Оборотней не существует

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

Крессент изо всех сил пыталась не заорать. Что было очень нелегко. Вот они стоят, спорят о своем, как откуда ни возьмись, появляется эта сучка и выбрасывает Дрейка из окна — сквозь чертово окно! — и теперь оба катаются по улице, как пара бездомных кошек… ну, или волков; если быть точной, волки сказать уместнее, и все разрешилось быстро, но Дрейк был на спине, и…

— Отвали! — Крессент прыгнула вперед, но тут на нее упал кирпич и опрокинул на спину.

— Я бы не стал, — мягко сказал красавец-блондин. Он был очень привлекателен и возвышался над ней почти на столько же, на сколько и Дрейк. И она заметила, что «кирпич», оказывается, его рука. — Думаю, это семейное. Лучше позвольте им… оу!

Крессент никогда и никого раньше не ударяла в лицо и несколько разочаровалась. Блондин только удивился и потер челюсть.

— Ну, начало положила ты. Есть только одна женщина, которой разрешается поднимать на меня руку, и в настоящее время она валяется в грязи с твоим другом.

«Покажи ему свое ожерелье».

Послушав внутренний голос, который еще никогда не ошибался — да и показывался не слишком часто, — Крессент завозилась с цепочкой одного из ожерелий на шее, сломала замочек и ткнула им в мужчину. К ее изумлению, он резко откинулся назад и закрыл лицо руками. Ну прям, как в кино!

— Значит, теперь и ты, — сказал он осуждающе. — Убери крест, пока не причинила кому-нибудь боль. Как мне, например!

Она проигнорировала его, повернулась спиной, положив крест в карман, обхватила ту корову за талию и потянула.

— Отвали! — сказала раздраженно. Захват ее возлюбленного был под стать попытке остановить эту дамочку… все равно, что пытаться передвинуть статую. Она пожала плечами — чем почти сбросила Кессент, — и для ровного счета еще раз двинула Дрейку.

— Пусть твоя обезьяна отвяжется, — сказала она ему и опять двинула кулаком.

— Крессент, не лезь, — резко сказал Дрейк. Не считая ручейка крови, сбегающего вниз вдоль подбородка, он выглядел целым. Хотя у любого другого от порезов о разбитое стекло в местах шести из артерий хлестала бы кровь — а тут нет, спасибо конституции оборотня! — Возвращайся. Найди дорогу. Обо мне не волнуйся.

— Ага, стара сказка! — Бам! Следующий удар.

— С ним будет все в порядке. Почему бы тебе не пойти и не взять фраппуччино [16]?

Она проигнорировала их, и опять стала оттаскивать дамочку.

— Крессент, уйди отсюда. Через минуту я собираюсь забыть, что такое оставаться джентльменом… черт возьми, Джанет, если еще раз дашь мне в челюсть, то я дам тебе под коленку!

— За великолепную встречу.

— О нет, ты этого не сделаешь! — Крессент с новыми силами потащила ее в сторону. — Никто не смеет меня отвлекать!

— Правда что ли? — сказал красавчик позади.

— Я сказала, отцепись от него! — Тут Крессент почувствовала сильный рывок за руку, потом полет над женщиной и внезапный удар задницей по тротуару. Шок пронзил позвоночник, и она взвизгнула.

— Глупо, — сказал Дрейк, пожимая плечами.

— О, пожалуйста. Ничего личного, Крутой Слепой, но вы затрахали. Надо было стукнуть кого-нибудь, Микки-Босс, поэтому извини, а сейчас ляг-ка молча и умирай, ладно?

— Я пас. Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Действительно, Джанет. Ты не можешь решать все более мирным способом, а не приговаривать сразу к смерти?

— Заткнись, Дик, никто не клюнет на твои подколы.

Крессент подпрыгнула от мостовой. Эти трое сильно удивились, увидев ее все еще в игре.

— Я сказала, — зарычала она, — руки прочь от моего мужчины, сука! — И ударила корову в челюсть.

Это оказалось гораздо приятнее, чем когда она двинула красавчику. Женщина откатилась, какшар для боулинга, от Дрейка и шлепнулась прямо у главных дверей в «Gap», сложила под подбородком руку «ковшиком», ловя кровь. От силы удара Крессент почувствовала в предплечье боль.

Женщина выплюнула в ладонь зуб.

