Новичок в XIX веке. Снова в полиции!

Глава 11

В след за этим прошло некоторое количество дней за служебными хлопотами и разбором бумаг прошедшего дела. Как и ожидал опытный попаданец по полиции, сначала в XXI веке, потом в XIX, хоть это и коренным образом противоречило реальности, вскоре Надежду Самохвалову забрали в столицу — судить, а уж там получится, ведь кроме неопределенной законодательной базы, есть еще воля императора. А это вообще туманный фактор.

Ну и Бог с ней, сама взрослая. Вообще-то, он свое дело сделал. Аборигены XIX века считали женщин неполноценными людьми, где de-facto, где de-jure. Он, конечно, человек цивилизованный, то есть обвешенный всякими суевериями и темными традициями, но тут больше склонен к точке зрения местных зрителей. Не финн убивать своих мужчин!

У него же оказались свои трудные заботы — как бороться с вездесущими журналистам, которые уже достали его до упомрачения. А ведь, казалось бы, российская пресса в XIX веке небольшая и целиком под пятой самодержавного государством, шикни и притихнут. Но как надоедают, боже упаси! В XXI как они всю плешь проели, думал в XIX столетии от них отдохнет. Ха-ха, два раза!

Дело об убийство барона NN они с удовольствием засмаковали до последней подробности. Соответственно, прогремели и полицейские, его проводившие. А точнее, один полицейский, коллежский асессор, раскрывший убийство. Журналисты докомпьютерного века передовых технологий, конечно, не знали. Доставали, скорее, рвением. По их версии, князь Долгорукий проводил следствие один, был храбр, мудр и донельзя логичен. По-видимому, они решили, что Долгорукий был вторым Шерлоком Холмсом (которого они еще не знали, но предугадали на все двести процентов).

Константин Николаевич был поставлен в очень щекотливое положение, хоть волком вой. Мало того, что он как бы забрал на себя всю работу следственной группы, так он еще и не очень-то работал! Ибо те его небольшие действия на полицейской работе походили, как маленькая моська на огромного слона.

Извинился перед товарищами по группе, хоть это и необязательно, но благородное происхождение! И приватно пожаловался директору полиции, благо его принимали уже без предварительного доклада.

— Ай, — расстроено махнул рукой Аристарх Поликарпович, — случай был, конечно, несложный и даже интересный, но журналисты вокруг него забегали, главным образом, благодаря тому, что его ведет князь Долгорукий. И их совсем не интересует, что князя там почти нет. Журналисты подняли волну и их газеты активно покупают, членов следственной группы сравнительно обильно наградили и они совсем не обижены. Ведь за работой князя Долгорукого следит сам государь! Чем вы еще недовольны? Кстати, вас тоже, скорее всего, награждают — орденом святого благоверного князя Александра Невского.

Аристарх Поликарпович успокаивал, сам он был больше доволен — император все же подписал указ о присвоении ему чина тайного советника. 3 класс, куда уж выше! Но Константин Николаевич видел, что говорил директор все это кисло и без энтузиазма. Сам встревожен и пребывал в весьма ругательском настроении. Кормилицын был в сложном настроении — наряду с небывалой радостью в его настроении чувствовалась откровенная досада.

— Не беспокойтесь, — заметил беспокойство князя Аристарх Поликарпович, — я расстроен не вами, хотя и оно связано с вашей деятельностью. Прибыла телеграмма от канцелярии государя-императора. Николай Павлович желает срочно видеть вас. И непременно!

Константин Николаевич вопросительно посмотрел него, все еще не понимая причины:

— Что же так обеспокоило ваше высокопревосходительство?

— Вот! — кивнул Аристарх Поликарпович, — железная логика мне подсказывает один вариант, что император действительно вас наградит. Вашу горделивую грудь украсят два высоких российских ордена. А потом он наверняка заговорит об иной должности и уже в Санкт-Петербурге.

