Носорог

Глава 1 Левел ап и его отражение в окружающей действительности

Падди явился, как и обещал. Да не один, а в сопровождении сестрицы, которая тут же, словно кошка, принялась исследовать мои невеликие владения. Ну да, прежде Фари не доводилось бывать у меня дома, не было для этого ни повода, ни какой бы то ни было необходимости. А уж когда хафла наткнулась на выходящую из кухни Дайну, сходство с настороженным котёнком стало ещё более выразительным. Фари на орчанку только что не зашипела. Впрочем, уже через несколько минут наши дамы познакомились, и насторожённость в их глазах сменилась любопытством, которое они и принялись удовлетворять, пока я заваривал чай, а Падди увлечённо рассматривал принадлежащую Дайне часть добычи с трампа. В общем, к тому моменту, когда я пригласил гостей к столу, хафла и орчанка успели если не подружиться, то найти общие точки соприкосновения — точно.

Но стоит признать, едва чай был допит и съедены все тосты с джемом, невесть откуда взявшимся в моём кухонном ларе, а на притащенный из кухни обеденный стол перекочевали артефакты Дайны, как барышни прекратили пустой трёп, и с одинаковым интересом уставились на Падди. Тот поначалу даже стушевался от такого внимания. Забавно.

Впрочем, в себя хафл пришёл почти моментально, и вновь превратился в хорошо знакомого мне, не лезущего за острым словцом в карман, скалозуба. А стоило ему приглядеться к выложенным на стол артефактам, как в зубах у Падди появилась привычная трубка с длиннющим чубуком, а в глазах загорелся тот самый огонёк, что я не раз замечал у него, когда хафл поглядывал на мои занятия с телекинезом. Не любопытство, нет. Научный интерес… причём изрядно приправленный хитрым расчётом. Вот и сейчас у него был именно такой взгляд. Чую, торг нас ждёт весьма и весьма долгий.

И ведь угадал. Но, если в первые минуты разбора предложенных цацек Падди просто-таки фонил предвкушением поживы, то когда вместо меня с ним начала торговаться Дайна… нет, поначалу он даже пытался презрительно фыркать в ответ на её доводы, но очень быстро понял, что орчанка называет ценники не с бухты-барахты, и совершенно точно зная, на что способны те или иные предлагаемые к продаже артефакты… и вот тут-то Падди мигом растерял всё своё веселье и снисходительное отношение к словам собеседницы. А уж когда орчанка уличила его самого в неточности определения функционала какого-то набора шестерёнок и колбочек, оказавшегося серьёзным медицинским артефактом… Хафл даже покосился в мою сторону, словно ожидая поддержки, но я был занят. Очень занят общением с его сестрой, которой не было ровным счётом никакого дела до разворачивающегося рядом торга.

Фари искренне заинтересовалась расставленными на каминной полке фигурками, а учитывая, что с мозгами у юной хафлы всегда всё было в порядке, нужные выводы из увиденного она сделала моментально… и насела на меня с просьбой сделать ей несколько «таких же куколок, но не из железа или дерева, а из красивого камня».

— Деда, обязательно… и братца тоже, — щебетала Фари. — Камень я тебе подыщу. Есть у меня на рынке знакомец, он сиддскими вещицами торгует. Вазочки там резные… посуда. Всё из разноцветного камня. Ну и о цене договоримся, разумеется. А можно ведь… Грым, а ты узорчатые пуговицы сможешь сделать? Я бы их на торг выставила…

— Он будет возражать, конкуренты никому не нужны, — подал голос Падди, ткнув пальцем в медную фигурку бийского леммана, которую Фари в этот момент как раз крутила в руках.

— Так ведь я могу с ним договориться о поставках, как там по-франконски… эксклюзивных, да! — улыбнулась хафла. Нежно так… по-акульи. И я отчего-то сразу ей поверил. Эта договорится. Но уже через секунду Фари стёрла пугающую улыбку с лица и, повернувшись ко мне, хлопнула ресницами, изображая ангелочка. — Ну, так как, Грым… сможешь?

— Надо попр-кхробовать, — пожав плечами, проперхал я в ответ, и белобрысая егоза, просияв, ухватилась за принесённую ею с собой небольшую кожаную сумку, в которую мгновенно же и зарылась. А пока Фари была увлечена поисками чего-то там, в наш разговор вмешалась Дайна.

— Подождите, вы хотите сказать, что все эти статуэтки сделаны Грымом? — переведя взгляд с игнорирующей её хафлы на Падди, спросила орчанка. Внук старого Уорри в ответ пожал плечами и, пыхнув трубкой, окутался облаком ароматного дыма.

— У синего талант, — пробубнил хафл, но договорить своё «панегирик» не смог. Фари, наконец, нашла, что искала и, вынырнув из своей сумочки, гордо воздела над головой сжатый кулачок.

— Нашла! — воскликнула она и, сунув руку мне чуть ли не под нос, разжала ладошку, на которой оказался небольшой, почти идеально ровный шарик обсидиана. — Вот, Грым! Сможешь сделать пуговицу из такого?

— Это же вулканическое стекло, — нахмурилась Дайна. — Оно хрупкое, расколется.

— Попр-робкхую, — кивнул я, не сумев устоять перед просящим взглядом Фари. Эта мелочь из меня верёвки вьёт!

Взяв протянутый мне чёрный шарик, покатал его в ладони, привыкая к материалу, и, сжав в пальцах, осторожно подал на него первый телекинетический импульс. Обсидиан дёрнулся, но уже через мгновение послушно потёк под моим воздействием, лишь слегка нагреваясь по мере изменения формы. Разжав ладонь, я протянул Фари готовую пуговицу. Круглую, с аккуратным ушком и незатейливым узором-косичкой, обрамляющим плоскую лицевую поверхность, доведённую мною до зеркальной гладкости. Хафла довольно пискнула, но её тут же перебил кашель поперхнувшегося дымом своей трубки Падди и громкий возглас Дайны.

— Но как?! — она вскочила с кресла и, вмиг обогнув широкий обеденный стол, вдруг оказалась перед Фари, уже успевшей смахнуть пуговицу с моей ладони и теперь с подозрительным прищуром уставившейся на застывшую перед ней орчанку. Поймав этот взгляд и поняв, что выглядит странно, Дайна глубоко вздохнула и, справившись с собой, договорила уже куда менее экспрессивно: — Гейда Фари, позвольте мне взглянуть на эту… вещь? Пожалуйста.

— Гейни[32], с вашего позволения, — вздёрнула носик хафла, но тут же легко улыбнулась и протянула ей пуговицу, — держите, ге-ейни Да-айна.

Орчанка осторожно взяла отданную ей пуговицу, внимательно её осмотрела, и подняла на меня растерянный взгляд.

— Это… это что, фокус какой-то, да? — с жалобными нотами в голосе спросила она. Тут и Падди, наконец, откашлялся и, аккуратно взяв с раскрытой ладони орчанки несчастный кусок обсидиана, принялся его осматривать с не меньшей внимательностью, чем Дайна минутой ранее. Даже лупой вооружился, пижон.

— Не похоже, — заключил он, резко захлопнув складное увеличительное стекло и, водрузив пуговицу на стол перед собой, принялся сосредоточенно разжигать погасшую было трубку. И ведь даже почувствовав на себе взгляд Дайны, не стал отвлекаться от этого несомненно «важного» занятия.

— Что на что не похоже? — решила задать свой вопрос вслух орчанка, явно недовольная тем, что хафл её игнорирует. Тот вздохнул и, выпустив струю густого дыма в потолок, пожал плечами.

— На фокус не похоже, — произнёс Падди и, чуть подумав, добавил, ткнув длинным чубуком трубки в мою сторону: — и на телекинез твой тоже не похоже.

— Да в чём проблема-то? — воскликнула Фари, переводя взгляд с отрешённо смотрящего куда-то вдаль брата на пребывающую в растерянности орчанку. Падди тяжко вздохнул.

— Обсидиан, сестрёнка, очень непослушный материал, — пробормотал он, всё так же глядя в никуда. — Теоретически очень полезный в артефакторике, как почти идеальный стабилизатор, способный выравнивать потоки самых разных сил, но… предельно тяжёлый в обработке. Нет, обсидиан совсем не прочный, наоборот, он очень хрупкий из-за внутреннего напряжения и наполненности энергией создавшей его магмы, и в этом проблема. Обсидиан даже шлифовать следует с предельной осторожностью, чтоб не треснул и не раскололся. Об огранке и придании какой-либо правильной геометрической формы… кроме разве что шара, и вовсе речь не идёт. Но, именно форма шара нам, артефакторам, не интересна. Слишком маленькие контактные площади и… впрочем, это уже неважно. Совсем неважно. М-да…

Падди бросил взгляд на лежащую на столе пуговицу и тяжко-тяжко вздохнул. В унисон с Дайной.

— А, что важно-то? — буркнула нахмурившаяся Фари. Но ответ последовал не от её братца, а от моей гостьи. Она выбрала из вороха артефактов некий механизм и, щёлкнув его по шустро закрутившемуся маховику, сделанному из какого-то зелёного полупрозрачного камня, положила зачарованную вещицу рядом с пуговицей моего производства. Разноцветное содержимое двух колбочек, соединённых с осью крутящегося маховика тонкими жгутиками проволоки, взбурлило, и закреплённая под ними стеклянная линза засветилась не ярким, но очень ровным, отчётливо видимым жемчужным светом.

— Вот это — ювелирный монокль, он служит для поиска дефектов в драгоценных камнях. В левой колбе находится ртуть, в правой — алхимическое золото. Вместе они стабилизируют… эм-м… выравнивают пульсирующий поток энергии от маховика-накопителя. Проволока, соединяющая их с маховиком, сделана из платины. Сам маховик выточен из лиамского змеевика. Общая стоимость материалов, пошедших на изготовление этого артефакта, — около пяти франдоров[33]. Это не считая стоимости линзы и работ по зачарованию. И все эти детали, кроме линзы, разумеется, теоретически может заменить один правильно зачарованный обсидиановый кубик объёмом в зерно, заключённый в серебряную проволоку, соединяющую его с линзой, — проговорила Дайна лекторским тоном.

Я почесал затылок.

— А, пять фр-ркхандор-ров — это сколько? — выдавил я.

— Примерно четыре соверна, — задумчиво протянула Фари, не сводя взгляда с пуговицы. — А этот шарик обошёлся мне в пару панов. Гры-ым…

— Не-не-не! — я аж руками замахал на мелкую, только бы не слышать того, до чего она додумалась. — Ни за что!

— Но почему? — сложила бровки домиком белобрысая зараза. Хорошо ещё, Падди, выпавший было из разговора, вовремя очнулся.

— Грым прав, Фари, — кивнул он. — Торговать ЭТИМ без солидного прикрытия не стоит.

— Согласна, — решительно кивнула Дайна. — Маги вообще конкурентов не любят. А уж артефакторы… нас убьют раньше, чем мы хотя бы десяток «цацек» продадим.

— Цацек? — не понял хафл.

— Грым так артефакты называет, — сдала меня орчанка, и Падди зло прищурился. Ну да, алхимик же, а без них какие могут быть артефакты? Из чего?

— Так, может, деда спросим? Он точно поможет и с прикрытием, и с торговлей! — вскинулась Фари, которой возможная прибыль явно не давала покоя. И я её понимаю. Сам с удовольствием поучаствовал бы в таком деле. Это ж какие деньги можно срубить! Артефакты-то дешёвыми не бывают по определению!

— Придётся, — вздохнул Падди и вдруг недовольно фыркнул. — Но с ним же делиться надо будет!

— И со мной тоже, — неожиданно промурлыкала Дайна и, продефилировав мимо нашей удивлённой компании, грациозно опустилась в кресло. Окинула взглядом начинающих закипать хафлов и, подмигнув мне, улыбнулась. — Что? Я в деле. Или у вас имеются свои собственные п р о ф е с с и о н а л ь н ы е артефакторы?

— Например, я сам, — сердито глядя на орчанку, рыкнул Падди. И это было забавно. Ну, с его-то ростом рычать на орчанку, что выше хафлинга настолько же, насколько я сам выше неё, то есть на две головы… я еле сдержал ухмылку.

— Алхимик, не дури мне голову, — фыркнула в ответ Дайна, демонстративно постучав себя длинным пальчиком по носу. — Ты, может быть, неплохо разбираешься в началах артефакторики: классификация, применение, принципы работы… верю. Это всё же основы. В материаловедении должен быть хорош, иначе какой ты алхимик? Но в схематике зачарований… сильно сомневаюсь. А это, как тебе, коллега, должно быть известно, львиная доля работы над артефактом.

— А сама-то! — запальчиво воскликнула мелкая, вступаясь за брата.

— А я — подмастерье артефакторики, к твоему сведению, — гордо вздёрнула носик орчанка. — Дипломированный.

— Так! — я хлопнул ладонью по столу, отчего лежавшие на нём побрякушки звякнули, а сидящие вокруг готовые вспылить гости моментально угомонились. — Пр-редлагаю отложить эту тему до завер-ркхшения оценки нашей с Дайной добычи!

— И правда, — пряча глаза от испытующего взгляда сестрёнки, кивнул Падди. — Давайте закончим работу с артефактами, а потом уже обсудим другие вопросы вроде возможного сотрудничества… и странных умений Грыма.

— И чего он ко мне прицепился? — думал я, наблюдая за тихо бубнящими магами, и краем глаза следя за исследующей комнату Фари. На всякий случай.

Пока Дайна с Падди перебирали артефакты, что-то писали в предоставленной мною тетради, что-то считали, о чём-то спорили, хафла облазила всю комнату и уже добралась до двери на кухню, у которой и замерла, кажется, размышляя, не будет ли наглостью с её стороны заглянуть в соседнее помещение… Ну, мне так показалось.

Глянув в сторону убранного на подоконник подноса с чайными принадлежностями, я поднялся с дивана и, подхватив опустевшее блюдо, двинулся на кухню.

— Давай-ка сделаем ещё чаю, Фар-ри, — подтолкнув белобрысую малявку к двери, прогудел я. И хафла не стала возражать. Хех. Кошка любопытная.

Джем ещё был, да и печенья, пусть и не самые сладкие, в кухонном ларе нашлись… откуда только взялось это богатство, учитывая, что моё нынешнее тело подобные «деликатесы» за еду не принимает вовсе? Но вот взялось-нашлось же! Хотя-а… да, джемом меня угостил один из торговцев на рынке. А вот печенье… нет, не помню. Может, для Фари покупал? Ай, драхх с ним! Главное, есть, что к чаю подать.

