе прохрипел стражник, выхватив коготь из рук Криольда.

— Боюсь, это тебе не по зубам, — ответил Огильд. Здоровяк ухмыльнулся и направился к конунгу.

— Войдёт только один, — категорично заявил стражник, вернувшись менее чем через минуту. Фрост, не раздумывая, вышел вперёд.

— Следуй за мной, — произнёс угрюмо стражник и вновь скрылся за массивными дубовыми воротами.

Во дворце ярла властвовал полумрак и спокойная томящая тишина, тревожимая треском сосновых дров объятых страстным пламенем в жаровнях, подвешенных к потолку, цвета коричневой охры, на длинные цепи. По мрачным и пустым коридорам разгуливал бодрящий запах сосновой смолы и жжёной хвои. Дубовые стены были украшены оружием, частями доспехов, невольно пугающими чучелами ужасных хищников и просто охотничьими трофеями.

— Мой ярл, позволите? — спросил разрешения стражник, приоткрыв дверь в главный зал.

— Проходите, — ответил ровным мягким голосом высокий русый мужчина с длинными густыми волосами до пояса в длиннополом бархатном платье орехового цвета с золотистым переплетающимся узором. Посредине залы стоял прямоугольный стол с удивительной резьбой, полный различных яств и напитков. Вокруг него в дорогих, расшитых то золотом, то серебром, платьях важно восседали зрелые и пожилые мужи. Как вызванные шутками и весёлыми рассказами, громкие голоса и заливистый смех ярлов, разгонявшие надоевшую тишину и царившую здесь день ото дня неимоверную скуку, тут же прекратились.

— Я правитель этих земель — конунг Вельтор Трауг, а как имя моего внезапного гостя? — вежливо начал разговор владелец дворца.

— Я Форас Фрост, — ответил твёрдо собеседник.

— Хм, странное имя у вас, видать из далёких земель прибыли, — предположил конунг с радушной улыбкой, хотя взгляд его был полон враждебности и недовольства.

— Моя родина — земли Сноуглэйд, что далеко на востоке от вас.

— И зачем же муж севера прибыл в столь далёкие и неизвестные ему края и откуда у него этот коготь, принадлежащий моей дочери?

— Я путешествую в этих землях не один и недавно мы повстречали вашу дочь, которая сама передала этот коготь моему товарищу.

— И зачем же ей это делать?

— Она желала, чтобы вы не думали о ней как о разбойнице и убийце.

— Что ж, на неё это похоже, — улыбнулся Трауг. — Так и быть чужеземец, я выслушаю тебя, но только если это не отнимает у нас много времени.

— Всё дело в том, что государство, в котором я живу…

— Вы хотели сказать, которым вы правите, не так ли? — перебил Фроста ярл.

— Откуда вы знаете, что я являюсь королём? — удивился Форас.

— Догадался, — слукавил Вельтор, широко улыбнувшись. — А на самом деле, отец многое рассказывал мне о ваших землях, о королях, о каменных дворцах, в которых они припеваючи живут. Так что там с вашим государством? — заинтересовался ярл, поудобнее усевшись на трон, отделанный резной слоновой костью.

— Чудовищный голод уже как третий год пирует в моём крае, но это ещё полбеды. Короли на юге, прознав о нашем положении, решили силой отобрать наши последние плодородные земли и оставить нас на верную смерть, — объяснил Фрост.

— Король Форас, а от меня-то вам что нужно?

— Я решил выступить войной на южные земли и отобрать у тамошних правителей пашни и скот, но для этого мне потребуется огромная сильная армия.

— Так вот зачем вы прибыли сюда, только я вряд ли оправдаю ваши надежды, уж простите, а лишних людей на пир воронам у нас нет! — категорично заявил ярл.

— Хм, да и почему нас вообще должны заботить ваши проблемы? — возмутился Трауг.

— У меня есть, что предложить вам взамен, — ответил Фрост.

— Смело…, но король Форас, а с чего вы взяли, что мы нуждаемся в чём-то? — задал вопрос, как-то оскорбленно конунг. — Наши земли нас неплохо кормят и дают достаточно для жизни, мне даже интересно, что же такого вы можете предложить?

— Пусть наши земли не богаты пшеницей, но серебра и золота в них предостаточно. Пусть наши горы суровы и непримечательны, но в внутри их глубин сверкают драгоценные камни. Пусть почву покрывают снега и скована она льдом, нас согревают непроходимые густые леса.

