Обратный отсчет

Глава 1

— Нет, нет, как раз после того, как система определила, что происходит что-то неладное, она и принялась действовать! — Маша сверкнула глазами. — Выжигать, вычеркивать, изничтожать метастазы не жалея всех своих могучих ресурсов. Как былинный богатырь. Опять нет. Какой ещё богатырь? Вот как ты ду… — и она осеклась.

Её привычки были настолько сильны, что за эти несколько месяцев так никуда и не делись. Мария осмотрела свою небольшую, аскетично обставленную комнатку, которую называла кабинетом. Именно тут она и творила. Минимализация была устроена намеренно, нельзя было отвлекаться на посторонние предметы. Это в бурной юности Маша могла творить хоть на коленке в автокаре, а признанному Творцу, коим Мария Ильиных и являлась, не пристало уже подходить к процессу столь легкомысленно.

Для работы нужна соответствующая обстановка. Да только вот в этой самой обстановке, ей, ох как не хватало одного очень нужного, нет, не предмета, конечно, а одного хорошего друга. Который был и первым её читателем и незаменимым подсказчиком и даже иногда критиком. Но критиком объективным и очень доброжелательным. Она настолько свыклась с мыслью, что с ней всегда рядом личный аватар СУПЕР, что продолжала к нему обращаться даже сейчас, когда системы уже не было, она самоликвидировалась, посчитав вредоносный код, который мог быть в неё внедрен людьми, реальной опасностью для политической системы страны.

Маша, в который уже раз, с грустью осознала, что сейчас рядом никого нет, и все слова, предложения, строки, вспыхивающие у неё в голове, теперь плавно ложились на проекцию портативного монитора, а не загружались сразу в соответствующий блок помощника, чтобы он, аватар и друг, высказал по ним свои соображения.

Естественно, она его не утилизировала, это выглядело бы кощунственно, личный аватар Маши просто был обесточен и дожидался своего часа в укромном месте. А что такой час настанет, молодая писательница не сомневалась. Потому что… Потому что по другому и быть не могло.

Мария задумалась, и некоторое время сидела неподвижно. Потом лениво прокрутила пальцами на сенсорном экране страницы своей будущей книги, пока не вернулась к самому началу. Глянула на титульный лист.

Это был её третий роман и она решила опубликовать его под псевдонимом. Это было сделано специально и осознанно. Новое имя не было взято с потолка, потому что, как ни странно, но это и была она сама, Мария Ильиных. Карина-Маша или, если хотите, Маша-Карина, стали, так уж случилось, одним целым.

Первые два произведения молодого автора были крайне успешными, благодаря которым Маша получила статус Творца в Лабораториях Смысла, одном из кластеров современного технократического общества. Но работа над «Одой» была ещё в самом начале. Текст шёл очень трудно, вдохновение накатывало волнами, но такая уж у писателей была судьба. Маша не роптала. После «июньского откровения», как неофициально прозвали терминирование СУПЕР, очень многое изменилось в жизни каждого жителя страны. Всесторонняя поддержка со стороны искусственного интеллекта одномоментно прекратилась. Вот тогда-то люди в полной мере и смогли осознать, что для них значила СУПЕР.

Маша машинально погладила локоть и предплечье. После регулярных физических тренировок с аватаром, которые она практиковала в ещё недавнем прошлом, девушка себя ощущала совсем по-другому, нежели теперь, когда посещала автоматизированные занятия в тренажёрном зале в соседнем квартале. Даже не потому, что сами занятия стали более контактными и часто доставляли ей неудобства в виде то и дело появляющихся на теле синяков и шишек. А потому, что произошли изменения в самой философии занятий. Если с аватаром это была в своем роде спортивная медитация, способность глубже заглянуть в себя и раскрыть свои новые способности, то спарринги в зале были больше похожи на однообразную физическую работу, как, например, если бы ты накачивала бицепсы монотонным и скучным поднятием гантелей. Но быть в идеальной физической форме Маша была обязана, она давно уже поставила для себя такую цель и неукоснительно ей следовала. С СУПЕР или без неё. От природы Мария была худенькой и щуплой, но благодаря многолетним тренировкам достигла в искусстве единоборств потрясающих результатов, что не раз помогало ей в реальности, да что там, не раз спасало ей жизнь.

Маша пролистала написанные страницы романа и занесла руки над клавиатурой. Надо настроиться, подумала она. Вспомнить то состояние, какое у неё было там, в коннекцизационной капсуле, когда её жизнь могла измениться неумолимо и необратимо. Ведь именно в этот самый пиковый момент душевного напряжения у неё и родилась идея нового романа. И то жгучее желание творить. Прямо сейчас, в эту секунду. Мария напечатала несколько слов, приостановилась и принялась дальше порхать пальцами над клавиатурой. Строки всё стремительнее возникали из ничего и ложились на текст. Маша вошла в ритм, и продолжала писать, погружённая в водоворот своих мыслей. Это было её любимое состояние: тебя подхватывают волны бесконечного вдохновения, и ты с упоением отдаёшься стихии, а твой разум, растворённый в нахлынувшем течении, несёт тебя в неизведанные, фантастические дали.

Маша печатала, не замечая ничего вокруг и в этот момент, несмотря ни на что, была безмерно счастлива.

— Дисбаланс — вот как это называется, Громила. Дис-ба-ланс, — Влад постучал пальцем по маленькому выпуклому экранчику, как будто это могло что-то исправить.

— А?

— Слышно тебя очень плохо, а видно еще хуже, — Исаев вздохнул, с досадой вспоминая, какие удобные смарт-браслеты были в эпоху функционирования СУПЕР.

— Да это не важно, что плохо, — Боря Белоручкин, ныне Глава научного центра восстановления системы искусственного интеллекта был на удивление оптимистичен. — Главное ведь объективные показатели.

— Они-то меня и волнуют, — признался Влад.

— Не поверю, что всё так плохо, — заметил Боря.

— Нет, почему же, плохо? Люди снова научились считать на калькуляторах самостоятельно. Некоторые даже припоминают таблицу умножения. Такими темпами мы скоро откроем первые галереи наскальной живописи.

— Ты своей язвительностью сейчас на Арину похож. Кстати, как она там? Снова на льдине?

— Не снова, а опять, Громила. Именно там. Но мы с ней связываемся по радиопередатчику. Сеанс один раз в неделю. Но, судя по всему, дисбаланс и у неё.

— Разве приполярная природа тоже коллапсирует без СУПЕР?

— Теперь ёрничаешь ты? Ты же понимаешь, что созидательная технократия поддерживает природное разнообразие, это ведь базис, нам некуда уйти от истоков. Законы природы тоже можно просчитать, а события — предсказать, и раньше этим прекрасно занималась СУПЕР. Поэтому ты без труда уловишь эту нисходящую цепочку, приводящую, если ничего не предпринимать, к спонтанному исчезновению некоторых видов…

— Но ведь она предпринимает?

— Это уж точно. Зная нашу Арину…

— Я и говорю, что не всё так плохо! Как там твоя рыжая бестия? Я слышал, что… у вас скоро будет незапланированное эээ… Я хотел сказать, что незапланированное, потому что так получилось, что планировать за вас некому и…

— Все хорошо с Олеськой. И здоровье в порядке. Поразительно, как быстро распространяются сплетни даже без СУПЕР. Но ты мне зубы не заговаривай. Отчитывайся по проделанной работе, я же теперь один из твоих руководителей, ты не забыл мою новую должность? — Влад, дурачась, перешёл на официальный тон: — Первый помощник главного координатора проекта «Лазарь» Строева Максима Леонидовича.

— А я думал ты всё тот же Владик, — простодушно заметил Громила. — Юноша пылкий со взором горящим…

— И это тоже, — рассмеялся Исаев. — Ну так что?

— Существенного прогресса пока нет, — признался Белоручкин. — Сейчас мы сканируем устройства серий «Атланта» и «Сокол», это накопительные матрицы, использующие похожий по структуре системный код, но выпускавшиеся три десятка лет назад. Следопытам удалось обнаружить старинный законсервированный склад. Но пока…

— А из автаров-насекомых осиной фабрики ничего не удалось извлечь?

— Увы, нет. Даже однобитные модули пришли в негодность, после того, как СУПЕР терминировала генеральный код. Это словно бы нам дали макромолекулу, но вынули оттуда всю генетическую информацию.

— Ты же вроде вероятностный математик, а не микробиолог, — невесело усмехнулся Влад.

— Это я для общей наглядности понимания, — смутился Боря. — Да и Буля же занимается у меня.

— Тогда понятно, откуда у твоей наглядности растут ноги. Длинные и красивые, как у твоей Були.

— Ага, — Белоручкин тоже осклабился.

— Тогда всё плохо. По последнему мониторингу экономика во многих областях проседает. Производительность труда не растёт. Поступательное развитие многих отраслей прекратилось. Там и тут дефицит потребительских товаров. Некоторые организации манкируют расчётами по распискам…

— Зачем ты мне это рассказываешь? — удивился Боря.

— Чтобы ты понимал важность своей работы. Хотя сказал глупость. Ты уж точно её понимаешь… В голове постоянно всё это, Борик. Неделю составляли со Строевым и Берским проект плана по стабилизации ситуации в условиях переходного периода. Теперь это так называется.

— Составили?

— Пока ещё нет, но подвижки есть. Большинство всё же продолжают заниматься своим делом и это правильно. Технократия очень чётко расписывает все приоритеты. Но, ты же знаешь, есть и оппозиция.

— Она была всегда.

— Согласен. По АНГу так и не докопались до сути? Ты же с ним общался до самого последнего, неужели он не дал тебе никаких хоть мало-мальских зацепок? Вы же были, друзьями, наверное, можно ведь так сказать?

— Не знаю, Влад, честно. Общение с представителем искусственного интеллекта это совершенно отдельная тема, её нельзя втиснуть в общепринятые рамки.

— Да я понимаю. Но каким образом, всё же, он исчез? Не могло же так произойти, что от СУПЕРаватара не осталось совсем ничего? Даже от его копии в барокамере остались фрагменты, а там среда была крайне агрессивной.

— Могло и не остаться. Ты не забывай, где он находился, когда всё произошло. Возле Машинного зала главной Сигма-сборки в Канторовиче. Там мощность выброса была запредельная.

— Это да. И всё же я почему-то не верю в абсолютное исчезновение.

— Никаких следов, Владик. Система не оставила нам ничего.

— И всё же нам необходимо её восстановить. И не за двадцать лет, если начинать всё с нуля, а за год. Даже меньше уже. Не забывай, что я это пообещал на брифинге.

— Тянул тебя кто-то за язык, — посетовал Боря. — Будем работать, что я ещё могу сказать.

— Вот именно, — задумчиво протянул Влад. — Будем работать…

«Июньское откровение» поставило страну перед новым вызовом. За всё время развития в России созидательной технократии — за сорок с лишним лет! — ещё не было такого периода, чтобы вся экономика неожиданно и полностью лишилась поддержки электронной системы. Усугубляло ситуацию то, что отказ и терминирование СУПЕР произошло абсолютно неожиданно. Искусственный интеллект до последнего пытался сохранить внутренний контроль, но имеющихся резервов в этот раз не хватило. Директивно настроенный на невозможность причинить людям вред в любой ситуации, искусственный интеллект отключился при критической вероятности такой опасности. Вместо ожидаемого технологического скачка вперед, который должно было принести всеобщее и глобального обновление, экономика получила мощный стресс, который никак не мог способствовать дальнейшему развитию в ближайший период времени.

Как и во всех последних кризисах прошедших десятилетий, главными виновниками деструктивных моментов оказались люди. Несмотря на последовательную и созидательную политику современной России, даже в управленческих структурах продолжали проявляться деятели, недовольные нынешним положением дел. Пользуясь своими привилегиями и полномочиями, им удалось втянуть в антигосударственный заговор значительные силы. Они опутали своей сетью несколько системообразующих производственных и научных Объединений.

Научно-внедренческие центры по их заказу занимались альтернативным ПО, под их влияние попала часть руководителей высокого ранга. Организаторы заговора, по сути, привлекли их к подрывной деятельности на самом переднем крае науки, там, где генерировались инновационные технологии, которые, естественно в первую очередь влияли на работу СУПЕР. Задача у заговорщиков была соответствующей, переподчинить систему искусственного интеллекта сообразно своим целям, а вот мотивация и резоны оказались самыми тривиальными — передел и узурпирование власти, привилегированное обогащение, создание в обществе элитарной верхушки, которая бы правила страной по своему усмотрению. Перепрошитая система искусственного интеллекта в такой формации была бы мощнейшим инструментом поддержания нового порядка.

Но созидательная технократия умела держать удар. Заговор в итоге провалился, хоть и спровоцировал такие же глобальные и почти катастрофические последствия, какими должно было стать «обновление». Несмотря на внезапное разрушение сетевых электронных коммуникаций, экономика страны не рухнула, производство не остановилось, людей не выбросили на улицу. Да, наверное, каждый человек во время финальной речи АНГа, представителя СУПЕР перед человечеством, испытал сильное эмоциональное потрясение. Но солнце всё так же продолжало ежедневно всходить и светить, дети подрастали, а улицы городов все так же нуждались в уборке и облагораживании. В теории созидательной технократии главными всегда оставались люди, их личные и общественные цели, а в данной ситуации самая актуальная цель была очевидна — в кратчайшие сроки и с минимальными отрицательными последствиями перестроиться на жизнь без СУПЕР.

Как и в любой реально функционирующей модели, в созидательной технократии были заложены теоретические основы регулирования политической, экономической и общественной жизни. Пандемии, техногенные катастрофы, войны — никто и никогда не мог зарекаться от наступления таких событий. Пусть самоликвидации системы управления и поддержки ежедневных решений нельзя было квалифицировать как эпидемию или военный конфликт, но аварийные алгоритмы сразу же были задействованы по аналогичному принципу. Адаптивность и многовариативность, которые были заложены в основы теории, своевременно проявили себя с практической стороны. Производственные и системообразующие предприятия продолжили работу по автономным протоколам, основные коммуникации перешли на управление в ручной режим, вместо электронных расчетов были активированы акцепты долговых расписок. Требовалось смягчить первоначальный технологический шок, что и было сделано, в первую очередь при содействии Юстициона и Политпроспекта, двух кластеров современной формации, отвечающих за силовые и управленческие ведомства соответственно.

Третий существующий кластер — Сигматрон — ранее отвечавший за взаимодействие с СУПЕР, также начал действовать незамедлительно. Были разархивированы устаревшие разработки по локальным электронным сетям, активирована система ИСКРА, законсервированная военными, и сразу же начались работы по восстановлению СУПЕР, хотя её исходный код был полностью уничтожен. Благодаря оперативным мероприятиям и централизованным действиям, критических провалов в производстве и в обслуживании, за которые отвечали кластеры Машинных Залыов и Сервисграда, не произошло. Оставался ещё один, последний кластер — Лаборатории Смысла, курирующий искусство и духовное развитие. Пожалуй только на него, июньское откровение оказало минимальное негативное влияние. Уменьшилось общее количество досуговых мероприятий и развлечений. А вот в художественном плане многие Творцы, напротив, получили новые эмоции для вдохновения, а значит, следовало ожидать скорого появления новых шедевров.

Сейчас, когда начальный кризис удалось купировать, от каждого члена общества созидательной технократии требовалась максимальная отдача и подавляющая часть населения страны это прекрасно осознавала. Реализация своих возможностей, ведущая к достижению цели, никуда не исчезла, она лишь перешла в иную плоскость. Теперь от каждого требовалось заниматься тем самым делом, которое могло бы принести стране наибольшую пользу. На какое-то время все личные цели сосредоточились в достижении цели общественной — как можно быстрее выйти на «СУПЕРовский» уровень жизни, пусть не по уровню комфорта, но хотя бы по экономическом показателям. И эту цель вполне реально можно было достичь, создавая, как и прежде, ценность. Не спекулируя, не используя в некоторых секторах потребительскую нестабильность, а твёрдо и неуклонно следуя канонам технократической теории.

Когда-то, давным-давно, юный Влад Исаев с не менее юными соратниками Борей Белоручкиным по кличке Громила, Машей Ильиных, ставшей впоследствии действующим Творцом, Ариной Метляковой, защитницей природы, и просто красавицей, организовали Сообщество «Новый мир», и едва не устроили политическую революцию в отдельно взятом городе. Конечно, они тогда и подозревать не могли, что этот самый «новый мир» когда-нибудь наступит в реальности. И он будет совсем не таким, каким они его представляли себе по молодости лет. Как изменчива жизнь! Изначально противопоставляя себя СУПЕР, юные революционеры со временем прозрели и добровольно, без всякого принуждения, вместо противников существующего строя, стали, не сговариваясь, его активными сторонниками.

Они увидели работу СУПЕР изнутри, разглядели и оценили механизмы управления созидательной технократии, которые помогали развиваться любому, заинтересованному в этом члену общества. Они и сами добились больших успехов. И что характерно, система искусственного интеллекта не только не мешала им реализовать свои умения, но напротив, всячески поощряла их начинания и поддерживала в проектах. Поэтому неудивительно, что все они приняли участие в операции, которая предваряла запланированное глобальное обновление системы и была направлена на выявление заговорщиков в самых высоких коридорах власти. Действия каждого активиста давно канувшего в Лету «Нового мира» помогли не допустить передела власти и переориентирования СУПЕР. И сейчас каждый из них продолжал заниматься своим делом, которое неразрывно перекликалось с восстановлением нормальной жизни в стране.

Вездеход заносило на поворотах и это чувствовалось весьма ощутимо. Резидент поморщился и приник к заляпанному брызгами грязи иллюминатору. Они ехали по какому-то дикому месту. К дороге примыкало хилое редколесье с очагами пожарищ, там и тут торчали обугленные стволы деревьев. Машину тряхнуло, и она пошла юзом. Там, снаружи, моросил монотонный дождь, размывая грунтовую дорогу, и вездеход, то и дело, натужно гудел, преодолевая очередные, заполненные вязкой жижей, ямы и рытвины.

«Неужели нельзя было встретиться в городе?» — раздражённо подумал Резидент, разглядывая спину оператора, сосредоточенно смотрящего на дорогу. Внутри вездехода негде было уединиться, переборка, отделяющая водителя от пассажиров, отсутствовала. Мельком он бросил взгляд на сопровождающих: напротив него сидели два здоровенных детины, они синхронно покачивались, когда вездеход в очередной раз накреняло в стороны.

«Конспираторщики, тоже мне…» — продолжил мысленно сокрушаться Резидент. Это нелепое путешествие только усугубляло архаичность ситуации, будто бы вместо технологичного настоящего они попали в махровое средневековье.

Лес кончился, теперь вездеход легко шёл вниз по склону, а впереди, через обзорное стекло в сером, неподвижно висящем мареве дождя, виднелись размытые мигающие огни. Когда подъехали ближе, стало ясно, что огни вспыхивают, очерчивая сверху по периметру исполинский, метров в десять высотой, забор.

Оператор резко нажал на тормоз, пассажиров бросило вперёд, но вездеход остановился не сразу. Заблокированный пневматик проскользил несколько метров по мокрой траве, и лишь потом армейская машина застыла в паре метров от забора, покачиваясь на рессорах.

Через заляпанные грязью и каплями дождя иллюминаторы было плохо видно. Резидент, скорее интуитивно понял, что перед периметром открылась какая-то ниша и машина въехала в неё, как в подземный гараж. Свет померк, в салоне осталось гореть лишь освещение для подсветки приборов навигации. Вездеход стоял на месте, но их куда-то вместе с ним перемещали. На грани слышимости улавливался какой-то мощный гул, видимо двигалась вся ниша.

«Какого черта я дёргаюсь и об этом постоянно думаю? — мелькнуло у Резидента. — Если бы они хотели меня… то давно бы уже привели приговор в исполнение».

Наконец движение замедлилось и тихо урча, открылась задняя рампа. Один из сопровождающих разрешающе кивнул. Резидент, кряхтя как старик, поднялся с пассажирской скамейки и, согнувшись, вышел наружу.

Вездеход стоял сейчас на подиуме в огромном и пустом ангаре. С заляпанных пневматиков машины стекала бурая грязь, образовывая лужи, а вокруг, кроме самого Резидента и сопровождающих, не было ни души.

— Маэстро ждет вас в Резиденции, — сказал один из них Резиденту и неопределенно показал куда-то вглубь ангара.

Убранство помещения вызывало двоякие чувства. Это был некий симбиоз музейного аристократизма и остатков былой технологичности.

Наряду с массивными креслами с высокими спинками в стиле ампир, старинным комодом и тяжелыми бордовыми портьерами, прикрывающими окна, с потолка свешивались арт-модерновые светильники на изгибающихся суставчатых перевернутых пилонах, а в центре комнаты, между переговорщиками, стоял многофункциональный двухуровневый столик с плекситроновыми изменяющимися поверхностями; на вышеуказанном комоде располагалась громоздкая радиостанция повышенной мощности с обязательной подсвеченной шкалой настройки и рогатыми антеннами, торчащими кверху. И, наконец, неоднозначную картину дополнял большой матерчатый проекционный экран, растянутый вдоль одной из стен. Сейчас на нем демонстрировались какие-то нейтральные переливы всех цветов радуги.

Сам Маэстро был одет в атласный халат и сидел сейчас, глубоко откинувшись в кресле, и закинув ногу на ногу. В руке хозяина отсвечивал льдом бокал с красным напитком.

Резидент никак не мог отделаться от ощущения, что попал в какую-то ретро-оперетку провинциального театра.

«И с этим человеком мне предстоит вести дела?» — мелькнуло у него. — «Впрочем, выбора нет…».

— Я могу продекларировать, что мы конкретно предлагаем, — сказал Резидент вслух, стараясь не встречаться с хозяином, сидевшим напротив него, прямым взглядом.

— Извините, высшей силы ради, — перебил его Маэстро. — Я запамятовал, как вас зовут?

— Егор Алексеевич, — напомнил Резидент и, не сдержавшись, нервно прикоснулся к своим аккуратно подстриженным усикам.

— Я, — Маэстро показал на себя большим пальцем руки. — Лаптев Фёдор Степанович, хотя вы и так знаете. Вы же наверняка изучили моё досье, как пить дать.

— Прекрасно, Фёдор Степанович…

— Нет, нет, погоди… Ты меня называй Маэстро. И только так. А я тебя — Егор.

— Х-хорошо, — с запинкой и некоторым недоумением кивнул Резидент. Такая манера общения сбивала с толка.

— Я и так знаю, что вы предложите, — сообщил Лаптев, — Продать то, что мне дорого, как исконно русскому человеку. Что впитано с воздухом здешним, с трелями птиц, с водой колодезной, чистой.

«Это просто маска, — сказал себе Резидент. — Не поддавайся на провокации. Это же клоунада. Не может человек с таким реальным мировоззрением иметь власть над столькими людьми в 2074 году. Это немыслимо!».

— Я ценю ваши художественные сравнения, — осторожно заметил Егор Алексеевич. — Но я прибыл сюда по исключительно практическому делу, которое не имеет ничего общего с куплей-продажей, уверяю вас.

— Как же, рассказывай тут мне, — покачал головой Маэстро. — Я редко когда ошибаюсь. Вернее — не ошибаюсь никогда. Знаешь почему? Потому что любая моя ошибка — и мне каюк. Вот такие укроп и петрушка.

— Давайте я объясню подробнее, — Резидент внутренне поморщился от досады, но терпеливо продолжил. — Ваши силы, а мы очень уважаем вашу организацию, пока слишком разрознены. Я ни в коем случае не хочу принизить ваши достижения, поверьте! Но ведь это данность. Да, под вашим началом собрано много людей. Но они плохо управляемы. Одна территория только чего стоит! Сейчас вам, без средств всеобщей коммуникации, трудно координировать все действия отдельных групп. Тем более, среди рекрутов нет нужного единства. В сложные времена трудно консолидировать людей вокруг одной идеи, каждый будет придерживаться своей выгоды. А мы заинтересованы в партнере, который преследует конкретные государственные интересы.

— Если интересы государственные, — заметил Маэстро. — То как они могут пересекаться с интересами тех, кого ты, Егор, представляешь?

— Это не столь важно. Мы уважаем ваше самоопределение, и не претендуем ни на какие политические дивиденды. Нас интересует не власть, а сотрудничество. Мы предлагаем, своего рода, инвестиции. Обмен торговыми и экономическими связями — что в этом предосудительного? Причем, взаимовыгодный обмен, я подчеркиваю! Я и пришел к вам именно сейчас, потому что мы видим в вас потенциал. Когда вы станете сильными, вы сами сможете выбирать свой дальнейший путь, но чтобы это свершилось, что бы вам хватило этих самых сил на первом этапе, мы и предлагаем свою помощь.

— А вы настолько сильны уже сейчас, что можете вот так, походя, судить о силе остальных? Забавно.

— Ни в коем случае. Я не в этом смысле. Это ведь только фигура речи. Мы позиционируем эту сделку, как соглашение равноправных партнеров.

— Смешно излагаешь, — Маэстро пригубил из бокала. — Но ведь это ты ко мне пришел, а не я к тебе. Ты знаешь, как расшифровывается наша аббревиатура?

— Что за вопрос? Разумеется, — и резидент отчеканил расшифровку.

— Вот. Именно. Мы — свободные граждане, улавливаешь?

— Никто не посягает на вашу свободу, возможно, вы меня не совсем правильно понимаете.

— Свобода бывает разная, это понятие больше метафизическое, нежели прикладное. Хочешь, я сей миг скажу, о чем ты сейчас думаешь? Я ведь вас, политиков, как облупленных знаю. А думаешь ты сейчас вот о чём, может быть, плюнуть, развернуться и уйти? Что серьёзного может сделать этот человек в халате и с кучкой фанатиков? Если уж мы свой заговор на уровне высших руководителей провернуть не сумели, то уж с низов такую махину перевернуть и вовсе не удастся. Угадал? Ты, поди-ка, и сам в заговоре-то участие принимал, что-то мне твоя физиономия подозрительно знакомая. Ускользнул, поди, в последний момент, как остальные крысы с корабля? То-то! А знаешь, почему ты сейчас не уходишь? Да потому что сомнения у тебя остаются, да и удивление тоже, ведь кое-чего я уже добился, хотя по всем законам и предпосылкам добиться этого никак не мог, а ты, надо же, это своими глазами наблюдаешь. Да и хозяин тебе не позволяет уйти. Что ты ему в таком случае скажешь?

— Маэстро, я…

— Знаешь что, Егор, не мне тебе, политику, объяснять, что проигрыш заложен в недооценке соперника. Вот когда сумеете со своей шайкой-лейкой меня адекватно оценить, вот тогда и милости просим к нашему шалашу, так своему начальству и передай… Василий, включи-ка пока нам кино…

— Будет сделано, — отозвался невидимый Василий, и проекционный экран пошел пестрыми полосами.

— Пусть наш гость отдохнёт немного с дороги, — добавил Маэстро, нажимая на рычажки, вмонтированные в старинное кресло, чтобы развернуть его к экрану.

На проекции тем временем появился вид какой-то научной лаборатории. В центре, на высоком массивном столе, покоилась большая стеклолитовая саркофаг-капсула с прозрачной крышкой. Возле аппарата, настраивая обслуживающую аппаратуру, суетились несколько человек в громоздких костюмах полной химической защиты. Их лица, скрытые отсвечивающими забралами шлемов, были неразличимы. Один из ассистентов, вставив руки в герметичную сферу, управлял механическими манипуляторами, которые что-то монтировали в отдельной кубической нише.

Ракурс переключился на другую камеру, теперь помещение снималось из-под потолка, точно по центру над самой саркофаг- капсулой. Линзы дали плавное увеличение, создалось впечатление, что зрители опускаются всё ниже и ближе к прозрачной крышке. Изображение продолжало расти до тех пор, пока не стало возможным рассмотреть, что находится внутри. Тогда движение зума прекратилось. Внутри саркофаг-капсулы лежал человек. Это был мужчина среднего возраста, без каких либо явно выраженных особенностей внешности. Глаза его были закрыты, но можно было догадаться, что его организм продолжает функционировать, к телу были протянуты провода и мягкие трубки, скрывающиеся под покрывалом.

— Не может быть! — непроизвольно вырвалось у Резидента. — Это же… это…

— Не стоит недооценивать противника, — еще раз повторил Маэстро, откровенно любуясь произведенным эффектом. — Так, значит, своим и передай.

Арина прислушалась. Вой менял тональность. Словно невидимый великан дул в какой-то гигантский духовой инструмент. Из глухого, басовитого, томного завывания, звук переходил в высокий, режущий слух продолжительный стон, истончающийся и уходящий в высокую ноту.

Ариэль поежилась и глянула в окно сторожки. Метель и не думала стихать. Ехать на «снеговике» к следующей точке на периметре в такую непогоду было бы рискованным. Тем более, что полевая рация барахлила, а перспектива застрять в такую вьюгу во льдах и торосах, да ещё и в темноте, не привлекала. Оставалось ждать утра, хотя и терялись почти сутки. Но безопасность сейчас была важнее.

Их было не так много на участке, а работы предстоял непочатый край. Рядом располагался «Северный ветер», огромная производственная база, занимающаяся добычей углеводородов в приполярных широтах. Основной процесс её деятельности был давно остановлен. После прекращения экспорта природных ресурсов потребности внутри страны обеспечивали небольшие мобильные предприятия. Справляться с таким обеспечением в полном объеме им позволяли последние ресурсосберегающие технологии, основанные на достижениях биофизики и использовании даровой энергии. А такие нефте- и газодобывающие колоссы, как «Северный Ветер», «Умка» или «Шельф 77» прекратили свою активную деятельность, и перешли в законсервированное состояние. Однако, после их многолетней деятельности, на большой части побережья было зафиксировано остаточное загрязнение. Несмотря на предпринятые меры по охране окружающей среды, в некоторых местах природное равновесие оказалось нарушено. Поэтому сейчас, профильным комитетом экологов, было принято решение о полном восстановлении фауны в лесотундре и приполярных широтах.

Арина оказалась на самом важном и самом большом участке такого фронта. Она координировала деятельность нескольких егерь-команд и одновременно следила за самоходными восстанавливающими многофункциональными платформами. Они представляли собой огромные поселки на воздушной подушке, двигающиеся навстречу друг другу. Точка их предполагаемой встречи через месяц, должна была символизировать окончание первого этапа восстановительных мероприятий.

Сейчас девушка выполняла плановый объезд гидрометеорологических сторожек, которые, в том числе, осуществляли мониторинговый надзор за обитающими здесь видами животных. Внезапно начавшаяся метель накрыла её на «отметке 16», хотя по плану до завтрашнего обеда она должна было посетить ещё четыре точки. Но теперь приходилось как-то устраиваться на ночлег прямо здесь.

Арина еще раз с надеждой посмотрела на начинающее темнеть небо. Пурга полностью закрыла едва поднимающееся над горизонтом солнце, ветер продолжал неистовствовать, и не было даже намека на прекращение разгула стихии.

Девушка вздохнула и осмотрелась. Убранство сторожки было скромным. Хоз-отсек с крошечным умывальником-мойкой, технологический стол с развёрнутой на нём исследовательской аппаратурой и громоздкой станцией дальней связи, да спальное место в выдавленной в покатой стене-нише. В углу стоял обесточенный типовой кибер-аватар. Раньше бы Арина, не задумываясь, подключилась через него к СУПЕР и провела время с пользой, окунувшись в привычный круговорот общественной жизни «на материке». Но теперь подключаться было не к чему. Вспомнились оба её личных автара, над которыми она постоянно колдовала, программируя по своему вкусу и разумению, и стремясь превратить помощников в настоящие электронные личности. В свое время, это ей удавалось. И первый Марк-Зет (именно так она назвала аватаров) и второй, в критический момент повели себя очень достойно. Оригинальный Марк-Зет, просто напросто, спас всю их компанию, когда они заблудились в лесу с тяжелораненым Владом, а второй помог раскрыть ячейку заговорщиков и так трогательно прощался перед ликвидацией системы искусственного интеллекта. Еще раз вздохнув, Арина вызвала по стационарному передатчику «Центральную», продиктовала сообщение и принялась колдовать над допотопным волновым комбайном, чтобы соорудить себе на ужин что-то горячее и хотя бы отдалённо напоминающее еду.

Перед сном ей привиделась Маша. Ариэль уже начала дремать, сознание постепенно проваливалось в бездонную черноту, когда вдруг приснился странный сон. Да, это была её Мария, но вот черты лица девушки казались размытыми. На месте лица была какая-то странная переливающаяся маска. Она колыхалась, смазывая очертания, и Маша была похожа то на себя обыкновенную, то на Карину Власову (так звали новую личность, в которую Ильиных «превратилась» после процедуры трансморфинга, для участия в секретной операции Юстициона). Арина так и не смогла для себя решить, какая Маша ей нравится больше. Карина была миловиднее, но обычная Маша была более непосредственной и живой. Хотя это всё было очень необычно, ты находишься рядом с одним и тем же человеком, но у него два лица. Но несмотря на это, Арина вспоминала Машу с большой нежностью, независимо от того, как бы она в данный момент не выглядела.

Потом во сне — странно, но Ариэль полностью осознавала, что это происходит не наяву, и поэтому совсем не тревожилась — перед ней появился Боря Белоручкин. К его руке был примотан поводок, уходящий вверх. Вверх, потому что к поводку был привязан огромный белый слон, который был в несколько раз выше Громилы.

— Ты же любишь животных, — сказал Борик во сне. — Вот я привел к тебе ручное чудище.

Слон тем временем стал открывать рот, и Арина поняла, что никакой это не слон, а циклопических размеров крокодил. Зубастая пасть все открывалась и открывалась, словно стремясь проглотить всё находящееся вокруг.

— Животные-альбиносы не такая уж редкость в дикой природе, как это принято считать, — наставительно сообщил, непонятно откуда взявшийся Марк-Зет-II, подпихивая Арину в ногу. Девушка поджала пальцы, сморщив стопу, ей стало щекотно. — И они не представляют большей опасности, чем их обычные сородичи. Однако не стоит забывать, что в первую очередь надо беспокоиться не об этом. Вокруг тебя очень много снега. Льда. И очень низкая температура на улице. В таких условиях без специальных приспособлений человек не выживет. А все приспособления рано или поздно ломаются. Как вот это, — аватар протянул вперёд руку, и слон-крокодил вдруг стал увеличиваться в размерах, вспухая на глазах. Потом раздался жуткий грохот, шум и гам.

Арина подскочила на кровати, спросонья не понимая, где она находится. Кто-то определенно только что стучался в окно сторожки. Но кто это мог быть, когда на полсотни километров вокруг одни снежные торосы? Девушка спрыгнула с кровати, нырнула в арктик-комбинезон, на ходу застёгивая молнии, схватила подвернувшийся под руку газовый ключ и подбежала к двери. Сквозь автожалюзи пробивались первые лучики робкого северного солнца. Ариэль ударила по кнопке, входные створки двери разошлись, открывая перед ней морозное мглистое утро.

На пороге никого не была. Девушка с опаской заглянула за полого загибающуюся стену метеорологической сторожки и увидела под окном, полярную сову. Птица какое-то время сидела нахохлившись и недовольно смотрела на нее, потом подпрыгнула и, расправив неожиданно длинные крылья, полетела прочь. Видимо, в погоне за очередным леммингом, белая сова в утренних сумерках сослепу влетела в замаскированное мимикрическим рисунком окно сторожки и потом какое-то время приходила в себя.

— Знаешь, твоя мать мне всегда перечила, такой уж у неё был характер, — Николай Петрович с удовольствием уселся на деревянную скамью, недавно собственноручно вкопанную на берегу пруда. — Красота-то какая, посмотри…

Влад послушно оглядел окрестности. Вода в пруду из-за водорослей приобрела зеленоватый оттенок и стояла, не шелохнувшись, напоминая поверхность зеркала; царил полный штиль.

На эту дачу в пригороде Исаев-старший переехал недавно. Отсюда было ближе и удобнее добираться до работы в Карьере. После отключения СУПЕР его перевели в контролеры-регулировщики. Да и воздух тут был необыкновенный, не сравнить с городским. На другой стороне водоема, сосед, работник того же предприятия, неспешно чинил электрозабор. Вокруг царила идиллия и неторопливость.

— …Так вот, — продолжил Николай Петрович. — Но самое удивительное, что несмотря на постоянное несогласие с моей точкой зрения, в конце концов, она всегда уступала, и в итоге всё было по моему. В тебе почему-то совсем нет этого духа противоречия.

— Это разве плохо? — усмехнулся Влад, присаживаясь рядом с отцом на скамейку.

— Нет. Но это пробуждает критическое мышление, понимаешь? Когда тебе начинают противоречить, ты ещё раз пересматриваешь свою позицию и подспудно ищешь в ней изъяны.

— К чему ты клонишь-то?

— Ни к чему конкретному, — Исаев-старший покачал головой. — Раньше нельзя было и представить даже, что жизнь может так измениться. Вспомни, как мы максимально дистанцировались от СУПЕР, как не принимали её помощь, полагая, что электронный мозг никогда не сможет сравниться с человеческим. Но ведь мы просто ставили неверные, некорректные рамки сравнения. Как всё парадоксально. Ведь, послушай я твою мать, ты бы воспитывался под патронажем СУПЕР и кто знает, стал бы сейчас тем, кем стал? Почему-то я уверен, что ты так бы и ловил свои частицы на Маяке. Причем, ловил бы их крайне успешно, я в этом не сомневаюсь. Нет, ты погоди, видишь, отца на старости лет понесло в пространные рассуждения, уважай, давай, родителя, — Николай Петрович похлопал сына по плечу, отчего тот улыбнулся. — Всякие «если бы, да кабы» — дело неблагодарное, но ведь мы научились планировать. СУПЕР нам всем доказала, что это возможно. Не пальцем в небо, а прямо в точку. Я к чему веду? Для того, чтобы ты осознал всю важность и необходимость электронной системы, смог оценить её перспективы, тебе пришлось пройти путь отрицания и внутреннего противоречия. Ты пошёл против общества, по пути революции, но привел он тебя, этот путь, в противоположную сторону. Из непримиримого врага ты стал убежденным адептом.

— Ну это, пап, уж сильно одиозное определение. Какой же я адепт?

— Пускай не адепт, пускай последователь. Помнишь, сколько копий было нами сломано в наших политических дебатах на кухне? Как мы спорили и выискивали всё новые и новые недостатки СУПЕР? И как потом ты заварил эту кашу с «Новым миром», которая и расставила всё на свои места?

— Я молодой же был тогда. И ребята тоже.

— И пускай, — убежденно воскликнул Исаев-старший. — Молодой, но ведь уже соображающий. Мне-то гораздо сложнее было переиначить свои представления. Если бы не тот инсульт еще и неизвестно к каким выводам я бы пришёл. А когда твоё тело перестает тебя слушаться, переосмысление приходит очень быстро.

— Хорошо, что хорошо заканчивается, — заметил Влад, внутренне поёжившись. Он прекрасно помнил те времена, тревогу за состояние отца, и, нет-нет, но накатывающее отчаяние от мыслей о том, что может случиться непоправимое.

— Вот тебе и сомнения, и противоречия. Это в человеческой природе и это неоспоримый факт. Была СУПЕР — и что-то кому-то не нравилось. Не стало СУПЕР — и те, кто брюзжал, первые же осознали, что их брюзжание, по сути, ерунда, и не стоит оно ни копейки. Ничего, умнее будут в будущем.

— А как у вас на Карьере? — посерьёзнел Влад. — Процесс наладили, не проседаете без поддержки?

— Да как тебе сказать, сынок. Непросто все. Какое-то время добыча по инерции ещё шла в тех же объёмах, а когда резервы заполнились, слегка пробуксовывать начали. Но самое интересное, знаешь что? Люди поверили в себя. С СУПЕР было хорошо, но ведь основой-то отношений вовсе не СУПЕР была. И вот большинство это как-то сразу осознало. Что ничего не разваливается. Что как была работа, так она и осталась. Поменялись только внешние обстоятельства, а суть осталась. И что ничего не мешает тебе так же себя реализовывать, даже общее дело выполняя. Как-то сплотило это всех… А что, как там разработки-то, идут? А то у нас расчетчиков и программистов, так с руками-ногами отрывают.

— Идут разработки. Громила… Ну то есть Борька Белоручкин, вплотную этим занимается. На государственном уровне.

— Борька — голова, — кивнул Николай Петрович. — Этот сможет… Знаешь, что ещё тебе хотел сказать… — Исаев-старший слегка склонился к сыну. — Слухи все-таки разные ходят. И хотя почти все у нас ситуацию нормально воспринимают и в правильном направлении продолжают двигаться, но каждому в душу не заглянешь. Вроде бы вербуют некоторых сервисградчиков в какую-то организацию подозрительную. Рубль хороший обещают. Сам я не сталкивался, но судачат некоторые. Я так подозреваю, что не очень легальное это дело. На всякий случай говорю, ты же у нас вроде как порядок обеспечиваешь, а в такие времена для всякой швали самое раздолье. Может, пробьёте там по своим каналам.

