Солнечный луч. О чем молчат боги

Глава 6

Дворец йарга сиял. Он переливался в лучах утреннего солнца, словно искусно ограненный бриллиант. И это сияние не слепило, оно не выглядело нарочитым, но было чарующим. Казалось, можно вечность смотреть на невероятное великолепие, созданное лишь с помощью раковин. Сам дом не отличался изяществом, он не был рукотворным чудом, но эти раковины… Они преображали грубоватое строение в три этажа, делали его невесомым и сказочным.

– Как же красиво, – сказала я, не имея силы отвести взора от чудеснейшего зрелища.

Мы стояли с Рахоном на склоне горы, по которой теперь лежал наш путь, и я смотрела на столицу горного государства. Нет, сам Дэрбинэ оставил меня равнодушной, но вот дворец йарга, возвышавшийся над остальными домами, покорил невероятным зрелищем. Я не желала туда вернуться еще хотя бы раз, даже вспоминать не собиралась, но налюбоваться никак не могла.

– Хоть что-то тебя удивляет, – усмехнулся за моей спиной Рахон. – Или жалеешь о том, что слишком крепко спала?

Я обернулась и смерила илгизита непроницаемым взглядом. Он широко ухмыльнулся в ответ и кивнул на двух животных, которых я видела в первый раз в жизни. На них нам и предстояло продолжить путь. Они были ростом пониже саулов, но значительно превышали рост йенахов. Носили они название салгар. Ну а так как их было двое, то, соответственно, салгары.

Обитали салгары в горах, и использовать их на землях тагайни было всё равно что прокричать «Я илгизит!». Эти животные гордо несли на своих тупоносых округлых головах по четыре рога: два длинных и два маленьких. Они не были столь воинственны, как саулы, но после обучения всадник мог использовать их рога как дополнительную защиту. Строение тела живо напомнило мне оленье, и хвост у салгаров тоже был короткий. Да, наверное, можно смело сказать, что это были местные горные козлы, которых превратили в верховых животных.

Я пока мало узнала характер салгаров, но могла сказать точно, что в них не было саульей преданности, думаю, и скорости тоже. Но это мне только предстояло узнать. И они не жаждали ласки, как малыши-йенахи. Ожидая своих новых всадников, оба салгара стояли спокойно, жевали траву и не спешили сбежать, несмотря на то что были без привязи. В общем, мне они понравились, но особой теплоты я не ощутила. По крайней мере, пока. Но главное, теперь нам не нужно было стаптывать ноги, эту честь мы отдали салгарам.

О, скакуны не единственное, что появилось у нас после посещения дворца йарга. Во-первых, я теперь была одета в чистое белье и платье, а в сумке Рахона лежал узелок со снедью, переданный нам одной из служанок по приказу Бальхаша. В общем-то, и салгары, и одежда тоже были его даром. Но только это. На завтрак нас не пригласили, он был дан в дорогу, и даже проводить и напутствовать добрым словом никто не вышел, несмотря на то что дворец покидал пятый подручный махира. И причина этого холода сейчас и растянула губы Рахона в глумливой ухмылке. Но обо всем по порядку.

Вечером служанки проводили нас к комнатам, которые подготовили для гостей. И комнаты эти находились вовсе не рядом. Рахон, обозрев ту, что приготовили мне, одарил меня тяжелым взглядом, после буркнул, что уходит, но не сделал и шага, потому что я вцепилась ему в рукав.

– Куда это ты собрался? – полюбопытствовала я.

– Спать, – коротко ответил пятый подручный, и я развернула его в сторону моей комнаты.

– Тогда ты уже на месте, – сообщила ему я, потому что тоже оценила предоставленные мне покои.

Нет, в них не было чего-то этакого, и в то же время очень даже было. Хотя бы ложе, занимавшее половину комнаты. А еще драпировка. И вроде бы просто обивка вишневого цвета, по которой змеился золотой орнамент, но! Знаете, что пришло мне на ум, пока я рассматривала узор? Сплетающиеся человеческие тела! И до того ярки были образы, что сомневаться в намерениях хозяина дома уже не приходилось.

