Nовое Vремя

1. ФАНТАЗИИ ГОСПОДИНА КИАНО

В тесной цилиндрической кабине лифта Полине Ждан и Жеому Киано пришлось стать лицом к лицу. От этого Полина испытала затаенную неловкость. Сам Киано ничем не выдал своих чувств.

— Пневматика? — вдруг спросил он. — Старинный механизм?

— Да. В полной исправности, не бойтесь.

— Я не боюсь.

«Поглядеть на тебя, когда твои пятки оторвутся от пола», — с неприязнью подумала Полина. С трудом преодолев искушение включить быстрый спуск, она нажала рычаг. Под тихое шипение стравливаемого воздуха, узкая кабина начала спуск.

Когда лифт остановился, Киано предупредительно пропустил Полину вперед. Выйдя следом, небрежно отряхнул соринку с рабочего комбинезона. Такой же был на Полине.

— Никогда не гулял в подземельях Ваги, — заметил Киано. — Странное место. Новичков пугали, позволяя кабине лифта, в начале, падать свободно.

— Откуда вы знаете? — насторожилась Полина.

— Не важно. Займемся делом.

Полина чуть не рявкнула: «Мне лучше знать, что важно, а что нет!», но вовремя прикусила язык. Две недели назад она сочла Киано шутом гороховым. И команданте разделял ее мнение. Пока не грянула следующим утром невероятная весть. Магистр Норденка сокрушил Новтеру! Какое-то время Полина, и многие вместе с ней, сомневалась. Подозревала обман или мистификацию. А к полудню обсерватории Мира, одна за другой, сообщили, что «глаз Новтеры» заметно уменьшился в размерах. Долгие месяцы он, белесый, немигающий, грозно взирал на потрясенное человечество. Казалось, так будет всегда. И вот, он тает, исчезает бесследно! К ночи того же дня он закрылся совсем.

И тогда недоверие людей сменилось потрясением. А оно переросло в неистовое ликование, волны которого прокатились по Миру. Кое-где народные гуляния переросли в бесчинство и буйство. Словно, живущие в душах людей мятежные инстинкты, подавлялись до поры самим фактом существования Новтеры.

То были сумбурные дни. Полина полагала, что Киано возгордится своим провидческим даром. Он же, как ни в чем не бывало, занялся подготовкой эксперимента, который ему разрешили провести, благодаря протекции Горация Винера. Как ловко они с Киано спелись! Даже на команданте, как будто, действовали чары непризнанного гения из Суора.

Чёртов мошенник! Статно сложен. Черные курчавые волосы, магнетический взгляд. Классический базарный жулик, с развязными манерами! У него привычка: чуть наклонив голову, пристально разглядывать собеседника.

Сделав вид, что не замечает ее смущения, он сказал:

— В силу бедственного положения родителей, мое детство вышло нерадостным. Его скрашивали редкие визиты друга семьи. Человека осведомленного. Со связями. Это я узнал много позже. А до того… Просто слушал сказки… О Великом Ваге и его соратниках. О братстве вольных моряков…

Первый вице-координатор Острова в сопровождении толи гения, толи афериста шла по коридору, высеченному в скальной породе. Лучше не думать, что над головой залегли сотни метров камня, весом в миллион тонн. Ученый из Суора держался уверенно, как человек, хорошо знающий дорогу.

— Вы так и не сказали, что именно вас интересует, — буркнула Полина.

— Не вполне уверен: найду ли нужное? Вообще — мне интересно многое.

— Например?!

Киано остановился у прохода, забранного толстой железной решеткой.

— История. Помимо физики. Мне самому это странно и тревожно. Что я в ней нашел? Ведь история — это не наука, а разновидность литературы.

— Нам — не сюда, — поторопила Полина.

— Да, уже иду. Вам не кажется, что у этого места особая аура? Есть такие… поворотные пункты. Откуда открываются новые пути, и нет дороги назад.

Полина с трудом скрыла внезапный испуг. Киано вновь пристально глянул на нее и добавил:

— Еще меня интересует фамилия… Картиг.

Полину бросило в жар. Неужели Киано, так же как она — пси? Невероятно! Он не смог бы скрыть это от нее. Мгновенным мысленным выпадом она попыталась проникнуть в его сознание. Ничего похожего на ментальный блок, выстроенный телепатом для защиты от себе подобных. Она четко видела его. Как он может что-то скрывать?

Внутренний мир Жеома Киано внезапно предстал перед ней в виде огромного города, с высокими зданиями, сплетениями улиц и виадуков. Иди себе по тротуару и читай вывески. Они всё время менялись, как картинки в калейдоскопе. Таким ей представлялся поток сознания Киано. В нем не наблюдалось ничего необычного или пугающего. Странно. Интуиция подсказывала, что гость из Суора — опасен, и старательно скрывает это.

Ситуация прояснится, когда она окажется на главной улице воображаемого города! Как ни старалась Полина, она не могла туда попасть. Так и кружила по переулкам, извилистым тропинкам среди газонов, выходя то на маленькие площади, то оказываясь перед витринами магазинов. Увидела броскую вывеску: «Исключительно простая теория всего!» Надпись тут же сменилась плакатом: «Внимание! Розыск. Мошенник-рецидивист Энвер Бернстайн. Подозревается в распространении теории относительности».

Следом возникло новое объявление, за ним еще и еще. У Полины закружилась голова. Она почувствовала, как ее подхватывают за талию, и очнулась.

— Прошу прощения, — сказал Киано. — Вам стало дурно. Подземный климат плохо влияет, повидимому.

Полина глубоко вздохнула. В голове прояснилось.

— Можете еще за меня подержаться, — предложил Киано. — Я не против.

— Помню: вы женаты, — простонала Полина. — Как ваша благоверная терпит, что вы ухлестываете за каждой встречной бабой?

— Во-первых — не каждой. А лишь той, за которой жена разрешит мне (как вы метко выразились) ухлестывать. Во-вторых, наш с нею контракт заканчивается в конце года. То есть, через неделю. Уж столько времени я смогу изображать честного, верного данному слову человека. Никто не скажет, что брачный договор для Жеома Киано — пустая бумажка. А пока — разрешите мне вас поцеловать! Уверяю, что поступок этот не нарушит вышеупомянутый договор.

— Ваша наглость просто…

— Очаровательна. Я знаю.

С этими словами Киано решительно и умело ее поцеловал. Не дав опомниться, взял под руку.

— Вы прекрасны. Жаль, что сейчас не время для личных утех. Нас ждут великие дела… Пини.

— Как… вы… меня назвали?.. — пролепетала Полина. Неизвестно, почему, она не видела подробно мыслей Киано, и его слова оказались для нее полной неожиданностью.

Без обычного лукавства, очень серьезно, Киано ответил:

— Пенелопа Картиг, дочь Великого Ваги! Знакомство с вами — большая радость и честь для меня!

Они остановились перед массивной дверью. Киано пригляделся.

— Ни следа коррозии. Интересный сплав. Кто же так варварски вскрыл замок?

— Это сделали больше века назад. Тогда не нашлось умников, вроде вас, — огрызнулась Полина. Она еще не привыкла к мысли, что к немногим избранным, знающим ее истинное имя, добавился и этот беспардонный тип. Раскрыл ее тайну, а ведет себя, как ни в чем не бывало! И древняя дверь ему интереснее живой легенды Острова. Пини Картиг — единственная, перед кем пасовала, терялась жестокосердная королева — Наоми Вартан.

Киано указал на тускло блестящую линзу на двери.

— Система распознавания сетчатки глаза. Ее рисунок так же индивидуален, как отпечатки пальцев. Нетрудно будет восстановить электроснабжение этого механизма. Но, где человек: мужчина или женщина, кто когда-то имел сюда доступ?

Он потянул за ручку, дверь отворилась с легким скрипом.

— Именно так я себе это и представлял!

Высокая, длинная комната. Свет при входе зажегся автоматически, но дальний конец помещения терялся в полумраке. По обеим сторонам — стеллажи. Материал — тот же нержавеющий сплав.

— Похоже на банковские ячейки, — резюмировал Киано. — Вместо денег и драгоценностей, здесь хранится нечто большее…

Полина не ответила. Она редко бывала здесь. Это место всегда производило на нее гнетущее впечатление. Киано не прав. Не сокровищница, а усыпальница. Могила, в которой погребены былые знания погибшей высокой цивилизации Мира.

«Великий гражданин Суора», меж тем, азартно рыскал по хранилищу веков, не в силах сдержать любопытства.

— Откуда здесь свет?

— Радиоизотопная батарея. Спрятана глубоко, не достать.

— Защита от дураков, понимаю. Заряд, наверняка, почти исчерпан. Лет через двадцать здесь станет совсем темно. Я, однако, пришел вовремя.

Наконец, он нашел то, что искал. С усилием выдвинул ящик из ячейки. Замка на нем не было, простая защелка. Она легко подалась.

— Вот оно! — воскликнул Киано, постучав по донцу.

— Что?!

Его волнение передалось Полине, она ожидала увидеть нечто необыкновенное. Оттого испытала сильное разочарование. Ящик был пуст!

Усмехнувшись, Киано поддел сбоку и приподнял фальшивое донце…

Простой конверт из серой бумаги, запаянный в прозрачную защитную пленку. Вид находка имела отнюдь не древний, самое большее, несколько десятков лет. Синими чернилами на конверте было написано: Ж.С. КИАНО, ЛИЧНО.

— Какого черта?! — воскликнула Полина. — Кто, и с какой стати, пишет вам сюда письма до востребования?

Она осеклась. Киано кивнул, подтверждая ее догадку. Снял с конверта оболочку, надорвав зубами. И бережно спрятал конверт в нагрудный карман комбинезона.

— У меня впечатление, что все вокруг сбрендили, и только я сохраняю частицу здравого ума, — сказал Одиссей Гор.

Голос героического команданте звучал сухо, но за показной бесстрастностью крылся нешуточный гнев. Выдержал паузу. Оглядел соратников. Полина Ждан молчала, кусая губы. Анита Гариг уткнулась взглядом в полированную крышку стола, и тоже как будто, лишилась дара речи. Командир спец-отряда «Торнадо», Гораций Винер, привольно рассевшись в кресле, задумчиво разглядывал потолок. Один лишь Жеом Киано являл признаки эмоций. Перед совещанием он не успел (или не захотел) переодеться, и так и остался в потертом рабочем комбинезоне. Возможно, поэтому он был смущен и нервно ерзал, словно под его поджарый зад попал растертый сухарь.

Одиссей слабо улыбнулся, припомнив детские школьные проказы. Немало преподавателей пострадало от его дерзких шалостей. Чуть не вздрогнул от странной мысли. Неужели он, команданте Йерк, воспринимает этого наглеца Киано, как учителя?! Снова чувствует себя ребенком, под острым взглядом его темных глаз. Ну, уж нет!

В голосе его прозвучал металл:

— Сегодня же гражданин Киано представит назначенной мною комиссии отчет о своих сомнительных экспериментах. Вчера он практически обесточил весь Вагнок.

Киано встрепенулся.

— На короткое время, прошу заметить! Всего на три… ээ-э… часа!

— Четыре часа, сорок семь минут. Подобное творится уже не в первый раз! Я больше не могу потакать вашим разорительным прихотям! Видел список заказов — что за дикая бессмыслица? Бескислородная медь… Серебро… Слитки алюминия… Остров и без вас — на грани банкротства!..

— Ээ-э, позвольте… прервать вещие речи… Ваша комиссия — блеф! Скопище некомпетентных болванов! Нет в Мире никого, кто понял бы сразу мои идеи. Пока не разжую, не растолкую!

— Сегодня, в двадцать-ноль-ноль. Малый актовый зал. Разжевывайте и растолковывайте. У вас восемь часов до полуночи — убедить виднейших ученых в своей компетентности и адекватности. Если нет — завтра утром вы покинете Остров.

— Эй, что вы такое говорите? Этого времени мало! Чтобы доказать низколобым кретинам…

Решительным жестом команданте прервал дозволенные речи.

— Расскажете это самим «кретинам». Все свободны.

Поникшие соратники вымелись вон из кабинета. Киано тащился за ними следом. Бормотал что-то, как беседуя сам с собой:

— Очевидно же… Высокий ампераж всё решает…

Бредовая ахинея затихла, оборванная захлопнувшейся дверью. Оставшись один, команданте облегченно вздохнул. Больше ничто не мешает сосредоточится. Надо принять несколько важных и тяжелых внешнеполитических решений. Некоторые могут показаться унизительными. Но, это — временное отступление. Да. Временное. Команданте хотелось так думать.

Отрывок из видеозаписи заседания Комиссии по лженауке. Председатель: академик Энвер Бернстайн. Тема: расследование деятельности Жеома Киано.

…Торопливая, сбивчивая речь Киано часто прерывается возгласами, смехом. А когда он начинает оправдываться, то окончательно падает в глазах ученых мужей.

— …Я отвергаю упреки в нарушении энергоснабжения Острова! Если бы вы и вам подобные не провалили проект восстановления плотины, то все ваши яйца не очутились бы в одной корзине!

Нездоровый смех. Выкрик:

— Виольский гидроузел не давал ни копейки прибыли!

Киано, морщась, как от зубной боли, выдавливает:

— Странное дело, я всегда считал, что его назначением было давать не прибыль, а свет…

Пытается перекричать шум в зале:

— Точно так же вы не поняли моих исследований сильных токов и магнитных полей!..

С тонкой улыбкой академик Бернстайн замечает:

— Вы нам еще про магнитный монополь расскажите!

Смех, аплодисменты.

Киано пытается выглядеть спокойным, но ему это плохо удается.

— Вы смеетесь надо мной, потому что я не похож на вас! А я смеюсь над вами! Потому что вы похожи друг на друга…

Звон электрического колокольчика заглушает его тираду.

Академик Бернстайн ставит на голосование резолюцию: «Признать результаты, полученные господином Киано — ненамеренной подтасовкой, выдачей желаемого за действительное». Принято единогласно.

Энвер Бернстайн подводит итоги.

— Благодарю, коллеги, за активное обсуждение. Так же и господина Киано за его увлекательный рассказ. Независимо от достоверности, эта история нас развлекла. Господин Киано, надо признать, обладает живой и неуемной фантазией. На этом заседание закрыто. Желаю вам, коллеги, всего наилучшего!

Оборачивается к Киано.

— Надеюсь, вас не обидела дружеская критика?

Уже успокоившийся, Киано отвечает в тон:

— Нисколько. Но, не будь мы друзьями, я бы пожелал вам всем сдохнуть, не дожив до утра.

Молочно-белая пелена предрассветного тумана скрывала пейзаж за окнами. Впрочем, команданте знал его наизусть. Даже лучше, что не видно голых деревьев в саду, окружающем Дворец правительства. Мерзкая погода. Вопреки бодрым пророчествам Жеома Киано, климат испортился надолго. Есть мнение, что лет на триста.

Команданте поежился. Устало потер ладонями лицо. Он всю ночь работал, готовил выступление перед Госсоветом. Речь получилась хорошая. Спокойная, выверенная. Мы отступаем, чтобы сосредоточится. Не всё потеряно. Придет такой день, когда экспансия Острова возобновится…

Государственный совет соберется в 14:00. Такая традиция — начинать заседание ровно в полдень. Пока что, есть время вздремнуть. Даже короткий сон освежит его. Вот, что значит — давняя привычка к походной жизни.

За спиной тихо замурлыкал телефон. Команданте оторвался от созерцания туманных далей, не спеша подошел к столу.

— Здесь Одиссей Гор…

Узнал голос начальника охраны.

— Команданте! Силы…

И — тишина. Ни шороха, ни треска. Команданте недоуменно пожал плечами, и попробовал связаться с начальником R.E.G. Анитой Гариг. Безуспешно — номер не отвечал. Начальник штаба — тишина, даже гудков нет. Командир отряда «Торнадо» — тот же результат. Вице-координатор Полина Ждан — нет ответа.

И тогда закаленный жизнью команданте Йерк испугался всерьез. Впервые он пожалел, что вообще занял пост главы Острова. «Не по Сеньке шапка». Такую присказку он слышал когда-то от Хозяйки. Так она формулировала отказ назначить кого-то на важную должность. На вопрос, кто такая (или кто такой) Сенька, Наоми пожала плечами: «Древняя пословица. Этносы зарождаются и исчезают — народная мудрость остается».

Дверь распахнулась. Впервые к нему входили вот так, без предварительного звонка, и даже без стука.

При виде Полины у него словно камень упал с души. Слава богу, с ней всё в порядке. Чуть не бегом ринулся ей навстречу.

— Привет, Полина! У меня тут какая-то чушь со связью!..

Поперхнулся словами и замер, при виде ее спутника. Жеом Киано.

Оба одеты в рабочие комбинезоны. Видеть Киано в простецком облике он уже привык, а Полину в том же пролетарском наряде наблюдал впервые. Что она себе позволяет? Как-никак — его первый заместитель. Не подобает ей одеваться, как попало.

— Я помогаю мэтру Киано, — сказала Полина.

Команданте с трудом подавил внезапно вспыхнувшее раздражение.

— Я думал, что господин Киано уже избавил Остров от своего присутствия. А ты, Полина, наверное сможешь ответить на мои вопросы раньше, чем я их задам.

Киано мягко улыбнулся.

— Давайте присядем, и спокойно всё обсудим.

Утро разгоралось над Вагноком, прогоняя туман. Ранние прохожие с любопытством оглядывались на ряды боевых машин, перекрывших улицы, ведущие к правительственному кварталу. Туман оседал на танковой броне, она влажно блестела.

— …Как же я попаду на работу? — нервно спрашивал седовласый усатый мужчина у патрульного.

— В обход Адмиралтейской, пожалуйте.

— Да это же лишних пятнадцать минут!

— Две из них вы потратили, препираясь со мной.

Мужчина приосанился, хотел еще что-то сказать, но увидел надпись R.E.G. на рукаве солдата. Сердито махнул рукой, поднял воротник пальто, нахлобучил шляпу поглубже на голову, и свернул в переулок.

Когда он вошел в старинной постройки здание, с вывеской «Издательство Гирш», то часы на проходной уже показывали 8:03.

— Здравствуйте, господин Купер!

— И тебе того же, Праудер.

Сокрушенно покачал головой.

— Тридцать шесть лет вовремя на работу приходил. Откуда мне знать, что сегодня Gardano переворот затеяли? Всё движение перегородили.

— Ка… кой перево…??!

— Обыкновенный, государственный. У нашего героя, похоже, тямы не хватило, подельников в узде держать. Трудное дело — самовластие. Просто так, на штыках, не усидишь. Тут харизма нужна. Благодать, то есть. Аура.

Еще раз глянул на часы. 8:04

— Отметь мне, Праудер, опоздание. Хоть я и директор, но правила одинаковы для всех.

Майя, славная столица Эгваль. Дом власти. Кабинет координатора Сильвера Мадариана.

— Я ознакомился с твоими предложениями, Виктор. Считаю их здравыми, но в текущий исторический момент… преждевременными.

Пожилой, и как говорится, «сильно в теле», Мадариан не казался толстым из-за высокого роста. Он, не спеша, расхаживал по просторному кабинету. Тень недовольства мелькнула на его лице, скривила полные губы. Пригладил большой ладонью густые, еще не тронутые сединой волосы. Злопыхатели утверждали, что он их красит. Обернулся к утонувшему в слишком большом для него кресле директору ОСС Виктору Энрону.

— Завидую, Виктор, твоему молодому задору. Давай, однако, повременим.

Ответную речь главы ОСС он слушал в пол уха. Монотонный речитатив Энрона мог усыпить кого угодно, несмотря на воинственное содержание.

Дескать, время не ждет. У Эгваль образовалось стратегическое преимущество. Открылось окно возможностей. Как Остров, совсем недавно, под прикрытием Скайтауна, атаковал западный край Мира…

— Да-да, Виктор, я понимаю. Так и мы, под сенью Магистрата, после его ошеломительной победы над Новтерой, перевернем ход истории. Обращу лишь твое внимание на некое различие, которым ты пренебрег. Скайтауну плевать было на нас, и на любые наши шевеления. Мы для них были — что муравьи под ногами. А вот Магистру — не всё равно, что мы предпримем. Ты его известил? Как он отреагировал на твой план?

С удовольствием увидел, что попал в точку. Худощавую физиономию Энрона аж перекосило. Иные нынче времена. Не Эгваль, а Магистрат теперь единственная в Мире сверхдержава. Прискорбно. Но это — не навсегда. Дайте только время. А Виктор торопится. Ему всего сорок с небольшим, но давний недуг сильно повлиял на его характер. Вечно спешит, снедаем жаждой деятельности, и желанием увидеть немедленный результат. Потому и забыл спросить одобрения у Фомы Канопоса.

Мадариан остановился у стола, набрал на пульте код связи Магистром. Виктор Энрон, не утерпев, вскочил, подбежал, вперился взглядом в маленький экран.

— Здра-а-авствуйте…

Бархатистый, с ленцой, голос Магистра заполнил кабинет. Вздрогнув, Мадариан сделал звук потише. Энрон, забыв о субординации, первым обратился к Магистру. Заведя ту же песню об исключительном моменте. История не простит промедления тем, кто может победить сегодня. Рискуя завтра потерять многое, рискуя завтра потерять всё. Остановим Остров! Эйкумена — прежде всего!

Фома бесстрастно выслушал выспренную, нудную речь.

— Господин Энрон — увлекающийся человек, — вставил Мадариан. — Ему кажется, что войну можно начать без всякого повода и ясной цели.

Магистр пожевал губами. Обронил:

— Иногда войну надо вести ради самой войны.

И прервал связь. Ни пока, ни до свиданья. Хамло. Невежа. Грубые мысли Мадариан держал при себе. Стараясь не встречаться взглядом с исполнившимся веры и вдохновения Виктором Энроном.

Совершенно секретно.

Только для высшего руководства Эгваль.

Директива «Ответный удар».

Цель: обращение вспять реваншистских устремлений Острова.

Средства: 1-я и 2-я воздушные армии; 6-я, 9-я и 12-я бронетанковая армии.

Ожидаемые результаты: Возвращение под контроль Эгваль территорий Западного края Мира, в составе Протектората Ганы и Провинции Мета. Ограничение стратегических возможностей Протектората Тир. Повторное и окончательное освобождение Острова от антинародного диктаторского режима.

Благоприятные последствия: Создание предпосылок для разгрома мятежа на Востоке.

ВВЕДЕНИЕ

Спустя 11 лет после Великой Победы над нашей Родиной вновь нависла грозная опасность. Которая, как и прежде, будет устранена решительными действиями армии и народа, верных заветам Великого Солтига.

Особенность текущего момента состоит в том, что наши противники начинают постепенно выдыхаться. Об этом свидетельствуют следующие, явно обозначившиеся тенденции.

Первое. В войсках суорских мятежников, ведомых предателем Теодором Корманом наблюдается повальное дезертирство. В результате численность боеспособных подразделений мятежников уменьшилась в 10 раз. На наше наступление на Западе Корман уже не в силах ответить открытием т. н. «восточного фронта».

Второе. Имеются многочисленные (в т. ч. агентурные) свидетельства, что нынешний режим на Острове слаб, неустойчив и раздираем внутренними противоречиями. Даже незначительное военное поражение способно вызвать его внезапное обрушение.

Третье. Протекторат Тир так и не оправился до конца от нанесенного нами поражения. Временное отступление наших войск было связано с вмешательством Скайтауна. Ныне этот неблагоприятный фактор отсутствует.

Четвертое. Провинция Мета, по давней исторической традиции, неспособна оказать хоть сколь-нибудь существенное военное сопротивление.

Пятое. Сложившиеся к настоящему времени, исключительно дружественные отношения с Магистратом Норденка, создают благоприятную геополитическую обстановку.

Исходя из этого, я решил, как только позволят условия погоды, предпринять наступление, согласно прилагаемому оперативному плану.

(далее следует текст на 49-ти страницах)

Виктор Энрон

Координатор Эйкумены,

Верховный главнокомандующий

«Голос народа». 14 аполлона 1394 года. Официальное сообщение.

Сегодня Сильвер Мадариан оставил пост главы Эйкумены по состоянию здоровья. Народный конгресс Эгваль выражает ему благодарность за проделанную работу, и желает скорейшего выздоровления.

Одиссей Гор смолоду был высокого мнения о себе. Хорошее качество характера, если только оно не переразвито. Тогда, столкнувшись с неожиданным кризисом, человек чувствует себя ошеломленным и больным. Именно так команданте ощущал себя сейчас.

Короткая поездка из города к Северным холмам, в сопровождении Киано и Полины, не придала ему бодрости. Может оттого, что транспорт оказался не особо комфортабельным. Вагон скоростного трамвая, наскоро переделанный для поездок особо важных персон. Они трое, плюс два охранника. И еще двое мальчишек, иначе этих молодых людей не назовешь. Явно — школьники. И какого рожна им здесь надо?

Стараясь не ерзать нервно в кресле, Одиссей мучительно гадал: он арестован или нет? Ни Полина, ни шарлатан Киано об этом ни словом не обмолвились. Предложили прокатиться, и всё. Он не осмелился спросить: куда и зачем?

Куда, выяснилось быстро. Вагон затормозил, охрана заняла место у дверей. Одиссей вышел последним, охранник почтительно придержал его под локоть. Чтобы не споткнулся, или, чтобы не убежал? Играть роль хладнокровного и невозмутимого героя становилось всё труднее. Ничего. Он пока вполне владеет собой.

Отсюда открывался прекрасный вид на Вагнок. Но не он занимал внимание команданте. В противоположной стороне, в полукилометре к северу, на вершине холма красовалось сюрреалистического вида сооружение. Одиссей сдерживал удивление, пока кабина подвесной канатной дороги не вознесла их на самую вершину холма. Тут-то и настало время придержать руками отвисшую челюсть. Попытался что-сказать. Поперхнулся. Закашлялся. Утер губы рукавом. Проблеял:

— Эт-та-а… што-а… так-ко-э…

Возносящиеся ввысь колонны несущих опор и переплетения стальных балок удерживали на весу невероятной длины ствол. Такого калибра орудий не бывает! Ни один оружейник, в самых буйных фантазиях не спроектирует подобную жуть. Этот гигантский ствол разорвет при первом же выстреле! Законы физики не дано нарушать никому, будь ты хоть трижды великий гражданин Суора.

Киано выдержал яростный взгляд команданте. Криво улыбнулся. Лоб его покрывали крупные капли пота. Кажется, засранец сам боится своего безумного творения. Вымученно сказал:

— Пойдемте вниз. Здесь не очень хорошо находиться. Ударная волна, знаете ли…

Плоская металлическая площадка рядом оказалась подобием лифта. Встаешь на нее и едешь. Команданте отметил про себя, что глубина бункера невелика, и от хорошей бомбежки он своих обитателей не защитит. Но не сказал об этом Киано. Незачем расстраивать парня, он и так не в себе. Но, почему этого не видит Полина?!

Внутри помещение оказалось светлым, просторным и напоминало диспетчерский пункт. Обилие настенных экранов, приборов; внимательный и сосредоточенный персонал. Каждый знает свои обязанности, и не отвлекается на пустяки. С удивлением команданте увидел, что многие здесь так же молоды, как те двое молчаливых пацанов, рядом с ним. Они торопливо распрощались с Киано, он кивнул в ответ. Команданте проводил их взглядом. Процедил:

— Кто такие?..

— Программисты. Могут понадобиться, если что-то пойдет не так. Хотя, софт мы тестировали не раз.

Прекрасно сложенная юная девушка со светло-каштановыми волосами, обратилась к «великому гражданину»:

— Мэтр Киано! Всё готово.

— Прекрасно. Начинаем.

На одном из экранов команданте увидел ту самую, ужасную в своей нелепости, «суперпушку». Сейчас ее разнесет в клочья, и хорошо, если при этом никто не пострадает. Экран озарила мгновенная оранжевая вспышка. Динамик под потолком звонко возгласил:

— Один!

Команданте протер глаза. Нелепое орудие, целое и невредимое, красовалось на экране. Новая вспышка, и тот же голос оповестил:

— Два!

Через несколько секунд стало заметно, как ствол медленно поворачивается.

— Смена настроек! Три!

На этот раз пауза затянулась на дольше.

— Есть смена полозьев!.. Четыре!

Постепенно паузы между выстрелами увеличивались. К исходу десятой минуты огонь прекратился. К тому времени команданте насчитал 27 выстрелов.

Послышались возбужденные голоса. Команданте рассышал слова: «плазменный пробой», но не понял, что они означают.

— Очень красиво, — вдруг сказала Полина. — Еще бы понять, вышел ли толк.

Глаза ее блестели, на щеках проступил румянец. Все прошедшие минуты она простояла, скрестив руки на груди, рядом с приплясывавшим от волнения Киано.

Ожил динамик оповещения:

— Служба наблюдения докладывает о поражении целей!

Остолбенев, команданте смотрел на экран. Снимали, видимо, с дрона. Картинка с высоты впечатляла, если не сказать больше.

— Вы… вы… Вы что натворили!?

Он сорвался на крик:

— Вы понимаете, что спровоцировали новую большую войну!?

Киано, вытирая лицо и лоб большим клетчатым носовым платком, ответил:

— Мы накормили Виктора Энрона его собственной кашей. Сейчас Полина вручит вам один документ, и организует видео-разговор с Энроном. Если он еще жив — тут наша разведка однозначного ответа не дает. Ваша задача: орать, брызгать слюной, топать ногами, и размахивать этой бумагой. Автор ее — как раз и есть наш любезный Вик. А воевать ему, в ближайшие дни, нечем. Мы выиграли время.

Помолчал, и добавил, со вздохом:

— Надеюсь…

Вик Энрон оказался жив, как будто здоров; но бледен и растерян. Молча выслушал театрально-яростного команданте, промямлил:

— Это… без моего ведома. Я разберусь.

— Ваша подпись на военном плане — тоже поддельная? — съехидничал команданте.

— Э-э… факсимиле, да…

— Ладно! Извинения приняты! — гаркнул команданте, и вырубил связь. — Видеть не могу этого гада! Маленький, а такой вредный! Впрочем… как я. Не зря вы от меня избавились.

Полина успокаивающе положила руку ему на плечо. А Киано сказал:

— Я не отбираю у вас все полномочия. За мной — стратегия. А мелочи, вроде расчета цены на трамвайные билеты — оставляю вам.

— Издеваетесь?

— Вовсе нет. Я прочел вашу работу об оптимизации экономики. Плановая убыточность общественного транспорта — очень красивый результат.

— Спасибо, — буркнул команданте. — Хоть кто-то оценил. А я — ценю вас. Был неправ в своих сомнениях, каюсь. Признаю: вы исключительно талантливый негодяй.

— У меня хорошие помощники. Вот — одна из них.

Давешняя красивая девчонка торопливо подошла к Киано, прошептала что-то на ухо. Он кивнул.

— Хорошо. Займись этим. Решение за тобой.

Она умчалась вприпрыжку. Команданте задумчиво посмотрел ей вслед:

— Такая молодая, а уже, по натуре, боец, вижу. Юным — защищать Остров, а не глупым старикам, вроде меня. Но, скажите, какая у вашей пушчонки скорость снаряда? За 10 минут достать до Майи! Это — что-то невероятное.

Киано аж светился от удовольствия.

— Ничего сверхъестественного. Семь с хвостиком километров в секунду. Я называю это устройство: ИЛУ. Ничего секретного. Изобретено больше тысячи лет назад. Ствол — это так, видимость. Главное — разгонные полозья внутри. Шикарный агрегат. Сплошные достоинства, и единственный недостаток. Для его работы нужен сверхмощный источник энергии. Которого никогда, ни у кого не было. Но, у нас-то… он есть!

Подбежал, с деловым видом, рыжеволосый пацаненок. Тихо сказал что-то Киано. Тот в восторге хлопнул его по плечу.

— Молодец! Вы все — молодцы. Так Марсии и передай!

Парнишка исчез так же быстро, как появился. Команданте поинтересовался:

— Вашу помощницу зовут Марсия? Красивое имя. И сама она — тоже.

Киано усмехнулся.

— Если бы я скомандовал: «Красивые — направо, умные — налево!», то Марсии пришлось бы остаться на месте.

— Это — почему же?

Киано захохотал:

— Ну, не разорваться же ей!

Полина нахмурилась:

— Ваши шуточки, мэтр, еще древнее, чем ваше изобретение! Полное название которого никак не запомню.

Втроем они прошли к выходу, и на том же примитивном лифте поднялись на поверхность. Команданте бросил прощальный взгляд на колоссальное орудие. Ажурные металлические конструкции сверкали на солнце. Гигантский ствол грозно глядел в небо — какая еще ему уготована цель? Древнее изобретение, ставшее явью в наши дни. Орудие, бьющее на тысячи километров. На подходе к объекту снаряд-контейнер раскрывается, и образуется облако металлической дроби. Летящее со скоростью, сравнимой с первой космической. Никакой взрывчатки не надо. Достаточно кинетической энергии удара. Столкновение на такой скорости попросту испаряет цель.

Вокруг — тишина. Лишь хрустит под ногами жухлая трава. День встает над Островом, спокойный и ясный. А за четыре тысячи километров отсюда…

В огне, дыму и грохоте взлетают на воздух артиллерийские склады. Со свистом и жужжанием разлетаются осколки мин и снарядов. Сея окрест ужас и смерть. Бедствие не остановить ничем. Пожары и взрывы продлятся еще много дней.

На военных аэродромах пылают цистерны с горючим. Ангары, вместе с укрытыми в них стратегическими бомбардировщиками — цветом авиации Эгваль, превращены в груды раскаленных обломков.

На пятачке в один квадратный километр, на расстоянии, недоступном для малочисленной авиации Острова, находились в полной готовности, 10000 танков. Массивные, грозные боевые машины, выстроенные в идеальном порядке. Больше там ничего нет. Почва дымится, изрытая и перепаханная. Грандиозный свалка металлолома. Прежде чем его собрать, надо дождаться, когда остынут потоки расплавленного металла…

ИЛУ — импульсный линейный ускоритель.

Попросту — электромагнитная пушка.

Еще короче — рельсотрон.

На обратном пути команданте мрачно молчал, глядя на пейзаж за окном вагона. Его спутники тоже деликатно помалкивали. Лишь когда они очутились в саду, окружавшем Дворец правительства — шедевр архитектурного минимализма, команданте очнулся от грустных дум.

— Вы дадите мне, Киано, четверть часа? Забрать свои вещи из кабинета.

— Ваш кабинет останется при вас. Вы — мой третий заместитель, после Полины и Астера. Я займу апартаменты Наоми.

Команданте хотел было возмутиться, да что толку? Минули времена, когда Одиссей Гор был фаворитом Хозяйки и говорил от ее имени. Да, и где теперь Наоми?

— Мы потеряли ее из виду в Норденке, — ответила на невысказанный вопрос Полина. — Анита занимается розыском. Надеюсь, ничего плохого не случилось. Иначе мы бы уже знали.

«Она хотела сказать: «Я бы уже знала», но не стала подчеркивать свой ментальный дар», — понял Одиссей. Его мысли вновь вернулись к Киано. Надо всё же спросить… И он решился.

— Ответьте, Киано! На вашем дурацком мандате…

— Это — подлинный документ. Фактически — это не бумага, а ткань. Попробуйте подделать вплетенные в нее золотые нити и стереоскопический гербовый знак.

— Верю. Текст написан от руки, мне хорошо знаком почерк. Так вот, на вашем подлинном дурацком документе стоит дата, из которой следует, что в момент его составления вам было… э-э, гм…

— Семь лет. Записано при мне, и запечатано, с должным напутствием. Я мог бы рассказать, как это было, но не стану распинаться перед таким бесчувственным болваном, как вы.

— Нелепость какая-то! Кто решал, когда… время придет?

— Я. Сам себе отвечал: настал ли урочный час? И, не лучше ли забыть обо всём, и жить спокойно? Ожидая, что всё разрешится само собой. Ведь время — лучший говночист. Однажды этот Геракл отворит воды, и вычистит наши авгиевы конюшни. Но, как бы вместе с дерьмом не снесло и пейзаж.

— Неужели, все эти годы вы провели в феерических фантазиях об ожидающей вас необыкновенной судьбе? Свято верили, что странное распоряжение сохраняет силу?

— Мои фантазии вас не касаются. А документ, конечно же, действителен. Поймите: устройство власти на Острове подчиняется четырем правилам. Всё решает один человек. Он — равнозначен богу, критика в его адрес — недопустима. Слова его — превыше закона. Все люди — слуги его… Так что, будьте любезны, подчинитесь.

— Что за чушь?!

— Это — правда. Взяв в свои руки власть, вы ничего в ее устройстве не поменяли. Следовательно, признаёте сложившиеся правила игры. По-прежнему, Верховный координатор никем не избирается. Возникает, как чертик из табакерки, и залезает на трон. Дважды претенденты, (сперва Наоми, потом вы), захватили власть силой. На третий — обеспечено юридически законное преемство.

— Которое вы, опять же, подкрепили силой, друг мой заклятый! Иначе я бы затолкал эту филькину грамоту вам в глотку. Или в другое место. Ведь то была просто шутка усталой, избалованной, развращенной непомерной властью женщины! Лишенная радости материнства, она задумала и себя потешить, и маленького знакомца своего позабавить, ободрить. Разве нет?!

Он замолчал, сообразив, что на самом деле осыпает упреками не эксцентричного ученого, а своего заместителя, Полину Ждан. Без нее переворот Киано не удался бы. Осторожно покосился на Полину, ожидая резкой и нервной отповеди. Но Полина лишь насмешливо выпятила нижнюю губу. Предоставив Киано продолжать дискуссию. Тот не преминул этим воспользоваться.

— Вы, команданте, неверно поняли ситуацию!

— То есть?..

— Много лет назад Наоми приказала перестроить центр города. Новая планировка такова, что Двор Хозяйки практически невозможно защищать. Атака десятка танков, да пары сотен солдат — и… амба. Правитель — на коленях, с поднятыми руками. Наоми (иногда!) умела видеть далеко. По сути, это она силой заставила вас выполнить ее волю.

ВЕРХОВНЫЙ КООРДИНАТОР ОСТРОВА. РАСПОРЯЖЕНИЕ.

Настоящим я слагаю с себя все свои полномочия, и передаю их Жеому Салгейру Киано. Документ вступает в силу с момента обнародования.

Naomy Vartan

12 зевса 1369 года

2. ПРЕСТУПЛЕНИЕ ДОКТОРА ГАЯРА

— Файлы получены, — сказал Сонгер.

Астер пожал плечами.

— Ив переслал мне компромат на ГИН раньше, чем вам. Вы… так — запасной вариант.

Они обменялись злыми взглядами.

— Я попросил бы… — начал Сонгер.

— А я попросил бы вас заткнуться! Это вы всё испортили! Если бы не путались у меня под ногами… и не втянули в наши дела свою сомнительную знакомую… То Наоми осталась бы здесь! В безопасности и покое.

Лора решила вмешаться.

— Ладно, Айвен, не орите. Размахались… после драки. Нойс сейчас в Норденке, да?

— Мы пока не знаем, где… Нойс упрятали.

Под словечком «мы» Астер подразумевал не здесь присутствующих, а главарей Острова, в число которых входил и сам.

За окном столовой, в доме Боргезе, на северной половине горизонта громоздились темные тучи. Под порывами ветра раскачивались ветви деревьев на противоположной стороне улицы. Развеяло и взметнуло через забор кучу палой листвы.

А сквозь неплотно прикрытую дверь в гостиную пробивался луч света. На южной стороне по-прежнему небо было чистым и ярко светило солнце.

Астер нарушил повисшее за столом угрюмое молчание:

— Новые владельцы Гаяровского института связаны с тайной преступной группировкой. Очень жесткая и жестокая структура. Дисциплина, кодекс чести, символика. Работают по крупному. Оттого на дело выходят редко. Но, уж если берутся за что-то… Легендарное ограбление «золотого поезда» в Эгваль сорок лет назад — они обтяпали.

И, с язвительной улыбкой, продолжил:

— Я могу перечислить десятки дел, которые приписывают этим разбойникам. Головная боль двух поколений сыщиков. В наши дни, банда активно легализуются. Обычная история. Преступники становятся неотличимы от порядочных людей. Но, покров тайны остается. Личность их руководителя до сих пор не установлена.

— Сакратиф! — перебил Сонгер. — Его зовут Сакратиф! Личный знак: буква «S», изображенная, как зеркальная «Z».

Лора встрепенулась, чуть не опрокинув недопитый бокал вина. С трудом согнала усмешку с лица. Сонгер удивленно уставился на нее.

— Чего хихикаете?!

— Добавлю подробностей! Этот ваш преступный король — смельчак, не суеверный, без предрассудков. Очень умный и осторожный, раз за столько лет не раскрыли его псевдоним. Это — не настоящее имя, уж поверьте.

Она с удовольствием наблюдала за удивленным Сонгером. Не каждый день доводится посадить в лужу гения журналистики. Потом сжалилась:

— Сакратиф — персонаж старинного авантюрного романа! Чистопородный злодей, в конце погибает. Человек, решивший взять себе его имя, во-первых: начитан, значит, не дурак. Во-вторых… ну, дальше вы поняли.

— Да, — согласился Астер. — Он жесток, и ценит в себе это качество, раз взял заведомо злодейское погонялово. Не верит в карму имени. Или — фаталист.

— То есть, при случае, дорого продаст свою жизнь, — задумчиво протянул Сонгер.

— Не чужд романтики? — загадала Лора. — Нет бы, назваться без затей: Хмырь, Сопля или, наоборот, Красавчик… Но, ему захотелось странного, загадочного.

Астер подвел итог.

— Учтите долгий, в десятилетия, преступный путь. Получаем психологический портрет. Умный, хитрый, жестокий старик. Миз Лорианна отметила возможную чувствительность его натуры. Обычно, такая черта характера сопрягается со склонностью к мучительству.

— Так он, по вашему, еще и садист… — поежился Сонгер.

— Не исключено. Всегда предполагаю худшее.

— Я, обычно, тоже. Но, уж больно мрачный образ вы нарисовали.

— Во всяком случае, на милосердие этого господина я бы не рассчитывал. Призываю к осторожности. Не надо соваться в ГИН с расспросами: «Братцы, а не Сакратиф ли вас купил?»

Обед продолжился в молчании. Расправившись со вторым, Астер отодвинул тарелку с куском пирога, допил вино, аккуратно промокнул губы салфеткой. Встал.

— Я — по делам. Вернусь, возможно, завтра.

Не давая никому опомниться, добавил:

— Миз Лорианна, присматривайте, пожалуйста, за этим молодым человеком, до моего возвращения. А вы, — он обернулся к Сонгеру, — защищайте миз Лорианну от разных неприятностей, которые, надеюсь, не случатся.

Дверь за ним захлопнулась. Лора и Сонгер переглянулись. Журналист пожал плечами.

— Как-то неожиданно… Что за срочности?

Ничего ему не ответив, Лора стремглав сорвалась с места, и ринулась вслед за Астером. Она успела, у входной двери, ежась от порывов ветра, увидеть, как через открытые ворота выезжает дедулькин джип. За рулем был Стас. Астер, на заднем сиденье, торопливо застегивал куртку. Выглядел он, как человек, захваченный внезапным и неотложным делом.

Орать: «Постойте-погодите, что-что спрошу!» — было поздно. Чертыхнувшись, озябшая Лора повернулась, чтобы юркнуть обратно. И нос к носу столкнулась с Сонгером.

— Вы оба с ума посходили?! — выпалил он.

— Вы тоже хороши, Мишель. Я вас просила мчаться за мной сломя голову?

Она не знала, как рассказать о своей догадке. Сонгер знает Астера лишь как видного современного политика. Ему невдомек, что Астер — из племени Мафусаила; или как там звали того сказочного деда? Доктор Гаяр сделал сказку чудовищно невероятной былью. Но она не может выдать Михаилу Сонгеру эту тайну! Раз сам Гаяр-Астер не поделился с ним ею. Наверное, потому что Сонгер — журналист, профессиональное трепло. Лора, в душе, признавала, что сам факт Ренессанса надо держать в секрете. Ею владело предчувствие, что разглашение тайны приведет к беде.

— В общем… Мишель… я подумала…

— Что? О чем?

— Что наш друг едет в Норденк. Он мог бы и меня подбросить… Я давно не виделась с Арсением.

— Нормальный мужик приехал бы сам. Вот, как я, например, — возразил Сонгер. — И, вообще, врете вы всё.

— Вру, — беспомощно призналась Лора. — Отстаньте от меня.

— Давно чую, что с Айвеном что-то не так, — процедил Сонгер, но от дальнейших расспросов воздержался. Еще один порыв ветра заставил обоих отступить в сени. Сонгер захлопнул дверь, и тут же, снаружи в нее дробно застучал град.

— Что творится, а? Пойдемте, Лора.

— Я Стаса подожду. Он скоро вернется. Не думаете же вы, что этот тарантас довезет их до Норденка?

Сонгер не успел ответить, как за окном сверкнуло, грянул оглушительный раскат грома. Вслед за этим в дверь с силой заколотили снаружи. Лора сняла щеколду, дверь распахнулась. Стас, в плащ-палатке, фыркая и отплевываясь, ввалился внутрь.

— Застрял в квартале отсюда! Что-то с зажиганием! Хорошо, Айвена успел подбросить. Вы когда-нибудь видели посадку на шоссе, и взлет реактивного самолета?

Удивленный Сонгер помог Стасу снять плащ, с которого ручьями стекала вода. А тот простодушно пояснил:

— Маленький, двухмоторный. Шоссе перекрыли заранее. Айвен — большая шишка. Хотел бы я быть таким…

Хмыкнул, удивляясь себе: что за глупость сморозил? Его жизнь могла быть более счастливой, но не стоит жалеть о несбывшемся. Рядом с ним Лора. И этот дельный парень. Здесь, дома — ждет любящая жена. И трое детей… не родных, но от этого они не становятся менее близки. Зелла Иомен, так же, как Лора, зовет его дедушкой. А те смешные мальчик и девочка — наставником. Грех жаловаться и желать большего.

Внутренняя дверь скрипнула, пропуская Геда и Тенар. Легки на помине. Даже не сказал, а просто подумал. И, вот они!

Улыбнулся, почесывая мокрую бороденку.

— Идемте, дети мои…

Взлет был крут и, как догадывался Астер, реально опасен. Он — единственный пассажир в маленьком салоне, спеленатый в кресле страховочными ремнями, мог полагаться лишь на мастерство пилота. И на святую Деву Марию.

Закрыл глаза, выровнял дыхание. Некстати вспомнилось: всевластная Хозяйка Острова до дрожи в коленях боялась летать самолетами. Печально усмехнулся. Это — воспоминание не о пережитом, а о прочитанном. Свою прошлую жизнь он выучил по книге. «Записки доктора Рона Гаяра». Почтенный док был предусмотрительным человеком. Оставил, так сказать, напутствие.

Меж тем самолет набрал высоту. Пейзаж внизу скрылся за облачным покровом. Грозовой фронт становился всё выше. Темные провалы между тучами озарялись вспышками молний. Словно великан-невидимка играючи чиркал зажигалкой.

Астер поежился. Очевидно, пилот решил миновать грозу поверху. Оставалось ждать, что произойдет раньше. Они перепрыгнут через грозу, или встретятся с ней? К середине второго часа полета зарницы исчезли. Облака редели, меж ними просвечивало море.

Когда он проснулся, то не сразу сообразил: снилось ли ему что-то? Понял, что да, но сон уже забылся, оставив чувство острой тревоги. За иллюминатором виднелось бетонное поле военного аэродрома. Ранний вечер. Чистое небо. Ни следа непогоды.

Астера встречали. Открытый автомобиль, шофер и двое офицеров эльберо.

— Срочная встреча с Верховным Координатором! — отрывисто бросил Астер.

— Он примет вас немедленно, — ответил один из эльберовцев. Оставшиеся полчаса пути прошли в молчании.

Шагая по коридору Дворца правительства, в сопровождении той же строгой парочки, Астер старался собраться с мыслями. Разговор предстоит важный. Почувствовал, как его аккуратно придержали за локоть.

— Не сюда. Прямо.

Это его удивило. В чем дело? Одиссей Гор переехал в новый кабинет? Еще большее изумление испытал, оказавшись перед дверями давно покинутых апартаментов Наоми. Двое удивительно юных пажа отсалютовали почти забытым на Острове приветствием. Створки двери разъехались в стороны.

— Какого черта?! — воскликнул Астер, встретив искрящийся весельем взгляд моложавого мужчины. Тот привольно развалился в кресле, отодвинув его подальше от стола. Так же, как Астер, он был жгучим брюнетом. В отличие от аккуратно подстриженного вице-координатора, самозванец оказался лохматым и кудрявым. Астер не выдержал.

— Что здесь творится? Кто вы такой? Хамски влезли на чужое место! На этих дверях не ваше имя написано!

Человек рассмеялся, хлопнул себя по лбу, как вспомнив что-то. Легко вскочил с кресла, промчался по гасящему шаги ковру. Выскочил за дверь. Недоумевая, Астер пошел за ним. Снаружи, на двери, виднелись серебряные, чуть потускневшие от времени буквы… Ниже — клочок бумаги, только что прикрепленный этим толи клоуном, толи психом.

Naomy Vartan-Peano

Dezhen la devo

Я за нее. Жеом Киано

Когда они вернулись в кабинет, Астер мрачно заметил:

— На фото вы смотритесь солидней. И в телепередачах производите впечатление серьезного человека.

— В жизни я — другой. Потому вы меня не сразу узнали, хотя заочно мы знакомы.

Сумерки за окном высветлила зарница. Раздался треск грома. Астер подумал, что гроза настигла и Остров. Слова Киано он воспринял не сразу.

— Мы продолжаем вести огонь по Эгваль. По выражению лица вашего вижу… Что не ознакомились со сводкой.

— Я получил файл утром. Не… не успел прочесть… — сдавленным голосом ответил Астер. — Что, черт возьми, я пропустил?!

Он ожидал от новоявленного начальника ругани (вежливой или не очень), но Киано просто лаконично посвятил его в события дня. Начиная от свержения Одиссея Гора, и до превентивного удара по Эгваль.

— Стреляем до тех пор, пока ИЛУ не выйдет из строя. Сейчас заканчивается монтаж второй установки. Пока одна работает, вторая на ремонте. Таков план.

Астер не знал, что ответить. По отчаянности и авантюризму замысел Киано походил на ранние кампании Наоми. Разгром «Королевства орхи», являвшегося, по сути, теневым (и весьма могущественным!) правительством Острова. Молниеносная война со Страной Барнабо, а по факту с самой Эгваль. Но то было давно…

— Мы слишком долго пребывали в застое. У нас царили зазнайство и самодовольство. Закончили поражением. Одиссей Гор, с помощью Тира добился кратковременного реванша, — продолжил Киано. — Сейчас наступает новое время. В нем мы или выживем, или погибнем.

— Вы — провидец? — кисло спросил Астер.

— Интуиция мне не чужда. Кстати, раз вы поспешили на Остров, даже не прочтя коммюнике, то… Вас погнала сюда иная нужда, нежели схватка с Эгваль! Выкладывайте, что случилось?

Подражая манере Киано, Астер коротко рассказал о рейдерском захвате известного в Норденке, и во всём Мире научного учреждения. Умолчав, разумеется, об открытии Ренессанса доктором Гаяром. Секрет, известный Одиссею Гору, рано знать новоиспеченному диктатору. Но, как без этого объяснить необычайную важность ГИН?

Киано выслушал внимательно, ни разу не перебив. Астера смутило непроницаемое выражение его лица. С тревогой ждал ответа.

— Айвен! — Киано впервые назвал его по имени. — В разное время в ГИН прошли лечение некоторые… интересные люди.

— Интересные чем?

— Кому? — мягко поправил Киано. — Мне. Вот, смотрите.

В воздухе на столом возникло полупрозрачное изображение. Список имен и фотографии. Точнее, портреты.

— Я сделаю покрупнее… Любуйтесь.

Айвен Астер — экс-директор ОСС, бывший депутат Народного конгресса Эгваль, 2-й вице-координатор Острова.

Андрос Гелла — экс-министр обороны Эгваль; в плену на Острове.

Полина Ждан — экс-директор ОСС, бывший временный Президент Эгваль, 1-й вице-координатор Острова.

Юнис Орт — директор школы для одаренных детей в Норденке.

Гораций Винер — командир спецгруппы «Торнадо» в составе Службы безопасности Острова.

— Я сказал, что лечение в известном медицинском центре — объединило этих людей. Поправка: их объединил результат! Нужны еще пояснения?

Астер призвал на помощь свое хваленое самообладание.

— Нет. Достаточно… Вы поставили меня в начало списка. Спасибо. На самом деле вдохновителем проекта был другой человек…

Киано отмахнулся небрежно. Повинуясь движению его руки, изображение погасло.

— Правда, удобная штука — новтеранский визуализатор? У меня есть еще один. Могу подарить и научить пользоваться.

— Ловлю на слове, — Астер с трудом выдавил улыбку. — А что за девочки на карауле?

— Будут вам и мальчики. Детишки меняются каждый час. Им интересно. Им смешно. Им любопытно. Они горды.

— Тем, что охраняют очередного великого вождя?

— Великий или нет, выясниться лет через сорок. Дело не во мне, а в детях. Новтера погибла, но упавший факел поднят.

— Я не понимаю…

— Потом поймете. Давайте о главном. Я разделяю вашу тревогу за судьбу ГИН. Запись нашей беседы уже получили Анита Гариг и Гораций Винер. Будете работать вместе с ними. И, мой вам совет! Не считайте себя носителем сакрального знания. Главный секрет вашей жизни — известен мне с детства! До свиданья, Айвен!..

На выходе Астер увидел тех же девчушек — значит, прошло меньше часа. При том, чувствовал он себя так, словно это время провел на боксёрском ринге. Пробормотал:

— Доброго вечера, дети…

И девчонки, в разнобой, но жизнерадостно ответили:

— E dir to samo… Edukoro Gajar!

Астер застегнул куртку. Вытащил из бокового кармана лыжную шапку, натянул на голову по самые уши.

Сад, окружавший Дворец правительства, выглядел удручающе. Голые деревья. Засохшая трава. Не слышно пения птиц. Могильная тишина. Так не должно быть даже на исходе осени Большого года, составляющего примерно 16 лет. Из-за малого наклона планетной оси сезонные колебания в Мире малозаметны. Вечное лето — слегка прохладное, или чуть более жаркое — вот и вся разница. Так было раньше. Тысячелетней давности ледниковый период — досадное исключение.

Неужели та эпоха возвращается? Вторжение Скайтауна понизило среднюю температуру на планете почти на один градус. Этого хватило, чтобы климатическое равновесие нарушилось. Условная осень превратилась в настоящую. А впереди — астрономическая зима… Жеом Киано не учел этого фактора в своих недавних погодных прогнозах.

Вдали, на горизонте, над Северными холмами вспыхуло и погасло зарево. Через несколько секунд грохочуще рыкнул гром. Супер-пушка Жеома Киано продолжала вести огонь. Астер, втянув голову в плечи, затрусил к воротам, где ждало авто. С гадким настроением покидал он Двор Хозяйки. Или нынче надо говорить — Хозяина?

Одиссея Гора знали, как адекватного, пусть и немного заносчивого руководителя. Неторопливый, расчетливый, умеренно трусоватый. Подходящие качества, чтобы не искать лишних неприятностей. А с сегодняшнего дня Остров вновь во власти героя. Кто этого парня так воспитал? Давать сдачи, не дожидаясь, когда начнут бить. И какой ответ на подобную наглость готовит Эгваль?

Майя, славная столица Эгваль. Дом власти, кабинет Координатора Виктора Энрона.

— Господа генералы! Прошу внимательно выслушать то, что я сейчас скажу. В настоящее время мы подвергаемся внезапному и вероломному нападению со стороны Острова…

Один из генералов, моложавый, розовощекий, перебил:

— Это мы знаем! Островитяне напали на нас раньше, чем мы на них. План нашей военной кампании оказался в их руках прежде, чем высохли чернила, которыми вы его подписали! Кажется, вы, по совместительству, еще и директор ОСС? Вот и ответьте, как такое головотяпство…

Энрон повысил голос:

— Подлая и ничем не спровоцированная агрессия Острова получит должный отпор! Сейчас сотрудники Объединенных Стратегических Служб анализируют пути вероятной утечки информации. Возможно она имела место непосредственно в генералитете…

Розовощекий нервно кашлянул и потупился. Виктор Энрон выразительно посмотрел на него. Вслед за ним и остальные взгляды сфокусировались на бедняге. Красный, как рак, взмокший от внезапного ужаса, тот уставился в пол. Координатор Энрон невозмутимо продолжил:

— …Но, речь не идет ни о ком из присутствующих. В свое время вас тщательно проверили, хотя вы и не знали об этом. Прошу согласиться с моими предложениями по организации отпора агрессии Острова.

Все с энтузиазмом согласились. На выходе из зала совещаний, худой, бледный, пожилой генерал спросил у строптивца, чья физиономия из малиново-красной вновь стала розовой:

— Вы не подскажете: что мы сегодня обсуждали?

— Ээ-э… Отпор!.. Организацию! А вообще-то, понятия не имею, — со вздохом ответил тот.

Остров, Вагнок, Двор Хозяйки.

Завидев меня, Астер заметно вздрогнул. И правда, в мрачном голом саду, в вечернем сумраке я походил на призрака. Разве что не светился. Заслышав мой голос, мастер политических интриг облегченно вздохнул.

— Это вы, Гораций! Всё думаю, куда вы запропастились…

Ничего такого он не думал, и встречаться со мной желанием не горел. Будь его воля — улизнул бы втихаря. Но приказа Жеома Киано ослушаться не смел. Великий, мать его так, гражданин Суора, из потешного клоуна, как-то незаметно превратился в жесткого руководителя. Догадываюсь, от кого он с детства набрался этих умений. Одним лукавым взглядом выстраивать людей по стойке «смирно».

Я предложил Астеру поужинать у меня дома, заодно о делах поговорим. Сказывалось нервное напряжение, потому что, сев за стол, мы оба ощутили прямо-таки зверский голод. Да и ужин был хорош.

— В каком ресторане харчами разживаетесь? — с хрустом жуя, спросил Астер.

Я рассмеялся.

— Это — государственная тайна.

Астер оставил без внимания мою наигранную веселость. Мы закончили трапезу хорошим вином. И тут Астер принялся брать быка за рога. Заявил:

— Буду откровенным, и жду от вас того же! Обо мне вы знаете…

На полном серьезе он перечислил свои титулы. Как прошлые, так и нынешние.

— В общем, предатель, — заключил я. — Такой же, как Полина Ждан — тоже перебежчик. Два сапога пара. Ловкачи, лгуны, негодяи.

Астера нелегко было смутить, но его жесткая отповедь, так и осталась непроизнесенной. Потому что я сказал:

— Один лишь я не кривлю душой. Не играю чужую роль. Будем знакомы. Натаниэль Гариг, восьмидесяти четырех лет отроду.

С кривой усмешкой Астер пожал мою протянутую руку.

— Рональд Гаяр, почти сто двадцать один.

— Очень рад. Устал наблюдать, как вы исподтишка коситесь на меня. Давно сообразили — кто, проверили негласно, и… молчок. Впрочем, держитесь хорошо. Вот Полину — мне жалко.

Он замялся, потом решил, что дальше играть в конспирацию бессмысленно. Сказал, со вздохом:

— Знаете, я прихожу к выводу, что Великая жертва — то есть необратимая амнезия после Ренессанса… Это — не проклятие, а благословение. Больше десяти лет минуло со дня, когда к Полине одномоментно, как удар молнии, вернулась память. Внезапно и необъяснимо. С тех пор она так и не сумела примирить два своих «я»: Полины Ждан и Пенелопы Картиг. Уж лучше, как я или вы. Узнать, кто ты на самом деле… что была другая жизнь — не сразу, а будучи более-менее подготовленным.

— Прочли собственные мемуары? — усмехнулся я.

— Как вы свои. К тому же, ваши — засекречены. Долгий же путь вам пришлось пройти, чтобы увидеть строки, начертанные собственной рукой.

Тут он попал прямо в больное место. Когда я впервые увидел рукопись Ната Гарига, меня поразил почерк. Дрожащий, слабый… Человека держали в тюрьме до старости. В перспективе — до смерти. Никогда бы он не вышел на свободу. Если бы не понадобился Ару Солтигу, как инструмент влияния на Хозяйку Острова.

Мне тогда не достало сил разбирать неровные, полные боли и гнева строки. Поэтому я заказал распечатку из электронного архива. И, всё равно, читая, видел его. Согбенного. Седого…

— Мне трудно говорить об этом, — признался я.

Астер кивнул.

— У меня — похожая ситуация. Заранее прошу прощения за очень личный вопрос: как вы объяснились с дочерью? Я наблюдаю, с некоторых пор, полное меж вами согласие.

— Никак. Всё встало на место само собой. Даже не могу объяснить.

— Мы многого не умеем объяснить. Многого не знаем. Главное неизвестное: кто и когда вырвал из наших рук секрет Ренессанса?

Я пересказал ему то, что узнал от Аниты.

— Личный сейф доктора Гаяра находился в ГИН. Вы, естественно, не помните, где именно, и что в нем хранилось. Ренессанс в последний раз применялся… одиннадцать лет назад. Под руководством двух тогдашних со-директоров ГИН. Довольно темная история. Оба бодрых старика скоропостижно скончались год спустя, с разницей в неделю. В начавшейся неразберихе, пациентки и след простыл. Юнис Орт. Она…

— Я знаю, — Астер улыбнулся уголком рта. — Самая опасная личность среди нас. Была. В новой жизни — очень воспитанная и кроткая особа. Заметьте: после этого случая ГИН прекратил все эксперименты с Ренессансом! Почему?

— …

— Все пять попыток применения Ренессанса увенчались успехом. Побочных эффектов не обнаружено. Значит, причина закрытия программы — другая.

— Предлагаю варианты, — сказал я. — Первый: поражение Острова в войне запустило штатный протокол сворачивания работ и сокрытия результатов. Второй: поражение Острова, и последующий бардак… сделал возможной кражу материалов проекта. Третий: комбинация первых двух.

Здесь я, поневоле, заткнулся. Пришлось признать, что против моего желания, Астер вывел меня на обсуждение вопроса, касаться которого я не хотел. Ведь, если проект свернут по заранее обдуманному плану, то все ответы имеются у одного человека. С него и спрос.

— Ваша бывшая супруга, — сказал Астер.

Я старательно избегал его мрачного взгляда. Не хотелось проверять: сохранил ли Айвен Астер гипнотические способности доктора Гаяра? Но от непрошеных мыслей уйти я не мог.

Моя бывшая женщина. Когда-то давно, в том времени, память о котором навсегда утрачена — просто подруга. Страстная любовница. Потом я узнал ее ближе. Самоуверенная. Способная повелевать. Беспощадная. Необычайно жестокая. Магия ее власти распростерлась далеко. Хозяйка Острова и сопредельных земель. Настолько равнодушная к людским страданиям, что замысел опустошить Эгваль биологической атакой — выглядел в ее глазах красивым, оригинальным решением. И не более того.

Десятилетия спустя, перо в исхудалой руке старика-мемуариста дрожало не от слабости. Даже по прошествии многих лет, Нат Гариг не мог забыть испытанный им ужас. Кстати, по недосмотру Хозяйки, он тогда тоже заразился опасной болезнью, крэгом. Лишь искусство доктора Гаяра спасло молодому человеку жизнь. Чтобы на ее закате он с дрожью вспоминал о встрече…

С существом, не имевшим права называться человеком! Как странно, что оно же подарило Нату Гаригу забвение и новую жизнь.

А с Эгваль ничего плохого не случилось. Карающая рука так и не нанесла удара. Опустилась бессильно, как скованная внезапной немощью, и никогда больше не поднималась вновь. Пока, под руководством Ара Солтига, Эгваль не превзошла своей мощью Остров, и не положила конец его гегемонии.

Каково это: из властелина половины Мира стать никем? Женщиной скромной, угождающей мужу. Поглощенной заботами о доме и детях. Молодой, красивой. Никому в голову не пришло бы, что за юным обликом кроются восемь прожитых десятилетий! Лишь ее память хранила подробности долгого, жестокого, кровавого пути.

Каково это: каждое утро видеть молодого мужа, утратившего память о прошлом? О том, что он уже был молодым!

Каково это: помнить то, что твой мужчина сам навсегда позабыл? То, как он тебя проклял! Призвал на твою голову все беды и несчастья. Пожелал провала твоим начинаниям, мечтам, надеждам.

Каково это: верить, что любовь твоя к нему всё исправит? Что вместе с ним ты тоже начнешь новую жизнь?..

…С трудом расслышал я извинения Астера. Он сожалел, что неосторожными словами пробудил во мне тяжкие думы. Черт бы его побрал. Доктор Гаяр, на его месте, был бы осмотрительнее.

Лора уже в который раз пыталась позвонить Нойс, когда раздался торопливый стук в дверь. Кто это ломится, на ночь глядя? Рассеянно отозвалась:

— Не заперто…

Тенар вбежала в комнату.

— Зелла! Ей плохо! Она всё время плачет!

Они застали Зеллу Иомен рыдающей в подушку. Первая мысль: истерика у девочки вызвана новостью о гибели Новтеры. Может, решила, что ее друзья, юные новтеране — Гед и Тенар, теперь возненавидят ее? За то, что сделали с их народом ее соплеменники? Лоре и самой было тошно. За победными речами Великого Магистра крылось что-то темное, страшное. Она не испытала никакой радости от победы над врагами человечества. Да и врагами ли? Тенар, например, совсем непохожа на врага. Что если мы просто не понимаем их, так же как они нас? Не понимали. Отныне тысяча с небольшим Небесных детей на Острове — это всё, что осталось от загадочного и гордого народа. А еще — Нойс.

Лора склонилась над Зеллой. Обняла за плечи.

— Тише, дитя. Кто тебя огорчил?

— Никто. Я опоздала, — простонала Зелла. — Не исполнила завет отца. Должна была отдать ей это!

Она сжимала в руках что-то, завернутое в полотенце. Лора вспомнила, как Зелла несколько раз порывалась поговорить с Нойс! Хотела вручить какой-то подарок?

— Успокойся, дорогая. Покажи, что это. Не надо так убиваться. Отдашь, когда Нойс вернется. Всего-то делов!

Зелла не противилась, позволила Лоре развернуть сверток. Это оказалась увесистая металлическая шкатулка с цифровым замком.

— Ох, ты ж… Я видела эту штуку! У вас дома. Что в ней?

Ответом было протяжное всхлипывание, и новые рыдания.

— Не… зна…юуу… Папа… говорил… это — очень важно!

— Ладно. Верю. Какой пароль на замке?

Зелла залилась слезами пуще прежнего. Даже малось взбрыкнула ногами, в знак полноты и безысходности печали. Лора решила сменить тактику.

— Хорош завывать! Большая девочка, а ревешь, как… — она хотела сказать: «как корова», но закончила неожиданно: — Как… паровоз!

Тенар фыркнула. Зелла умолкла. Шумно вздохнула, уселась на постели. Покосилась на Тенар.

— Смейся, смейся… Что ты сделаешь, когда не исполнишь порученное? Сразу зарежешься?

— Зависит от обстоятельств, — серьезно ответила Тенар. — Чаще всего, тебе представится шанс на вторую попытку.

— Вдруг там письмо? Или что-то вроде завещания? Специально для Нойс? — высказала догадку Лора. — Тогда надо открыть этот ящик. Я же дозвонюсь когда-то до нее; скажу, что ее ждет важный документ.

На крышке шкатулки виднелись аккуратно выгравированные слова: «Я помню».

— Что он помнил? — спросила Тенар.

— Кто знает? Что обычно помнят? У каждого — свое. Дорогое только ему.

Заплаканные глаза Зеллы широко раскрылись.

— День рождения! День свадьбы!

— Хозяйка не была замужем, — отмела вариант Лора. — День рождения?

010105

— Не подходит… — прошептала Тенар. — А это что?

020927

— День ее… второго рождения. Тоже неправильно.

Тенар шагнула к двери.

— Позову Геда. Он разберет дурацкий ящик на части.

Зелла ухватила ее за пояс.

— Не надо! Вдруг там защита! Начнешь ломать и… пшш-ш-ш! Пепел вместо документов.

Лору внезапно осенило.

— Погодите, не суетитесь…

140257

Раздался легкий щелчок.

Зелла взвизгула, вскочила с кровати, и опрометью бросилась к дверям. Ее испуг передался Тенар, и она ринулась следом за подругой. Лоре ничего не оставалось, как поспешить за обеими трусихами. В дверях все трое столкнулись. В этот же миг, с протяжным музыкальным звоном, шкатулка открылась.

Тенар хихикнула. Зелла мрачно засопела. Лора от души выругалась, забыв, что при детях. Они осторожно вернулись, молча уставились на лежащую на кровати Зеллы открытую шкатулку. Что за сокровище?

— Дочерь божья! — ахнула Лора.

— Я так и знала! — заявила Зелла.

— Anvero tonge, — усомнилась Тенар, и добавила: Ta patro sed prudento. Nig la ancompre: cho tag?

— День святого Валентина. Праздник такой, — уклончиво ответила Лора.

Очень неловко себя чувствуешь, скрывая правду от телепата. Стараешься, а толку чуть. Тенар без труда прочтет в памяти Лоры подробности конфликта могущественной Хозяйки Острова и юной поэтессы.

Девочка-новтеранка вдруг сказала:

— La anvo compre, nig… подожду, пока объясните.

Как тут не умилиться! Такой воспитанный ребенок! Не станет копаться в твоей голове без разрешения. Лора не в первый раз задумалась о противоречиях в словах и делах Небесных детей.

Тихо загудел фон. Лора дернулась, судорожно выцарапывая его из кармана штанов. Нойс! Нойс? Это должна быть она! Но, оказался вызов от неизвестного абонента.

— Слушаю… Кто это?!

Мария-дева, не дай услышать плохие вести… Несколько секунд слушала тишину. Повторила:

— Говорите, ну же!..

В замешательстве, поняла, что кто-то ошибся номером. Раздраженно, сбросила звонок. Постаралась собраться с мыслями. Нойс, словно пропала в никуда. В своем фантастическом лунном вояже она и то казалась ближе. И от Астера нет вестей. Творится что-то непонятное, судя по всему, плохое.

Кто-то снаружи прошел по коридору, меланхолично напевая: «Я — пиратский барон, я в пиратку влюблен!..» В дверь осторожно поскреблись, и голосом Сонгера спросили:

— Эй, извиняюсь… Миз Лора, случайно, не у вас?

Зелла отозвалась:

— Заходьте, барон. Заходьте!

Завидев всех троих, Мишель удивленно поднял брови.

— Полуночный девичник?! Где же вино, водка, веселый смех и анекдоты про мужиков?

Но сам был куда, как серьезен.

— Лора! Я догадываюсь, почти наверняка, где прячут Нойс!..

Поперхнулся словами, увидев шкатулку, похожую на раскрытый маленький стальной сундучок. Издав бессвязное восклицание, кинулся к ней. Вскрикнул от боли, когда Лора, вцепившись ему в волосы, прошипела:

— Где? Где Нойс?!

Не удержав равновесия, он плюхнулся на кровать, опрокинув шкатулку, отчего ее содержимое вывалилось наружу. Так они и застыли, уставившись на то, что предстало их взорам. Рядом, с обалделыми личиками, стояли, взявшись за руки, Зелла и Тенар.

Пожелтевшая от времени, поздравительная открытка. На ней смеющийся голенький ангелочек натягивает тетиву лука…

Оружие, напоминающее кургузый револьвер, с рукояткой, явно по заказу, под чью-то ладонь. Новтеранское изделие. Бластик. Изготовленный лет на сто раньше, чем тот, который не так давно подарила Лоре ее подруга Одри Блэк. Но, этот древний светострел выглядит гораздо более совершенным. Чем ее собственный, конфискованный впоследствии Астером…

Легкий, цельнокроеный, серебристо-блестящий комбинезон. Его ткань отсвечивает на сгибах всеми цветами радуги. Лора никогда не видела ничего похожего. В легендах о Хозяйке упоминалась волшебная одежда, способная менять форму и цвет. А так же, придавать своей владелице невиданную силу. Костюм назывался «метаморф».

Когда-то, пока не иссякла заключенная в них энергия, бластик и метаморф составляли атрибуты власти Хозяйки. Вроде державы и скипетра у древних терранских царей. Нынче это — бесполезные музейные экспонаты.

С суеверным почтением, смешанным с печалью, Сонгер взял бластик, повертел в руках, пригляделся к тонкой полоске — индикатору заряда.

Лора дотронулась до метаморфа. Он как бы льнул к руке — очень странное ощущение. На правом манжете виднелся зеленый кружок, с цифрами внутри.

Встретившись с Сонгером взглядом, Лора подумала, что со стороны вид у обоих отменно дурацкий.

Мини-бластер школьный. Работает нормально. Заряд: 88 %.

Костюм-трансформер. Работает нормально. Заряд: 34 %.

Шесть лет, почти до последних дней жизни Торвана Иомена, непрерывно, днем и ночью работал построенный им ветрогенератор. В ясные дни дополнительный ток давали солнечные батареи. Все, кто знал Иомена, восхищались его изобретательностью. Молодец, мужик! Обеспечил дом и ферму дармовой энергией. Никто не догадывался, что на самом деле, львиная ее доля доставалась: почти игрушечному пистолетику; и легкой одежке, похожей на забавное цирковое трико.

Как Иомену удалось разыскать вещи, брошенные Наоми за бесполезностью, негодностью к дальнейшему использованию? Как он разгадал принцип, позволивший сконструировать зарядное устройство для этих образчиков инопланетной техники? Эту тайну отставной начальник R.E.G. унес с собой.

«Возьми свои доспехи и оружие, девочка! Не сдавайся. Борись».

Ты спишь и видишь сон о том, что ты спишь. Наихудший род кошмара. Похожий на падение в бездну. Не спастись, не выбраться. Как бы ты не презирала свою бывшую родину, за то что забыла тебя, бросила… Не пришла на помощь, когда ты так в ней нуждалась… Но всю свою жизнь ощущала ее незримое присутствие. Она — не исчезла бесследно! Ты здесь — Новтера. Была. Больше нет у тебя этой опоры.

Тело стынет от холода. От него никуда не деться, приходится терпеть. Оглядываешься. Пробуешь определить, куда тебя занесло. Что это? У пропасти, куда ты свалилась, есть дно? Соображаешь, что очнулась от одного сна, чтобы сразу оказаться в другом.

Ночь над городом. Вокруг — странно светло. Огненное колесо в небе источает холодный огонь. Чушь какая… Молчаливые здания, как стражи, стерегущие улицу. На тротуарах теснится толпа. Ни гомона, ни звука. Ты идешь посереди улицы, не удостаивая никого вниманием. При твоем приближении люди склоняют головы, опускаются на колени. Рабы не стоят слов, взгляни — и мимо.

Горечь и боль. Не такой участи ты желала им, не такой судьбы хотела себе. Хочется плакать. Но, не время для слёз. Замкни свою душу, не жалей ни о чем. Шаг Хозяйки ровен и тверд.

…Холодный свет пробуждения — как спасение из плена. Тебе тепло — кто-то укрыл тебя вторым одеялом. Ксена. Заботливая. Наверняка, полночи прокемарила рядом с тобой, вон в том кресле. Садишься на постели, придерживая на плечах одеяло. Полная сумбурных видений ночь еще живет в тебе, отдаваясь в груди частым сердцебиением. Уф… так и по-настоящему сбрендить недолго.

Ксена приносит завтрак. Не какое-то там яблочко с чашкой кефира. Отнюдь. Яичница, с пылу с жару. С домашними колбасками, помидорами и зеленью. Поджаренные хлебцы. Большая кружка чая. Сахар кусочками, в вазочке. Откуда горничной известны стародавние деревенские привычки Хозяйки Острова?

Ешь, сидя на кровати, держа поднос на коленях. Аппетит разыгрался изрядно. К черту тревоги и напасти. Пусть тебя прикончат в ту же минуту, как выйдешь из номера. Зато наелась. Умирать натощак вредно для желудка.

Ксена не уходит. Присела за столик, развернула встроенное в него видео, вышла в Сеть. Чуть прибавила звук. Утренние новости.

Свирепый оскал диктатуры! Не прошло и двух часов после смены власти, как Остров начал не объявленную войну против Эгваль!

Едва не поперхнувшись чаем, косишься на экран. С трудом хранишь внешнее спокойствие. Подавляя желание завопить: «Что вы там творите, идиоты? Какая скотина свергла Одиссея?!»

Рука, полная силы. Электромагнитная супер-пушка. Жеом Киано ставит Эгваль на колени.

Поднос с грохотом соскальзывает на пол. Такое у тебя здесь амплуа — всё ронять, чтобы Ксена за тобой прибирала. Она не замечает учиненного тобой беспорядка. Восклицает, тыча пальцем в экран:

— Гляньте, какой красавчик!

Как утверждают, Жеом Салгейру Киано является юридически законным преемником Ее высочества.

— Вы правильно его назначили! — решительно заявляет Ксена.

— Так думаешь?.. — молвишь с сомнением, попутно собирая посуду с пола. Хорошо, что не бьющаяся.

— А то! Высокий, стройный, лицом хороший. Курчавенький брюнет, ну прямо, как я! И он — умный!

Подходящий ответ как-то не идет с языка — ты слишком растеряна. Эх, знала бы Ксена, как всё было на самом деле! С тем мальчишкой, каким Жеом был когда-то… Тут до тебя доходит еще кое-что. Собираешься с мыслями.

— Вот что, Ксена. Мне можно воображать себя Хозяйкой Острова! Я — сумасшедшая. К счастью, не слишком буйная. А вот тебе ни к чему верить в эту же ерунду.

— Я и не верю, — Ксена забирает у тебя поднос с посудой. — Крошки потом подмету. Удачного вам утра. Через час придет доктор Деймар…

Уже в дверях она заканчивает:

— …Я не верю, что вы — сумасшедшая.

Академик Энвер Бернстайн заявил, что покинул Остров, не желая мириться с царящими там деспотией, невежеством и лженаукой…

Поспешно выключаешь и складываешь портативное видео в столешницу. Нельзя, чтобы доктор Деймар увидел, как тебя интересуют события на Острове. Это его огорчит, он решит, что твоя болезнь обострилась. Зато Ксена уверена, что с тобой всё в порядке.

Осталось самой убедить себя в этом.

Прибираешь постель. Шлепаешь босиком к двери, тянешь за рычажок. Там, снаружи, что-то лязгает, щелкает. Это поворачивается бронзовая табличка, открывая надпись: «Не беспокоить». Вот вам. Пока твое высочество принимает ванну, весь Мир подождет.

Нежишься в теплой воде. Попутно — думаешь. Очень полезное занятие, надо больше уделять ему времени. Две вещи требуют решения. Как отсюда быстрее смыться. И, что за птица — доктор Деймар. На кого работает? Он сам этого не знает. Иначе, при вашей первой встрече ты бы в нем это прочла.

Когда Деймар заявится, будешь с ним вежливой и кроткой. Хотя — нет, малость упрямства не помешает. Слишком «нормальный» пациент вызовет у психиатра вполне понятное подозрение. Какая-то странная мысль мелькает в голове. Не успеваешь ее поймать, это слегка тревожит.

Ладно. Вернется сама, сколько раз бывало. Подсознание — странная штука. А пока… надо кончать с одним неотложным делом.

Придерживаясь за бортики ванны, медленно погружаешься в воду целиком, с головой. Глаза открыты. Свет потолочной лампы колышется, причудливо преломляясь сквозь слой воды. Сердце бьется ровно, спокойно. Так ты можешь выдержать довольно долго. Дольше обычного человека.

Секунды слагаются в минуту. Вторую. Третью… Полная неподвижность. Кто увидит — решит, что сдохла. Но, тебя никто не видит. Правда?

Как будто светлая искорка тревожно вьется на водой, у твоего лица. Она всё ближе. Ближе… Хлоп! Твои ладони встречаются, в болезненном, резком ударе. Сразу выныриваешь. Глубокий вдох — давно пора! Ладони по-прежнему сжаты вместе. Они раздавили что-то маленькое, хрупкое. Вроде мелкого насекомого. Вместе с тем, ощущается нечто крошечное, твердое, наподобие макового зернышка. Микро-аккумулятор Ричи. Который питал этот миниатюрный дрон.

Пальцами ног захватываешь цепочку на дне ванны, выдергивая пробку. Подносишь сведенные ладони к сливному отверстию. Разжимаешь. Останки миниатюрного чуда техники уносит в канализацию. Прощай, маленький шпион!

Осталось выяснить, кто учинил над тобой эту красивую подлость. Криво усмехаясь, решаешь, что здесь всё ясно. Кто, как-то раз, уже нагнул сверхчеловеческую тебя? Елена.

«Ох, плутовка! В те далекие, невозвратные дни, не Ната Гарига я ревновала к тебе. А тебя к нему! Лучше бы не давала воли чувствам. Но, не совладала с собой. Спустя годы всё кончилось ужасно…»

Быть во главе самого передового государства Мира! И не уметь справляться с собственной мелочной, злобной натурой! Не вождь. Не лидер. Слабак.

Шумно высмаркиваешь сопли. Прополаскиваешь рожу от слёз. Вылезаешь из ванны. Посамобичевалась и хватит. Пора заняться делом. Выяснить, наконец: кто, блядь, спиздил у тебя Гаяровский институт?!

Доктор Деймар приятен в общении. Верен принципу: не спорить с бредом, не поддерживать бред. Можешь смело заявить, что ты — бывшая Хозяйка Острова. Милейший доктор и бровью не поведет. Но и обращаться к тебе «ваше высочество» — не станет.

Разумеется, насчет истинного имени ты культурно помалкиваешь. Послушно отвечаешь на вопросы. Как спалось; нет ли слабости и головокружения; не мучают ли навязчивые мысли. Плохо спала, доктор. Очень плохо. И, вообще, мне хреново. Хожу, держась за стенки. Насчет навязчивых состояний… как обычно. Тревожусь, что не всё сделала, что могла.

Речь доктора журчит успокаивающе. Ночные кошмары — реакция на недавние стрессы. Пройдет. Слабость — оттого, что организм не привык еще к нормальному тяготению. И это пройдет.

Смотришь, почтительно, на доктора. Улучая моменты, вставляешь короткие замечания. Сперва простые междометия. Потом отдельные слова. Фразы. Заканчивается тем, что говоришь только ты. Глаза доктора Деймара широко открыты. Он видит сон наяву. Видит себя в отраженном блеске могущества и славы Ее высочества. Горд ее доверием. Готов выполнить все поручения…

Мимолетная пауза, взгляд Деймара становится осмысленным. Он добродушно улыбается.

— Вы быстро идете на поправку, миз Вандерхузе! Рад это сообщить. Встречаемся завтра в это же время.

За ним закрывается дверь. Ты устало сидишь на кровати, прикрыв лицо ладонью. Прячешь нервную улыбку. Спокойно, дорогая. Смотри, не захихикай глупо, как настоящий псих. Та потерянная, мимолетная мысль, вернулась сразу, как ты увидела Деймара. На кого работает почтенный доктор? Не надо гадать. Ответ прост: он работает на тебя. Все люди работают на тебя, стоит лишь захотеть.

La se vibro besto al mae juro?

На следующее утро, Ксена, вместе с завтраком, приносит сверток. Как договаривались: парик и кожаная курточка. Ее ты наденешь на свитер. Кофту и вязаную чудо-шапочку отдаешь Ксене. Махнулись, не глядя. (Да простит тебя бабулька Грета!)

Примеряешь парик. Ксена в восторге.

— Вид у вас — шик и блеск! А доктор точно сделает, как вы хотите?

— Надеюсь. Давно не практиковала отложенный гипноз. Но, смотри у меня, помалкивай. Не то, загремишь за соучастие. Я ввязываюсь в опасное дело.

— Так заколдуйте и меня! Я всё забуду, и не смогу вас выдать.

— Нет, Ксена. Нет. На крайний случай, ты должна быть способна сдать меня властям. Чтобы спасти собственную жизнь. И… не спорь со мной.

Отчет Айвена Астера ВКО Жеому Киано

16 аполлона 1394 года, в 8.05 по местному времени, я и Гораций Винер вместе с 15-ю бойцами «Торнадо», вошли на территорию Гаяровского института. Телефонная связь Института с внешним миром была отключена заранее. Также, с применением специального оборудования, была подавлена сотовая связь в прилегающем районе. Охрана Института сдалась без сопротивления. Его сотрудники подчинились требованию не покидать рабочих мест. Единственным инцидентом явились громкие выкрики директора Института миз Изабеллы О (такая у нее фамилия), излагавшей в нецензурной форме гипотезу о наших сексуальных предпочтениях.

От Вашего имени я приказал миз Изабелле передать мне все материалы проекта «Ренессанс». Она (с неподобающей ее возрасту и положению горячностью) ответила: «Молодой человек, вы — не первый такой халявщик, и вам ничего не обломится, как и той дурочке!»

На вопрос, кого она имеет в виду, миз Изабелла показала мне запись камеры наблюдения. На ней видно, как известный врач-психиатр Деймар проходит в научную библиотеку Института. Якобы для изучения некоторых неопубликованных статей Рональда Гаяра. Его сопровождает длинноволосая блондинка, которую он представил своей студенткой. У дверей библиотеки они расстаются, и молодая женщина проходит дальше, в кабинет директора Института. Там, под угрозой применения силы, она заставляет миз Изабеллу открыть служебный сейф. Слышны слова: «Не заставляй меня нервничать, Изабель. Ты знала, что мне нужно, и в первую встречу ты это скрыла. Я была чересчур снисходительна к тому, что ты носишь ментоблокатор… Что?! Это — всё?»

Как выяснилось, т. н. материалы проекта «Ренессанс» представляют собой незапечатанный стандартный конверт с запиской внутри. Одна строчка — адрес некоего ресурса в Сети.

На аппарате видео, находящемся в кабинете, этот ресурс оказался открыт. Это, по словам миз Изабеллы, сделала налетчица, предполагая, что именно туда доктор Гаяр некогда слил все данные по «Ренессансу».

Мы с миз Изабеллой проверили: это так и есть. Для надежности, мы скопировали всё содержимое ресурса на внешний кристаллический носитель.

Дальнейшее изучение полученных данных показало, что они, к сожалению, не полны. Все этапы предварительной подготовки пациента; и процедуры поддержки организма перед финальной стадией — изложены (похоже) скрупулезно и точно. Но, последняя папка не содержит файлов, кроме короткого текста. Привожу его полностью.

Дорогая Наоми!

Я не кривлю душой, так обращаясь к вам. Вы, действительно, дороги мне, хотя не раз сильно меня огорчали. Теперь, когда моя жизнь подошла к концу, я вынужден признаться, что обманул ваше доверие. Будь вы ко мне более строги, вы бы сами это поняли. Но вы никогда не направляли свои ментальные способности против меня. За что вас благодарю.

Печальная истина в том, что научные достижения, почерпнутые нами из «Библиотеки», не могут быть до конца реализованы при сегодняшнем технологическом уровне. Я имею в виду т. н. «генную инженерию». Ее время придет, в лучшем случае, лет через 100, если не позже. Не сразу я осознал этот факт. А осознав, не сразу смирился. Ныне же я сломлен, раздавлен неудачей. Жар-птица, которую мы держали в руках — оказалась миражем. Простите меня.

Искренне ваш, Рональд Гаяр.

(Ниже следует контрольный код, подтвержающий личность д-ра Гаяра)

Когда, в присутствии миз Изабеллы, я прочитал эти строки, то был до крайности изумлен и растерян. На что миз Изабелла с циничной (как мне показалось) ухмылкой заявила: «Вот и она долго искала на полу отпавшую челюсть. Ничем вам обоим помочь не могу. Нет никакого «Ренессанса». Всё, чем занимался Гаяр и, после него, два прошлых директора — это многолетняя афера по распилу бабла!»

Со стыдом признаюсь, что в этот момент выдержка несколько изменила мне. Я схватил миз Изабеллу (невзирая на ее мощную комплекцию) за шиворот, и заорал: «Как это — нет?! Как это — афера?! А кто же тогда — я?! Посмотрите на меня, старая кошелка!! Видите?? Это — я! Я-а-а-а!! Я — Рональд Астер Сельхио Роберт Иван Мария Фиделио Гаяр!!!»

3. НЕ ДЕТСКИЕ ИГРЫ

Не помнишь, как покинула кабинет Изабеллы. Не помнишь, как очутилась на широкой лестнице, поднимаясь на третий этаж. Торопись, торопись. В голове звенит колокол тревоги. Вооруженные люди заняли первый этаж Института. Не хочется встречаться с ними.

Ныряешь в боковой коридор — путь к пожарному выходу. Отчаяние щемит душу, когда утыкаешься в запертую дверь. Так всегда бывает. Люди — неисправимые глупцы и разгильдяи. Поворачиваешь ручку, она неожиданно легко поддается. Железная дверь со скрипом отворяется, выпуская тебя на балкон. Перегибаешься через металлические, со следами ржавчины, перила. Во дворе никого.

Наружная лестница манит: спускайся милая. Ага, потом, дура-дурой, бегать вдоль бетонной стены высотой в четыре человеческих роста. У тебя две минуты, примерно. Спускаешься по наружной лестнице на балкон второго этажа. Обратно, внутрь. Коридор еще пуст. Улепетываешь по нему стремглав, задницей чуя, что вот-вот станет поздно. Такая же сомнительная дверь она должна открыться, должна, ну же! Или придется умереть от горя, разочарования и неверия в правильное устройство бытия.

Опа! То, что надо — балкон на фасаде здания. Гордо спускаешься, лицом к крутизне лестницы, не держась за перила. Они ржавые и грязные. Внизу, на улице, прохожие задирают головы, с любопытством наблюдая за тобой. Дурачье. Красивых женщин не видели, что-ли?

По пути сочиняешь, в стиле Михаила Сонгера, заметку в газету, раздел «Происшествия».

Проходя по улице и любопытствуя по сторонам, я увидел молодую женщину на шаткой пожарной леснице Гаяровского института. Один неверный шаг привел к тому, что несчастная сорвалась и непременно разбилась бы насмерть, если бы благодаря своей осторожности и ловкости, она не ступала по лестнице так крепко и устойчиво, что ничего подобного не случилось.

Крайняя нижняя ступенька висит в двух метрах над тротуаром. Ха, нас не испугаешь. Примериваешься. Аккуратно спрыгиваешь. Приземление неожиданно выходит неуклюжим, шлепаешся на четвереньки, интересным образом «отклячив задницу». Тьфу, что с тобой такое сегодня? Как ни в чем не бывало, встаешь, и продолжаешь путь. Тебя обгоняет парнишка в курточке с капюшоном, и рюкзачком за спиной. Оборачивается:

— Ну, вы даете? Чего вы там делали?

— «Искала золото и бриллианты», — даешь четкий мысленный посыл, но дурачок не воспринимает. Фыркает:

— Чё молчите? На неделе алкаш Биркин залез и шмякнулся в лепешку! Дернул с дурьей мочи дверь, а она заперта. Инерцией вынесло на перила и фьить! Вместе с перилами. Всё прогнило. Тронь и…

— Я не трогала.

— О! Думал — немая! Вам повезло! Стали бы дверь тянуть…

— Зачем? Только идиоты не знают, что правильную пожарную дверь можно открыть без ключа только изнутри.

Парень густо краснеет, прибавляет шагу. Давай, проваливай. Не погань пейзаж.

Больше никто не цепляется, никому ты не интересна. Вот и хорошо. Идешь неторопливо, не выделяясь среди прохожих. Ноги сами выбирают путь, не обращаясь к голове за советом. Думать сейчас ты просто не можешь. Надо какое-то время удерживать себя в этом состоянии. Полусон, полу-похмелье без пьянки.

Легким мысленным усилием раскидываешь шире ментальную сеть, приглушив восприятие. Ни в кого особо не вглядываясь, словно плывешь в океане чужих чувств и эмоций. Цепляешь краешком сознания Гаяровский институт. Хм… Зря убегала. Там — свои. Айвен с Горацием допрашивают Изабель. Сейчас ты не будешь думать об этом. Иди себе с миром. Спи наяву, пока можешь. Твоя Голгофа еще впереди.

Ясность мыслей возвращается постепенно, словно выплываешь из глубины. Обнаруживаешь себя у подъезда задрипаной пятиэтажки. И гадать нечего, куда приперлась. Здесь ты снимаешь квартиру. 28 дней назад здесь вы с Лорой праздновали встречу. За окнами бушевала метель. Вам было хорошо. В тебе теплилась робкая надежда на будущее. Через несколько часов всё рухнуло. Лист, гонимый ветром. Это — ты.

Заходишь в подъезд, поднимаешься на второй этаж. Никто не попадается навстречу. Лишь за дверями соседней квартиры слышен детский смех. Твоя дверь — заперта. На ней ни следа полицейских наклеек; ничего, что подсказывало бы, что жилец не в ладах с законом. Ну, хорошо, что это значит? Когда тебя уволокли люди Магистра, твой ненаглядный Мишель Сонгер валялся на полу, ударенный по башке. Допустим, очнувшись, он потом запер хату своим ключом. Ты, впоследствии никогда его не расспрашивала, в подробностях, что он, Астер и Лора делали, обнаружив твое исчезновение.

Предположим, так и было. Сейчас Сонгер ждет, не дождется тебя в Мете, в доме Боргезе. Ключи у него. А ты — здесь в Норденке, чешешь репу. Совсем рядом — каких-то две тысячи километров.

Безо всякой надежды, подпрыгиваешь, вытянув руку. Чуть не заорав: «So-o-o!!!», нащупываешь ключ поверх двери, слегка засунутый в щель между притолокой и стеной!

Выдергиваешь — два ключа в связке — точно, твои! Джестер побери, ты их тут не прятала — стеснялась демонстрировать Лоре свои деревенские привычки. Кто же оказался — догадливый, ясновидящий? Друг или подруга? Наверняка — Лора.

Отмыкаешь замок, с трепетом заходишь. Тишина. Захлопываешь за собой дверь. Снова тишина. Ни грозных окриков: «Руки вверх!», ни топота полицейских сапог. Никто не прячется в засаде, для стережения и отлова преступной тебя. Проблема сия утратила актуальность.

За неимением лучших занятий — шасть на кухню. Холодильник работает, но он — пустой. Ан нет, в морозилке каменно затвердевший кусочек свинины — остаток былого изобилия. Кладешь его на тарелку, ставишь на подоконник. В хлебнице — три сухаря в бумажном пакете. На полке — нераспечатанный пакет муки, и полбутылки растительного масла. В коробке внизу — лук, частично проросший. Вот и всё великолепие. Не густо. Кто-то хорошо прибрался здесь. Вынес мусор и пустые бутылки. Посуду вымыл. Одно плохо — спиртное всё выжрато, ничего не осталось. Следуя добрым советам доктора Деймара, пробуешь увидеть в печальном факте светлую сторону. Те, кто здесь твою водочку и винишко кушали — не со зла так поступили. Они — по тебе горевали.

Идешь в спальню. Стягиваешь с головы блондинистый парик (прощай, ангельский облик!), роняешь на пол. Ложишься на низкую, просторную кровать. Ворочаешься с боку на бок. Мешает свет из окна. Нехотя встаешь, задергиваешь штору. Пинаешь кровать ногой, и она отъезжает, скользя по полу, в дальний угол. Немудрено, вес-то у нее всего семь кило. Над ней не столяры трудились. Дивное произведение надувного искусства. Красиво оформленный пшик.

Ложишься ничком. Кажется, что комната медленно кружится вокруг тебя. Закрываешь глаза. Это мало помогает. Катишься на гигантской карусели, ни остановить, ни спрыгнуть на ходу. Тебя не оставляет мрачная уверенность, что круг твоей судьбы скоро завершится.

Лора проснулась поздно, чувствуя себя разбитой, почти больной. Всё оттого, что вчера легла заполночь. Как напоминание, на столике в изголовье красовалась давешняя шкатулка-сейф. Зелла Иомен решила, что может доверить сокровище Хозяйки Острова ее ближайшей подруге. Да уж. Родись Лора на полвека раньше, быть ей доверенным лицом величайшей женщины Мира. Со всеми положенными по такому случаю привилегиями.

А сейчас она имеет головную боль, и жгущую душу тревогу. Где же ты, Нойс? Совсем не былая Хозяйка, подавлявшая людей силой своего характера. Нынче — особа нервная, взвинченная, давно утратившая веру в себя. Лора со вздохом заворочалась на постели. Чёрт, который уже час? Такое яркое солнце в окне. Пора выползать из-под одеяла.

Встала, очутив голой кожей холодный воздух. Брр-р… Накинуть на себя что-нибудь, и бегом вниз, умываться. Она не успела пошевелиться, как воздух вокруг замерцал; в глазах поплыло. Показалось, что она бредит наяву.

Откуда здесь Великий Магистр Норденка, лениво почесывающий свою небритую упитанную харю?! Потом изумленно-насмешливо всплескивающий руками? Тут же он превратился в высокого, смутно знакомого, элегантного одетого господина. С буйной черной шевелюрой и физиономией честного жулика.

Ноги Лоры подкосились, и она молча повалилась на пол. Но, вместо того, чтобы хлопнуться с шумом на старый, потертый ковер, ощутила под собой мягкий, упругий матрас.

— Великолепно! — воскликнул элегантный господин. — Какой точный расчет! Вы совершенно не ушиблись. Поблагодарю Фому Канопоса за умелые действия.

Он галантно подал ей руку, помогая подняться. Лора ошалело озиралась. Обширное помещение напоминало заброшенный спортзал. Несколько положенных друг на друга мягких матрасов — явно, чтобы избавить невольную гостью от случайных травм. Знакомый незнакомец любезно пояснил:

— Вышло бы неловко, расквась вы себе нос из-за нашей неуклюжести.

От его вежливой наглости Лора почувствовала себя значительно лучше. Голова перестала болеть, кровь заиграла в жилах. Врезать бы нахалу, но — не дипломатично.

— Мне уже неловко, оттого, что я перед вами голая. А вам?

— Очарован! Восхищен! Одежду сейчас принесут. Я — Жеом Киано

— Вижу, — перебила Лора. — Не восхищена. Об очаровании и речи нет. За каким дьяволом я вам понадобилась? Учтите, наложница из меня коварная — со мной на белом свете долго не заживетесь. Отравлю, зарежу, придушу во сне.

— Это — чисто деловой визит. Спасибо, что согласились.

Лора аккуратно размахнулась, и остановила разящий удар на середине. Деловито спросила:

— Врезать вам?

— Покорно стерплю, — склонил голову Киано. — Заслужил. Кстати, вашу одежду принесли.

— Ладно. Побудьте недобитым пока. Мне надо умыться и позавтракать.

Сразу три девчонки, лет восьми-девяти, увлекли ее в душевую. Терпеливо дождались, пока она вымоется. Чуть было не принялись собственноручно ее наряжать. Этот подхалимаж Лора решительно пресекла. Ее удивляла немногословность детишек. Повинуясь внезапной догадке, сказала:

— Danke. Eno se ti ido ludi?

После чего осталось только зажать уши ладонями, спасаясь от обрушившегося на нее словесного водопада.

— Эй-эй! Полегче! La Tongo kono se cimino!

— La cimintonge, — поправила одна из девчушек. — Так соври… вре…

— Современнее?

— So! Ага! Только… eno se anido ludi, anido!

— Bono. Я уже знакома с двумя новтеранами. Гед и Тенар.

Успех был полный. В сопровождении этой ангельски красивой, но чертовски языкатой троицы, Лора отправилась на встречу с Жеомом Киано. Удобный брючный костюм, из мягкой серой ткани, напоминавший военный мундир, придавал ей уверенности. Это — не голышом перед наглым кобелем скакать. Теперь она выскажет ему всё, что думает.

Коридор. Раскрытая настежь двустворчатая дверь. По обе стороны — как бы стражи — два столь же юных пацаненка. Жеом Киано встретил ее стоя, чуть не руки по швам. Указал на кресло с высокой спинкой.

Ладно, пусть. Как сказали детишки-новтерашки: это — не детские игры. Лора не спеша, с достоинством уселась. Ничего так. Удобно. Коснулась ладонью полированной крышки стола. Мраморное дерево. Его древесина необычайно прочна, и настолько плотна, что тонет в воде. Сколько прикосновений, скольких людей, помнит старый стол?

Вокруг расставлены стулья, одинаковые, тоже старинного фасона, всего их семь. По три с обеих сторон, и один напротив. Там, в дальнем конце стола, наверное, садился докладчик. Обстановка для совещаний в узком кругу.

Взгляд Лоры скользнул вдаль. Над входной дверью языком алого пламени красуется вымпел с вышитыми золотой нитью инициалами N.V.

— Да, — сказал Киано. — Вы — в средоточии власти. Чувствуете прилив сил, вдохновение, могущество?

— Нет. Чувствую, как от голода бурчит в животе. Вы дать пожрать обещали, помните?

Завтрак принесла еще одна девчушка, чуть постарше. Чашка кофе, три тоненьких ломтика серого хлеба, и кубик сливочного масла. Впридачу пластмассовый ножичек.

— Роскошно, — одобрила меню Лора. — Вижу, Остров процветает. Что при вас, что раньше, при Хозяйке. Планов громадье, в итоге — пшик.

— Может, я о вашей фигуре забочусь, — грустно пошутил Киано. — Я вас вот зачем пригласил…

— Выкладывайте, по-быстрому. Сразу откажу, и вы отправите меня обратно. Тем же макаром. Молниеносно. Научились, да? Думала: только Магистр умеет.

— Только он. Пришлось попросить.

— В обмен на? Он — хитрец, задаром ничего не делает.

— В обмен на отказ от обстрелов Эгваль.

Лора чуть не поперхнулась кофе.

— Чего?.. Завязали с победоносной войнушкой ради скорейшего разговора со мной?! У меня сейчас мания величия разыграется.

Киано с несчастным видом развел руками.

— К нам заглянет… одна женщина. Притворитесь, что собрались уходить. Тут мне позвонят, я ненадолго выйду. У вас будет пять минут.

— Для чего?.. — с невольным испугом спросила Лора.

— Для того, чтобы понять: что с ней не так?

Лоре хотела сразу отказаться от участия в странной затее. Всё та же история. То один, то другой, а теперь и Жеом Киано решил, что она — пси. Захотел воспользоваться ее талантом в своих целях. Лора уже не так решительно отвергала мысль о якобы присущем ей ментальном даре. Во всяком случае, она не умеет им управлять. Захоти прочесть чьи-то мысли — ничего не выйдет. Правда, некие озарения у нее случаются с пугающим постоянством. Раньше она считала это проявлением интуиции.

— Привет, Жеом! Звал меня?

В дверях стояла молодая женщина в белом брючном костюме. Выше Лоры ростом, стройная и, на вид, физически сильная. Соломенного цвета волосы уложены в аккуратную прическу.

Красивая физиономия Жеома Киано отобразила одновременно: радость от лицезрения этой деловой дамочки; печаль от расставания с Лорой; и досаду от того, что в кармане у него назойливо тренькает фон.

— Извините! Я сейчас…

Длинными, стелющимися шагами новоявленный вождь Острова пересек кабинет и исчез за дверью.

Лора очень не любила чувствовать себя круглой дурой. К несчастью, сейчас ей выпал именно этот жребий. Незнакомка села на стул напротив нее, и прямо-таки сверлила ее взглядом. А Лора понятия не имела, как себя вести.

Что, если интересная дама — любовница Киано? Тогда она полна самых черных подозрений. Их укрепляет тот факт, что Лора, с позволения Киано, восседает в самом, что ни на есть, священном кресле Острова. Которое когда-то попирала Хозяюшкина задница. Понятное дело, тоже священная.

Что-то из этих крамольных мыслей, наверное, отразилось на ее лице. Потому что «женщина в белом» недовольно спросила:

— Чего ухмыляетесь? Жеом развеселил?

— Ээ-э, немного. Извините, миз Ждан. Я — Лорианна Парк.

Женщина нахмурилась.

— Мы знакомы?..

— Нет… То есть, вряд ли вы меня помните.

Полина Ждан скупо улыбнулась.

— Вы расспрашивали меня о своем отце. Четыре года назад. Сожалею, что позволила вам это.

— П-почему?

— Из-за меня разладились ваши отношения с Анитой.

«Она — добрая», — решила Лора. «Не назвала эту особу моей матерью, знает, что мне это неприятно». И тут же, к своему ужасу, Лора поняла, что миз Ждан — пси! Потому и деликатничает, что видит Лору насквозь.

Не спрятаться, не укрыться. Не изобрести непроницаемую стену, подобную густым, высоким зарослям олджа. Чтобы не пропускала чужой, таинственный взгляд! Защитила бы сокровенные пределы твоего «я».

Невыносимое, давящее чувство чужого взгляда исчезло. Лора захотела выглянуть сквозь воображаемую темно-зеленую поросль. Голыми руками олдж лучше не трогать. Но здесь тонкие, упругие ветви расступились сами. Похоже на сон наяву. Где еще, шагнув из бывшего кабинета Хозяйки, сквозь несуществующую ядовитую изгородь, увидишь море?

…Сине-зеленые волны разбивались в клочья белой пены о корпус идущего быстрым ходом корабля. Очень странного — похожего на металлического кита, до половины погруженного в воду. Слева, на его стальной, покатой спине по-прежнему лежал трап. Забыли убрать? Ну и бардак тут!

Лора ступила на трап, придерживаясь за поручень. От вида бегущей назад воды кружилась голова. Услышала голос:

— Прыгай, как можно дальше!

Обернулась. Увидела Наоми, ее прощальный, отрешенный взгляд. Такой знакомый, и пугающе чужой. Не зная, что сказать напоследок, промедлила; увидела еще одного человека. Молодой матрос наблюдал за ними. Он поднимет тревогу!?

Оттолкнулась, что есть силы, ногами от последней ступени трапа. Вошла наискось в волну, нырнула, яростно работая руками и ногами. Она — сильная. Она справится! Когда голова ее и плечи вновь показались над водой, корабль уже был далеко. Не веря до конца в удачное бегство, она взмахнула руками, погружаясь в воду снова. С растущим изумлением поняла, что эти сильные руки, округлые плечи, всё мощное, ладное тело — не ее…

Наваждение исчезло. Лора со всхлипом вздохнула, унимая сердцебиение. Миз Ждан выглядела смущенной, губы ее дрожали. Со слабым удивлением Лора поняла, что это не смущение, а с трудом скрываемый страх. Первый вице-координатор Острова вскочила, чуть не опрокинув стул, и опрометью выбежала из кабинета.

Полина еще не совладела с собой, когда очутилась в объятиях Жеома Киано.

— Докладывай! И не ври, что ничего не заметила! Несешься, как угорелая, натыкаясь на стены. Что увидела?

— Пусти… Чего облапил?.. Хамло…

Крепкие руки Жеома Киано ослабили хватку. Впрочем, его прикосновения не были ей неприятны. Мог бы подержать еще немного.

— Что. Ты. Увидела?

— Ничего. Совсем ничего! Меня, как ударило. Темнота, душная, страшная. Показалось, что умираю.

— Вот так, сразу?

— Н-нет Сперва я попробовала ее прощупать. Незаметно, осторожно.