— Пробьём обязательно. Если какие еще подробности узнаешь, говори сразу.

— Обидно просто. Вместо того, чтобы жизнь восстанавливать, палки в колёса суют.

— Да это я понимаю, не волнуйся. Раз в первые недели после «откровения» страна не развалилась, значит, выберемся. У созидательной технократии запас прочности высокий. А сейчас проверка на прочность идёт. Прорвёмся, пап.

— Да я и не сомневаюсь. Как твоя прынцесса-то огненная поживает? Ей сейчас спокойствие нужно.

— Ага. Добьёшься у неё спокойствия!.. — усмехнулся Влад. У неё мать в Свердловской области живёт. Может, туда её отправлю. Там более-менее тихо. Природный заповедник. Речка. И наблюдение врачебное неплохое. Филиал того самого Объединения, к которому она приписана. Может, и рожать там будет. А я скоро опять в командировку, скорее всего, так что о ней всё равно заботиться некому будет.

— Скажешь уж заботиться, Олеська сама о ком хочешь позаботиться.

— Это точно, — кивнул задумчиво Влад и стал наблюдать, как толстенькая лягушка, пуская круги по водной глади, упорно карабкается на лист кувшинки.

Глава 2

Воочию в таком составе они, пожалуй, не собирались уже месяцев пять. Последний раз похожее совещание проходило в кабинете Строева ещё задолго до «Июньского Откровения». После той встречи Влад уехал из Новосибирска, мотаясь по научным Объединениям и производственным предприятиям, находя и распутывая ниточки большого заговора. А само «Откровение», так уж случилось, он встретил в Екатеринбурге. Но родное Сибирское Управление Юстициона никуда не делось, как не делся и институт обслуживания СУПЕР, приписанный к Объединению «Симбиоз». Понятно, что в данном случае, обслуживать систему искусственного интеллекта было невозможно из-за физического отсутствия оной. Зато персонал института очень активно занимался её восстановлением. А директор Объединения, Максим Строев, непосредственный руководитель Исаева, стал ещё и главой проекта «Лазарь», имеющего статус разработки государственной важности.

Кроме них в кабинете был Игорь Панкратов, ранее бывший куратором региона Урал-Сибирь, а ныне полномочный представитель Стабилизационного Комитета Политпроспекта (СКП) по Востоку России — от Уральских гор до Камчатки. Влад тоже получил повышение, не такое существенное, правда, но регалии в данных обстоятельствах были делом очень второстепенным и все, включая самого Исаева, это прекрасно понимали.

Инспектор Юстициона сейчас числился первым помощником Строева именно по линии проекта «Лазарь». И если ещё полгода назад, несмотря на все свои достижения, Влад был, по большому счету, стажёром, только-только зарабатывающим свой первый опыт в силовых структурах, и вёл себя при обсуждениях соответственно, то сейчас он присутствовал на совещании как полноправный представитель, и к его голосу, несомненно, уже прислушивались.

Сейчас Панкратов рассказывал Строеву о проблемах сбыта, периодически выявляемых на некоторых производствах в связи с трудностями учёта, возникшего после отключения СУПЕР.

— …А он тогда что? — поинтересовался Максим Леонидович, продолжая разговор.

— А он говорит, что у него склады забиты и всё порывается меня за рукав куда-то потащить, видимо, чтобы я удостоверился в этом лично.

— А ты?

— А я объясняю, что для этого не только его «Лотосу», но и всем смежникам и предоставили доступ к автоматизированной системе учёта «1С-М», экстренно модернизированной версии старой программы. Пусть без горизонтальной интеграции, но ведь автономно-то никто не запрещает в ней вести все расчеты. Говорит, специалистов нет.

— Ни за что не поверю, — покачал головой Строев.

— Я ему сказал ровно то же самое. Да, в конце концов, сделай запрос в любую лабораторию, тебе пришлют прикладников, они ведь сейчас тоже многие без заказов сидят и они с удовольствием наладят систему. Разучились многие заниматься реальным администрированием, всё же в некоторых местах инерция от помощи СУПЕР просто чудовищная.

— Немудрено, — хмыкнул главный координатор «Лазаря».

— А как продвигаются дела с внедрением спецпрограммы взаиморасчетов? — подал голос Влад. — С этим на «Лотосе» разобрались? Многие жалуются.

— И там тоже жалуются, — кивнул Панкратов. — Опасаются, что в итоге все долговые расписки, коих накопилось немалое количество, не будут обеспечены реальными финансами. Несмотря на конкретные и чёткие заверения со стороны и государства и профильного комитета.

— Таким надо на примерах объяснять! — воскликнул Строев. — Он брюзжит, а ты ему фактами! Кое-где ведь расчёты уже реализуются в денежных эквивалентах, а не в обязательствах. И все прежние расписки учтены на сто процентов.

— Кое-где… — протянул Панкратов. — Кое-где, да, но это ведь тоже экспериментальная модель. Кроме этого, финансовых программ, опять же, несколько и они друг с другом несовместимы. Где-то расчёты пошли более-менее гладко, а где-то всё ещё буксуют. А производственникам нужен непрерывный процесс. Простой подобен смерти. Финансовые разрывы недопустимы. Я ни в коем случае не оправдываю ворчунов, но я где-то всё же понимаю их недовольство.

— Да всё мы понимаем, — согласился Строев. — Быстро заменить функции СУПЕР человеческими силами невозможно. Давайте смотреть на вещи реально.

— Человеческими нет… Максим Леонидыч, послушай, — Игорь перешёл на доверительный тон. — Я после «Лотоса» летал в Питер на заседание антикризисного Собрания в аппарате Президента. Так вот, там настроения царят самые разные. Кое-где в регионах обеспокоены социальной обстановкой. Отмечаются единичные случаи криминогенного характера. То и дело приходят косвенные данные, свидетельствующие о деятельности групп скрытой оппозиции. Высказываются предположения, что они даже опасней «радикалов», те хотя бы не скрывают своих намерений и всегда «на виду». А после заговора с обновлением, безопасникам везде чудится «пятая колонна» в Политпроспекте. Есть даже лобби международного альянса, пусть пока очень малочисленное, но…

— Я это предвидел, — поморщился Максим. — В любом обществе есть околомаргинальные слои, которые активизируются при любом негативном поводе. Отсюда и криминал, и некое подобие подрывной подпольной деятельности. Но антикризисному Собранию не надо распыляться, отвлекаясь на конъюнктурные задачи. К чему сейчас смотреть в сторону Запада? Мы что, терпим бедствие? Надо сосредотачиваться на главном. У меня порой создается впечатление, что вместо того, чтобы вырабатывать долгосрочную стратегию, кое-кто занимается тем, что тянет нас, как собака, ухватившаяся за штанину, в сторону от дороги.

— Вопрос альянса был в регламенте и стоял на повестке этого обсуждения, — пояснил Игорь. — Максвелл очень настойчив. Сам понимаешь, момент для него сейчас максимально благоприятный. И выглядит все действительно заманчиво — одним махом решить главную проблему коммуникаций в целой стране.

— Мы же всё это уже проходили, — напомнил Строев. — И прекрасно знаем, к чему это может привести. Только-только, благодаря созидательной технократии, сумели создать самодостаточную формацию, чтобы последовательно развиваться, и надо же было такому случиться! Во что собирается инвестировать Максвелл мне предельно ясно: вначале ресурсы, потом технологии, и в итоге большая политика. Они никогда не станут заниматься тем, что им невыгодно. Созидательная технократия не даст им никаких барышей. Поэтому они повсеместно станут её ограничивать. Капитализм во всей своей красе — воспользоваться временным ослаблением экономических связей, чтобы за счёт этого добиться сверхприбылей. Возвыситься за счёт унижения другого. Как это можно не понимать, там, наверху?

— Нет, нет, большинство государственных управленцев настроены конструктивно, — заметил Панкратов. — Несмотря на трудности, подвижки в контроле и стабилизации ситуации налицо. Очень помогает взаимодействие с крупными руководителями Объединений-флагманов в своих отраслях. Просто потому, что управленцы Политпроспекта сами вышли из таких руководителей, по другому при СУПЕР было невозможно. Вот они и общаются между собой на одном языке, без всякой абстрактной говорильни. И дело движется. И не стоит сбрасывать со счетов основу нашей технократии — технологии! Вектор их прикладного внедрения сместился из-за выпадения из контура СУПЕР, но ведь сами-то технологии остались! И научные центры, которые их продолжают разрабатывать — тоже. Прогресс ни в коем случае не остановился. Криминальная ситуация пока тоже под контролем. Региональные отделения Юстициона работают спокойно и вдумчиво. Оппозиция? А что оппозиция, она была всегда.

Собеседники некоторое время помолчали, обдумывая услышанное.

— По агентурным данным и по информации, полученной по каналу G-INTERPOL, — вступил в разговор Влад, переходя к следующему пункту обсуждения, — наши сбежавшие за границу от правосудия контрагенты развернули там бурную деятельность, связанную со спецслужбами и возможно имеющую подрывной характер. Не все, конечно, но многие.

— Логично, — Панкратов посмотрел на молодого инспектора. — Они ведь должны как-то отрабатывать своё нынешнее положение. Убежище им предоставляли на определённых условиях.

— Этого нам не избежать, — подключился к обсуждению Максим. — Нам нужно держать удар по всем фронтам. Сейчас все ринутся выкруживать свой интерес. Максвелл со своей ALPHA-VIT. Бывшие соотечественники, уязвленные провалом их заговора и стремящиеся вернуть утраченные полномочия, полагая, что это им могут обеспечить новые хозяева. Внутренние враги, решившие, что пришло время действовать. И кое-кто из несознательной части общества, попавшие под политическое влияние.

— По агентурным данным, в Подполье существуют хорошо организованные группы, возможно, даже специализированные, — сообщил Влад. — Проведённый анализ выявил определённую структуру. Вряд ли это только лишь «несознательные слои», как мы их определяем.

— А кто тогда? — вопросительно вскинул бровь Строев.

— Внутри этих групп, несомненно, присутствуют маргинальные элементы. Но организовать их в некое подобие структуры…

— Слухи про организованное «Сопротивление» появились не вчера, — подал голос Игорь.

— В трудные времена смутьяны вырастают, как грибы после дождя, — посетовал Строев, покачав головой, и повернулся к Владу: — Ты полагаешь, что они могут представлять серьёзную опасность?

— Пока сложно сказать. Информации недостаточно. Скорее нет, чем да, но что, если они заручатся поддержкой из влиятельных источников?

— Хм… — директор «Симбиоза» сморщил лоб — Действительно, об этом стоит крепко подумать. Не откладывая.

— Откуда берётся эта шваль? — сердито сказал Панкратов. — Вот действительно, откуда? Я тоже наслышан. Ходят байки о каких-то невероятных дворцах этого якобы лидера так называемого «Сопротивления». О каком-то нереальном количестве рекрутов, стянутых под его начало. Как это возможно? СУПЕР нет три месяца! Три! Где они были раньше, ведь каждый был в этой системе зарегистрирован, каждый получал её поддержку, каждый мог неограниченно развиваться, поставив для себя цели, не противоречащие целям общественным. Никто никого не притеснял, не подсиживал, не лез незаслуженно наверх! Откуда эта внезапная страсть к получению всего «просто так», потому что «так сказали», потому что «а почему они могут, а я нет». СУПЕР исчезла, но ведь все возможности остались! Пусть сейчас не так быстро можно будет реализоваться, но ведь можно! Пройдут даже не годы, а месяцы, я уверен, и все прежние возможности для любого члена общества восстановятся. Как можно этого не понимать?

— Страна у нас большая, — протянул задумчиво Строев, покачивая головой. — Всякое случается…

— Вот именно, большая, — подтвердил Игорь. — Поэтому и ответственность немаленькая. Ответственность за всех.

Маша на ходу рассматривала фасады зданий, встречающиеся ей на пути. В этот ранний час улицы были еще малолюдны, хотя уже начинали сновать туда-сюда обслуживающие автокары и кое-где попадались автоматические роботы-уборщики. Настроенные на автономные программы они часто попадали впросак: иногда, возмущенно жужжа, утыкались в препятствие и долго не могли его объехать или зачем-то комично выстраивались в очередь друг за другом. Да, без централизованного управления, что обеспечивала раньше СУПЕР, было трудно всем.

Мария вышла на центральную площадь. Информационное панно «Иллюзиона» давным-давно не обновлялось, и в рассветном мареве смотрелось блеклым и неярким. Индустрия досуговых развлечений тоже переживала нелёгкие времена. Большие представления и стеллс-шоу не исчезли совсем, но проводились существенно реже. Большая часть молодежи, основных участников такого активного отдыха, была занята другими насущными проблемами, и на беззаботное веселье у молодых людей не всегда хватало запала. То же случилось и с интерактивными симуляционными играми. Если раньше всегда можно было купить входной билет на какой-нибудь зубодробительный боевик, натянуть гиперкостюм, залезть в игровую ячейку, и хорошенько размяться, приведя в тонус мускулы и хорошенько поколошматив врагов, то теперь такие тренировки сошли на нет — новые релизы почти не выходили. Публика, привыкшая к постоянным новинкам и высокореалистичным технологиям сверхновой виртуальной реальности, разработанной, опять же, при непосредственном участии СУПЕР, к старым играм без такой поддержки быстро охладела. Но в целом индустрия развлечений начинала переформатироваться. Стали более востребованными авторские панорамы, народ с удовольствием посещал конференц-баталии, где известные люди, при активной поддержке болельщиков, дискутировали на разные острые темы. Диапазон споров был никогда широк: обсуждалось все, от спорта до политики. Маша и сама подумывала организовать что-то вроде серии творческих встреч с читателями, где можно было бы обсудить последние публикации современной литературы.

Миновав площадь, девушка, не спеша, двинулась по проспекту. Как ни странно, ей сейчас очень нравилось гулять по городу именно пешком.

«Мы так привыкли к автоматике, — думала она, — что стали воспринимать это как должное; чтобы переместиться из одной точки в другую, мы, не задумываясь, вызывали автотакси или сами прыгали в автокар. Сокращая время, мы, тем самым, сжимали его и для себя. Странным образом не понимая очень простую вещь — облегчая наше существование в этом мире, система оставляет нам возможность оставаться обычным человеком. Принимая высокотехнологичную сущность окружающего мира совсем не обязательно было полностью в нём растворяться, это не предписывали никакие законы развития общества. Наша жизнь соткана из выбора. Мы встаём перед ним постоянно. И все мы стремимся к лучшему. Когда-то мы хотели переделать существующий мир, чтобы сделать его справедливее и лучше, потом поняли — чтобы создать новое, не обязательно разрушать старое. Всё, что связано с разрушением — деструктивно.

Будущее в созидании. Не зря мы выбрали для себя — мы и еще миллионы и миллионы людей — среду технократии, во главу угла которой поставлено созидание. Это крайне важно. Чистое созидание, будь это новая строчка поэта, возведение ретрансляционной башни или производство высокоинтеллектуального робота. Почему тогда эти идеи не захватили весь мир? А потому что эти теории не требуют агрессивного продвижения. Их невозможно внедрить в человеческое сознание насильно. К этому надо прийти изнутри. Только вот, чтобы об этом задуматься, надо полностью исключить из себя систему. Такова уж парадоксальная человеческая природа. Когда от выбора зависит не что-то абстрактное, а твоя собственная жизнь, это, как никогда, мобилизует. Чем сильнее экстремальная ситуация, тем быстрее приходит осознание истины».

Уж про что, про что, а про экстремальные ситуации. Мария знала не понаслышке. Она, как любой Творец, пыталась разобраться в себе, в своих порывах, в том, что заставляет её совершать те или иные поступки. Научное объяснение — то, что человеческими действиями движут лишь химические реакции в больших полушариях мозга, её не удовлетворяло. У героев её книг всё было не так просто. И ей хотелось верить, что и у неё тоже. Потому что… Отправиться в одиночку для захвата секретной подземной базы, напичканной охранниками-головорезами или согласиться на трансморфическое изменение внешности и потом едва не переместить свое сознание в кибернетическую оболочку — причиной такого поведения не могут быть какие-то тривиальные химические соединения. Это… Это целый космос взаимодействий. Это… душа! Это порыв, это безумие, в миг принятия решения. Но сколько же неповторимых ощущений даёт такое сумасшествие!

Маша была очень благодарна судьбе, что та подарила ей дар умения описывать всё это. Эмоции и воспоминания живут не так долго, но положенные в ровные ряды строчек они, совершенно точно, остаются в вечности. Остаётся сущий пустяк — выразить их так, чтобы людям хотелось бы снова и снова к ним возвращаться.

Карина была красивее. Глупо было себя обманывать. Поначалу испытывая стойкое удивление, вглядываясь по утрам в своё зеркальное отражение, Мария рассматривала новое лицо и с каждым разом всё более привыкала к нему. Эта еле заметная мушка над губой. Бровь дугой, словно удивленно загнутая. Красивые серые глаза.

Она до последнего сомневалась. Ведь с собой-то можно было быть честной. Тем более Арина дала ей полный карт-бланш. Лукавила? Маша не знала до конца, но была очень ей благодарна за такое деликатное отношение. Советы тут были, определенно, лишними. Решение Маша должна была принять сама.

Мария вспомнила последнюю ночь перед выбором. Она не спала. И некому было ее поддержать в эту минуту. Аватар стоял обесточенный в углу, Арина была далеко, а ребята, Влад и Громила, ну чем они могли ей помочь сейчас? Родители? Но она давно, уже очень давно, не ребенок. Завтра ей следовало с утра отправиться в клинику транспластики. И… либо остаться на всю оставшуюся жизнь Кариной, либо пройти достаточно долгую и не очень приятную процедуру рекаверной терапии или, если простыми словами, — процедуру возвращения к своей прежней внешности.

Она не знала, какой выбрать для себя путь, вплоть до того момента, пока не открыла дверь клиники. И только в этот самый миг поняла, как надо поступить. А приняв решение, она почувствовала себя настолько легко, как чувствовала себя, быть может, только в счастливом детстве, когда голова кружится от еще не совсем осязаемых мечтаний.

Мария свернула в переулок, в конце которого виднелся вход в Луговой парк. Перед вычурными стилизованными воротами, по обе стороны от створок, стояли две одинаковые беседки. Контактёрша поджидала её в правой. Мария приближалась, придирчиво рассматривая девушку. Совсем молоденькая, лет восемнадцати. Наивный взгляд широко распахнутых глаз. Выбритый правый висок и трехцветная прическа. В ушах — феррум-клипсы по последней моде.

Это был её авантюрный эксперимент. Реализация ее психологической, а может и физической потребности. Узнав о такой услуге почти случайно, через какое-то время ей непреодолимо захотелось попробовать. Для… Для чего? Она пока не знала.

— Учти, я буду звать тебя Ариэль, — сказала Маша вместо приветствия. — И только так.

— Хорошо, — тихо отозвалась контактёрша.

Маша ещё некоторое время оценивающе смотрела на неё, потом развернулась и сделав приглашающий жест, не оглядываясь, пошла прочь от Парка. Девушка, на секунду замешкалась, но тут же спохватилась, и засеменила за Марией следом.

— Борик, а я красивая? — Инга прищурившись требовательно смотрела на супруга.

— Ээээ… естественно, ты… — несколько растерялся от такого прямого вопроса Белоручкин. — Конечно, ещё бы…

— Врёшь ты всё. Женщину не проведёшь.

— Почему это? — запротестовал Боря.

— Почему не проведёшь?

— Не, — торопливо уточнил Громила. — Почему вру? И такие вопросы давно уже лежат в субъективной плоскости. Это провокационный вопрос из разряда «А я толстая?».

— Ха-ха. А вот и нет. Критерии «толстости» вполне очевидны. И задавать такой вопрос глупо, потому что я сама прекрасно знаю на него ответ — я не толстая.

— Женская логика типичная. Зря я тебя назвал Булей. Ты нисколько не оправдываешь знаменитое логическое выражение.

— Ты всё время занят своим Фениксом, — Инга без всякого перехода сменила тему. — Не обращаешь на меня внимания.

— Да что за ерунда? — искренне возмутился Белоручкин. — Что с тобой сегодня? Неприятности на работе? И не «Феникс», а «Лазарь», если что.

— Ты пропадаешь днём и ночью в своём институте, — не обращая внимания на ремарку мужа, продолжала Инга. — А если ты не сможешь восстановить СУПЕР, что тогда?

— Буль, ты же тоже работаешь. Сейчас все мобилизованы на то, чтобы наладить утраченное. И твоя биология, и моя кибернетика, и Влад со своим Юстиционом, и Ариэль с белыми медведями, и даже Машка роман новый пишет.

— Борик, а если всё зря? Если мы не выплывем из этой катастрофы? Я не паникёрша ни разу, ты же меня знаешь, но ведь это действительно очень трудная задача, заменить все информационные связи или вновь изобрести искусственный интеллект. На это уйдут десятилетия.

— Девочка моя, — Белоручкин присел рядом на диван и обнял супругу, положив руку ей на плечо. Прижал к себе. — Нам не должно быть страшно, потому что, в любом случае, у нас есть мы. Я — у тебя, а ты — у меня. И потом. Ты вспомни, сколько раз мы оказывались в ситуациях гораздо более опасных, чем сейчас. Опасных, я имею в виду, для нас лично. И как ты меня всегда поддерживала! Разница в том, что если раньше это была только наша отдельная ответственность, то сейчас мы все должны быть ответственными за одно общее дело.

— Знаешь, почему мне страшно, Борик? — Инга сильнее прижалась к мужу. — Потому что я стала страшиться потерять то, что у нас есть. Раньше мы редко задумывались об этом, потому что шли вперед. Нас манили высокие цели и мы ощущали в каждом своем шаге поддержку. А сейчас, такое впечатление, что мы теперь сами по себе. И стали гораздо более уязвимы, а, значит, беззащитны, понимаешь?

— Ну я…

— И ещё. Ты прав в том, что мы многое пережили. Что выбирались из самых серьезных переделок. Вернее, не мы, а ты с друзьями. Только одна история, когда тебя держали заложником и едва не взорвали целый город, чего стоит! Да и когда ты вместе с этим роботом ездил в самое логово заговорщиков, ведь тебя могли, как и его… — у Инги предательски задрожал подбородок.

— Буля!

— Ты же сам не только кибернетик, но еще и вероятностный математик!

— И что?

— Не догадываешься разве? Нам или тебе одному, не может постоянно везти. И я с каждым твоим вызовом сейчас подпрыгиваю. Потому что мне кажется, что это Влад тебя вызывает. А это значит, что тебе опять нужно что-то делать, куда-то ехать, предотвращать очередной катаклизм. Я не могу так больше, Борик. У меня нет сил.

— Вот ты глупышка какая, — Громила развернул супругу к себе. — Куда же я уеду из института, если как раз туда приходят данные со всей страны? И это, наоборот, к нам все приезжают делиться опытом. Вот недавно Конструктор из питерской «Ладьи» приезжал, помнишь, я рассказывал тебе про него, кстати, отличную идею подал про радиоуглеродный анализ. Да и работа сейчас у меня исключительно научная.

— У тебя всегда научная, Борик. И тем не менее.

— Так. Необоснованную панику прекращаем. Кукситься перестаём. На выходных едем на речку. Спасение цивилизации дело благородное, но поддержание духа любимой супруги дело не менее ответственное. Договорились? — Белоручкин легонько встряхнул Ингу за плечи. — Буля?

— Что?

— Договорились или нет?

— Договорились, — тихо отозвалась девушка.

— Вот и хорошо. И никаких больше девчачьих переживаний.

На столе замигал зуммер вызова, после всеобщего отключения смарт-браслетов, Борис вмонтировал устройство связи в свой компьютер.

— Кто там? — спросила Инга, снова моментально напрягаясь.

— Не знаю, — пожал плечами Громила, встал с дивана и, переместившись к столу, включил проекцию.

С экрана на него смотрело знакомое лицо.

— Ты один? — поинтересовался Влад, вглядываясь в пространство за спиной Бори.

— Н-не совсем…

— А, привет, Инга, — Исаев и сам уже увидел девушку. — Нам надо парой слов с Громилой перекинуться, если ты не…

Боря обернулся, виновато глядя на жену, и беспомощно развёл руки.

Инга закрыла глаза.

Данила выдохнул, устраивая тюк поудобнее, а потом сел на него сверху. Пока дотащили груз от пакгауза на краю аэродрома до рулёжной дорожки, пришлось слегка вспотеть. Тюк был здоровенный, перетянутый вдоль и попёрек толстой канатной верёвкой. Что находится внутри Данила не знал и, честно говоря, даже не хотел об этом думать. Снаружи груз был мягковат, сидеть было удобно, но, скорее всего, это была лишь защитная оболочка.

Напарник, какой-то серб, что ли, стоял поодаль, выпуская изо рта струйки ароматного дыма. Через золочённый мундштук он курил что-то терпкое.

Данила проследил за его взглядом — на другом конце вертолётной площадки тоже царила суета, там был разбит целый импровизированный военный лагерь. На краю лётного поля была развёрнута длинная шестнадцатиместная палатка класса «Харриер»; Данила навидался таких в позапрошлом году в Сахаре, куда завербовался сдуру, и её вид разбудил в нём не самые приятные воспоминания.

С запада показалась пара геликоптеров, они, натужно гудя, неумолимо приближались, превращаясь из темных размытых точек в хорошо узнаваемые соосные десантные «Москиты».

— Хайде, рус, дальше, док наредник не налетел, — сказал этот самый то ли серб, то ли хорват. Изъяснялся он по-русски с сильным акцентом, но понять его можно было вполне. Серб был выше Данилы и худее, но руки у парня были сильные и жилистые.

Данила незаметно вздохнул, поднялся с тюка и взялся за верёвку.

— Один, два, взяли, — сказал Серб и добавил что-то по своему, быть может, просто ругнулся.

Данила Осташевский никак не мог в своей жизни прийти к какому-то поворотному этапу. Еще чуть-чуть, казалось ему, ещё одна командировка, ещё одна военная операция и он успокоится и переквалифицируется в какие-нибудь клерки. Найдёт женщину, с которой будет делить комнату и кровать, может, даже женится, наконец. Но раз за разом цикл повторялся. Без сожаления прогуляв всё заработанное в последнем вояже, хорошенько отдохнув телом и душой, он с суеверным ужасом представлял бесконечные одинаковые будни в офисе или каком-нибудь ОЛЛ-маркете, где ему поручат пересчитывать коробки. Он даже начинал себя физически хуже чувствовать, стоило ему только представить эту унылую картину. На его счастье в мире никак не наступало всеобщее благоденствие. Несмотря на проповеди различных современных волхвов, человечество никак не могло договориться, кто будет сверху, а кто окажется снизу. И чаще всего решать эту дилемму приходилось старым дедовским способом, с оружием в руках.

Причем сподручнее было это делать чужими руками, такими, как у Данилы, которым он никак не мог найти достойное применение. Ситуация повторялась до смешного. Очутившись в очередном военном лагере, Данила, проглядывая глаза в карауле или сидя по нужде под пронизывающим ветром где-нибудь на краю мира, твёрдо и безаппеляционно обещал себе, что больше никуда не поедет. Вот эта командировка, определённо, будет для него крайней. Повоюем ещё в самый последний раз за наших желтолицых, чернозадых, узколобых (выбирай по вкусу) друзей и потом устроимся в Париже в какой-нибудь, чёрт его задери, офис или отдел ОЛЛ-маркета.

Но вечно продолжаться так не могло.

Последняя девочка, с русским именем Наташа, но с французским гражданством, так запала Осташевскому в душу, что и сейчас, стоило ему закрыть глаза, как в его сознании возникал её образ. Длинные чёрные, смоляные волосы, великолепная фигура, особенно впечатляющая, стоило ей только слегка наклониться, да и достаточно весёлый нрав, — другому бы это показалось слегка вульгарным, но для Данилы было в самый раз. Ему нравились такие проявления «на грани». Нарочито развратное поведение девушки разжигало страсть и будоражило чресла.

Возможно, ради такого он бы даже отказался и от этого задания, но… Слишком уж были привлекательными условия. Во-первых, земля по рождению, каких-то двадцать семь лет назад он появился на свет именно там, в России, а, во-вторых, сумма контракта, за которую при обычных предложениях ему бы пришлось горбатиться пару лет. Бирюлевич, его агент, то и дело расплывался в хищной улыбке, рекламируя предприятие; он, несомненно, мысленно уже потирал руки из-за размера комиссионных. Да уж, теперь можно будет арендовать на первое время с Наташкой квартирку где-нибудь на Монмартре. А почему бы нет?

По большому счету, до этого момента, Данилу всё устраивало в привычной жизни. Он никогда не думал официально возвращаться на Родину, тем более, что международные связи с Россией постепенно сводились на нет, эта страна, выбрав для себя не совсем понятный Осташевскому технократический путь развития, становилась чуждой ему почти во всём.

В развитом капиталистическом обществе он, как эмигрант, постоянно ощущал какую-то поддержку со стороны соответствующих служб, у него была возможность заниматься делом, которое приносило, хоть и не стабильный, но достаточно высокий доход. Да и с бытовым обустройством никогда особых проблем не было. Он не представлял другой непонятной системы, где, как ему представлялось, надо было иметь какую-то эфемерную цель и постоянно ей следовать. В его жизни было все справедливо, он реализовывал свои умения, получал за это вознаграждение и мог распоряжаться им по своему разумению. Ему не мешали жить и от него не требовали никаких великих достижений.

Как бы то ни было, Данила поддался на уговоры усатого субчика с маслянистыми глазками и в последний раз в свой жизни, как он теперь уже твердо решил, заключил контракт на участие в миссии «Овердрафт», как она значилась в официальных документах.

Данила отпустил веревку, и тюк, едва не отдавив ему ногу, с глухим стуком лег рядом с целой пирамидой похожих, только разных по размеру, ящиков.

— Спешите как улитки! — гаркнул на них сержант, недовольно скривив свою свирепую физиономию.

Осташевский благоразумно решил не отвечать, а Серб что-то беззвучно зашептал, шевеля губами.

Данила осмотрелся. Судя по всему, вся группа была в сборе. Насколько ему удалось определить по обрывкам разговоров, большинство в подразделении было русскими, видимо, такими же эмигрантами, как и он сам. Но встречались и представители других национальностей, довольно далеких от проживания на российских просторах. Данила насчитал таких семь человек. Итальянца, двух поляков, венгра, как ни странно, американца, которого он вначале принял за англичанина, этнического азиата из неизвестной страны и того самого его напарника — серба или хорвата. Их непосредственный командир, сержант, был определенно соотечественником по происхождению и фамилию имел соответствующую — Лопата. Правда, с ударением на первый слог.

Тем временем неидентифицированный пока серб подошел к Даниле, заговорщицки толкнул его в бок и протянул съёмный мундштук, недвусмысленно призывая присоединиться к вдыханию запретной ароматики.

Осташевский отрицательно покачал головой.

— Драган, — представился Серб, по-дружески ухмыляясь.

— Данила, — сказал Осташевский. — Данила Ташев, — полную фамилию иностранцы никогда не выговаривали.

— Совцем хорошо, — кивнул Драган. — Пусть вместе будьем. Вместе веселее. И нека нам Бог помогне.

Если перегнуться через ажурные перила заграждения, можно было увидеть, как двигается платформа. На основной её части, в ходовой «стекляшке» или в коммуникативном центре, движения почти не ощущалось. Лишь изредка, основание вибрировало, скрадывая неровности побережья, но к этому можно было быстро привыкнуть.

А тут, на восточном мостике, можно было наглядно увидеть, как серая, промерзшая почва, изрезанная ледяными торосами, исчезает под передним козырьком ведущей воздушной подушки, чтобы после прохода платформы и обработки, явиться на свет обновленной и очищенной. Но многофункциональная платформа «Ковчег-2» восстанавливала природные параметры не только самого прибрежного шельфа. Задачи «экологического комбайна», как иногда обзывали движущийся поселок, были намного обширнее. Это были разнообразные исследования геологического и метеорологического толка, оборудование «зон комфорта» для различных видов животных, координация работы роботизированных егерей (которых после «Июньского Откровения» пришлось существенно сократить, заменив их человеческими специалистами).

Иногда платформа останавливалась в прибрежных бухтах, бросая якорь и обеззараживая гидрологический слой от промышленных отходов. За десятилетия использования природных ресурсов, пока не были внедрены альтернативные технологии, отходов, накопилось предостаточно. Это влияло и на местную фауну, серьезно уменьшая царившее тут еще каких-то пятьдесят лет назад природное разнообразие. Обширная программа по восстановлению природы и придания этим местам статуса заповедника была разработана уже давно, ещё при деятельном участии СУПЕР. При помощи искусственного интеллекта были спрогнозированы условия, при которых, пусть не так скоро, но за десять-двадцать лет, многие виды животных могли вернуться в свою бывшую среду обитания и снова заселить оставленные ими когда-то участки Приполярья.

СУПЕР всегда уделяла особое внимание сохранению и восстановлению естественного экологического равновесия, полагая это одним из основных условий комфортного пребывания человека на таких территориях. Сейчас осуществлялся первый этап этого грандиозного плана. На участке, который контролировала Арина, две платформы — «Ковчег-1» и «Ковчег-2» двигались навстречу, производя подготовительную очистку прибрежной полосы шириной до десяти километров.

Ариэль украдкой глянула по сторонам: надстройка, примыкающая к мостику, была пустынна. Сейчас она чувствовала себя маленькой озорницей, украдкой от взрослых задумавшей очередную каверзу. Решившись, девушка ещё сильнее перегнулась вперёд, рискуя свалиться в технологический желоб. Бурая, каменистая земля проплывала под ней, завораживая и гипнотизируя. От такого созерцания чуть-чуть кружилась голова. Как в детстве, когда крошечная Аришка ложилась на брёвна деревянного мостка через ручей, просовывала голову под нижнюю перекладину и долго смотрела на текущую внизу воду, на водоросли, которые трепало неспешное течение, на серебряные стайки мальков, едва покачивающих плавниками, чтобы стоять неподвижно в потоке.

На этом участке почти не было снега и льда, плато хорошо продувалось ветрами с моря, и поэтому поверхность земли частично обнажилась, оставаясь лишь в некоторых местах покрытой прозрачной, мутно-стеклянной коркой.

После вынужденного ночлега на 16-й отметке, остальной путь до базы Арина проделала довольно быстро. Она уже успела отдохнуть, провести совещание с коллегами и связаться с передвижным егерь-пунктом.

Еще некоторое время понаблюдав за исчезающей под основанием платформы землей, Арина распрямилась и, выдыхая клубы морозного воздуха, откинула свалившийся на голову во время созерцания, капюшон. Она погладила М-табличку на рукаве комбинезона, вызывая таймер. До сеанса переговоров с Большой землей оставалось шестнадцать минут. Такие сеансы устраивались раз в пять-десять дней, настройки наспех переделанного оборудования пока не позволяли делать это чаще. Отсутствие СУПЕР сильнее всего сказывалось на коммуникациях с самыми отдаленными районами.

Ариэль прибавила шаг, надо было поторапливаться, каюта дальней связи располагалась отдельно, на другой стороне поселка.

После того, как Арина отстучала четыре рабочих донесения в Центр и отправила запрос на оборудование для автоматических кормушек, что передали ей Егеря второй зоны, наступило самое приятное время в таких сеансах. Личные контакты. Возможность пообщаться с близкими. Видео-коннект, несмотря на высокую мощность передатчика «Ковчега», удавалось установить считанные разы, чаще всего поселенцы довольствовались обычной радиосвязью, хотя и она, бывало, шла с сильными помехами.

— Я никак не могу удержать её за хвост, — говорила Маша, пробиваясь сквозь слабый треск атмосферных помех. Ариэль непроизвольно улыбалась, слушая её голос. — Хватаю обеими руками, сжимаю, да вот же она, моя кратковременная удача, мой маленький творческий триумф! Держу, держу, держу и…. Она выскальзывает. Как будто я стараюсь удержать песок, а он предательски утекает сквозь пальцы.

— Маня, это же… Обычно всё, всегда так. Ты и прежние свои романы так писала.

— Ничего подобного! Я стала графоманом. Вернее, графоманкой! Там мы были живыми, в «Новом мире», а тут… Картонные герои. Вот если бы взять, нарисовать человечка с палочками вместо рук и ног и сообщить всем, что это новый арт-шедевр, хотя на самом деле бездарная мазня…

Арина засмеялась.

— Учти, — сообщила она. — Если ты и следующий раз будешь в таком уничижительном настроении, то я буду читать тебе свои стихи, а такую пытку никто не в силах выдержать!.. Что-что?.. Давай прекращай эти глупости, все знают, что ты талант и Творец. Да ты и сама знаешь. И новый твой роман, пусть рожденный в творческих муках — а как ты хотела?! — будет не хуже предыдущих. Может быть, не лучше, но он будет другой. А этого как раз и ждут твои поклонники и почитатели. И я жду тоже. Так что прекращай кокетничать, а скажи мне что-нибудь тёпленькое.

— …Ты там мерзнешь, бедная?

— Только внутренне. И только иногда.

— Я вот размышляю. Быть может, мне тоже куда-то уехать? Так сказать, в экзистенциальное затворничество. Буду сидеть на айсберге и разговаривать с Солнцем. Раньше, в периоды твоего отсутствия, я разговаривала хотя бы с аватаром, а сейчас…

— Маш. Ты так не сможешь. На айсберге. Не потому что это как-то очень трудно. Но для этого нужен особый склад души. Тут, в изоляции… по-другому всё.

— Что?.. Ты пропадаешь иногда… Где?

— Не важно… Подожди… Что?.. Маш… Ты говоришь или нет?

— …уешь… от…. нать, если такого никогда не случалось…

— Пропадаешь!.. Связь опять. Стоп. Что это?

— Что? Сейчас слышно?

— Слышно. Какой-то голос. Ты не одна?

— …

— Маша!

— Что?

— Как это понимать?! Ты могла бы рассказать! У нас ведь нет секретов друг от друга!

— Какие секреты? О чём рассказать? О том, что это ничего не значит? Мне необходимо вдохновение, понимаешь? Я не могу висеть в безвоздушном пространстве. И этот голос, что ты услышала, это просто эрзац. Привидение. О чём я должна рассказать тебе, о своих снах?

Арина почувствовала, как у неё начинают непроизвольно розоветь щёки. Жар прилил к голове, вызывая слабую тошноту. Она сама не ожидала такой реакции.

— Ариш, давай не будет делать поспешных выводов! — слышно было, как Маша нервничает, её голос был слаб и ломок. — Какая идиотская ситуация! Просто дальше некуда, насколько идиотская. Не заставляй меня оправдываться, я даже слов сейчас не могу подобрать нормальных, литераторша тоже мне доморощенная. Я…

Ариэль резким движением вдавила кнопку, прерывая соединение.

Потом сжала пальцами виски, ощущая подушечками пальцев, как сильно бьётся в них её пульс.

«Что за чушь? — мелькнуло у нее. — Что меня так выбило из колеи? Подумаешь, голос! Какая же я Снежная Королева, какой руководитель проекта, если не могу держать себя в руках из-за такого пустяка?».

Но она ничего не могла с собой поделать. Образ Маши, наперекор её желанию, возник в сознании, а безжалостное воображение дорисовало картинку, принеся почти физические страдания.

Ариэль тряхнула головой, отгоняя наваждение, и набрала на пульте следующую комбинацию.

— Влад?

— Привет, Ариэль Великолепная.

— Если я тебя кое о чем спрошу, ты ответишь?

— Странная формулировка. Тебя там блондинка покусала?

— Я серьёзно же.

— Я тоже! Ладно, ладно, что стряслось?

— Ничего… Всё, не надо. Передумала.

— У вас там точно, на льдине, все в порядке?

— Владик, перестань называть «Ковчег» льдиной! На настоящей льдине я была давным-давно. В прошлой жизни.

— Прошлых жизней, увы, не бывает. Как не бывает и будущих. Если не веришь, спроси у Громилы.

— Расскажи лучше, как у вас. И у Борьки тоже, — Арина стала постепенно успокаиваться. Странно, но голос Влада действовал на нее нетипично — умиротворяюще.

— За неимением острой потребности в спасении всего человечества, мы с Громилой занимаемся вялотекущим спасением одной отдельно взятой страны.

— Слышу, настроение у тебя неплохое. Есть достижения?

— Нет, Ариэль. Почти ничего достойного мы не раскопали. Может поэтому и настроение такое. Компенсационный момент. Но я с тобой хотел серьёзно поговорить.

— А сейчас мы как разговариваем?

— Ариэль, ты неисправима. Есть кое-какие тревожные факты, обстановка сейчас не простая, а ты, по сути, отрезана от Большой земли.

— Я очень часто от неё отрезана, Владик, и что?