— Предположим, вы убедили меня… скажем замками, землёй и властью, — улыбнувшись, задумчиво произнёс Вельтор Трауг. — А что вы готовы предложить моим гостям и верным подданным?

— Я думаю, каждый из вас не прочь иметь в своём распоряжении собственное поместье и рабов, выполняющих любые их прихоти? — предположил Фрост. Среди ярлов начались перешёптывания, и по их лицам сразу было видно, что они не совсем довольны предложением.

— Угодья будут настолько значительными, что если не впечатлят, то точно не разочаруют, — уточнил Фрост.

— Хорошо, а какие гарантии, что вы сдержите обещание, да и вообще, что вы одержите победу в войне?

— Другого исхода действий попросту быть не может!

— Самоуверенно, интересно, почему вы так считаете и так уверены в этом?

— Я лично возглавлю войско и поведу его только к победе с вашей помощью или без неё.

— А вдруг вы умрёте, что тогда нам достанется?

— За этот перстень вам разрешат унести из столицы столько драгоценностей, сколько можете, — пообещал Фрост, сняв с пальца перстень и подав его конунгу.

— Что ж, я думаю, никто не станет возражать, если наш неожиданный гость получит то, зачем пришёл сюда, но платить нужно не только за наше расположение, но и за солдат, — намекнул Трауг. — И это уже будет зависеть от того, насколько вы щедры, король Форас.

— Что если одна пятая от всех наших поступлений в течение полугода будет вашей?

— Думаю, пара-тройка тысяч добровольцев найдётся.

— А что если четыре-три тысячи? — предположил Фрост.

— Дорогой гость, не в вашей ситуации торговаться, но так и быть, из-за уважения к вашей целеустремлённости и щедрости три тысячи воинов двинутся завтра на рассвете под руководством моего военачальника.

— Пусть отправляются в Восточный Кальхейм и там ожидают моего возвращения, — уточнил Фрост.

— Король Форас, а когда мы сможем получить первоначальную плату?

— Едва я вернусь в замок, к вам немедленно будет выслан торговый обоз в Восточный Кальхейм.

— Верить слову, как вы сами понимаете, весьма нелепо, — намекнул Трауг.

— Безусловно, — согласился Фрост.

— Тогда предлагаю вам издать обязательственный указ, где вы каждый месяц обязуетесь своевременно платить за предоставленную вам армию в течение полугода. В случае вашей смерти указ продолжает действовать, если же вы или ваши люди нарушите его, то наши войска без предупреждения вторгнуться в ваши земли и заберут то, что по праву принадлежит им, — объяснил глава совета.

— А есть ли гарантии, что ваши люди не нарушат указ? И что придётся сделать, если это вдруг произойдёт?

— Мы выплатим вам всё, что будет принято от вас, — пообещал конунг.

— Ну, что ж, мне кажется, мы теряем время, где этот ваш указ? — решительно заявил Фрост.

— Не ваш, а наш, король Форас, именно наш, — поправил и подчеркнул Трауг. В это время стражник передал ему бумагу с только что записанными правилами указа и перо, обмакнутое в чернила.

— Теперь ваша очередь, дорогой гость, — улыбнулся конунг. Фрост пробежался по бумаге глазами и без колебаний расписался.

— Когда ждать первую партию?

— В течение последующей недели.

— Будем ждать, счастливого пути, король Форас, — простился Трауг, широко улыбнувшись.

Фрост поклонился и, сопровождаемый стражником, спешно покинул залу. Вслед за ним незамедлительно потянулся люд. Едва чужеземец ушёл, конунг взял бумагу, быстро заполнил её и, аккуратно свернув, запечатал её, после чего подозвал к себе стражника.

— Передай Красному Волку, что для него есть работа, в этой записке я всё изложил, а это передашь ему в первую очередь, — распорядился Вельтор Трауг, протянув подчинённому мешочек с золотом и запечатанный бумажный свёрток.

— Всё будет сделано, мой конунг!

— До полуночи он должен её получить, так что не разочаруй меня, а посмеешь, будешь кормить рыб, — пригрозил Трауг, расплывшись в желчной улыбке.

— Каков ответ конунга? — поинтересовался Эрабор.

— Три тысячи воинов завтра с рассветом выступят в Восточный Кальхейм, — ответил равнодушно Фрост.

— Почему ты недоволен, Форас? — в недоумении спросил Огильд.

— Обещанного много, а результат не самый лучший, — вздохнул король.

