Нумерат

5. Колесо завертелось

Воскресенье, 4-е апреля, 12:30

Разговор не заладился с первых минут. Вика смотрела на Дениса, как на человека, который нуждается в психоанализе и немедленной госпитализации в лечебницу для душевнобольных.

– Дэн, ты спятил, да? Чокнулся? Кидаться с моста! Да ты… ты… – Вика смолкла, так и не подобрав нужного слова. Зато активно покрутила пальцем у виска.

Денис уже пожалел, что рассказал ей о случившемся.

– Со мной же всё в порядке, в по-ряд-ке…

– Я вижу. – Вика скосила взгляд на его левую ногу. – А хромота у тебя врождённая?

– Ну, ударился немного.

– То, что ты ударился, я знаю. Головой ударился. Ещё в детстве. А что с ногой?

Денис решил опустить подробности своего неудачного прыжка. Хотя в целом прыжок-то получился удачным, а вот левой ноге не повезло напороться на подводный камень. Врачи скорой помощи обработали саднящий ушиб и наложили повязку, так что пара дней – и травмы как не бывало.

– Прохожий вызвал скорую, девчонка была без сознания, – сменил тему Денис.

– Ага, у неё-то, наверное, ни одной царапины. Это доморощенным героям-математикам обычно не везёт… Ну, и кто она такая?

– Не знаю. Документов при ней не оказалось. Врачи сказали, что она примерно моего возраста. Видно, что-то у неё серьёзное случилось, раз она… – Денис замолчал.

– …решилась на самоубийство? – мрачно закончила за него Вика. – Из-за неё ты сам чуть не стал самоубийцей. А ты не думал, что нельзя лезть в чужие дела?

– Даже когда человек пытается умереть?

– Особенно в этот момент! Это ведь личное дело каждого!

– Вик, как можно настолько ненавидеть человечество? – покачал головой Денис. – Ведь она осталась жива, я вытащил её из реки.

– Ага, как только она очнётся, то обязательно поблагодарит тебя за проявленный героизм. И идиотизм. Умудрился ещё и сумку в автобусе оставить. Балбес!

Вика была в бешенстве. А когда она была в бешенстве, её распирало на колкости и обвинения в адрес окружающих, особенно друзей, точнее, одного друга. Другом у неё значился лишь Денис, а у него на Викины колкости за долгие годы выработался стойкий иммунитет.

– И что ты дальше намерен делать? – спросила подруга, заметно успокоившись.

Денис дёрнул плечом.

– Не знаю. Может, это как раз и была та самая проверка? Сегодня же четвёртое апреля.

Вика с шумом выдохнула и умоляюще взглянула на небо.

– Четвёртое апреля, четвёртое апреля… Ты не дашь об этом забыть, верно? А может, ты просто наткнулся на девчонку, которая решила, что жить ей с сегодняшнего дня необязательно? И апрель тут ни при чём?

– Я хочу её навестить. Сегодня, – сказал Денис твёрдо.

– Сегодня? – Вика поморщилась, очки дёрнулись и скатились на кончик носа. – Перенеси на завтра, а?

– Но я не хочу ждать, а вдруг её переведут в другое отделение или отпустят домой? Хотелось бы с ней перед этим поговорить. Нет, я ждать не буду. Я вообще ждать не сильно люблю.

– В курсе, – бросила Вика, привычным движением водружая массивные очки на прежнее место.

За разговором они и не заметили, как добрели до пустынного и от того мрачного парка развлечений «Magic» – туда, где расположились колесо обозрения и другие аттракционы. Парк не работал. Запылившиеся одинокие паровозики, летающие тарелки, немыслимого вида качели стояли на консервации – ждали тепла и солнца, чтобы вновь принимать людей, желающих временно забыть повседневные хлопоты.

– Странно, – заметила Вика. – Я думала, колесо ещё не работает.

– А оно и не работает, – отозвался Денис.

– Тогда вон тот мужик чего там делает? – Вика указала пальцем на человека в чёрном пальто и шляпе, сидящего в кабинке аттракциона на самом верху.

Колесо не двигалось, но мужчину это не особо волновало. Он смотрел вдаль, на город, и не обращал внимания на озадаченных подростков, пялившихся на него снизу.

– Может, тоже самоубийца? – предположила Вика не без иронии. – Везёт тебе сегодня на них. Спасать-то полезешь? – ехидно добавила она.

Денис уселся на ближайшую скамью и ответил как можно небрежней:

– Пусть там торчит. Мне до него дела нет.

– Ага, тебе девчонок подавай, да? – усмехнулась Вика, присаживаясь рядом и пристраивая любимый рюкзак на коленях.

Она не сводила с незнакомца глаз. Денис тоже им заинтересовался.