— Но ты не всегда носилась на своём «Снеговике» в одиночку по бескрайним белым просторам. Без спутникового покрытия территории…

— Что?.. Если ты о…

Наушники забили сильный треск и шум, потом установилась неестественная тишина.

— … Что?.. Черт… Нет связи… Ариэль, ау… Тишина… Ариэль?.. — надрывался Влад, сидя перед терминалом, а Арина безуспешно постукивала по микрофону радиостанции в каюте связи.

Соединение не восстанавливалось.

Подождав еще пару минут, и сообразив, что сеанс в любом случае уже бы закончился, девушка отложила гарнитуру и вышла из домика. С небес падал непонятный сверхъестественный свет. Ариэль недоуменно запрокинула голову, и увидела, что в тёмных тучах, казалось, прямо над их платформой, в небе, разгорается невероятное по красоте северное сияние.

Влад отложил мобильный планшет и посмотрел в окно. Лес еще только готовился к осени. Зеленое море под горизонтом мягко переливалось от порывов неслышного ветра. Недавно прошёл дождь, и капли на стекле еще не высохли, причудливо бликуя от лучей заходящего солнца.

Он был в квартире один. Вихри и водовороты, которые следовали по пятам за Олеськой, пока она тут жила, иссякли. Комнаты стояли тихие и опустошённые. От того звенящего нетерпеливого напряжения, висевшего в воздухе, когда Колокольникова даже просто сидела, не двигаясь, не осталось и следа. Исаев стал скучать по любимой женщине сразу же, как они расстались на аэровокзале. Он продолжал себя уговаривать, что так будет лучше для них обоих, но червячок сомнения продолжал настойчиво грызть подсознание. Иллюзия, что Леся будет защищена им тут, в Новосибирске, даже если он будет далеко, навязчиво возвращалась. Но там, в глубинке, ей будет спокойнее и безопаснее, да и мама всегда поможет советом и делом. Привыкшие за долгие годы к мгновенной связи через СУПЕР, сейчас люди, расставаясь физически, теряли это ощущение присутствия. И хотя мобильная связь уже налаживалась, но всё равно это было не то. Раньше для того, чтобы увидеть и услышать любимого человека, нужно было всего лишь прикоснуться к смарт-браслету.

«Надо быть честным перед собой, — подумал Влад. — Нет никакого смысла убеждать себя, что всё хорошо».

Слишком сильным было проникновение СУПЕР в жизнь любого отдельно взятого человека, чтобы можно было так легко отмахнуться от неё и быстренько перестроить свою жизнь. Это даже если не брать в расчет личных аватаров, которые давно уже стали неотъемлемой частью каждого гражданина. Не зря же искусственный интеллект назвали системой управления и принятия ежедневных решений. Ежедневных! Без них не происходило ни одного значимого события в судьбе отдельно взятого человека. СУПЕР начинала планировать каждую судьбу ещё до появления на свет нового члена общества. И хотя, по сути, люди для системы были всего лишь своеобразным ресурсом, но обращалась она с ними в этой области крайне деликатно и щепетильно. Оптимизировала демографию, прогнозировала спрос на тех или иных специалистов в будущем, чтобы обеспечить необходимое профильное воспитание, не допуская дефицита кадров. Выявляла наклонности маленького человека уже на первых годах жизни. И всё это без излишних предписаний, а только в виде рекомендаций.

Влад часто размышлял, могла бы также эффективно действовать электронная система, если бы не являлась одним из инструментов созидательной технократии? Получалось, что нет. Сам по себе искусственный интеллект хоть и обладал потенциально сверхмощными возможностями, но без правильной точки приложения вряд ли мог их актуализировать. Например, сейчас, после отключения СУПЕР, взоры многих обратились на запад, где функционировал некий аналог — система ALPHA-VIT, объединяющая под своим контролем несколько транснациональных корпораций. Но эта система, насколько Влад успел понять из тех источников, что уже изучил, была больше прикладной программой сопровождения процессов. У неё не было той общечеловеческой философии СУПЕР, которая, действуя чётко в рамках современной технократии, позволяла совмещать экономическое и жизненное управление социумом.

И самое главное, СУПЕР стимулировала создание «чистой» Ценности путем такого же «чистого» Созидания. Потому что поставленные цели, не важно, личные или общественные, — не могли противоречить друг другу в такой формации, — достигались за счет реализации возможностей каждого человека. Это было крайне важно, и отличало такую экономическую модель от всех других. Потому что там, за кордоном, чей-то успех почти всегда был следствием чьего-то поражения.

Со многими экономическими нюансами работы СУПЕР Влад познакомился в процессе расследования, так называемого, Заговора Обновленцев. По долгу службы ему пришлось подробно изучать экономические взаимодействия между научными и производственными Объединениями и предприятиями, вникать в деятельность исследовательских лабораторий и логистических служб. И везде он мог опереться на информацию от СУПЕР. Система была полностью прозрачной, данные от всех участников передавались через оптимизированные интерфейсы напрямую в нее и оставались в открытом доступе. Искусственному интеллекту оставалось «лишь» осуществлять расчёты, координировать действия, оптимизировать производство и сбыт, обеспечивать потребности, ну и по мелочи делать еще миллион различных операций. Главным был результат — сбалансированные показатели экономики, перспективное планирование и здоровое развитие общества.

И вот наступило «Июньское Откровение». Универсальный инструмент внезапно исчез, не оставив после себя даже исходного кода. Первые дни и даже недели стали для общества шокирующими. Казалось бы, одномоментное исчезновение такой всеохватывающей поддержки отбросит страну почти на полвека назад. Но, как ни странно, этого не произошло. Не произошло ни на второй день после Откровения, ни через неделю, ни через месяц. Не произошло до сих пор.

Разобраться в этом следовало не только специалистам, но и Владу тоже.

Первыми сработали силовые ведомства Юстициона. Надо было предотвратить любые проявления паники, стихийных волнений и обеспечить общественный порядок. В тесном контакте с силовиками сработал Политпропект. Государственные управленцы, что называется, пошли в народ и обеспечили бесперебойную работу жизненно важных производств в кластере Машинных Залов и социальных учреждений в Сервисграде. Их политический авторитет среди населения объяснялся просто — в созидательной технократии нельзя было быть «выдвиженцем». Все государственные управленческие посты занимали профессионалы в данной отрасли, прошедшие путь от простого предпринимателя до руководителя Объединения. Накатывающую снежным комом проблему с денежными расчетами, полностью завязанную на СУПЕР, удалось решить введением долговых расписок под государственные гарантии. Пусть тут не обошлось без накладок, отсрочек и лёгкой неразберихи, но к концу первого месяца денежный оборот постепенно стал восстанавливаться.

Сигматрон немедленно активировал все доступные и локально дублирующие СУПЕР электронные системы, начиная от военных (ИСКРА-1 и ПолиГОН) и заканчивая автономными любительскими сетями IT-Сообществ. Параллельно восстанавливалась связь с геостационарными спутниками и средствами массового оповещения. Не остались в стороне и Природные Фермы. Обеспечение природного равновесия, животноводства и растениеводства легло на плечи фермеров, экологов и зоологов, впрочем, им к этому было не привыкать, их работа и при функционировании СУПЕР была напрямую связана «с землёй». Что же касается Лабораторий Смысла, то от Творцов и Ремесленников требовалось в эти трудные времена лишь одно — поддерживать моральный дух и обеспечивать достойный духовный отдых.

Максимально смягчив шоковые последствия первых дней после информационной катастрофы, страна, продолжая следовать принципам созидательной технократии, погрузилась в новые проблемы. После осознания всех последствий отключения СУПЕР, наступил ещё более сложный период. Экономические механизмы, продержавшиеся некоторое время на накопленной инерции, начали давать сбои. В связи с существенным снижением уровня обслуживания, исподволь стало проявляться социальное недовольство. Производство кое-где перекрыло сбыт, а на некоторых предприятиях, напротив, констатировали серьёзный дефицит ресурсов. Действия некоторых Объединений в смежных отраслях стали несогласованными. В части регионов начали образоваться перманентные транспортные коллапсы. Запущенные электронные системы оказались плохо совместимыми друг с другом, программное обеспечение — устаревшим. Лишь Юстицион пока продолжал работать чётко и в полном соответствии с военным положением. Во всяком случае, у Влада, как сотрудника этого ведомства, складывалось такое впечатление. Но общая ситуация вновь подходила к определенному рубежу и нужны были какие-то кардинальные шаги или технологические прорывы. Или хотя бы предпосылки к ним. Потому что, несмотря на добросовестные попытки сознательной части населения вернуть жизнь на прежний уровень, за такой короткий период времени сделать это было невозможно. И что произойдет дальше, что ждёт страну в ближайшие месяцы, не решился бы сейчас предсказать, пожалуй, никто. А новой СУПЕР у России пока не было.

Глава 3

— Разве нельзя отследить платформы через спутник, Громила?

— Влад, обеззараживание прибрежного приполярного шельфа дело, безусловно, очень важное, но, в условиях полного отключения навигационного контура СУПЕР, не первоочередное. Наши спутники до сих пор капризничают. Мы не можем подключить базовое покрытие. Как бы ни пришлось посылать на орбиту наладчиков.

— А такое возможно?

— Теоретически да. Летали же в космос до СУПЕР.

Влад был на прямой связи с Институтом восстановления. Отсюда, из рабочего кабинета, у первого помощника Строева было налажено несколько прямых кабельных соединений — с Управлением Юстициона, со штабом проекта «Лазарь», с самим Максимом Леонидовичем и с некоторыми ключевыми учреждениями, работающими по кризисным программам. Отдел Бори Белоручкина, ведущее подразделение, занимающееся восстановлением ядра системы искусственного интеллекта, тоже входило в число таких контактов.

— Ты действительно полагаешь, что случилось что-то серьёзное? — у Бориса озабоченно поднялись брови.

Связь была с видеокартинкой, правда, проявлялось изображение лишь на маленьком черно-белом экранчике.

— Не знаю, — огрызнулся Влад, не в силах скрыть внутреннее напряжение.

— У Аринки постоянно связь барахлит. Не в первый раз же, — Белоручкин пытался успокаивать и Влада и себя заодно.

— Вот именно, что барахлит. Барахлит, не значит — не работает.

— Сколько прошло дней как она молчит?

— Четыре. Знаю, ты сейчас скажешь, что она и по две недели раньше не появлялась.

— Ну… — Боря затруднился. — А разве это не так?

— Все так, Громила. Все так! Но, хочешь, смейся, хочешь, нет, у них там что-то стряслось!

— А почему ты так уверен-то? Должны же твои подозрения на чем-то основываться.

— Последний сеанс как-то неожиданно прекратился… Погоди, Боря… Не перебивай. В самом конце передачи сработала активация кнопки экстренного вызова. В процессе нашего разговора. Но процедура была прервана и подтверждения не последовало. Кнопка не голосовая, но там должен передаваться специальный символ, по которому оценивается ситуация. Есть там и символ SOS.

— Владик, я ничего не понял, если честно.

— А после активации толком Арина уже ничего не сказала мне, видимо, связь отрубилась, и мы просто друг друга не слышали. Слов, во всяком случае, не слышали. Но мне показалось, что там был… Как бы тебе сказать… Может я начинаю в параноика превращаться… — Влад замолчал.

— Так что? Что ты там услышал-то? — поторопил друга Белоручкин.

— Вскрик какой-то и потом шум.

— Помехи?

— Нет. Совсем по-другому. Явный вскрик. И еще кнопка эта. Её по ошибке не нажмёшь, там специальный кожух сверху, который надо вначале отщёлкнуть.

— Но ты же говоришь, что подтверждения не прошло.

— В том то и дело. А если Ариэль просто не успела этого сделать? То есть активировала, а подтвердить не успела?

— А донесения плановые? С другой платформой есть связь?

— Плановые должны быть только через три дня. Постоянной связи с ними и не было никогда. Экстренно с «Ковчега-1» никто не выходил в эфир.

— А с материка, отсюда, мы не можем аварийно связаться?

— В том то и дело, что нет. Их станция принимает сигнал только во время запланированного сеанса. Поэтому и прошу тебя через спутник.

— Это пока не сработает, Влад. Надо отправляться туда своим ходом.

— На чём? Там ведь непроходимая тундра. Только по воздуху. Да такое расстояние ни один гражданский геликоптер не одолеет… Паскудно так себя чувствую, — признался Исаев. — Вроде бы как и понимаю, что, скорее всего, меня мнительность накрыла, но, с другой стороны, нервы настолько расшатались, что скоро черти начнут мерещиться.

— Давай успокоимся, — ободряюще заметил Громила. — У меня тут тоже обстановка накалена. Три месяца прошло, а мы с этим кодом ни на йоту не сдвинулись. По другим программам есть наработки хорошие, но, ты же понимаешь, что все это эрзац. Пока мы не создадим новый или не восстановим бывший электронный интеллект, никакого прорыва не будет.

— Есть хотя бы какие-то идеи, как это сделать?

— Когда у меня не было идей? — Боря помолчал. — Но, то ли мое серое вещество начинает окисляться, то ли задача и впрямь невыполнимая.

— Ты такие разговоры брось, — нахмурился Влад. — Нам пасовать никак нельзя…

— Владик… — Боря посмотрел на Исаева более пристально. — А ты мне точно всё договариваешь про Арину? Может быть есть еще какая-то оперативная информация про тот район? Или она секретная?

— Да ничего такого определенного, — заверил друга Исаев. — Мелочи. Обычная рутина. Хоть я и держу руку на пульсе, но…

— Что-то, видимо, всё же есть… — кивнул Белоручкин. — А ты с Машкой связывался? Может, она что-то знает?

Оказалось, что формирование отдельной диверсионной группы пока не предвидится. Задачей бойцов будет всего лишь прикрытие основного отряда так называемых рекрутов.

Данила воспринял это приказ без особых эмоций. Прикрытие так прикрытие. Даже лучше. Всё же в таких условиях ему работать еще не приходилось. Мало того, что холод собачий, так ещё и менталитет у населения особенный. Он понимал, что это всего лишь «особенности местности», где предстоит выполнить задание, но тем не менее…

С климатом в этот раз определенно не повезло. Данила терпеть не мог морозов. Даже в Сахаре, когда солнце в полдень палило так, что дымились береты, ему было более комфортно, чем в Канаде, где они проводили поисково-спасательную операцию. Не такой уж там был холод, градусов пятнадцать ниже нуля, но спрятаться от него было решительно негде. Данила приморозил тогда палец на ноге и зарёкся на будущее встревать в такие северные предприятия. Но… За такой гонорар можно было и помёрзнуть.

Хотя по-настоящему мёрзнуть они еще и не начинали. Окончательное укомплектование подразделений происходило в каком-то крошечном населенном пункте, судя по всему, отрезанному от большой земли. Вокруг виднелись непролазные леса и угадывались непроходимые болота. Забросили их сюда на транспортно-десантном «Моските», геликоптере-невидимке. Как называлась эта точка, Данила не знал, никаких указателей не было, может, потому, что практически не было подъездных путей. Не считать же дорогой, едва заметные в травяных проплешинах, две, петляющих вокруг рытвин, колеи.

— Зимка, — сказал тогда Драган, а Данила сразу вспомнил похожее русское слово «заимка», правда, оно обозначало, если он ничего не путал, отдельную избушку для охотников, а тут всё же были две небольших улицы с заброшенными скособоченными домиками. Из населения тут были только те самые разномастные рекруты, тоже явно откуда-то недавно переброшенные в этот пункт, и несколько человек из командирского состава.

Наёмников разделили на группы по два-три человека. Осташевскому повезло, напарники ему достались хорошие. Одним из них был Драган, с которым они почти сразу же нашли общий язык, как бы каламбурно это не звучало. Он оказался неплохим парнем, ненадоедливым и практичным. А третьим в их группе был соотечественник — некий Сергей по прозвищу «Пузырь», хотя внешне он никак этой кличке не соответствовал. Парень был невысок ростом, худ и патологически конопат. Возможно, кличка прицепилась к нему из-за фамилии, кажется, она у него была Пузырёв, но точно Данила не помнил. Главное, что этот самый Пузырь был достаточно добродушным и коммуникабельным. Однако, ещё в стартовом лагере, Данилу предупредили, чтобы он не очень доверял внешнему впечатлению, по словам одного из наёмников, который уже сталкивался с Сергеем, тот на боевых заданиях показал себя очень жёстким и безжалостным профессионалом.

Их троих прикрепили к довольно многочисленной группе рекрутов. Парни в команде были в основном рослые, но на первых же тренировках Данила понял, что толку от них в боевых условиях будет немного.

Позже объявили, что это лишь промежуточная точка их дислокации, а конечной будет один из приполярных районов. Тогда-то Осташевский мысленно и поёжился.

Зимы и так в России считались суровыми, а тут еще и Приполярье. Бр-р-р…

Перед переброской на исходную точку в посёлок прилетел какой-то важный чин. Построили всю группу. Чин говорил длинно и непонятно, Данила особо не прислушивался, потому как речь касалась в основном рекрутов. Те стояли, внимательно слушали.

Кое-что Осташевский всё же из этого импровизированного начальнического спича уловил. Что вроде бы они теперь как бы свободные граждане. Что больше не будет никакого информационного рабства, а будет мир и справедливость. Дальше чин что-то ещё говорил про будущую счастливую жизнь. В общем, сплошное бла-бла-бла.

Данила таких речей наслушался вдоволь. По смыслу и содержанию они почти ничем не отличались, а целью имели вдохновить слушателей на предстоящие ратные подвиги. Нужно было идти на задание не просто так, а с ясным убеждением в сознании, что ты выполняешь всё это ради своего будущего, своей семьи и какой-то эфемерной справедливости. Причём, что самое интересное, кто бы такие речи не произносил, кровавый фанатик-диктатор, умеренный оппозиционный социалист или кадровый службист-вояка, суть любого выступления сводилась к одному и тому же. Как говорится, с пламенной идеей в сердце и умирать сподручнее.

Рекруты, впрочем, отнеслись к словам чина с энтузиазмом, одобрительно вскрикивали по ходу выступления, а в конце устроили даже что-то вроде небольшой овации.

Осташевский оказался неподалёку, когда спикер, отдуваясь и вытирая вспотевшее лицо платком, давал Лопате дополнительные указания.

— Главное, вы дайте мне связь, — говорил он, тыкая сержанта под верхнюю пуговицу кителя. — Все действия должны быть согласованы, никакой отсебятины. Когда захватите радиостанцию, все портативные пукалки в радиусе двадцати-тридцати километров заведите на её частоту, мощности должно хватить.

Лопата послушно кивал, выпучив глаза. Но в кармане у него, наверняка, фига была зажата. Данила уже сержанта изучил. Со всем соглашается, но, если надо, по-своему сделает.

Чин пообещал прислать к вечеру геликоптеры, а наёмники в их ожидании расположились на околице «зимки». В основном все лежали-отдыхали, набираясь сил перед марш-броском. Неугомонный серб невесть где раздобыл тонизирующей жидкости и украдкой от остальных показал Даниле, шепнув: «Дьюшегрейка звани… называться значит. Лучше одёхи греет. Выпити с тобой, когда хладна буде». И подмигнул.

Осташевский, в который уже раз, удивился, где Драган все это берёт. То эти свои ароматичсекие трубочки, то вот душегрейку. Его по-хорошему в интенданты надо, а он тут с диверсантами-коммандос околачивается.

Сам рабочий посёлок на платформе был не очень большим. Четыре улицы, расположенные строго крест-накрест, две вдоль и две поперек. Хотя понятия «вдоль» и «поперёк» на «Ковчегах» условные, платформа на воздушной подушке может двигаться в любых направлениях. Сооружения эти совсем новенькие, современные, воплощённые в жизнь незадолго до «Июньского Откровения». И всё тут свидетельствует о применении самых продвинутых технологий. Даже сам принцип функционирования революционен.

Сейчас производительность не так высока, как было при СУПЕР. Хотя платформа изначально задумывалась на автономное функционирование, но вот обработка полученных материалов, оптимизация направления и эффективность обеззараживания при помощи системы происходили гораздо быстрее, что увеличивало КПД. В ручном же режиме многие операции сотрудникам приходилось выполнять самостоятельно, поэтому продвигались посёлки вперед не так быстро, как это было предусмотрено изначально.

Работа у экологов на «Ковчегах» в основном разъездная. Безвылазно на платформе сидят операторы, прикладники-исследователи и обслуживающий персонал: сервомеханики, повара, линейные электронщики. Большая же часть персонала постоянно в разъездах, мотается на аэроглиссерах и «снеговиках» по заснеженной лесотундре. Сам «Ковчег» двигается относительно медленно и захватывает лишь прибрежный слой, там, где необходимо глубокое обеззараживание. А в глубине материка расположена сеть метеорологических и природно-исследовательских станций, которые постоянно собирают информацию и которые необходимо периодически обслуживать. Это если не считать вотчину егерей — заимки и избушки, оборудованные по последнему слову технократии и отслеживающие жизнь приполярной фауны. С СУПЕР было намного проще, вся информация систематизировалась через общий канал приема, сейчас синхронизация входящих данных обеспечивалась в основном через физические носители, которые требовалось периодически собирать, объезжая каждую точку.

День этот не задался у Арины с самого утра.

Отчего-то настроение было подавленным, не помогала ни интенсивная зарядка на свежем морозном воздухе, ни суггестивный сеанс самовнушения, который иногда практиковала девушка, если начинала скучать по материку. Распорядок на сегодня был вполне обычным. Ближе к обеду плановый сеанс связи по «большой» радиостанции, а потом объезд ближайших объектов на личном «снеговике» — турбинном снегоходе, специально разработанном для работы в условиях низких температур. Точек было не много, до вечера вполне можно было управиться.

Арина обожала свой «снеговик». Поездка на нём дарила необыкновенные впечатления. Особенно, когда впереди относительно ровное сверкающее и искрящееся снежное плато. Можно резко дать по газам, и мир вокруг метнётся в стороны, проносясь мимо серым калейдоскопом. Неистовый ветер, прекрасно чувствующийся даже через маску, будет пьянить своим напором, а Арина, привставая в седле, превратится в отчаянную всадницу, будто бы стремящуюся осадить рвущегося из под неё скакуна и совладать с почти первобытной природой. А если посмотреть в зеркало заднего обзора, и заложить длинный пологий вираж, можно увидеть, как из под задних траков вырвется потрясающая дуга снежной пыли: будто за мощным катером встает огромный, распадающийся на капли, бугор воды, только тут вместо капель — сверкающие снежинки и высокий, матовый, словно пылевой, хвост.

Иногда во время поездки, Арина включала вмонтированные камеры, чтобы запечатлеть такие потрясающие по красоте кадры. А потом, в своём домике на «Ковчеге» просматривала их, погружаясь в задумчивую негу — если замедлить воспроизведение, можно было рассмотреть каждую снежинку, вырывающуюся из-под гусениц. В минуты отдыха Арина монтировала из таких отрывков отдельные видео-отрывки, чтобы потом, когда у неё наступит отпуск, показать их Маше: та, наверняка, сможет оценить их по достоинству.

Но сегодня предстоящая поездка почему-то совсем не вдохновляла.

Из-за Маши?

Почему Арину так выбило из колеи их последнее общение? Ведь не мог же стать причиной этого, тот самый чужой голос, что Ариэль услышала на сеансе. Что это за глупости? Никогда раньше они с Машей не придавали значения таким мелочам. Они ведь взрослые, свободные люди. Что случилось в этот раз? Арина не находила ответа, и из-за этого становилось еще смурнее на душе. Сегодня они могли бы пообщаться снова, но… Разговор был заказан только с Владом.

«Ну и пусть, — злясь на себя, подумала Ариэль. — Нельзя быть настолько погружённой в себя. Это всё север. Изоляция. Хотя я полагала, что уже заработала полярный иммунитет. Но, видимо, я всего лишь стала слишком самоуверенной».

Зашипел приёмник местной рации, притороченный к лямке её комбинезона. Девушка как раз направлялась в диспетчерскую, чтобы загрузить пеленги точек для сегодняшнего объезда.

— На приёме, — привычно отозвалась она, зажимая клавишу.

— Центральная говорит. Ты не могла бы подойти?

Арина без труда узнала голос начальника «Ковчега-2» Ильи Борисовича Прокопенко, заслуженного Эколога-полярника. Хоть Арина и являлась руководителем всего проекта в этой зоне, но на «Ковчегах» были свои отдельные начальники, отвечающие, в первую очередь, за жизнедеятельность платформ. Прокопенко было 99 лет, но он находился в неплохой физической форме, словно полярный холод сохранял его от увядания. Хотя при современном уровне медицины такой возраст был ещё вполне дееспособным. К тому же Илья Борисович обладал очень острым умом и этакой приобретенной северной хитрецой. Арине начальник «экологического комбайна» импонировал, они быстро сработались, разделяя полномочия и не перетягивая одеяло на себя.

Не успела Арина удивиться, что за переговорным пультом «Центральной» сам начальник, а не стажёрка-хохотушка Лена Перова, как Илья Борисович добавил:

— Риша, боюсь что дело серьезное. Жду тебя, — он, единственный называл её тут так, переделывая на свой лад уменьшительно-ласкательное — Ариша — А-Риша.

Ощутив лёгкий укол беспокойства в сознании, девушка, тут же повернула направо и, ускоряя шаг, направилась в сторону башенки-«стекляшки», стоявшей в центре поселка.

«Ты же была так близко к этому», — подумала Маша, приостановив движение пальцев. Сейчас ее руки зависли над терминалом редактора, будто у дирижёра над сенсорным пюпитром. Пауза должна добавить драматургии, напряжённого ожидания, зритель — сиречь читатель — затаил дыхание в предвкушении волнующей развязки.

«Ты приблизилась к истокам, ты видела эти бесконечные переплетённые решётки смыслов, ты протискивалась сквозь них, стремясь прикоснуться к неведомому, стать новой электронной машиной, переиначить свое человеческое „я“. Ты лежала в этой капсуле, но часть твоего сознания уже растворилась в извилистых проводах, в электромагнитных волнах, в обволакивающем мир излучении. Что произошло бы, не прерви СУПЕР соединения? Какая музыка заполнила бы эфир, взмахни дирижер руками-крыльями? И не стало бы это личное „большое откровение“ отчаянным реквиемом?».

Маша опустила пальцы на терминал. Слова новых строчек вспыхивали на висящей перед её глазами проекции. Медленно, но, всё же, вспыхивали, словно извлекаемые из глубин подсознания.

Очередного запала хватило ненадолго. Скорость появления новых буковок в редакторе сначала замедлилась, а потом превратилась в нулевую величину. Новых сочетаний букв, в сознании Маши больше не возникало. Она недвижимо сидела за терминалом, мысленно улетев в совсем-совсем недалёкое прошлое. К девочке с выбритым виском. К попытке приблизить неосязаемое. Неужто она, Мария, оказалась настолько наивна, что могла бы подумать, будто сможет как-то заменить Арину для себя? Заполнить духовную лакуну, оставшуюся из-за недосказанности и недорешённости. Остававшуюся каждый раз, когда Арина уезжала.

Контактёрши были разновидностью ролевых моделей с той только разницей, что могли перевоплощаться в эмоциональных двойников близких людей. Это было странное развлечение. Несмотря на внешнюю непохожесть, хорошие специалисты могли настолько точно реагировать на происходящее, что находясь рядом с ними, человек ловил себя на сверхъестественном чувстве, что общается с тем самым близким человеком, чей психоэмоциональный фон был «загружен» в контактёршу. Существовали специальные программы, которые передавали такую информацию прямо на подкорку контактёрши- двойника. Процедура была безопасной, через десяток часов информация само собой затиралась, не оставляя никаких негативных эмоций у исполнителя. Но на какое-то время сразу после загрузки контактёрша «превращалась» в близкого тебе человека и реагировала соответственно. С ней можно было разговаривать на отвлечённые темы, что-то обсуждать, развлекаться, даже осуществлять тактильный контакт.

В какой-то мере похожими внешними способностями можно было наделить своего аватара. Когда функционировала СУПЕР, аватары, как элементы системы могли «воспитываться» владельцами, было разработано много прикладных утилит, позволяющих «настраивать» характер электронного помощника, обучать его определенной модели поведения, даже развивать творческие способности. Аватары могли «перевоплощаться» в людей, создавая автопроекции, им можно было придать форму персонажа видеомы или вымышленного героя. Но вот привить им необходимый эмоциональный заряд практически никогда не удавалось.

Контактёрши же окутывали себя именно таким эфемерным полем, создавая иллюзию присутствия другого человека. После того, как СУПЕР отключилась, услуги в этой психологической области стали намного востребованнее.

Сеансы не всегда удавались, о чём заказчика предупреждали заранее. Контактёрством занимались только девушки, причём тех, кто предоставлял такие услуги после тридцати, можно было пересчитать по пальцам. Основной возраст специалисток был в пределах восемнадцати-двадцати пяти лет. Мужчин среди контакт-моделей не было вовсе, хотя мужскую эмоциональную проекцию контактёрши выполняли зачастую даже лучше, чем женскую.

Для чего Маша решилась на этот эксперимент она и сама бы не решилась объяснить. Ей стало вдруг… одиноко? Пусто? Неуютно?

Нет, это все не те слова, чтобы можно было описать её состояние. Её охватила какая-то психологическая паника, депрессивный психоз, когда кажется, что всё низвергается в бездонную пучину и выхода нет. Есть только немного времени.

В какой-то миг, в короткий-короткий, Маша всё же увидела перед собой ту самую Арину. Это было быстрое болезненное ощущение. Болезненное и пугающее, будто бы Мария разговаривала с призраком. В этот момент она поняла, что всё зря, и что процедуру надо немедленно прекратить. Хотя сделать это надо было гораздо раньше, не доводя до воплощения идею о том, что если услышать живой голос Арины, контакт будет более естественным. Ведь во время последнего состоявшегося сеанса связи с «Ковчегом», контактёрша находилась рядом с приёмником и слышала весь разговор. Всё случилось не так, как должно было случиться. И стало только хуже. Маша отпустила бедную девочку, прервав сеанс, извинившись и оплатив неустойку. Потому что девочка была не виновата. Виновата была только сама Маша.

Всё было не так.

И роман, как назло, писался тяжело. Намного сложнее, чем два предыдущих. Быть может от того, что Маша выбрала главным героем сам искусственный интеллект? О проблемах взаимодействия негуманоидного разума с разумом человеческим спорили с незапамятных времен. Точка зрения невозможности интерпретации сущности искусственного интеллекта, пожалуй, даже превалировала в современной концепции. Слишком уж эфемерными казались чувства, которыми могут быть наделены все эти электронные человечки — аватары, роботы… Но Мария была не согласна с такой формулировкой. Она видела душу своего аватара, пока он был жив. И поэтому она была уверена, что СУПЕР не безлика, что за всеми триллиардами выполняемых ежедневно операций стоит тонко чувствующая сущность. И об этом, в том числе, была её новая книга.

Маша поймала себя на мысли, что иногда продолжает разговаривать со своим аватаром. И не просто разговаривать, а вести диалог. Ей очень не хватало этой ненавязчивой поддержки, возможности ещё раз проверить себя, пусть и не совсем обычным способом. Хотя это была странная дружба, но ведь она подпитывала её творческую энергию, помогала принимать решения и в чем-то, возможно, меняла мировоззрение.

— Я запуталась, понимаешь? — вот так бы она сказала сейчас своему аватару. — В моей жизни не бывает умиротворения. Всегда приходится чем-то жертвовать. Или вести размеренную, тихую жизнь, устраивать свои личные отношения, но чувствовать эту жуткую пустоту внутри. Или окунаться в творческий процесс, переставая замечать дорогих мне людей. Эгоистично заслоняясь от мира шуршащей ширмой, через которую хоть и проходят звуки и картинки, но неузнаваемо искаженные, как через ограничивающий фильтр. Есть, правда, еще третье состояние. Когда я на грани жизни и смерти. Но это ведь еще страшнее.

— Ваши противоречия, в целом, понятны, — так бы, скорее всего, ответил аватар. — Хотя в моих ассоциативных блоках не заложены абстрактные модели поведения, но я позволю себе прокомментировать ваши заявления. Любой значимый поступок вызван побудительной причиной. И если в данный конкретный отрезок времени вашей целью является написание книги, значит, для этого есть свои резоны. Всё что происходит параллельно — лишь сопутствующие обстоятельства.

— Так тривиально? — не согласилось бы Маша. — Твой прагматичный процессор не учитывает чувства. Куда я дену своих бабочек, что порхают внутри меня? Впишу в сопутствующие обстоятельства?

— Вы очень сильно обеспокоены, что она пропускает уже второй сеанс связи, в этом всё дело.

Признаться себе вовремя — вот что важно. Пусть и услышать эту правду из уст электронного создания.

— Может быть, ты прав, — сказала бы тогда Мария. — Но скажи, пожалуйста, что же мне теперь делать?! Что?!

Маша огляделась по сторонам. Потом очнулась. Курсор в редакторе издевательски мигал, не двигаясь с места.

Аватар молчал, стоя в углу памятником самому себе.

И молчал. То ли потому, что давно был обесточен, как и любой элемент СУПЕР, то ли от того, что даже он не знал, что ответить хозяйке.

— Вот видишь, с Щепкиным то же самое, — Илья Борисович был не на шутку обеспокоен. Его лицо хмурилось, а морщинки, тревожно собравшиеся вокруг глаз, проявились отчётливее.

— А погодный реестр? — спросила Арина, проникаясь нехорошим предчувствием. Она осматривала температурные мониторы и записи журнала внутреннего радиообмена.

— Аномалий не было в последние два дня, — сокрушенно заметил Прокопенко. — Ни у нас, ни в третьей зоне. Ни метелей, ни ураганов. Так ведь и спасательные буи не активированы у них.

Первое, о чём ей сообщил начальник самоходного посёлка на воздушной подушке, как только она поднялась на обзорный мостик «стеклящки», это то, что сегодня с утра не вернулись два егеря. Один был приписан к «Ковчегу-1», но должен был появиться по расписанию у них ещё вчера, а вторым был Матвей Пирогов, главный директ-егерь прибрежного шельфа. С обоими не было никакой связи со вчерашнего обеда, хотя в обычных условиях им ничто не мешало связаться с «Центральной» из любого пункта на маршруте и доложить об опоздании. Это была обычная и обязательная практика. Если кого-то в пути застигал ураган, или невозможно было продолжать путь из-за мелкой поломки, следовало сообщить об этом с ближайшей точки-сторожки. В более серьезных или экстренных случаях активировался аварийный буй и к месту сигнала сразу же отправлялся мобильный спасательный отряд с ближайшей платформы.

Случались иногда, правда, случаи легкого разгильдяйства и этакого бравирования. Опытные полярники, бывало, пренебрегали правилами, предпочитая решать проблемы самостоятельно. Но чтобы инструкцию одновременно проигнорировали сразу два егеря, один из которых, Пирогов, всегда ставился в пример как исключительно обязательный исполнитель, Арина при всем желании припомнить не могла. Поэтому напряжение Прокопенко было ей вполне понятно.

Но и на этом, как выяснилось, неприятности не закончились. Пятнадцать минут назад на плановую связь не вышел и третий по счету сотрудник «Ковчегов». Это был метролог-наладчик Денис Щепкин, который отправился чинить на «объекте 19» вышедший из строя автомат-гелиограф.

— Что думаете делать? — спросила Ариэль, внимательно глянув на Илью Борисовича. — Паниковать вроде бы как еще рано. Бывают и не такие совпадения.

— Бывают… — согласился Прокопенко задумчиво. — Но знаешь, Риша, у нас тут не материк. У нас тут север.

— У меня личный сеанс связи через несколько минут. Там будет Влад Исаев, юстиционовец. Может быть следует сообщить ему о проблеме, а он постарается пробить её по своим каналам.

— А что он сможет сделать? Сейчас мы отрезаны от большой земли. Постоянной связи, как таковой, нет. Нам необходимо решать проблему самим. Полагаю, пока волну поднимать рано. Мы послали контрольные вызовы. Если через два часа потерявшиеся не прореагируют и не объявятся самостоятельно, будем отправлять по их следам бригаду. Чертовщина какая-то.

— Я тоже поеду, если что, — сообщила Арина. — Имейте меня в виду.

— Тебе на аварийные выезды нельзя, опасно, ты же первое лицо на «Ковчегах». Без тебя справятся.

Так, день, не задавшийся с самого начала, обещал закончиться ещё хуже. Арина спустилась с вышки в полуразобранном эмоциональном состоянии. Всё шло не так, как следовало, и её, как руководителя, это очень напрягало. Да и как человека тоже. В бескрайних опасных льдах и торосах случиться могло всякое. Но чтобы сразу с троими?! «Да нет, — поразмыслив, решила она. — Не может такого быть. Наверняка у каждого из трёх опытных полярников имеется своя причина. Но по возвращению они одними отговорками не отделаются, это уж я обещаю!».

Не было ничего удивительно в том, что и с Владом разговор, по большому счёту, тоже не задался.

Виновата в этом была, очевидно, сама Ариэль, и она прекрасно это осознавала. Она была рассеяна, погружена в свои мысли, то и дело переспрашивала и, наконец, Исаев не выдержал и спросил напрямую, что там у них произошло.

— Ничего особенного, — буркнула Арина, мысленно согласившись с Прокопенко, что пока ситуация не достигла такого масштаба, чтобы её выносить на люди.

Однако, Влад истолковал это бурчание по-своему.

— Она скучает, — сообщил он. — Ушла с головой в работу, но я сомневаюсь, что у неё всё получается так, как она хочет. Я совсем не знаю всей этой писательской кухни, но мне кажется, что надо творить в определённом психологическом состоянии. Но я могу ошибаться. Только вот состояние у неё это самое точно не очень стабильное. Понимаешь, о чём я?

— Разберёмся, — Арине был тягостен этот разговор. Ей вдруг показалось, что кто-то вошёл в каюту, едва-едва скрипнула переборка. Она успела подумать, что ей уже начинают чудиться всякие ужасы — мешать личному сеансу связи в посёлке считалось дурным тоном. По негласным правилам другим сотрудникам заходить в каюту при разговоре коллеги категорически запрещалось.

— Знаешь, что я ду… — сказала Арина в микрофон, одновременно разворачиваясь на кресле к входной заслонке. — Что вы?!

К ней стремительно приближался человек. Незнакомый. В мимикрирующем пестро-зеленом маскхалате. С импульсным пистолетом-пулеметом, на ремне, перекинутым через плечо.

— Тихо, тихо! — вполголоса проговорил он, стремительно приблизившись к девушке.

Арина успела отщёлкнуть кожух экстренной кнопки и вдавить её что есть силы. Но подтверждающий сигнала не прошёл. Незнакомец ловко перехватил руку девушки, крепко её зафиксировав, и тут же обесточил главный передающий блок радиостанции, выключив тумблеры основного питания.

Влад, с давних пор, ещё когда занимался детектированием виртуальных частиц на Маяке, стремился систематизировать поступающие к нему данные. От этого зависел конечный результат. Чем больше информации укладывалось в сформированную Исаевым схему, тем быстрее, а главное точнее, формулировались выводы.

Новым толчком для правильной организации «бумажной» работы стало для Влада поступление в Юстицион, где уже во время экстернат-обучения на него обрушились целые массивы специализированных материалов.

Впоследствии, пошаговая систематизация оперативных данных сильно помогла молодому инспектору ухватить за правильные ниточки в крайне запутанном «заговоре обновленцев», но в расследовании этого дела, если быть откровенным, очень существенную роль сыграла СУПЕР. В данном случае не в глобальном смысле, хотя и это, несомненно, имело место, а исключительно в смысле дознания, за которое отвечал Исаев.

С системой искусственного интеллекта отношения у Влада складывались не самые простые. Выросший в семье «отказников» — тех, кто добровольно отказывался от патронажа СУПЕР, начиная от момента планирования потомства и до момента получения ребёнком общего образования, — он уже с самого раннего детства отличался от сверстников своими взглядами на жизнь. Были периоды отрицания и противодействия, явившиеся своеобразным слепком поведения отца, который до своей болезни был ярым сторонником разделения человеческого и машинного. Был период юношеского максимализма, когда Исаев пытался выстраивать своё, справедливое, как ему казалось, идеальное мироустройство, в котором любые шероховатости существующей системы категорически отметались, причём, по сути, безальтернативно. Это были времена транслирования Владом в массы идей общественной справедливости, подкрепёенных лишь его личной, собственной убеждённостью. Но этого хватило для создания нового Сообщества. Молодому революционеру удалось объединить людей, разделяющих схожие принципы.

Впрочем, как шутят литераторы, молодость — тот недостаток, который проходит со временем. А уже, тем более, такая ранняя молодость. Получив чувствительный щелчок по носу за свою концепцию «Нового мира», Влад наконец-то смог посмотреть на окружающую действительность относительно объективно. Главный урок, который он вынес из всех перипетий «революционного» периода жизни, это то, что всегда нужно уметь признавать свои ошибки. И стоило ему принять для себя это нехитрое правило, всё стало становиться на свои места. Жизнь показалась ему гораздо многограннее, чем она представлялась раньше. И кое-что требовалось переосмыслить. Чем раньше, тем лучше.