— Перестань, это же всё лучше, чем ничего, — постарался утешить правителя рыцарь. — Да и не вечер ещё!

— Эрабор прав, выше голову, Форас, на севере, в Нордхейме, бойцов не меньше и им ничего платить не надо, — поддержал Огильд.

— А у них не будет разногласий друг с другом? — задумался Фрост.

— Пфф, ни один плешивый ярл ещё не думал туда совать свой нос, — усмехнулся Скогур.

— Они полностью убеждены в том, что в Нордхейме обитают одни лишь чудовища и кроме льда, скал и метелей ничего нет, — добавил с улыбкой Скогур.

— Помню, в детстве я слышал от отца, а он от своего отца, что в далёком прошлом на ужасных кораблях, борта которых были усажены костьми и черепами невиданных зверей, яростные дикие воины грабили Таврионские суда и нередко разоряли деревни и сёла на западе великой державы. Даже бывали случаи, когда они пытались захватывать наши крепости. Раньше я считал, что ваши земли обитель дикарей и людоедов, а теперь я здесь, мне даже как-то и не вериться, — усмехнулся с иронией Форас.

— К сожалению, наши предки жили грабежами и набегами и сложили о себе немало кровавых и пугающих легенд и рассказов, сыскав лишь тёмную славу, но именно за счёт награбленного Кальхейм до сих пор продолжает существовать, несмотря на то, что крайне сильно изменился, — ответил Огильд.

— Как нам добраться в Нордхейм? — поинтересовался Фрост.

— Для начала следует вернуться в Штромпильц, потом через лес к ближайшей деревне, там мы остановимся на ночлег, а далее на север к хребтам Калькарос, — пояснил Огильд.

— А почему бы просто не заночевать в гостинице, где мы оставили лошадей? — удивился Эрабор.

— Если ты не боишься проснуться с перерезанным горлом или выпущенными кишками, то дерзай, — усмехнулся Скогур.

— Вон оно что, — сконфузился рыцарь, потерев подбородок.

Уже смеркалось, а путники, только причалили к парому Штромпильц.

— Нужно торопиться, если не желаем стать дичью, — предупредил Огильд, выводя лошадь из стойла.

— Ну, тогда не будем терять время! — решительно заявил Фрост, запрыгнув в седло.

До полуночи путники благополучно выбрались из леса и продолжили скакать по равнине. Глубокой ночью они достигли небольшой бедной деревушки. С восходом солнца путники покинули её и продолжили путь по холмистым изрезанным полям. С каждой пройденной милей они становились ровнее и беднее растительностью, деревья попадались всё реже и реже, тучи расходились, и между ними прокрадывалась робкая небесная лазурь, медленно день сменялся ночью. Как только солнечный пожар охладел и начал чернеть в омуте набегающих ночных облаков, путники развели костёр среди огромных неровных валунов, препятствовавших неугомонному докучливому ветру, весь день завывавшему в ушах и хлеставшему по лицу. Следующее утро выдалось тёплым и солнечным, но уже к полудню оно вновь испортилось: изредка моросил дождь, а голубое небо попало в заточение плотных серых облаков. Вскоре путники достигли каменистой равнины, располагавшейся у подножия невысоких чернеющих горных хребтов, за которыми и жили дикие племена. Преодолев бесплодную равнину, путешественники отпустили лошадей и начали взбираться на пологую гору. И едва достигнув вершины, путники оказались окружены внезапно вышедшими из-за камней охотниками, облачёнными в кожаную одежду, частично отделанную мехом и костями.

— Бросайте оружие, если не хотите захлебнуться собственной кровью! — приказал один из дикарей. Застигнутые врасплох путники внимательно осмотрели недоброжелателей и смиренно выполнили распоряжение варвара.

— Дёрнитесь — и ваши потроха станут лакомством для ворон! — пригрозил главный дикарь — мускулистый мужчина с длинными русыми волосами.

— Я спрошу всего один раз и, если не дождусь ответа, перережу вам глотки, — предупредил варвар, угрожая длинным изогнутым ножом. — Что здесь забыли люди с юга?

— Мы здесь в поисках смельчаков, готовых отправиться на войну, — осмелился сказать Фрост.

— А ты, видимо, не из южных земель, кто ты такой? — заинтересовался дикарь, приложив холодное лезвие ножа к горлу собеседника.

— Я Форас Фрост — правитель Сноуглэйд — страны на востоке, — объяснил король.