К тому же запах… Вроде бы ненавязчивый и приятный, однако у меня мелькнула мысль, что эти благовония имеют определенную цель. И она тоже была недвусмысленна. Может, даже и орнамент мне показался столь развратным, потому что начинал действовать аромат из курильницы, стоявшей рядом с кроватью. Но кроме всего этого была и большая круглая деревянная ванна, как я назвала ее про себя. От нее шел парок, и, когда я подошла ближе, по поверхности плыли цветы. И одежды, они тоже тут были. Из тонкой полупрозрачной ткани, и в них мне предлагалось переодеться после омовения. Так что не понять того, что мне стоит ожидать гостя, было сложно.

А вот взгляд Рахона озадачил. Пока я обходила комнату, илгизит стоял в дверях и не спускал с меня глаз, в которых застыло странное выражение. Обернувшись к нему, я задала вопрос:

– Что?

– Ты… – Он чуть помедлил, но все-таки произнес: – Хочешь, чтобы я остался?

– Разумеется, хочу, – ответила я. – Если я останусь тут одна, то выспаться точно не смогу. А я слишком устала, чтобы воевать за свою неприкосновенность. Потому это будешь делать ты, как и обещал. Только надо открыть окна, боги знают, до чего дойдет, если будем вдыхать этот запах. Что? – вновь озадачилась я, глядя на то, как лицо пятого подручного становится растерянным.

Еще спустя короткое мгновение щеки его стали пунцовыми, а еще спустя миг я увидела выражение досады, а следом его лицо и вовсе стало непроницаемым. Я постучала указательным пальцем по подбородку, пытаясь понять всю эту метаморфозу. Затем еще раз вспомнила короткий разговор, состоявшийся только что, и глаза мои расширились

– Фу, Рахон, – покривилась я и постучала себя пальцем по лбу. – Ты с ума сошел? С чего ты вообще надумал подобную глупость? – После передернула плечами и велела: – Открой поскорей окна, пока и вовсе на тебя не нашло что-нибудь этакое.

– Я ничего не надумал, – буркнул пятый подручный и, чеканя шаг, направился к окну, чтобы открыть его. – Нам не обязательно здесь оставаться.

– Комната мне нравится, – ответила я. – Кровать такая, что мы с тобой и не встретимся. Эту похабень, – я указала на приготовленную одежду, – я, разумеется, не надену. Омыться было бы недурно, но пока воздержусь. Хотя привести себя в порядок я бы хотела. Но ты должен будешь выйти. Твои мысли мне не нравятся.

– Нет у меня никаких мыслей! – рявкнул Рахон и стремительно направился к двери.

– Только не уходи никуда! – крикнула я ему вслед. – Я тебя позову, как буду готова.

Процесс омовения был скор и вызвал больше досады, чем удовлетворения, потому что я спешила, стараясь следить за входом и не оставаться полностью раздетой. Но хоть так. А вскоре я уже забралась в постель, отдав себе право выбрать лучшую сторону. И уже после этого крикнула:

– Рахон!

Илгизит вошел с каменным выражением лица. Кажется, он злился, но на меня или на себя, я разбираться не стала. Сам виноват. Это же надо было надумать, что я приглашаю его остаться для… Боги, да даже язык не поворачивается огласить помыслы пятого подручного. Вовсе без ума.

– Спи, – буркнул Рахон, заметив мой взгляд.

– Доброй но-очи, – зевнув, пожелала я и почти моментально заснула.

А проснулась оттого, что кто-то разговаривал неподалеку. Открыв глаза, я увидела спину Рахона. Судя по позе, он скрестил руки на груди. Перед ним стоял Бальхаш. Переговаривались мужчины негромко, но в ночной тишине я легко разобрала.

– Я еще раз говорю тебе уйти, – требовал йарг.

– Я должен беречь гостью Алтааха, – без всяких эмоций отвечал мой илгизит.

– Так разве я хочу ее обидеть? – искренне изумился Бальхаш.

