Нордшельский отшельник

Глава 1

В Милтоне расцветала весна. По воздуху проносились легкие порывы прохладного ветерка, доносящие до города свежие запахи леса после дождя. Мощеные дорожки отличались чистотой; около стойл и ферм конюхи, переговариваясь с наездниками, сметали комья земли с лошадиных подков да вычесывали жеребцов. На сбруе поблескивали капельки дождя, а зеленые попоны, расшитые золотистыми переплетающимися листьями, давно потемнели от влаги.

Гвардейский отряд вышагивал по плацдарму, оттачивая дисциплину и точность движений. Позолоченные наплечники в виде сложенных один к одному перьев блистательно отражали восходящее над городом солнце. Броня еще хранила на себе капельки росы и дождя. Тридцать бойцов специального гарнизона все как один смотрели прямо перед собой гордым сосредоточенным взглядом. Доспехи на них были тяжелыми и неудобными, но эльфы точно знали, каково им будет в реальной битве. Тренировки в полном обмундировании и броне давали им понимание о подвижности тела в доспехах, о том, какие движения и выпады лучше поразят врага в том или ином случае. Если бы они тренировались в удобных одеждах, то в битве были бы дезориентированы и не подготовлены к реальному положению вещей.

Поверх брони у каждого солдата поблескивал кулон с изображением герба, свисающий с тонкой кованной цепочки. [1] Изящный изогнутый лук, скрещенный с серебряным мечом, обвивали шипы роз. Надпись в середине гласила — “eəlshara” — “Борись и побеждай”.

— Eənch! Ierda![1] — разнесся над площадью поставленный голос.

Воины прекратили движение, развернулись к командиру. Ни на одном из лиц не блуждало ни глупой улыбки, ни вскользь проявившейся задумчивости. Стройные подтянутые тела, будто высеченные из камня черты лица, строгие взгляды, подчеркнутые точеными разрезами шлемов. Перья, свисающие с заостренных кончиков шлемов, шевелились на ветру.

Воины набрали побольше воздуха в легкие. По наплечникам побежала золотая солнечная рябь, когда воины горделиво приосанились. В воздухе повис крик:

— Ella, komiss![2]

Командир показал серию жестов, и бойцы припали на одно колено, выставив острые пики на изготовку. Небесное светило скользнуло по остриям орудий, молчаливо сообщив о начале нового дня. Оставалось еще три сотни ночей.

*** *** ***

Ноги несли тридцать первого воина по широким коридорам Филема. Он слегка повернул голову, чтобы видеть тренировки, развернувшиеся во дворе замка. Обязательно стоило наверстать упущенное.

Аккуратная легкая накидка колыхалась в нескольких сантиметрах от ковра, занимающего всю площадь коридоров. Стук обуви был приглушен, но по привычке гвардеец старался передвигаться бесшумно. Поправив выбившуюся из-под шлема прядь, он стал подниматься по лестницам. По каменным стенам прыгали разноцветные отблески витражей Ширанской битвы.

Изящные богини и девицы золотого ордена стоически держались напротив широкоплечих противников. Черные кусочки мозаики ярко контрастировали с золотом, а алая кровь, льющаяся рекой, навевала на эльфов, проходящих мимо витража, печаль, заставляя мурашки бегать по коже. На первый план битвы выходили две детально проработанные фигуры — два противоположных божества, словно ангел и демон. Обезличенная крылатая девушка сжала в руках копье, пронизывающее большую темную фигуру. Ее рогатый черный противник был усеян шипами. Высокий и мускулистый угольный черт выпустил кожаные крылья летучей мыши и обхватил когтистыми лапами женственную богиню. Ее нежные перья осыпались на землю, а тело словно бы потрескалось изнутри, пропуская ослепительные лучи магии.

В ту ночь Шираны — светлые Боги, были уничтожены, что означало бесконечный цикл будущих поражений эльфийского народа. Боги были оплотом их мира и защиты, но добро никогда не существовало без противоположной стороны. Гемы являлись их прямой угрозой, прорвавшись в новый светлый мир распространяющейся язвой, выплюнутой через червоточину мира.

Уничтожая все на своем пути, они перебирались на новые территории, прорастая во Вселенной, как плесень, захватывая новые земли и распространяясь. Они овладевали разумами различных народов, и их численность росла. Очередной жертвой порабощения стал и светлый эльфийский мир. Боги Шираны дали отпор, закрыв брешь жертвами своих жизней.

Последней умирала Ленара. Она смогла отдать угасающие магические силы, чтобы усилить защиту мира.

