Новое поколение

8

При всем желании сосредоточиться у Сэла не получалось. Он рассеянно выслушал рассказ друга, мысленно посмеялся над собственной «изобретательностью» — но эмоции были какими-то заторможенными. И когда уши заложило от рева сирены, мысли были лишь об одном: как там малыш. Лайсу он доверял и старался не мешать, но стоило Витару шевельнуться, глотнуть воздух и закашляться, и Буревестник, оттолкнув друга, бросился к мальчику.

— Витар, сынок…

Ребенок открыл глаза, скользнул по нему неузнавающим взглядом и снова смежил веки.

— Витар, — Сэл подхватил на руки завернутое в халат тельце и легонько встряхнул, — посмотри на меня, пожалуйста.

Он не хотел, чтобы его видели таким, даже Лайс, не говоря уж о толстяке Го и оставшейся безымянной женщине, но в горле уже стоял предательский ком и щипало в глазу.

— Сынок…

Мальчик вдруг дернулся, вырываясь из рук, и Буревестник с силой прижал его к себе.

— Все хорошо, малыш. Уже хорошо.

— Папа, — всхлипнул ребенок, и расплакался, крепко обняв его за шею. — Они… Они…

— Все хорошо, — повторил Сэл, гладя растрепанные мокрые волосы.

— Не тормоши его, — сказал из-за спины Лайс. — Ему нужен покой, хотя бы недолго.

Он снял плащ, чтобы расстелить его на одном из столов, и женщина завизжала, перекрикивая сирену.

— Обычный хвост, — проворчал кард. — Чего орать-то?

Буревестник поглядел на ару Го и, не сдержавшись, расхохотался, представив себе грядущие беседы доктора с психиатром. Эн-Ферро расценил его смех по-своему и, заботливо поддержав под локоть, пододвинул ему стул:

— Присядь. Тут наверняка где-то спирт есть, тебе бы сейчас пару глотков не помешало.

— Не нужно, — сказал Сэл, пытаясь потеплее укутать сына, не желавшего отпускать его руку. — Уже ничего не нужно. Только убраться отсюда. Где Лар?

Он ожидал появления Сумрака с начала тревоги, но тот не спешил.

— Сейчас послушаем, если они частоту не сменили, — Эн-Ферро вынул из кармана коммуникатор, отобранный у кого-то из солдат.

Из динамика раздалось шипение, потом что-то невнятное, а затем уже вполне четко прозвучало:

— Общая тревога, террористы в транспортном ангаре. Повторяю: террористы в транспортном ангаре…

— Где? — ошарашено переспросил Сэллар.

— Видимо, Ил развлекается, — предположил Лайс.

— Нет, не я, — сказала прокравшаяся между стойками тень.

Доктору Го невероятно повезло: он не видел материализовавшегося рядом с друзьями Иоллара, и когда женщина вновь завизжала, обессилевший от впечатлений последнего часа ару предпочел не оборачиваться, а сразу потерять сознание.

— А в гараже кто? — растерялся Эн-Ферро, поглядев на Сумрака, скромно прикрывшегося ниже пояса серой дымкой.

— Не все ли равно? — пожал плечами тот. — Главное, что вся армия «Гелфити» сейчас тоже будет там.

Солдат подняли по тревоге, когда прозвучали первые взрывы за стеной. Почти треть личного состава была отправлена на защиту внешнего периметра, патрулирование в районе пробоин и усиление охраны входов. Остальные ждали приказа, искренне веря, что это будет отбой тревоги и удастся досмотреть сны.

Не повезло. Каким-то образом террористам удалось проникнуть на территорию комплекса. После того, как выяснилось, что кто-то влез в систему видеоконтроля, недосчитались нескольких человек. В том числе одного из бойцов, охранявших в это дежурство запасной выход из главного корпуса, — он не вышел на связь. Стаф Конрад послал проверить пост, но согласно записям автоматики, двери снаружи не открывались более трех часов, и старшего офицера это несколько успокоило. Главный корпус — святая святых «Гелфити», протокол требовал полной консервации здания и каждого его сектора в случае захвата. Подобные меры обходились корпорации в крупную сумму, и знавший об этом Конрад не спешил объявить тревогу первого уровня. Он поставил в известность начальство, и получил совет не торопиться с выводами. Клиника работала в обычном режиме, сигналов о происшествиях не поступало, охрана с центрального поста бодро отрапортовала о порядке на вверенном объекте… Старший смены затребовал коды связи с каждым дежурным, но проверить все посты не успел: заработавшие камеры обнаружили нарушителя.