Было в этом человеке что-то необычное, кроме того, что он как-то попал на самый верх неработающего колеса обозрения. Денис подумал о том, что уже давненько не встречались ему люди в шляпах, похожих на те, что носил его семидесятилетний дед. Возможно, незнакомец тоже немолод.

– Я всё хотела спросить, – прервала раздумья Дениса Вика, – если сегодня ничего не случится, что делать будем? Что с тренировками?

Денис перевёл взгляд с далёкого незнакомца на подругу.

– Не знаю. Я уже привык к ним, если честно.

– Ты скоро ведь уезжаешь, зачем тебе тренировки? – уткнув глаза в землю, спросила Вика.

– А я на каникулы приезжать буду, не хандри. – Денис растянул губы в беззаботной улыбке и щёлкнул пальцем по торчащему помпону на шапке подруги.

– Ага, на каникулы… – совсем помрачнела та. – Только попади в большой город – тебя обратно к нам и калачом не заманишь. Знаем мы таких.

Денис открыл было рот, чтобы опровергнуть сомнения Вики, но, увидев приближающегося к их скамье мужчину в чёрном пальто и шляпе, нахмурился, не доверяя собственным глазам.

– Он идёт к нам, идёт к нам… – зашептала Вика, дёргая Дениса за рукав. – Как он спустился? Колесо-то не двигалось.

Действительно, колесо обозрения не шелохнулось ни разу, Денис бы сразу заметил движение. Странно.

Мужчина тем временем остановился в паре шагов от их скамьи, придерживая рукой чёрную фетровую шляпу с широкими полями, элегантно изогнутыми с боков. Такие шляпы Денис видел в голливудских фильмах про гангстеров из Чикаго.

Ну а то, что он издали принял за пальто, оказалось двубортным плащом, больше похожим на шинель, обхваченную узким поясом. Плащ напоминал Денису уже совсем другие фильмы – про разведчиков и Великую Отечественную.

Странный образ незнакомца дополняли брюки с идеально проглаженными стрелками и до блеска начищенные ботинки на шнурках. Выглядел мужчина так, будто застрял где-то в середине двадцатого века, годах в пятидесятых или даже тридцатых.

Денис кожей почувствовал на себе его взгляд – изучающий и горячо заинтересованный, как у профессора-живодёра, проводящего опыты на беззащитных мышах.

– Доброго дня, молодые люди, – поздоровался незнакомец и уставился на ребят неопределённого цвета глазами – водянистыми, какими-то прозрачными.

Голос его зашелестел в ушах. Тихий, но в то же время отчётливый и поставленный, как у диктора.

– Здрасьте, – коротко ответил Денис, не вставая со скамьи.

Хотя совесть уже шевельнулась: надо бы подняться и вежливо поздороваться, ведь перед ним человек пожилой, лет семидесяти. Об этом свидетельствовали седоватые брови и чёлка, выглядывающая из-под шляпы, а также морщины вокруг рта и глаз.

Вика застыла, вцепившись в рюкзак, и молчала, явно пребывая в шоке по поводу колеса и его неподвижности. Она была существом приземлённым, не верящим в странные стечения обстоятельств. В голове подруга наверняка уже выстраивала теорию, объясняющую, как человек мог бы спуститься с неподвижного колеса обозрения, исключая вещи типа магии, паранормальных явлений и мистических чудес. Судя по устойчивому ступору, Вика забралась в мысленный тупик.

– Вас зовут Денис? Денис Тимошин? – спросил мужчина в гангстерской шляпе.

– А что? – отозвался Денис, придерживаясь максимально недружелюбного тона.

– Признаюсь, ваш прыжок с моста был великолепен, – продолжил незнакомец, причём без грамма восхищения в голосе. – В вашем поступке мы узрели соответствие четвёртому параметру. Теперь вы, Денис, наш нумерат.

– Так вы – тот самый? Тот, который… э-э-э… был там? – неуверенным голоском пропищала Вика.

– Там? – Мужчина снисходительно глянул на неё. – Лучше говорить «здесь», вы так не считаете? Но, думаю, разумнее оставить «там» и «здесь» в покое. Сложные пространственные понятия не в нашей с вами компетенции. – Он внимательно посмотрел на Дениса, изучая его лицо и одежду. – Теперь я ваш официальный связной. Меня зовут Пифагор.

Денис чуть не подавился.

– Пифагор? Это тот, который грек, что ли?

– Я бы не хотел распространяться о своём происхождении, – нахмурился мужчина. – Но я точно не грек… – Он на секунду задумался, но потом, придя к каким-то выводам, твёрдо выдал: – Нет, не грек.

– Пифагор вроде философом был, да? – всё тем же притихшим голоском уточнила Вика.