– У тебя полный дартан красавиц, – воззвал к нему пятый подручный. – Тебе свозят их отовсюду. У тебя даже есть каанша! В жены ты взял первую красавицу Дэрбинэ. Твоя постель никогда не пустеет. Зачем ты пришел сюда?

– Сам рассуди, Рахон, – ответил сластолюбец, – я – йарг, она – дайнани, сам Покровитель привел вас в мой дом…

– Я привел нас, – рявкнул шепотом мой илгизит. – Я выбрал единственное место, где она не станет говорить, что вздумается. У нее такой язык, что лучше не давать ей раскрывать рта. Если не смутит, то разозлит, а я ее живой должен привезти в Даас. Буду защищать, скажут, что Рахон подпевает тагайни. Накажу ее, и Алтаах не получит того, чего желает.

Ну, вот и ответ, зачем мы тащились в дом йарга. Только я всё равно людей смутила и разозлила. Зря старался. Я мстительно осклабилась, пользуясь тем, что на меня не смотрят.

– Уходи, Бальхаш. Никто не притронется к ней и пальцем, – тем временем продолжал Рахон.

Впрочем, повелитель Дэрбинэ продолжал упорствовать:

– Ты же видел, как она смотрела на меня, – возразил он. – Ашити сама желает того же, что и я.

– Ашити не та, чьим взглядам стоит верить, – отчеканил пятый подручный. – Она умна и коварна.

– Она женщина, – отмахнулся Бальхаш. – Женщина не превзойдет мужчину ни в уме, ни в хитрости.

Какая наивность! Могла бы воскликнуть я, даже рассмеяться с нескрываемой издевкой, но делать ничего этого не стала, потому что изо всех сил продолжала спать.

– Ты ошибаешься, повелитель, – усмехнулся за меня Рахон. – Акмаль и Хазма больше двух зим обманывали тагайни. И обманывали бы и дальше, если бы не появилась третья женщина. И она перед тобой. Не суй руку в пасть рырха – отгрызет.

– Теперь я еще больше хочу, чтобы ты ушел, – ответил упрямец и повысил голос: – Ашити!

Рахон зашипел на него, а я перевернулась на другой бок и накрыла голову покрывалом, так показав, что мне мешают спать.

– Уходи, – снова рявкнул пятый подручный, – или скажу Алтааху, как ты уважаешь его гостей.

Они и дальше продолжали спор, но о чем говорили, я уже не слышала, потому что снова провалилась в сон. А утром Рахон выглядел еще более усталым и помятым. Сколько он выдерживал осаду, я не знаю, а спрашивать не стала. И так было понятно, что не спал всю ночь. Может, йарг и ушел вскоре, но мой охранник продолжал сторожить. Что до Бальхаша, то, как уже говорила, больше я его не видела. Впрочем, его дары мы получили, и на том спасибо. Но главное – благодарность за то, что показал шерон. Матери я про него уже рассказала.

– Долго ли нам ехать до Дааса? – спросила я, забираясь в седло.

– Теперь недолго, – ответил пятый подручный. – Салгары бегают не так быстро, как саулы, но зато провезут там, где другим хода нет. Ай-ха! – резко выкрикнул илгизит, и его скакун сорвался с места.

Я лишь усмехнулась и покачала головой. То, что Рахон красуется, было ясно и без пояснений. И пока великовозрастный мальчик резвился, я дважды ударила пятками по бокам своего салгара, и животное побежало неспешной рысью. Потрепав его по шее, покрытой короткой золотистой шерстью, я умиротворенно вздохнула и обернулась в последний раз. Дворец йарга продолжал переливаться в солнечных лучах. А спустя минуту я уже выкинула всё лишнее из головы.

Рахон, сделав круг, вернулся ко мне и пристроился рядом. Я одарила его ироничным взглядом, и илгизит задрал нос, но уже через мгновение улыбнулся, продолжая глядеть вперед. Покосившись на него, я вновь усмехнулась и вздохнула с умиротворением. Признаться, на душе моей было хорошо и спокойно, даже несмотря на то, что вскоре мне предстояло познакомиться с главным колдуном илгизитов. Наверное, и Архама с матерью я тоже встречу, а заодно и Акмаль. Но ничего из этого меня не угнетало, потому что я шла по доброй воле и с собственной целью. А еще за моим плечом был сам Белый Дух, а с такой защитой опасаться какого-то махира и всего его воинства было глупо. И я, подняв лицо кверху, зажмурилась и послала небу широкую улыбку.