Он был похож на сбежавшего пациента, но не из их клиники, а скорее из психиатрической. Парень лет двадцати, бритоголовый и босой, в свободной белой рубахе и широких штанах. Он прохаживался среди машин со скучающим видом, словно не знал, чем заняться. Иногда с любопытством заглядывал в красные зрачки камер, и тогда Конрад мог до мелочей рассмотреть его лицо, красивое, словно срисованное с обложки дамского журнала, и безмятежное, как у ребенка. Смуглая кожа. Светлые глаза. Темные колючки едва отросших волос. Уши неправильной формы, то ли врожденное уродство, то ли экстравагантная пластика, в левом — тоненькое колечко-серьга, вроде тех, что носят некоторые кланники, но без отличительных знаков. Из-под ворота рубахи на шею наползал яркий рисунок татуировки, но Конраду не удавалось его разглядеть.

Вдруг внимание офицера привлекла мигающая за плечом парня лампочка на стене.

— Ах ты ж ублюдок! — ругнулся мужчина и прокричал в рацию: — У нас утечка! Проверить данные газового контроля! И что там с очисткой?

Еще до того, как поступила информация, он знал ответ — увидел сам, отвлекшись от босоногого психа и рассмотрев ангар с мониторов других камер: замершие лопасти вентиляторов и разрезанную (знать бы, чем), вывернутую в обратную сторону трубу.

— Техников туда, срочно! Вывести транспорт! Вытолкать, двигателей не заводить! И этого… этого поймать! Но никакой стрельбы. Ясно?

Конрад остался на пульте, отсюда координируя действия солдат. Транспортных ангаров на территории «Гелфити» было несколько, но псих выбрал самый большой, где размещались как боевые машины, так и специально оборудованный транспорт клиники. И если утечку не ликвидировать в ближайший час, если не проветрить помещение, и концентрация газа достигнет критической отметки… Можно попрощаться со званием и наградами и начинать готовить речь для военного суда. Не говоря уже о гражданском приговоре, долг по которому перед корпорацией не выплатили бы и его правнуки. Впервые офицер Стаф порадовался, что так и не завел семью.

Командиры отрядов предусмотрительно велели солдатам сдать пистолеты — в ангар те входили вооруженные лишь палашами и короткими резиновыми дубинками. Если у психопата нет с собой бомбы (или зажигалки), взять его можно голыми руками. Конрад ненадолго отвлекся, наблюдая, как бойцы, распахнув ворота, выталкивают из гаража первую машину, а когда опять развернулся к показывавшему нарушителя монитору, парень уже держал в руках длинные изогнутые мечи.

И где только прятал?

— В кольцо его, ребята, — скомандовал Стаф. — Не уйдет.

С оружием или без, чужак тут один. И пока остальные продолжали заниматься спасением транспорта, десяток солдат обступил бритоголового. Парня это ничуть не испугало. Конрад приблизил изображение и на полную выкрутил звук.

— Я хотел бы избежать этого, — размеренно выговорил псих, глядя прямо в камеру. — Я не могу никого убить, никому не могу навредить…

Умалишенный — теперь сомнений не было.

— …Но раз вы не видите другого выхода, можете пообщаться с моим другом. Он не придерживается подобных правил.

Конрад отпрянул от экрана: светлые глаза юноши невероятным образом стали вдруг черными, словно расширившийся зрачок целиком скрыл радужку. В красивом лице что-то неуловимо изменилось, что-то совсем незначительное, но теперь старший смены видел перед собой совсем другого человека. Или не человека…

— Синий код. Свяжите меня с военным начальством комплекса и с кем-нибудь из правления. Они должны знать, что тут творится…

В сумасшедшем вихре уже нельзя было рассмотреть, где свои, а где чужак-одиночка, а лязг металла заглушили крики.