Но проклятье уже въелось во всю суть земли. Каждую тысячу оборотов мирского существования в Ширанскую ночь брешь открывалась, впуская полчища противников на святую землю.

Удручало еще и то, что с каждым боем гвардейцев становилось все меньше. И этот год мог оказаться последним для их существования.

*** *** ***

— Lenna diure[3], — мягко произнес девичий голос из-под шлема. Его обладательница слегка склонила голову вниз. Затем смущенно поправила себя: — Komiss…

Звук ее голоса разнесся по пустынной зале, и отрикошетил от стен и тонких колонн в нее саму, возвращаясь измененным, несмелым и издевательским «komiss, komiss, komiss».

Она остановилась перед поросшим мхом мощным деревом с углублением, которое служило королевским лицам троном. Ранее рядом с ним располагались тронные кресла для остальных членов королевской семьи, но сейчас за ненадобностью их убрали.

Крона могучего древа давно уже вытянулась вверх и теперь заполняла собой пространство под потолком прозрачного купола. Ствол его состоял из множества тонких сплетений, которые в порыве жизни соединились в единое целое. Магические потоки, иногда попадающие к корням, давали ему силы цвести и давать чудные плоды. Сейчас дерево было покрыто лишь зеленой листвой, но верхние листочки уже подверглись увяданию. Отнюдь, не из-за смены времени года.

Фигура на троне немного пошевелилась. Казалось, она совсем не обратила внимание на оплошное обращение к себе.

— Shirama lier feo navi.[4] Вольно, солдат.

Величественная особа всколыхнулась, подаваясь вперед, чтобы разглядеть девушку, спокойно застывшую вдалеке. Прищуренный взгляд скользнул от заостренных кончиков шлема к глазам и волосам, задержался у кулона на груди, мазнул по обуви.

— Я думаю, ты знаешь, почему сейчас находишься здесь, — мелодичный тонкий голос часто успокаивал ее, но сейчас он звучал печально.

Стражница чуть подалась вперед.

— Да, Нави.

— Подойди, Лэниэль.

Нави Вела глубоко вдохнула, не пытаясь скрыть свою тревогу, затаившуюся в глубине темно-зеленых глаз, в залегших под ними тенях и бледном, нездорового оттенка, лице. Гвардейцы не понаслышке знали, что она готова на многое, дабы защитить свой народ. И сейчас же ее выражение лица отражало ситуацию в городе — мирному существованию подходил конец.

— У нас остается все меньше времени, а с каждым тысячелетием все больше солдат погибает в Ширанскую ночь.

Она поджала губы, бросив печальный взгляд на тренировочную площадь. Тридцать бойцов рассекали воздух копьями, двигаясь слаженно, словно репетируя танец. Командир расхаживал вдоль строя, изредка выкрикивая указания. Голос его разносился по округе, и все казалось спокойным и слаженным. Будто над ними не висела грозной тенью тревожная весть, природа застыла в сладкой патоке мирного времени, пока в отдалении бушевали весенние потоки бурной реки, и солнце ласково играло на ветвях распускающихся почек. А где-то погибал старый мир.

— Я знаю.

Голос девушки остался строг и холоден, словно сталь в зимний рассвет. Вела продолжила говорить, перебирая в тонких пальцах ткань платья. Ее рука дрогнула.

— Богини старались сохранить уклады народов такими, какими его создала природа. Они никогда не позволили бы темным силам вмешаться в ход событий.

Она подняла на сестру тяжелый взгляд, позволив прочитать на лице королевы непоколебимость.

— Но у нас нет выбора.

*** *** ***

Лэниэль оттянула рукой тяжелые шторы и выглянула во двор, где за воротами замка раскинулась главная площадь. Там царствовали тоска и одиночество.

Тонкие и сложные переплетения улочек Милтона, как артерии, сливались в одну центральную точку — укрепления замка. Постройки местных жителей, отдавая дань древности, располагались высоко, пиками тянулись к небесам. Их дома располагались на деревянных сваях. В середине каждой постройки закладывалось отверстие для древа, которое и было центром всего жилища. Прорастая, оно создавало негустой кроной основу для потолка, а гибкие лозы, тянущиеся по полу во все стороны, приобретали прочность — они были проводниками защитной питающей магии. Листьев у этого древа было немного — чтобы свет мог спокойно проходить в комнаты. В зазоры потолка и стен эльфы ставили каленое стекло, а магия была способна укрепить весь дом. Самые искусные мастера по каленому стеклу выплавляли на крыше разнообразные фигуры, некоторые подражали башенкам крепости. Каждый дом отличался от другого по форме и размеру, но в тесноте мастера никогда никого не оставляли. Витая лестница, которая обхватывала толстый ствол дерева, вела каждого жителя из дома прямиком на улицы.