– Вообще-то, он математик, – заметил Денис. – Теорему Пифагора помнишь? Сумма квадратов катетов…

– Заткнись, Тимошин. – Вика тут же пришла в себя и скривилась так, словно ей на ногу наступили. – Не нужны мне твои катеты. И без них голова забита. – Она смерила мужчину подозрительным взглядом. – Кто вы такой?

К ней вернулся дар речи, и, судя по сдвинутым к переносице бровям, подруга к Пифагору отнеслась крайне скептически.

– Я ваш связной. Меня зовут Пифагор, – повторил мужчина.

Денис наконец отважился встать и подать руку необычному собеседнику.

– Мы немного… как бы вам сказать… – он замялся, подбирая слова, – в некотором недоумении, что ли… Очень странно вот так слышать от незнакомого человека, что он связной и его зовут Пифагор.

– Вы так считаете? – искренне удивился мужчина, крепко пожимая протянутую руку.

– Я уверен… – без какой-либо уверенности пробормотал Денис.

– Хм, в других городах никто не удивлялся, – пожал плечами Пифагор.

– В других городах?

Мужчина кивнул и спокойно продолжил:

– У меня весьма плотный график. Первого января, к примеру, я был в Шанхае, второго февраля – в Праге, а третьего марта – в Лондоне, шестого июня… э-э-э… нет, шестого июня я никуда не собирался…

Вика, не выдержав, вскочила со скамейки.

– Вы издеваетесь? – перебила она увлёкшегося рассказом Пифагора. – Что за шутки дурацкие? – Она сверкнула глазами на Дениса. – Пошли отсюда! Нечего вести беседы с выжившими из ума!

– Погодите-погодите, вам нельзя уходить, вы ещё не получили задание, – заволновался мужчина.

Он сдёрнул с головы шляпу и достал оттуда сложенный вчетверо лист, явно выдранный из тетради.

– Это ваше первое, пока лишь тренировочное, но уже живое уравнение, – сообщил Пифагор, водружая шляпу на место.

– Живое уравнение? – вскинул брови Денис.

– Да, вы должны решить его, чтобы укрепить равновесие. Ведь вы нумерат, как я уже сказал.

Денис почувствовал, что внутри закипает то ли злость, то ли гнев. Теперь и он желал лишь одного – оставить безумного старика наедине с его бредом. Денис даже допускал, что где-нибудь в дупле ближайшей берёзы притаился оператор с видеокамерой и скоро появится толпа, вопящая «Розыгрыш!», в сопровождении съёмочной группы какого-нибудь развлекательного телеканала.

– Извините, но нам пора, – бросил он и, схватив Вику за руку, поторопился прочь из парка.

– Вы спасли сегодня девушку! Она третья! – крикнул ему вдогонку мужчина.

Денис остановился, словно прирос к асфальтовой дорожке, и обернулся. Пифагор всё ещё стоял у скамьи и поглаживал уголок листа указательным пальцем. Только сейчас Денис заметил на правой руке мужчины чёрный перстень с круглым сквозным отверстием вместо камня.

– Что вы знаете о той девушке? – осведомился Денис, переводя взгляд с перстня Пифагора на его морщинистое лицо, спрятанное в тени широких полей шляпы.

Мужчина улыбнулся и двинулся в его сторону.

– Взгляните на запястье, – сказал он. – И вы увидите цифру.

– Пойдём… Дэн, ну! – Вика нетерпеливо дёргала Дениса за рукав куртки.

– Да погоди ты. – Он оголил правую руку и уставился на неё, не в силах выдавить из себя ни слова: на запястье чернели чёткие контуры цифры «1» и знака «+». Их будто наколол татуировщик, потому что краска впиталась прямо в кожу, не сотрёшь.

– Вы – номер один, – сообщил Пифагор, подходя к растерянному Денису.

Вика перестала дёргать друга за рукав и тоже уставилась на его меченое запястье.

– Что за… – Денис еле сдержал на языке крепкое словцо. – Что за… шутки? Что это такое? Татуировка?!

Пифагор неопределённо качнул головой и спрятал сложенный лист в карман плаща-шинели.

– Это наша метка. Цифра означает роль в команде, а знак плюса – принадлежность к положительному направлению всеобщей оси координат, обозначающей равновесие.

Уверенность в том, что старик безумен, всё возрастала, но как тогда объяснить появление метки на руке? Её ведь не было сегодня утром. Денис в задумчивости потёр отметину на запястье.

– Что вам от меня надо? – спросил он, пытливо сощурившись.

– Мне? Лично мне ничего от вас не надо, юноша, – ответил Пифагор. – Надо другим. Тем, что занимаются равновесием. Координаторам. Моя же задача заключается лишь в том, чтобы приносить вам уравнения. Каждое из них вы должны будете решить, используя известные и неизвестные данные, а также свои параметры.

