Нить судьбы

25 Глава

Пока Алину везли в больницу, врачам скорой помощи приходилось дважды возвращать девушку к жизни. Повреждения были очень серьезны, и только наличие крови высшего позволило довезти бедняжку до больницы и сразу положить в реанимацию. Марк не отходил от нее ни на шаг, пока шла операция, пока ожидал в коридоре заключения врачей, пока Лину перевозили в отдельную палату. У дверей палаты он выставил охрану и категорически запретил всякие посещения без его разрешения.

Алина поправлялась на удивление быстро. Уже через пару дней отключили аппаратуру, поддерживающей жизнедеятельность, и девушка смогла самостоятельно дышать. А к концу недели она более-менее начала ходить по палате с помощью медсестры.

В отличие от быстро выздоравливающего тела, психически девушка была раздавлена. Она до сих пор не могла прийти в себя из-за такого поступка человека, которому доверяла, и ежедневно навещающий ее врач отмечал, что психика девушки держится на грани. Что беспокоило и понтифика, и приглашенного им психиатра. У Лины не было никакого эмоционального выплеска происшедшего, она стала молчалива, тиха и подолгу сидела у окна, думая о чем-то своем. О произошедшем Лина говорила спокойно, без эмоций, без интонаций, как будто речь шла не о ней самой, а о кукле. Как вытащить девушку из этого состояния, мужчины не представляли. Оставалось только ждать, пока она сама не выберется.

Но это было не все.

С того момента, как Лина смогла самостоятельно передвигаться, понтифик, хоть и продолжал регулярно навещать Алину, но делал это все реже и реже. К концу недели он заезжал только утром минут на двадцать и общался с врачами, интересуясь ее самочувствием. И Марк больше не говорил ей о своей любви, ни разу не коснулся ее, не сделал ни одной попытки обнять или приласкать.

Девушка не могла этого не заметить, она пару раз пыталась спросить об этом Марка в лоб, но тот лишь отмалчивался или отговаривался словами, что все хорошо.

И тогда она перестала спрашивать, поняв, что сказанное Гюнтером полностью подтвердилось. Внезапное отчуждение Марка означало только одно: понтифик не смог принять Лину после насилия, как прежде. И забота высшего о здоровье девушки объяснялась только тем, что она была его инициалом. Пока еще была.

Ее оттолкнули. Ей дали понять, что она больше не достойна. Что изуверство чужого мужчины над ее телом не позволит теперь ей встать рядом с правителем клана в качестве его спутницы.

Что Марк не может и не будет любить ту, кого так легко сломать.

А понтифик ей был необходим, как глоток воздуха, как стакан воды для страждущего. Его внимание, забота, любовь, в конце концов, его легкие, нежные прикосновения и страстные поцелуи, которые помогли бы Лине стереть из памяти совершенное над нею насилие. Вера в то, что Марк на самом деле ее любит, не позволила Лине сойти с ума в том доме. И сейчас девушка хотела, чтобы Марк хоть одним словом, одним жестом показал, что он продолжает в ней нуждаться, что она любима и желанна. Даже после тех извращенных, изуверских пыток. Особенно после них.

Но он не сделает этого, а она не скажет.

Не будет просить или умолять о лишней встрече или объятии.

Не будет тянуться за прикосновением.

Ведь тогда это будет унижением, которого ей предостаточно.

Лина будет молчать.

Нет — значит, нет.

Значит, так тому и быть.

Ирина поздравила себя с успехом. Мысленно, разумеется, стараясь не показывать своей радости открыто.

Вчера она, покинув тот злополучный полуразрушенный дом в Подмосковье, сразу же отправилась в аэропорт, благо, что заранее позаботилась насчет билета. Ирина прекрасно понимала, что время, которое маги Паноптикума затратят на поиск инициала понтифика, исчисляется всего лишь часами, а значит, лишнего у нее нет. Женщина более-менее расслабилась только, когда села в самолет, Бухарест это уже территория Владимира, и, так как между кланами, находящимися в состоянии перманентной холодной войны, не подписано соглашение о выдаче преступников, она автоматически попадает под юрисдикцию господаря. А тот вряд ли будет отказываться от неплохого защитного мага и сможет наверняка предложить ей что-то повесомей, чем должность обычного штатного сотрудника.

