Новая жизнь. Вожак шайки. Часть 2

Глава 2

На раздавшиеся звуки глухих ударов тут же сверху выглядывает притаившийся за забором еще один мальчишка, увидев лежащие неподвижно тела своих защитников, сразу же исчезает.

Только хорошо слышно, как быстро шлепают его бегущие ноги по лежащим на земле доскам или еще чему-то деревянному.

– Честно говоря, побежал он явно за дополнительной помощью, – замечает Норль, нагнувшись над лежащим парнем и расстегивая с того пояс.

– Думаешь, уже стоит? – спрашиваю его я о том, не слишком рано ли он собирает трофеи.

– Не смеши меня, Серый! Такое неуважение к местным воякам нам никто не простит. Двум таким непонятным чужеземцам. Вот увидишь, первый малец вызвал не больше десятка воев, а за вторым прибегут уже все мужики этого поселения.

– Похоже на ловушку, – подтверждаю и я, занимаясь тем же самым со своим противником, закидывая пояс и копье в нашу лодку.

– И мы в нее попали! – подтверждает Норль.

– Ну, не все так плохо, старина, на самом деле, – замечаю я. – У меня есть один весьма ценный, пусть даже не полностью прокачанный навык – ОЦЕНКА. И вот он говорит мне, что еще не все для нас потеряно. Даже убегать можно не очень торопясь.

– И что ты разобрал про этих красавцев? – интересуется напарник, начиная с недюжинной силой вытряхивать своего парня из крутой по виду кольчуги.

Я поступаю по его примеру, вскоре кольчуга летит в лодку, как не пытается сопротивляться моим сильным рукам приходящий в сознание облегчаемый от дорогой вещи крепыш.

– Уровни то у них есть, что о многом нам говорит про местный мир. У моего – аж третий, у твоего вот – только второй.

Норль фыркает и перестает стаскивать кольчугу с поднятого к своей груди парня, он бросает его с силой на мостки, так что тот снова сильно прикладывается головой о доски.

Загибаясь от хохота, он мне кричит:

– Второй? Третий? Мы что, маленьких детей тут грабим? Мне уже стыдно! – но кольчугу он все равно упорно продолжает стаскивать.

Несмотря на уверения про стыд и позор, вскоре одерживает убедительную победу над непослушным, вяло сопротивляющимся телом, после чего бросает ее в ту же лодку.

– Может прыгнем в лодку и поплывем отсюда? Пока ополчение не набежало. Тут, судя по размеру поселения, с полторы сотни крепких мужиков и парней найдется, – настроен приятель достаточно миролюбиво, чему я даже удивляюсь:

– Не заболел случайно? Может те грибы, которых ты набрал целую груду и слопал жареными в одиночку – лишили тебя боевого духа?

– Ну, что-то в твоих словах есть, Серый, посрать очень хочется, уже два часа как. Терплю из последних сил, – кривит лицо Норль.

– Раз уж нам тут точно не обломится с ночлегом и еще пожрать как следует, предлагаю и остальных героев раздеть так же, а уже потом удирать. Чтобы иметь больше оснований не чувствовать себя несправедливо обиженными… как-то потерпевшими получаемся тогда…

– А ведь нас сильно расстроили уже, – добавляю я.

Норль обдумывает мои слова, но ответить не успевает.

Наверху я слышу, как стучат ноги бегущих к нам ополченцев по тонким стволам деревьев, заменяющих здесь тротуары, ими выложены ступени наверх, примерно определяю их количество в шесть-восемь человек, о чем говорю приятелю:

– Бери лук и стрелы, Ученик великого Мастера! Ополчение местное уже собралось, сейчас спустится к нам, чтобы поделиться своей мудростью и исконной справедливостью с гостями незваными!

Из-за частокола и правда густо валят вниз оружными местные жители, по широким ступеням они могут бежать по двое сразу.

А ведь чертов крепыш так и не пришел в себя до сих пор, все так же вызывающе продолжает валяться, раскинув руки и ноги. Прямо подставляет нас своей позой, как будто мы какие-то беспредельщики и отморозки, а не просто пожить заехали.

Второй пострадавший понемногу отползает с мостков в сторону и уже может невнятно разговаривать, призывая своим мычанием, переходящим в рычание, жестоко отомстить наглым чужеземцам за такое невероятное бесчестье для славных воинов.

Слов я не понимаю, конечно, но общий смысл мычания мне вполне понятен.

– Ну, посмотрим, на что ты способен! – Норль достает из-под мешков пару мечей из тех, что получше, бросает один мне, самый длинный и тяжелый.

Второй вешает себе на пояс и поднимает лук, накладывая на него стрелу.