— Слушай, Грым, а откуда у тебя такие приборы? — поинтересовалась забравшаяся на табуретку Фари, перебирая лежавшие в корзинке на разделочном столе вилки-ложки. — Это же серебро!

— Лом низкопр-робного сер-ребр-ркха, — кое-как уточнил я, но, поймав непонимающий взгляд хафлы, вздохнул и, вытащив из её ладошки вилку, быстренько заставил металл стечь на стол, а сверху на перекрученный бесформенный кусок серебра бросил изуродованный до полной неузнаваемости деревянный огрызок, только что бывший рукоятью вилки. Тут же, на глазах Фари, я сформировал из серебряной кляксы всё ту же вилку и насадил её хвостовик на послушно изменяющуюся под моими пальцами деревяшку, через пару секунд вновь превратившуюся в гладкую, красивую рукоять. — Как-кх-то такх!

— Как интере-есно-о… — протянула Фари и, тряхнув белобрысыми хвостикам, прихваченными парой чёрных бантов, испытующе воззрилась на меня. — Ты мог бы их продавать, и тогда не пришлось бы работать грузчиком!

Чуть помявшись, я потёр рукой горло и, плюнув на всё, вывел текст ответа прямо на столешнице, заставив её проявлять буквы там, где я проводил ладонью.

— Думаешь, я не пытался? Единственный, кто согласился взять у меня поделки для продажи — это твой сосед по торговому ряду, тот, что бийский лемман. Да и то не за деньги, а в обмен на халат, что висит в шкафу рядом с ванной. Поверь, я пытался. Но лавочники пугаются моих предложений так, будто я ободранное с трупов им продать пытаюсь. Пару раз даже добберов вызывали. Еле утёк от них. А на рынке за мои поделки настоящей цены не дают. Дёшево же продавать я сам не стану. Жалко, да и неправильно это. Вот так-то, мелкая…

Прочитав написанное, Фари задумалась, и серьёзно. Но уже через несколько минут её отвлёк от размышлений истошный свист закипающего на плите чайника, и хафла, тряхнув головой, с энтузиазмом принялась помогать мне с приготовлением чая. Как будто это такое сложное дело! Ну да… драхх с ним! Сам же пригласил её для этого на кухню? Вот и…

Я уже был в дверях с нагруженным подносом в руках, когда малявка вдруг произнесла мне в спину:

— Я не знаю, как там получится с артефактами, но вот такие вилки-ложки… Грым, я помогу тебе их продавать. Уж у меня-то подобный товар в любой лавке примут. Да и торговцы на рынке ценой не обидят.

— А я пр-роцентом! — обернувшись, я оскалился в благодарной улыбке… ну, как мог, да… и, подмигнув Фари, шагнул за порог. А хафла, между прочим, моей улыбки совсем не испугалась! Привыкла, что ли?

Как выяснилось, с чаем мы подоспели вовремя. Дайна с Падди как раз закончили с подсчётами и торгом, и даже успели упаковать артефакты в принесённую хафлами до боли знакомую сумку алхимика.

— Ну что, какхов итог? — обратился я к Дайне, опуская поднос на освобождённый от хлама стол.

— Тысяча пятьсот двадцать пять франдоров! — довольно, словно кошка, промурлыкала орчанка.

— Точнее, одна тысяча двести двадцать совернов, — устало пробормотал Падди, явно вымотанный как перебором побрякушек, так и торгом.

— Да-да, — отмахнулась Дайна. — Мне просто удобнее считать во франконских деньгах. Привычка.

— Кстати, о деньгах, — встрепенулся хафл. — Грым, я заодно пересчитал стоимость твоих артефактов… ну, тех, что ты передал нам с дедом на комиссию, благо, они не отличаются от тех, что мы осматривали сейчас с… коллегой…

— Кхм-кхм, — орчанка приподняла изящно очерченную бровь, и Падди закатил глаза.

— Ну, извини, да… МЫ пересчитали, мы, — со вздохом произнёс он. — В общем, к основной сумме своего дохода можешь прибавить полторы сотни совернов… Если быть совсем точным, то сто пятьдесят семь либр и четыре короны.

На моё лицо вновь вылезла непрошеная улыбка. И если Дайна отреагировала на неё не хуже, чем, как оказалось, вполне привыкшая к моим гримасам Фари, то Падди явно передёрнуло от такой демонстрации радости.

А мне… мне впервые было на это плевать. Вот честное слово! А чего переживать-то? Ведь есть мелкая белобрысая сестрёнка и обалденно красивая опасно-зубастая девица, у которых моя морда не вызывает такого негатива, есть почти свой дом и свалившееся на голову богатство в размере добрых двух тысяч паундов! Впереди уже рисуются кое-какие перспективы, определяются интересы… а самое главное, как-то неожиданно отступил, растворился утренним туманом тот страх забытого прошлого и непонимания окружающего настоящего, что подспудно давил на сердце с самого моего появления в этом странном, но жутко интересном мире. Ну, так как говорилось в одном древнем-древнем плоском фильме: «Чего ж тебе ещё нужно, собака?» Ну, будем надеяться, кхм…

— А теперь, Грым, поговорим о твоём телекинезе, который совсем не телекинез, — отвлёк меня от розовых мечтаний неожиданно серьёзный голос Падди. Вот же обломщик, а?

Глава 2 Усы, лапы, хвост… А печать?

Что такое телекинез? В классическом виде — это способность магически воздействовать на положение предметов в пространстве. Именно с этой фразы Падди начал разговор о моей способности, и тут же наглядно показал, что именно он имеет в виду, заставив воспарить стул с сидящей на нём Фари. Хафла тихонько взвизгнула и широко улыбнулась.

— Наконец-то я могу посмотреть на тебя сверху вниз, Грым! — воскликнула неунывающая мелочь. Но в следующую секунду Падди опустил стул наземь и Фари развела руками. — Жаль, что так недолго.

— Не моё это, — словно извиняясь перед сестрой, фыркнул хафл, утирая со лба выступившую испарину. На что мелкая только махнула рукой в ответ.

— И не моё, — кивнул я и, ухватив всё тот же многострадальный стул за одну из ножек, легко поднял его над собой, вместе с довольной Фари, разумеется. — Но вот ткх-акх могу пр-рходержаться довольно долгх-хо!

— Эй! Не вздумай смотреть вверх, громила! — вновь взвизгнула мелкая, прижав руками подол платья. И на этот раз в её возгласе не была и намёка на радость.

— Извини, — я аккуратно вернул свою «ношу» на место. — Не подумал.

— Вот-вот, и я о том же, — ткнув в мою сторону чубуком трубки, воскликнул Падди. — Телекинез подразумевает именно отсутствие любого физического контакта с объектом, тебе же для использования своей способности необходимо обязательно касаться предмета, на который будет направлено твоё воздействие.

— Алхимик, ты же понимаешь, что врождённые способности и развитые магические умения порой очень сильно различаются между собой, хотя вторые изначально произрастают из первых? — заметила Дайна.

— Но не в основах, — качнул головой Падди. — А бесконтактность телекинетического воздействия является именно основой, принципиальным постулатом этого направления магии. И это не единственное отличие умений Грыма, прямо противоречащее теории телекинеза. Вот скажи, гейни артефактор… или ты, Грым, ты же до дыр зачитал книги по этой тематике… Можно ли сломать объект направленным телекинетическим воздействием?

Мы с Дайной переглянулись, но если я пожал плечами, то орчанка решительно помотала головой. Нет? Но… Впрочем, что-то подобное мне в найденных текстах попадалось, правда, я не придал этим утверждениям особого значения. В первую очередь потому, что информация, вычитанная мною в более серьёзной литературе, зачастую противоречила этому утверждению, встречавшемуся в основном в учебниках по основам, можно сказать, азам телекинетики. К тому же, для меня, по первому времени, как раз проблемой было не сломать то, на что я воздействую своим неправильным телекинезом. Тем удивительнее было для меня нынешнее утверждение хафла.

— Нельзя-нельзя, — верно поняв мою неуверенность, покивал Падди. — Просто потому, что маг, упражняющийся в чистом телекинезе, управляет предметом воздействия целиком, каким бы сложным тот ни был, и из какого количества деталей ни состоял бы. Нет, разумеется, маг, обладающий определёнными умениями в менталистике, может разделить потоки своего внимания таким образом, чтобы воздействие оказывалось на разные части одного объекта и таким образом его разобрать или… повредить. Но это уже не чистый телекинез, а искусство на стыке двух магических школ, как та же телепортация, например, которая сама по себе является производной от школ пространства и сенсорики. К тому же, даже самый замечательный и талантливый менталист не сможет разделить своё внимание на такое количество потоков, чтобы в результате телекинетического воздействия получить нечто вроде той же обсидиановой пуговицы, создание которой продемонстрировал нам Грым… или одной из его статуэток. А если сможет, то место в Лаунхейме[34] ему гарантированно.

— Почему? — встряла заинтересовавшаяся Фари.

— Потому что разделение внимания на три и более равноценных потока свидетельствуют о мозаичности сознания мага, а это верный признак сумасшествия, — пояснила Дайна, и все трое гостей воззрились на меня.

— Что? Я так не умею! — от неожиданности такого невысказанного обвинения я даже не запнулся ни разу.

— М-да? — протянул Падди и, пыхнув трубкой, вздохнул. — Что ж, поверим. Но если так, значит, у нас есть уже два момента, противоречащих общей теории телекинеза.

— А мне вот интересно… — прищурилась Фари. — Если ты, Грым, колдуешь вопреки этой самой теории, то зачем тебе читать столько книг о телекинезе? Они же, получается, для тебя бесполезны…

— Интер-ркхесно же, — пожал я плечами и, заперхав, вновь взялся за блокнот и карандаш. — И делать всё равно было нечего. Да и не так уж бесполезны эти книги. Некоторые тренировки, описанные в них, принесли мне немало пользы в развитии умений. И, кстати говоря, в этих самых книгах рассматривались именно разрушающие телекинетические воздействия. Та же резьба по камню, например. Чем не способ повредить предмет воздействия?

— Вот он, минус самообразования! — покачал головой Падди. — Вместо того, чтобы начать с основ, ты взялся за литературу продвинутого уровня, и в результате получил лишь отрывочные знания без намёка на крепкую базу. Построил дом на песке вместо крепкого фундамента. А подойди ты к вопросу чуть серьёзнее, и, возможно, сейчас ушёл в своих знаниях и, главное, понимании магии куда дальше, чем есть сейчас.

— Грамотный огр, читающий учебники по магии, чтобы развеять скуку… — протянула Дайна, прочитав мой ответ, которым с ней поделилась хафла, и заключила: — Теперь я видела всё.

— Не огр, а турс, — нахмурившись, пропыхтела мелкая, но я успокаивающе погладил её по плечу и подсунул очередной листок с ответом.

— По сути, это одно и то же, Фари. Ограми антропологи-недоучки называют малолетних турсов, которых родители отселяют в закрытые горные долины, чтобы те не разносили родной дом в своих исследованиях окружающего мира, ну и в ожидании, пока те поумнеют достаточно, чтобы понимать, за что огребают.

— Это же… это же дикость какая-то! — возмутилась хафла. — И они не боятся, что дети убьются без присмотра? Помрут с голоду, разобьются, упав со скалы, или окажутся в пасти какого-нибудь снежного барса?

— Видишь ли… турсы умнеют куда медленнее, чем растут. Более того, в раннем детстве в нас очень сильны животные инстинкты, так что проблем с выживанием в дикой местности у маленьких турсов не возникает. Учитывая же наш «неправильный» телекинез, падение даже с большой высоты грозит разве что ушибом… в общем, родителям малолетних турсов приходится волноваться скорее о целостности шкур тех самых снежных барсов, нежели о здоровье своих детишек, — начеркал я в блокноте, стараясь не покрас… не посинеть от смущения. Да, нашёлся в памяти моего предшественника момент, когда он во времена своего обитания в горах таскал за роскошный хвост несчастного барса, как человеческий ребёнок таскает домашнюю кошку. Стыдно… особенно, когда вспоминаю, с каким жалобным воем тот кошак удирал из своей пещеры, в которой мой предшественник решил переждать снежную бурю.

Откровение о турсах и воспитательных методах, применяемых ими в отношении своего потомства, компания моих гостей восприняла пусть и с некоторым удивлением, но в целом довольно спокойно.

— Стоп! — неожиданно воскликнула Дайна и испытующе уставилась на меня. — Резьба, говоришь? По камню, да? Учебник для второго курса академической артефакторики, ручаюсь! Сама по такому училась… Вот только там описывается не чистый телекинез, а приёмы работы с твёрдыми материалами на стыке нескольких магических школ! Причём в разных вариантах и сочетаниях. Там и стихийная магия земли, и менталистика, и сама телекинетика, и ещё добрых полтора десятка направлений, используемых в зависимости от склонности адепта к тем или иным школам.

— Ну да, — черкнул я в блокноте. — Мне лучше всего даётся сочетание школы Пространства и Телекинеза. Школа земли ещё… но там проблемы с материалами. Полагаю, она не создана для работы с тем же деревом или металлами.

— Разумеется, — заторможено кивнул Падди, прочитав мою писанину. — Школа Металла — это отдельное направление магии, произрастающее из школы земли, но не являющееся его частью. Драхх! Я понял!

— Что именно? — спросила Фари, с любопытством глядя на заёрзавшего братца.

— Всё, мелкая! — гордо провозгласил тот. — Я понял всё!

— Сильное заявление, — прокашлял я. — И каков же ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого?

— Чего? — опешил Падди, и я, вздохнув, вновь взялся за карандаш, мысленно посетовав на очередную путаницу, возникшую в моей бедовой головушке. Ну откуда здешним жителям знать про творение Дугласа Адамса?!

— Не бери в голову. Шутка это… неудачная. Лучше расскажи, что именно ты понял, — подсунув Падди блокнот с этой надписью, я выжидающе уставился на хафла.