– Что за параметры? Что за уравнения? Кто такие координаторы? И зачем всё это надо? – на одном дыхании вывалил вопросы Денис. – Раз уж вы назвались связным, тогда выкладывайте, а не юлите, как…

– Погодите, нет необходимости в скверных словах в мой адрес, – выставил ладонь Пифагор. – Я всё объясню. Я связной и помогаю отбирать людей для борьбы за равновесие. Вы нумерат, то есть главный в легионе. Вас мы выбрали по четырём важнейшим параметрам. – Он принялся загибать худые узловатые пальцы один за другим. – Сила духа, сила тела и сила разума – первые три параметра. Ну, а четвёртый – это умение сочетать первые три параметра в действии. Согласитесь, совсем несложно. – Мужчина замолчал, но потом строго добавил: – И не нужно сквернословить, молодой человек.

– Я не сквернословил! – возмутился Денис.

– У вас на языке вертятся слова «сумасшедший», «идиот», «псих» и десятки других не менее грубых и, что самое главное, ошибочных определений в мой адрес. Я бы постеснялся на вашем месте.

– За что стесняться-то? Я же молчу… – Денис даже сам не заметил, как начал оправдываться.

На самом деле в его голове крутились куда более ёмкие эпитеты в адрес ненормального старика. Они бы не прошли его цензуру.

– Хотите сказать, что вы обнаружили все перечисленные параметры у моего друга? – с недоверием спросила у мужчины Вика, возвращая разговор в изначальное русло.

Тот поправил шляпу и с лёгкой улыбкой выдал:

– Всё верно, милая леди. По трём параметрам Денис Тимошин нам подходил, а вот в четвёртом мы сомневались, пока сегодня он не прыгнул с моста.

– Так это не вы подстроили, что ли? – удивился Денис.

Мужчина отрицательно покачал головой.

– Мы не заставляем людей убивать себя. Зачем нарушать природное равновесие намеренно? Ваша встреча с той девушкой на мосту привела вас к нам. В своём сегодняшнем поступке вы сумели соединить всё, что нам было нужно. Силу духа, к примеру. Ведь вы не испугались прыжка с большой высоты, хотя могли погибнуть.

– Это не сила духа, это сила отсутствия мозга, – не преминула высказаться Вика.

Мужчина уставился на неё, не совсем понимая смысла её колкой фразы.

– Не обращайте внимания, – посоветовал Денис. – На неё иногда находит желание выговориться в едкой манере. Продолжайте…

– Хорошо, – закивал старик. – Силой вашего тела мы тоже сегодня восхитились, ведь вы, молодой человек, довольно хорошо натренированы.

– Ага, знали бы вы, чего нам это стоило, – опять перебила его Вика.

– А также, – не обращая внимания на её реплику, продолжил Пифагор, – сегодня вы продемонстрировали силу разума. При прыжке вы чётко и быстро рассчитали траекторию полёта и точное место вхождения в воду, учитывая высоту моста, скорость собственного тела с поправкой на ускорение, вес и другие условия. Можно сказать, что вы молниеносно решили задачу по физике. Конечно, погрешности были, но всё же…

Вика толкнула Дениса плечом.

– Ты что, высчитывал, куда приземлишься, точнее, приводнишься?

– Ну-у может, совсем чуть-чуть… – сконфузился Денис. – Надо было знать, с какой силой оттолкнуться от перил моста, чтобы нырнуть там, где нужно.

Вика вытаращилась на него так, словно он признался, что по ночам превращается в вампира.

– Тимошин, да у тебя мозги набекрень, оказывается

– Вообще-то, математика приводит ум в порядок, – возразил Денис, понимая, что разглагольствует сейчас, как зарвавшийся ботан.

– Да что ты говоришь? – желчно выдавила Вика.

– Это не я говорю. Это Ломоносов так сказал.

По скорченной гримасе подруги Денис догадался: она готова его придушить прямо здесь и сейчас. Особенно за упоминание всуе фамилии Ломоносова.

– Ваш друг отлично подходит на роль нумерата, наша метка появилась на его руке первой, – продолжил объяснять Пифагор, внимательно наблюдая за Викой. – Я же в это время как раз наслаждался городским пейзажем с высоты, во-о-он там… – Он вытянул руку и указал на колесо обозрения.

– Как вы, кстати, слезли? Колесо ведь не двигалось, – наконец задала Вика вопрос, который не давал ей покоя, как минимум, уже минут пятнадцать.

– О, это должно остаться вне области ваших знаний о мире, – ответил Пифагор и, просияв, добавил: – Но это бы вас восхитило.

– Информативно, ничего не скажешь… – вздохнула Вика, не получив от старика внятного ответа.

– Хорошо, про параметры мы поняли, – сказал Денис. – А что за уравнения? Зачем они нужны?