– Ты лучше на луке постой, у местных тоже лучники имеются, – уже командую я приятелю, а сам считаю собирающихся напротив меня мужиков.

Их шесть человек, и половина из них тоже в кольчугах, четверо с такими же короткими копьями, еще пара держит уже натянутыми обычные охотничьи луки, целясь в нас с Норлем.

– Чужак! – слышу я.

Так, все местные уже в курсе, что мы плохо говорим на их языке.

Коренастый взрослый мужик, поперек себя шире, приближается ко мне, придерживая пока раздвинутыми в стороны руками свою банду.

Ну, или охрану и защиту поселения, посмотрим, кем они себя теперь покажут.

Приближается и грозно так ревет, показывая, что он главный хищник под этим склоном, да и в поселении тоже самый сильный самец.

В одной руке у него копье, такая же червленая кольчуга, похоже, сильно огромного размера надета на крупное тело, вообще выглядит он довольно серьезно в качестве соперника. Мощь и волевое лицо с парой больших шрамов издалека кричат, что сей муж силы огромной и немало в жизни повидал. Еще много кого без проблем серьезных оставил на своем пути несчастными вдовами и сиротами убогими.

Мы окружены около своей лодки, пострадавшие от нас защитники уже подняты и задвинуты назад, за дружный строй. А от немедленного нападения на нас местных ополченцев удерживает только хороший лук в руках Норля и наложенная на него стрела, еще его решительное лицо.

Впрочем, не только это, еще я чувствую определенную неуверенность у главного среди всего деревенского ополчения. Он матерый такой мужик и много чего испытал уже в своей жизни, но пока не может идентифицировать нас в своей системе координат опасных людей. И во многом именно поэтому опасается отдать команду о нападении.

«Хочет немного пообщаться, дать себе время как-то определиться, что делать и с кем он столкнулся сейчас», – четко понимаю я.

А что ему делать лучше всего – напасть, конечно, как можно внезапнее, что я тоже хорошо понимаю.

Похоже, его сильно смущает наше спокойствие и то, что мы без каких-то заметных проблем побили его лучших людей.

Лучших – потому, что крепыш выглядел солиднее всех остальных защитников поселения, кроме их вожака, а червленая кольчуга второго явно самая дорогая опять же здесь, кроме кольчуги вожака, среди тех, кого я вижу перед собой.

Следует яростная речь, перемежаемая почти рычанием, в которой я понимаю только отдельные слова, но общий смысл вполне понятен. За нападение на воинов селения мне и Норлю придется ответить по местным суровым законам и заплатить виру за причиненное бесчестье, побитых воинов и нарушение всего, чего только можно на этой пристани.

Край щита главарь еще не грызет, по причине отсутствия такого предмета в руках, но состояние демонстрирует достаточно похожее. Очень себя распаляет и поддерживает своих воинов в таком возбужденном состоянии для храбрости, не иначе как.

Главный настойчиво несколько раз показывает мне рукой за спину. Мол, обернись, посмотри и согласись, что в лодке лежат наше оружие и доспехи, признай потом свою вину и готовься заплатить.

Типа, положи меч, и мы спокойно поговорим. Отдашь немного или много денег и поплывешь отсюда на своей лодке восвояси, почти целый и немного невредимый.

«Или не отплывешь на лодке, что гораздо вероятнее, которая останется для возмещения бесчестья и убытков, а только твое обобранное и раздетое донага тело понесет в долгий путь река аж до самого синего моря», – тоже хорошо понятно мне.

Ну, так себе идея, конечно, оборачиваться и сдаваться на милость разъяренных защитников поселения, только иначе дело пахнет серьезным кровопролитием. И я сам склоняюсь именно к такому неизбежному варианту, да еще Норль ждет моей команды, как у нас уговорено.

Сейчас я держу меч перед собой и отворачиваться не собираюсь, понимая, что сразу же последует нападение. Даже без команды вожака в меня полетят стрелы изготовившихся лучников.

Очнувшегося крепыша подбежавшие мальчишки поднимают за обе руки, но он все равно еще шатается и не может обрести устойчивость после моей затрещины. Слабоват он оказался на свою буйную голову, ничего не скажешь.

Или просто я немного не рассчитал свою силу в свете появившейся Системы.

В ответ я молча показываю проколотую блузу, оттянув ее так, чтобы прорез оказался виден хорошо.

Покажу свою обиду, из-за чего именно пострадали его земляки.