– Ты так спокойна, – послышался голос Рахона, – будто тебя и не похищали.

– А разве ты меня похитил? – фальшиво удивилась я. – Мне казалось, что ты пригласил меня в гости. Подумай, прежде чем ответить, Рахон. От этого будет зависеть, как я стану себя вести.

Он сощурился на ярком солнце, после хмыкнул и ответил:

– Конечно, пригласил в гости, Ашити.

– Тогда к чему мне переживать? Разве гостя могут обидеть?

– Лишь бы гость не пытался обидеть хозяев, – с намеком ответил илгизит.

– Так пусть хозяева не обижают первыми, и мы не поругаемся, – я пожала плечами и отвернулась.

– Мы не хотим обижать тебя, мы хотим подружиться и помочь тебе…

Я порывисто обернулась, и илгизит оборвал сам себя.

– Чем это? Чем вы можете мне помочь?

– Вернуться, – улыбнулся Рахон.

Вновь отвернувшись, я некоторое время ехала в молчании, не спеша с ответом. О нет, я вовсе не раздумывала о том, что мне могут и вправду открыть путь в мой родной мир. У меня не было желания покидать гостеприимный мир Белого Духа. Не знаю, что я оставила там, но здесь я нашла любовь, друзей, я обрела себя! Мне было уютно среди тагайни, мне нравилось жить их жизнью и привносить в нее что-то от себя. И мне нравилось, что я не просто свидетель, но непосредственный участник происходящих событий. Я дышала полной грудью! И вот мне говорят: «Брось всё и уходи, откуда пришла». Зачем?!

– Зачем? – озвучила я свой вопрос.

– Что «зачем»? – переспросил Рахон.

– Зачем вам отправлять меня туда, откуда я пришла? Разве же я говорила, что хочу этого? И что за благодеяние вы хотите сделать для меня, если я даже не знаю, что было со мной прежде, чем оказалась в этом мире? А если там ждет враг или убийца? К чему вам помогать ему исполнить задуманное? Если мне там было плохо? С чего вы вообще взяли, что мне требуется какая-то помощь? Ответь, Рахон.

– Но там твой дом…

– Мой дом теперь здесь, – возразила я.

– Твои родные…

– Есть ли они? Но если и есть, то они не видели моего тела. Оплакивать покойника, стоя над его телом, и потерять и не знать в точности, что произошло, – не одно и то же. Если в первом случае уже известно, что всё кончено, и остается только приходить на могилу, то во втором есть надежда, а она позволяет верить в то, что близкий тебе человек жив и здоров. Кто знает, быть может, мои родные даже рады тому, что я исчезла. Если там остался недруг, то они, напротив, могут быть счастливы, что я избежала угрозы и спаслась. Так зачем же вам вмешиваться? Какие намерения вами движут на самом деле?

Илгизит не ответил. Он смотрел вперед и на меня более внимания не обращал. А вот я на него поглядывала и размышляла. Пыталась понять причину желания «помочь». Когда-то Рахон говорил о том, что они могут вернуть мне память. Не скрывал, что махира интересуют мои знания. Теперь уверяет, что они смогут вернуть меня в родной мир. В первое посещение это обещание имело сослагательное наклонение, теперь же звучит более уверенно.

Решили избавиться от меня, чтобы ослабить тагайни? Это было бы возможно, если бы они уже не начали двигаться вперед. Буду ли я рядом, или нет, но маховик уже начал набирать ход. Самое главное мы с Танияром уже сделали – показали, что можно жить иначе, заставили думать и действовать. Прогресс уже сделал первые шаги, что показал кузнец и его новое оружие, которое я видела, когда смотрела со стены за битвой. И не только оружие. Так что мое исчезновение уже ничего не изменит.

