ОБХСС-82. Финал

Глава 6 Жорик

Вообще, я планировал поговорить со Стасом, когда он только придет. Даже не просто планировал, а очень сильно этого хотел. Ситуация стала еще более хреновой, чем была до этого. Хотя, казалось бы, куда уж хуже. Но нет. Я — молодец! Ухитрился усугубить.

Первым делом, нужно придумать, как быстрее соскочить из больнички. Я и без слов чекиста прекрасно знаю, делать мне тут нечего. Чувствую себя нормально. По крайней мере, лучше, чем могло бы быть. Как сказал этот тип, еще немного и все, пришел бы нам с Жориком конец. Видимо, не настал еще момент. Потому что, случись подобное, скорее всего меня выкинуло бы обратно. В свое настоящее. Наверное…А там хрен его знает.

В любом случае, проблем — куча. Времени не так много. Я даже не знаю, сколько его. Этого времени. Тем более, оно закончиться может в любой момент. Я, например, удивлен, что после случившегося, один хрен остался Милославским. Значит, привязывать мое перемещение к всяким травмам, неправильно. Это скорее способ, а не причина. Так, выходит.

Нужно обсудить все со Стасом. Особенно, приход чекиста и его слова. Мне открытым текстом поставили определенные условия. Я так понимаю, они и раньше стояли, но касались только Жорика. Про отца, наверное, тема была. Мол, если не захочет Милославский сотрудничать, то прошлое папочки станет всеобщим достоянием. А это — мандец для Жорика. Да и для Семена тоже.

Теперь своими бестолковыми действиями, я привлек внимание еще к Наташке. Ходил рядом с ней, терся. Не мог, придурок, сразу сообразить, что подставляю девчонку. Чекисты про нее и так знали. Но два года настоящий Милославский к Наташке носа не казал. Вот ее в рассчет и не брали. Я же просто ткнул им пальцем в свое слабое место. А это вообще нехорошо. Совсем. Особенно, в свете открывшихся фактов моего возможного отцовства.

Естественно, думал я правильно. Явился именно Соколов. Вообще, рассчет был следующий. Как только Андрюха доберется домой и расскажет о случившемся, ментёнок сразу поймет, что к чему, и постарается остальных домочадцев скинуть с хвоста. Им тут сейчас делать нечего. Во-первых, я не успел еще ни по ком соскучиться. А Переростка вообще прибил бы. За богатую фантазию и желание произвести впечатление. Подозреваю, на медсестер. Он, наверное, им сначала наплёл про неравный бой с бандитами. Потом уже медсестры понесли эту историю дальше. Как жто и бывает. Во-вторых, нам со Стасом надо слишком много обсудить. Лишние уши сейчас точно не нужны.

Поэтому я даже обрадовался, увидев Соколова в дверях палаты. Он выглядел немного взволнованным и невыспавшимся. Хотя, может, причина не в переживаниях за мое здоровье, а в том, что у них дома творится. Мандец. Сутки меня нет, а там уже черт знает что происходит. Нет, я-то привычный. Зеленухи разные сюрпризы преподносили. А вот Стас еще не проникся.

Соколов, кстати, при каждом неосторожном движении морщился. Наверное, следы, оставленные новым жильцом нашей квартиры, причиняли ему болезненные ощущения. А Сенька огребет, когда вернусь. Питомца он завел. Самостоятельный, блин, нашёлся. В этот момент до меня вдруг дошло. Я думаю о Смене, реально как о своем младшем брате…

— Вот такие дела. — Соколов закончил рассказ и развёл руками. Тут же тихо выматерился сквозь сцепленные зубы.

С чекистом они, слава богу, не встретились. Разминулись где-то в полчаса. С одной стороны, это ничего не решает глобально. Но с другой, Стас и дед Мотя — мое секретное оружие. Причём, сам Милославский тоже на Матвея Егорыча делал ставку. Не пойму пока, какую.