Пока охрана «Гелфити» непонятно с кем воевала в отдаленной части комплекса, Витар отогревался после криокамеры. Эн-Ферро сказал, что ему нужно хотя бы десять-пятнадцать минут покоя, чтобы прийти в себя и снизить вероятность негативных последствий заморозки, и Сэл намеревался дать сыну это время любой ценой. К счастью, пока ничего не требовалось.

Он просто сидел рядом со столом, на котором лежал завернутый в несколько халатов и плащ Лайса малыш и держал в ладонях дрожащую ручку, иногда прижимая ее к лицу, чтобы согреть дыханием.

— Ты меня заберешь? — тихо спросил Витар.

— Конечно. Сейчас отдохнешь немного…

— А зачем? — не дослушал мальчик. — Я… Я знаю все, про то, что никакой ты мне не…

— Не нужно, — Буревестник не дал ему закончить. — Никогда не говори этого, если только не хочешь меня обидеть. Хорошо?

Ребенок всхлипнул, кивнул и закрыл глаза.

Сэл надеялся, что он уснет и не станет ни о чем больше спрашивать. Этого разговора теперь не избежать, но хотелось отсрочить его хотя бы до того момента, когда они вернутся домой, когда будут сидеть у теплого очага в уютной комнате, а не мерзнуть в огромном зале в компании ледяных статуй, бесчувственного ару Го и незнакомой женщины, сейчас не сводившей с них заплаканных глаз. Идущему только теперь удалось рассмотреть ее. Худощавая блондинка лет тридцати пяти. Скромная одежда. Приятная, несмотря на припухшие веки, внешность. Судя по возрасту, у нее вполне могли быть свои дети…

— Ты больше не будешь меня обманывать?

Нет, Витар не хотел ждать. Прошел шок, схлынули со слезами облегчение и радость встречи. Остались сомнения и миллионы вопросов. Но Сэл действительно не хотел сейчас на них отвечать.

— Я тебя никогда не обманывал, малыш, — сказал он мягко. — Может быть, не рассказывал всего, но это не одно и то же.

— Ты врал… Врал, что моя мама… что она…

Иоллар, что-то обговаривавший неподалеку с Эн-Ферро, обернулся в их сторону и будто не нарочно увел Лайса поближе к выходу.

— Нет, не врал.

Сэл снял с шеи медальон, который забрал в участке, и вложил его в руку сына. Витар открыл крышку и посмотрел на портрет, словно впервые.

— Ее звали Витана.

Мальчик обиженно надул губы и укоризненно посмотрел на отца, с первых слов уличив в обмане.

— Дослушай, — попросил Буревестник. — Девушку на портрете звали Витана. Она была настоящей принцессой. Жила во дворце, собиралась замуж за эльфийского принца. А потом влюбилась в одного парня и сбежала с ним из Лар'эллана. Они поселились в маленьком охотничьем поселке и жили там счастливо, растили детей… Пока не началась война. А на войне я встретил свою принцессу, и это — правда. Если Витана была принцессой, значит, и ее дочь — тоже. Верно? Просто у меня не было другого портрета, а они похожи, хоть сходство и не идеальное…

— Рейнали, да?

— Рейнали. Зовущая Дождь. Но у нее было много имен. Одно из них я сам дал ей. Это долгая история. Много всего случилось, и нам пришлось расстаться. Но когда у меня появился ты, я понял, что не хотел бы для своего сына другой матери. А ты так быстро взрослел и так рано начал задавать вопросы, что я решил…

— Придумать для меня сказку, — мальчик захлопнул крышку и отстранился.

— Не только для тебя, — Сэл не дал ему отнять руку. — Для себя тоже. Я рассказывал тебе, что случилось бы, если бы я повел себя тогда не так, как должен был, а так, как мне хотелось. Если бы не отпустил ее, а увез с собой, подальше от дворцов и эльфийских принцев.

— Ты сказал, что она умерла, — напомнил Витар с упреком.