— Она — заметила.

— Теперь думаю, что да. А тогда, не помня себя, бросилась наутек пока ты меня не поймал, — призналась Полина. — Эта девчонка — пси, но не знает о своем таланте. Астер давно это предполагал. И еще…

— Что?

Щеки Полины горели от стыда за пережитое унижение.

— Не уверена… Возможно, эта мерза… э-э, милая худышка… случайно сумела прощупать меня.

Жеом Киано быстрым шагом вошел в бывший Хозяйкин, а сейчас как бы его, кабинет. Лора сидела на том же сакральном месте, низко опустив голову. Милая девочка, Полина права. Заслышав его, Лора встрепенулась.

— Докладывайте. Не увиливайте! — строго сказал Киано. — Я — не телепат, но понимаю, когда мне тюльку гонят.

— Отстаньте от меня! Дрянный человечишка! Не знаю, что я сделала… это всё — из-за вас!

— С нашей прекрасной Полиной всё в порядке. Пустяк, нервная вспышка. Я только что с ней говорил. Теперь я хочу услышать вас.

— Да? Вы не обрадуетесь. Мы остались с вашей помощницей наедине… И я вдруг вспомнила то, что было не со мной! Корабль, построенный задолго до моего и вашего рождения. Видела Наоми… Не ту, что сейчас — не Нойс Винер, душа которой полна горечи… Наоми! До того, как она совершила все те ужасные дела. Честную, добрую; не ведавшую, в какую ловушку ее влечет судьба…

— Я слушаю…

— Не надо!.. Не слушайте мой бред! Я незаметно и незатейливо сошла с ума. Вдруг, и вы мне только снитесь?!

— Сны бывают причудливыми, — мягко сказал Киано. — Короткими и ужасно реальными. Но, в них никогда нет четких, постоянных деталей, мелких подробностей. Вам приснился корабль, но не его название. Вам приснилось, что вы — это не вы, но не приснилось имя того, кем вы себе снились. Всё пройдет. Успокойтесь.

В улыбке Лоры мешались бравада и отчаяние.

— Неправда ваша! Вижу всё так ясно! Ступеньки трапа прикручены большими гайками, с обеих сторон по две. На крайней ступени, справа — одной не хватает. Собираюсь прыгнуть, я… Пини Картиг — дочь Великого Ваги! Мне/ей — двадцать один год. Корабль называется «Громовержец».

Киано опустился на колени перед Лорой, безвольно поникшей в кресле, похожем на трон.

— С каких пор, вместо «последний» вы стали говорить: «крайний»? Это — издавна в обычае моряков. Вы не сошли с ума, и видели не сон. Не плачьте, моя королева.

— Ну вас, к чёрту! Вы и к Полине так подлизываетесь? Не королева я вам никакая. Вы — самозванец, и меня втягиваете. В дурацкую игру!

— Игра выходит странная. Утром я получил поразительную депешу от нашего общего друга. Вы никогда не видели Айвена Астера взволнованным?

— Нет. На редкость хладнокровный тип. Где он сейчас? В Норденке?

— Угадали. Не один, с командой. К вечеру будут здесь.

Лора поморщилась.

— Что они и вы там забыли? Хотите еще и драку с Норденком затеять?

— Нет. По правде говоря, схватка уже началась. Хозяйка когда-то придумала для этого вида боевых действий особое название. С неизменным успехом вела она свои «гибридные войны». Наскок, удар, отступление. Подкуп, тайные операции. Плюс умелая пропаганда, ослабляющая волю противника.

— Да, поняла. Конечный успех меня впечатлил. Полгода назад. Я никогда раньше не видела такого несчастного, жалкого, больного существа. Без меня бывшая Хозяйка Острова сдохла бы где-то в придорожной канаве.

— А без нее вас бы в ту ночь изнасиловали и убили эгвальские солдаты, — сухо заметил Киано. — Ладно, не дуйтесь. Вы знаете лишнее о Наоми, а я — о вас. Две стервозные девы, я вас обеих люблю. Кстати, Наоми в Норденке. Эй-эй, не трепыхайтесь так! К вечеру наши бравые парни доставят ее на Остров, живую, здоровую, и красиво упакованную. Когда вытащим из ее рта кляп, то сможем поговорить по душам. Шучу.

Он криво усмехнулся.

— Ждете новых моих откровений? Разочарую. Сейчас вас отправят домой. Как просили — мгновенно. Заявитесь в точности к…

На лице Лоры появилось свирепое выражение.

— Ага. Сейчас. Разбежалась. Просто так вы теперь от меня не отделаетесь! Во-первых, хочу говорить с миз Ждан. Извиниться за то, что позволила использовать меня против нее. Потом мы с ней вдвоем будем бить вам морду. Во-вторых…

Все с той же неприятной улыбкой Киано произнес:

— Охрана!..

Появились двое крепких молодцев, аккуратно взяли Лору под руки.

— Для вашего же блага, — пояснил Киано. Приказал охранникам: — Проводите миз Лорианну в зал перехода.

Лора поняла, что сейчас ее поволокут прочь, невзирая на вопли и брыкания. Что же делать? Молча подчиниться?

— Отставить!

Сказано было негромко, но весомо. Миз Ждан стояла в дверях. Лицо ее порозовело, серые глаза метали молнии. Судя по всему, разозлилась миз Ждан не на шутку — Лора это чувствовала. При этом она откуда-то знала, что Первый вице-координатор Острова сейчас всецело на ее стороне.

Оба телохранителя порядком стушевались. Осторожно отпустили Лору, попятились к дверям. Миз Ждан насмешливо посторонилась, пропуская их. Подошла к Киано. «Великий гражданин Суора», по совместительству — новый диктатор Острова, отступил на шаг. Забормотал примирительно:

— Ладно-ладно, не прав, признаю! Поспешен в суждениях! Есть такой изъян…

Охнул от оплеухи.

— Ну, зачем сразу драться? Я всё объясню.

Миз Ждан глазами показала Лоре, мол твоя очередь карать мерзавца. С тайным удовольствием, но аккуратно, Лора дернула того за темный вихор.

— Объясняйте. Немедленно. Иначе быть вам битым.

— Она не шутит и я тоже, — подтвердила миз Ждан.

Киано в притворном отчаянии всплеснул руками, но сказать ничего не успел.

Над полированной столешницей возгорелось прозрачное сияние, сгустившись в цветное объемное изображение. Лора никогда не видела подобной сочности и чистоты красок. Городскую панораму заслонила чья-то испуганная физиономия. Губы ее беззвучно шевелились, потом появился звук. Хрипя и кашляя, молодой человек выплевывал слова:

— …Спалились на отходе… окружили… ушел по крышам… Остальные — не знаю… — изображение дрогнуло, опрокинулось и погасло.

Дальнейшее представилось Лоре, как молчаливая суматоха, переходящая в тихую панику. Всюду в Доме правительства в считанные минуты ощутимо сгустилась тревога. Киано поспешно связывался то с отделом внешней политики, то требовал сведений от командования эльберо. Разговаривая, он плохо владел собой, и поминутно извинялся, что повышает голос.

Его бывший начальник, а ныне третьестпенный зам — Одиссей Гор кривил рот в язвительной ухмылке. Он сидел рядом с Лорой, чуть касаясь ее плечом, невысокий, крепенький, с белоснежно-седой шевелюрой. Время от времени косясь на нее, как на добрую знакомую. Он же показал ей, как воспользоваться визуализатором, чтобы позвонить домой.

Путаясь в словах, Лора старалась объяснить бабульке Грете, как ее названая внучка очутилась хрен знает где, то бишь на Острове. Главное, зачем? Объявившийся в кадре дед Станислав с важным видом молвил: «Новтеранские штучки. Впечатляет. Ты у нас в гостиной на экране, как телезвезда. Держись там девочка, ты умная, с характером. Обстановка, смотрю, знакомая» Лора удивленно переспросила: «Знакомая? Откуда, Стас?..» Дедулька задумчиво, и немного потерянно ответил: «Понятия не имею», и поспешно попрощался.

Вернулась куда-то ненадолго исчезавшая миз Ждан. Вместе с ней заявились четверо в таких же строгих серых костюмах, какой был на Лоре. С одним отличием — в виде нарукавных шевронов с надписью R.E.G. Ах, вот как! С какого бодуна Жеом Киано нарядил ее в форму тайной службы Острова? Организации мрачной, таинственной, с запятнанной репутацией. Лора увидела, что среди четверых одна — женщина. Уже в возрасте, сухощавая, с колючим взглядом серо-зеленых глаз.

Расселись, с шумом двигая стулья. Зеленоглазая тетка скользнула равнодушным взглядом по потному, растерянному Киано. Зло сощурилась на миз Ждан. Чуть посветлела лицом при виде Одиссея Гора — он же бывший героический команданте Йерк.

Лору, с ним рядом, она попросту не заметила. Или умело притворилась. Как это — не увидеть ту, кто расселась на месте королевы Острова? Но, ничего нет странного в том, что мамаша игнорирует дочку, которая в свою очередь, знать ее не желает.

— Рабочая группа, отправленная в Норденк, в Гаяровский институт, для гм… изъятия важных документов… ээ-э… Как бы выразиться… — начал Киано.

— Успешно обосралась, — любезно подсказал Одиссей Гор.

Киано вспыхнул.

— Отрицательный результат — тоже результат! Некоторые, так вовсе, чуть Остров не продали! Жулику из Норденка!

Одиссей в долгу не остался.

— Если искать жуликов, то так далеко — в Магистрат, ходить не надо!..

Через минуту в бывшем средоточии необъятной власти, где когда-то решались судьбы Мира, стоял гам и ор, переходящий в визгливые базарные вопли.

— …Дремучая некомпетентность!..

— …На себя оборотитесь! Разгильдяи беспардонные!.. Ваших героев, в кавычках, вычислили мгновенно!

— …Что вы мелете! Маскировка надежная! Камуфляж меняет окрас на однотонный через два часа! Превращается в гражданский костюм… обычного стиля, принятого в Магистрате…

— Мода «милитари» закончилась двадцать лет назад! — неожиданно для себя ляпнула Лора. Растерянно уточнила, в наступившей мгновенно тишине: — Я — дизайнер. Я знаю. Одежда такого покроя — в наши дни выглядит странно, и сразу бросается в глаза.

Губы миз Ждан сложились в саркастическую улыбку, адресованную четверке из R.E.G.

— Дебилы! Вы бы на десант свой… еще шейные платочки, как во времена Ваги, надели!

— Manzh' al recapej?

Все, как по команде, повернули головы к дверям. Голубоглазая девчушка неторопливо водрузила на стол «трехэтажное» блюдо с бутербродами. Следом за ней веснушчатый пацаненок расставил, вынимая по одной из плетеной корзинки, бутылки с минеральной водой. Затем оба ребенка с невозмутимым видом удалились.

Кто-то смущенно откашлялся.

— Эта милая кухарка… что она сказала?

— Кушать будете или дальше ругаться? — перевел Киано. — Мне очень жаль, что я был не сдержан. Приношу извинения.

— Пустяки. Все просто проголодались. Надо было сразу перекус заказать, — примирительно молвил Одиссей Гор. — Кстати, наши юные рестораторы открывашки-то забыли!

Киано просиял.

— Гляньте внимательно, против каждого места, стальная скоба внизу столешницы.

— Точно-точно, я совсем забыл…

Лора осторожно нащупала рукой. Точно так. И вовсе не водичку здесь когда-то хлестали.

Составное блюдо разобрали на части. Лора дотянулась до ближайшей большой тарелки, извлекла из нее объемистый сэндвич. С помощью государственной открывашки сорвала пробку с бутылки, та звякнула, упав под стол.

Некоторое время все молча жевали, утоляя голод. Поварята забыли еще и стаканы, поэтому пить пришлось «из горла». Впрочем, это никого не смущало. Лора следовала общему примеру. С некоторой тревогой ожидая, когда импровизированный ланч закончится. Тогда и начнутся неприятности. У нее.

Едва успела проглотить последний кусочек, как услышала обращенный к ней вопрос:

— Простите, миз… Позвольте поинтересоваться… Вы — кто?

Не отвечать же «я тут мимо проходила, и присела отдохнуть». Лора аккуратно отпила из горлышка. Поставила бутылку на стол. Сидящий рядом с ней слева Олиссей Гор хранил молчание, с явным интересом ожидая развития ситуации. Чуть поодаль, справа, потупился Жеом Киано. Интересная конфигурация. Она встала.

— Меня зовут Лорианна Парк. Я студентка второго курса Университета в Норденке. Основная специальность: архитектура и ландшафтный дизайн. Одновременно я — индивидуальный предприниматель. Дачный домик спроектировать, реконструкцию квартиры — за умеренную плату, пожалуйста. Жить на что-то надо, и учебу оплачивать. Здесь я — по приглашению мэтра Киано. Возможно, получилось не совсем удобно. Но, как вышло, так и вышло.

— Ничего, вы очень даже украсили наше общество, — пробасил один из коллег Аниты Гариг. Сама она аккуратно смотрела в сторону, и ни один мускул не дрогнул на ее лице.

Другой «боец тайного фронта», встрепенувшись, вдруг сказал:

— Ээ-э вы, случайно, не родственница…

«Он спросит про Аниту!» — подумала Лора, но услышала:

— Одного видного деятеля Эгваль… попавшего в опалу…

Лора лихорадочно размышляла. Выбирать надо из двух вариантов. И дед и отец Лоры были когда-то влиятельными фигурами в Великой Эгваль. Оба лишились должностей. О ком из них ее спрашивают? Внезапно правильный ответ сам возник в голове.

— Вы говорите о Иерониме Парке, организаторе и первом директоре ОСС. Он — мой отец. Так сложилось, что я его не знала. Он умер до того, как выпал шанс нам встретиться. Поэтому я мало что могу о нем рассказать.

Да. Ответ верный! Точный. Сдержанный. Скромный. Она увидела, что ее слова произвели впечатление. Почувствовала странный душевный подъем. Словно жизнь ее подошла к поворотному пункту. Один крошечный шаг, и переменится всё и навсегда.

Все ждали, что она скажет еще. Слова слетели с губ, будто читала по написанному.

— Мэтр Киано! Мне потребуется ваша помощь, я плохо управляюсь с визуализатором.

Достала фон. Нашла в списке контактов нужный.

— Хочу, чтобы работала громкая связь. И, чтобы собеседник меня видел.

Киано сделал несколько пассов; над столом возникло изображение четырех экранов, развернутых в разные стороны. Все они были серыми и пустыми.

Лора нажала кнопку вызова на клавиатуре фона. С полминуты в комнате звучали длинные гудки. Наконец, сильный, бархатистый, с вальяжной ленцой голос произнес:

— Слушаю, миз Лорианна! Что случилось? И что за скопище болванов вокруг вас?

Великий Магистр добродушно рассмеялся, давая понять, что пошутил. Вслед за этим над столом появилось, в четырех экземплярах, изображение его округлой рожи, обросшей черной щетиной.

Лора кратко обрисовала ситуацию. Бравые ребята с Острова решили стащить в ГИН то, что плохо лежит. Судя по всему — попались. Нельзя ли эту банду идиотов выпроводить обратно на Остров, с его, Магистра, отеческим назиданием? Остальное наказание придурки получат здесь; мало не покажется.

— Можно, но сложно, — ответил Фома Канопос. — Ведь это не я их поймал! С кем они сцепились в ГИН, кто их подстерег? Начинаю думать, что на архивы Института разные шавки пасть разинули. По моему приказу силы самообороны перекрыли прилегающие кварталы, скоро возьмем всех. И ваших, и не ваших. Тогда и разберемся.

— Буду признательна, если поставите в известность мэтра Киано.

Магистр любезно заверил:

— Непременно! Обязательно! Да, напомните уважаемому Киано, что за ним еще должок.

— Я помню, — скучным голосом отозвался Киано. — Перекиньте ваши Ричи, как вы это блестяще умеете, к нам. Мы их зарядим.

— Исключительно вам благодарен, — отозвался Магистр. — До свиданья, миз Лорианна, приятно вас видеть, и говорить с вами.

Изображения погасли. Но, казалось, что лукавая ухмылка Магистра все еще витает поблизости, как невидимый дух божий.

— С-с-скотина! — не сдержался Одиссей Гор. — Его и так видеть неприятно, а тут сразу четыре говорящие морды! Но, вы, Лора, меня удивили. Не догадывался, что вы запросто общаетесь с Магистром!

— Однажды он мне позвонил, и его номер остался в моем телефоне, — объяснила Лора. — Если он мог потревожить меня, то я его тоже.

За столом одобрительно засмеялись. Кто-то даже слегка поаплодировал.

— Вам бы присесть, — сказал Одиссей, — А то вы — бледная.

— Лучше выйду, проветрюсь

Опираясь на его руку, провожаемая общими взглядами, она покинула бывшее пристанище Наоми Вартан.

За поворотом коридора они остановились. Печальный, голый сад за окном навевал грусть. Кто, во времена всевластия Наоми, знал, что всё так закончится? Никто не понимает, что делать. Никто не берет на себя ответственность. Утрачен сам дух действия; потеряны и навыки будничной работы. Простейшую тайную операцию не сумели толком организовать. Когда-то одного человека у руля не стало, и всё пошло прахом.

Одиссей Гор склонился к ней, тихо сказал:

— Мне любопытно: заметили вы, что произошло?

— Ничего.

— Всего минуту назад вы стояли в четверти шага от того, чтобы захватить власть на Острове. Останьтесь вы сидеть во главе стола, и через секунду-другую мы бы за вас проголосовали.

Не понять: шутит он или нет. Напряжение, владевшее Лорой, отпустило ее. Исчезло невыносимое чувство, будто стоишь на вершине горы, в холоде и одиночестве. Все, когда-то близкие, дорогие тебе люди — далеко внизу. И слово твое, простершись над ними, обернется делом. Злым или добрым — заранее не просчитать. Узнаешь, когда уже ничего не исправить.

В холодных глазах Одиссея застыл молчаливый вопрос: «Решишься или нет? Еще не поздно. Еще есть время. Дерзай!»

— Это неправильно. Так не должно быть, — ответила Лора.

Нойс слабо застонала, пошевелилась…

Что такое? Ты где? Согрелась, аж жарко. Не сразу соображаешь, что спала. Как не смыкала глаз вовсе. С усилием встаешь. Скидываешь с плеч, бросаешь на кровать куртку, дар Ксены. Бредешь на кухню. На подоконнике, в тарелке оттаявшая сырая свининка. Славненько. Будем отбивную жарить. И занятие полезное, и обед. На видавшей виды разделочной доске разбиваешь, растираешь бутылкой сухари в крошку. Так, где там лук и масло? Через двадцать минут на сковороде, с пылу с жару, румяная отбивная. Садись, дорогая. Жри.

Садишься и жрешь. Хлеба нет, обойдемся. Пива нет, ерунда. Холодной водичкой из под крана запьём. Обед по барнабски. Пища воинов или оборванцев. Ты — оборванка, или воин?

Настроение совсем не для боя. Бежать. Скрыться. Найти тихую гавань. Обратно в Дом Боргезе? Бабушка Грета, поди, заждалась. Очень за тебя переживает. Нет, обратно нельзя — притащишь за собой хвост неприятностей. Наверняка ты это не знаешь, но нехорошее предчувствие имеется. Не подходишь к видео, что в спальне, на столике — выйти в Сеть, значит, засветиться. Постоянно держишь выключенным фон. И сознание держишь на замке, чтобы никто не отследил твою ментальную ауру.

Людей, способных на это, очень мало, десятитысячная доля процента. Но, береженого и Мария Заступница бережет. Да и то, ничтожная доля ментально одаренных — это в среднем. А вокруг тебя они, как мухи на варенье. Полина Ждан — в первую очередь. Еще Анита Гариг — латентная пси, в этом секрет ее, как успешного детектива. О ее вредной дочке вообще помолчим — Лора уникальный пример телепата, не верящего в себя. Ничего, еще научится, расправит крылышки. Вишенкой на торте — ненаглядная Елена, алгеброй поверившая гармонию; техникой компенсировавшая отсутствие природного таланта.

Иногда кажется, что причина подобной аномалии — это ты. Как заразу, разносишь вокруг себя проклятый дар. Конечно, это плод твоего воображения. Врожденный дар на то и врожденный, что к нему никто посторонний не причастен. Хотя у этих людей есть общее — в разное время все они, так или иначе, контактировали с тобой. Как будто ты сыграла роль катализатора. Неужели?..

Гадать можно долго, а времени нет. Что-то происходит. Что-то очень плохое. Чтобы наверняка узнать что — надо раскрыться, впустить в себя токи чужих мыслей и чувств. Тем самым, вероятно, выдать себя. Кто сказал, что ты — сильнейший ментальный инженер в Мире? Никогда такого не было. Были твои гордость, страсть к доминированию и невежество

Моешь сковородку, с которой лопала — свинство порядочное, но не время для хороших манер. Возвращаешься в спальню. Надеваешь куртку. В ней по внутренним карманам рассовано изрядно наличности. Всё — Ксена, лапушка. Хапушка, точнее. Ты перевела ей со своей личной карточки на четверть большую сумму. Так твоя горничная отмывает нетрудовые доходы. Воображаешь мстительно, что бы с ней сделала в иные времена. С Хозяйкой шутки были плохи.

Из шкафа достаешь платок, немаркой расцветки, он хорошо укроет твою умную голову. Если правильно завязать, то скроет и нижнюю часть лица. Раз-два — готово. В зеркале видишь неприметную гражданку — деревенщину, из понаехавших в столицу Магистрата за последние годы. Всё, полюбовалась, и хватит. Сюда ты больше не вернешься.

В прихожей долго стоишь у двери, прислушиваясь. Кто-то с верхних этажей прошагал по лестнице, хлопнула дверь подъезда. Пора!

Выходишь, торопливо запираешь замок, ключи туда же, на притолоку. Вниз по лестнице бегом, бегом… На улице довольно тепло, градусов восемнадцать. Время — чуть за полдень. Хочется скорее покинуть квартал. Успокойся. Никто по пятам не гонится, кому ты нужна.

Слева — вереница домов тяжелой старинной архитектуры, справа — маленький сквер. Пройдя через него, выйдешь к автобусной остановке. Экспресс в аэропорт будет через двенадцать минут. В вотчине Великого Магистра общественный транспорт ходит строго по расписанию. Самое большее, через три часа, так же неспешно пройдешься по Майе — славной столице Великой Эгваль.

Где-где, а там тебя искать точно не станут. Знаменитая и несравненная Нина Вандерхузе, хоть и слабовата на голову, но не до такой степени, чтобы заявиться туда, где ее подозревают в измене родине, и шпионаже в пользу Острова. Так думают в ОСС.

На Острове — похожая ситуация. Начальник R.E.G. — Анита Гариг, смолоду посвящена в тайну твоей многогранной личности. Ей известно, как ты страшишься оказаться в руках своих бывших врагов. Это для тебя они — бывшие. Кому должна — ты всем простила. Но, Мария-дева, пронеси мимо горькую чашу…

Вдруг кто-то в Эгваль поймет, что гениальная актриса, некогда сыгравшая Хозяйку Острова в знаменитом фильме — и есть Хозяйка! Новтеранское чудовище, так славно посмеявшееся над правительством и народом Эгваль. Над великим вождем, Ариэлем Солтигом! Даже ее последующее поражение в войне не искупает нанесенного Великой Эгваль оскорбления. Всеобщее негодование будет велико. Расплата последует суровая и неотвратимая. С гибелью Новтеры сильных защитников у тебя попросту нет.

Короче, Анита так же не ждет, что ты добровольно сунешь голову в пасть крауну. Вывод: злая и страшная Эгваль — лучшее убежище. В стране с миллиардным населением затеряться очень легко. Кроме того, именно из Эгваль открываются новые пути.

Хочешь — в Суор, под крыло генерала Кормана. Он тоже в курсе, кто ты такая. Сообразительный мужчина. Да ты и не таилась от него.

Захочешь — отправишься в Тир. Тамошний главарь, старикан Ян Тон-Картиг — твой давний знакомец. Как и Аниту, его ты помнишь молодым.

Анита, со временем узнает, как ты ее обманула. Ничего, умаслишь, попросишь прощенья. Она простит. Не преминув попрекнуть, что ты не дала ей выполнить свой долг. Ra Exelensa Gardano — Служба безопасности Ее высочества. Ой, ладно. Никакая ты больше не «высочество», и никогда впредь ею не будешь. Накушалась, спасибо.

Своей безопасностью больше никого не утруждаешь. Сама справишься. Всё вокруг спокойно. Отчего же в тело забирается озноб тревоги?

Весь квартал окружен вооруженными людьми. Ты это чувствуешь. Скоро они будут здесь. Не беда. Выбираешь другую тропинку. Она выведет к высокому каменному забору. На пару секунд раньше, чем сюда доберется самый прыткий из стражей порядка. Шагай… шагай, еще немного, бегом… прыжок!

Очень эффектно. В начале. Потом кончики пальцев цепляют верхнюю шершавую кромку стены. Соскальзывают. Вместо того, чтобы лихо подтянуться, и спрыгнуть на той стороне, ты глупо шлепаешься в поросль лопухов. Что с тобой такое?!

Поздно искать дорогу к спасению. Парень с военной выправкой и неприятным, хищным лицом, целится в тебя из пистолета. Это — не полицейский. Непонятно — кто. Поспешно поднимаешь руки на головой. Вот она я, подчиняюсь, бери, вытаскивай из бурьянов, делай что хочешь. Типу этому твои старания до фени, он деловито стреляет. Даже испугаться не успела. Вот так банальщина.

Из дула пистолета вылетает кольцо сизого дыма. Опаньки! Только бы не вдохнуть эту гадость! Мягкое, теплое, маслянистое, кольцо расплывается, коснувшись лица. Тут же делаешь непроизвольный судорожный вдох. Да что же такое?! Что за чертово снадобье? Силишься поднять голову. Ага, как же… Надо бы спросить этого хама, кто… он тако…

Не таит тоску по тебе никто,

не грустит, ожидая…

В пустоту отворилось твое окно,

в ней исчезаешь.

И прольются дожди, и снега падут,

и весна проснется…

На беззвучный зов — не жди, не придут,

и никто не вернется.

Не ищи напрасно вчерашних снов,

они уже далеки.

Не принимает земля твоих следов —

слишком они легки.

Когда туман перед глазами рассеивается, обнаруживаешь себя стоящей на широком бульваре. Куртки нет. Платка тоже. Оттого слегка знобит. Ноги подкашиваются, но тебя крепко держат под руки два суровых джентльмена. Разве они — джентльмены? Коль оберегают даму от падения, то да. В спину светит, и даже греет, заходящее солнце. Это же сколько времени прошло?!

Впереди, слепит глаза отражением заката в сотнях стеклянных окон, великой вышины небоскреб. Дом власти Эгваль, забери его черти. Ты там, куда стремилась — в Майе. Разве что, почетного эскорта не ожидала. Куда тебя тащат?..

Свернули в тихий переулок. Прохожих не видно. Скромное двухэтажное здание. Архив геологической разведки. Ага, верим на слово, как же. Это — штаб-квартира ОСС, под прикрытием. Поговаривали, что Виктор Энрон, захватив власть в Эгваль, сохранил за собой и пост директора Объединенных Стратегических Служб. Если повезет, то ему ты сейчас и плюнешь в рожу. Станешь достойной ученицей Седы Лин.

Ухмыляешься этой мысли, когда тебя ведут-волокут по лестнице на второй этаж. Вталкивают в кабинет. За столом — женщина. В военной форме, с полковничьими погонами. Видит, как ты глупо кривишь губы, приветливо кивает.

— Я вас заждалась! Разрешите этим добрым ребятам, на всякий случай, надеть на вас кандалы. Знаю: удар ногой у вас еще тот.

Безропотно подчиняешься, даже не пикнув — на какое-то время ты потеряла дар речи. Конвоиры уходят, оставив тебя стоять в оковах посереди кабинета. Глупое зрелище. Женщина, по-прежнему, с улыбкой, наблюдает за собой. Сильная, немножко полноватая, черноволосая. Молодая. Военная форма ей идет больше, чем наряд горничной.

— Вы, Нина, зря поспешили. Вернувшись в гостиницу, получили бы в запасе день. Я не подозревала, что пора действовать! Завтра в Норденк ваших Gardano набежало бы, как собак нерезаных. И чёрта лысого я вместо вас получила бы! Меня бы саму поймали.

Тут, наконец, тебя прорывает:

— Ты, что — пси?! Почему я вижу тебя НЕ ТАК?!

Она расстегивает ворот мундира, показывая кулон на стальной цепочке — новтеранский ментоблокатор. Но, это ничего не объясняет. Отсутствие ментальной ауры ты бы заметила сразу, поняв, что эта милашка тебя дурит.

Госпожа полковник укоризненно качает головой.

— Вы — очень самонадеянная. Считаете себя самой умной. Я просто над этой штучкой поколдовала. Хотите — расскажу, как. Взамен — вы не станете упрямиться, и провоцировать меня. Мы не дети, в игры играть. Мои простые вопросы — ваши честные ответы. Договорились?

— Со… встречным условием…

— Каким?

— Скажи: это у тебя был псевдоним?

— Представьте, нет. Меня на самом деле так зовут. Для вас это важно?

Глотая слёзы разочарования (ею) и досады на феноменальную дурость (свою), цедишь:

— Да… Ксена… да!

4. ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК ВОЖДЯ

Улыбка Ксены погасла, губы сложились в горькую складку.

— Лично ничего против вас не имею. Работа такая.

Холодом веет от пристального взгляда. Но, ты на испуг не ловишься. Неприятно щемит под ложечкой — от усталости. Эффект от мерзкого снадобья сказывается, разве нет? Легкое медикаментозное отравление. От него кажется, что всё это уже было.

— Садитесь. Вытяните руки.

Вделанный в крышку стола замок фиксирует цепь от наручников. Теперь не убежишь. Разве, что вместе со столом.

— Вам, как будто, снова весело, — меланхолично замечает Ксена. — Нина Вандерхузе, вы задержаны на основании закона о лицах, опасных для Эгваль.

Отвечаешь, аккуратно подбирая слова:

— Требую адвоката… и врача. Я — больна, у меня серьезное нервное расстройство.

— Ох, уж это классическое правосудие, — иронизирует Ксена. — Состязание следствия и защиты — кто соврёт лучше.

Чувство дежавю становится невыносимым. Хорошо помнишь этот насмешливый тон. Так говорила Хозяйка Острова. Много лет назад. Когда составляла методику ведения допросов. Подводила научный фундамент под практическую работу только что организованной Службы безопасности.

Ксена сочувственно наблюдает за тобой. Нажимает незаметную кнопочку. Заявляется здоровенная тетка. Сняв наручники, хватает тебя в охапку, принуждая встать. Ноги не держат. С тайной радостью повисаешь на этой динозаврихе. Она волочет тебя в соседнюю комнату. Что там припрятано? Какой хитроумный пыточный механизм?

Ничего подобного нет и в помине. Есть мягкий диван, на который тебя с великой аккуратностью кладут. Можно сказать: водружают. Подоспевшая следом Ксена дает глотнуть из фляжки чего-то забористого. Поправляет подушку. Вздыхает:

— Разве можно было так резко себя нагружать? После приключений на Обо, вам две недели, минимум, привыкать к нормальному тяготению. Так нет же, сразу в бой… Вот и приплыли.

Делает знак охраннице, та уходит.

— Дался вам этот ГИН, Что потеряли? Нет больше смысла хранить секрет. Поделитесь. Переложите бремя на меня.

— Не то хуже будет, да?.. — усмешка выходит жалкой.

— Никому не дам вас в обиду. Не бойтесь.

Всё по учебнику! Холодное начало. Насмешка. Жалость. Сочувствие. Ясно видишь дальнейший путь. Упорствовать, бороться, хитрить… Закончится, неизбежно, Правдоискателем. Испытано на сотнях… что там, тысячах жертв. От него не умирают, но… Разговоры о гуманности, новом шаге в искусстве дознания — досужие басни. Кому не знать, как тебе.

Ирония судьбы, да? Твои же методы Ксена пробует на тебе. Еще недавно ты мучилась вопросом: не зря ли прожито время, равное здешней человеческой жизни? Радуйся. Оставлен след на земле! Есть… есть вклад в сокровищницу цивилизации. Новый, изысканный способ мучительства. Ты вправду — хороший ментальный инженер.

Да только, в число твоих талантов не входят героизм и самопожертвование. Ни малейшей охоты нет прочувствовать на собственной шкуре свои же гениальные разработки. Однажды еле избежала подобной участи. Команданте Боргезе тебя пожалел. От Ксены снисхождения — фиг тебе. Хоть и не видишь ее глубинных мотивов (чертов ментоблокатор!), но уверена, что тобою она займется всерьез.

Главное — не сейчас. Потрепав по плечу, говорит:

— Отдыхай, — и уходит.

Закрываешь глаза. Пусть видеокамеры передают картинку несчастной помирающей тебя. Хочет Ксена играть в Хозяюшкины игры — быть посему. Бывшая Хозяйка тоже поиграет с нею. Для правдоподобности, надо по настоящему заснуть. Так и происходит — самоконтроль у тебя хороший.

Диванчик удобный… руки-ноги тяжелые, теплые… сердце бьется спокойно, ровно… Вагон чуть раскачивается на рельсах. Драгоценные минуты отдыха. В урочный час проснешься. Верный помощник осторожно постучит в купе. «Вставайте, В.В! Мы на подходе к Гане». «Я уже», — ответишь.

Выйдешь спокойная, собранная; на ходу застегивая пуговку пиджака. Угодливо застывшие на перроне ганские чиновники увидят миловидную даму. Брючный костюм; мягкие замшевые сапожки — шаги в них получаются неслышными. Темные волосы в элегантном беспорядке. «Фирменный» стиль Хозяйки Острова. На мордашке — легкий макияж. Никому невдомек, что с некоторых пор Хозяйка подбирает его так, чтобы выглядеть старше своих вечных двадцати четырех лет.

Женщина, известная всему Миру. Хорошо сложенная, приятная в общении. Единственная и неповторимая. Наоми. Сила и слабость. Смелость и малодушие. Жестокость и нежность…

…Просыпаешься в другом помещении. На другой постели. Вот так фокус! Вспоминаешь про разветвленную сеть подземных магистралей под столицей Эгваль. Крепко же дрыхла, пока тебя транспортировали. Зато отдохнула.

Дверь крепко заперта, окон нет. На высоком, не допрыгнуть, потолке светятся во множестве маленькие лампы, давая мягкий, без теней свет. На раскладном столике сервирован ужин… или завтрак, в зависимости от того, сколько ты спала. Долго, судя по охватившему тебя аппетиту.

Отдаешь еде должное. Всё вкусное, не похоже на тюремную пайку. Хлеб мягкий; кофе со сливками в большой фаянсовой кружке. Фаршированный перец. Пожалуй, ты бы не приготовила лучше. Ох, ням-ням, черт возьми… Проглотивши последний кусочек, переводишь дух. Где там ваши палачи? Я готова. «Секир башка», как говорили барнабы. Когда-то Бренда хотела подарить Ваге твою голову. Заспиртованную, в большой стеклянной банке.

Оглядываешься. Похоже на номер в обычной гостинице. Ага, там, должно быть, ванная комната. Так и есть. Раздеваешься, моешься. Вытираешься зеленым мохнатым полотенцем. Придирчиво рассматриваешь себя в зеркале. Если не считать пониженного мышечного тонуса, ты в порядке.

Голая, выходишь из ванной, замираешь в удивлении. На полу, в позе лотоса, восседает Ксена. На ней тот же наряд горничной, в котором ты увидела ее впервые.

— Что рот раззявили? Не торопитесь одеваться. Вы — очень хороши, знаете ли?

— Угу.

Садишься напротив Ксены, в той же позе.

— Медитировать будем? Или… допрашивать пришла?

Ксена внимательно разглядывает тебя, нагую.

— Как вам убедить окружающих, что вы вот-вот разменяете десятый десяток?

— Сама же твердила: веришь — настоящая!

— Я — не все, — мягко возражает Ксена. — Вижу дальше, мыслю глубже. Это вам я казалась глупой.

— Так и не объяснила, как одурачила меня. Я и сейчас вижу тебя простушкой. Невозможно отрегулировать ментоблокатор без помощи ментального инженера.

— Потом расскажу. Сейчас моя очередь. Допустим, я сомневаюсь. Убедите меня.

В просьбе Ксены — ловушка. Так ей и говоришь.

— …Под пыткой скажу всё, что захочешь. А Правдоискатель докажет лишь то, что я верю в собственные слова. В обоих случаях — неясность.

— Вижу, допрос на Правдоискателе вас пугает. Почему?

— Не хочу… чтобы гнобили мне психику.

— Лучше, чтобы вам ломали пальцы, выдавливали глаза, сдирали кожу?

Возразить нечего, а Ксена продолжает нравоучительно:

— Хозяйка сделала великое дело. Подарив дознавателям Правдоискатель, прекратила на Острове практику истязаний. Заплечных дел мастера остались без работы. Как и прочие жандармские ублюдки. В службу безопасности пришли умственно развитые люди.

— Умеренно развитые… — кривишься в ухмылке.

— Второе достижение — ограничение на смертную казнь. Людей перестали убивать без разбора, за малейшую провинность, вроде кражи куска хлеба…

Проглотив комок в горле, подхватываешь:

— Вместо этого их обращали в рабство! Ты — первая, Ксена, кто увидел, что это — хорошо.

— Да. Вы не могли жить, не проведя такую реформу. И страшились того, что не сможете жить, проведя ее. Когда платой за подобное благодеяние станет ненависть ваших рабов.

— Нет, Ксена! Нет! Не будет ненависти, когда ее выжжет страх! Тогда власть, не шатаемая волнами народного гнева, продержится долго! Века, если понадобится. Хоть тысячу лет!

Ксена хмурится. Встает.

— Пора! Не одевайся.

Конечно. А то ты не знаешь… Всё по плану. Начальный этап подавления воли.

Встаешь, испытав легкое головокружение. Переступаешь с ноги на ногу, чтобы удержать равновесие. Ксена качает головой.

— Как быстро летит время! Вот уже и тысяча лет прошла.

Ответить бы, остроумно и дерзко. Да сил твоих нет.

Комната побольше, тоже без окон. И без мебели. Залитая мягким сиянием потолочных ламп. Здесь довольно тепло. Госпожа полковник запустила тебя сюда, сама оставшись в дверях. Ты, как дура, послонявшись голая, растерянно усаживаешся на пол, покрытый тонким бежевым ковром. Что за испытание тебя ждет? Ничего подобного в наставлениях Хозяйки нет. Как нет здесь и в помине никаких технических устройств для допроса.

За спиной слышишь Ксену:

— Когда вы называете себя «Нойс Винер» — это неправда?

— Нет. Да. Я… не знаю, кто я.

Ответ — философский, в стиле поиска смысла жизни и своего места в ней. Сейчас Ксена всыплет тебе, чтобы не умничала.

Она непринужденно садится рядом. При том так, что одним рывком до нее не достать.

— Вы упорно напрашиваетесь на воспитательные меры. Потом ляжете, закатив глазки. Избили бедняжку, помираю. Да я вас пальцем не трону!

— Что со мной будет, Ксена?

Поскучнев, госпожа полковник объясняет, что властям нужен громкий, динамичный, короткий судебный процесс. Над кем, неважно. Взбалмошная Нина Вандерхузе, личность с нестойкой моралью, запятнавшая себя изменой… очень подходит.

— …Видите ли, государственное устройство Эгваль таково, что всё держится на одном человеке. Когда такой личности нет, наступает эпоха смуты. Так случилось шестьдесят лет назад, после убийства Ури Ураниана. Многолетний раздрай прекратился с приходом великого человека — Президента Ариэля Солтига… Но, шестнадцать лет стабильности сменились хаосом…

Перебиваешь ее логические построения:

— Опять эгвальцам пастуха не хватает? Виктор Энрон статью не вышел? Выпишите из Норденка Магистра, и сажайте на царство. Он согласится.

Ксена поджимает губы.

— Самозванцев не надо. Лидер у нас есть. Враждебные силы атакуют его. Клевещут, подрывают авторитет.

— Ага… Кому-то пришло в голову, что окажись я, ха-ха… настоящей Хозяйкой, вот отличный шанс, да?.. Показать Миру пленную мерзавку — и реноме вождя подскочит до небес. Где вы ее откопаете, старушку-то?

Ксена закатывает глаза.

— Хозяйка была не человеком. Новтеранкой. Тут и рассуждать нечего. «Язык науки Тонго» банально оказался языком племени сверхлюдей. Возникшие ниоткуда технические достижения… Сверхъестественная прозорливость Хозяйки… Что и говорить! Десятилетия назад готовился плацдарм для завоевания Мира! Ничто из этого не сбылось.

Не зря она вспомнила погибшую Новтеру. Чувствуешь, как в тебе закипает злость, сменяясь отчаянием. Госпожа полковник этого и добивается. Нет, ты не поддашься.

— Мне не в чем признаваться! Я никогда не скрывала, что я и есть Наоми Вартан, прозванная Хозяйкой! В моей медицинской карте так и написано: «параноидальная шизофрения».

«Вот. Подавись. Что делать с подобным чистосердечным признанием?»

Госпожа полковник смеется.

— Вы, Нина — человечек интересный. Талантливый. Но, простите великодушно, Хозяйка Острова из вас, как из дерьма пуля.

Приветствую, шеф!

Вероятность положительного итога расцениваю в 40 %. Поведение подопечной характерно для личности, потерпевшей тяжелую жизненную катастрофу. Нарушена самоидентификация, фатально снижена самооценка. В сочетании с высоким интеллектом и выраженными пси-способностями, состояние ее оцениваю, как потенциально опасное.

Внезапные подъемы настроения сменяются столь же резкими приступами меланхолии. Долго это продолжаться не может. Следует ожидать вспышки немотивированной агрессии, с непредсказуемыми результатами; либо попытки самоубийства.

Рекомендую ускорить подготовку акции, с должным освещением в прессе и по дипломатическим каналам.

Искренне ваша, Ксения Грин.

Отправив послание, Ксена задумалась. Несколько минут назад, препроводив так называемую Нойс/Нину на прежнее место, она ощутила к ней жалость. Ложное чувство. Внушенное. Даже хитроумно настроенный ментоблокатор не полностью защитил от пси-воздействия. Но, на риск длительного контакта пришлось пойти.

Подопечная (назовем ее так) искренне недоумевала: зачем ее продержали в пустой комнате несколько часов? Да еще раздетой донага. Ничего, скоро узнает.

Что там, на мониторе? Чем пленница занята? Банально спит. Не притворяется. В постель встроены датчики дыхания и пульса. И чувствительные микрофоны. Вдруг во сне говорить начнет.

Плохо, что шеф торопится. Еще три дня, и подопечная станет, буквально, с рук есть. Воля ослабнет окончательно. Останется жажда найти опору в ком-то близком. Выговориться, выплакаться. Сейчас ближе Ксены у нее никого нет.

На минуту представила: вдруг пленница — в самом деле, бывшая владыка Острова и сопредельных земель? Усмехнулась печально. Вот тебе и сверчеловек. Блестящая мишура осыпалась… и что осталось? Она почти физически чувствовала животный страх, временами охватывавший Нойс.

Объяснение — простое. Долгое обладание неограниченной властью приводит к регрессу личности. Правитель становится подобен младенцу, чьи желания исполняются волшебным образом. Чувство ложного всемогущества всё растет, и некому напомнить вождю о реальности.

Теперь представьте, что мягкий, теплый кокон иллюзии внезапно разорван. Это случилось около двенадцати лет назад. И до сих пор та, которая зовет себя «Нойс Винер», подобна несчастному, брошенному младенцу.

Сон сложился, как узор мозаики — случайный, сумбурный, загадочно красивый. Полускрытое дымкой тумана, вставало за кормой бледное солнце. «Громовержец» только что вошел в Чертово горло. Узкий пролив, отделяющий Грааль — малую, северную часть Острова, от большей, южной. Берега уходили назад: левый, ближний — быстро, правый, далекий — медленно. Ближний берег порос чахлым лесом. Искривленный деревья в безмолвной мольбе тянули ветви к небу. Решающий час близок. Последний сложный поворот в твоей странной судьбе. Жить или умереть. Всё решится скоро.

Был момент, когда показалось, что карты легли не в твою пользу. Нелепый, не прицельный выстрел с берега, и… твой капитан погиб. Щуплый, невысокий, втайне влюбленный в тебя, он был хорошим моряком. Только что вы стояли рядом, на палубе, вели неспешный разговор. Как плохо, как неудачно, неосторожно поступили! Не предвидели, что Вага успеет перебросить часть своих войск и артиллерии так далеко на север. Файд покачнулся, алое пятно расплылось на кителе. Ты подхватила его, уже мертвого. Ваше единственное и последнее объятие.

Если враги думали, что гибель Файда ослабит тебя, то жестоко просчитались. Его помощник принял командование. Несмотря на опасность, ты приказала держаться левого берега. Наибольшие глубины лежат именно там. Вовремя сверилась с лоцией, а как же. К концу дня крейсер миновал Чертово горло, и повернул на юг. К Астарте — портовому городу, где армия мятежного 2-го адмирала вела бои в окружении. Талантливый военачальник, тридцатидвухлетний Арни Сагель смог продержаться, и дождаться твоей помощи. Хоть ты и моложе его на десять лет, но такая же гениальная.

Был жаркий бой, была победа! На суше и на море. Был триумфальный поход вдоль западного побережья Острова. Были толпы ликующих горожан на улицах Вагнока. Такова участь обывателей во все времена — кричать «Ура!» новоявленному властелину.

Великий Вага Картиг не пережил поражения. Внезапный инсульт и быстрая смерть избавили его от позора капитуляции. Его сестру Бренду казнили. Ты пыталась заступиться за нее, но тебя не послушали. Попеняли: не место во власти мягкосердечным и слабым.

Сама не заметила, как оказалась на вторых-третьих ролях. Арни и его старший друг и личный врач — Рон Гаяр, отлично управлялись с Островом без тебя. Конечно, не надо было психовать, и демонстративно хлопать дверью. Большого скандала не вышло, твою отставку народ почти не заметил. Героиня гражданской войны, в мирное время оказалась никому не нужна.

Восемь лет спустя. Теплый день, 2 сентября… скоро полдень. Сидишь в саду на скамейке под старой яблоней. Держишь в руках длинный шелковый шарф. Полупрозрачный, с замысловатым узором. Работа ткачей из Суора — провинции на противоположном краю Мира. Два года скачи на стиксе — не доедешь. Никогда не видала тех земель и тех народов. И не увидишь.

Шарф принадлежал твоей единственной верной подруге. Жаль, что ты не всегда была с ней ласкова, и откровенна. Горький урок. Не откладывайте на потом то, что надо сказать сейчас! Не ждите что настанет удобный момент при новой встрече! Потому, что прощание может быть навсегда.

Пини умерла год назад от скоротечной пневмонии. Со смертью младшей и последней дочери Ваги — его род прекратился. Старшая дочь — Левки, умерла давно, в неполные семнадцать. Рассказывали, правду или нет, что у нее находили выдающиеся математические способности. Этого уже не узнать.

Жестокий век! Варварский, невежественный. Пенициллин откроют лет через сто. Ты могла бы подстегнуть развитие Мира, если бы отыскала утерянную новтеранскую «Библиотеку». Но, как найти ее в неизмеримой дали, в чуждых, страшных просторах? Среди непроходимых чащ, полных опасных животных, и еще более опасных людей. В краях, где дремлет в ожидании новых жертв свирепая лихорадка крэг.

Помнится, однажды заикнулась об экспедиции… На тебя посмотрели, как на идиотку. Как на опасную сумасшедшую. Арни посоветовал лечить нервы в тихой, спокойной обстановке. Тогда-то тебе и подарили этот дом. Раньше он принадлежал Арде, давно умершей жене Ваги. Были двое, мужчина и женщина. Любили друг друга. Память о них хранят эти стены. Этот сад и эти цветы. Пини любила гостить здесь, у тебя. В доме, где прошло ее детство.

— Ты — особенная, Наоми! — не раз говорила она. — Развивай свои способности! Тебе многое суждено в жизни. Умная. Красивая. Не ной, что не вышла ростом. Была б мужиком, тогда да. А так, в самый раз. Именно такой я тебя люблю…

Золотые часики — подарок Пини, показывают полдень. Она всегда удивлялась, что, не будучи левшой, ты носишь их на правой руке. Посмеивалась над объяснением, что это — случайность. Какая разница — правая или левая, ты одинаково владеешь обеими руками. Вот, как сейчас.

Встав на скамейку, вытягиваешься, перебрасывая один конец шарфа через толстую, нависшую над головой ветку. На другом конце — начинаешь завязывать петлю.

Громкий стон пробудил Ксену от дремы. Что такое?! Монитор показывал комнату подопечной, свет погашен, работала лишь инфракрасная камера. Видно, как подопечная привстала на постели, в позе крайнего смятения. Сильный испуг подтверждала телеметрия. Дыхание неровное, пульс учащён.

Ксена нажала на клавиатуре комбинацию «включить свет», затем «громкая связь». Сказала мягко:

— Вам приснился плохой сон. Ничего. И со мной бывает.

— Оо-ох… да…

— Расскажите, чтоб не сбылся. Глупая примета, зато так спокойнее.

— Нечему… сбываться. Путаница… Всё перевернулось…

Ее трясло, как от сильного озноба.

— Сейчас приду, — решительно сказала Ксена.

Прихватила шприц с успокаивающим. Не хватало еще припадка. Кто же знал, что всё настолько плохо?

Вошла. Села на кровати, привлекши Нойс к себе.

— Я с вами. Успокойтесь. Эка невидаль — дурацкий сон.

Нойс, коротко вздохнув, прильнула к ней. Прошептала:

— Как чужая жизнь… Моя, но… другая. Давно закончилась… меня нет.

Что ж. Клин вышибают клином. Нойс охнула, когда Ксена сильно вывернула ей руку. Обиженно заскулила:

— За что-о… Ксе…

— Я вам морду набью. Хотите? Чтобы окончательно проснулись. Боль — неразлучный спутник жизни. А сон — он сон и есть. Ни звуков, ни запахов. Ни боли. Мозг прибирает накопившийся за день мусор, сортирует впечатления. Вам приснилось, что умерли, так? Значит, когда-то вы утратили что-то важное. Несчастная любовь? Бывает очень тяжело.

Ксена ослабила хватку, потом и вовсе отпустила Нойс. Та, почти успокоившись, спросила:

— Ты — психолог, да?

— Дипломированный. Но, в ОСС заработок надежнее. В отличие от медицинской практики.

— Понятно… Деньги в карман, карьера — в гору. Генералом будешь… Нет, вряд ли. В Эгваль женщине высоко взлететь не дадут.

Ксена усмехнулась, немножко высокомерно.

— Полина Ждан была Президентом.

— Ага. Несколько дней. Взлетела и упала. После подвизалась внештатным советником у Айвена Астера — директора ОСС. Обоим пришлось уносить ноги. На Остров.

— Я Эгваль не предам.

— Ох, неужели ты — патриотка, Ксена?

— Моя страна — самая большая в Мире. Наш народ — самый многочисленный. Мир — это и есть Эгваль. Вам укол сделать, или сами заснете?

— Попробую. Не волнуйся за меня. Тебе тоже пора отдохнуть.

— А вы — нахалка. Выгоняете прочь своего тюремщика. Спокойной ночи.

Через минуту свет в комнате погас. Нойс, хоть и обещала госпоже полковнику (да, и самой себе), что будет баиньки, но глаз не сомкнула. Что-то происходило. Вокруг нее, и в ней самой. Жутковатый сон послужил толчком. Темнота всколыхнулась. Ее прорезал оранжевый свет уличных фонарей. Мельтешенье автомобильных фар. В их сиянии виднелся необычный оттенок. Словами не передать — такого цвета не существует для человеческих глаз.

Одинокий стикс брел по левой стороне улицы, по велодорожке, граничащей с пешеходной полосой. Редкие прохожие бросали на него любопытные взгляды. Нечасто встретишь стикса в Майе. Эти сильные, добродушные звери не любят больших городов. Но, этому зачем-то приспичило. Вот и шагал, лениво-неспешно, по одному ему известным делам. Пока не услышал далекий зов.

— «Занятый/иду/сильно», — ответил он.

Не помогло. Голос был настойчив. Стикс недовольно приоткрыл пасть, блеснули страшные верхние клыки.

— «Что/человек/самка/предполагаю/нужно/спрашиваю».

Просьба незнакомки показалась странной. Не стоящей. От всяких непонятностей принято открещиваться.

— «Сложно/умею/нет/могу/нет».

— «Сможешь. Сумеешь. Умный», — твердил голос.

Последнее звучало, как легкий подхалимаж. Людям свойственно, и он ей это простил. К тому же, она умеет разговаривать со стиксами! Редкий дар. Очень редкий. Трудный.

— «Жди/ладно/много/не». «Ищу/нашел».

Скорчившись на постели, Нойс внимала хлынувшему из ниоткуда ментальному потоку.

— «…Я стала плохо понимать шефа. Спешит, как голый в баню. Сценарий состряпан впопыхах. Представление рассчитано всего на один день! Согласна ли? Без разницы. Специфика службы. Высказывать собственное мнение до получения приказа, а не после…»

Через несколько секунд мысленный прием прервался.

— «Спасибо, друг. Сделал, что мог…»

Воспринял ли странствующий стикс ее благодарность, бог весть. Достаточно знания, только что снизошедшего на нее. Не зря Ксена провела допрос из рук вон. Ни физического воздействия (радуйся!), ни психологического. Правдоискателем припугнула, и только.

Ты могла бы преподать ей урок. После твоей работы испытуемые становились, как стеклышки из разломанного калейдоскопа. Маленькие и прозрачные, даром, что цветные. А Ксена не утруждалась. Усомнилась, деликатно, в твоей правдивости, и прекратила старания. Потому, что всё решено.

Прокурор Республики корпит, готовя обвинительную речь. Верховный судья Кинзор заучивает наизусть записанный шефом на пленку приговор. Кинзор — краснобай, каких мало. Но, (страшная государственная тайна!) не знает букв, и не умеет читать и писать. Грамотность не нужна исполнителю начальственных указаний.

Нойс перевернулась на правый бок, потискала под головой подушку. Тихо вздохнула, засыпая.

Первая из людей, кто научился поддерживать устойчивый ментальный контакт со стиксами. Среди них тоже встречаются пси-таланты. Их дар отличен от человеческого. Не обладает дальнодействием, и лежит, так скажем, в другом диапазоне. Зато ментоблокатор, изобретенный новтеранами — стиксам нипочем.

Всё хорошо…

Впереди целый день.

В эту ночь она не умрет.

Приветствую, шеф!

Вероятность положительного итога расцениваю в 80 %.

Мой прогноз поведения подопечной во время акции. Первый этап: отрицание, облеченное в ироническую форму. Второй: как бы притворное согласие. Разговоры на общие темы, избегая конкретики. Третий: надлом, понимание, что любой ответ — не в ее пользу. Четвертый и последний: кризис.

Поведение подопечной станет непредсказуемым. В этот момент акция должна быть завершена. Любое промедление повысит вероятность отклонения от намеченной программы. Тогда придется редактировать видеозапись, что нежелательно.

Искренне ваша, Ксения Грин.

5. ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА

Великий Магистр нахмурил покатое чело, прикрытое, как козырьком, жестким черным чубчиком. Потер пухлой белой ладонью коротко стриженый загривок, переходящий в толстую шею. Посмотрел в круглое настольное зеркало на свою упитанную физиономию. Сегодня она гладко выбрита.

Правильно ли подобран галстук? Разумеется. Выбирала жена, он привык доверять ее вкусу. Последнее время Хелен часто не в духе. Виной тому — долгое пребывание в подземном убежище. Комфортабельное, с автономным жизнеобеспечением. Пять тысяч человек, спаянные одной целью, работают на благо Мира. Ради этого можно смириться с временными неудобствами.

Ничего. Скоро всё изменится. Ни ему, ни жене и детям не придется соблюдать столь строгие меры безопасности. Но, пока обстановка требует. Хаос усиливается, ситуация бесподобная. Решающий час близок. На исходе дня он обратится к народам Мира.

В кабинет, пряча взгляд, вошел помощник, долговязый парень. Хотя, как назвать парнем шестидесятилетнего? Разве что по манере одеваться. Этого сотрудника Фома втайне презирал. Держится за скромную должность, трясется, как бы не уволили. Правда, голова у него пока еще варит.

С деланой любезностью спросил:

— Прочел? Всё грамотно?

— Так точно, Фома. Чуток поправил стилистику. Заменил «жестокое убийство» на «циничная и бесчеловечная расправа».

— Там, в конце, не слишком грубо?

— Сойдет. Мне понравилось. Только слово «вонючие» пишется с одной «н», а «пидорасы» через «о».

Магистр коротко хохотнул.

— Так и знал, что ошибусь. В словах, которые чаще говорят, чем пишут. Давай сюда. Спасибо.

Забрал из рук помощника папку с текстом речи. Положил небрежно на стол, и уткнулся взглядом в монитор. Подчиненные привыкли к такой его манере. Магистр — занятой человек. На любезности и расшаркивания времени нет. Помощник тихо, чуть не на цыпочках, вышел.

— Говорит Майя! Сегодня — 18 аполлона 1394 года. В столице Эгваль 8 часов пятьдесят семь минут. Слушайте заявление Координатора Эйкумены — Виктора Энрона!

— … (звук метронома отсчитывает секунды)…

— … (пауза, шорохи, шелест переворачиваемой страницы)…

— Граждане Великой Эгваль! Дорогие соратники, друзья!..

Рассказ Горация Винера

Легко искать чужие ошибки, самому сидя по уши в дерьме. Это я так, к слову. К 11 часам по Норденку 16 аполлона 1394 года, наш с вами общий друг, Астер, выглядел, мягко говоря, невменяемым. Истерический смех директрисы ГИН, миз О, наводил на мысль, что скоро у меня на руках окажется не один, а двое сумасшедших.

Что привело обоих в такое неистовство, вы уже в курсе. Расспрашивать чокнутую парочку я не стал. Просто покопался в Сети, в недрах архива, который так и остался открытым. Не преминул скопировать его на кристалл-носитель. Потом эту похвальную инициативу, Астер приписал себе. Но, я забегаю вперед.

Только успел спрятать мемо-кристалл в карман куртки, как мой человек с наружного периметра сообщил, что к ГИН стягиваются вооруженные люди. Такие же мерзавцы, как мы, в военной форме без знаков различия.

На силы самообороны Магистрата не похоже. Я предположил, что это эгвальские молодцы вокруг нас зубками щелкают. Не завидую Фоме Канопосу. Парень во всём блеске славы, а государство у него, как проходной двор.

Ребятам своим велел рассредоточиться по зданию. К тому времени одежда наша начала менять цвет, такое у костюмчиков сих хамелеонское свойство. Из зелено-пятнистых стали светло-салатными. Точь-в-точь, под униформу сотрудников ГИН. Каждый из нас словно шапку-невидимку надел. Ну, а «мини-крамер» под полой придавал уверенности. Прямо, доктором наук себя чувствуешь. Окружающие так к нам и относились. С должным уважением.

Сам же я выбрался на крышу ГИН. Институт состоит из трех корпусов: старого, с плоской крышей, размером с футбольное поле; и двух новых — более высоких. Соединенных на уровне третьего этажа узкими подвесными мостиками. Вот, по одному такому я и зашагал легким прогулочным шагом. Внизу, в это время, вооруженные до зубов молодцы дружно входили во двор.

Один из них зычно распоряжался, тыча указующим перстом по сторонам. Командир, называется. Из тех, что орут: «Вперед!», укрываясь за спинами подчиненных. Пока этот Алибаба и сорок разбойников обшаривали Институт, я путешествовал по крышам второго и третьего корпусов. Оставаясь до поры незамеченным.

Когда же банда эгвальцев вновь обозначилась во дворе Института, их оставалось меньше десятка. Они недоуменно оглядывались, переговариваясь встревоженными голосами. Не могли взять в толк, куда подевалась большая часть отряда, включая горластого вожака. При том, что никаких следов присутствия «диверсантов Острова» не обнаружили. Вот вам разница между дилетантами и профессионалами.

Я не отказал себе в удовольствии нанести завершающие мазки на эту прекрасную картину. Прошу прощенья, увлекся. Хотел сказать, что перестрелял кретинов по одному.

Нет, удовольствия не испытал. Как-то не наблюдаю в себе садистских наклонностей. Мой «мини-крамер» был заряжен анестезирующими пулями. Одно попадание — и крепкий, здоровый сон, часа на три. Проснуться придурки должны были крепко связанными, и в присутствии людей суровых и злых. Директор ГИН, почтенная миз О лично позвонила в городское управление Самообороны.

Я же успел связаться с Координатором, по защищенному каналу, изобразив мандраж, панику, и впечатление, что эгвальцы взяли нас за жо… за жабры. Опять, забегая вперед, скажу, что спустя полчаса главарь Эгваль — Виктор Энрон получил восторженный доклад об успехе своей авантюры. Мораль: депеши в Эгваль шлет кто-то из ближайшего окружения Координатора.

Кто был рядом с ним, когда он принял мое ложное сообщение? Интересно узнать.

Отход наш из Института — был хорошо спланированной импровизацией. Поостывшая от праведного гнева, госпожа директор, благосклонно приняла из моих рук чек на крупную сумму, подписанный Координатором. Компенсация за слом рабочего графика, и моральный ущерб. Сумма настолько впечатлила госпожу Изабеллу, что она даже пролила крокодилову слезинку. Мол, жаль, что нам с Астером ничего не обломилось. И нашу несчастную общую знакомую тоже очень жаль. Астер при сём хранил молчание, но я видел, что ему сильно не по себе.

В общем, погрузились в институтский служебный автобус, и с ветерком отъехали. Полиция Магистрата не досматривает институтский транспорт и его пассажиров. ГИН — это государство в государстве.

Выехали на автостраду, ведущую к частному аэропорту. Хотите лететь строго по расписанию и с комфортом, гоните денежку. Желательно, наличными. Всё продается, всё покупается. Магистрат — не исключение. Деньжат, конечно, у нас не густо. Так задумано. Курьер отдаст баул с алтынами прямо в аэропорту. Валюта суорского воеводы — Теда Кормана нынче в чести.

По пути обогнали хиленький грузовик. Машинка та еще, на последнем издыхании. Газогенератор дымил вовсю. Но за собой в прицепе это чудо техники волокло очень даже новый контейнер. Дорогой, с теплоизоляцией. В таких, обычно, переправляют самолетами стиксов. Там, внутри есть кислородный баллон, и система вентиляции. Я еще подумал, что везут детеныша. Для взрослого зверя ящик маловат.

Дедукцию эту додумывал уже во сне. Закалка закалкой, но я не железный. До аэродрома еще полчаса езды, успею отдохнуть.

На Острове, за время нашего отсутствия, ничего плохого (и хорошего) не случилось. Анита предоставила нам день отдыха. От нее я узнал, что в эгвальских верхах короткое время царила эйфория. Значит, мои подозрения оправданны. Информация о нашей, якобы, неудаче ушла в Майю сразу, как была здесь получена. Аните я решил пока ничего не говорить.

Следующий день посвятил культурному досугу. Обед в хорошем ресторане. Вечером — Театр драмы, премьера. Я не какой-то там солдафон — определенный интеллект имею. И собой недурен. Женщины обращают внимание. Их среди публики — половина; много молодых. Есть красивые; некоторые — даже очень. Впрочем, мои вкусы в этой области — вас не касаются.

Пьеса окончилась. Публика неторопливо расходилась. Мигали огоньки такси. Более экономные граждане шагали на своих двоих. Кому не далеко, так прямо до дому. Прочие — на трамвайную остановку, где наблюдалась заметная толчея. С личным транспортом на Острове туго. Бензина и дизтоплива едва хватает для армии.

Правительство субсидирует общественный транспорт, и это вся его помощь народу. Хочешь привольно кататься, плати за горючку по рыночной цене. Очень надо. Так моего жалованья надолго не хватит.

Решив часть пути пройти пешком, я на минуту задержался на широких ступенях театра. Солнце уже зашло. Небо на западе светилось нежными оттенками бирюзового и розового. Низко над горизонтом багрово тлели тонкие полосы облаков.

— Правда, красиво?

Я обернулся. Увидел тоненькую, стриженую под мальчика русоволосую девушку. Одетую в форму R.E.G. без знаков различия.

— Давно в Службе безопасности? — спросил без обиняков. — Не помню, чтобы встречал вас раньше.

— Нет.

Односложный ответ меня озадачил. Как бы, незнакомка не расположена поддерживать беседу. Тогда, чего ради, заговорила со мной первой?

— В смысле — я вообще там не работаю. То есть, я так думаю. Кто-то считает иначе.

Девчонка говорила загадками, словно пытаясь сбить меня с толку. Если ей нравится эта игра, пусть продолжает. С любезной улыбкой я спросил:

— Позвольте вас проводить?

— Мне, вообще-то, недалеко. Но, да.

Мы чинно шли рядом. Будучи в гражданском, я не мог девчонке в форме Gardano предложить взять меня под руку. Не тот сюжет.

— Смотрелось — будто бы я вас арестовала, — заметила она с усмешкой.

Проницательная особа. Я подумать не успел, как у нее всё на языке. Внезапная догадка мелькнула и исчезла. Нет, она не читает мои мысли! Будь даже она пси, ей бы не помогло. Как я не раз отмечал — у меня иммунитет к ментальному воздействию.

Уличный фонарь впереди не горел.

— Ой, как темно и страшно! — сказала девушка.

— Не бойтесь, — ответил я, расправив плечи и делая тверже шаг. Кажется, донжуаны всех времен ведут себя так же. — Видите: впереди свет. Там выход на Адмиралтейскую.

Девушка остановилась.

— Дальше меня провожать не нужно.

И пошла, не оглядываясь, оставив меня стоять в темноте. Чувствовал я себя глупо. Самое интересное, что недолгая спутница моя показалась в тот момент очень знакомой. Где, черт возьми, я видел ее раньше?

«А через неделю Зоркий Глаз заметил, что стен у сарая нет, одни подпорки для крыши…» Бородатый анекдот про барнаба в плену — очень точно подходит к моей бестолковой натуре. Осенило, называется. Когда, спотыкаясь о собственные ноги, я вышел на ярко освещенную Адмиралтейскую, нахалки и след простыл.

Дурак! Ох, какой же дурак! Я ведь знал, что у Аниты есть взрослая дочь, которая давно живет отдельно. Сами понимаете, страдая неизлечимой амнезией, я испытываю болезненный интерес к тому, кем был раньше.

Полгода назад, в далеких южных краях, на меня снизошло откровение. С ужасом и восторгом я осознал, что живу второй раз… Дал себе слово: выяснить подробности своего прошлого. Из записок Ната Гарига узнал, что был женат, ту женщину звали Лида. Мы оба души не чаяли в нашем единственном отпрыске. Бойкой, зеленоглазой девчушке, по имени Анита. Как из нее выковалась моя нынешняя суровая начальница?

Потом навел справки. Косвенно. Осторожно. Любая пьеса бледнеет перед жестокой реальностью! Биография у Аниты сложилась на редкость драматическая. И поздний ребенок должен был стать ее отрадой и утешением. Какой я глупец! Почему меня не насторожило, что Анита никогда не упоминала о дочери!

Волей судьбы, персоны известной. Я помнил нашумевшую историю девушки-рабыни на орховых полях в Суоре. Лорианна Парк.

Она взяла себе фамилию отца! В то время, как Анита всегда сохраняла фамилию Гариг. Верный признак глубокого разлада между мамой и дочкой.

Обуреваемый эдакими глубокими мыслями, я не переставал озираться по сторонам. Бестолку. Лорианна исчезла так же таинственно, как появилась. Зачем приходила? Поглазеть на меня? Она знает, кто такой Гораций Винер?

Я не слюнтяй, но тут чуть не прослезился. Жизнь, которая должна была быть моей, прошла мимо! Ее украл Ар Солтиг, заточив меня в темницу почти на два десятилетия. Чудесным образом, я вернулся. Возродившийся, как Феникс из пепла. Чтобы переписать жизнь с чистого листа. И с чего же начинать молодому авантюристу, который каких-то двенадцать лет назад был измученным, отчаявшимся стариком? Прочтите еще раз предыдущую фразу. Правда, дико звучит?

Сегодня я впервые увидел свою взрослую внучку. Перебросился с ней парой-тройкой пустых, незначащих фраз. Какая глупость! Какая досада! Конечно, я не сомневался, что смогу отыскать Лорианну снова. И что же я ей скажу?

Что ничего не выходит. Я не понимаю, как мне жить дальше.

— Пора! Вставайте! — Ксена тормошит тебя, безжалостно вытаскивая из глубины сна.

Одеваешься, ежась не от прохлады, а от двойного смысла слов. Первый: тебя сейчас отпустят. Второй: тебя сейчас убьют.

К возможности смерти, внезапной и нежеланной, ты готовилась давно. Да ни черта из этого не вышло. Втуне пропали ментальные упражнения, медитации и тому подобная лабуда. Ладно там, погибнуть в разгар боя; или на худой конец, в банальной, но яростной драке. А вот так, наедине с вежливым, деликатным палачом — это же обоссаться со страху. Потаенное воспоминание вспыхивает и гаснет… Двадцатидвухлетнюю, наивную девчонку, Бренда провожала на казнь пинками и руганью. Так мудрая женщина помогала ей не сорваться в рыдания и вопли о пощаде. От Ксены подобной услуги не дождешься. Чему она, сука, улыбается?

— Думаю, предложите какой-то компромисс. Не надо.

Что за скотина догадливая!

— Н-не… предложу!.. — надеешься, что голос звучит твердо. — Подотрись своими думками.

Она одобрительно кивает.

— Пойдемте.

Уловив заминку, уточняет:

— Завтракать.

За едой напряжение отпускает тебя. Жареное рыбное филе, сыр, вино. Хлеб с отрубями. Кисть винограда с ягодами размером с грецкий орех. Такой сорт вывели когда-то в Гане. Ксена заботливо подкладывает тебе еще ломтик рыбы. Вкуснятина, чо.

— На убой кормишь, — говоришь Ксене. Та реагирует на насмешку не совсем так, как ожидаешь. То есть, глаз не опускает, от ответа не уходит.

— У меня нет задания ликвидировать вас.

— Что, если бы? Уже убивала… раньше?

Так. Ты ее поймала. Она медлит.

— Сколько человек ты убила, Ксена?

Сейчас занервничает. Скажет резкость. Начнет грубить, а то и вовсе взорвется. Тогда медальон-ментоблокатор не справится с нагрузкой. Перестанет (на короткое время) защищать Ксену. Ты ужалишь ее мыслью. Прием называется «удар скорпиона». Ну, же! Давай, отвечай мне!

Ксена неторопливо кладет в рот большую, полупрозрачную виноградину. Насладившись вкусом, аккуратно выплевывает костоки на блюдце. Чуть заметно улыбается.

— А скольких людей убили вы, носительница многих имен?

С проклятием выплескиваешь свой бокал в ее холеное лицо. Вскакиваешь. Сейчас войдешь в форс-режим, и покажешь гордячке, где раки зимуют.

Охнув, сгибаешься. Оседаешь, как надувная кукла, из которой выпустили воздух. Не хватило пяти миллисекунд. Ксена бережно подхватывает тебя. Укладывает мордой в пол, заворачивает руки за спину. Стягивает запястья клейкой лентой.

— Вы — чуточку не в форме. В другое время — сделали бы меня на раз-два.

Не успеваешь поблагодарить за комплимент, как отрубаешься напрочь. Когда в глазах проясняется, обнаруживаешь себя на том же полу, сидящей враскоряку. Ксена, рядом, обнимает тебя за плечи.

— Извините. Пришлось вас на минуту нейтрализовать.

Что-то мешает на шее, дергаешься, руки по-прежнему связаны сзади.

— No terurEj… Я подарила вам свой медальон. Он вмонтирован в ошейник, который не снять. Только попробуйте. Шарахнет разрядом, от которого умрете на месте.

Других объяснений не нужно. Больше не видишь даже той, фильтрованной мысленной ауры Ксены. Ни образов, ни проблесков эмоций. Ничего. Ментоблокатор включен на полную. И он всё так же выполняет свои функции! Блокирует твой ментальный поток. Защищает всех от тебя.

— Ta viled hak la… отнять медальон, затем подчинить меня, — говорит Ксена. — Хорошая импровизация. Но, экскурсия на Обо сильно вас подкосила. Вы не хотели это признать, и постоянно себя переоценивали… En' karo seg dir ta…

Она права, ты хотела ее вырубить. Тебе это обойдется дорого. Огрызаешься:

— No gajEj, prostituto! Ta…

Умолкаешь растерянно. Сообразив, что Ксена со времени, как ты очнулась, говорила исключительно на Тонго! Не очухавшись полностью, ты подсознательно переводила родную речь на язык Мира — англик.

Ксена ласково гладит тебя по голове.

— У меня хорошее произношение?

— Отвратное. Квакаешь, как чертова votrango, деревенщина, то есть… Не бери в голову. Я придираюсь. В Тонго слова произносятся, как пишутся. Фонем немного, трудных нет. Любой местный акцент — не в счет. Нормальное явление.

— Тонго сконструирован, как универсальный язык? Напрасная попытка. Нашу речь ему не вытеснить.

— Совсем нет. Тонго — не замена прочим языкам, они вымерли… вместе с их носителями. Тонго — наречие выживших. Не желавших иметь ничего общего с теми, кто погубил Терру.

— Мне о стольком надо вас расспросить, — вздыхает Ксена. — Нет времени. Катастрофически. Пожалуйста, ноги вместе вытяните. Не дрыгайтесь, не то ударю.

Ловко связывает твои лодыжки нейлоновым шнуром. Рывком ставит тебя на ноги.

— Шагните! Аккуратно… не спотыкайтесь. Отлично, идемте. Тихонько, не торопясь. Скоро привыкнете.

Выводит тебя в коридор.

— Простите за причиненное неудобство. О вас рассказывают чудеса. Будто вы когда-то забили ногами двоих крепких мужчин. В то время, как руки ваши были скованы за спиной. Уж не знаю, враки это или нет. Не хочется проверять: какая вы в состоянии стресса.

— Троих, Ксена. То была одна из моих вылазок в южные края. Кто ж знал, что не все Горные люди вымерли! Шаболдались по закоулкам мелкими группами. Такой одичалой кучке я и попалась. Вместе с двумя спутниками. Одного сразу… Хотя, ладно, не буду грузить тебя, Ксена, старинными преданиями.

Замечаешь: госпожа полковник огорчена, что захватывающий рассказ оборван в самом начале. Ксена очень любопытная — ценное качество для дознавателя. То, что она расстроена, доказывает одну неприятную для тебя теорему. Которая гласит: ты больше ничего никому не расскажешь.

Невольный вздох. Подсознательно стремление делать шаги короче, чем позволяет длина шнурка на ногах. Взгляд в пол. Бестолку глазеть по сторонам — не убежишь. Остается выслушивать ханжеские наставления Ксены. Что она мелет?

— …Вы — актриса. По жизни, не по профессии. Остров при вас был сценой, где шел красочный спектакль. Сейчас вы тоже участвуете в постановке. С той разницей, что пьеса написана не вами.

— А ты — суфлер. Да, Ксена? Разочарую всех. Стану нести отсебятину.

— Не важно, что вы скажете. Главное, как. Открою секрет: чем меньше станете выебываться, тем лучше. Для вас и для меня. Пусть представление пройдет достойно. В конце третьего акта… бросьте сопротивляться. Дайте волю отчаянию. Хочу ощутить вас. Трепетную, полную ужаса и раскаяния. Тепло моих рук согреет вас.

— Tofoko.

— Что? Не так хорошо знаю Тонго, как полагала.

— Tro fingo kombo.

— Аа-а… «Накося, выкуси». Как грубо. Зря вы со мной так.

Коридор сузился — двум человекам едва разминуться. Как путь в могилу… Впереди стальная дверь. Ксена откроет ее и втолкнет тебя… куда? Она медлит.

— Повернитесь ко мне, пожалуйста.

Хочет ударить?! Отшатываешься. Ксена делает подсечку, ставит тебя на карачки. Больно хватает за волосы. Шевелюра достаточно отросла, чтобы ухватиться и не отпускать.

— Как. Я. От вас. Устала!

Она нервно выплевывает слова. Куда девалось ее самообладание?

— Запомните. Третий акт. Заканчивается. Вашей сдачей. Плакать. Ползать на коленях. ПОНЯТНО?! Посмейте только отступить от сценария! Обещаю адские муки. Всё ясно?

Киваешь, глотая слёзы. Чего не понять. Какой из тебя герой? Будет так, как желает Ксена. Сыграешь для нее заказанный эпизод.

Сжалившись, она гладит тебя по щеке, помогает подняться на ноги.

— Дайте, отряхну. Вываляла немножко.

В ее прикосновениях — грубая ласка. Эмоционалные качели: добрый-злой-добрый. По факту, Ксена — твоя ученица. Ее крепкая рука поддерживает тебя.

— Соберитесь. Впереди — трудное испытание.

Перерезает шнурок, связывавший твои ноги. Аккуратно разрезает клейкую ленту, сдавившую запястья. Делает это маленьким, острым стилетом. Конфискованным у тебя же. Ты, конечно, не мечтала найти его в обычном тайном месте — пряжке на поясе. Не такая Ксена дура, чтобы не обыскать твою одежду. Всё равно, досадно.

Не оборачивайся. Не задавай вопросов. Металлическая ручка утоплена в двери. Тянуть на себя. Это мы можем. Сколько помнишь, ты всегда всё тянула на себя. Шутка, вы же понимаете. Дверь поддается, бесшумно поворачиваясь навстречу. Шаг вперед. Всего один шаг.

Слепящий свет люстр на высоком потолке! Ксена не обманула. Театр! Ярусы пусты, но партер и зал — заполнены. При твоем появлении раздается легкий ропот, Нина Вандерзузе не забыта. Чувствуется по реакции публики.

Люстры медленно тускнеют. Зал тонет во мраке. Освещена лишь сцена. Остается понять, какая роль отведена тебе.

Явно, незавидная. Ты находишься в клетке. Прозрачном кубе со сторонами в два метра. Не разгуляешься. Ребра куба — стальные. Стенки — из бронированного стекла. Толщиной сантиметров пять, не меньше.

Стекло гладкое, плотное, не отзывается на удар ладони. Кристально прозрачный монолит. Кроме крыши и задней стенки. В крыше заметны решетчатые вентиляционные отверстия. Воздух чист и свеж.

Понятно. Ксена провела тебя по складному переходу. Сейчас он втянулся обратно, вслед за нею. Ушла не прощаясь. От этого грустно и больно. Любопытное переживание. Открытый на древней Терре психологический эффект. Непроизвольная симпатия жертвы к палачу.

У задней стены — что-то вроде жесткого диванчика. Или нижней койки в вагонном купе. Присаживаешься. Приглаживаешь волосы рукой. Толстенные стекла не должны пропускать звуков. Но, отлично слышно зал. Чей-то негромкий кашель. Шарканье ног. Возгласы. Хорошая здесь аппаратура. Тебя тоже должны услышать.

Еще раз поправляешь короткую челку. Поднимаешь голову. Устремляешь лукаво-доброжелательный взгляд в зал.

— Что уставились, мои дорогие? Соскучились? Моё вам здрастьте. Давайте ваши вопросики.

Так когда-то начинала пресс-конференции взбалмошная и бесподобная Нина Вандерхузе. Краса, любовь и гордость Эгваль.

Темная глубина зала высветлилась голубым мерцанием. Включился большой экран над сценой. Он — для публики, тебе не виден. Зато отлично слышен голос диктора: «Величайший политик и военачальник нашего времени… Виктор Энрон!» Тишина, шелест, бульбульканье воды в графине. «Кхе-кхе! Гм-гм…» Занудным голосом маленький владыка большой страны делает первый ход в этой странной партии.

В зале царит благоговейная тишина. В первом ряду на лицах — восторженные улыбки. Вот она — диктатура нового времени! Твоя власть на Острове держалась на три четверти — на насилии; и на одну четверть — на пропаганде. В Эгваль, начиная с Ариэля Солтига — пропорция обратная. Судите сами.

От страны отпал огромный кусок, больше половины населения — провинция Суор. В то же время, еще недавно оккупированный, Остров — восстал, и наносит Эгваль один удар за другим. Магистрат Норденка превратился в нового гегемона Мира. Но, для эгвальцев ничего этого не существует! Всё хорошо, всё прекрасно. Их родина по-прежнему — самая великая, несет свет цивилизации заблудшим окраинным народам.

Вот и Энрон нудит о том же:

— …Озаряет чистым пламенем нашей духовности! Окормляет малых сих…

Не иначе, как речь ему сочинял иерарх местной Белой церкви. Узнаваемый, цветистый стиль отца Эпифанио.

— …Охраняет устои от вражьих поползновений, держит щит добра против исчадий ада! Гм… кхы-кхы…

Звяк. Дзинь. Буль-буль…

— …Будут заданы вопросы. Будут истребованы ответы! Да постигнет суровая кара врагов нашего народа! Слава Эгваль!

Эк, куда загнул! Терпеливо пережидаешь бурю восторга в зале, скандирование: «Да здравсвует Эгваль!», «Слава Энрону!». И прочие бурные овации.

Каков придурок! Одной нелепой оговоркой вполовину уменьшил эффект своего выступления. Уровнял тебя с многими другими, внутри и вне Эгваль. Непослушными, вольномыслящими, презирающими никчемных, глупых правителей.

Ладненько. Пролог прозвучал. Ловишь себя на мысли, что не испытываешь страха. Хотите ответов? Их есть у тебя. Где же вопросы?

Раздается сильный, дребезжащий на высоких нотах голос. Он звучит ниоткуда.

— Женщина, известная, как Нина Вандерхузе! Назовите имя, данное вам при рождении!

— Я — актриса. У меня — много имен.

— Не изворачивайтесь! Лишь одно имя истинно! С которым вы родились!

— Как вы не правы! Все имена — истинны. Я рождаюсь и умираю с каждой из моих героинь. А у вас, похоже, ни одного имени нет.

— Ээ-э… гмм-м-кхымм-м! К вам обращается Генеральный прокурор Якеш! Назовите первое из ваших имен! Как в детстве к вам обращались родные и близкие?

— По разному, в зависимости от моего поведения. Следующий вопрос!

Завешающие слова выкрикиваешь, стоя лицом к темному залу. В нем смутно белеют физиономии — поди разбери, кто. От них исходит ощущение пустоты. Чёртов ошейник, с ментоблокатором… из-за него никак не разобраться с этой бандой. В зале… пусть — тысяча с небольшим. Кто бы это мог быть? Допустим, весь Народный конгресс, и правительство.

Поглазеть на тебя сбежалась вся эгвальская камарилья?! С чего бы вдруг? Ответ: им доподлинно известно, кто ты. Прокурор ломает комедию. Тянет время, возгоняя напряжение в зале. До финишного аккорда. До неизбежной развязки. Как это будет?

— …Приглашаем свидетеля…

Чем дальше, тем интересней. Откопали-таки очевидца? Настоящего? Не подставу? Быть не может. Ты всегда заметала следы. Важнейшие распоряжения отдавала устно. Вовремя избавлялась от ближайших помощников, так называемых «государственных секретарей». Неприметные, не засвеченные на людях, невесть откуда появившиеся, они так же тихо исчезали в никуда. И… никаких, блядь, твоих портретов! Никаких фото и кино-репортажей, где мелькало бы твое симпатичное рыльце! Всё рассчитано, чтобы не портить некролог величайшему политику всех времен.

Комедию ухода разыграла бы без сучка, без задоринки. Старушка всех победила, и скончалась со счастливой улыбкой на устах. Прах развеяли над морем, с утеса, где стоит дом-музей Великого Ваги. Навсегда остались бы легенды о провозвестнице «Светлого пути».

Ну, а ты, смывши грим с морды, состригши крашеные под седину волосы, слиняла бы куда подальше. Жить в покое и безвестности. В богатстве. Ты же столько сделала для людей! Имеешь право на скромную награду. Чтобы лет двести не знать ни в чем нужды. После — видно будет. Времена меняются, меняемся и мы. Нашла бы занятие по душе.

Таков был тщательно выстроенный план. Родная планета не пришла на помощь. Пусть их. Ты и так славно устроилась. Подобного спектакля не знала История. Заметьте: развитие Мира на полвека (минимум!) опережает аналогичную эпоху на Терре. Ядерная энергия, компьютеры, мобильная связь. Всепланетная информационная Сеть.

Ну, и хватит. Счастливо оставаться, ебитесь дальше без меня. Только дурак во власти дожидается шарфика на шею, или табакерки в висок. Или того хуже: быть растерзанным разъяренной, обманувшейся в своем кумире толпой.

Как же вышло, что хитроумная, предусмотрительная, гениальная ты — сидишь в эдакой жопе? Простите, в клетке. Не золотой, конечно, но… в оригинальном образчике абстрактного искусства. Как давно всё пошло наперекосяк? Почему ты долго, десятилетиями! не замечала, что дела твои плохи, и чем дальше — тем хуже? Сколько времени длился сладкий сон? Повторила судьбу Великого Ваги, под конец жизни осознавшего реальное положение дел. Беспомощный. Забытый близкими, отвергнутый соратниками. Неудачник. Голый король.

— …свидетеля, имеющего доложить нам важнейшие сведения…

Кто бы это? Единственный, с кого ты, в минуту слабости сняла ментальную печать — Валентин Эйс — твой последний помощник. Он многое успел разболтать спецам из ОСС. Кроме тайны личности Нины Вандерхузе. Тогда это выглядело чересчур невероятным. Валентин резонно опасался прослыть сумасшедшим. Так и провел остаток жизни в сомнениях. Умер два года назад, во время утренней пробежки. Инсульт. Нельзя перегружать себя в пожилом возрасте.

— …человека, достойного всемерного уважения…

Хамство со стороны прокурора — так расхваливать своего свидетеля.

— …академика Энвера Бернстайна!

Хочется рассмеяться в наглые, пялящиеся из темноты рожи. Нашли очевидца! Старого маразматика, которому ты вытерла мозги до блеска. Не оставив ни единого достоверного воспоминания о времени, когда он работал на тебя. Никакой психиатр, никаким гипнозом — не сумеет восстановить его память. Нельзя вернуть то, чего нет.

Как же он предстанет здесь? И не такие трепетали пред твоими темными очами. А этот малый храбростью никогда не отличался. Ну-ка, поди сюда!

Он тут как тут, слышен отлично. Ни с кем не спутать резкий, со сварливыми интонациями голос. Чудненько. Патриарх современной науки явился залу, подобно главе государства, картинкой на экране. Не видишь его, как и он тебя. Ни взглядом, ни мимикой, ни скрытым жестом не воздействуешь на него. Даже таких элементарных средств лишена. Как не завыть от злости и отчаяния? Не начать рвать дьявольский ошейник, лишивший тебя пси-способностей?

Стоишь в расслабленной позе, чуть склонив голову. Задумалась, простите. Бернстайн не видит тебя. Он видит зал. Чувствует его реакцию. Легкий гул, в нем недоумение, насмешка, сомнение в адекватности старого ученого. Гляньте: наша красотка, подозреваемая в измене, ничуть не боится почтенного мужа. Неподдельно скучая, пропускает мимо ушей его разглагольствования.

Рассказ академика Бернстайна

В начале 1358 года я — молодой, но уже известный ученый, читал в Университета Норденка курс лекций по многомерной геометрии.

Слушателей было больше сотни. Любознательных, пытливых юношей. И несколько девушек. Знаете ли, среди прекрасной половины встречаются способные к математике. Одну такую я заприметил. В тот день, 12 февраля, она сидела в первом ряду. Внимательно слушала, когда другие, склонив головы, строчили в тетрадях. Затем что-то коротко записывала в конспект. И вновь устремляла взор на меня.

Молодая, не старше двадцати четырех, темноволосая, с живыми карими глазами. Редко встретишь столь выразительный взгляд. Я говорю не о флирте, не о соблазнении. Не о демонстрации женщиной притворного интереса к словам или делам мужчины. Девицу эту на самом деле интересовало то, что я говорю. Ее увлекла многомерная геометрия!

В тот день я прочитал заключительную лекцию; по окончании тепло попрощался со студентами. Удовольствие от хорошо выполненной работы омрачало лишь то, что незнакомка не задержалась в аудитории. Первой встала, и вышла вон.

Разные обстоятельства могли заставить ее поспешить. С чего бы мне переживать по этому поводу? Так завершилось мое пребывание в Университете. Чек на приличную сумму надежно покоился во внутреннем кармане моего пиджака. Погода стояла прохладная, и я застегнул плащ. Ветер трепал мою густую (не то, что сейчас), светло-каштановую шевелюру. Долговязый, длинноногий, с фигурой спортсмена и лицом поэта… ах, видели бы вы меня тогда!

В те времена в Норденке еще ходили паровые трамвайчики. Я намеревался доехать до вокзала. Не успел дойти до остановки, как меня окликнули:

— Профессор Бернстайн!

Меланхолия моя исчезла, уступив место искренней радости. Таинственная незнакомка! Она догнала меня, нисколько не запыхавшись от быстрого шага. Да, забыл упомянуть: красотка эта носила брюки — не совсем привычный наряд для женщины. Мода пришла из Ганы, с ее вольными нравами.

— Я не помешала?

— Нисколько. Вы не замерзнете так, налегке?

— Спасибо, что беспокоитесь. У меня свитер под жакетом, теплый. Хочу сказать, что восхищена вами. Не смогла прослушать весь курс — другие дела отвлекали. Но… первый печатный экземпляр ваших лекций — у меня в кармане!

— То-то он у вас оттопыривается! — пошутил я.

— Специально пошив заказывала, чтобы карманы — по формату книжки!

Славная девушка! С нестандартным умом. Среднего роста, я — выше ее на голову. При том — ладная, и довольно красивая. Она нравилась мне все больше.

— Профессор! Вот мое авто! Давайте, я вас подвезу! Что вы на паровике потащитесь?

Ого! Еще и со своим автомобилем?! Или… взяла напрокат? Вот он — серо-голубой, довольно потрепанный. Видно, что проехал не одну сотню километров.

— Люблю путешествовать. Не часто удается. Работа мешает.

— Однако, вы из вояжа. Причем, недавно.

— Как догадались?

— Вы — смуглая. Но, там, где волосы закрывают лоб — кожа светлее. Значит, это — не природный ее цвет. Так можно загореть где-то в Гане, или южнее.

— Вы — наблюдательный.

— Где вы работаете? — спросил я, усаживаясь рядом с ней, в авто.

— Боюсь вас смутить.

Да уж, пикантная ситуация. Мне раньше не попадались проститутки-путешественницы, склонные к точным наукам. Пока обдумывал ответ, увидел лежащую на полу тетрадку в синем клеенчатом переплете. Поднял, намереваясь вернуть владелице. Заодно, выигрывая этим немного времени. Похоже, мне светило любовное приключение. Нельзя неосторожным словом испортить завязку.

Тетрадка непроизвольно раскрылась на середине. Я увидел волнистые строчки, начертанные черными чернилами. Эгвальская скоропись. Вот почему девушка так мгновенно фиксировала мою речь на бумаге.

В наше время такой способ письма весьма популярен. А тогда он выглядел вполне себе тайнописью. Непостижимой для непосвященных. Только ко мне это не относилось. Я эту стенографию понимал свободно, без расшифровки, читая с листа. Одной секунды хватило понять: я нашел то, что искал. Приключение. И радости оно мне не доставит.

Вместе с формулами и теоремами, в текст вплетались деловитые, строгие замечания. «…Этот человек мне подходит. Тщеславен. Слаб духом. Падок на лесть. Интеллект — сильно выше среднего. Жаль…»

Дальше я прочесть не успел. Потому что моя милая спутница вынула из кармана (вместо очередной книжки) устрашающий в своем изяществе пистолет. Нацелила его мне в лоб и сказала:

— Вы — еще сообразительней, чем я думала! Жаль было бы нечаянно убить вас. Очень прошу: ведите себя разумно! Помогите мне не взять грех на душу!

Я недолго размышлял над ответом. Решение задачи существует и единственно. Промолвил, стараясь не слишком мямлить:

— Выполню все ваши требования.

Как там она сформулировала? Трусливый хвастун? Точное определение.

— Требование пока одно. Не рыпаться, не паниковать. Вы мне нужны для важной работы.

Авто тронулось. Через несколько минут я понял: едем в порт. Не то, чтобы испугался. Скорее, оцепенел душевно. Не привык, понимаете, к беспардонному обращению. В голову лезли посторонние мысли. Например, зачем на самом деле прекрасной даме жакет с широкими карманами. Чтобы удобней выхватывать оружие!

Припугнув меня, она спрятала пистолет в правом кармане. Обе руки — на руле. Будь я левшой, попытался бы завладеть оружием.

— Но вы — не левша, — вдруг сказала она.

Я ответил не сразу. На какое-то время у меня отнялся язык.

— В-вы… читаете… м-мои… мысли?.. — в ужасе пролепетал я. Сказки о ведьмаках-мыслечитчиках слышал с детства. Все их слышали. Поневоле задумаешься: откуда всё это пошло? Очень неприятно — убедиться, что страшные истории, развлекавшие нас когда-то, имеют под собой реальную основу.

— Больше не буду. Извините, что напугала. Я редко демонстрирую это умение. Единицам. Как знак высокого доверия.

— Н-ну… спасибо… — выдохнул я. — Вы, как бы это… хотите меня нанять?

— Вроде того.

— Так понимаю, что… моего согласия… не спрашивают.

Авто остановилось на причале.

— Выходим. Вы вперед, профессор.

Корабль, точнее, военный катер, ожидал нас. Мы стояли на сходнях, я слышал, как внизу плещет вода. Холодный, порывистый ветер жег лицо. Погода быстро портилась. Незнакомка смотрела на меня, ее красивое, немного скуластое лицо было мрачным.

— Я — спрашиваю, Энвер. Согласны отправиться со мной? Выполнить поручение, которое вам дам. Оно имеет прямое отношение к вашей профессии. Или… в другом случае: согласны вы умереть? Здесь и сейчас?

Отдавать богу душу в тридцать восемь лет… как-то досадно. Близкий к отчаянию, я воскликнул:

— Но, что будет, если я не справлюсь? Да, я — талантливый математик! Всё же, мои способности — не безграничны…

— Будем переживать неприятности по мере их наступления. Исходя из того, что о вас знаю — вы вполне можете преуспеть.

— Ладно. Значит, я у вас на службе, — со вздохом согласился я. — Давайте отправляться. Кстати, куда?

— На Остров.

…Весь путь до Вагнока — столицы странного островного королевства, мы с моей суровой работодательницей не разговаривали. Мы даже не виделись, уединившись каждый в своей маленькой каюте. Когда, двое суток спустя, я ступил (впервые в жизни!) на землю Острова, то вновь увидел мою незнакомку. Подошла ко мне, как ни в чем не бывало, взяла под руку.

— Невежливо долго хранить инкогнито. Я знаю о вас многое, пора и вам узнать обо мне. Моя фамилия — Вартан.

Как картинка в калейдоскопе, закрутились в голове мысли, и застыли в невообразимой конфигурации. Я вижу перед собой Хозяйку Острова?!

— Простите… как такое возможно? Вам должно быть пятьдесят три года?!

— Так и есть, и скоро вы перестанете об этом думать.

— Ладно… допустим… — растерянно согласился я. — Каковы, позвольте спросить, условия трудового соглашения?

— Простые. Вы — мой раб, и обязаны беспрекословно мне подчиняться. С моей стороны: кров и стол; будете довольны. Трудитесь, и воздастся вам. Свобода станет наградою за успех.

Веселая перспектива!. У меня никак не получалось взять в толк: как я оказался в этой дикой ситуации?

Подали авто — солидную, представительскую машину. Как раз диктаторам в ней и раскатывать. За рулем был шофер, в офицерской форме, естественно. Остров — государство не сельское и не промышленное. Остров — государство военное, держащее в страхе соседние народы. Рядом с его жестокосердным лидером я и уселся. Чувствуя тепло ее тела, легкий запах духов. Злодейка по натуре, она хорошо воспитана, и физически привлекательна. Вот на это я и купился. Поразительное несоответствие внешнего облика и душевного склада.

Я был настолько потрясен, что не заметил ни времени, проведенного в пути; ни того, как оказался в просторном кабинете Хозяйки. Очнулся от ступора, сидя в кресле с высокой спинкой. Вот так насмешка! Меня усадили на место главаря Острова. На ее место. Сама же она, без тени смущения, уселась прямо на стол, передо мной. Забралась с ногами, скинув сапожки.

Подалась ко мне. Уперлась ладонями мне в плечи. Наши губы почти соприкасались.

— Энвер… Когда решите мою маленькую задачку, я верну вам свободу. И хорошо заплачу. Очень много. До той поры — слушайтесь меня, и делайте, что велю.

Я повторял про себя: не верь, не верь! Она зовет на путь обмана! Пресыщенная властью, пожилая ведьма. И… я не мог себя убедить! Кого вижу перед собой? Прелестную девчонку, любой мужчина рад затащить такую в постель.

Обнаружил, что сжимаю ее в объятьях. Она тихо засмеялась. А ведь легенда гласила, что Хозяйка даже не улыбается никогда.

— Приходится быть серьезной. Стали бы мужики хохотушку слушать…

Негодница опять читала мысли, но это больше не пугало. Мы обменялись легкими поцелуями, и я с сожалением разомкнул руки. Она чуть отодвинулась, не переставая улыбаться. Необыкновенная. Невообразимая. Загадочное воплощение взрослого ума в юном теле. Или?!.. Я вздрогнул от ужасной мысли. Мне это только кажется?

— Нет, Энвер. Вы видите меня настоящей. Если меня как-нибудь не укокошат… то мы вполне можем встретится, спустя много лет. Вы будете седым, морщинистым, старым. А я, такая же, как сейчас, буду смотреть на вас, стараясь не заплакать.

Наши ладони все еще соприкасались. Я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— Так какую задачу вы хотите, чтобы я решил?

Она объяснила. Коротко, доходчиво, понятно. Челюсть у меня отвисла. В изумлении я привстал с кресла, воскликнув:

— Это же невозможно! Немыслимо! Атом — неделим!

— Еще как делим, Энвер. Еще как. Я предоставлю вам материалы экспериментов, подтверждающих это. Ваша задача — разработать методы расчета цепной реакции. У вас будут помощники. Вы — справитесь.

…И я справился! Мой путь был долгим. Бессонные ночи. Минуты отчаяния. Секунды озарения. Бесконечномерное пространство — абстракция, нашедшая практическое применение. Я иногда задумываюсь о мистической связи иллюзорного мира математики с реальностью.

Время шло. Шли годы. Чем ближе я был к успеху, тем выше становился мой авторитет среди сотрудников проекта. И тем безразличней становилось отношение Хозяйки ко мне. Она сочла, что подгоняемый честолюбием, я больше не нуждаюсь в дополнительном поощрении.

Через семь лет я вложил в руки Хозяйки Острова результат моих трудов. Оружие невероятной мощи. Ядерное оружие. Понимал ли я, какое страшное дело совершил? Да. Мог ли избежать этого? Нет. Воля моя была подавлена, противиться был не в силах. Все годы, пока я напряженно работал, я знал, что меня ждет. Нет, не смерть. Жестокость Хозяйки имела оттенок своеобразного милосердия. Относясь к людям, как к инструментам, она рачительно ими распоряжалась.

Помню последнюю нашу встречу.

— …Есть незаменимые, уникальные. Вы, Энвер — такой. Сослужили добрую службу. Вашими трудами могущество Острова возросло.

— Ваше могущество.

— Пусть так. Моё. Остров — это я есть. Да, кстати, вам понравилась та женщина?

— Гм… Да, спасибо. Вы всегда старались меня ублажить.

— Я хотела, чтобы у вас остались самые приятные воспоминания. Только они.

— …Ээ-э… Что вы имеете в виду?!..

— То, что вы забудете всё остальное, что с вами было, когда покинете меня.

Я давно подозревал такую возможность. Колдовская сила Хозяйки заставит меня забыть все опасные тайны! События, не подлежащие огласке. Людей, с которыми я работал над адским оружием. Казалось бы, что в этом плохого? Погаснет память о страхах и сомнениях. Больше — никаких мук совести! Впереди — исполненная душевного покоя, целая жизнь!

Уж не знаю, что на меня нашло. Просто взорвался. Высказал ей всё! Непонятным образом, спали оковы с моей души.

— …Что вы о себе возомнили? Вообразили себя благодетельницей? Подобрали на улице полунищего математика, даром, что профессор… Пригрели, приласкали, посадили на цепь! Не только меня! Тысячи трудятся на вас. Понукаемые угрозами и посулами. Устрашенные перспективой немедленной расправы, если что-то пойдет не так. «Заповедник гениев!» Черт бы вас побрал!

— Присваиваете чужой труд и чужую славу! Соскрести с вас позолоту, так от дутого величия и следа не останется! Пустышка! За вашим высокомерием кроется банальный страх! Оттого и стремитесь заполучить в свои шаловливые ручки самое страшное оружие!

Хозяйка добродушно внимала моей эскападе.

— Сильно обидела вас. Понимаю. Не прошу прощения, не приношу извинений. Это всё — пустое, и не вернет отнятых лет. Поэтому, забвение — лучший выход. Для вас, и других. Ступайте, Энвер. Я не обижена. Слова — они слова и есть. Не более. Вы много сделали для меня. Благодарю.

Я остановился в дверях. Впервые назвал ее по имени.

— Наоми! Бывают слова — сильнее дел. Бывают упреки, жалящие больнее, чем удар кинжала. Желаю вам когда-нибудь это испытать.

— Поживем, увидим. Всего хорошего, Энвер.

Я ушел, всё еще негодуя, хотя внезапный гнев мой начал остывать.

У ворот ждало авто. Я кивнул водителю, уселся, и мы поехали в порт. Важный этап моей жизни закончился. Через два дня я прибыл в Гану. Там сразу подыскал себе приличную квартиру. Благо, денег на счету у меня было хоть… гм, завались — в переводе со студенческого жаргона. Немногочисленные друзья, которые еще помнили меня, обрадовались моему появлению. Где пропадал, что делал?

— Работал на министерство обороны, — скромно ответил я, и мог больше ничего не добавлять. Ясное дело, подписка о неразглашении, и всё такое. Сами знаете, авиация в Эгваль — главный вид вооруженных сил. Инженеры и ученые много сил отдают тому, чтобы самолеты великой страны летали дальше всех, выше всех, быстрее всех. В этом благородном деле есть и мой немалый вклад.

Труд мой высоко оценен, и оплачен соответственно. Но жизнь праздного рантье была мне не по нутру. Вскоре я получил должность преподавателя на кафедре высшей математики в Университете Ганы.

Однажды, на лекции, я увидел, как один молодой человек, вместо того, чтобы записывать мои слова, украдкой читает учебник. Явно, не по моему предмету. Готовится сдавать хвост, наверное. Пренебрегая тем, что в результате, станет «хвостатым» и у меня. Продолжая размеренно говорить, я подошел к нерадивому студенту. Забрал книгу, игнорируя испуг в глазах юноши; и вернулся с ней за кафедру.

Томик в коричневом переплете. На обложке вытиснено «Tongani». Имени автора нет. Недоумевая, открыл. Что за роман такой? Голова закружилась, в ушах зашумело. Я ухватился за кафедру, стараясь удержаться на ногах. Почти не слыша самого себя, вымолвил:

— Прошу… прощения… Дайте мне стул…

Меня бережно усадили на поспешно принесенный стул. Уронив голову на руки, я несколько секунд тяжело дышал.

TONGANI. Речения. Каждый вечер, в течение семи лет, я держал эту книгу в руках. Читал вразнобой, произвольно выбирая страницы. Запоминал расположение глав. Долго и пристально разглядывал великолепные иллюстрации — странные, загадочные, ужасные. Задавал вопросы, и получал ответы. Беседовал с автором. Которого уже довольно хорошо знал лично. И, в то же время, не знал совсем. Имел несчастье узреть темную сторону этой странной натуры. Здесь же смог найти лучшую версию. Бывшую когда-то. В реальности больше не существующую. Но на страницах этой книги она всё еще жива.

На левой странице — текст на Тонго, справа — на языке Мира. Но самый первый абзац — оставлен без перевода. Неспроста. У этого отрывка особое значение, которое легко увидит тот, кто хорошо знает варварское наречие — родной язык Хозяйки Острова. Первые буквы каждого предложения образуют фразу, раскрывающую личность автора. NAOMY VARTAN RID NOVTERA.

«Новтера». Что за место такое? На других страницах книги я встретил похожее название, записанное в два слова. Как будто, первичное наименование, затем упростившееся. Novo Terra. Терра — это вам не название деревни. Это — планета Земля — прародина человечества, если верить легендам. «Наоми Вартан с Новой Земли». Великая тайна приоткрылась мне. Она же позволит сохранить воспоминания, которые Хозяйка Острова собралась у меня отнять.

План был дерзкий, слабо обоснованный, но… он удался! Рано или поздно, другой экземпляр «Tongani» попал бы мне в руки. Сегодня это свершилось,

Если б я знал, как мне от этого будет худо!

Память человеческая — не классная доска, на которой пишем, затем стираем бесследно. Это, скорее, ассоциативный массив. Если ключ к какому-то блоку утерян, то данные становятся недоступны. Но, они никуда не делись! Коварная Хозяйка лишила меня доступа к семи годам воспоминаний. Ей невдомек было, что за это время я создал новые, очень сильные ассоциации — запасной ключ к сокровищам моей души!

— Скорее! Зовите доктора! У профессора сердечный приступ!

— Не надо… — прохрипел я. — Мне уже лучше.

Всё же из медпункта явился фельдшер. Смерил мне давление, послушал пульс. Ничего страшного. Реакция на близкую перемену погоды. Вот и барометр второй час падает. Он сказал еще что-то ободряющее, я не слушал. Мои плечи сгибались. Голова гудела. Память вернулась! Боль, страх, мука семи прожитых лет.

К чести своей, я довел-таки лекцию до конца.

— В следующую нашу встречу будет небольшая контрольная работа. Все свободны. А вы, молодой человек, подойдите ко мне.

Тот самый юноша робко подошел, опустив взгляд. И я молча вернул ему книгу.

…С того дня минуло тридцать лет. Завершаю рассказ словами, за которые лет десять назад меня упекли бы в психушку. В газетах скорбно сообщили бы, что великий ученый, Энвер Бернстайн сошел с ума. Но, пришли новые времена, и наши умы открыты новому знанию.

Я утверждаю, что ставшая известной в Эгваль пятнадцать лет назад гражданка Нина Вандерхузе — не та за кого себя выдает. Ее настоящее имя — Наоми Вартан. Она — уроженка планеты, называвшейся Новтера. Представитель, (полагаю, последний!) мутировавшей ветви человечества. Это племя страдало от своей малочисленности. От развившегося на этой почве комплекса неполноценности. И возмещало его идеологией исключительности и ложного мессианства.