Кстати, с этим бы не мешало разобраться. Почему именно дед Мотя? Я изначально решил, будто дело в его способности создавать суету там, где ее быть не должно. Однако, если хорошо подумать, может, причина и не в этом? Почему я на очевидных вещах зациклился? Чем больше вникаю во все происходящее, тем крепче становится уверенность, у Милославского был конкретный план. Хреново, что я лишь часть этого плана. А не идейный вдохновитель. Не хотелось бы в самый неподходящий момент оказаться в самой неподходящей ситуации. Неподходящей, естественно, для меня. Потому что Жорик, есть ощущение, о своей заднице позаботился.

— Ну, а ты как? — Спросил Стас и покосился на сидящего неподалёку деда. Тот одним глазом смотрел в газету, а вторым ухом явно слушал нашу беседу. Потому что, когда Соколов рассказывал про кота, дед пару раз достаточно громко посмеивался. Вряд ли его так веселила статья в «Комсомольской правде».

Я тоже огляделся по сторонам. Выразительно. Чтоб Стас понял мой намек. Просто оказалось, побеседовать о важных вещах в палате невозможно. Смогли выяснить, что Сенька притащил кота, лишь потому, что рассказ Соколова мои товарищи по больничке слушали молча, с интересом. Зато, стоило Стасу замолчать, началось активное движение.

Мало того, трое старожил уже откровенно, по очереди подтягивались к нам. Под разными предлогами. Наверное, им было скучно. Я так понял все они лежали уже не один день. Неожиданно оказалось, что имеется четвертый. Я его сразу просто не заметил. Он лежал в самом углу. Мужика, привезли после операции ночью, и на момент моего пробуждения бедолага не пришел в себя. Главное, пока я очнулся, пока приходил чекист, мужик лежал тихо, спокойно. Ни единого звука не издавал.

Но как только явился Соколов, товарищ начал отходить от наркоза. Каждые пять минут то орал, то размахивал руками, то принимался петь песни. В общем, с нашим секретным разговором получилась полная ерунда. Едва мы с Соколовым начинали что-то обсуждать, из угла палаты раздавался очередной хит в исполнении прооперированного. Естественно, не целиком, а вырванными из текста фразами. Не знаю, почему именно так. Может, он — певец. Хотя, на первый взгляд, быстрее отнес бы его к категории работяг. Но с другой стороны, сложно оценивать человека, лежащего на больничной койке. Еще и после операции.

Потом вроде наступило затишье. Но едва заткнулся вокалист, у которого, походу репертуар закончился, к нам подсел тот молодой парень, давший мне кружку с водой. Звали его Илья. Это выяснилось без нашего на то желания. Парень просто сам нарисовался рядом, протянул руку Соколову, а затем начал его расспрашивать о моем подвиге. (Привет Андрюхе). Типа, сам я — скромный, деталей случившегося не раскрываю. А им страсть, как интересно послушать. Мол, когда меня привезли в палату, медсестра сказала, что с таких людей надо брать пример. Не каждый день встретишь человека, который чуть ли не целую банду одной левой раскидал.

— Это что за бред? — Тихо спросил меня Соколов, когда Илья отвлёкся на дедушку с газетой. — Я слышал совсем другую версию.

— А это просто Переросток имеет слишком длинный язык и богатую фантазию.

— Интересно, менты подтянутся? — Стас задумчиво потер лоб. — Ножевое, так-то. Наверное, медики должны были сообщить. А я так понимаю, граждане хулиганы у нас с твоим батей связаны. Тоже не есть хорошо. Для бати, конечно.

— Я тоже так понимаю. Тут все сейчас не есть хорошо. Вряд ли какой-то другой Серега стал бы мне приветы передавать. Не врублюсь только, в чем дело. По моим последним воспоминаниям, отец с Жориком, то есть со мной, хорошо общались. Почти друзья, можно сказать. Что случилось потом, не соображу вообще. Насчет ментов, не знаю. Но уже приходили ко мне. Другие. Другой, вернее.

— Быстро они… Всегда их не любил за эту долбанную оперативность. Когда им надо, хрен успеешь словиться, они уже тут как тут. — Соколов раздраженно прищелкнул языком.