— А что я мог придумать, чтобы ты не ждал встречи с ней? И в какой-то степени она умерла для меня: в тот год, когда мы с тобой вернулись в Марони, Лар'эллан официально объявил о помолвке принцессы Рейнали с лордом одного из высоких домов… Но очень долгая история. Давай отложим? Обещаю, что дома расскажу тебе все, и ты сам поймешь.

— Хорошо… папа.

Оставалось только выбраться с этой небом проклятой Тиопы.

— Идеи есть? — подошел к ним Сумрак.

— Никаких. С учетом объявленной тревоги странно, что нас до сих пор не нашли, но прорываться вниз все равно придется с боем.

— У нас заложники. — Лар посмотрел на съежившуюся от страха женщину и с мрачной усмешкой покачал головой: — Не льстите себе. Я имел в виду бедолаг в капсулах — для «Гелфити» они дороже, уж поверьте. И лучшим выходом для них стала бы мощная бомба, которая разнесла бы вашу демонову клинику. Но у меня ее все равно нет, поэтому можно поторговаться. Что скажешь, Сэл? Раз уж нас объявили террористами, стребуем с этих гадов миллион что-тут-у-них-в-ходу и вертолет?

Буревестник не успел ответить, его опередила медичка.

— На крыше есть вертолеты, — сказала она вдруг.

Вряд ли она желала помочь — просто хотела, чтобы они ушли.

— На крыше? — не поверил Сумрак. — На этой крыше?

Женщина быстро-быстро закивала.

— Тут есть грузовой лифт. Иногда вертолеты доставляют… доставляют… и их спускают прямо сюда…

— Идете с нами, — приказал ей Иоллар. — Лайс, готов? Сэл, возьмешь Витара, или мне помочь? Все, парни, уходим. И скорее, пока я окончательно не возненавидел людей.

Буревестник поднял на руки сына. Эн-Ферро надел свою шляпу. Готовы.

От зала криоконсервации лифт отделял шлюз. Сумрак осмотрел и его и шахту подъемника, и не обнаружил угрозы. Видимо, неизвестные террористы в гараже отвлекли охрану не на шутку.

Но о том, что расслабляться рано, поняли, когда в кабине вдруг погас свет и лифт завис где-то между этажами.

— Они все-таки вырубили электричество, — сообщил об очевидном Лайс.

— Если успеют законсервировать здание, уже не выберемся, — предупредил знакомый с системой безопасности Сэллер. — Разве что Лар.

— Все уйдем, — уверенно сказал из темноты Сумрак. — В шахте должны быть ходы для техобслуживания. Или по тросам поднимемся. Я сейчас гляну.

— Не нужно, — кабину осветила искрящаяся на пальцах Эн-Ферро молния. — Попробую поработать батарейкой. Но после вы двое угостите меня обедом.

Сэл успел увидеть лицо жмущейся в углу женщины: в команде странных ару прибыло, а доктору Го нашлась компания для сеансов групповой терапии. Если у них тут практикуют групповую терапию. Или, если в этот раз к рассказам о «неправильных ару» не прислушаются всерьез.

Лайс прижал ладонь к пульту. Несколько секунд ничего не происходило, потом что-то щелкнуло, и кабина подъемника поползла вверх, постепенно набирая скорость.

На крышу выбрались как раз вовремя: охранная автоматика уже опускала над каждым входом-выходом тяжелые металлические ролеты. Шедший последним Эн-Ферро замешкался и вдруг упал на живот. Сэл решил, что магистру Пилаг стало плохо после отдачи большого количества энергии, но оказалось, что тот просто уронил свою шляпу. Вытянув вперед руку, кард нырнул в темный проем и вынырнул за миг до того, как стальной занавес перекрыл дверь.

— Сдалась она тебе! — рассердился, как и Сэл, испугавшийся за друга Иоллар.

— Мне она нравится, — Лайс невозмутимо отряхнул шляпу и водрузил ее на голову. — Мари говорит, мне очень идет.

— Вот перед женой в ней и ходил бы.

— Я же не возражаю, что ты тут голышом ходишь? Это, знаешь ли, тоже перед женой уместнее.