Дома украшали многочисленные балконы, а с перил или прочных ветвей нередко свисали овитые плющом качели. По вечерам, когда зажигались огни в навесных фонарях, небесное эльфийское королевство все светилось. А утром стеклянные стены и потолки отражали лучи солнца, падающие с небес, и зайчики прыгали с одного дома на другой. Во время грибного дождя можно было увидеть радугу, которая зависала над домами.

Плодовитость деревьев давала им ягоды и фрукты, так что природа давала им не только кров, но и пищу. Помимо этого, эльфы почитали земледелие и садоводство, высаживая семена съедобных культур. Они старались обходиться без жертв живых существ, поэтому употребляли мясо животных или птиц лишь в самые ужасные годы неурожая. И сейчас как раз наступало это время, поэтому из замка по утрам отправлялся охотничий отряд.

Эти земли были богаты влагой и реками. Подземные водяные ключи питали все деревья-дома, а также жителей города. На западе, вблизи от Милтона, располагалось озеро Imiras[5], куда эльфы ходили через южные ворота, чтобы постирать одежду и наполнить купальни. Это была безопасная тропа, исхоженная вдоль и поперек, но на страже города у стен и башен города всегда патрулировали лучники.

Главная улица, петляющая вдаль от замка, выходила к северным, а также южным воротам. Там, за несколько миль от сердца города, простирались дикие леса. Непроходимые участки были помечены на карте опасными зонами, и поодиночке туда выбирались лишь отчаянные души, в голодные годы искавшие пропитание.

Лэниэль же неплохо ориентировалась по главным лесным тропам, поэтому иногда позволяла себе одиночные вылазки, но еще никогда не заходила дальше дозволенного.

Поэтому, получив секретное поручение королевы, она почувствовала себя слегка озадаченной.

Дело касалось создания гильдии, в которую могли бы войти наемные магические темные силы, отколовшиеся от бесчисленных полчищ противников после Битвы Ширанов. По слухам, некоторые несогласные, обретя порабощенное самосознание после магического всплеска, отказались уничтожать лесной мир, так щедро изобилующий магическими потоками, и это немного склонило исход битвы в пользу Богинь. По иронии злого Рока отступниками оказались самые мощные сущности, и теперь часть из них могла таиться в глубинах лесов, скрываться ненайденными артефактами, как мифические джины, утопать в пучинах подземных недр.

Это звучало как брехливый сказ, и Лэниэль никогда не верила в его правдивость до конца. Обитай поблизости какая-то могущественная тварь, она бы уже давно показала себя и свои силы. Поэтому она не страшилась пойти в поход в одиночку. Ее ловкость, скрытность и умение лазать по деревьям спасло бы ее от напасти. Несмотря на излишнюю самоуверенность, она знала, что к вылазке следовало тщательно подготовиться — наточить свой меч и язык.

Также она должна была прошерстить ближайшие территории в поисках «соседей», которые издревле жили бок о бок с эльфами, и некоторыми отшельниками.

Королева… Сердцем она была верна народу, но понимала, что в одиночку им не выстоять. В битвах они погибали сотнями, и даже идеально подготовленные воины в этот раз не смогли бы защитить их государство и мирный народ. Даже набери они тысячи новобранцев, исход мира был предрешен — Гемов, казалось, всегда в разы больше, они распространяли скверну на многих существ, владеющих уникальными способностями. Сама армия эльфов насчитывала около пятисот воинов и с наступлением Ночи традиционно пополнялась добровольцами. Но в грядущей битве их сил не хватит.

Настроение города было смурным, апатичным, и народ можно было понять. Рынки больше не полнились эльфами, а улицы — детским смехом и озорством молодых девушек. Миряне работали до устали, а после сидели по домам, поддаваясь страху перед очередной битвой. Даже несмотря на то, что королева не распространялась о масштабе нависших проблем, многие жители чувствовали неладное. Масла в огонь подливала и угасающая природа, а потоки магии ослабевали. В кабаках наливки лились рекой, пытаясь заглушить надвигающийся ужас беспомощности перед судьбой.

Лэниэль еще никогда не видела такого упадка духа, как в последние годы, но не могла опустить рук и дать слабину перед товарищами. Иногда она присоединялась к отдыхающим после рабочего дня, чтобы пропустить стаканчик в пабе.