– В мире всё стремится к равновесию, – с ангельским умиротворением на лице промолвил старик. – Сколько плюсов, столько и минусов, сложение равно вычитанию, умножение равно делению, сила действия равна силе противодействия, созидание равно разрушению, рождение равно смерти. Всё подчинено закону равновесия. Если вы что-то получили, отдайте взамен равноценное. В этом и есть гармония мира… – Он улыбнулся. – Чтобы равновесие не нарушалось, мы решаем уравнения. Когда мы видим, что грядёт перекос на оси координат, как на своеобразной чаше весов, и появляется что-то, что выводит мир из равновесия, мы реагируем и составляем уравнение с неизвестными, а затем отправляем наши лучшие команды решать это уравнение. Грубо говоря, спасать мир от перекоса. Теперь понятно?

Денис насупился, пытаясь разобраться с навалившейся информацией. Обычно он умел мгновенно расставлять всё по полочкам, но сейчас его шкаф в голове был переполнен, и там творился полный бардак.

– А как решать эти уравнения? – не совсем доверяя собственному разуму, спросил Денис.

– Как только вы увидите уравнение, вы всё поймёте. И как его решать, определяют нумерат и его команда. Какие методы использовать – дело ваше.

– Что за команды такие?

– Мы называем их легионами. Всего существует двенадцать легионов. Двенадцать по всему миру. Вы, к примеру, принадлежите к четвёртому легиону, так как выбраны четвёртого апреля – то есть четвёртого числа четвёртого месяца. Последний легион выбран двенадцатого декабря. Улавливаете логику?

– Ясное дело, улавливаю, – хмыкнул Денис: чего тут не уловить-то?

– Ну так вот. В легионе по четыре человека, то есть по четыре цифры. Номер один, два, три и четыре. К выбору «номера один» подходят особенно тщательно. Первый легионер очень важен для координаторов. Он нумерат Он сведущ не только в точных науках, но и объединяет весь легион для борьбы. Он вдохновитель и защитник.

– И вы сделали меня номером один? Зачем? – не скрывая скептицизма, спросил Денис: компанейским вдохновителем и защитником он себя уж точно не считал. Так и не дождавшись ответа, он задал другой вопрос: – А где искать остальных?

– Вы легко их отыщете. Члены каждой команды примерно одного возраста и встречают друг друга в день избрания. Значит, вы уже видели их сегодня. Вам просто надо вспомнить.

– Вы шутите? Я видел сегодня кучу народа! Как я пойму, кто есть кто? Мне что, заворачивать им рукава, чтобы разглядеть метки?

Пифагор развёл руками.

– Это уже ваше дело, а не моё. Я только связной. Скажу лишь, что если вы не найдёте всех легионеров до конца сегодняшнего дня, то… м-м-м… вас ждёт обнуление. Ничего не поделать, такие строгие у координаторов правила, уж простите. Иначе никакой мотивации у легионеров не будет. А обнуление – мотивация отличнейшая.

– Обнуление? Это ещё что такое?

– Обнуление числа легионера означает его смерть, – отчеканил Пифагор явно выученное наизусть правило, но потом, словно очнувшись, продолжил: – На вашей руке вместо цифры один появится ноль. Вы должны помнить, что обнуление – процесс безболезненный, бояться его не нужно. Но смерть в данном случае неизбежна.

– Вот чёрт… – выдохнул Денис, судорожно сглотнув. – А могу я отказаться? Ну… от всего этого вашего уравнительства и обнулительства?

Пифагор мягко улыбнулся, но ответ его был жёстким и неотвратимым, как топор, летящий в голову:

– Нет, юноша, отказаться вы не можете. Вы уже выбраны, теперь равновесие – ваша работа на всю оставшуюся жизнь. Либо выполняйте задания, либо обнуление последует мгновенно, и глазом моргнуть не успеете. Ведь обнулением занимаюсь я. – Он потёр чёрный перстень на указательном пальце. – Какая ваша любимая цифра, кстати? – вдруг поинтересовался он, сменив тон с угрожающего на беззаботный и доброжелательный.

Денис даже растерялся. Он, если честно, до сих пор пребывал в странном состоянии после того, как услышал слово «смерть». Ну не могут люди вот так просто подходить к тебе в парке и говорить в лоб это слово, ведь двадцать первый век на дворе! Смерть бывает где-то там – в телевизоре, интернете или компьютерной игре.

– Что, простите? – очнулся он.

– Ваша любимая цифра, – терпеливо напомнил Пифагор. – Какая ваша любимая цифра?

– Я не знаю… У меня нет любимых цифр. Ну, может, три… Не знаю я, говорю же. – Денис всё ещё находился в ступоре: слова «смерть» и «обнуление» болтались в голове, отскакивая от стенок черепа, и угнетали мозг.