— Ла-адно, — протянул тот, с недоверием глянув в мою сторону. Но тут же встрепенулся и затараторил, размахивая трубкой: — Понимаешь, Грым, все врождённые способности можно отнести только к проявлениям чистой магии. То есть, чистой телекинетике, чистой стихиалке… причём лишь какого-то одного направления, чистой магии Пространства и так далее. То же, что демонстрируешь ты — это соединение разных школ, а значит…

— Это уже не врождённая способность, — договорила вместо разошедшегося Падди орчанка. И хафл даже не возмутился тому, что его так невежливо перебили. Только покивал согласно, и уже сам перебил Дайну.

— Именно! Признаться, я поначалу подумал, что это всё же именно расовая способность, просто относящаяся к редко встречающейся школе магии… школе Тяготения. Она же — гравитационная школа. Это объяснило бы «контактный» характер твоего воздействия на материальные объекты и удивительную ловкость движений, совершенно нехарактерную для существ твоих габаритов… да даже то, как ты управляешься с металлом и деревом, вполне укладывается в возможности, даруемые этой способностью. Но сюда никак нельзя отнести то, что ты творишь с камнем и как воздействовал на обсидиан. Никакая гравитация не позволит так «играть» с этими материалами. Они бы попросту раскрошились в песок… Если бы это было твоей врождённой способностью — и только. Но, по твоему собственному признанию, для работы с разными материалами ты используешь совершенно разные подходы, а это свидетельство наличия у тебя полноценного магического дара… А жаль, — неожиданно заключил Падди.

— Почему это? — возмутилась Фари. — Чем плохо, что у Грыма обнаружился дар к магии?!

— Да нет, я не о том, — с печальным вздохом отмахнулся её брат. — Просто, гравитационная школа — это действительно большая редкость. И я надеялся узнать о ней побольше… а может быть и самому научиться. Конечно, шанс невелик, но! В конце концов, все нынешние направления магии выросли из чьих-то врождённых способностей!

— Школа Тяжести, говор-ркхишь… — прорычал я и, взвесив в руке пустую чашку, с силой метнул её в стену над каминной полкой. Дайна испуганно ахнула и… замерла с открытым ртом, как, впрочем, и Падди. Напитанная привычным для меня «телекинетическим» импульсом, чашка врезалась в кирпичную стену и, вместо того, чтобы мелким крошевом осыпаться на каминную полку, отскочила и запрыгала по полу, словно резиновый мячик. Весьма своевольный мячик со смещённым центром тяжести. Уж больно непредсказуемыми оказались эти прыжки. Я подмигнул Фари, хихикающей от вида изумлённых физиономий брата и орчанки, и повернулся к Падди. — Так пойдёт?

— Более чем… убедительно, — выдавил из себя хафл, лязгнув захлопнувшейся челюстью, и смерил меня долгим испытующим взглядом, неожиданно щёлкнул пальцами. — Тебе надо учиться, Грым.

— Магии? — зачем-то уточнил я.

— Нет, кулинарии, — фыркнул Падди, но тут же посерьёзнел. — Конечно, магии. Не думаю, что с твоим самообразованием ты готов к сдаче вступительных экзаменов в Королевской школе искусств, но это поправимо. Я с удовольствием подтяну тебя до нужного уровня…

— А я в обмен…

— Ты правильно понял. Знания за знания, — кивнул хафл. — С меня подготовка к поступлению, с тебя — демонстрация своих способностей и участие в моих опытах по их освоению. Что скажешь?

Я почесал затылок и, посверлив взглядом ушлого внука Уорри, вновь взялся за карандаш.

— А кто сказал, что я хочу становиться магом? Тем более, что обучение в этой твоей Королевской школе наверняка стоит денег, так?

— Ну… ты же теперь можешь себе позволить подобные траты, — развёл руками Падди. Я нахмурился.

— Что я могу себе позволить, а что нет — решать только мне. К тому же, пока я не вижу резона в школьном обучении. Читать и писать умею, считать тоже не разучился. А знания о магии… мой билет в Королевскую библиотеку пока никто не аннулировал, между прочим, — резко и отрывисто нацарапав ответ, я сунул блокнот под нос хафлу. Тот удивлённо покачал головой.

— Не понимаю. Любой другой на твоём месте был бы рад возможности получить официальное образование в серьёзном уважаемом заведении, — проговорил Падди. — К тому же, как мы уже выяснили, бездумное чтение всего подряд не способно заменить выверенного учебного плана и опытных наставников, которые дадут тебе основательную базу для дальнейшего развития.

— По-моему, братец просто не хочет платить за твой товар нормальную цену, — деланно равнодушно заметила Фари под короткий понимающий смешок орчанки. Как будто я сам этого не понял. Нет, ну, в самом деле, он меня за идиота принимает или как? Я, значит, буду пыхтеть, участвуя в его опытах, передавая знания и умения, до которых доходил собственным умом, а он, видите ли, «подтянет меня до нужного уровня для поступления в Королевскую школу искусств». Умник нашёлся.

— Я догадался, — благодарно кивнув хафле, прогудел я в ответ и улыбнулся Падди, отчего тот явственно побледнел. Впрочем, он довольно быстро справился с собой. Как раз к тому моменту, когда я накатал очередную записку. — Неравноценный обмен, не находишь? Я, значит, отдам тебе все собственные наработки, а ты в ответ… что? Поработаешь репетитором для поступления в школу, за обучение в которой я ещё и должен буду платить из собственного кармана? Ну, допустим. Ты подготовил, я поступил. Оплатил обучение и даже его закончил. С дипломом, ага. А дальше-то что? Кому нужен такой маг, как я? Кто вообще в здравом уме поверит, что вот эта голубая гора есть настоящий дипломированный маг?

— У тебя же будет диплом! — возмутился хафл.

— Глядя на его физиономию, я бы предположила, что этот диплом он у кого-то отобрал, — индифферентно, глядя куда-то в окно, протянула Дайна. Фари окинула меня внимательным изучающим взглядом, вздохнула и согласно кивнула. Во-от!

— Ну, мы-то будем в курсе дела, — хмуро заметил Падди. — И дед не откажет Грыму в подработке. Да и я сам…

— О! То есть, ты хочешь, чтобы я отучился за свой счёт, а потом ещё и запродался к вам с дедом в помощники… за долю малую, да? Такую, что затраты на обучение будут отбиваться лет десять-двадцать, не меньше… Так, что ли? — я подсунул хафлу очередную записку, прочитав которую тот скривился.

— Что ты предлагаешь? — буркнул он.

— Честный обмен, — отозвался я, но, закашлявшись, вынужден был опять взяться за чистописание. — Знания за знания. Я демонстрирую тебе свои умения в Школе Тяжести и даже помогаю в её освоении, если эта Школа окажется тебе доступной. Ты мне — базовые знания по магии, основы, достаточные для дальнейшего самообразования.

— Согласен, — пожевав губами, пробурчал Падди после недолгого размышления. — Договор?

— Договор, — кивнул я в ответ.

Дайна с Фари рассмеялись и хлопнули по рукам, заставив хафла удивлённо на них взглянуть.

— Что это было?

— Честный торг, — растянул я губы в улыбке и, в свою очередь, подставил свою ладонь, по которой гостьи с готовностью хлопнули своими ладошками. Разом, благо размеры моей «лопаты» это вполне позволяли.

— Сговорились! — дошло до Падди.

— Когда бы мы успели? — деланно изумлённо протянула Фари.

— Да вам и не надо было, — кисло произнёс хафл. — Все вы, торгаши, под одним знаком ходите!

— Сказал алхимик артефактору, — ощерившись в очень клыкастой улыбке, насмешливо протянула Дайна. Но тут же полоснула хафла сердитым взглядом: — А вот не пытался бы своего спасителя на кривой козе объехать, глядишь, и родная сестричка в грязь мордой не ткнула бы.

— А вот это уже не твоё дело, зелёная! — взбеленился тот.

— Правильно, это дело синего, — хлопнув ладонью по столу, рыкнул я. — Угомонись, Падди!

— Прошу прощения, вспылил. Был неправ, — после долгой паузы проговорил хафл и, не поленившись встать из-за стола, отвесил Дайне поклон.

— Я принимаю твои извинения, алхимик, — ответила та и, в свою очередь, чуть помолчав, договорила: — Я также прошу меня извинить за то, что позволила себя лишнее в высказываниях о ваших с сестрой отношениях.

— Принимается, — кивнул Падди и, чуть повеселев, перевёл взгляд на зло поглядывающего на него Фари. — Сестрёнка, тебе не кажется, что мы слишком засиделись в гостях? Время обеда, дед нас, наверное, уже потерял…

— Согласна, братик, — отозвалась Фари, поднимаясь из-за стола. — Выписывай чеки, и пойдём.

— Точно! Чеки! — хлопнул себя ладонью по лбу хафл и, выудив из внутреннего кармана кургузого пиджака тонкую книжицу в солидной кожаной обложке, тут же принялся что-то в ней строчить. Минута, и на стол легли два листа с тщательно выписанными суммами. Весьма внушительными, надо заметить. Наше разглядывание чеков прервало покашливание Падди. — Обналичить можете в Первом Королевском Банке или Национальном Шоттском на ваш выбор.

— Я бы рекомендовала Национальный Шоттский, — заметила Фари. — Там же можно и счёт открыть, чтобы не таскать собой тяжести через весь город.

— Кстати, да! — подтвердил Падди. — К тому же, с такими суммами на личных счетах банк как полномочный представитель Шоттского королевства может выступить вашим поручителем перед Короной.

Мы с Дайной недоумённо уставились на Падди. Но, вместо него на невысказанный вопрос ответила Фари.

— Иными словами, обладателям четырёхзначных счетов банк предлагает получить шоттское подданство… приравненное к имперскому. Таким образом, у вас появятся легальные документы, и тебе, синенький, больше не придётся бегать от туврских добберов. Правда, придётся платить налоги в казну Шотта, а это — десять либр в год, которые будут сниматься со счёта безакцептно. Зато никакой волокиты. Для получения паспорта нужно заполнить одно заявление, а для отказа от подданства достаточно оставить на счету сумму меньше сотни либр. Вот так-то.

Легальные документы? Хм… С одной стороны, до сих пор я прекрасно без них обходился, если не считать беготни от добберов. А с другой… Империя мои интересы не защищает даже формально, ведь меня для неё попросту не существует. Да что там! Я сейчас даже самую раздолбанную халупу себе купить не могу. Мне просто не оформят купчую. Зато с паспортом… Да, судя по радости в глазах Дайны, её эта идея с документами тоже воодушевила. Решено!

Глава 3 По пути и по делам

Как-то так вышло, что вопрос о дальнейших планах Дайны мы толком и не поднимали. Сначала орчанке банально требовался отдых и время на приведение в порядок самой себя и мыслей. После плена в железной клетке-то… А когда мы решили воплотить столь неожиданное предложение Падди в жизнь — и меня, и её закрутила вся эта суета с открытием счетов и получением документов. Вообще, с паспортами и прочими удостоверениями личности в старой метрополии дело обстояло странно. За всё то время, что я здесь прожил, мне, по сути, подобные документы и не понадобились ни разу, так что, до тех пор, пока Дайна не объяснила некоторые особенности имперского законодательства, я пребывал в полной уверенности, что учёт жителей в империи попросту отсутствует или, точнее, находится на весьма низком, практически зачаточном уровне. Но после рассказа орчанки, кстати, ничуть не удивившейся моей неосведомлённости, первое утверждение пришлось признать несостоятельным. А второе… как посмотреть.

С одной стороны, действительно, удостоверение личности в империи имеется далеко не у каждого её жителя. Да что там, подавляющее большинство обитателей того же Граунда или района Дортмутских доков не имеет паспорта или чего-то в этом роде, и никто их за отсутствие документов не чапает. С другой же — владеть недвижимостью или открыть собственное дело, не имея на руках подтверждения имперского подданства, как оказалось, в империи невозможно. Равно как и нельзя получить хоть сколько-нибудь внятное образование. Обычное, совершенно немагическое образование, я имею в виду. Про Королевскую школу Высоких искусств, являющуюся, как я понимаю, эдаким техникумом для магов или, тем более, про знаменитый Туврский Колледж Высокой Магии, я уже и не заикаюсь. Туда даже с рекомендательными письмами от подданных, беспаспортных жителей империи принимают с очень большой неохотой.

Иными словами, пока ты маргинал, перебивающийся подёнными заработками, не имеющий ни кола ни двора, властям до тебя нет никакого дела. Гонять они тебя без повода не станут, но и законы, защищающие подданных Короны, на такого бродягу распространяться не будут. Отсюда, кстати, и отсутствие запретов на использование тех же, столь разъяривших меня своим существованием усмиряющих ошейников в отношении таких бедолаг на флоте. Я-то всё никак не мог понять, как при полном запрете рабовладения имперцы позволяют существовать такой гадости! А ларчик просто открывался. Империи вообще нет никакого дела до того, как и чем живёт какой-нибудь беспаспортный бродяга. Где добывает деньги себе на пропитание, в какой канаве он сдохнет, или на каких условиях наймётся на службу.

Правда, из этого странного для меня отношения империи к своим неимущим жителям проистекает другой затейливый момент: если у беспаспортного бродяги есть контракт с постоянным работодателем — подданным империи, то забота о нём, как и защита — прямая обязанность этого самого работодателя, и только его. С другой стороны, если беспаспортный работник совершит преступление в отношении подданного империи или против Короны, то вместе с ним отвечать за содеянное будет и тот, кто дал ему работу. Может быть, лишь штрафом, в отличие от своего подчинённого, но отвечать придётся обязательно. Так что, определённую ответственность «за того, кого приручил» работодатель всё же несёт. Даже в том случае, если его беспаспортный работник зарежет такого же бедолагу, вкалывающего на другого подданного империи.

Но это уже будет частный хозяйственный спор двух подданных, как пояснила оказавшаяся неожиданно подкованной в юридических вопросах Дайна. То есть, в суде будет рассматриваться лишь вопрос компенсации убытков, понесённых работодателем убитого, но не сам факт убийства и определение меры ответственности за совершённое убийство. Надо ли говорить, что убийства друг другом беспаспортных бродяг, не имеющих контракта, в имперских судах вообще по факту не рассматриваются, хотя расследуются, как любые другие… должны расследоваться, во всяком случае. Но здесь, максимум, что грозит виновному, если следователь окажется достаточно заинтересован в его поисках, конечно, — это штраф за время, потраченное полицейским департаментом на расследование. Четверть которого отойдёт тому самому следователю, ещё одна четверть уйдёт полицейскому департаменту, четверть — суду, а остальное в казну Короны. И только в случае, если убийца не в состоянии выплатить этот самый штраф, его ожидает тюрьма… долговая. А там он будет вкалывать на общественных работах, пока не выплатит установленную судом сумму с процентами. Бред и дикость, на мой взгляд, но Дайна заверяет, что именно так и обстоят дела в империи.