Агитирующие вывески с королевским гербом висели тут и там, приглашая эльфов разных возрастов вступить в ряды армии для защиты родного дома. Очертания герба расплывалось, когда она вновь и вновь поднимала стакан. «Лучше бы удалось поднять дух народа», — корила она себя даже на пьяную голову.

Молодые боялись идти на смерть, а древние старики уже были не в силах помочь. Но лишь потому, что не знали — впереди грядет их последний прожитый век. Она часто просила королеву раскрыть народу все карты, чтобы подготовить как можно больше способных держать оружие в руках, но она возлагала надежды на помощь мифических «темных сил». Лэниэль устала с ней спорить, поэтому почти без раздумий приняла опасное задание. Положение было абсурдным и печальным, и в ней билось желание принести как можно больше пользы.

К тому же королева была на посту не так давно, заменив на троне своего погибшего отца. Лэниэль понимала, каково это — терять самых близких, поэтому на многое закрывала глаза, когда речь шла о сестре.

Предательские черви страха пытались проесть дыры в ее сердце и склонить ее гордо поднятую голову, но она не сдавалась.

Либо жизнь, либо смерть. Третьего не дано.

Из тронного зала она направилась к обширной библиотеке замка, где хотела найти ответы на всплывающие вопросы. Отворив ключом главную залу, ведущую к королевской сокровищнице, она огляделась.

Корешки стояли до противного ровно, и каждая буква, не затертая временем, отчетливо прочитывалась. Она вытащила наугад несколько книг; их содержание могло подойти.

Девушка склонилась над пыльным фолиантом и раскрыла его. Рассеянные города и поселения за лесами, расколовшиеся, как островки меж океаном, давно утратили связь с Милтоном. Возможно, они уже давно были стерты с лица земли, возможно, часть народов выжила и теперь скрывалась. Кто знает?

Но эльфийке нужно было добыть хоть какие-то сведения о их судьбе. Попытаться собрать альянс и отстоять свою жизнь. Свой мир.

Она перелистнула покрытые пылью желтые страницы и развернула древнюю карту, вшитую в книгу. Перед глазами запрыгало пыльное изображение, нанесенное старыми, кое-где выцветшими чернилами. Черные линии часто растекались, и картинка была покрыта пятнами.

Меж лесами, ближе к горным водопадам, выходящим к берегам моря, находился крепкий народ хронов. Их укрепления надежно прятались от мира в пещерах за водяными настилами. По слухам, они были хорошими строителями и мореплавателями. Коренастые и сильные, пахнущие сыростью, с загрубевшей от соли кожей, они не вызывали восхищения у утонченных эльфов, но Лэниэль была далека от предрассудков. В конце концов, им не нужно связывать друг друга любовными узами, чтобы заключить союз. Но кто знает, как они огрубели за многие сотни лет, с тех пор, как прекратили выходить на свет?

В морских глубинах обитали коварные змеи, в жилах их был яд. Их не считали за отдельный народ, они не имели разума, но по легендам, с помощью артефакта Зелы их можно было склонить на свою сторону. Кощунство над природой, но Королева считала, что их яд можно сцедить, и передать лучникам. Лэниэль передергивало от этой мысли, и она все чаще поглядывала на сестру с тревогой. Убивать целое поколение существ ради мнимой выгоды на войне? Ее идеи с каждым разом звучали все абсурднее и становились жестокими. Находясь в отчаянии, она искала любые выходы сохранить жизни. Ценой… других.

Этот артефакт Зелы считался не самой честной вещицей, он пришел из темного мира, позволяя с помощью его силы управлять разумом другого, подавлять волю. Лэниэль подозревала, что именно он мог влиять на разум орды Гемов.

Большинство из когда-либо известных им артефактов казались вымышленными, либо были утрачены. Королева Нави хранила один из них у себя. Лэниэль не знала его сути, но втайне надеялась, что его магическая сила не затуманит ее разум злобой окончательно.

Она мысленно вернулась из размышлений к лежащим перед ней документам. Следующие записи были затерты временем. В самих лесах обитала в основном дичь, вырожденные предки либо потомки эльфов, ягоды да грибы.

Девушка поджала губы и без сожаления вырвала карту из книги. Свернутый папирус отправился в ее набедренную сумку.

Теперь ей предстояло присоединиться к соратникам на плацу.

[1] Приказ остановиться. Слушай, повинуйся.

[2] Во имя королевы.

[3] Приветствую, госпожа.

[4]Богиня освещает твой путь.

[5] Хрусталь, хрустальный.