– А вот мой любимый цифровой знак – ноль, – изрёк старик, продолжая гладить перстень на руке (теперь-то Денис понял, что на его украшении – не просто отверстие, а знак нуля). – Как можно не любить ноль? На мой взгляд, это самый загадочный и определяющий знак. Только вдумайтесь! Ноль. Отсутствие величины. Нейтральный элемент. Nullus, Líng, Zero… Замкнутый круг. Неопределённый предел. Ноль разделяет положительные и отрицательные числа на оси. Ноль – отсутствие чего бы то ни было, пустота, ничто. Ничто, так сильно влияющее на нашу жизнь. Нет цифры совершенней!

Денис с каменным лицом слушал старика, а того распирало всё больше. Любовь к нулю не на шутку его вдохновляла и даже преображала внешне. Жилы на черепашьей шее Пифагора вздулись от жаркой речи, сероватая кожа на лице покрылась мелкой россыпью пота, пальцы рук подрагивали, водянистые глаза плотоядно заблестели. Денису показалось, что даже поля чёрной гангстерской шляпы изогнулись в зловещем оскале.

В разговор вступила Вика, долгое время хранившая молчание.

– Послушайте, уважаемый… э-э-э… Пифагор, – с расстановкой, намеренно не спеша, начала она. – Если всё, что вы нам тут наговорили, правда, то почему вы в свои тайны посвящаете и меня? Не боитесь, что я пойду и растрезвоню про делишки вашей секты прохожим, родителям, журналистам, полиции и санитарам психбольницы? Меня-то вы своим обнулением не запугаете.

– Если бы вы не являлись легионером, то я бы переговорил с Денисом один на один, – спокойно ответил старик.

– Легионером?! – хором воскликнули Денис и Вика.

Трясущими пальцами Вика оттянула рукав свитера и мгновенно побледнела. Потом сунула запястье под нос Денису и зашептала:

– Тимошин… забери меня отсюда, я не хочу тут находиться. Убери его, убери его…

Что конкретно убрать, она не сказала, да Денис и не спрашивал. Он пялился на тонюсенькое запястье подруги и соображал, что делать дальше. За себя он особо не волновался, но вот Вика… Её бы не хотелось впутывать в странные дела сумасшедших любителей чисел. А на её бледной, испещрённой голубоватыми венками коже выделялись цифра «2» и знак «+». Чёткие, точно выведенные чернильным пером.

– Неужели я не сказал вам, милая леди, что вы – номер два? – удивился Пифагор.

– Я не милая леди! И не номер два! – заорала Вика так, что проходящая метрах в пятидесяти от них женщина испуганно оглянулась.

Пифагор пожал плечами. Взгляд его красноречиво говорил что-то вроде: «Смирись, это твоя участь». Морщинистая физиономия старика помолодела и разгладилась. Он выглядел умиротворённым, даже счастливым. Денис бы не удивился, если б Пифагор сейчас замурлыкал по-кошачьи.

– Какая погода… – молвил он, блаженно прикрывая глаза и вдыхая носом прогретый весенним солнцем воздух. – Люблю весну. Весной всегда происходят чудные вещи. Апрель, апрель… – Старик посмотрел на ручные часы, циферблат которых был совершенно пуст: ни стрелок, ни цифр. – Кстати, уже час дня. Посоветовал бы вам поспешить, ведь четвёртое апреля перевалило за середину, а вам ещё остальных легионеров искать… Иначе обнуление…

– Да пошли вы знаете куда со своим обнулением! – выпалила Вика со злостью и отчаянием.

– Куда? – заинтересовался старик, явно не догадываясь, в каком направлении его только что послали.

– Никуда, – процедила сквозь зубы Вика. – Объясните толком, зачем вы меня впутали? Великий математик Денис Тимошин пусть решает ваши задачки, но я-то вам на кой чёрт сдалась? Неужели при всей вашей проницательности, вы не заметили, что к цифрам я равнодушна?

– Ну и что? – пожал плечами Пифагор. – Во-первых, мы не так строги к отбору остальных членов команды, как к выбору первого легионера. Во-вторых, вы подходите нам по другим параметрам. В вас мы узрели иную силу: умение анализировать и обобщать, подвергать очевидное сомнению и опираться только на факты. Вы прозорливы, дальновидны, умны. Вы одиноки, поэтому много времени проводите за чтением, а литература учит разбираться в людях и в мире. Вдобавок вы не оглядываетесь на мнение большинства, имея при себе мысли по поводу любого события. Правила для вас – ничто.

Вика умолкла. Такое количество комплиментов в свой адрес она, наверное, не слышала никогда.