— У, какая важная птица угодила к нам в сети, — усмехнулся дикарь, пожирая восторженным безумным взглядом своего собеседника.

— Интересно, чем готовы пожертвовать люди твоих земель, ради возвращения своего вождя на родину… не по кусочкам?

— Думаю, наверняка, твоей головой! — заступился за короля Эрабор.

— А что мешает мне отрубить твою?! — оскалился дикарь, переключившись на рыцаря.

— Наверное, то, что если через неделю мы не вернёмся, сюда придёт армия и камня на камне здесь не оставит, — ответил бесстрашно собеседник.

— Ты, верно, морочишь мне голову, чтобы сохранить свою поганую шкуру?! — не поверил, разозлившись не на шутку, дикарь. Тогда Эрабор обнажил меч и ринулся на врага, и тут его со всех сторон северяне осыпали стрелами.

— Что!? Быть не может!? Как он выжил!? — ошеломлённо вскричал дикарь, смотря на погнутые наконечники и переломанные древки.

— Опустите луки, его нужно немедленно отвести к вождю, — засуетился варвар. Его товарищи смотрели на Эрабора, как на святого.

— Не нравится мне, как они на меня смотрят, — встревожился рыцарь.

— Не беспокойся, теперь для них ты избран богами, — утешил Огильд спутника, проходя мимо него и успев хлопнуть его по плечу.

За хребтом раскинулась изрезанная каменистая пустошь, припорошенная снегом. Вскоре голая бесплодная земля и вовсе преобразилась. На пути путников постепенно выросли снежные холмы, объятые густыми хвойными лесами, над которыми вдалеке надменно вздымались господствующие горы с ледяными вершинами, утопавшими в белоснежных густых облаках.

Средь горных хребтов, куда вела широкая извилистая каменная тропа, раскинулось поселение северных варваров. Дружными рядами стояли, испуская жирные клубы чёрного дыма, крепкие деревянные домики, крыши которых заботливо укрыл снег.

Длинная улица, сопровождаемая тотемами с озлобленными ликами, вела к подножию горы, где на невысокой скале, к которой вели каменные ступени, высился большой дворец с причудливыми узорами раскрашенные лазурью.

— Я с важным донесением для вождя, — сказал сопровождающий лучник.

— Что за чужеземцы с тобой, почему они не связаны? — удивился стражник, выхватив меч из ножен и начав наступать.

— Этот человек избранный! — заявил дикарь-лучник, нацелив лук на противника.

— Убери лук, пока я не вспорол тебе брюхо! — предупредил рассержено стражник, угрожающе замахиваясь мечом.

— Пропусти, пока я не всадил тебе стрелу в глаз! — пригрозил сопровождающий.

— Прекратите уже! — остановил варваров Огильд.

— Сначала я преподам ему урок, а потом отрежу тебе язык, сопляк! — воскликнул разгневанно мечник, начав атаковать лучника. Однако тот не растерялся, он выпустил стрелу обидчику в стопу, а затем ловко подскочил к нему и наотмашь ударил луком по голове.

— Избранный? Неужели этот день настал?! — пав на колени и склонив голову, воскликнул второй стражник.

— Я не хочу лишних жертв! — заявил Эрабор, сбросив одежду с торса на снег.

— Твои шрамы…почему они горят? — застыл в изумлении первый стражник.

— Айсэль, что с ним такое? — испугался Фрост.

— Я не знаю,… от ран Дрэксора многие умирали или становились калеками, обречёнными на муки, но что происходит с ним, я вижу впервые.

— Я устал ждать, давайте возьмём то, зачем мы здесь! — решительно произнёс Эрабор и отворил ворота в дом вождя.

Правитель пребывал в дрёме, сидя на большом костяном троне, обрамлённом шерстью, со спинкой в виде сгибающихся когтей. Едва хлопнули двери, Вождь неохотно поднял веки и тут же пришёл в бешенство.

— Вы хоть понимаете к кому вы вламываетесь, сосунки? — взревел от ярости вождь, вскочив с трона и обнажив большой двуручный меч. Стражники, вынимая из ножен оружие, немедленно набросились на незваных гостей и окружили их.

— Всем стоять, я сам порублю этого наглеца на куски! — приказал высокий широкоплечий мускулистый чернобородый мужчина с длинными русыми волосами до груди, пронзая презренным ненавистным взглядом Эрабора.

— Мой вождь, этот человек избранный! — вступился за рыцаря лучник.