— Да но я не желаю покидать Москву, — растерялся Константин Николаевич, — здесь мои родители, интересная работа. Поговорю с его императорским величеством, надеюсь, он поймет

— Что вы, что вы! Упаси боже возражать государю-императору, — назидательно предупредил Аристарх Поликарпович, — не думаю, что государь собирается обидеть вас. Наверняка чин будет больше, а должность хороша и с интересной работой. Досадно, но ладно, — он встал, подошел к тоже вставшему князю, — лучшие россияне должны стоять вокруг императорского престола. В конце концов, это наша обязанность не только, как чиновников, но и благородных дворян! Господь вас храни и оберегай в вашей важной деятельности!

То есть, его высоким мнением уже никто не и6иересуется? С другой стороны, ха, а когда мнением простого служивого интересовались, даже в толерантном XXI веке? Так сказать, дан приказ ему на запад, ей в другую сторону и все тут! И ты езжай, князь, отодвинув подальше свои дворянские заморочки.

По совету многоопытного Аристарха Поликарповича Константин Николаевич дал новомодную срочную телеграмму о выезде в Санкт-Петербург и в тот же вечер, оставив последний привет Папа и Мама, срочно выехал.

Дорога между Москвой и Санкт-Петербургом всегда была оживленной и с некоторого времени уже на пассажирском поезде, хотя и на почтовых каретах еще ездили. Подумав, попаданец решил поехать именно на этом древнем и экологически чистом виде транспорта. Мест на них, конечно, не было. Директору полиции пришлось самому похлопотать у Московского генерал-губернатора, размахивая важной телеграммой из Зимнего дворца.

Ситуация действительно была трагикомической, как в эпоху Горбачева ХХ века. Пассажиров как бы нет, но в тоже время пассажиров почему-то так достаточно, что и мест свободных нет.

Но император требует князя немедленно! Генерал-губернатор самолично распорядился и места для Константина Николаевича и его слуге Гриши чудесным образом появились.

Цивилизация постепенно наступала на гнусные российские дороги, хотя и еще медленно и невразумительно. Все было как всегда и всюду — Россия всегда опаздывала. Попаданец XXI века все же поначалу рассчитывал, что он поедет на цивильном поезде. Конечно вагон XIX века совсем не аналогичный вагон XXI столетия, но все же какой-никакой технический прогресс! Плюс обслуживание у проводников было гораздо выше, а пища куда лучше.

Однако, послушав опытных пассажиров, в конечном итоге решил ехать на обычном конном транспорте… Во всяком случае, в 1836 году ему придется ехать на каретах — если повезет, то на дилижансах-вагонах, нет — в тесных и почти неблагоустроенных почтовых каретах.

Да уж. Романтическая дорога в железнодорожном поезде за несколько часов превратилась в нелегкий путь по грязной дороге, которая, хотя и называлась шоссе, но было в ухабах и ямах. По данным XXI века, дорога будет занимать по четыре — пять суток. Несколько дней и ночей в дороге! Ужас!

А по субъективным впечатлениям попаданца из будущего еще больше. Маленькая вечность, не больше — не меньше!

Новые родители из текущего времени, впрочем, были совершенно иного мнения. Ведь они не летали на самолетах, не ездили на железнодорожных вагонах, даже на душных тесных «пазиках» не бывали!

Там, где изнеженный житель XXI века стенал и ругался о плохой дороге, россияне XIX века радовались романтике долгого пути. Им было начхать на плохую дорогу, она встречали на ура известие о самой дороге! В Сибири, хе-хе, приходилось продираться в глухой тайге, или по девственным полям. Там были не дороги, а направления.

Не только отец Николай Анатольевич, но и мама Мария Гавриловна тепло вспоминали своих товарищей по карете в давних уже поездках, почтовые станции, смотрителей, угощавших недорого (по сравнению с Санкт-Петербургом, конечно) пирогами и закусками.