Чем мне нравится ментёнок, сразу приходит к правильным выводам. Он не стал задавать тупых вопросов, типа кто и зачем. Тем более, Илья уже ответил деду и снова вернулся к нам.

— Короче… — Стас повертел головой, оценивая обстановку вокруг.

Помимо Ильи и мужика, отходившего от наркоза, активизировался еще Фомичев. Тот, который совсем недавно сидел с капельницей. Она у него закончилась. Медсестра утащила «ногу» с пустыми пузырьками, и еще один любопытный товарищ подтянулся к нам.

— Чего вы тут, мужики? О чем речь идет? Слушай, герой, к тебе приходили, случайно, не из органов? Я со службой давненько распрощался, почти два года назад, но своих, так сказать, вижу издалека.

Мы со Стасом переглянулись. Это становится похоже на вирус. Сто́ило сунуться к ментам, теперь со всех сторон их словно магнитом к нам притягивает. Даже в больнице, в палате, со мной оказался мент. Хоть и бывший.

— Служил? В каком отделе? — Осторожно поинтересовался Соколов у Фомичёва. Похоже, Стас начинает страдать той же паранойей, что и я. Ему начали мерещится враги везде и в каждом.

— Да было дело. Жена потом встала на дыбы. Из-за этого ушел. Работа неблагодарная. Дома хрен бываешь, и зарплата не сказать, что аховская. Зато проблем — выше крыши. Тем более, сейчас. Вон, на «шабашках» больше зарабатываю. Я так-то слесарь-сварщик. От бога. И отец был слесарем. У нас это семейное. А в милицию пошел после армии. Эх… Как меня батя отговаривал. Я ведь уже и отучился в училище. Разряд получил. Нет, поперся. Дебил…

Фомичев раздраженно цыкнул сквозь зубы.

— Почему уволился? — Соколов сделал вид, будто ему просто любопытно.

Именно — сделал вид. Лицо такое у него было в этот момент… По-деревенски дебиловатое. Я Стаса уже знаю нормально. Что-то его зацепило в Фомичеве. Хотя, мне, например, он кажется обычным мужиком. Реально, прям вылитый слесарь. Даже усы какие-то слесарские. Лохматые, с грустно опущенными уголками.

— Да так…обстоятельства. — Фомичев неожиданно «закрылся». — Кстати, меня Петром зовут. А то и не познакомились даже.

— Стас. — Соколов протянул руку. — Я почему спрашиваю, сам сейчас в милицию устроился. Интересно, как оно и что. Хочется лишний раз послушать бывалого человека. А то знаешь, много баек слышал от отца. Он у меня тоже мент был. Помер давно. А сам только недавно службу начал. Тоже вот, пошел по стопам бати. Как и ты.

Я с удивлением уставился на Соколова. Что он несёт, не пойму? А главное, зачем? Нет, у реального Стаса батя и правда мент. Причем, не простой. Он — вообще прокурор. Но здесь у нас совсем другие биографии. На кой черт Соколов этому Фомичеву сейчас по ушам ездит. Еще и отца «похоронил». А то, что ездит — сто процентов.

— Это да. — Фомичев засмеялся. — Наша служба и опасна, и трудна. Но такие случаи бывали, из разряда «нарочно не придумаешь». Вот уж чего-чего, а баек я тоже могу кучу рассказать.

— Вот-вот! — Стас засмеялся, а потом хлопнул Фомичева по плечу. Ну, чисто — лучшие друзья. Знакомы лет сто. Не меньше.

— Ну-к, мужики, поднимите настроение. — Тут же влез Илья.

Все они как-то незаметно собрались у моей постели. Соколов и так сидел на ней. Илья и Фомичев устроились на соседней. Даже немного ее подтянули ближе.

В этот момент мужик, который приходил в себя после наркоза, резко сел на кровати, уставившись на нас ошалевшим взглядом.

— Где я?! — Выдал вокалист первое связное предложение. По крайней мере, оно имело смысл, в отличие от предыдущих воплей.

— В больнице ты, гражданин-хороший. — Усмехнулся Илья. — Только прооперировали ночью. Хирургия у нас тут.