Денис тоже молчал, пытаясь привести мысли в порядок. А мысли роились в голове: либо он чего-то не понял, либо в данный момент спит и скоро проснётся, либо кто-то зло подшутил над ним, либо… всё это правда. Интуиция подсказывала, что последний вариант – наиболее верный, хоть и невероятный.

– Как только мы найдём оставшихся двух легионеров, что нам делать дальше? – спросил Денис, нахмурившись.

– Решать уравнение. Ах да, оно же всё ещё у меня. – Старик опустил руку в карман и вынул тетрадный листок. – Вот, возьмите. Только уравнение вы сможете увидеть, когда четвёртый легион будет в сборе.

Денис секунд десять раздумывал – взять или не взять листок, но потом с глубоким вздохом протянул руку. Повертел линованную бумагу, развернул. Лист был пуст.

– Ничего не перепутали?

– Нет, – коротко и твёрдо ответил Пифагор. – Сохраните его.

Денис свернул листок и сунул в задний карман джинсов. Пифагор поджал мятые губы, явно не доверяя надёжности выбранного места хранения.

– Учтите, как только легион соберётся вместе и вы прочтёте уравнение, бой за равновесие начнётся, – произнёс он. – В любом случае, даже если у вас ничего не выйдет и вы обнулитесь, я рад нашей сегодняшней встрече.

– Сколько времени даётся на решение одного уравнения?

– Время – понятие сложное, но скажу так: чем быстрее вы вернёте равновесие в норму, тем лучше. Ведь если вы не успеете, то сами можете погибнуть. Бывает, что команды решают одно уравнение за один день, а бывает, тратят целый год.

– А если мы откажемся его решать?

– Тогда происходит обнуление всех членов легиона.

– Опять обнуление?! – вспыхнул негодованием Денис. – Да что ж такое! Неужели ничего другого придумать не можете?

– Обнуление – наименее разрушительный вариант начать борьбу сначала.

– И как часто вы… э-э-э… обнуляете людей?

– Довольно часто, – с неприятным спокойствием ответил Пифагор, разглядывая идеальный маникюр. – Думаете, почему мы каждый год привлекаем всё новые легионы? Потому что старые по тем или иным причинам обнуляются и исчезают. А борьба за равновесие – вечна.

– Значит, легионы – всего лишь расходный материал? – с непонятно откуда взявшейся досадой спросил Денис.

– Нет-нет! – воскликнул Пифагор. – Не смейте так говорить! Легионеры – наши воины. Мы стараемся помогать им, насколько это возможно. Увы, другие пытаются им всячески помешать. Те, что жаждут нарушения равновесия, жаждут перекоса мира. Они уничтожили десятки наших легионеров.

– Ой, ну конечно! – схватилась за голову Вика. – Как без антагонистов-то? Зло не дремлет и всё такое…

Мрачные тени покрыли морщинистое лицо Пифагора. Он зловеще прищурился, водянистые глаза его подёрнуло тьмой, словно в них закапали чернил.

– Зло не дремлет. Никогда не дремлет. И у этого зла есть название – отступники равновесия, но чаще всего мы называем их дефекторами. Жестокие существа, безжалостные и коварные. Даже у меня от их взгляда нервно подрагивают колени, а уж у легионеров – и подавно. Уничтожить хотя бы одного дефектора – большая удача. Они боятся лишь собственной тени, которая имеет свойство поглощать всё, что существует вокруг. Вы сразу поймёте, что рядом с вами дефектор. Глаза его скрывает всепоглощающий огонь, красно-рыжий, как солнце на закате. Вот и всё, что вам надо знать. Дефекторы – ваши враги. Координаторы – ваши друзья. Таково установленное положение вещей.

– А вы кто? Враг или друг? – спросила Вика, заглядывая Пифагору в глаза.

– А я – ноль. Нейтралитет, – ответил старик.

Вика с несвойственным ей смирением опустила голову.

– Ноль… – тихим эхом повторила она, уставившись в одну точку перед собой.

– С сегодняшнего дня ваша жизнь изменится. С сегодняшнего дня вы легионеры равновесия! – торжественно произнёс Пифагор.

Глаза его осветились, как прозрачные озёра в лучах солнца.

– А как же наши родители, друзья, школа? Как же прошлая жизнь? – строго спросил Денис: он торжественностью момента не проникся.

– О, я вам не сказал? – спохватился Пифагор. – Извините. Моя забывчивость когда-нибудь меня погубит… Насчет прошлой жизни вы можете не беспокоиться, она продолжится без изменений. Есть незыблемое правило: вместо избранных легионеров их жизнь проживают отпрыски координаторов. Чтобы не нарушать равновесия.

– Что?! – остолбенела Вика.

– Что за бред! – повысил голос Денис.