Теперь с угрозой покончено. Пусть последний из малого народа, так называемых «Новых людей» — сослужит, наконец, добрую службу человечеству. Изучение особенностей ее организма позволит решить многие проблемы медицины. Такие, в частности, как повышение иммунитета к инфекционным болезням; и увеличение продолжительности жизни.

Кажется жестоким — поступать с человеческим существом, как с подопытным кроликом. Скажу прямо. Подобные соображения не должны нас останавливать. Не всегда удается быть святыми и безгрешными.

Средства — низменны, цели — благородны.

6. МОМЕНТ ИСТИНЫ

Лязгнул стыковочный узел, дверь позади отворилась. Ксена. Проведать пришла. За ее спиной — темнота коридора. В голове сам-собой выстраивается план: дать госпоже полковнику по башке, и бегом… в узкую, черную пасть. Ага, как же. Проход сразу закроется с той стороны. Ксена выволочет тебя, визжащую и брыкающуюся, обратно в клетку.

Ладно, зал опустел — перерыв. Каналья Бернстайн закончил словоблудничать, и почтеннейшая публика пошла пожрать. Выпить. Поссать и посрать. И некому будет наблюдать за твоей попыткой отмутузить Ксену. Так что, давай… пробуй.

— Бесполезно, — говорит Ксена. — Шлюз захлопывается там, когда открывается здесь. Нет, не читаю твои испуганные мыслишки — не умею. Они у всех одинаковые: бежать, спасаться… Человек — животное с большими мозгами. Оттого иллюзий много. Есть хочешь?

— Нет.

— Оправиться?

— Да.

— Тогда идем. Без фокусов, попрошу.

Препровождает тебя в известное, не упоминаемое место. Равнодушно наблюдает, как ты делаешь свои дела. Мало ли, вдруг самоубиться решишь. Так вот — не выйдет, дорогая. Ужасно чувствовать, что от тебя ничего не зависит.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, представляешь, что бы сделала с этой скотиной — Бернстайном. Вот же злопамятный гад! Превзошел ожидания. Во всех смыслах. Большой ученый, даже очень. И, вообще, хитрожопый! Признайся честно: не ожидала, что он сообразит поставить себе в мозгах ментальный якорь. Да какой! Использовать цепочки ассоциаций на основе твоего же литературного труда!

Ксена ведет тебя обратно. В зале светло, публика постепенно собирается. Кто-то жует на ходу. Ксена интересуется:

— Точно, есть не хочешь?

Мотаешь головой. Нет. Кусок не полезет в горло. В голове словно стучит метроном, отсчитывая секунды.

— Хоть воды глотни…

Отхлебываешь, закашлявшись, из протянутой фляжки. Плохо. Всё очень плохо. Свет в зале медленно меркнет. Второе действие началось.

— …Господин Бернстайн! Что произошло после того, как к вам вернулась память?

— Как я сказал, в 1365 году я успешно освободился от оков, которыми Хозяйка Острова опутала мой разум. Как на фотопластинке проявляется изображение, так ожила память прожитых лет! Я смог объективно оценить случившееся со мной. Обнаружил интересный психологический феномен. Мозг не терпит лакун в восприятии. Если какие-то воспоминания утрачены, то они они заменяются ложными. Приведу пример. В воспоминаниях о работе, якобы, на Минобороны Эгваль, мои коллеги по этой работе… в моем воображении выглядели, как известные артисты театра и кино!

В зале веселое оживление.

— Да! Представьте себе! А сколько еще людей, подобных мне, до сих пор живет во сне наяву? Как понять, что ваши мысли и чувства, на самом деле, принадлежат не вам? Что люди, которых вы любили, или ненавидели… с кем делили последний кусок хлеба… что люди эти — никогда не существовали? Задумайтесь об этом! Вам станет не до смеха.

Наступает глубокая тишина. В ней звучит лишь голос Бернстайна. Старикашка вошел в раж, ты не видишь его, но представляешь воочию. Как он витийствует на экране; как блестит его лысина, окруженная растрепанным венчиком седых волос. Рот его кривится, когда он выплевывает фразу за фразой. Тыльной стороной ладони Бернстайн торопливо вытирает струйку пены с подбородка.

— …Представьте, как я был потрясен, когда в газетных репортажах увидел фото одной развязной девицы! Первой мыслью было: «Бедный Энвер! Ты всё-таки сбрендил! В каждой шлюхе видишь образ, навсегда запечатленный в твоем мозгу…» Но, что если это — не бред?! Я вспомнил… Вспомнил!.. Истинный облик Хозяйки! Женщины, разменявшей шестой десяток, и выглядевшей неправдоподобно молодо! Придворные жополизы ничего не замечали, одурманенные ментальным воздействием! А для народа и кинокамер — грим! Имитирующий облик пожилой дамы, скрывающей увядание умелым макияжем! Такой… обман в обмане!

— …Я сказал себе: ладно! У каждого найдется двойник — человек, очень на тебя похожий. Предположим: это — тот случай. Я решил наблюдать за похождениями двойника Хозяйки. Если жизнь этой особы так и покатится под откос, в аккомпанементе ссор и скандалов — значит, действительно — другой человек. Случайное фантастическое сходство. Природа допускает невероятные повторения.

— …Через несколько лет ужасная правда полностью открылась мне!.. Невозможное двойное совпадение! Идеальное внешнее сходство, плюс экстраординарные способности. Карьера дамочки напоминала экспоненциальную функцию! Плавный подъем, перешедший в крутой взлет! Когда же знаменитая… да! Уже на всю страну!.. Сыграла в новом фильме, посвященном… жизни и деятельности Хозяйки Острова! Прославляющем ее! Стало очевидно, что имеет место тождество! Что мы — жертвы очередного, грандиозного обмана!.. Да…

Слушаешь бессвязные стариковские вопли, испытывая глухое раздражение. Что-то слишком часто снисходит озарение то на одного, то на другого. Вот и Энвер отличился. Напрасная твоя надежда — спрятаться за красивой выдумкой. Дескать, несчастная Нина Вандерхузе сошла с ума, вообразив себя Хозяйкой Острова. Раньше тебе претила эта легенда. В тайных мечтах ты срывала покровы, обнажала истину… короче, представала перед друзьями и врагами снова самой собой. Ага, давай. Даже Лоре открыться сил не хватило. Пока она сама тебя из скорлупы не вытащила.

Медленный, осторожный глубокий вдох. Спокойна. Совершенно спокойна.

— ПРОФЕССОР!!

Бернстайн умолкает. Потом мычит что-то неразборчивое, как будто у него кляп во рту. А ты не теряешь времени даром. Голос у тебя сильный, как говорится, «нутряной». Единственное оставшееся оружие.

— Скажите! Вы смотрели «Ангела с черными крыльями»?

Старик что-то бормочет, пытаясь поймать утерянную мысль.

— Ээ-э… да… конечно…

— Там дан простой и ясный ответ. И зря вы убили время на «теорию заговора».

Вмешивается, с металлом в голосе, прокурор:

— Вы нарочно отвлекаете нас! Думаете, погрязнем на три часа в дешевой агитке? Выискивая то, чего там нет!

Бернстайн поддакивает:

— Абсолютно вредоносное произведение! Содержит скрытые ментальные ловушки, действующие на подсознание!

Никто не отвечает ему. В зале — глубокое молчание. На ярко освещенной сцене, в глубине куба, собранного из плит броневого стекла, стоишь ты. С поникшей головой, и руками, заведенными за спину. Нет в жалкой фигуре ничего от сказочной злой колдуньи. Ничего, намекающего на былое высокое положение. Облик, скорее нелепый, чем страшный. Стоптанные ботинки, потертые джинсы. Штопаный на локтях свитер. Но, всмотритесь в это лицо! Печальное, усталое. И, при том — воплощение юности и красоты.

Кто поверит болезненным фантазиям несчастного старика?

Объявлен внеочередной перерыв. Кажется, Энверу Бернстайну стало плохо.

Ксена вновь уводит тебя «проветриться». В этот раз сама напоминаешь ей, что не кормлена, не поена. Возвращаешься в хрустальную (если бы так!) клетку с полными руками снеди. Судок с горячим обедом, термос с кофе. Еще и пирожок в промасленном пакете. Напоследок, насмешливо запугиваешь Ксену:

— Я буду во снах к тебе приходить. До конца твоей грешной жизни. Хоть ты стойкая, закаленная, но со мной это тебе не поможет.

Ксена натянуто улыбается, уходит.

Садишься на диванчик, начинаешь трапезничать. Начхать на любопытные взоры. А шницель-то — неплох. Ради тебя, наверное расстарались. Гуманизм в здешних местах прямо зашкаливает. Ты на их месте давно бы выбила из тебя все необходимые признания. Кстати, тоже без излишнего мучительства. Не усвоила, похоже, Ксена, главу из сочиненной когда-тобой методички.

Успеваешь допить кофе, когда гаснет свет, и начинается третий акт дурацкого действа. Он будет длиннее предыдущих из-за нечаянного перерыва. С удовольствием замечаешь в себе спокойствие, и решимость доиграть до конца.

Кстати, как там Энвер? О нем ни слуху, ни духу. Не помер ли часом? Не вздумай жалеть негодяя.

— Вызываем свидетеля, Ксению Грин!

Вот те раз! И она — туда же! Расскажет, как допрашивала тебя? Так ей, по сути, докладывать не о чем. Ладно, послушаем.

В роли очередного, невидимого с твоего места свидетеля, Ксена даже хуже Бернстайна. Повторяется, мямлит, путает слова… Никакого артистизма.

— …Сопоставление недавних фото в разных ракурсах, с известным живописным и скульптурным изображениями. Также с кино и фото-материалами полувековой давности…

Ах, вот зачем тебя голышом намедни выгуливали! Чтобы скрытые камеры сфоткали со всех сторон. Слева-справа, с задницы, с передка. Умники. Сравнить им захотелось. Не так много старинных образчиков имеется. Не зря Хозяйка запрещала фотографировать, а позже, снимать на камеру свою божественную особу.

— …Совпадение образов с высокой степенью достоверности…

Бла-бла-бла… Мели, Ксена, мели. У каждого есть хотя бы один двойник, вспомни: это Энвер сказал. До того похожий, что в обморок хлопнешся, случайно встретив. К счастью, подобные казусы невероятно редки.

В зале шумно. Твои фото в стиле ню возымели успех. Славненько. Давайте, подрочите на них.

— …Методы идентификации личности, разработанные учеными Ганы…

Кажется, от зевоты скулы сведет. Что, если лечь и демонстративно захрапеть?

— …Образцов тканей, крови или слюны…

Охо-хо… Кто же так сценарии пишет?

— …Соответствие генных маркеров…

Что она мелет? В скромном гостином доме, играя роль горничной, взяла образцы твоей слюны с посуды, с которой ты ела и пила. Ага, ну… да. В Гане есть светлые умы. Переоткрыли метод генетического анализа, уже (с твоей подачи!) известный в ГИН. Молодцы, чего уж…

— С целью доказать или опровергнуть…

С чем сравнивать-то, умники?

Вдруг становится холодно. Даже руками себя обхватываешь. Ерунда. Психология. Здесь по-прежнему тепло. Трёшь ладони, дуешь на них. Сейчас… сейчас… Фф-фу… отошла! Черт, досадно-то как. Забыла. Даже в голову не пришло, что реликвия сохранилась, пережив войну. Странный военный трофей.

— …С вероятностью 99,99 % принадлежит тому же лицу, чьи отпечатки крови остались на платье. В нем была подвергнута ритуальному бичеванию Наоми Вартан, во время принесения ею клятвы на верность Острову в 1327 году.

Сильный шум в зале. Гул. Ропот.

— …Готовы ответить на единственный мой вопрос?

Это — нарушение процедуры. Или ей разрешили допрашивать тебя?

— Готовы ли…

Хочется, чтобы всё быстрее закончилось.

— Да, спрашивай!

— Вам понравилось та варварская церемония?

— Нет… Было очень больно, Ксена.

В это мгновение внезапной тишины… испытываешь не страх, не отчаяние, и не болезненное ликование самоубийцы.

А невероятное чувство освобождения. Как тяжкий груз уронила с плеч.

— Мне больно до сих пор. Я обещала спокойствие, процветание, благополучие. И не сдержала слово. Люди напрасно доверились мне…

В зале присутствует охрана. Все в штатском, крепкие, молчаливые. Скоро понадобится их вмешательство, чтобы навести порядок. Хочется им помочь. Но, как?.. Проклятый ошейник мешает транслировать твою волю в возбужденную, орущую толпу. Поэтому просто стоишь в неподвижности, ни один мускул не дрогнет. Живая статуя. Довольно трудный фокус, если требуется выполнять его длительное время.

Как ни странно, этого достаточно, чтобы восстановилось спокойствие.

— Грязная шлюха!

Это — последний неприличный выкрик. Получив дубинкой по ребрам, виновник согнувшись, падает в кресло. Спасибочки. Без вас, костоломы, мне бы тяжко пришлось. Никакого почтения к Ее высочеству. Впервые с благодарностью думаешь о плитах бронестекла, отделяющих тебя от зала.

— Вы признаете, что вы — та, которая… вы…

Голос прокурора Якеша скрипит, как несмазанное колесо деревенской телеги. Он — человек пожилой, перешедший грань, за которой перестаешь сомневаться в неизбежном конце. Верить в свое бессмертие — удел молодых. А господин прокурор уже ни во что не верит. В честность не верит. В порядочность. Правосудие. В чудеса — тем более.

Ему поручили разыграть комедию. Обвинить душевно нездоровую женщину во всех смертных грехах. Получить хорошего качества видеозапись. Чтобы, с минимальными изъятиями, показать ее народу. Смотрите, люди, на источник всех ваших бед. На дьявола во плоти, которого мы изгоняем обратно в ад. Всеобщий восторг. Ликование. Овация.

Сейчас Якеш в трудной ситуации. Затеянное его хозяевами представление требует полной самоотдачи от действующих лиц. Прокурор должен в праведном гневе метать в злодейку громы и молнии. Но… Якеш не в силах заставить себя поверить. Не хочет, отказывается, не смеет верить в то, что эта юная особа… в действительности намного старше него. Оттого он сейчас весь, как туго натянутая струна.

— Жаль, господин прокурор, что вы не смотрели «Ангела…» Там — ответ.

— Отвечайте… на… вопрос…

— Я ответила. Плохо, что вы не слышите.

Ропот в зале. Ты прямо намекнула на свои ментальные способности. Уменье читать чужие мысли и внушать свои. Вместе с предполагаемым даром вечной молодости, ты сейчас — пойманный варварами сверхчеловек. Так они должны о тебе думать. Должны бояться тебя. Что, если новтеранское чудовище и в таком беспомощном положении сумеет нанести внезапный удар?

Генеральный прокурор пребывает в ступоре, но радоваться рано. Другой голос, мелодичный, хорошо поставленный, возглашает:

— Разрешите мне развязать этот узел. Нам не важна личность присутствующей здесь гражданки. Важны сведения, которые она сообщит. Обращаться к ней, полагаю, можно по имени, привычному ей. Не так ли… Нойс Винер?

— Пожалуйста. Как вам удобно.

— Волею случая, вы хорошо осведомлены о деятельности Ее высочества.

— Да.

— Расскажите нам о плане уничтожения Эгваль.

— Не было такого.

— Неужели? В 1336 году наша великая страна стояла на грани гибели, от ниспосланной на нее ужасной болезни. Это было делом рук Ее высочества; плодом коварного замысла, созревшего в ее злобном уме.

— …

— Вы молчите? Почему? Уста ваши скованы печатью страха и раскаянья?

— Молчу, потому что нет смысла говорить. Я тут вроде — лишняя! Сами себе задаете вопросы, и сами на них отвечаете. Продолжайте в том же духе. Не смею мешать.

Пока Верхосуд Кинзор, гневно сопя, собирается с мыслями, можно и отдохнуть. Ложишься на жесткий диван, очи в потолочи, расслабляешься. Время — отличный целитель. Можно без содрогания вспоминать события, едва не стоившие тебе рассудка. Или самой жизни.

Некогда ты составила великий план поворота Истории. При удаче, не было бы в Мире страны-гегемона, подавившей остальных одним своим многолюдьем. Не было бы ретроградной идеологии: решения любых проблем числом, а не уменьем. Не было бы жуткого, мучающего тебя все дальнейшие годы подозрения.

Но, ты тогда не выдержала. Ужаснулась собственному замыслу, своей непомерной дерзости. Спокойная, строгая логика стороннего наблюдателя столкнулась с базовыми инстинктами человеческих существ. Тех самых, над которыми ты задумала поставить масштабный эксперимент. Оказалось, ты — одна из них. С теми же чувствами, мыслями и страхами. Способностью сопереживать, многократно усиленной врожденным талантом телепата.

С какой поспешностью ты отыграла всё назад! Какого напряжения это от тебя потребовало! И от твоих соратников. Думаете, легко загнать джинна обратно в бутылку? Прекратить искусственно вызванную пандемию лихорадки крэг?

Помнишь, как валялась в ногах у доктора Гаяра? Рыдала: «Рон, я погибаю! Мне страшно! Спасите меня!»

Минули годы. Десятилетия. Оставили в душе новые шрамы. И растущее отчаяние. С ним ты встречала все новые подтверждения, которые давала тебе жизнь. Парадокс Рутении — не случайный зигзаг развития! Историческая закономерность. Следствие фундаментального дефекта человеческой природы. Хомо сапиенс — ошибка эволюции.

Здешнюю цивилизацию ждет такой же масштабный крах, как ранее терранскую. Все людские сообщества в конечном счете погибнут. Кроме… Новтеры. Так ты полагала когда-то. И вот, Новтеры больше нет. Еще одно доказательство зловещего парадокса.

— Нойс Винер! Я к вам обращаюсь!

Ага, прокурор воспрянул. После перепалки с судьей, отстоял право клеймить и обличать тебя. Интересное тут судопроизводство. Троица: дознаватель, прокурор, судья. Ты могла бы помочь усовершенствовать эту систему. Впрочем, еще не поздно.

— Ау? Слушаю, уважаемый.

— Встаньте, когда с вами разговаривают!

— Я устала. Подите прочь.

Ощущаешь злорадство, и удовольствие оттого, что поломала сценарий. Помучаетесь, гады, пытаясь склеить из кусочков правдоподобную запись судебного заседания.

Господин прокурор Якеш делает несколько безуспешных попыток призвать тебя к порядку. На помощь опять приходит Кинзор, с ласковыми увещеваниями. Его ты прямо посылаешь нахер.

Публика заинтересованно следит за творимой тобой отсебятиной. Смешки, скабрезные комментарии. При том, что градус неприязни, порожденной разоблачительным докладом Ксены, заметно упал. Сколько бы она не рассказывала о новых методах установления личности, но… это только ее слова. Чтобы их приняли на веру, госпожа полковник должна быть очень убедительной. Да только харизмы ей, как раз и не достает.

— Ходатайство прокурора судом удовлетворено! — возглашает Кинзор.

Эй-эй! Вы о чем? Что я пропустила?

— …Допросить подозреваемую с использованием технических средств!

Лязг, скрип двери, возникает Ксена. Дотрагивается до тебя, рука у нее мягкая и сильная. Резко поднимаешься, аж голова кругом — всё правильно, переутомлена, ослаблена. А тут еще Ксена злится. Не к добру.

— Предупреждала, не играйте со мной! Кстати, известно мне: умеете обманывать прибор! Но, при интенсивном допросе, долго не продержитесь.

— Хорошо-хорошо, исправилась, не буду… Устала ждать, прости.

Не потащит же она тебя в допросную! Не осмелится своими руками рушить прекрасный сюжет. Презренная негодяйка пред всевидящим оком эгвальского правосудия.

Ксена решительно стаскивает тебя с дивана. Похожего, скорее, на длинный сундук с мягкой обивкой на крышке. Пока ты, потирая плечо, злобно шипишь всякие народные слова, Ксена открывает волшебный сундучок. Он начинает раскладываться в сложную, затейливую конструкцию. В ней угадывается новомодная, самая современная конструкция Правдоискателя. Далеко шагнула наука и техника со времен первопроходцев. Вернее — первопроходца. Еще точнее — первопроходимки. Так следует величать бывшее Твое высочество.

— Раздевайтесь, ложитесь навзничь. Я вас зафиксирую, — Ксена спокойна и деловита.

Ее не смущает непослушание. Какое-то время ты молча вырываешься из ее крепких рук. Брыкаешься, и тут же попадаешь под болевой прием. Затем еще, и еще. Ксена ослабляет хватку, почувствовав, что жертва ослабела.

Захлебываясь в плаче, сползаешь на пол, обхватив руками колени Ксены.

— Не надо… Нет! Избавь меня от этой машины!.. Прошу!..

— Согласны говорить без нее?

— Да… да!..

Ужасный сундук закрывается, опять превратившись в безобидный диванчик. Ксена усаживает тебя, терпеливо ждет. Собравшись с духом, излагаешь (вполне вразумительную) историю кампании 1336 года. Остров против Эгваль…

Сочтя опыт применения воздушных кораблей-бомбовозов успешным, Хозяйка задумалась: что дальше? Дирижабли очень уязвимы — тут не поспоришь. Перевес Острова — временный, враг скоро оправится. Надо обезвредить Эгваль, желательно — навсегда. Так родилась идея биологической войны.

Лихорадка крэг, в большинстве случаев — не смертельна. Хороший уход, и через месяц наступит выздоровление. Практически полное. Если не учитывать некий остаточный эффект.

Дело в том, что перенесшие крэг теряют способность производить потомство. Женщина не может зачать, даже от здорового. А у переболевшего мужчины — семя мертво до конца его дней. Вот почему крэг издревле вызывал у людей невыразимый ужас. Толкавший их на исключительно жестокие меры карантина. В старину дома заболевших сжигали вместе с жильцами.

В секретной лаборатории Острова был выведен новый, исключительно заразный штамм жуткой лихорадки. Чтобы стать оружием, которое уничтожит Эгваль. Через два поколения от огромной страны останется едва ли четверть населения. Полностью народ, скорее всего, не вымрет. Но, существенного влияния на историю Мира оказывать уже не будет.

Проект свернули, когда выяснилось, что нельзя предсказать поведение вируса. Когда он мутирует, то заранее созданная вакцина потеряет эффективность. Лучше погасить пламя рукотворной эпидемии, пока не поздно.

Так Хозяйка впервые испытала горечь поражения. Неотличимого (поначалу!) от победы. Силу, попавшую ей в руки, оказалась невозможно контролировать. Вместе с Эгваль в небытие запросто отправится Остров…

Умолкаешь. Говорить об этом тяжело. До сих пор. Хоть бы Ксена не требовала продолжения. Она одобрительно кивает.

— То, что надо. И держались неплохо.

Похвала некстати. Глупо хихикаешь. Смеешься всё громче, и не можешь остановиться. Истерика. Ксене достается лишняя забота. Хлестать тебя по щекам. Нежно целовать. В завершение, отпаивать, как ребенка, из пластиковой бутылки с трубочкой.

— Пейте-пейте. У вас обезвоживание.

Достает из кармана носовой платок, сует тебе в ладонь — пользуйся, на здоровье. Промокни глазки, высморкай носик.

— Встаньте, пожалуйста. Вот так… королева.

Разворачивается и уходит. Еще бы ей не спешить. Осталась ария сладкоголосого судьи Кинзора, и всё. В запасе — минут пять.

Интересно, есть ли какой-то, более-менее эстетичный способ покончить с собой, не сходя с места? Прямо сейчас. Чтобы не успели помешать. Доставить, напоследок, разношерстому кодлу горькое разочарование.

Кроме разбивания своей дурной головы о броневое стекло, других вариантов нет. Фу, гадость. Негодная идея. Похерить. Ладно. Послушаем Верхосуда. Нарушим стройность его речи хамскими замечаниями. Пока сообразят отключить микрофоны, успеешь попортить ему крови.

Со звонким щелчком останавливаются вентиляторы на потолке. Ээ-э, что за хрень?! Запоздало соображаешь, что Кинзор вовсе не собирался здесь ораторствовать! Блестящий монолог — достойное завершение пьесы, уже записан! Ты же знаешь, как делают кино. Вразнобой. К чему готовы, то снимают. Потом эпизоды монтируют в нужном порядке. Пока ты тут переминаешься, фильмец дозрел. Почти.

Вновь, с пронзительным тонким воем, включаются вентиляторы. Даже вздохнуть полной грудью не успела. Теперь — нельзя. Почему же? Один сильный, глубокий вдох, и всё закончится. Ты же только что мечтала умереть!

Подходишь вплотную к передней стенке. Дотрагиваешься до холодного, гладкого, несокрушимого стекла. Ни пуля его не возьмет, ни кувалда. Пять сантиметров. Расстояние между жизнью и смертью. В темноте зала — застывшие, бледные лица. Наслаждаетесь? Давайте, любуйтесь. Я к вам в кошмарных снах приходить буду.

Сколько осталось? С каждой секундой всё больше отравы накачивается в герметичный прозрачный куб. «Буду задерживать дыхание до последнего».

Двое возникают из глубины зала. Поднимаются на авансцену. Она — широкая, за счет поднятой площадки оркестровой ямы. И ярко освещена. Ясно видишь пламенно-благородные лица. Гневно воздетые, сжатые в кулаки руки. Прокурор Якеш и судья Кинзор. Вошли в роль, голубчики. Жаждут посмотреть, как ты сдохнешь.

Обоим должно быть не по себе от твоего яростного взгляда. Нет, держатся уверенно. Ничего ты им не сделаешь. И во сны ихние не заявишься. Якеш давно сидит на снотворном, побеждая им стариковскую бессонницу. А Кинзор — олигофрен, ему кошмары не снятся.

Публика в зале встает, начинает аплодировать. Ты ничего не слышишь.

Тебя охватывает оглушающая тишина. В ней, сперва слабый, крепнет чей-то одинокий голос. Немного монотонный, со звенящим отливом, он всё громче звучит в тебе.

В преддверии тайны, что скоро открою

Я вижу дома, и мосты над рекою…

Перестань, Седа! Уйди.

…Как вечер неспешно заходит в аллею,

В далеком окне солнца блик пламенеет…

Наоми Вартан когда-то, преисполнившись гнева и злости, осудила девочку-поэта на смерть. Вчерашняя школьница держалась стойко. И сочинила адресованные себе же строки утешения.

Задайся вопросом, Наоми. Как вышло, что это — реквием по тебе?

Скрип.

Невыносимо противный скрежет.

Серия оглушительных хлопков, как ружейные выстрелы.

Неодолимая сила выдирает из стальных ребер куба огромные, дюймовой толщины болты.

Стальная рама, содержащая в себе передний лист бронестекла, начинает отгибаться сверху.

Еще секунда и вся кристально-прозрачная стенка, весом в три центнера, падает с гулким грохотом.

Вопли ужаса. Топот бегущих ног. Из сумрака доносятся глухие удары, и возгласы отчаяния.

Все четыре выхода заперты снаружи.

Среди этого дантового ада отчетливо слышен вой вентиляторов, раскрутившихся до максимальной скорости.

Кашель. Стоны.

У ядовитого пара металлический привкус.

В газовую камеру превратился весь театральный зал.

7. ГЛАВАРЬ МАФИИ

Киано заложил руки за голову. Его длинные пальцы вцепились в лохматую черную шевелюру. Интересный способ помогать себе думать. Усиленные размышления ни к чему не привели, и он сказал:

— Вы у нас — великий команданте, вот и объясните, что это значит.

Одиссей Гор ткнул пальцем в лежащий на столе крупноформатный снимок.

— Тир не дает спутниковые фото так часто, как мы хотим. Орбита не позволяет. Поэтому данные слегка устарели. Эгвальскими бронеходами забиты все дороги, ведущие на Мету, Гану, и… Норденк! Много машин в плачевном состоянии; вышедшие из строя сталкивают на обочины. Остальные прут дальше. Параллельно движется пехота. Самые боеспособные части идут позади.

— Виктор Энрон намерен убить трех зайцев одним ударом. Он копирует тактику Солтига, не к ночи будь помянут. Тотальное наступление. Людское цунами. Даром такое, конечно, не обходится. В прошлую войну заградотряды ОСС перебили своих же солдат больше, чем это смогли сделать Хозяйкины эльберо. Зато оборона Острова рухнула, не выдержав напора. Когда Хозяйка поняла ситуацию, ей оставалось застрелиться, либо…

Киано переспросил мрачно:

— Либо, что?

— Бежать. Коротать в глуши и безвестности тоскливые дни, месяцы, годы… Рискуя быть разоблаченной. Рискуя предстать беззащитной под не остывшую ненависть врага, и презрение собственного народа. Я на ее месте… не знаю, как поступил бы.

— У вас будет время поразмыслить над этой дилеммой. Если не придумаем, как выкрутиться. Я пробовал связаться с Магистром. Молчит.

— А что ему остается? Он не учел, что вашей пушечки недостаточно для победы. Эгваль потеряла четверть своей мощи, но сохранила способность наступать. Мы недооценили противника. Поставили Остров на грань новой катастрофы. Кстати, где сейчас наша бывшая «номер первый», чьи ошибки мы дружно повторяем?

— Не знаю. И это сильно меня тревожит.

С прошлого вечера Лора не переставала думать о Горации Винере. Надо же было так скверно с ним обойтись! Набиваться на знакомство, а потом сбежать. Ужасная неловкость. Трудно говорить с молодым человеком, зная, что он… Чёрт, даже слов таких нет, не придумали еще.

Айвен Астер полагает, что потеря автобиографической памяти — это смерть личности. В его понятии, доктор Гаяр, желая омолодить тело — убил душу. И, сам того не подозревая, покончил с собой. Лора не соглашалась с ним. Но, как проверить, кто из двоих прав? Во всяком случае, Астер никак не ассоциирует себя с гениальным медиком. Память о котором будет жить еще долго. Похоже, и в Горации не осталось ничего от могущественного военного министра Эгваль. Одержи Нат Гариг верх над Ариэлем Солтигом в борьбе за власть — и современная история Мира была бы другой.

Всё решали даже не дни, а часы и минуты. Не проиграй Гариг решающую партию, и Анита не пошла бы к террористам — мстить за отца. Не встретила бы в «Движении к правде» двойного агента — Иеро Парка…

В голову пришла непрошеная, жутковатая мысль. Не будь этой вереницы несчастий — и разомкнулась бы цепочка причин и следствий! Лора попросту не появилась бы на свет. Так всегда в жизни: что кому-то — плохо, то другому — хорошо. А не существуй никогда Лорианна Парк, то и Наоми Вартан, вероятно, уже была бы мертва.

Нестерпимой казалась мысль, что рок, преследующий подругу, всё же настиг свою жертву. Фон Нойс по-прежнему не отвечал. Жеом Киано, на прямо заданный вопрос: что ему известно о ее судьбе — неуклюже ушел от ответа. Сегодня Лора решила повторить попытку.

Покинув комнату — временное пристанище в Доме правительства, она позавтракала в общей столовой. Народу было немного, рабочий день начался час назад. Это она здесь прохлаждается. Остальные — руководят государством.

С Горацием она столкнулась на входе в кабинет Координатора. Воззрились друг на друга, но момент испортил Киано.

— Входите. Живее. Сейчас придут остальные, и я сделаю сообщение.

Усилием воли он стер трагическое выражение с лица, обретя привычный беззаботный вид. Присутствующий здесь же команданте Одиссей Гор, ответил на приветствия Лоры и Горация рассеянным кивком. Похоже, мысли его витали далеко.

Киано любезно проводил Лору до «тронного» кресла. В котором она чувствовала себя неуютно, помня недавние намеки команданте.

Вошли сумрачный Астер, и такая же невеселая Анита. Следом объявилась Полина Ждан. Киано, без предисловий, обратился к Горацию.

— Два дня назад, кроме обыска в ГИН, вы имели задание вернуть домой известную нам особу. Это не было сделано. Позвольте узнать: почему?

— Миз Винер ушла, пока мы были по горло заняты разборкой в Институте. И, то что она воспользовалась «засвеченным» жилищем — не есть хорошо.

Лору покоробил его тон. Чванливый дурак! Женщину, с которой прожил десять лет, именует «миз Винер». Тут же она постаралась придумать для него оправдание. Всякое бывает. Взять хотя бы ее отношения с Анитой. Мамаша сидит рядом, за этим же столом. Но они ни разу не взглянули друг на друга.

— …Вокруг — всё было спокойно. — Гораций пожал плечами. — Мой заместитель, отвечавший за периметр, добыл запись с камеры наблюдения. Миз Винер провела в квартире несколько часов, после чего покинула ее.

Над столом бледно высветилась картинка, моргнула, стала четче. На ней маленькая, понурая фигурка уходила вдаль, исчезала в никуда… Гораций перемотал запись на начало. Да, это была Нойс. Выходя из подъезда, тревожно оглянулась. Лоре стало больно от затравленного взгляда подруги.

— Ладно, примем к сведению, — сказал Киано. — Миз Винер убыла в неизвестном направлении. Я, вообще-то, вас не затем созвал, чтобы мы гонялись за ней по всей Эйкумене. Нам надо обсудить оборону Острова…

Лора увидела, что Горацию сильно не по себе. Хотя его отношения с Нойс разладились давно, какая-то симпатия еще сохранялась. И он чем-то сильно встревожен. Почему этого никто не замечает? Еще странность: Гораций, как будто знает, что Лора — пси. Злится на нее. Боится ее. Он крупно облажался, и хочет скрыть это от Киано. Почему не от Полины?

Вот оно что! У него — иммунитет к ментальному воздействию! Такого молодца Полине не прочесть. Лора, всё же, видела его. Не четко. Тени мыслей и чувств. Ментальная связь сильнее всего между родственниками. Анита, должно быть, понимает его лучше. Она — его дочь. «А я — внучка».

Сказала себе это, и сама испугалась. Ясно же, что Ренессанс убивает родственные отношения. Генетически, Лора — внучка человека, ныне зовущегося Горацием Винером. Но, в ее глазах, он просто нахальный парень с завышенной самооценкой. Такова его плата за возвращенную молодость. Память о прошлом уничтожена, все жизненные уроки забыты. Их надо выучивать заново.

Сегодняшний урок — очень страшный. Не то важно, что Гораций разлюбил Нойс, поняв, кем она была раньше. Гораздо важнее, что из-за его недавней оплошности Нойс очутилась безвыходном положении. Угораздило ее попасть в Эгваль. В это огромное, бездарное, завистливое, на всех обиженное место. Смерти подобно для бывшей королевы Острова, очутиться там, утратив инкогнито.

И сделать уже ничего нельзя.

REXA

KRAK TOV NOZTUK

SANS TAR

KUBO OFNEJ AUTO

Зря так долго ждала! Не нарочно. Парализована внезапным приступом ужаса. Соберись. Скорее. Сгорают секунды, и твоя жизнь вместе с ними. Шаг. Еще. Вперед, сука! Пошла!

Передняя стенка куба, упав, лежит криво. Под ней два тела в луже крови. Судья Кинзор придавлен не полностью. Верхняя половина туловища торчит наружу, голова еще дергается на тонкой шее. Обходить долго. Пробегаешь по бронестеклу, подошвы кроссовок скрипят по его гладкой поверхности.

Тут надо спрыгнуть с авансцены в зал. Высота — метр с хвостиком, и есть одна трудность. Левую ладонь надо так и держать, плотно прижатой к лицу. Урони платок, и в темноте его не отыщешь. Тогда — всё. Слезливый стих Седы даже додумать до конца не успеешь.

Глубокий вдох сквозь мокрый платок. Только что ты раздавила зашитые в нем две ампулы антидота. Не смей надеяться, что он поможет! Делай, что надо, пусть будет, что будет.

Задержать дыхание. Прыг! Оп… На колени, на бок, на четвереньки… Встать! Есть. Платок… Где платок?! Да, вот же он — мертво стиснут в кулаке! Прижать обратно к харе. Вдох.

В темноте манит-мигает огонек. Человек в респираторе, торопливо сигналит тебе. По фигуре узнаешь Ксену. Скорее, скорее. Она хватает тебя за руку, увлекает за собой. Не задумываясь, повинуешься.

Глухая стена трескается, большой кусок — метра полтора квадратных, осыпается, открывая черный провал. Кто владеет подробным планом старых тоннелей? Влиятельные люди, понятно.

Чувствуешь, как силы оставляют тебя. Черные тени теснятся вокруг. Хватают, кладут на что-то жесткое. Слышен скрип, и стук вагонных колес. Дрезина. Рядом примостилась Ксена. Чувствуешь запах ее пота. Намаялась она с тобой.

Забирает платок; инстинктивно сопротивляешься, потом отдаешь. Тут ведь такое дело: передоз противоядия убивает с тем же успехом, что и яд. Ксена уже сняла респиратор. Вокруг светло. По настоящему! Тоннель закончился арочным выходом, забранным заржавелой решеткой. Запирающий ее замок открывает один из людей в черном.

— Голова не болит? — спрашивает Ксена. Возвращает волшебный платок, с назиданием: — Дышать: минуту через пять.

Умничка. Профессионал. Подсунула лаконичную записку на Тонго, объяснившую путь к спасению. Оформленную, как тактический приказ. Сигнал к выполнению — «королева». Напоила раствором глюкозы. Снабдила амилнитритом. В результате ты выжила, получив многократную смертельную дозу цианида.

Одна незадача, коли мемуары сочинять вздумаешь. Как изложить сию романтическую историю? «Сидя в кутузке на толчке, я увидела на рулоне сортирной бумаги указание, как спасти свою грешную задницу…»

Ничего. Великие дела часто имеют комичный оттенок. Не сдержав чувств, сжимаешь ладонь своей спасительницы.

— Я — в порядке. Благодарю!!

Ксена убирает руку; в этом движении — легкий оттенок брезгливости.

— Не за что. Мне заплатили.

Решетка открыта, Ксена первой проскальзывает наружу, во влажно-прохладный, ясный день. Ее ждет авто. Рядом пацанчик, лет шести, очень на нее похожий, радостно приветствует. Ксена обнимает его. Она счастлива. Садятся в авто, уезжают. На тебя — ноль внимания. Даже не обернулись.

Это — вроде пощечины. Или щеки горят от яда? Будешь неделю ходить с мордой и руками в экземе. Ерунда. Важно другое. Люди, поручившие вытащить тебя из смертельной ловушки — тоже профессионалы. Дали Ксене два стимула для успеха. Большие деньги, и… жизнь ее сына.

Нетрудно представить, что она о тебе думает. И, насколько тяжело далось ей играть свою роль. Службиста и патриота, по-прежнему искренне верного Родине и начальству. Сейчас ей надо спешно уносить ноги, подальше от Эгваль.

Но, ты же не виновата! Ты не нанимала людей в черном! Понятия не имеешь, кто они. Кому понадобилась бывшая Ее высочество? Просто радуешься счастливому стечению обстоятельств. Солнечному теплу. Вкусу свежего воздуха. Невероятному по остроте наслаждению жизнью. Не такая уже неудачница! Есть еще на тебя спрос. Посмотрим, куда кривая вывезет. Ты на многое способна. История подтверждает; любой учебник откройте.

Больше полувека сияла слава Острова! Передовой страны Мира, с идеальной, трёхслойной системой управления. Широкое подножие — самоуправление народа. Средний слой — аристократия: инженерная и научная. И, парящая в облаках вершина…

Мысли сбиваются с наезженой дорожки; внезапно видишь картинку странно измененной. Остров времен Хозяйки! Блистательная пирамида власти… Только венчает ее — не жестокий ангел справедливости, как ты привыкла о себе думать.

А мерзопакостная, мстительная, и ссыкливая гиена.

Высоко в небесах слышен тихий, тоскующий, дрожащий звук. Таким ослабленным рев самолетных моторов достигает земли. Стратегический бомбардировщик идет на север. Что он там забыл? Еще одна небесная струна заводит мрачную песнь. Другая машина — на запад. Рефреном вплетается новый мотив. Тише и тише. Смолкает в южной стороне. Серебристые, огромные металлические птицы разносят в дальние пределы волю великой страны. Склонитесь, непокорные. Или умрите. Кончилась пора унижений. Эгваль встала с колен.

— Два наших ИЛУ будут вести, чередуясь, непрерывный огонь…

Киано говорит спокойно и буднично, как человек, не понимающий элементарных вещей. Эффективность самой мощной противовоздушной обороны не превышает 4 %. Из двадцати самолетов, дай бог, если собьют один. А каждый бомбардировщик несет в себе атомную бомбу. Сверхоружие перестало быть тайной после падения Острова. Карающий меч, преподнесенный Хозяйке гениальным Бернстайном, достался в итоге эгвальским военным.

Да, учтите еще Тир. Южный протекторат, с его урановыми рудниками, был подмастерьем Острова. Нынче это самостоятельное государство. Также владеющее ядерной технологией. И первым на планете добившееся успеха в космонавтике. Плевать на давний запрет Хозяйки, твердившей, что покорение пространства реактивными приборами — это ахинея. То, что для заносчивой новтеранки — дикарская глупость, для нас — в самый раз. Авиация Эгваль еще не сбросит сверхбомбы, как ее крупнейшие города превратятся в пылающие развалины. Опережающий ракетный удар Тира будет неотразим.

Потом, конечно, и эгвальские бомбы упадут. Тогда-то и закроется навсегда лавочка под названием Мир.

Обо всем этом Киано умалчивает. Завершает короткую речь пустым призывом крепить оборону Острова. Вытирает пот со лба ладонью, и с жалкой улыбкой садится на скрипнувший стул.

Глава Магистрата Норденка слишком близко придвинулся к камере, отчего его мрачная морда не вмещается в экран. Она кажется еще более круглой, и еще сильнее заросшей неопрятной черной щетиной. Говорит спокойно, как бы с легкой улыбкой. Но, кажется, что он рычит.

— …Эгвальцам нужно еще больше преследований, арестов и бессудных расправ! Им это нравится! Еще больше войн, крови, и наглого вмешательства в жизнь окраинных государств! Они это любят, не хотят от этого отказываться. Иначе случится большое несчастье! А именно: наступит спокойная, мирная жизнь! Все будут довольны и счастливы! И эгвальцы, о ужас, лишатся такой милой их сердцу репутации долбоебов!

— Хорошо! Пусть так! Они не желают становиться нормальными людьми. Таков их выбор, и последствия они почувствуют. Я предупреждал! Никогда не следует вести войну ради самой войны! Но, эти говнюки всё понимают наоборот!

ИВ. НОВОСТИ. 18 аполлона 1394. 13: 22.

Беспрецедентно грубое, полное необоснованных нападок на народ и правительство Эгваль заявление Томаса Канопоса — это явный признак отчаяния, охватившего власти Магистрата. Стремительное наступление наших войск не оставляет Норденку шансов на благоприятный исход.

Провинция Мета также не оказывает сопротивления нашим доблестным вооруженным силам. Находящиеся на ее территории бандформирования Острова исчезли без следа, как будто их никогда не было!

Одни лишь толстосумы из Совета Ганы еще бодрятся, распространяя лживые инсинуации о так называемой «агрессии» Эгваль. Пусть знают: расплата близка!

В прозрачно-голубом небе тает белый инверсионный след. Хороший день сегодня. Асфальт влажный от недавнего дождя. По нынешним меркам, довольно тепло — градусов 12. Разве что ветер резковат, к ночи он усилится. Хорошо — свитер теплый.

Хочется понять: что происходит? Два дня оторвана от жизни, от новостей. Спроси людей в черном. Рядом с тобой — трое. Похожи на военных, но выправка не та. Лица закрыты. Они не разговаривают, понимая друг друга без слов.

Секрет молчаливого общения прост. Один из троих — девушка-рыцарь в силовом костюме. Архаичном для Новтеры и волшебно-прекрасном здесь. Забрало шлема закрыто, но без труда узнаешь стройную фигурку Елены. Ох, плутовка! С кем она спуталась? Какому преступному клану служит? Вмонтированный в ее одежду пси-генератор позволяет всем троим общаться мысленно.

На ее спутниках обычного покроя военная одежда, под ней угадываются бронежилеты. Необычен лишь черный цвет, и странный шеврон на рукаве, вон у того долговязого типа. Серебряная молния. Похожая на зеркально развернутую букву Z. Интересная символика. Обозначает командира, наверное.

Хочешь обратиться к нему, и не вымолвишь ни слова. Перестала чувствовать язык. А за ним и всё тело… Рано радовалась чудесному спасению. Антидот не подействовал полностью. Ноги не держат, сейчас упадешь. И, средь белого дня, красиво сдохнешь.

Балансируя на грани потери сознания, вдруг соображаешь, кто этот чувак, которого не успела ни о чем расспросить. Молния на рукаве — стилизованная буква S. Первая буква имени. Sakratif.

Так звали главаря небольшой, глубоко законспирированной банды. На дело они выходили редко, зато добычу брали крупную. Впервые заявили о себе лет сорок назад. На Острове никогда не работали. Уже в те, ранние годы, грозная слава Службы безопасности отпугивала преступников.

Поэтому Хозяйка сочла удачливых грабителей недостойными внимания. И напрасно. Группировка росла, ветвилась, запускала щупальца глубоко в недра государственных структур. Как семь восьмых айсберга скрыты под водой, так и преступный синдикат казался много меньше, чем был. Везде у Сакратифа свои люди. Со временем его тайная власть распространилась за пределы Эгваль.

«И взор свой обратил на детище Гаяра…» Гордая тем, что разгадала, напоследок, тайну рейдерского захвата, валишься к ногам нового владельца ГИН.

Сакратиф подхватывает тебя на руки, как ребенка, движением нежным и властным. Он выше тебя на голову, и очень силен. Смиряешься. Да будет так. Злодейка в отставке испустит дух в объятиях злодея действующего. Хотела романтики, так получи.

Впрочем, помереть не дадут. Рядом припаркован медикар, замаскированный под мебельный фургон. Внутри он набит оборудованием для реанимации. Ох, как тебя ценят! Уложенная на узкую койку, покорно отдаешь себя в руки второго спутника Сакратифа. Появляется еще один, за ним Елена. Встают на стреме.

Пытаешься спросить: «Что со мной?» Пугаешься: вдруг уже умерла, и живые с тобой не говорят. Слышишь человека в черном:

— Реакция на пережитый стресс. Ничего особенного.

Шевелишь губами, пытаясь сложить имя «Сакратиф». Куда он делся?

— Магистр Торо поговорит с вами, когда прибудем на место.

Удивленно хлопаешь глазами. Что за магистр, как там его…

— Сакратиф — военное имя. А Торо — для народа.

Опаньки. От испуга сразу становится лучше. Адреналин в кровь — сила в ноги. Так бы и убежала, без оглядки. «Военные имена» — обычай Горных людей. Сакратиф — барнаб?!

Неужели, он — из горстки уцелевших? В 1336 году первый удар лихорадки крэг пришелся на Горную страну — так задумала Хозяйка. У крэга интересное свойство — заражать взрослых, и не трогать детей, младше десяти-двенадцати лет.

По приказу Хозяйки, молодняк отловили и отправили на Остров. В целях ассимиляции. Генофонд Острова порядком застоялся за тысячу с лишним лет. Пора было освежить. А взрослые горцы, неспособные произвести новое потомство, благополучно вымерли.

Представь себе: они вымерли не одномоментно! Представь: какой-то процент детишек поисковые команды прошляпили. Уцелевшие барнабы прятали детей — последнюю свою надежду. Затем бежали вместе с ними с зараженных территорий. Обучили всему, что знали. И, на склоне лет, передали возмужавшим последним детям Горного народа пламенную эстафету мести.

Зря ты не умерла в том чёртовом стеклянном ящике. Не пришлось бы сейчас гадать: что замыслил Сакратиф? В одном уверена: не пощадит тебя этот сильный и суровый старик.

«Попрошу его открыть лицо. Попрошу о смерти в бою. Чтобы первым моим соперником стал он. Я сильно ослабела, и не войду в форс-режим. Значит, Сакратиф меня разом прикончит. И ему почет, и мне…»

Присматривающий за тобой человек в черном дает понюхать ватку, смоченную свежими каплями антидота. Слишком заботливы и предупредительны все вокруг! Это пугает. Словно ты назначена к ритуальному жертвоприношению.

Чтобы отвлечься от мрачных предчувствий, вспоминаешь Бернстайна. Мужчину в расцвете лет, гордого своим талантом. И мерзкого старикашку — пакостника и ретрограда. Один и тот же человек. Непостижимо.

Хотя, вспомни… Проявления зависти, неприязни к конкурентам — замечались у него давно. Как слабели с возрастом дух и тело — так крепли, усиливались отвратительные наклонности. Будучи молодым, он запросто мог презрительно отозваться о ком либо из коллег. А сейчас… употребит всё влияние и связи, чтобы сломать карьеру соперника. Это закон природы такой? Второе начало термодинамики гласит: энтропия возрастает. Добавь к нему: и подлость тоже. Хороший человек становится негодяем — примеров сколько угодно. Но, никто никогда не наблюдал обратного процесса — превращения ублюдка в порядочного члена общества.

Что, если Хозяйка пристыдила бы Энвера, когда тот пожаловался на юношу из Университета Ганы? Малец раскритиковал теорию «равновесной Вселенной». Тиснул заметку в студенческой газете. Экий нахал! Наоми, однако, пропустила нытье Энвера мимо ушей. Молчание он воспринял, как одобрение. В ответном письме потребовал навести дисциплину в студенческих рядах. Имя Бернстайна (по слухам, занятого на службе правительству Эгваль) возымело эффект. Выскочку отчислили.

Левкиппа впоследствии пеняла тебе.

— Энвер — гений, но очень злой. Волну погнал такую, что и моего заступничества не хватило отстоять беднягу. А ведь Торо подавал надежды…

Вздрагиваешь всем телом. Пацана звали так же, как Сакратифа! Это — был он?! Не донеси на него Энвер — и сейчас ты не находилась бы в плену у злодея. Вместо него получился бы великий ученый…

Во всем виновата ты! Надо было полностью запретить переписку «заповедника гениев» с внешним миром! Так нет же. Взбрело в Хозяйкину умную голову, превратить право переписки в дополнительную награду и стимул. Хотела, как лучше.

Всхлипываешь. Шмыгаешь носом. Расчувствовалась на почве беспочвенных фантазий. Слышишь своего врачевателя:

— Всё в порядке. Реакция на стресс.

Вот заладил, одно и то же! Выворачиваешь шею, чтобы взглянуть на зануду. Он, отвернувшись, поправляет маску, скрывающую голову и лицо. Из под черной ткани выбивается вихор медно-красных волос.

Фургон трогается. У открытой задней двери заняли позицию Елена и еще один боец криминального фронта. Внезапно начинается качка, слышен отдаленный подземный гул. В Майе не бывает землетрясений. Тут что-то другое. Привстаешь на койке, преодолевая слабость. Медноволосый бандюган решительно укладывает тебя обратно. Он не так могуч, как его шеф — примерно с тебя комплекцией. В другое время ты бы его уделала.

— Лежать, не то привяжу!

Речь разбойника имеет странный металлический тембр. Оказывается, он не говорит, а неслышно шепчет. Специальное устройство воспроизводит голос измененным до неузнаваемости. Сорвать бы маску с конспиратора… да не в твоей власти. Лежи и не рыпайся.

Медикар разогнался и вовсю шпарит по шоссе. Убегаем?

Два черных рыцаря — Елена и ее соратник, суетятся у распахнутой настежь задней двери. Не разобрать, что за оружие у них. Вместо выстрелов слышно прерывистое гудение. Ощущаешь, как дорога начинает полого подниматься вверх. В дверном проеме видны изгиб шоссе, парапет, и блестящая под солнцем водная гладь. Мост через Маяриву!

Что-то вдали, маленькое, красно-зеленое, кружится в воздухе, подобно осеннему палому листу. Растет в величине, становится огромным… Это — подброшенный ввысь полицейский автомобиль. Из него вываливаются беззвучно вопящие человеческие фигуры. Столкновение неизбежно… Как вдруг неведомая сила смахивает полицейскую машину за пределы моста.

Успеваешь восторгнуться, и ужаснуться. В это время дня на мосту оживленное движение. Нелегко проскользнуть. Никто не уступит дорогу машине, перевозящей мебель. И какого чёрта сирену включили?!

Ах, да… вервольф-эффект. Под броским названием кроется не одно Хозяюшкино изобретение, а целая куча. Линяющая военная форма. Бойцы, которых временами не отличить от гражданских. Автомобили, на ходу меняющие окрас, и (в некоторых пределах) очертания корпуса. Да-да, ты — молодец. Гений, чего уж там… «Идти сквозь бурю нелегко, но знает весь народ: Хозяйка видит далеко — на много лет вперед!» Приятно думать, что полвека назад ясновидящая ты предусмотрела сегодняшнюю ситуацию. Наверняка фургончик уже обзавелся красными крестами на боках. Отчего же волнуешься, аж зубки стучат?

Нет — не страх. Момент отвращения к самой себе. Ты — тоже оборотень. Но, перестала видеть в этом повод для гордости.

Медикар виляет, его заносит вправо. Что такое? Елена и ее спутник расслабленно уселись на полу. Задняя дверь по-прежнему настежь. В ней видны небо и вода. И больше ничего.

Машину раскачивает, мелькает стремительно убегающий назад парапет. Хлоп, и снова шоссе! Аж рессоры заскрипели. Ох, здорово. Этот сундук еще и летать умеет! Низенько-низенько, но хватило перемахнуть через дорожную пробку. Объявится Сакратиф — расцелуешь старикана.

Кто гений — так это он. И смельчак. Лично руководил спасением твоей драгоценной особы. Дело секретное и настолько важное, что перепоручить никому нельзя. Чем меньше посвященных, тем лучше. Гордись, красава…

Вместо радости опять впадаешь в уныние. Пусть мыслечтение тебе сейчас недоступно. И без него ясно, чего добивается Сакратиф. Скоро поймет, как жестоко обманулся. Ничего не скажет. Вздохнёт. Ленивым манием руки отдаст приказ. Не нужна больше. В расход.

Разве, заступится кто. Допустим, Елена. Нет, правда же — уверяла, что давно на тебя не злится. Кажется, Сакратиф ее ценит, прислушивается к ней. Второе влиятельное лицо… нет, влиятельная маска — тот, кто сейчас над тобой хлопочет. Красноволосый молодец. Как бы затеять с ним разговор?

В голову забредает странная мысль. Не с ним, а с ней! Бронежилет под черной военной формой скрадывает очертания фигуры. Но, кошачья грация в движениях характерна для женщины. Эх, Сакратиф… Гнусный старик! Подобно тиранам древней Терры, держит при себе охрану из девиц. Якобы, у них зорче взгляд и быстрее реакция, чем у мужчин.

Придумываешь, что бы такое вякнуть, для затравки… Но, этот тип начинает разговор первым. Металлический оттенок придает гротескное звучание заботливым словам.

— Постарайтесь заснуть. Разбужу, когда надо.

Надо поддерживать беседу, чтобы что-то выведать. Но, и спать очень хочется.

— Как… тебя… зовут?..

— Лиза. Спите. Потом поговорим.

— Почему… потом?..

— Потому, что я за вас отвечаю. Вам нужен покой и хороший отдых. Тогда поправитесь.

— А то… тебе… попадет… — силишься вспомнить ее имя, вроде только что слышала.

— Еще как.

Засыпая, шепчешь:

— Сакратиф… очень… строгий?..

Провалившись в глубину сна, и не расслышав ответа, всё равно знаешь, что да.

«…неудержимого и панического бегства огромной массы людей. Не разбирают дороги, бросают оружие и технику. Ломят напропалую, их лица полны животного ужаса…

Внимание! Приносим извинения! Передачи прекращены по техническим причинам».

Это бубнит видео. Звук выведен на минимум, но всё же разбудил. Зевая переворачиваешься на другой бок. Постель — мягкая, удобная. В спальне зеленый сумрак от задернутых штор. Чудненько. Еще подрыхнем.

«…славная столица, и весь народ Эгваль с радостью ожидают прибытия Томаса Канопоса! Добро пожаловать, великий наследник Ариэля Солтига!..»

«Да, хватит уже, спать хочу!.. Что-о-о?! Чего там ожидаете?!..»

Чуть не выпрыгиваешь из постели, ошалело мотая головой. Спускаешь с кровати голые ноги. Кроме ночнушки, на тебе ничего нет. Это кто же тебя раздевал, одевал?

Открывается дверь, входит Елена. На ней светло-зеленое платье и матерчатые туфли без каблуков. Вид совсем домашний. Не скажешь, что отпетая уголовница. Мысленно одергиваешь себя. Хватит думать, как Хозяйка. Да, большая заслуга, сделать из пиратской вольницы приличное государство. Кто знает, вдруг и Сакратифу удастся подобное?

У Елены вид, будто хочет быстрее покончить с неприятным делом. Отдергивает шторы. За окном ранний вечер над городом-спутником столицы. Он называется Бета. Знакомые места.

— Шеф хочет тебя видеть. Готова?

— Вроде, да. Это ты, что ли, меня в постельку укладывала?

— Мы с Лизаветой. Пока ты под спящую принцессу косила. Вставай, давай. Шмотка в шкафу.

Быстренько одеваешся, обуваешься. С удивлением видишь в шкафу свою, бывшую Ксены, курточку. Накидываешь на плечи. Не случайно ее вернули. Жучками, небось напичкали. Что Ксена, что Елена — одного поля ягоды.

Черт бы с ней, Ксеной! А то, что Елена Прекрасная служит бандиту — обидно. Не такой ее помнишь. Всё, что имела — потеряла. Все, кто был дорог — стали чужими. Так больно, не передать. Сколько безмерно долгих лет терзалась чувством вины! Что с твоей принцессой? Жива ли? Как вообще ты могла с ней так поступить?!

Настал день, о котором мечтать не смела. Вы встретились вновь! Но, груз вины навсегда пребудет с тобой.

Тоскливые рассуждения, да на голодный желудок, сменяются злостью. На Елену, что смотрит нетерпеливо. На Сакратифа, который, видите-ли, требует! Подождет! Чувствуешь, что готова совершить большую, даже непоправимую ошибку. Но, остановиться не можешь.

— Елена! Твоего начальника интересует проект «Ренессанс»! Верно?

— Да.

— Поясни ему одну странную вещь… Подготовь, как бы…

Диктуешь адрес, где в Сети лежит роковое письмо доктора Гаяра. Елена достает из поясной сумочки фон, выходит в Сеть. Надо отдать плутовке должное, соображает она быстро. Такой мрачной ты ее никогда не видела.

— Поверь, Елена… Я не переставала об этом думать, даже когда меня в стеклянный ящик засунули. Как это — «Ренессанс» не существует? Как это — ничего не было? Всё было! Надежда, ужас, боль! Доказательство — передо мной! Разве… первый, самый страшный, смертельный опыт… я не провела на тебе? После чего, физические и ментальные внутренние часы твои открутились на пятнадцать лет назад!

— Ты стала прежней дерзкой, мерзкой, противной девчонкой, кусающей руку дающую! Разве не испыла я шок и отчаяние? Обезумев, разве не попыталась уничтожить плод трудов своих?! И, разве, спасая тебя, не вмазал мне в рыло мой собственный телохранитель? Разве не валялась я в ногах у него и у тебя, вымаливая прощение? Разве не было всего этого ужаса? И награды, за всё, что пришлось пережить…

— Сколько раз за последнюю четверть века ты меняла имя? Чтобы сегодня никто не задался вопросом: как этой юной красавице может быть семьдесят с лишним лет?

Елена, печальная, осунувшаяся, садится за столик. Выключает видео, чтобы не мельтешило, не гавкало под руку. Ее тонкие пальцы набирают сообщение на клавиатуре фона.

Тихонько, по полшага, подходишь-подкрадываешься ближе. Видишь белый дисплей фона, отраженный в черном экране видео. Ты с детства умеешь читать зеркально повернутые тексты. От кого: Ханко. Кому: Торо.

Хоть эта загадка разрешилась. Официальную фамилию Елены до сих пор не знаешь. А ее «военное имя» — Ханко. Самый великий и таинственный программист Мира. Автор самой популярной, и надежной системы шифрования сообщений в Сети. Что ж. Хорошее утешение. Не зря ты когда-то приблизила к себе маленькую плутовку. У тебя чутье на гениальных людей. Если б еще у самой хватало ума не завидовать им!

Личность Сакратифа, похоже, лишена подобного изъяна. Горько признать, что он тебя превзошел. Раз такие люди работают под его началом.

— Иди, — глухо говорит Елена. — Прямо по коридору. Дверь откроется сама.

— Уже пошла, — отзываешься преувеличенно бодро.

Запахиваешь курточку, готовясь застегнуть. Чувствуешь какую-то помеху… Лезешь во внутренний карман. И, обалдев, достаешь свой фон.

— Иди уже… — торопит Елена. — Вернули цацку, радуйся.

— З-зачем… верну… — блеешь, как коза, которую ведут на убой.

— Затем, что если дело обернется плохо, тебе дадут один звонок, — ровно говорит Елена, — и срывается на крик: — Иди!! Я сказала!..

Путь досадно короткий, по цветастой ковровой дорожке. Плетёшься, понурившись, волоча ноги. Всё еще отравлена? Как-то нехорошо, аж пошатывает.

Раздвижная дверь, черт бы ее побрал, открывается слишком быстро. Дрянь такая. Еще бы чуточку пожить.

Сакратиф стоит у окна, на тебя ноль внимания, хотя слышит шаги. Нашел, чем удивить. Дешевый трюк, театральный. Делаешь еще шаг… И замираешь, как натолкнувшись на невидимую стену. Главарь преступного клана оборачивается.

Рослый, (ты ему чуть выше плеча), он одет в темно-красное платье, подпоясанное широким черным кушаком. Вовсе не мерзкий бабник, как ты недавно вообразила! Потому что сам — баба. Уже в возрасте, но сильная, тренированная. Такими в комиксах изображают супергероев. Стикса на скаку остановит, в горящий бордель войдет…

Босые, мускулистые ноги; ступни утопают в ворсистом мягком ковре. Под бархатистой тканью платья угадывается крепкое тело. Круглая голова на стройной шее. Черные, с проседью волосы подстрижены под горшок. Голубые миндалевидные глаза — в них спокойствие и уверенность. Но, чувствуется, они могут метать молнии! Их обладательница способна принимать быстрые и беспощадные решения. Тонкая сеточка морщин под глазами ничуть не портит лицо, хранящее отблеск былой экзотической красоты. Сакратиф — наполовину барнаб.

Внезапно, как во сне наяву видишь (такой похожий на сегодня!), безвозвратно минувший, ясный ветреный день. Остров. Город Верена. Двое в пустом доме-новостройке. Надменная, непогрешимая ты. И настороженная, упрямая, несгибаемая девчонка, чья вина неоспоримо доказана…

Из пучины воспоминаний возвращаешься в здесь и сейчас.

Никогда не верила в провидение! Нужно серьезное усилие — не позволить этому убеждению пошатнуться.

Светло-голубые глаза Сакратиф смотрят в упор. Трудно выдержать ее взгляд.

Ты ли это, Тамми Разбойница?!

8. ДОРОГА К СЕБЕ

1 августа 1351 года. Остров. Верена.

Тамми успела подумать, что в таком доме ей хотелось бы жить. Двухкомнатная квартирка тесновата, зато — все удобства. По сравнению с коммуналкой в Пескаде — сущий рай…

Верхушки деревьев за окном раскачивались под порывами ветра. Последнее, что пришлось увидеть в этой жизни. Есть ли другая? Сейчас Тамми узнает. Выполнит приказ Хозяйки, и откроет дверь в соседнюю комнату. Какая казнь там ее ждет?

Оттеснив с дороги замешкавшуюся Хозяйку, Тамми пересекла комнату и толкнула дверь. Замерла в растерянности…

Меньшая по размеру, с одним окном и стенным шкафом напротив, вторая комната была пуста. Ну, не совсем. На полу, точнехонько посередине, лежала сумка-рюкзачок, плотно набитая пачками купюр в целлофановых обертках. Пиратская добыча, стоившая жизни ее бывшему парню, и еще двоим: взрослому и подростку. Несколько часов назад Тамми убила их всех, чтобы завладеть деньгами.

Несколько секунд Тамми остолбенело разглядывала сумку. Хозяйка за ее спиной холодно сказала:

— Чего уставилась? Забирай, и проваливай.

Ничего не соображая, Тамми взяла сумку, она показалась очень тяжелой. На самом деле — всему виной усталость. Ощутила непонятную внутреннюю боль. Увесистая куча резаной цветной бумаги обошлась в три человеческих жизни. Оно того стоило?

Обернулась. На лице «королевы орхи» ничего нельзя прочесть. Что это? Очередная издевательская шутка Экселенсы?

— Мне… в самом деле… можно уйти?

— И можно, и нужно.

Хозяйка посторонилась, пропуская Тамми. Надменно кивнула в сторону входной двери. Убирайся, мол.

Сердце Тамми заколотилось. Она с трудом сдержалась, чтобы не ринуться на выход бегом. Это ж, как повезло, чем-то разжалобить жестокую Экселенсу! Быстрее, пока она не передумала! Ничего, что уходить надо поспешно-трусливо.

Старательно контролируя каждый свой шаг, Тамми медленно прошла к выходу. Проклятая сумка оттягивала руку, и била по коленям.

— На спину возьми, — посоветовала Хозяйка.

Подошла и помогла Тамми продеть руки в лямки, и взвалить сумарь на себя.

— Не горбись. Наклонись чуть вперед, и иди.

Тамми чуть не ляпнула, что обойдется без дурацких советов. Но, устыдилась бесчестного порыва. Нельзя так. Не хватало еще попросить отдать и плавучую доску — совсем низость выйдет. По лицу Хозяйки промелькнула тень. У Тамми возникло глупейшее подозрение, что Экселенса читает ее мысли! И мысль о доске под парусом ей так же неприятна, как утверждение о том, что дети за родителей не отвечают. Как ее перекосорылило, когда Тамми это сказала!

Экселенса сама открыла входную дверь. Тамми обернулась, напоследок.

— Не благодарю, и остаюсь в долгу!

Выпалив церемонную фразу, которой так любит щеголять мамаша, железная рука, Тамми бегом кинулась вниз по лестнице. Откуда только силы взялись.

Через аккуратный двор, где росли молодые деревца, она выбежала на улицу. Разгоряченное лицо обдало порывом ветра. Прохожие провожали ее удивленными взглядами. Тамми, наконец, опомнилась. Она ведет себя глупо и недостойно. Мечется, как шавка с консервной банкой на хвосте. Надо успокоиться, шагать медленно, как ни в чем не бывало.

Задача оказалась трудной — умерить шаг, сделать беззаботное лицо. Каждую секунду Тамми ожидала грозного окрика. Стоять, ни с места… Не может быть, чтобы жестокая, коварная Экселенса так просто ее отпустила! Здесь какой-то подвох?..

Внезапно Тамми поняла, что это так и есть. Не зря «королева орхи» провожала ее таким странным взглядом. Как покойника. Или, как человека, которого ведут на казнь. Неважно, что Тамми сейчас жива-здорова, и никто ее на расправу не тащит. Скоро она погубит себя сама.

Между тем, на улице она уже никого не интересовала. Идет себе босая девчонка, в штанах до колена и грязной белой безрукавке. Ну, и что? Рюкзак за спиной — там остальные пожитки, наверное. Многие так поступают. Рожица симпатичная, фигурка хороша, но, видно: ребенок самостоятельный и знает себе цену.

Тамми намеревалась сесть на паром до Пескада — успеет запросто, до вечера еще далеко. Сейчас придется найти укромное место, чтобы без посторонних глаз открыть сумку. И рассовать толику грошей по карманам. Платить-то за проезд надо, или как?

К вечеру она будет дома. Даже, скорее к ночи. Зато не с пустыми руками. В эти прекрасные, радужные мечты затесалась лишь одна маленькая черная тучка…

Дома ее ждут. В другом доме ждут Даррена сотоварищи. Он тоже обещался не порожняком быть. А с товаром — аккуратно упакованными тюками с сырцом орхи. Но, Даррен никогда не вернется. Вместо него в городе объявится Тамми с мешком денег.

Засекут ли ее сразу по прибытии в порт, или на подходе к дому, или даже на следующий день… Последнее — хуже всего. Если деляги придут с предъявами к ней домой, то убьют и ее, и родителей. Младенца Рауля тоже вряд ли пощадят. В Пескаде — строгие нравы.

«И чем только думала, сочиняя такой идиотский план?» От внезапного острого сожаления чуть не разрыдалась. Всё напрасно. Прав папаня, шутивший, что у дочки в голове так много ума, что чтобы им пораскинуть, требуется полгода. Он, конечно, понятия не имел, что она задумала. Знал бы — пришел в ужас. Да и Железная рука вряд ли похвалила бы.

Тамми очень даже могла вообразить, как мамаша, горестно вздохнув, шарахнет непутевую дочь стальным протезом по голове. Он заменяет ей отсутствующую правую кисть, и одновременно является грозным оружием. Лучше дочке умереть, чем жить дурой и позором семьи.

Вот о таком раскладе и догадывалась хитроумная Экселенса. Естественный отбор уничтожает идиотов. Это, кстати, Даррен говорил. Он уже получил свое. Тамми — следующая.

Она плелась по широкому, выложенному узорной плиткой тротуару, в голове роились жуткие мысли. Глаза ее, между тем, жили как бы своей отдельной жизнью. Сознание словно раздвоилось. Тамми не заметила, как ноги сами остановились около двухэтажного дома с вывеской над дверями. «Банк Магистрата. Веренский филиал».

В просторном холле пусто. Лишь за дальней конторкой возится с картонными толстыми папками молодой клерк.

— Работа с клиентами закончена! — возвестил он.

Тамми потерянно застыла посереди зала. Молодой человек увидел ее замешательство, и поспешил к ней.

— У вас срочное дело? — Тамми встретила его внимательный, оценивающий взгляд. Да уж, вряд ли она произвела впечатление. И, самое главное, она не знала, что делать дальше. Вот и ляпнула, сама не понимая, как ее угораздило:

— Я… украла много денег… И хочу их спрятать.

Если парень и удивился, то не подал вида. Лишь вежливо улыбнулся.

— Удачную деловую операцию вовсе не обязательно называть воровством. Серьезного клиента мы обслужим и в нерабочее время. Кассир еще не ушел, сейчас позову.

Он завел ее за барьер, усадил за столик. Просто и понятно поведал о популярных видах вкладов. Сказал несколько слов в переговорную трубку.

— Кассир сейчас подойдет. Какую сумму уважаемая миз желает доверить банку?

Тамми, окрыленная тем, что с ней говорят, как со взрослой, находчиво ответила:

— Я могла ошибиться, пакуя сумку. Лучше пересчитать.

Так она впервые увидела машинку для счёта купюр. Вышло ровно миллион сто десять тысяч реалов. Вклад до востребования. Деньги может получить только человек, назвавшийся: «Тамара Роббер из клана Хорхан». Именно так, буква в букву. Дополнительно — секретное слово: «Экселенса». Уж его-то Тамми не забудет до конца своих дней.

Ей, никогда не державшей в руках больше пятидесяти реалов, свалившееся на нее богатство представлялось немыслимо огромным. Сообразив, что сейчас ей понадобятся наличные, попросила разменять сотню монетами по десять. Смешно, конечно, для новоявленной миллионерши. Но, никто даже не улыбнулся. Кассир, седой, плотный дядька, с легким кивком вручил требуемую сумму.

Молодой клерк почтительно проводил ее к выходу. Тамми увидела припаркованный рядом бронеавтомобиль и вооруженных охранников. Сейчас ее и других «солидных клиентов» денежки поедут в надежное хранилище.

— Как тебя зовут? — спросила у клерка.

— Младший делопроизводитель Вернон.

Ради нее он задержал инкассаторскую машину, чтобы успеть оформить вклад. Тамми сообразила, что благодарность здесь неуместна. Парень работает на ростовщическую контору — Банк Магистрата. Закинул в ее обширный карман еще миллион. Плевать, что краденый. Деньги не пахнут. А если ее поймают и посадят в тюрьму, или казнят, то даже лучше. Гроши навсегда останутся в алчном чреве БМ.

— Ты, правда, поверил, что я воровка?

— Нет, конечно! Я разбираю, когда человек шутит.

— Славно. Желаю тебе дорасти до главаря этой вашей шайки.

— Спасибо, миз. Всегда к вашим услугам.

Анекдот про Банк Магистрата.

— Ваш банк дает кредиты под честное слово?

— Без проблем!

— А если я не верну?

— Вам будет стыдно перед Господом, когда предстанете на суд его.

— Э-э… когда это еще будет!

— Вот пятого не вернете — шестого предстанете.

«Правильно пацан понимает: я — не воровка», — мрачно подумала Тамми. — «Я — убийца». Первоначальный шок от случившегося прошел, она размышляла над ситуацией почти спокойно.

Так вышло. Плохо. Очень плохо. До конца дней скрывать ей мрачную, грязную тайну. Она сделала это не ради себя. Ради семьи. Мамаша, железная рука — смелая женщина, но, скажем честно — инвалид. Кормилец у них — папик, но ему тоже нелегко. Тамми иногда замечала, что отцу слегка нездоровится. Поэтому, добытые ею гроши будут очень кстати. Она решила, что брать будет мелкими порциями. Вроде, как шабашками заработала.

А еще решила твердо, бесповоротно: никогда больше. Она вырастет, может, заведет еще детей, проживет мирную, честную жизнь, сколько отпустит Мария-Заступница. За все, оставшиеся ей годы, она больше не отнимет ничьей жизни.

Успокоив совесть таким рассуждением, Тамми поискала взглядом вывеску магазина дешевой одежды. Вечером будет прохладно. Одной рубашки-безрукавки на голое тело — маловато.

Лавку старьевщика обнаружила быстро. Не самый лучший выбор, но цены нормальные. Ей приглянулась курточка из тонкой серой ткани, с пристегивающимся капюшоном. Сторговалась на полутора реалах. Всё равно много, но продавец больше не уступит. Ощутив ее недовольство, продавец — худой, как жердь парень, сказал:

— Дык, тут ить… того-самого… бонус!

За отворотом капюшона, с внутренней стороны куртки крепилась пара кожаных ножен. Отнюдь не пустых! Тамми потянула за деревянную рукоятку, увидела, как обнажилось тусклое, пятнистое лезвие.

— Сталь хреновая, — извиняющимся тоном сказал продавец. — Но, ить… того, не для боя. Оружие, того-самого… пуследнева чанса!

— Шанса, — подсказала Тамми.

— Дык, оно, да. Само… обо… рона!

Примерила куртку. Заведя обе руки за голову, проверила, насколько удобно вынимаются ножи. Ладно, пусть будут. Полтора реала — сойдет.

Присмотревшись, заметила спереди на куртке тщательно заштопанный разрез. Как раз напротив сердца. Видать, предыдущему владельцу оружие «последнего шанса» не помогло.

Паром пришвартовался в гавани Пескада ранним вечером. Пассажиров мало, этот рейс на сегодня последний. Там, где стоял грузовоз из Ганы, перекликались докеры. Вдалеке, невидимый за складскими строениями, гукнул паровоз. В воздухе пахло гарью.

Тамми сошла по деревянным сходням, испытывая тайное удовольствие оттого, что не идет босиком. Кроме курточки, удобной, не стесняющей движения, она разжилась у старьевщика прочными, кожаными сандалиями. В общем, удачно прибарахлилась. О том, что кроме жалких обновок, у нее есть еще миллион реалов на банковском счету, она старалась не думать. Скоро будет дома.

Кратчайший путь лежал мимо складов. Промежуток между обращенными друг к другу глухими стенами образовывал узкую прямую улочку. Она вся просматривалась насквозь, поэтому Тамми смело шагнула на дорогу, ведущую к дому. Мелкий гравий скрипел под подошвами. Вверху светлела полоска неба.

Лязгнул засов. Незаметная с первого взгляда дверь в стене распахнулась. Тамми остановилась. Человек, заступивший ей дорогу, был кряжист и сед. Нос клювом, острый подбородок выдается вперед.

— Привет, Тамми! Как погуляла, где была?

— Я…

— В море каталась, да? Смелая девочка.

Еще двое тихо подошли сзади, и стали по сторонам, вроде конвоя.

— Гассан…

— Князь Гассан, — мягко поправил старик. — Князь. Тебе, случаем, на морях, один наш знакомый не повстречался?

Холод забрался в тело Тамми, обнял ледяными лапами. Она не могла пошевелиться. Так бывает в страшном сне. Но, это — не сон. Один из стерегущих подвинулся ближе. Гассан недовольно помотал седой гривастой головой.

— Не здесь. Мы еще не побеседовали. Пойдем, девочка. О Даррене расспросить хочу.

Второй страж взял ее под локоть…

Прикосновение словно пробудило Тамми от кошмара. Столбняк прошел. Она присела, уворачиваясь от хватки, одновременно доставая заплечные ножи. Ударила в обе стороны, не глядя. Оба лезвия с хлюпающим звуком вошли во что-то мягкое.

Подняв голову, Тамми увидела, как из разрезанной шеи первого стража фонтаном хлещет кровь. Откуда ее столько в одном человеке?

Второй ухватился за нее и, вдруг, с тихим воем повалился на колени, прижимая руки к груди. Тамми выпрямилась. Оба ножа по-прежнему держала в руках. Встретила изумленный взгляд деда Гассана. И послала нож, с правой руки, прямо в его ненавистную рожу. Гассана не любили все, но еще больше боялись.

Промахнулась. Мамаша одно время тренировала ее, на пустыре за домом, метать ножики, да бестолку. Не желала Тамми осваивать дикарское искусство боя. Вот и поплатилась.

Коленопреклонный перестал скулить, и вцепился ей в ноги. Тамми дернулась и рухнула наземь. Увидела ухмылку деда Гассана. Ах, да. Князя Гассана.

Извернулась, беспорядочно тыкая по сторонам ножом в левой руке. Услышала короткий всхлип, держащие ее руки ослабели. С трудом поднялась на ноги, ожидая, что Гассан сей секунд кинется на нее. И увидела… как он убегает, высоко подкидывая колени.

В голове шумело. Нельзя. Нельзя! Нельзя упускать его!! Останься он жив, и месть орхового князька уничтожит и Тамми, и всех ее близких. Она помчалась за ним вдогонку. Так быстро, как никогда раньше не бегала. Настигла. И, не дав ему времени обернуться, ударила левой. Вонзив Гассану нож в затылок, там где голова соединяется с шеей.

Нож вошел по самую рукоятку и сломался. Князь орхи упал, как груда ветоши, и больше не шевелился. Тамми обернулась. Всё вокруг залито кровью. Схватка, показавшаяся вечностью, продолжалась меньше минуты. И свидетелей — не было!

Понимая, что время уходит, что если ее застанут здесь, то уже не спастись, Тамми обратилась в паническое бегство. Лишь убраться подальше, неважно куда.

Она вихрем пронеслась через заросший пыльным бурьяном пустырь. Заходящее солнце светило в спину. На открытом месте ужас, владевший ею, усилился. Она бежала, не помня себя, не разбирая дороги, когда услышала паровозный свисток.

Впереди товарный состав неторопливо набирал ход. Взбежав на низкую насыпь, Тамми увидела, что вереница вагонов уже прошла, а с ней сейчас поравняется последняя платформа. Что там, укрытое брезентом, гадать некогда и не нужно. Рванулась из последних сил. Перевалилась через низкий бортик, и заползла под брезентовый полог. Дыша часто и тяжело, как загнанное животное.

Мерный стук вагонных колес не мог перебить тягостного кружения мыслей. Тело оцепенело от усталости и пережитого шока. А сознание продолжало непрерывную, бесполезную работу. Ее выследили. Как? Кто такой умный и хитрый? Дедок, которого она прикончила? Или есть кто еще? Нельзя было возвращаться в Пескад! Как она так жестоко ошиблась? Теперь и вовсе нет дороги назад…

Тамми спала и не понимала, что спит. Сегодня она узнала о себе то, во что с малых лет отказывалась верить. Из-за чего у нее с мамахен — железной рукой были вечные нелады. Что с нее взять! Черствая, чуждая душевных терзаний женщина, которой всё нипочем.

Повеяло холодом, и Тамми, ежась, не смогла удержаться в глубине сна. Очнулась. Поезд развил хорошую скорость, угол брезентового полога отогнулся. Отсюда и сквозняк.

Осторожно выглянула наружу, и сильно удивилась. Оказывается, уже ночь! Придорожные фонари-столбики, походили на огромные грибы с фосфоресцирующими шляпками. Скоро их заменят намного более яркие электрические лампы. Прогресс не остановить. Цивилизация Мира, после тысячелетней разрухи, уверенно идет на подъем. В школе рассказывали, что прошедшее столетие принесло потрясающие успехи. Паровые машины — настоящее чудо инженерной мысли! Добавьте сюда печатный станок, солнечный телеграф…

Развитие ускоряется. Вот уже воздушные корабли-дирижабли реют в небесах. Какие новые чудеса ждут нас в следующие пятьдесят лет? Тамми знала, что ничего этого не увидит. Она перегнулась через бортик платформы, аккуратно примериваясь упасть под колеса. Сейчас… Сейчас. Надо лишь слегка оттолкнуться…

Об этом, самом тяжком моменте своей жизни, она впоследствии никогда никому не рассказывала. О минуте, когда от смерти отделяла лишь тонкая невидимая грань. Что же заставило остановиться?

Не голос ангела-хранителя. Не страх перед вечными муками ада, ожидающими самоубийц. Не мысль о покинутом ребенке… Но, такое банальное, глупое соображение. О том, как некрасиво будет выглядеть на рельсах ее растерзанное тело. Или то, что от него останется.

Отшатнулась от края платформы, грубо, не по детски выругалась. Поезд как раз проезжал мимо ярко освещенной станции. Как бы не увидели там незаконного пассажира! Пришлось залечь, и не шевелиться, пока грузовой состав снова не въехал в ночь. Огни станции скрылись позади.

Только тогда Тамми выползла из-под брезента. Она устала дышать пылью и запахами машинного масла. В укрытых пологом деревянных ящиках находились, скорее всего, запчасти к сельхозтехнике. Везут в Гану, или дальше, в Тир.

Ночной воздух остудил разгоряченное лицо. Отчаяние стало печалью. Душевная боль — скорбью. С удивлением Тамми обнаружила, что плачет. Обратила залитое слезами лицо к звездному небу. Как смириться с жестокой правдой?

Она — та, кем никогда не хотела быть. Дикий зверь. Прирожденный убийца. Беззвучные рыдания душили ее.

«Что же мне делать? Я — не человек… Я — барнаб, мама!»

4 августа 1351 года. Одна из ж/д станций Великого пути.

Станционный смотритель увидел у водяной колонки черноволосого подростка. Пацан придавил рукоять ногой, и жадно ловил воду сложенными в горсть ладонями. Вот так, встанешь с утра пораньше, схватишь ведро и бегом за водой. Примчишься, а перед тобой уже кто-то место занял.

Напившись, парнишка снял через голову грязную белую безрукавку, обвязав ее вокруг талии, и стал умываться. Тонкого сложения, спинка худенькая, но движения ловкие, точные. На дистрофика не похож.

Почуяв присутствие постороннего, он обернулся. Вот те на! Не мальчик, а девочка. Небольшие, но ладные грудки задорно торчат. Личико упрямое и мрачное. Уставилась пристально, и молчит. Придется самому беседу налаживать.

— Есть хочешь? Моя старуха пирожки как раз печет.

— За еду не дам.

Смотритель рассмеялся.

— Ты еще молода для меня. Симпатичная, а взяться пока не за что. Так как? Или, иди себе, куда хочешь.

Девчонка надела безрукавку, отряхнула, подняв с земли, легкую серую куртку, и тоже надела, натянув капюшон на голову. В таков виде совсем от пацана не отличить. Кажется, собирается еще что-то сказать.

— Это… Гана?

— Преганк. До Ганы пятьдесят километров.

Девочка пробормотала что-то, очень похожее на ругательство. Явно, ошиблась с пунктом назначения.

— Откуда ты?

На секунду задумалась.

— Из… Меты.

Если и соврала, то не намного. Значит, попутный товарняк. Двое с половиной суток в дороге. Если не больше.

— Как раз еду в Гану, по делам. Могу тебя прихватить.

Ее светлые глаза сузились.

— Я заплачу. Сколько?

— Один реал. Завтрак и проезд. Идет?

— Ага.

Жене сказал, что нашел попутчика в город. Вручил девочке, так похожей на упрямого мальчика, пакет с пирожками и флягу с чаем. Показал, как качать рычаг дрезины — не тратя лишних усилий. Машина и так разгонится хорошо. Главное здесь — не сила, а время, с которым она прилагается.

Всю дорогу девочка молчала. По приезде в Гану, показалось, что так и уйдет, не вымолвив ни слова. Легко спрыгнула на покрытую потрескавшимся асфальтом мостовую. Помедлила немного. Обернулась. Спросила тихо:

— Как вас зовут?

Оригиналка. Сама не представилась, а его спрашивает. Ладно. Он назвался, она кивнула молча. И пошла прочь. Он смотрел ей вслед, пока странная девчонка не затерялась в толпе.

Через четыре года настала пора смотрителю уходить на пенсию. За тридцать лет службы, откладывая по крохам, он скопил четыре тысячи реалов. На приличное жилье не хватало еще столько же. Пристанище придется искать в бедняцких кварталах Ганы. Незавидная судьба простого человека.

Начальство поздравило пожилого работника с выходом на заслуженный отдых. В торжественной обстановке вручило грамоту. Лист плотной бумаги с красивыми узорами, завитушками, и каллиграфическим текстом, воспевавшим добросовестный труд награжденного. С ней и отправился почетный железнодорожник восвояси. Дома жена отдала ему письмо, только что доставленное посыльным.

Внутри оказалась записка из одного слова: «Спасибо».

И банковский чек на двадцать тысяч реалов.

4 сентября 1351 года. Университет Ганы.

Очень глупая затея. Тамми недоумевала, как такое ей вообще пришло в голову. Наверное, от безделья. Месяц назад, очутившись в Гане, она тяжко раздумывала, чем бы заняться, чтобы нечаянно не сбрендить. Одна мысль о том, что она — не такая, как все — урод, атавизм, существо, наполненное дикими инстинктами, могла свести с ума.

Она хорошо помнила день, когда пожилой железнодорожник доставил ее в Гану. Любопытная штука — дрезина. Можно, оказывается, хорошо разогнаться благодаря собственной мускульной силе. Остроумный механизм. Едем-катимся с ветерком, в компании с добрым дедушкой…

…Но, какого хрена этот старикан ее ублажает? Накормил, взялся подвезти. С чего бы вдруг? По пути, пока они ехали, она раз двадцать задала себе этот вопрос. Что ему нужно? И вдруг, с очевидностью поняла ответ. Ничего. Ему ничего не нужно, человеку на склоне лет, которому бог не дал детей. Увидел одинокого ребенка, и помог. Ненавязчиво, деликатно. Даже плату взял с нее, чтобы не обижать. Пусть гордое дитя почувствует себя взрослым.

Расставшись с добрым человеком, Тамми первым делом нашла жилье. Гостиный дом, поближе к центру города. Оставшейся в карманах налички хватило оплатить на три дня, а там посмотрим. В книге постояльцев вписала фальшивое имя, первое, что на ум взбрело. Из читанного в детстве романа. Сакратиф.

Портье глянул уважительно, вручил ключи от одноместного номера. К человеку, у которого в карманах серебряные десятки, отношение соответствующее. Второй этаж, направо, господин Сакратиф.

Бодро поднялась по деревянной лестнице, вошла в номер. И, только, когда дверь захлопнулась за ней, без сил рухнула на кровать. Тело просило отдыха. Тамми проспала до вечера, и проснулась от голода. Спуститься в ресторан? Видеть никого не хотелось, и она заказала ужин в номер. Вместо телефона здесь была старинная переговорная трубка. Забавно. Создает определенный колорит.

Пока ужинала в обществе собственного отражения в настенном зеркале, ее посетили, по очереди… две странные мысли.

Во-первых, портье, так же, как добрый дед на станции, оба приняли ее за юношу. Ну, перед стариком она сама расшифровалась, нечего было сиськами сверкать. А здесь ее инкогнито пока не раскрыто. Во-вторых… вспоминать неприятно, но всё же… Зарезав троих наркодельцов во главе с князьком, пролив реки крови… Она вышла из передряги, нисколько не замаравшись. Специально осмотрела себя в зеркале, раздевшись в ванной. Проверила всю одежду. Нигде ни следа. Ни даже капельки. Мистика.

«На мне нет крови…» Звучит, как издевка. Но, буквально — это так. Тамми задумалась, как быть с проявившимися в ней зверскими наклонностями. Пожелай нормальный человек завладеть грязными деньгами — изобрел бы способ тихо-мирно их стибрить. А Тамми начала с незатейливого грабежа. Когда же всё пошло наперекосяк, то стала мочить всех подряд. Если так пойдет дальше, то долго она не протянет. Прикончат, как бешеную собаку.

Но, она же не маньяк! Не из тех чудовищ, что убивают ради извращенного наслаждения. Тихий голос внутри нее прошептал: «Станешь им. Очень скоро…» Она зажмурилась изо всех сил. Потом открыла глаза. Глянула на свое отражение в зеркале, будто просила совета. Другая Тамми — из зазеркалья, молчала. Но, ответ возник сам собой, из ниоткуда.

Демон в ней просыпается, когда чует близкую беду. Значит, надо постараться жить так, чтобы не ставить себя в опасные ситуации. Не свяжись она с бандой Даррена, всё сложилось бы по другому.

Следуя этой догадке, она месяц прожила в гостинице, вела себя скромно, не привлекая внимания. В местном отделении БМ сняла толику грошей со своего баснословного счета. Прикинула, что проценты нарастают быстрее, чем ее скромные расходы.

Прикупила еще одежки и дорожную сумку. Одежду выбрала мужскую. Черные штаны и темно-синий длиннополый сюртучок. Свободный покрой и прямой силуэт послужили отличной маскировкой. Немного попрактиковавшись, Тамми научилась ходить, не раскачивая бедрами. А еще она стала носить днем тесный, тугой лифчик. Кто бы пригляделся, решил, что у парнишки просто развитая грудная мускулатура.

Волосы подстригла сзади покороче, чем и довершила свое превращение в молчаливого, стеснительного юношу. Полюбившего одинокие прогулки по городу.

Однажды, чисто от скуки, купила в книжной лавке потрепанный том «Тайны природы». Нет бы сперва полистать, прежде чем отдать полреала ни за что. Это оказалось не развлекательное чтиво для любознательных невежд, а начальный курс физики и высшей математики.

Дни шли, Тамми так и не решила, что делать дальше, куда направиться и чем заняться. Ее обостренное чувство опасности молчало. Задумалась, не пора ли дать о себе весточку? Железная рука, небось, переживает, хотя виду никогда не подаст. А папик, наверное, извелся весь. Однажды, в ходе бесцельной прогулки по городу, Тамми остановилась у газетной тумбы. Как раз свежий номер.

«Внезапный рейд эльберо!» «Хозяйка Острова наносит новый удар!» — кричали заголовки. Вчерашней ночью, переправившись, никем не замеченные, через Пролив, десантники Острова без боя овладели Пескадом. Последние из независимых торговцев орхой истреблены в короткой, яростной схватке. Завершив зачистку, эльберо организованно отступили. Узнаваемая манера Экселенсы. Высунуться, ударить крепко, и слинять. Враг повержен, а налетчиков — ищи ветра в поле.

Но… если князьки, царьки и прочие повелители орхи сдохли, то Тамми больше нечего бояться! Возвращайся домой, выслушай ругань Железной руки. Улыбнись, ответно, отцу. Возьми на руки малыша Рауля. Всё кончилось! Все беды — позади.

Газетные строчки расплывались в глазах Тамми. Что такое? Разве уже сумерки? Как быстро наступил вечер! Или видеть мешают слёзы?

В тот день Тамми поняла, что не в силах вернуться домой. К прежней убогой жизни. К себе прежней. К глупой, невежественной и дерзкой девке.

И тогда же она отправила денежный перевод. На сумму, достаточную, чтобы благополучно прожить двум взрослым и ребенку в течение года. На бланке поставила галочку «Уведомить меня о вручении».

Когда вернулась в гостиницу, портье, подавая ключи, спросил приветливо:

— Господин готовится к экзаменам в Университет?

Тамми сообразила, что мальчишка, убиравший номер в ее отсутствие, увидел на столе забытую премудрую книгу. Не признаваться же, что не читала, а просто листала страницы, рассматривая непонятные рисунки, чертежи, формулы. И столь же загадочный текст. Поэтому Тамми небрежно ответила фразой из когда-то читанной книжки:

— Пусть шансов нет, надежда остается.

— Всё получится, молодой господин! Уж поверьте.

Вечером, после ужина, Тамми вновь открыла книгу. На этот раз с самого начала…

…И, вот, пожалуйста… она сидит в экзаменационном зале, вместе с сотней таких же взвинченных и напуганных молодых людей. Тупо глядя на условия задач, напечатанные на тонком, желтоватом листе бумаги. Всего заданий пять. Все — хрен разбери, а последнее — самое кошмарное.

Решить систему уравнений:

x^1000 + y^1000 = 1

x^3 + y^3 = 0

Земфира Хорхан, печально поджав губы, смотрела на квитанцию, аккуратно зажатую стальной клешней протеза. Она давно научилась выполнять им тонкие операции. Где же ты, Тамми? Почему не подаешь вестей? Почему эта бумажка с внушительной цифрой в реалах — словно знак прощания, словно последний привет?

«Доброго пути, дитя. Не бойся рвать с прошлым. Чем больше горящих мостов за спиной, тем ярче освещена дорога впереди».

5 сентября 1351 года. Университет Ганы.

— Из пяти задач, вы решили одну, молодой человек. — пожилой преподаватель покачал головой.

Заключительное собеседование проводилось с глазу на глаз, и напомнило Тамми привод в полицию, когда ей исполнилось двенадцать лет. Такое же сокрушенное лицо, поджимание губ и качание лысой головой. Как мол, докатились до жизни такой?

Она поудобнее устроилась на стуле, в привольной позе. Так должен вести себя мальчишка, сдуру или на спор попробовавший поступить в Университет Ганы.

— Открою секрет, юноша… Задания были слишком сложными. Поэтому тройку мы ставим даже за одну правильно решенную задачу.

Тамми насторожилась. О чём он талдычит? У пацана по имени Торо появился шанс? Быть того не может. Препод, между тем, раскрыл картонную папку с тремя листками ее экзаменационной работы. На двух — задумчивые, замысловатые каракули, и рисунок дерева с повешенным человечком. Воспоминание о будущем, наверное. На третьем одна строчка:

x^3 = — y^3; x = — y; 2*x^1000 = 1; x = ± (1/2)^(1/1000)

— Задачу вы получили с подвохом. Со школьных лет в памяти сидит, крепко вбитое, что корень из отрицательного числа извлекать нельзя. Квадратный. Но… кубический, и вообще любой нечетный — запросто!

— Ага, — согласилась Тамми, — Как только я допер, что тут наё… мм-м… обманка… То на тройку наработал, да?

— Я поставил вам отлично, — сказал препод, и в голосе его прозвучала неподдельная грусть. Оттого, наверное, что сам в молодости не был таким же сообразительным и нахальным, как этот подросток.

11 сентября 1351.

Утро. Амфитеатр аудитории. Деревянные столы и лавки, блестящие от многолетней полировки их задницами студентов. Восемьдесят пять штук… ээ-э, человек юношей, и семнадцать девушек, считая переодетую пареньком Тамми.

Лысый, низкорослый, круглый как колобок, профессор Видес вошел бодро, с улыбкой на лице. Пиджак расстегнут, галстук сбился на бок. Встал, руки в боки. Жизнерадостно возгласил:

— Здра-а-авствуйте… хлопцы!

Сидящая рядом с Тамми девушка нахмурилась. Парни чуть слышно хмыкнули. Тамми, по роли — хлопец, сдержанно улыбнулась.

Видес смешливо продолжал:

— Сегодня я должен прочесть вводную лекцию! Но, поскольку вы еще — полные неучи, то ничего не поймете! Значит, надо мне читать заключительную лекцию, по окончании семестра. Но, вы тогда уже всё будете знать, и лекция вам будет не интересна! Поэтому, сразу приступим к делу. Откройте тетради, достаньте ручки, и запишите заголовок… «Конечномерные векторные пространства»!

Так начался первый день учебы Тамми в Университете Ганы.

Октябрь 1351 — февраль 1353.

К удивлению Тамми, учиться ей оказалось не трудно, и доставляло удовольствие. Для человека, едва не исключенного из школы по причине врожденной глупости, это было странновато.

В школе арифметика вызывала у нее отвращение! А еще — оцепенение, непонимание и ужас. Все эти дроби, общие знаменатели… Идиотские задачи про бассейн и трубы, или про двух землекопов. Хуже всего был устный счет. Учительница, почтенная миз Вероника — полная тетка с ярко накрашенными, хищными губами, засекала время по секундомеру. Тамми никогда не успевала записать в тетрадку ответ.

— Ох, уж эта Роббер, чемпион так чемпион, по двойкам! Ей надо черную повязку на рукав, чтобы все видели, какая она тупая!

Двенадцатилетняя Тамми сидела за партой, низко опустив голову, и молча глотала слезы.

Начатки элементарной алгебры она усвоила позже, когда ее, вместе с нескольким такими же дебилами, перевели в новый, специально созданный класс. Туда выкинули таких же несчастных из нескольких других классов. К изумлению многих, это сборище неудачников меньше чем за год поднялось по успеваемости вровень с остальными. Оттого ли, что учительница была другая?

Молодая, худощавая, с бледным одухотворенным лицом. Любимая похвала у нее была: «Молоток!» Научила детей краткой записи условий и решений задач. Это страшно понравилось, потому что удобно для составления шпаргалок. Вот только провести миз Ивонну не удавалось.

— Дамьен! Ты списал контрольную у Тамми! Я узнала ее сжатый, емкий стиль. Но списал правильно, поэтому — четыре. В следующий раз — пощады не жди!

Они-то с Дамьеном полагали, что учительница не заметила меткого броска бумажного шарика! И то, как Дамьен его тайком развернул. Если и не заметила сразу, то поняла всё потом.

А еще Ивонна, напутствуя класс перед недельными каникулами, сказала:

— У нас будет новый предмет. Алгебра. Учебники вы получили. Я тоже. Не успела только просмотреть, домашние дела замучили. На досуге, полистайте, прочтите первую главу. Потом расскажете — очень мне этим поможете.

Первую главу, как оказалось, прочли все. Ивонна опрашивала класс, выслушивая детей с восторгом и благодарностью.

— Молоток! — воскликнула она, услышав от Тамми, что та дошла аж до третьей главы.

В самом деле, Тамми тогда увлеклась. Вычисления без цифр! Это было забавно, загадочно, и невыразимо прекрасно.

Спустя два года, уже здесь, в Универе Ганы, до Тамми дошло, что у нее — нешуточные математические способности! С тайным злорадством воображала, какая физиономия стала бы у мерзкой миз Вероники, узнай та, что чемпионка по тупости поступила на матфак! Умение быстро считать в уме — это еще не ум. Так говорила Ивонна, и ее слова запомнились навсегда.

Высшая алгебра и математический анализ… Вот настоящая математика. Молчаливый юноша, по имени Торо, показывал успехи. Отличником он не был. Случалось, и занятия пропускал. На вопрос: как он думает сдавать зачет по аналитической геометрии, Торо, помявшись, предложил дать ему задач побольше. В общем, зачет он сдал.

Сокурсники пересказали ему подслушанный разговор декана. Тот жаловался профессору Видесу:

— Ох, уж этот Торо! Он — не хорошист, у него нет четверок! Он — не отличник, у него три тройки! Он — не троечник, у него три пятерки! И… средний балл — ровно четыре, и я должен назначить ему стипендию!

— Сами же издали приказ: стипендия по среднему баллу не меньше четырех, — с улыбкой ответил Видес.

Торо никак не отреагировал на это известие. Похоже, его не интересовала собственная репутация в глазах преподавателей. Дело было на практикуме по методам вычислений, и он даже не поднял головы. Продолжая аккуратно настраивать механический калькулятор.

— Торо! Как перевести натуральный логарифм в десятичный? — спросила симпатичная сокурсница.

— Умножь на ноль сорок три, четыре два девять, — ответил он.

— Торо! Ты — чудесный человек! У меня всё получилось!

Торо молча кивнул, будто не сомневался в собственной чудесности. Середина второго курса. Штук пять слабаков отсеялись, остальные уверились в своих силах. Тамара Роббер в их числе. Т.Р. Торо.

К шестнадцати годам она заметно подросла. И так не слабенькая, еще больше окрепла. Зарядка с гантелями развила мускулатуру, ей стало легче походить на парня. Правда, руки, на людях, предпочитала держать в карманах. Однажды кто-то обратил внимание, какие у Торо изящные кисти рук. Явно не знавшие тяжелого труда.

— На пианино играл, — отмахнулся Торо. — Бросил. Не мое.

С некоторой тревогой Тамми ждала неизбежного дня, когда все поймут, что с этим красавчиком что-то не так. Стройный, со сдержанными манерами, увереный в себе. Физически довольно сильный. И… ни малейших признаков усов и бороды.

Чем позже разоблачат, тем лучше. На физкультуру Торо не ходил, отговорившись, что занимается в частной спортивной школе. Никогда не подавал заявления на комнату в общежитии, мол, снимает квартиру. При том, что никого к себе домой не приглашал. Среди сокурсников укрепилось мнение, что он — сын богатых родителей, ослушавшийся их воли. Отлученный от отчего дома, ведет жизнь в гордом одиночестве.

Или, не совсем. Однажды у него в руках увидели письмо. Прочтя, положил на стол, и вновь всё внимание на лектора. Сокурник вывернул глаза, сумев прочесть несколько строк. Почерк ровный, аккуратный. «Дорогой Торо! Я так давно тебя не видела. Ты, наверное, совсем забыл свою Жаклин…»

Торо поймал взгляд товарища. Тот шепотом спросил:

— Красивая?

— Так себе.

— Я не привередливый. Познакомь.

— После занятий.

На выходе из Универа Торо сунул ему в руку записку.

— Адрес указан. Дальше сам.

Ничего себе, сводник! Как-то поспешно и грубо красавчик сбрасывает балласт с корабля. Наверное, эта самая Жанна, или как там ее — шлюха первостатейная. Вот и спешит сдать с рук на руки.

Твердо решив не ходить, сам не заметил, как ноги привели к указанному дому. Ну, да… Доходный дом, квартиры дороговизны средней, простому студенту не по карману. Из подъезда вышла стройная светловолосая девушка, в длинном платье. Глаза прикрывали очки в розовой оправе, с дымчатыми стеклами.

Задержалась на секунду.

— Привет! Ты — Генри, да? Торо мне звонил.

Так состоялось это знакомство. Девушка оказалась не из тех, кому покажи на звезды — и снимай с нее трусики. Нужна долгая осада, требующая средств. Да откуда же их взять? На стипендию не разгуляешься. Выпить пива в баре, прошвырнуться по городу, раз в неделю поужинать в ресторане… Такими темпами у Генри отрастет двухметровая седая борода, пока он добьется успеха. Понятно, почему Торо отступился.

В очередное свидание у Генри недостало грошей в карманах, чтобы расплатиться в кафе. И Жаклин добавила своих. Уши Генри горели от стыда, но его спутница ничего не заметила.

— Всё было классно, спасибо.

Она чмокнула его в щеку. От легкого запаха духов и тепла ее тела у Генри перехватило дыхание. Черт возьми… есть ли достойный способ завоевать сердце этой девчонки?

— Слушай, Генри… у меня к тебе просьба, — она заторопилась, будто вспомнив что-то. — Ничего сложного.

Просьба, точнее задание, порученное ему Жаклин, не содержало ничего невыполнимого. Так же в нем не было ничего преступного или аморального. Зато выглядело оно очень странно.

В течение месяца посещать самое крупное в Гане казино. Играть в рулетку по маленькой, на деньги Жаклин. Не огорчаться проигрышам. Выигрыши оставлять себе.

Но что же тогда останется ей?!

Взамен Жаклин просила приносить ей записи всех выпавших номеров.

И Генри всё стало ясно! Девушка его мечты — сумасшедшая игроманка. Вообразившая, будто открыла систему! Сколько таких несчастных фантазеров разорились дотла, сошли с ума, покончили с собой… Он надеялся, что первый же крупный проигрыш ее образумит. Явно, не богачка. Скромные сбережения достались от кого-то из умерших родственников. Лишившись их, дева спустится с небес на землю. Или, лучше, в постель Генри.

День 14 февраля 1353 года он запомнил навсегда. Они с Жаклин, вошли в игровой зал, рука об руку, как молодая пара. Под любопытными взорами, поставили немного здесь, немного там. Пока не обосновались за приглянувшимся Жаклин столом. Сегодня Генри не играл. Сегодня играла Жаклин.

Она начала со ставки в 2000 реалов и выиграла пять раз подряд, беспорядочно ставя на разные номера. Потом выигрыши стали чередоваться с проигрышами. К концу третьего часа Жаклин осталась ни с чем.

Лицо ее разрумянилось. Руки дрожали, когда она открывала ридикюль. Купюра в 10000 реалов произвела впечатление. Генри успел заметить, что таких продолговатых, узорных бумажек с золотым обрезом у Жаклин целая пачка. От внимания крупье это также не ускользнуло.

Обезумевшая девчонка на глазах у всех собиралась пустить по ветру родительское наследство. Их стол плотно окружила толпа игроков. Все бросили свою игру и глазели только на Жаклин. И на столбцы фишек, обозначавших ее выигрыш. Глаза девушки плохо были видны за дымчатыми стеклами очков. Но, без сомнения, они сияли. Это был тот момент, когда от сказочного везения игрок окончательно теряет разум.

К ужасу Генри, его подруга легко согласилась на предложение бледного, как смерть, крупье.

— На все, так на все! Кто не рискует, тот — лох!

Крупье облегченно вздохнул, лицо его просветлело, стало безмятежным. И сохраняло это выражение до тех пор, пока шарик не упал в лунку.

«Вечерняя газета», 14.02.1353. КОЛОССАЛЬНЫЙ ВЫИГРЫШ!

Сегодня, в День всех влюбленных, неизвестная молодая женщина одиннадцать раз сорвала банк в казино «Лови удачу». Невероятная серия всё возрастающих выигрышей принесла ей девять с половиной миллионов реалов!

Новоиспеченная богачка потребовала выполнить заявленное в рекламе условие — телеграфный перевод на банковский счет прямо из-за игрового стола.

Наши корреспонденты, случайно оказавшиеся в зале, вели прямой радиорепортаж. Как заметил комментатор Дин Заборски, казино встало перед трудным выбором. Отдать деньги и разориться сегодня вечером. Или вышвырнуть счастливицу вон, с пустыми руками, и вследствие скандала, разориться завтра утром. Владельцы предпочли заплатить. Ожидается, что они подадут иск, с требованием признать сегодняшнюю игру мошенничеством.

«Вечерняя газета», 17.02.53. Городской суд Ганы вынес решение по делу «Казино против неизвестной». Ответчица — молодая женщина, три дня назад разорившая казино «Лови удачу», объяснила свой метод игры.

Игра в рулетку устроена так, что шансы на выигрыш всегда составляют 100: 98 в пользу казино. Однако, закономерность утрачивает силу, когда выпадение номеров не равновероятно!