— Вот черт… — Мужик вытер ладонью лоб. — Точно. Внизу так болело, чуть на стену не лез. Сначала думал, пойдёт. А потом вообще не в моготу. Жена скорую помощь вызвала. Они сказали, что-то навроде грыжи…

— Ты лег бы, друг. А то ведь только наркоз отпустил. — Фомичев покачал головой. — Смотри, хреново станет. Может вывернуть, имей в виду.

— Ааааа…. Да… — Мужик снова улегся на подушку. Хватило его ровно на несколько минут. Он снова поднялся, но уже медленно. Видимо, первая реакция была такой резвой, благодаря не до конца отошедшему наркозу. — Мне в туалет надо. Попробую дойти.

— Ты погоди, медсестру позову. — Дедок, который сидел отдельно от нас, с газеткой, спустил ноги с кровати, натянул тапочки и вышел в коридор.

— Так что там за истории у вас? — Илья снова переключился на тему предыдущего разговора.

Он даже на месте елозил от нетерпения. Есть такая категория людей. Медом не корми, дай что-нибудь послушать. Чтоб потом в компании блеснуть юморком.

— Так до черта их. — Соколов хлопнул себя ладонями по коленям, но тут же поморщился и выматерился сквозь зубы. Думаю, ему бы не помешало тоже спину показать врачу. Да и вообще… Что за кота притащил Сенька? Неизвестно. Может, он бешеный. Надо уколы колоть.

А еще, Стас своим поведением удивлял меня все больше и больше. Он вдруг стал до ужаса напоминать…Я посмотрел на Фомичева с Ильей. Вот этих товарищей и стал напоминать. Манера говорить. Интонация. Прям один в один. А главное, и пацан, и бывший мент, смотрели теперь на Стаса с большим доверием. Как на своего. Что это? Ментовские примочки? За каких-то десять минут Соколов ухитрился расположить к себе совершенно незнакомых людей. Но это ладно. Гораздо интереснее другое. Зачем?

— Вот! Сейчас случай расскажу. — Соколов хохотнул, а потом подмигнул слушателям. Они машинально подались вперед. — Тем более, к больничной теме тоже имеет отношение. Прихожу как-то на оперативку. Все уже на месте. Сидим ждем капитана. Палыча. Палыч, это мы его за глаза, естественно, звали. Залетает он, значит, и с порога орет: «Вашу мать! Кто вчера в опергруппе дежурил?!» Мы же все притихли. Дураков нет. Явно дело пахнет керосином. Сидим, молчим, естественно. Кому охота огребать? Никому. Смотрю, Палыч окончательно звереет. Глаза прям кровью налились. «Кто вчера в опергруппе дежурил?!» — спрашивает опять капитан. А у самого только пар из ушей не идет. Встает лейтенант Руковицын. Он у нас вечно в какую-ту херовину попадал. «Я, товарищ капитан.» — говорит Руковицын. Палыч ему, значит, опять: «Ты на вызов ездил?!» Руковицын: «Так точно, товарищ капитан.» А у самого вид такой…невинный. Мол, никаких косяков не было. Тут Палыч выдает: «Покойницу забирал?». Ну, мы уже начали ржать. Ясное дело, у Рукавицына, как обычно, через жопу все. Сначала старались сделать вид, что ничего не происходит. У кого-то нос, типа, чешется. Кто-то чихает. А сами, еле сдерживаемся, чтоб не заржать.

Руковицын капитану отвечает: «Забирал…» И вот тогда то и выяснилось. Забрал наш лейтенант бабульку, а в морге мест не было. Но она ведь — старушка. Совесть не позволила Руковицыну бабулю на пол бросить. Ну, он ее на стул посадил, около сторожа. А старушка сползает. Со стула. Лейтенант бабку веревкой и привязал. В одну руку паспорт положил, в другую — постановление на вскрытие.

— Ой, я кажется, понял… — Заржал Илья.