В общем, получается весьма своеобразная система контроля. Государство присматривает лишь за теми, кто платит налоги, а уже те, если желают увеличить собственные доходы, берут на себя ответственность за неимущих и, следовательно, беспаспортных работников. И до определённого момента эта система работала достаточно эффективно, особенно учитывая мизерный бюрократический аппарат старой метрополии, но… всё меняется, и с изменением политического курса империи этот механизм забуксовал.

Спровоцированный принятым Королевским Кабинетом биллем «О свободном поселении на землях метрополии», наплыв иммигрантов из колоний резко повысил количество беспаспортных жителей того же Тувра, и система перестала справляться. Подданным империи, проживающим в старой метрополии, просто не нужно было такое дикое количество контрактных работников, а те всё прибывают и прибывают. Работы для них нет, а кушать хочется… и желательно каждый день! Можно было бы уехать куда-то, но на это тоже нужны средства, а их нет. Ведь подавляющее большинство выходцев из колоний перебрались в старую метрополию на последние деньги. Как результат, обстановка в портовых районах, доках и Граунде, где, собственно, и селится большинство иммигрантов, резко ухудшается. Попрошайничество, воровство, грабежи и убийства становятся обыденностью. Контрабанда, и раньше процветавшая в портовом городе, набирает совершенно дикие обороты, а уровень жизни падает.

По уму законодателям следовало бы предусмотреть подобный исход и озаботиться изменением механизма контроля жителей, но… как оно обычно и бывает: «гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А по ним ходить…». Ага, как по углям. Вот и лютует теперь Шоттский двор, всё туже заворачивая гайки, а добберы цепляются к любому выходцу из Граунда, обнаруженному ими на улицах респектабельных районов Тувра. Благо отличить нашего брата от местной «чистой публики» проблем не составляет. Естественно, что это не вызывает ответной любви к представителям власти, и котёл начинает бурлить. И пусть до срыва крышки ещё далеко, но… когда-нибудь этот «паровик» рванёт и мало не покажется никому.

Впрочем, это уже мои домыслы, основанные на знаниях, когда-то полученных в ином мире на напрочь неизвестных здесь курсах социальной инженерии, и я не уверен, что в этом мире с его магией и расовым многообразием схожие проблемы породят тот же результат. Так что и прогнозировать что-либо я всё же не стану, по крайней мере, вслух. К тому же, у меня своих дел достаточно. Вот появилась возможность кардинально изменить свой социальный статус, и я ею воспользовался. Да и Дайна тоже была не против упрочить свои позиции подданной Закатной империи, приобретённые через поручительство Шоттского банка, которое, в случае необходимости, мог бы отменить любой королевский судья.

Иными словами, с получением паспортов мы не успокоились и принялись за поиски недвижимости, приобретение которой напрочь отрезало возможность лишения нас подданства решением даже Высокой скамьи Королевского суда — высшей судебной инстанции империи. Такое право есть лишь у короля, а до него ой как далеко.

В общем, искать новый дом мы стали вместе. Как-то само собой так вышло. К тому же, в результате нескольких недель поисков именно Дайна нашла самый подходящий вариант. Как оказалось, подходящий нам обоим.

Надо заметить, что право собственности на недвижимость в империи тоже имеет свои особенности. Так, любой житель может купить себе дом в городе или деревне, но вот землю под ними… чёрта с два! Городские земли принадлежат Короне, сельские земли — либо местным ландмастерам[35], либо той же Короне. И они не продаются. Вообще. Землю — что в городе, что в сельской местности — можно только арендовать, как, собственно, и поступает подавляющее большинство подданных. Нет, бывают, конечно, исключения вроде тех же фермеров-фригейсов[36] Варрийских равнин или пастухов-йондейлов[37] Верхнего Шотта… Дайна ещё вспомнила неких «отельеров», владеющих так называемыми «съезжими домами» в Нижнем Шотте, но всё это лишь исключения, подтверждающие правило. Слишком их мало, да и найти фригейса или йондейла, согласного продать свою землю, — задача невыполнимая. Фригейсы имеют право продать свою землю только Короне, и никому больше, а любой йондейл, как говорит моя орчанка, скорее зарежется, чем лишится принадлежащей ему бесплодной скалы и, соответственно, тех немногих привилегий, что дарует его владение.

С домами в Тувре всё тоже оказалось непросто. Точнее, слишком просто… есть деньги — покупай что хочешь. Проблема в другом. Дом можно купить только целиком. И неважно, будет это доходный дом, вроде того, в котором я снимаю квартирку, или роскошный особняк, где-то Хиллэнде или Белтраве. Купить часть дома, будь то лавка на первом этаже или та же квартира в доходном доме, так же невозможно. Вот запрещено, и всё тут. К тому же, если приличный коттедж где-нибудь в деревушке у Пампербэй вполне можно купить за полторы-две сотни совернов, то домик на окраине Тувра, например, на том же Граунд-хейле, по-соседству с обиталищем Берриозов, уже обойдётся не меньше чем в триста-триста пятьдесят совернов.

Тот же вариант, что отыскала Дайна, стоил и вовсе восемьсот либр, но… эту сумму мы вполне могли поделить на двоих, поскольку, по сути, владение состояло из двух небольших кирпичных домиков-близнецов, стоящих на одном участке и принадлежащих одному хозяину. И если в первом доме, выходившим фасадом на ту же улицу, где находится особнячок старого Уорри, на первом этаже раньше располагалась какая-то торговая лавка, зал которой был разделён на две части лестницей, ведущей на балкон второго, жилого полумансардного этажа, то во втором доме, разместившемся на противоположном конце участка, имелся «парадный» вход с параллельной улицы, ведущий в просторную, но изрядно захламлённую мастерскую краснодеревщика. А уже из неё можно было как выйти во двор, так и попасть в жилую часть дома. Здесь на первом этаже располагалась небольшая гостиная, кухня с ещё одним выходом во двор, и такая же лестница, как и в первом доме, ведущая на второй этаж, разбитый на пять тесных комнаток-клетушек, которые Дайна тут же вознамерилась превратить в одну «приличную спальню, ванную комнату и гардеробную». Хозяин — барин. Мне всё равно больше понравился дом с лавкой, о чём я тут же и уведомил смутившуюся было орчанку.

— И чем же ты будешь торговать? — поинтересовалась она, когда мы осматривали внутренний дворик меж нашими будущими домами.

— Выпивкой, — я растянул губы в широкой улыбке и распахнул дверь в погреб, оказавшийся на удивление просторным. Хотя… нет, если всерьёз заниматься тем, что я задумал, ледник всё равно придётся расширять. И сильно. Впрочем, Дайне с её артефактами, на производство которых орчанка явно нацелилась, внутренний двор таких размеров и не нужен вовсе, так что… есть шанс договориться.

— Хочешь открыть винную лавку? — спросила Дайна, когда я выбрался из погреба. Я мотнул головой, бросив короткий взгляд на стоящего невдалеке хозяина дома, и орчанка понятливо кивнула. Она и сама не особенно-то восторгалась вслух мастерской краснодеревщика, хотя помещение ей явно понравилось. Наоборот, носик морщила, всем своим видом выражая недовольство от наличия в её будущем доме «такой бесполезной комнаты»… да ещё и ворчала вслух о том же.

Хозяин же был терпелив и молчалив, хотя по делу давал вполне исчерпывающие и весьма толковые объяснения. Да и дома, хоть они и пустовали последние пару лет, как минимум, он содержал в приличном состоянии. Ни плесени в углах, ни гнили деревянных балок и перекрытий. Пыльно конечно, но было бы странно, если бы здесь ещё и еженедельную уборку проводили. Достаточно и того, что зимой домики протапливались как следует, судя по отсутствию каких-либо следов промерзания, а это, между прочим, затраты. Пусть относительно невеликие, но всё же, всё же…

В общем, осмотром мы с Дайной остались довольны, как и их бывший хозяин, уже к исходу дня получивший свои деньги в обмен на купчую. Точнее, две купчих, чин по чину зарегистрированных в конторе окружного совета. К моему удивлению, проблем с размежеванием участка, которых я подспудно ожидал, у нас не возникло. Клерк землеустроительного стола, к которому мы обратились за разрешением, принял из рук прежнего хозяина зданий план участка, расстелил его на своём столе и, вбив на стоящей рядом монструозной, сияющей надраенной латунью, печатной машинке его регистрационный номер, замер в ожидании. А спустя пару секунд, стекло, покрывающее поверхность стоящего по соседству огромного стола, мягко засияло жемчужным светом и вдруг покрылось множеством пересекающихся чёрных линий. Похоже на карту. Где-то на краю этого своеобразного экрана замерцал зеленоватым светом небольшой вытянутый прямоугольник, и чиновник, довольно кивнув, с пулемётной скоростью вбил очередную череду цифр и букв с нашего плана. Прямоугольник вырос в размерах, и в его очертаниях я с удивлением узнал план нашего будущего участка. Масштаб? Ну да, он и есть… Магия, чтоб её!

Прислушавшись к нашим пожеланиям, клерк извлёк из-под стеклянной столешницы толстый карандаш, ткнул им в угол изображения, от которого тут же побежала строка с какими-то цифрами… впрочем, судя по виду чиновника, абсолютно ему ясными. Он покивал и… с невообразимой небрежностью отчеркнул жирную красную линию, разделив план участка на две части. Количество цифр над картинкой тут же начало увеличиваться, а клерк вновь затарабанил по клавишам печатной машинки. Секунда, другая… и проведённая им красная линия истончилась, выцвела до чёрного цвета, поёрзала и замерла, разделив план участка на теперь уж точно равные половинки. Чиновник пробежался взглядом по столбцам цифр и, убедившись в их правильности, наложил на изображение бумажный лист с планом, который, благодаря подсветке стеклянной столешницы, вдруг стал полупрозрачным. Совместив линии границ участка на бумаге с высвеченными на стекле, клерк прижал края листа массивными держателями и вновь ткнул пару клавиш на своей чудо-машинке.

— Прикройте глаза, — буркнул он, а в следующую секунду даже через опущенные веки я почувствовал вспышку света. Резкую, как сверкание сварки. — Готово!

Теперь и на бумажном плане красовалась та же разделительная линия, превратившая один участок в два. Мы с Дайной переглянулись, и на край стола чиновника, рядом с его печатной машинкой, легли два скеллинга. Клерк издал короткий печальный вздох… и через минуту мы уже держали в руках каждый план СВОЕГО участка. А монеты? Что монеты? Не было никаких монет. Кто не верит, может посмотреть на стол чинуши. Пусто там.

Деньги отданы, купчие на руках, планы тоже. Отметки о регистрации документов на месте. Налог уплачен, о чём имеются соответствующие записи на корешках в наших чековых книжках… Мы с Дайной переглянулись, и в моей руке появился очередной блокнот.

— Как насчёт небольшого празднования? — листок перекочевал в ладонь орчанки, и та радостно улыбнулась.

— Готовим вместе, — прищурилась она.

— Ты на салатах. Мне — два мясных, — дождавшись, пока девчонка прочтёт мой ответ, я ощерился ей в лицо.

— Тазик. Один. А с тебя фаршированный кальмар, — не осталась в долгу Дайна и, чуть помедлив, добавила: — с баррским сыром и чесноком. Без зелени.

— Догкховор-рились, — кивнул я, не поленившись произнести сложное для моей глотки слово вслух. Мы с орчанкой пожали друг другу руки и, рассмеявшись, двинулись вниз по Граунд-хейл в уже почти бывшую мою квартиру. Сегодня нас ждал вкусный ужин и долгий уютный вечер в хорошей компании. А завтра займёмся приведением в порядок нашего нового жилья. Будем разбирать завалы, сносить ненужное и строить нужное… надо будет ещё поговорить с Падди. Ушлый хафл наверняка знает, где можно нанять толковых сантехников для возведения нормальных ванных комнат…

Приготовленный в четыре руки, ужин был съеден, но в моей высокой трёхпинтовой кружке ещё плескался вкуснейший чёрный эль, а в бокале Дайны удобно устроившейся на брошенном у каминного зева пледе, мягко покачивался ароматный горячий глинт, которым она запивала острый и пряный сыр, кусочки которого тягала из отобранной у меня тарелки. Ну и ладно, мне под эль и сушёная кабанятина пойдёт. Хо-ро-шо…

— Грым, — лениво протянула орчанка, чуть ли не прижимаясь спиной к чугунной дверце пышущей жаром печки. — А ты в самом деле решил открыть винную лавку?

— Кгхрм… — не найдя в кармане штанов ставшего привычным блокнота, я лениво огляделся по сторонам и… плюнув на всё, легонько топнул ногой по полу. На доске, не прикрытой пледом, появилась проявленная мною словно выдавленная в дереве надпись. Аккурат рядом с Дайной.

— Ага. На развес торговать буду.

— Вином? На развес? — прочитав моё послание, удивилась орчанка.

— И закуской. Холодной. Вроде того же пряного сыра и копчёностей, — одна надпись сменила другую.

— Таверну, что ли, откроешь?! — изумилась Дайна.

— Питейное заведение, — уточнил я. — Эль, ром и закуски.

— А горячее? — непонимающе воззрилась на меня орчанка, и я вновь топнул ногой, проявляя на дереве свой ответ.

— Если только говядину… жареную… с кровью. Но её ещё доводить до кондиции придётся, — сглотнув слюну, я обновил надпись на полу перед орчанкой.

— Говядину. До кондиции… Что там делать-то? Отрезал шматок, бросил на сковороду, пожарил и съел, — недоумённо протянула Дайна.

— Если бы всё было так просто и быстро, — я вздохнул. — Не умеют здесь правильно мясо доводить. Всё норовят свежатину парную на огонь брякнуть. Неучи…

— Покажешь-научишь? — с явным интересом в голосе спросила орчанка. Ну да, ничего неожиданного. За прошедшие три недели совместного ведения хозяйства я понял, что она большая любительница хорошо поесть. Как и я.

— И samogопгнать тоже научу. Обязательно, — заверил я подругу, и неожиданно для себя самого широко зевнул.