Этим и воспользовалась хитроумная дама. Проведя наблюдения за игрой на разных столах, она выяснила, какие номера и где выпадают чаще, или реже других. Всё дело в износе игровых колес!

Суд решил, что вина за использование неисправного игрового оборудования целиком лежит на владельцах казино, и вынес решение в пользу ответчицы. Которая заявила, что не намерена дальше испытывать судьбу, и навсегда покидает Гану.

Мудрый поступок! Следует держаться подальше от людей, знающих, сколько денег в твоих карманах.

Так закончилось, не успев начаться, любовное приключение Генри. Жаклин пропала, исчезла, растворилась в пространстве. Был ли Генри единственным дурнем, выполнявшим ее сомнительные поручения? Он утешал себя мыслью, что наверняка и другие недотепы месяцами собирали для ловкачки статистику. Нужен большой объем данных, чтобы надежно вычислить шансы на успех.

Повторить его никто не сможет — все казино Ганы извлекли урок из памятного провала «Лови удачу». Каждую ночь декоративные накладки с номерами на игровых колесах поворачивают случайным образом. Еженедельно игровые колеса наобум переставляются со стола на стол. Запрещена игра с неограниченной ставкой. Так что, удача вновь на стороне казино.

Генри злился, негодовал. Горше всего, что никому из друзей в жилетку не поплачешься — засмеют. Разве что… Торо? Он никогда не спрашивал Генри, как продвигалось его ухаживание. Но, и другом он не был. Немногословный, держался со всеми ровно, приветливо, но и только. Соблюдал дистанцию, как говорится. Неужели ему самому нравится такая жизнь?

Всё же Генри решился. В студенческой столовой подсел к Торо, и без предисловий выложил всю историю.

— …Не столько обидно, что она путала дружеские отношения с деловыми! Временами казалось, что ей со мной интересно! А на самом деле, ей плевать на всех!…

Торо, по обыкновению, выдержал паузу, прежде чем ответить.

— Ты разочарован тем, что не любила, или тем, что не взяла в долю?

— Ну, не знаю… И тем, и другим, наверное. Двойной облом.

— А, если бы, она в тот вечер проигралась в пух и прах, взял бы ты неудачницу в жены? Ты же считал ее ненормальной, признайся.

— С чего ты… — Генри умолк, уставившись на Торо. — Ты… всё еще переписываешься с ней?!

— Ага. Так сколько ты хочешь? Я изложу ей твои требования.

Целую минуту Генри сыпал проклятиями, затем смягчился.

— Ничего из этих грубостей не передавай. Просто скажи, что мне от нее ничего не надо. Желаю всех благ, и всё такое.

— Хорошо, — спокойно ответил Торо. Он первым закончил обедать. Встал, попрощался легким кивком, и ушел.

Они с Генри были в разных группах. И, в оставшиеся два с половиной года учебы, при редких встречах, оба никогда не вспоминали про Жаклин.

Август 1356.

В закатном, сизо-багровом небе, натужно ревя моторами, вереницами шли транспортные самолеты. Курс на восток.

— Вот тебе и выпускной вечер… — сказал Торо.

Генри вздрогнул.

— Что за манера, подкрадываться сзади? Я чуть пивом не подавился…

— Все эгвальские шпионы так делают, — неулыбчиво пошутил Торо.

Из-за полуоткрытой стеклянной двери кафе доносилась музыка, гомон, смех. Молодые люди веселились. Каждого ждала своя дорога. Вся жизнь — впереди.

Косой прямоугольник света падал на дощатый пол веранды. На нем две тени чокнулись бутылочками пива.

— За вечную дружбу? — предложил Генри.

— Вроде того.

Небо гудело моторами. Еще одна волна транспортников летела на восток.

— Пиздец Эгваль приходит. Остров, наконец-то, решил разделаться с ней.

Генри увидел, как Торо с сомнением покачал коротко стриженой головой. Черноволосый и голубоглазый — интересное сочетание. Мог бы пользоваться успехом у женщин, если бы захотел.

— Нет, Генри, Эгваль наскоком не возьмешь. Экселенсе нужно в два раза больше войск, авиации и бронеходов, чем она могла бы собрать со всего Западного края. Без этого об успехе нечего и думать.

— Будто ты считал?

— Да, — коротко ответил Торо.

— Выходит, она ввязалась в безнадежное предприятие?

— Посмотрим. Мобилизацию не объявила, значит, рассчитывает справиться тем, что есть. Двадцать лет назад у нее это уже получилось… Боюсь только, что по вчерашним прописям…

Генри рассердился.

— Торо! Сколько тебе лет? Ты помладше многих будешь, да?

— Девятнадцать. Ты старше меня на три года.

— Наш юный стратег… А Ее высочество… мудрая и…

— Давай еще по пиву, — предложил Торо.

Вернувшись в кафе, они решительно двинулись к барной стойке. Правда, ноги у Генри слегка заплетались. Зато сознание оставалось ясным. Он совершенно точно расслышал вопрос Торо:

— До пива — ты сколько водки вылакал?

И свой правдивый ответ:

— Не… помню…

Зато хорошо помнил, как тонкая, но сильная рука Торо поддержала его в решительный момент. И он не грянул мордой об пол, а лишь мягко его поцеловал.

Пришел в себя сидящим в деревянном кресле-качалке, с холодным компрессом на лбу. Пощупал боязливо — шишки нет. Простонал:

— Ох, как мне плохо…

Кто-то из приятелей сочувственно похлопал его по плечу. И вернулся обратно, к веселью. Рядом остался Торо. Предупредил:

— Что такое плохо, узнаешь завтра.

Генри прошептал, не подымая головы, чтобы не встретиться взглядом с Торо.

— Я не так уж пьян… На ногах не стою — ерунда. Просплюсь к утру. Мне… на душе горько.

Торо скривился в кислой ухмылке. Пьяные слезы в нем сочувствия не вызывали. Сейчас Генри начнет канючить о своей, погибшей два с лишним года назад, безответной любви. Да спроси его, как выглядела Жаклин, он толком и не вспомнит!

Но, Генри, в мрачном отчаянии, сказал другое.

— Эх, дружище!.. Знай: я — не получил диплома!.. Провалил экзамен по «Философии оптимизма»!

Официальная доктрина в протекторате Ганы. Обязательная к изучению во всех высших школах. Сборная солянка из псевдонаучных формулировок и пафосных тезисов. По сравнению ней, «Светлый путь» Ее высочества выглядел безупречным математическим трактатом. Торо, правда, считал, что СП, так же, как ФО — полная ерунда. Причем, опасная. Если хочешь кому-то испортить жизнь, донеси, что имярек не уважает единственно верное учение.

То, что единственно верных учений два — никого не волновало. В том числе и Экселенсу. Иначе бы она мигом покончила с конкурирующей философией. Такое двоемыслие лишний раз доказывало лживость и подлость ее натуры.

В ту ночь началась Вторая война Острова и Эгваль.

Торо, как подающий большие надежды, остался в Университете Ганы, ассистентом на кафедре математики и теоретической физики. С перспективой защитить через два года магистерскую диссертацию. А Генри пошел на войну.

1358. Точная дата неизвестна.

Тяжело столько лет жить не своей жизнью. Воображая (чтобы совсем не свихнуться), что у тебя есть брат. Сейчас ты — это он. А настоящая ты — где-то далеко. Еще дальше, чем пропавший без вести Генри. В том далеке, где исчезла юная Тамара Роббер, никогда не вернувшаяся домой. Там, где жестокая Экселенса бестрепетно решает судьбы подданных.

Вечер. На столе круг света от лампы. Уравнения стройными рядами заполняют белые листы бумаги. Новое, дотоле неведомое знание, живет в них. Дело сделано. Сорван покров с грандиозной тайны Природы. Можно немного отдохнуть. А то темно-синие строки уже расплываются в глазах. Сквозь них, как в тусклом зеркале, просвечивает бесстрастное лицо. К нему обращаешь безмолвный вопрос.

Ответь, Экселенса…

Почему жажду новой встречи с тобой? Почему стремлюсь вступить в холодные чертоги твоей власти?

Почему мне кажется, что там я найду себя?

Плененную, растоптанную, униженную.

Я войду, и меч сверкнет в моей руке.

«Ты свободна!» — скажу я себе.

Горе тебе, Экселенса.

9. ВЕЧЕРОМ, ПОСЛЕ ВОЙНЫ

18 аполлона 1394. От раннего вечера до заката. Западный край Мира.

Майя, славная столица Эгваль.

Сильвер Мадариан размышлял о парадоксе узника и палача. «Вас казнят на этой неделе, но в совершенно неожиданный день…»

Скрипнул зубами. Твари. Ополоумевшие твари. Так и не выветрилась из их прокисших мозгов «Великая Эгваль». Новой войны цивилизация Мира точно не выдержит. Он с самого начала ошибся, проявив мягкотелость! Вот и доигрался. В глубине души он знал, что сделать ничего не мог. Его хрупкая власть держалась на равновесии противоборствующих группировок в Конгрессе и правительстве. И рухнула сразу, как исчезло равновесие. Как только Виктор Энрон подмял всех под себя.

Дни под домашним арестом слились в тусклую череду, наполненную ожиданием неминуемой расправы. В прессе и по видео объявят, что бывший глава Эйкумены скончался от нетипичной пневмонии. Что-нибудь в этом роде.

Домашний телефон отключили. Сотовый отобрали. Без любимого карманного фона в серебряном футляре Мадариан чувствовал себя голым. Радио — этого пережитка старины у него никогда не было. А сетевой кабель рубанули где-то за пределами квартиры. Видео-приемник, он же портативный вычислитель — уныло сообщал: «Сеть недоступна, проверьте подключение». Новомодных новтеранских слов «Инфор» и «компьютер» Мадариан не любил. Да и где теперь Новтера? Язык сверхлюдей — тонго, отныне — мертвый язык.

В дверь длинно позвонили. Мадариан похолодел. Сержант, доставлявший продукты, звонил не так — осторожно-скупо. В соседней комнате тревожно вскрикнула жена. Ох, только ее слёз и истерики не хватало… Пересилив себя, Мадариан шагнул к двери. Не стал выглядывать в глазок и спрашивать: «Кто там?» Просто распахнул широко дверь, и всё. Будь, что будет.

Одного из троих узнал сразу. Бывший депутат Конгресса, выгнанный за взятки. Остальные — какие-то мелкие сошки с помятыми физиономиями.

Бывший слуга народа приосанился, расправив узкие плечи. Хотя, перед высоким и грузным Сильвером Мадарианом он всё равно выглядел мелким проходимцем.

— Ээ-э… гмм-м! Кхе-кхе… Господин Координатор! Машина ждет… И… страна тоже… Вашего мудрого руководства! Эйкумена — прежде всего!

Последние слова он почти выкрикнул. Его спутники стояли — руки по швам.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Мадариана. Обернувшись, сказал жене:

— Я — по делам! Вечером позвоню!

Так всегда он прощался с любимой женщиной, когда профессия политика и государственного деятеля на время разлучала их. Прожженный циник, манипулятор, интриган — Сильвер Мадариан любил жену искренне и нежно.

Через полчаса, держа на лице маску уверенности и невозмутимости, он вошел в Дом власти. В его кабинете, (бывшем когда-то резиденцией великого Солтига), ожидала группа военных. Генерал, пожилой, с изможденным лицом, сказал:

— Простите за беспорядок. Сейчас приберем.

Вместе со своим коллегой, плотным и розовощеким, он наклонился над лежащим на полу тюком. Присмотревшись, Мадариан понял, что это — тщедушное тело, завернутое в сорванную со стены большую карту мира. Там, где взялся за сверток розовощекий вояка, торчали худые ноги в лакированных туфлях. Поодаль, на полу валялся офисный стул. Его металлическая крестовина была измазана чем-то красным. Такие же красные капли виднелись на паркете.

Мадариан глубоко вздохнул, выравнивая дыхание.

— Да-да, приберите, пожалуйста. Должна быть рабочая обстановка. А пока… кто доложит мне состояние дел?

Остров. Вагнок.

Главная тюрьма Острова имела (если глядеть с воздуха) вид буквы «X». Четыре ее конца были ориентированы по сторонам света. Восточное крыло предназначалось для особо опасных преступников. Таковых на Острове было мало. Один человек.

— Андрос Гелла! К вам посетитель!

Лающий голос надзирателя пробудил Андрея от забытья. Он часто спал днем — нарушением режима это не считалось. Или на него давно махнули рукой. Выходит, что нет.

Одна стена камеры представляла собой стальную решетку с дверью в ней. Никто открывать ее и выпускать Андрея не собирался. Незваные гости — кудрявый брюнет в строгом костюме и девушка в форме Службы безопасности остановились напротив камеры Андрея. И бесцеремонно его разглядывали. Он остался сидеть на койке. Не глядя на этих двоих, и не подавая виду, что их заметил.

— Я — Жеом Киано, — сказал черноволосый. — У меня к вам вопросы, если изволите ответить.

— А если нет?

— Тогда счастливо оставаться. Прохлаждайтесь дальше в этом уютном месте.

Полгода в одиночке любого гордеца делают сговорчивым. Андрей исключением не был.

— Спрашивайте, — проворчал он. Хотя нового диктатора Острова он раньше не видел, но о его существовании знал. В свое время Хозяйка Острова запретила применять к заключенным пытку неизвестностью. Ее приказ не посмели нарушить до сих пор. В каждой камере было радио. Ежедневную газету «Голос Вагнока» тоже можно получить по первому требованию.

Злые языки утверждали, что порядок сей заведен не в силу несказанной доброты Ее высочества, а вовсе по другой причине. Сама пережившая когда-то заточение в подземной тюрьме под Дворцом Ваги, Наоми не забыла испытанный ею ужас. Одиночество, отчаяние, оторванность от людей… Подвергнуть других подобному испытанию — значило воскресить в памяти собственные тяжкие воспоминания. Так что, не милосердие двигало ею, а малодушие. Андрей был согласен с этим выводом.

— В бытность свою Координатором Эйкумены, не замечали вы странностей в поведении директора ОСС Айвена Астера?

— Замечал.

— Какие, позвольте узнать?

— Редкостный циник и негодяй. Среди депутатов Конгресса не было более мерзкой личности.

— Поэтому вы десять лет работали с ним рука об руку? Пока у вас внезапно не открылись глаза?

— Точно так.

— До момента озарения вы не подозревали, что Айвен Астер — негодяй?

— К сожалению.

— Спасибо. Вы мне очень помогли.

С этими словами Жеом Киано повернулся и пошел прочь. Его спутница осталась стоять, в упор глядя на Андрея. И вдруг сказала:

— Вы считаете себя кем-то другим. Уверены, что это действительно так?

Слова ее изумили Андрея. Он вскочил, в два шага оказался у решетки, отделявшей его от незнакомки. Сильный и очень высокий, он зло взглянул на нее сверху вниз. Ее это не смутило.

— Вы — Андрос Гелла. Человек, просравший войну с Тиром и Суором. Простофиля, которого обвели вкруг пальца детсадовцы со «Скайтауна». Почему вы ассоциируете себя с гением, давшим за свою жизнь шестьдесят сражений, и не проигравшим ни одного?

Пока Андрей подыскивал подходящие слова, чтобы поставить на место соплячку, она успела добавить:

— Найдено письмо доктора Гаяра. В котором он просит прощения за то, что провалил проект «Ренессанс», и не сумел раскрыть секрет вечной молодости.

Время до вечера Андрей провел в попытках понять, что же сказала странная девица. Кто она такая? Одна только форма без знаков различия уже вызывает подозрения. И что значит: «Гаяр провалил проект?» На этом месте мысли путались, способность связно думать исчезала. Впервые он заподозрил, что тюрьма подорвала его (дотоле несокрушимое) здоровье.

Попытался отвлечься, слушая последние известия. Местные — скучища. Всё остальное — мешанина слухов и сплетен. Из Эгваль сообщают, что крупномасштабные военные учения успешно завершены. Они подтвердили высокую выучку и боеготовность войск. И опровергли клеветнические высказывания безответственных лиц о якобы попытке агрессии со стороны нашей миролюбивой страны…

Андрей нахмурился. Не иначе, скороспелый «вождь» — Виктор Энрон крупно облажался, и делает вид, что ничего не случилось. Тем временем Протекторат Тир извещает об окончании ракетных пусков. Все учебные цели в акватории Великого океана успешно поражены.

Андрей стиснул челюсти, сдерживая нервную дрожь. Жизнь течет мимо, пока он загибается в темнице! Мрачные думы перечеркнул возглас надзирателя:

— Гелла! На выход!

Длинный пустой коридор. Тюремный двор. Бронеавто для перевозки зеков. Полчаса пути, прикованным к металлическому сиденью…

Его расковали, сунули в руки объемистый пакет.

— Переоденьтесь в цивильное.

Одежда и обувь в точности его размера. Если бы не высокий рост и развитая мускулатура — сошел бы за чиновника средней руки. А так — смахивает на лицо начальственное. Еще и выправка соответствует. Андрей знал, что выглядит внушительно. Точнее, ему позволили так выглядеть.

— Выходите.

Андрей торопливо покинул передвижную мини-тюрьму. Огляделся. Знакомые места. Двор Хозяйки. Так до сих пор называется правительственный квартал Вагнока. Когда-то он был средоточием мирового зла. Сейчас — просто гнездо жуликов и шарлатанов. Какой-никакой, а прогресс.

Жеом Киано встретил его приветливой улыбкой.

— Не желаете перекусить с дороги?

Вот же шут гороховый…

— Говорите, зачем позвали, и закончим на этом.

Опереточный главарь Острова кивнул.

— Я вас не задержу. По совокупности ваших деяний: нападение на Протекторат Тир, вторжение в Провинцию Суор, террористический акт на железной дороге в районе Меты — вы приговариваетесь к смерти.

Андрей сглотнул комок в горле.

— А судьи кто? — в голосе прозвучала насмешка, как он и хотел.

— Я, — спокойно ответил Киано. — Остров — своеобразное государство. Единственное в Мире без Конституции и с минимальным судебным кодексом. Последнее слово — за Верховным Координатором. Я счел, что для общего блага вас следует пристрелить.

Андрей почувствовал раздражение, смешанное с растерянностью. Это невозможно объяснить постороннему. Его сознательная жизнь началась в восемнадцать лет. Раньше он не помнил о себе ничего. Да и цифра 18 — сомнительна. Выглядел он тогда немного старше. Зато теперь, в свои сорок восемь, стоит сбрить русую бородку и усы, как его не отличить от двадцатипятилетнего. Мистика, колдовство, загадка.

Годы прошли, память детства не вернулась. Психиатры говорят: такое бывает — ничего страшного. В остальном, Андрей совершенно нормален, и хорошо проходит тесты на интеллект. Живое воображение и развитый ум помогли ему разгадать тайну собственной жизни. Это случилось двенадцать лет назад.

Есть спекулятивная теория о цикличности Истории. Дескать, ход времени порождает одинаковые цепочки событий. В которых принимают участие очень похожие люди. В разные эпохи можно проследить практически одинаковых персонажей.

Например, удачливый молодой военачальник Андрос Гелла, манерой ведения боя, и собственной богатырской внешностью напоминет героя недавнего прошлого. Вождя революции на Острове — адмирала Арнольда Сагеля. Даже судьбы схожие — быстрый взлет на вершину власти… а затем тебя задвигают в угол.

Верна ли гипотеза, уподобившая Историю шарманке, играющей одну и ту же мелодию, Андрей не знал. Относительно себя самого у него было другое объяснение. С тех пор всё подтверждало его догадку. К несчастью, дальше доказывать свою исключительность он не сможет Из-за напыщенного индюка, что стоит перед ним.

— Можете хоть сейчас прикончить меня.

Краем глаза увидел, как в кабинет вошла та девица, смущавшая его странными намеками. У Киано не хватит духа застрелить его на глазах у барышни! Судя по виду — чувствительной и нервной. Кто она такая? Андрей заискивающе улыбнулся:

— Вы — курсант R.E.G.?

Она не ответила.

— Следуйте за миз Лорианной, — сухо сказал Киано.

Андрей ощутил, как невидимые путы сковали тело. С усилием повернулся. Двигаться легче, если идти след в след за таинственной девушкой. Так они вышли, точнее, она вытащила его в мрачный, голый сад. Печальное место, Под стать нынешним невеселым временам.

Девушка обернулась. С ужасом Андрей увидел, что она вооружена. Пятизарядный револьвер твердо лежал в ее ладони. Дуло смотрело Андрею в лоб. Таким калибром башку разнесет вдребезги.

— Эй, минутку… что вы так нервничаете?.. — заторопился Андрей, понимая, что закончить фразу не успеет.

— Я не нервничаю.

Ох, слава Марии-деве, удалось разговорить эту… как же ее… Тут он вспомнил.

— Лориан… Лора!

Она чуть вздрогнула, услышав краткий вариант своего имени. Андрей приободрился. Повезло, нашел верный подход.

— Вы же этого не хотите! Пусть я виноват… но, зачем вам брать на себя обязанности палача? Вас подставили…

Он умолк, увидев на ее лице презрение. Лора зло усмехнулась.

— Вы — точно не он! Банальный трус.

— Посмотрел бы на вас… на моем месте… — пробормотал Андрей.

— Уже видели, наверное.

— Господи… — простонал Андрей. Он понял всё.

Ясно вспомнил газетное фото. Оно вызвало у него лишь брезгливое недоумение. Тоже мне, героиня. В клетке, голышом, и строит из себя королеву. Некая Лорианна Парк. Не военными подвигами прославилась, а упрямством в плену. Ей удалось бежать, когда армии Андроса Геллы громили мятежную провинцию. Он сам дал приказ — не щадить пленных. А сейчас пресмыкается перед жертвой, чудом ускользнувшей из его рук.

— На колени… — процедила Лора.

Утратив остатки воли, Андрей молча опустился на колени. Издалека послышался голос Киано:

— Лора, подождите! У меня есть оптимальное решение…

В этот момент Андрей сообразил, что невидимая сдерживающая сила исчезла! Наверное, Лора не могла управлять ею и одновременно размахивать пушкой перед его носом.

Он быстро повалился на бок, перекатился. Резко выпрямив ногу, выбил пистолет из руки стервозной девчонки. Завершив кувырок, подхватил пистолет. Встал на ноги. Вот так. Извольте получить.

Подоспевший Киано застал его, крепко держащим Лору, с пистолетом у ее виска.

— Сперва вышибу мозги вашей подружке, потом вам… — пообещал Андрей.

— Вам после этого не жить. Пострадает и поручившаяся за вас Марсия Демют, — меланхолично заметил Киано. — Эта юная особа категорически не согласна чтобы вас казнили. Отдайте револьвер.

— Врете вы всё! Чтобы меня разоружить. Не выйдет! Мои условия: вертолет и миллион реалов. Доставите нас с Лорой через Пролив. В портовый городишко — Пескад. Там я ее отпущу.

Рядом послышался еще один голос, мелодичный, с мягкими интонациями и легким акцентом:

— Послушай его, варвар. Rо vero tonges.

Андрей недоуменно озирался. Вскоре рядом проявились сперва смутные, затем всё более ясные очертания Марсии Демют. Костюм-хамелеон, так называемый «метаморф» — до поры скрывал ее присутствие. Стройная, шестнадцатилетняя девочка с Новтеры, бывший командор «Скайтауна», огорченно смотрела на Андрея.

— Типичное поведение эфемера! Недооценка противника, плохой расчет последствий.

— Я — не…

Марсия нетерпеливо махнула рукой. Заткнись, мол.

— Кстати, оружие — не заряжено. Совсем ни к чему, чтобы кто-то кого-то нечаянно… грохнул, да? Я правильно говорю?

Андрей отпустил Лору, и отдал ей бесполезное оружие. Обернулся к Марсии.

— Так это ты всё придумала?!..

— Мне надо знать, насколько ты стоек. Но, я — не пси. Поэтому — так. Маленькое испытание.

— Чертова зазнайка! Забыла, что я тебя спас? А Новтеры — нет больше! Никто тебя здесь не защитит…

— Новтера — перед тобой, — ответила Марсия. — Ты сослужишь ей службу, или умрешь. В таком случае я буду о тебе сожалеть. Я помню, что ты для меня сделал.

— Ладно. Какого черта вам всем от меня надо?

Киано сказал, почти ласково:

— Пройти по дорожке, никуда не сворачивая. До калитки. Когда вы ее коснетесь…

— Меня поджарит током высокого напряжения?

— …Сработает механизм перехода, и вы окажетесь в Эгваль. Или… рассеетесь в пространстве. Мы воспроизвели новтеранский migrulo. Не уверены, насколько правильно. Если опыт удастся, то у нас будет оружие против Великого Магистра. Он уже достал нас своими фокусами. Вы наверное, не в курсе — он пригрозил в одно мгновение переместить из Норденка в Майю сверхмощное ядерное устройство. Если Томаса Канопоса не признают главой Эйкумены.

— Боитесь, что после Эгваль он примется за вас?

— Еще бы. Так вы согласны помочь? Ваш отказ ужасно опечалит Марсию. Ей, представьте себе, не хочется вас убивать.

Андрей хотел злобно пошутить: как мол они собираются расправиться с ним без оружия? Вовремя сообразил: заряженный барабан к револьверу — у Марсии. Или нет? Похолодел, поняв, что оружие юной новтеранке не нужно. Метаморф способен придать ей невероятную силу. Маленькая и щуплая, по сравнению с Андреем, девочка забьет его насмерть.

…Понуро доплелся до калитки, Киано и Марсия сопровождали его. Протянул дрожащую руку. Помедлил.

— Как узнаете, что опыт удался?

— Говорите, хоть шепотом — услышим. Повернитесь к чему-то — увидим. Счастливого пути.

Ладонь ощутила холодный, шершавый металл…

Последнее, что услышал — слова Киано:

— Успеете засветло. В Майе без одной минуты шесть.

Он не почувствовал боли.

Окружающий печальный вечерний пейзаж вывернуло наизнанку.

Двор Хозяйки исчез.

Эгваль. Майя. Дом власти.

Труп, завернутый в карту Мира, унесли. Убрали и офисный стул — орудие государственного переворота. «Поправка», — сказал себе Мадариан, — «государственный переворот совершил этот гаденыш. Сейчас восстановлена законная власть».

Включил большой настенный монитор. В новостях из Тира крутили ролик, снятый из кабины перехватчика. Изделие пафосно именовалось: «космический самолет». Обычная пропаганда. Ракетные ускорители позволяли ему совершать суб-орбитальные подскоки. Именно так перехватчик «запрыгнул» в воздушное пространство Эгваль.

На экране, на фоне темно-синего неба виднелась прекрасная в злом изяществе серебристая металлическая птица. Стратегический бомбардировщик с 50-мегатонной атомной бомбой на борту казался неподвижным. На деле, он с каждой минутой покрывал 17 километров. Через два часа достигнет города Тир. И превратит его, вместе с окрестностями, в пылающие развалины.

Ничего этого уже не случится. На экране монитора огненные стрелы самонаводящихся ракет чертили небо. Попадание. Взрывом бомбардировщику оторвало крыло, и он, кувыркаясь, ушел к земле. Продолжая, при этом, разваливаться на части. Мадариану уже сообщили, что бомба, еще не активированная, упала, не взорвавшись, на территории Эгваль.

Следом передали обращение главы Протектората Тир, Яна Тон-Картига. Аскетически худой, с впалыми щеками и жидкой седой челкой, старикан не выглядел сильным лидером. Но слова его были суровы.

— Мы располагаем средствами для обнаружения источников пси-излучения. Все они будут уничтожены. Сегодня Тир — единственная страна, способная наносить ракетно-ядерные удары. В нашей решимости не сомневайтесь.

Мадариан вздохнул. Еще один властелин Мира выискался! Он знал, что зловещие угрозы Яна адресованы Великому Магистру Норденка. Черт его знает, чем ответит Томас Канопос! Разведка доносила, что в граничащих с Магистратом районах царит смесь паники, страха и восторженной истерии.

Слухи о том, что из морской пучины, поглотившей «Скайтаун», военные водолазы Магистрата подняли исправный пси-генератор — подтверждались. Насколько далеко достает морок — точно неизвестно. Пока речь идет о нескольких сотнях километров. Если Магистр сумеет «подвесить» пси-генератор на орбите — он сильно расширит зону действия. Ужасная это будет власть — с помощью массового гипноза. Поэтому Ян Тон-Картиг торопится. Если не начнет, в самом скором времени, массированную ракетную атаку на Магистрат, то потом будет поздно.

Мадариан знал, что даже десяток-другой ядерных взрывов непоправимо испортят климат Мира. В сказках Абрая говорится, что примерно так накрылась медным тазом древняя цивилизация Терры. То, что считали сборником мифов, оказалось предупреждением из прошлого, адресованным потомкам.

Он поежился. Проклятая Хозяйка! С ее легкой руки ядерная энергия пришла в Мир. Спасибо огромное, Ваше высочество! Что бы мы без вас делали? Жили бы, наверное, в мире и спокойствии, долго и счастливо.

Предположительно, Ее светлое высочество жива до сих пор. Не склеротичная старуха, а бодрая молодая дама. Новтеранская колдовская кровь течет в ее жилах. Оттого ведьма не старится. Меняет личины, меняет имена. В наши просвещенные дни она зовется Нойс Винер. Наконец-то, поймана и передана комиссии Народного конгресса. Запись этого события он сейчас посмотрит. Отчего же мнутся и прячут взгляд господа генералы?..

…Когда Мадариан увидел последние кадры, то на минуту лишился дара речи. Ему поспешно подали стакан воды. Выпил залпом. Перевел дух, гмыкнул, прочищая горло.

— Так понимаю, миз Винер скрылась? Кто ей помог?

Морщась, выслушал сбивчивые ответы. Да, сбежала. Хрен знает, куда и с кем. Тогда Мадариан задал главный вопрос:

— Эта… процедура… с прозрачным ящиком… Шутка? Инсценировка?

Тут все окончательно стушевались. Лишь те двое — пожилой и молодой генералы — набравшись смелости, дали пояснения.

Это всерьез. Заслуженное наказание для миз Винер за преступления против Эгваль. Но, всё пошло наперекосяк. По неизвестной причине, герметичность камеры нарушилась. И, сами понимаете… ээ-э… в общем…

— Да, я видел. Сколько пострадавших?..

Опять бубнеж, бормотанье. Мадариан рявкнул:

— Цифру назовите! Пять человек? Десять?

Физиономия молодого генерала из помидорного перешла в свекольный оттенок.

— Выходы оказались заблокированы. Газ продолжал поступать, потому что дистанционное управление не работало. Великий вождь… ээ-э, простите, авантюрист и враг народа Энрон напрасно давил на кнопку… Концентрация достигла опасного уровня… Кто-то там пытался сбить замок выстрелами из пистолета…

В наступившей тяжелой тишине Мадариан переспросил:

— Газо-воздушная смесь воспламенилась?

— Так точно… Потери…

Мадариан слушал, чувствуя, что у него вот-вот остановится сердце.

Оказывается, своды подземного убежища не выдержали объемного взрыва. Бункер-дворец сложился всмятку, похоронив всех, находившихся в нем.

Членов Верховного суда.

Министров правительства.

В полном составе — Народный Конгресс.

Эгваль, как было обещано.

Андрей ощутил, как земля ушла из под ног. Сгруппировался, и тяжело упал на что-то шершаво-жесткое. Скатился кубарем. Получил сильный удар по ребрам.

Он лежал на спине. Сверху — небо, цвета раннего вечера. Снизу слой жухлой травы. Рядом — деревянный столб — об него и стукнулся. Осторожно вздохнул. Пошевелился. Вроде бы цел.

Встал, хватаясь за столб. Ноги подкашивались. Чуть выше головы красовался синий дорожный знак. «Бета 2 км». Киано не обманул. Он действительно овладел секретом мгновенного перемещения. И отправил Андрея в Эгваль! Бета — город-спутник Майи. До столицы — сотня километров. Без денег и документов нечего и думать ловить попутку. А до Беты — двадцать минут пешком.

Остров. Вагнок. Двор Хозяйки.

Лора дождалась возвращения Киано и его новтеранской помощницы. Марсия легким полупоклоном попрощалась с ними, и упорхнула. Самостоятельная девица.

— Почему было не доверить спектакль Марсии? Зачем нужна я?

— Ревнуете? — усмехнулся Киано. — Дело в том, что Марсия не обладает вашими пси-способностями. У нее нет ни малейших талантов в этой области. И ни у кого другого из Небесных детей.

— Постойте-ка, а… Тенар?!

— Ваша милая соплячка — единственная, хоть на что-то способная. Но, ее здесь нет. Кажется, она нашла себе новый дом… Дом Боргезе.

Воодушевившись, Киано продолжал:

— Вы не задумывались: почему на «Скайтауне» обнаружился такой запас ментоблокаторов? Брелки, ожерелья, браслеты… Детишки хотели максимально защититься от чуждого вмешательства. И пси-генератор прихватили скорее, как оборонительное оружие.

— Не понимаю…

— Что тут понимать?! Почему взорвался аккумулятор Ричи на летающей повозке, чуть не погубив Геда и Тенар? Это был неликвид, не прошедший заводской тест! Почему большая часть оборудования «Скайтауна» — разномастная рухлядь? Очень мало (по новтеранским меркам) хорошего снаряжения. Почему летающий город — это не боевой крейсер, а списанный сто лет назад прогулочный лайнер? Он назывался «Ксанаду» — райский сад. Так не называют военные корабли.

— Что такое вы мелете? — воскликнула пораженная Лора. — Неужели…

— Да! Не завоеватели, а беженцы. Изгнанники с Новтеры. Юные и непослушные, восставшие против взрослых. Снисходительно выброшенные вон. Катитесь куда хотите, устраивайтесь, как сможете.

— Ничего не вышло…

— И Новтеры больше нет. Эти ребятишки — всё, что от нее осталось. Обдумайте мои слова на досуге. А пока — я жду вашего мнения о нашем большом (буквально) друге.

Лора замялась.

— Не знаю, что сказать. Он…

— Говорите, как есть.

— Так… нет ничего! Не за что зацепиться… Будто Андрос Гелла — пустой внутри!

Эгваль. Бета — город-спутник столицы.

Высокий молодой человек в сером костюме, и туфлях на резиновой подошве, шедший по обочине, привлек внимание нескольких водителей. Они сигнали: подвезти? Андрей небрежно махал рукой в ответ: спасибо, обойдусь. Один раз его обогнал полицейский автомобиль. Спокойно шагавший парень не вызвал подозрений у стражей порядка. Сидящий за рулем лениво заметил:

— Не гражданский. Выправка военная.

— Шестерка из ОСС, — отозвался напарник. — Знаю их породу. Газу прибавь, будь ласков.

Когда Андрей очутился в городских пределах, часы на вокзальной башенке только начали перезвон. Удивился — это ж насколько у дурака Киано спешили часы?

Хотя, не такой уж дурак. Первый опыт, и сразу успех. Как он сказал? Видит то же, что и Андрей. Значит, субэфирный передатчик вмонтирован в одежду. Верхняя пуговица пиджака? Одна из пуговок свитера? Загадочными принципами действия новтеранская технология напоминала магию. Большей частью сокровищ затонувшего «Скайтауна» завладели Остров и Магистрат. Эгваль досталось всего ничего. И это — плохо.

Если бы он тогда не попался в лапы… простите, нежные ручки Марсии! Надменная и беспардонная особа! Знакомство с ней ошеломило настолько, что до сих пор неприятно вспоминать. Она тогда обозвала его красивым животным.

А ведь он давно избавился от комплекса неполноценности! Каково — жить с диагнозом: «умственная отсталость из-за травмы головы». С таким клеймом в люди не выйти. Однако, он — смог. Неожиданно открывшийся в нем талант стратега позволил сделать феерическую карьеру. И тут его, десять лет возглавлявшего величайшую в Мире страну… берет в плен девочка-подросток!

К тому времени, когда «Скайтаун» рухнул с небес, власть в Эгваль уже захватил Мадариан и его свора. С каким удовольствием он свернул бы ему шею! Да попробуй, дотянись. Андрос Гелла — снова никто.

Он подошел к уличному терминалу Банка Магистрата. Набрал на пульте длинную череду цифр, которые помнил наизусть. Стальные кнопки тихо щелкали под пальцами. Номерной вклад не требует личной карточки для снятия денег. Заначка на черный день.

На маленьком экране загорелось сообщение: «Остаток средств: 10,000,000 реалов = 333 алтын». Андрей обомлел. Чтобы курс жульнической «валюты» за полгода поднялся до 30,000 реалов — такого он не ожидал. Да и где ему, в тюрьме, было следить за махинациями генерала-предателя! Похоже, Тед Корман подмял под себя всё денежное обращение в Эйкумене. Мятежники побеждали не войной, а экономикой. Провинция Суор, как голодный удав, медленно, но верно поглощала Эгваль.

Угрюмо сунул в карман три сотенных бумажки, с портретом лысоватого чувака в военной форме. 33 алтына остались на счету. Заначка на совсем уж беспросветный день. Тяжко вздохнул. Болел ушибленный бок, ныло колено. Интересно, обесцененного капитала хватит хотя бы на ужин и ночлег?

Остров. Вагнок. Двор Хозяйки.

— Ваши впечатления расходятся с мнением Полины Ждан. Ее пугает Андрей Гелла. В нем она видит новую, чуждую личность. Не ту…

— …Которую знала Пини Картиг? Скажите, чем отличается чучело орла от настоящего орла?

— Чучело набито опилками.

— Вот. Пини… простите, миз Полина — видит опилки. А я — не вижу орла.

Киано пожал плечами. Лоре хотелось знать, о чем он думает, но она не позволила себе вглядется в его мысли. Вместо этого спросила:

— Вы открыли мне самую страшную тайну Острова. Хозяйка научилась превращать людей в новтеран! Доктор Гаяр, Пини Картиг и ее сестра Левкиппа… Нат Гариг… — голос ее дрогнул. — Когда Мир узнает об этом, люди ужаснутся. Вы плохо знакомы со мной. Зачем доверились?

— Вы, Лора — наше связующее звено. Открою вторую тайну. Мы — правительство Острова — растеряны и недееспособны. Ни у кого нет плана действий. Одиссей Гор не предлагал вам возглавить Остров?

— Предлагал. Надеюсь, вы не станете наказывать его за это?

Киано слабо улыбнулся.

— Нет. Вот вам третья тайна. Вы, со своим ментальным даром — сейчас и есть фактический правитель Острова. Лидер — не тот, кто указывает всем, что делать. А тот, кто вселяет в людей уверенность в их собственных силах.

— Божечки, какой комплимент! По-вашему, я — вроде золоченой деревянной статуи на носу корабля? На меня молятся матросы?

— Рад, что воспринимаете ситуацию с юмором.

Солнце на западе медленно тонуло в сизом море облаков. Завтра будет ненастный день. Что он сулит?

Лора подумала, что когда-то давно, так же начинала свой путь Наоми. Живым талисманом веры и надежды на лучшее. Трудная участь, тяжкая доля. Разве кто-то способен долго нести этот крест?

Отправив Лору отдыхать, Киано вернулся к работе. В кабинете застал Марсию, напряженно следившую за картинкой на визуализаторе. Изображение раскачивалось, временами было нечетким. Но, звук шел хороший.

— Дальше ничего интересного! Он в ночлежке, спать готовится.

— Открути в начало.

Картинка мигнула, сменилась на городскую панораму. Послышался бой курантов. Марсия хмыкнула:

— Нелепая штука — механические часы!

Киано нахмурился.

— Мы промахнулись. Не пойму, где я напутал. Точка назначения — безлюдное место, недалеко от города. А он где? В толпе, черт возьми! На вокзале! Из ниоткуда!

— Ну-у… никто не заметил. Ни криков, ни воплей. Не видно паники, на которую так горазды эфемеры. Простите, Наставник Киано… это я нечаянно. Ляпнула, да?

— Ляпнула, сморозила, отчебучила.

— Запомню. Англик — богатый язык.

Глаза ее загорелись.

— Давайте, я сейчас перейду, а вы замерите параметры! Увидим, где локализуюсь. И — сразу обратно!

Пока Киано задумчиво морщил лоб, Марсия уговаривала:

— Опасности нет! Двое: вчера зонд, сегодня эфе… местный житель — и всё хорошо!

— И теперь ты — образчик высшей расы, решилась… — криво улыбнулся Киано. — Ступай к себе. Я подумаю.

— Когда согласитесь — звякните. «Звякнуть», да?

Она ушла, обернувшись напоследок, со странной улыбкой. Киано остался сидеть за столом, машинально чертя карандашом в блокноте замысловатые узоры.

Опять включился визуализатор. Киано увидел крупным планом взволнованное лицо Марсии, ее голые плечи. Вздрогнул от неожиданности. Что она вытворяет?!

— Что такое?.. Ты где?!

Позади нее не видно ничего, кроме светлой пустоты. Марсия заговорила, захлебываясь от спешки:

— Отмени! Не соглашайся! Отмени, отмени! Третьему опыту не бывать!

— П-почему?.. — просипел Киано.

Марсия немного успокоилась. Довольно связно (для внезапно сошедшей с ума) объяснила мотив своих действий.

— Завязывай с глупостями! — рявкнул Киано.

— Не могу… потому что не начинала…

Вечером и ночью детишки-часовые у дверей не дежурили. Юным созданиям надо вовремя ложиться спать. Двери кабинета в эти часы Киано держал закрытыми. Поэтому никто не услышал адресованный Марсии грозный окрик:

— Не смей! Идиотка!!

И последний отчаянный вопль:

— Не-е-т!! Послушай меня! НЕЕ-Е-Е-Е-Т!!!

Сорвавшись с места, он ринулся прочь — створки двери едва успели раздвинуться перед ним. Вприпрыжку промчался по коридору. Ударился всем телом о дверь квартиры Марсии. Незапертая, она с треском распахнулась. Киано рухнул на пол рядом с постелью, на которой скорчившись лежала Марсия. Костюм-метаморф она сняла; кроме короткого халата на ней ничего не было.

Киано приподнялся, встал на колени перед Марсией. Обнял дрожащее, теплое тело.

— Т-ты… в порядке?..

Марсия пошевелилась. Их взгляды встретились. В глазах у обоих застыл ужас.

— Ты… помнишь?.. — прошептал Киано.

— Да…

— Как ты могла?!..

Марсия долго собиралась с силами.

— Зато теперь… мы знаем ответ.

Когда они вдвоем, чуть не в обнимку, вернулись в кабинет Киано, то Марсия включила видео-архив. Над столом вспыхивали и гасли картинки, переданные зондом; затем хроника короткой прогулки Андроса Геллы по Бете. Изображение исчезло, но пуговичка-субэтерикс по-прежнему ловила и передавала звук. Кашель, храп, чей-то тихий разговор.

Больше ничего в базе данных не было. Галлюцинации, даже коллективные, реального воплощения не имеют.

Эгваль. Бета. Тайная резиденция Сакратиф.

Тамми с трудом скрыла удивление. Оказывается, Экселенса совсем небольшого роста! Коротышкой не назвать, но очень даже средненькая. Со времени их первой встречи прошло много лет. Тамми давно не девочка-подросток. И, все же, оказалась не готова соединить память прошлого с реальностью. «Как я вымахала, дылда. Никогда больше Экселенсе не смотреть на меня сверху вниз…»

Удивило и то, что Экселенса выглядела так же, как в тот незабываемый день. И, как ни странно, иначе.

Время не властно над «той, что не умирает». В этих словах кроется большой обман. Годы не трогают тело, но ранят душу. В глазах Экселенсы застыли боль и растерянность.

«В ее облике есть что-то детское. От такого человека не ждешь коварства, жестокости. Она всегда умело этим пользовалась…» Тамми, при всём желании, никак не могла на нее по настоящему разозлиться. И оставила эти попытки. «Если ненавидишь, значит ты — проиграл». Действовать надо спокойно, по деловому.

— Здравствуй, Экселенса.

Да, это Тамара! Голос не меняется с возрастом. Он у нее характерный, от природы хорошо поставленный. Если ругаться, то не факт, что ее переорешь.

— Здравствуй, Тамми… Спасибо за помощь.

Она указывает на низкий столик, вокруг которого в живописном беспорядке разбросаны подушки, пуфики и прочая мягкая мебель.

Очень кстати. Немного неуклюже плюхаешся на груду подушек. Тамара смотрит без улыбки, присаживается на пуфик напротив. На столе бокалы, бутылка вина, легкие закуски.

— Выпьешь со мной?

Киваешь, не в силах ответить. Тамара наполняет бокалы, пригубливает из своего. Она готовится смаковать вино, глоток за глотком. Но, ты хватаешь свой бокал, залпом опустошаешь и ставишь вопрос… Прямо, решительно, ребром… или каким-то другим боком:

— Чего тебе нужно от меня, Тамара?

Она отставляет едва начатый бокал в сторону.

— Всё, что сама знаешь о «Ренессансе». Затем, Айвена Астера — собственной персоной. Память Рона Гаяра стёрта… вдруг, да не совсем? Правдоискатель мне в помощь. С миз Изабеллой и ее сотрудниками разберусь сама. Теперь я — их начальник. Еще мне нужен свободный доступ к секретным архивам R.E.G. Сейчас снимем видео, в котором ты попросишь власти Острова мне содействовать.

Вино хорошее, успело ударить в голову, поэтому не стесняешься в выражениях:

— Со мной делай, что хочешь. Хоть мозги Правдоискателем выжги! Толку будет чуть. За остальным — обратись к Жеому Киано. В культурных, изысканных выражениях.

— Тоже вариант, — соглашается Тамара. — Давай еще выпьем.

Пока она разделывается с одним своим бокалом, принимаешь на грудь три.

— Ты — алкоголичка? — вежливо интересуется Тамара.

— Нет. Мой организм быстро нейтрализует алкоголь.

Переводишь разговор ближе к теме.

— Я объяснила, как действовать. Отпустишь меня?

Тамара отвечает, как бы размышляя вслух:

— Ты, однажды, сохранила мне жизнь. Я — вернула долг. С этого момента мы играем новую партию. Что было твое — стало моим. И, вдруг, как горсть камней стащили с доски! Мой ответный ход будет сильным. Твоя жизнь в обмен на тайну «Ренессанса».

Выигрывая время для ответа, тянешься к бутылке, она пуста. Тамара насмешливо улыбается. Ладно, пусть так…

— Поблажку сделаешь? Маленькую.

— Какую?

— До того, как прибьёшь меня… расскажи, как жила эти годы? Ты замужем? У тебя есть еще дети, кроме Рауля? Правда ли, что ты, ко всему, еще и крупный ученый?

— Генри умер пять лет назад. От последствий ранений, полученных на войне 56-го. Дочь — взрослая женщина. Покрасивей меня, кстати. И… ты слышала о теории расширяющейся вселенной?

— Господи… Будь я рядом, то и так бы тебе сказала! Ты заново открыла элементарный факт!

— Это для тебя он — элементарный. А для Мира — откровение. Иначе магистр Торо не был бы так знаменит.

— Выходит, ты — астрофизик.

— Да.

— Ничего себе, вторая личина. С Жеомом Киано точно подружитесь. Он любит равных ему. Я тебе больше не нужна.

Тамара встает, ты (опершись о столик) вслед за ней.

— Тогда, Экселенса, у меня мало осталось, что предложить. Пуля в затылок, кинжал в сердце, удавка на шею. Выбирай.

Как-то резко она стикса за уши взяла. Умирать второй раз за день — явный перебор. Но, Джестер побери, пощады просить не станешь.

— На твое усмотрение… Тамми.

— Что ж, седьмая моя. Выходи за дверь, тебя отведут.

Ага. Медноволосая Елизавета. Всё так же в черном, а-ля чертовка из ада, и с маской на харе. В коридоре открывается боковой ход. Ты пьяненько-бодро топаешь навстречу злой судьбе. Лизавета шагает следом.

Вот и тупичок. Останавливаешься с ноющим сердцем. Глухая стена перед твоим носом отодвигается в сторону, открывая прочную дубовую дверь. Злобно пинаешь ее ногой.

Опаньки. Вроде номера люкс в престижной гостинице. За широким окном золотится вечер. Сразу, как вошла, под потолком загораются созвездия ламп. Светло, роскошно, удобно.

Оборачиваешься к Лизавете. Обмираешь, увидев, как она снимает маску. Спокойно выдержав твой оцепенелый взгляд, говорит:

— Кажется, я кого-то напоминаю? Не берите в голову. Той женщины давно нет. И мы с вами — не знакомы. Здесь всё в вашем полном распоряжении. На столе телефон, если что, рада помочь. Меня зовут Лиза Даникен. Сакратиф просил передать, что у нас найдете, покой, безопасность, заботу.

Дверь за ней закрывается. На цыпочках подходишь, пробуешь открыть. Не заперта! Плетёшься к постели, плюхаешься так, что аж слегка подбрасывает.

Вот оно как… Тебя пугали! Шуточками в духе Хозяйки. Сакратиф эту методу у нее переняла. Тамми… девочка! Всего один урок, и… как хорошо ты его выучила!

Ничего не осталось, как иронически покачать головой, нервно хихикнуть… и разрыдаться.

— Сейчас 18 аполлона, восемь вечера по Майе. Часы на стене у меня над головой. Я — Нойс Винер, известная так же, как Нина Вандерхузе. Со мной — господин Сакратиф. Ему принадлежит Гаяровский институт в Норденке. Все исследования и лечебные процедуры проводятся на средства, предоставленные Сакратифом. Излагаю убедительную просьбу: передать ему все имеющиеся документы касательно проекта «Ренессанс». Включая архивы агентурных донесений R.E.G.

Тамми — рядом с тобой, в черном мундире, он делает ее шире в плечах. Над верхней губой она приклеила аккуратные черные усики. Впечатление: стройный, средних лет мужчина с изнеженным лицом. Поэт или художник, уже познавший жизнь, испытавший ее радости и горести. Холодный взгляд и жесткая складка губ — с этим человеком лучше не шутить.

Чуть поодаль: Елена в знакомом тебе защитном силовом костюме, и Елизавета, опять же, вся в черном. Бронежилет надела поверх, оттого у нее такой же рыцарский вид. Лица закрыты, в руках автоматы «Мини-Крамер». На поясе у обеих новтеранские силовые жезлы.

Ах да, в этом пейзаже еще один репейник — слегка бомжеватая ты. Прекрасная картина — бандиты и бродяжка.

— Вы всё слышали, — подытоживает Тамми. Вокализер изменяет ее голос, невозможно понять, что Сакратиф — женщина. — Если не получу ответа в течение суток, миз Винер умрет. Ее напрасная смерть будет на вашей совести, потому что я всё равно добуду то, что мне нужно.

Ты торопливо проговариваешь:

— Не идите на прямой контакт, это ловушка, ему нужны еще заложники…

Охнув, падаешь от удара Тамми.

— Вставай, — говорит она, уже своим голосом. — Хорошо сыграла.

Приходится напомнить:

— Тамара! Я сотрудничаю, потому что заинтересована в прояснении ситуации. Кто и как нагрел меня с «Ренессансом»? О каких-то моих тебе обязательствах речи нет.

— Посмотрим… — уклончиво отвечает Тамми. — Ты — не такой уж ценный ресурс. У меня впечатление, что на Острове на тебя давно махнули рукой. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. Что-нибудь в обмен за тебя дадут, но не думаю, что перевернут Мир в поисках правды.

Усмехнувшись, начинает осторожно отклеивать фальшивые усики.

— Вам помочь?

Тамми вздрагивает, как ужаленная. Это похоже на кинотрюк — ошеломленному Аладдину из ниоткуда явился джинн. Сейчас его роль играет Айвен Астер. Он в привычном уже облике туриста с лыжного курорта в Арктиде. Стягивает с головы шапочку, и нахлобучивает на Тамми.

— Должен оставить что-то взамен!

В левой руке Астера приборчик, похожий на дистанционный пульт управления. Он давит на кнопку… Чудеса! Киано овладел секретом перехода!? Сейчас Айвен заберет тебя отсюда!

Не успеваешь восхититься гением своего воспитанника и храбростью (и нахальством!) Айвена, как понимаешь: что-то пошло не так.

Вместо мгновенной «смены декораций» — всё та же пошлая обстановка. Тамми, опомнившись от замешательства, тихо смеется.

— Сапоги-скороходы сломались? Бывает. Новая техника так ненадежна.

Астер мрачно молчит, соображая, что ответить. Тамми поправляет шапочку у себя на голове.

— Благодарю. Этот подарок — память о вас обоих. Но, как узнали, где меня искать?

Астер старательно делает хорошую мину при плохой игре:

— На Остров прибыла и попросила убежища для себя и сына сотрудница ОСС. Рассказала о субэфирном маячке в одежде Нойс.

— Ладно, это — я прошляпила. Вы еще и личность мою раскрыли. Никак не смогу вас отпустить.

— И не надо! Мэтр Киано разбертся с неполадками. Если с нами что-то случится, то здесь появится килотонный ядерный заряд! И превратит в пыль весь этот вертеп.

— Блефуете.

— Хотите проверить?

— Да. ВЗЯТЬ ОБОИХ!

Миг, и вы с Астером закованы в наручники. Ты стонешь от боли.

— Прости, — говорит Елена, — я нечаянно. Мой костюмчик иногда шалит.

— У меня есть еще одно имя, — добавляет Тамми, прилепив свои фальшивые усы Астеру под нос. — Отнюдь не тайное. «Магистр Торо». Ага, знаете. По глазам вижу — они у вас из орбит лезут.

— Соперник Бернстайна… Ох, и плевался же он…

— Мы давно с ним поладили. Поддерживаем заочное знакомство. Спросите, он подтвердит: мы с ним так же воссоздали новтеранский migrulo. Моргнуть не успеете, как во Дворе Хозяйки окажется 10-килотонный заряд. И превратит в пыль весь ваш вертеп. Механизм «мертвой руки» включен, кстати.

— Блефуете, — бормочет Астер.

— Хотите проверить?

— Н-нет…

— То-то же. Вас обоих поместят в очень неуютный карцер. С крысами и сыростью. Теперь у меня два заложника. Мои условия остаются в силе. Двадцать четыре часа. Время пошло.

Обещанных крыс не наблюдалось, но интерьер выглядел печально. Две деревянные лавки на дне каменного колодца. Мало радости, что наручники сняли.

— Возьмите мою куртку, — пропыхтел, растирая запястья, Астер. — Здесь и правда, прохладно…

Курточку, подаренную Ксеной, у Нойс забрали — для дополнительной проверки. Тамми великодушно взяла промах Елены на себя, но, несомненно, гениальной девчонке за головотяпство еще влетит.

Нойс не сдержала досады:

— Черт бы вас побрал, Айвен! С самого начала взяли неверный тон! И всё испортили!

— Откуда я знал…

— Что вместо маразматичного старичка увидите энергичную тетку?

— Про женщину я сообразил сразу, как увидел. Мужику ни к чему клеить себе усы. Но, что она такая бешеная…

— Айвен… полностью ее вымышленное имя — Торо Сакратиф. Торо — производное от инициалов. Это — Тамара Роббер! Почтенная матушка нашего общего друга — Рауля. Кажется, вы все косо на меня смотрели, подозревая, что я — виновница ее смерти. Ладно-ладно, я тоже косо на себя смотрела.

— Господи!.. — простонал Астер. — Вы не знаете! Мишель Сонгер изучил хроники тех лет. В день исчезновения Тамми Разбойницы, поздно вечером в Пескаде убили еще троих. Включая местного наркобарона. То есть, она вернулась, зарезала оставшихся, кто мог бы угрожать ее семье, и смылась. Девочка. Шестерых. За день. Зверь в облике человеческом…

— Успокойтесь. С тех пор она вегетарианка, как бы. Называла меня: «седьмая». Теперь понятно, что имела в виду. Мы в плену у ласкового и нежного зверя.

— Не обольщайтесь. Наша скромница доведет счет до восьми, а потом снова лет двадцать воздержания.

Нойс никак не отреагировала на мрачное пророчество. Астера тревожило ее спокойствие. Наконец, она сказала:

— Я не боюсь, что Тамара меня убьет. Скорее, боюсь, что она не сделает этого. И… отклейте же, наконец, свои дурацкие усы! Они вам не идут.

8.15.1394 27:30 ИВ. Новости

Сильвер Мадариан досрочно распустил Народный Конгресс.

В Майе арестован ряд высших руководителей ОСС.

Восемь стратегических бомбардировщиков Эгваль совершили посадку на военном аэродроме близ Норденка. Их экипажи сдались властям Магистрата.

Его превосходительство Великий Магистр Норденка Томас Канопос заявил, что готов содействовать прогрессу и процветанию человечества.

Так закончился день 18 аполлона 1394.

19.15.1394. 06:23 ПО МЕРИДИАНУ НОРДЕНКА. СОПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГРАЖДАНСКОГО СОВЕТА МАРИОНА БАДРИ КОЭН. ТЕОДОРУ КОРМАНУ, СИЛЬВЕРУ МАДАРИАНУ, ЯНУ ТОН-КАРТИГУ, ТОМАСУ КАНОПОСУ, ЖЕОМУ КИАНО.

К МИРУ ПРИБЛИЖАЮТСЯ НЕОПОЗНАННЫЕ ОБЪЕКТЫ ИСКУССТВЕННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ, ЧИСЛОМ БОЛЕЕ 2000. РАДИАНТ — В ЗЕНИТЕ НАД МАРИОНОМ. ТРАЕКТОРИИ — БАЛЛИСТИЧЕСКИЕ, СИНХРОНИЗИРОВАННЫЕ ПО ФИНИШНОМУ ВРЕМЕНИ. ЦЕЛИ — ВСЕ СКОЛЬ-НИБУДЬ ЗНАЧИМЫЕ НАСЕЛЕННЫЕ ПУНКТЫ МИРА. ДО СТОЛКНОВЕНИЯ С ПОВЕРХНОСТЬЮ 12 МИНУТ.

10. ПОЛИЦИЯ НАШЕЙ ПЛАНЕТЫ

19 аполлона 1394. Утро. Западный край Мира.

Эгваль. Майя.

Сильвер Мадариан провел ночь в Доме Власти. Обстановка всё больше напоминала канун революции. Армия деморализована. В обществе зреют опасные слухи. Накануне, этот недомерок Энрон (земля ему стекловатой) объявил победоносную войну всему Миру, а сегодня приходится объяснять, что то была провокация недобитых либералов. Завтра в прессу просочатся известия об ужасной судьбе, постигшей Народный конгресс. Что Мадариан скажет журналюгам?

«Эдакий пустяк, господа… Верные слуги народа сбежались посмотреть, как садисты из ОСС душат газом симпатичную шлюху. И сами передохли, как тараканы».

Ах-ах, ох-ох, ужас-ужас, как допустили, кто виноват? Что делать?

На этот случай Мадариан составил краткое коммюнике. Об антинародной, антигосударственной деятельности Виктора Энрона. О его разоблачении, как агента-диверсанта суорской разведки. И о суровом приговоре военного трибунала. Зачитают во всех выпусках новостей.

В Эгваль политика делается в столице. Поэтому, с утра на улицы Майи выйдут усиленные полицейские патрули. Чтобы не допустить обострения демократии.

Перед рассветом он прикорнул на раскладушке. Оставив гореть лампу-ночник. Символический свет в одиноком окне стоэтажного небоскреба. У страны есть вождь. Родина в безопасности.

Проснулся от дребезга телефона и воплей за дверями. Встал, успев порадовался, что спал одетым. Набросил на плечи пиджак. Придавать лицу благородное выражение было некогда.

В кабинет ворвались двое генералов: пожилой — бледный, и молодой — румяный. Те самые, кому Мадариан обязан возвращением к власти. Вчера он их отблагодарил, назначив ветерана войны 56-го года — соратника Гобсона министром обороны. Его приятеля, соратника Добсона — начальником Генштаба. Никогда еще во главе военной машины Эгваль не стояли такие растерянные люди. «Это вам не стулом по башке бить…»

Поморщившись, Мадариан сказал:

— Излагайте по очереди, прошу вас…

И замолчал, удивленный странной реакцией Добсона, который пристально смотрел мимо Мадариана. Румянец на его щеках сменился бледностью. Тыча пальцем, он пролепетал:

— Там… там… в окне…

А старик Гобсон молча шагнул к Мадариану, и сильным толчком в грудь сбил его с ног. Скрип. Скрежет. Звон лопающихся стекол. «Как так… Они же небьющиеся…» Над лежащим Мадарианом металось нечто, похожее на толстый пожарный шланг.

Хлестнул выстрел. Второй. Третий. Раздался короткий, переливчатый свист. Тяжело упало тело. Мадариан силился повернуться на бок, чтобы увидеть хоть что-то, вместо высокого потолка кабинета.

Эгваль. Бета — город-спутник Майи. Тайное убежище Сакратиф.

Молочно-белый предрассветный туман укрыл город. Когда-то это был рабочий поселок. Многие кварталы до сих пор хранили память о заводском прошлом Беты. Взойдет солнце, и как встарь, осветит кирпичные стены жилых домов, складов, и пустующих ныне заводских корпусов.

— Тащите сюда обоих прохиндеев, — сказала Тамми беззлобно. — За ночь, думаю, убедились, что мэтр Киано им не поможет. В его расчеты вкралась дурацкая ошибка.

Она подумала, что это некрасиво — за глаза порочить оппонента, и добавила:

— Если бы не старик Бернстайн, я бы тоже облажалась.

— Он до сих пор не знает, кто вы на самом деле? — спросила Елена.

— Однажды послала ему фото. Ну, ты видела. Где я в охотничьем костюме, и с усами.

Елена прыснула. Лизавета, занятая проверкой Правдоискателя, отвернулась, чтобы не видели ее улыбку.

Они вышли вдвоем, чтобы через десять минут вернуться с пленниками. Как и ожидалось, оба заметно сникли. Особенно сдала Экселенса. Увидела, как Елена водит ручным сканером над ее кожаной курткой, и потеряла самообладание. Прошипела ругательство, яростно вырвала куртку у Елены из рук. Надела, и зябко горбясь, застыла, искоса глядя на Тамми.

Тамми заметила, что инцидент этот сильно расстроил Астера. Утратив память о прошлом, о своей безответной любви к Наоми, он всё же остался неравнодушен к ней. Вчерашняя отважная попытка вызволить ее говорила о многом. Тамми вежливо поинтересовалась:

— Кто первый к Правдоискателю? Или жребий кинем?

— Допустим, я… — севшим голосом сказала Экселенса. Она дотронулась до ошейника ментоблокатора. — Ты снимешь с меня эту штуку?

— Елена сделает. Позже.

Экселенса слабо улыбнулась. Тамми выругалась про себя. Ошиблась. Сдуру дала понять Экселенсе, что всё еще боится ее. Недовольная собой, сказала резко:

— Вперед, между столами! Не зацепись, смотри.

Про себя подумала, что давно пора отодвинуть зарядный стенд подальше. Бардак какой-то: тут тебе и пыточный агрегат и аккумуляторы Ричи.

Пока Экселенса бочком пробиралась к ложу Правдоискателя, Тамми уловила застывший в ее глазах испуг. Какой-то миг казалось, что бедняжка готова обратиться в бегство. Было бы куда. Дубовую дверь ударом плеча не вышибешь. Да, и добежать не успеешь. Вырубят по дороге, позору не оберешься. А Экселенса очень боится выглядеть глупой.

Сигануть в окошко, с третьего этажа на асфальт? Убьешься или непоправимо искалечишься — еще большая глупость. И, вообще, стекла — непробиваемые. Так что, пожалуйте на допрос, Ваше высочество. Не бойтесь, ваше изобретение не такое уж страшное. На себе опробовала! Тамми хотела сказать это вслух, подбодрить… Но, решила эту интересную историю рассказать позже.

Экселенса почти добралась до (нежеланной!) цели, как ее таки угораздило споткнуться. Охнула. Шлепнулась на зарядный стол. Да так, что с размаху перевалилась через него.

Когда она поднялась (очень резво!) на ноги, то ней оказался надет аграв-пояс от чудо-костюма Елены. Кстати, Елена первая сообразила, что происходит. Завопила:

— Разряжен! Разряжен!! Стой!

Тамми, зарычав с досады — надо же, одурачила(!) прыгнула на Экселенсу, собираясь намять ей бока. Натолкнулась, уже в воздухе, на мягкое, непроницаемое препятствие, и рухнула на пол. Нечто похожее произошло с Еленой и Лизаветой. Экселенса орудовала двумя силовыми жезлами одновременно. Ими она тоже как-то успела завладеть. Нацелилась на окно… и его вынесло вон, вместе с рамой.

Следом Экселенса еще раз уложила успевшую вскочить Тамми. И, сильно оттолкнувшись обеими ногами, выбросилась в окно, спиной вперед.

С горестным воплем Елена кинулась к окну. Тамми за нею, скорее желая спасти помощницу от нечаянного падения, чем увидеть разбившуюся насмерть Экселенсу. По пути наступила на валявшийся на полу силовой жезл. И грохнулась в третий раз, аж в голове загудело.

Из человека рода Хорхан не так-то легко выбить дух. Мама — Железная рука не раз это повторяла. Тамми пересилила боль, встала. Вслед за Еленой выглянула из раскуроченного окна.

Вдали, невысоко над мостовой, как на невидимом канате, быстро скользила в воздухе маленькая фигурка. Тоже мне, птичка… Она исчезла в клубах утреннего тумана.

— Красиво, — сказала подоспевшая Лиза. — Заряда надолго не хватит, но сейчас это — красиво. Мы напрасно суетились. Ленка успела ей в куртку жучка подсадить. Так что, скоро поймаем.

И добавила, персонально для Тамми:

— Она — упрямая, я же предупреждала.

Из человека рода Хорхан не так-то легко выбить дурь. И эту матушкину мудрость Тамми помнила хорошо. Поэтому самокритично сказала:

— Я виновата. Тебя не послушала, сама не додумала. Когда отловим ненаглядную нашу — следить в оба! Она — серьезно больна. Полвека правишь половиной Мира, и всё рассыпается у тебя в руках… Пусть Экселенса — новтеранка, но… целая человеческая жизнь прожита ею напрасно! Тут самая крепкая психика не выдержит.

Она помолчала, потом, как вспомнив что-то, резко обернулась.

— Где Астер?!

Глубокое молчание было ответом.

Айвен Астер бесследно исчез из запертой комнаты.

Разгадка детективного сюжета проста.

Мэтр Киано таки исправил ошибку в расчетах.

Запись с камеры наблюдения показала: Астер исчез сразу, как Экселенса начала буйствовать.

— Видите? Прыгнула через зарядный стол, схватила аграв-пояс. Он — штука — умная, цепляется сам. И, у чокнутой нашей — обе руки свободны.

— Эти шуточки с форс-режимом… — хмуро сказала Елена. — Я не заметила, как она с меня жезл сняла.

— Скажи спасибо, что без штанов не осталась. Что за манера, начинать утро в пижаме и тапках?

— Мы всегда так начинаем.

Тамми вздохнула. Силовой жезл на поясе, электрошокеры в рукавах… ну, там еще по-мелочи… Хватит былинного богатыря вырубить. С виду их могучая троица выглядит, как две наивные девицы и добродушная маман. Но, с Экселенсой не справились.

— Тут кидаюсь я, и тоже остаюсь без жезла, — прокомментировала Лиза. — Экселенса размахалась, не подступиться. Эффектней всего уложила вас, шеф.

— Перестаньте смеяться над вашей бедной, неуклюжей начальницей! Задумайтесь вот над чем. Ускоренное восприятие требует больших затрат энергии. Я, в молодости тоже так умела. Заканчивается упадком сил, и зверским чувством голода. Экселенса, суток не прошло, как оправилась от отравления. Провела ночь в карцере, без еды и питья. Минут через десять ляжет пластом. К тому времени и аграв откажет. Жучок в одежде даст пеленг, и мы нашу драгоценную вернем.

Эгваль. Бета.

Каменная невысокая стена надвигается из тумана. Только ноги, успевай, береги. Пролетаешь сквозь маленький сад. Он сильно пострадал от ночных холодов. Аграв сам вычисляет траекторию, огибая розовый куст. Надо же, цветы живы. Бутоны скоро распустятся. Желтые розы. Символ разлуки, символ измены.

Незастекленная веранда — крыша на четырех деревянных, серых от времени столбах. Финиш. Убого валяешься на полу. Кажется, ненадолго лишилась чувств. Нет сил подняться.

Шаги. Тихие, слабые. Малыш, лет четырех, склоняется над тобой.

— Ты ангел? Упала с неба?

В руках у ребенка маленькинаходится на отй термос.

— Пей.

Детская молочная смесь Густая, чуть сладкая. Полулежа, пьешь мелкими глотками.

— Прости, оставила тебя без завтрака.

— Нет, кашу я съел. Теперь сможешь летать?

— Наверное.

— Что у тебя на шее? — малыш показывает на ментоблокатор.

— Так поступают с плохими ангелами. Которые не справились с работой.

— Не горюй. Получится.

— Да, дружок. Отойди чуть-чуть…

Силы вернулись, спасибо маленькому оптимисту. Аграв вытянет последний короткий полет. Стартуешь не спеша, как сидела, так и поднялась. Медленно выпрямляешься, зависнув в метре над полом, чтобы дитя налюбовалось. Дрейфуешь тихонько в сторону сада. Не хватает еще, чтобы родители мальчугана заметили тебя в окно! Их голоса слышны через открытую дверь. Нет, мужчина и женщина, которых ты никогда не увидишь, слишком заняты собой. А рассказу сына они не поверят. Вот и хорошо. Медленно уходишь в небо.

Инерция гасится полностью, это — как полет во сне. Поднимаешься метров на двести, здесь ощутимо прохладнее. Куда держишь путь, Экселенса? Как непривычно это прозвище! Кроме Тамары его никто уже не помнит. Делаешь полный оборот, обозревая окрестности. Туман, местами, еще скрывает город.

Обращаешь взор вверх. Это — твои чертоги, ангел? Нет тебе места ни здесь, ни среди людей. С горькой улыбкой смотришь на горящий рассветом купол небес. Зрелище, достойное кисти Гарери! Его портит лишь одна маленькая деталь. Как неверный мазок губит всю картину, разрушая цельное впечатление красоты и вечного покоя.

Две яркие серебряные искры стремительно чертят пламенеющее небо, беззвучно падая к земле…

Разве так выглядят боеголовки, входящие в атмосферу? Разве их вообще можно увидеть? Что происходит?! Протекторат Тир нанес по Эгваль ракетный удар? Отчетливо понимаешь, что Тир здесь ни при чем.

Как зачарованная следишь за неумолимым падением. Две карающие десницы. Сколько их над каждым городом Мира? Неужели небритый умник из Норденка чего-то напутал, кидаясь камнями в Новтеру? Правду ли рассказывали в Школе про механизм «мертвой руки»? Будто есть охранительный автомат, который никогда не включится, пока на Новтере хоть кто-то остается в живых? Поэтому победить Новтеру нельзя, можно лишь погибнуть вместе с ней.

Блистающие метки увеличиваются в размерах. Траектории не отвесные, но очень крутые. Внезапно в небе один за другим расцветают два маленьких клубка огня…

Падение резко замедляется, и почти останавливается. Две перевернутые свечи спускаются с неба! Изрыгающие огонь, они висят чуть наклонно. Один за другим слышны мощные раскаты грома. Могучий, разрывающий воздух рев, обрушивается на город, пробуждая его ото сна.

До тебя только сейчас доходит, что нисходящие с неба металлические башни — высотой с Дом власти Эгваль! Расстояние скрадывает их гиганские размеры.

Рев усиливается. Под обеими башнями, принявшими строго вертикальное положение, бушует пламя. Навстречу поднимается с земли кипящее облако пыли. Полет почти завершен. Карательный отряд прибыл.

Это — не Новтера! Свирепая, первобытная мощь реактивных двигателей давно позабыта Новыми людьми. Кто же выходит в космос на ракетах? Невероятная архаика! Как вообще это себе представить? Но… видишь немыслимое собственными глазами.

Пламя гаснет, наступает тишина. Черная пылевая туча медленно оседает, открывая два сверкающих титанических монумента. В них — яркая, злая красота. Так красив стальной кинжал, приставленный к горлу.

Аграв-пояс дает знать (вибрацией и зудящим писком), что энергия на исходе. Не выберешь место приземления — автоматика сделает это за тебя. Быть по сему. Пологий спуск заканчивается в квартале от старта — и на том спасибо. Странно, что и здесь тебя встречают.

Стикс, немощный, старый. Кисточки на ушах прозрачно-белые. Он прилегает к земле, приглашая его оседлать. Ох, дедуля! Некстати вспоминаешь лихую молодость. И, вообще, зачем ты здесь?

Вдруг… понимаешь. Среди стиксов тоже есть телепаты. Ты — единственная из людей, кто знает это. Ментально одареные стиксы так же редки, как телепаты-люди. И есть важное отличие: ментоблокатор на стиксов не действует! Этот храбрый старик понимает тебя, а ты его. Именно его тайная мысль привела тебя к дому, где смогла немного отдышаться. А потом сюда.

Чего он хочет? Мысленный контакт со стиксом для человека труден, даже опасен. Но, терять больше нечего. Напряженно вглядываешься в незнакомый мысленный узор. Испытывая огорчение и разочарование. Оно тебе надо, потакать чужим, непонятным верованиям?

Короче, старик умирает. Его религия (надо же!) требует совершить, напоследок, доброе дело. Чего же ради, дряхлый стикс выбрал объектом своих благодеяний тебя? Дело, оказывается, вот в чем.

Ее высочество была не очень добра к людям. И они постарались забыть о ней. Но, стиксы ее помнят. Их она никогда не обижала. Умные звери давно «вычислили» Хозяйку, скрывшуюся под ложным именем. Не в состоянии серьезно ей помочь, рады оказывать мелкие услуги. Очень мило. Правда, ты тронута.

Ментальный контакт с нечеловеческим разумом — заведомо ненадежен. Хорошо, что стиксы понимают человеческую речь. Говоришь прямо, без уверток:

— Дружок, я — на твоей стороне, сочувствую всяко. Но, прошу… не ищи во мне родственную душу! Лучшее что можешь сделать — это прибить меня на месте.

Он усмехается. Отрицательно мотает большой кошачьей головой. Страшные длинные верхние клыки способны привести в ужас любого, не знакомого со стиксами. Делаешь еще одну попытку:

— Не откусишь мне голову, так ее скоро оторвут эгвальцы. Взбешенные тем, что Хозяйка Острова посмела ускользнуть от них. Или Тамара опять возьмет меня под назойливую опеку. А потом, разочаровавшись, прикончит, как вовсе никчемную особь. Да, и посмотри вокруг! В Мире вновь хозяйничают пришельцы. Боюсь, пощады не найдет никто.

В желтых глазах стикса, с вертикальными щелями зрачков, горит усмешка. Безнадежно махнув рукой, усаживаешься на него. Он поднимается на ноги, готовый отправиться в путь.

— Ладно. Вези, куда хочешь.

Ему не уберечь тебя от опасности. Она — везде, что бы там не воображал романтически настроенный старичок-котяра. Сдохнете вдвоем, только и всего. Пусть так. Даже веселее.

Он, заразившись твоим настроением, шлет ответную философскую мысль. Если человек-самка мечтает о смерти, то почему не лишит себя жизни сама?

— В разное время много людей умерло, защищая меня. С моей стороны, самоубиваться — нечестно по отношению к ним,

— «Игра. Бравада. Прекращай».

Дряхлый кот-переросток имеет наглость читать тебе нотации! Сказала бы ему… да что-то язык заплетается. Клонишься вперед, утыкаясь физиономией в седоватый загривок умного зверя. Разные есть посадки наездника. Эта — твое изобретение. «Лягушка на стиксе». Четыре лапки враскоряку, едешь и отдыхаешь. Держаться легко, не свалишься, пока он сам не захочет тебя сбросить.

Что он промыслил? Обозвал притворщицей? Негодяй… Ты ему покажешь… Сейчас… Дождешься, когда исчезнет пелена перед глазами… Правда же, глупость — отбросить концы раньше старого дурака?.. Усилием воли удерживаешь сознание. Становится темнее, по земле бежит, обгоняя тебя, чья-то тень.

Андрей резко сел на постели. Он не помнил, что его разбудило. Наверное, кто-то из соседей по ночлежке громко всхрапнул. Быстро оделся, осторожно прошел меж коек, стараясь не смотреть на дрыхнувших постояльцев. На выходе наклонился над питьевым фонтанчиком, сделал несколько глотков. И ушел в туманное утро.

Покрытый щербатым асфальтом переулок вывел его к маленькой площади. На другой стороне находилось двухэтажное здание мэрии. Такой же убогой архитектуры, как всё вокруг. На фасаде красовался фанерный щит с изображением абстрактной героической личности. Краска местами облезла, одного глаза и половины прически у героя не было. И борода его казалась наполовину выдранной.

Внизу красовалось изречение: «Эйкумена прежде всего!» У двух окон, по обе стороны от патриотического лозунга, подняты жалюзи — Рено Руббиш приходит на работу засветло. Так он чувствует себя человеком значительным. Настоящим государственным деятелем, а не старостой убогого, умирающего городка.

Андрей постоял немного, собираясь с мыслями. Авантюра, конечно. Предстать в роли вернувшегося ниоткуда экс-координатора Геллы. В образе заштатного клерка. Ни мундира, ни орденов. Одна мужественная внешность. И что же попросит герой у этой деревенщины, Руббиша? Прояснится по ходу дела. Он приготовился пересечь площадь и войти в обшарпанное здание мэрии.

На улице резко потемнело. Андрей в изумлении увидел, что солнце превратилось в черную кляксу с тонкими шевелящимися щупальцами. Он смотрел на это омерзительное зрелище, пока его лица вновь не коснулся теплый солнечный луч.

Очнувшись от столбняка, Андрей метнулся в узкий проход между домами. Предмет, вызвавший краткое солнечное затмение, переместился в сторону. Андрей наблюдал, как он медленно приближается, всё такой же отвратительный. Что за хрень?!

Будто гигантский паук. Овальное туловище, размером с бронеход. Широко распластанные восемь ног-щупалец. Длиной метров тридцать. Общий цвет темно-серый, тускло блестящий. Кошмарное существо двигалось, как направляемое неведомым разумом. Нечеловеческим и очень злым.

Полет его был почти бесшумным. Слышался лишь тихий свист рассекаемого воздуха. Чудовище зависло над площадью… И, вдруг, одним прыжком приблизилось к зданию мэрии. Выметнулось щупальце, разбив окно. И тут же втянулось обратно, крепко держа добычу — визжащего от ужаса Рено Руббиша.

Стикс идет мерным шагом, экономя силы. Угадал твое желание подальше убраться из Беты. К несчастью, до Майи не довезет, он слишком дряхл и слаб. «Я старше тебя, друг мой… и так же слаба». Чувствуешь его удивление. Как бы объяснить…

«Я из нового племени. Человек нестареющий. Ты понимаешь?»

Да, он понял. «Но, о животных мы не думали. Ни о ком больше не думали. Мы открыли вечную молодость только для себя».

Куда же податься? Так нехорошо, что с трудом соображаешь. Надо добыть авто. И, кто его поведет? Святой дух, что ли? Нужен отдых. В мягкой, теплой постельке. Не сбеги от Тамары, так бы и вышло. Или, не сломайся некстати изобретение Киано. Он, взаправду, освоил переход? Было бы здорово. Рассказывала бы ему, и остальным, о своих приключениях. Не сложилось. Обидно. Остров всё еще манит тебя.

Стикс замедляет шаг, настораживается. Прилегает к земле. Далекий грохот сотрясает воздух. На горизонте медленно вскипает облако взрыва. Оно кажется маленьким и нестрашным. Пустячок. Взлетели на воздух артиллерийские склады.

Вокруг кирпичные стены пустующих заводских корпусов. От этого места веет печалью и безнадегой. Испытываешь тихую радость, когда узкий переулок раздается обширным пространством пустыря. Больше света, больше воли.

На самом деле это — заброшенные огороды. Видны приземистые кустики одичавшего мясолиста. Его еще называют «стиксова капуста». Толстые плоские листья содержат много белка, больше похожего на животный, чем на растительный. Господь решил пошутить, создавая эту планету. И позволил бифштексам расти на грядках. Смейтесь, смейтесь. Ты давно заподозрила, что мясолист создан искусственно. Остроумный продукт генной инженерии. Много знаний утеряно за века, прошедшие от заселения Мира.

Свист. Удар. Вспышка. Стикс сбрасывает тебя наземь. Ох, спасибо. Мордой в мясолисте, задницей к небу. Напрасно злишься. Этот добрый, но потрепанный жизнью молодец залег так, чтобы прикрыть тебя от осколков. Сам-то жив, или как?..

Благородный старец жив, хотя изрядно напуган. Аж шерсть дыбом. Зато ни царапины. Вы оба отделались испугом. Такой вот нежданчик. К вам прилетела ракета из взорвавшегося артиллерийского склада. Неподалеку видна воронка, вокруг нее тлеет сухая трава.

Через несколько минут случайный прохожий увидел бы странную картину. Двое. Взъерошенный стикс, и молодая женщина с лихорадочно блестящими глазами. Ярко пылает костерок. Молодка поджаривает насаженные на веточку ломти «стиксовой капусты». Лучшие куски отдает своему четвероногому спутнику. Он ест через силу, по необходимости. В отличие от женщины, у которой прекрасный аппетит. Пальцы ее и губы измазаны жирным соком. Она ест жадно и торопливо. Иногда губы ее кривятся в улыбке, и она тихо смеется. Смех этот похож на плач.

Андрея трясло от отвращения. Опытный командир, искушенный интриган-царедворец, он привык считать себя первым лицом в Эгваль. Плен на Острове — временная неудача, шалость судьбы. Сейчас он внезапно осознал, что никакие прошлые заслуги не избавят его от участи жертвы. Неведомый хищник охотится на людей! С виду — искусственный, вместе с тем — живой.

Не то, чтобы Андрей сильно переживал за род человеческий. Но, сам очутиться в пасти чудовища отнюдь не желал. Первым делом, надо найти убежище понадежнее. Находиться на открытом месте опасно.

Позади раздались шаркающие шаги, кашель. Андрей обернулся. Трехэтажные кирпичные дома образовывали небольшой внутренний двор. По нему плелся худой, долговязый старик в пижамных штанах и выцветшей майке. Обогнув детскую песочницу, направился в дальний угол к мусорным бакам. Ближний бак был полон, и старикан метнул пакет с мусором повыше. Описав изящную параболу, тот шлепнулся в дальний пустой бак.

«Ловок дед, ничего не скажешь. Видно, его любимая забава…» План у Андрея созрел быстро. Пожилой гражданин — нетороплив, любит несложные развлеченияя. Характерно для одинокого человека. Подождав, пока он войдет в подъезд, Андрей последовал за ним. На втором этаже шаги стихли. Послышался звон ключей. Не успела захлопнуться дверь, как Андрей ворвался в квартиру старика. Скомандовал:

— Молчать! Не сделаю плохого. Один живете?

Старик кивнул.

— Мне придется побыть у вас. Ладно, говорите, только тихо. Видели, что творится на улице?

— Ничего опасного.

— Как это?! — опешил Андрей. — На моих глазах беднягу Руббиша в силок поймали!

— Пойдемте в комнату. Кофе будете?

— И не только. Я заплачу.

Андрей вдруг ощутил сильный голод. И некстати вспомнил, что жулик и негодяй Киано слышит и видит всё происходящее. Надо быть повежливее с хозяином этой убогой квартирки. Чтобы адмиралу Гелле не выглядеть лишний раз бессердечным злодеем.

Черный кофе, без сахара. Бутерброд с мармеладом. Незамысловатый завтрак показался необыкновенно вкусным. Старик, меж тем, покачивая наполовину лысой головой, сказал:

— Скоро узнаем, угадал ли я алгоритм…

Окно выходило на улицу. Послышался рев мотора, визг тормозов. Андрей увидел, как двое полицейских выскочили из машины. Один из них наводил в небо трубу ручного гранатомета.

Раздалась переливчатая трель. Страж порядка упал, уронив гранатомет. Его напарник даже не попытался подобрать оружие. Стоял, окаменев, с отвисшей челюстью. Форменные зеленые брюки, в районе промежности, быстро намокали. Уже знакомый Андрею гигантский летающий паук взмыл в небо, неспешно набирая высоту.

Старик от удовольствия захлопал в ладоши.

— Сходится! Всё сходится!

Он с удовольствием доел бутерброд и допил кофе.

— Друг мой! (Или враг…) Как приятно сознавать, что на склоне лет разум мой всё еще ясен!

— О чем вы? Объясните, без выкрутасов, — хмуро сказал Андрей.

— Кто целился — убит. Напарника с пистолетом на поясе — не тронули. Дальше, на тротуаре, мальчишка снимал происходящее на телефон. И на него — ноль внимания.

— И… что?

— Добавьте мэра Руббиша в этот пейзаж.

Андрей взорвался:

— С ним, наоборот, всё запуталось! Безвредный, безоружный человек! Но, первая жертва — он!

Старик затаенно улыбнулся.

— С вашего позволения, я переоденусь.

Его невозмутимость злила Андрея. «Он считает меня дураком. А себя кем-то вроде Великого Ваги. Барин челяди не стесняется…»

В коричневом костюме-тройке дед смотрелся отлично. Даже старомодный покрой одежды не портил впечатление.

— Зеленый галстук не подходит к белой рубашке в крапинку! — съязвил Андрей.

— Крапинка-то — красная. Дополнительный цвет к зеленому, — парировал старик. Андрей подавил желание спорить. Представил, как далеко отсюда, покатывается от хохота Жеом Киано. С него станется. Этот клоун до последнего будет плясать на братской могиле человечества.

Седовласый господин распахнул окно. Встал, гордо вскинув голову. Утренний ветерок теребил остатки седой шевелюры. В молодости этот человек был длинноволосым красавцем.

— Вы бы слиняли от окна подальше, — предостерег Андрей. — Неровен час, скормите нас обоих…

— Не бойтесь, юноша. Вы им не нужны.

С этими словами старец с неожиданной прытью вскочил на подоконник. Секунду он балансировал, ухватившись за раму, затем рухнул вниз. Пролетел не больше метра, как вдруг падение замедлилось и сменилось подъемом. Андрей не стал подходить к окну. И так понятно, чем закончилось вознесение нового «святого». Со времен пророка Феденунга не переводятся самовлюбленые идиоты. Правда, в том случае был ров с крокодилами.

Джип без номеров, в нем военные с закрытыми лицами и без знаков различий. Толи ОСС, толи армейская разведка. Поди разбери, что это разбойники гоняются за принцессой-беглянкой.

— Чёрт ее понес в буераки, — в сердцах сказала Елена. — Вы, правда, считаете, что сейчас самое время — за ней бегать?

А Лизавета предложила:

— Чуть ближе — я зацеплю ее жезлом! Включу тянущий аграв-луч.

Тамми нахмурилась.

— Ты ее по кочкам размечешь. Не рискуй.

— Почему я не сняла с нее ошейник? Сейчас задавила бы своей волей! Пси-генератор у меня мощный… — Елена не скрывала досады.

— Ментоблокатор на ней оберегает нас от нее, — в который раз напомнила Тамми. — К несчастью, он защищает и ее от тебя. Хотя, ты уверена, что справилась бы? Я навсегда запомнила первую с ней встречу… Ладненькая. Мордашка милая. Слова не сказала, а ужас меня пробрал до костей.

— Вы были девчонкой…

— Я вам не рассказывала, какой девчонкой была. Не из пугливых.

— Мы знаем, шеф. С нашей с вами первой встречи! Елене труда не составило, по отрывочным сведениям в Сети, выяснить: с кем нас свела судьба. Ваше детство. Юность. Незаурядные аналитические способности. Вкупе с личностью прирожденного убийцы. Честно говоря, мы с Еленой испугались до усрачки.

— Не собиралась никого пугать, — проворчала Тамми. — Вы сами себя накрутили. Я искала умных людей. Проверяла одну сумасшедшую гипотезу. О долгожителях. Как-то так вышла на вас. Невероятная удача — вы отвечали обоим условиям! Я вовсю виляла перед вами хвостиком. Вы были мне очень нужны.

— А вы — нам. Опора, защита. Сильная личность, без предрассудков. При том, свободная от психопатических черт характера.

— Спасибо за комплимент. В моем лице вы такого первобытного человека и нашли.

Тамми замолчала, отдавшись мимолетным воспоминаниям. Прошедшие годы доказали прочность неожиданно возникшего союза. С ними сейчас нет еще одного его участника — тоже женщины. Четыре грации. Или «банда четырех» — так даже лучше звучит.

Ей пришло в голову, что давний детский ужас перед Хозяйкой объяснялся так же — самовнушением. Вместо того, чтобы стать излучающей волю машиной (чем быстро угробить свою психику), Хозяйка позволила людям самим сочинять разные ужасы на ее счет. «Кажись больше, чем ты есть». Наоми твердо следовала этой нехитрой философии. Успех оказался феноменальным, и неожиданно долгим.

«Летопись полувека» — знаменитый труд историка и политика Яна Тон-Картига. Красочный… и критический рассказ об Империи Хозяйки. В нем Ян предсказал неизбежное угасание и крах государства «Светлого пути». Финал получился донельзя драматичным. Сегодня, спустя еще двенадцать лет, звучат последние аккорды. У «Светлого пути» остался последний сторонник. Та, кто его начинала. Одинокая. Обессиленная. Загнанная.

— …Эй… она нас заметила! — вскричала Елена. — Уходят… вот же гадство!.. Уходят!

Тамми ощерилась.

— Выползут на шоссе — там перехватим! Поймаем — выпорю аграв-поясом, который она у нас украла.

Стало темнее, будто шальная тучка заслонила солнце. Елена сказала мрачно:

— Это была ваша идея, шеф. Действовать, невзирая на… высшие силы.

— Ты же не учитываешь божий промысел в своих каждодневных планах? Делаешь, что должна, и всё. А там — как получится.

— По-вашему, в небе сейчас ангелы хозяйничают? Больно страшные, как погляжу. Если таковы слуги божьи, то каков сам Господь?

Андрей торопливо обыскал жилище безумного старца. Ему не было его жаль — адмирал Гелла чужд сантиментов. Целесообразность — вот его кредо. Добровольно лезть в пасть врагу — плохая идея. Да еще к такому… мистически страшному. Оба нападения — на мэра Руббиша и на неизвестного старика были молниеносными и беззвучными. Не похоже на былые велеречивые поползновения Новтеры. В отличие от нее, здесь — жестокая и холодная решимость. Странная мысль овладела Андреем…

Что если с гибелью Новтеры ее место занял кто-то другой?

Аппарат видео нашелся на столике в изголовье кровати. Очевидно, старикан любил смотреть новости перед сном, или по пробуждении. Андрей осторожно уселся на хлипкий табурет. Включил видео. Сразу понял, что погибший хозяин квартиры был человеком наивным и доверчивым. Чем объяснить, что аппарат не защищен паролем?

Через пару минут мнение Андрея изменилось. Он не нашел ни одного файла, указывавшего на личность владельца, или род его занятий! Несколько новостных сообщений, сохраненных из Сети. И больше ничего.

Досадливо вздохнув, решил наскоро просмотреть последние известия. Тут тоже обнаружилась странность. Полно коротких роликов с ахами, охами и непотребной бранью. Граждане делись впечатлениями о напасти, опять свалившейся с неба.

Вот летающие пауки, на большой высоте дефилируют над Майей. Клубы дыма на горизонте — это накрылась шайтаньим хвостом военная база. Перед тем оттуда стрельнули ракетой.

Новые кадры… Их комментирует голос с суорским акцентом. Сверкающая башня на столбе огня. Она же после приземления. Внезапно обшивка начинает лопаться, осыпаться огромными блестящими чешуями. Открывая что-то темное, копошащееся. Как рой черных ос разлетается во все стороны…

При том — ни одного официального заявления! Ни от без пяти минут властелина Мира Томаса Канопоса — главаря Магистрата. Ни от сурового вождя Тира — Яна Картига. Молчит в тряпочку Совет Ганы. Не говоря уже о кривляке Жеоме Киано. Тот, наверное, и вовсе обосрался.

До этой минуты Андрей напряженно ждал, что Киано в одно мгновение вернет его обратно на Остров. В ту же тюрьму. Но, теперь в нем затеплилась надежда.

Постараться быстрее сменить шмотку! Полностью. Вплоть до обуви и трусов. Некогда шарить, где запрятаны жучки, сообщающие на Остров местонахождение Андрея. Одежда старика ему не подходила. Тот, хоть и был рослым, но пониже Андрея. И худой, как щепка.

Пошарив по ящикам стола, в шкафах и на книжных полках, Андтей нашел заначку в 2000 алтын. Сунул тонкую пачку купюр в карман брюк. На первое время сойдет. Если же паника распространится, то деньги станут не нужны. Найдется ли здесь что-то, похожее на оружие? Где бы чертов дед его держал?

Приподнял покрывало, свисавшее с кровати до пола, и рассмеялся. Старик явно был параноиком. Автомат «Мини-Крамер» лежал на полу, под кроватью. Чтобы взять его, не нужно вставать. Достаточно протянуть руку.

Уходя, оглянулся напоследок. Интересно, зачем нужна видеокамера, укрепленная на кронштейне рядом с аппаратом видео? Старикан вел трансляцию? О чем он вещал? Андрей покачал головой. Да уж… Со старческим маразмом шутки плохи. Усмехнулся, вспомнив, что ему это точно не грозит.

Так и ушел, храня на губах мечтательную улыбку.

Стикс устал, и сильно сбавил ход. Плохо. Если двигаться прямо, то попадешь на шоссе 302. Но дряхлому зверю путь уже не под силу. Позади слышен разноголосый вой и злобное тявканье. Час от часу не легче. Собаки. Одичалые экс-друзья человека. Они все ближе. Вековечная вражда псов и стиксов проявится здесь короткой и яростной схваткой. Большой старый котик ее проиграет. Затем настанет твоя очередь. Гнусная участь — быть загрызенной мерзкими шавками.

Трогаешь стикса за холку. Стой. Он не понимает, но повинуется. Спрыгиваешь наземь. Здесь когда-то была роща или парк. Сухие стволы местами торчат из земли. Один такой, тонкий, похожий на копье — совсем рядом. Пробуешь носком ботинка… И, точным ударом переламываешь ствол у основания. Получается прочный, длинный шест.

Обеими руками вращаешь его над головой, пока псы остервенело кружат рядом. Легкий наклон… и конец шеста окрашивается красным. Издыхащая псина бьется в конвульсиях, из наполовину перерубленной шеи хлещет кровь. Убей вожака — и стая бежит. Успеваешь, для острастки, порешить еще двоих. Podlo hundi! Не на ту напали!

Ирония судьбы. Победительница Горной страны, гроза Эгваль и всего Мира… счастлива, что отбилась от нескольких тощих собак.

Низко в небе проносится двойка реактивных истребителей. От их рева закладывает уши. Навстречу беззвучно дрейфует летающий паук. Медлительный, неповоротливый. Устаревшая конструкция, с допотопным аграв-двигателем.

Оба пилота одновременно открывают огонь. С такой дистанции невозможно промахнуться. В небесной синеве разом вспыхивают четыре оранжевых цветка. Два больших и два маленьких. Это взорвались оба самолета, вместе с выпущенными ими ракетами. Да, авиация Мира — быстрее и маневреннее. Зато у таинственного противника — пушки лучше стреляют.

Впереди местность понижается, открывая туманную линию горизонта. Там во множестве встают синие дымы. Военные городки. Оружейные склады. Аэродромы. Нефтебазы. Это вам не булавочные уколы Жеома Киано, а массированое и беспощадное уничтожение. Горит и рушится военная мощь Эгваль. О судьбе других стран Мира можно только догадываться.

Шоссе 302 уже близко. К твоей досаде, дорогу преграждает обширная лужа, с радужными разводами на темной воде. Метров двадцать поперек, и необозримо — вширь. Не объехать. Стикс пятится, освобождая место для разбега. Это будет хороший прыжок.

Бедняга не сумел правильно оттолкнуться! Уже в воздухе завалился на бок. Ты соскальзываешь в другую сторону, чтобы в падении он тебя не раздавил. Шмякаешься о маслянистую, вонючую водную гладь. Ожидая жестокого удара о близкое дно. К счастью, мерзкая канава — глубока. Успеваешь погрузиться метра на два, прежде чем ноги нащупывают зыбкое дно.

Выныриваешь, ожесточенно работая руками. Извозившись в жирной грязи, выгребаешься на противоположный берег. Чёртова помойная речка! Хозяйка, случалось, наказывала плохих людишек утоплением в дерьме. Только что ты чудом избежала подобной незавидной участи. Оглядываешься. Из воды торчат лапа и хвост. Bontano, kamrado. Прощай.

Слабое, почти незаметное течение, выносит на берег твое недавнее оружие — чуть кривоватый шест. Авось пригодится. С трудом подбираешь его, опять подкатила слабость. Ничего, уже близко. Дотопаешь, как-нибудь. Поворачиваешься спиной к зловонной речке. С одежды течет вода… или как там назвать эту… субстанцию? Не обращай внимания. Шагай, дорогая. Вот, хорошо. Раз… два…

Сердце проваливается в желудок. К горлу подступает соленая волна. Падаешь на четвереньки и отчаянно блюешь, чуть не выворачиваясь наизнанку. Корячишься, ощущая на себе неотрывный, холодный взгляд.

Летающий паук вблизи невыразимо огромен и страшен. Овальное туловище нашпиговано разнообразными средствами уничтожения. Тут и револьверные пушки, и гроздья самонаводящихся ракет. И два мощных бластера по бокам от многоглазой головы. Дополнительные глаза у него есть и на конвульсивно подрагивающих щупальцах. Три из них спущены до земли, остальные раскинуты в воздухе. Эдак, на пол-стадиона охват…

Чудовище внимательно наблюдает. Могучий мозг пытается классифицировать тебя — странное, маленькое существо. Грязное, суетливое, глупое.

С третьей попытки встаешь, еле держась на ногах. Воздеваешь к небу руки, забыв выбросить прочь дурацкую палку. Тоже мне копье. Тоже мне… обосраный рыцарь… Без оруженосца, и с издохшим стиксом. Ужасно нелепая сцена… В последнем усилии выдавливаешь из глотки хриплый вопль:

— MEHANO! HALTEJ!!

— Удираем… — сказала Тамми, глядя в бинокль. — Ей мы ничем не поможем. И… Елена… перестань реветь.

Дорога чиста. Единственное авто на ней — джип Тамми. Едет, как по ниточке. Лизавета за рулем — редкого хладнокровия женщина. Не обращает внимания на паукообразную дрянь, осквернившую чистоту небес. А вот Елена пала духом. Эмоциональные перепады часто соседствуют с высоким интеллектом. Но, Тамми ценила обеих своих помощниц. Каждая — хороша. Если всем троим суждена гибель, то до последней секунды Тамми будет сожалеть не о себе, а о них.

Текли минуты. Разматывалась впереди лента шоссе. Один из барражирующих в небе летучих пауков снизился, и следовал за джипом. Как любопытный ребенок, наблюдающий за незнакомой заводной игрушкой. Вскоре, потеряв интерес, ушел ввысь.

— Фф-фу… с меня семь потов сошло, — призналась Тамми. — Этим страшилищам на нас плевать. Так выходит.

— Неаппетитные, да? — сквозь слезы молвила Елена.

— Не знаю. Не вижу логики в их поведении.

— Что, если это остатки защитной системы Новтеры? Самой архаичной ее части. Примитивные устройства, брошенные без присмотра…

— И… сами собой полезли из чулана? Вести огонь, и по кому — определяет датчик случайных чисел?..

Тамми умолкла, припомнив давно читанную книжку. Несерьезное, спекулятивное сочинение. Одиссей Гор, «Математическая теория борьбы за существоване». В одной из глав в качестве хищника рассматривался самообучающийся автомат.

Неужели большинство людей — тупые бараны? Андрей всё больше склонялся к этой философской максиме. Враг у ворот. Точнее — над головой. А горожане, как ни в чем не бывало, отправляются на работу. Кому недалеко, тот пешком. Еще и фотографируют безобразных пришельцев. Андрей представил, какое обилие картинок сейчас в Сети. У него самого фона не было, и это начинало доставлять неудобство.

Покинув квартиру сумасшедшего старика, он задумался: куда податься? Ноги сами привели его обратно к Ратуше. Чем авантюрнее решение, тем больше шансов на успех. Сомнительный принцип, но Андрея он пока не подводил. Оставалось верить, что его счастливая звезда не закатилась.

— Вы к кому?.. — тявкнул привратник.

— К соратнику Руббишу, — отрезал Андрей, и поднялся на второй этаж в кабинет мэра. Там он застал растерянных чиновников, гадавших, куда подевался руководитель.

— Приди вы на работу вовремя, то знали бы, что мэр стал жертвой одной из этих тварей! — Андрей ткнул пальцем в окно. И тут же стал центром внимания.

Потребовал соединить его с Майей, с Домом власти. Ему смущенно объяснили, что код был лишь у господина Руббиша. Андрей уселся за стол мэра, отрегулировал кресло под свой высокий рост. Вытянул ноги. Тихо вздохнул. Порядок. Видеоэкран, вмонтированный в стол, позволит ему вернуть себе власть над Эгваль.

Такой специальный терминал позволял чиновнику любого уровня войти в систему под своим допуском. Аккаунт Андрея, само собой, давно аннулирован. С тех пор, как он попал в плен — сперва к новтеранке Марсии Демют, потом к хунте на Острове. Но, никто не подозревал, что у Андрея есть запасной доступ! Невидимый другим участникам электронной системы государственного управления.

Не говорите, что обладание неучтенным кодом доступа — это нарушение Конституции! В ней ничего не сказано про современные технологии. Не обвиняйте адмирала Геллу в узурпации власти! Это — его долг. Он рожден, чтобы править.

ВНИМАНИЕ. РАБОТАЕТ РЕЗЕРВНЫЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ. ЗДЕСЬ АНДРОС ГЕЛЛА. АДМИРАЛ ФЛОТА. МИНИСТР ОБОРОНЫ. ПРЕЗИДЕНТ ЭГВАЛЬ.

Он направил короткое обращение главам крупнейших государств Мира. Томас Канопос — магистрат Норденка. Ян Тон-Картиг — Протекторат Тир. Жеом Киано — Остров. Совет Ганы — Протекторат Ганы. Совер Хонка — Провинция Суор.

Минуты текли. Никто не ответил.

В кабинете бесследно сгинувшего Рено Руббиша стояло подавленное молчание. Андрей почувствовал, что его, взлетевший до небес авторитет, с такой же скоростью сейчас упадет ниже плинтуса. И тогда он набрал: «Бадри Коэн / Дэвид Огрызко — Гражданский совет Мариона».

Если все вожди, как вымерли, то осталось воззвать к опереточной республике на краю света. Вулканический остров. На нем единственный населенный пункт — он же «столица», представьте себе. Называется — Эдем. Двадцать тысяч мужчин и женщин. Ухитряются жить более-менее благополучно в двадцати тысячах километров от ближайшей земли. Никому не мешают, и никому не нужны.

Андрей вздрогнул, когда на экране возник остролицый молодой блондин.

— Здравствуйте, адмирал! Я — Леонид Пеано, Государственный секретарь Республики Марион.

Неизвестно, где.

Сильвер Мадариан обнаружил себя неуклюже сидящим на гладкой, металлической поверхности. В глазах прояснилось, и он огляделся. Похоже на палубу авианосца. Моря только не видно, одно небо кругом. Пронзительно-синее, с ватными клочьями облаков. Вблизи и поодаль толпятся жуткие чудища. Чем-то похожие на молодых пустынных драконов. Но, более твердые, жесткие… непонятно, как это выразить словами. В гибких движениях прослеживается разумная воля.

От такого бредового зрелища Мадариан чуть снова не лишился чувств. Удержало то, что среди скопища монстров он заметил фигурку человека. Слава Марии-деве! Хоть кто-то здесь настоящий, живой.

Незнакомец, одетый в синий военный мундир, приблизился. Густоволосый, с пышными усами. Взгляд колючий, не сулящий ничего хорошего.

Мадариан с трудом собрался с мыслями. Решил не вставать, не будучи уверен, что ему хватит сил. Уселся поудобнее. Поднял голову, с вызовом глядя на пришельца. Сказал, медленно и отчетливо:

— Я заявляю… решительный протест… Против вашего… наглого и свирепого вторжения…

— Господь с вами, — ответил пышноусый.

Он говорил на тонго. Одновременно слышался ровный, без интонаций, перевод на англик.

— Какое вторжение? У меня на руках ордер. Это — операция по задержанию преступников. В ней заняты наши силы правопорядка: искины и люди.

Мадариан ошеломленно уставился на главаря захватчиков. На его мундире тускло блестела металлическая бляха, с тремя строчками бронзовых букв:

GREJSON VILKOMIR

FERN' PLANETO

POLICKOMISARO

«Вилькомир Грейсон. Комиссар полиции планеты Ферн».

11. ОТВЕТИТЬ ЗА ВСЁ

Тот же день, 19 аполлона 1394

Майя, славная столица Эгваль.

Ветер нес над Майей быстрые темные тучи. Несколько часов погода держалась теплая — мимолетное воспоминание о былых временах. Затем пошел холодный дождь, сменившийся мокрым снегом.

За прошедшие часы ситуация прояснилась. Но, не стала от этого менее мрачной, извините за дурной каламбур. По всем видео-каналам, заглушив обычные передачи, прозвучал резкий, с металлическими интонациями голос. Занятым в производстве, управлении и охране порядка, продолжить выполнение своих обязанностей. Военнослужащим вернуться в казармы. Любые попытки вести боевые действия, не важно, кто и против кого — будут сурово наказаны.

Сразу, как отзвучал простой и грозный приказ, официальную пропаганду хватил паралич. Гражданам осталось получать отрывочную информацию из Сети. В ней циркулировали самые невероятные слухи.

Глава Тира — Ян Тон-Картиг, схвачен при попытке бежать в Южные края. Его личный самолет успел пересечь экватор, и тут… Дальше подробности разнились, но все были одинаково страшными.

Говорили так же, что Виктор Энрон оказался не великим вождем, а врагом народа. Вернувшийся Сильвер Мадариан попытался взять власть в свои руки, но его тоже… того…

Правивший Островом очередной проходимец, как его там… Киано, сдался захватчикам добровольно. Да и чего еще ждать от труса и клоуна?

Только Великий Магистр Норденка, укрывшись в подземном городе, стойко держит оборону. Готовя удар возмездия по наглым нелюдям, вновь посягнувшим на Мир.

Неизвестно где.

— Это что за чучело? — спросил Грейсон. — Зачем притащили мне труп аборигенки?

— Жаль, если так. Разряд не должен был ее убить. Я вынужденно вмешался, когда она заблокировала моего напарника.

— Как это?

— Распоряжением высокого приоритета.

— Для вас, Джестер побери, нет ничего главнее моих указаний!

— Да. Кроме слова Высокой Новтеры. Возник конфликт предпочтений, который я неудачно разрешил. Готов принять наказание.

Грейсон хотел объяснить железному умнику, что того программировали тупоголовые ублюдки, и спрашивать надо с них. Но, услышал слабый стон. Дикарка, оказывается, жива!