В первую очередь — взаимодействие с СУПЕР. Из коварного «иллюзорного» врага искусственный интеллект превращался в толкового помощника и партнера. И хоть Влад так и не обзавелся личным аватаром, но стал активно сотрудничать с программной частью СУПЕР, привлекая её для решения своих рабочих задач. И для той самой систематизации, что являлась, по его мнению, фундаментом для построения логических цепочек, которые и приводили в итоге к разгадке. Он называл такое взаимодействие «пасьянсом»: все поступающие данные распределялись в соответствующие ячейки, и оставалось лишь их правильно «разложить» на общем фоне проекции, следуя определенному закону. Чем точнее и своевременнее это удавалось сделать, тем явственнее проявлялась общая картина произошедшего.

Владу так приглянулась эта методика, что он даже заложил в программу рабочего электронного помощника несколько сборок шаблонов-пасьянсов для облегчения обработки информации в будущем.

Да только вот воспользоваться перспективным нововведением в полной мере Владу так и не удалось — его модернизация канула в Лету в момент «Июньского Откровения» вместе со всем программным обеспечением системы искусственного интеллекта.

Но от своей затеи Влад не отказался. К тому же он подсмотрел в старинных видеомах, что так работали детективы ещё в начале века. Прикалывали на большую белую доску карточки с наведенными на них идентификаторами. А потом рисовали стрелки взаимодействий, стараясь нащупать принцип их верного расположения. Сейчас он как раз занимался чем-то похожим. Вводил в ручном режиме с терминала в электронные блоки полученные сведения: имена, коды, обозначения, краткие характеристики объектов или групп. И далее присваивал каждому блоку координаты на виртуальной доске с возможностью их перемещать, если потребуется, и соединять линиями или стрелками. Раньше СУПЕР справлялась с этим не в пример лучше, к тому же сразу анализируя массивы на совпадения, пересечения и так далее. Сейчас же Влад то и дело смахивал со лба трудовой пот — работа продвигалась миллиметровыми шажками. Но кроме рассудительности, проявившейся в качествах Влада ярко не так давно, он имел и ещё одну особенность характера — упрямство в достижении поставленной цели. Поэтому он упорно продолжал заполнять и распределять разноцветные квадраты и прямоугольники.

Параллельно он продолжал просматривать поступающие документы: некоторые ему отправлял Строев, кое-что приходило напрямую от агентов или по спецзапросам. Были среди них любопытные и заслуживающие особого внимания. Работать с такими материалами тоже было не очень удобно: куски текста приходилось извлекать и переносить в сводные хранилища. Оставалось только с грустью вспоминать универсальный интерфейс СУПЕР ИДЕ (Интегрированной Диалоговой Единицы), который решал любой вопрос документооборота почти мгновенно.

После недавнего прервавшегося разговора с Ариной, Влад отыскал сообщения за последние дни, так или иначе связные либо с районом прибрежного шельфа, где работали её «экологические комбайны», либо с примыкающими территориями. Сводки от коллег были зачастую сумбурны и невнятны, но в целом какого-то особого беспокойства не вызывали. Они вполне вписывались в средний криминальный фон, наступивший после частичного ослабления визуального контроля.

Влад вздохнул. Хотелось бы верить, что все дело действительно в неполадках связи. Он еще раз пробежался глазами по некоторым выделенным документам.

По оперативным данным, полученным от контакта агентурной сети, 01.09.74 им, контактом, на одной из встреч участников Салехардского филиала Сообщества «Прорыв» (имеет лояльно-политическую окраску) был замечен фигурант так называемого «заговора обновленцев», объявленный в международный розыск. Фигурант проходил по документам дела как «Гром» (настоящее имя — Молниевский Егор Алексеевич). Контакт встречался несколько раз с Громом ранее, но не был замечен в противоправных деяниях последнего. Произвести немедленное задержание, либо сообщить о нахождении Грома в городе, контакт возможности не имел по объективным обстоятельствам. Когда же информация попала ко мне, все осторожные проверки результата не дали. Никаких свидетельств о том, что Гром находится в городе либо на территории России не установлено. Возможно, контакт просто обознался.

Резолюция: Тем не менее, еще раз довести до внимания оперативных сотрудников и их агентуры информацию обо всех фигурантах «заговора обновленцев», объявленных в международный розыск. Усилить идентификационный контроль на узловых транспортных направлениях.

Из отчёта инспекторов Хоменко С. и Вялых А., осуществляющих плановую проверку обособленных поселений и метеорологических исследовательских сторожек, следует, что в поселении геологов «Радостное» ими были обнаружены три неустановленных лица, один из которых был вооружен автоматической винтовкой (не точно). При виде инспекторов все трое поспешно скрылись в примыкающей к поселению лесополосе. Ввиду ухудшающихся погодных условий (метель) и наступающей темноты преследование неизвестных в тайге признано нецелесообразным. При осмотре геологических домиков, на одном из них был обнаружен испорченный мнемозамок, однако из самого домика ничего не пропало (это подтвердили вернувшиеся со смены геологи). Больше никаких происшествий в поселении не выявлено. Предположительно, троими неизвестными была группа мародеров, которую вспугнули инспектора. Ответственным службам Юстициона рекомендуется усилить охранный режим в данном секторе, особенно в части обособленных поселений. Обо всех инцидентах докладывать немедленно.

На «Умке» вышел из строя автоматический ответчик. Контуры периметра комплекса не прозваниваются. Штатная охрана с обходом будет только через восемь дней. Вы не могли бы переправить своими силами кого-нибудь из Яр-Сале, нужен специалист по системам связи? Если у вас нет, сообщите, попробуем вызвать с «Ковчега-1», но это тоже долго. Ждём ответа.

Вчера, 03.09.2074 г. на СДЭ (Станции Даровой Энергии) «СТОР», что расположена в 30 км от населённого пункта Лабытнаги, был задержан до выяснения обстоятельств Ируплин Валентин Александрович, 74 лет, курьер «Центропочты». По предварительным данным, прибывший на станцию по служебной необходимости Ируплин принялся вести среди сотрудников ярую антиправительственную агитацию с предложением вступать в ряды радикального Сообщества «Разгром» (официально незарегистрированного). При этом Ируплин вёл себя вызывающе, обещал тем, кто запишется немедленно, очень высокие преференции и называл себя уполномоченным от органа власти данного Сообщества. Прибывшим на место сотрудникам охраны грубил и при задержании оказал физическое сопротивление, однако был нейтрализован и помещен в отдельную комнату. После этапирования его в Лабытнаги вину в хулиганских действиях не признал, мотивируя это тем, что его неправильно поняли.

В данный момент гражданин Ируплин Валентин Александрович находится на принудительном медико-психологическом освидетельствовании. Никакими данным о существовании Сообщества «Разгром» региональный отдел Юстициона не располагает.

— Вы ошибочно считаете, что такие вопросы можно походя решать прямо тут, в кабинетах штаб-квартиры ECS, — Дмитрий Черенцов поочередно, пристально, посмотрел на собеседников.

Майкл Стерлинг, грузный человек с необъятным животом, недовольно пожевал губами, но ничего не ответил. Он числился шефом международного отдела Европейской Службы Контроля и фактически являлся руководителем всей операции «Тайфун». Третий человек, присутствующий на совещании, напротив, стройный и осанистый, был начальником внешней разведки. Его звали Ганс Клоттен, именно он в своё время организовывал «зелёную линию» для многих фигурантов дела, участвующих в заговоре, связанном с обновлением СУПЕР в России. Он же помогал перебежчикам и членам их семей адаптироваться в Европе на первых порах.

— Как человек, непосредственно контактирующий со многими вашими соотечественниками, ещё недавно занимавшими довольно высокие посты в управленческой иерархии, — заметил Клоттен. — Не могу сказать, что мы опираемся только на умозрительные выкладки.

— Да бросьте, Ганс, — поморщился Дмитрий. — Хотя я очень и очень вам признателен за содействие. Вы смогли меня вытащить из России в самый последний момент. Если бы этого не произошло, я бы уже сейчас добывал уран на рудниках.

Стерлинг вопросительно вскинул брови, но Клоттен успокаивающе похлопал его по руке.

— Демитрий шутит, — заметил он. Почему-то он всегда называл Черенцова по своему — «Демитрий», впрочем, последний был не против. — Русские давным-давно не используют на рудниках труд заключенных.

— Я выражаюсь образно, — подтвердил Черенцов. — Просто пытался поярче выразить вам с вою благодарность.

— Это вам удалось, — улыбнулся начальник разведки. — Но мы ведь тут собрались не для того, чтобы уверять друг друга в вечной любви.

— Это верно, — кивнул Дмитрий. — Поэтому я и заявляю вам, что никакие далеко идущие планы относительно нашей экспансии на восток с большой долей вероятности не реализуются. Надо работать непосредственно на земле. Практически. Это Россия, господа. Не мы одни такие умные, и красиво расписали всё на бумаге. Вспомните историю! То аномальный мороз, то политические бунты, то автономная созидательная технократия. Это непредсказуемая страна и такой же народ.

— Я очень ценю ваши наблюдения, — сказал Майкл. Голос у него был под стать телосложению, басовитый и низкий. — Но ведь наши стратегические инициативы родились не на пустом месте. Была проделана очень серьёзная оперативная работа. В том числе и на местах. Мы довольно хорошо представляем себе нынешний расклад сил в условиях информационного вакуума.

— А никакого вакуума уже нет! — Черенцов глянул на Стерлинга исподлобья. — Связи уже начинают налаживаться. У них есть армейская система глобальной связи, есть локальные разработки. Научный корпус среагировал моментально. С СУПЕР или без СУПЕР, но технократия позволила им молниеносно перестроиться. Пусть и результат такого перестроения будет заметен не сразу, но уверяю вас, он у них будет. Надо пользоваться моментом, пока у них ещё ослаблены коммуникации. И потом… По поводу оперативной работы. Вы читали отчёт эээ… Эмиссара? Вы ведь так его называете?

— Насколько я понимаю, не стоит зацикливаться на одних бандитах.

— Он общался не с бандитами! Боюсь, вы неправильно оцениваете ситуацию в целом. Не забывайте о том, что всего три месяца назад там потерпела полное фиаско попытка переподчинить себе СУПЕР и перераспределить властные полномочия. Несмотря на то, что в заговоре участвовали руководители крупнейших Объединений, влиятельные государственные управленцы. Была развернута целая сеть подразделений, чётко проработан план захвата. И что в итоге? Я, человек, который непосредственно участвовал в подготовке и реализации переворота, сижу сейчас перед вами и пытаюсь убедить, что не всё так просто. А вы говорите, бандиты!

— В чём-то Демитрий прав, — отозвался Клоттен, а Черенцов усмехнулся. — Россия не подвержена общемировым трендам.

— Ерунда, — не согласился Майкл. — Есть ведь объективные экономические законы развития. Никому невозможно перепрыгнуть за горизонт. Давайте будем опираться на эти тенденции. Мы же наблюдаем ситуацию в динамике.

— Любопытно, на какие именно законы вы собрались опираться? — брюзгливо заметил Дмитрий. — Капиталистического общества? Дирижизма? А может быть, всё же, созидательной технократии? Так на данный момент нет таких исторических прецедентов. Он только что случился! И что произошло? Мощнейший помощник существующей формации, фундамент всей экономической жизни страны почил в бозе, а общество не только не погрузилось в технологическое мракобесие, а продолжило функционировать почти на том же уровне, потеряв только горизонтальные коммуникации и сохранив всю вертикаль управления. Это немыслимо, но это так. Вместо войн и всеобщего хаоса, консолидация и эффективная автономия, вместо экономической катастрофы лишь незначительное снижение производительности труда и угнетение малозначимых сегментов рынка. Но вы упорно стараетесь впихнуть в круглую форму правильный куб.

— Не надо так горячиться, Демитрий, — Клоттен сделал сдерживающее движение рукой. — Мы прекрасно осознаём нестандартность ситуации, поверьте. И делаем на это существенную поправку. Но ведь нельзя сидеть, сложа руки. Вы сами утверждаете, что время дорого. Кстати, Майкл, американцы предлагают нам дополнительную помощь по всем направлениям. На меня вышел Истомин из CIA с целым пакетом предложений.

— Куда же без них, — пробормотал Черенцов, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я пока не готов к активному сотрудничеству с ними, — строптиво заметил Стерлинг. — Давайте будем подходить к этому вопросу более сдержанно.

— Я ему так и сказал, — кивнул Ганс. — Мы ни в коем случае не отказываемся, но…

— Вы можете привлечь к сотрудничеству центральное разведывательное управление, — отозвался Дмитрий, — южноамериканское бюро безопасности, отдел международных связей африканского союза независимых государств. Можете привлечь систему Максвелла из Научных Направлений. Но это не даст никакого эффекта, пока вы не поймете, что действительно происходит «на земле».

— Мне импонирует ваша заинтересованность в успехе предприятия и некоторая радикальность взглядов, — сказал Майкл, глядя на Черенцова своими бесцветными и мутноватыми глазами. — Но давайте пока не будем лезть в бутылку. Кроме Эмиссара у нас есть и другие… эмммм… «эмиссары». Давайте дождёмся первых практических результатов. Тогда и увидим, кто из нас ближе к истине.

Глава 4

До этого, в комплексе «Умка» Арина не бывала, видела его огромные корпуса помещений только издали. Во время своих перемещений по тундре она иногда приближалась к территории, на которой стоял гигант, но внутри периметра делать ей было нечего: за целостностью законсервированного объекта следили другие службы. Несмотря на то, что «Умка» (как и ещё два ресурсодобывающих комбината в этой зоне) в свое время являлся одним из самых весомых источников промышленного загрязнения, сейчас он был экологически безобиден. Добыча полезных ископаемых давным-давно была остановлена.

В те моменты, кода Арина на своем «Снеговике» оказывалась поблизости, даже с расстояния комплекс оставлял впечатление затерянного во льдах города. Угрюмые силуэты производственных строений темнели в неяркой полярной мгле, мрачным напоминанием о экологически небезопасных временах.

Сейчас же никакого впечатления заброшенности не складывалось. Над некоторыми бытовками вспомогательного персонала струился дымок, по улицам сновали вездеходы, там и тут стояли или передвигались люди с оружием.

Пленников временно разместили в одной из комнат бывшего заводоуправления. Их разделили на группы. Сейчас в помещении вместе с Ариной были два электронщика, диспетчерша Лена Перова и бородатый егерь Панфилыч, хмурый старый дядька, которого Ариэль слегка недолюбливала за нарочитую нелюдимость. Остальной персонал с «Ковчега-2», надо полагать, разместили где-то поблизости.

Что и говорить, к нападению платформа оказалась совершенно не готовой. Охраны, как таковой у «Ковчегов» не было, из безопасников на природных комбайнах был только штатный наблюдатель, в обязанности которого входили, в основном, мониторинг и отслеживание технических неисправностей. Судя по всему, никто не сумел оказать сопротивления. Когда Арину, которой прямо там, в каюте связи, зафиксировали за спиной руки, вели по улице к погрузочному терминалу, она замечала и других пленённых сотрудников. Им даже удалось перекинуться молчаливым взглядом с начальником платформы Прокопенко, которого конвоировали двое в маскхалатах. Именно перекинуться, говорить, даже если бы была такая возможность, было не о чем. Никаких предписанных во время чрезвычайной ситуации действий персоналу произвести не удалось. Сигнал «SOS» Арина подтвердить не смогла, местная сирена-ревун молчала, механизм аварийной изоляции, когда все двери и переборки автоматически блокируются, включён не был.

При всей экстраординарности ситуации, Арина потеряла самообладание лишь в самом начале захвата. Когда боевик приблизился к ней вплотную и начал применять физическое воздействие, заламывая ей руки за спину, на какое-то мгновение в девушку вселилось нечто похожее на отчаянное бешенство, Она резко дёрнулась, намереваясь оказать ожесточённое сопротивление, но тут же отказалась от своего намерения. Захватчик был явно сильнее. Во всех его отточенных движениях чувствовалась сноровка профессионала. Именно сейчас Арине с ним было явно не справиться. Так зачем же раньше времени раскрывать все свои карты? Приступ секундной слабости у девушки прошёл. Пожалуй, лишь хищно сощуренные глаза выдавали твёрдую решимость не сдаваться и держаться до конца, но вряд ли неприятелю сейчас было дело до таких нюансов. Физически же Ариэль расслабилась, позволяя себя «спеленать». Впрочем, боевик ограничился лишь фиксацией её запястий за спиной. Он приложил палец к губам, давая понять чтобы она вела себя тихо. Кричать и вправду было бесполезно. Арина, наконец, смогла рассмотреть лицо своего пленителя. Ничего выдающегося, обычные среднестатистические черты. Голову боевика накрывал капюшон, но по белёсым бровям можно было сделать вывод, что перед ней светловолосый человек. В остальном никаких запоминающихся черт. И взгляд у него был равнодушный, отстранённый, пустой, будто перед ним стальная болванка, а не живой человек.

Когда боевик вывел Арину на улицу, её худшие подозрения подтвердились. Поселок не смог оказать никакого отпора захватчикам. А их было достаточно много. Большинство «маскхалатов» конвоировали пленников, собирая их у главного погрузочного терминала, где стояло несколько транспортных единиц.

Сам «Ковчег» остановился. Арина осознала это почти интуитивно. Быстро привыкнув к постоянному движению платформы, она давно перестала это физически ощущать. О постоянном перемещении в пространстве иногда напоминала лишь увеличивающаяся вибрация на наиболее неровных участках. Сейчас же было по-другому. Как ни пыталась уловить Ариэль хоть незначительные колебания, ничего не получалось. Вывод был один — захватчики «Ковчег» остановили, и он недвижимо завис над поверхностью на прокладке своей воздушной подушки.

Кроме знакомых аэроглиссеров и нескольких снегоходов, у погрузочной эстакады стояло несколько необычных транспортов, которые раньше Арине видеть не приходилось. Девушка присмотрелась внимательнее. Машины были явно военные, достаточно вместительные и, судя по всему, бронированные. Больше всего они ей напомнили гражданские транспортёры, но были более приземистые и обтекаемые. Привод у них был, скорее всего, воздушный, Ариэль не рассмотрела снизу ни лыж, ни гусениц. Конвоир слегка подтолкнул Арину, предлагая спускаться по лестнице к трапу. Видимо, эти транспорты предназначались как раз для персонала «Ковчега-2». У самого погрузочного мостика Арина догнала заплаканную Лену Перову, которую вёл долговязый «маскхалат». Лицо у девушки было белее снега, что лежал повсюду необъятным равнодушным ковром.

— Ничего, ничего, не беспокойся, всё будет хорошо, — негромко прошептала Ариэль, чтобы хоть как-то подбодрить коллегу. Та глянула на начальницу с благодарностью.

Внутри транспортера было тесно, машина явно не была предназначена для перевозки гражданских. Отовсюду свисали трубки и провода неизвестного назначения, вместо кресел были откидные жёсткие скамейки, а вместо обзорных окон, узенькие запачканные «бойницы». Зато внутри салона было очень жарко, видимо на обогреве оператор транспорта не экономил.

Персонал «Ковчега» расположили как раз на этих лавочках, руки у всех были зафиксированы за спиной захватами. Из-за этого сидеть было очень неудобно. Народ вполголоса тревожно переговаривался. Освещение внутри транспортёра было тусклым, лица пленников казались бледными и растерянными.

На торцах скамеек расположились сопровождающие, боевики вальяжно разместили между ног свое оружие, давая понять, что с ними шутки плохи. Двигатель машины мягко урчал на холостых оборотах.

Во входной люк забрался неизвестный человек и осмотрел присутствующих. Одет он был по-другому: вместо мимикрирующего маскхалата на его плечи была накинута пушистая доха, под которой угадывалась стандартная военная форма. Правда никаких знаков различия или принадлежности к какой-то группе войск, Арина на его кителе не заметила.

— Попрошу внимания, — сказал человек, стоя перед пассажирами слегка пригнувшись. Низкий потолок салона транспортера не позволял выпрямиться во весь рост и говорившему приходилось наклонять голову. — В данный момент вы будете переправлены на известный вам нефтегазовый комплекс «Умка». Работа вашей платформы временно приостанавливается. О правомочности наших действий вам будет сообщено дополнительно, позже. Пока предлагаю вам поверить мне на слово. Обстоятельства, к сожалению, вынужденные! Для пресечения любых силовых инцидентов, для вашей же безопасности, нам пришлось слегка ограничить вашу… эээ… мобильность. Эта мера временная и необходимая. Предлагаю вам следовать указаниям сопровождающих…

— Вы понимаете, что это произвол и что вам придется отвечать по закону? — спросила Арина, неприязненно рассматривая гражданина в дохе.

Говоривший поморщился.

— Давайте не будем нагнетать. Вы пока не владеете информацией. Предлагаю дождаться разъяснений. Хочу лишь сообщить, что вы находитесь в полной безопасности и вам ничего не угрожает. В том случае, естественно, если вы будете придерживаться наших указаний.

— Кто вы такие и что это значит? — подал голос мужчина, сидевший в конце скамейки. Арина глянула в ту сторону — вопрос задавал главный сервомеханик Андрей Шапошников.

— Следуйте нашим рекомендациям, — вместо ответа предложил человек в дохе и, кивнув, скрылся из вида.

Внешняя переборка с негромким шипением закрылась, обеспечивая герметичность, и транспортёр сдвинулся с места. Пассажиры по инерции синхронно качнулись вперёд и назад.

Один из охранников, тот, что сидел ближе всех к Арине, отстранённо ухмыльнулся.

После того, как их разместили в комнате административного корпуса, магнитные фиксаторы с их рук сняли. В данный момент ничего не ограничивало физическую свободу пленников, кроме нахождения в запертом помещении.

Арина уже некоторое время наблюдала через окно за передвижениями захватчиков. Она пыталась рассуждать и анализировать. Ситуация выглядела просто дикой. Смысл их пленения пока не просматривался. «Ковчег», при всей своей многофункциональности, не очень-то тянул на важный стратегический объект. Это был крайне тихоходный, узкоспециализированный комплекс, начинённый в основном экологическим оборудованием.

Чем мог заинтересовать захватчиков, безобидный природный комбайн, обеззараживающий прибрежный шельф?

Не складывалось. Арину также беспокоила судьба первого «Ковчега». Можно было предположить, что он тоже подвергся нападению. Но где тогда персонал с «однёрки»? На другом комплексе? На «Северном ветре»? Он наиболее близок к зоне «Ковчега-1», как к их платформе был близок «Умка». Поблизости находился еще и третий углеводородный гигант — «Шельф 77». Три этих комплекса раньше, во время активной добычи полезных ископаемых, образовывали знаменитый Триполярный Треугольник. И были основой экономического благополучия огромной природной области.

Но быстрое развитие новых биотехнологий, касающихся ресурсов, постепенно сместило приоритеты. Благодаря созидательной технократии наметился существенный спад экспорта углеводородов. Поэтому вскоре деятельность газонефтегигантов постепенно сошла на нет, комплексы законсервировали для дальнейшей переориентации по другому профилю. Такое переоборудование стояло у научных экологов в планах на ближайшее будущее — пока были дела поважнее. Понятно, что после отключения СУПЕР данные прожекты отложились на ещё более долгий срок.

«Почему нас привези сюда? — думала Арина, наблюдая за перемещениями маскхалатов. — Имеет ли это какую-то практическую цель или это лишь способ на какое-то время спрятать нас? Всё же, какая-никакая, инфраструктура на „Умке“ сохранилась. Не держать же пленников на морозе в чистом поле. Тем более логично, так как кроме маленьких сторожек и исследовательских станций ничего подходящего в этом районе нет. Но для чего было тогда увозить их с „Ковчега“? Ведь теоретически можно было запереть их в каком-то отдельном помещении прямо там, на платформе?

Возможно, инсургенты преследуют ещё какую-то цель? Но что, в принципе, может интересовать хорошо организованное, оснащенное современной техникой, полувоенное подразделение в этом заснеженном и заледенелом крае?

Как бы то ни было, но сидеть, сложа руки, нельзя».

Арина перевела взгляд на коллег, запертых с ней в одном помещении. Стоит ли ей всерьез на кого-то рассчитывать? Понятно, что хрупкая Леночка Перова не в счет. Молодые электронщики? Или «электроники», как на сленге называли их коллеги. Более-менее она общалась только с одним — Серёжа… Серёжа… Забыла фамилию. Он был таким добродушным увальнем и вряд ли годился для каких-то героических подвигов. Арина скептически перевела взгляд на второго, парня среднего телосложения со смешным пучком русых волос на голове, стянутых сзади резинкой. Его имя-фамилию она помнила, хотя ранее они только здоровались. Артём Синицын. Сейчас молодой человек невидящим взглядом смотрел в окно, во всей его позе сквозила растерянность. Ариэль разочарованно выдохнула. Да уж. Старый бородатый егерь?

Панфилыч, почувствовав внимание, встретился с девушкой взглядом. В глубине его зрачков Арине почудилось какое-то неуютное выражение, словно заслуженный специалист в чём-то обвинял её, как руководительницу. Ариэль поспешно отвела взгляд, вначале внутреннее разозлившись, но потом подумала, что, может быть, он отчасти прав. Ни она, ни Прокопенко, обеспечить безопасность персонала не смогли. И никакие отговорки в данном случае были тут неуместны. Люди оказались подвержены реальной опасности, и кто знает, что им ещё придется пережить в будущем.

Поэтому надо действовать.

Нельзя отдавать инициативу и полностью полагаться на здравомыслие каких-то, неизвестно откуда взявшихся отморозков.

«Но что ты сможешь сделать одна? — резонно укорила себя Арина. — Даже если учесть, что тебе удастся применить свои умения, что в тебя не жалея ни времени ни сил вкладывала Машка. Ты всё равно не сможешь быть как она. Тебя хватит на один два приёма. А что дальше? Против тебя целый отряд отлично подготовленных захватчиков. Несколько десятков человек».

Арина тоскливо глянула наружу. По улице, примыкающей к заводоуправлению, пролетел лёгкий вездеход. Он сделал эффектный разворот перед входом, из-под направляющих лыж веером разлетелся снежный шлейф.

Из вездехода выбрался тот самый полузнакомый человек в разлетающейся шубе-дохе и кто-то рангом повыше. Арина сделал такой вывод, заметив, как «доха» подобострастно поддержал «чина» за локоток, помогая тому выйти из салона.

Потом оба начальника в сопровождении трёх «охранников» направились в здание, где находились пленники.

«Вот так всегда, — подумал про себя Данила, по пути на базу трясясь в вездеходе после свершившегося захвата, — когда представляешь дело плёвым и рассчитываешь, что все пройдет как по маслу, обязательно кто-то облажается на ровном месте. И наоборот. Когда заранее готовишься к какому-нибудь невероятному по сложности заданию, и поджилки трясутся, и зуб на зуб не попадет, на поверку всё выходит более-менее сносно. Вот как сейчас, ожидали каких-то непредсказуемых действий от аборигенов, а произошло всё на удивление буднично. Если бы не моя шустрая девчонка, едва не поднявшая тревогу, всё прошло бы, как на учениях».

Самое главное, что пока они сильно не мерзли. То ли в маскхалате, выданном им накануне каждому по размеру, хорошо отрегулированы разогревающие вставки, то ли просто погода в это время года была ещё не настолько лютая. Хотя снега, конечно, полно. Сколько хватает взгляда — бесконечно ровное, белое покрывало. Иногда под снегом лед. Снег отступает только на небольших береговых проплешинах у побережья, там где буреют на промерзшей земле острые твёрдые камни. Как в таких условиях можно жить, Данила себе представить никак не мог. Но что об этом размышлять, их дело маленькое.

Объект поначалу представлялся Осташевскому этаким технологическим исполином, вроде двигающегося механического острова. На самом же деле платформа, при подъезде к ней, оказалась просто приподнятой над поверхностью рабочей площадкой, вроде тех плавучих буровых, что они как-то охраняли в Бискайском заливе, с той только разницей, что те стояли на воде, а эта прямо на снегу.

Вернее, не стояла, а двигалась. Хоть и медленно, но, если присмотреться, то вполне заметно.

Хотя, по словам сержанта, дежурного охранения на объекте не было, десантирование произвели по всем правилам. Разбившись на группы, сразу с нескольких направлений. Стратегические точки были обозначены стандартно. Рулевая рубка, пост безопасности, блок управления энергосистемой и главное — каюта связи с бета-передатчиком. Его было необходимо обесточить в первую очередь. Раньше времени афишировать свое присутствие на платформе в задачу подразделения никак не входило.

Данила привычным движением, забросил с палубы аэрокатера две «кошки», зацепив их за ограждение, и активировал на поясе пневматический захват. Его подтянуло по тросам наверх, оставалось лишь перелезть через символические перила и отстегнуть десантный бандаж.

Рядом уже переминался с ноги на ногу Пузырь, неуловимо превратившийся из приветливого весельчака-балагура на привале в собранного и мотивированного «коммандос», готового выполнить любое задание.

Перебежками, друг за другом, прижимаясь к стенам строений, они двинулись к каюте связи. По пути им никто не встретился, да и маскхалаты, приняв цвет окружающего ландшафта, делали их фигуры едва ли не прозрачными.

Пузырь остался снаружи, а Осташевский, плавно разведя входную переборку, неслышно вошёл внутрь каюты.

Но, видимо, не совсем беззвучно, поскольку девушка, сидящая за переговорным пультом, повернулась в его сторону вместе с креслом.

Данила тут же обругал себя последними словами — значит, он все жё где-то «нашумел», это было крайне непрофессионально и недопустимо. Если бы на месте девчонки был сейчас какой-нибудь вспыльчивый и вооруженный головорез из Самоа, то скорее всего в животе Осташевского уже образовалось бы несколько огнестрельных дырок: такие парни не любят незваных гостей. Но сейчас можно было выдохнуть, девочка была явно растеряна.

И снова Данила ошибся.

По-кошачьи быстро приблизившись к передатчику, он взглядом фиксировал движения девушки. А она, увидев на госте маскхалат, оружие и верно определив его намерения, сориентировалась почти молниеносно. Не глядя, откинула защитный кожух включения тревоги и вдавила до упора кнопку. Осташевский опоздал лишь на долю секунды. Аккуратно, но очень настойчиво он перехватил руку девушки, не давая ей послать сигнал тревоги. А потом, пробежав взглядом по панели управления, другой рукой обесточил основной канал. Теперь можно было не беспокоиться, сигнал на «большую землю» уйти уже не мог.

Девушка дёрнулась, пытаясь освободиться, но теперь, уже распознавший в ней скрытую угрозу, Данила, перестраховался. Не хватало ещё упустить гражданскую девчонку! Он крепко сжал руки пленницы, почувствовав, как она обмякла, перестав сопротивляться. Но это не ввело его в заблуждение. Оставаясь максимально собранным и в ожидании новых фокусов, Данила довёл дело до конца — замкнул руки девушки за спиной магнитной стяжкой и отвел в сторону, усадив на отдельно стоящее кресло, чтобы исключить воздействия на любую управляющую аппаратуру каюты.

Во время нападения ему было некогда разглядывать свою подопечную, но сейчас, когда девушка уже не могла оказать сопротивления, он обратил внимание на её внешность. Да и трудно было не обратить.

Он слышал про необычную красоту женщин северной части России. Но всё же раньше они представлялись Осташевскому скорее необычными, чем привлекательными. Как говорили, «на любителя». Он предполагал, что у них очень раскосые глаза, луноподобное лицо, крепкая дородная фигура.

Девушка, сидящая перед ним, не отвечала этим представлениям. Он никогда не встречал подобной женской красоты. Она была классической и одновременно очень своеобразной. На какие-то доли секунды Данила даже почувствовал некоторую оторопь от удивительной природной гармонии. В этом трудно было признаться, но девушка, которую он только что взял в плен, была, черт побери, была даже красивее его парижской Наташи.

Она тоже смотрела в этот момент на захватчика. И хотя мало что могла рассмотреть, голова Данилы была укрыта спадающим на глаза капюшоном, но всё же ощущение было не из приятных. Будто тебя запоминают на всю жизнь. Запоминают без злобы и не потому, что боятся, а профессионально, так, чтобы когда придет время, ты бы уже не смог отвертеться.

— Ваше пребывание здесь и изоляция, несомненно, временно, — сказал высокий человек, вальяжно расположившись за комбинированным столом в комнате, где держали пленников.

Это был тот самый важный чин. Человек в дохе топтался рядом, тут же стояли два боевика с оружием, надо полагать, для охраны дорогих визитеров.

— Я второй человек в штабе Организации, — человек показал сам на себя пальцем. Полы его комбинезона болтались свободно, войдя в помещение, он расстегнул замок куртки. — Имя мое пока вам знать необязательно, можете называть меня гражданин К. То, что я вам сейчас скажу, постарайтесь донести уж до своих сотрудников, которые пока размещены в других зданиях. Мне недосуг собирать тут кучу народа, а вы, как я понимаю, — он пристально посмотрел на Арину, — тут вроде бы как за командира?

— Я руководитель проекта, — подтвердила Ариэль. — И требую немедленных объяснений и полного освобождения всех, без исключения, сотрудников.

Гражданин К выставил руки вперед, подняв ладони, как будто защищаясь от выпада девушки.

— Скорее всего, вы не совсем правильно оцениваете сложившуюся ситуацию, — сказал он. — Наши рекруты уполномочены главой Организации и действуют в полном соответствии с приказом. Контроль над данными областями переходит под нашу юрисдикцию. С цифровым рабством отныне будет покончено, извините уж меня за столь высокопарные слова.

— Что за организация-то? — спросил один из электронщиков, Артем Синицын.

— Наша Организация — то образование, которое в состоянии взять на себя ответственность за будущее сограждан, — сообщил К. — Её первым лицом является по-настоящему народный Глава, выбранный на этот пост без всякой электронной протекции, использующейся в последние годы. И являющейся, по сути, разновидностью замаскированной жеребьёвки. Мы считаем, что такой подход категорически неприемлем в современной постдемократической формации. Давайте повернёмся лицом к народу, а не будет отгораживаться от него посредством электронного тоталитаризма.

— Балаган какой-то, — пробурчал Панфилыч, — каша… проходили сто лет назад…

— Я понимаю ваш скептицизм, но не буду пытаться его развеять, вступая в дебаты, — сказал чин. — Понимаю и то, что мои слова представляются вам казёнными и пафосными. Понадобится некоторый срок, чтобы привести намерения в… эээ… в легитимное исполнение. Тогда и дебаты, возможно, не потребуются.

— Я так понимаю, ваша организация не зарегистрирована? — подала голос Арина.

— Это верно. Но при нынешней ситуации мы не нуждаемся в официальном признании действующих, вернее бездействующих, властей. Мы готовы к самостоятельному восстановлению экономики без электронных посредников. Пора менять цифровую кабалу на нормальные общечеловеческие взаимоотношения.

— И для этого требуется осуществлять разбойное нападение на сугубо гражданскую научно-исследовательскую платформу? — спросила Арина.

— Ваше пленение для нас не самоцель, — пояснил К. — Это особенность местности, где проводится первый этап восстановления. По известным причинам мы пока не готовы к открытому афишированию наших действий. Ваши же платформы, находящиеся поблизости от стратегических объектов не могли бы не заметить наших подразделений, а значит, незамедлительно бы сообщили «на материк». Всему свое время.

— Очень странно, — заметила Ариэль. — На что вы рассчитываете? Рано или поздно нас хватятся.

— Вот именно что «рано или поздно», — протянул К. и пожевал губами. — Впрочем, мы отошли немного от темы. Я бы хотел сделать вам некоторое предупреждение. И передайте сотрудникам… Не мешайте. Понимаете, не мешайте нам. Я прекрасно понимаю искреннее возмущение допущенным, на ваш взгляд, произволом, но я не намерен оправдываться, ситуацию я обрисовал. Уверяю вас, что через некоторое время вы, если пожелаете, сумеете заняться вашими прямыми рабочими обязанностями. Но до этого вам придется побыть немного на… так скажем, военном положении. Не всегда будет возможность обеспечить вам комфортные условия пребывания здесь, но до завершения первого этапа вам нужно будет с этим смириться. И не предпринимать никаких необдуманных действий, направленных против рекрутов. Поверьте мне на слово, так будет лучше для вас же. Считайте это вынужденной мерой.

— И на какой срок нас задержали? — спросил второй «электроник», Сергей.

— Не могу однозначно ответить на ваш вопрос. Это зависит сразу от нескольких обстоятельств. Но безопасность, в случае вашего достойного поведения, мы вам гарантируем. Большая просьба набраться терпения. Заметьте, мы пока не применяем к сотрудникам платформы никакого физического воздействия и максимально, насколько это возможно, пытаемся обеспечить вас достойными условиями пребывания у нас… в гостях. Не злоупотребляйте нашим доверием.

— А могу я поговорить с… первым лицом? — неожиданно спросила Арина, вскидывая голову.

— Боюсь, что это пока… эээ… не совсем возможно, — слегка рассеянно протянул К. — И нецелесообразно.

— В таком случае передайте ему, — Ариэль сверкнула глазами, — что, несмотря на всякие ваши тут расшаркивания, захват научно-исследовательской экологической станции и пленение её сотрудников является тяжким антигосударственным преступлением и никаких поблажек в будущем за эти деяния ни вам, ни ему, если он является организатором этого бандитского нападения, не будет. Это я вам обещаю.

— Что ж, мы это учтём, — кивнул гражданин К, на удивление спокойно восприняв тираду девушки. — Быть может, познакомившись поближе с принципами Организации, вы своё мнение измените. Но сейчас, прошу прощения, мне пора откланяться. Донесите мою мысль до сотрудников и никаких инцидентов не будет. Уверяю вас!

После этого человек встал, запахнул куртку и направился к выходу, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен. «Доха», бросив напоследок быстрый взгляд на пленников, вышел следом. Неуклюже потоптавшись, покинула комнату и охрана.

Арина вздохнула и оглядела свою «гвардию». Лена, полностью деморализованная, сидела с опущенной головой. Сергей с Артемом смотрели, в свою очередь, на руководительницу, словно ожидая от Ариэль какого-нибудь волшебного трюка, способного изменить ситуацию. Собственной же решимости в их взглядах было немного. Панфилыч продолжал сидеть в своем углу, чему-то невесело усмехаясь в бороду.

Одна мысль была для Ариэль очевидной. Нельзя принимать правила игры. Всё, что они сделают, следуя рекомендациям лощёного чина, будет на руку захватчикам. Помощи было ждать неоткуда. Во всяком случае, в ближайшее время. Несмотря на то, что Арина так смело высказалась гражданину К., что их тут же начнут искать, она понимала, что это в большей степени блеф. Перебои со связью — дело хоть и нештатное, но вполне объяснимое. Такое случалось и раньше и в достаточно серьезных масштабах. Месяца четыре назад они просидели без дальней связи. Неизвестно, сколько бы они тогда оставались в изоляции, если бы не починили антенну своими силами. А проверять это на практике ещё раз очень не хотелось.

Никакие красивые слова К не смогли бы её убедить. Действия «рекрутов», как их назвал чин, были однозначно противоправными, а значит антигосударственными, противоречащими общественному укладу, просто-напросто, бандитскими. Но следовало разобраться. Ариэль с досадой посетовала об отсутствии сетевой помощи. Будь она сейчас с аватаром, быстро бы докопалась до истоков. Электронный помощник не раз выручал её в самых критических ситуациях, когда требовалась сверхвысокая умственная концентрация. Используя возможности системы искусственного интеллекта можно было найти зацепки и распутать почти любой криминальный клубок, не сходя с места. Уж пособников гражданина К, будь у неё доступ к сети, Ариэль отыскала бы в два счета. Но какой смысл был в таких мечтах? Никаких аватаров рядом не было, а были испуганные и деморализованные сотрудники, для которых случившееся стало запредельным стрессом. И это была никак не их вина. Но в итоге, на что с ними можно было рассчитывать?

Кое-что настораживало. Арина привычно начала сопоставлять факты, к счастью её мозг, даже без помощи СУПЕР, продолжал анализировать. Информации не хватало, но то, чему они недавно стали свидетелями, наталкивало на некоторые не очень оптимистичные выводы. Нападавшие действовали очень организованно, что выдавало их профессиональную выучку. Если это действительно инсургенты, то действовали они под командованием отставников или наёмников. Произошедшее никоим образом не напоминало стихийный бунт, где каждый действует по своему усмотрению. И тот парень, что так внимательно смотрел на неё в каюте связи. Она уже видела такой взгляд раньше. У силовиков-профессионалов, привыкших смотреть смерти в глаза. Да и все движения боевика были отточены, ничего лишнего. Захват, которым он «спеленал» Ариэль был девушки не знаком, хотя Маша в свое время показывала ей все приёмчики, которыми пользуются сотрудники Юстициона. Это был очень косвенный факт, но, тем не менее, Арина предположила, что нападавшие вряд ли имеют отношение к нынешним структурам Юстициона. Да и к бывшим тоже. Слишком уж «по-своему» вели себя захватчики.

