Новая Инквизиция III

Глава 16

Снова ночь. Снова я гляжу в потолок, не в силах заснуть. С того момента, как я выбрался из могилы, мой разум непрерывно бодрствовал, будто какая-то неведомая энергия питала его. Я и раньше заметил, что стал меньше спать, когда объем некроэфира в моем теле значительно увеличился. А сейчас, похоже, тотальная бессонница стала следующим этапом преображения. Словно бог гневался на меня, делая своего заблудшего сына все меньше и меньше похожим на человека. Чтобы я, непрерывно подгоняемый своими думами, не посмел сбегать от реальности в мир снов и забытья. Ну что ж… наверное, я заслужил.

Бесцельное лежание в темноте на пару с невеселыми мыслями быстро утомили меня. Стараясь производить минимальное количество шума, я встал с матраца и побрел на кухню, чтобы не разбудить Маришку. Не удержавшись, я наклонился к даме своего сердца, мирно посапывающей на другой половине кровати, и ласково поцеловал ее в лоб. Девушка что-то сонно пробормотала и натянула одеяло по самую макушку, стремясь отгородиться от моих внезапных ласк.

Бедняжка совсем измучилась, пока ждала моего возвращения. А я, дурная голова, не додумался предупредить о своем виде и объявился посреди ночи залитый кровью. Марина чуть снова в обморок не грохнулась от такой картины. Собственно, видимо поэтому девушка на меня и ворчит даже сквозь сон.

Уже сидя на кухне и задумчиво смотря в темное окно, я в очередной раз убедился, что бездействие для меня хуже пытки. И если днем я еще хоть как-то могу занять себя, то вот ночь… Ночь оставалась тяжким временем, наполненным отзвуками прошлого.

Маясь от безделья, я размотал наложенные Эвелиной повязки и полюбовался своими новыми шрамами. Они уже зарубцевались и теперь выглядели как синюшно-розовые выпуклые черви, застрявшие под кожей. Совсем скоро они окончательно побелеют, и ничем не будут отличаться от всех остальных моих отметин, полученных гораздо раньше. Вот, кстати, интересный факт. Дар инфестата способен заново отрастить носителю внутренние органы, но от рубцов на коже не избавляет. Что за странная избирательность? Неужто сидящая в нас темная сущность имеет какие-то свои особые приоритеты?

Стоило моим размышлениям коснуться этой темы, так сразу же перед внутренним взором возникло лицо моей матушки, замазанное тональным кремом. Я ведь обещал себе разобраться с попутавшим в очередной раз берега папашей. Так почему бы не сейчас? Убивать, конечно же, не стану, я ж не психопат какой. Но, по правде говоря, когда увидел мамин синяк, то очень захотелось. Благо, что у меня было достаточно времени, чтоб остыть. Ведь нельзя мне идти на поводу у эмоций. Для инфестата это путь в один конец…

Наскоро одевшись в то, что нашел, я снял с крючка куртку, подхватил с тумбочки ключи от машины и бесшумно выскользнул в подъезд. Уже через пару минут, я завел двигатель и выехал со двора, ведя автомобиль в сторону МКАДа. Дороги в столь поздний час были совершенно пусты, и мне ничто не мешало выжимать из металлического сердца своего скакуна максимальные обороты.

Фонари с мигающими светофорами пролетали мимо и оставались позади. Руки сжимали немного потертый руль. В колонках играла музыка. Быстрая езда никогда меня не привлекала, но сегодня я отчасти смог понять пристрастие уличных гонщиков, мчащихся по обезлюдевшим трассам за собственной смертью. Было в этом нечто завораживающее и чарующее.

Километры стелились под колеса один за другим, а шорох покрышек и рев мотора сливались в дуэте. В определенный момент я настолько увлекся поездкой, что позабыл, для чего вообще сел за руль. И только когда фары высветили впереди дорожный указатель с названием моего родного города, сознание встрепенулось и вернулось в реальный мир.

Немного попетляв по знакомым дорогам Подольска, я наконец остановился неподалеку от ничем не примечательной облезлой хрущевки. Казалось, этот дом не видел ремонта еще с донекроэфирной эпохи. Весь его неопрятный и унылый вид являл собой на редкость удачную иллюстрацию контингента, проживающего в нем. Это был словно старый пьяный дед среди жилых зданий. Неряшливый, заросший и провонявший мочой пополам с перегаром так сильно, что ощущалось даже издалека.