Прибыв в город, она сразу же напросилась на аудиенцию у Владимира и, не вдаваясь в подробности, попросила у него убежища. Тот не отказал и не стал спрашивать, почему именно член московского Паноптикума решила вдруг бежать из города. Более-менее все понятно, она опасалась за свою жизнь. Ведь почти половину сверхъестественного подразделения московского клана орденцы вырезали начисто. Владимир получал подробную информацию о происходящем в Москве и точно знал о смерти как минимум десяти магов и двух менталов, так же до сих пор неизвестна судьба Агнешки Красинской, сильной старой телепатки, работавшей с самим Инквизитором, и это лишь те, о ком официально объявили. Ирина боялась за свою жизнь, а Владимир мог обеспечить ей необходимую охрану.

А через пять часов Головастик доложил своему учителю о происшествии с инициалом младшего понтифика, к слову, тоже состоявшей в Паноптикуме. Женщину закрыл в заброшенном доме и истязал Гюнтер Рейнхарт, доведя несчастную до полусмерти. И помог ему в этом деле маг, в доме нашли следы магических арканов. Господарь по-новому взглянул на прибывшую к нему женщину. И о причине, по которой Ирина так срочно просила убежище, Владимир догадался без лишних слов. Так цинично поступить с инициалом понтифика могла на редкость хладнокровная женщина. И чуть подумав, он все равно решил сохранить Ирине право на защиту.

Сейчас магичка сидела в уютной гостиной перед Эстебаном и принимала от него бокал горячего глинтвейна.

— Я был убежден, что Гюнтер не будет отходить от намеченного плана, — недовольно проговорил вампир, усаживаясь в кресло напротив.

Свой дом в Бухаресте он обустроил, как и московскую квартиру, в светлых тонах. На полу гостиной был ковер молочного цвета, на окнах — бежевые с белой вышивкой шторы, мебель обита светло-кофейной кожей.

— Вы ошиблись, — рассудительно ответила ему Ирина, — Он довольно давно уже интересовался у меня возможностью снять инициал. Но на Ветровой стоит работа кого-то из старых, мощных магов. Инициал мне снять так и не удалось.

— А это возможно? — испанец цепко впился в нее взглядом.

— Инициал — это заклинание защиты, а я специализируюсь как раз на таких. Вывод напрашивается сам собой, — пожала плечами женщина.

Эстебан хмыкнул и потер подбородок, глядя в потолок.

Поначалу он собирался самостоятельно использовать девчонку. Но после того, как Марк поставил на нее свой инициал, а чуть позже Ветрова открыто призналась, что является официальной любовницей высшего, Эстебан понял, что планы надо менять. И решил перейти от активного действия к созерцанию, а потом попировать на том, что останется. Другими словами, бежав в Румынию, Эстебан первым делом рассказал господарю клана о ткущей. Владимиру было плевать, кого девчонка любит, и кто с ней спит, менталка стала его идеей-фикс.

Гюнтер, как друг девушки, должен был притащить сюда ткущую в полном здравии и безопасности для жизни. Не сказать, что Эстебану было в итоге жаль Лину, когда-то и сам хотел с ней поразвлечься подобным образом, хотя может и не так жестоко. Но он не собирался отступать от закона ни на йоту. Инициала запрещено подвергать опасности, нападение на таких смертных всегда сурово наказывалось. А то, что понтифик будет карать за Лину беспощадно, понятно было и без слов. И самая суровая казнь — полное уничтожение семьи преступника. И теперь, благодаря Гюнтеру, его семья не просто персоны нон-грата в Москве, они теперь фактически поставлены вне закона.

И ведь еще придется как-то объяснять действия ученичка перед господарем. Владимир очень жестко пояснил, что ткущая ему нужна живой и невредимой.

Зазвонил телефон. Эстебан извиняющее глянул на магичку, показал на звенящую трубку в руках и вышел из комнаты в соседнюю. Ирина с удовольствием пригубила глинтвейн и посмотрела вслед ушедшему мужчине. Все-таки Лина такая дура! Не умеет она мужчин выбирать. И только сейчас женщина позволила себе улыбнуться. Слегка. Уголками губ. Она уже решила где, как, а главное с кем будет дальше жить.