Но откуда тогда такая четкая организация нападения и дальнейшего содержания заложников? Диверсия? Терроризм? Но почему здесь, в крайне малонаселенных северных областях? В местности, где нет никаких стратегических объектов. Не считать же такими их безобидные «Ковчеги»? Нет, дело не в платформах, скорее всего, тут гражданин К не стал кривить душой. Цель иная, они лишь ненужные свидетели. «Умка»? Законсервированный комплекс? Для чего он им? Почему они разместили нас здесь? Намеренно или «так получилось»? Что за народно избранный Глава?

До Арины еще раньше, несмотря на изоляцию от «большой земли», тоже доходили слухи о каких-то волнениях в соседних приполярных областях. Ничего конкретного, но, то и дело, прибывшие с «материка» сотрудники делились последними неофициальными новостями. Ничего такого уж ужасного они не рассказывали, конечно. Но вот упоминания об организованной на фоне отключения СУПЕР целой сети подпольных Сообществ были регулярными. В целом это было объяснимо: Юстициону, без помощи единой мониторинговой системы, что раньше обеспечивала СУПЕР, было невозможно полностью контролировать криминогенную обстановку. Особенно в труднодоступных районах. Этим, безусловно, пользовались маргинальные элементы, чувствующие себя в смутные времена как рыба в воде. Понятно, что эта их безнаказанность была делом временным, Юстицион достаточно быстро разворачивал новые структуры, которые были способны эффективно следить, в том числе, и за общественным порядком, пресекая мелкие правонарушения. Да только «эти» рекруты никак не походили на распоясавшихся маргиналов, даже с натяжкой. Ариэль фиксировала лицо каждого встреченного ею захватчика. Никаких визуальных намеков на низкосоциальные параметры она не замечала. Более того, она сделала еще более странный вывод, ей показалось, что некоторые боевики действуют отстранённо и выполняют команды словно механически. У неё не было, конечно, подозрений, что на них напали биороботы. Такие версии всё еще оставались темой фантастов, но некоторая неестественность поведения отдельных рекрутов бросалась в глаза. У Арины появилось одно предположение на этот счёт, но оно требовало дополнительной проверки.

Все ее рассуждения никак не отменяли главного вывода — нельзя бездействовать. Ариэль была убеждена, что чем дольше они сидят здесь как покорные овечки, тем быстрее подопечные гражданина К выполнят свою миссию. И своей пассивностью они только помогают врагу.

Но что она могла сделать в одиночку? Ситуация казалось безвыходной.

— Арина Юрьевна, — услышала она вдруг робкий голос, который оторвал её от невеселых раздумий. К ней обращалась Лена Перова.

— Что случилось?

— Мы тут с ребятами посоветовались, — все так же тихо сказала девушка, кивая в сторону сидевших в дальнем углу «сокамерников». — И у нас есть план…

Все бы ничего, но Данила умудрился угодить в первый же наряд боевого охранения. В общей казарме, в которую была временно переоборудована одна из бытовок комбината, тоже сильно не расслабишься, но, все же, привычнее и спокойнее. Во всяком случае, не надо пялиться в глухую ночь шесть часов подряд.

Но, привыкший воспринимать зигзаги военной фортуны больше философски, чем эмоционально, Осташевский, смирился с судьбой почти сразу после приказа сержанта. Во всем можно было отыскать и положительную сторону. Постоянное мужское общество вокруг иногда и поднадоедало, поэтому в охранении можно было спокойно поразмыслить и даже помечтать — почему бы и нет? В конце концов, надо обдумать первые шаги в будущей совместной жизни с Наташей. Прикинуть какое-то бытовое обустройство. В этом нет ничего зазорного. Не успеешь глазом моргнуть, северная командировка закончится.

Даниле досталась юго-восточная сторожевая вышка. На самом деле, это была технологическая башня на периметре, но так как ею давно не пользовались, было очень удобно устроить здесь наблюдательный пункт. Высота обзорной части позволяла хорошо контролировать прилегающую территорию по обе стороны от забора. Неподалеку как раз располагался один из транспортных въездов. Именно через него на территорию завозили пленников с двигающихся предприятий.

На вышку приладили два прожектора, которые Данила направил вдоль периметра в обе стороны. Каждые полчаса их требовалось вращать вокруг оси, освещая прилегающую к комплексу территорию. На откидывающемся столе Осташевский с грехом пополам закрепил воздушный сонар и прикрутил к нему пару компакт-радаров. Дальнобойный автомат-пулемет, свое личное оружие, Данила приладил стоймя, прислонив к углу. Сидеть в обнимку с металлом на морозе ему не хотелось.

Внутри обзорного сегмента вышки гулял ветер. В правом верхнем углу оргстекла была выбита целая ячейка, и где-то на нижних этажах тоже были дыры. Данила прямо ощущал, как понизу тянет сильным сквозняком. Внутри помещения не было обогрева, поэтому Осташевский, как мог, перенастроил термопластины маскхалата. И всё равно некоторые части тела коченели. Сейчас он понял, что не чувствует кончики двух пальцев на руке. Сняв перчатку, он приблизил ладонь к лицу, но толком ничего не рассмотрел, света налобного фонаря не хватало. Он принялся согревать пальцы своим дыханием и они наконец немного не ожили.

Данила надел перчатку на руку и постарался принять максимально оптимальное на холоде положение тела: подогнул ноги и обхватил руками туловище. В замёрзшие пальцы стала поступать кровь, покалывая изнутри болезненными иголками.

Настоящая ночь еще не наступила, но на землю уже спускались сумерки.

Из обрывков разговоров, фраз и приказов командования, Осташевский уяснил для себя одну вещь: у рекрутов, к которым он в данный момент примкнул, были довольно амбициозные цели. Не только военные, но экономические и даже политические.

Он пока не разбирался во всех нюансах, но основные понятия уяснить, вроде бы, ему удалось. Дело, как он понял, касалось, этой самой электронной системы, что недавно перестала функционировать в России. Вначале Данила никак не мог понять, собственно, из-за чего сыр-бор. Он привык обращаться с понятной и простой системой, что широко использовалась во Франции. Поэтому аналогии никак не выстраивались. ALPHA-VIT помогала решать многие социальные вопросы, рассчитывать ставки и кредиты, облегчать жизнь в целом. Она применялась больше в конкретных утилитарных целях. Убери ее, и ничего существенно не изменится. Тут же ситуация была, как он понял, другой. Но всё равно, представить, что искусственный интеллект участвует в каких-то общественно значимых движениях и влияет, как независимый участник, на политический курс, Осташевский никак не мог.

С другой стороны, если раньше в России происходило что-то подобное, он вполне разделял взгляды нанявших его «командиров». Мириться с диктатом каких-то электронных человечков было противоестественно. Понятно, что его никто не спрашивал и ему, по большому счету, было наплевать на идеологическую составляющую задания. Даниле приходилось работать со всяким отребьем — и с террористами и с пиратами. Не в этом суть. Но если Осташевский проникался похожими убеждениями с теми, кто его завербовал, само задание переносилось быстрее и легче. Пусть свои пламенные речи начальство прибережёт для местных рекрутов — им они всяко нужнее, а для Данилы сойдет и общее понимание. Воюем против распоясавшихся железячек и электронного диктата — и то хорошо. На земле должен быть один хозяин — человек, всё остальное от лукавого. Данила не хотел бы снова попасть в Россию, задушенную цифровым рабством. Нет уж, он привык, что любая искусственная система только удобный помощник, без всяких претензий даже на маленькую власть. В этом он был солидарен с большинством местных ребят. Хотя у него не раз складывалось впечатление, что и они, несмотря на то, что родились и жили уже в «новой» России, раньше не всегда хорошо разбирались в окружающей их электронной системе, и воспринимали её приказы в основном номинально. Если же касаться бойцов их подразделения, которые, как и он, были иностранцами, то они знали о происходящих в этой стране переменах только понаслышке.

Закряхтев, Данила активировал циферблат. Пора было вертеть прожектор. Он осторожно разогнул конечности, потом встал на ноги и подпрыгнул несколько раз, приводя мышцы в тонус. Потом ухватился за продолговатую ручку на установленной треноге.

Луч света, направленный в ночную тьму, осветил снежную пустыню за периметром. Снег, снег, снег и ничего больше. Все было тихо, никаких следов чужой подозрительной активности.

Осташевский знал, что к утру должны были прибыть механики и наладчики. Их специализированную группу он видел еще в базовом лагере. Но это должно было произойти уже в следующую смену, когда его наряд благополучно, как он надеялся, закончится. Да и что тут может произойти ночью, в ледяной затерянной глуши в такой мороз?

Даниал направил луч внутрь периметра комплекса и проследил за ним взглядом.

Свет мазнул по стоявшим на плацу транспортёрам, брошенным, там и тут, небольшим снегоходам, передвижной локационной системе. Дальше в глубине городка суетились рекруты, обустраивавшие старую вертолётную площадку. Командовал ими Лопата. Даже отсюда были слышны его громкие выкрики, когда он распекал подопечных. Дальше рядком стояли корпуса заводоуправления. Если Данила ничего не путал, в одном из них заперли ту самую девушку из каюты связи, что так поразила его своей красотой. Её было по-человечески жалко, но Осташевский не очень переживал по этому поводу. С заложниками обходились, слава Богу, приемлемо и никакого вреда наносить им явно не планировали, он даже специально уточнил об этом накануне у того же сержанта.

Данила закрепил прожектор на стандартный ориентир и снова присел на скамью, стараясь спрятать руки под мышки. Тридцать минут можно было спокойно думать о прекрасном парижском лете, о чарующих глазах — и не только глазах! — Наташи. И о том, как хорошо они заживут, после того, когда всё это закончится.

Авантюрный план сотоварищей по вынужденному заключению Ариэль зарубила сразу и на корню. Так рисковать людьми она себе позволить не могла, да и прямой физический контакт с вооружёнными молодчиками, который предлагали ребята, был изначально обречён на провал.

На кого тут ещё можно было рассчитывать? На парочку «электроников», которые симуляционные игры-то, скорее всего, загружали не в спортзале, а в собственном уникресле. Или на девочку Лену? Может быть только Панфилыч мог оказать какое-то сопротивление, он был ещё по-мужицки крепок, в нём чувствовался характер, но, всё же, возраст не мог не сказываться: бородачу было не тридцать, и даже не пятьдесят.

И вот эта компания хотела открыто выступить против хорошо обученных и тренированных боевиков!

Нет, тратить единственный шанс на примитивную драку с охраной, Арина не собиралась. Да, ей очень понравилась отчаянная решимость её команды, она не ожидала от них такой смелости. Бездействие, как оказалось, выматывало не только её. Но к вопросу следовало подойти намного изобретательнее. Было очевидно, что шансов даже в случае самого хитроумного плана у них будет мало, но они, эти шансы, хотя бы теоретически должны присутствовать. И следовало сделать так, чтобы до минимума сократить риск для остальных. На полную катушку рисковать может лишь один человек из этой комнаты.

Понимала Ариэль и то, что попытка у них будет только одна. Если дело не выгорит с первого раза, охрану и надзор усилят. Хорошо ещё, что она не стала сопротивляться в самом начале нападения и хоть немного, но, как она надеялась, притупила бдительность захватчиков. Пока с пленными обращались достаточно лояльно, оставляя им некоторую свободу. Этим и надо было воспользоваться.

После отказа от первоначального сценария с физическим воздействием на охранников с помощью комнатного инвентаря, пленники принялись активно обсуждать другие варианты.

Можно было попытаться устроить в помещении пожар и, воспользовавшись неразберихой и частичным задымлением, попытаться ускользнуть от внимания рекрутов. Но, поразмыслив, от задумки отказались. Во-первых, Ариэль не была уверена, что пожарная сигнализация сработает штатно, все же объект давно не функционировал и, кто знает, были ли включены в его контур аварийные системы оповещения. А проверка опытным путем была чревата тем, что они могли задохнуться сами, не дождавшись помощи. Если сигнализация не сработает, то дым визуально могут заметить не сразу. Во-вторых, даже если помощь придёт быстро, какое-то время им придется дышать угарным газом, что резко снизит их физические возможности в следующей фазе, им будет не до резвых уличных пробежек при сильно минусовой температуре.

Нет, надо было придумать что-то такое, что позволит, с одной стороны, отвлечь внимание охранников, а с другой, получить доступ к выходу из комнаты. Ближе к ночи им должны были принести пакет-продукты и воду; запаса, как выяснилось, в помещении не было. Бытовые рефрижераторы, которыми оснащались, как правило, любые присутственные помещения «на материке», здесь в приполярных широтах, были не столь обязательными.

Поэтому на вопрос Арины об условиях содержания, её заверили, что продукты им обязательно принесут. Это следовало учесть. Ариэль очень рассчитывала на то, что охранников с провизией будет двое. Еще лучше, если он будет один, но на такое везение полагаться было бы наивно.

Когда один из рекрутов открыл переборку комнаты заводоуправления, где содержалась часть пленников во главе с руководителем проекта, скандал между находящимися там разгорелся с новой силой.

— Я тебе запретил пользоваться моей фляжкой! — орал один электронщик на другого, подскакивая к нему и пытаясь схватить за грудки.

— Эй-эй, — пытался урезонить их бородатый полярник, привставая со своей скамейки в углу.

Молодая девочка испуганно смотрела на конфликтующих, а начальница, высокая девушка, молча стояла поодаль, лишь хмуро поглядывая на ругающихся.

Первый охранник в некоторой нерешительности сделал пару шагов вперед и остановился. Второй, нагруженный провизией, принялся разгружать коробки у стены. Третий застыл в дверном проеме, с любопытством обозревая ситуацию.

«Трое! — с огромной досадой подумала Арина — Почему же так?! Трое вооруженных подготовленных против… против детского сада. С тремя нам не справиться. Отменить, пока не поздно!».

Но, несмотря на панические мысли, девушка незаметно переместилась чуть ближе к входной переборке.

— Отстань, сказал! — один из «электроников», тот, который был потолще, резко оттолкнул оппонента, отчего парень со смешным волосяным хвостиком на голове, стянутым резинкой, попятился; потом схватил со стола заостренный мультитул, замахнулся и снова двинулся на обидчика.

— Артем?! Прекрати!!! — взвизгнула молодая девчонка, с ужасом глядя на разворачивающуюся мизансцену.

— С ума сошли, что ли?! — бородатый полярник попытался осторожно приблизиться к конфликтующей парочке, предостерегающе выставив вперед руку.

— Отставить! — не очень уверенно приказал первый охранник, машинально делая ещё пару шагов вперед.

Второй, избавившись, наконец, от коробок, тоже прошел вглубь комнаты и встал за спиной первого. Третий, продолжая стоять в проеме, положил руку на импульсный автомат, висящий у него на плечном ремне.

Парень с хвостиком прыгнул на обидчика, тот закрылся руками, и они сцепились в клинче.

Оглушительно завизжала Лена Перова.

Артем продолжал наседать, размахивая рукой с инструментом, Сергей пятился, одновременно стараясь отодрать от себя агрессора. Парни, раскачиваясь и теряя равновесие, вначале сшибли собой торшер, потом, с грохотом, флоростойку.

Панфилыч, вместо того, чтобы их разнять, застыл в ступоре посреди комнаты, Лена продолжала кричать.

Арина переместилась вдоль стены вбок, оказавшись совсем рядом с выходом. В виски ощутимо стучала кровь, в горле пересохло, она боялась, что у нее начали трястись руки.

«Ничего не получится! — безвольно вспыхивало в голове. — Не справиться… Какая драка, нельзя!.. Их трое, а не двое!.. А парней в самодеятельность надо. Вместе с Ленкой… Сверху, резко… Сверху вниз… Ну давай же, товарищ боевик… шагай… сделай всего лишь шажок!».

Парни, окончательно потеряв равновесие, с шумом рухнули на пол, Сергей навзничь, Артём сверху.

Оба охранника, стремясь пресечь драку и растащить дерущихся, двинулись к упавшим.

Тот, что стоял в проёме, тоже инстинктивно двинулся вперед, оказавшись к Арине боком.

«Капюшон снят, — промелькнуло у неё в голове. От выплеска адреналина, девушка едва не теряла сознание. — Капюшон снят!».

Дальнейшие события произошли синхронно.

С двух сторон на охранников, которые уже начинали склоняться над барахтающимися электронщиками, кинулись Панфилыч и Перова. Полярник хорошенько разбежался и всей своей массой налетел на противника. От такого чувствительного удара, первый рекрут отлетел в сторону, завалившись на бок. Панфилыч, грохнулся на него сверху.

Перова, начиная вопить на ещё более высокой ноте, прыгнула на второго боевика сзади, обхватив его руками за шею и ногами за туловище. При этом она не переставала визжать ему прямо в ухо. Охранник, опешив от неожиданности, попятился назад, теряя равновесие, и тут же на него уже спереди набросились оба, мгновенно вскочивших, «электроника»; Сергей сильно ударил охранника в плечо, а Артём схватился руками за ствол автомата, отводя его в сторону. Трюк сработал, общими усилиями боевика удалось повалить на пол.

В это же самое время, сделала «свое дело» и Арина. Она коротко выдохнула, чуть подпрыгнула, чтобы сильнее акцентировать энергию, и со всей силы, на которую была способна, нанесла сокрушительный удар ребром ладони сверху-сбоку по открытой шее третьего охранника. Этому приему её тоже научила Маша. Она заставляла отрабатывать его до седьмого пота. Овладеть этим искусством было не просто, надо было не только ударить правильно, но ещё и очень точно. Лишь в этом случае соперника можно было «вырубить» на какое-то время. Но, судя по всему, Машины уроки не прошли даром.

Глаза охранника остекленели, и ноги тут же подогнулись.

Арина, грубо оттолкнул начинающего оседать боевика, бросилась наружу.

Свобода встретила её колючим морозным ветром в лицо.

Арина побежала вправо, вдоль темной улицы административного городка; уже спустились полные сумерки, а прожектора освещали далеко не весь лагерь.

Почти сразу же она стала задыхаться, пришлось сбавить темп. Сказывался пережитый стресс и впрыск в кровь большой порции адреналина. У организма начиналось биохимическое похмелье.

Ещё раньше, когда их конвоировали по территории, она сумела для себя отметить место, куда загнали несколько снегоходов, которые вместе с пленниками перегнали на объект. Сейчас она бежала к этому самому ангару, надеясь, что ворота окажутся незапертыми. Сколько у неё будет времени, пока прозревшие охранники не поднимут тревогу? Скорее всего, у неё уже остались какие-то минуты. Что её гвардия сможет долго удерживать поверженных боевиков, Арина не верила. На это она даже не рассчитывала. Главной целью спланированной акции должен был стать побег Арины. Такую возможность ей предоставили. Теперь-то уж точно рассчитывать больше не на кого.

Она очень опасалась, как бы боевики в результате потасовки не нанесли её сотрудникам увечий, но это был необходимый риск, и все ребята пошли на него добровольно, за что Арина была им безмерно благодарна. Да и разработанный план не предусматривал биться до последнего. После того, как Ариэль сбежала, её сообщники должны были прекратить сопротивление.

Вот он, ангар. Арина, мучительно пытаясь отдышаться, что было сил дёрнула створку за скобу. Раздался металлический лязг, но дверь не стронулась с места. У Ариэль захолонуло сердце. Она двинулась вдоль ворот, лихорадочно ощупывая створку в темноте. Еще одна ручка. На этот раз дверь распахнулась, но это был лишь технологический вход в ангар для персонала, а не для транспорта.

Арина быстро нырнула внутрь. Быть может, большие ворота удастся открыть изнутри?

Перед тем, как проникнуть в помещение, ей показалось, что снаружи, в лагере, уже началась суета. Скорее всего, её уже ищут.

Свет внутри концентрировался возле стен, где располагались ленточные светильники, приглушенные в экономном режиме. В самих боксах было темно, находящуюся там технику можно было узнать лишь по слабо угадываемым тёмным силуэтам.

Свой «Снеговик» она отыскала быстро, но толку от этого не было никакого. Гусеница была зафиксирована «антистартом», для разблокировки которого был необходим специальный электронный ключ. Такой перестраховки Арина никак не ожидала, и какое-то время бессмысленно трогала запор устройства, словно бы собираясь его открыть вручную.

Она поняла, что, план, казавшийся авантюрным в начале, сейчас начал приобретать очертания полного фиаско.

Совершенно не понимая, что теперь предпринять, Арина выбралась из ангара и притаилась в затемнённом закутке за углом. На улице еще сильнее похолодало, начала сыпать пурга, неприятно касаясь кожи лица ледяными крупинками.

В лагере объявили тревогу. Во тьме вспыхивали прожектора, вырывая из ночи куски света, слышались выкрики и отдаленный гул.

Ариэль, пригнувшись, побежала вдоль стены, намереваясь оказаться поближе к одному из въездов в комплекс. Надеяться сбежать за периметр «на своих двоих» было совсем уж глупо. Оказаться одной среди снежного поля, значило, обрести себя за неминуемую смерть. Но что-то ведь нужно было делать…

Послышался шум, по пространству между корпусами мазнул световой сполох. Арина упала прямо в снег и заползла за возвышающуюся над землей горловину подземной цистерны.

Мимо медленно проехал снегоход с двумя боевиками. Один управлял машиной, второй светил во все стороны ручным прожектором.

Ариэль затаила дыхание. Её не заметили.

Дождавшись, когда снегоход скроется за поворотом, Арина короткими перебежками добралась до площади перед восточным въездом.

В ночной темноте очертания транспортных терминалов казалась зловещими. Возле самого въезда горели огоньки будки проходного пункта; после объявления тревоги, за шлагбаумом, наверняка внимательно наблюдали.

Ариэль обогнула парковку и прокралась на другую сторону.

Возле невысокого здания непонятного назначения стоял большой неуклюжий грузовой автовоз.

Пока ещё не понимая толком, зачем ей это нужно, Ариэль решила забраться в кабину, но как только она отлепилась от стены, стремясь обойти машину, кто-то цепко схватил её за руку.

Она подпрыгнула от неожиданности и уже собралась отбиваться, когда рассмотрела перед собой испуганные и расширенные зрачки Артёма Синицына, того самого электронщика с хвостиком на причёске.

По словам парня, в общем переполохе ему удалось выскользнуть из их «тюрьмы», вслед за Ариной. Никто, насколько он успел заметить, в потасовке не пострадал. Сбитые с ног охранники быстро пришли в себя, тем более, что ребята уже не оказывали им никакого сопротивления. Боевик, которого оглушила Ариэль, тоже был жив.

Артём своими глазами видел, как он шевелился, приходя в себя. Так что с этой точки зрения план пленников сработал. Только вот какой в нём сейчас был смысл?

Беглецы забралась в кабину автовоза, она оказалась не заблокированной, и сейчас обсуждали сложившуюся ситуацию. Ариэль, сидящая на месте первого оператора, включила элеткропанель грузовика. Аккумуляторы активировались, стрелки приборов прыгнули на свои места, засветились разноцветные иконки.

— А это что? — она указала на ряд голубых пиктограмм.

— Не знаю. Я не умею этим управлять, — признался Артём, пожав плечами. — Машинки какие-то.

— Ага, — задумчиво протянула Арина. — А если так?

Она произвела несколько манипуляций, загорелась дополнительная информационная консоль.

— И что это? — пробормотала она. — А это то, что в боксе автовоза находится. А находится там четыре геологические «Молнии» и трактор обслуживания.

— Что за «Молнии»?

— Это устаревшие модификации геологоразведывательных снегоходов. Что-то среднее между «снеговиком» и аэроглиссером.

— Ими я тоже управлять не умею, — вздохнул Синицын. — Тем более они старые.

— Старые-то старые… — протянула Арина. — А вот так?

Девушка нажала еще несколько сенсоров. Пиктограмки поменяли свет на зелёный.

Артём посмотрел на девушку вопросительно.

— Я с пульта сняла блокирующие захваты, — пояснила та, слегка удивленно. — И что самое поразительное, — добавила она, — эти самые захваты снялись…

Сдаваться Синицын категорически отказался. Как ни уговаривала его Арина. Как начальник, она могла бы ему и приказать, но…

Вдвоём ведь было сподручнее. Да, Ариэль никак не могла обеспечить безопасность «электроника» там, снаружи. То, что они задумали, было авантюрой почище фокуса с побегом. Но ведь и безопасность внутри периметра никто никому гарантировать не мог.

Арина видела, что парень намерен идти с ней до конца. Чего бы ему это не стоило. И это вызывало понятное уважение. Уважение и нежелание лишать его такой возможности.

Их вот-вот должны были обнаружить. Ариэль не сомневалась, что комплекс методично обыскивают, и то, что их до сих пор ещё не нашли, объясняется обычным везением и их наглостью. Они торчали возле самого КПП, можно сказать, на самом видном месте и понимали, что вначале будут обыскивать отдалённые закоулки. Но рано или поздно круг неумолимо сожмётся. Действовать надо было немедленно.

Арина включила зажигание и дала движку сразу полную мощность. Турбины взвыли, разгоняя относительную ночную тишину. Смысла в маскировке больше не было. Скорость у автовоза со старта была черепашья, и быстро разогнать такую махину было нереально.

Наблюдая за панорамой заднего обзора, Арина вывела грузовик на площадь кормой вперед и, вдавив рычаги на максимум, также задом, направила автовоз к воротам.

Вой турбин слился с сухими щелчками выстрелов.

Дежурные на пропускном пункте среагировали, да и как тут не среагировать, когда на тебя движется чёрная гора.

Пули с визгом рикошетили, отскакивая от задней рампы и металлических боков автовоза: некоторые застревали в обшивке. Когда пулеметная очередь выбила боковые иллюминаторы, послышался хруст стекла.

Арина и не думала тормозить.

Огромный грузовик неумолимо накатывал на невысокий домик пропускного пункта. Арина заметила в зеркало две вспышки: сработали крупнокалиберные пулемёты на турелях. Пули попали в боковой пневматик, автовоз тряхнуло и тут же его слегка перекосило, несколько левых колес лопнуло, машина начала забирать в сторону. Но это было уже не важно. Массивному автовозу хватило инерции, чтобы кормой снести шлагбаум, и с оглушающим хрустом вломиться в фасад КПП, смяв его словно картонный домик.

В последний момент Ариэль вывернула руль, и грузовик встал, как она и рассчитывала — полностью перегородив дорогу и выезд.

В затихающем грохоте и клубах оседающей снежной пыли, Арина ударила по клавише аварийного открытия задней рампы. Механизм сработал. С басовитым гулом задняя створка кормы принялась опускаться вниз.

Ариэль бросилась в грузовой отсек, пробежал мимо замерших в слотах «Молний» и остановилась у самого крайнего к выходу снегохода.

Артем, который сидел на месте пассажира, протянул ей шлем.

Через несколько секунд из грузового бокса автовоза, прямо с опускающейся рампы, полностью оправдывая свое название, выскочил юркий снегоход с двумя наездниками. Пролетев несколько метров по воздуху, он приземлился на снег, поднял белое облако и понёсся вперед, стремительно удаляясь в ночи.

Снова раздались хлопки: покинувшие в последний момент КПП охранники, открыли вслед сбежавшим пленникам беспорядочный огонь, но он был неприцельным и на таком расстоянии уже бесполезным.

Но это был еще не финал истории.

В ночи вдруг раздалось звонкое «та-та-та-та», а юго-восточная технологическая вышка озарилась яркими вспышками. Пулемет бил трассирующими. Для наблюдателя, оттуда, с такой высоты, пойманный в перекрестье прожекторов, удирающий снегоход был виден как на ладони.

Спокойной вахты, естественно у него не получилось. Старая примета: стоит только что-нибудь загадать, как непременно случится что-нибудь незапланированное.

Данила только-только приспособился к обстановке: если немного развернуть прямоугольное основание, на котором он сидел, прислониться спиной к пристенку, а ноги положить на ступеньку, то сквозняка почти не ощущалось. Пусть каждые полчаса требовалось вставать, вертеть прожекторы, и немного разминаться, чтобы окончательно не окоченеть, но в такой позе внутреннее тепло сохранялось намного лучше.

Не успел он в очередной раз устроиться в таком положении, как захрипела местная переговорка. Пришлось подниматься, отвечать на вызов.

Разводящий сообщил, что из-за раззяв-рекрутов, сбежало двое пленников и сейчас они прячутся где-то на территории лагеря.

Данила и сам уже заметил со своей вышки необычный для ночи переполох. Всюду светили фонарями, кварталы комплекса напоминали сейчас город в предпраздничной иллюминации. Шумели моторы, кто-то отдавал отрывистые приказания, понятно, что беглецов уже повсюду искали.

Осташевский вновь подивился про себя безбашенности захваченных ими работников. Ну если уж спеленали тебя профи, то ведь ясно, что не просто так! Сиди себе спокойно, сопи в две дырочки, ведь не издеваются над тобой, спать-есть дают, что на курорте в санаторионе. Нет же, надо обязательно выпендриться! А вокруг-то не пальмы с прозрачной морской водичкой, а тундра и снег. Куда бежать?! Даниле даже стало немного жаль этих непутёвых отчаянных беглецов. По ощущениям стало холоднее, поднялся ветер, а с неба посыпала ледяная крошка, закручиваясь в неприятную метель. Оказаться в такую погоду средь белой пустыни без утеплённого маскхалата! На что они вообще рассчитывали?!

Тревога есть тревога. Данила тоже, подключился к поискам. Он направил лучи прожекторов внутрь периметра и водил ими туда-сюда, высвечивая подозрительные места неподалеку от своей вышки. Сами спать не хотят, думалось ему с досадой за непутевых пленников, и другим не дают.

Минут через пять к вышке подъехал мобильный патруль.

Осташевский сверху доложил, что на его участке ничего подозрительного не замечено, и что он продолжает вести активное наблюдение.

Рекрут, который был за рулем зимнего скутера, скорчил недовольную физиономию, а второй, направил луч света прямо Даниле в лицо, пришлось закрываться рукой.

— Фонарь убери! — возмутился он. — Ты что, думаешь, я их тут прячу?

— Никак нет, — смутившись, отрапортовал «прожекторщик». — Инструкция!

— Кто сбежал-то? — смягчившись, поинтересовался Данила, когда луч света ушёл в сторону.

— Девка и парень, — не очень определённо отозвались снизу.

Водитель глиссера газовал, однако передачу не включал, высматривая дальнейший маршрут. Видимо никак не мог окончательно определиться, куда двигаться.

— А что за девка? — спросил тогда Осташевский, прикрывая капюшоном щеку от ветра.

— Начальница которая, — пояснил рекрут. — Высокая такая.

«Вот дьявол, — подумал Данила. — Зачем она это сделала?!». Он уже знал, что та самая красивая девушка, которую он пленил в радиокаюте, была, несмотря на молодой возраст, чуть ли не самой главной начальницей. И что, теперь именно она решила поиграть в героя?! Но это ведь не шутки! Всё может очень плохо закончиться. Она что, с катушек съехала?!

Скутер внизу дёрнулся и медленно двинулся в ближайший складской переулок. Луч фонаря теперь хищно рыскал впереди машины по ходу движения. Осташевский тоже повёл своим прожектором в разные стороны.

И тут совсем рядом, недалеко от КПП, заглушая на время все другие звуки, взревел мощный двигатель. Данила проворно направил луч света туда. Ему показалось, что огромный ревущий грузовик выполз на поверхность откуда-то из-под земли, словно внезапно проснувшееся ископаемое животное.

Автовоз, выпуская из вертикальных выхлопных труб клубы дыма, неуклюже раскорячился на площади перед терминалами и вдруг пошел на шлагбаум въезда задним ходом.

Парни из пропускного пункта тут же открыли огонь. В ночи замигали точки выстрелов, но для такой махины импульсные автоматы не годились, пули лишь рикошетили от кормы, сминая металл. Данила тоже сперва схватился за свой дальнобойный пулемет, но тут же забраковал затею — только патроны зря тратить. Для противодействия такому толстокожему агрегату требовалось что-нибудь посущественнее.

Парни в охранении КПП тоже это поняли. Правда, с некоторым опозданием. Автовоз набирал скорость и неумолимо надвигался на хиленькую будку пропускного пункта.

Рявкнула турель, дважды выпустив крупнокалиберный кумулятивный снаряд. На одной стороне автовоза оглушительно лопнули сразу три пневматика. Грузовик был настолько близко, что стрелять оставалось только в бок машины. Шины разлетелись горящими брызгами, автовоз перекосило и стало заносить по ходу движения. Но полностью остановить его было уже нельзя.

Данила видел как перед самым ударом парни успели выскочить наружу, как заезжая по широкой дуге грузовик вначале разнес в щепки шлагбаум, а потом с утробным хрустом въехал в сам домик, не оставляя от него живого места.

Погасив столкновением скорость, автовоз, осев одной стороной на диски, замер поперёк дороги, закрыв своей тушей весь проход.

Внутри периметра замигали огоньки. К месту огневого контакта спешили со всех сторон.

Но тут произошло ещё более невероятное.

Даниле с этого ракурса было не очень хорошо видно заднюю часть грузовика, но ему показалось, что оттуда, как с трамплина, вылетела жужжащая яркая молния. Обтекаемый аппарат на полном ходу приземлился на снег, подняв снежную крошку и тонко взревев движком, принялся удаляться в бескрайнее поле.

Но удивляться и раскрывать рот было некогда.

Осташевский среагировал профессионально.

Он направил на удаляющийся снегоход свет обоих прожекторов, развернул пулемёт, укрепив ствол на жесткой перекладине вышки, и, прижавшись глазом к окуляру, легко поймал машину в перекрестье прицела. Палец привычно лёг на спуск. Оптика хорошо приближала, и Данила смог даже рассмотреть пёстрый комбинезон водителя. Он хорошо запомнил его, этот комбинезон, ни у кого из пленников больше такого не было. Снегоходом управляла та самая девушка из радиорубки, что так поразила его своей красотой.

Глава 5

В зеркало заднего вида ударил луч прожектора. Дорога впереди подсветилась, но это нисколько Арину не обрадовало. Для уверенного движения по насту пока хватало и бортовой фары, а свет прожектора мог означать только одно — их снегоход уже «ведут» и сейчас последует пулемётная очередь.

Она постаралась довернуть ручку на себя, но уперлась в ограничитель — скорость «Молнии» и так была максимальной.

Слева по ходу движения, рядышком с машиной, брызнули фонтанчики снега, и тут же пришел звук: раскатистая в ночи пулеметная очередь.

Арина машинально вильнула в другую сторону, едва не потеряв управление на такой скорости, благо сработали стабилизаторы. Деться на снежном плато им было решительно некуда. Если по ним били с вышки, а, судя по всему, так оно и было, даже резкая смена курса им вряд ли бы помогла. К тому же, чтобы петлять, следовало сбросить скорость, а это было чревато.

«Та-та-та-та-та…» — снова донеслось сзади, и снег вспенился прямо по курсу. Кто-то недвусмысленно предупреждал их о том, что в случае продолжения движения, откроет огонь на поражение.

Ариэль мучительно припоминала местность, она не была уверена на сто процентов, но вроде бы неподалеку должен быть островок чахлого малорослого кустарника, слегка возвышающегося над поверхностью снежного поля. Она приметила его еще по дороге на комплекс. Пусть тоненькие веточки и не очень-то надежная защита от пуль, но мощность прожектора направленного в их сторону с вышки уже начинает ослабевать. Если им удастся добраться до первых кустов…

Да только кто им даст это сделать?

Сейчас самая главная опасность исходила, несомненно, с вышки. Скорее всего, за ними будет организована погоня, но ведь Арина не зря заблокировала автовозом выезд у контрольного пункта. Ближайшая транспортная проходная на южной стороне периметра, до неё почти километр. Пока бандиты доберутся оттуда до этого места, их «Молния» будет уже далеко. Вокруг полярная ночь, а отыскать маленький юркий снегоход на бескрайних снежных просторах задача почти невыполнимая. Ариэль не сомневалась, что такой форы им хватит, чтобы бесследно раствориться в ночи. Вот только как нейтрализовать пулемет на вышке?..

Предупреждения, по-видимому, закончились.

А им надо совсем чуть-чуть, чтобы вырваться из радиуса поражения.

Значит, сейчас будет последняя очередь.

Что делать?! Остановиться?!

Арина не питала иллюзий. Прицельная пулеметная очередь из такого калибра разорвет их «Молнию» вместе с седоками на мелкие кусочки.

Не хочется так глупо умирать.

К тому же она зачем-то втянула в эту изначально обречённую на провал историю молодого, ни в чем не повинного парня. Она чувствовала, как его руки судорожно сцеплены на ее талии. Артёму приходилось держаться дополнительно, штатные пассажирские ремни не были рассчитаны на такие резкие маневры.

«Он то в чём виноват? — мысленно спросила себя Арина. — Ты не имеешь права распоряжаться чужими жизнями».

Всё это пронеслось у неё в голове в очень короткое мгновение между двумя очередями.

«Та-та-та-та…» — снова «заговорил» пулемет.

В третий раз фонтанчики от пуль, впивающихся в дымящуюся, в месте попадания, кромку наста, пошли по диагонали, неминуемо приближаясь. Через секунду их траектория должна были пересечься с курсом «Молнии».

Ариэль закрыла глаза и вместо того, чтобы ударить по тормозам, снова до упора вывернула ручку газа, упершись в ограничитель.

С того момента, как пленники, верхом на снегоходе, вылетели с задней рампы автовоза, все движения Данилы были автоматическими, отточенными годами тренировок. Он превратился в безотказную боевую машину, стремящуюся выполнить запрогрмированный алгоритм действий.

Такие экстремальные ситуации случались с ним не раз и не два. В бою или на задании неожиданные повороты в противостояниях требовали молниеносных, решительных действий. От этого частенько зависела его собственная жизнь. А иногда, как сейчас — чья-то чужая.

Когда удаляющийся снегоход попал в перекрестье его прицела, голова у Данилы была на удивление ясная. Словно не было вот этого многочасового сидения на вышке, и он изначально был готов к таким сюрпризам.

«Эта та самая девочка, — понял он, узнав оригинальный комбинезон той, что управляла машинкой. — Зачем же?! Куда и зачем она бежит?! Ведь от него, наёмника Осташевского, убежать невозможно…».

Первую предупредительную очередь Данила дал чуть в сторону, недвусмысленно намекая, что беглецы замечены.

Снегоход вильнул в сторону, на пару секунд исчезнув из окуляра оптики, но слегка поведя стволом, Данила без труда снова отыскал цель.

Скорость машинки была приличной, мощности лучей прожекторов, вязнущих в сгущающей тьме, вскоре стало бы не хватать для эффективного прицеливания.

Осташевский дал вторую очередь, длинную, прямо перед курсом, рвущегося в никуда, снегохода.

«Она остановится, — уговаривал он сам себя. — Она не может не понимать, что другого выхода нет. Она не может быть самоубийцей. И она не может обрекать на неминуемую смерть своего пассажира. Так не бывает».

На мгновенье ему показалось, что скользящий по снегу аппарат замедлился, он хотел было уже облегченно выдохнуть, но тут же понял, что это иллюзия. Снегоход, напротив, дёрнулся и помчался вперед, будто пришпоренный жеребец.

И снова руки Данилы прореагировали машинально. Палец нажал на гашетку, а направляющая рука чуть повела стволом, устанавливая смертельную директрису. Пули пошли под углом к удаляющейся машинке и они неминуемо должны были с ней пересечься.

Сердце Осташевского остановилось: он представил себе дыры, которые оставит на беглецах калибр его пулемета. Данила никогда раньше не был сентиментален. На войне убивают — эта старая как мир истина воспринималась им с философским спокойствием. В конце концов, всё было честно, он ведь тоже ходил под тем же самым солнцем. И точно также мог попасть в перекрестье чьего-то прицела. Все было без обмана. Или я или меня. Но там была война, там Даниле противостояли, как правило, такие же, вооружённые и обученные люди. Или, по крайней мере, охранники или правоохранители, осознанно выбравшие себе рискованный жизненный путь. А здесь…

Данила ничего не смог с собой поделать, перед его мысленным взором вновь появилось то необыкновенное девичье лицо. Да, слегка раскосые глаза, но совсем чуть-чуть, только лишь для того, чтобы подчеркнуть чарующий магнетизм взгляда. Безупречные стройные формы, которые не смог скрыть бы никакой комбинезон. Наверное, с таким же чувством посетители музея смотрят на какую-нибудь античную статую, восхищаясь и удивляясь истинной красотой, способной пережить века.