Спать пора… завтра будет долгий день.

Глава 4 Рассуждения и размышления

— Он странный, — проговорила Дайна. Фари перевела взгляд с орчанки на суетящуюся внизу голубую махину, с лёгкостью тягающую тяжеленные дубовые столы по залу своего готовящегося к открытию заведения, и лениво кивнула.

— Зато добрый, — отозвалась она.

— Это да, — поудобнее устраиваясь в лёгком плетёном кресле, кивнула орчанка и, чуть помолчав, вздохнула. — Но его странности это не отменяет. Знаешь, он ведь меня даже ни о чём не расспрашивал. Ворвался, разломал клетку, сорвал ошейник… Без вопросов, без выяснений! Завалил золотом, «в качестве компенсации», прикрыл своей спиной от пуль и магии. Спас. Приютил. И опять никаких расспросов. А подданство империи?! А дом этот?! И снова всё вроде как само собой разумеющееся!

— Разве это плохо? — индифферентно пожала плечами хафла, продолжая с интересом наблюдать с балкона за вознёй турса.

— Нет, но… странно же, — после небольшой паузы вновь повторилась орчанка. — Ты много знаешь разумных, что сделали бы столько для абсолютно незнакомого иноплеменника, при этом ничего не требуя взамен?

— Для иноплеменницы, — поправила приятельницу Фари.

— Какая разница! — отмахнулась та.

— Красивой иноплеменницы, — отвлёкшись от наблюдения за голубым гигантом, хафла перевела насмешливый взгляд на орчанку.

— Ты… да я… да как? — потемнев лицом от смущения, взвилась та. Фари же в ответ, только шаловливо улыбнулась. Но в следующих её словах и интонациях не было даже намёка на веселье.

— Впрочем, что такого он сделал-то? — развела она руками. — Спас тебя от рабства? Так, незадолго до этого, он сам испытал на себе действие такого же ошейника. Ничего удивительного, что увидев бедолагу попавшую в такую же беду, он пришёл на помощь… Завалил золотом? Если ты про артефакты, так они не его вовсе были. «Компенсация» же, так? Про спасение и вовсе молчу. Какой смысл снимать с тебя ошейник, чтобы потом оставить на судне бывших хозяев? Так что, и спасение с тонущего корыта было вполне логичным, согласись?

— Ну-у… — от ровного тона приятельницы, Дайна успокоилась так же быстро как и вспыхнула.

— Вот-вот, — с умилительной серьёзностью покивав, кроха-хафла ткнула в её сторону пальцем. — Или может быть, он должен был тебя оставить одну на пустынном морском берегу? Зимой? Ночью? Продрогшую, истощённую, голодную и уставшую? Потому и приютил, да. И накормил и спать уложил. Потому что, как говорит сам Грым: «мы в ответе за тех, кого приручили». Вот он и принял ответственность. Ну а то, что ты у него загостилась…

— А я о чём! — отозвалась её собеседница. — Именно, загостилась. И он ведь не то, что не выгнал, даже не намекнул ни разу, что я у него в гостях задержалась. Про подданство и покупку домов, я и вовсе молчу. По-моему, это уже за пределами всякой доброты…

— Ну, положим, насчёт подданства, это я вам подсказала, — протянула хафла и, на миг замолчав, со вздохом проговорила: — а с домом… не ты одна мечтала о собственном жилье. Месте, где всё своё и все свои… Я не знаю, что случилось с твои прошлым домом, но Грым… Представь на минуточку, что ты очнулась в совершенно незнакомом месте и ничего, вот совсем ничегошеньки не помнишь и не понимаешь. Вообще. Вокруг совершенно непонятные и незнакомые разумные бормочут что-то на абсолютно неясном языке, а ты не то что понять их не можешь, собственного имени не помнишь, и даже отражение в зеркале вызывает только испуг и ни единого проблеска узнавания. И никто ничего не может тебе объяснить. Кто ты, откуда? Где твой дом и родичи… и есть ли они у тебя вообще. Представила?

— С трудом, — переводя взгляд с приятельницы на громыхающего внизу мебелью Грыма, протянула Дайна. — Хочешь сказать…

Хафла кивнула.

— Меньше года прошло, как Грым очнулся в госпитале Святого Лукки после удара по голове полученного им во время беспорядков в доках, — проговорила Фари. — И как он сам шутит, память его до сих пор представляет собой головоломку, собрать которую не проще, чем слово «Вечность» из бук «ж», «о», «п» и «а». А ещё, до наших приключений с Пиккардийцем, любой осколок воспоминаний, всплывавший в его голове, вызывал у Грыма просто чудовищный приступ боли. В общем, ничего удивительного, что он пытается построить новую жизнь и найти хоть какие-то привязанности. Фактически, синенькому пришлось начать всё с чистого листа…

— Он не рассказывал, — задумчиво проговорила Дайна.

— Мужчины, — с непередаваемыми интонациями отозвалась Фари. И в исполнении малявки-хафлы это прозвучало настолько забавно, что орчанка не удержалась от лёгкой улыбки… не оставшейся не замеченной её собеседницей, отчего та прищурилась и фыркнула. — Ну и того факта, что выпускать из виду такую красотку как ты, наш Грым точно не хочет, мой рассказ не отменяет, да.

— Язва, — буркнула орчанка, вновь основательно потемнев щёчками.

— Нет, ну сама подумай! Где он ещё подходящую кандидатуру найдёт? — в деланном недоумении развела руками Фари. — Турсы в старой метрополии точно не водятся, клановых орчанок ваши мужики прячут, как сокровище какое… Альвийки, разве что? Так синенький почему-то терпеть не может их породу. Фашистами остроухих зовёт. Что это такое, я не знаю, но явно не комплимент. А остальные тесного отношения с нашим горушкой могут и не выдержать. Физически… Разве что кто из больших звероподобных рас, но они тоже на острова носу не кажут. Тесно им у нас, видите ли. Да и барышни там… прямо скажем, на любителя.

— А ты откуда знаешь? — удивилась Дайна, забыв о собственном смущении.

— Зарисовки в альбомах деда видела, — со вздохом призналась хафла. — Походные. А рисует он хорошо, знаешь ли. Точно. В общем, поверь, подруга. Для Грыма, ты — самый возможный из вариантов.

— Он мог бы съездить на родину, — буркнула та.

— Ты тоже можешь вернуться во Франконию, но… почему-то предпочла получить подданство империи, — заметила Фари.

— Меня там никто не ждёт, — мотнула головой орчанка и, вздохнув, договорила — я бы вообще предпочла не вспоминать о тех местах.

— Вот и Грым… опасается, — кивнула хафла. — Кто знает, какие воспоминания ждут его драхх знает где? И будут ли они стоить того, чтобы добираться до родных мест через полмира?

— Боится, значит, — лишь из чувства противоречия протянула Дайна.

— И это тоже, — невозмутимо согласилась Фари. — Но заметь, других турсов в метрополии нет, а их юный соплеменник каким-то образом всё же оказался в Тувре, за тысячи миль от родных мест. Один. Велика ли вероятность, что его просто отпустили мир посмотреть? Или тому была какая-то другая причина? Изгнание, например. Или… смерть родичей?

— Ну, выкидывают же они своих детей в горы… — пожала плечами орчанка.

— В закрытые горные долины, фактически, своеобразный сад для детишек, где для них, ввиду врождённых способностей и мощных животных инстинктов, нет никакой серьёзной опасности, — опровергла довод приятельницы Фари. — Да и вообще, Грым только-только начал осваиваться в своей новой жизни. Принял окружающий мир, победил сомнения и… по-твоему, он должен бросить всё и мчаться на край света ради новых впечатлений?

— Мне их и здесь хватает, — прохрипел неожиданно оказавшийся рядом с беседующими дамами Грым. И как только подкрался-то?!

— О, синенький! — с преувеличенным энтузиазмом в голосе, встрепенулась хафла и хлопнула ресницами. — А мы тут… беседуем… о всяком…

— Слышал, — оскалившись в устрашающей, но определённо насмешливой улыбке, кивнул тот.

— Много? — улыбка Фари была бы куда приятнее… если бы не была такой натянутой.

— Всё, фактически, — проперхал Грым и ткнул пальцем в сторону зала. — Акустика здесь пр-росто замечательная.

— А-а… э-э… — пока хафла пыталась подыскать нужные слова, Дайна умудрилась бесшумно выбраться из кресла и уже было отступила во тьму коридора, когда синий хозяин будущего питейного заведения остановил на ней взгляд и укоризненно покачал головой. Миг, и в ладонь орчанки приземлился листок бумаги с выжженным на ней текстом, прочитав который, девушка облегчённо вздохнула. Корить их за перемывание косточек, Грым явно не собирался.

— Фари, прекращай изображать из себя святую невинность. Для нас есть дело, — тронув мнущуюся приятельницу за плечо, проговорила она. Хафла тут же подхватилась и, покинув кресло, с энтузиазмом вчиталась в протянутую ей Дайной записку Грыма.

— Уже идём! Синенький, можешь на нас положиться! Дайна! Ты чего встала, как вкопанная?! У нас дел полно, а времени мало! Идём-идём-идём! — Ухватив приятельницу за руку, Фари потянула её к лестнице, на ходу огибая насмешливо ухмыляющегося Грыма. — Посуда сама себя не разберёт!

Проводив взглядом смущённых девчонок, удирающих в сторону будущей кухни заведения, я невольно покачал головой. Конечно, кое в чём орчанка ошибается. Как бы я к ней не относился, но кое-какую информацию о своей гостье и подруге узнал. Среди матросов — завсегдатаев пампербэйских таверн хватает любителей почесать языками, и орки не исключение. Так что, мне нашлось где и у кого навести справки по интересующим вопросам. Аккуратно.

Да и хафла не во всём права… всё-таки рассказывать ближайшей родственнице двух магов о том, что в теле её синего знакомца после удара по башке очнулась иномирная душа, я не стал. А потому и реальные причины нежелания добраться до «родни», ей неизвестны. Но в остальном… да, были и сомнения и непонимание и жизнь с чистого листа… и сожаления. Но они-то, как раз, пришли относительно недавно, когда начали просыпаться хоть сколько-то связанные воспоминания о прошлой жизни.

Впрочем, с наплывами этих воспоминаний и чувствами, что они будили, я довольно успешно боролся. Поначалу, выматывая себя постоянной занятостью, а после… после пришло понимание, что как бы и что не случилось со мной там, в прошлом мире, здесь любые переживания по этому поводу просто бессмысленны, ввиду отсутствия всякой возможности вернуться. Иными словами, я вспомнил свою смерть в прошлом мире… и принял её. Нет тела, в которое моя душа могла бы «вернуться». А искать возможность вернуться к родным пенатам в нынешнем теле… Да ну к драхху! На меня и здесь-то, в богатом на разные расы и виды мире, порой косятся с нескрываемым удивлением. А прежние соотечественники и вовсе на запчасти разберут, из научного любопытства. Точно.

Трижды на моей памяти человечество натыкалось на просторах космоса на представителей иных цивилизаций, и трижды контакт начинался с «исследований ксенобиологических объектов», а заканчивался конфликтом с их родичами. Причём однажды этот самый конфликт чуть было не перерос в полномасштабную войну, что не помешало человечеству ещё дважды наступить на те же грабли. Так что, сомнений в том, чем закончится моё гипотетическое возвращение в родной мир, я не испытываю. А турсы вряд ли последуют за мной, чтобы отомстить за смерть родича. Да и толку-то мне с той мести? Нет уж… умерла, так умерла!

У меня и тут дела вроде бы идут неплохо. Подданство вот получил, денежка в карманах звенит, и даже жильём и собственным делом каким-никаким обзавёлся. Да и магия… хм, скажем так, это штука поинтереснее, чем будни испытателя инженерного корпуса… что бы тот ни испытывал.

Вообще, с того момента как мы договорились с Падди об уроках магии в обмен на попытки обучить его работе со школой Тяготения, прошло больше двух месяцев, и до сих пор мы не можем войти в какой-то постоянный график. И у хафла и у меня хватает более насущных дел. У него — работа алхимика, у меня много времени съедает ремонт домов и подготовка к открытию кабака. Да и помощь Фари никто не отменял. Но тем не менее, дело идёт. Не реже чем раз в два-три дня мы встречаемся с ушлым хафлом и посвящаем несколько часов обучению друг друга. И надо заметить, у нас обоих имеется определённый прогресс. Я всё больше узнаю об основах магического искусства и учусь осознанно применять те приёмы, которыми прежде бездумно сдабривал свою работу с разными материалами в попытках освоить свой «недотелекинез», а Падди… да вот драхх его знает!

Я-то думал-гадал, как объяснить ему принцип воздействий, которые у меня выходят естественно и без напряга в виду врождённой способности нынешнего тела, а в результате, всё обучение хафла свелось к демонстрации этих самых воздействий под его наблюдением, разумеется. Тем не менее, следя за тем как реагируют на мои манипуляции всяческие артефактные приборы, которыми просто-таки заставлен подвал в доме старого Уорри, Падди довольно хмыкает и с энтузиазмом что-то строчит в своих тетрадях. Из чего я делаю вывод, что и его надежды на изучение малоизвестной здесь школы Тяготения, не пошли прахом. Правда, ввиду слишком хорошего настроения хафла, шуточки и насмешки из него так и сыплются. Особенно, когда я, по незнанию, задаю какие-то слишком уж наивные вопросы. Ну… для местных магов наивные. Для меня же, магия, по-прежнему очень во многом остаётся «terra incognita», да к тому же полная заблуждений почерпнутых из произведений фантазёров моего прошлого мира… В общем, нет ничего удивительного в том, что порой мои вопросы вызывают у Падди фырканье и сетования на «деревенских увальней, ничего круче огнешара не видевших».

— Грым, запомни раз и навсегда, — рассмеялся в ответ на очередной мой вопрос, хафл. — Не существует в мире никакой боевой магии. Точка.

— Как так? — искренне удивился я и поспешил выжечь на очередном листе бумаги требование об уточнении столь странного утверждения. Этому полезному, в плане тренировки, фокусу я, кстати, научился уже на третьем занятии с Падди, когда тот знакомил меня с основами школы Огня. — Ты же сам говорил, что по первой специализации являешься боевым магом!