— Закрой рот, плешивая собака, или я сверну тебе шею! — хладнокровно схватив мужчину за горло и приподняв от земли, угрожающе прохрипел правитель.

— Отпусти его, он ведь ничего не сделал! — вступился Эрабор за лучника.

— Чем же ты мне докажешь, чужеземец, что ты посланец богов? По-твоему горящие рубцы должны поставить меня на колени?! — вызывающе спросил вождь, сжимая руку всё крепче и крепче. — Да и если ты избранный, зачем тебе эти люди?

— Они выполняют мою волю! — выпалил, не задумываясь, рыцарь.

— Я думаю, ты не сильно расстроишься, если я разрублю эту вероломную белобрысую крысу, укравшую мой корабль с малахитом?! — отпустив лучника и приложив лезвие огромного меча к шеи Огильда. — Смотри-ка, даже не дрогнул.

— Не смей трогать их! — твёрдо заявил Эрабор, крепко обхватив запястье жестокого вождя.

— А может лучше вырвать твоё дерзкое сердце, и посмотреть каким цветом кровь посланца богов? — огрызнулся мужчина, ударив рыцаря кинжалом под сердце. Сталь с глухим треском вонзилась в плоть, словно в дерево. В месте удара кинжалом кожа приобрела мышечную исчерченность и запульсировала матово-золотым светом, в то время как шрамы загорелись рубиново красным светом, а от них по всему телу потянулись лиловые веточки.

— Брось меч, если не хочешь лишиться руки, — предупредил Эрабор, прожигая недовольным взглядом ошеломлённого вождя. Мгновение — он выпустил клинок из рук и отступил на пару шагов от рыцаря, потеряв дар речи. Эрабор спокойно вытащил кинжал и бросил его на пол, в этот момент его тело вновь стало прежним. Стражники, узревшие чудо, вложили оружие в ножны и покорно преклонили колени.

— Избранный, — тихо шептали они.

— Преклоняюсь пред тобой, ты и вправду посланник богов, — признался вождь, упав на колени. — Мы ждём твоей воли.

— Моя земля в беде, поэтому я прошу тебя дать мне войско, — произнёс Эрабор.

— Посланник, а как же мы? — осмелился спросить один из стражников.

— Всему своё время, солнце указывает мне путь, и я не смею его осмелиться, — ответил рыцарь.

— Сколько человек вам нужно? — спросил вождь.

— Сколько сможете дать.

— Тогда я распоряжусь, чтобы четыре тысячи воинов, отправились с вами завтрашним утром, а сейчас я хотел бы пригласить твоих подручных на праздник, — любезно предложил правитель.

— Не хочу вас разочаровывать, но боюсь, что сил на гулянки у нас не осталось, поэтому мы просто желали бы выспаться.

— Ваша воля, следуйте за мной, — не стал настаивать вождь.

— Посланник, а позволишь ли ты мне отправиться с тобой? — спросил лучник.

— Если ты так этого хочешь, почему бы и нет? — улыбнулся Эрабор.

Ранним утром путешественники с обещанным войском покинули поселение варваров и через несколько дней пути вновь вернулись в восточный Кальхейм, где к ним присоединилось ещё три тысячи человек. Настал полдень — угрюмый и серый, когда армия покинула последнюю деревню удивительной страны.

— Эрабор, как ты себя чувствуешь? — заботливо поинтересовалась Айсэль.

— Всё замечательно, не беспокойся за меня, — ответил уверенно рыцарь.

— Эрабор, ты ведь понимаешь, что с тобой что-то не так, этот яд тебя изменил, и мы понятие не имеем насколько, — вступил в разговор Фрост.

— Ваше Величество, я же сказал, что всё хорошо, — раздражённо ответил собеседник. В этот самый момент из толпы в сторону короля полетел изогнутый метательный нож, который лучник с поразительной меткостью отбил стрелой.

— Форас пригнись, изменник в наших рядах! — закричал во всё горло Огильд, спрыгнув с коня и обнажив топоры. Все забеспокоились и начали смотреть по сторонам, надеясь отыскать злодея, но тот толи настолько быстро двигался, что его невозможно было заметить, толи попусту был невидим. Неожиданно он выскочил за спиной Огильда и, сбив его с ног, подбежал к Фросту, пытаясь нанести роковой удар боевым топором. Однако Эрабор вовремя подоспел и помешал предателю. У убийцы из-под капюшона виднелась густая красная прядь длинных волос и тугая косица алой бороды.