Константин Николаевич все слушал и недоумевал, пока мама, наконец-то, не сказала, что лично она ехала с девушками — курсистками. А тогдашний еще не папа с офицерами-однополчанами. М-да, современники XIX века прекрасно понимали, что дорога это долго и тяжело и заранее подбирали достойных товарищей.

А вот ему придется ехать одному, слуга не в счет. У него ведь в Москве никого нет, чтобы излить душу, или, наоборот, радоваться вместе, а уж тем более поехать на пару за доверительными разговорами да с выпечкой и с сытными пирогами. Можно и с горячительным, гм.

Конечно, родители отдали ему одного слугу по имени Гриша — крепостного Долгоруких, обслуживающему его с юности, — но он ехал в другой карете, вместе с людьми подлого состояния. И ни телевизора, ни ноутбука, ни даже книжку почитать или радиоволну послушать. Эх, техническая отсталость XIX века!

С тяжелым чувством разлуки он уезжал из уже родной Москвы. Это нынешние жители ехали из провинциальной Москвы в столичный Санкт-Петербург, а он покидал прежнюю столицу ради непонятно какой карьеры. И карьеры ли?

Император для него оставался непонятным мутным пятном — то ли человек, то ли грозный самодержавец. Не понимал, то ли разговаривать с ним, то ли молится и слепо подчиняться.

Впрочем, дни были весенние, солнечные, пахли цветами и зеленью, а сосед по почтовой карете оказался приятный молодой человек, назвавшийся Валентином Сергеевичем Кожиным. Был он чиновником по министерству внутренних дел и, хотя и не князь, но сказался потомком старинного дворянского рода. Да и потом, попаданец подумал, что это будет лучше, чем лежать под толстым слоем земли на кладбище! И с императором он как-нибудь поговорит. Не азиатский деспот

От нечего делать под хорошую мальвазию, купленную Константином Николаевичем в буфете на одной из почтовых станций, они болтали за жизнь. Вначале Валентин Сергеевич вел себя поначалу несколько заносчиво, поскольку работал в самой столице, в один из департаментов министерства внутренних дел и был уже надворным советником. Но, узнав от собеседника, что сосед князь, и не просто, а из известнейшей фамилии Долгоруких, и опять же, перед ним знаменитый сотрудник Московской полиции, о котором уже ходили невероятные слухи, быстро переменил свои привычки, стал просто рубахой-парнем и весельчаком.

Валентин Сергеевич память имел хорошую, натренированную, а глаза по молодости лет острые. Он рассказал так много интересного и занятного из столичной жизни и работы. И для современника — провинциала, и, тем более, для мало что знавшего попаданца он был настоящим кладом.

Понимая это, Константин Николаевич не забывал пополнять свою фляжку и стаканчик собеседника. Его мальвазию давно уже выпили, но попаданец, не будь дурак, на очередной станции купил испанского вина. Ничего было вино, хоть и чувствовалось, что бормотуху. То есть, не только испанское, но и вино было понятие иносказательное и очень широкое. Но ведь не отравились же! А подделка вина в Николаевскую эпоху — явление широкое. Тут либо совсем не пей, либо терпи.

Когда Валентин Сергеевич, который пил «испанское вино», не моргнув глазом, хотел было снова вложиться своей долей, настоятельно отговорил. Будто бы оп пропивает свою наградную премию — а это богоугодное дело. Ибо, не пропьет — снова не получит. Благо информация о полицейской деятельности князя в чиновничьем мире было очень известна, и потому вопросов о премии не было. С такими-то широкими заслугами да вскоре после получения орденов!

Слуга Гриша, ехавший в карете 2-го класса, вел себя, как слуга, тихо и предупредительно, на стоянках прислуживал, княжескую постель разбирал-убирал. В общем, Константин Николаевич претензий к нему не имел, и возвращать родителям не собирался. Не грубит, не ленится, не пьет, чего тебе, господин хороший, еще дополнительно надо?