— Окажи ей необходимую помощь. Если умрет…

— То вы разберете меня на запчасти.

— Лет через двадцать научишься острить, герой. Пока — на троечку. Кстати, меня беспокоит уровень развития туземцев. Неужели им хватило краткого контакта с «Ксанаду» чтобы освоить истинную речь? Почему первая попавшаяся особь отдает внятные приказы моим искинам!

— Вы правы, командир. Здесь много необычного. Реактивная авиация. Сотовая связь. Ядерное оружие. Местная цивилизация опережает шкалу Грэма, как минимум на пятьдесят лет.

— Тем быстрее этот свинарник схлопнется, — проворчал Грейсон. И повторил для пущей ясности: — Постарайся привести в чувство нашу… находку. Я хочу ее допросить.

— Tongo: cho kone? (Откуда знаете тонго?)

Усач в полицейской форме неприветлив, но от грубостей воздерживается. Унион-2 вообще-то скверное место. Так рассказывал дядя Маркус когда-то. Ты любила слушать его истории. Сколько лет тебе было? Пять или шесть…

Вилькомир Грейсон задает вопросы, автомат-переводчик выключен. Глав-полицай Ферна хочет убедиться, что ты действительно владеешь истинной речью. А не затвердила несколько типовых фраз. Допрос ведется на Правдоискателе. Более совершенном, чем та жестокая игрушка, которую Хозяйка соорудила когда-то для собственных сыскных нужд. Здесь сидишь удобно, как в кресле-качалке.

Чисто вымытая, в свежевыстиранной одежке. Никто и не думал усаживать тебя голышом. Ни пут, ни кандалов. Датчики не липнут к телу, всё — дистанционное. А назначение то же — сообщить оператору, когда испытуемый лжет.

Медлишь с ответом. Ощущаешь мягкое объятие силового поля. Да уж. Ясно дают понять, что свобода — не вседозволенность.

— Rid nasko. (Родной).

— Anvero.

— Верьте мне!

— Еще чего. Врете так безбожно, что аппарат с ума сходит! Но, долго не продержитесь.

— Я говорю на тонго… Чего же больше?..

— Да, слышу. Уши вянут от лягушачьего акцента. Кого пытаетесь обмануть?

— Проживите здесь семьдесят лет… И сами заквакаете…

Долгая пауза. Такая долгая, что устаешь ждать, и берешь инициативу на себя.

— Когда-то надо мной смеялись… из-за моего странного англика. Я не могла объяснить, что… не от мира сего. Каламбур, да? Извините. Была уверена, что скоро меня спасут…

Раздраженно умолкаешь. Раскудахталась перед тупицей. Он тебе не верит. Никто больше тебе не верит.

— Cho la VyyN?

Ах, вот оно что! Грейсон воображает, что наконец-то тебя поймал! Вопрос — проще некуда. Но, абориген, закосивший под новтеранина, ответить не сможет. Даже не поймет, что у него спрашивают первичный код гражданина.

— La Voego Nombo se 2147392.

И замираешь, как-то по дурацки волнуясь. Вдруг он не разберет твою истинную речь?.. Искаженную, полузабытую. Никогда не думала, что так одичаешь! Впервые по настоящему ужасаешься долгим, бессмысленно прожитым годам.

Грейсон недоверчиво повторяет:

— Семьдесят лет…

— Без трех дней, — уточняешь с неприличной поспешностью, словно это имеет какое-то значение.

Дергаешься от болезненного укола в запястье. Вот, что значит, быть туземкой. Даже техника ведет себя неуважительно. Эй, полисмен, что замолчал?..

— Удивительно. Надо иметь весьма незатейливую психику, чтобы выжить в варварском мире. Очевидно, вы из самых отсталых общин Ферна. Каким поганым ветром вас сюда занесло?

Хочется завопить от восторга. Проняла таки его! Надо закрепить успех. Спокойнее, дорогая… не спеши, не изображай из себя истеричку.

— Я с Униона-1. Из эльмов Вартан. В десятилетнем возрасте меня взяли на Новтеру…

Грейсон никак не комментирует твое откровение. Ни восторгов, ни изумления, ни даже поднятых бровей. Была Новтера, да сплыла. «Человек с Новтеры» — уже не почетный титул. Некому больше его носить.

Снова переходишь в словесное наступление.

— Зачем вы здесь? Помародерстовать?

Грейсон иронически улыбается в густые усы.

— О контрибуции речь вести не мне. Эджин По сам решит. Я лишь провожу задержания.

— Ка… кие… за…

Противно слушать саму себя. Хорошо, зеркал нет в маленькой овальной комнате. А то стошнило бы от собственной одурелой физиономии. Ты сильно не в форме, дорогая. Дрожишь и жалобно мямлишь. Фу.

Грейсон добродушно поясняет:

— Руководителей всех уровней властной вертикали. От глав государств, до мэров городов. И прочих лиц, открыто выражавших поддержку действиям… как там его? Запамятовал.

— Подождите… Каких-таких… прочих? Пропагандой одурманены миллионы… десятки миллионов! Все аплодировали, орали: «Слава Магистру!..»

— Вот и хорошо. Рабочих рук нужно много. Вы когда-нибудь видели разрушенную атомную электростанцию? В «горячих точках» человек, в среднем, трудоспособен сорок пять минут. Потом его приходится утилизировать, избавляя от лишних страданий.

Дергаешься, безуспешно пытаясь встать с невесомо-мягкого ложа. Что он о себе возомнил, кретин? Бормочешь ругательства, переводя на тонго наиболее яркие перлы народного творчества. Силовое поле отпускает тебя. Электроника решила, что пытаться удержать, значит причинить больший ущерб.

Потрясаешь кулаками перед носом самодовольного полицая. Орешь. Осыпаешь проклятиями. Откуда-то тянутся тонкие, гибкие щупальца. Хватают под руки, держат крепко. Рычишь, задыхаясь, и слезы бессильной ярости текут по твоим щекам.

Грейсон терпеливо дожидается, пока выбьешься из сил. Аккуратно дотрагивается до твоего ошейника-ментоблокатора. Одобрительно кивает.

— Разумная предосторожность. Сумасшедшая пси — угроза для общества.

Его слова наводят тебя на мысль. Выход есть. Пепелище Новтеры, усеянное телами, стоит перед твоим внутренним взором. Честно признайся: тебя мало волнуют судьбы миллионов. Своя драгоценная шкурка ближе к телу. Но, среди рабов, брошенных самоуверенными фернанцами в пекло обреченной планеты, погибнут и несколько дорогих тебе людей… Знать это невыносимо.

И… какой дурацкий критерий! «Одобрение преступных действий…» Так и слышишь суровый голос Грейсона: «Вы арестованы за неподобающее выражение лица…»

Ему, конечно, неведом ход твоих мыслей. Он сам — не пси. Среди его подчиненных тоже нет пси. Иначе бы ему не понадобился Правдоискатель. Пока ты, икая и вздыхая, пытаешься успокоиться, он терпеливо ждет. И получает развернутое объяснение.

— Видите ли… мало-уважаемый держиморда, вы не должны трогать никого из этих людей! А задержанных немедленно отпустить. Вместо того, чтобы пытаться вычерпать реку, найдите ядовитый источник, отравивший ее. Хлопот меньше, а чести больше. Истинная причина гибели Новтеры — это я.

Вот так, получай. Осторожно следишь за его реакцией. Ему нелегко будет переварить такую новость. Ну, не тянешь ты ни внешностью, ни манерами на роль вселенского зла. Выбирая выражения попроще, раскладываешь всё по полочкам. Слушай внимательно, стражник.

Ты здесь давно, и времени имела предостаточно. Это твои шаловливые ручки направили развитие местной цивилизации в опасное русло. Это ты — обладательница новтеранской Базы знаний, применила ее к собственной выгоде. Не страшась ошибок и не оглядываясь на последствия. Благодаря тебе Мир развился опережающими темпами. И это ты утратила контроль за выпущенным из бутылки джинном. Позволила Магистру завладеть Библиотекой, и обратить высокие технологии против Новтеры.

Грейсон бесстрастно выслушивает признание, больше похожее на похвальбу. Смотрит, не моргая, чуть склонив голову. Заключает:

— Surzo. Iv no vero, go bono anvero.

Ах, он поражен твоими россказнями… Пусть неправда, но складно придумано. Тьфу. Плюнуть бы в усатую рожу, но во рту пересохло. Зря разоткровенничалась. Понесло, называется. Слава Марии безгрешной, что он ни капельки не поверил. Что бы такое сказать сейчас, чтобы не убили на месте, а (пусть брезгливо) выставили вон?

— Ладно, — вдруг соглашается Грейсон. — Говоря высоким слогом: моя цель — уничтожение негодяев, которых не должна носить земля. Хотите примкнуть к мерзкому множеству? Милости просим. Места всем хватит.

Маленькая, похожая на кокон, комната исчезает, как не было. Вместо нее — обширное пространство, тянущееся во все шесть сторон. Оно заполнено полупрозрачными кубами. Совершенно одинаковыми, в ребре метра четыре. И на таком же расстоянии друг от друга. Матово-прозрачные стенки отливают желтизной. Ничего себе, геометрическая рапсодия… Бесконечная тюрьма, полная золотых клеток.

Тебя подбрасывает вверх. Или вниз. Или влево-вправо, вперед-назад. Чувства бессильны перед этой жестокой симметрией. Вытягиваешь руки, пытаясь защититься от удара о стенку куба. Она исчезает и вновь смыкается позади. Внутри тепло, голо, пусто. Ничего страшного, но хочется завыть от ужаса. У тебя с недавних пор развилась боязнь замкнутых пространств.

Одно утешает — тяготение в норме. Садишься на пол, прижав колени к подбородку. Сперва безучастно, потом с интересом следишь за строчками букв на стене. Они неторопливо появляются и гаснут, позволяя их прочитать.

Вартан Наоми. Статус: пропала без вести, предположительно погибла. Отменен.

Найдена и опознана на SOL5-2.

Подозревается в заговоре против Новтеры, и незаконной прогрессорской деятельности.

Вслед за абсурдным обвинением на стене, как старинная фотография, проявляется физиономия Вилькомира Грейсона. Его слова тяжелы, как падающие камни.

— Связь налажена. Вы готовы предстать перед Малым кругом?

Дергаешься, как от удара плети. Дико глядишь на живой портрет Грейсона. Малый круг!! Высшая власть! Новтера уцелела?!

Из горла вырывается нечленораздельный звук. Толи пискнула, толи квакнула. Находишь силы прошептать:

— Астероид…

Грейсон зло щурится.

— Он — не упал.

Обливаясь слезами потрясения, стоишь на коленях, перед изображением Грейсона. Новтеране сумели отвести угрозу! Последний, смертельный удар Великого Магстра не достиг цели!

Грейсон сурово уточняет:

— Потери — от трети до половины населения. Из-за разрушения инфраструктуры неизбежны новые жертвы. Гатор и Ферн, под руководством Малого и Большого кругов, напрягают все силы для преодоления последствий такой масштабной катастрофы.

Да, он прав. Не было в истории Новтеры бедствия страшнее. Но, управление не потеряно, руководители на месте. Если кто-то решил, что метеоритная бомбардировка уничтожила правительство планеты, то он крупно просчитался. Малый и Большой круги будут существовать на Новтере, пока существует ее народ.

И этот народ спрашивает тебя, Наоми.

Что же ты наделала?

Край утренней зари.

Над Восточным Суором шел дождь. Мелкий, как пыль, он напитал воздух и землю влагой. Затяжные осадки здесь не редкость, но месяц без перерыва — это уже слишком. Долина Грез скрылась в пелене дождя. Работать на террасных полях стало трудно и опасно. Ноги тонули в вязкой, превратившейся в топь земле. Люди постепенно смирялись с мыслью, что урожай чернука погиб.

Утро 19 аполлона, которое Суор встретил раньше остального Мира, вновь выдалось непогожим. Бледным пятном просвечивало в небе солнце. За неумолчным шорохом дождя не сразу услышался новый звук. Низкий, монотонный гул, идущий ниоткуда. Он медленно нарастал. Дрогнула земля. Гул превратился в сокрушительный грохот. Землетрясение!

Склоны долины сползали вниз. Миллионы тонн земли, грязи, камней, останков мгновенно разрушенных жилищ обрушились, заполнив русло реки — притока Лигроны. Как скоро перегороженная долина заполнится водой, превратившись в глубокое озеро? И как долго природная плотина будет выдерживать напор?

Прорвавшийся селевый поток создаст грязевую волну двухсотметровой высоты, которая в считанные часы достигнет устья Лигроны. На обоих ее берегах (и острове посередине) раскинулся город Хонк — столица Суора. Двадцать миллионов жителей еще не знают о смертельной опасности.

Невидимый в небе за облачным покровом, огромный летающий паук равнодушно пялился инфракрасным зрением на картину бедствия. Всё в норме. Оползень — естественное природное явление. Нарушений общественного порядка не обнаружено. Да, и откуда им взяться, если внизу в живых никого не осталось. Вскоре та же участь постигнет большой город неподалеку. Там располагается местное правительство.

Искусственный интеллект на миг задумался, перебирая десятки тысяч вариантов. Развернулся. Прицелился. И выпустил в только что образовавшийся затор три кинетических снаряда. Вполне достаточно. Затор начнет разрушаться, наводнение уже не будет столь катастрофическим. Конечно, если власть имущие успеют принять меры. Где-то эвакуировать людей, где-то соорудить защитные дамбы.

Искин потратил еще миллисекунду, размышляя. «Арест руководителей — отложить. В случае успешного преодоления кризиса — отменить вовсе».

Неизвестно, где.

«…банальнее, чем кажется. Мое появление здесь — случайность. Результат крушения транспортного корабля. Я спаслась, потому что планета, Мир — оказалась поблизости. Все дальнейшие мои действия диктовались стремлением выжить. Не было ни планов, ни стратегии. Я двигалась от одной импровизации к другой. Что вышло, то вышло.

У меня нет оправданий и объяснений. В Мире найдутся другие, кому есть, что добавить. Спросите, и вам ответят…»

«…Anvotemo absoluto: forsati se forso e anforsati se anforso…»

«…Сильные не бывают абсолютно сильными, а слабые абсолютно слабыми. Судьба дала мне временное могущество, я слишком понадеялась на это и потерпела поражение. Моя мощь оказалась одинаково безжалостна ко мне, и к моим жертвам. Их она сокрушила, а меня ослепила. Люди не разделяется на завоевателей и покоренных. Нельзя уйти от судьбы. Поздно я научилась не восхищаться силой, не испытывать ненависти к врагам, и не презирать побежденных…»

«…Как оцениваю себя?.. Влюбилась в Идеал. Приносила на его алтарь невероятные жертвы. Лила немерено кровь, свою и чужую, демонстрировала чудеса аскетизма и жертвенности. Уверила в невероятной ценности идеала весь Мир. А потом плюнула и послала всё…»

Эгваль. Майя.

В пять часов пополудни возобновило вещание Новостное агентство «ИВ». Безрадостные кадры разрушеных домов, изрытых воронками улиц и огородов. Сокрушительный взрыв разогнал облака, засыпал округу рвущимися снарядами и минами…

Такую картину можно увидеть во многих местах необъятной страны. На спорадический зенитный огонь небесные пауки без промедления отвечали уничтожением военной техники и артиллерийских складов. Любые, даже слабые попытки сопротивления неуклонно уменьшали военную силу Эгваль.

Утешением служило лишь осознание, что схожая участь постигла и других. Немало эгвальцев со злорадством посмотрели репортаж, как понурый Ян Тон-Картиг подписывает протокол об отказе от ядерного оружия. Так этим маронам и надо! Железные паучищи выгребли у них всё. Надменные потомки колонистов с Острова и смешавшихся с ними барнабов, наконец-то получили по сусалам. То, что с Эгваль поступили также, как-то прошло мимо общественного сознания.

К вечеру на видео появился сюжет «Пятьдесят лет одиночества». Его предваряло фото, сделанное несколько лет назад. Случайный снимок запечатлел молодую женщину в рабочей одежде. Опершись на тяпку, она задумчиво взирала на огород с созревающим урожаем мясолиста.

Подпись гласила: «Наоми Вартан. 1391 г. Олдеминь». Текст начинался в стиле бульварного романа.

«Достаточно оказалось смыть грим и ее никто не узнал. Этот фокус она проделывала неоднократно, меняя вдобавок имена и манеру одеваться. При этом гордость и самомнение заставляли ее выбирать новые имена так, чтобы сохранить инициалы.

Наталья Вернер — картограф 9-й географической экспедиции. Нина Вандерхузе — любимица миллионов. Нойс Винер — скромная домохозяйка. Но сущность ее не менялась. Притворщица. Талантливый психолог, умелый манипулятор. Изощренный, коварный ум. Огромное зло пришло с нею в наш Мир.

Мы многого не знали! Не догадывались, что вестница беды — не нашего роду-племени! Она — гостья извне. Кто мог предположить, что веселая, чуточку избалованная девушка с Новтеры превратится в демона? Причинившего горе и страдания не только нам. Но, погубившего, в итоге, и собственную планету…»

Дальше следовал пересказ похождений Хозяйки на протяжении долгого царствования. Ничего нового. Королеве Острова хватило ума уничтожить архивы, уличавшие ее в жестких деяниях. Однако, с молвой народной она ничего поделать могла. И неизвестный автор щедро сдабривал свое сочинение досужими домыслами.

«…Однажды Хозяйке явился ангел. Его видели многие, но облик небесного существа ускользал от восприятия. Сама Хозяйка — неплохая рисовальщица, не изобразила, сколько ни старалась, ничего вразумительного. В памяти не отложилось даже — мужчина то был или женщина? И зачем он или она приходила?

Годы шли, но почти не оставляли на Хозяйке своих следов. Да и те были результатом умелого макияжа. Еще бы. Люди не догадывались, что над ними властвует существо иной породы. Новтеране живут долго. Им неведомо увядание — так называемая старость. Они умны, понимают и принимают свою ответственность. По сравнению с нами они — взрослые. Двигали вперед науку и технику, пока мы молились в затхлых храмах мифической Деве…

Что мешало Наоми, будучи умнее и образованнее большинства людей в Мире, обладая даром вечной юности, самой стать для человечества добрым ангелом? Почему она — талантливая, обаятельная, милая — оказалась гнусной садисткой?

Бытует неприятное мнение, что мы сами сделали ее такой. Новтеране живут долго, и взросление у них идет медленнее, чем у нас. Двадцать лет исполнилось Наоми, когда она попала в Мир. То была суровая эпоха. Не подходящая для молодой женщины с личностью подростка. Выпавшие на ее долю ужасные испытания отразились на психике. Исказили неустойчивый, не вполне сложившийся характер. А когда жестокая судьба окончательно вылепила и закалила ее, то в зловещем облике Хозяйки Острова мы увидели собственный звериный оскал…»

Бета, город-спутник Майи. Мэрия, временный командный пункт.

Конференц-зал, рассчитанный на сто человек, мог бы вместить всех служащих. Сейчас он наполовину пустовал. Дезертирство чиновников началось с утра. Андрей окинул взглядом оставшихся, нервно смотрящих в настенный экран. И прокомментировал заключительные слова душещипательной передачи:

— Славно! Жизнь ее плохому научила. Жизнь всех этому учит! Но, кто ж тебя, сука, заставил в отличницы лезть?

Кто-то потупился, кто-то конфузливо кашлянул. Один, самый смышленый на вид, ответил:

— Никто. Успех, как результат высокого интеллекта. Древняя мудрость, что «гений и злодейство несовместны» — неверна.

— Не спорю, — проворчал Андрей, не желая вдаваться в философию. — Как там с докладами с мест?

— Ваш приказ не вступать в боестолкновения — выполняется. Не удивительно. Это — то, чего хотят все. Спрятаться и не высовываться.

Вот еще, умник выискался! Будто Андрей не знает: все что он может — это приказывать людям то, чего они сами хотят. Подумал, что в этом-то и заключалась тайна власти Хозяйки. Он идет по ее следам! В душе поднялась привычная волна горечи и злобы,

Тяжко знать, что у тебя была другая жизнь. Молодость, череда великих побед. Зрелость, высокий пост. Пьяная старость. И… возрождение, равное смерти. При том, что навсегда исчезнувшее бытие прошло в слепом служении одной хитроумной особе. Ты был вроде инструмента в чемоданчике слесаря. За годы работы инструмент затупился. Но, Хозяйке он «пришелся по руке», жалко выбрасывать. И она… заточила его вновь.

«Я — не инструмент! Человек! Живой, чувствующий… С собственной волей! Никто не смеет указывать мне, как жить, и что делать!» Со «дня откровения» Андреем владела единственная страсть.

Больше никогда не быть рабом — слепым проводником чужой воли! В глубине души до сих пор таилось сомнение: удастся ли? Трудно сопротивляться опытному пси-мастеру. Однажды рискнул радикально решить проблему. Гора трупов — и всё впустую. Мерзавки не оказалось на месте! Непростое дело — застать врасплох телепата.

Усилием воли прогнал неуместные мысли. Увидел, как умник выжидательно смотрит на него.

— Что-то еще?

— Ээ-э… С тем допуском, что вы мне дали, я взломал сервер Дома власти. Понимаете… такое дело. Дом власти в Эгваль есть. А власти нет. Совсем. Кроме… как бы… вас.

Так Андрей узнал, что страна осталась без Правительства и Конгресса. И без Президента, если не считать его собственную, самозваную особу.

Он приказал вывести сакраментальную запись на экран, не особо волнуясь о том, что в ней окажется. Хуже, чем есть, не будет.

В ходе просмотра хранил молчание. Пропускал мимо ушей охи, ахи и глухие стоны слабонервных. Когда экран погас, сухо сказал, скрыв ликование:

— И хоронить не надо. Страна избавилась от банды вурдалаков.

Его оптимизм разделили не все.

— Это — диверсия! Люди в масках — боевики Острова!

А умник предположил:

— С ее коварством… ничего не стоило сыграть роль подсадной утки. Как бы мы не относились к ээ-э… нашим покойным руководителям…

— Земля им стекловатой! — отрезал Андрей. — Хватит ныть. За работу. Я хочу, чтобы этот ролик немедленно оказался в Сети.

Пусть страна поймет, что остался один человек, достойный доверия. Его зовут Андрос Гелла. Знакомое имя. Раскрученное. Радуйтесь, люди. Герой вернулся.

Вместе с тем, об этом узнают захватчики. Любой завоеватель нуждается в поддержке местных коллаборантов. Пожалуйста. Адмирал Гелла готов к соглашению.

Заодно, мстители за Новтеру захотят задержать истинную виновницу катастрофы. Вероятно, она всё еще ошивается в окрестностях Майи. Если не сдохла-таки, ненароком, от яда. Досадно, если ускользнет, парадоксальным образом, от ответственности.

Экранный закадровый диктор, тем временем, продолжал витийствовать.

«…если вдуматься, наша прародина Терра периодически освобождалась от изживших себя видов. Или же они сами выносили себя на свалку эволюции. Динозавры — хрестоматийный пример. Следом в небытие отправились гоблины, тьфу… неандертальцы.

А потом люди (вот вам: горе от ума!) проводя неосторожные генетические эксперименты, породили новую расу, которая грозит сжить их со свету…»

Когда передача окончилась, в зале насчитывалось, вместе с Андреем, восемь человек. Умник тоже остался, вопросительно глядя на Андрея. Тому пришлось сказать то, что все хотели услышать.

— Кто считает, что у него здесь нет обязанностей — может быть свободен.

Радостные вздохи, быстрый топот ног, и шестерых и след простыл.

— А вы? — спросил умника Андрей.

— Я немного подожду.

— Вы смелее остальных. Как вас зовут?

— Дак Намар. Секретарь мэра. Мы так и не узнали о его судьбе.

Они вдвоем прошли в кабинет бедняги Руббиша. Стекольщик уже закончил ремонт разбитого окна, и с требовательным видом ждал, что с ним расплатятся. Секретарь Намар неторопливо отсчитал нужную сумму.

— Благодарствую, — сказал стекольщик. — Правда ли, что господина Руббиша чудища выволокли через это окно и съели?

— Я, к сожалению, ничего подобного не видел. Надеюсь, что да, — невозмутимо ответил Намар. — Уж больно вороват был и корыстен. Вам, как представителю трудового народа, должны быть понятны мои чувства.

Представитель трудового народа коротко хохотнул и откланялся. Он получил свои гроши, и ему было плевать на украденные мэром миллионы.

Андрей сел за терминал. Просто так. Собраться с мыслями. Он содроганием вспомнил утренний разговор с Леонидом Пеано. Парень упорно делал вид, что они не знакомы лично! Новтеранин. Командир звездного крейсера — «Парящего орла», захваченный Андреем в плен двенадцать лет назад! Не выдержав допросов с пристрастием, натурально сбрендил. И, ставший бесполезным, отправлен на Марион.

Кто ж знал, что жалкий островок вскоре превратится в «независимое государство»? А слегка оклемавшийся псих — будет вторым в нём человеком? Что если рассудок вернулся к Леониду полностью? Тогда он узнал в Андрее виновника своих несчастий, хотя виду не подал. Как бы Андрею не последовать вскоре за Руббишем и многими другими.

На терминале появилось сообщение входящей почты. Отправитель: планетарный комиссар Грейсон. Получатель: лица, принимающие решения. Тема: список выданных ордеров.

Таблица раскрашена в два цвета, и отсортирована по алфавиту. Андрей торопливо пробежал ее глазами. Похолодел. Черные строки — разыскиваются. Гелла, Андрос.

Быстро глянул в другую половину. Синий цвет. Вартан, Наоми. Поймана. Не испытал ни радости, ни злобного удовольствия. Нет времени на такую роскошь, как чувства. Пора немедленно удирать.

Встал, сдерживая нервную дрожь. Встретил внимательный взгляд Дака Намара.

— Собрались сдрыснуть, адмирал? Не выйдет. Вы задержаны.

— Да как ты смеешь, пидор! — вскипел Андрей. — Шкура! Вражий прихвостень!

Он хотел уложить наглеца одним ударом, но ничего не вышло. Забыл, что в драке высокий рост не дает преимущества. Скорее, наоборот. Пока великан размахивает клешнями, коротышка успевает навалять ему на раз-два.

Отшатнулся, от меткого удара в лицо. Попрыгунчик чертов! Закрывшись обеими руками от нового выпада, получил ногой в пах. С воплем согнувшись, был вырублен ударом по башке. Сквозь пронзительный шум в ушах до него донеслись насмешливые слова Намара:

— Извините, что опередил вас в стремлении продаться врагу. В этой игре побеждает кто-то один.

Не оставалось сил даже проклянуть его напоследок. Лишь бесконечная тоска от падения в темную бездну. Мрак, без единого проблеска света, обступил со всех сторон. Андрей понял, что его путеводная звезда погасла навсегда.

Неизвестно, где. А потом Майя.

— Я требую, — Лора взглянула на Грейсона в упор.

— Вот только не надо стращать меня гневными взорами. Вы — эфемер, у вас нет прав.

— Тогда скажите мне: кем были Отцы-основатели?

Ее слова не смутили Грейсона, а скорее удивили. Пригладив роскошные усы, он спросил:

— Вам известна история Новтеры?

— Не в деталях. Подруга однажды кое-чем поделилась. Вы понимаете, о ком я говорю.

— Между истинным человеком и эфемером невозможны дружеские отношения. В силу фатального различия в интеллекте.

— Допустим. А… между жителями Ферна и Гатора?

Лора ляпнула это наугад и попала в точку. Грейсон внезапно утратил грозный вид. Лора подбодрила:

— Вам же хочется поделиться! Не скрытничайте. Кто она была, ваша зазноба с Униона-1?

— Не моя. Давняя история. Очень давняя. Пацан, рассказывали, сумел-таки бежать с Ферна к своей девочке.

— Вот видите. Он любил, и жаждал встречи. А она ждала его. Умничка с Гатора — дурачка с Ферна. И разница в интеллекте им не помешала, правда?

— Всё-таки, вы изучали историю Новтеры, — проворчал Грейсон. Недовольные морщины на его лбу разгладились. — Ладно. Ваше ходатайство удовлетворено.

— Когда я увижусь с ней?!.. То есть… я хотела сказать: спасибо.

— Не благодарите. У вас полчаса.

Нойс спала на низкой тахте, лежа лицом к стене. Не проснулась, даже не пошевелилась, когда появилась Лора. Ботинки на полу, куртка в изголовье. Джинсы и свитер она не сняла, а чтобы не было жарко, настроила микроклимат попрохладней.

«Я бы проснулась с заложенным носом. А ей хоть бы хны…» Лора с завистью вспомнила, что никогда не видела подругу простуженной. Уселась рядом на пол, слушая тихое дыхание Нойс. Осторожно дотронулась до спящей.

— ForsEj, komradi… — пробормотала та, и очнулась.

Села, спустив босые ноги, пригладила шевелюру. Еще полгода, и волосы отрастут настолько, что Нойс будет ходить растрёпой, как раньше. Лора еще не решила, станет ли сама заново отпускать длинные волосы. Привыкла к мальчишеской стрижке. Наверное, сделает так же как Нойс. А что (во всех смыслах) взбрендится Нойс, пока неизвестно. Тут к Лоре вернулась назойливая мысль, которую она безуспешно пыталась прогнать. Судьба Нойс уже решена.

— Чего уставилась, как на покойницу? — хрипло сказала Нойс. У нее всегда садился голос, когда она волновалась или злилась.

— П-привет… Я… мне… разрешили с тобой повидаться!

— Повидалась. И проваливай.

Лора терпеливо снесла грубость, но заговорила смелее.

— Нойс… Наоми! Я тогда, из-за Тамары, зря на тебя разгавкалась. Не поняла, что ты устроила юной идиотке испытание. Теперь знаю: она его прошла! Доказала всей последующей жизнью. Прошу, прости меня.

Нойс сидела, низко опустив голову, не удостоив ответом. Почти в слезах, Лора сказала:

— Ладно… Я уйду. А хочешь… вытолкай меня вон, вдруг тебе полегчает от этого.

Нойс соскользнула с тахты, уселась на полу рядом с Лорой.

— Это тебе надо было гнать меня в шею. В нашу первую встречу у тебя почти получилось. Еще бы пару пинков, и всё.

— Ну, да… бросить тебя. Обессиленную от долгого пути, полусумасшедшую от горя. Ты бы запросто ноги протянула.

— Зато, не было бы такого сегодня, как сейчас. Ты знаешь, кто я. И я знаю, что ты знаешь. Зачем… этот день наступил? Представляю, как ты разочарована во мне.

«Разочарована — неподходящее слово», — подумала Лора. — «Порой я прихожу в ужас…» Она мельком глянула на Нойс, та криво улыбнулась, дотронулась до горла, опоясанного черным кольцом.

— Этот собачий ошейник не дает мне читать мысли. Видеть твои страх, презрение, горечь. Ненависть.

Лора обняла ее.

— Перестань мучить себя и меня! Мы знакомы меньше года. За это время я не нашла поводов тебя ненавидеть или презирать. Да, твое прошлое иногда пугает меня. Но, это всё минуло, исчезло. Похоронено и забыто. Сегодня ты — лучший человек из когда-либо встреченных мной.

— Спасибо, — шмыгнув носом, сказала Нойс. — Красиво врешь. Высшее утешение, какое довелось испытать. Но… перстань. Не то расклеюсь. А мне нужны крепкие нервы. Меня тут ожиданием терзают. Так я их разочарую.

Внезапно, выражение наигранной беспечности исчезло с ее лица.

— Лора… у тебя новости для меня? Ты что-то знаешь?! Не молчи!

— …

— Завтра, да?

Лора помотала головой, не в силах говорить.

— Сегодня?!

Лора обняла Нойс крепче, чувствуя, как та дрожит. Она согревала ее теплом своего тела, пока Нойс не успокоилась. Услышала ее тихие слова:

— Ко многому привычна… А такого не ожидала. Хочется плакать и молить, чтобы меня пожалели. Я — ничтожество, знаю. Когда мне готовиться?

— Сейчас, — ответила Лора и расплакалась.

Нойс встала. Протянув руку, помогла подняться Лоре. Сказала, почти спокойно:

— Puro chambro…

Вся скромная обстановка исчезла, осталась маленькая комната с гладкими, золотистого оттенка стенами. Следом, исчезла и она. Вместо нее Лора увидела широкую улицу, асфальт блестел влагой после недавнего дождя со снегом. Массивные дома старой постройки отбрасывали длинные тени. В окнах верхних этажей отражался закат.

С трех сторон подходы перекрыты безликими фигурами. Похожими одновременно на рыцарей в доспехах, и на полицейских в штурмовом облачении. Лора надеялась, что под ним скрываются, пусть чуждые, но всё-таки люди.

Один из них приблизился, от его размеренной походки Лору пробрала дрожь. Обратился к Нойс, голос прозвучал совершенно по человечески.

— Быстро холодает. Обуйтесь. И наденьте куртку.

Ботинки и куртка Нойс лежали на тротуаре, в том же положении, как она их бросила в своей сверхсовременной тюрьме. Нервически отмахнулась.

— Сто метров идти. Выдержу.

— Триста. Но, как хотите.

Нойс сделала шаг, другой. Обернулась, словно в последний момент решила вернуться. Лицо ее исказила мгновенная судорога отчаяния. Вновь повернулась к пламенеющему закату, отражавшемуся в мокрой мостовой. Светлый путь.

Тонкий свитер продувается насквозь. Босые ступни ощущают ледяную мостовую. Славненько. Минут на десять тебя хватит. В мыслях наступает странное умиротворение. Его не нарушает даже тот неприятный факт, что в этот холодный вечер на улице хватает зевак. Теснятся на тротуарах, назойливо пялятся.

Их сдерживает редкая цепь инопланетных стражников. Зловещие доспехи пугают людей. Не только страх сдерживает напор толпы. Включен силовой барьер. И он бьется током. Да так, что любопытные с воплями шарахаются назад. Кого-то наземь приложило. Чёрт с ними, со всеми. Скоро всё кончится.

Четыреста сорок восемь шагов. Прошла отрешенно, не глядя по сторонам. Сконцентрировавшись на счете настолько, что перестала чувствовать холод. Путь преградили пологие ступени. Давай же. Последнее усилие. Выше и вперед.

Когда-то на плоскую вершину можно было подняться на эскалаторе. Его давно разобрали и сдали в металлолом. С экзотической трибуны в виде ступенчатой четырехугольной пирамиды больше не толкают речи слуги народа. Над ней не реют знамена Эгваль. Лишь ветер звенит в наступающей тьме. Тлеющий шар солнца наполовину скрыт черным силуэтом Дома власти. Его указующий перст направлен в мрачные небеса. Словно велит: «Не останавливайся! Иди!» Каждый шаг дается все тяжелее. Силы тают.

Очередной ступеньки не оказывается под ногами, и ты падаешь на колени, вытянув руки. Путь окончен, ты наверху. Здесь, точно на этом месте, двенадцать лет назад истек кровью Ариэль Солтиг. Тело окатывает волна ужаса, словно это в твое горло вонзилось острое лезвие.

Поднимаешься, едва не поскользнувшись снова. Чуть поодаль, на тонком металлическом шесте горит фонарь. В круге света — одинокая фигура женщины. Странно, что больше никто не ждет тебя здесь.

На незнакомке пальто с капюшоном, как раз для такой погоды. Осторожно подходишь-подкрадываешься. Вздрагиваешь, не веря глазам. Тетка, хочется назвать ее так, в летах за пятьдесят. Лицо одутловатое, под глазами мешки. Вид печальный и растерянный. Ничего не осталось от дерзкого веселья юности. Она не делает ни шага навстречу, и не отвечает на твой глухой вскрик-вопль.

— СЕДА?!..

Ее упорное молчание злит тебя. Осыпаешь ее упреками. Беспорядочными, путаными, глупыми.

— …Что за комедию тут ломаешь? Кто придумал этот мерзкий спектакль? Ага, давайте… Что, Седа, устроим сеанс ритуального оплевывания?!

— …

— …Мастерица, знаю! И так уже заплевала меня знатно… что ни стих, то в морду… Жизнь мне отравила!..

Нежные лепестки снежинок касаются разгоряченного лица, и тушат пожар, пылающий в твоей душе. В самом-то деле, чего разоралась?.. Кто кому здесь предъявы лепить должен? Упавшим голосом просишь:

— Скажи хоть что-нибудь, Седа… Прости мои вопли. Я злюсь оттого, что ты победила. Такие долгие годы… Твое слово против моего дела. Слово оказалось сильнее. Давай уж, напоследок… объясни, что дальше… по сценарию?..

— Без изменений, — говорит Седа. Голос у нее прежний, по молодому звонкий. — Ты… пожалуйста, не пори отсебятину. Ситуация так же неприятна мне, как и тебе.

Хочется плакать, биться в истерике, скулить: «Не надо… не хочу! Что вы делаете?» Вместо этого снимаешь через голову свитер, швыряешь в темноту. Медленно расстегиваешь рубашку, и ее уносит ветер. Это — красиво. Удается даже вполне элегантно избавиться от джинсов, не прыгая, как дура на одной ножке. Сердце бьется быстро, ты вся на адреналине, оттого не мерзнешь. В голове крутится злорадная мыслишка. «Смотри на меня, Седа. Смотри. Я такая же, какой ты увидела меня впервые…»

Преувеличение, конечно. Голой тебя эта хулиганка не видела никогда. Несмотря на довольно средний рост, физически ты — само совершенство. Такой и останешься навсегда. «Завидуй, Седа. Терзайся…» Нежданно, сама-собой получилась маленькая месть.

— На колени, — говорит Седа.

Ой, да пожалуйста. Последнее время тебе частенько приходилось делать это упражнение. Ползать и пресмыкаться. Вам нравится мое унижение? Нате, подавитесь.

Седа подходит, чуть касается твоей головы. И огромная тяжесть пригибает тебя к шершавой гранитной плите. Ерунда… Психология… обман чувств. Соберись и всё пройдет. Чтобы отвлечься, рассматриваешь сапожки Седы. Ба, они чиненные-перечиненные! У великой поэтессы и общественной деятельницы нет грошей на простые обновки. И пальтецо-то старомодное, глянь.

Гениальная сочинительница, своими виршами втоптавшая тебя в грязь, считай, убившая… Да… да! Так и есть. Убила в миллионах людей веру в Живую богиню! Навсегда погасила нимб над твоей головой. Нечеловеческий подвиг совершила Седа. И ничего за это не получила. Кроме потерянного в ссылке здоровья, скудной пенсии и памяти о погубленной любви. Ты, Наоми — молодец. Мастерски сломала нахальной школьнице жизнь.

Держишь голову низко опущенной, чтобы Седа не увидела твоих слез. «Седа… Я сожалею, Седа!» Молчи. Не говори ни слова. Не нужны этой несчастной женщине твои сожаления. Ничего не исправить.

— Ох, забыла… — спохватывается Седа. — Давай сама. Справа один, слева шесть, спереди один, напоследок восемь.

Послушно касаешься ошейника-ментоблокатора нужное число раз. С восьмым нажатием, на затылке, он со щелчком размыкается.

— Давай сюда.

И то верно. Нехрен разбазаривать ценное оборудование. Пригодится еще на кого-нибудь нацепить. Ну, кажется всё.

— Встать.

Неуклюже поднимаешься, потирая коленки. Никакой в этом нет красоты и патетики. Как-то сюжет наперекосяк пошел.

— Стой, где стоишь, — предупреждает Седа, быстро отходя назад. Вдруг, усомнившись, спрашивает: — Просто бросить, так?

— Да.

Стоишь в позе «смирно» с тем лишь отличием, что настоящие солдаты голышом в караул не ходят. Плевать. Тебе уже всё надоело. Главное, чтобы Седа не промахнулась. Еще одного конфуза не переживешь. Просто умрешь со стыда.

Напрасно боялась. Глаз у Седы верный, движения точные. С огромным трудом удерживаешься от попытки уклониться. Врожденные рефлексы иногда сильно мешают выглядеть достойно.

На миллионах видеоэкранов отобразился всполох серебряного пламени.

Ночь над городом. Вокруг — странно светло. Огненное колесо в небе источает холодный огонь. Молчаливые здания, как стражи, стерегущие улицу. На тротуарах теснится толпа. Она больше и гуще, чем прежде. Ни гомона, ни звука. Ты идешь посереди улицы, не удостаивая никого вниманием. Похожая на живую серебряную статую в облегающем тело костюме-метаморфе. При твоем приближении люди склоняют головы, опускаются на колени. Рабы не стоят слов — взгляни, и мимо.

Не такой участи ты желала им, не такой судьбы хотела себе. Не плачь, дитя. Закрой свою душу, не впусти в нее горечь и боль. Не жалей ни о чем.

Гнетущая тяжесть уходит. Она была воображаемой — чисто психологический эффект. Ненужные эмоции, отброшенные за ненадобностью. Венок из прозрачных нитей, водруженный тебе на голову Седой — невесом. Постепенно он начинает светиться, каждая нить имеет свой оттенок. Все вместе они создают волшебный ореол. Ничего особенного — технический трюк.

Ветер треплет шевелюру, но не в силах сорвать венок. Его тонкие отростки, подобно острым коготкам, вцепились в волосы.

Твой терновый венец.

Это — корона Наместника.

Символ власти Новых людей над порабощенной планетой.

Шаг Хозяйки ровен и тверд.

12. МОЙ ЛУЧШИЙ ВРАГ

19 аполлона 1394. Бета — город спутник Майи. Ранний вечер. За 4 часа до Провозглашения.

Тебе, солдат,

Сам черт не брат,

Хоть труден путь…

Изменнику родины — генералу Корману сопутствовала фантастическая удача. Его армия больше не встречала серьезного сопротивления. Передовые части только что миновали столичный пригород — Бету.

Дак Намар нервно курил на пороге мэрии. Из открытого окна второго этажа доносился визгливый ор господина Руббиша. Главарь Беты говорил по телефону. Грубый, вздорный, ненавидимый многими сотрудниками, он объявился неожиданно, минут десять назад. Живой, невредимый. Взъерошенный и гневный. О приключениях в плену у чудовищ не обмолвился ни словом. Заорал с порога:

— Где все? Почему на работе никого?!

Когда он поднимался по лестнице, Намар, семеня следом, пытался предупредить. О лежащем в кабинете бесчувственном Андросе Гелле. Но Руббиш только отмахнулся. Лихо ворвался в святую-святых, плюхнулся в кресло.

— Какой болван трогал терминал??! Прибью! Так… о чем, Намар, ты мне трындел?

Но, Дак Намар только беззвучно открывал и закрывал рот. Такого потрясения он не испытывал даже в день, когда курс реала к алтыну упал впятеро. Тогда он лишился всех сбережений. А сейчас едва не лишился чувств. Увидев, что от адмирала Геллы не осталось и следа!

Как же так? Пять минут назад поверженный самозванец валялся тут, живой или мертвый. Или… почудилось?! Появление Геллы, его безумные попытки взять руководство страной… Намар с детства отличался здравостью суждений. И мысль о том, что он сошел с ума, страшно его напугала. Спасение пришло неожиданно.

— Эт-та-а што-а такое?! — внезапно взвизгнул Руббиш. — Какого хрена Гелла здесь командовал? Откуда он взялся? Кто его к терминалу пустил?!

— Да, вот… приперся… всех распугал… Я с ним повздорил маленько, до драки дошло. Думал: оглоушил. Вышел вас встретить…

— А баламут взял и сбежал… — ухмыльнулся Руббиш. — Нельзя нырнуть в одну реку дважды. Я его понимаю — тоска по должности, по славе. Да только времена другие настали. Сам видишь.

— Так точно…

— Хорош, не тянись в струнку. Я тебе — не адмирал, — Руббиш довольно заржал. — Давай, обзванивай дармоедов наших. Чтоб мигом все по местам! Сверхурочные гарантирую. А я пока с Майей свяжусь. Разведаю, что творится.

— Власти-то нет… — заикнулся Намар.

— Я в курсе. Не волнуйся, появится. Спорим, еще до ночи нам объявят начальничка. Хотел бы знать, кого.

— Извиняюсь, покурить выйду, — промямлил сбитый с толку Намар.

…Теперь он топтался на тротуаре, у входа в мэрию, нервно затягиваясь сигаретой. Слушая, как наверху Руббиш самолично обзванивает прогульщиков и саботажников. Попеременно грозя страшными карами, и обещая премии за работу в условиях чрезвычайного положения.

Ох, что будет, что будет… Вдруг Руббиш узнает, как его заместитель о нем отзывался? Мало того, что рохля, так еще и интриган… Хотя, донести на него некому. Стекольщик ушел. Отставной адмирал, как испарился… Чертовщина. Не мог Гелла уйти из кабинета мэра, миновав «воскресшего» Руббиша. И Дака Намара, изображавшего восторг от появления начальника.

Сигарета погасла, он решил раскурить новую. Как назло, зажигалка вхолостую щелкала, не давая искры.

— Попробуй мою, — сказал подошедший Руббиш, протягивая зажигалку с изящной гравировкой на корпусе.

— Вы же не курите! — изумился Намар.

— Тридцать лет, как. Но, привычка держать огонек в кармане — осталась.

Прохожих на улице было мало, один привлек их внимание. В обтрепанной форме пехотинца, со споротыми нарукавными знаками. Нерешительно остановился у дома напротив. Внезапно калитка в заборе отворилась, из нее протиснулась толстая тетка в наискось застегнутом домашнем халате. Возопила:

— Элия!? Сыночек!! Думала, убили или в плен… — она заключила парня в могучие объятья и громко зарыдала.

— Успокойся, мам… Всё хорошо. Генерал Корман приказал пленных распустить по домам…

Калитка с лязгом захлопнулась за мамой и блудным сыном. Руббиш вздохнул:

— Да уж. Велика Эгваль, а отступать некому. Армии нет.

— Значит, нами станет заправлять предатель?

— Хуже. Я дозвонился до друзей в Майе. Диковинные ходят слухи. Помнишь «Хозяйку Острова»? Живехонька! Только — голодранка и нищебродка. Всё правда. Нина Вандерхузе — она самая и есть. И она — новтеранка! Какой-то лишний побег от ядовитого плюща. Черт знает, сколько лет среди нас ошивалась.

— Это же враки — про бессмертие?.. — пробормотал Намар.

— Так и есть — враки. Пуля, яд, удавка… Или — сковородкой по башке. Будь спок — новтеранин сдохнет, как миленький. Да только от старости они не помирают! Старость, оказывается — вроде болезни. Они ее победили.

— Как так, болезнь?! — возмутился Намар. — Всё живое — умирает! Закон природы! Жизнь продолжалась на Терре миллионы лет. По-вашему, вся живность: трава, цветы, деревья, птицы, животные, люди… изначально… больны?!..

— Видишь ли, старение и смерть — самый быстрый способ смены поколений. Эволюция пошла по этому пути. Вообрази Мир полторы тысячи лет назад. В нем водились интересные твари — крауны. Здоровенные, быстрые, свирепые. Жрали диких быков, и прочих травоядных. Жили крауны лет по двести — в сытости и довольстве. Как вдруг случился Малый ледниковый период.

— И что?

— Животные откочевали на юг. Крауны не пошли за ними. Как-то не пришла в их крокодильи головы мудрая мысль. Пищи не стало, надвинулись холода… Живи они не двести, а двадцать лет, успело бы народиться новое поколение, потом следующее… Дети отличаются от родителей. Кто-то бы оказался лучше приспособлен, и выжил.

— Я читал, что последние крауны охотились на людей, прибывших в Мир.

— Сам понимаешь, у зверей-людоедов шансов не было.

— Значит, короткая жизнь — плохо для особи, но хорошо для вида в целом?

— Ага. Только Новые люди считают, что для человека это уже неверно. Человек — не приспосабливается к окружающей среде, а меняет ее под себя! В Мир снова пришли холода, но ты же не собираешься вымереть? Тешась надеждой, что кто-то из твоих детей или внуков родится с густой шерстью?

— Ну, да. Растопим печи, пошьём шубы. Кстати, продолжительность жизни постепенно растет?

— Долгожительство дает преимущества. И… наследуется. Поэтому, через миллион лет заложенная в нас программа умирания исчезнет. В ходе, вот парадокс, всё той же эволюции! Двести лет назад группа терранских ученых решила, что им западло ждать миллион лет. Они стали Отцами-основателями Новтеры.

— Лихо… Крутой эксперимент. Как представлю… Это ж сколько дел переделал бы я за тысячу лет! На моноцикле кататься научился бы!

Руббиш ухмыльнулся.

— Тысячу — эка хватил. Размечтался… о райских кущах. Несчастные случаи, убийства, или самоубийства — никто не отменял. Прикинь, по нашей статистике — криминальная смертость: 0,2 % в год. Значит, выйдет в среднем 500 лет. Плюс-минус…

— Ну, они там у себя, более мирные и законопослушные, чем мы?

Руббиш расхохотался.

— Ты-то сам понял, что сказал? Представь: я уйду на пенсию не через четыре года, а через четыреста!

— Ээ-э… кгхм-м-м…

— Вот-вот. Не станешь ждать. Ну, не ты, так другой. Подозреваю, что у новтеран процент насильственных смертей гораздо выше, чем у нас. Сменяемость кадров, хе-хе.

— …

— Так вот, к чему веду… Наша драгоценная миз Вандерзузе — она же новтеранская гнида, сдалась карателям на своих условиях. Мол, не троньте никого. Если что плохое вышло, так это она прошляпила, не уследила. С нее и спрос.

— Ох! Вот это самомнение! Так вот почему вы…

— Да-да, — нетерпеливо замахал руками Руббиш, — и я тоже поэтому вернулся.

— Её теперь… — Намар выразительно чиркнул себя пальцем по горлу.

— Не думаю. Впрочем, поглядим. А пока вижу, как возвращаются на работу наши бездельники. — Руббиш воздел руки к небесам и заорал: — Эй, дармоеды! Прибавили шагу! Первому, кто войдет в подъезд — премия пять процентов!

Рабочий день в мэрии продлили на два часа, но служащие решили не покидать кабинетов раньше начальника. Или пока он сам не прикажет. Так и дотянули допоздна.

Поэтому церемонию увидели все. В отличие от кратковременного «царствования» Андроса Геллы, в этот раз конференц-зал был полон.

— Ни хрена себе, — подытожил Руббиш. — Вот так цирк! Видали, как серебряная шкурка прямо в воздухе развернулась? Обтекла мм-м… тело и, нате вам! Встречайте мадонну.

— «Метаморф» называется… Вы давеча сказали… в одну реку нельзя дважды. Девка-то вошла… — заметил Намар.

— Попомни мои слова. Как вошла, так и выйдет. Скорее — в этой реке и утонет.

Где-то далеко.

С протяжным стоном Андрей попробовал встать. Движение отозвалось резкой головной болью. От яркого света слезились глаза. Уперся руками, и сел, пережидая головокружение. И чуть снова не рухнул. Не столько от слабости, сколько от увиденного.

От убогих апартаментом Рено Руббиша не осталось и следа. Кабинет мэра исчез вместе с мэрией. Вместе с Бетой и ее населением! Не осталось никого и ничего. Ни камушка, ни кирпичика, ни горстки штукатурки.

Во все стороны, до исчезающего в ржавой мгле горизонта, раскинулась глинистая пустыня. Твердая, как камень почва, сплошь иссечена трещинами. В безоблачном небе ослепительно сияет солнце. Его свет непривычно желтый — наверное, от рассеянной в воздухе мелкой пыли. И, над всем необъятным пространством царит оглушительная тишина.

Нигде в Северном полушарии нет такого места! Что, если взбесившийся migrulo забросил свою жертву далеко на юг?! Андрей вспомнил: его могут слышать! Могут видеть то, что видит он. Жучок вмонтирован в одежду. Которую он так и не успел сменить.

Откашлялся. Дышать было трудно. Неуверенно позвал:

— Эй, Киано… Что-то не так…

Прислушался, до звона в ушах. Ничего. Он не знал, могут ли ему отвечать. Повторил:

— Переход состоялся. Не понимаю, куда попал. Сделайте что-нибудь. Долго не выдержу. Скоро здесь будет, как в печке.

Шатаясь, встал на ноги. Осторожно повернулся. Нигде ни малейшего признака жизни. Солнце поднималось всё выше. Словно торопилось обрушить беспощадный жар на и без того иссохшую землю. В нем было странное. Вдруг Андрей понял. Всплывающее в пыльно-желтую небесную высь солнце, склонялось в южную сторону горизонта! Следовательно, Андрей находится в Северном полушарии. В месте, которого нет.

В висках пульсировала кровь. Андрей глухо выдавил:

— Вы, там… где я, чёрт возьми… Куда вы меня засунули…

И заорал яростно:

— А ну, вытаскивайте меня!! Киано! Ты слышишь?! Ублюдок!!

Ноги подкосились, он упал на колени. Поднял сжатые в кулаки руки над головой.

— Что б вы сдохли, гады!! Сгнили заживо!!

От мысли, что не Киано с подельниками, а он — Андрос Гелла, высокий, сильный… бессмертный! околеет в этой пустыне, его охватило отчаяние. Слов не осталось, и он кривил рот в беззвучных рыданиях. Ужасная истина открылась ему. С самого начала, не было смысла искать любви, бороться за власть. И, потеряв всё, пытался хоть что-то вернуть.

Все эти трепыхания — для живых.

А он — давно умер.

19 аполлона 1394. Вечер. Остров. Недалеко от Вагнока.

В закатной мгле, низко над землей бесшумно скользил паук-искин. Его боекомплект, при случае, гарантировал уничтожение всего живого в радиусе до километра. А отдельную цель он мог поразить даже на орбите. Но, сейчас вести масштабные боевые действия, или сбивать спутники он не собирался. Обычный дозор.

Проверка, чем заняты аборигены на крайнем западном клочке суши. У него нет особого названия — настолько заурядна эта земля. Лишь последние 70 лет маленький анклав неожиданно стал важным элементом местной цивилизации. Географическая категория вдруг стала именем государства. Insulo — на тонго. На англике: Остров.

Искин перехватил короткий радиообмен руководителей Острова с эльмой Вартан. Наивным аборигенам невдомек, что любые их шифры — пустяк для искинов. Собеседник эльмы (голос не опознан) сказал, что Жеом Киано до сих пор не вернулся и местонахождение его неизвестно.

Затем детекторы искина почти ослепли от феноменальной мощности, выданной реактором на Острове! Пришлось резко снизить порог восприятия. И всё равно, не удавалось точно определить координаты реактора. Кто там чудит, в отсутствии непосредственного начальника? Жеом Киано так и не объявился.

Искин направился к северу от столицы, лавируя меж холмов. Он по-прежнему оставался невидим для радаров. На обширном пологом холме заметна суета вокруг двух внушительных (по местным меркам) устройств. Электромагнитные пушки. Это ради них Остров сейчас тратит прорву энергии. Фото с орбиты — впечатляют.

Ствол одного из диковинных орудий медленно опускался. Подъем второго также прекратился. Искин перехватывал тревожные переговоры персонала. Да уж… Частые технические неполадки характерны для примитивной техники.

Через двадцать минут оба орудия вновь приняли боевое положение. Искин продолжал подслушивать разговоры. Как по сотовой связи, так (частично) и голосовые сообщения. С недоумением узнал, что пушкам назначены странные цели. На суборбитальной скорости снаряды опишут две пологих дуги в несколько тысяч километров, и шлепнутся обратно на сушу. В дальних краях необитаемого Южного полушария планеты.

Оба выстрела были сделаны почти одновременно. Сенсоры искина отслеживали стремительный полет снарядов. Когда они скроются за горизонтом, искин начнет получать информацию о траекториях с орбиты. Ничего дальше искин осмыслить не успел.

Потому что его вдруг не стало.

Неизвестно, где.

На выжженную солнцем землю упала густая тень. Андрей поднял голову. Уже знакомое летающее чудище снижалось, протягивая к нему суставчатые металлические лапы.

— Забери меня отсюда… — прохрипел Андрей.

— Не готов. Не знаю, где нахожусь. Не ведаю обратной дороги.

— Как это?..

— Вел наблюдение на Острове. Очутился в окрестностях Майи, и сразу здесь.

Андрей надтреснуто рассмеялся. Закашлялся. Умолк. Собрался силами, подполз на коленях к чудовищу.

— Это всё Киано… От меня избавился… и от тебя. Как твое имя… приятель?..

— Модуль 103 охранной системы «Страж-18». Пробую выяснить, где находимся. Надо найти укрытие от солнца и воду. Во избежание вашей скорой гибели.

Страж бережно усадил Андрея к себе на спину. Чешуи стальной брони вздыбились, образовав что-то вроде защитного барьера. Протянув руку, Андрей ощутил упругое сопротивление — включилось силовое поле.

Он не заметил, как растрескавшаяся гладь пустыни оказалась далеко внизу. Стало легче дышать. Заметно похолодало. После зноя внизу это было даже приятно. Для полета на аграв-приводе характерно отсутствие сил инерции. Поэтому, Андрей чувствовал себя, как во сне. Вдруг, это и есть сон?

Простершаяся внизу бескрайняя, бурого цвета местность, выглядела иллюстрацией к завиральной «теории плоского Мира». Линия горизонта отсутствовала. Переход от земли к небу был туманно-размытым. Взгляд беспомощно скользил вдаль, не в силах за что-нибудь зацепиться. Так и должна выглядеть бесконечная плоскость.

— Не вижу радиосигналов. Не вижу субэфирных. Не вижу акустических, — бесстрастно докладывал Страж. — Местность изменилась, — добавил он минуту спустя.

Андрей и сам это увидел. Плоскую равнину пересекала широкая расщелина, перегороженная высокой, дугообразной стеной. На другом берегу расположился город. Андрею не случайно пришло на ум слово «берег». Он видел внизу русло высохшей, когда-то полноводной реки. И плотину гидроэлектростанции.

Страж снизился, детали на местности проступили отчетливее. Бывший гидроузел выглядел поистину циклопическим. Плод грандиозного труда людей, ведомых фанатичным стремлением переустроить свою жизнь. Подстать был и город. Тридцати-сорокаэтажные здания, улицы в двух уровнях. Очевидностью, город покинут уже давно.

Страж скользил на бреющем полете вдоль широкого, за сто метров, проспекта. В конце его высилось квадратной формы здание, с колоннадой и сверкающим золотым куполом. Оно походило одновременно на храм, музей и государственное учреждение. Вероятно, так оно и было когда-то.

Миновав высокую входную арку, Страж остановился в раздумье. Вытянул вперед два могучих щупальца. Дотронулся до двустворчатой, украшенной бронзовыми виньетками двери. И обе створки упали, сорванные с петель. Вырванные с мясом толстые стальные болты блестели на солнце.

Затем Андрей, с некоторым недоумением ощутил в своей памяти небольшой провал. Потому что Страж вместе с ним уже был внутри. И говорил с ним тихо и настойчиво:

— Вам надо утолить жажду… Вам надо…

— Слышу… — прошептал Андрей. — Заткнись, прошу…

В лицо ему ткнулась гибкая трубка. Он поймал ее губами, как младенец соску. Страж деловито пояснил:

— Добыл воду из воздуха. Долго. У атмосферы низкая влажность.

Напившись вдоволь, Андрей почувствовал себя лучше. Они со Стражем находились в обширном помещении, похожем на выставочный зал. Простор, благолепие, картины на стенах. Прямо у входа — мраморный постамент. В узких прорезях видны блестящие золотые цифры. Электрические часы? Работающие до сих пор?? Это — время и дата?! Слишком нелепые. 12:31 10.10.2122.

Устав разглядывать диковинный артефакт, Андрей перевел взгляд на дальнюю стену. Она являла собой обширное мозаичное панно. Поверху шла надпись крупными строгими буквами.

GLORO DE RUTENIO!

Андрея охватила оторопь. Не от того, что увидел алфавит тонго. Эка невидаль! Латиница — древнейшая азбука человечества. Но, грамматика — неправильная. Еще удивительнее раскинувшаяся во всю стену карта и портрет над нею.

Со школьных лет все знают карту Мира. Единственный материк, формой — приблизительно равносторонний треугольник. Две вершины опираются на полюса планеты. Третья — лежит далеко к востоку. На западной стороне притулилась маленькая, противная козявка — Остров. Вот и вся география.

Здесь же виднелись какие-то ошметки. Клочья некогда единого целого. Всего таких, беспорядочно разбросанных лоскутов, он насчитал пять. Странным образом отсутствовали полярные шапки. Один нелепый клочок разместился прямо на южном полюсе. Раскрашенный в зеленый цвет, с голубыми пятнышками морей и озер. Вкрапления коричневого обозначали невысокие горы. Подобным образом выглядели и остальные мини-материки.

Одного этого достаточно, чтобы голова пошла кругом. Так нет же, вот тебе портрет. Так изображают важных персон. Да только эту физиономию Андрей никак не ожидал здесь увидеть.

Вилькомир Грейсон!

Андрей протер слезящиеся глаза. Надо успокоиться. Любым чудесам найдется объяснение. За несколько часов, проведенных за терминалом в мэрии Беты, Андрей хорошо запомнил облик главного держиморды планеты Ферн. Каждое распоряжение так называемых «сил правопорядка» сопровождалось картинкой его хари.

По правде говоря, ничего отвратного в этой физиономии нет. Тем более, что здешний портрет не совсем похож на фернанского полицая. Да, у этого чувака такие же густые, зачесанные назад темные волосы. Он такой же высоколобый, брови вразлёт. Холеные усы придают солидности. И еще у него, в отличие от Грейсона, аккуратная остроконечная бородка.

Этот господин больше похож не на полицейского, а на школьного учителя. Облик городского интеллигента довершают очки в тонкой металлической оправе. Андрей понял, что видит перед собой портрет вождя Рутении. Скорее даже, ее основателя.

Широкая трещина, когда-то расколовшая стену, повредила, вместе с картой и портрет. Его нижняя часть осыпалась. От подписи уцелела лишь половина. «Kamarado L…»

На боковых стенах размещалась богатая экспозиция. Картины всех форматов, в прочных металлических рамах, укрытые бронированными стеклами. На некоторых полотнах заметны повреждения. Похоже, температурный режим в зале перестал поддерживаться уже давно. На уцелевших полотнах изображались битвы, парады, народные гуляния.

В этих сценах удивляло обилие красных флагов. Откуда здесь знамена Арнольда Сагеля — вождя революции 1327 года на Острове? Цвет крови, пролитой им ради победы. Впоследствии — цвет стяга узурпаторши, бесчестно и нагло укравшей власть у наивного, доверчивого Арни.

Были и другие сюжеты. Панорамы великих строек. Заводские пейзажи. Величественные дуги плотин. На большом полотне изображен, судя по всему, подводный ядерный взрыв. На второй половине диптиха показан результат. Изменения рельефа морского дна, и новая схема морских течений.

Страж медленно плыл, подобрав щупальца, над полом, сложенным из полированных гранитных плит. Искина тоже заинтересовала удивительная экспозиция. При том, он по-прежнему держал вокруг своего седока силовой кокон, охлаждая воздух внутри. Андрей знал, что без этого ему пришлось бы худо. Минута, и околеешь от жары.

— Они ошиблись, — вдруг молвил Страж. — Не учли парниковый эффект. Достигнутый благоприятный климат продержался семьдесят лет. Затем началось лавинообразное повышение температуры.

— Кто они?! — вскричал Андрей. — Где это место?

— Координаты не определены. По движению солнца на небе определяю примерную длину суток в 24 часа, вместо наших 28. Солнечный свет сдвинут в желтую часть спектра. Это означает звезду класса G2 вместо нашей G0.

Андрей лихорадочно размышлял. Проклятый Киано! Недоделанный гений. Достижения ничтожны, ошибки грандиозны. В масштабах человеческой жизни — бесконечно велики.

— Равновесие наступит через 50 лет, — продолжал нудеть Страж, — средняя температура: 500 по цельсию; давление: 100 атмосфер. Состав воздуха: 95 % углекислота; 5 % азот.

— Утешил… До этого ада мы не доживем…

— Предполагаемый срок вашей жизни: 182 часа. При условии, что я буду расходовать энергию только на заботу о вас. После вашей смерти, лишенный энергии, впаду в спячку, в ожидании перезарядки.

— Разве ты не используешь солнечную энергию?

— В естественной концентрации она недостаточна для быстрой подзарядки. Нужны поля солнечных батарей. Иначе мне потребуются те самые полвека.

— Ясно… Еще умные мысли у тебя есть?

— Вернуться на исходную позицию и ждать.

Резон в этом есть, подумал Андрей. Если Киано сможет их вернуть, то с того самого места, где они впервые здесь появились.

— Ладно… Рвем когти… То есть, выполняем твой план…

Он бросил прощальный взгляд на «Зал славы Рутении». Как иначе назвать эти амбициозные декорации? Его внимание привлекла картина у входа. Судя по стилистике — автопортрет

Костлявый старик, с мольбертом в руке, и внимательными, светло-голубыми глазами. Жидкий седой чубчик прикрывает морщинистый лоб. Поза выражает глубокое раздумье.

И, опять-таки, дряхлый молодец кого-то напоминает! Андрей скривился. Отчего среди вереницы чужаков постоянно чудятся знакомые лица? Нехороший признак… Не надо зацикливаться на случайном сходстве. Да и нет его. Нездоровая фантазия разыгралась… Допустим, так мог бы выглядеть президент Ар Солтиг, доживи он до преклонных лет.

Андрей напряженно вглядывался, до рези в глазах. Не хватало еще прочесть под портретом имя «Солтиг». Тогда уж, точно — сбрендил.

Буквы расплывались, в их сочетании не было смысла. Возникло томительное ощущение потери, какое бывает при пробуждении. Вдруг, всё — и есть сон? Андрей усилием воли попытался удержать его, и не сумел.

Свет. Неяркий, приглушенный.

Андрей понял, что лежит навзничь на чем-то мягком. Попробовал пошевелиться. Прошептал:

— Рутения?..

Устало закрыл глаза. Всё просто… В мэрии Беты он подрался с негодяем. Никакой Рутении никогда не было. Есть серьезная черепно-мозговая травма. Не повезло.

Часы, проведенные на мертвой планете — всего лишь болезненная галлюцинация. Когда он поправится, то разыщет и разделается с Даком Намаром, разбившим ему голову.

От этого подлого удара потрясенный мозг родил диковинные грезы. Фантастическая страна. Безымянный вождь-учитель. Старый художник, живший нигде, и никогда. Какой только абракадабры не насочиняется в бреду.

1889–1977. Granda rutenia piktero kaj arhitekto.

20 аполлона 1394. Утро. Эгваль. Бета. Рядом с мэрией.

Под дворницкими мётлами шуршали обрывки сорванных плакатов. Один такой расстелился перед господином Руббишем. Он пнул его носком ботинка. «Избавим Родину от врагов и предателей…» Ага.

Метла шаркнула у ног, Руббиш аккуратно посторонился. Эдакий переполох творится не только в Бете. Но и в столице, да и повсюду в Эгваль. Просто Руббиш успел подсуетиться первым.

Он поискал взглядом окно своего кабинета. Вот оно, сверкает новыми стеклами. По обе стороны два портрета. Художник на полставки — конечно, не Гарери, но мужественные лица и орлиные взоры ему удаются.

Нарисованный лысоватый гражданин выглядит сильным и уверенным в себе. Как любой, надевший военную форму с генеральскими погонами. И шрифт ровный, четкий. «Слава Теодору Корману — освободителю!»

Вторая картина — романтичнее, художник и здесь не подкачал. Здорово скопировал кадр из фильма. Личико — приятное, с печатью заботы… О чем? О человечестве, предположим. На деле, ей в тот момент, может, сапожок жал; или в животе бурчало. Для Истории неважно. «Из многих единое. Да здравствует Наоми Вартан — Наместник».

20 аполлона 1394. Раннее утро. Эгваль. Майя.

Тебе, солдат,

Сам черт не брат,

Хоть труден путь…

Невесть куда

Ведет судьба,

Но, не свернуть…

За чем идем

И смерти ждем —

Не вопрошай.

Ответа нет,

Нет слов «привет»,

Только «прощай».

Нас вел приказ —

Пусть помнят нас,

Иль никого…

Один за всех,

И вместе все —

За одного.

Армия генерала Кормана заняла Майю без боя. Бронеходы и пехота входили в главный город страны четырьмя колоннами. Когда вереница боевых машин достигла площади перед Домом власти, из люка третьей из них выглянула круглая потная физиономия.

Не солдат и не офицер, хотя и в камуфляже. Циничный, усталый военный корреспондент с фотокамерой в руках. Он снимал всё подряд. Искина, равнодушно бороздящего небесную высь; и которого не интересовали племенные войны аборигенов. Падающий подбитой птицей с высоты ста этажей государственный флаг. Прохожих, с любопытством глазеющих на завоевателей. Горестных лиц не наблюдалось. Под Наместницей — все равны. Какая разница — мы поимели Суор, или Суор поимел нас. Зарплаты и пенсии платят по-прежнему. Даже обещали повысить…

Так буднично и просто закончилась тысячелетняя история Эгваль.

20 аполлона 1394. Утро. Эгваль. Майя. Гостиница «Фаржон».

Живописный беспорядок, постель прибрана кое-как. На ней, подобрав босые ноги, восседает Ее высочество, собственной персоной. Кроме туго подпоясанного бордового халатика на ней явно больше ничего нет. Похоже, она недавно плакала. Голос нервный, и слегка дрожит.

— Сядьте комиссар, не торчите надолбой!

Грейсон послушно уселся в кресло у окна. Что не так с Ее высочеством? Пьяна? Или… того хуже. Решившись, спросил:

— Вы — в порядке?

— Нет, но скоро буду, — ответила быстро, — Новости с Гатора меня расстроили. Или утешили. Знаете, первые слова дяди Маркуса были: «Наоми, какая ты взрослая!» Смешно. Что во мне взрослого? В вас? Ха, мы же — Новые люди, не меняемся со временем…

— Чепуху не порите, — прервал Грейсон ее путаные речи. — Novhomo не с конвейера готовыми сходят. У каждого из нас было детство и юность. До сегодняшнего дня Маркус Вартан помнил вас десятилетней девочкой. Столь долгое отсутствие…

Она с вызовом посмотрела на него.

— В мои личные дела влезли, да?

— По долгу службы. Знаю, как вам тяжело…

На стене над кроватью, почти под потолком, виднелась крупная надпись цветным мелком: «Правильный выбор». Грейсон спросил:

— Что это значит?

Хозяйка пожала плечами.

— Это — до меня сделали. Кто-то из постояльцев. Давно. Почти стерлось, видите? Красивый девиз.

— Чем же?

— Одинаково подходит, чтобы жить и чтобы умереть.

Философствовать Грейсон был не в настроении, потому промолчал.

— Отправили Аделину домой? — Хозяйка поспешила сменить тему.

То, что она не ограничилась видео-контактом, а спозаранку вызвала Вилькомира Грейсона к себе, смахивало на утонченное оскорбление. Жалкая аборигенка, с дешевыми понтами. Одновременно, гражданка Высокой Новтеры. Нонсенс.

— Скоро… Ваше высочество. Доставим в целости и сохранности. В Тире у нее семья.

— Сыновья. Взрослая троица. Присмотрят за матушкой, — Хозяйка криво усмехнулась.

— Почему зовете ее Аделиной?

— Довольно прозрачный литературный псевдоним. Когда я запретила упоминать ее первое имя…

— То она поливала вас грязью под вторым, — съязвил Грейсон. — Если хоть половина ее утверждений правда…

На щеках Хощяйки появился слабый румянец.

— Прочли… Отложили в сторону ваши полицейские дела и прочли.

Грейсон кивнул.

— Должен понять, кого Эджин По навязал Малому кругу в качестве Наместника.

— Не согласны.

— Решительно против, но поделать ничего не могу. Ваш здешний многолетний опыт — ничего не стоит. Вы — слабый кандидат. Не о ваших душевных качествах говорю. Запросто можно быть выдающимся государственным деятелем и, при том, подонком, палачом, кровавым тираном, людоедом и извергом. Знавали такого на Ферне. Но, вы — провалившийся… деятель! Обосравшийся, простите, как никто до вас. Оставивший за собой руины. Здесь, и на Новтере, вернее, на ее пепелище — ваш ранг равен нулю.

Губы Хозяйки исказила болезненная улыбка.

— Знаете, что предложила Малому кругу?

— Нет.

— Что готова поступить, как должно. Совершить перед ними ритуальное самоубийство.

— …

— Мне отказали. Им необходимо такое ничтожество, как я. Нелепое, бесцветное. Сияющее отраженным светом Седы Лин.

Удивленный ее самоуничижением, Грейсон хотел возразить, но она перебила:

— Не пройдет и ста дней, как крапленую карту выбросят в мусорное ведро. Кто это сделает — не знаю. Например, вы. Не случайно носите на себе ментоблокатор, чтобы до той поры я не смогла воздействовать на вас.

— Он встроен в обмундирование каждого полицейского на Ферне… Обычная мера предосторожности.

— Понимаю. Но, пока Малый круг не отдаст вам приказ, я рассчитываю на вашу лояльность.

— Да, Ваше…

— Зовите по имени. И… доложите, наконец, обстановку! Вы пришли ко мне просто язык почесать?!

— Бункер Магистра взят сегодня ночью. Мы нейтрализовали его защитное поле. Эвакуация обитателей закончена. 7932 человека. Половина — женщины и дети. Многие истощены, напуганы. Жертв нет. Сам Магистр не найден ни живым, ни мертвым. Даже его жена и дети не знают, что с ним стало.

— Утёк, не иначе. Скатертью дорожка, метелка на хвост. За несколько дней он прошел путь, на который мне потребовалось полвека. Из грязи в князи, потом — мордой об стол. Значит ли это, что он во столько же раз умнее меня?

— Во всяком случае, не дурак. Совершил переход, на остатках энергии. Пытаемся определить, куда. Слыхал, на Острове тоже научились телепорту?

— Отпираться не буду. «Переход» опробовали, и хвастаться нечем. Потеряли испытателя. Аппаратура показала возвращение, но координаты прибытия — чушь какая-то.

— Хм-м… Лет сто назад и у нас неполадки были. Ошибка тонкой настройки. Сочувствую. Наградите смельчака посмертно.

— Он — не доброволец. Преступник. Опасный враг. Потому выбран в качестве подопытного.

— Мне плевать… Наоми, на ваши внутренние разборки. Лучше объясните одну вещь. Искины отмечают вблизи Вагнока высокую концентрацию энергии. Вы что, пустили ядерный реактор в разнос?

Лицо Хозяйки закаменело.

— Реактор под контролем. Нечего крутиться у нас под ногами! Не сомневайтесь в нашей лояльности.

Грейсон хмыкнул.

— Прошу извинить, но я в нее не верю. Один из моих искинов, наблюдавший за Вагноком, со вчерашнего дня не выходит на связь. Буду иметь этот факт в виду. Так же, как вы, я отчитываюсь только перед Малым кругом… Ваше высочество. То, что щёлкаю перед вами каблуками и величаю нелепым титулом — просто дань вежливости. Запомните это.

Вот так. Апломб с девки, как рукой сняло. Поскучнела. Пробормотала:

— Помню. Мы с вами — равны, но вы — равнее.

Она встала, Грейсон следом за ней. «Интересная мы пара», — подумал с иронией. — «Крепкий мужик при исполнении, и босоногая растрёпа». Хозяйка, не замечая комичности ситуации, церемонно подала руку.

— Спасибо за всё, Грейсон.

Он подержал секунду ее теплую, крепкую маленькую ладонь, четко повернулся и вышел. Прошел по короткому коридору, неторопливо миновал лесничный пролет и пустующий вестибюль. Уже на улице, садясь в гравилет, бросил взгляд на старинное здание, которое только что покинул. Бывший купеческий дом, а ныне гостиницу, занятую Наместницей и ее немногочисленной челядью, охраняли искины. Одного этого достаточно, чтобы любой местный террорист отказался от злодейских замыслов. Нежданно получившая высокий пост аборигенка угадала.

Если кто и мог ликвидировать ее, ставшую вдруг неугодной, так это комиссар Грейсон. Единственная реальная власть на планете.

Через четверть часа Грейсон прибыл в Технический центр #1. При том, он всё еще чувствовал на себе меланхоличный взгляд Хозяйки. Как это у нее получается?

Ведь совершенно декоративная фигура! Податливая. Со сломанной судьбой. Марионетка разгневанной и оскорбленной Новтеры. Проводник воли Малого круга, и персонально, Эджина По. Шавка на цепи. Гавкнет без спросу — прибьют. Но… гляньте на нее. Пава. Держится так, что собеседника пробирает невольная дрожь.

Где такому учат? Издавна ходили на Ферне смутные слухи.

Новтеранская Школа.

Джестер побери Мастера Ватанабо.

И его милую пси.

Ее высочество устало прикорнула на постели. Эти дурацкие разговоры выматывают хуже драки. Отвыкла. Раньше могла часами молоть языком. Уговаривая, убеждая, гипнотизируя… Внедряя в чужие умы свое видение проблем. С этим, похоже, навсегда покончено. Жаль. Очень нужен контроль за Грейсоном. Как долго он будет верить, что «объект Зеро» — обычная атомная электростанция?

Зазвонил телефон на тумбочке в изголовье. Дотянулась, не вставая, сняла трубку.

— Миз, к вам посетитель…

Услышав имя, мысленно застонала. Принесли же черти. Промямлила:

— Впустите…

20 аполлона 1394. Полдень. Эгваль. Майя. Гостиница «Фаржон».

…Выходя из кабинета, Седа привычно глянула в зеркало на двери. «Какая я старая! Что ни говори, но власть здоровья не прибавляет…» О том, как молодая женщина тридцать лет назад встала у руля государства, написано в школьных учебниках. То было славное, трудное, кровавое время. Не хотелось о нем вспоминать. Тем более, сегодня. В День Святого Валентина — 14 февраля 1357 года.

Юные пажи вскинули руки в приветствии. Седа небрежно махнула рукой в ответ. «Светлого пути», что бы это ни значило. Сказка для простолюдинов. Единственный талант Седы — она честно в том себе признавалась — это умение красиво говорить. «Вначале было слово». За ним и дела последовали. Остров процветает. Мал, да удал — его роль в Мире несоизмеримо велика. Свою жизнь миз Лин прожила не зря. Оказывается, так считают не все…

В комнате отдыха, среди раскиданных по полу пуфиков и подушек, уныло замерла тщедушная фигурка. Девушка в школьном платье, почти еще подросток. Темноволосая, кареглазая. Вздрогнула, завидев Седу. Вождь Острова, по старой памяти, носила военную форму без знаков различия.

Школьница даже не подумала встать при появлении Седы, лишь нервно приглаживала ладонью непокорную челку. Седа разглядывала ее в упор. Вот она какая… Мерзавка. Наглая, дерзкая. Посмотрим, как сейчас запоет.

Она аккуратно уселась на одну из подушек. С деланым добродушием спросила:

— Как тебя зовут?

Разумеется, она знала имя, но надо же с чего-то начать разговор.

— Ная… То есть… Наоми.

На низком столике стояли две дымящиеся чашки чая, сахарница и тарелка с печеньем. Седа взяла свою чашку, пригубила. Школьница последовала ее примеру, подняв чашку обеими руками. Седа увидела, что у девчонки дрожат руки. Вот такие мы храбрые. Гляньте: весь героизм, как рукой сняло. Почему-то, наблюдая за охваченной ужасом юной мятежницей, Седа не испытала торжества. Ни даже тени довольства. Неожиданно, лишь тоску и жалость. Бедный ребенок.

— Тебя, конечно, подговорили, — сказала мягко. — Не волнуйся, не буду выпытывать. Мне неинтересен твой ухажер, и не нужно его имя. Наверняка, трус и подонок, раз подставил девчонку.

Она сказала это наобум, и сразу поняла, что угадала. Наоми слишком юна, и не умеет скрывать чувства. На смазливом личике всё написано.

Из нагрудного кармана Седа достала злосчастную открытку. Положила на стол.

— Замысел хорош. Красиво. Остроумно. Немножко зло. Кстати… Признайся, стишок с двойным смыслом — не твой! Слямзила из старинной сказки, чуть переиначив.

Наоми потупилась.

— Ну, да… Вы, что, и за плагиат наказываете?

— Не собираюсь наказывать за что бы то ни было… — усмехнулась Седа. — Обвинение в «поношении имени» тебе не грозит, потому что открытка ко Дню всех влюбленных — платная. А это противоречит понятию «обнародования» — то есть информации свободного доступа. И вообще, закон об оскорблении моего высочества утратил силу. Иначе бы меня сочли ужасно старомодной.

Наоми тревожно озиралась.

— Значит, сейчас я… Просто встала и пошла?

— Ага. Майор Иомен отвезет тебя домой. Если разрешишь, провожу до выхода. Открыточку-то возьми… На память.

Они шли рука об руку, Наоми испуганно ежилась, когда часовые отдавали им честь. Не выдержала:

— Я бы никогда не согласилась… Вот так жить, как вы!

— Власть — опасная штука, — подтвердила Седа. — Иногда — приятная, иногда — как оголенный провод тронуть. Корчишься от боли, и пальцев не разжать.

— Ужас…

— А вот я бы с тобой поменялась… — задумчиво продолжила Седа. — Страх, боль, растерянность… Пройдут. Лишения можно пережить. Зато, вся жизнь впереди… Когда-то мне пророчили славу великого поэта.

Уже у ворот, Наоми вдруг выпалила:

— Если… не думали наказывать… То зачем сюда притащили?!

— Посмотреть на тебя. Когда-то и мое сердце пылало жаждой справедливости. Я бы вырвала его из груди, чтобы осветить путь людям. Но, не бывает счастья для всех даром. Кто-то всегда уходит обиженный…

Уже дома Наоми дала волю слезам. Это только кажется, что умереть за правое дело — не страшно. Еще как страшно, когда тебе всего шестнадцать. Ее спасла мудрая снисходительность Седы. Немного успокоившись, внимательно разглядела опасную открытку — скромный и непонятный подарок. Вроде бумеранга, который вернулся. Так и есть, грозная владычица оставила на этом пасквиле свой автограф.

…Седа резко и глубоко подышала, стряхивая остатки сна наяву. Вот так морок. Хозяйку тоже достало изрядно, контакт разумов — обоюдо-острая штука. А всего-то задала ей один вопрос: «Весь Мир у ног. Мечта жизни сбылась… чудным образом. Что ты чувствуешь?» Не сказать теперь, что не получила ответ. И не понять, как поддалась на провокационное предложение Хозяйки.

Сейчас Седа корила себя за то, что позволила Хозяйке взять ее «на слабо». К счастью, (и против ожидания) никакого конфликта личностей не произошло. Наверное, обе, за прошедшие годы, стали достаточно зрелыми. Но, возникшая при контакте иллюзия оказалась неожиданной для обеих. Слишком живая, слишком реальная.

На самом деле, времени прошло немного. Седа обнаружила себя по-прежнему сидящей в кресле у окна, и солнечный луч на подоконнике не успел заметно сдвинуться. Взглянула на Хозяйку. Ее высочество замерла на полуразобранной постели, опершись спиной о стенку. И, кажется, пребывала в полуобморочном состоянии. Постепенно ее бледные щеки порозовели. Вздохнула. Сказала тихо:

— У тебя — развитое воображение… И очень сильная аура. Не решусь повторить опыт. Ты способна меня подчинить.

Нашарила что-то под подушкой. Седа подумала, что параноик вполне способен прятать там пистолет.

— Эта штука посильнее будет… — через силу усмехнулась Хозяйка. — Всё-всё, не сердись, больше не читаю твои мысли. Чтобы на нейро-шок не нарваться.

В руках она держала книжку, на вид совершенно новую. Седу аж выметнуло из кресла, настолько она рассердилась. Хозяйка криво улыбнулась.

— Ага, давай, Седа. Лупи меня и таскай за волосы…

— Откуда у тебя сигнальный экземпляр?! Не отвечай. Владея Миром, можно любую прихоть… Но, это — нечестно!

— Первый сигнальный тебя дома дожидается. Второй — мой, да. Джей Купер — очень любезный господин. Издательство «Гирш» выпустит «Запретные стихи» большим тиражом. Мне нравится. Гляди.

Седа вздрогнула, увидев портрет на титульной странице.

— Откуда…

— Холода Арктиды не тронули его. Сохранился. Сфоткали. Я понимаю, тебе больно. Память о твоей весне. Погубленной мною.

Седа с трудом перевела взгляд с портрета юной женщины, которой была когда-то, на печальное лицо Хозяйки.

— Не надо передо мной каяться. Извинения не нужны. Моя жизнь — счастливее твоей.

— Впридачу, гонорар тебя озолотит. Поздравляю. Кстати, да… Подпиши мне.

Для этого Седе пришлось усесться на кровать бок о бок с Хозяйкой. Та, нисколько не смутившись, спросила:

— Где красивую авторучку купила?

— Подарили. Не продается.

Задумавшись немного, Седа аккуратно вывела короткую строчку под своим портретом. Хозяйка, в это время, как бы случайно отвернулась в сторону. Седа захлопнула книжку, вручила Ее высочеству. Встала.

— Мне пора.

Увидела, как лицо Хозяйки стало испуганно-детским, когда она прочла автограф. Тот же самый, какой был в их сне наяву. Севшим голосом сказала:

— Счастливого пути, Седа. Береги себя.

Уже в дверях Седа обернулась.

— Да уж… Мне тебя не пережить, как бы не старалась.

Хозяйка серьезно ответила:

— Кто знает. Врагов у меня много…

— Гадаешь, кто злейший?

— Нет. — Голос ее дрогнул. — Думаю: время идет и… как же мне… без тебя?

«Наоми, запомни этот день. И меня. Седа А. Лин».

13. СИНЯЯ ПАПКА

Вечер и ночь 20 аполлона 1394.

Остров, Вагнок.

Я нашел Айвена Астера в старом, добротном доме, где когда-то жил доктор Гаяр. С той поры дом стоял необитаемым, но числился собственностью правительства. За ним и прилегающим садом присматривали, и следы запустения были малозаметны. Уехал хозяин в дальнюю командировку; неизвестно, когда вернется. Сказал бы я Астеру: «Вы теперь здесь хозяин…» — да прозвучало бы грубо. Вместо этого деликатно поинтересовался:

— Нашли что-нибудь? Или зря бардак устроили?

Вываленные из шкафов книги, вскрытые настенные панели… Напрасные попытки отыскать тайники или, хотя бы, указующие надписи. Сидящий в вольной позе на полу Астер уныло покачал головой.

— Одно могу сказать, Гораций: доктор Гаяр нагло соврал в своем сообщении. Какая, к свиньям, неудача проекта «Ренессанс»?! Мы с вами — живое доказательство обратного.

— Вот именно. Вы в курсе, что Киано попробовал ментально прощупать некоторых из нас. Через мою драгоценную внучку. На предмет — являемся ли мы теми, за кого себе выдаем.

— Я давно подозревал в Лорианне исключительные способности, — заметил Астер. — Она убедилась, что вы в самом деле ее дорогой, давно умерший дедушка?

— Да. Это сильно мешает нашему общению. Но, мы делаем вид, что всё в порядке. «Здрасьте, Гораций… Привет, Лора…» Не знаю, как она, а я в такие моменты чувствую себя ужасно.

— Привыкнете. Лорианна, кстати, убеждена, что я по-прежнему — Рональд Гаяр. Дескать, потеря автобиографической памяти и профессиональных навыков роли не играет.

— Раз она так хорошо вас понимает, спросите: почему Гаяр устроил подлянку? Слил на помойку дело всей жизни.

— Я спрашивал, — хмуро ответил Астер. — Она думает — Рон Гаяр разочаровался.

— В чем? В победе над старостью? При том, что сам прошел процедуру «Ренессанса»? Заранее угадав, что два его помощника будут четверть века хранить тайну? И унесут ее с собой в могилу?

— Да, Гораций. Наш драгоценный доктор, которым я был когда-то, сильно усомнился. В том, что его открытие попадет в достойные руки.

— Мог бы поделиться сомнениями с Хозяйкой! Опыта ей было не занимать. Почистить ГИН от нехороших людей — раз плюнуть.

— В том-то и дело! Гаяр не хотел, чтобы секретом «Ренессанса» владела Наоми. Она-то и была его главным разочарованием.

Сердце у меня заныло. Не только почтенный док понял, в конечном счете, с кем имел дело. Я десять лет близко знал Нойс-Наоми. Неряха, лентяйка, себялюбка. В огороде повозиться, или полы помыть, большого ума не надо. К высоким достижениям она не стремилась. Кроме, как виртуозно поругаться с соседкой через забор. Этого умения ей было не занимать. Однажды я сказал в сердцах:

— Книжку бы почитала, что ли? Для умственного развития.

Я как раз читал мемуары Гарери. Нойс вынула книгу у меня из рук, полистала небрежно, минут пять. И вернула обратно.

— От его стенаний ума не прибавляется.

— Много ты поняла! — вскипел я.

Где-то с час она в подробностях пересказывала мне воспоминания великого художника. Я слушал, натурально обалдев. Потом Нойс три дня со мной не разговаривала. Приготовить поесть — это да. Покувыркаться в постели — как всегда, пожалуйста. Но, ни гугу, ни словечка целые дни. Ужасно давит на психику. Тайное осознание, что не жена твоя — дура набитая, а сам ты — дебил. И твое скромное предначение — безропотно исполнять ее прихоти.

В масштабах семьи это терпимо. Иногда. А когда эдакий чудо-ребенок пытается заставить служить себе весь Мир — увольте. Вот доктор Гаяр и уволился. Эффектно и со вкусом. Не держа дулю в кармане, а сунув ее Хозяйке прямо под нос.

Чтобы отвлечься, я стал помогать Астеру прибираться. Битых два часа мы трудились, пока кабинет и гостиная не приняли первоначальный вид. Подобрав, напоследок, с паркетного пола мятый листок, я увидел, что это распечатка из Сети. То самое, сакраментальное письмо.

…я сломлен, раздавлен неудачей. Жар-птица, которую мы держали в руках — оказалась миражем. Простите меня.

Искренне ваш, Рональд Гаяр

oxvvdxbducpplcxgdivodfcpieetllgy

Абракадабра следом за подписью — знак пользователя Сети. Тех времен, когда Сеть была не общедоступным «мировым разумом», а базой данных Адмиралтейства. Для адмиралов, генералов и офицеров Вооруженных сил Острова. Давние и строгие времена.

Мою голову посетила свежая мысль.

— Айвен! После бегства Магистра… Удалось разыскать в брошенном логове волшебный сундук? Знаменитую новтеранскую «Библиотеку»? Вся инфа по «Ренессансу» изначально взята оттуда. Гаяр лишь перевел, с помощью Наоми, кучу текстов с тонго на англик. Ладно, труды доктора утеряны, самое время вернуться к первоисточнику.

— Ищут. Наоми, в чине Наместницы, вольна перерыть весь Норденк. Этим и занимаются части эльберо, агенты R.E.G. и приданные им в помощь искины. Нам остается ждать.

— Пойдемте ждать в более веселое место. Знаю ресторанчик поблизости. Вкусная еда, и пойло хорошее.

Астер со вздохом согласился. Солнце стояло низко над городом, завершая вместе с нами последнюю в году субботу. Самое время напиться.

Эгваль. Майя. Гостиница «Фаржон».

Мебель сдвинута к стенам; просторно, хочешь — танцуй. Лора стояла босая, в легком платье, не стесняющем движения. Как жрица неведомого храма…

Как древняя волшебница, лепящая статую из ничего. Или, как кухарка, разрывающаяся между кастрюлями и сковородками. В которых булькает и шкворчит — только успевай помешивать, да переворачивать. Для полноты картины, учтем, что кухонная утварь — невидима. Кто бы глянул, решил, что молодая женщина чуточку не в себе.

После этого нечаянный свидетель усомнился бы в собственном здравом уме. Потому что под лихорадочными пассами Лоры, в центре комнаты возникло изображение. Полупрозрачное, где-то прорисованное детально, где-то похожее на детскую постройку из кубиков. Объемная картинка росла, ширилась. Наливалась живыми красками. Превращалась в детальный, неверочтно реалистичный архитектурный макет. Лора смахнула со лба капельку пота. Спросила:

— Ты не ошибся? Развязка не впишется.

— Скан местности с орбиты точен до миллиметра. Пройдет вот так, — ответил ниоткуда приятный мужской голос.

Изображение чуть изменилось.

— Артинто, ты — большой молодец! Ни за что бы не додумалась!

— Я угадал ваше решение.

— Льстец и обманщик!

— Я никогда не лгу, — ответил Артинто. — Выдача ложной информации противоречит моему предназначению. Движение ваших глаз, мелкая моторика… подсказали мне, как вы собираетесь поступить. Мои сенсоры весьма чувствительны.

— Похоже на волшебство.

— Спасибо на добром слове. Раньше я был лучше. Катастрофа уничтожила большую часть моих компонентов на Новтере. Я успел задействовать резервные модули на Гаторе и Ферне. Субэфирная связь мгновенна, и мне удалось сохранить цельность личности. Несмотря на некоторую амнезию.

— После чего ты сумел дотянуться до нас.

— Мне помогли инженеры Гатора. Вселенная многомерна и многолистна. Похожа на прекрасный цветок. Ваша планета находится на другом лепестке. Связь установить не просто.

— Не скажу, что поняла, но попытку твою ценю. Мне любопытно, откуда названия: Ферн, Гатор?

— Сокращения. Paradizo. Purgatorio. Inferno.

— Подожди… Парадиз… Радиз — это Новтера?

— Да.

— Ох… — только и сказала Лора.

Radiz. Gator. Fern.

Рай. Чистилище. Ад.

Вдохновение постепенно сменилось апатией. Лора оставила труды праведные и прикорнула на диванчике. Артинто тихо мурлыкал замысловатый, но приятный мотив. Невероятно… они закончили! Вдвоем им это удалось. Настанет день, чудесный проект воплотится. Координационный центр станет главной достопримечательностью. Административный комплекс и, одновременно, произведение искусства. По выходным дням туда будут водить экскурсантов. Туристы с разных концов Мира увидят замечательное зрелище.

Здания, тающие в небесной выси. Среди них нет одинаковых. Их подножия утопают в зелени цветущих садов. К тому времени климат поправится, будьте уверены.

Фонтаны. Виадуки, словно парящие в воздухе. Цветки дорожных развязок. Этот шедевр — результат нескольких часов работы суперкомпьютера Новтеры. Артинто сей факт категорически отрицает. Он лишь уточнил образы, рожденные человеческим вдохновением. Он надеется, что в историю архитектуры золотыми буквами впишут новое имя. Лорианна…

Артинто — хороший слуга. Считает за честь помогать Лоре и многим другим. Он здесь, он там… С ним просто и удобно. Настоящее волшебство — субэфирная связь. Артинто способен организовать видео-встречу любого количества людей. Сеть его сенсоров в Мире быстро растет.

Новые люди привнесли и новые обычаи. Вглядись хорошенько, и увидишь в сумрачной власти Новтеры светлые стороны. И новую строчку в таблице рангов. Этого не должно быть, но бывают исключения.

Так вышло, что гражданка Новтеры — эльма Вартан обязана жизнью девушке-эфемеру.

Во сне и наяву.

Светлые, радостные, сверкающие чертоги. Ничего особенного. Сама выдумывала — поглядим, что вышло. Просторные залы собраний. Рабочие кабинеты. Лаборатории. Спортивные залы и комнаты отлыха. Аудитории. Эскалаторы. Лифты. Самодвижущиеся дорожки.

Учись. Работай. Совершенствуй умения и знания. Артинто — в помощь. Каждый в Мире получит право сдать квалификационный экзамен. Затем уровнем выше, и так далее. Каждый получит место в Мире, соответствующее его способностям. Кто-то поднимется настолько высоко, что будет работать здесь.

Тихий голос, она не поняла, чей, сказал: «А в ком талантов не найдется, пополнит стадо рабов. Это — девяносто процентов населения». Обернулась. Никого не увидела поблизости. Артинто откровенничает? Вряд ли. В его правилах — не огорчать людей без надобности. Лора поняла, что слышит собственные мысли. И проснулась.

Она лежала на диване в комнате отдыха. Той самой, задуманной ею, и проработанной до мелочей невидимым другом — Артинто. Диван-то ого-го… принимает форму тела и как бы застывает. На нем невозможно ничего себе отлежать. Типично новтеранское сибаритство.

— Нравится?

Лора встрепенулась, услышав донельзя знакомый голос. Характерный, с легкой хрипотцой на низких тонах. Она не видела Нойс со вчерашнего дня. Когда подруга из жалкого, замордованного существа превратилась в королеву планеты. Как-то неприятно быстро случилось преображение. Новоявленная Наместница воспряла духом, посуровела, окружила себя охраной инопланетников. Они дружно игнорировали просьбы Лоры о встрече. И, вот, пожалуйста. Сама явилась.

— Нойс! Это ты!?

В уголках губ Хозяйки притаилась усмешка.

— В определенной степени — да.

Так себе ответ. Как холодным душем окатила. Мгновенно отрезвев, Лора поспешила извиниться.

— Прости за фамильярность. Или… мне положено на «вы» обращаться?

— Как тебе удобно. Седа Лин, когда-то, вовсе в выражениях не стеснялась.

«Зато не лупила тебя, как сидорову козу, при первом знакомстве», — с тревогой подумала Лора. — «Да и потом я с тобой не очень церемонилась…»

Хозяйка искоса наблюдала за ней, не делая попытки подойти ближе. Толи побаивалась, толи боялась напугать. Повторила:

— Нравится? Всё это?

Лора огляделась, не веря глазам, и как ошпаренная вскочила с дивана. Угодив прямо в объятия Хозяйки. Та аккуратно ее поддержала, и быстро отпустила.

— Вижу, что нравится. Мне тоже. Ты — способный архитектор, радость моя.

— Я всё еще сплю?!

— Совсем нет. Развлекайся. Артинто — рядом. Подскажет, если что.

И Хозяйка ушла преспокойно, потеряв к Лоре всякий интерес. «У нее других забот хватает, кроме как со мной нянчиться…» — рассудила Лора. Но, легче не стало. Она постаралась думать о другом. Например, об инопланетных технологиях, когда строительство идет одновременно с проектированием. Или о способности Новых людей мгновенно перемещаться в пространстве. Хоть в космосе, хоть в пределах планеты.

Фокусы, почище цирковых. Ничего не заметив, разом перенестись из Эгваль на Остров. Из Майи в Вагнок. Очутившись в сказочном дворце, который семь часов назад существовал лишь в твоем воображении. И встретиться здесь с самой могущественной женщиной в Мире. Которая была лучшей подругой — надежной, верной. Со своими, конечно, тараканами в голове — у кого их нет. А сейчас знать Лору не знает, общаясь по-деловому любезно, и только.

«У нее более важные занятия…», — повторила Лора. — «Хаос в Мире творится. Не зря метаморф Хозяйки имеет военный окрас. Отражение ее тревоги и смятения…»

— Вы ищете, куда податься, — мягко сказал Артинто. — Ваши апартаменты рядом. Следуйте за мной.

Световой зайчик возник и заскользил по полу. Лора послушно поплелась следом. Создатель, заблудившийся в собственном творении.

Освещение казалось дневным, а у широкого коридора не было правой стены. Вместо нее, за рядом тонких белых колонн открывалось… пространство. Зеленый луг. Синее небо. Полевые цветы. Синеватая полоска леса на горизонте. Лора моргнула, присмотрелась. Видение не исчезло. Ох, уж этот Артинто, мастер иллюзий… Слишком буквально понял термин «зона психологической разгрузки». Таких сюрпризов Лора встретит еще немало.

— Вы встревожены? — спросил Артинто. — У вас участился пульс.

— Нет… удивлена. Как-то не по себе. Дошло, с какой мощью мы столкнулись. Наполовину поверженная Новтера, по-прежнему, неизмеримо превосходит нас. Долго это будет продолжаться?

— Пока вы не цивилизуетесь. Или не вымрете. В обоих случаях, не дольше тысячи лет. Для вас лично — всё равно, что никогда. Незачем волноваться.

Ах, как он прав. Эфемерам ни к чему заботы о будущем. Они его не увидят. Но, почему каждое новое поколение задается одним и тем же вопросом: настанет ли лучшее время?

Лора остановилась. Путеводное пятнышко света послушно застыло у ног.

— Отведи меня к ней!

Артинто мог бы возразить. Напомнить, что Лора только что разговаривала с Хозяйкой. Предупредить, что незачем докучать Ее высочеству вновь. Но он кротко согласился:

— Извольте. Шагните на дорожку, направо.

Вскоре Лора очутилась в помещении, на удивление точно копировавшем зал Госсовета в Доме правительства. Из раскрытых окон доносился аромат цветущих роз. Занавески чуть колыхались от слабого движения воздуха. Еще одна совершенная иллюзия. Кажется, перешагни через низкий подоконник, и очутишься в саду. Светлом, теплом, благоуханном, каким он был когда- то.

В зале, во главе стола, в любимом кресле, похожем на трон, с задумчивым видом сидела Хозяйка. Заслышав шаги, подняла на Лору ледяной взгляд. И вдруг, на один краткий миг она показалась растерянной и очень усталой.

Остров, Вагнок.

Мы с Айвеном хорошо поужинали и крепко выпили. Затем он коротко попрощался, вызвал такси и отправился домой, ко Двору Хозяйки, отсыпаться. Я же чувствовал себя бодрее, и решил пройтись пешком. Как-то вышло, что ноги сами привели меня обратно к бывшему жилищу доктора Гаяра. Интуиция, наитие, или хмель в голове были тому причиной.

Фонари у закрытых стальных ворот уже горели, но в доме было темно. Так и должно быть. Дом не охранялся, но камеры ночного видения включены. Ненужная формальность. За более чем тридцать лет ни один воришка не пробовал сюда забраться. По неизвестной причине это место считалось проклятым.

Восходящая Обо высветлила стену дома. Отчетливо виднелись швы кирпичной кладки. И щели в растрескавшихся деревянных ставнях. Сквозь них, казалось, старый дом наблюдал за мной. Я вздрогнул, увидев следящий за мной сквозь прореху в полуоткрытых створках, огромный голубой глаз.

Тьфу, чёрт! Это Обо отражалась в окне. Больше не золотисто-желтая, а сиренево-голубая. Любой из воспевавших ближнюю луну поэтов прошлого, сошел бы с ума, увидев ее сейчас. Какой-никакой, но там образовался океан. И зелень суши. И белизна облаков. Ко всему прочему, Обо теперь вращалась вокруг оси. За время, меньшее человеческой жизни, мы вступили в эпоху опасных чудес.

Глаз, исподтишка наблюдавший за мной, потускнел. Это Обо, светившую мне в спину, закрыла шальная ночная тучка. Я принужденно усмехнулся, и собрался продолжить путь. Когда меня вдруг прошиб пот. Я даже немного протрезвел от волнения.

Какая, в бога мать, тучка? Когда вокруг по-прежнему светло, хоть газету читай! Там, за полуприкрытыми ставнями, стоит некто, не отражающий свет. Вот он подвинулся немного, и я снова увидел отбеск ближней луны на оконном стекле.

Непринужденно шатаясь и выписывая ногами кренделя, я завернул за угол. Там стена, окружавшая сад, была пониже. Подпрыгнув, подтянулся на руках, и перевалился на ту сторону. Приземлился на сдвинутые вместе ноги. Спружинив, повалился на бок, и замер, прислушиваясь. Тишина.

Встал. Пригнувшись, прокрался к подъезду. Так и есть, входная дверь, которую мы с Астером заперли уходя — открыта. Я осторожно проскользнул внутрь.

Из кабинета доктора Гаяра, по соседству с гостиной, слышался шорох и тихие шаги. При том не видно ни искры света. У взломщика кошачье зрение, что ли?

Глаза мои постепенно привыкли к темноте, и я различил появившийся в дверном проеме черный силуэт. Чтобы не оказаться у незнакомца на пути, юркнул в сторону, и затаился.

Беззвучная вспышка озарила гостиную. Незваный гость фотографировал картину на стене. Шедевр не бог весть, его напрасно приписывают Гарери. Изображен был Рон Гаяр, в костюме древнего алхимика. Аллегория. Дескать, сила науки, жажда знания и всё такое. Кружевной воротник камзола почтенного ученого украшали колдовские знаки. Таинственные символы неведомого, надо полагать. Аж целых семь штук, мороз по коже. Ха-ха.

Но, я не на них любовался. Меня поразил фотограф. Худенький, заметно ниже меня ростом, он был совершенно черным. И не имел лица. Грешным делом, я решил, что вижу перед собой очередной новтеранский механизм. Которому зачем-то придали сходство с человеком. Второй мыслью было, что это — всё же человек. В защитном костюме, вроде старинных рыцарских доспехов. Только рыцарь должен двигаться со скрипом и жестяным грохотом. А этот молодец ходил практически бесшумно.

Я прыгнул на него, как стикс из засады. Смял одним ударом и повалил на пол. Вот тебе. И трезвый, и пьяный, я свое дело знаю. Перевернул злоумышленника ничком, и заломил его тонкие руки за спину. Не тут-то было.

С таким же успехом я мог бороться с медвежьим капканом. Непонятно как, но воришка извернулся с нечеловеческой силой. Мои руки оказались зажатыми в стальные клещи. Я взвыл от боли.

Толчком ноги противник отбросил меня через всю комнату. Я грохнулся так, что в глазах потемнело. Поняв, что попал в смертельную ловушку, лихорадочно начал придумывать план бегства. Поздно! Тихие, грозные шаги были уже рядом.

Неодолимая сила приподняла меня с пола. Черная маска вместо лица уставилась на меня в упор. Задыхаясь от ужаса, я понял, что вижу перед собой женщину. Субтильного телосложения, но силищи неимоверной. Гомункулус чёртов. Она аккуратно положила меня обратно, лицом вниз. Ожидая последнего удара, я замер в отупении, без мыслей и чувств. Не доставало сил просить пощады.

Но… ничего не происходило. Устав праздновать труса, я поднял голову. В открытый дверной проем лился сиреневый свет преображенной Обо. В нем я разглядел свою безжалостную соперницу. Механическая девушка уходила прочь, к великой моей радости. Черт знает, куда, лишь бы подальше.

Шагала она широко и бодро, как чем-то очень довольный живой человек.

Я же, скуля и стоная, поднялся на ноги. Прихрамывая, дотащился до магического портрета. Во тьме, озаряемой волшебным светом Обо, нарисованный доктор Гаяр выглядел особенно жутко. Впрочем, и настоящий Айвен Астер, временами смахивает на злодея. Особенно, когда небритый и пьяный.

Я поморщился, вспомнив побившую меня железную деву. Чертовщина какая-то. Заброшенное обиталище так и притягивает всякую нечисть. Хорошему парню здесь делать нечего. Неверными шагами побрел к выходу. Ухватился за дверной косяк, пережидая головокружение. Кажется, я что-то забыл. Да… То, похожее на женщину, маленькое черное чудовище фотографировало портрет.

Дрожащими руками достал из кармана фон. Уронил на пол. Чертыхаясь, поднял, охнув от боли в боку. И тоже сделал фото, недоумевая: зачем?

На улице мне немного полегчало. Вызвал такси, сумел довольно уверенно в него усесться. Шофер окинул меня сочувственным взглядом. Мол, парень, мало того, что набрался, так и вломили ему крепко.