Только вожак не собирается как-то разговаривать и обращать внимание на демонстрацию того, из-за чего его люди получили трепку даже без применения оружия. Вооруженные мужики окружают меня с трех сторон и держат копья наготове, а главный богатырь, дождавшись, когда все его бойцы займут свои места и подготовятся к нападению, показывает на лодку и говорит, что она больше не наша, а уходит в пользу пострадавших от наших рук и всего поселения.

Эти слова и их смысл я почему-то хорошо понимаю, похоже в зоне действия местной нейросети навыки понимания уже настроились и теперь работают гораздо лучше прежнего.

– Или вы умрете прямо здесь! – слышу я и такую угрозу поддерживают воины поселения, громко и слитно голося какой-то боевой клич.

Такой довольно зловеще звучащий, что-то типа – умри ты сегодня, а я завтра.

Хорошо ему так утверждать, если их шестеро против двоих, мы прижаты к узким помосткам и реке за спиной, да еще два лучника точно выпустят больше стрел, чем наш один.

То есть так должны думать наши соперники, однако никак не мы с Норлем.

– Такой, значит, у вас выбор, – бормочу я про себя, смотрю краем глаза на напрягшегося Норля и кричу ему на нашем общем язык:

– Интересно, какой у главного здесь уровень? Готов?

– Вот ткни его мечом и узнаешь! Начали! – и Норль резко пускает первую стрелу в лучника, который целится в меня.

Я сразу же в прыжке достаю по руке квадратного мужика, разрубив его ладонь между большим и указательным пальцами, лежащую сверху на копье. И вижу, что ни мужик, ни остальные воины не успели среагировать на мое движение, теперь какую-то опасность представляет для меня только оставшийся лучник.

От него я закрываюсь стоящим перед мной строем и немного приседаю, чтобы спрятать голову от стрелы.

– Один лучник готов! – слышу я крик напарника.

Уже хорошо, меньше опасностей и смертельных сюрпризов меня внезапно поджидают.

– У главного – пятый уровень! – ору я и в этот момент опомнившийся строй делает шаг ко мне, я отскакиваю влево по причалу в сторону, ловко срубая один наконечник с ближнего ко мне копья.

Потом шагаю вперед и ломаю ударом второе копье, хозяин которого достаточно запоздало кидает его одной рукой в меня, не успев прикрыть своего соседа.

Квадратный главарь, не смотря на рассеченную ладонь, с ревом бросается ко мне, замахиваясь копьем в здоровой руке, я делаю мгновенный выпад и самый кончик меча входит ему в шею, после чего я еще успеваю отбить летящее мне в грудь копье в сторону.

Да, моя скорость такая же, как и в той прежней жизни, которая оборвалась на Земле, поэтому эти полувоины со вторыми и третьими уровнями для меня, как трава под косой.

Убивать их я не хочу, поэтому пока придерживаю свою руку, хотя самому главному у них должно повезти, чтобы в обоих ранах не началось заражение крови, он тогда сможет выжить после сегодняшней стычки.

«Только зачем ему вообще выживать? Чтобы пустить погоню нам вслед? Или выстрелить в спину? Не наш вариант, не то, что требуется нам сегодня, однозначно», – напоминаю я себе

Оставшийся с копьем ополченец пока побаиваются кидаться на меня, понимая, что я слишком силен для них и не хочет подставлять бок нашему лучнику. Даже вождь поселения больше не кричит, просто пытается зажать горло и разрубленную ладонь, у него все плохо получается, кровь сочится ручейками из ран.

Уже пора оказывать ему помощь, хотя бы просто туго перебинтовать раны.

Норль уже выстрелил по второму лучнику, однако теперь ему не так повезло, как с первым стрелком, парень получает стрелу прямо в сердце и уже точно больше не жилец. Наверно, неудачно дернулся в момент выстрела, когда мой напарник спустил тетиву. Я вижу его тело, лежащее на земле за ногами ратников и понимаю, что это первый убитый за сегодня.

В отличии от его напарника, стонущего над раненым плечом, пробитым насквозь и бросившим свой лук.

Пока мы держались без смертоубийства, что там случилось у Норля – рука дрогнула или надоело ему ломать комедию, может еще стрелок не вовремя дернулся в сторону. Это уже не важно и не должно нас отвлекать от схватки.

С другой стороны, нас пытаются всерьез убить, очень прямо стараются и чего жалеть кого-то?

Да, не успели мы пристать к берегу, как уже ведем через десять минут небольшое сражение за свою жизнь.

Которое изначально началось из-за нашего слишком дорогого трофейного добра и странно неуважительного отношения первого крепыша к нам. Явно видно, местные намеренно искали повода зацепить нас и просто убить потом без долгих разговоров.