— О! Многоликий, дай мне сил! — воздев руки к потолку подвала, простонал Падди и воззрился на меня с искренней жалостью во взгляде… слишком искренней. Сволочь. — Боевые маги есть. Боевой магии нет. Что здесь непонятного?

— Всё, — честно ответил я. Мой собеседник вздохнул.

— Так… вспоминай, Грым. Что есть магия? — проговорил он.

— Путь постижения и созидания, — черкнул я искрой по листу ответ, прочтённый в первой же из выданных мне хафлом книг для самостоятельного изучения.

— Ну и? — явно ожидая какого-то продолжения, протянул Падди.

— Ну и всё, — пожав плечами, отозвался я.

— Дурак ты, синий, — покачал головой хафл. — И думать не хочешь. С помощью магии мы исследуем мир, изучаем его закономерности. С её же помощью, основываясь на полученных знаниях, мы создаём что-то новое. И даже названия школ соответствуют не воздействию, оказываемому теми или иными приёмами, а сути исследуемых аспектов. Магия школы Тяготения изучает всё связанное с гравитацией, её свойствами и законами, магия стихий — древнейшая из известных, изучает свойства элементов Воды, Воздуха, Огня и Земли, закономерности их проявления. Школа телепортации — уже сложнее, она основывается на двух не менее сложных школах сенсорики и пространства, и исследует возможности осознанного мгновенного перемещения различных объектов. А что должна исследовать боевая магия, к какой школе её отнести?

— Мнеэ-эээ… — я завис. Но через несколько секунд справился со ступором и вручил Падди очередную записку. — Ну, допустим это я понял. А как быть с тем, что боевой магии нет, а боевые маги — есть? В смысле, чем они занимаются, если такой магии не существует-то?

— Это ещё проще, — усмехнулся Падди. — Боевой маг, это созидатель.

— ??? — очевидно удивление моё было настолько велико, что оказалось понято хафлом без слов, по одному виду моей физиономии, обычно не более выразительной чем кирпич. Потому как Падди заржал в голос, да так, что чуть дымом собственной трубки не поперхнулся.

— Ну кто-то же должен создавать магические боевые приёмы, которые будут использоваться на поле боя, — отсмеявшись и откашлявшись, пояснил он. — Вот боевые маги и занимаются созданием таких приёмов, обычно по заказу Короны… хотя, конечно, у каждого мага в заначке найдётся пара-другая приёмов из области предпочитаемых школ, создаваемых для защиты себя любимого.

— А как называются те, кто профессионально применяет эти самые приёмы на поле боя? — уточнил я, кое-как переварив выданную мне информацию, столь решительно перевернувшую мои представления о магии как таковой.

— Солдаты, матросы, офицеры армии и флота, как ещё-то? Никто не выделяет пользователей от магии в отдельный класс. Слишком много возни… да и неоправданно это. Раньше, до появления огнестрельного оружия, бывало пытались создавать подразделения бойцов магического боя. Но нашего брата в те времена было не так уж много, так что, стоимость услуг отряда, даже из пяти-шести таких специалистов, примерно соответствовала стоимости найма доброй роты наёмников, которые были вполне способны уничтожить отряд магов, просто завалив его телами… а если у наёмников хоть пара артефактов была, то… в общем, от идеи применения нормальных магов на поле боя довольно быстро отказались. Проще и дешевле оказалось отдавать в обучение магам обычных бойцов, которых те натаскивали на применение одного-двух нужных для их боевых специальностей приёмов. Так, собственно, оно и продолжается до сих пор, — пожав плечами, отозвался хафл. — И спрос на новые воздействия не падает. Ведь к боевым приёмам относятся не только те, что направлены непосредственно на разрушение чего-либо или уничтожение армий противника, с этим справляется и огнестрельное оружие, от револьверов до артиллерии. К тому же оно не требует от пользователя каких-либо магических умений или знаний. Но вот некоторым специалистам… более штучным, так сказать, тем же разведчикам, например, нужны приёмы скрыта и сенсорики, а их противникам, защищающим важные объекты вроде штабов и складов нужны соответствующие средства противодействия, тем же штурмовикам жизненно необходимы средства защиты и усиления физических кондиций, и так далее. Тут уж одними артефактами соответствующего направления не обойтись. Стоят они дорого, а риск потери слишком велик. Вот здесь-то и приходят на подмогу приёмы, создаваемые боевыми магами.

— Иными словами, маг не тот, кто применяет, а тот, кто изобретает, так? — уточнил я.

— Именно, — прочитав мою записку, Падди кивнул.

И ведь я читал подсунутые им учебники, да и библиотеку посещал не ради разглядывания книжных полок. Но именно лекции хафла, в плане понимания основ того, на чём строится здешняя наука, оказывались куда эффективнее, чем чтение рекомендованной им литературы. Магия, чтоб её… Не иначе.

Глава 5 Сантехник, это звучит гордо!

Не сказать, что обзаведение собственным баром было мечтой всей моей жизни, но… каюсь, поначалу, остановив свой выбор на открытии питейного заведения в стиле старинных пабов того, прошлого мира, я руководствовался лишь сравнительной простотой организации дела и возможностью впоследствии переложить работу в заведении на наёмный персонал. Всё же, вечно стоять за стойкой я не намеревался. И да, открытие практически любого другого дела было куда сложнее. Драхх! Да я бы не рискнул даже овощную лавку в Тувре открыть, хотя, казалось бы, что может быть проще?! А вот ни черта подобного. И дело тут не в бюрократии, должной, по моему глубокому убеждению, сопровождать открытие любого дела ворохом ненужных бумажек. Не-ет, всё куда хуже.

Здешние торговцы сидят в своих лавках поколениями, заключают договоры на поставку товара на века, и так же, поколение за поколением, у них отовариваются все соседи. Влезть в такую торговлю со стороны — дохлый номер. Без соответствующей репутации, покупатели в новый магазинчик, составляющий конкуренцию знакомым лавкам, и носа не сунут… больше одного раза, по крайней мере. Ну а как же, узнает какой-нибудь зеленщик Бинмар, что его соседка тётушка Омри закупилась овощами для воскресного обеда не у него, а у выскочки, что недавно открыл свою лавку на соседней улице, да и лишит тётушку законной скидки, что ещё её дед у его прадеда выторговал… да и чем его картошка отличается от картошки в новой лавке? Вот именно, ничем. А семья Бинмара лавку здесь уже двести лет держит, и все соседи её знают. Проверенные торговцы, и товар у них качественный. Не-е, лучше уж тётушка Омри к зануде Бинмару за свежей зеленью зайдёт, чем рисковать ради пустого любопытства.

Да и сам теоретический Бинмар конкурента долго терпеть не будет. Устроит весёлую жизнь… Нет, поначалу, конечно, предупредит по-хорошему, чтоб новичок свою глупую затею оставил. Кляузу, там, какую напишет, или подговорит мальчишек, чтобы те к покупателям у лавки конкурента поприставали. А не поймёт толстокожий новичок, так ведь можно и окна в его лавке побить, а то и «красного петуха» пустить… чтоб уж наверняка донести всю степень своего недовольства до упрямого недоумка. И так во всём. Будь то лавка мясника или молочника, скобяная или галантерея… чужака в свой круг торговцы без веских доводов не примут, а покупатели будут осторожничать, вплоть до тотального игнорирования. Наблюдал я уже такое в Граунде. Традиции, чтоб их. К тому же, рядом, у самого подножия Граунд-хейл, раскинулся один из самых больших рынков Тувра, где разнообразие товара просто не оставляет места для конкуренции.

Можно было бы, конечно, попробовать заняться торговлей какими-нибудь простенькими артефактами-амулетами, из тех, что та же Дайна может десятками клепать, или зельями от Падди. Но это дело такое… других знакомых артефакторов, готовых поставлять продукцию для перепродажи, у меня нет, равно как и зельеделов. А полагаться в подобной торговле на одного поставщика — дело дурное. Да и контроль со стороны властей будет излишним. А без него не обойдётся. Пусть даже самые дешёвые зелья да артефакты и контрабанда в этой части Тувра — слова-синонимы. Так что, проверять и трясти лавку, торгующую подобным товаром, здешние власти будут постоянно и с превеликим удовольствием. И даже если не найдут к чему придраться, свой паунд точно срубят — «за спокойствие»… на ближайшую пару месяцев.

А вот с питейными заведениями, как я выяснил, дело обстоит куда радужнее. Для меня, по крайней мере. На хорошо знакомом мне теперь базаре торговля алкоголем не ведётся в принципе, и чтобы промочить горло, местному люду до ближайшей таверны приходится отмахивать не меньше полулиги, до границы с соседними районами Тувра.

Ну и да, бюрократия, точнее, её почти полное отсутствие, конечно, тоже свою роль играет. Открытию и содержанию заведений подобного рода в Каменном Мешке, оказывается, власти не чинят никаких препон. Есть подходящее помещение в собственности — плати за него ежегодный налог и размещай хоть кофейню, хоть чайный дом, хоть едальню. Только не забывай за наёмных работников ежегодные взносы в городскую казну делать. Но это всё верно лишь в том случае, если речь не идёт о солидном отеле, клубе, ресторане для богатых… или об открытии матросской таверны. У этих заведений свои заморочки, связанные с королевской долей дохода.

А где встречается слово «королевский», там сразу появляется ворох справок, дозволений и регламентов, в которых без толкового проводника можно запросто утонуть. В общем, по нынешним временам, проблем и расходов при открытии той же матросской таверны больше, чем выхлопа, не то что раньше, лет сто-двести назад: получил королевский патент, и радуйся. По крайней мере, так объяснял владелец «Акулы и Перста» в Пампербэй, а ему верить можно. Ожер своё дело знает туго, его ещё прадед в ремесле кабатчика натаскивал. А тот эту науку у своего деда перенимал… вместе с таверной. Ага… и здесь своя мафия старожилов.

В общем, как-то так и получилось, что высказанная впервые, вроде как наобум, идея открытия питейного заведения оказалась на поверку вполне перспективной. А что? Налоги минимальные, персонала много не требуется, особенно вначале. Продукты на закуски тоже в великие расходы не введут. По крайней мере, по нынешнему моему состоянию. Алкоголь… ой, только не надо рассказывать бывшему сотруднику инженерного корпуса, как сладить самогонный аппарат! Такое оборудование мы даже в техотсеке астронавигационного буя собирали, причём из его же ЗИПа и содержимого мусорного коллектора… а «кормили» сухпайками космодесанта. Гадость та ещё, но самогон из них получался на диво приличный, между прочим. А уж при наличии нормальных «живых» ингредиентов я такое разнообразие напитков обеспечу, что только держись. Благо, в моей столь неожиданно проснувшейся памяти рецептов — от пива и наливок до дистиллятов и настоек, оказывается, не меньше, чем информации о ТТХ межзвёздных транспортов. А тех я только навскидку могу больше двух сотен типов перечислить. В общем, есть чему порадоваться и чем заняться, да…

И я занялся. Но начать пришлось с косметического ремонта наших с Дайной домов, моментально превратившегося в капитальный. Правда, если сами ремонтные работы мы доверили местному подрядчику, рекомендованному нам Падди, то изготовление декоративной отделки помещений я решительно взял на себя, как Дайна не сопротивлялась. Впрочем, ей хватило одного взгляда на то, как под моими руками, без всяких инструментов, обычная доска превращается в изящный резной карниз, чтобы девица перестать перечить и взялась за карандаш. Всё же, у неё, как у профессионального артефактора, художественный вкус получше будет.

А я оторвался. Увлёкся работой настолько, что помимо деревянных панелей, украшенных в готическом стиле, укрывающих стены на высоту в половину моего роста, сладил для паба крепкую, внушающую уважение своей солидностью и затейливой резьбой, широкую лестницу и длиннющую барную стойку, а для покрытия полов заведения наделал широких каменных плит, довольно тонких, но очень прочных.

Дом Дайны, в свою очередь, обзавёлся парадной, украшенной «текущей» резьбой каменной лестницей без единого видимого стыка, мозаичным полом в мастерской и узорчатым паркетом в личных комнатах. Про отделку ванных комнат в наших домах я и вовсе молчу. Там, в принципе, с первого взгляда было сложно понять, где дерево переходит в камень, а тот в свою очередь перетекает в металл. Симпатично получилось, и совсем не похоже на то, что в Тувре считается… вообще считается, м-да.

Футуристичненько вышло… для местных, разумеется. А, на мой взгляд, так и вовсе ретро. Для моего прошлого мира, понятное дело. Здесь же пока до таких форм не додумались, да и драхх бы с ними! В конце концов, ванная в доме — помещение, «личнее» не придумаешь, а значит, для взглядов гостей не предназначенное. Главное, Дайне понравилось, ну, а то, что пришлось перекрыть имевшийся на территории колодец и потратиться на бурение глубокой скважины, чтобы провести в дома воду, да ещё выложить некоторую сумму за земляные работы во внутреннем дворе, так это неизбежное зло при подобных масштабных переделках.

Тем более, что в прежнем виде погреб всё равно был маловат не только для хранения потребных моему будущему заведению продуктов, в нём даже для частных запасов двух жильцов места едва хватало. А с перестройкой мы не только сам погреб расширили, но организовали нормальный водораспределительный узел и подключение к обнаружившемуся поблизости отводу городской канализации, что позволило отказаться от септиков и прочих выгребных ям, изрядно смущавших мой разум бывшего «пустотника». Конечно, пришлось перекопать практически весь внутренний двор меж нашими домами, но оно того стоило.

Одна закавыка. Если в вопросе организации «подземных работ» я мог положиться на здешних строителей, то за устройство отопительной и водопроводной системы в самих домах пришлось браться лично, поскольку предлагаемые варианты категорически не устраивали меня своей архаичностью… и пожароопасностью. Дайна была против, да и подрядчик, нанятый нами для приведения в порядок домов, возражал, но я своё решение всё же продавил. Отстоял. Тут, кстати, и орчанке работа нашлась.

Отопление в домах — от водогреющих котлов до совершенно непривычных местным жителям водяных «тёплых» полов — мы с ней «изобретали» вместе. То есть, я, вспомнив из прошлой жизни испытания автономного планетарного спасмодуля, в которых когда-то принимал участие, упрощал до примитива его отопительную систему, и, обсчитав переделанную на нынешние нужды получившуюся схему, объяснял, что и как должно работать, а орчанка ломала голову над воплощением описываемых мною устройств «в железе», в виде артефактов, разумеется. И получалось у неё, надо признать, довольно шустро, хотя и не без затыков.