«Как в старые добрые времена», — с улыбкой подумал Буревестник.

На крыше в самом деле была обустроена взлетная площадка и стояли два вертолета. Только пилотов не было видно.

— А на кой они нам? — ухмыльнулся Сумрак, взбираясь в кабину.

— Ты умеешь этим управлять? — спросил недоверчиво Сэл.

— Я могу управлять всем, что только умеет ездить.

— Э-э… Лар, как бы тебе сказать, эта штука не ездит — она летает.

— Чушь! Она ездит по воздуху.

Загудел двигатель, завращались лопасти. Вертолет несколько раз стряхнуло и повело в сторону, но Иоллар сумел выровняться и набрать высоту. Когда крыша и растерянно застывшая на ней женщина остались внизу, Сэллер позволил себе вздох облегчения.

— Как у него это получается? — спросил он у карда, имея в виду неизвестные ему до сего дня способности Лара.

— Я бы сказал, что у него редчайший дар, — неспешно начал Эн-Ферро. — Но лет двадцать назад мы с ним уже бывали на Тиопе. У меня были дела, пришлось задержаться почти на месяц, а чем занимался это время наш дорогой друг, понятия не имею. Был уверен, что крутит роман с очередной девицей. Девицу точно помню.

— Она была вертолетчицей, — сделал выводы Сэл.

Сумрак хранил загадочное молчание.

Смена Ниты подходила к концу, но девушка не хотела идти домой, не дождавшись, чем все закончится. Это ведь только на первый взгляд жизнь открывающей кажется волшебной и необычной, а на самом деле — работа, как работа. Интересная? — да. Но мало ли на свете интересных дел? А тут — настоящая история. С настоящими героями. И хранитель уже который час на станции: с драконом один на один посидеть, кофе выпить, словно добрые друзья, — одно это чего стоит.

Корпа Фреймос отпустил за ненадобностью. Сказал, сам за станцией присмотрит. А как Ните показалось, так просто выставил, чтобы не мешал. Захотел бы, и ее прогнал, чтобы никто не видел, как он сидит рядом с включенным передатчиком и крутит ручку, меняя частоты, с плохо скрываемым беспокойством ловя обрывки переговоров военных.

— Требуется медицинский транспорт в участок седьмого свободного округа…

Нита уже знала, что капитана Собо нашли в его собственном шкафу. Теперь понадобится время, чтобы привести наблюдающего в сознание, и он смог ответить на вопросы, но его слова уже ничего не изменят.

— Террорист в транспортном ангаре! — разошлась тревога по «Гелфити».

— В ангаре? — Фреймос удивленно приподнял бровь, а после махнул рукой: — Да хоть бы и в ангаре… Ты, кстати, машинами интересуешься? Я собрал неплохую коллекцию на Навгасе.

Открывающая не сразу поняла, что вопрос адресовался ей, а когда поняла, оказалось, что дракон в ответе уже не заинтересован — нашел новую волну и слушает новый разговор:

— Мне очень плохо, доктор. Не знаю, что делать. Она не отвечает на мои звонки, отослала обратно подарки. Я купил семьдесят пять роз — по одной за каждый день, что мы были вместе… А она сказала, что видеть меня не хочет…

— Какой ужас, — вздохнул дракон.

— Кошмар, — согласилась Нита, не понимая, какое отношение жалобы отвернутого влюбленного имеют к тому, что происходит сейчас в «Гелфити».

— Надеюсь, ему за это хорошо платят.

— Кому? — растерялась девушка.

— Доктору, который вынужден выслушивать подобное в три часа ночи.

Фреймос снова сменил частоту. И еще, и еще, пока наконец не поймал нужную.

— Комплекс «Гелфити» вызывает базу Воздушных ловцов. Комплекс «Гелфити» вызывает…

— Ловец четыре на связи. Слушаю вас, «Гелфити».

— Ловец четыре, говорит комплекс «Гелфити». Тревога второго уровня. Необходима поддержка с воздуха. С территории комплекса…

Переговоры вдруг оборвались, послышалось шипение.

— Не слышу вас, «Гелфити». Повторите.