Испанец посмотрел на неизвестный номер, кто это, он догадался почти сразу.

— Да?

— Учитель, вы можете принять меня? — услышал он усталый голос Гюнтера.

Обстановка в городе все больше накалялась.

Подрывы зданий и автомобилей прекратились, полиция очень жестко отслеживала любой сигнал о странных предметах, даже если это был просто потерянный пакет. В народе процветала паника и истерия, сопровождающиеся расцветшей паранойей и стражи закона подогревали их еще сильнее, регулярно оповещая граждан о правильном поведении при терактах и о тщательном, даже можно сказать, параноидальном внимании к незнакомцам. Бригады учли новые реалии и перешли к погромам и уличным дракам. К каждому объединению адептов теперь обязательно прикреплялся маг, поэтому зачастую такие стычки происходили под полной завесой невидимости, и прохожие иной раз очень удивлялись выпавшему им под ноги окровавленному и израненному человеку. Раненных вампиров адепты почему-то забирали с собой. Вампиры же получили от лидера клана четкий и однозначный приказ — ни одного адепта в живых не оставлять. Отряды уничтожали адептов подчистую, добивая раненных и пленных, чтобы никто не выжил. Понтифики стремились стереть Орден с лица земли.

Это им удавалось. Несмотря на присутствие магов в бригадах, охотники терпели жесточайший крах в своей борьбе, которую сами же и развязали. Многочисленные мелкие столкновения становились с каждым разом все ожесточенней, в них зачастую гибли и страдали обычные люди, никак не связанные ни с вампирами, ни с охотниками, и это делало войну еще более разрушительной.

Верховный понтифик призвал с областей подкрепление. Каждая директория, подчиненная московскому лидеру, обязана была предоставить от десяти до пятидесяти обученных опытных вампиров. Боевые дополнительные части были отозваны даже с горных полигонов.

Сейчас, когда полиция ввела комендантский час, пытаясь разобраться с террористами, громящими городские заведения, а Москву заполонили вызванные понтификом с областей подразделения, стало очень опасно выходить по вечерам на улицу. Прибывшие вампиры посчитали, что под шумок могут питаться не только донорами, но и вспомнили о таком древнем способе, как охота, и в первые дни стали часто находить раненных и погибших смертных. Марк уже провел несколько показательных казней, доказывая еще раз, что не потерпит нарушений собственных законов, и требуя от десятников жестко следить за своими подчиненными. Префекты в своих директориях также наказывали особо ретивых, но вампиры просто стали более осторожны и не допускали, чтобы их обнаружили или заподозрили. Руководство в принципе понимало, что доноров на всех не хватит, и стало закрывать глаза на некоторые случаи. Главное, чтобы не светили свою сущность перед смертными, не хватало ко всему прочему еще и с массовой истерикой против вампиров разбираться.

А адепт Михаил полностью был занят предстоящим мероприятием. Он по нескольку часов в день проводил тренировки, а инструкции подчиненным были точны до посекундных действий. Все распланировано и учтено, осталось только дождаться нужного дня.

Глеб принимал необычную делегацию. Для этого случая он распорядился открыть центральную Залу, всю в позолоте и мраморе, но его гостям до убранства комнаты не было дела.

Представители Гильдии нейтральных магов и менталов в составе четырех человек сейчас сидели перед ним и хмуро разглядывали верховного Главу. Тот с искренней улыбкой, которую за долгие годы научился великолепно играть, поприветствовал их и приготовился слушать.

На стол перед Глебом положили небольшую стопку бумаг, переданную незваными гостями. Бросив на нее взгляд, Глава понял, что это списки.

— Гильдия всегда стояла в стороне вашей с вампирами войны, мы никогда не поддерживали ни ту, ни другую сторону, — начал старый Владислав, Мастер Гильдии, — Но в развязанной вами бойне страдают наши люди, и мы не можем этого просто так оставить. Среди пострадавших при взрыве в Марьино было несколько наших людей, недавно одна из ваших бригад уничтожила семью целителей, которые спасли неизвестную девушку. В переданных вам списках — фамилии тех, кто погиб и пострадал. Это нарушает заключенные между нами договоренности!