– Вместо вас жизнь, что длилась до дня избрания в легионеры, продолжат отпрыски координаторов, – повторил старик дружелюбно и спокойно, будто рассказывал о погоде на завтра. – Те ребята на вас совершенно не похожи, ни внешне, ни внутренне, но, уверяю, никто не заметит подмены. Родители, учителя, друзья – никто из них не поймёт, что вместо вас появился кто-то другой. Ваши фотографии удалены из всех баз данных. Вас с сегодняшнего дня не существует. Здорово, правда?

Денис почувствовал, что в желудке что-то шевельнулось и подступило к горлу. Он посмотрел на Вику. Та явно была готова взорваться, в её глазах бушевали молнии. Если бы не миниатюрное телосложение, подруга давно бы скрутила старика, не оглядываясь на его возраст, и сдала властям.

Почувствовав неладное, Пифагор поспешил дополнить свои слова:

– Хочу вас сразу предупредить, легионеры: смиритесь с положением вещей. Вам нельзя приходить в бывшие места своего жительства, устраивать там истерику (признаюсь, были у нас и такие случаи), разговаривать с родителями. Особенно строго вам запрещено приближаться к тем, кто вас заменил. За выполнением этих условий следят сами координаторы.

– А что случится, если мы вернёмся домой? – с вызовом вздёрнув подбородок, спросил Денис.

Он, если честно, уже предполагал однозначный ответ: «Обнуление», но условие оставить собственную жизнь кому-то другому вызывало в нём настоящий ураган паршивых эмоций и желание сопротивляться.

– Да я прямо сейчас домой отправлюсь! – Вика покраснела от ярости и дёрнулась в сторону выхода из парка, но Денис остановил её, схватив за руку.

– Погоди, давай всё выясним, – сказал он твёрдо. – Домой ты всегда успеешь.

После всего того, что Денис узнал, в нём поселилось болезненное чувство ответственности, которое по отношению к другим он обычно не испытывал. Но если всё, что сказал старик, – правда, то Вика рискует жизнью, а он не мог этого допустить. Каким бы эгоистом его не считала подруга, на самом деле Денис всегда о ней беспокоился и опекал, как маленькую.

Пифагор как будто прочитал его мысли. Он удовлетворённо улыбнулся, словно объелся пирожных во время диеты, и, размяв жилистую шею, сказал:

– Координаторы редко ошибаются в выборе первого легионера. Если бы когда-нибудь я решился нарушить нейтралитет, то сделал бы ставку на четвёртый легион, так как в нём – вы, Денис. Вы – истинный нумерат

– Перестаньте меня нахваливать! – вспылил Денис. – Говорите, что случится, если мы вернёмся домой!

– Я не знаю, что именно случится. Уверен, родители вас не узнают и, скорее всего, вызовут полицию или сдадут вас в детский дом. Такое уже случалось в нашей практике. И не раз.

– А как же наши вещи? И где мы будем жить? Куда нам идти? – сыпала житейскими вопросами Вика.

Пифагор заулыбался ещё шире.

– О, на этот счёт не беспокойтесь. Мы всё предусмотрели. – Он сунул руку за пазуху, порылся во внутреннем кармане плаща и вынул ключ – маленький, как от почтового ящика, с пластмассовой биркой. Потом подал его Денису. – Возьмите. Как только ваш легион будет в сборе, вы сможете воспользоваться этим ключом. Он открывает одну из ячеек камеры хранения на местном железнодорожном вокзале.

Денис внимательно рассмотрел вещицу. Ключ как ключ, ничего особенного. На бирке номер «12».

– И что в этой ячейке? – покосился он на старика, который в это время с отрешённым видом покручивал чёрный перстень на пальце.

– В ней вы найдёте всё, что понадобится для новой жизни. Там будет инструкция. Я же говорю, мы всё предусмотрели. – Он опять взглянул на часы без циферблата. – Вам следует поторопиться, ведь уже половина второго. День избрания – важный день, но он имеет свойство заканчиваться, как и все другие дни. Моё наставничество на сегодня завершено. До свидания. Я приду снова, – он задумался, – чтобы принести следующее уравнение… или обнулить кого-то из вас. Счастливой борьбы за равновесие, легионеры!

По парку пронёсся металлический лязг и скрежет – громкий и неожиданный. Денис вздрогнул, краем глаза заметив, что огромное колесо обозрения пришло в движение, завертелось медленно и неотвратимо. Пустые кабинки аттракциона дёрнулись и закачались.

– Колесо… – прошептала рядом Вика загробным голосом.

– Это ваших рук дело, да? – Денис обернулся на старика, но тот как испарился.

Денис повертел головой, уже догадываясь, что Пифагора он вряд ли увидит.

– Я знала, знала: сегодня что-то случится, но, – Вика сжала дрожащими пальцами лямку рюкзака, – но не до такой же степени…