«Ну, в лучшем случае ограбить и побить до полусмерти», – вот так я сейчас вижу продолжение банкета.

За кого-то не того они нас приняли, похоже, иначе откуда подобные сравнения с трусами и ворами?

Однако вожак еще не сдался, а армия его внимательно, как оказалось, следит за его жестами и командами. Пусть и истекая кровью, он крикнул какую-то команду и тут же потащил оставшейся здоровой рукой нож из ножен на поясе.

Все четверо воинов вцепились в свои ножны тоже, потом бросили в меня почти одновременно гроздь ножей и еще двое из них кинули по второму разу, самые запасливые оказались.

Поняв, чем мне такое грозит, я присел пониже и закрыл лицо руками, по которым прилетело четыре раза и еще два раза ударило по панцирю. Очень пожалел в этот момент, что еще не одел перчатки, которыми мог бы закрыть лицо гораздо лучше, но мне повезло, с расстояния в три метра никто слишком сильно не промахнулся, не задел меня по уху, например. Все точно метнули кинжалы и ножи мне в лицо и тело. Броня защищенного белья и доспеха на руках все удары легко отразила, один нож только вошел между плотно сомкнутыми локтями и едва не уткнулся мне в лицо.

«Больно то как, зараза! Нет, эти мужики точно хотят смерть свою увидеть! Именно здесь и сейчас!» – разозлился я всерьез.

После дружного броска ополченцы снова отчаянно кинулись ко мне всей толпой, даже те двое, которые остались без наконечников копий. Напрыгивают на меня, тыкают в мою сторону обрубками своими и страшно орут для храбрости, мешая добраться до меня вожаку и четвертому воину.

Очень сплоченная охрана поселения, лучшие его бойцы, которых успели поднять мальчишки за пять минут.

Лучшие, только все же изрядно глупые. Ведь увидев нас с Норлем, его с луком, меня с мечом, должны сначала были задуматься, что не зря я держу в руке такое редкое в этих местах оружие.

Наверно, владею им достаточно хорошо, как мой товарищ управляется с качественным луком.

Обезоружить сильно перегнувших палку ополченцев суровыми ударами по самим копьям и их остаткам, еще по глупым головам – с моей высокой скоростью владения тяжелым мечом оказалось бы не так трудно.

Только последний оставшийся вооруженный копьем и еще не раненым воин получил стрелу в висок от Норля, уткнулся в доски причала и затих.

Вожак с парой оставшихся бойцов сразу остановились в растерянности, понимая, что дальнейшими прыжками в мою сторону только подставляются под стрелы напарника.

Зато оглушенные нами ранее парни наконец-то уже пришли в себя, теперь решили помочь своим и с криками отчаяния бегут к Норлю. Один поднял пару далеко отскочивших от моей защиты ножей, второй выломал жердь, ограждающую ступени и с таким оружием в руках они мечтают сойтись с ним врукопашную.

Только мой приятель не стал слушать чужие пожелания и хотения, просто и цинично расстрелял с малого расстояния лишенных кольчуг парней из лука. Два раза натянул тетиву и оставил валяться одного рядом с другим на берегу реки.

Начавший вроде успокаиваться из-за потери крови вожак заорал еще страшнее и бросился к Норлю, двое оставшихся мужиков снова прыгнули ко мне, прикрывая его спину и вот теперь я не стал сдерживаться.

«Раз уж кровь пущена и четверо свежих мертвецов появилось в поселении за последнюю минуту, то какой смысл оставлять в живых оставшихся?»

Ничего уже не изменить, смерть начала свою страшную пляску, а помеченные ее знаком все равно должны умереть. Что-то такое мне рассказывал Норль позавчера про верования и привычки своего мира.

Чтобы они запомнили нас и смогли рассказать подробно наши приметы всем союзным племенам, поселениям и в единственном здесь городе тоже?

Нет никакого смысла в подобном милосердии, поэтому я ускорился, отмахнулся два раза на скорости и оба защитника упали на землю, зажимая рассеченные шеи. Только перешагнул через них, собираясь помочь приятелю и успел увидеть, как вожак заваливается на спину, а из его глаза торчит стрела.

Значит, мой приятель присмотрел его кольчугу, ему она тоже окажется впору даже поверх пластикового панциря.

Все, берег усеян телами, мертвыми и живущими последние мгновения, в живых остался пока один лучник, с сильно побледневшим лицом он баюкает свое плечо, пробитое насквозь стрелой Норля и даже не собирается вставать с земли.

Мальчишки спешно удирают наверх и с криками о помощи несутся в поселение.

Секунду мы смотрим друг на друга, я вижу, что у приятеля ран нет, как у меня тоже.