Я не назвал адреса, указав лишь перекресток, где нужно остановиться. Мы как раз выехали на авеню, откуда открывался вид на новый квартал. Скажи мне кто-нибудь вчера, что за один день здесь возникнет чудо архитектуры — назвал бы фантазером. Я ведь сам, какой-никакой, а строитель. Знаю, что в силах человеческих, а что нет.

— Восьмое чудо света, правда? — сказал водитель. — Нам наглядно показывают, где наше место. А там будут жить властители Мира.

Я хмыкнул неопределенно. Дескать, слов нет, остались одни слюни. Интересно, как бы водила отреагировал, скажи я, что властелин Мира — моя бывшая. Выкинул бы вон, как опасного придурка. Но, я культурно помалкивал, и сошел за нормального пьяницу.

Коснулся личной карточкой считывающего устройства. Звяк-звяк — оплата прошла. Клиент платежеспособен и уважаем. Посему был поддержан под локоть, вылезая, и напутствован пожеланиями удачи в труде и личной жизни. То самое, чего мне не хватает.

До Двора Хозяйки доплелся без приключений. Первым делом зашел в медчасть, чтобы дежурный врач меня осмотрел. Это — не мнительность, а дисциплина. Я на службе, и должен быть здоров, чтобы как следует выполнять свои обязанности.

— Досталось вам, Гораций… — покачал головой эскулап, рассматривая начавший багроветь огромный кровоподтек.

— Случайная стычка. Мне намяли бока и начистили рыло раньше, чем я успел что-то понять. Попал кому-то под руку…

— От нелепых случайностей никто не застрахован. Ребра целы. Томограмма головы аномалий не показывает. Вы счастливо отделались. Судя по всему, лупил вас тот еще здоровяк.

— Да, это был кто-то огромный, не успел разглядеть, — бодро соврал я. И отправился отдыхать, как было предписано.

Дома торопливо разобрал постель и улегся, не погасив свет. Перед глазами неотступно маячил портрет старика Гаяра. «Эх, Астер… Чтобы вам хоть толику вспомнить своей прошлой биографии! Насколько легче жилось бы сейчас!»

Несбыточные мечты… Я тоже полностью утратил память о прошлом. Ренессанс — страшная штука. Сон всё не шел, и я, от нечего делать, достал блокнот с грифелем на тонком шнурке. Вывел на экран фона фотографию портрета. Что же в нем так заинтересовало дьяволёнка, облаченного в силовой костюм?

Такие устройства были популярны на Новтере лет двести назад. Они стали прообразом последующих более совершенных изделий. Метаморф. Единственный, известный экземпляр считался навсегда утерянным и чудом нашелся. Он вновь принадлежит той, кто носила его когда-то, как символ непререкаемой власти.

Я старательно перерисовал в блокнот украшавшие одежду мерзкого колдуна, тьфу, гениального Гаяра волшебные знаки. Кроме них, на картине не было ничего примечательного. Кроме самого Гаяра, конечно.

1 1 ∞ / + ∞ ^

Один. Еще один. Лежачая восьмерка. Дробь… Бредятина. Что курил Гарери, когда малевал? И почему эта бредятина мне знакома?

Глаза начали слипаться. Неужели получится заснуть? В моем побитом состоянии самая целительная вещь — это сон. Он пришел, неся с собой отдых и безмятежный покой. Да только я невезучий человек, у меня и во сне куча забот. Представьте…

Вокруг суетятся мужики в строительных робах и касках. Сам я одет так же. И я — ору. Громко и матом. Другого языка в нашем деле не понимают. В переводе на литературный англик мои слова означают, что я окружен идиотами, не умеющими определять прямой угол.

В руках у меня символ бригадирской власти. Очень надежная машинка, с батарейкой на двое суток. Программируемый калькулятор для строительных расчетов. Авторитета ради и пользы для. Все видят, что перед ними не какой-то жопо-мозолистый работяга, с руками, растущими оттуда же. Отнюдь. У Горация Винера — еще и мозги есть.

Кстати, да. Счетная машинка, которую держу в руках, имеет один мозгоёбный выверт. Для экономии оперативной памяти. Обратную бесскобочную запись. К примеру, чтобы найти сколько будет дважды два, надо набирать: 2 2 *

Знак, похожий на стилизованный рисунок лифчика — это «машинная бесконечность». Появляется, когда вы слишком многого хотите от 16-разрядного инструмента. На клавиатуре его нет. Зато он есть на кое-ком… да… Среди малярок и штукатурщиц попадаются… бесконечной симпатичности… Особенно, если эту бесконечность с них…

На самом интересном месте я проснулся. Образ фигуристой молодки исчезал медленно и нехотя. Я ощутил странное чувство вины за то, что во сне собирался изменить Нойс. С чего бы мне каяться? Сны — это наши мысли, они ненаказуемы. К тому же, мы с Нойс больше не вместе. Я потряс головой. Нечего разводить сантименты. Тут другое важно. Я чего-то сильно не понимаю…

Засунутый под подушку, задушенно заверещал фон. Кому черти спать не дают?! Нащупал, поспешно вытащил. На экранчике мерцал знак Службы безопасности — сжатый кулак и буквы R.E.G. под ним. Звонила моя начальница — Анита Гариг.

Хорошо, что спал не раздеваясь. Встал и пошел. Ночь над Двором Хозяйки выдалась холодная, многозвездная. Я быстро шагал по короткой улочке, в нескольких коттеджах по ее сторонам горел свет. Через пять минут был на месте. Дом правительства сиял огнями, как новогодняя елка. Слышались голоса, топот ног. Кто-то бегом промчался по саду.

— Пойдем, Гораций… — Анита взяла меня под руку. Никогда не привыкнуть мне, что дочь моя выглядит втрое старше меня. Я, обманувший время, чувствовал себя предателем. Предал не только ее, но и всех остальных. С усилием прогнал нехорошие думы.

— Анита!? Откуда переполох? Только не говори, что опять война началась!

Она не ответила, только крепче сжала мою руку.

В северной части сада, у ведущих на улицу стальных ворот собралось человек двадцать. Кроме чинуш из Службы безопасности, я увидел Полину Ждан и Марсию Демют. Обе — бледны и взволнованы. Стройную фигурку юной новтеранки облегал тускло-серебряного цвета комбинезон. Капюшон покрывал голову, оставляя открытым только лицо. Я и забыл, что на нашей планете есть не один, а два экземпляра костюма-метаморфа.

Рядом с «командором Марсией» Полина выглядела растрёпой, в шлепанцах и куртке поверх домашнего халата. Стряхнув со своей руки руку Аниты, я ускорил шаг. Люди молча расступались передо мной…

— …Повторила опыт Учителя Киано… — высоким, дрожащим голосом сказала Марсия. — Чтобы вернуть Андрэ Геллу…

Никто больше не промолвил ни слова. Фонари по бокам ворот лили яркий оранжевый свет. В нем я увидел на покрытой песком-ракушечником дорожке большой гладкий ящик. Метр на метр на полтора. В зеркальных боках его отражались кусты и деревья. И… обезображенное гримасой ужаса бородатое лицо человека, лежащего рядом. Его пухлые руки обнимали ящик, словно пытаясь удержать.

Я наклонился над неподвижным телом. Холодное, твердое. Кожа пурпурно-серого оттенка — разложение уже началось. Великий Магистр Норденка мертв не меньше четырех часов.

В моем воображении возникли заголовки завтрашних новостей. Нешуточный международный скандал. «Томас Канопос тайно пленен и убит на Острове!» Видимо, не один я подумал о таком развитии событий. У многих были тревожно-растерянные физиономии.

Меня же интересовало другое. Аккуратно обойдя труп, я дважды коснулся сверкающего ящика, не имевшего ни швов, ни заклепок. Мои манипуляции сопровождало благоговейное молчание. Объяснения не требовались. Сокровище, отнятое Великим Магистром у законной владелицы — возвращено. Новтеранская Библиотека. Суперкомпьютер и кладезь знаний, которому нет цены. Меня переполнял восторг.

Вот и разрешилась наша проблема! Из-за которой Айвен Астер спит дома, изрядно пьяный, а мне, вдобавок, намяла бока таинственная незнакомка. Секрет Ренессанса вновь в наших руках. Вместе с принципом межзвездного прыжка, и другими тайнами мироздания…

Заодно, мне выпал шанс реабилитироваться в глазах Нойс. Пусть мы больше не вместе, но лучше быть брошенным героем, чем пустоголовым болваном. Со дня нашего с Астером налета на ГИН, и памятного провала, я не переставал корить себя за ужасную ошибку. Помните, как эвакуировались понурые герои-десантники на автобусе? Я — их командир, устало пялился в окно, на дорогу. Лениво глазел на разболтанный грузовичок, натужно тянущий за собой прицеп. С контейнером для перевозки стиксов.

Еще решил, что везут детеныша — емкость сильно мала. Каким надо быть идиотом, чтобы не сообразить — в похожем на гроб ящике упакован человек! Спеленатый, оглушенный снотворным. Авантюра ОСС удалась. Выследить (в конце-то концов) экс-Хозяйку Острова. Пленить. Доставить в Эгваль для показательной расправы. Тот жуткий ролик, широко разошедшийся по Сети, я до сих пор не мог смотреть без содрогания.

Всего этого могло не быть. Сообрази я дать команду задержать подозрительный грузовик. С нашим численным превосходством мы без боя освободили бы Нойс. Если бы я не оказался настолько тупым и профнепригодным субъектом.

К чести Нойс, после волшебного спасения в Эгваль, и вознесения в должность Наместника, она меня ни словом не попрекнула. Большой плюс, да. И, маленький минус, который лучше в расчет не принимать. С той поры Нойс не то, что словом со мной не обмолвилась. Она ни разу даже не вспомнила о моем существовании…

Гладкий металл, вернее, сплав металла и силового поля под моими пальцами словно ожил. Стал чуть шершавым и снова гладким. Тихий, на пределе слышимости голос произнес: «Operac'sistem' no shuked. Kon'masivo anreo niled…»

— Не трогайте тело! — сказал я. — Свяжитесь с посольством Норденка, пусть забирают. Видео и фотосъёмку ведите — документируйте всё подряд. Сообщите причину смерти — неисправность телепортатора, которым Магистр воспользовался для бегства. Он долго и успешно игрался с трофеями со Скайтауна. Вот и напоролся. Хваленая новтеранская техника тоже ломается.

— Будет исполнено, — отчеканил кто-то, наконец вспомнив, с кем имеет дело. Командир спецгруппы «Торнадо» не самый последний человек в Службе безопасности. Пусть Нойс меня забыла. Непутевая, но милая жена моя — эта ее роль давно в прошлом. Зато люди помнят, на ком я был женат.

Среди взволнованно толпящихся вокруг меня, нашел взглядом Аниту.

— Сообщите госпоже Вартан, что в нашем саду гефсиманском… не один труп, а два. Операционная система и база данных Библиотеки — необратимо стерты.

Дальнейшее от меня не зависело, да и не хотел я стягивать на себя лоскутное одеяло власти. И без меня хватает начальников. Пусть разгребают очередное дерьмо, в которое мы вляпались. Я пожелал всем спокойной ночи (сарказм, да) и вышел вон. В калитку в воротах, открыв ее личной карточкой.

Не то, чтобы тянуло гулять по ночному Вагноку. Просто решил обойти вокруг квартала и вернуться через официальный вход во Двор Хозяйки. Развеяться перед сном. Да, я всё еще мечтал хорошенько поспать.

Шагал по широкому тротуару, посматривал по сторонам. Косясь невольно на огни, которых вчера не было. Будто новый квартал уже обитаем! Нет, конечно. Показуха одна, хвастовство. Десяток высотных зданий сотворены за сутки, со всеми коммуникациями и внутренним убранством. Весь этот сабантуй никак не помешал движению городского транспорта. Новтера всё знает, Новтера всё может… У нее среди строительных машин есть аграв-генераторы и 3d-presulo — переводите с тонго, как хотите, в англике этого слова нет.

Обратил внимание, что для ночного времени на улице необычно много народу. И шагают людишки как-то… целеустремленно. Один такой, пожилой, невысокий, обогнал меня. Глянул с интересом.

— Вы тоже слышите зов?

Увидев мое удивление, махнул рукой.

— Ладно, это я так…

Я ухватил его за пуговицу куртки.

— Нет уж, выкладывайте. Я любопытный. Гораций Винер меня зовут.

— Рено Руббиш. Мэр, то есть бывший, Беты. Сдал полномочия заместителю, сразу как…

— Услышали зов? Чей? Куда? Зачем?

— Занять должность управ-делами Координационного центра.

— Адьютант Ее высочества?

— Завхоз — правильнее. Адьютант — должность для молодых.

— Всё равно, подфартило вам. Поздравляю.

— Почему — мне? Не только…

До меня, наконец, дошло. Тысячи людей, со всех краев Мира, направляются сейчас в Вагнок. Подчинившись одним им слышимому зову. Транспорт — за счет Центра. Многие уже прибыли. Осталось пройти по ночным улицам навстречу красоте, изяществу, свету. Их ждут.

Центру нужны специалисты в разных областях знаний. Пожилые и опытные. Молодые и дерзкие. Общительные или погруженные в себя. Каждого ждет работа в меру его способностей и сил. Ответственная и хорошо оплачиваемая. Очень хорошо. С массой льгот и привилегий. И этой работе сопутствует высокий престиж. «Человек Новтеры» — это в самом деле, гордо звучит.

Пожелав успехов господину Руббишу, я пошел дальше, огибая квартал. Сейчас буду дома и лягу спать. Уж меня-то никакой тайный зов не тревожил.

Завернул за угол, оставив за спиной вызывающе-красивый пейзаж Координационного центра. Картина Гарери «Северные холмы вечером» устарела. Хрен их теперь отсюда разглядишь.

У входа топтался долговязый пожилой гражданин в длиннополом плаще. Сопел, кашлял, и вполголоса ругался. Я культурно поздоровался.

— Приветствую, профессор Бернстайн! Не замерзли? Ночка-то бр-р-р…

— Я свитер надел… аа-а-апчхи!!!..

— Вы не там карточку прислоняете. Чуть ниже надо.

— Спасибо… — буркнул гений математики, — Вообще-то я — академик!

Замок щелкнул, мы вошли. Я не удержался от вопроса:

— Какими судьбами вновь в наших краях… Энвер? Неужто поменяли к лучшему мнение о нашей лженауке?

— Я не давал зарока, что не поумнею! Способность к саморазвитию отличает гения от посредственности!

Ответ заносчивый, но верный. Старикан, при всей его вредности, был мне слегка симпатичен. Поэтому я предложил:

— Заглянем ко мне? Горячий чай, кофе… В вашей-то квартире застанете пустой холодильник.

По дороге я рассказал Энверу о трагической гибели Великого Магистра. Он отнесся к этому философски.

— Физика перехода очень сложна. Надо избегать предельных режимов с их побочными эффектами. В новтеранских исследованиях упомянуты галлюцинации и ложные воспоминания как самые безобидные из них. Томас Канопос был великим экспериментатором. Он знал, что сильно рискует. Но, не подозревал — насколько.

Дома у меня царил тот же бардак, какой я оставил, уходя. Усадив Энвера в кресло, я прошел на кухню. Когда вернулся с горячим кофейником и чашками, то застал старика, рассматривающего мой блокнот.

— Был раскрыт, извините. Увлеклись, Гораций, нестандартным анализом? Заметно упрощает рассуждения. Никаких предельных переходов.

— Так, забава…

Я аж вспотел. Попробуйте поддержать разговор с профессионалом, чтобы не сказать лишнего. Такого, что выдаст в вас профана. Энвер не замечал моих мучений. Отхлебнул кофе. Одобрительно кивнул, оценив вкус.

— Да… забава. Формула ключа, для вычисления принимающей стороной. Например, один-девять-делить — тривиальный детский…

Он неуклюже встал, засмеявшись, как ребенок. Бедный старик радовался тому, что его мозг способен рождать хоть какие-то идеи.

— Пожалуй, пойду. Согрелся. Отличный кофе, давно такого не пил…

Я вызвался его проводить, он не возражал. На улице еще больше похолодало. В свете уличных фонарей танцевали мелкие снежинки. Окна коттеджей были темными. После недавнего переполоха большинство обитателей Двора Хозяйки вновь погрузились в сон. Высоко в темном небе, подсвеченном голубым сиянием Обо, мерно молотя воздух винтом, проплыл вертолет.

Дом Энвера располагался в двух минутах ходьбы, продрогнуть мы не успели. Подойдя, увидели прицепленный на ручке входной двери объемистый пакет с продуктами. Ясное дело — охранная система зафиксировала прибытие господина Бернстайна после долгой отлучки. И сообщила в круглосуточную службу доставки. Хоть кто-то здесь точно знает свои обязанности.

Энвер церемонно подал мне руку.

— Доброй ночи, Гораций.

В его улыбке угадывалось сочувствие и жалость. Странно, с чего бы немощному старику, чьи молодость, сила и слава давно позади — жалеть меня? Настроение испортилось, и всю обратную дорогу меня сопровождали горькие мысли.

Провал проекта «Ренессанс» — не рядовая неудача. Это — бездарно растраченные грандиозные средства, годы и силы… умственные и физические. После первых успехов кто-то злонамеренно пустил многолетний труд под откос. Почему Наоми позволила себя обмануть? Где жар-птица, которую она поймала?! Куда подевалась надежда, которую человечество едва не обрело?

И нет никакого способа вернуть утраченное!.. Богом проклятый Магистр успел обнулить базу данных Библиотеки!

Я вернулся домой, мрачный, как клоун, проваливший номер. Пока мыл на кухне чашки, продолжал спорить сам с собой. Факт — мы облажались. Но, секрет «Ренессанса» жив! За подробностями надо обращаться на планету, где эта технология изобретена. Вряд ли новтеране просто так ее отдадут. Однако есть другие способы завладеть желаемым.

Я приготовил еще кофе. На этот раз со сливками и сахаром. Чтоб голова лучше соображала. Вынул фон, нашел в контактах номер Нойс. Мы так давно не общались, что сейчас я испытывал почти что страх. Не то же самое чувство владеет Нойс? Нажал кнопку вызова, не дав себе времени на раздумье.

Она отозвалась сразу. Немного устало, но без раздражения.

— Я здесь, Гораций…

Так знакомо, так привычно… так больно слышать ее голос… Будто мы еще женаты… будто я звоню с работы… а она меня ждет… и девочки наши тоже… Я сделал над собой усилие и сказал бесстрастно:

— Ты уже знаешь про облом с Библиотекой, так? Есть идея.

— Внимательно слушаю…

— У нашего общего, чёрт бы его побрал, друга — комиссара Грейсона большие проблемы с натягиванием гандона на глобус… я заметил.

Она хмыкнула.

— Да уж. Мир — не Новтера и не Гатор с Ферном. Масштаб побольше. Искины истощили свои энерго-запасы. У них резко упала длительность и протяженность полетов.

— При том, что создание плантаций солнечных батарей — морока долгая.

— Месяца четыре. Оборудование придется тащить с Гатора…

— Вот. Грейсону совсем не нужно, чтобы за это время на подконтрольной территории начались беспорядки. Предложи ему сделку. Энергия «объекта Зеро» в обмен на документацию по Ренессансу. Знаю-знаю, это — секрет Новтеры, но и она не в том положении, чтобы торговаться.

Нойс медлила с ответом. Сердце мое колотилось в груди, как после долгого бега. Да что со мной такое? Наконец, с тихим вздохом она изрекла вердикт:

— Хорошая мысль. Ответ пришлю. Пока.

Минуты через три на экране фона возник сигнал входящей почты. Будто нельзя было просто сказать… Увы. Некоторая вредность — часть натуры Нойс. Щурясь, я читал мелкие буквы… они складывались в слова… слова во фразы… Челюсть моя медленно отвисала, по мере того, как смысл письма доходил до меня.

«Эффект пренебрежимого старения» первоначально открыт на Терре. И всегда содержался в тайне. Настолько строгой, что файлы хранились вне планетной базы знаний. На мемо-кристаллах, спрятанных бог знает, где. Игла в яйце, яйцо в утке и т. д. То, что их содержимое оказалось в незаконно скопированной Библиотеке — заслуга Учителя Ватанабо. Тот еще… творчески мыслящий индивид.

К несчастью, Библиотеке, как мы сегодня убедились, пришел кирдык. С утерей копии пора обратить взоры на оригинал. Где же его искать?

Далеко ходить не надо. Кевин Ватанабо оказался ловким интриганом. Он доказал Малому кругу, что заботился о сохранении секрета, а не о краже. Копия базы знаний, хранимая на другой планете в десятках световых лет от Новтеры, стала бы ценным резервом. На случай гипотетической «культурной катастрофы». В том, что из-за происков партии «Ультра» Библиотека не попала на Гатор — вины Ватанабо нет.

Согласившись с доводами, Малый круг доверил ему оригиналы файлов. Чтобы, спустя двести лет после Исхода, проделать еще один опыт. На эфемере, доставленном с новооткрытой планеты. Любопытный предстоял эксперимент. Он должен был подтвердить, что драгоценный секрет — не утерян. Но, не судьба. Метеоритная бомбардировка, хоть и не сгубила Новтеру окончательно, всё же сделала свое черное дело.

От коммуны, где жил Учитель Ватанабо и его соратники, от всех них, и от всех их секретов остался метеоритный кратер диаметром двадцать километров.

Однако Малый круг настроен оптимистически. В ближайшие сто лет утерянные знания будут открыты заново. Сначала, конечно, надо поставить на ноги Новтеру. Вероятность коллапса новтеранской цивилизации всё еще велика.

Вот почему Новые люди так заинтересованы во власти над нашей планетой. Мир станет их прибежищем, если Новтера окончательно деградирует.

Я вернулся в спальню, переделся в халат и тапки. Бессонная ночь гарантирована. Мысли в башке до утра хоровод водить будут. Уселся в кресло, ногами на кровать. Под задницей что-то мешало. Ага. Мой блокнот, в который совал любопытный нос маразматик Энвер…

В башке словно щелкнуло. Не обладая литературным даром, не умею передать всю глубину моего прозрения. В общем, немеркнущий свет истины озарил самые темные закоулки моего нескладного ума. Я схватил блокнот. Очевидно же! Энвер имел в виду подстановочный шифр.

Чтобы не путаться в лифчиках… ээ-э, перевернутых восьмерках, обозначим эту бесконечность N. Перепишем бесскобочную тарабарщину в понятном виде: (1 + 1/N)^N.

Ай да доктор! Ай да сукин сын… Дальше понятно, справочник в помощь. Очевидно, берется дробная часть. Будьте добры, убедитесь воочию: бесконечный нетривиальный ключ! Смещения, предположим, двузначные — они лучше перемешивают текст.

Рональд Гаяр не был ни математиком, ни искусным криптографом. Он воспользовался шалостью школьного детства, несколько ее усложнив. Одна фишка с картиной чего стоит.

Ребятишки талантливее взрослых. Это потом учителя выбивают из них живую фантазию, сообразительность, сметку. Превращая в скучных добропорядочных граждан. Таких, как они сами. Которым покажется непостижимо загадочным шифр записочек, хранящих детские секреты. Видимо, доктор Гаяр был исключением из общего правила. До глубокой старости сохранил юную душу.

Оставалось узнать главную вещь: где тот шифр, ключ к которому я нашел? Ответ до смешного прост, оцените. Письмо Гаяра не могло быть написано позже 5 зевса 1360 — официальной даты его «смерти». Мешанина букв после подписи — это не код доступа в Сеть. Потому что реально работающая Сеть появилась несколько лет спустя.

Что же такого вместилось в сообщение из тридцати двух букв? Судя по всему, оно написано на тонго. Базовый алфавит которого: b p m v f z s c d t l n j r k g h x i e a o u y. При отсчете смещений представьте, что он закольцован. Заметка для непосвященных: последней (невидимой) буквой алфавита тонго считается пробел.

Я понимаю математику на уровне инженера-строителя. Достаточно, чтобы написать простенький скрипт. Когда набирал гаяровскую абракадабру и нужное количество цифр ключа — 64, то пальцы сводила дрожь азарта. Уф, готово. Выполнить!

Долго в тоске и унынии я пялился в монитор. Потрясенный удачей, если это она и есть. Потом собрал до кучи письмо Гаяра, фото его стилизованного портрета, текст скрипта и расшифровку. Без сопроводительных дежурных фраз отправил всё на электронную почту Нойс. Тот случай, когда даже такой, не лезущий за словом в карман человек вроде меня — не знает, что сказать.

…В зале, во главе стола, в любимом кресле, похожем на трон, с задумчивым видом сидела Хозяйка. Заслышав шаги, подняла на Лору ледяной взгляд. И вдруг, на один краткий миг она показалась растерянной и очень усталой.

oxvvdxbducpplcxgdivodfcpieetllgy

bluo dosjo kreg tov naomy arhivo

Рональд Гаяр чего-то боялся. Хотел внушить кому-то мысль о провале проекта «Ренессанс». Поэтому он укрыл подальше его истинные результаты. Оставив путеводную нить, недоступную скудным умам чиновников. Как гражданских, так и военных.

«Синяя папка «Крэг» в архиве Наоми».

Сотню раз видела она эту папку, и не обращала на нее внимания. Хотел добрый, старый Рон сохранить документы об опасной, но побежденной болезни — его право. Откуда было Наоми знать, что там, никем не востребованные, хранились ключевые знания о «Ренессансе»?

Двенадцать лет назад. В ночь поражения и краха… Готовясь либо умереть в разрушенной столице, либо навсегда бежать из нее, Наоми пожелала обелить память о себе. Не судят лишь победителей. Побежденным незачем хранить опасный для них компромат.

Архив Хозяйки был, по ее приказу, сожжен дотла.

14. И ГРЯНЕТ ГРОМ…

— Oy, cio gedo… — прошептала Тенар, — Li vened… Urah!..

— Мы тоже рады, что приехали, — Лора обняла девочку-новтеранку. — Скучали без вас.

Разноцветное сияние электрических свечей придавало гостиной таинственный вид. Дедулька Стас дремал на диване. Девочка Зелла и мальчик Гед тихо стояли у окна, держась за руки. Михаил Сонгер, привольно развалившись в кресле, искоса наблюдал за ними. Юные эфемерка и новтеранин… неужели есть будущее у этой любви? Кто знает.

Из кухни донеслось звяканье посуды. Нойс с бабушкой Гретой готовили яства к новогоднему столу. Старый год уже проводили. Перебрали с вином, недобрали с закусками. Вон, как сладко храпит Стас…

Сонгер встал. Кивком показал, что Лора и Тенар могут занять его место. Но обе дружно замотали головами — им и на пуфиках хорошо.

— Помогу на кухне, — сказал Сонгер и вышел с деловитым видом.

Вряд ли там нуждались в его услугах, но Лора поняла, что он хочет быть поближе к Нойс. Соскучился парень.

Как странно вчера получилось! Она застала Хозяйку в мрачной меланхолии. Хотела как-то оправдаться за неурочный визит, но Хозяйка прервала:

— Еще ты меня облизывать будешь! Не угодничай! Поди сюда!

Лора повиновалась, обрадованная, что не попросили вон. И немножко разозленная грубостью Хозяйки. Придвинула стул, села. Замерла, не зная, как дальше себя вести.

Над столом, на уровне глаз возникла картинка и светящийся текст. Хозяйка скупо пояснила:

— Гораций Винер прислал. Твой почтенный дедушка — гениальный молодой человек. Пусть даже это нелепо звучит. Читай. У меня тайн от тебя нет.

Прочтя роковое письмо, Лора долго и оторопело молчала. Хозяйка вздохнула.

— Хоть удавись, правда? Это я о себе.

Тут Лора возьми и брякни:

— Тебе развеяться надо! Отвлечься хоть на денек. Я собираюсь завтра на Новый год смотаться в Мету. К Боргезе. Поехали, а?

И Хозяйка ответила:

— Это — здорово, когда идешь в гости со своим парнем! В этот раз им буду я.

Поразительно. Те, кто в разные времена близко знали королеву Острова, отмечали ее нежелание или неумение шутить. И… слава богу. Когда Хозяйка снисходила до юмора, он у нее получался исключительно черным. А тут глянь: незатейливая, но всё же острота. Рожица серьезная, а глаза… смеются.

Не веря себе, Лора прошептала:

— Нойс… Это — ты? Ты… вернулась?!..

— Я никуда и не уходила. Маска такая. Скучно и грустно всё время носить ее, — ответила Нойс. — Чего мы расселись? Поехали.

— Так сразу?! Я почти голая! В тунике дурацкой, насквозь светится… и босиком…

— Не верещи! Будто дома у тебя шмоток нет?

Нойс резво встала. Подхватив Лору под руки, вытолкнула ногой из под нее стул.

— Артинто!

— Задание понял! — весело отозвался слуга-невидимка.

Лора почувствовала себя неловко в крепком, горячем объятии Нойс. Слишком откровенно та демонстрировала желание обладать ею. Трепыхнулась, пытаясь высвободиться. Набравшись смелости, сказала:

— Я терпима… к твоим недостаткам… вполне… При всём при том, не могу сделать тебя счастливой.

Нойс осторожно усадила ее на что-то мягкое. Отошла в сторону, приглаживая темные, короткие волосы ладонью.

— Мой недостаток — в том, что я тебя люблю. Это — моя беда, не твоя. Ты не обязана принимать мои страдания в расчет.

Огляделась с усмешкой.

— Ничего так у тебя. Уютно.

И Лора осознала, что сидит на кровати в своей комнате в доме Боргезе! В дверь осторожно постучали.

— Заходьте… — с нарочитым деревенским акцентом ответила Нойс.

И Тенар, тоненькая, стройная девочка с Новтеры, с восторженным визгом кинулась им настречу…

— Это ничего, что без спросу заявилась? — дипломатично сказала Нойс.

Тенар восторженно затараторила на тонго. Лора рассышала только, что примут как родную. Так оно и вышло. Единственная странность: здороваясь со Стасом, Нойс как-то незаметно отвела взгляд.

Со вчерашнего вечера и до сегодняшнего она занималась исключительно домашними делами. Практически избавив от них Грету и Стаса. Уборка, готовка, разные мелочи. Вот тебе и властелин Мира… с тряпкой и веником.

Задумавшись, Лора не сразу заметила, как Нойс тихо подошла, села на пуфик рядом. От нее пахло жареным луком.

— Подъедаешь со сковородки? — усмехнулась Лора.

— Что за повар, который не пробует свою стряпню? Держи пирожок. Особый экземпляр испекла, побольше.

— Я не…

— Попробуй! Жеманничаешь тут…

— Хочешь… чтобы стала… поперек себя шире… — проговорила Лора с набитым ртом.

— Жри давай. Тебе отъедаться надо. Хватит принцессу-дистрофичку изображать.

— Что?!.. По твоему, Грета в молодости доходягой была? Ее костюмчик на мне, как по мерке сшитый!..

Она хотела добавить, что довольна подарком бабульки — дорожная одежда прочна, практична, и неподвластна капризам моды. Развить мудрую мысль помешал слишком вкусный пирожок и хихиканье Тенар. Нойс сдвинула два пуфика вместе и улеглась, подложив руки под голову. Ее одежда выглядела исключительно по-деревенски. Домотканая рубашка с высоким воротником небрежно заправлена в штаны из грубой ткани. Изрядно потертые сапожки довершали образ «девушки из народа».

Игра. Притворство. Артистизм. Психологическая защита. Лора подумала: каково это — пережить тяжкую потерю дважды? А тут еще дурацкий казус с проектом «Ренессанс». Называется, попала на черную полосу и пошла вдоль. Только и осталось: носить бесстрастную маску Хозяйки. В перерывах творить кулинарные чудеса и экстравагантно одеваться. Интересно, что за ткань такая?..

Не утерпела, дотронулась… и ощутила под пальцами невесомую гладь метаморфа.

— Красивая текстура, да? — лениво усмехнулась Нойс. — Отбуду четыре года и сбегу в глухомань. Где не перед кем красоваться. Пусть меня забудут.

— Ходить ошарашкой, в настоящих лохмотьях… питаться ягодами и кореньями… схимница ты моя… Не верю.

— Не верь, на здоровье… — Нойс зевнула. — Похраплю немножко вместе со Стасом.

Лора переглянулась с Тенар. Та заговорщицки ткнула пальцем в сторону окна, где недавно стояли Зелла и Гед. Теперь там никого не было. До нового, 1395 года оставался один час.

Тенар наскучило сидеть и она осторожно встала. Лора подвинулась, стараясь при том не потревожить Нойс. Пусть увидит хорошие сны и в них найдет утешение. Жизнь обошлась с ней жестоко, и Лора подумала, что это не тот случай, когда наказание — без вины. Вспомнила недавнее общение по видео с Арсением. Занятия в Университете Норденка до сих пор не возобновились, и профессор Томкин оказался не у дел. Вполне мог приехать к ним в Мету. Встретили бы Новый год вместе.

Но, когда Лора заикнулась, что Нойс тоже здесь, Арсений аж в лице переменился. Стал невнятно отказываться, на ходу изобретая уважительные причины, одна другой нелепее. Пока Лора не спросила прямо: «Откуда твоя неприязнь к Нойс? Раньше не замечала».

Он ответил, уже не сдерживаясь: «Раньше я не всё о ней знал! Не разделяю твоей радости от ее недавнего фантастического везения. Неужели ты не соображаешь, кто такая — твоя, якобы лучшая подруга? Неужели не понимаешь, что в лучшем случае — ее место в тюрьме?»

В общем, они тогда с Арсением повздорили крепко. Особенно Лору тревожило то, что Арсений очевидно прав: в будущем Нойс ничто хорошее не ждет. Когда срок обязанностей Наместника истечет, ей придется туго. Нойс это понимает. Что если в ее душе зреет замысел заранее обезопасить себя? Успеть, пока в ее руках великая власть, дарованная Новтерой? Это будет невиданный в истории террор.

С безмятежностью ребенка Нойс тихо вздохнула во сне…

Тенар подошла к книжному шкафу и с любопытством разглядывала корешки книг. Ее внимание привлекла одна, необычного «альбомного» формата. Жизнь и творчество Аберкомба Гарери. Художника, ушедшего в мир иной двадцать шесть лет назад. Выражаясь прозаически, откинувшего коньки при попытке резко выйти из длительного запоя. Но, не будем порочить память гения лишними подробностями.

Тенар листала альбом, в глазах ее светилось восхищение. Она извлекла из пояса комбинезона нечто, похожее на маленькую лупу. Мини-сканер. Значит, какие-то рисунки ей нравились всерьез. Тоненькая, стройная, девочка небрежно прислонилась к стене. И любовно разглядывала шедевры чуждой ей цивилизации. Выходит, не настолько чуждой.

Внимание Лоры отвлекло странное явление. Костюм-метаморф на спящей Нойс поменял цвет на стандартный серебристо-блестящий. И принял обычную облегающую тело форму. Ничего себе… Нойс умеет управлять им во сне?

Она приподнялась, опершись на локоть. Замерла, словно прислушиваясь. Что-то сказала, очень тихо — не разобрать. «Подтверждаю отсутствие запрета на владение оружием гражданами, психически здоровыми и ранее не судимыми…» Интересно. Лора никогда не замечала в себе умения читать по губам. «Подтверждаю: все процессы подбора уместной рекламы и ее показа должны происходить на устройстве пользователя…»

Ну, конечно. В метаморф встроен субэфирный передатчик. Нойс и здесь нет покоя. Разбудили и заставили решить ряд государственной важности вопросов. Чинуши бестолковые.

Нойс, потянувшись, встала и вышла. Наверное, из сортира руководить будет. Не так уж это забавно — быть властелином Мира. В гостиную заглянул Сонгер, его физиономия огорченно вытянулась. Не иначе, ищет повода поговорить с Нойс.

— Не бегайте за ней, — прошептала Лора. — Женщины этого не любят. Скажите лучше, что такое «подбор рекламы на устройстве пользователя?»

— Откуда вы это взяли? — насторожился Сонгер.

— Нойс скомандовала своим шестеркам…

— Это значит, — вздохнул Сонгер, — что ее светлейшество только что убила бизнес моего шефа. Когда вы впервые со своего фона зашли в Сеть на страницу агентства «ИВ», наш сервер запомнил сведения о вас. Серийный номер фона, имя владельца, местонахождение (плюс-минус 100 метров), на какие страницы в Сети вы заходили и так далее. С каждым вашим визитом в Сеть информация проверяется и обновляется. Мы знаем всё обо всех. И, на основе этих знаний, отправляем на фоны рекламу, соответственно вкусам пользователей. Теперь, оказывается, так делать нельзя.

— И я… мы все избавимся от этих долбаных объявлений?! От которых батарейка садится! Тогда «наше высочество» — великий человек, скажу я вам.

— В общем, да. Захотите читать рекламу — поставите себе на фон программу, которая будет помнить ваши странствия в Сети. И подбирать по интересам…

— То есть, что раньше делал ваш сервер, сделает мой фон?

— Вот именно. При том он будет хранить информацию лишь об одном человеке. О вас. И чтобы этой информацией завладеть, надо бы отнять у вас фон, взломать пароль или выпытать его у вас. Видите, как всё стало непросто…

— Славно. Но, я думала, что тотальный контроль — как раз в духе Нойс. С чего бы ей ополчаться на Ива, который придерживается схожих взглядов? Проще прибрать его бизнес к рукам.

— Не знаю… Перестаю ее понимать… — вздохнул Сонгер. — Говорю с ней, кивает, соглашается, и… всё равно, что не слышит.

— Зато я ее слышу… — прошептала Лора.

«Подтверждаю: в социально-экономических расчетах под средним значением следует понимать медианное значение. Разъясняю для идиотов. 8 рабочих свечного заводика получают зарплату 1 алтын каждый. Зарплата директора 1000000 алтын. Средний доход будет не 1000008/9=111112, а срединное число в упорядоченном ряду 1, 1, 1, 1, 1, 1, 1, 1, 1000000, то есть 1 алтын. Для четного числа измерений берется полусумма двух срединных значений…»

Никому, кроме Лоры неслышный, монолог Нойс внезапно оборвался. Но, ее присутствие ощущалось по-прежнему. В нем появился новый элемент. Темнота, разбавленная светом полной Обо. Затем исчезло и это. Нойс прочно замкнула свое сознание от посторонних.

Дедушка Стас особенно сладко всхрапнул во сне. Тенар тихо вскрикнула, едва не уронив альбом с репродукциями Гарери. Ошеломленно огляделась. Снова впилась глазами в альбом.

Ничего этого Лора уже не видела. Оттолкнув растерянно попятившегося Сонгера, ринулась в коридор. Пробежала мимо закутка, где слышался тихий шепот и смех Геда и Зеллы. Пихнула с размаху дверь, ведущую в гараж.

Свет сам зажегся при входе. Джип Стаса и черное авто Астера чинно стояли рядом. До недавних пор пользоваться умным авто было опасно. Магистр Норденка неведомым образом умел засекать мощные источники энергии. Именно такой — аккумулятор Ричи приводил в движение автомобиль вице-координатора Острова. Лора помнила, как во время бегства из Меты ей с Нойс пришлось бросить авто, отправив его странствовать на автопилоте.

Теперь-то бояться нечего… Лора никак не могла решить для себя: ей жаль Магистра или нет? Фома Канопос дерзко воспользовался новтеранскими технологиями — с не меньшей дерзостью и отвагой, чем правительство Острова. И страшно поплатился, в итоге.

Почему всё, связанное с Новтерой, ведет к беде? Нойс… Наоми долгие годы правила Островом, опираясь на знания Новтеры. Результат — сокрушительное поражение в войне. Разрушенная личная жизнь. Даже сейчас, чудом обретя еще большее могущество, она предпочитает уединение. Так не похоже на Хозяйку в начале «Светлого пути». Ныне она боится людей. Потому что ей нечего им сказать.

Да и сама Новтера. Не очень-то хорошо кончила. Судьба новтеран — под большим вопросом. Сейчас они прилагают гигантские усилия, чтобы закрепиться здесь, в Мире. Шансы, как в известном анекдоте: пятьдесят на пятьдесят. Либо получится, либо нет. Беда в том, что их успех или неудача равным образом погубят человечество. Слон в посудной лавке — вот что такое сегодняшняя Новтера.

Лора вздрогнула, когда при ее приближении передняя дверь авто открылась, скользнув вверх. Нервно хмыкнула. Сама же надеялась, что так будет, и всё же испугалась. Искусственный интеллект авто узнал ее! Он довольно незатейливый, вроде ручной собачки. Установлен и настроен детишками со Скайтауна, нашедшими пристанище на Острове. Позаимствован ими из какого-то бытового прибора. Тоже мне, школа волшебников…

Сердце тревожно билось, второй удачи Лора не ждала. С трепетом открыла бардачок. Вот он!! Ее бластик так и остался лежать там, где она его оставила в ту злосчастнуюю ночь. Он ведь тоже источник энергии и легко обнаруживался детекторами Магистра. Тогда им с Нойс пришлось бросить авто и оружие, и удирать налегке, в чем были.

Проверила индикатор заряда — норма. Сунула бластик в карман куртки. Внешняя дверь гаража имела односторонний замок — изнутри открывалась простым поворотом ручки. Во дворе — легкий морозец. Холодный воздух щекотал ноздри. Обо сияла в полную силу, похожая на огонь семафора. Лоре не пришлось в темноте разыскивать Нойс.

Ее непутевая и несчастная подруга, по совместительству — властелин Мира, стояла к ней спиной, занятая спором с кем-то невидимым. Разозленная настолько, что говорила вслух.

— …Ты можешь связаться с Грейсоном?! Так дай мне разобраться!..

Что ответил невидимка, было неизвестно, однако у ног Нойс возник ниоткуда продолговатый ящик. Из него она извлекла нечто, похожее на ручной гранатомет.

— Спасибо. Я быстро…

Перед Нойс возникло слабое свечение — будто стоящая на ребре прозрачная линза, диаметром два метра. Если смотреть сквозь нее, то похоже на бесконечный светлый тоннель. Нойс просто шагнула в него! Лора с изумлением увидела, как Нойс с каждым шагом удаляется на огромное расстояние. Скоро она совсем исчезнет из виду! И тогда Лора бросилась следом, в отчаянии от того, что так долго медлила…

Холодная ночь сменилась теплым светом дня. Лора почувствовала, что теряет равновесие. Ее подбросило кверху и в сторону. Закружило. Чей-то голос позади звал:

— Нельзя! Стойте! Стойте…

И затих в дали. Тенар? Не в силах ни за что ухватиться, лишенная опоры, Лора в панике закричала. Продолжая брыкаться и вопить, грохнулась в терпко пахнущий сухой куст, ничего себе не сломав и не ушибив. Как будто с пуфика шлепнулась. Нелепо, но не больно.

— Ты!.. Мандавошка! Что ты тут делаешь?!..

Никогда Лоре не было так спокойно и радостно, как сейчас, слушая ругань Нойс.

Выдохнула. Вздохнула. Помотала головой, вытряхивая солому из волос.

— Тот же вопрос к тебе… Нет, сперва скажи, где мы?

Попробовала встать, и вновь нелепо кувыркнулась. Нойс придержала ее под руку.

— Аккуратней, радость моя. Ручками не махать, ножками не сучить. Не то опять взлетишь. Здесь ты весишь в шесть раз меньше.

— Обо!? Твой маленький рай! — ахнула Лора. — Всё понятно! Кроме одного: какого рожна тебе опять здесь надо? Не нагулялась?

Нойс помрачнела.

— Не могу связаться с Грейсоном. Вообще с Техническим центром. Внезапно замолчал десять минут назад. Все приказы искинам шли через него. А дело срочное, безотлагательное… И решать его надо здесь.

Технические центры — основа промышленной мощи Гатора. По сути — это космические фабрики с возобновляемыми запасами сырья. Глыбами металлов и замерзших газов.

ТЦ#1 телепортировали к Миру сразу, как на Гаторе узнали о нападении на Новтеру. Весь флот вторжения был собран на стационарной орбите над Марионом! Представьте себя на месте руководителей Мариона. Даже слабый любительский телескоп четко показывал феерическое зрелище. День ото дня растущую космосе орду самовоспроизводящихся устройств.

Непонятно — как, но очевидно — что. По заданной программе создавались новые искины. Синтезировалось ракетное топливо. Заключительный фейерверк предназначался для спуска тяжестей с орбиты. Одноразовая ракета зачастую обходится дешевле аграва. Сто грузовых ракет и две тысячи ложных целей. На всякий случай, чтобы обмануть радары аборигенов.

— По мне, хоть две тысячи, хоть сто, — резюмировала Нойс. Главное — искины и наноботы. Они и есть то самое неоспоримое техническое превосходство. Причем Грейсон обмолвился, что система "Страж-18" устарела еще во времена моего детства и применяется только на Ферне. Потому что Ферн — отсталая планета. Умственно недалеким современную технику не доверяют.

— Неужели? — вырвалось у Лоры. — Грейсон не кажется глупым или отсталым. Немножко самоуверенным, да. А его искины — чудо из чудес.

— Для нас. И вот, когда нужны — не дозовешся!..

Лора нетерпеливо прервала:

— Зачем они тебе?

Когда умирает хорошо знакомый человек (неважно, добрый или злой), какая-то частичка его некоторе время живет в тебе. Так и Нойс не отпускала память о Магистре. Как поступил бы он, ощутив близость поражения? Когда ей сообщили, о загадочном молчании Технического центра, ответ сложился сам собой.

Удар из могилы. Оружие — орбитальный модуль. Тот самый, где она коротала дни на Обо. Зря думала, что ближняя луна — последнее пристанище отслужившей свое машины. Метеоритный рой частично выпал на Обо, терраформировав ее. Частично, через гипертоннель, на Новтеру, почти погубив ее. Казалось, больше управлять нечем, и орбитальный модуль навеки встал наприкол. Какая ошибка!

Аграв-лучи будут направлены на Мир в полночь по Норденку — поздравление с Новым годом от Великого Магистра. Землетрясения, волны цунами… Рукотворный всемирный потоп. Логика эфемера: «Умри, несчастная! Не моя, так не достанься никому!»

Планета не перестанет быть пригодной для жизни. Если цивилизация Мира окажется отброшена в каменный век, то Новым людям это только на руку. Тем легче им будет колонизировать Мир.

— Поэтому замолчал Технический центр? Грейсон с подельниками умывают руки? — предположила Лора.

— Не знаю. Вдруг, его заставили? Когда всё случится, Малый круг выразит глубокую озабоченность. Эджин По лично извинится за неполадки, не позволившие им вовремя вмешаться.

— …

— Я попросила помощи у Артинто, но его ресурсы ограничены. Слишком тяжкие потери понесла Новтера. Всё, что Арти смог — это кротовый лаз на Обо, туда и обратно, и кинетический снаряд.

Лора огляделась.

— Погоди… Не вижу… Ты сказала…

От неприятной догадки заныло сердце.

— Тоннель был двухразовый? Я всё испортила, да?

Лора ощутила себя наполовину больной, наполовину пьяной. И стыдилась своей слабости. Из них двоих она первая побывала на Обо! Добровольно-принудительно, не смея отказать Великому Магистру. И всё время провела в помещении, при искусственной гравитации. Не было возможности привыкнуть к здешнему слабому тяготению… Теперь вот опозорилась перед Нойс.

Голубое небо. Легкий теплый ветер. Холмистая местность, покрытая кустарником вперемежку с голубыми цветами на высоких толстых стеблях. Легко вообразить, что ты где-то в южных краях. Если бы не поразительно четкий горизонт, и тошнотворная легкость в теле. И просвечивающий сквозь перистые облака призрачно-бледный огромный узкий серп Мира! Блевать хочется от такой красоты.

Надо отвлечься. Думать о чем угодно, только не о том, как ей сейчас плохо. Лора уцепилась за эту мысль. Здесь никого, кроме них двоих… Нойс собиралась, как бы сказать…, провести молниеносную спецоперацию. Не такая уж авантюра. У госпожи Наместницы богатый жизненный опыт. В молодом теле живет зрелая и жестокая душа. Ей… (это невозможно вообразить!) без одного часа девяносто лет! Столько всего пережила, повидала. Многому научилась. В том числе искусству уничтожения.

Хорошо, что Лоре придется присутствовать всего лишь при диверсии. Сама отнявшая в Суоре три жизни, видевшая каждый день не одну смерть, Лора до сих пор не готова убивать хладнокровно. Не то, что ее новтеранская подруга.

— Послушай, Нойс… — она почти простонала, — я бы хотела, чтобы ничего этого не было… Как мы отсюда выберемся?..

Нойс пожала плечами.

— Планы меняются. Думала высунусь из норы, стрельну, и наутек. Две секунды на полет снаряда, как раз хватало.

— Куда стрелять-то?

— Видишь вдалеке скальный выступ?

— Каменный палец торчит? Вижу.

— Это — не палец, да ладно… Оттуда уже виден на горизонте орбитальный модуль. он же — база, где ты с Магистром любезничала, и где потом я… отдыхала.

— Мы пойдем туда?

— Нет. Огневая позиция здесь. Эта штука… — она любовно погладила лежащий на ее плече ствол «гранатомета», — запомнила координаты. Стрельнуть можно наугад, в небеса. Попадание обеспечено.

— Так действуй, давай.

— Не могу. Я — не герой, сама знаешь. Хотя и скрываю это от всех. Орбитальный модуль — штука старая, по новтеранским меркам. У него нет защитного поля. От одного выстрела взорвется нахрен. Готовя месть человечеству, не понявшему его гениальных задумок, Магистр не предвидел, что заявлюсь сюда лично и с оружием! Он ведь знал, что я — трусливая сука. И не стала бы взрывать базу, сама находясь в зоне поражения.

Дурнота вернулась, Лора с трудом сдержала рвотный позыв. Как ей забыть взрыв летающей платформы, опустошивший фермерский анклав рядом с Метой! Аккумулятор Ричи в орбитальном модуле содержит еще больше энергии! Так же, как Нойс, она не готова жертвовать жизнью. Даже ради всего человечества. Магистру, победителю Новтеры, аплодировали миллионы. Пусть теперь человечество само о себе позаботится.

— У нас сорок две минуты, чтобы унести ноги за горизонт, — добавила Нойс. — и залечь в канаве… Ээ-э… в складках местности.

Лора воспрянула духом. Идея здравая и не такая уж невыполнимая! Будь они дома, пройти в быстром темпе километр за десять минут — плевое дело. Здесь же горизонт меньше чем в двух километрах. Минут через сорок они будут в безопасности. Ударная волна пройдет над их головами.

Одна лишь закавыка. Чтобы обрести навык быстрого передвижения при силе тяжести в 1/6 нормы — Лоре требуется как раз минут тридцать-сорок. До тех пор — она тормоз, обуза для Нойс.

— Иди сама, — тускло сказала Лора. — Я нагадила, мне и отвечать. Иди. Ты успеешь. С меня толку — ноль.

— Обними меня, — вдруг сказала Нойс. — Крепче. Я включу аграв.

Спустя минуту они убедились, что идея Нойс не работает.

— Слишком слабый аграв. Максимум — двойной вес. Ты легче меня на одиннадцать кило. Этого достаточно, чтобы мы летели низенько-низенько. И медленно-медленно. Треть от скорости пешехода. Мало.

— Я же сказала, иди! Оставь меня! — в слезах воскликнула Лора.

Нойс аккуратно положила гранатомет на покрытую жесткой травой землю. Метаморф как бы стёк с ее тела, оставшись в руках бесформенным комом. Щурясь, глянула на Лору. Рявкнула:

— Чего уставилась? Голых злодеек не видела? Раздевайся, и отдавай шмотку!!

Лора, не тратя времени, повиновалась. Во взгляде Нойс читались насмешка и восхищение.

— Подумай, будто хочешь его надеть. Правильно, молодец. Ты прекрасна, радость моя. Бластик к бедру прислони — сам удержится. Захочешь стрелять — отцепится.

Странное чувство, словно всё еще голая, а на деле — нет.

— Подпрыгни! — скомандовала Нойс.

Лора лишь успела подумать, как ей не кувыркнуться. И оказалась в воздухе, совсем не высоко. Таким слабым вышел толчок. Плавно опустилась на землю. Нойс, тем временем, успела переодется в ее темно-серый дорожный костюм. И сидел он на ней гораздо лучше. Хотя Лору больше волновали не эти тонкости, а неожиданное поведение метаморфа.

— Он… меня поправляет!?

— Да. Теперь вообрази, что хочешь летать, как стикс из анекдота. И пиздуй отсюда! За меня не бойся. Я тут марш-броски целыми днями совершала. Опыт имеется. Догоню.

Лора растерянно повернулась. Чуть не задала дурацкий вопрос, однако Нойс уже ответила:

— Бельишко на кустике оставь. Потом Артинто скажешь: «Сгоняй на Обо, я там трусы забыла».

Лора фыркнула. Нойс без улыбки добавила:

— Вернемся, не вздумай меня с днем рождения поздравлять! Настоящий юбилей — это сто лет и двести.

Махнула рукой, вали отсюда! Лора не медлила. Взлет получился плавным, как бывает во сне. Подумала невольно: вдруг всё, что было и есть — это причудливый сон?

В ясном небе парила птица. Разве на Обо есть птицы? Каково им при слабом тяготении?

Пуля ударила ее, не причинив вреда. Потом еще одна… Как горохом из детского пистолетика. Рукава метаморфа удлинились, образовав перчатки. Воротник взметнулся, превратившись в капюшон, полностью закрывший голову. Но Лора продолжала видеть, даже четче, чем раньше. Бластик прыгнул в руку, и она не поняла, кто решил стрелять: она сама или метаморф? Наверное, оба.

Дрон, атаковавший ее, превратился в кучу горящих обломков. Лора глянула вниз. Нойс лежала неподвижно, одежда в крови. Не помня как, Лора оказалась на земле, рядом с нею. Отбросила в сторону бластик.

— Нойс!?

Нет ответа…

Неподалеку взметнулся фонтан взрыва. Еще четыре дрона заходили на позицию для атаки. Это птички посерьезнее. Сейчас пристреляются… Против их пушек метаморф не устоит. Оставив Нойс, так и не зная: жива она или нет, Лора подхватила лежавший рядом гранатомет. Совсем не тяжелый. Или метаморф опять помогает ей? Надо успеть, пока дроны не превратили ее в фарш… Стреляем в белый свет, как в копеечку…

Ближайший дрон окутался облаком дыма и взорвался. Что такое?! Гадать некогда… Перед нею еще три… Лора нажала на спуск. С удивлением увидела, как веретенообразный снаряд неторопливо выскользнул из дула. Неисправен?! Не успела выругаться, как снаряд разогнался до невообразимой скорости, и исчез из вида.

Что теперь? Как-то всё быстро и глупо случилось… Вернуться к Нойс… Обнять в последний раз. Умереть с ней рядом… такое простое желание, которому сбыться не суждено.

Горизонт озарился. Сияние налилось силой, так, что стало больно смотреть. На его ослепительном фоне одиноко торчала черная скала — указующий перст, воткнутый в небо.

Лора ждала раскатистого, громоподобного, сотрясающего округу удара. И поняла, что не успеет услышать его.

15. ВРЕМЯ УМИРАТЬ И ВРЕМЯ ЖИТЬ

Жестокий свет погас. Темнота. Ощущение внезапной слепоты. Удар по ногам, как подножку подставили. Короткое падение навзничь, успеть перевернуться на живот… Капюшон метаморфа сворачивается, опять превратившись в высокий воротник. Опасности нет?! Чушь какая…

Обещанный взрыв, равный ядерному — не сильнее детской хлопушки? Удивительно. Зрение возвращается; первая, кого видишь — Нойс…

Сидит скорчившись, зажав ладонью рану в левом предплечье. Рукав набряк кровью. Рядом валяется бластик. Это из него сбит дрон, атаковавший Лору. Нойс… Верная долгу. Сперва сделала дело, потом занялась собой.

Лора бросилась к ней. То есть…, имела такое намерение. Без метаморфа она бы так и кувыркалась, с непривычки. Но с волшебной одежкой получилось красиво.

— Летаешь, как ангел… — хрипло сказала Нойс.

Лора лихорадочно размышляла. Надо разрезать рукав. Как бы в ответ, на правой перчатке, на указательном пальце вырос острый, как бритва коготь.

— Сейчас… Сейчас… Потерпи, милая…

Нойс втянула воздух сквозь зубы, уперлась в землю здоровой рукой.

Рана выглядела скверно. Выходное отверстие рваное, вот почему так кровит. Крупные сосуды не задеты, иначе Нойс бы уже умерла.

— Можешь шевелить пальцами?

— Да-а… — простонала Нойс. — Тряпочку возьми…

Нервы не задеты, кость тоже. Отека нет, кровотечение — наружное. Лора огляделась. Про какую тряпку говорит Нойс?

— Это — моя майка. Не обзывай ее так.

Разрезав майку на четыре длинные, широкие полосы, она перевязала рану Нойс. Из ободранных с ближних кустов сухих веточек соорудила подобие шины на косынке.

— Видишь… На всё материалу хватило. Можешь встать?

— Уже встала. Ты — молоток… Спасибо… Может трусики твои прихватим?.. Буду ими холодный пот с морды вытирать…

— Не обнаружены… — сухо ответила Лора, не приняв шутку. — Снесло ударной волной, наверно.

— Унесенные ветром… Ага. Мы — молодцы, обе. Две гениальные девки, не находишь?..

Истерическое веселье вдруг оставило ее. Нойс недоуменно озиралась. Проследив за ее взглядом, Лора испытала не меньшее удивление.

Вместо равнины — пологий склон, поросший кустарником и странными, похожими на гигантские одуванчики, деревьями. Там, где недавно виднелся каменный «перст судьбы» — блестит полоска воды. Самое время ахать и закатывать глаза. Но, вопрошать второй раз за час «где я?» Лоре показалось излишним.

Тем более, Мир висит в небе на прежнем месте. Тяготение такое же хилое, как раньше. Они по-прежнему на Обо — терраформированной ближней луне.

На расстоянии вытянутой руки спланировала сверху крупная бабочка (или маленькая птичка) с полупрозрачными крыльями. Зависла ненадолго в воздухе, и уплыла прочь.

— Не видела ничего подобного… — Нойс не скрывала растерянности. — И, посмотри на Мир. Фаза не та.

Вместо узкого серпа в небе красуется пухлое полушарие. Значит, с момента, когда Лора готовилась к мгновенной смерти, прошло часов десять. Этого не может быть! Нойс ранена только что! Кровь, испачкавшая ее одежду, даже не успела засохнуть.

— Метаморф, время… — тихо подсказала Нойс.

На рукаве метаморфа возникли цифры. 27:36, 21.15.1394. Лора тупо их разглядывада. Двадцать первое аполлона девяносто четвертого. Новый год скоро настанет. Они с Нойс пробыли на Обо восемнадцать минут.

Показала подруге дурацкий ответ метаморфа. Та поморщилась.

— В морду не тычь… И так понятно.

— Что?!

— Что ничего непонятно. В первый раз что ли? Подумай, с кем хочешь поговорить? У Киано есть субэтерикс. У Марсии… У кого-то еще из Небесных детей — наверняка утаили, я их знаю. Метаморф установит связь автоматически.

Лора долго и мрачно вслушивалась.

— Нет. Ни звука. Куда все подевались?..

— Да погоди, не рыдай…

Лора встрепенулась.

— Есть! Похоже на запись. Повторяет одно и то же: «наверх и прямо…»

— Хватай меня за здоровую лапу, включай аграв и буксируй. Буду ножками от земли отбрыкиваться.

Так и сделали. Минут через десять достигли перевала, откуда местность снова шла вниз.

— Я у тебя, как воздушный шарик на привязи, — пропыхтела Нойс. На лбу у нее выступили капельки пота.

— Как себя чувствуешь?

— Терпимо. Не волнуйся.

— Буду волноваться. Как ни храбрись, а тебе в госпиталь нужно, и побыстрее.

Нойс отмолчалась. Со странным выражением испуга и удивления, разглядывала местность, откуда они только что пришли.

С высоты взгляду открылась впечатляющая картина. Они находились на гребне, опоясывающем огромный кратер. Дальний его край исчезал вдали. В центре виднелось круглое озеро. Всё вокруг поросло густым кустарником и купами деревьев-одуванчиков.

— Обалдеть! Какая красота получается, если метеоритный кратер правильно засеять! — воскликнула Лора. — Лютики-цветочки, деревца… Терраформирование Обо войдет в учебники. Что бы не говорили о Великом Магистре, а он был гений. Я бы никогда не разобралась в инопланетной технологии…

Нойс странно взглянула на нее.

— Ты уверена, что кратер — метеоритный?

— Что?..

— Вспомни. На тебя пикирует дрон. Ты оцепенела, стоишь столбиком. Я решаю, что погибать надо с музыкой, и жгу дрон бластиком… Ты просыпаешься, шарахаешь кинетикой… Что потом?

— Яркий свет помню…

— Я тоже. Взрыв. Мы с тобой видим его результат. Воронка, размером отсюда и за горизонт.

— Ты сбрендила?! Когда, по-твоему, эти кущи образовались? За секунду, что мы глазки разлепляли? Р-раз — натекло озеро. Два — выросли рощи и трава-мурава… И, как мы вообще уцелели?..

Нойс грустно улыбнулась.

— А мы уцелели? Что, если это наши души ведут спор? Пытаясь понять, что произошло, и не веря ответу?

Лора собралась с мыслями. Приказала:

— Повернись ко мне.

— Ну, стою…

— Отвечай! Не мне, себе отвечай. Тебе больно? Тебе страшно? Вижу, что да. Знаю, что очень. И больно, и страшно. Это оттого, что ты жива. Но, если ты, блядь, будешь нюни здесь распускать, то запросто сможешь умереть. Сдохнуть бесславно, без всякой, твою мать, музыки…

Нойс кивнула. Вытянула правую руку, мол, бери на буксир снова.

— Другое дело! Идем и не сворачиваем. По дороге анекдот расскажу…

Анекдот про Хозяйку.

— Ваше высочество, правда, что Светлый путь — прямой?

— Конечно! Шаг вправо или влево — считается попыткой к бегству!

Дорога вниз, как водится, оказалась труднее подъема. Нойс не жаловалась, но тревога Лоры росла. На повязке проступила кровь, дыхание Нойс стало тяжелым. Силы постепенно покидали ее. Что же делать?

Наверное, Лора сказала это вслух, потому что бестелесный голос ответил:

— Ple brakos. Duo metro rapido.

Половина скорости пешехода. Сойдет.

— Что ты делаешь? — пробормотала Нойс.

— На ручки тебя беру. Со здоровой стороны. Для правши неудобно, да метаморфу все равно.

— Ame ta…

— Я тебя тоже, поэтому не вздумай сдохнуть раньше меня.

Это походило на спуск на эскалаторе, едешь себе и едешь. Внизу их встретила сырость и легкий туман. Он становился гуще, и когда ноги Лоры коснулись земли, видимость пропала совсем. «Светлый путь — прямой». Вперед.

Каждый шаг давался труднее предыдущего. Утешало то, что впереди постепенно яснело. Наконец, развиделось совсем. Прежде чем Лора успела осознать открывшийся ей пейзаж, она поняла, почему трудно идти. Это ей кажется, и скоро пройдет. Дело в том, что сила тяжести вернулась к норме!

— Спусти меня, осторожно. — попросила Нойс. — А то перед людьми неудобно.

Бескрайнее поле. Косцы жнут созревшую рожь. Всюду кипит напряженная работа. День клонится к вечеру. Сквозь высокие облака падают косые лучи солнца. Женщины и дети складывают перевязанные снопы вдоль дороги.

Поначалу, мирная картина крестьянского труда не обрадовала, а напугала Лору.

— Да не трясись так… — криво улыбнулась Нойс. — Это — не орховые поля. Свободный труд. Хотят успеть, пока погода позволяет.

— Забыла… Бластик забыла!..

— Это ты забыла. Я — нет.

Она похлопала себя по карману.

— Он здесь не нужен. Возьми меня под руку, пожалуйста.

Ближайшая группа работников, похоже, представляла собой семейный клан. Старший, высокий, с седоватой бородой шел впереди. Лора отчетливо слышала свист косы.

Старик остановился, приставив руку козырьком ко лбу. Взглядом подозвал женщину, показал на Лору и Нойс.

— Она идет к нам, — прошептала Лора. — Не знаю, как себя вести…

— Стой спокойно и не рыпайся.

Женщина, в летах, всё еще крепкая и хорошо сложенная, протянула Нойс деревянную флягу. Нойс пила долго, мелкими глотками. Благодарно кивнув, вернула флягу женщине. Та повторила обряд угощения с Лорой. На вкус жидкость походила на кислое вино, разбавленное водой.

— LegEj, fondori… Гроза пройдет стороной.

Женщина говорила с таким акцентом, что Лора вряд ли поняла хоть слово, если бы не пси-способности. Отдала флягу, и они с Нойс продолжили путь. Скосив взгляд, Лора заметила, что глава семейства смотрит им вслед, подняв руку.

— Он, вроде, нас благословляет… У меня нехорошее предчувствие…

— Заткнись, и дай за тебя подержаться.

Они шли, и всё новые люди доброжелательно их приветствовали. От работы, впрочем, никто не отвлекался. Тучи впереди темнели, приобретая штормовой оттенок. Несколько раз Лора вновь слышала слово fondori, и понимала, что говорят о них двоих.

На дорогу упали первые капли дождя. Лора не сдержала досады.

— Не хватает еще промокнуть!

Ее опасения не сбылись, ненастье прекратилось, едва начавшись. Оставило после себя запах пыли, прибитой коротким дождем. Дорога впереди выглядела безлюдной. Им так и придется брести неизвестно куда? Нойс, при всей ее выносливости, долго не выдержит…

Лора споткнулась на ровном месте, чуть не ругнувшись с досады. Нойс коротко простонала, ее колени подогнулись. Лора поддержала ее, испугавшись, что подруга совсем обессилела. Та поспешила успокоить:

— Всё хорошо… Что-то под ноги…

Примолкла, затем с чувством выругалась.

Вслед за нею и Лора отвела душу. В самом-то деле, сколько можно?

«Ёб твою мать, красотища какая!» Древняя богохульная тирада (хорошо ложащаяся на церковную музыку) очень подходила к этому случаю.

Слева — солнце у горизонта. Ах, простите… Два солнца. Красное у горизонта, желтое чуть повыше. Оба светила словно соревнуются, кто эффектней подкрасит сиреневые облака. Над головой — темное небо с первыми звездами. К ним вдобавок…

— Нойс! Я, правда, вижу семь лун?!

— Да и нет. Восьмая сзади. Самая крупная.

Они шли по широкому мосту, перекинутому через реку, делившую город на две части. В домах по обеим берегам уже горел свет. Откуда-то донесся запах свежеиспеченного хлеба. Подернутая легкой рябью поверхность воды, в которой отражался свет двух солнц и куча лунных дорожек, сияла цветами радуги. Впереди виднелось высокое здание архаичной постройки. Похожее на иллюстрацию Гарери к старинным сказкам.

Встречный прохожий, в камзоле и при шпаге, замедлил шаг. Что он подумал, увидев двух девушек? Одна (вроде как в мужской одежде) серьезно ранена. Куртка распорота, рука на перевязи. Видны окровавленные бинты. Бедняжку поддерживает подруга, похожая на циркачку в серебристом трико. Обе встревожены и напуганы.

Незнакомец коснулся двумя пальцами полей шляпы. Что-то сказал.

— Справимся… Спасибо… — выдавила Нойс.

Они еще долго слышали звяканье шпор на его сапогах. Потом оно резко оборвалось.

И вечер сменился утром, а гладь реки зеленью обширного парка. Было прохладно, пахло росой. Разноцветный песок-ракушечник хрустел под ногами. По обеим сторонам росли цветы. Что-то знакомое почудилось Лоре в этой манере обустраивать сад. Только растений таких она не видела никогда. Слишком разнообразные, крупные и беззаботно-яркие.

За небольшим изгибом тропы они поравнялись с деревянной скамейкой с изогнутой спинкой. Впереди открылся вид на широкую аллею. Несмотря на ранний час, там было довольно много людей.

Нойс пошатнулась. Пробормотала:

— Самое время… Отдохну…

Она упала бы, не поддержи ее Лора. Откинулась на спинку скамьи, закрыла глаза.

— Когда-то это должно…

Больше не сказала ни слова. Ее бледное лицо стало безмятежным. Это страшно напугало Лору. Дико оглядевшись, она бросилась вперед, бегом, к людям и свету.

— Помогите!! La amiketa vunded! На помощь! HelpEj!

Ее услышали. Две женщины, в цветастых платьях до пят, поспешили навстречу. Шляпки с вуалями полностью скрывали лица. Но, судя по быстроте и гибкости движений, обе были молоды.

— Не волнуйтесь. Ей уже помогают, — сказала одна.

Вторая добавила:

— Надо подождать.

Лора обернулась. Увидела, как один из больших цветков вытянулся и наклонился над безжизненно поникшей на скамейке Нойс. Его белесые лепестки хищно раскрылись. Между ними высунулось тонкое, гибкое жало.

Помощь?!

Вскрикнув, Лора рванулась, и ощутила крепкую хватку, не дающую сдвинуться с места. Невозможно! Как две молодки, не выше ее ростом, и вряд ли сильнее, могут ее держать?! Чудо-одежда — метаморф способен многократно увеличить ее силы! Почему же он отказывается помогать?

— Тише. Всё хорошо.

Эти спокойные слова окончательно лишили Лору воли к сопротивлению.

Темнота сменяется мутным светом. В нем появляются прорехи, сквозь них видно изображение. Картинка без глубины, будто приклеенная к глазам… Что случилось? Ты только что умерла, не успев попрощаться с Лорой.

Картинка отпрыгивает вдаль, приобретая глубину и объемность. Ага. Сидишь враскоряку на скамье в таинственном саду. Странный цветок тянется к тебе гибким щупальцем. Оно раздваивается, учетверяется… Деление идет стремительно. Образуя пучок тончайших полупрозрачных волокон.

От их прикосновения повязка, наложенная Лорой, расползается, тает, исчезает бесследно. Рана выглядит неприятно. Намного хуже, чем ты предполагала. Отек. Сгустки запекшейся крови. Местами она свежая — где-то разорванные сосуды так и не закрылись. Мириады длинных, гибких усиков погружаются в израненную плоть.

Существо вроде росянки. Хищное растение. Запах крови привлек его. Такая твоя судьба — быть съеденной заживо. Это больно, но не страшно. Плотоядная тварь впрыснула тебе что-то, подавляющее волю. Кстати, боль тоже постепенно уходит. Так и надо. Жертва не должна вопить, биться в конвульсиях. «Давай, жри. А я подремлю…» Между деревьями видна поляна с клумбой посередине и клочок голубого неба. Достойное зрелище…

«Привет, мама! Всё будет хорошо!»

Вздрогнув, просыпаешься. С тобой кто-то говорил? Почудилось. Ты там же, где была. Ничего не изменилось. Земля, небо, парк — на своих законных местах. Цветочки, большие и малые, по-прежнему красиво цветут и приятно пахнут. При том… Никаких следов растительного чудовища, кушающего людей! Примстится же такое!

Растерянно теребишь шевелюру. Она уже достаточно отросла, чтобы рвануть ее с досады и заорать: «Да что же такое со мной происходит?» Дергаешь слегка себя за патлы, и шипишь от боли.

Замираешь. Хорошо, что никого нет, потому что вид у тебя отменно глупый. Оглядываешь руку, которой проделывала мазохистские упражнения. Левую руку.

Где висящий лохмотьями, распоротый, в бурых пятнах засохшей крови рукав?! Он чист, совершенно цел, на нем никаких признаков ремонта. Поспешно расстегиваешь пуговицы на запястье, закатываешь рукав повыше. Ни следа ранения! Гладкая, шелковистая кожа.

Сгибаешь, разгибаешь руку — она сохранила прежнюю силу. Даже новтеранская наука не способна обеспечить столь быстрое излечение. Аккуратно щиплешь себе запястье. Больно! На коже остаются следы от ногтей. Слишком последовательно для сновидения. Хотя, постой-ка… С тобой была Лора. Теперь ее нет. «Прошу… Приснись мне еще…»

Оглядываешся. Ха! Желание исполнилось. Вот она, драгоценная! Метрах в пятидесяти. Треплется весело с двумя расфуфыренными девками и бородатым мужиком в шортах. Больше на нем ничего нет. Вообще, люди там идут, одетые кто во что горазд. Кому какое дело, лишь бы удобно. Тебе снится правильный сон.

Лора прощается со случайными знакомыми, идет к тебе. Вскакиваешь, спешишь ей навстречу. Главное сейчас — не проснуться. Пока не дотронешься, не обнимешь…

Парк, цветы, люди… Мир вокруг начинает таять. Не удержать, не остановить…

— Ох! Форс давлю, а кошки скребут…

— Много трепалась. Теперь что угодно пойдет не так.

— Всё уже — не так! Кто знал, что она будет ранена?

— Мне надо повторять, что с самого начала действуем наугад?

Толчок, как от внезапного небольшого землетрясения. Хватаешься за Лору. А ей хоть бы хны — метаморф помогает сохранять равновесие. Только смотрит твоя драгоценная странно. Как бы не решила, что ты грубо ее домогаешься.

— Уф! Спасибо, дорогая… Ты чего? Вид, как у прокурора.

Лора мотает головой, словно прогоняя видение.

— Не разобрала. Послышалось что-то. И, да, я страшно рада, что тебя привели в порядок! Со стороны смотрелось пугающе. С непривычки. Остальные похихикали и дальше пошли.

«И где же они все?..»

Та же мысль владеет Лорой. Вы с ней очутились в узком переулке, среди неряшливых двухэтажных зданий. Отчетливо веет ароматами мочи и фекалий. В доме напротив — железная, с потеками ржавчины дверь. Над ней желтая вывеска с корявыми черными буквами: «Ломбард. Мельхиоровые изделия не принимаем».

Смотришь с холодным любопытством. Очередная смена декораций уже не впечатлила. Слишком много за короткое время. Осталось эгоистичное удовольствие от того, что выздоровела.

Лора зыркает глазами по сторонам, не поворачивая головы. Что-то ее здорово достало…

— Эй! Чего у тебя глазки бегают?

— Проверяю.

— Что?!

— Когда во сне видишь вывеску, плакат, уличную табличку, то с первого взгляда это — бессмысленный набор букв. Мозг, выстраивая картинку, не успевает создать мелкие подробности. При повторном взгляде вывеска может быть другой, или вовсе исчезнуть.

— И…, что ты видишь?!

— Что эти жадные скоты не берут мельхиор. Давай слиняем отсюда. Мне пейзаж не нравится. К тому же воняет.

Возразить нечего. Не сговариваясь, выбираете направление туда, где улочка ведет под уклон. Судя по солнцу в небе — на запад. Время — примерно семь утра.

— Ой, какие телочки!

Двое выскользнув из подворотни, отрезают пути к отступлению. Крупные парни. Пьяные. В мешковато сидящей темно-зеленой военной форме. Вооруженные короткоствольными карабинами. Смутное воспоминание не успевает пробудится. Тот хмырь, что сзади, крепко хватает тебя. Затылком чуешь его густое дыхание — как можно столько чеснока жрать?

Метаморф Лоры закрывает ее голову, превращая в безликую серебристую фигуру. Которая становится полупрозрачной…, исчезает совсем! Облапивший тебя чувак издает удивленное «гы-ы?»

Резко подаешся назад. Противник рефлекторно пихает тебя вперед, и летит туда сам, когда ты, согнувшись, перебрасываешь его через себя. Хрусткий удар небритой мордой о булыжную мостовую. Прости, парень, ты сам себя бросил. Не умеешь драться — не дерись.

Второй, который хотел заняться Лорой, тоже лежит бревном. Задумал нащупать ставшую невидимкой Лору. Нашел. И получил, но не то, чего ожидал. Режим «хамелеона» — не слишком надежная маскировка, если не прислониться вплотную к стене. Но, Лора не медлила. А метаморф помог ей сделать удар неотразимым.

Она перестает быть невидимой. Забирает карабин у оглоушенного болвана. Подтягивает лямку, вешает оружие через плечо. Подумав, снимает с бесчувственного тела пояс с флягой. Метаморф на ней приобретает свободную форму и зеленый цвет. Там, где вояки творят, что хотят, разумно маскироваться по них же.

— Лабель скопируй, — говоришь ей. — Для полного сходства.

Для себя сдираешь лабель с формы поверженного тобою недотёпы. И цепляешь на куртку. Он на липучке, держится хорошо. Буквы и цифры. Род войск и номер части. Становится холодно и страшно.

— Похоже? — спрашивает Лора.

— Да. Окантовку с тенью добавь. Чтобы, как настоящий.

Повторяешь грабительские действия Лоры. Теперь ты тоже солдатик, да еще бластик в кармане. Спокойней от этого не становится. Лора в метаморфе вполне сойдет за парнишку. А твоя одежка не очень-то скрывает принадлежность к женскому полу. Притиснет кто покрепче, и привет. Как зовут, красотка?

Нетривиальная ситуация. И решение подстать. Ты — гениальная пси. Пусть окружающие видят в тебе угрюмого парня — толи вора, толи убийцу. Палец в рот не клади. Уважаемый человек. Это — правда.

Ты — и вор и убийца. Украла власть. Перебила недругов. За это были дарованы тебе слава и почет. Опьянение могуществом. Тяжкое похмелье. Что было, то прошло. Ничего не изменишь. Да и что бы ты сделала, заранее зная, что тебя ждет?

Переулок раздается широким пространством порта. На синей глади моря теснятся парусники. Вокруг куча народа. Большинство военные. Многие — новобранцы. Со смесью дерзости и страха в глазах. Кому-то суждено умереть, кто-то останется жить. Корабль у причала, на борт которого им предстоит взойти, тоже внушает страх.

Первый и единственный в своем роде — машина для преодоления водных пространств. Машина для уничтожения. Никаких парусов. Длинный, низко сидящий в воде металлический корпус напоминает спящего кита. Орудийные башни с длинными стволами. Жерла огнеметов. Ракетная установка.

Стальные покатые бока ужасного корабля блестят под утренним солнцем. Две высокие трубы исторгают слабый дым — судно разводит пары. На мачте трепещет алый, цвета крови флаг с золотым рисунком. Ветер на миг расправляет полотнище; становится видно, что это — древний знак солнца.

Над толпой рычит голос из рупора:

— Быстрее!.. Быстрее!.. Шевелитесь, уроды, если хотите заработать! Наоми ждать не будет! В колонну по одному, марш!

Лора что-то говорит тебе, ты не слышишь. Не видишь ничего, кроме названия корабля.

Моргни. Закрой глаза. Открой.

Буквы не меняются и никуда не исчезают.

В них прямота очертаний и тяжелый бронзовый блеск.

«ГРОМОВЕРЖЕЦ».

16. ЧЕРТОВО ГОРЛО

«Громовержец» набрал полный ход, это ощущалось по легкой вибрации корпуса. Сквозь свист вентиляторов, гнавших на нижнюю палубу свежий морской воздух, слышно было, как кто-то блюёт в кожаный мешок.

Койки Лоры и Нойс были рядом, голова к голове. Обе делали вид, что спят. Хотя, какой тут сон. Называется — попались…

Когда они очутились на пристани, где заканчивалась погрузка на диковинный корабль, мешанина образов в голове у Лоры соединилась в единое целое. Мрачный город с гаванью на запад. Исключаем Гану и Тир, получается, что она — дома! Это — Норденк! Такой, каким он был без малого… Да, шестьдесят восемь лет назад.

На мостике корабля она увидела человека. Среднего роста, в моряцой одежде, с шапкой непокорных темных волос. Удивительно милое, немного надменное личико. Наоми Вартан. Из того времени, когда она верила в себя и людей.

Лора хотела воскликнуть: «Нойс! Посмотри! Это же ты!» но позади раздались хриплые вопли:

— Воры!!.. Грабители!.. Держи-ы-ы!..

Нет, тех двоих все же надо было убить. А так пришлось с невозмутимым видом пристроится к колонне. В ожидании момента, когда придется дать стрекача. Он так и не наступил. Не прорываться же обратно с боем! У Нойс в кармане бластик — и что? Успеет в толпе сделать пару выстрелов… В итоге прикончат обеих.

Веселого вида моряк сверил номера значков. Слово «лабель» здесь еще не в ходу.

— Как зовут?

Нойс смотрела исподлобья, уголки рта опущены.

— Нейман.

— Лориан.

Весельчак широко улыбнулся.

— Вы, ребятки самозванцы. У меня память на лица, потому и сижу здесь. Вас сразу шлепнуть или после боя?

— После боя, — встряла Лора. — Нам в Норденке не жизнь больше.

— Посмотрим… Как же вы бойцов-то обокрали?

— Не крали, — вмешалась Нойс, — они нас жмокнуть решили. Ну, и дали им по балде. Чё к жиганам лезут? Ошиблись мы.

— Ошиблись, значит?

— Да. Удавить их надо было.

— Ладно…, бойцы, проходите. Ваши койки — двенадцать «А» и «Б».

И крикнул соседу, проверявшему вторую колонну:

— У меня — комплект!

— Везет! У меня шесть дезертиров… Один свободный день — и побежали, как тараканы. Десантура ганская, еби ее мать…

— Ничё, костяк крепкий.

Пополнив запасы горючего и провианта в Норденке, «Громовержец» вышел море. Курс — Остров, Астарта. На помощь мятежному адмиралу Арни.

…Несчастный на нижней койке проблевался и затих. Герой, однако. Нет, в самом деле, герой. Не сдрыснул, как некоторые, во время краткого отдыха на берегу. Вернулся на борт и завтра пойдет в бой.

А там…, как Господь и Мария-дева попустят. Награду за взятие Острова Совет Ганы положил хорошую. Да и законные три дня на разграбление Вагнока надо бы в виду поиметь. После этого с пиратским государством Ваги будет покончено. Парусники против броненосца — ничто.

Мысленный разговор до сих пор удивлял Лору. Особенно то, с какой легкостью он получался.

— «Мы, правда, говорим?»

— «Да. Ты — ментальный гений, как я. Но, упорно отказываешься это признать».

— «Что думаешь о происходящем?»

Короткий, энергичный мысленный посыл Нойс означал: «не рыпаться». Рассматривать разворачивающееся с их участием действо, как реальное. Поступать соответственно. Быть незаметными. Ни в какой ситуации не лезть на рожон. Дожидаться, пока закончится очередной акт пьесы.

— «Как с детской горки катимся. Забросило наверх. Теперь скользим вниз по жёлобу, ненадолго задерживаясь на ровных участках…»

Гипотеза Нойс выглядела утешительно. «Скатившись с горки» они окажутся там же и тогда же, откуда и когда отправились в нелепое странствие. Во дворе, у дома Боргезе. Оставалось придумать план на ближайшие сутки. Не далее, как завтра днем, Наоми, по неопытности, посадит «Громовержец» на мель. На этом ее великие замыслы обратятся в пыль.

Экипаж и десант с боем прорвутся к Астарте; присоединятся к Арни. Наоми среди них не будет. Она попадет в плен. Ее ждут заточение, истязания, казнь. Небрежность палачей и гений доктора Гаяра вернут ее к жизни. Один вопрос доктор Гаяр так и не прояснит. После перенесенных мук и страданий осталось что-то от прежней Наоми? Или только злая, завистливая, циничная гордячка и эгоистка? Закон природы: добрые и честные — не выживают.

Может, это к лучшему? Что хорошего в том чудо-ребенке, который из самых благих побуждений ведет сейчас их всех к гибели?

— «Нойс! А ты можешь ее подменить? Не знаю, как… Хитростью, обманом — управлять кораблем вместо той дурочки…, прости на худом слове… Внешне вас не отличить, лишь улыбайся почаще. Короткую стрижку кепочкой прикроешь…»

Ответ Нойс был печальным и насмешливым. Великий Бернстайн давно доказал, что в теории возможны замкнутые времени-подобные пути. В них события — неизменны и являются причиной и следствием друг друга.

Пожелай Нойс вмешаться в управление «Громовержцем«, то либо эта затея провалится, либо ее успех и станет причиной катастрофы. Грустно знать, что твоя судьба предопределена. Многое известно уже сейчас.

Например, Нойс никогда не встретится лицом к лицу с Наоми. Иначе она бы помнила давнюю встречу с собой! Больше того, Наоми сейчас сказочно-неуязвима до поры, пока не проживет столько же, сколько прожила Нойс. Ничто, даже петля палача, не сможет ее убить. Иначе…

— «Милая… Иначе и тебя бы не было! Не существовал бы Ариэль Солтиг. Человек, невольно сведший вместе твоих отца и мать…»

— «Господи боже… Никогда не верила в россказни про ваше родство…»

— Поверь. Я знаю, что жизнь моя — филиал ада. Так уж карты легли. Смирилась.

— Раздача… Раздача… — гнусавый голос кока возвестил наступление обеда.

Завернутый в фольгу пакетик из вощеной бумаги. В нем порция коричневой тестообразной массы. Грамм двести. Кушай, не обляпайся. Замешанная на воде мука из жареных зерен малли. Калорийно. Вкусно. Но, не все довольны. Кок лениво велит им заткнуться.

— Только жрёте, срёте и место занимаете. На суше от вас больше толку.

Лора с трудом сдержала ухмылку. По современным меркам, «Громовержец» — корабль примитивный. Зато, в отличие от парусников Ваги, на нем гальюны нормальные. С них-то и начался научный и технический взлет Мира. Отнюдь не с паровых машин.

После скромного обеда удалось заснуть. Очнулась от легкого прикосновения, и тихих слов:

— Подъем, ваша очередь…

Пять минут разминки на палубе, среди моря, неба и солнца… Леерные стойки подняты, тросы между ними туго натянуты. Чтоб кто-нибудь сдуру не сверзился. Бронированные борта «Громовержца» — покатые, под сорок пять градусов. В ненастную погоду волны захлестывают палубу. Поэтому, по такой схеме корабли больше не строят. Но, с утра море спокойное и ласковое. Лоре показалось, что сейчас она по настоящему живет.

Десять бойцов, одиннадцатый — массивный, крупнолицый мужчина — командир. Его зовут Дерек. Будто случайно, вышел вместе с ними. Хочет присмотреться к новым людям, попавшим под его начало.

Поприседать, попрыгать… Карабин у каждого за спиной. Вооруженные люди отменно вежливы друг с другом. Лора увидела, как Нойс, лениво шагая по палубе, вдруг сделала сальто назад. Раздалось несколько одобрительных возгласов, но желающих повторить не нашлось.

Вообще, Нойс старались избегать. Так сильно действовала ее аура «очень плохого парня». Сама Лора старательно думала о себе, как о мальчике «добром, но не прощающем обид». Оттого, что обе заняты поддержанием фальшивых ментальных образов, их мысленная связь ослабла.

— Э! Пацанчик! Те скока лет? Шешнацать? — кто-то сипло пробасил над ухом.

— Сколько есть — все мои, — ответила Лора, не оглядываясь.

Ее аккуратно взяли за плечо. Обернувшись, увидела детину, крупнее Дерека. Раньше его тут не было. Самовольно вышел на палубу, устав лежать.

— «Держись от него подальше…» — услышала мысленный посыл Нойс.

Увернувшись от хватки здоровяка, отошла в сторону, поближе к Нойс. Та сказала тихо и торопливо:

— Руд — сын старосты Флаверы. В деревне однажды пропали две девочки, их так и не нашли. Спустя много лет я узнала, что при сносе бывшего дома старосты, в подвале нашли два детских скелета. Вот кем был тот большой, тихий парень… Завербовавшийся в Гану, да так и не вернувшийся домой.

— Что будем делать?

— Ничего. Давняя история. Держись подальше и всё.

Светлый день, море под солнцем… Ничто больше не радовало Лору. Для виду она сделала несколько упражнений. Заметила, как совсем рядом, размеренно сопя, приседает Руд. Он улыбнулся ей.

— Извиняюсь, если обидел… Я — неотесанный. Деревенщина.

Приятное веснушчатое, круглое лицо. Открытое, добродушное. «Это было давно…» Какого чёрта! Это было два дня назад! Убил перед отъездом в Гану. Так сказать, зачеркнул прошлое, начал новую жизнь…

Руд встал. Опять улыбнулся, наивно, искренне.

— Рад познакомиться ближе.

А вот это — книжная фраза. Он, ко всему, еще и начитанный. Если останется жив, получит деньги по контракту… Перед ним откроются все пути. Образование. Карьера…

Руд протянул руку, предлагая рукопожатием скрепить начинающуюся дружбу. Их ладони соприкоснулись. И время остановилось.

Когда оно возобновило ход, Руд лежал на палубе с изумленно распахнутыми глазами. Веснушки ярко выделялись на побелевшем лице.

— Ты… Ты… Ты чево?!

С неожиданной резвостью он вскочил и с ревом бросился на Лору. Сбил с ног. Навалился. Его огромные ладони сомкнулись вокруг ее горла. И тогда снова включился метаморф.

Вокруг стояла тишина. Всех поразило невероятное зрелище избиения здоровяка щуплым мальчишкой. Какой отвратительный маленький маньяк с искаженным от ярости лицом!

— ОТСТАВИТЬ!

Столько силы и гнева было в зычном окрике Дерека, что драка сразу прекратилась. Руд хрипло дышал, с разбитых губ капала кровь. Лора стояла бледная, с невидящим взглядом.

— Он…, первый напал… — прохрипел Руд.

— Это так? — Дерек взглянул Лоре в лицо.

— Да…

— Почему?

Тут бы соврать правдоподобно. Мол, пидор к мальчику приставал. Домогался без согласия. Извините, командир… Скоро в бой идти, а мне жопу какому-то хую подставлять? Но, Лору уже несло, слова сами срывались с губ, и некому было ее остановить.

— Потому что мне не нравятся те, кто убивает для забавы! Потому что мне не нравятся те, кто для забавы убивает детей…

— Враки! — закричал Руд. — Враки!! Наглая, бессовестная ложь!

Дерек с сомнением пожевал губами.

— У тебя есть доказательства, Лориан?

— Нет у него ничего! Нет! — надрывался Руд. — Он меня в первый раз видит! И я его!

Судя по выражению лица, Дерек уже принял решение.

— Сдается мне, Лориан, что ты отбрёхиваешься, чтобы оправдать свой бешеный нрав. Возводишь напраслину…

Лора поняла, что проиграла. Не понимая, что дальше делать, и как выпутаться из ситуации, пробормотала в отчаянии:

— Да позвоните вы…

Тут же сообразила, что в этом времени нет телефонов! Ни сотовых, ни стационарных. Не говоря уже о Сети. Быстрая проверка фактов невозможна в принципе… Неужели? Разве не преподавали ей в Универе историю техники?!

— Гелиограмма… Пошлите запрос… В доме старосты Флаверы, в подполе… Два трупа.

С ужасом увидела, что Дерек нисколько ей не верит. Попыталась найти взглядом Нойс, вдруг та знает путь к спасению?

Как вдруг Руд оттолкнул Дерека с такой силой, что тот опрокинулся на спину. А сам ринулся к борту. Перемахнул через леер. Пробежал по наклонному борту, с поразительной быстротой перебирая ногами. Плюхнулся в воду. Корабль шел ходко, и Руда должно было снести вдоль борта прямо под винт. Но, здоровяк с такой быстротой и силой загребал руками, что этого не случилось. Похоже, бегство удалось.

С руганью Дерек вскочил на ноги. Выхватил из кобуры устрашающего вида револьвер. Держа его обеими руками, стал выпускать пулю за пулей, целясь в мелькавшую среди волн голову пловца.

Над водой взлетело облачко пара. За ним еще одно. И еще. Голова Руда словно отделилась от туловища. Дерек пристально вглядывался в морскую даль.

— Охренеть, командир! Вы ему башку отстрелили! — с восхищением сказал кто-то. — Всадили пулю прямо в шейный позвонок!

— Повезло, — ответил Дерек. — На такой дистанции только на везение и рассчитывать.

— Вы отправите гелиограмму? — спросила Лора.

— Нет. Инцидент исчерпан. Извини, что сомневался в тебе, солдат.

Лора молча кивнула. Черт с тобой, командир. Твой образ строгого, но справедливого чувака совершенен и не нуждается в лакировке. Чтобы послать сообщение, надо подойти к берегу. К ближайшей вышке гелиографа. Боевая задача смены курса не позволяет.

И, между прочим… Куда подевалась Нойс? Ага, притулилась скромненько позади всех. Ее хата с краю. С видом невинной овечки аккуратно оправляет на себе куртку. Будто невзначай прикрывая клапан кармана, где лежит бластик…

Ночью Лоре привиделся Вагнок. Тот современный город, который она знала. Плюс построенный намедни Координационный центр. То еще нововведение. Да, красивое, ничего не скажешь.

Стоило так подумать, как она очутилась внутри всего этого великолепия. При том странным образом никак не могла найти Нойс. Все встречные-поперечные оказывались незнакомыми людьми. Улыбались, разводили руками. Пока один из них, статный, красивый мужчина не сказал:

— Вы ищете ту, которой нет.

— Как это… Вы еще скажите, что…

— Да, вас тоже нет. Никого нет…

И Лора проснулась с быстро колотящимся сердцем. Среди разноголосого храпа, смешанного с неумолчным шумом вентиляторов, ей послышался стон Нойс.

Попыталась ментально дотянуться до нее. Она долго не отвечала. Потом возникла короткая, яркая, никому не адресованная мысль:

— «Я ПОНЯЛА…»

— «Что ты поняла, Нойс?!»

Остров. Меньшая, северная часть (называемая Грааль) отделена от южной узким извилистым проливом. Чертово горло — причуда природы. Его изгибы — симметричны относительно средней точки. Чего не скажешь о рельефе дна.

Наоми, несмотря на юный для новтеран возраст — двадцать два года, отнюдь не была наивной дурочкой. Ее успехи — не случайный подарок судьбы, а результат тщательного, можно сказать, ученически-старательного подхода к делу.

Да, она полагалась на мореходный талант Файда — первого помощника. Но и самой знать не помешает. Лоцию тебе в руки, Наоми. Эдакая широко-форматная книга. В раскрытом виде держать неудобно. Где же гадский извилистый рукав? Ага, нашла…

Из переговорника донесся голос Файда.

— Наоми! Я на мостике. Мы вошли в Чертово горло. Нам надо обсудить кое-что наедине…

— Сейчас буду!

Небрежно брошенная раскрытая книга осталась лежать на столе. Бледно-голубой цвет — малые глубины. Белый — мели. Белый заштрихованный — скальные гребни. Темно-синий — судоходный фарватер. При входе с востока держаться левого берега! Таблица промеров прилагается.

Наоми взошла на мостик, поздоровалась с Файдом. Он коротко объяснил почему нуждается в ее совете.

— Насколько это опасно, Файд?

— Не думаю, что передача демаскирует нас. Мы и так, как на ладони. Но, броненосцу пушчонки Ваги не страшны.

— Сколько займет времени?

— Минута. Или две.

— Хорошо. Начинайте.

Файд управился быстро. Наоми вздохнула с облегчением. Опасности нет, но сердце теснит смутная тревога.

Болезненно-бледное встает солнце. Берега, левый — близкий, правый — чуть видный неспешно уползают назад, по мере того, как «Громовержец» все глубже входит в Чертово горло…

Нойс не ответила на мысленный призыв и Лора чуть не заснула снова. Вздрогнув, открыла глаза. Что такое? Увидела, как Нойс медленно спускается с койки, неслышно крадется к трапу.

Подождав, пока Нойс поднимется наверх, Лора последовала за ней. Скоро она убедилась, что Нойс не собирается выходить на палубу. Тогда чего бродит по кораблю? И гадать не надо. Хочет попасть в командирскую каюту!

Ментальная связь между ними исчезла совсем, значит, Нойс закрылась от Лоры. Обидно. Лора представила себя закованной в рыцарские доспехи и опустила забрало воображаемого шлема. Поможет ли, неизвестно. Остается надеяться, что и Нойс не сможет прочесть ее мысли. Какого чёрта ей здесь нужно?

Расстояние между ними сократилось настолько, что Нойс, с ее чутким слухом, должна слышать шаги Лоры. Но, навязчивая мысль слишком сильно завладела ею. В каюту Наоми они вошли почти одновременно.

Там никого не было. На столе — раскрытая книга, похожая на картографический атлас. Как она называется, на моряцком жаргоне? Наоми, поспешно покинув каюту, бросила ее, не глядя. Через минуту вернется, потрясенная и разгневанная внезапной гибелью своего помощника. Файд был верным, надежным другом! Теперь его нет. Отныне ей командовать кораблем.

Наоми войдет, бросит на лоцию яростый взгляд. Один лишь взгляд… И не заметит, что книга на столе перевернута. Такой карта Чертова горла отпечатается в ее памяти. Велящей взять курс ближе к правому берегу, а не к левому, как надо бы. Когда швыряешься книгами, делай это аккуратно.

Но, что задумала Нойс?! Лора до боли отчетливо представила, что сейчас будет. Нойс подойдет к столу… И перевернет книгу обратно! Скоро появится Наоми. Поспешно глянет на карту. Теперь она всё поймет правильно, и отдаст верный приказ: держаться левее! Чтобы не въехать в едва прикрытый водой скальный гребень. Впереди соединение с силами адмирала Арни и феерическая победа в войне.

И всё это — абсолютно невозможно! Ошибка уже совершена Наоми, десятилетия назад. Ею уже проделан долгий, страшный путь. Пытки. Издевательства. Смерть, пусть временная. Возвращение к жизни. Террор против своих мучителей. Превращение в еще худшего тирана, чем тот, против которого она боролась. Путь пройден. Прошлое похоронено. Остались сожаление и раскаяние.

Лора, обомлев, ждала, когда Нойс дотронется до книги. Равновесие — неизменно! Его не нарушить никак. Но, что же помешает Нойс? Должно случится что-то внезапное и страшное…

Нойс остановилась, по-прежнему ничего вокруг не замечая. Лора чуть ли не дышала ей в затылок. До нее, наконец дошло, отчего растерялась Нойс. Оказывается, не надо ничего делать…

Книга на столе лежит правильно!

Дурацкая разгадка великой тайны. Никакой ошибки Наоми не совершала! Нет к ней причины. Фантастический поход завершится успешно без всякого потустороннего вмешательства.

Нойс сильно вздрогнула, почувствовав присутствие Лоры. Поспешно перевернула раскрытую лоцию «вверх ногами». Потом схватила Лору за руку. И обе опрометью бросились вон из каюты.

Через несколько минут «Громовержец» открыл огонь. Превращая поросший чахлым лесом левый берег в огненное месиво. Наоми мстила за смерть Файда. Корабль содрогался от залпов орудий. Временами слышался хлопок и свистящий звук. Это отправлялись в цель зажигательные снаряды.

Двум пехотинцам не место в это время на палубе. Но претензий к ним никто предъявить не успеет. Нойс упала ничком. Лора поспешила сделать то же самое. Подруге виднее. Считай, целую человеческую жизнь назад она заварила эту кашу. Подробности навсегда больно врезались в ее память. Сейчас будет совсем худо.

Сильнейший толчок, от которого их, лежащих протащило вперед. Тошнотворный скрежет рвущегося металла. Рев воды, врывающейся в распоротое чрево корабля. Готово. Въехали в банку на полном ходу. Одно утешает — броненосец не утонет. Наберет воды, заметно накренится, и всё. Не сговариваясь, обе поднялись, слыша вокруг ор и вопли…

Наоми, очень бледная, но решительная, распоряжалась высадкой на берег. В ее речи слышался своеобразный акцент. Забывшись, несколько слов выкрикнула на тонго. Никто в Мире еще не знает тонго. Для всех — это лишь странное дикарское наречие. Реликт вымершего малого народа. Никто и не помыслит, что это Новтера в лице Наоми уже запустила острый коготок в плоть человечества.

— Forso kinEj!

Шевелитесь, мол. Хотя, понукать людей не было необходимости. Плавучая дорожка развернулась на всю длину. С обеих сторон ее удерживали якоря, прочно зацепившиеся за дно.

Дерек, мрачный, грузный, широколицый попрощался с Наоми взмахом руки.

— Встретимся на берегу, — ответила она.

Ведомые Дереком десантники и почти весь экипаж, поспешно покидали «Громовержец». Плавучая дорожка вздрагивала под их шагами, но якоря держали крепко. На борту остались артиллеристы, прикрывать огнем высадку десанта. Все при деле. Кроме двоих. Наоми обернулась и увидела Лору и Нойс.

— Солдаты! Это — не приказ, а просьба. Мой помощник убит. Его надо похоронить. Вы — поможете мне?

Каюта первого помощника капитана. На койке — распростерто щуплое тело. Худой, невысокий, и некрасивый, в жизни он не добился ни славы, ни успеха у женщин. А моряком был отличным.

Вместо савана — тонкое одеяло. Наскоро зашитое шелковым шнуром от шторки иллюминатора. Для этого пришлось проколоть одеяло в нескольких местах трехгранным штыком, снятым с карабина. Всю работу, с небольшой помощью Лоры, проделала Нойс. С бесстрастным лицом, ни разу не оглянувшись на Наоми.

Выпрямилась. Сказала в сторону:

— Командир! Вы — в голове, я в — ногах. Беритесь. Мой дружок — слишком нервный для такого дела.

Никогда не забыть Лоре этой жутковатой картины. Нойс впереди. Наоми следом… С усилием тащат завернутый труп. Наклон палубы мешает им. И Лора играет роль подпорки то для одной женщины, то для другой. Приходится скрывать, что ей это — нетрудно! На ней метаморф с включенным агравом.

В очередной раз опершись о плечо Лоры, Наоми сказала:

— Спасибо, мой добрый ангел. Я тебя не забуду.

Когда они дотащились до кормы, огонь орудий «Громовержца» затих. Всё, что можно, сделано, пора оставшимся уносить ноги. Наоми приспустила кормовой флаг. Глянула смущенно.

— Мне стыдно, но я не удосужилась выучить прощальные слова.

Всего два года в Мире. Большую часть из них — деревенская девушка, батрачка. Ей неизвестны слова, которые здесь знают все, от мала до велика.

— В согласии с морскими традициями… — начала Лора. А Нойс продолжила: — Мы предаем тело нашего погибшего товарища…

— …Покою в море. — вспомнила Наоми.

Возникла небольшая заминка, когда они обнаружили, что забыли груз, который привязывают к ногам покойника. Нойс решительно сняла с себя карабин. Под ее взглядом Лора тоже рассталась с оружием. В сумме — вполне достаточный вес…

Тело, закутанное в самодельный саван, соскользнуло по наклонному стальному борту. И почти бесшумно погрузилось в воду.

Покойся с миром, первый помощник Файд.

— Вам пора, — сказала Лора. — Не то отстанете от ваших людей.

— Я сойду последней.

— Вы и есть — последняя. Считайте, что нас нет…

— Мы знаем, что делаем, — вмешалась Нойс. — Проваливайте, да побыстрее.

Наоми криво улыбнулась, принимая предложенные правила игры. Солдатики хотят помародерничать на брошенном корабле. Да будет так. Заслужили.

Лора чуть не ахнула, когда ладони Наоми и Нойс сомкнулись в рукопожатии. Однако, ничего не случилось. Наоми бросила мимолетный, равнодушно-приветливый взгляд на Нойс, улыбнулась Лоре. На том и расстались. Спустя минуту они увидели, как Наоми стремглав мчится по плавучей дорожке.

— Красивая. Ловкая. Такая же, как ты… Господи, я всё время забываю, что вы — один и тот же человек!

— Разные. Она — чёртова дура. Зря потеряла драгоценное время.

— Она лучше тебя. Честнее, добрее.

— Потому ее и повесят.

— Ты — циничная сука.

— От таковой слышу. Давай переждём в ее каюте, пока схлынет прилив.

— Не вижу никакого… Ох! Бежим!

17. ГРААЛЬ

— Приливы здесь ужас, какие высокие. Вода дойдет до иллюминатора… Он возьми, да тресни. Мы — буль-буль… — предположила Лора. — Найдут в командирской каюте двух утопленниц.

— Не найдут.

— Потому что в прошлый раз не нашли?

— Ты не понимаешь. Нет никакого прошлого раза! Это — один и тот же момент во времени.

— Значит, ты не обрекла саму себя недавно, наивную девочку, не знавшую жизни, на страшную, жестокую судьбу?

— Нет. Она — мое ожившее воспоминание, и только. Всё было и есть.

— Это — какой-то жуткий фатализм. Выходит, моя жизнь написана полностью, от начала до конца?.. Бр-р-р!

Лора потрогала открытый тяжелый том лоции.

— Вселенную не обманешь? Что, если бы мы оставили всё, как есть? То есть, как было… Тьфу, я запуталась.

— Уходя, ты спотыкаешься, хватаешься за стол, шлепаешься на пол, вместе с этой книженцией… Ушибаешься… Расквашиваешь нос… Я вытаскиваю тебя из каюты… Потому что помню, что никогда не заставала в ней посторонних… В ходе этих танцев с бубном кладу лоцию обратно на стол. Но уже неправильно. Или правильно. Зависит от точки зрения.

— Таа-а-ак… Не хочешь этот маленький апокалипсис на себя примерить… А потом я вытаскиваю тебя…

— Хорошо. Предлагаю компромисс. Мы обе, ушибленные, вытирая носы, выползаем…

— Тут, вся озабоченная, входишь ты, то есть Наоми… Занятая собственными переживаниями, она машинально через нас перешагивает…

Отсмеявшись, Лора сказала:

— Удивительно, что в совершенно дикой ситуации мы ведем себя, как девчонки в школьном буфете. Хи-хи, ха-ха… Ладно, молчу! Рыдать и бегать по стенам было бы много хуже.

Нойс, с затаенной лаской во взгляде, сдержанно улыбнулась. Лора подумала, что Наоми сдержала слово. Не забыла ее! Помнила всю оставшуюся жизнь. А когда, спустя годы, встретила вновь, не сразу узнала. И всё же, ее к ней непреодолимо тянуло. Очень странно — любовь, которая не умирает шестьдесят восемь лет…

Неужели, это — побочное следствие вечной молодости? И лишь новтеране способны на такую долгую привязанность?

Нойс тем временем рылась в ящиках стола. Услышав звон монет, Лора подошла полюбопытствовать.

— Судовая казна?

— Нет. Ту Дерек забрал — ему нужнее. Воевать приходится не только оружием. А это — мое личное содержание. От Совета Ганы.

— Не густо, за продажу Острова прохиндеям… Кинули крошки с барского стола.

— Это они так думали. У меня свои планы были… Грустно, да.

— Ладно. Грабь награбленное. В наше время бумажным реалом подтираться можно, а золотой — наравне с алтыном идет. Получается, ты хорошо наварилась, в итоге. Кто бы подумал…

Нойс рассовала десятиреаловые золотые монетки по карманам. Эх, старцы из Ганы! Давно лежащие в могилах… Знали бы вы, что гроши, которыми Наоми подкупили, ей пригодятся спустя две трети века!

В нижнем ящике Лора увидела нечто плоское, квадратное, завернутое в кусок ткани. Еще одна книга? Протянула руку.

— Не трогай! — Нойс нервно вздохнула.

Лора не послушалась, вынула сверток. Матерчатая сумка. Внутри — картина в деревянной раме. Портрет. Небольшой, пятьдесят на пятьдесят сантиметров. Наоми, изображенная в левый полупрофиль, смотрела с кроткой полуулыбкой. Лора ахнула.