Н- да уж, мой пропитый папашка сюда вписывался весьма гармонично…

Войдя в смрадный подъезд, где непередаваемые ароматы впитались глубоко в бетон, я зашагал по лестнице, стараясь не касаться перил. На пятом этаже я замер перед обшарпанной дверью, которая, судя по ужасному состоянию, застала еще советских генсеков. Склонив голову и прислушавшись, я уловил обрывки какого-то бормотания, исходящего из квартиры. Похоже на включенный телевизор или радио…

Я легонько постучал носком ботинка в дверь, отчего та жалобно задребезжала, и принялся ждать реакции. Буквально через десяток секунд где-то в глубинах жилища раздался скрип деревянных половиц, а потом зазвучал и знакомый голос отца.

- Кто там, ептыть?!

- Я.

- Кто я? Варе… Варл… Валера, ты ч-что ли? - едва справился с заплетающимся от выпивки языком папаня.

- Ага-ага, - легко подтвердил я. - Открывай давай.

- Э-э-э, нет, нахрен вы мне тут не нуж… не нужны, пнятно?! - рассерженно заголосил хозяин квартиры. - Халява кончилась, хата закрыта, все! Я никого б-льше не собираюсь за свой счет поить!

Эх, неудачно получилось. Видимо, совсем недавно между ним и его собутыльниками произошла небольшая размолвка, отчего он на своих друзей затаил обиду. Но не страшно. В крайнем случае, я эту дверь с одного пинка вышибу. Но лучше, конечно, попасть внутрь миром, чтоб претензий потом было ко мне меньше.

- Ну ты че, Артем! - моментально включился я в игру, прекрасно зная, чем можно подкупить моего нерадивого отца. - Я ж не с пустыми руками!

- Не с п-стыми? - тут же повеселел собеседник. - Жрачки принес?

- Лучше! Литр «беленькой» у меня!

Услыхав заветное слово, хронический алкаш сдержаться не смог. Он отпер замок, скаля прореженные зубы, как будто ему сообщили самую лучшую новость в жизни. Но улыбка быстро померкла, стоило ему увидать меня. Его пьяный мозг забуксовал, сигнализируя о несоответствии между ожиданиями и действительностью.

- Ты не В-лера… - заторможено констатировал он, щуря остекленевшие от алкоголя глаза.

- До такой степени допился, что забыл, как сын родной выглядит? - иронично поинтересовался я.

И тут до него наконец дошло. Гримаса узнавания наползла на лицо пьянчуги, и он затрясся всем телом, как после сильного перепоя.

- Не подходи!!! Свят-свят-свят! Исчезни! Сгинь, нечистый! - возопил он на весь подъезд.

Потрясение для него оказалось столь велико, что папаша даже на несколько секунд протрезвел. Он попытался захлопнуть дверь перед моим носом, но я молниеносно вскинул руку, не позволяя ему этого сделать. И тогда мой родитель попятился, не сводя с меня до смерти перепуганного взгляда.

- А-а-а-а! Не надо-о-о! Уйди-и-и! Нечисть!

Отец рванул назад, но споткнулся. Он с грохотом рухнул на костлявую корму и засучил ногами, стремясь отползти как можно дальше.

- Ты… ты не войдешь! - прохрипел он, вращая вытаращенными глазами. - Я запрещаю! Мертвец не может попасть в дом, если ему не дать разрешения!

- Смешно, - фыркнул я. - Ты бы еще круг из соли начертил.

Даже поразительно, что в эпоху некроэфира остались те, кто верит во всякие деревенские суеверия. Но, похоже, мой родитель был как раз из таких.

Чтобы продемонстрировать, насколько глубоки его заблуждения, я беспрепятственно переступил порог и прикрыл за собой дверь. Пьяница, при виде этого, сдавленно пискнул, и зашевелился еще активнее.

- Я ведь предупреждал, чтоб ты больше не смел трогать мать? - спросил я, медленно приближаясь.

Вместо ответа папаша хрипло заорал, раскорячился на четвереньках и бодро побежал на кухню. Хм, ужель, в самом деле за солью помчался?

- Живым не дамся! - истерично вопил он, периодически оглядываясь через плечо. - Не возьмешь, бесово отродье!

- Звучит самокритично…

- Не отдам душу! Я прыгну! Изыди! - нерадивый папаня дополз до окна, поднялся и ухватился за облезлые ручки на раме. - Лучше помереть!

- Отойди, дебил! - рявкнул я, понимая, что он вполне может выйти в форточку. - Никакой я не мертвец!

- А-а-а, обмануть хочешь, упыреныш?! - осклабился алкаш, словно произошло что-то веселое. - Я, по-твоему, совсем на дурака похож? Я тебя лично в гробу хоронил!

- Да тебя ж из храма выгнали, когда ты белку поймал, - напомнил я. - Хватит страдать херней, слезай с подоконника!