Глеб взял бумаги в руки и пролистнул. Последней фамилией были Поляковы, маги-целители и их маленькая дочка. Отчет о нападении на их семью Глава получил вчера, и, хоть сурово наказал всю бригаду, особо принимать в расчет это происшествие не стал. Как оказалось, зря.

— Виновные были наказаны, — проговорил он со всей серьезностью, — Я лично могу вам гарантировать, что впредь такие случаи происходить не будут.

— Правда? И как вы сумеете это пресечь? Раздадите своим камикадзе списки семей, которых трогать запрещено? — иронично отозвался Алексей, помощник Мастера, молодой, но уже очень сильный и опытный маг. Он сидел по правую руку своего руководителя и недовольно поглядывал на Главу Ордена.

— Алексей, тихо, — успокоил его Владислав, — Но мой помощник задал верный вопрос — каким образом вы будете пресекать подобные происшествия? Наши люди пострадали и в теракте на Сухаревской, где Неприкасаемые взорвали автомобиль, некоторые попали самое пекло ваших столкновений на улицах. Мы выражаем вам официальный протест и требуем прекратить этот террор!

Верховный Глава сочувственно покачал головой.

— Мы посмотрим, что можно сделать, чтобы невинные не пострадали…

— Об этом надо было думать раньше! — воскликнул Алексей, — Вы развязали войну с вампирами, на вашей совести смерти Поляковых.

Мужчина вскочил со своего стула и в негодовании заходил по комнате. Мастер, недовольный вспышкой своего помощника, покачал головой, но ничего не ответил. Эмоции Алексея он прекрасно понимал.

— Они укрывали у себя телепата кровососов, а она — наш враг, — парировал в ответ Глеб, осуждая погибших.

— Вы не имели права трогать семью! Вы могли убить телепатку, но семью трогать было запрещено! — ответил Владислав, — В наших договоренностях было четко сказано, если Гильдия не вступает в войну на чьей — либо стороне, ее члены — неприкасаемы!

— Вы должны понимать, что в войне часто страдают невинные люди, — развел руками Глеб, — Невозможно обойтись вообще без жертв, это все-таки война, боевые действия.

Остальные представители Гильдии молчали, но по их мрачным лицам орденец видел, что они полностью поддерживают своего лидера.

— Наши договоренности должны быть превыше всего! При отце Сергии десять лет назад, такого не происходило!

— Отец Сергий, как вы понимаете, не оправдал надежд нашего братства и был лишен своего поста. Мы можем предложить вам повесить на каждого члена Гильдии метку, чтобы наши сотрудники ее видели и…

— Метку? — возмутился Алексей, — Мы наложили уже все арканы, что могли, но ваши люди не обращают на них внимания!

Гильдейцы хмуро подтвердили слова молодого помощника.

— Это все, что вы можете нам сказать по поводу происшедшего? — уточнил Владислав.

Верховный глава немного подумал и согласно кивнул головой:

— Мы постараемся избежать в будущем подобных ситуаций, но и вы должны понимать, что война это…

— Ясно, — оборвал его Глава Гильдии, — Тогда мы официально объявляем о том, что Гильдия вступает в войну на стороне клана.

В отличие от Ирины, Ивану пришлось куда как хуже. Гюнтер предупредил его, что препарат сразу вызовет зависимость. Он обещал связаться с эмпатом в течение ближайших пяти дней, и чтобы парень окончательно не свихнулся от ломки, отдал еще девять доз, приказав принимать по одной раз в день. Перед отправкой в Москву Пауль снабдил его достаточным количеством лекарства, хоть и предупредил, что дополнительную партию придется подождать. Но на ткущей, как изначально планировал сделать Гюнтер, глава механиков категорически запретил испытывать наркотик. Она была слишком редким менталом, чтобы бездумно проводить над ней такие опыты, это необходимо сделать строго под наблюдением врачей и аппаратуры.