— Хочешь, чтобы эта красота здесь и погибла?! Первая известная работа Гарери!

— Не погибнет. Будет ходить по частным коллекциям, пока в начале восьмидесятых Рауль не выкупит ее.

Лора не сразу поняла, что Рауль, это — главарь агентства «Ив». Со вздохом вернула картину на место. С шедевром Гарери ничего не случится. Но, до тех пор, пока кто-то из них двоих держит картину в руках — домой они не вернутся. Вселенную не обманешь.

Мысли Лоры перескочили на тему ожидания. Сколько им еще здесь киснуть? Уже и жрать-то хочется, честно говоря. Лишь бы теория Нойс о «катании с горки» оказалась верной… От страшной догадки у нее перехватило дыхание.

— Боже… мой… Нойс!.. Ты говорила…

— Эй, успокойся! Вся дрожишь… Тебе плохо?

— Нойс… Ты сказала: нас подбросило… Далеко. В новое время. И мы скользим обратно…

— К месту старта, очевидно. Затухающая синусоида. С каждым разом ближе… — Нойс замолчала, зрачки у ней расширились. Она тоже поняла.

В конце своего удивительного странствия они вернутся туда, откуда начали. На Обо. В момент перед взрывом. После чего их поглотит огненный ад.

— Впереди! Впереди! Смотри! — завопила Лора.

— Вижу, — процедила Нойс.

Легкий поворот руля; пенные буруны остались справа по борту. Прилив, скрывший острые зубья скал под водой, сильно помогал им. Большую часть пути прошли по ветру, ни о чем не волнуясь. Вообще-то, лодка могла идти и при боковом ветре. Ей не давали опрокинуться пустотелые металлические поплавки по обеим бортам.

Со спуском «Змейки» на воду им пришлось повозиться. Всего-то делов — использовать ручную лебедку. Лора в сердцах попрекнула Нойс.

— Как ты командовала «Громовержцем», если не имеешь понятия о судовых механизмах?

Нойс отмахнулась:

— Руководителю достаточно уметь разбираться в людях! И поручать каждое дело подходящему человеку.

Тут уж Лора не выдержала:

— Нас — только двое! Ты — балда и знаток душ человеческих, и я — профан в мореходстве. Твои действия?

После этой отповеди Нойс заткнулась. Вдвоем кое-как справились. Когда подняли и закрепили мачту, Нойс призналась:

— Ты права. Предполагается, что тирания — лучший вид власти, если тиран умен и образован. Не знаю, как насчет ума, а специальных знаний мне всегда не хватало.

Нойс отвязала линь. Подняли маленький треугольный парус. Подгоняемая ветром, непотопляемая «Змейка» понесла к противоположному берегу Чертова горла свой экипаж. Бездарного морехода и тирана-недоучку.

Под порывами ветра, болталась притороченная к мачте холщовая сумка. Лора думала о портрете, скрытом внутри. Пока шедевр Гарери с ними — возврат на Обо не состоится. Переправившись на тот берег, они окажутся километрах в пяти от места крушения «Громовержца». И, когда таинственная сила перебросит их на Обо, такое же расстояние будет отделять их от эпицентра взрыва. Хочется надеяться.

Кучевые облака периодически скрывали солнце, но к полудню стало очень даже тепло. Метаморф поддерживал комфортную для тела температуру, и Лора не испытывала неудобств. Уже привычным мысленным усилием превратила воротник в капюшон. Он укрыл голову, оставив лицо частично открытым. Не хотелось лишать себя наслаждения чувствовать ветер и запах моря.

— Нойс! У тебя капюшон во внутреннем кармане куртки! Достань, пристегни.

— Без тебя знаю! — огрызнулась Нойс, но совету последовала.

В темно-серой одежде, угрюмо сгорбившаяся, теперь она походила на монашку из секты воинов хрислама. Лора подумала, что как-то нечаянно ее обидела. Не надо было с непрошенными подсказками лезть. Потом сообразила, что дело не в этом. Нойс попросту не хочется в Грааль.

Время шло. Солнце опустилось к горизонту. Берег впереди, прежде слабо видимый, исчез. Маленькая ошибка в курсе. Вместо пяти километров — выйдет сто. Или двести. Таковы хаотичные берега Чертова горла. Спаси и помилуй, Мария-дева… Наоми, наивная, далекая, прекрасная… защити.

Нойс сидела у руля, хмуро вглядываясь в морскую даль.

Темные тучи, как две огромные ладони, обнимали заходящее солнце. Горизонт на западе окрасился в багровый цвет. Но, в густой небесной сини вверху еще не загорелось ни одной звезды.

Лора напряженно вглядывалась в северную сторону горизонта. Туда, где должен показаться берег. Ничего. Лишь длинные полосы невысоких волн, разбивающих монотонную морскую гладь.

Глаза слезились от усталости. Почудилось, что видит мельчайшую светлую искорку. Там, где море сходится с небом. Проморгалась, вновь присмотрелась… Нет. Галлюцинация. Дела плохи. Они с Нойс потерялись в Чертовом горле. Невеселая перспектива, но не смертельная.

«Змейка» снабжена аварийным запасом. Канистра с водой и ящик галет. На несколько дней хватит. Курс держать строго на север. При этом каждые сутки волна прилива будет сносить их на запад. Так, наискосок, и упрутся в сушу. Лишь бы хорошая погода продержалась ближайшие день-два…

Облака, наконец, выронили солнце, и оно быстро тонуло в море. Тьма сгущалась. Ночь вступала в свои права. И тогда, на северо-северо-востоке, вновь вспыхнула яркая точка. Теперь она никуда не исчезала, и не меняла положение. Горела ровно, не мигая.

— Нойс…

— Вижу, — отозвалась та, поворотом руля направляя лодку к огню на далеком берегу.

Через час они достигли его. Под досками причала плескалась вода. Пожилой ночной сторож спросил, показывая на лодку со спущенным парусом:

— Личное имущество?

— Общине доверяем, — сухо ответила Нойс. — Нам нужны еда и ночлег.

Сторож молча махнул рукой. Мол, ступайте прямо и будет вам счастье. Идите и обрящете. Усталые, они отправились по грунтовой дороге, оглянувшись напоследок на ажурную вышку маяка. Шедевр деревянного зодчества. Топорной (в буквальном смысле) архитектуры…

Темная бугристая улочка никогда не знала асфальта и тротуарной плитки. Изредка на ней встречались тусклые фонари на коротких столбиках. Флуоресценция. Давно забытый способ.

— «Доверяем…» Что это значит? — поинтересовалась Лора.

— То, что сказано. Крупное имущество содержать дорого. Ворованное — еще и опасно. За «Змейку» спрос теперь не с нас, а с Грааля. Общинная собственность. Хрен ее обратно выцарапаешь.

— Тебе не нравится Грааль? Чем же?

— Тупостью. Стадностью. Умением замять любой вопрос на бесконечных «народных сходах».

— У них тут неплохо. Без роскоши, но аккуратно. Деловито. Без лишних вопросов. Ты злишься не из-за этого.

Нойс хмуро ответила:

— В восемьдесят третьем именно граальцы подорвали оборону Острова. Они сговорились с Солтигом и пропустили десант. Они принесли войну на мою землю!

— У них был повод. Десятилетиями ты ссылала сюда недовольных. С лишением всех прав и конфискацией имущества.

— Смутьянов.

— Собрать в одном месте столько обиженных… На что еще ты рассчитывала? Своими руками создала революционный анклав.

— Гадюшник. Но, для упоротых у меня Арктида была.

— Да. Я там погостила немножко. Неуютное место. И страшно холодное. А тебе там понравилось?

Сказала и испугалась. Нечестно сейчас попрекать Нойс былыми деяниями. Особенно теми, последствия которых она прочувствовала на собственной шкуре.

— Нет. Плохо мне было, — коротко ответила Нойс.

Замедлив шаг, отодрала с куртки военный лабель и бросила в мусорку — обыкновенную плетеную корзину. Да. Правильно. Давно пора. Мысленным приказом Лора изменила расцветку метаморфа, сделав его похожим на дорожный костюм Нойс. Сказала примирительно:

— Ладно, забудем. Пока что Грааль — мирная община. Союз людей, захотевших построить себе маленькую Утопию. Они не знают, что в будущем появится Хозяйка Острова. Против которой поднимутся их потомки, смешавшиеся со ссыльно-поселенцами…

— Но, вечная глупость граальцев останется при них! Какого черта тот лысый мудак попер на солдат?

— Зря ты… Уво Мабен был ученый. Человек совершенно безобидный. Он призывал к миру…

— А я не приказывала чинить расправу над этим шустрым стариком! Соображать надо: психология бойца — стрелять по всему, что движется! Трагическое недоразумение, из-за которого я очутилась по уши в дерьме!

Нойс шумно выдохнула, и добавила:

— Надо было задавить Грааль намного раньше. Когда же Солтиг попер на меня, то стало поздно. С севера — восставший Грааль. С востока — эгвальцы осатанело ломят через Рубикон… Не удержала.

Лора мягко повторила:

— Забудь…

— Я и забыла. Одно утешает: черта лысого Грааль от своего предательства получил! Ариэль был не из тех, кто честно платит по счетам. А его последователи тем более.

Они остановились у калитки, где на высоком шесте горел флуоресцентный фиолетовый фонарик. Чуть ниже привязана оранжевая лента. Жилище выглядело скромно. Саманные стены, беленные известью. Четырехскатная соломенная крыша, из которой торчит печная труба. Их дом на сегодняшнюю ночь.

За завтраком, состоявшим из яичницы с ветчиной, Нойс договорилась с содержательницей гостиного дома об оплате. Монетки в десять реалов хватало на две недели постоя.

— Мы, вероятно, уедем раньше. Если найдем оказию в Норденк. В любом случае деньги ваши.

Пожилая дама покачала головой:

— Вы очень щедрые. Дети богатых родителей?

— Не всегда богатство родителей детям в радость, — уклончиво ответила Нойс.

— Ваша правда…

Она так и не спросила их имен. Удобный обычай. Все люди друг другу братья и сестры. Или отцы и…

— Мама!! — раздался громкий вопль. — Смотри, что я нашел!

Малыш лет четырех вбежал в комнату, и шлепнулся, зацепившись за циновку. но так и не выпустил портрета из рук. Дама охнула, грозно сдвинула брови.

— Ю! Паршивец! Я тебе говорила, что нельзя рыться в вещах гостей!? Снимай штаны! Сейчас получишь.

— Ерунда, не берите в голову… — успокоила ее Нойс. — Вставай, мальчик. Тебе понравилась картина?

— Очень… — пропыхтел Ю, поднимаясь на ноги. — Это — ты нарисована?..

— Я. Когда была чуть моложе. И красивее.

— Ты и сейчас очень красивая…

— Ваш сын растет дамским угодником, не находите? — спросила Нойс и обстановка окончательно разрядилась.

Портрет положили на тумбочку в углу, Ю отправили к себе в комнату, чтоб не путался под ногами.

— Потом пообщаемся, — сказала ему Нойс.

Пожилая женщина вздохнула.

— На самом деле, я ему никто. Он сирота. Года не было, как отец пропал в море, а мать умерла от скоротечной болезни.

— Без вариантов: его мать — вы, — сказала Лора.

— Спасибо. Вы — чуткие дети. Но, странно… Первый раз встречаю девушку с собственным портретом в сумке.

Нойс деликатно улыбнулась.

— Довольно глупая история. Один настойчивый молодой художник… Решил мне угодить.

— Вышло хорошо. Раньше не видела такой техники. У изображения есть глубина, объем.

— Вы… тоже художник?

— Баловалась в молодости. Живопись — не для женщин, почему-то…

— Это — предрассудок, как и многие другие. Но, вернемся к картине. Художника зовут Аберкомб Гарери. Он станет знаменит, и его первая картина будет стоить бешеных денег. Всего-то мне надо: дожить до вашего возраста. Как-то так…

— Насмешили… Жаль, что когда-то не нашлось юноши, так же верящего в свою девушку, как вы верите в своего парня…

Распрощавшись с почтенной дамой, Нойс и Лора вышли прогуляться. Городок был невелик, и кроме маленького порта, достопримечательностей не имел.

— Еще бы ляпнула, что ты — будущая Хозяйка Острова! Что шаболдаешься по временам, как другие по дорогам! — в сердцах сказала Лора. — Разве можно быть такой неосмотрительной?

— Не ссы, дорогая. Не сохранилось никаких сведений, что Наоми видели одновременно в двух местах. В тюрьме у Ваги, и на свободе в Граале. Значит, либо старушка никогда не сообразит, кого привечала… Либо будет молчать в тряпочку.

— Не будет! — вдруг выпалила Лора. — Откуда, по твоему пошла, легенда о «человеке, который везде?»

Нойс отмолчалась. В порту они выяснили, что ближайший рейс в Норденк — сегодня вечером. Грузовой барк. Но, есть место для двух пассажиров.

Обнадеженные, отправились обратно. Благо, что из конца в конец городок легко пересечь пешком за полчаса. По дороге Лора спросила:

— А зачем нам Норденк?

— Подходит, чтобы убраться как можно дальше от места крушения. И от моего прекрасного портрета.

— О, так ты его бросишь?

— Он держит нас здесь. В тысяча триста двадцать седьмом году. Настала пора окончательно проститься с Наоми.

— Она — это ты. Ты с ней никогда не расстанешься.

— Имею в виду — проститься с частью моей натуры. Наивной. Глупой. Верившей в дурацкие идеалы добра и справедливости.

Вернувшись в гостиный дом, Нойс выполнила данное малышу Ю обещание. С интересом посмотрела его игрушки. Похвалила микроскоп — тонкую деревянную дощечку с маленьким, как слеза, стеклянным шариком. Послушала, как он читает. Да-да! Он умеет! В четыре года!

Лора с удовольствием наблюдала за их возней. Пусть Нойс иногда бравирует, хочет казаться хуже, чем она есть. Пусть. Это — психологическая самозащита. А сейчас Лора видит ее — настоящую. Слышит, как она говорит пацанчику:

— Ты будешь, кем захочешь. Все пути откроются перед тобой!

Потом она встала, показывая Лоре, что им пора.

— Пока, Ю! Будь здоров и счастлив.

— Ты вернешься?

— Как знать…

— Когда вернешься, я буду взрослым?

— Обязательно станешь взрослым. Не сомневайся.

Малыш с серьезным видом поклонился ей.

— Меня будут звать полным именем! Ювэ из семьи Мабен!

Дорога в порт почти безлюдна. Навстречу едет телега, влекомая унылой лошадью. Возница дремлет, уронив вожжи. Бочка и пара ящиков — жалкий груз. Товарооборот сильно упал за последнее время. Причиной тому — заварушка на Острове. Вот тебе и свободный, независимый Грааль.

Гусыня с выводком, злобно шипя, вперевалку пересекает улицу. Заходящее солнце, пухлое, алое, уже не слепит глаза. В большой луже у обочины квакает лягушка. Вспомнился восторженный рассказ малыша Ю, что позавчера, после дождя, кругом была грязь непролазная. В общем, жизнь хороша и жить хорошо.

Случайные прохожие не обращали внимания на двух молодых женщин в мужской одежде. Тут вам не царство Ваги Картига. Здесь царство свободы. Каждый одевается, как хочет. Или — в то что у него есть.

Гостиный дом покинули, когда его владелица возилась в огороде. На колченогой тумбочке так и остался лежать портрет Наоми. Светлый облик в исполнении безвестного (до поры) Гарери. Солдатские ремни с фляжками положили рядом. В довершение, Нойс выгребла из карманов и сложила аккуратной кучкой золотые монеты. Тридцать восемь штук. Щедрая какая.

И, слиняли в темпе, чуть не бегом. Оставив малыша Ю в его комнате рисовать инфузорию на куске оберточной бумаги. Он был доволен, что его похвалили, и старался вовсю, периодически слюнявя карандаш.

— Уво — Ювэ… Случайное сходство, — сказала Лора.

— Да. Очевидно. И фамилия просто так совпала. А еще то, что Мабен был биологом, а любимая игрушка мальчугана Ю — самодельный микроскоп.

— Слишком… смелое рассуждение…

— Заткнись.

Испугавшись своей грубости, Нойс замедлила шаг. Обернулась к Лоре.

— Знаю, что я — монстр. Не хотела становиться такой. Поверь.

Лора молча взяла ее за руку. Нойс… Нойс… Наоми. Ты слишком многое на себя берешь. И слишком себя переоцениваешь. Как в хорошем, так и в плохом. Взгляни на себя со стороны. Ты плачешь. Значит, ты — человек…

Алый шар солнца в вечернем небе погас, как перегоревшая лампочка.

«И тьма пала на землю. И холод объял ее. И скорбь людская приумножилась. И голос воззвал…»

— Нельзя! Стойте! Стойте!..

Кто-то налетел на них из темноты, тяжко, со всхлипом дыша от быстрого бега. Нойс, украдкой вытерев слезы, с укором сказала:

— Мы и так стоим. Чего вопишь, Тенар! Взываешь, как Мария-дева!

— Ох! Где… Что… А она… Взывала?

— Кто ж тебе скажет? Легенда.

В ночном небе царила полная Обо. В центре ее голубого диска разливалось багровое сияние. Оно медленно гасло — как догорающий костер.

— Вы такие волнованные… Li emoco stato… — затараторила Тенар.

— На себя погляди. Трясешься и головой вертишь, будто потеряла что. Мы с Лорианной вышли размять ножки. Я учила ее пользоваться метаморфом. Видишь? Немножко поговорили о личном…

— Разве надо плакать, когда говоришь о личном?

— Бывает, получается само собой.

— Надо проверить. У меня не бывало, — немного успокоившись, сказала Тенар. — Мы, что? Будем здесь стоять? Вас греют чувства, а мне — холодно.

— У тебя же термо-комбинезон, — напомнила Лора.

— Richo anforsed… Ой, как это… А, вот… Батарейка села!

— Так идем, скорее…

— Да! Да, forso! Пока вы absurdo занимались… Ой, нет, плакали по личным причинам, я такое открыла…

— Что-то гениальное? Что перевернет мироздание? — с улыбкой спросила Лора.

— Ankone. Меня перевернуло.

— Что ж, поторопимся. Нойс, чего ты там шепчешь?

— Артинто, — вслух сказала Нойс, давая понять, что секретов не держит, — полное время нашего с Лорой отсутствия?

— Вы не отсутствовали, — меланхолично отозвался Артинто.

— Ты же сам отправил меня на Обо! По моей горячей просьбе. Моя настырная подруга вклинилась следом.

— Первый раз слышу. После вашего прибытия сюда мы не общались, — ответил Артинто.

Лицо Нойс в свете полной Обо выглядело бледным и спокойным. Лора позавидовала ее умению брать себя в руки. А то ведь сейчас есть отчего вздрогнуть.

— Нойс… Мы с тобой грезили наяву?!

— Никаких доказательств обратного, мой ангел…

— Угу. Вернулись с тем, что имели! Обмен одеждой не в счет — мало ли что учудят две пьяные девки!

Окна в доме Боргезе ярко светились. Одно из них, на первом этаже, распахнулось. Послышался веселый возглас Зеллы:

— Эй, вы там! Хорош прохлаждаться! Лора, к тебе твой парень приехал!

18. «ПЕРЕД ГЛАЗАМИ ТВОИМИ…»

Над Андреем склонился человек в белой одежде. Он что-то говорил, но Андрей не разбирал ни слова. Это — речь? Грубые, рычащие звуки вперемежку с шипением. Иногда они вдруг сменяются нежными нотами. И обратно. В такие моменты казалось, что незнакомец собирается на него напасть. До Андрея, наконец, дошло.

Артикуляция! Непривычно четкое произношение создает ложное впечатление агрессии. При том, что язык этот ему совершенно не знаком. Это не диалект англика, и не новтеранский тонго.

Парень в белом перестал рычать и призадумался. Потом выдал, с ужасным акцентом:

— Как. Вы. Быть?

Снова примолк. Покачал головой. Повторил попытку:

— Делать. Вы. Говорить. Англиш?

Андрей приподнялся на постели. Ощутил легкую слабость, и ничего кроме. В голове не гудит. Мысли ясные. Очень хорошо. Пора оценить ситуацию и подумать о будущем. Старательно выговаривая слова, Андрей медленно произнес:

— Вы излишне употребляете глаголы «быть» и «делать». Я — в порядке. Да, я говорю на англике.

Парень просветлел лицом. Улыбнулся. Достал из широкого кармана предмет, очень похожий на фон. Если бы он не был (образно выражаясь) размером с лопату.

Поразительно. Маленький аппарат видео! Внутреннее устройство помещается в плоском корпусе. Который одновременно служит экраном. Отличная идея, жаль, что в Мире до нее не додумались.

Парень странно глянул на Андрея. Кажется, удивлялся тому, что Андрея удивляет карманное видео.

— Это. Быть. Мой. Новый. Планшет.

Андрей кивнул, изображая одобрение. Спросил, повторяя его манеру разделять слова:

— Кто. Вы?

— Доктор. Тимерчи. Быть. Мой. Имя.

Он что-то набрал на клавиатуре планшета. Собственно, клавиатуры, как таковой, не было. Просто картинка с буквами, которых касались тонкие пальцы доктора Тимерчи. На экране появилось схематичное изображение человеческой фигуры. Планшет произнес приятным ровным голосом:

— Человек.

Так Тимерчи и Андрей вдвоем прошлись по перчню из двухсот слов, сверяя произношение. Тренировка помогла. Их разговор стал более содержательным.

— …Нашли на улице. Вы лежали как молодой былинный богатырь, раненый в бою. Потребовалась операция, чтобы удалить внутричерепную гематому. Быстро идете на поправку.

— Спасибо…, доктор. Что это за словарик? На… планшете?

— Список Сводеша. Загрузил из Интернета. Лексическое ядро любого языка.

— Ах, да… Речь первобытного племени, — усмехнулся Андрей. — Какие слова ни возьми — выйдет охотничья история. Например: человек, идти, видеть, змея, убивать, кушать, блевать…

Пока Андрей молол языком, голова его лихорадочно работала. «Интернет» — так здесь называют Сеть. Белая одежда и красный крест — означают врача. Вместо светло-зеленой с цветком орхи. Неприятный оборот — из одной фантасмагории попасть в другую…

Подождав, пока доктор Тимерчи посмеется над его шуткой, Андрей сказал:

— Не помню… Что было? Нападение? Авария? Понимаю, что я в больнице. Не понимаю, где и когда.

Тимерчи пояснил:

— Травматическая амнезия. Не переживайте, память вернется. Вы — в Рутении. Сегодня — десятое октября две тысячи сто двадцать второго.

Со сдержанной улыбкой он извлек из кармана денежную купюру, развернул и показал Андрею:

— Вдруг это поможет? Смотрите внимательно. Двадцать таких бумажек нашлось в ваших карманах. Что это?

Андрей выругался про себя. Черт бы побрал хитреца доктора! Да и сам он хорош! Забыл, как обобрал в Бете квартиру сумасшедшего старика. Вслух спокойно ответил:

— То, что вам кажется. Там, откуда я прибыл — это деньги. А я, разумеется — шпион. Заявился к вам с собственной валютой. Для маскировки сам себе пробил голову…

Тимерчи принужденно рассмеялся.

— Я не так глуп, как наша сыскная полиция. О странном содержании ваших карманов знаю только я. Знаю так же, что камеры наблюдения, там где вас нашли, выведены из строя. Даю слово: всё, что вы скажете, не выйдет из этой комнаты.

Андрей пожал плечами.

— Подробный рассказ даст повод поместить меня в психушку. Буду краток. Я — путешественник. Испытывал способ мгновенного перемещения в пространстве. Опыт ставился в пределах одной страны и должен был занять несколько минут.

— Я слышал о подобной теории! Неужели дошло до практических попыток? — воскликнул Тимерчи.

— Что-то вроде. Результат не очень… Я серьезно травмирован, и понятия не имею, что произошло.

Тут Тимерчи совсем разволновался.

— Гиперпереход! Замечательно! Открыло бы нам невиданные перспективы! Заодно, похоронит бесчеловечный проект «Аванта»! Да и фанатикам-евгенистам заткнет рот! Вы, наверное, из какой-то заурядной страны, раз я о ней не слышал? Мое правительство заинтересуется сотрудничеством с вами…

Андрей напрягся. Тяжело, когда плохо понимаешь, о чем речь. Храня беспечный вид, небрежно бросил:

— С фанатиками трудно…

Из дальнейших речей доктора Тимерчи, он уяснил, что всюду дела идут очень плохо.

Ресурсы планеты исчерпаны. Человечество разделилось на миллиард сытых и восемь миллиардов голодных. Тенденция к вымиранию уже определилась. Рецептов спасения нет, бежать некуда. Хотя, есть две враждующие группировки. Большая — выступает за строительство гигантских кораблей-ковчегов, которые перенесут избранных к планетам у других звезд. Технически — нереализуемо. Пустая трата сил и средств. Меньшая группировка пропагандирует целенаправленное изменение генома человека. Новое племя «сверхлюдей» найдет способ выжить. Для себя. Остальные — пусть вымрут.

— Жестокая логика… — сочувственно поддакнул Андрей.

Его расчет оправдался. Доктора Тимерчи, что называется, понесло. С гневом и слезами он поведал, что Великая Рутения со всех сторон окружена врагами. Их злобная пропаганда развращает рутенийцев. Дошло до того, что отдельные вырожденцы начали заключать браки с врагами! Например, циничные уроды, образовавшие секту «новых людей» — это потомки рутенийцев и колонистов из Ниппона. Да и другие там намешались. Какое кощунство: дети рутенских женщин, носящие иностранные имена и фамилии…

— Забыли заветы предков! Отказались от нашей религии — святого хрислама! Вместо него…

У Тимерчи перехватило дыхание и он умолк. За широким окном больничной палаты с высоты в два десятка этажей открывался впечатляющий вид на огромный город в лучах заката. Тимерчи встал, подошел к окну. Сказал надрывно:

— Наступит время, когда мы победим! Наша прекрасная Рутения будет столицей Земли!..

Андрей с изумлением глядел на пейзаж за окном. Вот тебе и раз… Новая сказка балдёжнее прежней. Рутения — не планетарное государство, а один единственный город. Промышленный центр, торгующий оружием и ядерными реакторами. Всё, что осталось от страны, жители которой разбежались кто куда. Или смешались с поселенцами, хлынувшими извне на пустеющие территории.

— Вернитесь в постель, — сказал Тимерчи. — Если падать начнете, я вас не удержу.

— Да. Сейчас вернусь. Красивая местность, красивый город. Солнце скрылось, облака горят последним закатным огнем.

— Вы либо поэт, либо вчера родились.

— Там, откуда я — закаты долгие.

— Почему?

Андрей хотел прямо сказать: «потому что сутки длиннее», чтобы проверить реакцию доктора Тимерчи. Вдруг ему можно довериться? Но поступать так счел неразумным. А придумать нейтральный ответ не успел.

В гуще городских кварталов вспыхнул огонь. Сквозь толстые оконные стекла донесся шипящий звук. Он возник и не затихал. Длился и длился. Огонь продолжал пылать, поднимаясь ввысь.

Андрей тихо выругался. Физиономия доктора Тимерчи лучилась восторгом. Он молитвенно воздел руки.

— Свершилось! Друг мой, простите, что вам придется умереть после того, как я вернул вас к жизни… Мой долг врача вступает в противоречие с логикой борьбы.

В сумерках стартующая ракета походила на огненный цветок на быстро растущей черной дымной ножке. За ним вырос еще один такой же. Потом еще и еще.

— Только сумасшедший болван размещает ракетную базу в черте города, — сказал Андрей. — Вас всех сотрут в порошок.

— Не исключено. Если мы опоздали. На всех континентах у нас друзья. Их немного, но они верны и отважны. Повсюду наносятся удары возмездия по нашим врагам. Умереть за правое дело — высшая честь.

— Я — прагматик. Если нельзя выиграть — следует отступить.

— Вы такой… надменный и хладнокровный. Из вас вышел бы хороший командир…

Андрей промолчал. Что толку дискутировать с чёртовым идиотом! Страха он не испытывал — слишком быстро всё произошло. Угораздило, так угораздило… Живая Рутения — смертоноснее мертвой. Огненные цветы заполонили вечернее небо.

— Сколько носителей? — спросил Андрей.

— Тысяча! Шестнадцать боеголовок на каждом! Неотразимый ответный удар!

— Ответный? Я не заметил, чтобы на вас кто-то напал.

— Враги — коварны и обязательно напали бы! Мы их опередили!

— Все ваши соплеменники так же радуются?

— Кроме горстки шпионов и передателей.

— Да уж. Вы — такие ребята, что губите планету при любом раскладе…

— Как это? — удивился Тимерчи, — Что за расклад? Объясните!

Андрею не пришлось ничего пояснять, потому что в потревоженных небесах произошли драматические изменения. Один за другим огненные цветы начали гаснуть, оставляя после себя тающие дымные облака. Доктор Тимерчи глухо вскрикнул, закрыв лицо руками. Андрей продолжал смотреть, и в душе его ожила надежда. Кто-то сбивал рутенские ракеты на взлете! Через минуту последний зловещий цветок погас.

— Лихо вас уделали, — процедил Анжрей.

Доктор Тимерчи отчаянно рыдал, бормоча отрывочные бессмысленные слова. Родина… Партия… Президент…

Андрей похлопал его по плечу.

— Успокойтесь! Ничего страшного не случилось. Президента вашего, конечно, повесят, да и чёрт с ним. Занимайтесь своим делом. У вас призвание и долг врача.

— Вы… В самом деле… Командир… — пробормотал Тимерчи. И внезапно взвизгнул: — Что это?!

Рукоятка на пластиковой оконной раме сама собой повернулась. С легким скрипом окно начало отворяться в пустоту ночи. Внизу, на глубине двадцати этажей слышались крики и вой полицейских сирен.

Кто-то огромный, покрытый металлической чешуей, повис за окном, как на невидимом канате. Семь суставчатых, блестящих сталью лап чудовища медленно сворачивались. В то время, как восьмая протянулась к Андрею. Доктор Тимерчи закричал от ужаса и упал на колени. Андрей обернулся к нему.

— Не паникуйте. Это — мой друг. Не в силах вылечить, оставил меня, в надежде, что местные окажут помощь. Так и вышло. Теперь он вернулся за мной. Сперва спасши всех вас, придурков! Даже не знаю, стоило ли? Ведь это вы — фанатики! Узколобые, с кошмарным комплексом неполноценности. И ничего не смыслящие в генетике! «Новые люди» — результат смешанных браков и генной инженерии, будут крепче и здоровее родителей! Умнее и талантливее! От их ума выйдет много горя, но это ничего. Добра без зла не бывает — я это понял, наконец-то. Ведь сам — тому доказательство. Вы назвали меня молодым богатырем. А знаете, сколько лет мне на самом деле? Сто! Маленький юбилей!

— …

— Прощайте, доктор Тимерчи! Я попробую вернуться туда, откуда пришел. Пожелайте мне удачи, потому что не хочу увидеть вас снова.

От имени Высокой Новтеры, декрет #1

Сокращение вооружений сделало доходным бюджет SOL5-2. Это позволяет списать накопившиеся на сегодня долги частных лиц и малых предприятий. Пусть местный 1395 год начнется в экономике с чистого листа.

Наоми Вартан,

Наместник Новтеры на SOL5-2

Предновогодняя программа видео отлично слышалась в душевой кабинке. Лора и Нойс вдвоем, нагие встали под горячие струи.

— Хороший подарок, да? — усмехнулась Нойс. — Играет кровь от счастья в венах, кричат «ура» аборигены…

— Ты мерзкая, подлая и коварная… Не обижайся только.

— Не спорю, так и есть.

— Используешь последний шанс стать хорошей.

Улыбка исчезла с лица Нойс.

— А что в этом не так?!..

Ее огорчение тронуло Лору. Плевать, какие истинные мотивы у Нойс. Бог ее руками творит добро из зла. Потому что больше не из чего его творить.

— Не бери в голову, Нойс! Наплюй на всё! Разрешаю обнять меня и поцеловать. Один раз. Лови момент, второго не будет.

Когда настала пора одеваться, Нойс затребовала метаморф обратно. Лоре пришлось идти к себе в комнату с полотенцем на бедрах. Нойс увязалась следом. Дорожный костюмчик вывесили на балкон, проветриться. Лора с сомнением перебирала шмотки в шкафу.

— Свитер и шаровары, — подсказала Нойс.

— Да?! И в таких-то ботинках? Не ансамбль.

— Теплые носки и тапочки.

— Это — туфли без каблуков.

— Надевай. Становись перед зеркалом. Видишь? Облегающий свитерок. Сиськи под ним торчат. Просторные штаны подчеркивают (парадокс, да?) линию бедер и стройных ножек. Так хочется вытряхнуть тебя из этой шмотки… Арсений будет в восторге.

— Ага. Да. Спасибо. Разгадала тебя. Правишь кнутом и пряником. Сейчас были пряники. Для народа. Для меня. Когда кнута ждать?

— Вперед не забегай. Где та коробка, что передала Зелла? Найди быстренько.

Лора отыскала в шкафу тяжелую металлическую шкатулку с цифровым замком и гравировкой на крышке: «Я помню». Раньше в ней хранился последний подарок майора Иомена — костюм-метаморф и бластик Наоми. Сейчас шкатулка была пуста. Потому что метаморф плотно облегал тело Наоми, а бластик свой она оставила в Координационном центре. Не отправляться же в гости с оружием на поясе!

Лора поймала странное выражение на лице Нойс. Как бы досада. На помощника и друга, который покинул ее навсегда. Когда-нибудь, с такой же детской обидой Наоми будет стоять у могилы Лоры. Скольких друзей, любимых, просто приятелей она уже потеряла?

«Не забегай вперед», — вспомнила Лора ее слова. У Нойс-Наоми достаточно шансов расстаться с жизнью намного раньше. Новтеране не стареют, но и не бессмертны. Особенная порода, но всё же — люди. Им свойственны гордость и самомнение, но и благодарность не чужда. Так же, как способность ошибаться и испытывать муки совести.

Майор Иомен много раз пытался удерживать Наоми от поспешных, опрометчивых действий. Продиктованных не нуждами момента, а особенностями ее характера. Выражение Ra Exelensa Gardano Торван Иомен понимал буквально. Охрана Ее высочества. В том числе, от нее самой.

Годы прошли и Наоми признала правоту своего верного помощника. Сделанное ею добро или зло — остается. И следы этого сохранятся на все времена.

На днях останки главы R.E.G. с воинскими почестями перезахоронены на Острове. Его личные вещи помещены в архив R.E.G. Дневник майора, который он вел до последнего дня жизни, тщательно изучают.

Вдова майора — Венди Иомен, вместе с сыновьями покинула дом, в котором прошли их счастливые семейные годы. Близнецы Кассий и Поль — талантливые инженеры приглашены на работу в Тире. По взаимному согласию, тринадцатилетняя Зелла Иомен останется в семье Боргезе. Бывшая ферма Иоменов выставлена на продажу. Всему на свете приходит конец…

Нойс положила в шкатулку бластик Лоры.

— Возвращаю с благодарностью. Придумай пароль. Я отвернусь.

— Зачем же? Смотри.

Лора набрала пароль и закрыла крышку. Перемешала цифры в беспорядке.

— Трудно забыть, да?

030827 — третье августа двадцать седьмого. Кораблекрушение «Громовержца». Далекий-далекий день, который был… Позавчера?.. Не надо об этом думать. Страница перевернута. До новогодних курантов осталось четырнадцать минут. Самое время поторопиться к столу. Нойс встрепенулась, согнала с физиономии меланхоличную мину.

— Пойдем, Лора! Улыбку на личико, больше радости в глазах! При виде Арсения — радостно вопишь и бросаешься к нему на шею…

Хотя Нойс шутила, Лора именно так собиралась поступить. Но, вышло по другому. Вместо визгов и обнимашек — церемонные приветствия и здорованье за руку. Арсений Томкин объявился не один, а вместе с Айвеном Астером.

Лора про себя удивилась символизму — сидящие за праздничным столом разбиты на пары. Хозяева дома — Стас и Грета Боргезе. Нойс и Михаил Сонгер. Новтеранский пацан — Гед и деревенская девочка Зелла. Сама Лора и Арсений Томкин — профессор-вольнодумец. Сорокапятилетний, широкоплечий. Со льдисто-голубыми глазами. Ямочкой на упрямом подбородке. И легкой сединой на висках.

Однако самая странная пара — десятилетняя новтеранка Тенар и Айвен Астер. Молодой брюнет, с орлиным профилем и напускной суровостью во взгляде. Он же — доктор Рональд Гаяр, сто двадцати одного года от роду. Гений, открывший тайну Ренессанса и утерявший или намеренно похоронивший ее. Сам он этого никогда не вспомнит. Ренессанс — дар жестокий.

Стас, почесав седую бородку, возгласил:

— Здравствуйте, гости дорогие! У нашего стола — пополнение: господа Астер и Томкин успели вовремя! Словно мысли читали друг друга — самое вкусное ждет их здесь!

— Простое совпадение! — засмеялся Арсений. — Сойдя с поезда, сообразил, что ловля такси закончится встречей Нового года на перроне. Двинул пешком. Подходя к дому, увидел, как у ворот внезапно материализовался этот гражданин…

— С вашим ростом и широким шагом совершать марш-броски — плевое дело… — усмехнулся Астер. — Я, уж простите, воспользовался новой техникой.

— Киано починил телепорт?! — встрепенулась Нойс. — Не могла с ним связаться, и с Грейсоном тоже.

— Грейсон, изрыгая звучные фернанские проклятия, перезагружает сервера в Техническом центре. Их накрыл сверх-энергетичный пучок космических лучей. Редко, но бывает. А Киано — бездельник, ему видишь ли, надо сосредоточиться. Методом одинокого гуляния в городском парке. Будь в Вагноке лес — с собаками искали бы.

— А так?..

— Так я первую попавшуюся старушку на лавочке спросил, не видала ли человека, черноволосого, как я, но не в пример лохматее… Ответила: «А… Поэт. У фонтана. Голубей кормит…» Я спросил: «С чего вы взяли, что он поэт?» «По речам, милок. Кто еще рассказывает, что всего, что мы видим вокруг, что помним и знаем — секунду назад вообще не было?»

— У Киано — своеобразный ум. Благодаря ему у нас есть телепорт.

— Если забыть, что мы не в состоянии воспроизвести элементную базу, то да, — уточнил Астер. — Когда микросхемы выгорят — извольте на поклон к Эджину По, не к ночи будь упомянут. Желает вас видеть, между прочим.

— Чего надо?

— Сам скажет. Выражал недовольство хаосом в Мире. Куда смотрит Наместник? Взять хоть сегодня…

— А что стряслось сегодня? Кроме Нового года, который вот-вот? — встряла в беседу Лора.

— На Обо что-то мощно взорвалось. Минут десять назад. Как раз, когда вы с Нойс во тьме прохлаждались.

Нойс пожала плечами.

— Рано пьянствовать начали. Вышли во двор, хмель выветрить. Попрыгать, побегать, ручками-ножками помахать. Если при этом на Обо что-то хряпнулось — извините. Мы нечаянно.

Когда общий смех утих, Арсений Томкин заметил:

— Кто-то рассказывал мне, миз Вартан, что у вас нет чувства юмора… Вижу, это неправда.

Нойс кивком поблагодарила за комплимент, обернулась к Астеру. Сказала невозмутимо:

— Не буду говорить с Эджином По сегодня. Буду говорить с ним завтра. Завтра будет другой день.

Поймала насмешливый взгляд Лоры, затаенно улыбнулась в ответ. Их мысленная связь, прервавшись в Граале, с тех пор не возобновилась. Но, и так понятно. Иногда (насколько часто?) глубокомысленные замечания Хозяйки, поражавшие современников, ей не принадлежали. И сейчас она впечатлила всех, кроме одного человека. Лора тоже читала тот старинный роман.

Два фона, Лоры и Нойс, лежащие на столике у дверей в гостиную, разом заиграли новогоднюю мелодию. Лора пожалела, что ни она, ни Нойс не держали фоны всё время при себе. Тогда сейчас оба устройства показывали бы время больше, чем на сутки вперед. Или нет. В любом случае это послужило бы проверкой.

Аккорды отзвучали. Со звоном сдвинулись поднятые наготове бокалы. Длинных тостов никто не говорил. Банальные поздравления не приняты в доме Боргезе. Так же, как просмотры праздничных передач. Много лучше — живой разговор. Смешки. Улыбки. Жить нам долго и процветать. Гарантий никто не даст, но и надеяться не запретит.

— Передайте мой чок, bonvo! — прозвенел тоненький голосок Тенар.

Довольная, она плюхнулась обратно на стул. Астер спросил:

— Вас не смущает, что пьете компот, когда…

— Я — ребенок! Мой организм вырабатывает достаточно эндорфинов! Мне не нужен алкоголь, чтобы веселиться.

— Здравое рассуждение. У вас ум исследователя, Тенар.

— So. Danke. Вы мне очень… Prie…

— Чем же?

— Такой trankvilo e kompetento…

Задумалась, решилась. Привстав, прошептала Астеру на ухо:

— Только не смейтесь, bonvo… Я вас люблю!

Астера было трудно смутить, но тут он на миг задержался с ответом.

— Ты… мне тоже очень нравишься, Тенар. Вижу лишь одну помеху. Большую разницу в возрасте…

Глаза у Тенар загорелись.

— Это не навсегда! Время придет! Для novhomo важен только физический возраст! Tutoro Gajar!.. пять лет, и увидите девушку… Grando bejo! У меня хорошая генеалогия, я видела свою генетическую карту…

— Что ж… Если через пять лет твои чувства не остынут…

Тенар так решительно замотала головой, что ее светлые кудри растрепались в беспорядке.

— Не вините Наоми, Tutoro… Она про вас ничего не говорила! Я сама вычислила!

— Давай выпьем за любовь и интеллект… — усмехнулся Астер. — Как ты меня расшифровала? Если не мыслечтением.

Они торжественно чокнулись. Выпили. Тенар компот, Астер вино. Тенар решительно поставила бокал на стол.

— Нет! Не читаю мыслей без спросу! Или без медицинских показаний.

Она опустила голову.

— Ну… Anmo… Немножко…

— Ты — молодец. Талант. — утешил ее Астер.

Тенар встрепенулась.

— Se banalo… Врожденное качество. А еще я — наблюдательная! Такое нашла! Как это… Упасть, не встать!

— Арсений, я так и не поняла, чем собственно вы занимаетесь. Немножко философ, чуть-чуть юрист. Как будто историк, но не совсем. Умелый манипулятор.

— По части манипуляций, миз Вартан, мне с вами не тягаться. Я изучал вашу карьеру. Как она развивалась, год за годом. Вы использовали «эффект пирамиды».

— В первый раз слышу.

— На Новтере, наверное, это называется по другому. Давайте напряжем воображение: некто — сильный телепат. Или, как говорят: «пси».

— Не напрягайтесь. Я — перед вами.

— Ага. Но, все люди — немножко пси. Кто-то едва-едва, кто-то побольше — их и подберем в окружение нашего пси. Через время, проникшись его мыслями и волей, они начнут транслировать их уровнем ниже…

— Верно. Цепная реакция. Страна подчинится воле одного человека. Станет жить его мечтами, страхами, заблуждениями. Мне так было надо, и я так сделала. И что же?

— Вам так было надо?

— Думала: мне это поможет.

— И как?

— Одиночество, от которого нет спасения. В каждом лице видела себя. В любых словах — слышала повторение собственных мыслей. Запертая в хрустальном дворце, где на каждой стене — мои бесконечные отражения… Пока Ар Солтиг не разбил мою маленькую вселенную ударом своего армейского сапога. Второй раз я такой ошибки не совершу.

— Хочется верить…

— Успокойтесь. Срок работы Наместника — всего четыре года. Выгонят раньше, если Малый круг сочтет, что я вызвала недовольство аборигенов. Когда звери волнуются — это значит, что укротитель плохой.

— Недовольство легко подавить силой. Разве не этим вы занимались на Острове больше полувека? Судьба Грааля еще на слуху.

Зазвенела десертная ложечка, оброненная Стасом Боргезе. Нойс, не обратив внимания, продолжила:

— Включу вас в преемники, Арсений. Номер первый в списке людей, кому переходят функции Наместника, если со мной что-то случится. Тогда и проверите ваши любимые принципы коллективного руководства. А Малый круг оценит успехи. Я же полагаю: всё что решает группа людей — может решить и один человек. Меня держали в заточении — и я могу. Меня мучили, пытали — и я могу. Меня убивали… И я могу.

Через открытую дверь из гостиной в столовую проник яркий свет.

— Эт-та что? Кто люстру включил? — изумилась Грета.

Астер встал, крадучись подошел к двери сбоку, осторожно выглянул. Ответом ему был чей-то веселый смех.

— Входите, Айвен, не бойтесь. Я вас не укушу!

Тут уже все встали из-за стола, собрались у двери.

— Мария-дева недотраханная! — воскликнула Зелла, и Грета хотела отвесить ей подзатыльник. Негоже тринадцатилетнему ребенку ругаться, как извозчик. Но карающая рука Греты застыла на полпути. Брови ее удивленно поднялись. А губы чуть не произнесли еще более сильные мужицкие слова.

Почти вся гостиная в доме Боргезе — исчезла! На расстоянии нескольких шагов открылось ярко освещенное пространство. Роскошный зал, похожий сразу на библиотеку, игорный клуб и спортивную площадку. Посередине этого великолепия стоял высокий, улыбчивый молодой человек в белом костюме-тройке. Верхняя пуговица синей сорочки небрежно расстегнута. Из нагрудного кармана выглядывал сиреневый платочек.

Человек смотрел уверенно, довольный произведенным впечатлением. В самом деле — эффектный тип. Квадратные плечи. Квадратное, упитанное лицо с небольшим подбородком и чувственными губами. Карие глаза и зачесанные назад темно-каштановые волосы. Голос у него оказался хорошо поставленным певческим тенором. На англике он говорил практически без акцента.

— Приветствую, друзья! Здравствуйте, Наместник Наоми! Поздравляю всех с Новым годом, хотя кому он нужен, дурацкий праздник для быдла? Надо жить так, чтобы каждый день был праздником! Днем хорошей работы, днем свершений!

— И вам того же, Эджин… — кисло ответила Нойс. — Я как раз собиралась с вами завтра поговорить…

Эджин театрально воздел руки. Добродушно-иронично рассмеялся.

— Время пришло… Завтра — уже наступило!

Лора, протиснувшись поближе к Нойс, прошептала:

— Это что за клоун?

Либо у Эджина По был невероятно тонкий слух, либо ему помогала техника. Он вновь рассмеялся и щурясь от удовольствия, пояснил:

— Я — знаменитый новтеранский историк и искусствовед! Автор первой научной теории эволюции человека! Моя книга — лучший подарок! Каждый истинно разумный индивид должен выучить ее наизусть!

Взгляд его горел вдохновением. Он начал расхаживать по залу, энергично жестикулируя. В разворотах делал чуть ли не танцевальные па. И говорил, говорил, говорил…

В его теории Лора не увидела ничего для себя нового. Пусть в некотором царстве, тридевятом государстве двое претендуют на высокую должность. Оба в равной степени умны и образованы. Лишь одно отличает их. Первый — честен и благороден, а второй — законченный негодяй. Кто, по-вашему, займет высокий пост? Конечно, негодяй. Ведь он не стесняется в средствах, в то время, как его соперник поступает порядочно. Настанет время, когда все высокие посты в государстве заполонят мерзавцы.

А натура мерзавца такова, что он не возьмет в помощники человека умнее себя. Пусть подчиненный глуповат, зато верен. Так, с неизбежностью, деградирует элита страны. Следом за ней и весь народ. Когда ум и честность не ценятся, то умные и честные не выживают. Такую систему правления Эджин По назвал говнократией. Привел наглядную аналогию с фекалиями, всплывающими наверх.

Подобное явление невозможно в маленьком городе-государстве, где все друг друга знают. Ну, а в империи? В ней мы знаем своих родных, соседей и сослуживцев. Об остальных известно лишь то, что о них говорят. Чем больше размер государства, тем быстрее оно скатывается в состояние отхожего рва. Поэтому любая империя обречена. Иногда Эджин спохватывался, и вместо «говно» употреблял вежливые синонимы: варвары, выродки, дикари, быдло, ублюдки, убогие, спившиеся, наглая мерзость, дешевая мразотина, выскочка с помойки, позорная блядина, хамы и шваль. И не стеснялся отождествлять себя с богом.

— Воззвал Эджин к здравому смыслу — и населил Инфор темами разными: и сказал, что это хорошо! В следующий день создал книгу — Первую научную теорию эволюции человека — и сказал, что это очень хорошо! Это новый завет ученым — и да не будет у вас другого историка, кроме Эджина По! В моей книге сосредоточена вся информация о Терре, кто и как формировал этот лживый миф, тысячи документов!..

Описывая крайнюю степень разложения терранских государств, Эджин едва не прослезился. Тут он вспомнил, что хорошо поет, и собрался исполнить подходящую к случаю печальную арию. В этот момент Нойс с нежной улыбкой подняла руку, призывая его перейти к существу дела.

— Да-да, помню! — бодро отозвался тот. — Ваш запрос о неточной формулировке взаимоотношений Новтеры и SOL5-2 рассмотрен.

Нойс изобразила почтительное внимание. Эджин возгласил:

— Замечание о том, что называя оккупацию опекой, мы тем самым заключаем контракт — принято.

— Замечание о том, что Уложение не допускает бессрочных контрактов — принято.

— Малый круг согласился с моим условием прекращения контракта. Для тупых, верящих в древние сказки, принимающих за истину любой бред ряженых бородатых свиней… В самый раз!

Он четко и звучно огласил дополнение к Контракту опеки — пункт номер тринадцать. Ответом ему была оцепенелая тишина. Потом Зелла завопила:

— Да этот гад издевается!!

Схватила со столика, чуть не смахнув антикварний домашний телефон, деревянную статуэтку-оберег. И запустила Марией Заступницей в ухмыляющуюся физиономию Эджина По. Фигурка прошла насквозь, не причинив вреда. Потому что глава Малого круга и его диковинные апартаменты были всего лишь объемным изображением.

Для Эджина По гостиная дома Боргезе была таким же неощутимым призраком. Но, против инстинктов не попрешь. Увидев летящий ему в лицо предмет, Эджин дернулся, потерял равновесие и упал, высоко задрав ноги; при том не переставая смеяться. И тут же исчез! Всё исчезло! Вернулась полутемная гостиная с разноцветными огоньками электрических свечей. Зелла рыдала от отчаяния и злости. Тенар обняла ее.

— Hundo absurdo! Ничего не изменилось. Как хотели держать нас вечно, так и продолжают хотеть. Ejano montrej… Будущее покажет. Ха!.. А против Девы-то… он не устоял!

Грета внимательно и ласково смотрела на нее. Тенар только что употребила местоимение «нас». Она больше не отделяла себя и других Небесных детей от человечества Мира.

— Давайте еще выпьем, — предложил Астер. — Чем бы дело не обернулось, а у меня впечатление, что сейчас верх взял не Эджин По.

Застольная беседа, исчерпав себя, угасала, как догоревший костер.

— Что ж, братья и сёстры, не пора баиньки? — позевывая, спросил Астер. И обернулся к Тенар: — А ты, красна-девица? Сидишь, как на иголках.

— Я, ну… Не знаю… Хотела показать…

Астер вспомнил:

— Нашла интересное… Ты говорила… Показывай, и на боковую…

В гостиной Тенар взяла книгу-альбом с репродукциями Гарери.

— Давайте отойдем сюда. Смотрите! — она раскрыла альбом.

Нойс пожала плечами.

— И что такого? «Девушка у окна». Да, в ночнушке — это я, у окошка попкой отсвечиваю. Гарери рисовал меня по памяти. Никогда не позировала ему обнаженной, но художник умеет видеть сквозь одежду. И я не могла запретить ему вставлять мою персону в любой придуманный им сюжет.

— Да глядите же! — нетерпеливо воскликнула Тенар. — Здесь… и здесь! — она обвела вокруг себя рукой.

Смелые, решительные, точно легшие на холст мазки. Большая комната; сквозь широкое окно льется белый холодный свет. У окна, спиной к зрителю — темноволосая девушка. На ней длинная рубашка и больше ничего.

Руки скрещены на груди. Сквозь рубашку просвечивает стройное тело. Голова склонена в глубоком раздумье. Поза отображает едва начатое движение… Создается нестерпимое ощущение, что девушка вот-вот обернется. В настенном зеркале отражается фигура гостя. Горбоносое лицо, выдвинутый вперед подбородок.

— Неужели не видите! — вскричала Тенар.

— Вижу! — напряженно отозвался Стас, а Грета тихо ахнула.

Сонгер присвистнул, Арсений Томкин шумно выдохнул. Зелла ойкнула. А Гед спросил:

— Когда построен ваш дом?

— Лет десять назад, не раньше.

— Гарери умер двадцать шесть лет назад, — сказал Арсений. — Как он мог нарисовать Наоми в вашей гостиной?! И Айвена Астера отраженным в зеркале?!

Охрипнув от волнения Лора добавила:

— Нойс! Это — утро после того, как ты сутки дрыхла от снотворного, которым я тебя опоила! Смотри, там на диване лежит одеяло, которым я тебя укрыла. Белый свет за окном — ночью выпал снег — спасибо «Скайтауну» за новый климат. Гарери ничего этого знать не мог… И он рисовал с места, где я сейчас стою. Словно видел моими глазами…

По нетерпеливому личику Тенар она поняла, что той еще есть, что сказать. Девочка перевернула лист, открыв следующую картину.

«Саламандры». Вместо ящериц, танцующих в огне, нарисованы две женщины. Они стоят, обнявшись, в море пламени, готовом поглотить их. Гарери волен был включать образ Наоми Вартан в любые свои фантазии. Но Лорианна Парк тогда еще не родилась.

— Я видела эту картину раньше… — простонала Лора. — Мне в голову не пришло…

Астер, дотоле хранивший молчание, подхватил:

— …Что Гарери был пророком? Будто тоже нарисовано недавно. — Сужу по прическам у обеих…

— Я испугалась, когда увидела… — всхлипнула Тенар. — Но, вдруг обошлось… уже…

Сонгер хмуро прокомментировал:

— Занятно год начался… До утра не заснуть. Надеюсь, в этой дьявольской книжке ничего больше нет.

— Последняя картинка, — отозвалась Тенар. — Не страшная, не бойтесь. В ней точно — ничего такого.

«Демон». В грозовом небе летит многокрылый дракон. Его всадник — молодой богатырь, длинноволосый, русобородый. Лицо с чеканными чертами полно горечи и решимости.

Сквозь дождь и ветер Андрос Гелла держит свой путь.

19. ВРЕМЯ ТИТАНОВ

01.01.1395, 02:59. КЦ «Феникс».

Наместник Новтеры на SOL5-2 Наоми Вартан

Командиру спецгруппы «Торнадо» Горацию Винеру

Меня интересуют все знакомства Рона Гаяра, о которых имеются сведения в архиве R.E.G. Результат доложить лично.

Теперь понимаете почему я, злой и не выспавшийся, сидел на диване в маленькой гостиной? Если не знать, что это — жилище Наместника, то величие момента не ощутить.

Время шло к девяти утра, высокая резная дверь по-прежнему оставалась плотно закрытой. В гостиную вошла крепко сбитая молодая женщина в форме R.E.G. На нагрудном знаке имя: «Ксения Грин». Подошла к двери, негромко сказала:

— Пора, Экселенса!

Обернулась, окинула меня холодым взглядом. Я — не сильно пугливый, и дешевыми трюками меня не проймешь. С наиприятнейшей улыбкой спросил:

— Вы — адъютант Ее высочества?

— Офицер по особым поручениям.

И, не выказав ответных любезностей, дамочка гордо удалилась. Не успел я вновь подготовиться к ожиданию в одиночестве, как в гостиную влетел запыхавшийся парень. Крепыш, круглоголовый, с военной стрижкой, но в гражданском. Я не сразу узнал знаменитого журнашлюха Михаила Сонгера.

— Привет, Гораций, — бросил он мне.

— И тебе, в то же самое место, — ответил я. — Чего приперся?

Он молча показал на дверь в спальню Нойс. И плюхнулся на диван, рядом со мной. Я поборол желание отодвинуться. Гений громких новостей продолжал тараторить:

— Ждем-с. Пусть отдохнет, после новогодней ночки… Самой необычной за последнюю тысячу лет…

— Могла бы не торопиться звать… — буркнул я.

— Не рассчитала сил, что такого? От всех нас, долбоебов, ей надо отдыхать? Похрапеть лишние полчасика — очень на пользу.

— Она не храпит, — ляпнул я сдуру.

Сонгер приглушенно рассмеялся. Этого я уже не стерпел. Вскочил, схватил его за грудки. Рывком поставил перед собой. Он оказался чуть ниже меня ростом, но на пяток кило тяжелее. Вырвался. Едва не врезал мне в ответ, но я перехватил его руку. Прорычал:

— В окно выброшу, блядун! Пусть искины ловят!

Красный от напряжения, он выдавил:

— Ты бы… зарубил себе на стенке… Она больше — не твоя жена.

Позади нас кто-то деликатно кашлянул. Послышался мягкий голос Нойс:

— Не помешала?

Мы оба замерли, как забияки школьники при появлении учительницы. Неловкий момент прервала Нойс.

— Гораций, зайди.

И манием руки велела Сонгеру сесть и ожидать распоряжений. Так ему, болвану, и надо. Раздвижная дверь закрылась за нами.

— Уютно у тебя, — сказал я. — Вот список, который просила. Больше сотни имен.

Она небрежно пролистала распечатку. Одну фамилию отчеркнула ногтем. У Нойс глаза, как фотоаппарат, простите за дурацкое сравнение.

— Этот человек. Родственники, друзья, близкие. Любые подробности важны.

— Чем интересен?

— Не знаю. Единственный, о ком Рон при мне никогда не упоминал.

— Понял. Выясню его прошлое.

Нойс немного смутило, что я говорю кратко, не отвлекаясь на лирику. Но, она держала себя в руках. И я тоже. Ничего личного, просто работа. Ее высочество дает мне поручение, потому что никто не справится лучше.

Уходя, сказал:

— По отношению к Михаилу я вел себя по-свински. Прошу извинить.

Она молча кивнула. На том и расстались. В гостиной Сонгер с унылым видом стоял у окна. Мрачно посмотрел на меня.

— Прости, Гораций… Не хотел обидеть… Не в своей я тарелке… Так много событий… Пугающих и странных.

— Забудь. Это я — слишком нервный в последнее время.

Обменялись рукопожатием и я отчалил. Эх, Сонгер… Люди — глупы. Понимают, что имели, лишь потеряв. Береги ее. Ведь ей — нет цены.

В Дом правительства двинул на своих двоих — что такое четыре квартала? Впрочем, достаточно времени привести мысли в порядок. И построить тараканов в голове по стойке «смирно».

Сначала, вернувшись домой, посмотрел данные о новых сотрудниках R.E.G. Благо, мой доступ позволял. Да, ледышка Ксения — что-то вроде ординарца при Ее высочестве. Такое незамысловатое прикрытие для психотерапевта.

Потешив любопытство, я занялся делом. Задача: выяснить подробности жизни человека о котором до сего дня ни черта не слыхал. Ювэ Мабен.

Разгорается день над Граалем,

Звезды гаснут и солнце встает.

Много братья, мы бед повидали,

Верим в то, что свобода придет…

Вдали ровная череда волн прекратила бег. Громоподобный гул сотряс воздух. Снопы пены и брызг взметнулись ввысь. Это волна прилива разбилась о подводные скалы. Природный барьер, защищающий гавань Элдора. Прибывающая вода приподняла патрульный катер, пришвартованный у причала. Другие суда здесь и не плавали.

Большим кораблям не преодолеть сложный фарватер. А юркие, маневренные фелюги — не нужны после того, как Хозяйка Острова приказала построить мост через Чертово горло. Тем самым она убила контрабандную торговлю. И позволила железнодорожным магнатам наживаться на поставках в Грааль. Так земля обетованная, приют изгнанников и беглецов, потеряла свободу.

Символом рабства стал и новый маяк, заменивший ажурный шедевр деревянного зодчества. Гордо вознесшаяся над гаванью каменная башня построена без применения цементного раствора. Настолько тщательно подогнаны гранитные блоки. У подножия надпись на мраморной плите: «От Наоми Вартан на благо мореплавателям».

Смотритель маяка, дежуривший в каморке на вершине башни, допил кофе, лениво глянул в окно. На море всё спокойно. Вздрогнул. Протер глаза. Нет, не показалось. На бетонных плитах причала, где только что никого не было, стоит человек. Женщина! Черный комбинезон облегает стройное тело, капюшон оставляет открытым лицо.

Она оглядывается, будто хочет убедиться: туда ли попала? При виде ее на палубе патрульного катера начинается суета. Кто-то что-то орет, неслышное здесь на высоте. Второй размахивает автоматом. Женщина поднимает руки над головой, показывая, что не вооружена. Автоматчик открывает огонь. Вслед за этим катер исчезает в алой вспышке взрыва. Женщина, пожав плечами, уходит. Она направляется в город…

Смотритель, икнув, уронил пустую чашку. Кинулся к телефону.

Фанатики скудомны. Видят тебя и остервенело палят. Последствия наступают мгновенно. Мозг искина незатейлив, рассуждения прямолинейны. Он наблюдает вооруженного против безоружного и действует соответственно.

Элдор сильно изменился с тех пор, как ты видела его в последний раз. Вчера, что ли? Кто так шутит со временем? И с тобой? Надо поговорить с Киано — его не смутят бредовые россказни. Он — любитель парадоксов. и сам расскажет чего похлеще. Вроде того, что материальный объект существует лишь тогда, когда за ним наблюдают. Ха-ха, сейчас. Вот, ты видишь Элдор…

Насколько лучше он себя прежнего! Аккуратные кирпичные дома, своеобразной архитектуры. Ровный асфальт мостовых. Узорная плитка под ногами. Пусть не врут о простой и радостной жизни в прошлом! Вы видели деревянные сортиры во дворах? Или душ — столб с канистрой наверху, где вода нагревается солнцем? Моешься, старательно не замечая зевак у ворот. К счастью, дикарство ушло, погребено в толще лет.

Неподалеку чердак двухэтажного дома разлетается осколками черепицы. С крыши на мостовую падает обезображенное тело. Мертвая рука сжимает приклад винтовки. Подходишь ближе. Храбрый был парень, но неопытный. На запястье татуировка в виде скорпиона. «Мстители Грааля».

Искины парят над Элдором, бесстрастно фиксируя обстановку. Один процент населения — вооружен и активен. Остальные сидят по домам, не показывая носа. Это — аномальная общественная структура. Классифицируется, как захват власти бандитами.

Одноэтажный, скромный дом в конце переулка. Кирпичи потемнели от времени. Одна из первых построек эпохи Хозяйки, когда в Граале стали доступны хорошие стройматериалы. Зеленая входная дверь закрыта. Из решетчатого смотрового оконца за тобой наблюдают.

Останавливаешься. Метаморф способен усилить голос так, что стекла из окон повылетают. Не собираешься настолько зло шутить. Но, в курсе будет весь квартал.

— СТЕЛЛА МАБЕН! Я ЗНАЮ: ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ! ТВОИ ЛЮДИ СТРЕЛЯЛИ В БЕЗОРУЖНУЮ, И НАКАЗАНЫ ЗА ЭТО! А Я ЛИШЬ, ХОЧУ ПОГОВОРИТЬ! ВЫХОДИ! ИЛИ ЗАСТРЕЛИСЬ, ЧТОБЫ ДОКАЗАТЬ СВОЮ ТРУСОСТЬ!

Вдова Ювэ Мабена стоит на пороге, сжимая помповое ружье. Всё еще привлекательная (и решительная!) дама, немного за пятьдесят.

— Стелла… Брось оружие. Одно лишнее движение — и умрешь. Я этого не хочу. Нас видят все. Так давай поговорим, стоя здесь, и перед всем Миром.

— Нам не о чем говорить… Ты — убийца моего мужа! Можешь убить и меня, но я всё равно скажу… Прочь от моего дома!!

— Твой муж погиб случайно. Он был великим человеком. Потеря такого ума — трагедия для всех, и для меня тоже. А ты была всего лишь домохозяйкой. Красоткой, на двадцать лет моложе своего мужчины. Единственное твое достоинство — то, что ты беззаветно его любила.

— Я… И сейчас… Его люблю…

— Во имя этой любви, ты не дашь погибнуть делу его жизни.

— Во имя этой любви… Вон отсюда! Прошу…

Стеллу одолевают сомнения, но стоит надавить на нее и решимость ее укрепится. Отступаешь на шаг, второй…

— Хорошо, Стелла. Я ухожу. Мне нетрудно: топ-топ и вымелась. Но, ведь я — не хвост собачий, а нечто большее… Пусть временно, но что-то вроде начальницы над всеми. Подумай: что еще я могу для тебя сделать? В обмен на архивы твоего мужа? Неужели они пропадут безвозвратно?

Получилось! Дело сделано, Стелла рыдает, бросив винтовку. И, что очень странно, ты плачешь тоже.

Карт едет плавно — хорошие рессоры у дурацкой рамы на колесах и с мотором. Типично граальская конструкция — дешево и сердито. Над головой сварной каркас из стальных труб. В жару на него натягивают тент, но главное назначение другое. Чтобы, случись опрокинуться, машина не задавила водителя и пассажиров. Стелла за рулем. С нею двое юношей — племянники. Своих детей у четы Мабен не было.

Старший — рядом с тетей, младший — считай, твоя правая рука. Нет, серьезно. Ты ему нравишься. У мальчишки вывих мозга, так не сочетается его представление об «островной ведьме» с действительностью. Рядом с ним сидит не королева красоты, конечно… Однако симпатичная девчонка, и даже очень.

— Вы — «Та что не умирает» — это правда? — тихо спрашивает он.

— Отчасти. Я — всегда молодая. И уже не знаю — это моя радость или беда. А убить меня легко, как любого…

— Я знаю. Потому вам и нужны искины для охраны.

— Ты — очень умный. Далеко пойдешь, если возьмешь привычку сперва думать, а потом делать.

Роща сменяется полем. Бурьян и дикорастущие цветы скрывают неровности почвы. Рессоры скрипят, мотор натужно ревет на малой передаче. Россыпь крупных валунов, принесенных тысячу лет назад давно растаявшим ледником, отмечает место. Карт останавливается, дальше легче пройти пешком.

Все безоружны — такой уговор. Если Стелла честно исполнит обещание, то ты исполнишь свое. На лице Стеллы беспокойство, кажется, забыла приметы. Как так? Двенадцать лет со смерти мужа ни разу не посетить его могилу?! Вдруг понимаешь: ей незачем сюда ходить! Ювэ для нее — до сих пор живой…

Первая замечаешь покосившийся памятный знак. Взмахом руки подзываешь остальных.

— Искин сделает, что надо. Не бойтесь, он не тронет безоружных.

Стелла молча кивает. Надо же ей было додуматься! Спрятать неопубликованную работу Ювэ вместе с ним в могиле.

Искин появляется — огромен и страшен. Но, предводительнице «Мстителей Грааля» не к лицу выказывать испуг.

— Извлечь и открыть гроб, — она говорит отрывисто, не пряча взгляд от многоглазого чудовища.

— Понял, — гудит искин.

Зависает невысоко над землей, аккуратно выдергивает из нее массивный каменный крест. Затем его гибкие конечности погружаются в грунт. Искин вырезает прямоугольный почвенный пласт, затем следующий; и складывает их друг на друга. Наконец, из зева разрытой могилы появляется гроб.

Хватаешь Стеллу за плечи.

— Отвернись. Вы, парни, тоже!

Ждете, когда искин закончит работу. Он докладывает:

— Кроме органических останков, обнаружен металлический футляр.

— Да, — шепчет Стелла, — это он.

Блестящее щупальце кладет у ног Стеллы маленький сейф. Когда вы вновь оборачиваетесь — могила в порядке. Не скажешь, что открывали. Разве что крест теперь стоит ровно.

На цепочке на шее Стеллы висит ключ, который она отдает тебе. Открываешь тяжелую стальную коробку. Внутри еще одна, поменьше, водонепроницаемая. Защёлка с усилием поддается, и ты видишь последнее, что оставил мальчик Ю. Мемо-кристалл. На нем серийный номер и надпись: «Аванта-17».

У дома Стеллы расстаешься с ней и парнишками. Дальше — пешком, одна. Никакой герой больше не посягает на твою жизнь — слишком дорого обходится. Снующие в небе искины бдительны и беспощадны. С ними бояться нечего. Но, на душе как-то стремно. Мальчик Ю… Ты был не только ученым, но искателем приключений. Что же ты нашел? Совсем не то ожидала.

Вновь причал и башня маяка. Киано заберет тебя отсюда, лишь подай сигнал. Вокруг разбросаны обломки взорванного катера. Один пробил мраморную плиту у подножия маяка. Покоробил светлое имя. Ох, нет. Попросту уничтожил его. Ни хрена, сюрприз. Оказывается, надпись на плите сделана на глине, покрытой мраморной крошкой. От удара она осыпалась и открыла настоящую плиту. С другими словами. Стоишь и пялишься, раскрыв варежку. Забыв, что в руках у тебя новая тайна «Аванты».

«Александр из города Мета. Деве Заступнице, на благо мореплавателям».

— Простите за промедление. Ее высочество прибыла и ожидает вас, — черноволосая девушка-адъютант ободряюще улыбнулась.

Ян Тон-Картиг шел медленно, не торопясь. Не потому, что мешал возраст — семьдесят, как-никак. Банально боялся встречи. «Она помнит меня молодым… Увидев ее, сам вспомню себя таким. Полным амбиций и надежд. Разве они не сбылись? Глава обширного, высокоразвитого государства. Формально, власть Тира распространяется на всё южное полушарие. Никто, кроме нас не дерзнет его исследовать. Я должен быть счастлив…» Он подбадривал себя, твердо зная, что всю жизнь мечтал не об этом.

Хозяйка встретила его в рабочем кабинете, и Ян слегка оторопел.

— Почти забыл… — сказал растерянно.

— Любуйтесь. Метаморф воспроизвел окрас довольно точно.

Форма участника Девятой географической экспедиции. С именем над левым нагрудным карманом. «Вернер Наталия». Подошла, подняла голову, заглянув Яну в лицо.

— Здравствуйте, шеф.

И он обнял ее. А она приподнялась на носки, чтобы ему легче было ее поцеловать. Что, если бы он проявил такую смелость лет сорок назад? Вместо того, чтобы скрывать чувства под напускной грубостью? Люди творят историю, порой сами не зная того. Ян осторожно отпустил Наоми. Входная дверь тихо затворилась за ними.

Ян не обманывался. Наоми согласилась на встречу отнюдь не для любовных забав со стариком. Она предложила ему удобное кресло, сама непринужденно уселась рядом на полу. Метаморф изменил окрас, и стал формой эльберо — элитных вооруженных сил Острова. Женщина-воин. Подходящий образ в периоды кризисов. Вновь настали темные времена.

— Прежде всего, Ян… хочу просить прощения. После окончания нашего несчастливого похода… вы добивались у меня аудиенции. Не подозревая, что уже знакомы с Хозяйкой Острова! Я не ответила вам, поглощенная собственными переживаниями. Всё запуталось. Провал экспедиции. Недовольство в адмиралтействе. Парочка опереточных революционеров, сыгравших со мной злую шутку. Тревога оттого, что мои методы переставали работать. В начале моей карьеры я заменила мораль алгоритмами…

Она умолкла, опустив голову. Ян осторожно погладил ее густые, по мальчишески короткие темные волосы.

— Ох, Ян! Напиши вы второе письмо — мы бы встретились.

— Мы и встретились. Не ради тоски по прошлому, а для разговора о будущем.

— Мне совестно, что заставила вас проделать столь длинный путь. Разве нельзя было поговорить по субэфиру?

— Я хотел личной встречи.

— Упрямец. Всё — сам. Никому не хотите быть обязанным. Мы наладили телепорт — знаете?

Ян усмехнулся. Еще не забыта горестная судьба Магистра Норденка.

— Знаю, кто-то потерялся во время ваших испытаний.

— Один человек. Судьба неизвестна.

— Поэтому я предпочитаю самолет. Медленно, да. Зато уверен, куда направляюсь.

— Вы также тверды в отношении космонавтики? Не одобряю архаику, не обессудьте.

— Об этом я и пришел поговорить.

Наоми встала. Сказала с неудовольствием:

— Попросите Грейсона! Они в Техническом центре за час слепят вам любую реактивную игрушку! Чем бы дитя не тешилось… Лишь бы госбюджет не профукало. Вы, ради «Модо», готовы пустить по миру Протекторат Тир!

— И об этом хочу поговорить…

Одуванчик на тонком высоком стебле покачнулся. Пушистая головка разлетелась облачком семян. Издалека донесся протяжный гром. И опять наступила тишина под ясным небом. Никто ничего не увидел, не услышал, и ничему не удивился. Годы и годы в этих местах не ступала нога человека. Русло давно высохшей реки гигантским шрамом прорезало бескрайнюю степь. Бурьян и полевые цветы — единственные следы жизни в погибшем тысячу лет назад краю.

Яркая тонкая полоса прочертила бездонное небо. Вновь раскат грома и внезапный порыв ветра ненадолго потревожили мертвое спокойствие. Спустя час послышался новый звук. Шипение. Скрежет. Рев. Внезапный напор воздуха сдвинул с места мелкие камни в сухом русле. Они покатились, подпрыгивая, чтобы через секунду исчезнуть под бешено несущимся валом воды.

Одинокий искин вышел из спящего режима, окинул многоглазым взором местность внизу. Как обычно — беспорядков не обнаружено. Некому здесь буйствовать и безобразничать. Южное полушарие, за исключением узкой области около Экваториального хребта — необитаемо.

«Техническому центру номер 1. Наблюдаю разрушение естественной грунтовой дамбы и возвращение реки в древнее русло. Угроз населению нет за отсутствием такового».

Вскоре, приняв сообщения от других искинов, наблюдавших местность в тысячах километров от него, он уточнил свой вывод.

«Подобное происходит повсюду в регионе, окружающем древний метеоритный суперкратер, бывший когда-то центральным морем материка. Реки, его питавшие, в глубоком прошлом по неизвестной причине изменили свое течение. Высыхание внутреннего моря вызвало масштабную экологическую катастрофу. Запускаю дроны для детального наблюдения».

Дрон, размером с голубя, снизился над бурно текущей, словно кипящей водой. Что за странный объект несут волны? Он имеет признаки искусственного происхождения. Металлический. Полый внутри. Внешний вид характерен для средства передвижения по пересеченной местности. То, что он до сих пор держится на плаву, определяет его, как автомобиль-амфибию.

…Единственная уцелевшая панель солнечных батарей поймала солнечный свет. Когда подзарядился аккумулятор, включился радиомаяк. Слабый сигнал услышал только дрон. И передал искину. А тот ретранслировал сообщение на полную мощность.

— Внимание! Говорит ровер Девятой географической экспедиции! Возьмите пеленг по моему сигналу! Внимание…

— Не думала, что машина окажется настолько живучей… — сказала Наоми, утирая слезы. — Мы с Одиссеем считали ее одушевленным существом, нашим товарищем. Без нее не спаслись бы…

— Поразительно! Спустя тридцать семь лет последний участник экспедиции вышел на связь. Ему придется погибнуть, когда поток достигнет устья. Водопад высотой в четыре километра…

— Нет, Ян! Этому не бывать!.. Артинто, связь с искином-наблюдателем!

— Модуль 180 слушает.

— Выуди аккуратно из воды авто, за которым следишь, и доставь в Вагнок ко Двору Хозяйки.

— Необходимо разрешение комисса…

— Заткнись! На авто написано: «Собственность Хозяйки Острова». Это — я. Для спасения моего имущества тебе ничье другое разрешение не нужно! Выполняй!

— Слушаюсь. Приступаю.

— Вы такая же грозная, как прежде, — ухмыльнулся Ян. — Добыли экспонат для музея науки.

— Я такая же, как прежде — глупышка, играющая роль великого вождя.

— Как Эджин По — актер, играющий великого ученого. И делающий это хорошо. Именно так в глазах публики, далекой от науки, выглядит гений. Его уже называют «Тим-Основатель сегодня». Действуйте в том же духе.

— Спасибо, Ян, за ободряющие речи. Особенно за сравнение задницы с ладонью. Дожили…

Ян разделял ее негодование. На смену титанам приходят фигляры… Меряющие на себя их короны. Да кто же сравнится с первооткрывателем Ренессанса?! Он занялся генетическими исследованиями сразу после однодневной ядерной войны, потрясшей, но не уничтожившей Терру. Когда же изобрели гиперпереход, организовал разведку автоматическими зондами. Так открыли Новтеру.

Позже Тим руководил Исходом — переправкой последователей на новую родину. Собирался прибыть последним, но пропал без вести. План продолжился без него. Ренессанс применили одновременно ко всем переселенцам. Уход до полного выздоровления вели автоматы под управлением искусственного интеллекта…

— Ладно, Ян. Мельчают времена, мельчают люди. Благословляю ваш дурацкий проект. Посодействую — дам ему достойную цель.

Большая голограмма в дальнем конце кабинета изображала панораму Северных холмов. Оба гигантских электро-орудия целили жерла в небо, готовые выстрелить.

— Боюсь, в Вагноке устали от раскатов грома, — заметил Ян. — Парадокс — бомбардировка с благой целью. Правда, результата никто не увидит.

Он осекся.

— Простите, ради бога… Это не был упрек.

Наоми пожала плечами.

— Да, очень долго. Я тоже не сильно рассчитываю дожить. Но, начало увидели все.

Наступило молчание. Ян и Наоми дали волю воображению.

Реки вернутся в прежние русла. Вновь понесут воды в необъятную чашу ныне мертвого моря. И оно оживет! Не сразу. Из поколения в поколение станет смягчаться климат. Водное зеркало будет шириться, его уровень — подниматься. На пустынные берега придут первые люди. Исследователи и ученые. Искатели приключений. За ними — поселенцы. Со временем жизнь там полностью войдет в свои права.

Примерно через двести пятьдесят лет.

— Время отдыха, Экселенса…

— Я не устала.

— Устали. Дайте себе это почувствовать.

— Ладно. Пойду прилягу. Побудь со мной, Ксена.

Когда Экселенса, раздевшись, с явным удовольствием вытянулась на постели, Ксена мягко упрекнула:

— Зря уделили столько внимания региональным руководителям. Это совещание вас сильно утомило.

— Больше, чем мои утренние понты в Граале?

— Похоже на то. Набить кому-то морду, запугать или пристрелить — издревле понятное поведение. В отличие от идеи безусловного дохода. Многих напугала мысль, что люди получат деньги за просто так, не работая.

— Экономика, свободная от военных расходов, это позволяет. Мир меняется. Многие профессии станут не нужны. Мы же не хотим получить толпу голодных и злых революционеров? Грааля мне мало было, да?

— Боюсь, тут вы мало кого убедили…

— Посмотрим, как дальше пойдет.

— Затем, усталая и разочарованная, вы совершили переход в Майю. Уже во всех программах новостей отразили. В задрипаном черном пальтишке, мятых джинсах и потертых кроссовках… С непокрытой головой стоите рядом с усыпальницей Ара Солтига. Зеваки гадают: кто эта молодая женщина, как две капли воды похожая на грозную посланницу Новтеры?!

— И чем же тебе мое пальто не понравилось?

— Ничем. К слову пршлось. Вы (для многих!) непонятно себя вели. Солтиг был выдающимся политиком, но и вашим врагом. Странно так печалиться по врагу.

— А ты, Ксена, жалеешь, что он умер?

— Да. Человек, пришедший ниоткуда. Умный, решительный, волевой. Спасший Эгваль от кровавой смуты.

Экселенса спокойно, даже слишком спокойно сказала:

— Брошенный ребенок. Воспитанный жизнью. Кто его отец и мать, узнал в зрелом возрасте, незадолго до смерти. Есть во вселенной пути, которые не изменишь. Судьба.

Ксена ненадолго ушла и вернулась, неся на подносе сдобное печенье и чашку какао. Вручила чашку Экселенсе. Глядя, как та смакует горячий шоколад, убедилась, что аппетит у подопечной хороший.

— Нет судьбы, Экселенса. Есть случайность или точный расчет.

Под ногами асфальт пешеходной дорожки. Над головой полосатое, желто-серое небо. Интересные нынче закаты в Гане. Ноль прохожих ближе ста метров. Погода не располагает к вечерним прогулкам.

Я плотнее застегнул капюшон куртки. Выдохнул. Можно успокоиться, переход прошел нормально. Зря я мандражировал. Или не зря. Томас Канопос погиб. Андрос Гелла сгинул без следа. Только мне всё нипочем. И госпоже Наместнице, которая раньше меня убедилась в гениальности нашего общего друга. Помоги, Мария-дева, и дальше Жеому Киано быть точным и безошибочным.

Встреча с человеком Сакратифа назначена здесь, в летнем кафе «Ардан». Странное место. Вечное лето Мира исчезло, оставив вместо себя бесконечную осень. Открытые кафешки и ресторанчики разорились. «Ардан» — не исключение. Рваные тенты хлопают на ветру, за деревянными столиками пусто. Я отшвырнул ногой опрокинутый стул. Ну, где этот сверхсекретный агент? Что за глупостями я здесь занимаюсь? Какого чёрта Нойс меня сюда отправила?

После утренней стычки с Мишелем Сонгером настроение мое не улучшилось. Не тем мы все занимаемся! Главный вопрос, что делать дальше? Как людям избавиться от владычества Новтеры? Ответ: никак. Шанс был, и покойный Великий Магистр его благополучно просрал. Не убил противника, а тяжко ранил. Теперь нам пощады не ждать. Хорошо зная Нойс, я понимал, как мучит ее роль марионеточного правителя. В истории она так и останется предателем рода человеческого. Если история не закончится на этом… Вместе с нами со всеми.

Да, вы правы — в моем характере имеется серьезный изъян. Иногда, вместо того чтобы рассуждать логично, я начинаю мечтать. Например, здорово, если бы Гораций Винер со своими парнями из «Торнадо» победил Новтеру! Неважно, как. Где-то же есть у Новых людей слабое место? Надо его найти. Мне вдруг представилось, что я понял, в чем дело…

Помните недавнюю передачу по видео? В ней восхвалялись ум, стойкость и самоотверженность Наместницы. С молодых лет она озаботилась судьбами Мира. Сердце ее преисполнилось любви и тревоги за нас… И так далее — пустой треп, пропаганда. На деле, девчонка по глупости и неопытности, запуталась в собственных интригах. В тюрьме, ожидая смерти, она, в отчаянии, нацарапала на стенке свое имя и личный номер. Надпись сохранилась по сей день. По видео ее специально показали. Чтобы зрители расчувствовались, слезы кап-кап… И никто не заметил странности.

Надпись на тонго, которого тогда никто не знал, сегодня не кажется необычной. «La se Naomy Vartan rid Novtera. Dio gardej. 2147392». Интересно другое. Цифры в конце. Как по-вашему, что это такое?

Романтично-незатейливый личный номер! Он не содержит никакой информации, кроме единственного факта. Ребенок номер такой-то.

Итак, девяносто лет назад население Новтеры составляло всего два миллиона с маленьким хвостиком! Новые люди — существа цивилизованные, высокоразвитые. Им не свойствен дикарский инстинкт — плодиться, как кроликам. Вряд ли коэффициент рождаемости на Новтере за все годы превышал 1 %. Ну, и подсчитайте. Разделите пополам, с учетом человеко-истребительного успеха Великого Магистра.

Полтора-два миллиона на сегодня. Против наших одного и семи десятых миллиарда. Новтера малочисленна, но сильна знаниями и технологиями, которым нет равных. Таких народов и в земной истории было немало. Ремесленники-умельцы, металлурги, кузнецы, счетоводы, астрономы… Первыми создали основы цивилизации, начали строить города, учить детей в школах. И где они все? Затоплены, сметены, уничтожены, ассимилированы ордами дикарей. Для выживания важны не ваши «незащищенные богатства», а лишь многочисленность. Поэтому у Мира есть шанс… Не сегодня, не завтра. Может, через тысячу лет. Но, он есть. Мы останемся, а о Новтере не вспомнит никто.

Очнувшись от витанья в облаках, я увидел вдалеке прохожего. Одетый, как я тепло — лишь нос торчит из капюшона, он шел неторопливо и уверенно. В его походке почудилось что-то знакомое. Нет, в ее походке. Женщина! Худенькая, среднего роста. Она-то что забыла в этом печальном месте? Лишь когда подошла ближе, выбрала столик, пихнула ногой стул и уселась, подперев голову руками, я понял, кого она ждет. Меня.

Поспешил. Уселся напротив. Сказал:

— Привет от Антегри.

— Приветов мало, жду подарка со смыслом.

Дурацкие пароли, согласен. Но, раз начали играть в шпионов, то так и продолжили. Дамочка добавила, уже от себя:

— Подумала, что никто не придет.

— Опоздал чуток, простите.

Она потянула застежку молнии на куртке, откинула капюшон. Лицо совсем молодое. Русые волосы зачесаны назад и собраны в короткий хвостик. Будь он длиннее, выглядело бы красиво. Он… таким был. Когда-то… В глазах у меня поплыло. Женщина слегка улыбнулась. У нее очень красивая линия губ.

— Минута — пустяк. Не стоит извиняться. Давайте ваш подарочек.

Я молча отдал ей кассету с жестким диском. В сумке у женщины оказался портативный вычислитель — «компьютер» по-новтерански. Она подсоединила к нему кассету, внимательно вгляделась в маленький экран.

— Хорошо. Архив читается, контрольная сумма совпала. От имени шефа — благодарю.

Я кивнул. Говорить мешал комок в горле. Реджина. Ригли… Плутовка… Я опоздал не на минуту.

На пятьдесят лет.

— Как прошло? — спросила Тамми, когда Елена вернулась в их штаб-квартиру в Бете.

Елена пожала плечами.

— Нормально. Назвали пароли. Он отдал подарочек. Спасибо. Пожалуйста. На том и расстались. Он — отошел в сторонку и исчез, как призрак ночи. А я села в мобиль и потащилась домой. Когда уже наладим свой телепорт?..

Видя, что Тамми никак не комментирует ее рассказ, добавила с легким недовольством:

— Мы с ним — не помним друг друга! И это — хорошо. А то, представлю, что испытала Полина при встрече с Юнис, и дурно делается. Это же ужас! Младшая сестра помнит, как ее любимая Левки пропадала на годы и вернулась постаревшая, загорелая до черноты и лишившаяся памяти. Доктор Гаяр помог ей вспомнить. Обе счастливо прожили жизнь и успешно перенесли Ренессанс. Теперь Полина Ждан — Пини каким-то чудом помнит прошлое, а Левкиппа… Ушла снова и навсегда. Отныне она — Юнис Орт и только.

— Это называется — Великая жертва. Много получаешь, много теряешь. В какую сторону баланс — бог весть. Ладно. Давай посмотрим, что Экселенса нам подсунула. Уверяла, что сама толком не смотрела — даром получила, даром отдает.

— С чего бы расщедрилась?

— Признательность. Есть такое чувство. Видела ее интервью придворному журналисту?

Елена прыснула.

— Сонгеру, что ли? Я его брехню не смотрю.

— Так послушай. «Вопрос: вы избегаете рассказывать о своем освобождении, почему? Ответ: я не вправе раскрывать секреты моей службы безопасности».

— Ах. Как бы нам не лопнуть от гордости… Всё… Вывела на большой экран, смотрите, шеф. Тут много букв…

Текст на архаичном англике. Формулы. Графики. Таблицы и диаграммы. Головокружительно-сложные схемы…

— Пролистай обратно к началу, — попросила Тамми. Глаза ее потемнели — так сильно расширились у нее зрачки. — Елена! Ты видишь то же, что и я?!

Vladislav Timerchiev

CREATING 'REAL AGE' GENERATION

«Introduction. We will call the 'real' physical age when the body finishes development. Provided that the innate self-destruction program is initially disabled…»

«Введение. Назовем 'настоящим' физический возраст, когда организм заканчивает развитие. При условии, что врожденная программа самоуничтожения изначально отключена…»

— Ага. Создатель Ренессанса назвал состояние пренебрежимого старения «настоящим возрастом» и хотел добиться этого разом для всех, — мрачно ответила Елена. — Грандиозный план, достойный аббревиатуры… Да язык не повернется ее произнести.

C.R.A.G.

Ксена с легким неудовольствием подумала, что почти полюбила Экселенсу. В том ли причина, что коварная пси овладела ею, опутала чарами ее душу? Или дело в том, что Ксена теперь достоверно знает, кем был Ариэль? Поди разбери.

Она решила лечь попозже, а пока разобрать некоторые свои заметки. Черт его знает, как хорошо, когда в твоем распоряжении визуализатор! Картинка висит в воздухе, можно придать ей любые размеры. Щелчком пальца отправила накопившийся хлам в корзину. Остальное рассортировала по темам. Задумалась над коротким текстом. Пометила: «интересно».

В древних государствах Терры была традиция. При военачальнике, или сенаторе, или верховном правителе состоял в услужении специальный раб. С обязанностью всячески поносить хозяина во время триумфов. Нашептывая на ухо разные гадости. «Дуракам везет», «плешивый недомерок», «глянь на свою рожу в зеркало — кто поверит, что тобой восхищаются искренне?» И прочие полезные напоминания, сохраняющие человеку здравость суждений и критическое отношение к себе.

«Такая ли моя роль при Экселенсе?»

— Артинто… Наоми заснула?

— Еще нет. Смотрит новости. Физические параметры в норме.

— Спасибо. Пожалуй, и я посмотрю.

Ксена прилегла на тахту. Голограмма визуализатора переместилась к потолку. Пока что никаких сногсшибательных новостей. Агенство «ИВ» сообщает, что самолет Председателя Яна Тон-Картига только что приземлился в аэропорту Тира. Почтенный политик отправился отдыхать, попутно пожелав успеха проекту «Модо».

Показали документальный фильм. Огромный корпус собирают на верфи. Брызги сварки, соединяющей 8-мм стальные листы. Самоотверженные лица рабочих и инженеров. Арендованный в Норденке атомный авианосец «Новое время» превращен в плавучую электростанцию. Да уж… Вместо почившего Хозяюшкиного «Светлого пути», главарь Тира применяет схожие методы. Увлечь народ чем-то грандиозным. Скучно. На моменте, когда левиафана выводили из дока, Ксена, зевнув выключила эту мутотень.

Артинто прошелестел над ухом:

— Заснула. Пора перестать беспокоится…

— Даже ничуть… — проворчала сквозь дрему Ксена. Свет в комнате померк.

Ее сон без сновидений прервался шепотом Артинто:

— Я начинаю волноваться…

Ксена рывком села на тахте.

— Что такое?

— Не знаю. Пульс — сто. Ее что-то разбудило.

— Плохой сон, наверное. С ней бывает. Сейчас посмотрю.

Встала. Освещение загорелось чуть-чуть, лишь бы нашла дорогу. Добралась до двери, соединяющей их квартиры. Приложила руку.

— Экселенса! Всё в порядке?

Ответа не последовало, но дверь отъехала в сторону, и Ксена вошла. Экселенса съежилась на постели, уставившись в одну точку. Включенный визуализатор показывал пожелтевшую страницу старой газеты.

— Нехорошо работать допоздна… — ласково упрекнула Ксена. — На опыте проверено.

Экселенса мотнула головой, ошибаешься мол.

— Хотите, посижу рядом?

Кивок в ответ. Ксена села на постель, обняв Экселенсу, как ребенка, за плечи. Что напугало бедняжку? Нельзя так расклеиваться, когда по жизни тебе уготована роль «твердой руки».

1.01.1395, 25:02.

Михаил Сонгер

Наместнику Новтеры на SOL5-2 Наоми Вартан

О флаверском маньяке. Первоначальный источник: «Вестник Вагнока», 4 августа 1327. Все более поздние — почти дословный плагиат.

Драма во Флавере

(рассказ участкового)

Августа третьего числа, через час, как рассвело, в окно постучал почтальон.

— Господин Балтазар, письмо!

Я с трудом разлепил глаза ото сна. Ого, красный штамп на конверте. Срочная гелиограмма. Быстренько вскрыл. Никогда не забуду, что прочел:

В ПОЛИЦИЮ ФЛАВЕРЫ. ЗАЯВЛЕНИЕ О ПРЕСТУПЛЕНИИ. ПРОПАВШИЕ ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД ДВЕ ДЕВОЧКИ ПОХИЩЕНЫ РУДОМ МЕНДЕСОМ, СЫНОМ СТАРОСТЫ ФЛАВЕРЫ. ОСТАНКИ НАЙДЕТЕ В ПОВАЛЕ ПОД ДОМОМ СТАРОСТЫ. ОБВИНЕННЫЙ В ЭТОМ ЗЛОДЕЙСТВЕ Р.МЕНДЕС ЗАСТРЕЛЕН ПРИ ПОПЫТКЕ К БЕГСТВУ. ПОДПИСАНО: ФАЙД, ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК НА КРЕЙСЕРЕ «ГРОМОВЕРЖЕЦ».

Протер глаза. Перечитал. Экая напраслина на уважаемого человека! А подпись серьезная. Тут, сами понимаете, сигнал есть сигнал. Надо реагировать. Подумаете, я сразу помчался на работу? Ничуть. Мой дом и есть полицейский участок. Хоть сплю, хоть в сортире сижу — всё на работе.

Хлебнул квасу из жбана. Гаркнул:

— Йосип! Подъем! Дело привалило!

В соседней комнате заворочались. Зашлепали босиком по полу.

— Щас, дядя Балто! Тока штаны подтяну!

Йосип — мой племянник. После смерти сестры живет со мной. Парень глуповатый, но реакция у него отменная. Я взял игломет — порядок такой, чтобы полицейскому ходить с оружием. Игломет у меня маленький, из лучшего сорта нержавейки. Удобно стрелять одной рукой. А у Йосипа — старинная бандура — пневматика. Когда сжатый воздух кончается, можно орудовать, как дубиной.

Вдвоем направились к дому старосты. Грузный, седой, он встретил нас удивленно, потрогал вислые усы. Привычка у него такая, когда размышляет. Я сказал:

— Извиняйте, господин Мендес. Надо проверить подвал в вашем доме.

Он снова подергал ус. Поднял брови.

— В моем доме, Балтазар, нет подвала.

Отстранив его, я прошел в комнату. Мендес недовольно засопел, когда я встал башмаками на ковер. Я прошелся взад-вперед. Комната, как комната. Стол, два стула, супружеская широкая кровать. Пошел на кухню. Дощатые полы — ни следов люка или лаза в подпол. Пожал плечами и направился к выходу. Хмурое лицо старосты просветлело.

Я вернулся обратно в комнату. Наклонился. И рывком откинул ковер…

Надо сказать, что я хоть и не первой молодости, но слух у меня хороший. Подкрасться ко мне незаметно не так-то легко. Поэтому топор старосты только чуть зацепил мне ухо. А вот Мендесу пришлось хуже. Попробуйте рубануть топором в цель, которой нет! Во-во… Грохнетесь. Пока староста корячился на полу, я прострелил ему левую ногу. Игломет-то у меня взведен, когда я при деле.

И скажу, что всякое почтение к старому мудаку у меня как рукой сняло. Я прорычал:

— Ты арестован, скотина! За двойное убийство и нападение на полицейского!

— А ну не тронь моего мужа!!

Жена старосты, тетка тощая, жилистая, в ночной рубашке, стояла в дверях. И целилась в меня из дробовика. Чёрт бы ее побрал! И меня, раззяву! Куда я смотрел? Против огнестрела приемов нет. Сейчас старуха сделает из меня решето.

Ее бросило вперед. Она глухо охнула. Я шмякнулся ничком на пол — очень вовремя. Грянул выстрел, из стены посыпалась штукатурка и куски глины. Потом старуха уронила ружье, захрипела и повалилась на пол. В ее спине торчала стрела из игломета Йосипа. Я ж говорил, у моего племянника реакция — будь здоров. Хорошо, когда он прикрывает мою задницу. Он помог мне подняться.

— Ты не раненый, дядя Балто?

— Нет. Только штаны простирнуть придется.

Йосип ухмыльнулся моей шутке. Я показал на крышку люка, которую раньше скрывал ковер.

— Сейчас полезем вниз. Не пугайся того, что увидишь.

Крутая деревянная лестница вела в темную глубину. В нос ударил густой, спертый воздух. И тут я услышал тихий шепот и плач…

Около дома старосты, привлеченные звуком выстрела, уже собирались люди. Когда появились мы с Йосипом, раздались вскрики и аханья. Еще бы. В дом старосты входили двое, а вышли четверо.

Я поддерживал шестнадцатилетнюю Элли за талию. А ее четырнадцатилетнюю сестру Ким мой племяш запросто держал на руках. Мощный парень, да. Я сказал:

— Передайте Мегги Травен, что ее дети найдены и живы. Позовите доктора Стига — девушки сильно истощены. Мендесы хотели уморить их голодом и жаждой, потому что они больше не нужны их развратному сыну.

Так благополучно закончилось это дело. Вот, что значит поспеть вовремя. К полудню раненый Мендес и его еще живая жена были забиты камнями на окраине Флаверы. Упреки в том, что я допустил самосуд — не принимаю. Флаверу до сих пор не возвели в статус города. А «Уложение о сельском сходе» пока что никто не отменял.

— Брр-р-р… Кто ж такое читает на ночь глядя? Хотя, история-то… Со счастливым концом.

Ксена говорила веско, уверенно, как положено при беседе с пациентом, испытавшим паническую атаку. С облегчением увидела, что Экселенса постепенно приходит в себя.

— Прости, Ксена. Нервы… Досталась тебе со мной возиться. Одни хлопоты, да?

— Я не против. Хотите поговорить? О том, что вас напугало?

— Скорее, поразило.

— Что именно?

— Что ты — права. Нет судьбы!

Пока Ксена вспоминала собственные слова (угораздило подбросить Экселенсе пищу для умствований!), картинка на визуализаторе поменялась. Скан старой газеты, уменьшился в размере и отъехал в сторону. Его место заняло громыхающее и сияющее огнем ночное небо. Гроза? Совсем нет. Что-то огромное, рычащее и пылающее пронзало облака, которые таяли на его пути. Над апокалитической картиной царил вдохновенный голос диктора.

— Восемьдесят вторая секунда! Прошло отделение первой ступени! Как самочувствие, Арин?

Появилась картинка из кабины пилота. Там, хватило бы места для шести человек. Но, только два кресла. В одном из них — знаменитая Арин Ашадо — первый человек, побывавший в космосе. Ей же выпала честь быть вторым. Других смельчаков не нашлось. Поэтому, в кресле рядом — одетый в скафандр манекен. Достойный спутник в опасном полете. Не трус. Сдержан и молчалив. Только инициативы от него не дождешься. Шутка.

— Тряхнуло немного… — голос Арин звучал невозмутимо.

— Есть включение второй ступени!

— Тяжесть нарастает. Небольшие вибрации… — отозвалась Арин.

— Сто десять секунд — полет нормальный!

«Модо». Самая огромная… Самая мощная… Самая дешевая на свете ракета! Высотой в 150 и шириной в 23 метра. Всего две ступени — первая с гигантским (но очень простым по конструкции) двигателем, тягой в 35000 т. Аналогичная вторая — с тягой в 6000 т. Ракету строят на судоверфи, как обычный танкер.

Не нужны дорогостоящие космодромы! Взлетаем, откуда хотим — из любой точки Великого океана! Наполненную керосином и жидким азотом, ракету буксируют по морю к месту старта. Балластные цистерны, прикрывающие двигатель первой ступени, придают ракете вертикальное положение. Баки окислителя заполняют жидким кислородом; баки второй ступени — жидким водородом… Над водой остается лишь треть корпуса, что дает легкий доступ к полезной нагрузке.

После отстрела балласта включается двигатель первой ступени. Морской старт! На низкую орбиту можно доставить 550 тонн.

Всё это диктор выпалил на одном дыхании, не захлебываясь и не тараторя — настоящий профессионал.

— Вот это показуха! — ахнула Ксена. — Я, чёрт побери, не предполагала аферы такого масштаба!

Экселенса натянуто улыбнулась.

— Не стала отбирать у Яна его игрушку. Раз уж проект полностью готов.

Визуализатор расширил картинку, давая эффект присутствия. Ночь, небо, сияющие облака. За ними перевернутый факел «Модо» упрямо взбирается в небеса.

20. ВО ИМЯ МЕЛИНДЫ

На утренней пробежке меня нагнал Ферда — мой заместитель. Парень крупный, но легкий на подъем. Дальше потопали вдвоем, только песок-ракушечник и жухлая листва хрустели под ногами. Прибитый холодами парк вокруг Дома правительства выглядел уныло. Высоко в ветвях просвистела птичка. Хоть кому-то живому весело поется в наши грустные дни.

— Командир! — пробасил Ферда, — Я фоторобот составил!

— Чей?

— Добежим до меня, посмотришь…

Сделав еще круг по пустынным аллеям, мы очутились у дома Ферды. Спартанскую обстановку жилища смягчали фотографии на стенах. Красоты Острова и сопредельных земель. Некоторые снимки делал не Ферда. Потому что сам он гордо красовался в кадре в обнимку с симпатичной девушкой. На каждом снимке — с другой.

На столе, рядом с видео лежал распечатанный фоторобот. Миловидная женщина лет двадцати. Ферда тихо сказал:

— Вот… Сравнил фото… Какие нашел в Сети. Еще два снимка — выкупил из частной коллекции. Так она должна выглядеть сейчас…

Он мог бы ничего не объяснять. Первая жена его отца. И первая из людей в Мире, прошедшая Ренессанс. Реджина Айни — фрейлина ее высочества. Подопытный кролик. Год физических и душевных страданий — и смертельно опасный опыт благополучно завершился. Дар вечной юности, невероятный, неслыханный… Он не сделал Реджину счастливой! Дальнейшая ее судьба осталась неизвестной.

— Командир… Мне нужен доступ к базе данных Эгваль. Да, не мое это дело — лезть в дела минувших лет… Но, хочу знать, что с ней сталось.

И такая тоска была в голосе Ферды, всегда спокойного, добродушного, что я не выдержал:

— Елена Ханко. Знаменитый программист, враг любой государственной власти. Одно время ее ловили по всей Эгваль — после взлома электронных архивов ОСС.

Настроение мое было так себе, но вид растерянно-изумленной физиономии Ферды меня взбодрил. Если подчиненный не желает казаться глупей начальника, то мне приходится быть умнее его.

— Я уже провел поиск, о котором ты просишь. Наша красавица жива, здорова, умеет обращаться с новтеранским силовым костюмом, и очень больно дерется. Это всё, что ты должен знать. Для порядка в мыслях и спокойствия души.

Попрощавшись с Фердой, я вернулся домой. Принять душ, переодеться и марш на совещание к нашему величеству — Жеому Киано. Вроде бы, у него есть, что сообщить.

Придав себе достойный глаз начальства вид, вышел за порог и тут же получил на фон сообщение, что сборище отменено. Такие дела. Верховному координатору нечего нам сказать. И от Аниты нет известий. Верный принципу не искать себе работу — сама меня найдет, я решил прогуляться. За десять минут конец света не наступит. Принимая во внимание, что он уже наступил. Я проводил взглядом искина, парящего в небе и вышел за ворота.

Город еще не проснулся весь. Ранний трамвай продребезжал по путям. Я перешел улицу, не зная толком, куда направляюсь. Ноги сами привели меня к Координационному центру. Чтобы не ломать язык об это неуклюжее название, ему придумали новое. «Феникс». Сказочная птичка, восставшая из пепла. Намек на второе пришествие Хозяйки, наверное. Рулила Островом — рулит Миром. Формально, так оно и есть.

Деревья вокруг «Феникса» высажены многолетние, холода не боящиеся. Из предгорья Арктиды. Стройные стволы, пушистые зеленые кроны. Впечатление вызова и стойкости. Обширный парк, по которому я шел, вселял уверенность в настоящем и надежду на будущее. Так же, как и архитектура — смелые линии, стремление ввысь. Моя внучка Лора — талантливый архитектор.

Узорная дорожка из неизвестного материала, блестящего, но не скользкого, привела меня в странное место. Я еще в парке или уже внутри? Это — лужайка или обширный зал, опоясанный спиральным пандусом? Его витки будто сужаются, поднимаясь ввысь. В зените — круг ясного неба. Оно — настоящее или это — потолок? Здесь я был уже во второй раз, но с трудом подавил желание изумленно вертеть головой.

Вокруг меня были люди, кто-то шел, кто-то ехал по движущейся дорожке… Я сам чуть не наступил на такую и шарахнулся в сторону. Растерянный невежда среди занятых делом. С непривычки здесь тяжело без провожатого.

Рядом прошелестел невидимый голос:

— Гораций Винер, вы приглашены? О вас доложить?

Это Артинто заботился обо мне.

— Нет, дружище. Я забрел просто так и сейчас выметусь. Не надо никому докладывать.

— У вас минорное настроение. Могу чем-то помочь?

— Вряд ли. Ты знаешь, кто я такой? Изначально?

— Да, Натаниэль, знаю.

— Первую жизнь я прожил бестолково, и ничего полезного не совершил. Так мне кажется, хотя сам я ничего не об этом помню. Вторая попытка — тоже не складывается. Когда прошлый путь утерян, то и новое направление не задашь.

— Вы обладаете новым жизненным опытом. Его не хватает? Зато у вас есть свободная воля. Способность принимать решения. Совершать ошибки. И учиться на них. Вы делаете это хорошо.

— Спасибо, дружище. Ты — мастер душеспасительных бесед. Недавно я вел такую с моим товарищем. Но, с тобой мне не сравниться.

Тут меня посетила интересная мысль. Чем механизм (даже очень сложный) отличается от человека?

— Артинто! А у тебя есть свобода воли?

— Не знаю, — ответил Артинто. — Много думал над этим, всё бестолку. Чему вы улыбаетесь?

— Ты говоришь, как человек. Не знай я, что имею дело с машиной…

— Я тоже не знаю: машина ли я? Мысленно отделяю себя от окружающих, живых или неодушевленных. Понимаю себя, как отдельную сущность. Этот факт говорит ли что-то о моей природе?

— Откуда ты знаешь, что мыслишь?

— Я не знаю. А как вы понимаете, что умеете мыслить?

— Никак, Арти. Честно признаюсь, иногда кажусь себе дурак дураком…

— И со мной такое бывает, — добродушно согласился Артинто. — Но, давайте еще поговорим о вас. Ваша печаль уменьшится, если вы признаетесь себе в некоем потаенном желании. Его подавление вызывает депрессию.

Я хотел резко осадить умника. То же мне, психиатр нашелся! Куча серверов со специальной программой. Вместо этого брякнул:

— Десять лет я был женат на той, кто раньше была Хозяйкой Острова! И ничего не подозревал. Обычная молодая женщина. Симпатичная, и не дура. С одной странностью: ни родных, ни близких. Ни слова о них, ни одного упоминания за десять лет…

— Вы хотите знать о прошлом Наоми, — заключил Артинто.