Нита посмотрела на дракона: тот в нерешительности задержал палец над кнопкой связи. Открывающая даже сообразить не успела, зачем бы ему вообще нажимать на эту кнопку, когда в тишине операторской отчетливо прозвучало:

— «Гелфити» на связи. Отбой тревоги. Как слышите, Ловец четыре?

— Слышу вас, «Гелфити». Подтвердите отбой тревоги.

Под ошеломленным взглядом девушки Фреймос придвинул к себе микрофон.

— Подтверждаю. Код отмены: два, семь, зеленый, четыре…

Хранители никогда не вмешиваются в то, что происходит за пределами станции, — таковы правила.

— Этого не было, — строго предупредил дракон. — Меня вообще сегодня на Тиопе не было. Поняла?

Нита растеряно кивнула.

— Вот и хорошо. Сделай еще кофе, как раз успеем выпить по чашечке… Помню, я собирал кофейные зерна — по одному зернышку кофе из каждого мира, где он только растет. Подписывал каждое. А потом все они перепутались, и не понять, какое откуда… Надо бы смолоть их все и заварить кофе. Представляешь, кофе тысячи миров?

— Я бы не отказалась попробовать, — осмелела девушка.

Интересная все-таки у нее работа. И с каждым днем все интереснее и интереснее.

Дэви оставил ангар за пару минут до того, как с крыши главного корпуса поднялся в небо вертолет. Просто исчез, предоставляя людям самим придумывать объяснения произошедшего, продолжать спасение транспорта и оказывать первую помощь раненым.

Перенесся внутрь законсервированной клиники, в зал, который не успел посетить до прихода Сэла. Находившийся там человек, перепуганный старик в голубом халате, явно не из числа основного персонала — скорее санитар или ночной уборщик — даже не пытался преградить ему путь или бежать: замер посреди помещения и, судя по всему, приготовился к смерти. Но сегодня в «Гелфити» никто не умер, и уже не умрет.

— Это — репродуктивная камера? — деловито поинтересовался у мужчины Дэвигард, указав на пластиковый ящик с подключенными к нему проводами и воздушными трубками.

Получив утвердительный ответ-кивок, приблизился к камере и положил ладонь на крышку, мысленно проникая вглубь устройства и фиксируя в памяти каждый узел. Не совсем то, что надо, но отдельные функции могут оказаться полезны…

Этот зал он покинул так же внезапно, оказавшись в большом, освещенном десятком ламп кабинете. Хозяин данного места, немолодой статный мужчина в темном плаще с голубыми нашивками клана, был слишком занят беседой по карманному переговорнику и не заметил присутствия гостя.

— …Точной информации нет, но свидетели видели всего четверых. Трое с грузом ушли на нашем же вертолете… Нет, больше ничего не пропало. Документация на месте. Нет, я не думаю… — он надолго умолк, слушая собеседника, прежде чем снова заговорить: — Показания очевидцев ясности не вносят, но кое-что указывает на причастность к делу клана Воды. Сам не знаю, зачем им это… Да, четвертого еще ищут. Да, он…

Дэви деликатно откашлялся.

Мужчина резко развернулся в его сторону и замер от неожиданности. Медленно отложил в сторону переговорник.

Юноша с улыбкой встретил горящий злобой взгляд и даже не подумал уклониться, увидев вытянувшуюся в свою сторону руку.

— Странно, да? — спросил он пораженно оглядывающегося человека.

Прошелся по кабинету, позволив ару еще несколько раз повторить безуспешные попытки.

— Мне тоже многое кажется странным в вашем мире, но вас-то давно ничего не смущает.

Отчаявшись применить к незнакомцу дар, ару схватил лежавший на краю стола пистолет и направил на юношу. Длинное стальное дуло нервно подрагивало, как и голос мужчины, когда тот решился заговорить.

— Кто вы? Что?..

Дэви подошел почти вплотную, но выстрел так и не грянул.

— Кто вы такой?! — бесполезное оружие упало на пол.

— Иногда я сам задаюсь этим вопросом.

— Вы не человек…

— А вы?