— Эй, это же больно, ты, маленькая дрянь!

— Вот это интересно, — одобрительно сказал красавчик. Он — самый невозмутимый человек, которого она когда-либо встречала. В общем, человек со странностями!

— Ты не пахнешь, как любительница мяса.

— Крессент! — Дрейк был крайне потрясен. Стоило это сделать, хотя бы ради того, чтобы посмотреть на такое выражение лица. — Как ты смогла это сделать?

— Нам об этом прямо сейчас надо поговорить? Или все-таки продолжить вышибать дерьмо из этой «Как-Тебя-Там-Коровы»?

— Эй-эй, — сказала предостерегающе «Как-тебя-там-корова». — Следи за языком.

— А у тебя какие-то проблемы? Еще раз поднимешь на него лапу, и я так приподниму твою задницу, что высокие люди решат, это твоя голова. Корова.

— Сказал карлик. — Губы женщины подергивались… как у Дрейка, когда он чему-то удивляется, но старается не показать виду.

— Знаешь, как говорится. Все коровы, и никакая корова не сделает корову большей коровой.

Женщина покраснела… потом неохотно рассмеялась.

— Ради Бога, Джанет, — проговорил Дрейк, хромая подошел и помог выбраться ей из грязи. — В чем проблема? Я не видел тебя… сколько? Лет пятнадцать? А ты нападаешь на меня?

— Полагаю, можно поговорить об этом за выпивкой? — прокомментировал красавчик. Он улыбнулся, и Крессент чуть не завопила. У него было около тысяч зубов, и все выглядели очень острыми. — Можно и так сказать.

— … теперь у нас вроде, как… мм… любовь и виски. Возвращаться не собираюсь, — вызывающе добавила Джанет.

— Ты не должна давать преимущества ходячему жулику, — сказал Дрейк.

— И что, ты решил проблему с боссом? Как… как вы там его называете? Вожак стаи? — Крессент положила в свою чашку с кофе уже третий кусок сахара. — И что ему нужно?

— Наверно, он не хочет, — ответила Джанет после длинной паузы. — Но это того стоило. Я имею в виду риск. Он мог приказать, чтобы осталась на Мысе, а я… я должна или подчиниться или отказаться.

Они сидели в укромном уголке Старбака на Парк-стрит и тихим голосом беседовали. Хотя Крессент не понимала, чего они опасаются. В конце концов это же Бостон. Здесь за такое и дерьма никто не даст.

— Ну, насчет меня тебе не нужно волноваться. Ты только второй член стаи, с которым я столкнулся за последний год, — сказал Дрейк. — И даже если повстречаюсь с Майклом — что маловероятно, — я, естественно, о тебе не упомяну.

— Что ж, спасибо. Полагаю, я не должна была … мм. — Джанет кашлянула. — Ну, знаешь. Ничего сначала не спросив, вышибать из тебя дерьмо.

— Ничего, — сказал Дрейк любезно, игнорируя хихиканье Крессент и Ричарда.

— Вы могли бы подумать о переезде, — предложила Крессент. — Если твой босс и все оборотни на Мысе. Имею в виду, между вами расстояние — девять миль[17]. А вот если бы вы жили в … ну, не знаю, в Аргентине? Было бы лучше.

— Наш дом здесь, — сказала упрямо Джанет. — Кроме того, наши есть во всем мире. Могли бы предъявить конкретные требования и защититься здесь или где-нибудь еще.

Крессент заметила, что красавчик — Ричард — не прикоснулся к своему холодному кофе. — Ты, что, не хочешь пить?

— Да.

— Ну, а почему не…

— Так, а что у тебя за история, блонди? — спросила Джанет. — Твой удар, как удар четверых. У тебя вместо костного мозга стальные шарикоподшипники?

Крессент закрыла глаза.

— Ну, думаю, что я…

— … умеет летать, — закончил за нее Дрейк.

Брови Ричарда изогнулись.

— Разве? Я думал, что твой вид вымер несколько лет назад.

— Я фея, большинство из нас не умирает… во всяком случае, я не сталкивалась с таким. И Дрейк, черт возьми, ты знал об этом? Я же так и не успела сказать это тебе!

— Я вчера это предположил, — объяснил Дрейк. — А когда ты вырубила Джанет, понял наверняка.