Ну так, дело-то для Дайны оказалось новое, так что неудивительно. А тут ещё и я подкидывал задачки, решить которые без утомительных расчётов не представлялось возможным, всё же для некоторых артефактов ей приходилось не приспосабливать известные схемы, а рассчитывать их с нуля. Как, например, вышло с созданием так и не пригодившегося нам артефактного аналога простейшего ТЭНа. Ну не нравилась мне идея постоянной возни с углём возле печки. Грязно, муторно, требует слишком много внимания… да и эффективность такого отопления оставляет желать много лучшего.

Так Дайна над подкинутой мною проблемой двое суток мозги сушила, пока, наконец, не выдала расчёт нужного артефакта для водогреющего котла, способного заменить обычную угольную печь. Здорово, конечно, получилось, но вот его цена… пятьдесят паундов только за материалы! Причем примерно раз в год артефакт будет требовать замены одного из элементов, а это ещё десяток паундов, не меньше. Ежегодно. В общем, пришлось отказаться от этой идеи, как отказались от неё в своё время производители паровых машин. Проще саламандр углём кормить. Ну, дешевле, так точно, причём не в разы, а на порядок!

Использовать же огненных тварюшек в домашнем отопителе Дайна отказалась наотрез. За ними, оказывается, тоже необходим постоянный присмотр, чтоб не выбрались из камеры и не устроили пожар. Пришлось и от этой идеи отказаться. В результате, совместными усилиями вернулись всё же к варианту примитивной угольной печи… но с моими доработками вроде «водяной рубашки», артефактной факельной форсунки и шнековой подачи топлива из изолированного бункера, автоматически регулируемой в зависимости от выставленной температуры носителя, довольно простым и оттого недорогим артефактом, использующим факел форсунки как канал эгрегора Огня, дающий энергию для движения, подающего топливо шнека.

Конечно, уголь, а, следовательно, и грязь при работе с ним никуда не делись, зато эффективность работы печи, переставшей бесполезно греть воздух котельной, разом взлетела втрое, а обслуживание упростилось и стало требовать куда меньше внимания и контроля. Знай засыпай «чёрное золото» в бункер раз в неделю, да не забывай дымоход хотя бы раз в пару месяцев чистить.

И ведь заработала печка, а следом за ней и вся система отопления, да так, что наш подрядчик, изначально весьма скептически отнёсшийся к чудачествам заказчиков, после недели тестовой работы и подсчёта реальных расходов на отопление, вцепился бультерьером и таки уговорил нас на дальнейшее сотрудничество. Да, стоит такая система куда дороже обычной, но комфорт, удобство обслуживания и экономия на дальнейших расходах с лёгкостью перекрывали этот «маленький» недостаток. А «влетела» нам эта чудо-система в добрых полсотни либр на каждый дом, правда, с учётом стоимости некоторых переделок.

Зато, ввиду высокой стоимости системы, можно было не опасаться, что подрядчик сразу завалит нас с Дайной заказами, всё же не каждый житель Рестэнда готов будет отвалить такие деньги за организацию новой отопительной системы в своём доме. И это было нам на руку. Своих дел пока навалом, так что не до работы на сторону. Тем не менее, договор мы заключили, раздел долей от будущего дохода определили, и «презентационную» модель обещали предоставить… в виде чертежей и набора рабочих артефактов. Собирать же её в «живом виде» в конторе нашего компаньона будут уже его собственные подчинённые.

Дайна была довольна. Ну как же, кто знает, как ещё пойдут дела в её мастерской, а тут готовый покупатель сразу на добрый десяток несложных, но нужных артефактов. Оптовый и, самое главное, постоянный. Чем не повод для радости?

Вот с фацетированным стеклом для перегородок и витрин, а также с зеркалами и люстрами, мне пришлось помучиться, это да. А всё жадность. Я как услышал, сколько здесь стоит качественно обработанное стекло, а пуще того, изделия из него, так и задался целью сделать нужное нам самостоятельно, используя в качестве исходных материалов куда более дешёвое оконное стекло.

И ведь сделал, хотя это оказалось совсем непросто. Упрямый материал куда хуже, чем обсидиан, поддаётся изменениям, поскольку так и норовит растечься бесформенной лужицей или рассыпаться опасным мельчайшим крошевом. Но всё же я его переупрямил, и теперь контора Дайны может похвастаться солидными витринами для размещения образцов её творчества и весьма броскими разноцветными плафонами светильников. А за барной стойкой моего паба мягко играет отражениями огромная и чрезвычайно прочная полупрозрачная зеркальная панель длиной в добрых полдюжины рядов, отделяющая зал от пивоварни и кухни. Да и выходящие на улицу большие фацетированные окна с частой расстекловкой, на мой взгляд, смотрелись весьма достойно что в зале моего заведения, что в витрине будущей конторы Дайны.

Ремонт в домах закончился только к лету. Впрочем, о наступлении последнего я узнал, лишь глянув на календарь. А так, дождливая погода и вечные утренние туманы не давали ни малейшего намёка на смену времени года. Разве что потеплело немного, так, с моей толстой шкурой и способностью спать зимой на голых камнях, я этого толком и не заметил. Вот кстати, узнав о моей толстокожести, Дайна немало удивилась, зачем было тратить столько сил, времени и денег на организацию отопления в доме, если оно мне, по сути, без надобности… В ответ я ткнул пальцем в надраенное до блеска окно витрины, за которым виделся пока ещё пустующий зал паба.

— Клиенты, — догадалась орчанка, хлопнув себя ладошкой по лбу… и, глянув на протянутую ей металлическую пластинку, с удивлением прочитала моё дополнение к её догадке.

— А ещё, ходить по каменному полу босиком куда приятнее, когда он тёплый, а не холодный.

— Сибари-ит, — протянула орчанка с лёгкой насмешкой в голосе и вдруг прищурившись, ткнула меня пальцем в грудь. — Кста-ати, кто-то, помнится, обещал угостить меня блюдами и напитками, что собирается подавать в своём заведении. И когда?

— Можно сейчас, — послушная моей воле, надпись на металлической пластинке изменилась. Я улыбнулся и, отворив дверь паба, сделал приглашающий жест рукой. Дайна замерла было на миг, но тряхнула головой и, сделав решительный шаг, пересекла порог моего заведения. Впервые с момента окончания ремонта, между прочим. Хотя, если подумать, то я ведь и сам в её доме ещё не был.

Впрочем, у нас обоих были весьма веские основания для такой вот задержки с новосельем. Дайна сначала металась по городу в поисках инструментов и толковых поставщиков материалов для будущей работы, а потом заперлась у себя в мастерской, обживая и обставляя рабочее место. Я тоже поначалу носился по окрестностям, как ужаленный, в поисках готовых к сотрудничеству с синим носорогом продавцов продуктов и сырья для будущих напитков, а после пошла заготовка и мне стало совсем не до встреч и болтовни с кем-либо. Контроль за вызреванием мяса, копчение будущих закусок и размещение готового продукта в погребе, пиво и самогоноварение. Изготовление наливок и настоек… дел было столько, что к вечеру у меня хватало сил лишь на то, чтобы доползти до постели и уснуть ещё до того, как голова коснётся подушки.

Нет, были бы у меня помощники, дело пошло бы веселее, но в том-то и проблема… Казалось бы, вокруг бродят тучи безработного народа, нанимай любого! Так ведь нет… Это Дайна с Фари, Падди да некоторые торговцы на рынке привыкли к моему виду. Незнакомых же, за редкими исключениями, он по-прежнему пугает. Не до мокрых штанов, конечно, но налаживанию нормального диалога мешает и мешает сильно.

Взять хотя бы тех же торговцев. Я с ног сбился, пока нашёл приличных поставщиков продуктов и сырья. А всё потому, что из десятка таковых двое готовы были продать хоть драхха в маринаде, но без гарантии качества, то есть, оказались обычными мошенниками. Трое других при виде моей носорожьей физиономии заломили такую цену, словно их коровы срутся скеллингами, а доятся алхимическим золотом. Из оставшихся пяти трое в принципе не стали разговаривать с «неведомой тварью», и лишь двое оказались приличными разумными, смотрящими на платёжеспособность клиента, а не на его рожу. В общем, договоры с поставщиками я с горем пополам заключил, но осадочек, как говорится, остался.

Вот и с наёмными работниками ситуация вышла не лучше. Нанял я было четырёх лоботрясов из орочьего племени, так двух недель не прошло, как пришлось увольнять. А всё потому, что зеленухи стали подкатывать к Дайне, а после и вовсе затеяли между собой драку прямо у нас во дворе. Состязались за внимание орчанки… отсутствующее, прошу заметить! И это вместо того, чтобы делом заниматься.

Я — турс добрый, и даже где-то понимающий. А ещё законопослушный. И, как положено, предупредил придурков о последствиях. Раз предупредил, другой. На третий вломил разнёсшим уличную коптильню драчунам по лбу и предупредил в последний раз, как законом предусмотрено… но, от присутствия поблизости красивой девчонки зелёные, по-моему, остатка мозгов лишились, и, вместо того, чтобы извиниться и заняться починкой сломанной ими коптильни, попёрли на меня с кулаками. Дебилы, б… Пришлось вразумлять.

Поучив зеленух до бессознательного состояния, я, недолго думая, погрузил их на одолженную у Берриозов телегу, да и свёз в Пампербэй. Ожер из «Акулы и Перста» живо их флотским вербовщикам пристроил. И совесть меня по этому поводу не мучила. Вот совсем. Почему? А потому что выхода из той ситуации у меня было всего два.

Первый — поступить по закону и, вышвырнув оборзевших зеленух за порог, забыть о них… ровно до тех пор, пока те не оклемаются и не подожгут мой дом с четырёх концов, из мести за избиение и за то, что после такого «увольнения» их ни один горожанин в найм даже на подённую работу не возьмёт. И правильно сделает. Кому нужен строптивый работник?

Второй вариант — избавиться так, чтобы в дальнейшем проблем не доставляли. Но убивать идиотов вредно для кармы… вот и пришлось решать вопрос местными методами. И нет, я это сделал ради спокойствия, а не из ревности.

Глава 6 Не было бы счастья…

И всё же с проблемой рабочих рук для своего заведения я справился. Правда, получилось это у меня… как всегда, через пень-колоду. А с другой стороны, чего ещё можно было ожидать от удачи человека, переродившегося в теле пусть и разумного прямоходящего, но голубого, словно безоблачное небо, носорога, чей внешний вид вызывает опаску даже у здешних, ко многому привычных жителей?!

Эх, ладно. Как бы то ни было, помощников я нашёл, к делу их приставил, и даже вполне доволен тем, как они справляются. Хотя по первому времени мне было довольно трудно привыкнуть к их стремительной манере передвижения, сопровождаемого отчётливым треском молний и шлейфами искр, впрочем, вполне безобидных и больше похожих на слетающую с крыльев пыльцу. Нет, в самом деле! Две «сладких парочки» хеймитов[38], нашедших себе приют в моём доме, оказались невероятно шустрыми неугомонными существами… с обалденными способностями к телекинезу. И не такому, как мой, а нормальному, классическому телекинезу по определению Падди.

Собственно, в надежде научиться этому умению у забавных мелких шустриков, я и решился влезть в их проблемы. А в результате… в результате получил просто замечательных помощников, решение одной застарелой, но оказавшейся весьма серьёзной проблемы и некоторое количество головной боли в довесок. Подозреваю, что хеймитская неугомонность и склонность к недобрым шуточкам являются такой же расовой особенностью, как и способности к телекинезу и иллюзиям. А уж в этом малыши — настоящие профи! Через что и пострадали… бы. Если бы я не вмешался.

— До сих пор не могу поверить, что они согласились на тебя работать, — пробормотал Падди, сквозь дым от своей вечной трубки наблюдая за тем, как юная Агни левитирует через весь зал увесистый бочонок с горькой настойкой. Выглядело это… забавно. Мелкая, меньше моей ладони, хеймитка с довольным хихиканьем бежала по вращающемуся под её ногами бочонку, пока тот парил над полом на высоте нескольких ладоней от него, и старательно, хотя и лениво, огибал столы и лавки.

А в следующий миг я еле успел пригнуться, как над нашим столом с задорным писком промчался дружок Агни по имени Луф, синевласый нахалёнок, балансирующий на копчёном свином окороке а-ля сёрфер на доске. А вот мой собеседник даже ухом не повёл. Впрочем, не с его ростом опасаться таких «нападений». Даже пригнувшись, я всё равно был выше сидящего рядом хафлинга, так что в случае ошибки хеймита, шишку от столкновения с летающим окороком заработал бы именно я. Хотя… ну да, эта зараза ещё и магией прикрылась.

Убедившись, что больше нападений вроде бы не предвидится, я коснулся лежащей на столе застеклённой грифельной доски, и послушный моей воле, растёртый в пыль мел тонкой струйкой заскользил по чёрной поверхности, выводя острые закорючки лэнгри.

— Всё лучше, чем удирать от разъярённых жителей Пампербэя. А там на них сразу полгородка ополчилось. Слишком уж далеко в своих шуточках зашли эти мелкие. Вот и нарвались.

— Это да… — усмехнулся Падди, взмахнув длинным чубуком трубки. — Орки бы их до самых равнин Варра гнали. Поймать не поймали, конечно, но загоняли бы порядочно. Они упёртые. Но дело-то не в этом, Грым…

— А в чём? — под моим довольным взглядом мел вновь прочертил дорожку из букв на грифельной доске. Работает самоделочка. И замечательно работает. Текст получается куда отчётливее, чем выдавливаемый на дереве или металле. Хрупковата, правда, в дорогу её с собой лучше не брать, разобьётся ещё… зато мой недотелекинез на управлении мелом тренируется не в пример лучше. Контроль растёт, а с ним и возможности. И это есть хорошо!

— Не живут хеймиты в больших городах, — прочитав надпись, ответил хафл. — Из любопытства заглянуть могут… но делают это редко и очень ненадолго. А жить предпочитают на природе. Леса, луга… знакомый альв как-то говорил, что у него на родине вокруг священной рощи одного вымершего рода с десяток общин народа Хейм проживает. Вроде как, магия места их привлекает. А здесь… ну какая магия может быть в этом твоём «Огрове»? — на названии заведения Падди поморщился.