- То-о-очно! - кривой палец с неровно обгрызенным ногтем уставился в мою сторону. - Тобой уже тогда нечистая сила завладела, я вспомнил! Просто слабенький был еще, да? А теперь окреп в землице кладбищенской и за мной явился?!

- Господи, да что ты городишь? - возмутился я. - Слезай, идиот старый, а то в самом деле выпадешь. Я просто с тобой хочу побеседовать.

- Нет! Не слезу! Я знаю, тебе душа моя нужна! Не получишь, тварь!

- У тебя вместо души один только перегар и остался, - усмехнулся я, откровенно забавляясь столь ненормальной реакцией. - Заканчивай этот цирк.

Я сделал полшага вперед, и папаша тут же одной ногой вылез на улицу, балансируя на прогнившем карнизе.

- Скройся с глаз!!! - заверещал отец, кое-как держась обеими руками за деревянную раму. - Бог меня не отдаст тебе!

Отцепившись одной ладонью, алкаш осенил себя крестным знамением. Когда он заметил, что я не спешу подходить, то расплылся в торжествующей улыбке, решив, будто это все чудодейственное воздействие молитвенного жеста.

- Ага-а-а! - победно проорал мой родитель. - Что, не по нутру тебе священный крест, да?! Живым меня хочешь взять?! Тогда получи еще! На тебе! На! На!

Пьяница в буквальном смысле ринулся самозабвенно креститься, периодически сбиваясь, путая право и лево, да выкрикивая какие-то выдуманные на ходу молитвы. Если эту картину увидит кто-нибудь с улицы, то наверняка подумает, что очередной синяк словил белую горячку.

- Хорошо, давай я отойду в коридор, - предложил я вариант, - а ты слезешь из окна и перестанешь из себя посмешище изображать, годится?

- Ха-ха-ха! Страшно, нечистый?! То-то же, знай, что такое священ… Ай, бл…

Слишком увлекшись противостоянием с несуществующим чертом, отец потерял равновесие и вывалился наружу. Его иссохшая от постоянных возлияний рука соскользнула с деревянной рамы так легко, будто намазанная маслом.

Смачно ругнувшись, я подскочил к окну, но помочь уже ничем не мог. Единственное, что мне осталось, это смотреть на последние мгновения чужой жизни. Я видел, как папаня летит вниз, оглашая улицу истошным криком, а потом с глухим шлепком падает хребтом на обледенелый асфальт. Видел, как в лучах света отдаленного фонаря из-под него начинает растекаться темная лужица. Видел, как несколькими секундами позже некроэфир, черный словно первородное ничто, толчками вырывается из неподвижного тела.

- Твою мать… - прошептал я, отходя от окна.

Наверное, я должен сейчас испытывать потрясение, горечь, вину или что-нибудь подобное. Пребывать в состоянии крайнего ошеломления и растерянности. Но нет. Этот выпавший по собственной глупости человек давно уже перестал быть мне родным. Он долгие годы унижал и меня, и мать. Избивал не только по пьяни, но иной раз и на трезвую голову. Измывался, оскорблял, выгонял из дому. Так с чего мне оплакивать эту скотину? Я, наоборот, больше обрадовался, что не измарал об это существо рук и не посадил нового пятна на свою совесть. И принятие его смерти для меня прошло как-то уж слишком легко. Подумалось лишь: «Жил грешно, да и помер смешно, как говорится…»

В силу того, что я сохранил абсолютное хладнокровие, уже на выходе с кухни меня посетили первые невеселые, но резонные мысли о неприятностях, которые замаячили впереди. Присутствие инфестата на месте самоубийства всегда выглядит очень и очень подозрительно. А уж принимая во внимание мои с отцом взаимоотношения, то и вовсе… И как мне дальше быть? Ответ очевиден. Придется сохранить свою поездку в Подольск в строжайшем секрете.

Старательно припомнив все, к чему прикасался, я на всякий случай обтер подоконник и дверную ручку, дабы не оставлять своих «пальчиков». Затем я натянул на ладонь рукав куртки, взвел пружину старого автоматического замка и захлопнул за собой дверь. Запертое изнутри жилище и маргинальный образ жизни папаши должны вернее натолкнуть полицию на версию о суициде, нежели остальные обстоятельства.

Я торопливо сбегал по ступенькам, норовя как можно скорее убраться из подъезда. В соседских квартирах царила полная тишина, которую не тревожил ни единый шорох. Только на втором этаже до меня донеслись отзвуки чьей-то вялой гулянки и раскаты пьяного смеха. Пока все указывало на то, что я для местных жителей остался незамеченным гостем. А о том, что буду делать, если меня все-таки кто-нибудь увидит, я предпочитал пока не задумываться…

Но, как часто происходит, судьба решила в очередной раз испытать меня на прочность. Практически у самого выхода, когда до заветной свободы оставался всего один лестничный пролет, я услышал, как хлопает подъездная дверь.