Ему не нравилось На Тиопе. Не нравились ее обитатели. Ни те, которые считали себя хозяевами жизни, паразитируя на несчастьях себе подобных, ни те, что давно уже свыклись с ролью быдла и своим существованием, от колыбели до могилы, подтверждали, что иной они не достойны. Но этот лощенный тип, даже в страхе не избавившийся от приросшей к лицу высокомерной гримасы, был ему просто омерзителен.

— Вы живете так, как вас научили жить, — сказал ему Дэви, — сообразно законов и морали вашего общества. Что-то можно понять, чему-то — даже посочувствовать. Ваш мир жесток, но вы сами делаете его таким и усугубляете жестокость мира своею собственной. И мне не нравится мир, который вы создали вокруг себя. Мир, где оступившейся дочери даже не подумают протянуть руку помощи, просто вычеркнув ее из фамильных списков, а ее ребенка заставят жизнью расплачиваться за грехи матери… — Юноша тяжело вздохнул, поняв, что его слова уходят в пустоту, не находя отзыва в очерствевшей душе. — Мне не нравится этот мир, но однажды я, может быть, еще загляну сюда, чтобы узнать, как сложилась судьба ару, который вдруг перестал быть ару.

Если последняя фраза и произвела впечатление, Дэвигард этого уже не видел. У него были куда более важные дела в другом, намного лучшем месте.

Однажды Сэлу уже довелось летать на вертолете, но было это не на Тиопе, и тогда шум пропеллеров глушил все звуки, сводя на нет все удовольствие от воздушной прогулки. В этот раз в небо поднялись не ради развлечения, зато в полупрозрачной кабине почти не слышалось гула двигателей и треска вращающегося винта. В тишине и тепле Витар тут же задремал у него на руках.

— Лайс, если не секрет, а зачем ты приходил в тот раз на Тиопу? — вернулся Буревестник к прерванному разговору.

— А ты зачем? — спросил Эн-Ферро, выдержав короткую паузу.

— Ну-у… Это же все знают — глаз вставить, — отшутился Сэллер.

Неплохо, кстати, вышло с глазом — лучше повода наведаться в клинику «Гелфити» и не придумал бы.

— Тогда я — хвост купировать, — не остался в долгу кард.

Дружба дружбой, но профессиональная этика — это святое. Секреты заказчика не выдаются.

— А тебе не кажется, что кое-кто использует местные разработки, чтобы подвигать развитие науки в других своих мирах? — высказал туманное предположение Лайс, одновременно и заканчивая и продолжая предыдущую тему.

— А тебе не кажется, что мы слишком легко ушли? — вопросом на вопрос ответил Сэл.

Все же секреты заказчика — это секреты заказчика.

— Знаете, о чем я думаю? — вклинился в их странный разговор Сумрак. — Давненько мы никуда не выбирались вместе.

— Пиво на Ино не в счет? — уточнил Эн-Ферро, но и он, и Сэллер прекрасно поняли, что имел в виду друг.

— И хорошо, что не выбирались, — Буревестник поглядел на спящего сына: к демонам такие прогулки!

— С одной стороны — да, — продолжал развивать свою мысль Лар. — Но с другой… Что дальше? Что нас ждет? Пиво на Ино, стадионы на Навгасе, пляж на Пантэ. Сытая старость… для одного из нас, а для другого…

— Я согласен на сытую старость, — Сэл давно признал тот факт, что проживет намного меньше друзей, и его это не удручало. Главное — не сколько, а как.

— А у тебя есть альтернативы? — заинтересовался Лайс.

— У меня нет, — Иоллар зябко передернул голыми плечами. — Но иногда думаю, что было бы неплохо, если бы жизнь решила за нас. Помните, как Ромар говорил? Не сейчас, лет через сто. Увидеть внуков и умотать подальше от чашки какао и теплого пледа, найти свою последнюю войну, и не дожидаться пока… Короче, думаю, что…

О некоторых вещах вообще противопоказано думать.

Сэл крепче прижал к себе ребенка, показывая, что у него заняты руки, и попросил сидящего рядом Эн-Ферро:

— Стукни за меня этого мыслителя голозадого. Я домой хочу.