Осташевский с огромным изумлением смотрел на свой указательный палец, застывший на спусковом крючке. Его пулемет молчал. Это было невероятно, но это случилось.

Снегоход, завывая на предельных оборотах, выскользнул из зоны действия луча прожектора и канул во тьму, подсвечивая себе только узким лучом носовой фары. Но почти сразу же пропал и он. Беглецы догадались выключить свет, чтобы не обнаружить себя.

Сердце Данилы, замерло на доли секунды и снова возобновило свой ритм, работая на повышенных оборотах. Осташевский, ощущая себя полнейшим идиотом, пошарил лучами прожекторов по бескрайнему снежному полю, но, естественно, это было уже бесполезным.

Справа раздался отдаленный гул, и мазнули сполохи. Видимо, на поиск с южной проходной вышла мобильная группа; выезд с ближайшей, как известно, был предусмотрительно заблокирован автовозом. Но они были ещё далеко, и маленький снегоход уйдет на несколько километров, пока они доберутся до этого места. Теперь ищи свищи. Так что, скорее всего, погоня затеяна от безысходности. Будто игра в жмурки на поляне, когда разыскиваемый уже давно её покинул.

Данила оторвался от ручки прожектора и опустил приклад пулемета. Горячий ствол, ещё слегка дымящийся после стрельбы, задрался вверх, уставившись в беззвёздное небо.

Осташевский растерянно осмотрелся, не зная, что предпринять.

Потом он сел на прямоугольный ящичек, засунул руки за пазуху, подтянул колени и принялся ждать разъяренного Лопату.

Арина так толком и не поняла, что случилось. То ли они умудрились каким-то образом увернуться, то ли стрелявший по ним с высоты пулеметчик промазал.

Перед тем как зажмуриться она увидела аккуратный и ровный пунктир пуль, разрезающих снежный наст, который неминуемо должен был в следующее мгновение прошить их. Но когда через мгновение она открыла глаза, то увидела, что они живые и невредимые продолжают мчаться в ночи. Пулемёт на вышке молчал.

Но размышлять о перипетиях судьбы было некогда. Свет прожекторов рассеивался и становился слабее, еще немного и они должны были снова погрузиться в спасительную темноту. Внизу и по бокам, что-то неприятно защелкало, Арина рассмотрела чёрные изломанные линии прямо по курсу и догадалась, что это тот самый низкорослый кустарник. Она надеялась, что тонкие ветки не смогут причинить «Молнии» существенного вреда, но их снегоход, несомненно, оставит среди них след, по которому можно будет потом определить направление, в котором они скрылись.

Она щелкнула переключателем, вырубая все светоприборы и фары — теперь ничего не должно выдавать их в ночи. Нет сомнений, что за ними организуют погоню. Поэтому ту фору, которая у них есть, надо использовать с максимальной выгодой.

— Ты там что? — крикнула Ариэль, чуть повернув голову назад. — Живой?

И сразу почувствовала, как Артём сильнее сжал ее за талию.

Он что-то ответил, пробормотал, но ветер унёс его слова назад и она не расслышала. Да это и не требовалось. Главное — он в порядке.

Арина заложила плавный вираж, Кустарник кончился, и следовало начинать путать карты. Конечно, на снегу след не спрячешь, но их союзником была разыгрывающаяся метель. При таком ветре неглубокую колею от «Молнии» заметёт в два счета.

Навигатор на снегоходе не работал. На «Молниях» стояли еще старые спутниковые навигаторы, ЕТСкой они оборудованы не были. Впрочем, сейчас им бы и она не помогла. Единая Трекерная Система была интегрирована в СУПЕР, а перенастройка её на локальные точки связи была делом хлопотным. Например, даже её новейший «Снеговик» был до сих пор не оснащён этой новой версией. Поэтому вокруг «Ковчегов» многие егеря ходили по азимутальному приложению, основанному на электронном компасе. Хотя свои маршруты люди бывалые за столько лет знали и без всяких приборов. Но окрестности «Умки» Арине, не говоря уже о Синицыне, были знакомы очень поверхностно.

В ночи, да ещё без света фары, всё выглядело абсолютно одинаково. Низкие плотные облака не давали лунному свету ни пробиться вниз, ни сориентироваться по звёздам. Арине пришлось существенно снизить скорость. Хотя наткнуться на какое-то препятствие в виде карликового дерева или еще чего-нибудь похожего на него было маловероятно, но полностью такую возможность исключать было нельзя. А отвернуть на полной скорости Ариэль могла бы и не успеть. К тому же всегда можно было угодить в какой-нибудь овраг. Все же в подавляющем большинстве равнинная территория иногда прорезалась неприятными трещинами и ямами.

Арина старалась выдерживать требуемый курс в уме. Хотя их разносторонние маневры наверняка сбили пространственную ориентировку в её голове, но генеральное направление, как она считала, они соблюдали.

Двигаться беглецы решили на одну из отдаленных сторожек. Там можно было не только отогреться и пополнить продовольствие, но и попробовать с кем-нибудь связаться. Естественно, прямой связи с «большой землёй» в домике не было, но была местная радиостанция и аварийный буй. Что-то вполне могло бы сработать. К тому же там был запас топлива и карта, с ними можно было рискнуть двигаться к какому-нибудь населенному пункту самостоятельно через тундру. Проще говоря, можно было на месте более-менее спокойно определиться, как дальше действовать. Ариэль полагала, что охватить вниманием все мелкие сторожки и метеорологические будки захватчикам невозможно, а главное нецелесообразно. К чему держать там людей?! Другое дело, «Ковчеги». Поэтому Ариэль и отклонила идею попробовать вернуться на платформу. Там наверняка остались бандиты, ведь станцию дальней связи без присмотра оставить никак нельзя. А в то, что девочка Арина сможет в одиночку, ну или почти в одиночку, справиться с несколькими мужчинами, она не верила.

Артём сзади что-то пробормотал.

— Что? — переспросила Арина, наклоняя голову чуть назад.

— Далеко нам ещё ехать? — почти прокричал Синицын, борясь с шумом ветра.

«Ехать, — подумала Ариэль. — Словно мы на пассажирском автодилижансе…».

— Часа три, — крикнула она в ответ. — Может, четыре.

Артём ничего не сказал, а может, просто его снова не было слышно.

Арина подумала о том, правильно ли она сделала, что взяла «электроника» с собой. В лагере ему бы было однозначно безопаснее. Но ведь он сам напросился. Ни в какую не хотел оставаться. Вряд ли он сможет ей тут пригодиться, но… Арина никогда не была трусихой, что еще за глупости, да и все те приключения, что они пережили в бытность «Нового мира» или «Дела обновленцев» не раз доказывали её решимость и бесстрашие. Но всё же, остаться одной средь бескрайнего холодного пространства было бы неприятно. Арина душевно всегда была готова к временному одиночеству, но те обстоятельства, с которыми они сейчас столкнулись, были несколько иными. Это была не отдаленная командировка, это была борьба за выживание. И оказаться внутри такой жизненной, а не игровой локации одной, или на пару с коллегой, пусть и не очень приспособленным к экстремальным условиям — было две большие разницы. В первую очередь психологические.

Арина надеялась, что в итоге она окажется права и всё кончится благополучно. Для них обоих.

Она мучительно всматривалась во тьму, стараясь разглядеть хоть что-то. Но вокруг была темнота, плотная, как черное бархатное покрывало. Пришлось снизить скорость снегохода. Теперь они двигались вперед почти на ощупь.

По всем расчетам Арины, от преследователей, если такие и были, они уже оторвались. На дальний поиск и долгую погоню захватчики вряд ли решатся. Не такую уж большую опасность представляли для них беглецы. Рано или поздно они наткнутся на какой-нибудь патруль. А что территория вокруг «Ковчегов» патрулируется, Ариэль не сомневалась, не зря перед самым нападением пропали несколько егерей, которых она потом видела среди пленников. Поэтому, скорее всего они решили, что отправлять разыскивать в ночи блуждающий снегоход нецелесообразно.

Но все же Арина решила перестраховаться. Еще пятнадцать минут двигаемся без света, решила она для себя. А потом врубаем фару и идём на пределе.

Вы отправляли специалиста на «Умку»? Он вернулся? Точки контура до сих пор не прозваниваются. С «Ковчегом-1» связи нет. Если проблема не решится в ближайшие дни, мне придётся задействовать аварийный протокол и сообщить по инстанции. Сообщите мне срочно о ситуации, направляли ли туда сотрудника? Ждём ответа.

После введения усиленного охранного режима обособленных поселений (распоряжение № 676 УЮ по Сибирскому Приполярью), дополнительно прикомандированным мобильным патрулем (старший — Лобов А.) неподалёку от поселка Еловый был обнаружен движущийся военный автотранспортёр без опознавательных знаков. На законные требования остановиться и предъявить разрешительные документы, водитель транспортёра не прореагировал и скорость не снизил. После того, как патрульный аэроглиссер начал преследование нарушителя, по нему было произведено два выстрела из бортовой пушки транспортёра. Разорвавшиеся снаряды урона патрульному аэроглиссеру не принесли и очевидно имели предупредительный характер. Однако инспектора преследование не прекратили. Через километр по ходу движения транспортёр, используя преимущество в проходимости, ушёл на примыкающий малоезженый зимник. Оператор аэроглиссера с дальнейшим преследованием не справился, патрульное ТС стянуло в кювет, где оно увязло в глубокой снежной крошке.

После передачи сообщения были задействованы все находящиеся в данном квадрате службы, но неопознанный транспортёр обнаружить не удалось. По направлению движения он мог предположительно проследовать на Городки-Тугияны-Верхнельдина либо же (если ушёл юго-западнее — Хурумпуль-Шайтанка-Бочкари-Белоярск).

Также был отправлен запрос в ближайшую военную часть (ВЧ 3102), дислоцируемую неподалеку от г. Шушкары, но ввиду достаточной удалённости от места событий (около 230 км), принадлежность транспорта к подразделениям внутренних войск данной части представляется сомнительной. Окончательный ответ от командования части ожидается в ближайшее время.

Косвенным подтверждением того, что автотранспортёр не относится к вооруженным силам Юстициона является тот факт, что ни Лобов, ни остальные инспектора не смогли определить тип транспортного средства и утверждают, что раньше с такой моделью не встречались.

Нельзя исключать и того, что неустановленное ТС имеет отношение к инциденту с взломом домиков в геологическом поселении «Радостное», находящееся от инцидента географически всего в 15 км (см. шифросообщение 021074).

Ввиду серьёзности ситуации и наличия в секторе группы вооружённых людей, возможно имеющих преступные намерения, для установления повышенного охранного режима рекомендуется доукомплектовать мобильные патрульные группы из резерва городского управления Юстициона (г. Салехард), а также привести регулярные войсковые части региона в режим повышенной боевой готовности.

Вчера, при выполнении коммерческого рейса по маршруту Кутопьюган-Белоярск (груз 1,6 т. свежемороженой рыбы). Оператор Геликоптера Ми-116 (бортовой 32) Погребенский А. А. в квадрате 28–11 запеленговал сигнал аварийного передатчика. По инструкции изменив курс, и зависнув над местом источника, Погребенский установил, что сигнал испускает аварийный буй, который кроме этого производил и световую сигнализацию. Несмотря на сложные метеоусловия Погребенскому удалось посадить геликоптер на поляну в непосредственной близости от буя. Однако никаких признаков нахождения людей либо каких-то транспортных средств оператору обнаружить не удалось. Сигнал испускал стандартный аварийный буй, который частично находился в сугробе. Расширенный поиск Погребенский осуществлять не мог ввиду ограниченного запаса топлива на борту Ми-116. Подобранный им буй по прибытии был передан в соответствующие службы.

«Двойка» передает, что на «Ковчегах» предположительно вышел из строя синхронизационный модуль головной радиостанции дальнего радиуса действия. Починят своими силами. Запросил подтверждение по официальному каналу через Егерь-службу.

«Да уж… — невесело размышлял Влад, просматривая очередные сводки за день. — Вот тебе и капризный модуль… А ты тут беспокойся и места себе не находи…».

Замигал зуммер прямой связи. На проводе был Институт Восстановления и лично Борис Васильевич Белоручкин.

— Только не говори, что случилось нечто ужасное, — вместо приветствия поспешно сказал Исаев. — Когда ты сам меня набираешь, это не сулит ничего хорошего.

— И вам здравствуйте, — сообщил Громила.

По его тону Влад понял, что пока ничего сверхъестественного не произошло и мысленно облегчённо выдохнул.

— Привет, привет, — старший помощник главы проекта «Лазарь» подрегулировал изображение, чтобы собеседника было получше видно.

— Если ты думаешь, что я с тобой связался, чтобы доложить о текущих успехах в вопросах восстановления центрального ядра системы, то ты ошибаешься, — сказал Боря, невинно глядя другу прямо в глаза.

— Вот как? — удивился Исаев. — Что тогда?

— Ко мне попала информация, в которой я никак не могу разобраться. Очень странная и очень запутанная история.

— И она имеет отношение к СУПЕР?

— Непосредственное. Настолько непосредственное, что ты даже себе представить не можешь. Мало того, буде эта история разрешится положительно, мы не только максимально продвинемся в нашем общем деле, мы, возможно, одним махом решим все проблемы!

— Что-что? — не поверил своим ушам Влад. — Ты о чем? И что это за выражение «буде»? Что за «буде» такое? Ты начал брать уроки у Машки по старославянскому?

— Почему страславянскому? — насупился Громила. — Так еще совсем недавно говорили.

— Ни разу не слышал. Ну-ну, ты от главного не отвлекайся.

— Как не слышал? И у Пушкина такое выражение есть и у Бунина…

— Громила, я ругаться сейчас начну.

— Ладно, не кипятись, — смилостивился Боря. — Значит, попал мне в руки один любопытный документик…

Началось все с того, что Борис не пренебрегая никакими, даже, на первый взгляд, бесперспективными изысканиями, принялся дёргать за самые тоненькие ниточки, связанные с вопросами любого аппаратного обеспечения центральных Сигма-ядер.

В отсутствии продвижения в этом вопросе в области исследований, проводимых в Новосибирском институте, он постоянно связывался с коллегами из других регионов, прежде всего тех, где ранее располагались Сигма-центры.

Бессчётное количество раз они с коллегами испытывали разочарование. Следов исходного кода не было нигде. Не было даже ориентиров на направление, в котором можно было что-то найти. Чего только ученые не предпринимали. И радиоуглеродный анализ, и синтез нейроДНК и механическое квантовое восстановление. Пробовали и совсем экзотические варианты, не оставляя без внимания ни одну, пусть даже безумную, по общему мнению, идею.

И вот как-то раз, изучая электронную документацию Канторовического научного Объединения, Боря зацепился за казалось бы совершенно завиральную идею. Впрочем, не настолько, чтобы уж совсем фантастическую: они проверяли варианты и гораздо более бесперспективные. Белоручкин решил отыскать фрагменты останков презентационной копии АНГа, которую демонтировали нанороботы в барокамере лаборатории КНВЦ.

Тут надо рассказать некоторую предысторию. Канторовический Научно-Внедренческий Центр (КНВЦ) был самой инновационной группой лабораторий, занимающийся передовыми информационными технологиями. Он входил в состав головного Сигма-центра СУПЕР, который располагался тут же, в городе.

Канторович возвели в Подмосковье в середине XXI века, и сейчас он являл собой современный наукоград. Перед самым глобальным обновлением СУПЕР прогрессивному обществу, как раз тут был представлен АНГ — Аватар Новой Генерации. Внешне он напоминал человека, но был полноправным представителем системы искусственного интеллекта. Своеобразным максимально продвинутым интерфейсом СУПЕР. В последние недели перед обновлением они вместе с Борей (которого АНГ выбрал сам от лица системы, как наиболее перспективного специалиста) объехали все Сигма-центры России. АНГ выполнял свои предписанные задачи, Борис — свои. За это время они сошлись в рабочем плане, даже подружились, если этим словом можно назвать отношения между, хоть и продвинутым, но, все же, аватаром и человеком. Именно АНГ произнес ту самую знаменитую речь к человечеству в момент Июльского Откровения. И исчез.

В этот момент СУПЕРаватар физически находился возле самого Сигма-ядра Канторовического центра, стремясь нейтрализовать вредоносный код, запущенный в протоколы обновления. Боря же был с Антоном Северским, директором КНВЦ, в рубке управления. АНГ исчез абсолютно бесследно. Борис предполагал, что его физическая оболочка попросту аннигилировалась в момент терминации ядра.

Что же касается презентационной копии представителя системы, она была сделана лишь для демонстрационных выступлений и являлась, по сути, обычным линейным аватаром с набором базовых функций. Никакой ценности с точки зрения продвинутых технологий АНГ № 2 не представлял. С таким же успехом Белоручкин мог разобрать на молекулы школьный референт-аватар или, например, электронный заводской учётчик. Так случилось, что копия АНГа сослужила добрую службу в развязке «дела обновленцев». Она была незаметно подставлена вместо настоящего АНГа в самый критический момент и взяла на себя удар запрограммированных на уничтожение нанороботов, сохранив тем самым настоящего АНГа. Не случись этого, еще неизвестно как бы всё повернулось, возможно, заговорщики добились бы большего. АНГа № 2 расчленили прямо на глазах Бори в лабораторной барокамере. Причем, не только расчленили, но и деструктурировали часть материала оболочки. Часть, но не всю. Насколько Боря помнил, какие-то «останки» изделия в барокамере остались.

Да, на 99,99% в этих останках не осталось ничего, что могло бы как-то приблизить Белоручкина к восстановлению исходного кода. Но ведь оставался 0,01% вероятности. Вдруг всё же в копию передались какие-то данные от «носителя». В конце концов, проще это было проверить технически, чем гадать на кофейной гуще. Так Боря и решил поступить. И тут начались первые странности.

По документам «останки», или официально «комплект материалов модели АНГ-2» были отправлены на утилизацию. Белоручкин не поверил своим глазам, но судя по рукописной накладной это и в самом деле было так. Но ведь в другом, более раннем документе, однозначно уведомлялось, что «комплект материалов модели АНГ-2» является вещественным доказательством по делу № МК-1243-08 и передается на ответственное хранение в Главный Архив ВД Юстициона.

Как же такое могло произойти? Кому, а главное зачем, понадобилось уничтожать улики? Да ещё непостижимым образом изымать их перед этим из хорошо охраняемого архива?

Боря терпеть не мог копаться в разных «бумажках» и «документах». Его, как ученого привлекали совсем другие материи. И тут лучшим решением было бы делегировать расследование этой «канители» какому-нибудь стороннему аналитику, но Белоручкин, уловив «шестым чувством» след, решил докопаться до истины самостоятельно. И для этого даже слетал на несколько дней в Канторович.

То, что «комплект материалов» попал в Архив, было несомненным. Борис нашел этому несколько заверенных подтверждений с указаниями должностей и фамилий. Более того, он даже переговорил с некоторыми конкретными исполнителями. Но каким образом останки смогли оттуда вывезти? Ведь по такому делу (производство по которому для некоторых фигурантов ещё не закончилось) никакой утилизации вещдоков быть не могло.

Он изучил конечный пункт, где, судя по документам, окончательно утилизировали копию АНГа и нашёл ещё одну неувязку. Это был Комбинат переработки бытового мусора в Капотне. Отправлять туда высокотехнологичные останки уникальной модели было, по меньшей мере, странно. Потому что в самом же Канторовиче, при институте, была база Первичной Утилизации Оргтехники класса «А».

Капотнинский же комбинат не работал ни с металлами, ни с электронными системами. Но и на этом чудеса не закончились. Проследив по номеру заявки путь останков, Боре удалось выяснить, что никакой утилизации в Капотне по факту не было. И это было совершенно точно установлено. Идентификационные номера таких спецзаявок отслеживались очень чётко. Поначалу след «комплекта материалов» и вовсе пропал. То есть, вещдок прибыл на Комбинат, но на утилизацию не попал. Вскоре с большим трудом, но Боре, всё же, удалось выяснить причину такого решения. Нашёлся документ, в котором сообщалось, что «комплект материалов модели АНГ-2 по заявке 1112-Ю-45 не соответствует по фактуре профилю производства и перенаправляется в филиал Объединения „Утиль-сырье“ в город Череповец».

К этому времени подоспела информация по линии запроса в Юстицион. В ответе сообщалось, что «комплект материалов модели АНГ-2, проходящий по делу № МК-1243-08 находится в ячейке Кд-984 Архива ВД Юстициона г. Москвы и никаких запросов на изъятие оного после первичного помещения не поступало».

Борис смотрел на лаконичные строчки документа и опять не верил своим глазам. Что за чертовщина? Пара дней потребовалась на то, чтобы получить доступ к «останкам». Пришлось подключить верхушку Юстициона, но, узнав, что данные материалы необходимы для изучения в рамках проекта по восстановлению СУПЕР, разрешение руководством кластера было дано почти моментально. Тем более, Белоручкин пообещал всё вернуть после сканирования обратно в Архив в целости и сохранности. Ячейку в присутствии сотрудника Боря открывал лично и с некоторой опаской. Но его волнения были напрасны. В герметичных прозрачных контейнерах, несомненно, находился тот самый «комплект материалов модели АНГ-2», уж кому-кому, как не непосредственному свидетелю демонтажа копии было об этом знать. Но что же тогда отправили в Капотню?!

К слову сказать, исследование останков ничего в практическом плане отделу Белоручкина не дало. Никаких намеков на сохраненный в копии код не было.

Что же сталось с загадочной посылкой, отправленной по маршруту Канторович-Капотня-Череповец? Тут пошли первые «белые пятна». Вначале Боря предположил, что никакого фактического отправления не было, а груз якобы «шёл» только по документам. Ему еще памятна была история с автокаром, в котором похищали Олесю Колокольникову, когда она ещё не была женой Влада. Там тоже кар утилизировали по документам в Свердловской области, а фактически он всплыл в Новосибирске. Но в этот раз не складывалось.

Потому что Борис отыскал неопровержимые доказательства того, что посылка была. И в Канторовиче на перевалочной транспортной базе и в Капотне дважды (при приёмке и отправке), сам факт наличия груза подтверждался. Контейнер был запечатлен визуально, взвешен и опечатан. Белоручкин не поленился, и определил вес выданного ему «комплекта материалов» из архива — если сложить все фрагменты, у него получилось 56 кг. В отметке же таинственного груза значилось — 71 кг. То есть, даже больше. Причем значение дублировалось и совпадало в первых двух точках, если быть точным, там стояло «71,5 кг». На третьей точке значилось «71,8 кг», что объяснялось дополнительной опечаткой контейнера.

Боря уже было собрался лететь в Череповец, но его остановило следующее сообщение, которое его обескуражило. «Груз» до переработки в «Утиль-сырье» не доехал. Лайнер-сцепка, следующая по маршруту Копотня-Череповец, попала в серьезную аварию и груз, в связи со своей низкой категорией, был утилизирован на месте ДТП местными службами Сервисграда.

Борис попытался найти людей, указанных в изначальных накладных, тех, кто отправлял посылку из Конторовича, но и тут его ждало разочарование. То ли фамилии, указанные в документах были вымышленные, то ли работники уже сменили профиль работы. Дело сильно осложнялось тем, что это происходило в первые недели после отключения СУПЕР, и найти какие-то концы в документации часто не представлялось возможным. Во многих службах царил полный хаос, и заботиться о составлении всех учётных рукописных документов, многим организациям было просто не досуг. Точно также Боря не нашёл никаких подробностей ДТП под Череповцом, кроме самого факта его упоминания.

— Слушай, Громила, и что? Я не совсем тебя понимаю. Дело странное и запутанное, но ты думаешь, что эта посылка…

Боря молча смотрел с экранчика аппарата связи, терпеливо ожидая, когда у Влада сформируется хоть какая-нибудь версия.

— Ты думаешь, что там?.. — Влад недоверчиво покачал головой.

— Я думаю, что там был настоящий АНГ, — будничным голосом сообщил Боря. — Слишком уж чётко всё было организовано. Ты же видишь, что тут несколько звеньев цепи. А значит, за этим кто-то стоит.

— Но кто?! И если ты прав, то это… И если там был АНГ… То он до сих пор где-то находится… а это… это…

— Вот и я о том же. Вот и я…

Что это было, Арина так и не поняла толком. Острый вековой камень, вмерзший в грунт, остов какого-нибудь железного механизма прошлой эпохи или когтистая лапа самого провидения, дотянувшаяся до них из-под земли.

«Молнию» дернуло на полном ходу, развернуло, понесло юзом. Артём едва не вылетел из седла: в последний момент успел схватиться за талию, управлявшей снегоходом, начальницы.

Ариэль сразу же сбросила обороты, стараясь поймать ручкой управления закапризничавшую машину.

Справа внизу раздался явственный скрежет, потом недолгий стук и «молния», вихляя, замедлила движение, а потом и вовсе остановилась, боком вспахав небольшой снеговой бортик.

Арина судорожно сбросила с себя руки попутчика, который продолжал ее обнимать даже после остановки их транспортного средства, спрыгнула со снегохода и с гулко забившимся сердцем, склонилась под машиной, лихорадочно поводя лучом фонарика.

Но их неприятности, на самом деле, начались еще раньше.

После того, как они включили фару и вышли на крейсерскую скорость, Арина, по её разумению, взяла курс на ту самую одинокую сторожку. От преследователей они оторвались, не было никаких признаков приближающейся погони, поэтому теперь можно было следовать своему плану.

Но где-то через полтора часа хода по заснеженной равнине Ариэль вдруг поняла, что не может сориентироваться. Она не так уж часто передвигалась на своем «Снеговике» по тундре ночью, и у неё в этом случае всегда были пеленги контрольных точек. Карту местности она себе, конечно, представляла. Даже сейчас в ее голове была четкая сетка по секторам, но… В ночи всё выглядело абсолютно одинаково. Не было видно никаких наземных ориентиров. Требовалось выдерживать направление, что она и делала по встроенному компасу, но правильное ли направление они выбрали изначально? У Арины крепло впечатление, что она не бывала в этих местах раньше. Сложно было сказать, на чем оно было основано. Опять же, сделать такой вывод, выхватывая участки пути, что освещала головная фара, было почти невозможно — каждый новый километр пути ничем не отличался от предыдущего. Оставалась интуиция и внутреннее чувство опасности. Та дорога, которую Арина наметила для осуществления своего плана, была ей, хоть очень поверхностно, но знакома. Несколько раз она посещала ту сторожку и представляла себе подходы к ней. Но та холодная пустыня, по которой они двигались сейчас, оставляла явственное ощущение неизвестности. Будто они мчались совсем не туда, куда следовало.

Несколько раз Ариэль отгоняла от себя эти мысли, но они скользкими пиявками присасывались к её сознанию вновь и вновь.

Синицын тоже, наконец, слез со снегохода и теперь топтался у Арины за спиной.

— Не видно ничего толком, — в сердцах посетовала она, чуть разгибаясь. — Что-то с правыми направляющими, кажется. Лыжи вроде бы в порядке.

Двигатель Ариэль не заглушила, «Молния» продолжала тихо урчать, освещая расходящимся конусом кусок снежного участка впереди.

Девушка нагнулась вновь, и, загребая руками, принялась откапывать от утрамбовавшегося снега нижнюю часть снегохода.

Артем же, подсвечивая себе под ноги фонариком, пошел назад, по извилистому следу, оставленному поврежденной машиной.

Арине удалось прокопать неширокую канаву в снежной крошке, чтобы рассмотреть пустой зубчатый барабан и такие же пустые направляющие диски.

Она в отчаянье мазнула лучом света по сторонам: Синицын, возвращаясь к месту аварии, тащил что-то в руках, слегка сгибаясь под весом ноши. Когда он подошел ближе, сомнений больше не осталось — в руках у него была гусеница, слетевшая с барабанов. Несколько траков сильно деформировались после взаимодействия с неизвестным твёрдым препятствием. Картина случившегося представилась вполне ясно: после контакта соединения разошлись, ломая геометрию, и правая гусеница сорвалась с направляющих.

Они осмотрели повреждения и поняли, что надеть гусеницу обратно не получится, несколько траков лопнуло по осевой линии и их звенья держались на честном слове. Любая нагрузка привела бы к их окончательному обрыву.

Поняв это, Арина разжала пальцы — сломанная гусеница мягко упала в снег, а она села боком на сиденье урчащего снегохода, невидяще глядя в окружавшую их темень.

Метель усиливалась, ветер налетал порывами, облизывая открытые участки лиц беглецов своим шершавым холодным языком.

Казалось, что сейчас, вокруг них, этих двух неприкаянных фигурок возле замершего снегохода, нет никого, на многие-многие мили безнадёжного, пустого заснеженного пространства. Тем более, что именно так оно и было.

— Ого!

Влад распахнул дверь своей служебной квартиры и с удивлением рассматривал Машу, которая стояла на пороге.

— Привет, так и будешь мной любоваться? — хмуро поинтересовалась девушка после непродолжительной паузы.

— Ой, прости, конечно, — спохватился Исаев. — Проходи, — он посторонился, делая приглашающий жест. — И веди себя как дома. Так надо говорить?

— Не «веди себя», а «чувствуй себя, как дома», — поправила Мария, проходя в комнату и с любопытством осматривая обстановку. — Только какой это дом, так временное пристанище. Дом должен стоять на земле. И быть большим и основательным. Как скала.

— Ну-ну, — улыбнулся Влад. — И стайка детей, бегающих во дворе, да?

— Возможно, — уклончиво протянула Маша. — Тем более ты уже над этим принялся успешно работать. Рыжую бестию отправил на каникулы?

— Да, к тёще. Там спокойнее.

— Ну-ну, — передразнила друга Мария. — Еще пару лет назад ты бы приковал ее к себе наручниками, как бы чего не вышло, и сдувал пылинки.

— Ты чего такая агрессивная? — удивился Влад, озабоченно осматривая девушку.

— Разве? Не замечала. День тяжелый выдался.

— У нас у всех сейчас дни тяжелые. Я вот тоже только освободился, совещание было у Строева. Да и Громила не даёт скучать со своими идеями.

— Что будет, если мы не восстановим СУПЕР? — поинтересовалась Маша.

— У тебя точно всё нормально? — вместо ответа подозрительно спросил Влад. — Ты мне такая не нравишься.

— И я сама себе тоже. Не нравлюсь.

— Так, — Влад решительно взял девушку за руку, подвёл и усадил в кресло. — Я сейчас заварю чайный тоник, у меня и клубничное варенье есть. И когда приду с двумя дымящимися чашками, ты мне всё расскажешь, договорились? — он глянул Маше в глаза.

— А ты давно связывался с Ариной?

— А что? — насторожился Влад.

— Ничего. Задала тебе вопрос. Обычный.

— А ты?

— Я давно, — призналась Мария. — Просто хотелось бы удостовериться, что с ней всё хорошо.

«Странно», — мелькнуло у Влада и тут же беспокойство, отступившее было после сообщения о неполадках с синхронизаторами на Ковчегах, вернулось вновь.

— У тебя есть какие-то причины волноваться? — спросил он вслух.

— Есть, Владик. Но, боюсь, я не смогу тебе их объяснить. Слишком это… метафизически… Женские штучки.

— Маш, если ты знаешь что-то конкретное, говори. Это ведь всё очень серьезно.

— Не превращайся в инспектора. Ничего у меня нет конкретного. Ну так что?

— Если честно, — Влад замялся, — связи с ней последнее время нет. Якобы, на платформах барахлит синхронизатор передающей станции. Но это не точно.

Маша кивнула головой и стала смотреть, в сторону, в окно. За стеклом темнело, набежали тучи, собирался дождь.

— Все будет нормально, — не очень уверенно пробормотал Исаев. — Было ведь такое уже. И не раз.

— Пообещай мне одну вещь, — попросила Мария, вновь оборачиваясь к Владу. — Если вдруг… Мало ли. Если туда, к ней, отправят аварийную бригаду, устрой для меня в этой бригаде место.

— Маш!

— Пообещай!

— Ладно, если это будет в моей компетенции… Хорошо, хорошо, обещаю!

Маша вновь кивнула, порывисто встала и направилась к входной двери.

— Постой, — растерялся Влад. — А тоник?! С вареньем?!

— В следующий раз, — бросила на ходу Маша. — Когда будем все вместе…

Немедленно сообщите подробности донесения с «СМ-Приполярье-2» о выходе из строя радиостанции на «Ковчегах». Откуда это им стало известно? Получено ли вами подтверждение от Егерь-службы?

Пока отчаяния не было. А была активная попытка исправить ситуацию. Ещё раз убедившись, что порванный трак ремонту не подлежит, и надеть его на барабан никак не получится, беглецы попытались стронуть «Молнию» без правой гусеницы. Двигатель работал исправно, топлива пока хватало. Снегоход, с некоторым усилием, но, всё же, вытолкнули на более менее ровную и твердую от смерзшегося наста поверхность. Арина включила пониженную передачу и осторожно дала газ. «Молния» двинулась вперед, но сразу же стала круто забирать вправо. Ариэль вывернула управляющую лыжу в противоположную сторону. Вначале на полхода, а потом до упора. Снегоход зарывался правым боком в снег, а потом уходил в сторону. К тому же оставшаяся гусеница то и дело проворачивалась, выкапывая под собой борозду. Попробовали ехать задом. Получилось не лучше. «Молнию» тянуло в сторону, хоть и не так круто, но все равно критично, а управляющая лыжа при таком варианте вообще не оказывала на направление движения никакого влияния.

Промучившись некоторое время, Арина остановила снегоход и склонилась над штурвалом, обессилено сложа руки на панель управления и уткнувшись в них лицом. Артём неприкаянно топтался рядом. Сказать им друг другу было нечего. Всё было понятно без слов.

Метель продолжала набирать силу, ветер усиливался, напоминая о себе свистом и завыванием. Темнота, совсем не думающая отступать, давила непрозрачным саваном, сковывая движения.

Идти пешком, прямо сейчас, ночью, не рискнули.

Решили дождаться рассвета у снегохода. Во-первых, здесь был хоть какой-то тепловой контур, питаемый работающим двигателем. На холостых оборотах топлива должно было вполне хватить до утра. Начавшие замерзать руки или ноги всегда можно было погреть, придвинув их по очереди к источнику тепла. Во-вторых, надо было хотя бы приблизительно определиться с местоположением. Рассвет мог дать надежду хотя бы визуально определить, где они находятся, и позволить рассмотреть какие-нибудь ориентиры. Отправляться в глухую ночь прямо сейчас, освещая себе путь только светом налобного фонарика, было не самой лучшей идеей.

Они попытались устроиться на сиденьях снегохода максимально компактно и это им удалось. Решили сидеть спиной к спине, так было и теплее и удобнее, чем поодиночке. Арине даже удалось ненадолго забыться тревожным сном под убаюкивающий шелест урчащего двигателя. Артём уснуть даже не пытался. Он бездумно таращился в ночь, натянув капюшон комбинезона почти на глаза. Это хоть немного защищало от ветра, правда, никак не мешало острым снежным крошкам колоть щёки при очередном его порыве. Почему-то Синицын больше всего страшился сейчас одного — что стоит им уснуть, как их, вместе со снегоходом, заметёт снегом с головой.

Хмурое, холодное утро не принесло ни понимания того, где они находятся, ни облегчения.

Вокруг них во все стороны, насколько хватало взгляда, тянулась унылая, ровная, белая пустыня.

Единственным положительным моментом в их ситуации было лишь то, что хотя бы прекратилась метель. Ветер тоже стих, словно устыдившись за свои бесчинства.

Арина, с трудом разминая затекшие от неподвижного сидения конечности, слезла с «Молнии» и, осматриваясь, машинально сделала несколько упражнений, разгоняя кровь. Артём, кряхтя как стодвадцатилетний старик, тоже встал на ноги, увязая в нанесенном за ночь с одного бока снегохода, снегу.

Ариэль кинула на него мимолетный взгляд. Выглядел парень не очень. Под глазами набрякли отчётливые мешки, глаза покраснели от бессонной ночи; сейчас электронщик как раз тёр их перчаткой, чего делать, явно, не следовало.

— Не надо, — предупредила Арина, убирая его руку от лица. — Ещё хуже будет.

Она и сама чувствовала себя не очень. В мышцах, от накопившейся усталости, ощущалась слабость, желудок отзывался пустой тянущей болью, последний раз они ели часов четырнадцать назад. Кожа на щеках заветрилась и словно покрылась коркой, вот-вот пойдет микротрещинками.

Ариэль вернулась к урчащему снегоходу и посмотрела расход топлива. В таком режиме его еще оставалось часа на два-три непрерывной работы. Только вот смысл?

Девушка залезла в прод-отсек и извлекла небольшую пластиковую бутылку. Так как в автовозе «Молнии» хранились на консервации, они не были снабжены стандартной рабочей комплектацией. В их снегоходе не было ни аварийного маяка, ни комплекта саморазогревающегося сух-пайка. Была только бутылка с питьевой водой; терморегуляция отсека не позволяла ей превратиться на морозе в лёд.

Арина поднесла бутыль к губам и сделала два коротких глотка. Потом протянула Синицыну.

— Чуть-чуть, — предупредила она.

Воду уже следовало экономить. Хотя, в крайнем случае, всегда можно было растопить снег.

— Придется идти, — сказала Ариэль после небольшой паузы. — Пешком. Другого выхода нет.

— А куда? — глупо спросил Артем, затравленно озираясь.

Арина махнула рукой в сторону. В том направлении где, насколько она предполагала, находилась та самая сторожка.

— Я буду с тобой откровенна, — сказала она, подходя к парню почти вплотную. — Мы можем пойти обратно, откуда приехали. Это единственное известное мне направление, где точно находится база «Умка». Но, скорее всего, мы не дойдем. По моим прикидкам до неё километров сорок. И мы можем пойти в противоположную сторону. Если я не ошибусь с азимутом, то мы выйдем на сторожку километров через десять-пятнадцать. Но точного направления я сейчас определить не могу. Можно сказать, мы пойдем наугад.

— Мы заблудились? — тихо спросил Артём, и Арине показалось, что он шмыгнул носом.

— Вроде того, — призналась Ариэль. — Но от констатации этого факта легче не станет. Сейчас мы возьмем всё самое необходимое с «Молнии» и пойдём в максимально облегченном варианте. Чтобы суметь пройти как можно быстрее и как можно дальше.

— Х-хорошо, — пробормотал Синицын. Видно было, как он мужественно борется с приступом паники.

Арина хотела подбодрить его, но подумала, что это лишнее. Это какая-то никому не нужная фальшь. Они и в самом деле находятся в критической ситуации и помощи ждать абсолютно неоткуда. Поэтому она лишь склонила голову и пошла к «Молнии» собирать рюкзак.

И вот тут её и охватило полное отчаяние.

Глава 6

Она лежит на белом снежном покрывале, раскинув руки в стороны. И смотрит на себя со стороны, сверху. Недвижимая фигурка пока ещё хорошо видна на светлом фоне. Но это ненадолго. Стоит пойти хотя бы маленькому снегопаду или закрутиться смерчикам метели и запорошенный силуэт пропадёт, сравняется с безжизненной холодной поверхностью, оставшись в ней неизменным на веки вечные.

Это лезло в голову настолько навязчиво, что Арине приходилось заставлять себя думать о другом. Сосредотачиваться на направлении, чтобы выбирать участки, где снег не такой глубокий; оглядываться на бредущего по её следам Синицына, шумно дышавшего от усталости и от страха; даже прислушиваться к хрусту снега под подошвами сапог. Только бы не это навязчивое видение с раскинутыми в сторону руками.

Сколько они уже идут? Час? Сутки? Год?

В такие моменты время меняет свой бег. То спешит, словно сорвавшиеся с катушек механические часы, то замедляется, будто растянутое мягкими, гибкими циферблатами художника-абстракциониста.

Арина протёрла рукав. 12–37. Значит… Значит прошло почти полдня. Если они ничего и никого не встретят до того момента, как начнёт темнеть… А темнеть в это время года начинает очень рано.

Артем держался молодцом. Не ныл, не скулил. Шёл себе следом, иногда чуть отставая; и тогда она тоже деликатно приостанавливалась, давая ему возможность приблизиться. Было заметно, что у «электроника», в отличие от руководителя проекта, почти нет тренированных физических навыков. Арине прекрасно был известен такой тип людей — после базового образования, сданный с грехом пополам обязательный курс физвоспитания и потом работа, работа, работа, не предусматривающая никакой нагрузки на мышцы. И никаких дополнительных занятий в зале. Потому что никто не может представить, что заштатному электронщику понадобятся силы для экстремального похода через ледяную пустыню.

«Но ведь это ты отвечаешь за сохранность вверенного тебе коллектива, — мысленно напомнила себе Ариэль, — а не он за тебя».

Ей тоже становилось всё тяжелее и тяжелее. Каждый шаг уже давался с трудом. Усталость пока ещё болталась где-то на границе сознания Арины, удерживаемая там морально-волевыми, но так не могло продолжаться вечно. В какой-то миг силы иссякнут и у неё.