— Бросай оружие! — приказал Эрабор, сжимая от нахлынувшей ярости меч.

— Глупцы, я никогда не сдаюсь! — сквозь зубы прорычал предатель и вновь ринулся в бой, поражая своей скоростью и изворотливостью. Все, кто ему пытались помешать ему, оказывались либо убитыми, либо тяжелоранеными, либо попусту сбитыми с ног. Он настолько был ловок, что казалось, стрелы избегали встречи с ним. И вот когда убийца вновь добрался до своей цели и был уже готов метнуть топор, к нему навстречу направлялся тяжёлый топор Скогура. Не желая попасть на свидание к старухе с косой, злодей увернулся от удара, не только вновь упустив заветную жертву, но и потеряв плащ.

— Красный Волк, я должен был догадаться! — сквозь зубы ненавистно протянул Скогур, сжимая от злобы рукояти топоров. — Ты заплатишь мне за то, что отнял у меня брата! — прокричал взбешённо здоровяк и, словно одержимый бросился на врага.

— Дурак, у тебя нет шансов, так же как и у твоего заносчивого покойника-братца! — бросил в ответ хладнокровно убийца. И вот два противника сошлись в неравной схватке. Сила и ловкость, грубая сметающая мощь и смертоносная изысканная хитрость. Ещё чуть-чуть и топор Скогура вонзился бы злодею в лоб и разорвал его, словно штормовой ветер паруса, но вместо этого, острая кромка срезала взметнувшиеся красные пряди волос. Сокрушительный удар стоял здоровяку нескольких рваных ран. Последним ударом Красный Волк подрубил здоровяку колени и уже намеревался всадить топор в череп, как из толпы, неожиданно для всех, выскочил Кроук и метким броском вонзил убийце нож в лопатку. Опешившего наёмника Эрабор ударил кистенём по ноге и сломал ему бедро.

— Зачем ты пытался убить этого человека?! — разъярённо спросил рыцарь коварного убийцу, схватив его за волосы и указав на Фроста.

— Катись к чертям собачьим, я лучше сдохну! — категорично заявил Красный Волк.

— Ненавижу! — истерически зарычал Скогур, безнадежно истекая кровью.

— Держись, дружище, мы выручим тебя! — пообещал Огильд, отчаянно пытаясь остановить кровотечение изорванным плащом убийцы.

— Вам его уже не спасти, пара минут и он труп! — довольно заулыбался Красный Волк.

— Я убью тебя! — закричал, обезумевши Огильд. В следующий момент он, растолкав всех на своём пути, подскочил к убийце и начал что есть сил рубить его топором.

— Огильд, остановись! — окликнул товарища Кроук, но тот ничего не слышал, кроме сводящей с ума притягательной песни ярости и мести. Эрабор с трудом оттащил от изрубленного обезображенного тела коварного убийцы потерявшего от боли и гнева рассудок Огильда. Когда кальхеймец успокоился, Скогур уже был мёртв. Криольд окровавленными руками взял голову друга и долго смотрел ему в стеклянные глаза.

— Славная смерть для такого смелого воина и хорошего друга, — огорчённо протянул Салтус.

— Он о ней всегда мечтал, — сожалеюще ответил Огильд, опустив покойнику веки.

— Я ничего не знаю о вашей культуре, но, должно быть, его следует похоронить? — предположил Фрост, наклонившись над бездыханным телом Скогура.

— Соберите как можно больше камней и обложите ими тело, — попросил Салтус.

— Он всегда считал себя не достойным носить клинок, пока жив убийца его брата, но я нахожу эти мысли ошибочными. Скогур был всегда достойнейшим из достойных, хоть и отказывался признавать это. Вечных битв ему в царстве Глоригард, — сказал, гордясь павшим товарищем Огильд, укладывая ему под руку меч. Когда тело Скогура и других павших кальхеймцев обложили камнями, к небу вознеслась громкая погребальная песнь. Вскоре над скудными потускневшими равнинами собрались тучи, и пошёл дождь, казалось, что даже небеса скорбят такой невосполнимой утрате на Кальхеймской земле. Траур долго преследовал не только Огильда и его товарищей, но и даже рыцаря Эрабора и короля Фроста, которые, были совершенно чужды павшему от рук убийцы смельчаку Скогуру, но для которых даже за столь такое короткое время он успел стать больше, чем просто умелым и бесстрашным воином.