- Я те отвечаю, это с пятого этажа сиганул бухарь! - разобрал я чей-то довольно молодой голос. - Там единственная фрамуга нараспашку!

- Да и хрен бы с ним! - вторил ему другой. - На кой ляд мы туда тащимся?

- Ты че, не шаришь? Там же в хате всякой шняги надыбать можно. Телек или мобилка точно завалялись.

От накатившей досады я крепко стиснул челюсти, едва не ломая зубы. Сука, ну как же не вовремя! Мимо этих некстати пожаловавших граждан незаметным я точно не проскользну. Да и назад бежать смысла нет. Судя по обрывку их диалога, они вознамерились проверить квартиры на пятом этаже. А в хрущевке выше только крыша, да вот не факт, что чердак будет открыт. Светить лицом мне ни перед кем нельзя, а значит, остается лишь один выход…

Дар внутри меня воспрял и расправил сумрачные крылья, недвусмысленно намекая, каким именно способом можно разрешить сложившуюся ситуацию. Но я затолкал его кровожадные посулы так далеко, как только смог.

- Не, ну а если в хате кто-то еще есть? - продолжал допытывать невидимый мне собеседник своего идейного вдохновителя.

- Да никого там нет, я те грю! Иначе б уже давно кипишевали!

Пока неизвестные стервятники поднимались вверх, мне пришлось, опережая их, метнуться на второй этаж. Там я схватился за округлые бока сияющей лампочки и крутанул ее в патроне, и она погасла уже на первой трети оборота, погружая лестничную клетку в темноту.

- А если они просто спят?

- Ну тогда сделаем вид, что тупо пришли им рассказать о том, что их папка, сват, кум, брат в окошко выпилился! Че ты паришься? Ничем не рискуем.

- Да все равно ссыкотно как-то…

Я вжался в дальний угол, стараясь целиком слиться с густой тенью, и надеялся что парочка прощелыг меня не заметит.

- Да не ссы, дело верняк! Главное, чтобы дверь закрыта не была.

- А если закрыта, то ломанем?

- Гонишь? Нахрен надо! Я на зону не собираюсь, у меня еще «условка» висит! Нет, так нет. Значит, не фортануло.

- Ну лады тогда…

Два темных силуэта проследовали мимо меня, не замедляя шага. А я только порадовался, что благоразумно запер квартиру. Иначе эти два имбецила гарантированно заставили бы правоохранителей заподозрить криминальную подоплеку в произошедшем несчастном случае. А там, кто знает, может и до моей спонтанной ночной поездки в Подольск докопались бы. Все-таки, на трассе камеры чуть ли не через километр висят.

Кстати, а ведь неплохая мысль! С этой стороны тоже нужно подстраховаться и обеспечить себе алиби. Заеду к матушке, да поведаю, как вечно пьяная сволочь с перепугу за окно нырнула. Не думаю, что она будет сильно по этому поводу переживать, но правду ей сказать все же надо.

На этот раз, слава богу, на моем пути препятствий более не возникало. Безмолвие зимней ночи не нарушалось ничьими разговорами или шагами. Поэтому я без проволочек добрался до своего автомобиля, прыгнул за руль и быстренько укатил прочь от этого неуютного дворика. Однако же, чем дальше я отъезжал, тем тревожнее становилось. К тому моменту, когда я подъехал к дому матери, мне уже с трудом удавалось усидеть в водительском кресле. Непонятное возбуждение и беспокойство въедались прямо в кости, вынуждая нервозно вертеться на заднице, как на сковородке.

По началу я считал, что это осознание произошедшего с отцом столь запоздало меня посетило, пока не остановился возле матушкиного подъезда. Смутные предположения сразу же шевельнулись в душе, стоило мне только в родном дворике увидать подозрительную машину с включенными «габаритами», но без номерных знаков. Она стояла предельно близко ко входу, насколько вообще позволял подъехать высокий бордюр.

Не догадываясь еще ни о чем конкретном, я заглушил мотор и выбрался из салона. Вот только едва я протиснулся между оградой придомового газона и неудобно припаркованным автомобилем, как двери подъезда открылись, и я в первый миг даже не поверил своим глазам. Это еще что за номер?! Троица каких-то хмырей грубо тащила за руки… мою маму?!

Кровавая пелена упала на глаза, а в мозгах будто бы взорвалась тротиловая шашка. Где-то внутри меня поднялось целое торнадо из некроэфира, стирая грань между добропорядочным инквизитором и зверем. А потом я ринулся вперед…