Ну и зря. Мне, например, нравится… кстати, его тоже мои помощнички придумали. Точнее, подруга зеленовласки Агни — рыжая Лима. Все уши прожужжала, дескать, что за трактир без имени? А я про него просто забыл! Закрутился, завозился, вот и… В общем, застала она меня врасплох. Но я отыгрался. Предложил ей самой название придумать, раз так хочется. А уже на следующий день над входом в заведение, безо всякого моего участия, между прочим, появилась вывеска с надписью: «Огрово». Сокращение-совмещение от «Логово Огра», как протараторила сама Лима, любуясь делом рук своих. И ведь не откажешься… крутится эта мелочь вокруг, в глаза заглядывает: «Нравится-нравится?» Да с такой надеждой, что… эх, да драхх с ним. Забавно же получилось? Вот и пусть будет…

И кстати, радостная от моего согласия, малявка так и не призналась, где она эту вывеску взяла. Обещала только, что никто за неё морду нам бить не придёт, а на все вопросы… да пофиг ей на них! Даже не дослушала. Попищала, довольная своей выходкой, в ладоши похлопала, тресь, и нет её. Смылась, мелочь крылатая.

— Сильная-сильная! — помяни чёрта, называется. Лима приземлилась рядом со стаканом Падди, уселась на край блюдца и, с видом пай-девочки поправив подол юбки так, чтобы тот прикрыл её миниатюрные ботиночки, уставилась на затянувшегося трубкой хафла. Тот выдохнул очередную порцию дыма, но хеймитка недовольно сморщила носик, махнула рукой… и лёгкий порыв ветра снёс сизое облачко далеко в сторону. Падди хмыкнул.

— Откуда здесь взяться сильной магии, девочка? — с лёгкой снисходительностью в голосе протянул он. И этот тон явно не понравился Лиме. Уж очень характерно рыжая прищурилась.

— От него, ма-альчик, — ткнув в мою сторону пальчиком, пропела хеймитка и, тряхнув кудряшками, решительно кивнула.

— Ой-ой, — хохотнул Падди. — Великий Грым сотворил из кабака место силы! Весёлая история. Ну уж мне-то сказки не рассказывай. Чтоб ты знала, я маг, и о высоком искусстве забыл больше, чем ты когда-нибудь слышала. Так что не смеши меня, мелкая

— Ишь-ишь, надулся! Ма-аг он, ба-альшой он! Хорошо смеётся тот, кто смеётся последний, — гордо вздёрнув носик, заявила обидевшаяся Лима и, хлопнув огненно-рыжими крыльями, с треском метнулась прочь от нас, только искры на стол посыпались. Хафл же покачал головой да вновь присосался к своей трубке.

— Зачем ты ей нагрубил? — вывел я. Падди покосился на скользящий по грифельной доске мел и безразлично пожал плечами.

— А зачем она мне лапшу на уши вешать вздумала? — про… булькал он, и я не удержался от смеха. Ну уж очень потешный вид был у хафлинга, изумлённо взирающего на вылетающие из его рта и трубки мыльные пузыри… вместо дыма. Таких круглых глаз даже у лемуров не бывает, честное слово!

Догадаться, кто был автором этой шутки, труда не составило. На барной стойке буквально катались от хохота все четверо хеймитов. Даже Бран… а он, между прочим, среди них самый серьёзный. Командир, можно сказать. Предводитель… и тот ржёт.

— Спалю к Многоликому! — взвился над стулом неожиданно разъярившийся Падди и… осел обратно, усаженный моей рукой, опустившейся на его плечо.

— Не сметь, — прорычал я в лицо хафлинга, отчего тот на миг побледнел и застыл, словно пригвождённый к месту. Я же повернулся к хихикающим хеймитам, которым и дела не было до взбешённого хафла. Впрочем, да… выглядел он в тот момент забавно. Эдакий возмущённый хорь-альбинос. Хотя теперь уже замерший сусликом. Хах!

— Бран! — прохрипел я. Чернявый «предводитель» хеймитов утёр выступившие от смеха слёзы и выжидающе воззрился на меня. — Четвёртый номер тащи.

Бран кивнул и, хлопнув матово-чёрными крыльями, исчез за стойкой, оставив за собой след из осыпающихся чёрных искр. А затем, не прошло и минуты, как на стол передо мной приземлился поднос с кружкой молока, внушительной бутылкой, парой разноразмерных стопок и блюдцем с виточками тонко нарезанного подкопчённого сала, лежащими на кусочках грубого, ржаного хлеба. Разлив самогон по стопкам, я взял ту, что хеймит предназначил мне и ткнул её в руки замершего хафлинга. Рука Падди автоматически сжалась на стекле великоватого для него стакана. Его же рюмка просто утонула в моей ладони.

— Залпом, — приказал я, подхватывая с блюдца хлеб и сало. Хафл заторможено кивнул и механически опрокинул содержимое стакана в глотку. Проглотив свою порцию жгучего напитка, я дождался от хафлинга долгого сиплого выдоха и тут же сунул ему в пасть заедку, с интересом наблюдая, как меняется выражение краснеющего лица этого «великого мага». Вот он запунцовел, выпученные глаза налились кровью, но… жуёт, не плюётся. Уже хорошо…

— Драххов огонь! Это… что это было?! — прожевав хлеб с салом, не хуже меня прохрипел Падди, когда его физиономия уже почти вернула свой нормальный вид, а горящий язык вновь смог ворочаться.

— Перцовый гон в две трети[39], — я улыбнулся приятелю во все имеющиеся сорок зубов, и тот, прочитав мой ответ на грифельной доске, передёрнул плечами. — Понравилось?

— Иди ты к Многоликому! — отшатнулся Падди. Я ухмыльнулся и указал бедолаге на двухпинтовую кружку с молоком, стоявшую на том же подносе. Тот покосился на меня, осторожно взял её в руку, принюхался к содержимому, вздохнул и… надолго присосался к спасительной жидкости. Ну что ж, эксперимент можно считать удавшимся. Точнее, эксперименты.

— Успокоился? — спросил я хафла, когда тот вернул опустевшую кружку на стол и со вздохом откинулся на спинку стула. Падди бросил на меня недовольный взгляд, но, промокнув платком всё ещё слезящиеся глаза, всё же нехотя кивнул. Хорошо… я вновь взялся за грифельную доску и струйки мела побежали по её поверхности. — Не обижай моих гостей, Падди. Прошу как друга.

— Я… — вскинулся было хафл, но наткнулся на мой взгляд и, сгорбившись, махнул рукой. — Постараюсь.

— Не надо стараться, — я покачал головой. — Просто не обижай. Они мои гости, значит, я обязан их защищать, пока они живут в моём доме. Не заставляй меня делать выбор между нашей дружбой и их защитой.

— Гости? Они работники, — буркнул хафл, и я не сдержал вздоха. Вот ведь… не думал, что внук Старого Уорри подвержен общим стереотипам местных жителей. А ведь я тоже был наёмным работником, даже хуже — подёнщиком. И даже не у самого Падди, а у его младшей сестрёнки. И не замечал со стороны хафла такого отношения… да его и не было! Так почему сейчас вылезло?! Ла-адно. Потом разберёмся.

— Не работники, — рыкнул я. — Помощники. Гости. Денег я им не плачу.

— Э? — Падди явно удивился. Смерил меня долгим взглядом, после чего перевёл его на хеймитов, уже отсмеявшихся и теперь с интересом наблюдающих за метаморфозами хафла. — Как так?

— А зачем нам деньги? — накручивая зелёных волос на пальчик, пожала плечами Агни. — Тяжёлые бесполезные кругляши. Магия лучше.

— Да какая здесь магия? Откуда?!!! — не вынес издевательства Падди, но, прооравшись, устало сгорбился и почти прошептал. — Не понимаю.

Хеймиты переглянулись, и Бран вдруг махнул рукой.

— Ладно, Луф. Прекращай, а то обожрёмся, — проговорил он, и синевласый, согласно кивнув, щёлкнул пальцами. По залу словно свежий ветерок промчался. Падди даже плечами передёрнул, но тут же замер и, потянув носом воздух, будто бы к чему-то прислушался. Секунда, и хмурые морщины на лбу задумавшегося хафла расправились, а в глазах зажглось понимание.

— Эмоции! — воскликнул он. — Вы влияли на наши эмоции! Но зачем?

— Не «наши», а твои, — ткнув пальцем в Падди, ухмыльнулся Луф, но осёкся под взглядом Брана.

— Сила эмоций подходит нам не хуже силы природы, — проговорил черноволосый «предводитель» четвёрки хеймитов. — Но она слишком… мутная. Нужен проводник, который в состоянии обратить её в чистую силу, передать нам и не взбеситься при этом от паразитных потоков.

— Грым большой-большой, сильный-сильный, — промурлыкала довольная Лима, моментально оказавшаяся рядом, и, усевшись на моё плечо, попыталась обнять за шею. Получилось… ну, чтоб это проделать, таких как она, штук десять нужно. Но хеймитка честно пыталась, да.

— И на него совершенно не влияет проходящий поток, — заключил Бран. — В магии эмоций наш Грым — полный ноль, абсолютно к ней нечувствительный.

— Да уж, — ошеломлённо проговорил Падди. — Никогда не думал, что от полной бездарности в какой-то из ветвей искусства тоже может быть польза.

— Да ну? — грифельная доска вновь покрылась ровными строчками. — Приключение на корабле тебе напомнить? Ошейники, а, Падди?

— А это здесь причём? — нахмурился хафл.

— Менталистика, друг мой, — я ощерился. — Магия эмоций, как называют её мои маленькие гости, в вашей сумасшедшей классификации должна относиться именно к менталистике.

— Да нет, бред! — помотал головой Падди и нахмурился. — Ведь бред же, да?

— Нет, — в один голос звонко отозвались хеймиты и захихикали.

— Грым… ну, хоть ты-то… — хафл ожесточённо потёр пальцами виски и жалобно воззрился на меня. Я в ответ пожал плечами. Мол, извини, друг, но что есть, то есть. Падди прекрасно всё понял и выдохнул: — Дела-а… Впрочем… Ладно, оставим пока классификацию и теоретизирования вообще. Лучше ответьте, зачем вам понадобилось раскачивать мои эмоции? Вы ведь явно не «голодны», так?

— Так. Нам и силы Грыма вполне хватает, на всех четверых, между прочим… — кивнула Агни. — А с тобой был эксперимент. Через неделю открытие, нам нужно знать границы применения своих умений к существам разных рас, чтобы сошедшая с ума толпа посетителей не разнесла заведение по брёвнышку. Грым такому не обрадуется.

— Могли бы и предупредить, — обдумав ответ хеймитки, буркнул Падди.

— Тогда была бы нарушена чистота эксперимента, — легкомысленно пожала плечами Агни.

— А это нехорошо-нехорошо! — пискнула Лима.

— Понимаю, — со вздохом кивнул хафл. — На Дайне тоже экспериментировали?

— Нет, — отозвался Луф и заговорил неожиданно серьёзным тоном. Ну, для хафла неожиданно. Я-то уже попривык немного к своим новым знакомым, представляю примерно, чего от них можно ожидать. А вот для незнакомого с ними Падди такой разрыв шаблона… хех! — Силу, конечно, тянем потихонечку и от неё тоже, но раскачивать эмоции даже не пробовали. Орчанке это сейчас просто противопоказано. У неё ментальный слой нестабилен… разум мечется от полной апатии до нервного срыва — то любовь ко всему окружающему, то злость до скрипа зубов. И всё сейчас, немедленно. Что было вчера-позавчера, она даже вспоминать не хочет. Да и о том, что будет завтра, и будет ли это «завтра» вообще, Дайна в принципе не задумывается. Словно по течению плывёт. Куда вынесет, туда вынесет… Сложно с ней. Грым говорил, она долгое время провела в подавляющем ошейнике, да ещё и сработанным каким-то криворуким идиотом. Мы её поддерживаем потихонечку. Латаем, что можем… но это надолго.

— Собственно, мы с ребятами договорились, что они помогут привести Дайну в порядок, а я, в обмен, позволяю им жить в моём доме и питаться силой эмоций посетителей, — проскрипел я. — А помощь с открытием заведения — это для них так… чтоб скуку развеять, ну и перед Дайной оправдаться за постоянное присутствие поблизости.

— Думаешь, они справятся лучше, чем хороший менталист? — приподнял бровь Падди.

— Думаешь, у меня есть лишних две тысячи либр на хорошего менталиста? — на этот раз я не стал утруждать свои непослушные связки, и вновь накорябал ответ на грифельной доске.

— М-да, извини… не подумал, — кивнул хафл. — А если вскладчину, с ней вместе?

— Ты же слышал Луфа, — отозвался я. — Она в принципе сейчас не способна задумываться о будущем, понимаешь? Я пробовал поговорить с ней о визите к менталисту. Даже нашёл такого через знакомого доктора. Бесполезно. Фыркнула, махнула рукой и всё. Ей и так нормально. А то, что с ума сойдёт… так не сейчас же.

Я вздохнул. Ситуация с соседкой-орчанкой начала беспокоить меня довольно давно… было что-то странное в её импульсивности, сменявшейся временами полной апатией. Да и лёгкость, с которой она принимала положение ведомой в наших взаимоотношениях, тоже казалась мне чересчур… просто чересчур. Пожалуй, только оказываясь в своей мастерской, Дайна становилась именно такой, какой и должна была быть, если бы не это дурное происшествие с пленением! За работой орчанка просто преображается. Глаза горят, эмоции бурлят, но бурлят правильно. В такие моменты она естественна. Планирует с прицелом на будущее, не боится вспоминать о прошлом, будь то времена её учёбы или службы на «Ласточке». Но стоит ей выйти из мастерской, и всё, передо мной словно оказывается совершенно другой… разумный. И это было чертовски неправильно! До одури, до боли неправильно.

Но всю тяжесть положения я осознал, лишь когда вывезенные мною из Пампербэя, хеймиты разложили увиденную ими проблему Дайны по полочкам. Вот когда я пожалел о том, что так поторопился с приобретением недвижимости и открытием «Огрова». Даже подумывал о том, чтобы продать свою часть участка и дом, чтобы оплатить лечение орчанки, но… Фари отговорила. Мудрая мелкая предложила не торопиться и принять помощь хеймитов. А уж если не получится… В любом случае, работающий кабак будет стоить куда больше ещё не открывшегося заведения. И я согласился.