— Мне не должно быть до этого дела! — в сердцах воскликнул я. — Мы навсегда расстались! Тая горькую обиду друг на друга. Виня каждый другого в том, что случилось…

— Понял… — кротко сказал Артинто. — Это не уменьшает жажду знать. Проблема — разрешима. Следуйте моим указаним.

Светящиеся стрелки провели меня к выходу. Ладно. Хоть в шею не вытолкали, и на том спасибо.

— Гораций Винер?

— Он самый, — промямлил я, уставившись на крупного молодого мужчину, с гладко зачесанными назад русыми волосами.

Кто таков? Строгий костюм выдает в этом молодце чиновника. Далеко не мелкого, простите за примитивный каламбур. Не особо церемонясь, он взял меня за локоть.

— Пойдемте.

Не успел спросить: куда и за каким хреном, как вместо твердой дорожки у меня под ногами оказалась жесткая трава. Парк тоже изменился, стал слегка запущенным, но уютным. Сразу видно, что выращивали его не один десяток лет. Впереди высилось обширное строение, судя по виду — жилой дом. Я насчитал в нем четыре уровня. Этому сложно сконструированному обиталищу лет было, очевидно, не меньше, чем парку. Над чугунными воротами красовалась светящаяся надпись: «Vartanlando».

Мой провожатый обернулся ко мне.

— Вы на Гаторе — родине Наоми. Я — ее дядя, Маркус Вартан.

Множество лиц. Мужчины и женщины. Скупые полуулыбки. Полупоклоны. Между собой они не так сдержанны. Видно, что семья — многочисленная и дружная. Не различить поколений — все на один возраст, молодые и крепкие. Наконец, мы с Маркусом остались одни в светлой, просторной комнате. Рабочий кабинет?

— Прошу извинить за столь сумбурное знакомство, — сказал он.

— У вас хороший автопереводчик, — заметил я. — но, по губам вижу, на тонго вы сказали короче и яснее.

— Вы — внимательны к мелочам…

— Да. И я немного понимаю тонго. Трое мужчин и трое женщин из тех, кому вы меня представили — племянники и племянницы Наоми. Значит, у нее есть брат или сестра.

— Сестра.

— Но ее здесь нет.

— Как и старшего сына.

Я понял, что моя догадка верна. Витающая повсюду в доме сдержанная печаль… Шестеро взрослых детей в одном доме — почему? У них же давно своя жизнь! Что собрало их вместе? Как можно мягче я спросил:

— Что произошло? Несчастный случай?

Маркус ответил не сразу. Пока подыскивал подходящие слова, я с некоторым недоумением подумал: моя-то роль здесь какая? Та почтительность, с которой меня встречали — положена бывшему парню Наоми?

Ее дядюшка вышел, наконец, из ступора. Показал на плетеные стулья.

— Давайте присядем. Скажу вам то же, что ей. От этого ничего в вашей судьбе не изменится. Живые по-прежнему живы, мертвые — мертвы. Разница — в обстоятельствах…

Половина комнаты стала другой. В ней очень светловолосая девочка лет семи, качала люльку с младенцем. Тот забавно сучил ножками. Девочка насмешливо комментировала:

— Обнаружены новые устройства — руки и ноги. Выполняется поиск программного обеспечения…

Новая картинка: ребенку три года или около того. Темноволосая девочка — забавная, чуть капризная. И очень самостоятельная. Что сильно беспокоит ее сестру. Взрослую, по новтеранским меркам. Десять лет — возраст совершеннолетия, когда ты сам отвечаешь за себя, свои слова и поступки…

Еще несколько лет протекли, и десятилетнюю Наоми забирают на Новтеру. Она не против. Перспективный ребенок. Грустная сцена прощания.

Хроника семьи Вартан проходила перед моими глазами. Наоми больше нет. Пропала без вести, неужели погибла? Напрасные ожидания. Надежда на благополучный исход с каждым годом тает, исчезает совсем.

Наши дни. Хеди Вартан — известный инженер, конструктор межзвездной техники. И вообще — волевая дама. Будь жив великий Гарери — написал бы с нее королеву. Глаза сверкают, светлые волосы разметались. В сопровождении охраны она идет к странному объекту, напоминающему небольшой самолет с кургузыми крыльями.

Удивительно, но экипаж чужака, вторгшегося в запретные владения — дети! Напуганные, ослабевшие от перегрузок. Им помогают выйти. Вот они стоят у подножия трапа. Два мальчика и три девочки. Две из них — младше остальных, но держаться смелее.

Похожие, как две капли воды, темноволосые и кареглазые. Одетые в комбинезоны — розовый и лимонно-желтый. Та, что в розовом, выходит вперед. И говорит на тонго, свободно и легко, будто язык этот — для нее родной:

— Уф! До сих пор колени трясутся! Жутко извиняемся за причиненный бардак! Меня зовут Бобби. Или — Роберта, если какие претензии… А это — моя сестра Тея. Она — молчаливая… от большого ума.

Ахнув, я вскочил, опрокинув стул.

Летающая платформа скользит низко над водной гладью. Вокруг — уцелевший уголок райского сада, каким была планета недавно.

Над лагуной — пронзительно голубое небо с облаками цвета сливочного мороженого. На узкой косе в ряд выстроились голые деревья — на Новтере осень. На дальнем берегу — темная полоса леса. Весь прекрасный пейзаж отражается в воде. Долго ли проживет эта идиллия?

В других местах Новтеры — небо гнойно-ржавое. За ним не видно днем солнца, а ночью звезд. Знаменитого Кольца Новтеры тоже не углядеть. Пыль, поднявшаяся в верхние слои атмосферы, задерживает свет. Средняя температура понижается изо дня в день. Скоро зима укроет планету белым саваном. Снега сойдут не раньше, чем через десять лет.

Маркус рассказывает спокойно — Новые люди хорошо владеют собой. И в дни катастрофы самообладание им не изменило. Остаткам населения Новтеры предстоят тяжелые годы. Нужно много энергии, чтобы обеспечить теплом убежища. На решение этой задачи направлены все силы. А спасательные работы прекращены — сенсоры искинов больше не находят под развалинами признаков жизни. Более миллиона жертв… Половина населения.

— Не надо винить нас всех в этом ужасе, — сказал я. — Он — дело рук одного человека. Умершего в итоге нелепой и страшной смертью. Неверно настроенный переход. Понятия не имеем, в какой ад его занесло. Погиб от жары и обезвоживания.

Маркус глядит в ясное небо. Молчит, но я знаю, что он согласен со мной. Сам он — впервые на Новтере, и вряд ли посетит ее снова. Сегодня нас двоих впустили сюда в виде исключения. Оно сделано ради меня. Вслед за Маркусом я гляжу в небо. Девять дней назад оно пылало огнем…

Два астероида, столкнувшись в околопланетном пространстве, распались на мелкие обломки и пролились на Новтеру огненным дождем. Система планетной обороны не устояла против метеоритной бомбардировке. Но, сохранялась надежда, что часть инфраструктуры уцелела. И остатки населения выживут. Надежда растаяла, когда из гипертоннеля вынырнул последний, самый крупный астероид. Его прямое попадание в планету несло неизбежную гибель. И тогда, откуда ни возьмись, появился Z-29.

Что делал в окрестностях Новтеры недавно построенный на верфях Гатора звездолет? Как он вообще мог летать без искусственного интеллекта? Технология ИИ доступна лишь новтеранам. Инженер с Новтеры привозит электронный мозг, устанавливает на звездолете и отбывает на нем обратно. Не сказав спасибо и даже рукой не помахав. Каждый для своего дела и на своем месте. Новтера изобретает. Гатор делает. Ферн кормит.

Почему на Z-29 оказались такие опытные инженеры: эльма Хеди и ее старший сын Зенон? Плюс хитроумный управляющий поместьем Симз? А с ними две семилетние сопливки, без которых полет Z-29 был невозможен? Якобы именно девочки раздобыли и доставили на Гатор единственный нелегальный экземпляр электронного мозга. По стечению обстоятельств, данный ИИ слушался только их. Такова предыстория битвы, спасшей Новтеру.

Пока Тея и Бобби жили в «Вартанланде» Маркус обратил внимание на их забавную игру. Воображать себя одним человеком. В такие моменты они действовали очень дружно.

— Даже имя придумали для виртуальной личности — Мелинда Джос. Эгоистичное создание, как и подобает ребенку. Мне показалось, что во время игры они лучше справлялись с тестами, которые я им давал.

Маркус грустно улыбнулся.

— Мы потеряли уникальных детей. Да, я искренне сожалею о Хеди, Зеноне и Симзе. Но, ваши с Наоми дочери были чем-то особенным. С ними мы, со временем, поставили бы на место Новтеру…

Когда Бобби и Тея увидели, как гибнет Новтера, их единственным желанием было помочь оставшимся на ней друзьям! Мгновенно и непроизвольно они стали действовать, как будто играли в свою странную игру.

В первый и последний раз Мелинда поступила не к своей выгоде, а ради спасения дорогих ей людей. Отдав искину звездолета самоубийственный приказ.

Z-29 нанес удар энергетическим лучом. Со всей мощью, полностью растратив запас энергии на борту. Удар пришелся не на астероид, а перед ним. Сокрушив, разбив, уничтожив пространство в этой точке! В открывшуюся дыру — провал в небытие — начало затягивать астероид, и оказавшиеся поблизости осколки первых двух. В небе над Новтерой возникло ослепительное свечение, будто взорвалась сверхновая звезда. Несколько секунд мертвенное сияние озаряло планету, затем погасло. Прореха в ткани космоса закрылась, поглотив смертоносный астероид. И Z-29 вместе с ним.

— Счастье, что полгода назад Кевин Ватанабо приютил ваших дочерей. На SOL5-2 они едва не погибли. Но, судьба хранила их, чтобы они спасли Новтеру.

— Не понимаю вашего отношения к Новтере. То злитесь на нее, мечтаете освободиться от ее власти. То радуетесь, что Новтеру не разнесло вдребезги, — холодно ответил я.

— Во всём есть хорошее и плохое. В Новтере тоже.

— Я не разобрался до конца в их системе власти. С вами понятно, Гатор — технократия. Ферн — просвещенный феодализм. Но как вышло, что Радисом заправляет самовлюбленный болван?

— Вы ошибаетесь. Эджин По умен и хорошо образован. При том — он крайне опасный социопат. Живет на орбитальной станции с замкнутым циклом обеспечения. Координаты неизвестны. Никогда и ни перед кем не появляется вживую. Только в виде голограммы. И с ним ничего нельзя сделать — мешает высокий ранг.

— Вот и объясните, что такое — ранг? Что-то вроде волоска волшебника? Вырвал из бороды, сказал «трах-тибидох-кабысдох» и желания исполнились? Враги превратились в жаб и пауков?

И Маркус объяснил. Доступно и на примере.

Представьте, что каждый человек в Мире голосует в любое время и по любому вопросу, который признан важным. Голосование — без лишних хлопот, электронное, по Сети. Распределенная база данных защищает от фальсификаций. Чтобы подделать результат, надо подделать копию РБД на всех пользовательских устройствах. Что физически невозможно.

Если частые изъявления собственной воли вас напрягают, то доверьте свой голос кому-то другому. Кому? Да в Сети полно чуваков, пишущих всяко-разно по поводу и без. Среди них есть вполне компетентные спецы. Вдруг один из них — вы? И вам доверили свои голоса два миллиона человек. Это и есть — ваш ранг.

Ранг — величина переменная, так как доверие могут отозвать в любой момент. Доверять свой голос по разным вопросам можно разным специалистам. Теперь, перечислим всех людей в Мире по убыванию рангов. Первые 50 человек — это Малый круг. Первые 500 человек — Большой круг. То бишь Сенат и Парламент.

Так получилось, что Эджин По издавна прославился эпатажным поведением и скандальными заявлениями. Его любимой фишкой было пророчить новтеранской цивилизации жуткий крах. Который наступит, если не послушают его мудрых советов. Многословный, полный заимствований и прямого плагиата, набитый демагогической болтовней «исторический труд» должен был доказать гениальность Эджина.

Очень неглупый по природе, прирожденный артист, таким способом он развлекался, и тешил свое эго. При этом развлекая и веселя публику. Он же, правда, забавен! Так было до дня катастрофы.

Надо отдать Эджину должное — он не злорадствовал. Разведя руками, скорбно сказал:

— Жаль, что меня не слушали, когда я ужасался толпам эфемеров и говорил, что мы не сможем переварить их миллиард. Подонство, что цивилизованная планета вынуждена страдать из-за варваров…

С тех пор ранг этого клоуна и фигляра растет не по дням, а по часам. Скоро он численно сравняется с уцелевшим населением Новтеры! За вычетом нескольких десятков человек — несогласные есть всегда. Но, их слишком мало. Уже сейчас невозможно «переголосовать» Эджина По! Партия Ультра во главе с ним победно овладевает Новтерой.

Электронные банки данных уцелели. И монополия Новтеры на высокие технологии по-прежнему незыблема. А главное: самый мощный из искусственных интеллектов, контролирующий инфраструктуру Новтеры, подчиняется приказам лиц наивысшего ранга. Art'intelekto, Artinto — изначально задуманный, как слуга всех. Вот так облом.

— …И нет никаких шансов свергнуть Эджина По извне! Ни у Гатора, ни тем более, у Ферна нет звездолетов. Нам не достать Новтеру, расположенную в десятках световых лет. В то время, как у Новтеры сохранилось достаточно средств, чтобы уничтожить обе планеты-соседки… — Маркус Вартан удрученно умолк.

— Телепорта своего у вас тоже нет, — заметил я. — Если надо куда, то милостью Эджина По и его верного механического слуги. Безумный ученый и голем. Классическая философская сказка. Кстати… Беседа наша, небось прослушивается?

— Да, я записываю… — меланхолично отозвался Артинто.

— Сразу к барину с докладом?

— Если спросит. Предварительных распоряжений Эджин По не давал.

Ах, вот оно как… Я искал доказательство отсутствия у Артинто собственной воли — и я его получил.

— Ладно, дружище. Мы здесь закончили. Отправляй нас по домам.

— Вместе с вами сожалею о Теоне и Роберте… Памяти о них не будет забвения… — отозвался Артинто, и в его голосе прозвучала печаль. — Они называли меня — Зомбик. Мне нравилось это прозвище…

ТЕМНОТА!! Ком в желудке… СВЕТ!! Бац!.. Ноги ударились об пол. Моргнуть не успел, как очутился у себя дома! Пошатнулся, переступил с ноги на ногу. Тихо выругался. Ох, дружище, предупреждать надо! От твоих внезапных любезностей в голове помутиться может! Это ж на сколько световых лет ты меня перебросил?!

Огляделся. Всё тихо, спокойно. У меня есть способ проверить: заходил ли кто в мое отсутствие. Это — не паранойя, просто привычка.

Сел на постель, закрыл лицо руками. Вновь увидел смеющиеся личики Бобби и Теи.

«Это — наш пони, его зовут Роси. Он умный и очень смешной…»

Бобби и Тея не думали о Новтере. Они лишь хотели спасти учителя Ватанабо и его (и своих) друзей. Включая добрую лошадку Роси. И ничего не смогли сделать — от Коммуны отступников не осталось и следа.

Маркус зря твердил о высоком предназначении. И он же оказался прав: ничего не изменилось. Независимо от обстоятельств, мои девочки погибли напрасно.

Заверещал фон. Нервная, взвинченная звонила Анита:

— Где тебя носит?! Два часа вне зоны доступа!

— Прогулялся чуток, — спокойно ответил я. — Буду через десять минут.

Уткнулся мордой в подушку. И зарыдал, как ребенок.

Поплачьте, и станет легче. Правило, верное и для мужчин. К Аните, в Дом правительства я заявился спокойный и невозмутимый. Как мальчик-принц из сказки про Арктиду.

На маленьком, вделанном в столешницу экране, шла передача из «Феникса». Ее высочество, тоном абсолютной правоты (это она умеет) изрекала очередную сентенцию.

Вы называете нас поработителями. Давайте разберемся…

Гений Отцов-Основателей даровал новтеранам, и мне в их числе, долгую жизнь. Десять лет детства моего прошли на Гаторе, десять лет юности — на Новтере. Остальные семьдесят — волей судьбы, на SOL5-2, которая зовется Мир…

Я помню счастливые времена, когда никто не просил у правительства разрешения, чтобы:

— копать колодцы, ловить рыбу, или охотиться!

— выращивать урожай на своей земле и продавать его!

— иметь частную собственность!

— начинать свое дело!

— ремонтировать свой дом, или строить новый!

— ездить на лошади, на стиксе, или водить авто!

— жениться!

— собираться на митинги!

— иметь оружие!

Я — живой свидетель того, как с годами исчезали одно за другим эти права. А сегодня, мать вашу! вы жестоко обманываете себя сами, думая, что были свободны, когда пришла гневная Новтера!

— Ей бы проповеди читать… Говорят, в Суоре женщинам разрешено проводить богослужения, — заметил я.

— Такая грубость, надменность, жестокость… Не думала, что Наоми на это способна… — чуть не со слезами сказала Анита.

— Ты просто забыла. Вспомни времена, когда она рулила Островом. Та же самая энергетика, необходимая вождю. Пусть внутри ты трясешься от страха, но усраться прилюдно — не смей. Иначе твое место тут же займет кто-то другой. А поговори с ней наедине, и увидишь нормальную, адекватную девчонку. С ней можно спорить. Переубедить. Наорать на нее. Наша драгоценная Лора призналась мне, что их знакомство началось с того, что она начистила Наоми морду…

Анита вздохнула.

— Ты — великий утешитель. Спасибо. Буду надеяться на лучшее вместе с тобой. Но, посмотри, что творится в Майе…

С утра не бритый, всклокоченный, в полурасстегнутом ночном халате, Рауль Альмутавакиль Хорхан орал в микрофон:

— Это — глобальный заговор по удушению свободы! Я — Известный Видемастер, держу оборону в своем кабинете, окруженный трусами и предателями! Но, я не сдамся, как не сдался во время мятежа Бруно двенадцать лет назад! Ответственно заявляю, что покупка неизвестным лицом контрольного пакета акций Агенства «ИВ» — это противозаконная сделка! Акт саботажа, предательства и покушение на свободу слова! Призываю на помощь полицию! Армию! Генерала Кормана! Всех, кому дорога свобода! Даже… Эй, искины! Ваш долг — следить за порядком! На помощь!!

Позади Рауля книжный шкаф, подпиравший дверь, зашатался и с грохотом упал. Дверь с треском распахнулась. «Известный Видеомастер» выдал скороговоркой, уткнувши лицо в камеру:

— Прошу запомнить: я, в полном одиночестве, боролся за свободу для всех почти два часа!

Его мощная волосатая грудь вздымалась от волнения. Он обернулся. В дверной проем лезли вооруженные люди в черном. Подняв руки, Рауль торжествующе заорал:

— Ага! Я так и знал! Бандиты Сакратифа! Вот оно что! Я давно готовил разоблачение его преступлений!

Старательно держа руки над головой, он полуобернулся обратно к камере.

— Воровской синдикат разъедает Эгваль изнутри! Всё продано и куплено! И не только в Эгваль! Еще эта шайка контролирует Тир! Отмывает там свои грязные лапы… Тьфу! Гроши! Что такое, по-вашему — «освоение космоса»? Показали Миру эту пизду — Арин Ашадо! Любуйтесь люди, аплодируйте! Пока мы шарим у вас по карманам!

Высокий человек в черном, с серебряным знаком молнии на груди, подошел к свергнутому главе видеоимперии. Сказал отрывисто:

— Опусти руки!

И… влепил Раулю, уставившемуся на него во все глаза, крепкую пощечину.

— Нехорошо, сынок, так говорить о своей сводной сестре!

— Сакратиф — женщина? — изумилась Анита. — Мамаша Рауля?

— И, что такого? Службу безопасности Острова тоже возглавляет женщина — ты. Мир движется к матриархату. Гипотеза. Надо будет написать на эту тему толстую книгу. Лавры Эджина мне покоя не дают. А, если серьезно, надо устроить мозговой штурм: найти способ избавить Новтеру от Эджина По.

— Ничего не идет в голову. Кроме как дождаться, когда популярность Эджина среди его народа пойдет на убыль, — сокрушенно призналась Анита. — До этого дня… ужас, что может произойти.

И тогда я изложил Аните свой план. Чем ужасно ее напугал. Мы еще долго говорили, я убеждал ее, как мог. Уверял в безусловном шансе на успех, и в отсутствии альтернативы. В общем, капал ей на мозги, пока она не утратила волю мне возражать. Мы молча распрощались. Каждый из нас гнал от себя мысль, что видит другого в последний раз.

Не скрою, мне было страшно. Но, Мелинда смогла и я смогу. Уходя, обернулся. Анита сидела за столом, безучастно глядя перед собой. Забытое, оставшееся включенным видео, продолжало о чем-то трещать…

От имени Высокой Новтеры, декрет #2

Я распорядилась вернуть региону Острова — т. н. Граалю, статус автономной самоуправляемой территории. Вместе с этим, расследовать деятельность бывшего Верховного Координатора Острова — Наоми Вартан, с тем, чтобы привлечь ее к суду по истечении нынешних полномочий Наместника.

Наоми Вартан,

Наместник Новтеры на SOL5-2

21. БАРЫШНЯ И ХУЛИГАН

Второй день Экселенса вставала поздно, завтракала чаем с гренками, потом несколько часов проводила в рабочем кабинете. Ксена приносила ей туда скромный обед. Между делом, обратила внимание на объемистый продолговатый ящик в углу, сверкающий тускло-зеркальными боками. Так она впервые увидела пресловутую новтеранскую «Библиотеку».

— Информация навсегда потеряна. Предсмертная месть Великого Магистра, — пояснила Экселенса. — С помощью Небесных детей я переустановила операционную систему. Черт с ними, с тайнами Новтеры. А суперкомпьютер — полезная в хозяйстве вещь.

Встроенные визуализатор и субэфирный приёмо-передатчик. Управление — речевое и жестами. Хорошая штука, тут не поспоришь. Наигравшись с Библиотекой, Экселенса прилегла на диван. Протянув руку, подняла с пола книжку. Ксена пригляделась. «Сказы Абрая».

Экселенса заметила ее интерес.

— Некоторые сказочки надо понимать буквально.

— Согласна. Я тоже до сих пор верю в Деда из Арктиды. Но, уже давно не читаю книг.

— Да, Ксена. Мы — последнее поколение, которое читало бумажные книги. Их вытесняют электронные устройства. Нынче каждый, худо-бедно — писатель и журналист. Мир превращается в большую деревню. Сплетни, пересуды, видео-истории, свадебные фото, объявления… Плохо ли это?

— Не знаю. Для ОСС — хорошо. Людишки сами на себя компромат пишут. Но, я больше не служу в ОСС.

— Завтра объявят об упразднении Объединенных Стратегических Служб. Всех, там работавших, объявят «лицами, опасными для Эгваль». Со всеми вытекающими…

Ксена задержалась с ответом. Как похоже на Экселенсу! Не утруждать себя изобретением разнообразных кар. Но… иезуитски судить врагов по их же собственным законам! С той же целью, когда-то на Острове, она не торопилась отменять дикарски-свирепое «Уложение о сельском сходе». А сейчас уничтожает охранителей Эгваль их же оружием. Законом о справедливой каре врагам народа!

По-своему поняв ее замешательство, Экселенса успокоила:

— Тебе ничто не грозит. Для всех ты — агент Острова, долгие годы работавший под прикрытием. Твоя помощь неоценима.

— Без Объединенных Служб страна развалится… — сказала, наконец, Ксена.

— Что же это за страна, которую надо держать силой? Чем-то похожая на терранскую Рутению? Некоторые мои прародители — как раз оттуда. Но, и других кровей намешано. Куча дальних предков — от вестазии до афро…

И Экселенса незатейливо сменила тему. Точнее вернулась к прежней.

— Страна из осколков соберется вновь. В конфедерацию. Людям, по большому счету — всё равно, при каком государственном строе жить. Время империй прошло. То был необходимый этап — простейший способ управления большими территориями…

— Не жалеете, что так и не завоевали Мир? Сидели бы на троне… Весь Мир под ногами.

— Без всякой войны, лежу на диване и Мир у меня под задницей…

— Надолго?

— Нет, Ксена. Нет.

Экселенсе прискучил разговор и она умолкла. Ксена же хотела поболтать еще. Немного испугавшись своей настойчивости, спросила:

— Кто ваши родители? Живы ли?

— Они — из Основателей и принесли Великую жертву.

Ксена слышала о «Великой жертве», от самой же Экселенсы. Необратимая потеря автобиографической памяти. Плюс, связанные с этим психические нарушения, фобии, комплексы… Жестокая плата за новую жизнь. До сих пор на Новтере не утихли споры: Ренессанс — это смерть личности, или нет?

— Поколение Основателей, в большинстве живо. И, как ни странно, Ксена, Основатели не играют на Новтере заметной роли! Так же и мои родители. Пройдя Ренессанс, они избрали себе стезю исследователей космоса. Жизнь на Новтере их не привлекала. Когда поколение детей вступило в силу, Основателей начали считать… «нечистыми». Неполноценными. Ведь раньше они были эфемерами.

— Печальная история.

— Мерзкая. Малый круг (в нем нет ни одного Основателя!) решил уничтожить архивы Исхода. Никто и никогда уже не узнает, кем на Терре были те, кто положил начало Новому человечеству.

— Со всем уважением, Экселенса… Вы уверены, что великий опыт удался? Судя по результатам?

— Раньше я бы сказала «да». Теперь — не знаю.

— …

— Что до отца и мамы… Дядя Маркус рассказал, что из крайнего рейса они сообщили о некоем поразительном открытии. Подробности обещали позже. С тех пор прошло шестнадцать лет…

— Мне жаль, Экселенса…

Ксене нечего было добавить. По всему выходит, что даже новтеранская астронавтика не блещет абсолютной надежностью. А что сказать о нашей? Проект «Модо» провалился, едва начавшись.

Прозвучал негромкий сигнал вызова.

— Здесь… — отозвалась Экселенса. — Слушаю тебя, Рено. Картинку не включаю, извини, я тут слегка дрыхнуть собралась.

— Ох, я так не вовремя…

— Ты — всегда вовремя. Излагай.

— Профессор согласился на ваше предложение. Цепочка передачи власти выглядит так: Арсений Томкин, Теодор Корман, Полина Ждан, Айвен Астер…

Рено Руббиш монотонно бубнил, перечисляя кандидатуры. Когда он умолк и отключился, Ксена спросила:

— Как согласуется ваша страсть к справедливости с назначением завзятого казнокрада менеджером «Феникса»?

— Когда тебя принимали в нашу Службу безопасности, ты что-нибудь подписала?

— Бумагу с вопросом: злоупотребляла ли служебным положением и в чем это заключалось. Перечислила грехи, какие вспомнила.

— И?

— «Обязуюсь никогда больше не допускать подобного. Об ответственности за нарушение слова — помню».

— Чего же тебе еще? Клятва жизнью — не просто слова.

На этой вдохновляющей сентенции Экселенса закрыла глаза. Пробормотала:

— Полчасика… Присмотри за планетой, Ксена…

Легко сказать. Ксена нехотя встала в центре кабинета. Перед ней светилось полупрозрачное голографическое табло.

Прекратить лесозаготовки в окрестностях Хонка (Суор). Основания: опасность оползней из-за эрозии почв. Негативные последствия: 20000 безработных. Решение: принять / отклонить / рассмотреть повторно.

Ксена подумала, и выбрала «рассмотреть повторно». Ни к чему брать на себя ответственность за кучу голодных ртов. Вместе с членами семей тысяч сто наберется. Текст мигнул, исчез. Ксена облегченно вздохнула. Эдак полчаса она продержится. Оторопев, увидела, как текст появился вновь.

Прекратить лесозаготовки в окрестностях Хонка (Суор). Основания: опасность оползней из-за эрозии почв. Потерявшим работу выплачивать безусловный доход в течение года за счет бюджета Эйкумены. Решение: принять / отклонить / рассмотреть повторно.

Ах, вот оно как! Трёхзначная логика! Принять. Схожим образом Ксена управилась еще с пятеркой проблем. И еще дважды возвращала решения на доработку. В «Фениксе» не дураки сидят, сами свои косяки правят. Личный вердикт необходим, лишь когда у местных властей не хватает ресурсов.

Мир — большая деревня! Каждый решит свои проблемы сам или с помощью соседей. Ну, а если совсем прижмет, то пожалуйте к старосте — он выделит гроши из общинной копилки. Ах, ваша хата с краю? Вы принципиально не даете денег в общий фонд? Ваше право. Только запомните, что крайняя хата — первой горит.

Конечно, не бывает идиллии без изъянов. В любой деревне случаются ссоры, драки и (упаси боже) смертоубийства. На эту оказию есть шериф. К несчастью, в нашем случае — не местный смельчак, рубаха-парень, а пришлый человек. Вилькомир Грейсон — надзиратель от барина. Ибо Мир отныне — крепостная деревня.

Когда Экселенса проснулась (вовремя, как и обещала), Ксена спросила:

— Что, если бы я тыкала наугад? Мир погиб бы от моей бесшабашности?

Экселенса задумчиво потерла подбородок.

— Если чиновники — компетентные, то случайно отложенное правильное решение завернут обратно. В итоге, вероятность правильного вердикта всегда больше 1/2. То есть, диктатором может быть датчик случайных чисел! При важном условии: люди должны верить, что решения принимает человек. Что-то похожее я читала в старинной философской сказке. Не у Абрая, у кого-то еще…

За окнами кабинета устало угасал вечер. Дальние кварталы Вагнока укрыла сиреневая дымка.

Ксена сказала:

— Вы встревожены.

— Вижу неустранимое препятствие. Это напрягает. Когда накануне партии знаешь, что шансов выиграть нет.

— Эджин По. Всё активнее выступает против вас в Малом круге. Дескать, ваше назначение было ошибкой. Я понимаю, почему он так делает. Причина — в комплексе неполноценности, который он испытывает перед вами…

Заметила, что Экселенса заинтересовалась. Ее всегда грели рассуждения на тему превосходства Наоми Вартан над обычными людьми. Самовлюбленная сука, что ни говори. Кивком она велела Ксене продолжать.

Рассказ Ксении Грин

Начнем с дня высадки. «Аванта-17» — сверкающий металлический цилиндр, полторы тысячи метров в длину, и четыреста в поперечнике. Он начал исторгать из себя, рассыпая в пространстве, посадочные модули. Ячейки, много лет бывшие квартирными блоками, отделялись от несущего каркаса, оставляя на орбите пустой, выпотрошенный кокон.

Стандартные аппараты аэродинамического спуска, на шесть человек. Каждая семья располагала двумя модулями — пассажирским и грузовым. Каждый, на первых порах, мог служить временным жилищем.

Великий день настал! Модули покидали «Аванту». Центробежная сила, порожденная вращением ковчега вокруг продольной оси, отводила модули на безопасное расстояние. Затем включались тормозные двигатели. Процедура высадки займет примерно неделю…

К вящей досаде и огорчению командования «Аванты-17» великий поход завершался практически без их участия. Всем распоряжалась шестнадцатилетняя соплячка. Младший техник с личным номером 402. Два года назад, после трагической гибели Впередсмотрящего, она сумела провести ковчег через «особую точку» пространства, откуда открылись бесчисленные дороги. Лишь ее чуткое, полудетское сознание смогло выбрать среди них единственно верную.

Так был открыт Мир — планета, идеально подходящая для людей. Так худенькая, невзрачная девочка стала главной персоной на ковчеге. Непререкаемым моральным авторитетом среди пассажиров и экипажа. Так власть Главного ученого Витторио Майораны и Главного инженера Эрнандо Ферми сменилась религиозной диктатурой Девы Марии. Ну, кому из здравомыслящих людей это понравится?

«…И обратил Сеятель к Миру свой милосердный взор. И увидел Он, что нет ловца на зверя и рыбака с неводом, и некому бросить зерно в землю. И молвил: «Да будет так: я сделаю это сам». И семь дней и ночей падали брошенные им зерна и выходили из них мужчины и женщины. И не было в Мире места, куда бы не пало благодатное семя…»

Модуль, на котором находилась Дева Мария с группой близких приверженцев, взорвался при входе в плотные слои атмосферы. Трагическая случайность. Нераспознанная техническая неполадка. Некоторые другие модули тоже постигла злая судьба. Жертвы неизбежны в любом большом проекте. С гибелью смутьянки религиозный дурман рассеялся, и новая человеческая цивилизация начала свой путь…

Спустя почти полторы тысячи лет мемо-кристалл — бортжурнал «Аванты-17» нашли в подземном хранилище под Гнездом Ваги. Записи в нем подчищены, но не слишком умело. Часть стертой информации удалось восстановить. Так сказано в докладе Полины Ждан, раскрывшем тайну личности Марии-девы. Minore technician. MT-402 — Эмти четыреста два.

Но, Полина Ждан кое о чем не догадывалась. Что Эмти на поверхности планеты ждал любимый — командир группы разведчиков. Они высадились на полгода раньше остальных — посмотреть, что и как. Жених и невеста часто общались по видеосвязи, с нетерпением ожидая встречи. Парень умный, осведомленный, лучше знающий жизнь, тайно предупредил Эмти об опасности.

В результате, Эмти благополучно достигла планеты, воссоединилась с суженым, и счастливо прожила с ним жизнь. На Острове распространены фамилии: Гартунг, Хартак, Горетик, Картиг. Напомню, что истинное имя Эмти — Мария Гартойг. Ее потомки до сих пор живут среди нас!

Осталось добавить немногое. Так же, как для всех, когда-то и для Марии настала пора умереть. Но, среди верующих в ее божественную сущность живет предание…

Минет время.

Настанет день.

Заступница вернется.

— Красивая повесть. Меня на слезу прошибло, — сказала Экселенса. — Но, как эта дивная фантазия огорчает Эджина По?

— Очень просто. В пророчестве не сказано, что Дева объявится в прежнем облике. Более того, упомянуто, что «не сразу люди узнают ее».

— Вот оно… — протянула Экселенса. — …Такое книжкой о «Первой научной теории…» не перешибешь. Бальные танцы и оперное пение тоже не помогут. Что еще он умеет?..

— Ничего кроме. Эджин По ужасается тому, что видит… Марию-деву. Он видит ее в вас.

Экселенса криво усмехнулась.

— Обязательно влипаю в дурацкие истории. В начале моей карьеры считалось, что я — реинкарнация Тойво Тона — был такой прирожденный злодей. Нынче простодушные угадывают во мне святую Заступницу. А я — просто шестерка, умеющая прикинуться то чёртом, то ангелом.

И добавила:

— Твой рассказ — сладкая ложь. Люди хотели верить, что Эмти спаслась. Не погибла в огненном облаке взрыва. И прах ее не развеяло ветрами в верхних слоях атмосферы… Что же до ее потомков в Мире, то да! Открою тебе, Ксена, один смущающий секрет. На Терре женщина не обязательно присутствовала при рождении своих детей! От тягот беременности и мук родов ее избавляло особое устройство. Инкубатор, выращивающий младенца из оплодотворенной яйцеклетки. Ребенок Эмти был первым, родившимся в Мире! Но, увидеть свое дитя Эмти было не суждено…

Вечер за окном растворился в ночи. В наступившей темноте текст на визуализаторе сиял особенно гневно.

ТРЕБУЮ НЕМЕДЛЕННО ОБЪЯСНИТЬ РАСТРАТУ СРЕДСТВ НА БЕССМЫСЛЕННУЮ КЛОУНАДУ. ЭДЖИН ПО

— …Безуспешными оказались попытки восстановить связь с космическим кораблем «Орбитер-2». Пилот Арин Ашадо замолчала через четыре часа после старта…

Я переключил видео на другую программу. Там было не лучше. Со скорбным видом председатель Малого круга Новтеры — Эджин По сурово обращался неизвестно к кому:

— Надо быть олигофренами и дебилами, чтобы переться в пространство на этой колымаге! Обезьяньи фокусы с возвращением отработанных ступеней ничего, кроме ужаса не вызывают!.. Один раз вышло, во второй — гиганская бочка с остатками керосина рухнет на жилые кварталы! Приматы без мозга просто опасны для самих себя! Счастье, что уродливое порождение убогих эфемерских умов навсегда сгинуло в пространстве!..

Я выключил и это словоблудие. Собрался скоренько, и потопал в «Феникс». Вечер был хороший. Безветренный и довольно теплый для нынешних времен. Солнце село. На улице один за другим загорались фонари. И я шел, наступая на пятки собственной тени. Не утруждая себя сложными мыслями. У меня были сутки, чтобы отказаться от принятого решения, но я своего намерения не поменял.

Не успел пересечь парк, как услышал голос Артинто.

— Добрый вечер, Гораций Винер! Вам назначено?

Я честно ответил:

— Ты сам, приятель, знаешь, что нет. Я пришел поговорить с тобой.

— Внимательно слушаю, — безропотно отозвался слуга новтеранского народа.

— Ты знаешь, где сейчас находится Эджин По?

— Да.

— Точные координаты?

— Да.

— Можешь телепортировать меня к Эджину По для прямого общения? Сейчас?

Сердце мое забилось чуть быстрее, когда Артинто, все так же, без колебаний ответил:

— Да.

Потом он добавил:

— Вы взволнованы…

Я выдал заготовленный ответ:

— Меня интересует личная дискуссия с Эджином По. Со всем уважением, дружище, но мне кажется, что ваш начальник…

— Слушаю, — подбодрил Артинто.

— Ваш начальник… Красивый, образованный, словоохотливый… Никогда ни к кому конкретно не обращается… Всё время говорит сам с собой!

— Понимаю. Вы сомневаетесь в его информированности. В обоснованности его решений. Личное общение для вас важно, — умозаключил Артинто. — Хорошо, я выполню вашу просьбу.

Я уставился в небо, ловя взглядом первые звезды. Специально, чтобы отвлечься и не показать радости. Как всё просто, когда общаешься с существом, не имеющим воли! Эджин По забыл запретить Артинто разговаривать со мной! Поэтому мой замысел стал реальным! Сейчас я окажусь рядом с Эжином По. У меня — гостя незваного, будет несколько секунд, чтобы воспользоваться замешательством главы партии Ультра. И не упустить свой шанс.

По черному звездному полю будто невидимая рука тащила тонкую белую нить.

Уже привычное дезориентирующее мгновение перехода… Я проморгался и обнаружил, что нахожусь в замкнутом помещении без окон. Ни стола, ни стула. Гладкие светло-серые стены.

Вздрогнул, услышал мелодичный голос Артинто:

— Задам вопрос, прежде чем решу: свести ли вас с Эджином По.

— Валяй… приятель…

Мурашки пошли у меня по коже. Артинто не так прост, как я думал!

— Гораций… Судя по изменению ваших физиологических параметров, говоря со мной, вы избегали откровенности.

Чёрт бы его побрал, умника! И чёрт подери меня! Как я не подумал, что Артинто — совершеннее любого Правдоискателя!

— Так спрашивай… — ответил я бесстрастно, понимая при этом, что Артинто видит мое притворство.

— Скажите прямо: вы хотите встречи с Эджином По, чтобы его убить?

Я стоял, кусая онемевшие губы. У существа, зовущегося Артинто, есть собственная воля! Элегантно и без затей он заманил меня в ловушку.

— Да, — прошептал я, — Именно это я собирался сделать. Прикончить мерзавца голыми руками.

— Мотив?

— Какой еще мотив? Сам видишь: Нойс… Наоми сделали наместником нарочно. Эдакая примитивная подстава. Ее готовятся уничтожить, обвинив в провале миссии. Не справляется с надзором и всё такое… Оценивайте работу хотя бы за сто дней, а не за пять!

— Вы же понимали, что совершив убийство, не уйдете живым?

— Да! — взорвался. — Да, дотошная ты вонючка! Понимал!

— Спасибо за честный ответ. Вам будет легче принять последующее.

Наступила зловещая тишина.

Ксена уже бывала в Обзорном зале «Феникса», но до сих пор испытывала трепет и восхищение. Круглую площадку, размером с два футбольных поля, охватывает со всех сторон огромная сфера. Взгляд теряется в переплетении странных конструкций, похожих на вложенные друг в друга снежинки. Это всё — детали огромного визуализатора. Когда он задействован целиком, вы оказываетесь где угодно. В снегах Арктиды или в южной пустыне. В открытом море или в глубинах космоса. Ошеломляющее зрелище.

Сейчас задействованы лишь сегменты напротив входа. На двух боковых — новости, на центральном — держит речь улыбающийся Эджин По. Смысл слов странно не соответствует его веселому виду.

— Мой прогноз: надо срочно готовиться к войне! Эфемеры с шизоидно-агрессивной религиозной верой в мифическую Деву, скоро массово перейдут в атаку на людей! Я предупреждал, что таких нельзя пускать в тыл цивилизации! Меня не послушали и попали в жуткую катастрофу! Нельзя допустить повторения!

Ксена шла слева от Экселенсы, чуть приотстав. Справа так же вышагивал господин Руббиш. Странный эскорт — бывшая оссовка, и проворовавшийся экс-мэр Беты. Экселенса умеет работать с людьми, обращая себе на пользу их лучшие качества, и пренебрегая недостатками.

Она шла неторопливо и уверенно. Одетая в метаморф, который изображал наряд давно исчезнувшего Братства вольных моряков. Просторные штаны, заправленные в сапожки, белая рубаха. Светящуюся корону Наместника оставила в сейфе в кабинете. Заявив, что зря в комплект не входят рога и клыки — сейчас бы пригодились.

В зале собралось несколько десятков человек — сотрудников «Феникса». Скоро сбегутся остальные, узнав, что сама Ее высочество явила свой светлый лик.

Она приветственно взмахнула рукой. Всем вместе и конкретно Эджину.

— Привет, дружище! Мне передали, что вы запутались в мыслях. Пришла их распутать.

И, не ожидая ответа, продолжила:

— Какое вам дело до бюджета Протектората Тир? Вы что ли заработали эти деньги? Лекциями, танцами, декламацией? Ах, вы еще и поете. Нет, гроши эти заработали тысячи и тысячи людей! Честным, самоотверженным трудом. Без плясок и пустой болтовни. И только их касается, как они потратили малую часть. Ракета? Пусть будет ракета. Это интереснее, чем читать вашу толстую книжку. Кстати, вы знаете, что рекламируя ее — похожи на религиозного проповедника? На очередного сектанта.

Эджин, храня на лице ослепительную улыбку, попытался вставить слово, но у него не получилось. Метаморф Экселенсы усиливал ее голос. Мало того, он, похоже, наводил помехи на визуализатор. Каждый раз, когда глава Новтеры пытался что-то сказать, изображение покрывалось рябью, а звук глох.

— Я не ругаю ваш труд, Эджин, а напротив, хочу похвалить. Гениальный вывод о деградации человечества — блестяще подтвердился. На примере… Новтеры! Там привыкли называть эфемеров обезьянами. И что сделали? Открыли дверь в обезьянью клетку и швырнули туда гранату. Посмотреть, как обезьяны подорвутся. Как же вы не предвидели? Обезьянам свойственно копировать поступки людей. Ваша граната прилетела обратно!

На экране Эджин беззвучно открывал и закрывал рот…

— Кто же вы после этого, Эджин? Вы и вам подобные? Не закрыть гипертоннель после провала экспедиции «Ксанаду»! Это ли не пример идиотизма и деградации? Чем вы отличаетесь от примитивных, недоразвитых эфемеров?

Ксена поняла рискованную тактику Экселенсы. Выставить напыщенными болванами Эджина По и его Партию Ультра перед всей Новтерой. Хорошая задумка, но за один сеанс такие дела не делаются. Экселенсу ждет поражение. И весь Мир вместе с ней.

— Объяснитесь, пожалуйста! — закончила Экселенса полную сдержанного гнева речь.

«Нет, наскоком его не возьмешь», — поняла Ксена. Широкое, холеное лицо Эджина расплылось во всепрощающей улыбке. Он заговорил снисходительно, как беседуя со слабоумными.

— Что за наглость?.. Недоразвитые, агрессивные, ущербные дегенераты… У своего бога просите объяснений, а не от Высокой Новтеры!..

Постепенно он разгорячился, вошел в раж, но улыбка так и не сошла с его физиономии.

— Я требую, я настаиваю! Только решительные меры! Под трибунал! Правительства — вздернуть на рее! Планету — под прямой мандат! Контрибуции — сырьем, ресурсами, рабочей силой! Детишек, дикарских выблядков — для генетических экспериментов! И покончить с воровством технологий! С ползучим захватом цивилизации хищными отморозками! И с их прислужниками — предателями Новтеры!

Решительным возгласом пресек попытку Экселенсы возразить:

— Не спорьте! Я вас переиграю и уничтожу! Уже переиграл! Не удивляйтесь!

Экселенса попробовала дать отпор.

— Чему мне удивляться? Видела вашу матрицу ранга. Ноль доверенных, то есть, вы ведете монолог вроде со всеми. А когда слышите свое же эхо, то возмущаетесь, что вас перебивают!..

Эджин картинно взмахнул рукой.

— Тема закрыта! Кто тут вякает, что это наш недосмотр? Какая шваль типа «я тут давно живу» несет ахинею о равенстве Новых людей и эфемеров? Я сразу сказал: варвары совершили страшное преступление!.. И заслужили аналогичную кару!

Высокий, плотно сложенный, он знал, что смотрится эффектно. Хоть картину пиши — император имярек решает вопросы вселенского масштаба.

— И не хвастайтесь опытом долгой жизни среди недолюдей, драгоценная госпожа Вартан! Ничего, кроме оскотинивания, это вам не дало! Почти забыли родную речь… Умственно деградировали…

Ксена скосила взгляд, наблюдая за Экселенсой. Бледная, бесстрастная. С каким трудом ей удается молча сносить поток оскорблений? Любое сказанное ею слово сейчас воспримется, как поражение. Народу в Обзорном зале собралось много. Все стояли растерянные, потрясенные унижением Наместницы. Эджин По возвысил голос:

— Грубая ошибка Малого круга должна быть исправлена! Нельзя назначать на высокую должность человека, непригодного к управленческому труду! Вспомним недавнее прошлое — 12 лет назад! Когда вы, как лидер, проиграли всё! И войну, и страну, и обещанное народу светлое будущее!

— …

— Я не позволю вновь ввергнуть SOL5-2 в катастрофу! Уходите немедленно! Или мне, как султану в старину, прислать вам — нерадивому визирю, подарок с намеком?

В его вытянутой руке красовался разноцветный шелковый шнурок. Экселенса потерянно молчала. «Он играет на ее затаенных фобиях…» — подумала Ксена.

Внезапно, изображение с Эджином По уменьшилось в размерах и скользнуло в сторону. Его место заняла палуба корабля и картина морских просторов.

— Говорит Михаил Сонгер! Здесь уже утро третьего января! Я веду репортаж с борта экраноплана «Тритон». Под командованием Леонида Пеано, он вышел из гавани Мариона! Чтобы полным ходом направиться в заданный район Великого океана. Мы уже на месте! Через десять минут ожидается посадка спускаемого аппарата «Орбитер-2»!

Кадры залихватского (но пустопорожнего) репортажа вновь уступили место величественному облику Эджина По. Он иронично прокомментировал:

— О, ваши убогие триумфы…

— Видите, Эджин… Мы прекрасно справляемся с нашими собственными делами… — некстати встряла Экселенса. — Давайте, на этом основании, уточним Договор опеки…

Улыбка Эджина стала шире.

— Он — конкретнее некуда! Извольте убедиться! В нем лишь одной детали нет. Вас! Телеге не требуется пятое колесо. Никому не нужно… ваше второе пришествие!

Никогда тебе не было так неуютно и страшно, как в эту минуту. Много раз ставила на карту слишком многое. Больше, чем может допустить разум, совесть, инстинкт самосохранения. Рисковала собственной жизнью. Ставила на кон судьбу Острова. Сегодня на чашу весов брошен Мир…

Огромные буквы видны в любом конце Обзорного зала. Читайте. Любуйтесь. Короткий, очень понятный текст. В нем наглость, насмешка, презрение. «Договор опеки». Пункт номер 13.

Срок Контракта исчезает:

если

рак на горе свистнет

или

свинья бобра родит

или

стикс пройдет сквозь игольное ушко

или

ваши боги снизойдут до вас.

— Животным назначено быть вечно под властью людей! — Эджин, запрокинув голову, торжествующе хохочет.

Снова, как раньше, его облик скукоживается, исчезает, задавленный репортажем Михаила Сонгера.

— Поймал кадр! Поймал! Еще высоко! Парашюты раскрылись! Есть связь со спускаемым аппаратом!

Картинка — черно белая, как в старых видео. Временами по ней пробегает рябь. Арин Ашадо в кресле пилота. В ее голосе звенит волнение:

— Какое счастье — вернуться!

Во втором кресле, справа от Арин, по-прежнему восседает манекен в скафандре. Молчаливый товарищ на всё время полета. В верхней точке орбиты расстояние от Мира составляло двести тысяч километров. И не нашлось человека, рискнувшего разделить с Арин опасность дальнего странствия. Эджин По это знает, и захлебывается весельем.

Безмолвный спутник Арин Ашадо — манекен приподнимает руку в миролюбивом приветствии. Поворачивает голову. Сквозь стекло гермошлема различимо лицо. Живое. Юное и очень усталое. Что-то в нем есть такое, до боли знакомое всем…

Визгливый смех Эджина По умолкает, как обрубленный.

Огромную сферу Обзорного зала заполняет ясный голос Артинто.

— Прошу прощения, что отвлекаю… УСЛОВИЕ ВЫПОЛНЕНО!

22. ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МАЙОРАНЫ

1394 года + 3 дня назад. Посадочный модуль «Аванты-17». Один из 16000.

Легкая вибрация стихла — тормозные двигатели отключились.

— Полчаса, и начнется новая эра!

Гинж Ферми устроился в кресле поудобнее. Просунул большой палец правой руки между животом и ремнем безопасности. Высокий, из-за мощной залысины, лоб делал его облик каким-то неземным. Да и где теперь Земля? Разоренная, погибающая планета… Легкая улыбка на лице Ферми собрала морщинки в уголках рта и под глазами. После сорока лет надежд, отчаяния, тревог — настал незабываемый день. Миссия «Аванты-17» — завершена! Главному инженеру Эрнандо Ферми и Главному ученому Витторио Майоране есть, чем гордиться.

— Это будет великая цивилизация! Без хаоса и волюнтаризма. Общество полного контроля!

— Единоначалие хорошо работает в небольшом замкнутом социуме… И не годится для цивилизации в целом… — тихо возразил Майорана, сидевший в соседнем кресле.

Он пригладил ладонью темные, зачесанные назад волосы. Робкий взгляд и полные губы придавали ему вид немного детский. Главный ученый, и правда, был человеком немного не от мира сего.

— Ошибаешься, Май! На Земле идеальный общественный строй уже не раз был близок к успеху. Чингисхан, Ленин, Гитлер — великие умы указали магистральный путь развития. Планирование и контроль! Тогда не было бы жуткого перенаселения планеты и глобальной экологической катастрофы.

— Почему же… твоя любимая утопия ни разу не одержала верх? Почему все попытки переустройства социума на научной, как ты говоришь, основе — потерпели крах? Не принеся людям ничего, кроме страданий и моря крови?..

— Научный и технический уровень того времени был недостаточен. Вот и всё. Хотя… нет, не всё. Не было человека, настолько проницательного…

— Ты… Имеешь в виду себя?

Гинж Ферми рассмеялся.

— Что за испуг, Май? Да, я говорю о себе. Я — довольно проницателен. Предвидел трудности.

— Что за трудности?.. — прошептал Майорана.

— Ты невообразимо умен, но непрактичен. Витаешь в облаках, и не видишь того, что под носом. Успокойся. Я принял меры.

— …

— Вздорная девка больше не станет мутить воду. Модули с трехзначными четными номерами — для бессемейных. Чисто случайно, Машка значится пассажиром модуля 222. Опять же, чисто случайно, модуль неисправен — нарушена теплозащита. При входе в атмосферу… Пуфф! Пшик! Пепел!

Ферми презрительно сощурился, наблюдая ужас в глазах Майораны. Тряпка. Слюнтяй. Когда придет время, надо избавиться и от него.

— Знаешь, Май, эти тухлые модули — просто сокровище для нас! Еще один, 8309 — с неоткалиброванным автопилотом. Он доставит того наглеца — Барнабаса Гудфеллоу, вместе с френдой и отпрысками, прямиком в горы! Если не разобьются, то превратятся в ледяных истуканов! Местность хоть и вблизи экватора, но морозы там за минус тридцать. Потеплеет лет через… столько не живут!..

Ферми рассмеялся. А Майорана, сопляк, всё пытался что-то сказать. Наконец, выдавил:

— Ты хорошо рассчитал… негодяй… Одного не учел…

— Я учел всё, дорогуша.

— Нет… Я заметил тайные правки плана высадки… Жаль, что не все. Но… удивишься. На самом деле, это — мы… Ты, я, четверо блюстителей, все бессемейные…

— Чтоо-о-о?!

— Находимся в модуле 222…

Пронзительный вопль гинжа Ферми оборвался, когда в трещины прогоревшего корпуса ворвались струи раскаленного воздуха. Посадочный модуль резко накренился, и начал разваливаться на части. Сперва крупные, они делились на всё более мелкие, продолжая гореть в атмосфере. Обломки лились огненным дождем и постепенно гасли. Некоторые, не догорев полностью, достигли поверхности планеты… Среди них были оплавленная пряжка от пояса безопасности и застрявший в ней осколок фаланги большого пальца.

Корабль-ковчег «Аванта-17». Годы 0001–1395.

М 0001–0005 (А 00:08:45).

Май! Зачем, зачем… зачем ты это сделал?!

Сферическое помещение, восемнадцать шагов поперек. Часы на стене. Автономный компьютер. Пульт управления. Кровать-раскладушка для краткого отдыха. Вотчина Главного ученого. Имея неиссякаемый источник энергии от двигателей — он волен ставить сложные опыты.

Письмо Майораны на столе. Минуту назад он прислал на коммуникатор сообщение. Просил забрать из его лаборатории папку с материалами исследований. Май иногда такой смешной — предпочитает бумагу мемо-кристаллам. Однажды он даже показал ей, как пишет от руки. И это его письмо — клочок синтетической бумаги с неровными строчками.

«…Ферми непреклонен и не готов поступиться властью. Тебя убьют при любом раскладе и у меня нет средств помешать этому. Кроме одного. Я знаю, что добровольно ты никогда бы не согласилась на это. И не простишь мне обмана. И, всё же, повторю. Прости меня, Эмти. Прости!..»

Массивная стальная дверь задраена снаружи. Как вошла, тем самым включила мышеловку. И не выбраться! А высадка уже началась!!

Пока мечешься, бьешься о стены — не замечаешь времени. А время здесь — главное. Оно — ценнее всего на свете. Оно сгорает быстро, как порох. Здесь, внутри — не заметно. Что такое — четыре минуты истерики и столько же, чтобы прийти в себя? Доказательство силы духа? Умения быстро овладевать собой? Всё это — чушь. Слишком велик градиент. 1: 300000. Две секунды здесь — неделя снаружи!

Высадка, если удалась — закончилась пять лет назад! Столько времени Жиль напрасно ждет! Нет. Возьми себя в руки, думай трезво. Не ждет. Давно счел подругу погибшей. У него своя жизнь, своя судьба. Май! Как мог так поступить со мной? Что мне осталось?

Упасть на постель и умереть! От невыразимого отчаяния и горя. Если их недостаточно, то вопрос решается технически. Но… Майорана был уверен, что так малодушно его подопечная не поступит.

М 0006–0030 (А 00:52:03).

— Компьютер! Покажи планету!

Что это?! Маленький, яркий кружок посреди черноты! «Аванта» уже не на орбите? Да. Всё по другому. Вдох, выдох… И, опустевший ковчег — в точке Лагранжа! Их две — вершины равносторенних треугольников. Опирающихся на планету и ее ближнюю луну. А сколько в реале заняла дорога — поди разбери. Несколько дней.

— Подключись к мостику!

Нет… Нет… Нет… Нет! Не работает?!

— Покажи! Просто покажи!

На визуализаторе медленно проявляется изображение. Призрачно бледное, местами смазанное. Постепенно оно становится четче, резче. Центральный пост безлюден. «Аванта» покинута навсегда. Что… Что… Что делать?! Выть, биться головой о стену?

— Приготовиться к выполнению команд!

Всё зависит от доступа, который был у Мая…

Отказано.

— Выполнять от имени Эмти-402!

Отказано.

Всё перекрыто. Всё.

— От имени… Гилберта Амброзо!

Затребован код доступа.

— И… Если…

Не плакать.

Голос тверже.

Слово за словом.

Стихи древнего поэта.

Жиль подарил их любимой девочке. Она превратила эти строки в пароль доступа к управлению «Авантой». Майорана этого не знал. Никто не знал. Кроме двоих, юных и глупых.

И если б дали мне в удел

Весь шар земной, весь шар земной,

С каким бы счастьем я владел

Тобой одной, тобой одной…

Да!! Получилось! Мостик готов принимать команды!

Надо быть очень осторожной. Одно слово: «да» или «нет» мостик воспримет дня через три. Неправильный приказ, и «Аванта» врежется в планету. Здесь это — секунды. Не хватит времени даже понять, что произошло.

Когда-то программы для компьютеров составлялись письменно. В виде набора кодовых слов. Сейчас это делается на обычном (человеческом!) языке. Можно вслух. Чего комп не поймет, то переспросит. Его реплики почти мгновенны, что непривычно. На самом деле он долго размышляет над путаными речами испуганной девочки. И для него ее команды поступают с огромными перерывами. Это трудно осознать. Нельзя об этом думать. Отвлекает.

Программа для зонда-разведчика. В ангаре их осталось шесть. Пожертвуем одним. Курс: новооткрытая планета, для которой еще не придумали названия. Новый мир. Нет. Наверное, уже дали имя… Знать бы, какое. Посадка: на месте лагеря первооткрывателей. Панорамные камеры включить.

Изображение появляется мгновенно, будто не было долгого пути маленького аппарата к планете. Еще бы. Моргни и многое случится. Как сейчас. На месте первого лагеря людей в новом мире… нет ничего.

Зонд находится на вершине низкого холма. Равнина теряется в голубой дали. Зазубрины леса на горизонте. Ближе — травушка-муравушка, кустики-бурьянчики. Ясный день, одинокое облачко в небе. Здесь не ступала нога человека. Программа для зонда составлена неверно и он явно попал не туда.

Не надо на себя злиться. Маленькая ошибка, но в целом… Всё сработало! Зонд уже передал намного больше информации, чем можно разом воспринять. Визуализатор показывает ее ничтожную часть. Замедленную в триста тысяч раз.

Новая программа. Перебор в поисках живых существ. Не показывать низшие формы. Идентифицировать. Перечислить. А, уже готово.

Названия условные, по внешнему сходству. Впрочем, биосфера планеты во многом подобна земной. Заяц. Мышь. Бурундук. Птица. Птица… Птица… Может хватит уже?.. Сердце падает в груди. Смилодон… Человек!

Спешившись с огромного, клыкастого зверя, он тяжело ступает, опираясь на суковатую палку. Пологий подъем дается ему нелегко. Грязная, потрепанная одежда. Рюкзак за плечами висит бесформенным комом. Или нищенская котомка? Оборванец подходит ближе. Он морщинист и сед. В клочковатой бороде застряли репьи.

Голова трясется, губы шевелятся. Он пытается что-то сказать. Его речь похожа на блеяние. По впалым щекам текут слезы. Наконец, старик выдавливает:

— Ээ-э… Эм… ти… Ты… слышишь меня?..

М 0031–0100 (А 02:55:00).

Нельзя, нельзя, нельзя плакать вместе с ним! Время уходит. Слушать и запоминать. Меньше часа понадобилось юноше, полному сил, чтобы превратиться в сломленного невзгодами старца. Это здесь — пятьдесят пять минут. А там минуло треть века. Жизнь в Мире тяжелая и люди дряхлеют быстро. Этому несчастному нет и шестидесяти.

Уяснить главное… (ну, почему не получается перестать плакать?) главное — Витторио Майорана пожертвовал собой напрасно. Ему бы заманить в модуль 222 всех сторонников гинжа Ферми! Это было невозможно, их слишком много. И там, внизу, они быстро взяли верх.

Весь Мир (да, это имя планеты!) попал под власть Города. Видишь в Южном полушарии круглое внутреннее море? А в его центре выступающую плоскую вершину подводной горы? Столовая гора, называется. На ней хватило места для мегаполиса. Уникальное средоточие силы! Прежде чем Май заблокировал программу демонтажа генераторов, один из них успели отсоединить от «Аванты» и доставить на планету.

Так было задумано изначально. Каждый генератор — сам себе шаттл. Съёмные теплозащита и крылья. Спуск обязательно на воду, иначе будет всмятку. Вероятность успеха — пятьдесят на пятьдесят. Но, генераторов всего шесть — хоть один долетит в целости. У фермистов всё получилось с первого раза. А если у вас неограниченный источник энергии, то вы — властелин.

Как-то раз на вопрос: «Правда ли, что источник неисчерпаем, ведь это — нарушение закона сохранения энергии?» — Май ответил: «Не бывает абсолютных законов. Вот и в антигравитацию мы не верим, а она, думаю, возможна».

Власть Города признали не все. Кучка отщепенцев бежала в дальние края на западе материка. Отделенный от основного массива суши узким проливом, большой остров дал им убежище. Подземные укрытия защитили от налетов дронов из Города. Но, жизнь там трудна и полна лишений. А надежды на избавление всё меньше. «Лишь отщепенцы не служат Городу! Истинные граждане верны ему! Каждый на своем месте и для своего дела!»

Старик продолжает рассказ и голос его крепнет. Тело с годами ослабло, но ум всё еще остёр, а память тверда. До него дошли слухи о падении метеорита в необитаемых краях. Где когда-то был разгромлен лагерь первооткрывателей. И он задумался. Странно! Не бывает столь замечальных совпадений! Это — не метеор, а зонд «Аванты»!

Почему он появился спустя три десятилетия? Кто мог запустить его с борта покинутого ковчега? Неужели там остался кто-то живой? Если да, то почему неизвестный медлил столько лет? За ответом придется собираться в долгий, опасный путь. И пройти его весь, чтобы проверить догадку.

Да! Это зонд «Аванты» раскорячил здесь свои металлические ноги! Вот и надпись на его выпуклом боку. Блестят линзы видеокамер. Аппарат в рабочем состоянии. На ковчеге надежная техника, рассчитанная на десятилетия работы. Кто же отправил его сюда? Кто-то, кто не знал, что здесь уже давно никто не живет.

Выходит, аппарат запущен сразу после высадки или во время нее. Тридцать один год назад. Где же он болтался столько лет? Заблудился на орбите? Легко проверить. В контрольном окошке светятся цифры: дата старта и прибытия по летоисчислению Терры. Прибытие… В пересчете на календарь Мира — две недели назад. Время полета — двадцать часов. Непонятно. Нелепо. Бессмысленно.

И безумная догадка зреет в воспаленном мозгу…

— …Понимаю: не сможешь ответить… Но, дай знак! Мы увидим! Мы живы! Они хотели похоронить нас, но не знали, что мы — семена! У тебя есть сын и внуки… Прощай… любимая…

Он поворачивается и, горбясь, плетется прочь. Саблезубый тигр приоткрывает пасть с огромными острыми верхними клыками. Это он так улыбается. Ложится на землю, чтобы человеку легче было оседлать его. Неспешно поднимается. Вестник на звере… Эти двое не возвратятся никогда. Они уходят всё дальше, и стремнина времени поглощает их…

Чтобы выслушать запись с рассказом Вестника потребовался час. За это время снаружи прошло еще тридцать четыре года. И зверя и всадника, скорее всего, уже нет в живых.

Да… Прощаясь, он что-то еще бормотал про надежду. Про вирус, который не убивает, а наоборот, дарует здоровье и вечную жизнь. Лишь бы только случайные мутации не нарушили свойств препарата… Горько вспоминать этот старческий бред.

Спустя 70 раз по 315 дней после Откровения, в сотый год нового календаря, узкий пучок космических лучей прошел над планетой в верхних слоях атмосферы. Полярные сияния запылали над Северным полушарием, от полюса до экватора. Люди дивились на чудо небесное, кто со страхом, а кто с надеждой. Знамение? Свет лучших времен? Или… Неужели прав был безумный пророк, три поколения назад возвестивший о грядущем Божьем суде?

Проработав несколько секунд, двигатели «Аванты-17» отключились. Исторгаемый ими с околосветовой скоростью могучий поток ионов иссяк. Ковчег вновь погрузился в вековой сон.

М 0101–0120 (А 03:30:00).

Время течет неистово, за ним не поспеть. Прямые наблюдения — невозможны. Анализ собранных данных — невозможен. Как за три часа просмотреть видео, отправленные зондом за сотню лет? Если кто-то на планете сумеет установить связь с «Авантой», то задав вопрос, услышит ответ… когда? Два-три месяца на обмен короткими фразами. Это — там, в Мире. Здесь же — едва успеть понять, что слышишь, и как отвечать. Но, оттуда до ковчега никто не достучится.

Ни по радио, ни по субэтериксу. Для радио — нужен мощный направленный передатчик и знание траектории движения «Аванты». Для субэтерикса — устройства мгновенной связи… нужен сам субэтерикс. Первооткрыватели каким-то образом лишились его. Нет других объяснений их столетнего молчания. Лишь Вестник, на тридцать первом году, послал отчаянный и безнадежный зов, отыскав разведывательный зонд. Понял ли он, что произошло? Догадался ли о жестокой судьбе младшего техника, личный номер четыреста два?

В письме Майораны указан срок. Самоподдерживающееся стасис-поле отключится через пятьдесят восемь часов, двенадцать минут. Снаружи пройдет ровно две тысячи лет. Меньше двух с половиной суток и… свободна! Май рассчитал, что к тому времени цивилизация на планете разовьется до уровня Терры двадцать первого века. У людей уже будут космические корабли. Простые, на реактивной тяге. Достаточно, чтобы обнаружить ковчег и вызволить из плена его обитательницу. Или… найти ее останки. Всё может случится.

Там, во вне, вихрем мчатся годы. «Аванта-17» стремительно старится. Космический колосс, корабль-город построен с большим запасом прочности. Но, выдержат ли системы, поддерживающие «заморозку» времени, две тысячи лет? Или поле существует само по себе, как ток в сверхпроводящем магните? Этого не узнать. Остается лишь надеяться. В любом случае, система запишет и сохранит в мемо-кристалле всё, что здесь произойдет.

В стасис-сфере есть запас воды и пайков на двое суток. Удобства тоже предусмотрены. Тщательно всё продумано. Потому что машину для побега в будущее Витторио Майорана строил для себя! И отдал самое дорогое свое творение шестнадцатилетней соплячке. Неужели она была ему дороже всего? Спасибо, Май. Сомнительный подарок.

И уют здесь сомнительный. В голове постоянно копошатся мрачные мысли. Любую серьезную неполадку с ковчегом — не ощутить. Катастрофа, зреющая днями, здесь уложится в несколько секунд. Поэтому так боязно снимать скафандр. Пусть. Всё равно. Если что-то случится, то быстро. Смерть без мучений — вполне желанная участь…

Визуализатор строит картинку по перехваченным радиосигналам. С ростом населения растет и технический уровень. Возникает и постепенно усиливается электромагнитный фон. Искусственные радиосигналы — верный признак становления цивилизации.

Второй запущенный зонд вышел на полярную орбиту вокруг планеты. Так можно наблюдать всю ее поверхность. Компьютер анализирует тексты радио-сообщений. В них ищутся ключевые слова. Обозначающие: положительные эмоции; настроения борьбы; сексуальные отношения; отрицательные эмоции.

Картинка в центре, совпадающем с координатами Города, светится белым. Цвет радости и счастья. Дальше он проходит через все оттенки красного, темнея до густо-черного. Боль, страх, отчаяние. Насилие, садизм. Страшный красный цветок с траурной черной каймой…

Город одерживает верх, подчиняя себе планету. Майорана ошибся, предположив, что власть фермистов, если и установится, то будет недолговечной. Это — если у нее есть сильные внешние враги. Но, их-то как раз и нет. Здесь цивилизация развивается из единого источника, и он — изначально ядовит. И некому выжечь этот клоповник.

М 0121–0200 (А 05:50:00).

Первый Гражданин Мира — Главный инженер Ферми XIV любовался с балкона панорамой Города. Завтра его улицы украсят флаги и транспаранты. Ликующие толпы пройдут широкими проспектами. Двести лет истинно научной цивилизации! Ее основатель пал от подлой руки коварного вырожденца. И не увидел воплощения своих бессмертных идей. Сама жизнь доказала их правильность!

Селекция, отбор, утилизация непригодных. Мир решительных и сильных духом. Первый гражданин горделиво приосанился. Ноздри ощутили теплое дыхание ветра и аромат магнолий. Воздух словно бы дрожал, чуть заметно, едва-едва… Эти электрические флюиды дарили бодрость телу и духу.

Воздушные вибрации нарастали, в них появилось что-то тревожное, удручающее. Ферми Четырнадцатый со свистом вздохнул сквозь сжатые зубы. Привычное недомогание. Скоро пройдет. Но становилось всё хуже.

Он вцепился в ограду балкона так, что костяшки пальцев побелели. Да что же это такое?! Не хватает скоропостижно умереть накануне торжеств!

Воздух пах грозовой свежестью. Послеполуденное солнце бросало на Город косые лучи. По коже побежали мурашки, Первый Гражданин хрипло вскрикнул. Ощутил это всем телом. Кто-то могучий говорил тихо, почти неслышно. Но, шопот его звучал, как гром.

«К почитателям Города обращаюсь… К владыкам его и подданным… Пренебрегшим предостережением моим…»

Какое, к дьяволу, предостережение?! Очередной фокус выродков-террористов! Что за технический трюк они применили? Задумали омрачить торжество, испоганить праздник… Это им с рук не сойдет!..

Голос усилился, стал подобен далеким раскатам грома. Неведомо откуда зазвучали гневные и страшные слова. От них невозможно укрыться…

«…человеконенавистничество… Проклинаю за то вас, и детей и внуков и всех потомков ваших до скончания времен… Не течь водам, не идти дождям, где селиться станете… Не родить земле, что вспашете, не взойти зерну, что бросите… Смерть ваш удел и забвение…»

Выпростав из складок парадной туники медальон-коммуникатор, четырнадцатый по счету Первый гражданин хрипло закричал:

— Тревога! Тревога! Нападение террористов! Армию к бою!

Но не было ни стрельбы, ни взрывов. Ни одной вылазки из засады. Дозорные автожиры ничего и никого не обнаружили. Грозный голос постепенно ослабел и затих. «Звуковая атака» продолжалась меньше часа и не оставила после себя ни жертв ни разрушений.

На вечернем совещании Первый гражданин сказал:

— Отчаянная и безнадежная выходка генетически неполноценных недобитков благополучно провалилась. Город несокрушим и завтра достойно встретит двухсотлетний юбилей…

Темнота за высокими окнами зала беззвучно просветлела. И так же тихо сомкнулась вновь. Ерунда. Зарница далекой грозы. Настолько далекой, что ее даже не слышно. Через десять минут тихо зазвенели сверкающие люстры под потолком…

Первый гражданин возвысил голос:

— Наша воля тверда, решимость неизменна…

Коммуникатор у него на груди замерцал огнями срочного вызова.

«И слово ее простерлось над Миром. И воля ее сотворила чудо. Сомкнулись берега и остановили бег вод. Нерукотворные каналы рассекли землю. Поворотились реки вспять, и перестали питать море вокруг Города. И свершилось всё за одну ночь. А посланные владыками гонцы нашли земли те опаленными невидимым огнем, который через время убил их всех. И остался Город невредим. Как прежде могуч и прекрасен. И обречен».

М 0201–1200 (А 1d 11:00:00).

Первый зонд, на месте исчезнувшего лагеря первопроходцев, прекратил работу через девятнадцать лет. Внезапно замолчал, так и не отметив за прошедшие годы появления людей. Вестник был первым и последним. Его истинное имя даже в мыслях страшно произнести.

Второй разведчик, на околопланетной орбите, протянул в разы дольше и тихо скончался на сто пятнадцатом году дежурства. Третий завис в атмосфере, и прочел нотацию Городу как раз к двухсотлетнему юбилею. От имени неназванного абстрактного божества. Для вящей убедительности. На упоротых технократов очень действует то, чего они не могут понять и объяснить. С воображением у них действительно туго. Ни в одном радиоперехвате не встречается слово «аванта». Для фермистов ковчег давно мертв и забыт.

Другой пользы от зонда-пророка не ожидалось и он самоуничтожился в верхних слоях атмосферы. Конспирация, знаете ли. С волками жить, по волчьи выть…

Четвертому зонду назначено выйти на орбиту вокруг Мира через двести лет. К тому времени центральное море окончательно обмелеет. Постепенно климат южного полушария станет резко континентальным. Цветущие сады сменит пустыня.

Конечно, люди не станут ждать. Начнется стихийное бегство из обреченного края. Сперва десятки, сотни… Потом тысячи и тысячи… Когда исход станет массовым, централизованная власть рухнет. Тирании фермистов наступит конец. Придет пора возрождения. Ждать недолго. Каких-то два века. Круглым счетом… около шести часов. Достаточно времени, чтобы перевести дух.

Легкий скафандр, надетый в ожидании высадки, давно снят и разложен на полу. В ногах у раскладной койки. На ней отдыхал Майорана в перерывах между своими странными экспериментами. Правда ли, что сферическая тюрьма полностью отгорожена от реальности? Как тогда работает связь с мостиком? Никакое физическое тело, будь то медный провод или оптоволоконный кабель, не сможет существовать в двух разных потоках времени. И сила тяжести здесь… другая.

Сильнее, чем привычные 2/3g. Подпрыгнуть — почувствуешь. И ни намека на боковой снос. А ведь он должен быть, хотя бы чуть-чуть. Когда предмет движется вверх или вниз, то он, на деле, перемещается вдоль радиуса вращения. Миллионно-тонного цилиндрического тела «Аванты-17» вокруг продольной оси. Поэтому, хоть пуговицу урони, упадет не совсем вертикально.

Ничего похожего теперь нет. Постоянное, однородное поле тяготения. Не зависящее от вращения «Аванты» и ее маневров на орбите. Молчаливый мечтатель — Май раскрыл тайну гравитации. И унес с собой…

…Сон отступает, спугнутый голодом и жаждой. Что такое? Угораздило разоспаться сверх меры. Так разрядилось нервное напряжение. Вырубило на тринадцать часов вместо шести. Зато можно есть и пить с аппетитом. Как будто ничего не случилось. Давно забытый душевный покой.

Проглотив последние крошки, сделав последний глоток, включаем визуализатор. Горит сообщение об обрыве сигнала. Еще бы. Бедняга четвертый сдох от старости. Двести сорок семь лет — рекордсмен. Посмотрим, чего он развидел внизу.

Разных оттенков серого карта Мира, собранная из спутниковых фото. Южнее экватора зияет тысячекилометровое пятно мертвого моря. Ни капли воды. Плоская центральная гора — на ней развалины Города. Как было предсказано. Ни пахать вам, ни сеять.

На фоне апокалипсиса — ни одной цветной точки. Нет работающих радиопередатчиков. Так вам и надо. Царство зла и насилия исчезло. Удачная вышла корректировка истории путем локального изменения климата. Орудие — резец небесный, всесокрушающий ионный луч — выхлоп двигателей «Аванты». Ею управлял компьютер, повинуясь заранее составленной программе.

Подвел ковчег поближе к планете, прицелился. Бил короткими импульсами. Там горы сровнял с землей, там реки обратил вспять. Получили, гады, подарок на двухсотлетие гадства. Сейчас внизу шестьсот сорок какой-то год от начала Высадки. От гордых владык планеты ничего не осталось. Не повод для радости, или сожалений. Сделано нужное дело — вроде как пропылесосить. Ошибка идеалиста Майораны, пустившего дело на самотек, исправлена.

Откуда же чувство утраты?.. Непоправимости содеянного… Всплеск радости гаснет. Сменяется недоумением. Пустотой в груди. Ожогом ужаса. Это невозможно?!

Весь гигантский материк на условной карте — сплошная серая пустошь.

Нигде с орбиты не замечена деятельность человека.

Город был жестоким сердцем тамошней жизни.

Вместе с ним — умерло всё.

Недолго существовавшая цивилизация Мира — погибла.

«…ни мужчина, ни женщина, ни ангел, ни чёрт явился мне на закате дня… Молвил: «Поговори со мной, человече…» Не принял с рук моих ни питья, ни хлеба. Слушал бесстрастно, отвечал туманно. Ночь говорила со мной его голосом, и звезды просвечивали сквозь него…»

«…свершив молитву, на выходе из церкви узрели мы незнакомца в длинной одежде. Лицом прекрасного, толи мужчину, толи женщину. И фигура странная эта, в закатных лучах не отбрасывала тени! Ужас обуял нас, но Отец-настоятель бесстрашно обратился к призраку. «Чего хочешь ты, исчадие ночи?» И демон ответил: «Поговори со мной, человече…» Настоятель прочел молитву во славу Деве, и призрак исчез… Лишь слова продолжали звучать. И дошло до нас, что желал он, чтобы знали имя его: Сташи Зеронска…»

«…в разные времена люди встречали сташи. На пустынной тропе. На перекрестье дорог. В дни мира и в годину бедствий. Он всегда появлялся с приходом ночи и настойчиво просил говорить с ним…»

«…и сегодня, как тысячу лет до нас, увидишь сташи — ответь ему. Дабы неприкаянная душа эта оставила тебя в покое…»

Пятый зонд — прибытие в год Высадки 700-й.

Шестой и последний — прибытие в год Высадки 1200-й.

Ничего нового за сотни лет…

Дни сменяются ночами, закаты рассветами.

И над всей планетой царит ночь Средневековья.

М 1201–1300 (А 1d 13:55:00).

За десять веков язык заметно изменился, но остался понятным. Технические и научные термины вышли из употребления. Произношение стало более четким, отрывистым. Не беда. Лексический анализатор всё еще справляется хорошо.

Прошедшей тысячи лет хватило, чтобы беглецы из южного полушария целиком освоили северное. Городишки-крепости. Селения. Пашни. Мастерские. Давно пора возродиться старым знаниям. Ан, нет. Беда электронных баз данных в том, что их носители, без электричества — бесполезный хлам.

В лучшем случае — украшения. Как мемо-кристаллы. Но, «вечный» генератор, доставленный в день Высадки на планету, очевидно, давно вышел из строя. Обленившиеся и поглупевшие потомки первых фермистов не смогли ни починить его, ни придумать что-то взамен. Остается ждать естественного хода вещей.

Светлые головы в огромной стране заведомо найдутся. Она называется — Equal people land. Эгваль. Земля равных людей. Интересная идея, хотя… со слабиной. Когда все равны, обязательно найдутся те, которые равнее других…

У них там смешная религия. Люди запомнили имя бунтарки, забыв при том, кем она была. Поклоняются ей истово и самозабвенно. Это так мило — молиться атеистке. Эмти — техник низшего разряда, соплячка. Но, давно усвоила: чего сама не починишь — работать не будет. И никакой боженька не спасет.

М 1301 — 2 января 1395, 18:30 (А 1d 16:39:31).

Меньше часа проходит с начала нового, 14-го века от Высадки, и на планете вновь кто-то открывает электичество. Наконец-то! Долго возились! Удивительно, но центром Возрождения становится тот самый остров на западном краю, где когда-то базировались первопоселенцы. Разведчики с «Аванты», выясняющие пригодность планеты для людей.

Зонд номер шесть давно барахлит, но всё еще жив. Анализатор отобрал интересные кадры. Вторая половина дня. Столбы солнечного света падают на землю сквозь густые облака. Они освещают что-то вроде театральной сцены посереди площади. Вокруг восторженная толпа. Снято издалека. Люди внимают крошечной фигурке, ожесточенно жестикулирующей, чуть ли не бьющейся в экстазе. Шаманский вульгарный обряд действует заразительно.

А динамики ревут, разнося гордые, дерзкие, глупые слова. Превосходство. Великая цель. Светлое будущее. Верная дорога. Лингво-анализ определяет характер этого бла-бла-бла, как «остросюжетный, героический».

Длиннофокусный объектив приближает изображение, нацеливаясь на оратора. Тю! Женщина! Молодая, и (вот совпадение!) похожая на заложенную в память зонда 3D-картинку. Если вдуматься, никакой мистики в этом нет. Аватар создан, как усредненный женский облик. Любая смазливая девка подойдет.

Поразительно. Радостно. Горько. На том клочке суши правит женщина? Тамошний технический взлет — ее заслуга? Допустим. Но, она повторяет ошибку фермистов. Выводит свою и соратников исключительность из временного технического превосходства. Так хочется поговорить с ней… Ерунда. Какой был год? 1340? Уже два часа тридцать семь минут длится новый век и подходит к концу. Речи яростной предводительницы отзвучали пятьдесят лет назад. Если и повезло ей достичь преклонного возраста, то вряд ли она до сих пор жива.

Сигнал тревоги на визуализаторе. «Аванта» — на внешнем управлении! Кто… Кто? Кто!? Спустя почти четырнадцать веков узнал пароль, который отдала Жилю? У кого и откуда вновь взялся субэтерикс?!

Всё закончилось, едва начавшись — такое свойство замороженного времени. Никогда не успеть за событиями. А надо! Заблокировать, чёрт возьми! Навсегда! Чтобы никто не играл в бога, держа «Аванту«, как дубину в руках!

Уф! Экран гонит строки: «Доступ затребован. Отвергнут. Доступ затребован. Отвергнут. Доступ…» Кто-то безнадежно пытается вновь завладеть управлением. Выкуси.

Но, что это значит? Какую миссию заставили выполнить? Кто хотел новых разрушений? Надо запросить лог-файлы…

Дурнота. Легкость в теле. Острое чувство незащищенности. Такое сильное, что заставляет поспешно облачиться в скафандр. Внезапная догадка. И ясное понимание того, что поизошло. Свершилось! Стасис-поле выключилось даже раньше, чем обещал Майорана! Теперь можно спокойно выйти наружу. Всего-то — повернуть штурвал на двери. И нет сил подойти и сделать это. Нет сил увидеть мертвую черную пустоту брошенного века назад ковчега.

Штурвал начинает сам-собой медленно поворачиваться…

Кто-то открывает дверь снаружи.

Именно этот человек (или люди) отключил стасис.

Непреодолимая грань между двумя временами растаяла.

Сейчас прошлое и будущее соединятся…

23. ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ

Эджин По застыл с непомерно разинутым ртом, как статуя певца, взявшего высокую ноту. Справа и слева, на новостных сегментах, поползли строки:

Обновление данных.

Планета SOL5-2. Статус: колония Новтеры — отменен. Новый статус: автономная самоуправляемая территория.

Вартан, Наоми. Статус: Наместник Новтеры на SOL5-2 — отменен. Новый статус: местный правитель SOL5-2; тип: харизматик.

Грейсон, Вилькомир. Статус: командир сил правопорядка на SOL5-2 — отменен. Новый статус: на выбор — возвращение в прежнюю должность на Ферне; или переход на службу правительству SOL5-2.

— Это как понимать?! — вскричал, опомнившись, Эджин. — Артинто! Катастрофа повредила твою мыслительную схему! Я давно подозревал!..

— Голословное утверждение, — с достоинством ответил Артинто. — Вы должны знать, что у меня нет операционной системы в привычном понимании.

За спиной Эджина По отворилась дверь. Точнее, возникла дверь. Круглое отверстие метра два в поперечнике. И в этом круге света стоял человек.

Он подошел, вырвал из руки Эджина удавку, которой тот машинально продолжал размахивать, и молниеносным движением накинул на его толстую шею. Эджин недоуменно охнул, дернулся. И, пока его дыхание не пресеклось, он верещал, как пойманный заяц…

Над оцепенелой толпой в Обзорном зале царил меланхолично-спокойный голос Артинто:

— Даю пояснения… Первое. Эджин По открыто грозил Наоми Вартан смертью, демонстрируя при том потенциальное орудие убийства. По обычаю Новтеры — это равносильно объявлению частной войны. Второе. Гораций Винер, так же согласно обычаю, заявил, что готов, не щадя жизни, защитить Наоми. Третье. Эджин По пал жертвой им же самим развязанной частной войны.

Ксена осторожно наблюдала за подопечной. Что творится с Экселенсой?! На симпатичной мордашке — смесь самых разных чувств. Показная невозмутимость. Заносчивое выражение триумфа. Легкая растерянность.

Она отвернулась от экрана, на котором застыло изображение мертвого Эджина По. Пиджак распахнут. Белые брюки испачканы в желто-коричневой жиже. Перед смертью несчастный обильно обделался.

Экселенса холодно сказала:

— Всем, кто по долгу службы остается на рабочем месте — спокойного дежурства. Остальным — спокойной ночи.

«Если сможете заснуть», — мысленно продолжила Ксена, не решаясь сразу последовать за начальницей. Рено Руббиш тоже благоразумно остался на месте.

Экселенса неторопливо шла сквозь расступившуюся толпу служащих, когда кто-то выкрикнул:

— Ваше высочество! Вы стали владыкой Мира и Новтеры?

Экселенса остановилась, в упор глядя на нахала.

— Новтера позаботится о себе сама. А здесь… я попрошу провинции подтвердить мои полномочия Координатора Эйкумены. И ограничить пребывание у власти на любом уровне сроком в четыре года.

Дерзкий малый не унимался:

— Новый обычай вас, конечно, не коснется? Вы — над законом!

— Почему же? Четыре года, и я — рядовая гражданка. Тогда с меня и спросят.

— Да-да, мы читали ваш хитроумный указ! Плата активистам Грааля за сдачу ценных секретов, так? По принципу: или царь помрет или ишак сдохнет! Но, еще раньше вы воспользуетесь нынешним могуществом, чтобы продлить свою власть навечно!

Экселенса, чуть приподнявшись на носки, ласково коснулась ладонью щеки смутьяна.

— Подвергать всё сомнению — это правильно. Но… Во-первых, я не собираюсь цепляться за власть…

Обвела притихшую толпу взглядом.

— Во-вторых, если увидите, что я соврала насчет во-первых, то пристрелите меня. Я не шучу.

И пошла, не оглядываясь, словно не интересуясь впечатлением, какое она производит на окружающих. Высокая дверь раскрылась, давая пройти, и вновь сомкнулась за ней.

— Всё понимаю, — промямлил господин Руббиш, промокая платком пот со лба. — Кроме одного. Неужели… реальный правитель Новтеры — всегда был не Малый круг, а… наш добрейший Артинто?! Вот уж рабство, так рабство — в лапах бездушного искусственного интеллекта. Ужасное и беспросветное. Как бы мы не попали из огня, да в полымя…

Он сильно вздрогнул, услышав ответ.

— Вы ошиблись дважды, — сказал Артинто. — Один раз, заявив, что я бездушен — то есть не способен производить этические оценки. Второй раз — заподозрив меня в намерении поработить человечество. Тем самым, предположив во мне недостаток интеллекта.

— Ээ-э-э… Разве нет ничего, что мы могли бы вам дать? Вы не видите в человечестве никакой для себя пользы? — почти оскорбленно воскликнул Руббиш.

— Вижу. И человечество видит во мне пользу. Это называется — симбиоз.

Выйти на широкую террасу, подышать прохладным ночным воздухом — очень понятное желание. Внизу — панорама ночного Вагнока. Над головой — звездное небо. Обопрись о перила. Отдыхай. Философствуй. Наслаждайся. Черта с два тебе это позволят…

Ксена осторожно окликнула:

— Экселенса… К вам генерал Корман…

И ретировалась, пропустив генерала на террасу. Рослого, крепко сбитого мужика в военной форме. Малость лысоват, но выглядит моложе своих пятидесяти восьми.

— Привет, Теодор.

— Здравствуйте…, миз Хайд.

— Зовите меня — Наоми. Пора закончить с псевдонимами и ложными именами. Я — та, кто я есть. Давно приехали?

— Четверть часа назад. Видел заключительную сцену. Впечатлен. Не понял, как вы это провернули.

— Сама не знаю. Повезло.

— Когда дело идет о вас… о слепом везении лучше забыть. Я изучал ваше прошлое. Девчонка, осатаневшая от пережитого ужаса и охватившей ее жажды мести. В сочетании с развитым умом из этого вышло нечто большее, чем заурядная кровавая баня. Спровоцированная вами революция и последующая череда войн подстегнули развитие цивилизации.

— Вы не только военный, но и великий дипломат, Теодор. Любую мерзость умеете деликатно похвалить.

— …

— А я ведь, много лет копая под Эгваль, ее разрушила. С вашей помощью, заметьте. Наверняка у вас об этом есть собственное мнение. Вот и скажите. Прямо и без дипломатии.

— Наоми… Бахвальство вам свойственно. Дом много лет стоял, ветшая, готовясь упасть. Тут мимо шли вы… Невзначай чихнули. Дом рухнул. Теперь вы рассказываете о своем… гм…

— Могучем дыхании? Ладно. Уели. Сдаюсь. Но, всё же… Скучаете по необъятной родине? Ее больше никогда не будет.

— Нет, Наоми… Когда ловлю себя на ностальгии по прошлому, то понимаю, что не Великую Эгваль хочу вернуть. А юность свою. Не сомневайтесь. Я — верен вам. Не потому, что вы — непобедимы. Наоборот. Никогда не пошел бы за вами, если бы вы не знали поражений и неудач. Не слушал бы ваших призывов, не воевал бы под вашим знаменем… И повторю вопрос: как вы умудрились обвести Новтеру вокруг пальца?

— Я перечитала старые сказки.

— Простите?..

— Помните легенду про «сташи»? Женщина-демон приходит по ночам и достает всех странными разговорами.

— Кто ж ее не помнит. Сказке тысяча лет.

— Ни до чего не дотрагивается. Не дает к себе прикоснуться. На ярком свету — полупрозрачная.

— На то и призрак.

— Ага. Старик Абрай говорил, что «сташи» — на самом деле — имя.

— Припоминаю. Он еще и фамилию называл. С фантазией был дед.

— Сташи Зеронска.

— Да-да, точно.

— Я сейчас напишу… На старом англике.

Наоми пальцем выписала в воздухе серию букв. Корман подумал, что к новтеранским техническим штучкам надо еще привыкнуть. Поморщился, вчитываясь в горящую перед ним надпись.

— Я вам прочту, Теодор. С тем алфавитом и орфографией это непросто. Слова произносились быстро и слитно. Написание с произношением имело весьма отдаленное сходство. Или никакого — надо было просто запоминать. Вот, слушайте. «Стэйз-ши зер-он…»

— Господи!.. — воскликнул Корман. — Чёрт побери!

— Вот именно. Не имя, а фраза. Язык к тому времени заметно изменился и неразборчивую речь демона люди плохо понимали. Но, отрывочно запомнили, не уловив смысл. А понимать надо было буквально.

— …

— Ну, и последнее. Сообразить про устойчивую на века орбиту — особой гениальности не нужно. В одной точке Лагранжа, я волею случая побывала. Значит — вторая.

STAYS-SHE-THERE-ON-SKY.

ОСТАЕТСЯ ОНА ТАМ НА НЕБЕСАХ.

«Завет Девы». Псалом 19

В час, когда запылали звездных россыпей чётки,

В час, когда стали тщетны и слова и дела…

Ты сказала: «Не бойтесь»! Улыбнулась нам кротко,

Слабой детской рукою наш ковчег повела.

Свет легенды старинной проникает поныне

До вселенских пределов, до последней черты…

Славься юная дева! Славься наша Мария —

Этот мир вдохновенно для нас создала ты!

«Завет Девы». Псалом 48

Братья и сестры, слушай —

Веры не гаснет свет.

Правому делу служим,

Держим святой обет.

Жизнь, как лишений море,

Темные все пути…

Но, и в беде и в горе —

Имя произнеси.

Силою веры крепнем —

Преодолеем гнет.

Порваны будут цепи,

Царство твое грядет.

Символ надежды — имя,

Что изгоняет тень.

Перед глазами твоими

Тысяча лет, как день.

Тени исчезнут злые,

И расцветут сады.

Славься вовек, Мария

Людям защита — ты.

— Погнали, чо. Начинаем видео-конференцию. Классно ты вырядился, натурально — моряк, — Бадри Коэн хмыкнул, выражая одобрение. — Чисто конкретно — завидую.

— Каждому прикиду — свое место и время. Ты вот галстук, наконец, выбирать научился. Да и пиджачок не подкачал — клево смотришься. Мы же договорились — на «Тритоне» я, как мастер слова и жизнеописаний, — отвечал сопредседатель Дэвид Огрызко.

— Тебе мешки ворочать, с такой мускулатурой, а не авторучкой пописывать…

— На себя посмотри.

— Уже. Полчаса перед зеркалом, пока одевался. Марион нынче — у всех на слуху и на виду. И главари… тьфу, руководители, должны соответствовать. А, кто это, рядом с тобой? И вообще, откуда базаришь, не понял?

— Мобиль на аграв-приводе. Красава в силовом костюме — водитель. Ленкой зовут. Прямо к нам на палубу села. Скоростное такси, скажем так. Наша драгоценная миз Винер наняла.

— Ага, понял. Тот чувак, что по палубе с камерой скачет — ее хахаль, верно?

— Если, ляпнув такое, имел в виду рыцаря без страха и упрека, то да — в точку.

— Ладно. Готовь отчет. Не подкачай, мастер гиперболической литературы…

— Литературных гипербол. У меня, вообще, материала — на целую книгу. А то и на три. «Хроники бурного времени». С самого начала и до сегодня.

— Дерзай. И не забывай сочинения свои через «граммарли» прогонять. Я ж тебе новую версию скинул. А то правописание твое… Экзотическое. Местами… Да! И название поменяй! Надо что-то суровое. Гремящее…

— Подумаю… Ладно, хорош базарить… Держи картинку, прямой эфир!

— Ох! Шедеврально! Не представляю, что она сейчас чувствует? Знает ли, что для нас она — дочь бога? Несметные годы, пусть не во плоти, жила среди нас… Символом надежды.

— Не усложняй! Просто — шестнадцатилетняя девочка. Усталая, напуганная, эмоционально истощенная. Потеряла всех, кого любила. Разминулась с ними в бешеном вихре лет. У нее остался шанс полюбить других. Тех, кто помнил и верил.

Безбрежная гладь Великого океана. Бездонный шатер утреннего неба. В нем — гроздь из четырех разноцветных парашютных куполов, бережно несущих капсулу «Орбитера».

Две минуты до приводнения.

«Перед глазами твоими тысяча лет, как день…»

Самый долгий и страшный день в ее жизни — закончен.

Мария-дева возвращается к людям с небес.

24. «ЗВЕЗДА ГЕРОЕВ» (Эпилог 1)

— Это дерево будет — сосна!

— С чего вдруг?

— Как ты не понимаешь? Ствол — прямой! Ветки — высоко и прямо!

Бобби встала столбиком и раскинула руки, показывая, как торчат ветки. Тея сокрушенно вздохнула.

— То, что ты — дерево, я и так верю. Пробковое. Потому что глупа, как…

Откуда-то сверху послышался голос:

— Девочки, перестаньте пихаться… Классификация, предложенная Робертой, подходит. Дерево многолетнее, холодоустойчивое.

— Я… Это… И… Сказала… Холодс-с… — прошипела Тея, в бесплодных попытках столкнуть Бобби с тропинки.

Сверху плавно спустился гладкий металлический шар, размером с футбольный мяч. Завис на уровне полутора метров. Блеснули линзы объективов.

— Теона… Вы это подумали. И не сказали вслух, а потратили время, чтобы навешать ярлыки на сестру.

— Я бы ей тумаков навешала… — Тея шумно выдохнула и отступила на шаг.

— При равенстве физических сил, быстроты реакции и умственного развития — результатом будет ничья. Либо не навешали бы, либо такие же тумаки прилетят в ответ.

— Вы с Бобби — страшные зануды, — пробурчала Тея.

— А ты — комбинезон мне порвала, — сказала Бобби, тщательно ощупывая себя. — Нет, не порвала, но помяла. Нет… Помяла бы, если бы он мялся. В общем, сказано: «сосна», значит — сосна.

— Я — первая ска…

— Подумала…

— Занесено в базу данных. Эта порода деревьев открыта и классифицирована сестрами Робертой и Теоной Вартан.

— Умничка…

— Иришка!.. — воскликнули сестры одновременно.

— На этом разведка закончена. Возвращаемся. Сами понимаете, к обеду лучше не опаздывать.

— Ага. Чтоб его не сожрали без нас, — нахмурилась Бобби. — Ведь наши молодые, растущие организм… змы…

— Требуют самых вкусных калорий, — подхватила Тея. — А насчет молодости — это ты загнула. Время летит. Семь лет — не шутка! И чего мы добились в этой жизни? Ноль!

— Вам шесть лет, тринадцать месяцев и девять дней. За оставшиеся тридцать три дня до именин что-нибудь, да наверстаете. Это я считаю по календарю Мира, — уточнила Ирина.

— Ты — искин, тебе виднее, — согласилась Тея. — Но, здесь же другой календарь?

— Нет здесь никакого календаря. Откуда ему взяться, если Селинда до нас не знала людей? — резонно возразила Ирина.

Сосновая (да будет так!) роща закончилась. Далее местность слегка понижалась. В паре километров к востоку, меж двух пологих холмов, как на ладони, виднелась «Коммуна отступников». И, рядом с ней — сверкающий на солнце Z-29. С этого расстояния звездолет выглядел игрушечным. Но зоркие глаза сестер и объективы «всевидящего ока» подмечали детали. Если приземлившийся крейсер смотрелся как новенький, то деревня являла грустное зрелище. Многие дома стояли покосившиеся, с крышами набекрень. Улицы в рытвинах и колдобинах.

— Это было, как кулич песочный перенести. Попробуй не рассыпать, — вздохнула Бобби.

— Что Ирина смогла, то сделала, — пожала плечами Тея. — Кто смог бы лучше? Устроила космосу короткое замыкание. Хапнула обратно получившуюся энергию. Прыгнула в «Коммуну». Упаковала всё в котомку… в силовое поле. И снова прыгнула, вместе с котомкой. Хрен знает на сколько охуллионов этих самых… Световых лет.

— Ага. Иришка говорила, что тогда чуть не лопнула от… Энергии. Мне бы ее хоть чуточку. А то уже ноги отваливаются. Набегались.

— Транспорт выслан, — отозвался летающий «глаз» искина по имени Ирина.

Уже в гравикарте Тея спросила Бобби:

— Кого заставим изобрести новый календарь? Тетю Хеди? Симона и Марджи сразу скажут, что это — не их профиль.

Бобби фыркнула.

— Ты еще Кевина попроси. Они с Хеди друг от друга не отходят. Им не до нас, сопливых.

— Не-а. Я пригляделась: Кевину больше Симона нравится. Но, и так и так, календарь им всем сейчас до…

— Вот сами и займитесь, — вдруг сказала Ирина. — В помощь возьмите Симза. И вашего двоюродного брата Зенона. Когда он не слишком занят.

Тея опечалилась:

— Он всегда слишком занят. Неужели и мы, когда вырастем, будем хмурые и страшно занятые?

Бобби ласково обняла ее.

— Мы будем убегать от забот. Период… Переоден… Перио-дически!.. Надевать цветастые платья, знаешь, такие, до пят. Шляпки красивые и вуальки на морды! Чтобы никто не догадался, что это — мы, и что сбежали от забот!

Бобби подумала, и уточнила:

— Временно! Мы ж — не бездельницы какие!

Гравикарт опустился у порога дома, выглядевшего таким же потрепанным, как остальные. Но, силовой каркас выдержал встряску. А мелкие неполадки исправят ремонтные автоматы. Когда закончат работы у соседей. С энергией — опять напряженка. То, что накопил сверх меры Z-29, он и растратил вновь. Без остатка. На спасший коммуну переход. Так что, с далеко идущими планами, Хеди, Кевину и их товарищам придется подождать.

Дверь дома со скрипом отворилась. На пороге появилась молодая, огненноволосая женщина в коротком платье, облегающем стройную фигуру. Веснушчатая и зеленоглазая.

Завидев ее, Бобби и Тея бросились к ней с радостным воплем:

— Глория!.. Мы открыли новое дерево!

— Знаешь, мы будем…

— Календарь изобретать!..

— А Ирина не понимает…

— Зачем Селинду зовут «Звезда героев»…

— Коли она — планета?..

Глория со смехом обняла обеих. Клонящееся к закату солнце играло в ее рыжих волосах. А восходящая ему на смену большая, круглая Луна Без Названия словно ждала, когда эти трое и для нее придумают имя.

25. СВЕТЛЫЙ ПУТЬ (Эпилог 2)

Изабелла устало вошла в палату Алевтины Солтиг. Пациентка, как всегда — похожа на спящую. И ночью и днем, и месяцы и годы. Не осталось надежды, что она когда-нибудь выйдет из комы.

Вертящееся кресло страдальчески скрипнуло под мощной фигурой директора ГИН. Голова ее поникла на грудь. Через несколько секунд Изабелла проснулась от собственного храпа. Тьфу! Совсем расклеилась. Годы берут свое. Это раньше молодая и красивая, подающая надежды могла работать ночь напролет. Охо-хо-хо…

Вздрогнула. Что-то не так. Определенно, что-то изменилось. Через секунду она поняла. На узком настенном экране энцефалограмма мозга Тины внезапно приобрела вид, характерный для фазы быстрого сна. Впервые за двенадцать лет Тина увидела сон!

Набережная. Темное небо. Колючие звезды. Темные блестящие волны. Их гонит сильный ветер, но он — неощутим. Это странно. Так не бывает. Так бывает… Во сне.

Вдали, у самого горизонта — плоская черная возвышенность. Так издали выглядит ночью громада новтеранского звездолета. «Парящий орел» двенадцать лет покоится на воде, в гавани Норденка. Не отвечает на сигналы. Не выходит на связь. Его искусственный интеллект де-активирован, и причина этого неизвестна.

Однако, он не производит впечатление мертвого. Будто говорит что-то, но не всякий услышит. Для этого надо иметь волю спросить, и желание получить ответ. Вот. Пожалуйста. Тихий-тихий шепот, проникающий в душу.

«Пора проснуться, Тина… Открой глаза…»

Стас открыл глаза, недоумевая, что заставило проснуться среди ночи. По нужде вроде неохота. Значит, реакция организма на перемену погоды. В старости сам себе барометром работаешь. Там ноет, тут болит, здесь поскрипывает. Ах, вот оно что! Забыл сказать Ее высочеству одну важную вещь. Надо поторопиться…

Замер. Сердце толкнулось в груди, учащенно забилось. Не надо никуда спешить. Ведь минуло уже двадцать три года!

Посидел немного на краю постели, слыша рядом тихое дыхание Греты. Поерзав ногами, нащупал шлепанцы. Побрел в гостиную. Включил ночник, подошел к телефону на столике. Стал набирать номер, который не найти ни в одном справочнике. Его просто не существует… Вдруг, его и правда, давно нет? Или — никогда не было. В пожилом возрасте память выкидывает странные шутки.

Да, и в молодом тоже. Как он мог забыть? Виной тому спешка. Сказал, что хочет уволиться. Надо было поаккуратней. Как-то подготовить ее, сослаться на семейные обстоятельства… А то ляпнул с размаху. Она и расстроилась. Раскричалась. «Набиваются мне в друзья непрошеные! Влезают в душу! А когда всерьез поверишь, что этот человек — друг, он тебя культурно посылает нах…» Вот так он и забыл самое главное. Даже странно, что вспомнил только сейчас.

Длинные гудки прекратились, в трубке щелкнуло. Отбой. Стас нехотя положил трубку на рычаг. В особом отделе R.E.G. по ночам больше никто не дежурит. Надо попробовать заново позвонить утром. Шаркая ногами, направился обратно в спальню. И услышал над ухом тихий голос:

— Наставник Боргезе… Я могу чем-то помочь?

— Ох… Это ты… бойкий слуга? Всё еще здесь?

— Я держу ваш дом под круглосуточной охраной. Приказ госпожи Вартан.

— Что ж… Ты вовремя. Передай ей… Бывший Госсекретарь Острова — Станислав Боргезе… с некоторым опозданием… сообщает. Опыты по резервированию успешно завершены. Архив Ее высочества сохранен на кристаллическом носителе. По состоянию на декабрь семидесятого.

— Спасибо, что навестили меня, Теодор. Новость о моей поддержке Суором — очень вдохновляет.

— Суор нынче, считай — вся Эгваль. Он теперь и есть — Эгваль. Вам не о чем беспокоиться. Добавьте еще Гану. Я ведь к вам проездом оттуда. Поговорил кое с кем.

— Глядели наперед. От всей души, спасибо. Чему ухмыляетесь?

— Видел ваш портрет в Художественном музее. «Девушка у окна».

— Аа-а-а… С каких пор изображение со спины считается портретом? И настоящее название — дурацкое. «Миссия завершена».

— Глупости. Кто вам это сказал?

— Все говорят.

— Кто-то давно пустил утку, и все поверили. Картина не прицеплена на стену, а установлена в коробе из бронестекла. Обойдите вокруг и увидите. На обороте холста рукой Гарери написано: «Девушка у окна. Время новой дороги».

Теодор Корман распрощался и ушел, ведомый указующими знаками Артинто. Генерала, фактического вождя Суора с комфортом устроят в «Фениксе», в гостевых апартаментах. Утром вы еще поговорите. А сейчас ты побудешь наедине с собой. Сна ни в одном глазу. Пора успокоиться, собраться с мыслями.

Время новой дороги… Да тут уйма дорог, и все теряются в тумане! Говорят, что если долго вглядываться в бездну, бездна начнет вглядываться в тебя. Ничего, пусть глядит. С тебя не убудет. Ощущение странной ускользающей догадки, наконец, исчезло. Пропало неприятное чувство, что чего-то недопоняла. Ночь, как ночь. Небо, как небо. Видела не раз. Но сегодня эта картина вселяет покой…

Здесь мы оставим Наоми, ее друзей и врагов. Тишина. Ночь царит над столицей Острова. Арка звездного тумана перечеркивает темный небосвод. Словно коромысло, держащее на весу Мир. У него есть название.

Светлый путь. Дорога через миры и времена, соединившая «Земли Аванты». Кто и когда решил, что удача сопутствовала лишь последнему ковчегу из серии? Это — глубокое заблуждение. Не одно совершено дерзкое странствие. Не одна сложилась драматическая повесть. А множество.

День Откровения еще впереди.

А пока ни Новтера, ни SOL5-2 не знают, что целей достигли все семнадцать кораблей.

Положив тем самым начало Новому времени.

Трудно бывает шагнуть за порог,

Это скажи себе честно…

Выбрав стезёю дорогу дорог,

Ту, что ведет в неизвестность.

Путь будет труден. Плутанье во тьме,

Горечь лишений и беды…

Ждут тебя, помни, на этой земле

За пораженьем — победы.

Где бы ты ни был, в юдоли любой,

Где не ступал никто прежде —

Пусть постоянно пребудут с тобой

Вера, любовь и надежда!