С погодой им пока «везло». Словно дразня путников, небесная канцелярия подсвечивала им дорожку слабым северным солнышком. Ветер, замолкший под утро, так и не проявлялся. Мороз тоже был относительным. Они почти не мёрзли, пока их движение позволяло аккумулировать тепло. При других условиях, в такую погоду хорошо было бы, опершись на ограждение, смотреть с платформы за причудливой игрой света в преломляющихся разными цветами радуги смерзшихся кристалликов снега. И с наслаждением вдыхать прохладный воздух.

Арина даже скрипнула зубами — такая глупая мелочь, но сколько бы она сейчас отдала, чтобы оказаться на родном «Ковчеге»!

Хрук, хрук — продолжал хрустеть под ногами снег. Ариэль упрямо двигалась вперёд, прокладывая в снежной стерне извилистый след.

«Если Артём скиснет окончательно и остановится — это будет концом для нас обоих, — мелькнуло в сознании девушки. — Я не в состоянии тащить его на себе. И оставить его я тоже не смогу».

Ее внимание привлек выделяющийся на ровной доске наста причудливый козырек. На горизонте видимости посреди бескрайнего белого поля виднелся какой-то знак. Будто бы кто-то на чистом листе поставил запятую.

— Арина… Юрьевна, — послышалось вдруг сзади. — Арина…

Она обернулась.

Синицын сидел прямо в снегу и смотрел на неё глазами, в которых блестели слезы.

— Я не могу больше, — и он отвел взгляд вниз, опустив голову.

— Ну что ты! — Ариэль подошла к парню, потрепала его за плечо комбинезона. — Вставай. Немного же осталось. Надо дойти пока светло.

— Не могу, — покачал головой Артем. — Отдохну немного.

— Нельзя сидеть, замерзнешь! — Ариэль снова потрепала парня. — Отдышись пару минут, и пойдем дальше.

Синицын помотал головой. На это раз молча.

Арина в отчаянии огляделась. Вокруг ничего не изменилось, да и что могло бы измениться? Только вот этот самый козырек не давал ей покоя. Что это могло быть? Просто намерзший ледяной торос? На сторожку или заимку это никак не было похоже.

— Артёмочка, — Ариэль нагнулась перед Синицыным и взяла его ладонями за щеки. — Ты только не засыпай. Посиди тут. Минуты две три. Может, пять. Не больше! Отдохнёшь. Я схожу вон туда и вернусь. Слышишь?! Обязательно вернусь! Я тебя тут не брошу, даже не думай, — девушка чуть встряхнула голову парня.

Тот смотрел на неё почти равнодушно.

— Ты меня понял? — Арина смотрела требовательно. — Не закрывай глаза! Замерзнёшь! — она отвела ладони. — Ты понял?

Артём слабо кивнул.

— Хорошо.

Ариэль поднялась на ноги, и быстро, насколько это было возможно, пошла в сторону «нароста».

Она вернулась к Артему через четыре минуты пятьдесят секунд.

Парень хоть и сидел, подогнув под себя ноги, но глаза его были закрыты. Ариэль стервятником набросилась на него и принялась судорожно тормошить.

Артём тут же подал признаки жизни, инстинктивно пытаясь отстраниться. Видимо, он держался до последнего и только-только сомкнул веки.

— Вставай! — Тормошила его Арина, потягивая на отвороты комбинезона. — Там старая точка энергетическая СУПЕРовская. Я открыла её дверь. Код замка аварийный знаю, нам его давали на всякий случай. Там теплее!

Синицын непонимающе мотал головой, но начальнице подчинялся. Вот он нетвёрдо встал на ноги, вот опёрся на её плечо.

— Пошли скорее, — Ариэль увлекла «электроника» за собой и по своим же следам повела к козырьку энергетической башни.

Места внутри было с гулькин нос, но они всё же поместились. Старая энергетическая башня представляла собой стационарный пункт, оборудованный запасом мощности — здесь были аккумуляторные батареи, запас жидкого топлива и еще кое-какое неизвестное оборудование, подключаемое раньше к СУПЕР. Контейнеры самого хранилища располагались под землей, а на поверхности была оборудована лишь небольшая кабинка, используемая, если понадобится, для ручного управления. Такие башни давно не использовались. Сделаны они были ещё в бытность работы нефтедобывающих гигантов и служили для пополнения запасов курсирующих по маршрутам автотанкеров. В те времена преодолевать такие большие расстояния между населенными пунктами Приполярья без подзарядки и дозаправки могли не все автопоезда. С развитием технологий потребность в таких энергетических «заправках» практически отпала, но демонтировать их не стали, в тундре запас топлива никогда не помешает. Хотя на лоцманских картах башни отмечались уже не всегда.

Внутреннее отопление было отключено, но внутри хоть каких-то стен, было чуть теплее, чем снаружи. Арина подула на свои замёрзшие пальцы. Пока она колдовала с замком, пальцы успели закоченеть.

Артём несколько ожил. Устроившись, полулёжа, у стенки кабинки, он с любопытством хлопал глазами, осматривая оборудование.

Арина прекрасно понимала, что это никакой не выход из их положения. Только небольшая отсрочка. На воздухе они замерзнут уже ближайшей ночью, а тут, внутри крохотной кабинки, протянут, возможно, ещё около суток. В лучшем случае — часов тридцать шесть. Без еды, без тепла, на одной воде у них нет никаких шансов.

Она чуть прикрыла глаза, стараясь унять сердцебиение. Кровь неприятно била в виски.

Артём вдруг зашевелился, даже слегка отодвинул Ариэль. Та недоуменно на него посмотрела.

— Хочу посмотреть начинку, — туманно пояснил Синицын, нажимая какие-то клавиши, отчего небольшая приборная панель на гибком шланге осветилась разноцветными огоньками. — Аккумуляторы-то в порядке, — добавил «электроник».

У Арины и самой была мысль попробовать подключить пульт, но рассудив, что башня была полностью заинтегрирована с СУПЕР, она посчитала эту идею бесполезной.

— Толку-то… — отозвалась она, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы не так мерз бок. — СУПЕРовская башня. А СУПЕР не работает.

— Ну да, — разочарованно отозвался Артем, просматривая какие-то длинные столбцы символов, вызываемые на дисплей. — Всё через систему заведено.

Ариэль вздохнула. Начинало щипать глаза. Веки закрывались помимо желания. Хоть совсем незначительное, но повышение окружающей температуры, начинало действовать на организм.

«Скоро всё закончится, — кто-то настойчиво шептал в ее мозгу. — Смирись. Так сладко заснуть и… не проснуться».

— Хм, — услышала она возглас Синицына. — Тут есть генератор, он же модулятор, он же возбудитель.

Она с трудом распахнула глаза.

— Какой еще возбудитель?

— Возбудитель сигнала. Чего же ещё? Есть очень мощный усилитель, который можно запитать от аккумуляторов. Видимо, башни между собой как-то коммуницировали. А значит… Значит… Должна быть… А! Вот же она. Развертываемая антенна!

Синицын переключил тумблер. Послышалось еле слышное жужжание.

— Ты откуда всё это знаешь-то? — недоверчиво поинтересовалась Ариэль. Сонливое настроение, как ни странно, исчезло.

— Ха. Я ведь в Сообществе «Радиомаяк» с восьми лет состою. У меня даже лицензия на свою частоту есть.

— Это прекрасно. И это сможет нам как-то помочь? Я имею в виду антенна и так далее.

— Пока не знаю, — признался Артём, продолжая что-то просматривать на дисплее. — Это всего лишь средства связи элементов СУПЕР. К тому же через зашифрованный код, не предусматриваемый операторного общения. Другими словами, нельзя по этому каналу передать какой-то текст. Только сигнал.

— Артём, это для меня тёмный лес. Объясняйся проще.

— Куда проще-то? В башне есть средство передачи информации. Но реализуется оно в виде кода и обмена информацией с другими башнями.

— А мы не можем послать своё сообщение?

— СУПЕР же не работает, — нахмурил лоб Синицын. — Значит, и башни не работают…

— Смысл тогда? — разочарованно протянула Арина.

— Башни не работают, но работает передатчик… — продолжил бормотать Артем. — И усилитель… И антенна… А если…

— Что?

— Нет, не получается. Мы не можем передать в эфир никакой текст. Но мы можем передать сигнал.

— И что толку? Кто примет, и кто расшифрует такую передачу, предназначенную для СУПЕР?

— Я не знаю… — Синицын помолчал. — Стоп. Сигнал то ведь может быть разным! Черт подери! Извините, Арина Юрьевна!

— Что это значит? Что-то вроде двоичного кода?

— Нет! Не так! Двоичный код — это ноль и единица. А мы можем передать только один вид сигнала. Но! Мы можем изменять его длительность!

— И что это нам даст?

— Если я всё правильно понимаю, то кое-что даст…

Марк Куделькин обожал воскресенья. Именно этот день недели он чаще всего посвящал своему личному хобби. Когда завершены все рутинные домашние дела, когда почищен аквариум с перламутровыми рыбками-телескопами, ничто не мешает расположиться в удобном анатомическом кресле, окинуть довольным взглядом своё внушительное радиохозяйство и наконец-то, с осторожностью и внутренним наслаждением, прикоснуться к ручкам чувствительных верньеров.

Радиоаппаратура занимала у Марка всю длинную стену. Чего тут только не было. Старинные радиолы, всевозможные радиопередатчики, мобильные станции перехвата, армейские рации. Всё это богатство было аккуратно рассортировано по хронологическому принципу и периодически вызвало у Куделькина чувство восторга от обладания, чему, как известно, подвержены многие коллекционеры.

Все аппараты были, что называется «на ходу», Марк чинил испорченные раритеты самостоятельно, выискивая редчайшие оригинальные запчасти «у черта на куличках». Естественно, что необходимости постоянно пользоваться, например, радиолой «Байкал», особого смысла не было, но само осознание того, что, если потребуется, можно повернуть ручку и наблюдать за разгорающейся шкалой приемника приводило Куделькина в трепет.

Но в пятницу он занимался несколько другим. Он включал свой универсальный трансивер, собственноручно им модернизированный и принимался «щупать» эфир на самых разных диапазонах. После того, как отключилась СУПЕР, это занятие стало еще более увлекательным. Лишившись связи, многие службы и отдельные граждане переходили на альтернативные способы связи, и Марк, то и дело, натыкался в эфире на самые разные переговоры. Это было очень увлекательно. Куделькин представлял себя этаким искателем, эфирным пилигримом, плывущим по радиоволнам.

Одновременно он общался с коллегами по увлечению, которые находились в самых разных городах. У них образовалось что-то вроде элитарного клуба; всегда устраивалось негласное соревнование, кому удастся отыскать самые интересные радиоперехваты. Это кроме официальных игр в виртуальную «охоту на электронных лис» или чемпионаты по декодированию.

Сейчас, закончив все свои насущные дела и пребывая в отличнейшем расположении духа, Марк напялил на голову индшлем с герметичными наушниками и взялся за ручки настройки. Его трансивер был готов к работе и дружелюбно мигал индикаторами.

Почти сразу же он наткнулся на объяснения в любви какой-то романтической парочки, послушал немного, потом переключился на УКВ — диапазон, в котором можно было найти наибольшее число любопытных радиоперехватов.

Вначале ему не везло. Он прощупывал частоту за частотой, но нигде не находил ничего более менее заслуживающего внимания. То и дело в передачи вклинивались серьезные помёхи, видимо неподалеку от его родного Красноярска были сильные энергетические возмущения. Особенно его расстроил зашкаливающий уровень атмосферных разрядов, замеченный им на определенной частоте. Он снизил шумовой уровень в наушниках, и хотел было уже переключаться на другие широты, когда структура этих самых помех показалась ему странно знакомой. Он даже решил, что это и не помехи вовсе.

Заинтересовавшись, он вернул верньерный механизм на прежнее место и отрегулировал громкость. Это и в самом деле были не помехи. Это были отдельные, разделенные по времени повторяющиеся сигналы. Причём разной длительности. Озадаченный Куделькин включил диск, чтобы записать трансляцию. Через какое-то время он даже на слух понял, что набор сигналов цикличен. То есть одна и та же комбинация повторяется раз за разом. Такое чередование сигналов показалось ему чрезвычайно знакомым. Он включил воспроизведение с диска, отрегулировав внешний шум эквалайзером. Три коротких пика. Три длинных. Три коротких. Это же… Это…

Он не поверил своим ушам. Еще раз перекрутил на начало и включил воспроизведение. Азбука Морзе!!! Три длинных — три коротких — три длинных! Этого не может быть! SOS! Настоящий «SOS», пойманный им на УКВ в 2074 году через любительский трансивер и передаваемый азбукой Морзе!

«Заблудившиеся туристы?» — первое, что пришло в голову Марку, но он тут же засомневался в такой версии — откуда у обычных туристов такой мощный передатчик?

Некоторое время он сидел в оцепенении. Меж тем сигнал начал ослабевать, забиваясь теперь уже настоящими помехами, видимо аккумуляторы передающего устройства стали разряжаться.

Что же делать? Нельзя же оставить такую ситуацию без внимания!

Куделькин лихорадочно переключился на канал общения со своими единомышленниками. На связи в такой час их было еще немного, но тем не менее.

«Всем, кто меня слышит, код 101! — сообщил он в микрофон. — Перехватил любительский SOS, точного пеленга нет, что делать?».

Некоторое время ушло на уточнение его коллегами деталей и пустую говорильню. Большинство не могло посоветовать что-то дельного, полагая это каким-то розыгрышем или шуткой. Пока в разговор не вмешался человек с позывными «Геолог-5».

«Я работал с такой частотой, — сказал он. — Это диапазон вспомогательных устройств транспортного контура системы СУПЕР. В том числе такие устройства могут располагаться в отдаленных северных районах тундры, что подтверждается географической близостью к Красноярску. Если морзянка идет оттуда, то дело серьезное. И надо немедленно принимать меры!».

«Какие?» — отбил на терминале Марк, холодея душой. Дело принимало нешуточный оборот.

«Немедленно сообщи в Юстицион, — передал „Геолог-5“. — За несанкционированный радиосерфинг тебя могут лишь пожурить, но это несопоставимо с тем, если кто-то реально терпит бедствие. И никто, кроме тебя, об этом еще не знает».

Куделькин снова облился холодным потом, но быстро взял себя в руки, и, не отходя от трансивера, вызвал по прямому каналу экстренную службу Красноярского Юстициона.

— Через полчаса ты должна быть на Переделках. Пропуск я тебе сделал. Форма одежды — боевая, — Влад смотрел на Машу с экрана дисплея спокойно, но этот взгляд ему давался непросто.

— Что случилось? — Мария заспанно тёрла глаза. Из-за нервов последнее время она обзавелась дурацкой привычкой дремать около получаса прямо посреди дня.

— Ты же просила включить тебя в команду?

— Что с Ариной?!

— Информации о ней нет. Разберёмся на месте.

— Поняла. Переделки — это где вертолетный армейский корпус?

— Он самый. Ты летишь с нами как военный журналист. Учти, заставляешь меня заниматься подлогом!

— Не ворчи. На пользу дела. Куда летим?

— Это не важно. Десант туда уже отправлен. Мы выходим следом как группа расследования.

— Причем тут тогда Арина? Это связано с «Ковчегом»?

— Пока не ясно. Из квадрата, где находятся платформы, был передан сигнал SOS. Посредством азбуки Морзе.

— Чего-чего посредством?

— Азбуки Морзе. Сигналы разной длительности на ультракоротких радиоволнах. Их перехватил один толковый парнишка из Красноярска. Радиолюбитель. Источник сигнала запеленговать не удалось, так как мощность сигналов стала резко ослабевать. Но примерный район, где мог находиться передатчик, мы определили. Это территория, прилегающая к комплексу «Умка». Там же, неподалеку, работал «Ковчег-2». Учитывая, что с ним давно нет связи, есть предположение, что сигнал бедствия как-то связан именно с экологической платформой. Немного обескураживает технический способ передачи. Ведь на «Ковчеге» есть кнопка экстренного оповещения для спасателей, а на метеостанциях — штатные аварийные буи. Видимо, что-то помешало воспользоваться стандартными средствами

— Или кто-то.

— Возможно и так. Именно поэтому, на место предполагаемого бедствия отправлен военный воздушный десант. Всё, некогда, жду тебя на Переделках, — Влад кивнул и отключился, а Маша принялась лихорадочно и бестолково собираться.

По большому счету, Данила за свою добровольную «осечку» отделался легким испугом. Лопата, конечно, на него наорал, там, на вышке охранения, но прямых доказательств прямого саботажа со стороны Осташевского у сержанта не было.

«В сложных погодных условиях — метель, ночь, цель поразить не удалось», — так доложил Данила разводящему. И ведь не подкопаешься. Действительно ведь, не бездействовал, прицельный огонь вёл, все видели. А что неудачно, так это с любым может случиться. Всё же наёмники не волшебники, а люди, которые тоже иногда ошибаются и мажут по цели.

Лопата даже наряд вне очереди влепить Осташевскому не смог, не было оснований. Хотя парни с пропускного пункта получили их аж по три на каждого. Потому как, по мнению руководства, не выполнили свои обязанности. Данила считал и это несправедливым, но молчал в тряпочку. Не в его нынешней ситуации было перечить начальству.

После того, как шустрый снегоход под управлением красотки скрылся в беспросветном мраке полярной ночи, все мероприятия по обнаружению беглецов, как и предполагал Данила, свернули до рассвета.

Проснувшись с подъёмом, а оставшуюся часть ночи Осташевский сладко проспал в бытовке-казарме, Данила видел, как в поиск выходили усиленные патрули на аэроглиссерах. Один из таких вполне мог наткнуться на сбежавших пленников, если они не успели уйти далеко. Кроме этого, патрули выполняли и разведывательные функции. После того, как появилась хотя бы даже минимальная вероятность того, что местоположение подразделения на «Умке» могут рассекретить, предпринимались превентивные меры. Охранение по периметру было увеличено вдвое, а службы дальнего обнаружения работали по усиленному режиму.

Подбитый автовоз с восточного КПП отогнали и бросили возле забора. Заниматься им было некому и незачем. Главное было освободить проезд и обеспечить хоть какой-то пропускной режим. На месте разнесённого в щепки домика возвели кургузую времянку.

Данила глянул на пышущий жаром отопительный элемент, стоявший в углу казармы, и подумал о девушке в комбинезоне. Там, в тундре, никаких отопительных элементов нет. Запас хода у старенького снегохода тоже ограничен. Осташевский надеялся, что она знала, на что шла. И что доедет, куда планировала. Оказаться посреди вечной мерзлоты без средств к существованию — такого Данила не пожелал бы даже врагу. А тут. Какой она враг? Северная русская красавица, лишь по воле обстоятельств попавшая в переделку. Подспудно Осташевский понимал, что если девушка доберется «до большой земли», то у их группы могут начаться серьёзные проблемы, но… Лучше уж так, чем замерзнуть заживо, неприятно скрючившись в бесформенную ледышку.

«А ведь тебя, наёмник, если что, не пожалеют, — мелькнуло у Данилы. — И заступиться будет некому. И Наташа всплакнет под вечер, а на следующий день пойдет в ресторан с другим. М-да..».

Городок с утра зажил ещё более энергичной жизнью. Под утро, планово, на транспортёрах, прибыли наладчики и ещё какие-то гражданские. Они уже запустили несколько производственных мощностей, и сейчас, то и дело, был слышен раскатистый гул. Ресурсоперерабатывающий комплекс потихоньку оживал и в своей промышленной части.

В первой половине дня на экстренно оборудованную площадку приземлилась пара дальнемагистральных геликоптеров. Кто прибыл на первом, Данила не знал, а вот второй привёз того самого важного чина, который вчера читал всем нотации.

К обеду в городке началась непривычная суета. Данила подозревал, что это отчасти связано и с отсутствием каких-то новостей о сбежавших пленниках. По-видимому, утренняя затея с их обнаружением полностью провалилась.

— Лопата наредба… ммм… приказал, наша группа иде на стражу, — сообщил Драган, шумно отдуваясь в «предбаннике» бытовки. На улице стало холодать и он, придя с улицы, запустил с собой клубы морозного воздуха.

Данила с Пузырём переглянулись.

— Вся группа? — переспросил Данила. — Или в наряд?

— Не, — помотал головой серб. — Не наряд. Опасно.

— Тревоги вроде как не было, — покачал головой Пузырь.

— Будет, — пообещал Драган. — Мне сказал он. Ташев, иди, иди! И ты!

— Чертила балканский, — сквозь зубы выразился Пузырёв, но, что делать, принялся прицеплять разгрузку.

Минут через пять вышли гуськом, и отправились на площадь перед заводоуправлением, превращённую в командный плац.

Чуть поодаль, в транспортеры грузили прибывших утром гражданских механиков. Данила тут же понял, что не слышит производственного шума, видимо, оборудование в цехах снова отключили.

— Я приказал явиться немедленно! — набросился на них сержант, скорчив недовольную физиономию. — В чём дело, Осташевский?

— По вашему приказанию, прибыли, — невозмутимо отрапортовал за Данилу Пузырёв, кося глазом.

— Возьмёте трёх рекрутов у Бабенко, — приказал Лопата. — Занимаете позицию на посту охранения на восточной проходной. Задача — при обнаружении противника блокировать все подступы к периметру. Удерживать позицию до дальнейших приказаний любой ценой. Вопросы есть?

— Так точно, — вскинулся Пузырь. — Мы там дуба дадим, там же времянка неотапливаемая.

— Разрешаю греться по очереди в ближайшем корпусе. Ответственный за распорядок — Осташевский. Оставлять рекрутов без вашего надзора запрещаю. На посту должно быть не менее двоих из вашей группы постоянно. Задача ясна?

— Так точно.

— Позиция временная. Будьте готовы сменить дислокацию по первому же приказанию, — добавил сержант. — Выполняйте.

— А вы когда-нибудь жалели о чём-нибудь в жизни? Так, чтобы по-настоящему? — спросил Артём. Он говорил негромко, но слова были вполне различимы.

— Да что это за «вы» такое? — отозвалась Ариэль. — Мы же почти ровесники.

— Не могу, — признался Синицын. — Я лучше вас на «вы» буду.

— Чудак-человек, — Арина через силу улыбнулась.

Они лежали внутри энергетической башенки, обхватив себя руками, чтобы хоть как-то сохранять тепло. Последние силы были потрачены на отправление циклического сообщения на одной из УКВ-частот. После этого оставалось только ждать. Вконец обессилившие, они устроились у стеночек и старались не двигаться, чтобы максимально сохранить жизненную энергию. Да, движение разгоняло кровь и препятствовало замерзанию, но слишком уж кратковременным было такое разгоряченное состояние, а сил отнимало очень много.

— Если я и жалела, — сказала Ариэль, отвечая на вопрос, — то сразу же, по следам произошедшего. Понимаешь меня?

Артём не ответил, и тогда девушка попыталась объяснить:

— Что-то произошло, к примеру, и ты думаешь — как же так? Зачем? Почему я это сделала? Какая муха тебя укусила? И если бы тебе снова представился такой шанс, ты бы не повторила ошибку, но… Потом ты понимаешь, что не зря оступилась. Этот самый неправильный шаг помог тебе избежать в дальнейшем шага катастрофического. Нельзя прожить безошибочную жизнь.

— Наверное, — голос Синицына звучал глухо. — Я никогда не сомневался, что я на своём месте. С самого рождения шёл по рекомендациям системы. Не задумывался.

— Даже не с рождения, Артём. СУПЕР планирует твои процессы, когда ты ещё не родился. А что тебя смущает?

— Не знаю. Говорю глупость, но если бы я выбрал что-то другое, то сейчас бы… тут… не был…

Некоторое время помолчали.

— Это все непредугадываемые даже системой вероятности, — произнесла, наконец, Ариэль, вдруг осознав, что не чувствует пальцев на ногах. Она энергично принялась ими шевелить, чтобы восстановить кровообращение. — Откуда ты знаешь, если бы ты выбрал другой путь, то быть может, оказался бы в такой ситуации ещё раньше. И потом. Если бы не ты, мы бы никакого сообщения не отправили. Я бы сама никогда в этих передатчиках не разобралась бы. Об этом тоже надо помнить.

— Нас найдут? — спросил Синицын так тихо, что Арина едва его услышала.

— Надо держаться, — сказала она. — Рано или поздно найдут.

— Вы сами в это верите? Даже не представляю, кто может перехватить такой сигнал… Вам страшно?

Арина помолчала, рассматривая усеянный ледяными сосульками потолок.

— Во всяком случае, мы сделали всё, что могли. По максимуму. Поэтому… Да, мне страшно, но мне не обидно. Мы боролись. И даже если… Все узнают, что мы сражались до последнего.

— Это так важно?

— Для меня да… Пусть и глупо звучит.

— Мама, всегда, когда мне было плохо, ну неприятности какие-нибудь, приобнимала меня и поглаживала за ухом, как собачку. И шептала, что всё наладится. И я почему-то успокаивался и верил, что всё так и будет. Как же она переживет всё это?..

Арина, несмотря на шевеления пальцами, так их и не почувствовала. Организм продолжал остывать, отдавая последние частички тепла безжалостной окружающей среде. Ариэль замерла, ощущая, как иголки холода начинают покалывать руки.

«Закрыть глаза и все, — подумалось ей. — В этот раз не получилось. И нет больше сил. Так бывает. Закрывай глаза. Ну что тебе дадут какие-то микроскопические пять дополнительных минут в масштабе вечности?».

Но тут же, упрямо сжав болезненно растрескавшиеся и посиневшие от холода губы, она принялась из последних сил елозить конечностями лёжа на спине, чтобы хоть немного, хоть чуть-чуть согреться.

— Регулярные части, если потребуется, будут на месте к 2–3 часам ночи, — сообщил по рации командующий военным гарнизоном.

Влад координировал действия армейцев прямо с борта геликоптера, уже второго по счёту. В Салехарде, вместе с группой расследования они из обычной «Чайки» пересели в северную модификацию военного вертолета класса «Принц».

Сейчас они снова были в воздухе и направлялись за ударной штурмовой группой десанта Юстициона. Целей у подразделения было две. «Ковчег-2» и ресурсодобывающий комбинат «Умка». На первую экологическую платформу и остальные комплексы «треугольника» тоже были отправлены мобильные воздушные силы, но прибыть они туда должны были значительно позже.

— Принято, — сказал Исаев в микрофон и вызвал командира «Ястребов».

— Два звена подходят к «Ковчегу», — лаконично отрапортовал тот. — Ждём результат.

Маша, смешная, кажущаяся еще меньше в массивной армейской термонакидке, сидела тут же, в соседнем кресле сопровождающего.

— Мы успеем до темноты? — спросила она, посверкивая глазами в полумраке салона геликоптера.

— Даже если не успеем, — Влад оторвался от приборов, — будем работать круглосуточно.

— Время уходит. А искать ночью это совсем не то, что искать днем.

— Маш!

— Что?

— Ничего…

На рации замигал индикатор вызова.

— Приём, — Влад поспешно щелкнул тумблером.

— Двенадцатый передает, визуально платформа пустая, — сообщил «ястреб». — Повреждений нет, признаков нахождения людей не обнаружено. Заняли позицию ожидания, десантируют три группы для осмотра на месте. По результату доложат.

— Принято.

Влад почувствовал, как напряженно вздохнула Маша.

У Исаева чуть-чуть кружилась голова, второй полёт за несколько часов для наземного инспектора был перебором. Геликоптер мелко вибрировал, но в целом шёл плавно. Воздушные ямы, хоть и попадались, но были совсем редкими. «Еще не хватало, чтобы тебя начало тошнить», — неприязненно подумал Влад про себя, и, ни к селу, ни к городу, вспомнил шутку про недалёкую девушку, которая после предупреждения командира вертолёта о возможных воздушных ямах, недовольно пробурчала — так давно тут летаете, а ямы облететь не можете.

Снова ожил аудиофон:

— Габула передаёт, платформа-два, пустая. Людей нет. Двигатели заглушены. Генератор в порядке. Никаких поломок или повреждений. Всё в рабочем состоянии.

— Принял, — отозвался Влад. — Оставьте там несколько человек, и выдвигайтесь на Объект-один. По всему ходу движения осуществлять визуальный осмотр.

— Понял, выполняю.

— Объект-один — это «Умка»? — спросила Маша.

— Он самый.

— Наши «Коршуны» там скоро будут?

Влад сверился по времени.

— Уже на подлёте, — сообщил он, машинально отмечая, как и у него поднимается пульс от волнения. — Значит, «SOS» передавали не с «Ковчега».

— Это было очевидно сразу, — заметила Маша. — И не из какой-нибудь метео-избушки. Где ещё в этом районе может стоять такой мощный передатчик?

— На «Умке». Законсервированный.

— А еще?

— Больше вроде бы как негде.

— А башни?

— Какие? Ты имеешь в виду старые СУПЕРовские энергобашни? На них нет подходящей аппаратуры.

— Но ведь они были как-то связаны с системой.

— Хм… По своим протоколам да. Так… — Влад наморщил лоб. — Давай-ка посмотрим, где они расположены в этом районе. У нас есть какая-нибудь подробная карта?

Драган оказался прав. Тревога вскоре была объявлена. Их группы она пока не касалась, об этом поступило внятное и четкое разъяснение.

Но напряжение в городке Данила чувствовал спиной. Он всматривался в снежное поле перед КПП, уткнув приклад своего пулемета в плечо, и невесело думал о том, что, видимо, огневого контакта в ближайшем будущем не избежать. Значит, девочка добралась до своих. Скорее всего, так и есть. Он еще раз подивился мужеству и отчаянности пленённой им красотки. Представить такое где-нибудь в Европе или Африке было немыслимо.

Рекруты под командованием наёмников строились в колонны и готовились к посадке. Транспортёров, после отбытия гражданских, оставалось мало, аэрокатера и глиссеры были невместительными, поэтому, скорее всего, их собирались переправлять по воздуху.

Вскоре предположения Данилы подтвердились. Басовито гудя роторами, на площадку опустилось два транспортника, в которые экстренно стала грузиться большая часть рекрутов. Так и не глуша движков, геликоптеры взмыли вверх и, накренившись, ушли в облака.

Прибежал взмыленный Лопата и озвучил новое приказание. Приписанные к группе Осташевского рекруты заскочили в подъехавший аэрокатер. Тут же подоспело еще несколько машин. Через несколько минут, автомобили и глиссеры, выстроились один за другим, миновали КПП и умчались в снежное поле.

— Чего уставились-то? — недовольно пробурчал Пузырь, замечая, как сослуживцы смотрят вслед уходящей колонне. — Приказ кто будет выполнять? Шевелиться надо, пока нас тут не накрыли.

Данила, и вправду, встрепенулся. Следовало торопиться. Такая спешная эвакуация была похожа на бегство и не сулила ничего хорошего. Сейчас, если не считать пленённых заложников, на всем нефтедобывающем комплексе остались только они трое.

Драган с Пузырёвым, придерживая на весу автоматы, побежали к ангару гаража, им следовало вывести из строя все пригодные для передвижения транспортные единицы. Осташевский же поспешил в другую сторону, к помещениям заводоуправления. Стараясь не шуметь, чтобы раньше времени не привлечь внимания находящихся внутри пленников, он снял, один за другим, все магнитные замки. Теперь заложники были не заперты, хотя пока ещ ё об этом не догадывались.

Потом, Данила рысью обогнул главный корпус, и прыгнул на операторское место стоявшего там десантного аэрокатера. Привычно активировал движок, чувствуя, как машина приподнимается на аэроподушках. А потом взялся за управляющий штурвал.

Когда он лихо подлетел к задней части ангара, его товарищи как раз управились со своей задачей. Драган и Пузырь, прыгнули в нишу, а Данила дал полный газ, направляя катер к раздолбанной накануне, проходной.

Они отъехали от забора комплекса километра на три, когда тоненько запищал вмонтированный в панель управления воздушный сонар.

— Цели воздушные, множественные, — доложил Пузырёв, рассматривая картинку на дисплее. — Прямо по курсу. Приближаются. Пеленг 16-1-10.

— Треба се поворатить, — забеспокоился Драган.

— Поздно отворачивать, — огрызнулся Данила и прибрал ручку акселератора. Катер стал существенно замедляться.

— Ты сбрендил что ли? — вскинулся Пузырь. — Газуй давай!

— Заткнись, — беззлобно откликнулся Данила, продолжая снижать скорость до полной остановки. — За нами снеговой шлейф, когда мы движемся на полном ходу, — пояснил он. — Его хорошо видно сверху. А так… катер белый, мы в маскхалатах, цель для радара незначительная. Проскочат и не заметят. Всё, замерли! Молчим!

Аэрокатер остановился прямо посреди снежного поля, практически слившись со снежной поверхностью.

Наёмники чуть пригнулись, прикрывая головы капюшонами мимикрирующих накидок.

Данила все же краем глаза наблюдал за небом и вскоре увидел, как эскадрилья штурмовых десантных геликоптеров с ревом пронеслась над ними. Зрелище было впечатляющим. Останься они в комплексе еще на десяток-другой минут и тогда шансов выстоять против боевого соединения у них попросту бы не осталось.

Арина очнулась и сильно вздрогнула. И сразу же всё встало на свои места. Она вновь увидела их маленькое убежище, почувствовала всепроникающий холод и наплывающее безразличие.

Арина попробовала пошевелиться и поняла, что теперь не чувствует не только пальцев, но и самих ног. Руки, вроде бы, немного ещё слушались. Свет, пробивающийся через узкое продолговатое оконце, потускнел. Судя по всему, уже начинались сумерки. Кое-как, скрюченными пальцами, Ариэль подтянула к себе маленький сигнальный фонарик. Она подумала, что надо бы установить его снаружи, пусть это была бы небольшая световая точка, но все же в приближающейся ночи хоть какой-то знак. Нажала на кнопку. Лампа загорелась, но тускло-тускло. И почти сразу же, иссякнув, погасла. Арина лихорадочно принялась снова и снова включать-выключать фонарь. Но всё было напрасно.

— Есть ещё хоть какой-то у нас аккумулятор? — спросила она Артёма, чуть поворачивая голову в его сторону.

Но тот не отозвался.

Арина, с трудом отталкиваясь от смёрзшейся поверхности, подползла к «электронику» ближе. Артём лежал с закрытыми глазами.

Девушка в панике, застонав, нависла над ним, приблизив лицо почти вплотную. Нет, нет, он ещё дышал, Ариэль отчетливо уловила тепло его дыхания на своей щеке.

Она затеребила парня, дёргая в стороны и стараясь разбудить. Но Артём не открывал глаз. Он только пробормотал в полубреду:

— Вот так и возьмёт в оборот…

И потом глубоко и тяжело вздохнул.

Ариэль еще немного подергала его, ухватившись за комбинезон, смазала пару раз по щеке ладонью, но Артём так и не очнулся. Тогда она, совершенно обессилившая, откинулась на спину рядом. Из-под ресниц девушки выкатилась одинокая маленькая слезинка и упала вниз, чтобы тут же замёрзнуть прозрачным стеклянным кристаллом.

— Есть что-то по пропавшим? — спросил Влад у командира «Коршунов».

Они стояли посреди площади, прямо на холодном ветру. «Принц» с группой расследования только что совершил посадку на вертолётную площадку «Умки», и Исаев, а за ним и Маша, поспешили к административным корпусам, чтобы самим пообщаться с бывшими заложниками, сотрудниками «Ковчегов». На полпути они встретили Потапенко, руководителя эскадрильи.

— Я как раз вас искал, — заметил тот, прикрываясь от порывов ветра капюшоном. — Вместе с Метляковой был Артём Синицын, штатный ИТ-оператор «Ковчега-2».

— Как далеко они могли уйти?

— Это неизвестно. Кроме самого факта побега ничего не известно. Можно предположить, что они воспользовались какой-то техникой. Далее могло произойти всякое, вплоть до того, что их могли найти и схватить. Возле восточной проходной стоит повреждённый автовоз. Судя по всему, там случился какой-то огневой контакт.

— Все помещения внутри комплекса осмотрели?

— Точно так. Все обследовано. Установлено, что сигнал «SOS» был отправлен не из радиорубки «Умки».

— Каково состояние заложников?

— Удовлетворительное. Экстренной эвакуации никому не требуется. А ближе к полуночи прибудут транспорты и медслужба.

— Приступайте к обследованию энергобашен. Сколько их в этом районе? Одиннадцать?

— В ближайшем квадрате двенадцать, — поправил Потапенко. — Но это только в ближайшем квадрате. Поиск с воздуха ведут семь единиц.

— Этого мало!

— Это максимум на данный момент. К нам направляются дополнительные силы от Юстициона и Армии, но они начнут прибывать только ночью. Метеоусловия ухудшаются. Скоро стемнеет, а отыскивать башенки на местности тяжело уже сейчас. Они частично или почти полностью заметены, несмотря на противооблединительные контуры.

— Наш геликоптер надо тоже подключить к поискам!

— У «Принца» нет возможности десантировать группу на пересеченной местности, — возразил командир вертолётчиков. — Тем более при таком ветре. Предлагаю оставить ваш геликоптер на «Умке» как возможный резерв. А к поиску подключим мой флагманский «Коршун», я готов отправиться немедленно, если не нужен вам здесь. Мы оставим тут десантников для охраны, но, я полагаю, никакой опасности уже нет. Террористы ушли и вряд ли вернутся.

— Возьмите нас с собой, — подала голос Маша.

— Что? — не понял Потапенко.

Влад глянул на девушку, быстро и пристально. Та подняла голову, и Исаев увидел в её взгляде отчаянную решимость.

— Да, если возможно, мы отправимся с вами, — поддержал он Марию. — Тем более, у вас всё равно некомплект, вы же оставите тут часть своих людей. А к расследованию мы приступим позже. Сейчас самое главное отыскать наших товарищей… Под мою ответственность!

Командир эскадрильи хотел было возразить, но внимательней посмотрев и на Влада и на Машу, молча кивнул головой. Потом развернулся и, чуть пригибаясь от разгулявшегося ветра, пошел в сторону вертолётной площадки.

Решили пойти на самую дальнюю точку, на границе квадрата поисков. За штурвалом был сам Потапенко, он вёл геликоптер на максимальной скорости, несмотря на продолжавшиеся ухудшаться погодные условия.

Корпус воздушной машины гулко вибрировал, военные аппараты были не очень-то приспособлены для комфортабельных путешествий. Влад и Маша были тут же, в кабине. Исаева ощутимо мутило, но он держался изо всех сил. Потапенко открыл створки визуальной панорамы и все всматривались в проносящиеся внизу снежные торосы. Но пока ничего заслуживающего внимания заметить так и не смогли.

Только что пришло сообщение от одного из экипажей. Обследовали уже седьмую точку — безрезультатно. Ещё две группы десантировались в районах восьмой и девятой башен, но не могли их пока обнаружить. С воздуха они не просматривались, пришлось приземлиться в месте вероятного их расположения и выпустить наземные поисковые отряды.

Маша то и дело подносила к лицу светящийся циферблат. Время уходило.

— Через минут семь-восемь будем в районе башни, — заметив движение девушки, сообщил вертолетчик. — Если не увидим её сверху, будьте готовы к десантированию.

«Коршун» был оснащён двумя десантными аэроглиссерами, способными покидать геликоптер даже без контакта с поверхностью, с высоты до двух метров.

Маша понимающе кивнула, а Влад с силой сжал ручки кресла, пережидая очередной резкий позыв тошноты.

К счастью, десантироваться с высоты, не пришлось. Потапенко присмотрел на подлете довольно ровное плато и, рискнув, посадил геликоптер на шасси-лыжи.

С воздуха, как и предполагал командир эскадрильи, башенку разглядеть не удалось.

Влад, которому совсем уже стало плохо, и казалось, вот-вот его вывернет наизнанку, остался у вертолёта, а Маша с двумя десантниками отправилась на одном из аэроглиссеров в поиск.

Уже через секунды они мчались по бескрайнему снежному полю, вздымая за собой огромный опадающий шлейф снега. Сумерки сгустились и скоро грозились превратиться в полную темень.

Как Маша умудрилась заметить этот бугорок, она бы и сама, наверное, объяснить не смогла. Но все же, заметив, принялась энергично лупить по спине десантника, управляющего глиссером.

— Туда! — кричала она, указывая рукой и стараясь перекричать шум завывающего на такой скорости ветра.

Она не смогла дождаться, когда аэроглиссер остановится полностью, спрыгнула ещё на ходу, сделала два быстрых шага, стремясь «догнать скорость», но ноги не успели за телом, она упала вперёд, прямо в сугроб. Пропахав борозду, тут же вскочила, обтирая лицо от снега и побежала, увязая, к слабо видневшемуся во мгле заметённому козырьку.

Какой-то шум.

Мысли текли в сознании Арины вяло-вяло, будто бы каждую из них приходилось протягивать через вязкий тягучий кисель.