Да и зачем так сложно избавляться от меня, когда можно было просто свернуть шею и оставить тело на старом подворье. Но Рахон говорит о моем мире. Зачем он вообще понадобился илгизитам…

– Да неужто, – пробормотала я себе под нос и опять устремила взгляд на пятого подручного. – Вы хотите перейти вместе со мной? Вы хотите попасть в мой родной мир? Это так? Зачем? Получить знания? Оружие? Насадить веру в Илгиза? Последнее невозможно, там свои боги, а вас слишком мало против целого мира. Значит, знания и оружие? Или знания об оружии?

Рахон бросил на меня непроницаемый взгляд и отвернулся, а я усмехнулась, всё более уверенная в своей догадке. Значит, я для них ключ от другого мира, и, чтобы туда попасть, нужно пробудить мою память. Возможно, им просто нужна я сама. Впрочем, нет. Им нужна моя память, потому что я не только ключ, но и проводник.

Да, весьма достоверно выглядит. Только вот я теперь еще больше не хочу возвращаться в тот мир, уже ради тагайни. И что же мне делать? Как помешать еще большему усилению врагов Создателя и его детей? Как не позволить илгизитам войти в портал? Мое благодушное настроение таяло с каждой уходящей минутой. Однако я заставила себя успокоиться, потому что еще ничего не произошло. И всё это всего лишь мои догадки. В любом случае мы еще даже не добрались до Дааса. К тому же на моей стороне Белый Дух, а значит, тревожиться рано. Хотя, признаться, ехать к великому махиру мне теперь вовсе не хотелось.

– Рахон, – позвала я, чтобы отвлечься от невеселых мыслей, – вы ведь уже сильней тагайни и всех племен, вместе взятых. На вашей стороне единство, они разобщены. У вас есть оружие, которого нет в таганах, а у племен так тем более. К тому же Илгиз одарил вас силами, которыми ты похвалялся. Зачем вам нужны знания чужого мира?

– Знания – это великая сила, – ответил илгизит.

– А если у вас ничего не выйдет? Если я ничего не вспомню или же вы не сможете открыть портал? Что тогда? Я перестану быть дорогой гостьей? Убьете меня? Мужу вряд ли вернете, но что тогда сделаете?

Пятый подручный задержал на мне взгляд, а после ответил:

– Ты не умрешь.

– А зачем я вам буду нужна, если не оправдаю ожиданий?

– Ты не умрешь, – отчеканил Рахон и отвернулся.

– Мило, – усмехнулась я. – Хорошо, успокою себя твоим обещанием.

– Ашити, – илгизит остановил салгара, я последовала его примеру, – зачем ты задаешь столько вопросов? Ты даже еще не вошла в Даас, не увидела Алтааха, не говорила с ним. Потерпи, и ты сама поймешь, что опасаться нечего. Махир мудр, он не обидит тебя.

– Увидим, – ответила я и снова пустила своего «козла» рысью.

Итак, моя роль в чаяниях илгизитов наконец-то определилась. И я более чем уверена, что таковой она была изначально. О чем будут вестись разговоры, я примерно предположить могу, значит, и продумать ответы. Это уже весьма недурно. Верно? Верно. Что еще я могу? Могу изворачиваться и лгать, даже если память и вправду вернется. А если попытаются влезть в сознание? У Рахона это уже не получилось, я от него закрыта. Возможно, и Алтаах не пробьется. И тогда им останется полагаться только на мою искренность, а ее я обещать не стану. И тогда что у нас выходит? А выходит, что я волнуюсь попусту. И доброе расположение духа вернулось.

Далее я ехала, вновь праздно рассматривая окрестности, но вскоре любопытство иссякло, потому что виды становились всё более однообразными – скалы, скалы и снова скалы. Растительность постепенно таяла, дорога становилась всё неудобнее и круче. А еще спустя некоторое время я сумела по достоинству оценить салгаров. Эти животные легко проходили те подъемы, которые я опасалась бы миновать и на собственных ногах. А когда они еще и начали перескакивать по камням, я и вовсе взвизгнула и крепче вцепилась в поручень, приспособленный к седлу.