— Стоп, притормозите, — Джанет сделала жест дорожного полицейского. — Ты фея? Как Тинкербелл? С крыльями и прочим дерьмом?

— Ты видишь какие-нибудь крылья? — огрызнулась Крессент.

— Господи-Боже мой, кто бы мне сказал, что у фей такой поганый характер, — пробормотала Джанет.

— Как я понял, она просто сумасшедшая, — сказал Дрейк с раздражающим самодовольством. — И исключительно удивительная.

— Ты такой невыносимый!

— Да.

— Это ведет к началу семейной жизни, — добавила Джанет с усмешкой. — Особенно для мужчин. Так раздражает.

— О, да, — сказал Ричард. — Самцы-оборотни очень раздражают.

— А ты заткнись. Послушайте, я всегда думала, что феи такие хрупкие создания. А ты прёшь, как бульдозер. За тобой теперь должок за мой молочный зуб.

— Тяжелые кости, — сказал Дрейк.

— Трудно ломаемые, — добавил Ричард. — Я сталкивался с одним из твоего вида около семидесяти лет назад, он меня чуть не убил. Он уже тогда был довольно стар, так что не начинай надеяться, уверен, сейчас уже превратился в пыль.

— О, — сказала Крессен еле слышно.

— Оставь свое разочарование. Противный был старикашка.

— Это объясняет твою затею с полетом, — размышлял Дрейк вслух.

— Тяжелые кости, и она может летать? — Джанет понюхала свой карамельный кофе-мокко фраппуччино. — Да, это имеет смысл.

— Вы когда-нибудь видели, как взлетает самолет? — спросила Крессен. — Смотришь на него и задаешься вопросом, как нечто такое тяжелое может взлететь… потом лететь… а ты остаешься на земле.

— Ну, естественно, ты не взлетишь со всеми своими прибамбасами. — Резко Ричард обмакнул ложку во взбитые сливки, и вдруг, как по волшебству, ложка очутилась у носа Джанет. — Но тыведь это знаешь.

— Что?

— Черт возьми, Дик! Прекрати мазать меня взбитыми сливками; ты же знаешь, я ненавижу это.

— Что? — почти заорала Крессент.

Ричард выглядел сильно удивленным.

— Весь твой пирсинг. В аэропорту ты, наверно, сводишь с ума все детекторы. Естественно, твой вид же не переносит некоторые виды металла.

Дрейк вытаращил глаза. Крессент точно знала, что он ощущает. Как раньше эта мысль ее не посетила?

— О чем, парни, вы говорите? — Джанет, наконец, убрала последние взбитые сливки с носа. — Дрейк, похоже ты только что испортил свои брюки.

— Я… гм… хочу полетать, но не могу. Но никогда не связывала с…

— О чем вы, парни, говорите? — почти провопила Джанет.

— По легенде, феи испытывают страх перед некоторыми видами металлов, особенно железом, — объяснил Ричард. — А в случае с Крессент, это перетекает в неспособность взлететь… что ты делаешь?

«Отрываю все эти проклятые кольца да сережки — вот что». В ушах, в носу, пупке — в общей сложности больше дюжины.

— Думаю, хватит разговоров, — прокомментировала Джанет, когда Крессент вскочила так быстро, что упал стул.

— Позади второй кофейни есть черный ход, — сказал Дрейк. — Но не уверен, что сейчас… Крессент?

Она помчалась за дверь: это очень хорошо, что он подсказал, где можно. И Крессент уже в пути: один, два, три лестничных пролета, и, хвала богам, дверь на крышу была заперта всего на щеколду, а посему быстро отперлась.

Крессент нырнула с крыши. Как и в прошлые разы она закрыла глаза — слишком много разочарований пережила в связи с этим, чтобы не почувствовать уколов беспокойства. Девушка прекрасно знала, что если неудачно приземлится, то кости не сломает.

Однако она никуда не приземлилась.

Крессент приоткрыла один глаз и увидела Джанет, Ричарда и Дрейка, стоящих на крыше и глазеющих на нее. Правда, почему-то были они вверх тормашками.

Поправочка: это она болталась вверх тормашками. В воздухе.

— Ну, мы пошли, — весело сказал Ричард. — Раз проблема решена.

— Угу. — Она почувствовать, как по лицу расползается улыбка. — Кто-нибудь может дотянуться до моей ноги? А то я понятия не имею, как взобраться наверх.