Стрекочет кто-то. Кузнечики. Надо не спать. Но зачем? Когда спать — это так сладко. Это намного нужнее. Погубила парня. И всех подвела. Нельзя спать. Но надо. Заснуть и все закончится. Совсем-насовсем. Не будет ничего плохого.

Скрип. Кричит кто-то.

Я сплю? Неприятный сон, тревожный. Не хочу его. Хочу спокойно спать уже. Отстаньте все.

Кто ты?

Я не сплю. Не сплю.

Ариэль едва-едва разлепила веки и рассмотрела в радужных разводах какую-то приблизившуюся к ней тень. Так сон это или нет?

Кто-то поворачивает её или это просто мир кружится?

И кто-то кричит. Или быстро-быстро шепчет. Так близко. Тёплое дыхание.

И потом она, уже на грани сознания поняла, что кто-то, просто напросто, исступленно целует ее в растрескавшиеся, посиневшие и почти ничего не чувствующие губы…

Глава 7

Резидент ожидал совершенно другого. Настроившись на очередной скоморошничий балаган в народном стиле, он был слегка обескуражен. Апартаменты, где происходила его очередная встреча с Маэстро, были выполнены в высокотехнологичном стиле современного тех-арта. И находились они не в какой-нибудь глуши, даже не в пригороде, а в городской черте. Правда, на окраине. Меры предосторожности в этот раз были больше формальными. Им не пришлось бесконечно кружить по каким-то задворкам; сопровождающие ограничились изъятием всех электронных коммуникаторов и черными шторками в автокаре.

Удивил и сам Лаптев. Вместо барского атласного халата, в который он был облачён при предыдущей встрече, лидер Организации предстал перед Резидентом в безупречном деловом костюме с элементами снобистского шика. Во время разговора Маэстро то и дело приставлял к правому глазу стильный монокуляр, а его сильно зализанные назад волосы отсвечивали неприятным блеском.

Прежде чем оказаться в комнате переговоров, Молниевский миновал четыре поста охраны — у входа в многоквартирник, у лифтов, у внутреннего турникета и, наконец, у дверей помещения, где должна была состояться встреча. Причем в этот раз его везде встречали профессиональные охранники, а не те простоватые рекруты, что топтались в прошлый раз у него за спиной.

— Полагаю, Егор, — начал Лаптев вместо приветствия. Он только что появился из-за дальней ширмы, — вы удовлетворены проведёнными испытаниями? — на губах Маэстро играла змеиная улыбка.

Собеседники пожали руки и сели напротив друг друга в анатомические кресла, которые изогнутыми линиями оснований прекрасно вписывались в окружающий модернистский декор.

— Если это можно назвать испытаниями, Маэстро, — Резидент вежливо склонил голову набок.

— Очевидно — можно. Вы просто напросто решили меня испытать. Давайте отставим эту вашу дипломатическую деликатность. Терпеть не могу политиканства.

— Мне кажется, обе стороны добились намеченных целей, — осторожно заметил Молниевский. — И ваша сторона — тоже.

— Бросьте, — Маэстро чуть заметно скривил уголок рта и приставил к глазу монокуляр. — Мне ни к чему за вами бегать и что-то выпрашивать. Вы хотели демонстрацию силы ОСГР и вы её получили.

— Всё же с некоторой нашей помощью, — заметил Резидент. — Этого ведь нельзя отрицать.

— А я и не собираюсь отрицать или подтверждать, — усмехнулся Лаптев. — Ваша так называемая «помощь» ускорила презентацию, но не сделала её невозможной и без вашего вмешательства. Давайте говорить прямо. Ваши люди и ваша техника оказались весьма к месту. Но это были лишь дополнительные, а вовсе не обязательные обстоятельства нашего дела. К тому же доктрина нашего всероссийского движения опирается больше на экономическую, нежели военную составляющую. Люди устали от ущемления их интересов. Традиции, на которых было воспитано не одно поколения, преданы забвению. Все это не проходит бесследно для общества. У нас великая страна, у нас великие ресурсы и поэтому огромные возможности. Хотя странно напоминать об этом сидящему напротив меня соотечественнику.

— М-да, — Молниевский пожевал губами. — С этим никто и не спорит. Но вместе с тем наши предложения вполне конкретны.

— Пересмотрите условия, — сказал Маэстро, и с некоторым вызовом посмотрел на своего визави, сжав губы в тонкую линию. — Процесс уже не остановить. Возглавить его у вас не получится. Поэтому логично считаться с тем, кто сможет это сделать. Свою точку зрения на конкретные, как вы выражаетесь, предложения я уже озвучивал.

— Но мы не можем торговаться вечно, поймите меня правильно. Пока мы пытаемся найти компромисс, уходит время. Наши оппоненты не сидят, сложа руки. Никто не может гарантировать, что у них не появится некая альтернативная модель искусственной электронной машины. И никто пока не может сказать, когда это произойдет.

— У нас, насколько вам известно по предыдущему визиту, такая машина уже есть, — заметил Лаптев, опуская монокуляр.

— Кстати, о нашем старом знакомом, — Резидент заговорщицки понизил голос. — Некоторые из, так скажем, приятелей моих друзей, до такой степени заинтересованы в его… ммм… обладании, что готовы предложить абсолютно беспрецедентные… дивиденды. Абсолютно!

— Перестаньте, Егор. Что за детский сад! Разумеется, никакого торга в этом смысле не будет. У меня иногда складывается такое впечатление, что вы до сих пор не отдаёте себе отчет, с кем имеете дело. Это очень, очень горько осознавать, — Лаптев покачал «зализанной» головой.

— Хорошо, я в очередной раз озвучу вашу позицию, — кивнул Резидент, переходя на официальный тон. — Скажите, если не секрет, вы настолько уверены в себе, что позволяете размещать одну из ваших резиденций прямо в городе? Силовые службы, насколько мне известно, не настолько разобщены без СУПЕР, чтобы совсем «не ловить мышей».

Маэстро засмеялся. Смех у него был искренний и довольно заразительный.

— Я ценю вашу заботу, Егор, — Лаптев оборвал веселье, но в глазах у него продолжали прыгать озорные огоньки. — К тому же я могу задать вам похожий вопрос. По моим данным вы едва не попались на одном из собраний Актива. Вы ведь в международном розыске, однако, не боитесь разгуливать по улицам почти без грима. Я понимаю, что дела превыше всего, но ведь инстинкт самосохранения априори должен быть сильнее.

«Чёртов клоун!» — зло подумал про себя Молниевский, внешне же только подобострастно улыбнулся.

— Это смотря какие дела, — вслух сказал он, — бывает, что и… перевешивают.

— Никуда я не приду! — строптиво заявила Арина, принципиально не включая изображение. У нее на лице сейчас была ионная маска, которую ей предписали носить врачи. Причем, не менее трёх часов ежедневно. Кожный покров восстанавливался не так быстро, как ей хотелось. — Я все уже рассказала тебе и… остальным. Есть же запись.

— Давай не будем капризничать, принцесса, — терпеливо посоветовал ей Влад. — Тебе не идет роль кокетливой мамзели.

— У меня еще цвет лица неровный! Ты хочешь, чтобы я сидела в присутственном месте и смущалась под любопытными взглядами?

— Ага, тебя смутишь взглядом, как же… Ариэль, ты сама разве не понимаешь как это важно? Это ведь государственная безопасность страны… К тому же я вчера уже никакой неровности цвета твоего прекрасного лица не заметил.

— А я заметила! — строптиво возразила Арина. — Если тебе так надо еще раз это выслушать, давай в Подвальчике встретимся. К чему эти помпезные совещания?

— Помпезные?! Там, кроме нас будет Строев, Панкратов и кто-то от военных. Почти ничем не отличающаяся встреча от наших посиделок в Подвале!

— Как же вы любите этот бюрократический официоз! При СУПЕР такого не было! И вообще, мне ещё надо в клинику к Артёму сходить, это куда важнее вашей говорильни.

— Как он, кстати?

— Применение лета-фага бесследно не проходит, знаешь ли. Но состояние его лучше, чем можно было предположить. Есть надежда на удовлетворительное восстановление основных жизненных функций.

— Могло быть и хуже.

— Могло. Опоздай вы еще на час-другой и никакой лета-фаг уже бы ему не помог.

— М-дааа… Ну так как? Ты всё поняла?

— Поняла, но я не приду, идите все в баню!

И она отключилась.

Влад некоторое время кисло смотрел на так и не загоревшийся изображением мониторчик, а потом принялся набирать комбинацию клавиш для вызова Марии.

— Нам даже удалось идентифицировать того самого важного господина, — сказал Багрицкий и посмотрел на Арину. — Это некто Арсений Пригода, бывший сельхоз-предприниматель, потом политпроспектовец. Была косвенная информация о его причастности к «делу обновленцев», но доказательствами мы не располагали, к тому же, мы считаем, что он отмежевался от проекта в самом начале. Переключился, так сказать, на более, с его точки зрения, перспективное начинание.

Виталия Багрицкого Строев отрекомендовал как представителя службы госбезопасности Юстициона, но Влад подозревал, что он курирует ещё и отделение контрразведки.

Совещание все же состоялось в полном составе. Арину удалось уговорить поучаствовать с помощью Маши; Исаев пошел на этот запрещённый прием с лёгким сердцем. Кроме девушки и Влада в кабинете руководителя проекта «Лазарь» находились Игорь Панкратов, командующий армейскими соединениями группы «С» Иван Филин и, конечно, сам Максим Строев.

— Всё же я не совсем понял, как удалось определить принадлежность этих странных бандитов именно к ОСГР, к Организации Свободных Граждан России? — спросил Филин. — Насколько я знаю, сейчас действует с десяток оппозиционных и даже радикальных организаций. Почему это не могла быть одна из них?

— Идею нам подала как раз Арина Метлякова, — Строев кивнул в сторону девушки. — Она сопоставила свои наблюдения с имеющимися данными. Пока всё сходится. И не совсем понятные на первый взгляд действия нападавших и комплектация преступной группы.

— Организатор у них… — Филин нахмурился, припоминая, — Лаптев?

— Да, — подтвердил Багрицкий. — Точно так. Лаптев Федор Степанович. Он же Капитан, он же Маэстро. Довольно экстравагантный гражданин.

— У нас есть мнение, что Лаптев — некая ширма, — заметил Панкратов. — Фронтмен. А за ним стоят более серьёзные люди.

— Это в данном случае не суть, — заметил Филин. — Организация представляет собой реальную опасность. С чем связаны их действия, на ваш взгляд?

— У нас есть несколько версий, — взял слово Влад. — ОСГР выдвигает, прежде всего, новую экономическую доктрину, хотя в целом это не что иное, как хорошо забытая старая сырьевая экономика. Возможно, нападения на объекты как-то связаны с тем, что эти самые объекты — ресурсо-добывающие комбинаты. Или это может быть обыкновенной провокацией. Или сорвавшейся диверсией фанатично настроенных «товарищей».

— Нападение ведь не ограничилось «Умкой»? — уточнил Багрицкий. — И, кстати, почему их не засекли средствами спутникового контроля? У нас ведь есть покрытие этой области?

— Да, временно были захвачены все три комбината «Треугольника» и оба «Ковчега», — подтвердил Исаев. — Но на всех точках подразделения нападавших ушли до прихода наших ударных соединений. Что касается спутников… К сожалению, на орбите, после отключения СУПЕР, случились неполадки. То и дело происходят накладки, касающиеся передачи информации. Мы пытаемся исправить ситуацию, но с Земли сделать что-то кардинальное, крайне сложно. К тому же для такого наблюдения цели террористов были относительно малоразмерными. Отследить такую группу возможно с помощью тонких настроек, которые выполнить в данных условиях не всегда реально. Особенно без СУПЕР. Такая оперативная и своевременная аналитика часто затруднена.

— Что нападавшие уклонились от открытого огневого контакта, это логично, — заметил Филин. — Какой смысл ввязываться в заведомо проигрышное противостояние?

— Согласен, но какова изначально была цель ОСГРовцев? — спросил Строев. — Очевидно, что их планы были нарушены Ариной. Если бы не её побег, мы были бы в неведении еще несколько дней, а то и недель. И ещё настораживает своевременность ухода террористов в тундру. Такое впечатление, что они как раз видели наши перегруппировки.

— Вопросов пока слишком много, — покачал головой Багрицкий. — Как всё же конкретно удалось определить принадлежность бандитов к ОГСР? — он снова посмотрел на Арину.

Непроизвольно и другие повернули головы в её сторону.

— Просто я обратила внимание на структуру захватившего нас подразделения, — вздохнула та. — Налицо была довольно четкая организация нападения на платформу и последующее удержание заложников. Причем самые важные действия выполняли профессионалы, явно с армейской выучкой. Они были немногочисленны, но явно выделялись на фоне основной массы. К тому же некоторые, как мне показалось, с трудом понимали русскую речь.

— Любопытно! — вскинулся Филин. — Иностранные наёмники?

— Скорее всего, — подтвердил Влад. — Или отставники, что менее вероятно.

— Что же касается той самой основной массы, — продолжила Арина, — то это были тоже хорошо организованные, хоть и не настолько умелые бойцы. Внутри соединения они назывались рекрутами, а мы знаем, что именно ОГСР проводит эту самую рекрутскую политику для вербовки в свои ряды. Прибавьте к этому одновременное нападение на весь сектор, для этого нужны достаточно большие по количеству силы. Плюс труднодоступный, удалённый район. Кто может позволить себе такой масштаб? Прибавьте к этому очень хорошее техническое оснащение нападавших. Я периодически слышала шум вертолётных роторов. Да и наземный транспорт был высокотехнологичным. Кроме этого, один из словесных портретов совпал с описанием известного фигуранта по линии текущего расследования отделения безопасности Юстициона, я имею в виду Пригоду. Его визит на «Умку» и объяснения заложникам вполне вписывались в концепцию деятельности ОСГР. Сложив все эти факты, я предположила причастность нападавших именно к этой организации.

— Из вас бы получился прекрасный аналитик, — заметил Багрицкий. — Кроме всего вы поступили очень мужественно. Я имею в виду ваш дерзкий побег. В сущности, вы в одиночку предотвратили возможную диверсию или чего похуже.

— Нас было двое, — уточнила Ариэль. — Да и остальные заложники очень помогли нам сбежать.

— Конечно, кончено, я никоим образом не хочу принизить…

— Вопросов всё равно ещё очень много, — перебил коллегу Строев. — Возможно, данная акция — это только начало и подготовка для более масштабных захватов. Впрочем, звонок прозвучал очень отчётливый. Без СУПЕР нам трудно контролировать, прежде всего, труднодоступные районы, особенно на дальних северных и восточных границах. Следует признать, что мы пока не знаем, где базируются довольно внушительные силы так называемой ОСГР. Это большая недоработка, ведь преступная организация продолжает свою работу, а значит, и вербовку в свои ряды всё новых рекрутов. Предлагаю реализовывать дальнейшую стратегию в тесном контакте. Мы потеряли СУПЕР, но не можем себе позволить потерять те связи, которые были налажены благодаря развитию созидательной технократии. Изменились внешние условия, но не изменилась суть. Нельзя допустить новых провокаций. А что они будут, я не сомневаюсь.

— Границы нуждаются в особом контроле, — снова заговорил Багрицкий. — Учитывая их огромную протяженность, нам следует принять для их охраны дополнительные меры. Меня очень беспокоят сбои в работе спутникового мониторинга. Это наши глаза, это залог нашей безопасности.

— Восстановлением функций слежения с орбиты занимаются те же институты, что пытаются восстановить систему искусственного интеллекта, — ввернул Влад.

— Это я понимаю, — кивнул представитель ГБ. — И не сомневаюсь, что делается все возможное. Но нам нужен результат. Кроме этого. Инцидент с «Приполярным Треугольником» показал, что уязвимыми остаются и стратегические объекты. Особенно те, что удалены от областных центров. В какой-то степени нам повезло. «Умка» и другие — это законсервированные комплексы, не влияющие в данный момент на стратегическую экономику страны. Но ведь у нас много действующих предприятий в труднодоступных районах! Без СУПЕР и спутникового купола у нас физически не хватит сил и средств для обеспечения их стопроцентной безопасности. Но укрепить оборону таких объектов жизненно необходимо. Отныне мы должны выделить эту задачу в отдельное направление. И руководителем этого проекта я бы предпочел видеть человека деятельного и энергичного. Если уважаемый Максим Леонидович не против, я бы предложил кандидатуру его первого помощника, — Багрицкий глянул на Строева вопросительно, а Влад на «безопасника» удивлённо.

— Но я же задействован в «Лазаре» и я… — начал Исаев.

— Считаю, это предложение разумным, — заявил Максим, не давая Владу продолжить, и бросая на него короткий выразительный взгляд. — Для организации такой работы нужно много энергии, которая есть у молодых. А текущие дела по «Лазарю» мы с Панкратовым переподчиним Савосину, например.

— Вот и отлично, — Багрицкий хлопнул себя по коленям. — Тогда считайте это официальным назначением! Чуть позже проведем брифинг по координации действий.

Влад хотел было что-то сказать, даже открыл рот, но поймав на себе насмешливый взгляд Ариэль, благоразумно промолчал.

Вчера, при прочёсывании квадрата Б-6 армейским подразделением Юстициона были обнаружены несколько единиц техники, замаскированной тентами, имитирующими сугробы. Идентификационные номера ЕСТ (единой системы трекинга) на технике отсутствовали. При более детальном осмотре было установлено, что всеми транспортными единицами недавно пользовались.

Есть основания полагать, что данная техника использовалась при недавнем нападении на экологические платформы. Возможно, в этом месте состоялась пересадка их экипажей на более мобильные виды транспорта (геликоптеры), так как дальнейшее направление предполагаемого движения (север, северо-восток, северо-запад) является труднопроходимым для такого вида техники.

В замаскированных «сугробах» было обнаружено:

Транспортёр с броневой защитой «Бурлак-М» — 2 единицы.

Разведывательный аэроглиссер АГВМ (северная модификация) — 1 единица.

Снегоход «Шторм» — 2 единицы.

Десантный Аэрокатер «Тайф» — 1 единица.

Вся техника (кроме снегоходов) стояла в своё время на вооружении Армии Юстициона, но на данный момент морально устарела и заменена на более функциональные модели. Снегоходы «Шторм» — обычные гражданские серийные аппараты.

Все образцы перемещены на территорию военной части. В ближайшее время готовится их дальнейший трансфер в управление Юстициона для осуществления следственных мероприятий.

В месте обнаружения установлена скрытая система наблюдения и оповещения на случай возврата за техникой «хозяев».

— Разве бывают такие совпадения, Громила?

— Конечно же нет, уж не мне ли, как разработчику матриц математической статистики об этом не знать! — довольно улыбнулся Боря. — Намного вероятнее отдельно взятому человеку, ну вот, например, тебе, или мне, выиграть главный бинго-приз в лотерее.

— Но ведь такие счастливчики существуют! — прищурился Исаев.

В этот раз Влад навестил Белоручкина лично. Сейчас они беседовали в кабинете последнего. Недавно начальник отдела Института восстановления СУПЕР всё же обзавелся личным рабочим местом, соответствующим его должности.

— Да, — хихикнул Борис. — Последний раз приз выпадал три года назад.

— Давай ближе к теме.

— Тема попахивает мистикой, — посерьёзнел Боря. — Когда ты попросил меня «пробить» найденную технику по имеющимся у нас базам, я никак не мог ожидать, что мне удастся найти хвосты, да еще какие хвосты!

— Это ведь не касается армейских машин?

— В том-то и дело. С ними хоть и не совсем понятно, но, во всяком случае, объяснимо. Списанные с баланса военных частей, но не утилизированные и не переоборудованные под гражданские цели.

— Ты по номерам агрегатов это выяснил?

— Не только. Комплексно. Они ведь производились при СУПЕР. Остаточные базы позволяют отследить машинки до определённого этапа.

— Ладно. В целом понятно. А про снегоходы ты уверен?

— Еще бы. Я же в свое время очень скрупулёзно все зафиксировал, все перемещения, все индексы деталей и блоков, все комплектации! Эти снегоходы тоже списали! Только в обычном смысле, не в военном. В связи с эксплуатационным износом агрегатов. Их списали в установленном порядке и отправили на переработку. Кто же мог представить, что они окажутся в том самом лайнере-сцепке, которая потерпела аварию под Череповцом и в которой перевозили псевдоостанки «комплекта материалов модели АНГ-2»!

— Но если это не совпадение, то какая между этими двумя фактами может быть связь? — недоуменно пробормотал Влад.

— Ты у нас дознаватель Юстициона, а не я, — заметил Белоручкин. — Я простой статистик, с меня взятки гладки.

— Ага простой статистик, который вот-вот нобелевку получит…

— Статистики, они скромные.

— Так какая связь может быть на твой взгляд? — повторил Исаев. — Есть ведь у тебя размышления, как могут быть связаны «комплект материалов АНГа-2» и оставленный в приполярной тундре снегоход. У меня что-то ничего не складывается.

Борис пожал плечами.

— Меня в этой истории не только это занимает. Тебе не кажется странным, что бандиты, судя по словам Арины, прекрасно технически вооружённые, оставляют нам на видном месте устаревшие списанные модели.

— Что значит, на видном месте? Они же замаскировали технику.

— Может и так. Но мы же её нашли.

— К чему ты клонишь? К тому, что это сделано намеренно? Но с какой целью?

— Напомнить еще раз, кто из нас дознаватель?

— Ну не знаю, не знаю, — задумчиво протянул Влад. — Опять начинаются какие-то ребусы.

— Обычно так поступают, когда хотят навести на ложный след, — смиренно заметил Белоручкин.

— Это я понимаю, — кивнул Влад. — Да только в данный момент следы эти ведут в никуда.

Маша баловалась. Она водила электронным стилом по редакционной панели и заштриховывала светящееся там название.

Это был тот самый заголовок ее новой книги.

Постепенно, одно за другим, слова исчезали под нанесенными ею штрихами. Когда же название превращалось в черную бесформенную кляксу, Мария щелкала по клавише и зарисовка пропадала, снова полностью открывая название.

Накануне она писала почти всю ночь до утра. И сейчас у нее было расслабленное состояние художественной истомы. Она пока ещё не знала, насколько хорошим окажется то, что она сотворила. Это придет позже. Когда она прочитает всё ещё раз. И ещё. И ещё. Но в любом случае, это было кое-что. Это было вдохновение, которого она не испытывала уже несколько недель.

Но если с романом всё более-менее налаживалось, то вот в своём нынешнем внутреннем состоянии Маша никак не могла разобраться. Неужели она стала превращаться в обычную трусиху? И это после всех тех приключений, что как снег на голову сваливались на неё и на её друзей? Она же всегда была одной из команды. Бесстрашной Машей. Что произошло? Она повзрослела?

Но ведь не так уж много прошло времени, с того момента, когда она вошла в кабинет клиники транспластики и твёрдо заявила, что решила возвратить себе внешность Маши Ильиных. Пусть Карина была красивее, но это была не она. Это был её заменитель. Иконка. Мираж.

Карине Власовой будет достаточно того, что она опубликует новую книгу под этим псевдонимом. Это будет как раз последовательно. Карина олицетворяет собой, в какой-то степени, мир электронных машин, так пусть и будет автором компьютерной оды. Этот роман Маша писала от первого лица, чтобы ярче передать все переживания своей героини.

Однако, роман романом, но Маша до безумия перепугалась из-за Арины. Перепугалась, что с Ариэль может случиться что-то страшное. Пока ситуация не разрешилась, Мария даже краешком сознания боялась касаться этой мысли. Её разум леденел от такого прикосновения. По ощущениям это походило на то, словно бы ты всматривался в ужасную бездонную пропасть. Нет, не надо!

Раньше с ней такого не случалось. В самые сложные и, казалось, безвыходные моменты, она всегда была собрана, по-спортивному зла, и готова к действию. Когда Влад умирал в лесу. Когда она в одиночку билась с боевиками в бункере. Когда лежала с закрытыми глазами, готовясь стать получеловеком-полукомпьютером.

А в этот раз она испугалась. Того, что откроет дверцу занесённой снегом башенки и увидит бездыханное тело Арины.

Маша вздрогнула. Она так живо себе это представила, что ей стало физически плохо. Опоздай они на какой-то час…

И какое же облегчение она испытала, когда наклоняясь над распростёртой подругой услышала её дыхание.

К счастью, обморожения были не критичными, и Аришка сейчас уже почти полностью пришла в норму. Мальчику, что был с ней, повезло меньше. Дыхательный центр у него к этому времени отключился, и спасателям пришлось применять лета-фаг. Препарат, способный поддержать жизненно-важные функции организма до комплексной реанимации, которую можно было осуществить только в оснащенной соответствующим оборудованием клинике, куда парня экстренно транспортировали.

Сейчас Синицын уже пришёл в сознание, но ему предстояла долгая реабилитация. И до сих пор всё было не очень хорошо с его промороженными ступнями.

«Так что произошло? — спросила себя Маша. — Почему тебя именно сейчас накрыла эта мнительность и малодушие? Почему ты всерьёз размышляешь над глупым капризным желанием не отпускать больше никогда от себя эту девушку? Почему ты так боишься за неё? Или за себя?».

Арина ведь должна была понять, что она значит для Маши. И эта их, так некстати подвернувшаяся, дурацкая размолвка. И все эти не менее дурацкие опыты с контактёршей. Да все. Всё было в последнее время неправильным. Чувствовала ли это Арина? Не могла ведь не чувствовать!

Но… Арина есть Арина. Еще не так давно Маша беспокоилась, как она воспримет её возвращение к старому облику. Но беспокоилась явно зря. Переживать надо было о другом.

Маше нестерпимо захотелось увидеть Арину прямо сейчас. Провести пальцем по ее гладкой, тёплой коже. Уловить едва различимый неповторимый аромат.

Она даже занесла руку над коммуникатором, чтобы связаться с ней, но тут же передумала, отдёрнув пальцы. Вместо этого она в очередной раз заштриховала название романа, так, чтобы не было видно ни одного слова. И не стала нажимать на клавишу, чтобы снять черноту.

Вместо этого Мария улеглась на тахту, прикрыла глаза и поняла, как сильно она устала. Не в силах больше сопротивляться, она медленно и плавно соскользнула в объятия дремоты, надеясь, что Арина ей хотя бы приснится.

Но мечтам девушки не суждено было сбыться. Совсем скоро, уже на следующее утро, они встретились лицом к лицу. Арина пришла к Марии сама, хоть это и было для неё несвойственно.

— Страшно в двадцать лет превратиться в старуху, правда? — спросила Маша, исподлобья поглядывая на устроившуюся напротив подругу. — Даже не в старуху, а в Кощея, что над златом чахнет.

— А злато в контексте — что это я? — поинтересовалась Арина, придавая вопросу саркастический оттенок.

— Я подхожу к этой философской концепции исключительно с материалистической точки зрения, — сказала Маша, игнорируя реплику подруги. — Все о ком-то заботятся. Борька заботится о Буле…

— Или она о нём…

— … Влад заботится о рыжей бестии, а скоро ещё и о новом члене общества. Ты заботишься о своем ужасном пауке, как там его, Фёдор?

— Не Фёдор, а Федя.

— …А о ком забочусь я?

— Машуня, милая, я знаю, о ком ты должна заботиться в первую очередь. О себе! Ты самая талантливая из нас всех. Неужели ты этого не понимаешь?! Ты Творец. Ты художник. Ты уникум. Ты совершенно единственная в своем роде. И это большая ответственность. Ты должна это чётко осознавать. И чуть что не бросаться во всякие авантюры вроде перелёта над тундрой на военном геликоптере. Твое место за монитором. Ты врачеватель душ своих читателей. А не девочка-коммандос!

— Чтобы со мной стало, если бы я тебя потеряла?

— Перестань. Лучше расскажи, как это, когда контактёрша перед тобой входит в транс? Мне ужасно интересно.

— Увы, не могу разделить твою уверенность, что это так интересно! Это скорее скучно. Тут больше зависит от личного воображения заказчика, мне кажется. А транс — это иллюзия. Ментальный фокус.

— Ну-ну… А ты смогла бы… пойти дальше? К примеру, если бы сеанс удался. И ты бы увидела… не знаю… почувствовала бы рядом с собой Арину.

— Ты имеешь в виду?..

— Да. Это ведь входит в предоставление услуги. При необходимости.

Маша помолчала, а Ариэль снова вспомнила ту яркую вспышку ревности. Ревности глупой, деструктивной, опустошающей. Возвращаться к этому больше не хотелось.

— Как твоя книга? — сменила она тему, чтобы «перепрыгнуть» возникшую неловкость.

— Ужасно, — Маша покачала головой. — У меня не было такого никогда. Я понимаю, что термин «муки творчества» придуман не вчера, но это нечто изматывающее.

— А мне, напротив, представляется это нормальным, Маш. Первые романы ты написала исключительно на кураже. Ты ведь не виновата, что они стали бестселлерами. А сейчас ты попала в заложники своего собственного таланта. Ты не можешь внутренне расслабиться, на тебя давит груз этой самой популярности. Ты пытаешься написать ещё лучше, отсюда и такие трудности. Но лучше не получится, извини за прямоту. Потому что это путь в тупик. Нужно написать по-другому. Расслабиться. И творить так, как ты можешь. Только и всего. Больше доверяй своему внутреннему герою. Ты ведь пишешь от первого лица. А перевоплощаться ты умеешь, как никто другой, — Арина ласково поправила Маше локон, выбившийся у той из прически.

— Вот я перевоплощаюсь, — хмуро буркнула та. — В Кощея…

— Это временно. Не торопись.

— Я не могу не торопиться. Потому что не могу заниматься самоедством, сидя на берегу и ожидая у моря погоды. Вчера я закончила цикл из трёх глав. Я их написала за два последних дня. Но я иссякла, понимаешь?

— Но написала же… Вдохновение — дама капризная.

— Никогда не думала, что я стану настолько зависимым человеком.

— Ты о чем, милая?

— О том, что я могу творить, только когда перенесу стресс. И так было всегда. И с «Новым миром» и с «Первым шагом…». Это не кураж, Ариэль. Не кураж. Это прямая зависимость. Как у наркоманки. Непостижимым образом большие дозы адреналина в моей крови меняют восприятие окружающего мира и позволяют мне описывать это всё с необычной точки зрения. Но чем меньше такого адреналина у меня остаётся, тем тусклее становится картина. Я сдуваюсь, как воздушный шарик. И это страшно. Я ведь не могу себя постоянно убивать. Когда-нибудь это… станет роковым.

— Маша, Маш!.. Ты себя накручиваешь. Это отличительная черта личностей с развитым воображением.

— Пусть так. Но мне постоянно нужны очень сильные эмоции. Понимаешь меня?

— Понимаю.

— Ты такая красивая, Ариэль… Безумно.

— Ох, Маша. Что есть внешняя красота по сравнению с красотой внутренней?

— Я так испугалась, — взгляд Маши затуманился, стал слегка потусторонним. — Там, в воздухе, когда мы летели за тобой, мне казалось, что я умираю. У меня останавливалось сердце каждый раз, когда Влад нажимал на клавишу приёма. Мне чудилось, вот сейчас прозвучат те самые страшные слова, которые разобьют весь мой мир. Вот сейчас скажут, что Арину нашли мёртвой. Замерзшей, убитой. Неживой, понимаешь?!

Ариэль придвинулась ближе к подруге, обняла её за плечи, склонила свою голову к её голове.

— Всё ведь обошлось, — тихо прошептала она.

— У меня никогда не было такого раньше. Мы побывали в таких переделках, и у меня такого никогда не было… — Из-под века Маши выскользнула прозрачная слезинка и медленно покатилась вниз.

Но не успела упасть.

Арина смахнула её, нежно прикоснувшись пальцем к щеке девушки.

— Что я вам говорил? — заметил Черенцов, рассматривая своих собеседников с некоторым чувством превосходства. — Ваши прекрасные стратегические планы работают только на бумаге!

— Всё же я бы не стал заявлять, что мы не достигли никакого результата, — возразил Клоттен, полуоборачиваясь к Дмитрию.

В этот раз они встретились не в уютном офисе штаб-квартиры ECS, а на одной из обзорных площадок практик-полигона службы.

Третьим собеседником был всё тот же Майкл Стерлинг. Он восседал на моторизированной каталке, отдалённо напоминающей медицинские инвалидные кресла. У шефа международного отдела были проблемы с лишним весом, и он все чаще для передвижения выбирал такой вот экзотический вид транспорта. И все чаще не покидал его даже во время серьезных разговоров.

Черенцов и Клоттен стояли тут же, рядом, придерживаясь за поручень, протянутый перед огромным обзорным стеклом.

— Именно так, — с нажимом сказал Дмитрий, отвечая на реплику начальника внешней разведки. — Результата у вас — ноль. Это если не считать, что ваш генеральный контрагент попросту над вами издевается. Я не удивлюсь, если он в итоге еще изменит условия. В свою пользу.

— А что, у нас действительно больше нет альтернатив? — поинтересовался Стерлинг, глядя на Ганса снизу вверх. — Были же какие-то варианты с так называемыми «Сорогами», если я не ошибаюсь?

— Вы имеете в виду СоРГО? Союз Развития Гражданского Общества? — уточнил Клоттен. — Их силы очень разрознены. Как говорят русские, правая рука не знает, что делает левая.

— Извини за тавтологию, но ведь это в определенных обстоятельствах только нам на руку.

— Нет, Майкл, это несерьёзный вариант. Обоснование есть в моем отчёте.

— Не успел его ещё хорошенько проштудировать, — признался Стерлинг.

Черенцов наблюдал за перепалкой коллег с насмешливым выражением лица.

— Справедливости ради, — заметил он. — Подопечные вашего фаворита и вовсе выступают как нео-луддиты. Мне любопытно, как вы предполагаете подводить ситуацию к интеграции с ALPHA-VIT? Или у вас опять есть план на бумаге?

— Демитрий, ваш сарказм неисправим, — заметил Ганс, вежливо улыбаясь. — А план у нас действительно есть, — добавил он без тени иронии. — Стратегия предусматривает официальное предложение России о присоединении к ALPHA-VIT. Ситуация обязывает их отнестись к такому предложению серьёзно. Я предвижу ваш скептицизм, Демитрий, но в тех кругах, что принимают решения в России, есть и разумные люди. А что касается широких народных масс… это всё мы уже проходили. Реклама. Пропаганда. И вот уже созидательная технократия не кажется рядовому обывателю единственно перспективным путем развития общества. Что же до упомянутого вами нео-луддизма, то это в современных условиях не что иное, как популистский ход, способный привлечь аудиторию своим противопоставлением существующей формации. Люди не стремятся разбираться в тонкостях. А такие заявления достаточно кардинальны, и поэтому всем сразу заметны отличия. Вместо уклона в технологическое созидание, возврат к жизненным ценностям. Всё понятно. Это политический ход. Когда завершится первый этап, появятся реальные экономические рычаги и весь этот нео-луддизм постепенно нивелируется из массового сознания. Потому как преимущества взаимодействия с ALPHA-VIT очевидны для всех.

— Не согласен, — покачал головой Черенцов. — Не забывайте, что ALPHA-VIT это не СУПЕР. Это другая принципиальная концепция. Хоть и похожее техническое воплощение. И если всё пойдет по вашему сценарию, то любое насаживание идеологии в условиях нестабильности, если не локальных военных конфликтов, если не полномасштабной войны — чревато! Предсказать такое невозможно.

— Хорошо, а что вы-то сами предлагаете? — поинтересовался Стерлинг.

— Я понимаю, что критиковать легко, — смягчил тон Дмитрий. — Но нам надо заручиться поддержкой изнутри. Именно поддержкой, а не контрактным сотрудничеством. Провалы большинства наших эмиссаров как раз говорят о высокой сложности такой миссии. Кстати, вы не пробовали наладить канал через идейного руководителя того самого «дела обновленцев». Структура хоть и оказалась разрушенной, но кое-какие связи ведь остались. Не думаю, что адепты переподчинения СУПЕР окончательно опустили руки.

— Вы имеете в виду господина Горева? — уточнил Клоттен. — Но он ведь задержан в России.

Черенцов выразительно посмотрел на Ганса, а потом перевёл взгляд на шефа ECS.

— Нет, — чуть помедлив, сообщил он. — Я имею в виду не его, а настоящего руководителя провалившегося заговора.

Несмотря на то, что физическое состояние оставляло желать лучшего, настроение у Данилы было приподнятым. Потому что всё складывалось очень неплохо. Сейчас они сидели плечом к плечу в транспортном отсеке геликоптера, который возвращал их на лесную базу — ту самую «зимку». Операция, хоть и нештатно свёрнутая, заканчивалась, а значит, заканчивалась и их миссия.

Холод всё же сделал свое «чёрное дело». Сам того не заметив, во время гонки на аэрокатере Оставшевский умудрился приморозить ухо. Сейчас оно горячо пульсировало от восстановленного тока крови и казалось, выпирает из-под капюшона. Данила всё время боролся с искушением его потрогать, оно уже начинало чесаться. Да и в целом мороз уже надоел. Куда ни пойдешь, эти злые порывы ветра, облизывающие лицо. Противная снежная крошка, проникающая во все незакрытые места. Пар изо рта, как будто ты куришь ароматическую палочку Драгана, только не получаешь от этого никакого удовольствия. Нет уж, зима должна быть тёплой. Как в Париже. Когда из снега можно слепить снежок, а не раскалывать намерзшие за сто лет ледяные куски ломом.

Геликоптер сильно тряхнуло, потом желудок подступил к горлу — они провалились в чувствительную воздушную яму.

«Ну и пусть, — подумал Данила. — Зато скоро я увижу Наташу».

От этой мысли в груди разлилось приятное тепло, а сознание затуманило разыгравшееся воображение.

Осташевский чуть откинулся, насколько это было возможно, на вибрирующую спинку сиденья, и продолжал в уме представлять сладкие картины до тех пор, пока рокот двигателя вертолёта не сменил тугой гул пропеллера. Они начали снижение.

— Что значит «до особого распоряжения»? — не понял Данила, поднимая взгляд на Пузыря.

— То и значит, — вздохнул наёмник.

— А ты-то откуда знаешь?

— Я ходил сухпаек получать в интендантскую. Там ребят встретил. Приказ есть приказ. Лопата уже вызывал командиров групп Кочкина и Хроша. Скоро и тебя вызовет.

— Так, может, это только их и касается.

Пузырёв отрицательно покачал головой:

— Все наёмники остаются. Вот увидишь.

— Что за беспредел? — возмутился Осташевский. — Мы же подписывались на выполнение миссии! Это противоречит контракту!

— А ты его внимательно читал? — прищурился Пузырь, отчего его конопатое лицо словно раздалось в стороны.

— Агент мой читал! Да и я тоже.

— Эти парни, от которых прилетает этот важный хрен, не дураки. Это тебе не Европейский Легион. Это хитрые и ушлые бюрократы. В контракте чёрным по белому написано. Правда, мелким шрифтом.

— И что там написано?

— Я дословно не помню, но суть в том, что в случае непредвиденных обстоятельств, препятствующих выполнению задания командования, работодатель имеет право задержать исполнителя на неопределённый срок для завершения решения поставленных задач. Как-то так. Получается, твоя красивая сбежавшая подружка как раз проходит по нашему контракту как непредвиденное обстоятельство.

— А платити? — поддал голос Драган, до этого молча переводивший взгляд с одного говорящего на другого. — Платити-то хочу?

— Насчет этого не волнуйся, мой балканский камрад, — повернулся к нему Пузырь. — Уж что-что, а платить они готовы по-русски щедро.

— Ни балкански, — заметил серб, заметно успокаиваясь. — Рожден сам у Нови-Сад. Балкан это Београд и испод. Ниже. Нови-сад ово е виши!

— Да один чёрт, — буркнул Пузырёв.

— Нет, погоди, — Данила взял напарника за рукав. — А на сколько мы тут задерживаемся-то? Не сказал Кочкин?

— Кто же тебе такое скажет, — усмехнулся Пузырь. — Это же секретная стратегическая информация.

— Должны же мы хоть немного представлять для себя ситуацию, — не унимался Осташевский, не желая себе признаться, как неумолимо рушатся, еще совсем недавно возведённые, его такие желанные, воздушные замки, — мы же не какие-то там…

— Именно такие, — буднично, и от этого очень убедительно, сказал Пузырёв. — Наёмники. Наше дело маленькое.

Данила не сдержался, от полноты эмоций, ахнул кулаком по доскам струганного массивного стола.

К нему подсел Драган, приобнял, наклонился поближе:

— Не брини, друг, — проникновенно сообщил он, приглушая голос. — Я в последньи раз скрывание йе. По вашьему — за-на-чка. Душьегрейка. Попити пихе перед сном. Забавния станет!

— Вот это ты очень хорошо придумал, камрад, — оживился Пузырёв. — За это хвалю. Тем более, что всё ещё только начинается.