На пятые сутки казалось бы неспешной езды стали четко заметны признаки большого города. Ну как города. Константин Николаевич сначала не понял, что означают множества зданий, причем не только крестьянских изб, но и добротные дома. До помещичьих дворцов они не дотягивали, попаданец смел, что это так называемые «господские дачи». На остановке спросил обслугу кареты, где они так оказались.

Кучер, конечно, ответил, что, барин, к Петербургу, наконец, подъезжаем. На это князь искренне поразился и служителю не поверил. Несколько дней беспробудной пьянки и интересных разговоров спрессовали и время и расстояние не хуже волшебной палочки.

Пришлось кучеру разъяснить, что на хорошей дороге, да с приличными лошадьми они проезжали по десятку верст в час в среднем, по двести-триста верст за день с обязательной ночевкой. Так и приехали. А что незаметно, так, значит, в пользу пошло. И дал бы ты, барин, двугривенный за это?

Константин Николаевич несколько удивился такой скорости, положил на страждущую руку какую-то мелочь и жадно смотрел на городские\природные картины XIX века. Когда он еще увидит влияние человека на природу в варианте позапрошлогоднего столетия!

А там появились сначала еще отдельные двух- трехэтажные дома с сельскохозяйственными угодьями, потом небольшие селения с ремесленными занятиями. А потом показался и стольный город Санкт-Петербург с классическими чертами крупного города.

Разумеется, город XIX века был в несколько десятков раз меньше своего потомка XXI века, но по сравнению с другими селениями Российской империи он был гораздо значительнее. По крайней мере, большинства городов России.

Остановились на конечной станции. Как и в автобусном сообщении XXI века, пассажиры ближе к концу поездки потихоньку съезжали. У кого-то квартира была рядом, кто-то по делам торопился и не хотел доезжать до конца полностью оплаченной поездки.

Сам Константин Николаевич, однако, ехал до победного конца. Он сегодня никуда не торопился и квартиры еще не имел. Тем более, семьи с красавицей женой и кучей милых карапузиков.

И только когда швейцар-охранник объявил, что, господа уважаемые пассажиры, карета дальше не идет, просьба покинуть свои места, нехотя вышел, вежливо пропустив других благородных господ и дам.

Гриша с двумя походными сумками, не очень большими, но и немаленькими, поспешил к хозяину. Коренный москвич, он не боялся больших городов, и, тем не менее, столица его впечатлила, как размерами, так и людским гамом.

Сумку же собирала мама Мария Гавриловна. Константин Николаевич с ней не спорил, потому что спорить с мамой и ни к чему, а тащить же не ему. Ему лишь было слегка любопытно, что она туда с такой любовью напихала. Парадную и повседневную одежду, несколько пар обуви… э-э-э, крупные булыжники и кирпичи? На большие фантазии у него не хватало, и он лишь с соболезнованием смотрел на изнемогающего под тяжестью сумок Гришу.

Расположились в немаленькой гостинице с популярным в дореволюционную эпоху названием «Империал». Расположенная в огромном трехэтажном здании, она оказалась в самом центре. Это сразу предполагало бешеные деньги, но князь, ехавший от такого учреждения, как полиция, мелочится не собирался.

Проблем с заселением, как в будущем, не оказалось. Век был не XXI, народу по стране ездило сравнительно немного, а денег у него было еще меньше, чтобы рваться в богатую гостиницу с благородными поселенцами.

Устав с дороги, он подумал, что, если Аристарх Поликарпович был прав, и император имеет на него какие-то виды, надо все-таки снять квартиру. Это и дешевле и не так хлопотно.

С этими мыслями он крепко заснул, не чувствуя, как слуга Гриша еще неслышно хлопотал «по хозяйству», облагораживая господский вицмундир и чистя нужные к нему ботинки. Он был хороший слуга и не собирался терять такое хлебное место у его сиятельства.