— Ага. — Стас кивнул. — Мало того, сторож ей всю ночь анекдоты рассказывал, так с утра пришла уборщица, тоже бабка, кстати. Попросила первую бабку, чтобы она ноги подняла. Старушка молчит. Что вполне естественно. Уборщица подумала, будто бабка заснула и толкнула ее ноги шваброй… Та — ноль эмоций. Ее к тому же Руковицын привязал, так она со стула не падает. Когда уборщица поняла, что бабка умерла, сразу потеряла сознание. Подумала, по ее вине. Падая зацепила документы, которые свалились на нее же, на уборщицу. А тут буквально сразу явились санитары. И что они видят? Одна бабка сидит на стуле, дремлет. А вторая — рядом лежит. Сверху — бумажка на вскрытие. Санитары, думая, что уборщица и есть покойник, погрузили ее на каталку и отвезли на вскрытие. Все, как положено. Там эту уборщицу раздели, положили на стол. В это время пришли студенты первого курса с медучилища. Окружили уборщицу. Стоят, смотрят. А преподаватель, собираясь сделать надрез, повернул уборщице голову. В этот момент она открыла глаза и очнулась. В обморок упали все, даже преподаватель. Короче…Палыч рвал и метал. А Руковицын только головой кивал. Мол, ай-яй-яй… Какая незадача.

Когда Стас закончил свой рассказ, ржали все. И Фомичёв, и Илья, и вернувшийся в палату дедуля, который не нашёл медсестры. Даже вокалист ржал, но осторожно. Он начал отходить не только от наркоза, но и от самой операции, а это малоприятный процесс. Да еще бедолага сильно хотел в туалет.

— Стас… пойдём в коридоре, что ли, прогуляемся. — Позвал я Соколова. — Сил нет лежать. Бока ноют.

Он вскочил с кровати, и тут же опять зашипел сквозь зубы.

— Млядский кот… — Вернусь, все лапы переломаю. — Высказался Стас и направился к двери.

Я осторожно откинул пододеяльник. Попробовал сесть, полностью оторвавшись от подушки. Вроде вышло неплохо. Слегка кружилась голова. Но это понятно.

— Эй, куда рванул? Штаны мне дай. — Окликнул я Соколова.

Тот оглянулся, понял, что я за ним в таком состоянии не угонюсь. Тем более, из одежды на мне — только плотная марлевая повязка. В коридор выйти, конечно, можно, правда, мало кого это обрадует.

Стас вернулся обратно, а потом из сумки, которую притащил с собой, достал спортивные штаны с футболкой. Были еще банки с едой. Их он сразу убрал в сторону.

— Штанов достаточно. — Я натянул спортивки, слез с кровати, и неспеша двинулся к выходу.

Соколов топал следом.

Как только мы, оказавшись в коридоре, отошли подальше от палаты, я сразу задал вопрос, который мучал меня последние минут десять.

— Это что, блин, за самодеятельность? Театральная постановка «Свой в доску парень».

— Вот знаешь Мажор… — Соколов усмехнулся. — Не быть тебе никогда ментом.

— И слава богу. — Я остановился возле нишы, находившейся в конце коридора. Там имелась скамейка, на которую мне удалось благополучно пристроить свой зад. — Объясняй давай. Что за цирк?

— Мужик этот… Петр. Он реально служил в метровке. Попаду сказал. Остальное — вранье. Жена ни при чем. Его убрали оттуда по какой-то серьёзной причине. И причина эта связана с чекистами. Он их боится. Подумал, что пришел человек по его душу. И произошло это реально пару лет назад. У него еще страх свежий. Я так понимаю, когда с тобой говорил комитетчик, уши никто не грел. Идиотов нет. А даже если есть, то я знаю, как это происходит. Быстро идиотизм исчезает и люди умнеют прямо на глазах. Короче… Боится мужик чекистов. Конкретно. А цирк… Считай до десяти, сейчас твой Петр появится. Он родственную душу увидел. Будем разговоры разговаривать. Интересно мне кое-что. Вот и вывел его на откровенное доверие. О… Даже до десяти считать ее пришлось.

Соколов посмотрел на мою палату. Я сделал то же самое. По коридору в нашу сторону топал Фомичев.