Иван понимал, что ничем хорошим этот эксперимент с наркотиком не закончится, но попробовав работать с ним, ощутив силу, с которой он так легко смог пробить инициал Лины, парень уже не мог от него отказаться. Поэтому он ежедневно вкалывал себе положенное количество препарата и с ужасом ожидал, когда тот закончится. В клан он не возвращался, парень был не дурак и понимал, что плюсы с минусами понтифик быстро сложит и поймет, кто помог Гюнтеру похитить его женщину, а значит, расправа будет очень жестока.

Перед самим нападением Ирина поставила Ивану защитный аркан, чтобы не смогли найти по метке клана. А после, воспользовавшись своим большим опытом бродяжничества, он скрылся в самых грязных трущобах города. Что ж, бомжевать на вокзалах ему не в первой, а там скоро и Гюнтер его вытащит, надо лишь немного потерпеть.

На сегодняшнем заседании присутствовала пара новых лиц. Жаклин с удивлением отметила, что рядом с верховным понтификом расположились Глава Гильдии нейтралов Владислав и его ближайший помощник Алексей.

— Как вы все заметили, на совещании присутствуют представители Гильдии нейтралов. У них есть сообщение для нас.

Гай сделал приглашающий жест в сторону Владислава и тот встал со своего места.

— В текущей войне, которую так неожиданно для всех нас развязал Орден, страдают не только ваши сородичи, — начал он без обиняков и длинных предисловий, — Наши люди также несут потери и спрашивают нас, своих руководителей, за что? Почему они, невинные и невиновные, попадают в переплет ваших боевых действий, гибнут в результате терактов и местных столкновений. Глеб, которому я задал эти вопросы, не смог на них ответить и отделывался лишь общими фразами. Мы не потерпим, чтобы нас истребляли без всяких на то оснований. Недавний случай с семьей Поляковых, когда одна из бригад полностью уничтожила семью целителей только лишь за то, что те помогли одному из ваших сотрудников, поставил точку в наших вопросах и заставляет перейти к действию. Сегодня я говорю прямо: мы готовы вступить в войну на вашей стороне. Мы готовы предоставить вам для борьбы с охотниками полторы тысячи обученных магов, целителей, менталов и экстрасенсов. Мы будем сражаться вместе с вами!

Последние слова Главы Гильдии потонули в аплодисментах префектов.

Когда восторги вампиров более-менее утихомирились, понтифик снова взял слово:

— Мы с Владиславом уже прикинули приблизительный план, сколько человек получит каждая директория. Каждый патруль теперь будет в обязательном порядке сопровождаться…

Вечером Гай приехал домой к брату. Он прошел в кабинет и уселся перед задумавшимся о чем — то понтификом. Марк же, не обращая внимания на гостя, молча смотрел в окно. Перед его глазами постоянно вставала картина умирающей Лины на полу того дома, в луже собственной крови, избитой и изломанной. И он пытался придумать хотя бы какой-то способ, чтобы защитить свою женщину от любого причинения вреда.

Но в голову так ничего и не приходило.

— Я подозревал, что подобное когда-нибудь произойдет, — начал Гай издалека.

Марк, не меняя позы, перевел взгляд на брата, нахмурился.

— Рада не только пыталась снять блок с Лины, она поставила на нее «Маячок», — добавил Гай.

— Артем ее просканировал в больнице, не было на ней ничего такого, — хмуро проговорил понтифик, не сводя с брата настороженного взгляда. Он давно уже знал, что Лину Рада принимала у себя по приказу Гая, — Что должна была сделать Рада помимо этого?

— Поставить на Лину «Маячок»! — раздельно проговорил, медленно закипая, Гай. Если бы аркан до сих пор на Лине стоял, то поиски девушки не затянулись бы так надолго. И это Марк виноват в том, что аркана не было на девушке, — Зачем ты его снял?

Марк вскочил с места и в ярости заметался по комнате:

— На ней не было «Маячка»! Не было! Зато Артем нашел очень неплохой «Покров»! И это именно из-за него мы не могли отследить Лину! Он же закрывал ее ото всех поисков полностью, наглухо! Ты обязан был меня предупредить об этом!

Гай нервно дернул бровью, сжал тонко губы и отчетливо повторил:

— Только «Маяк», чтобы отслеживать!

Марк метнулся к брату и навис над ним, ухватившись за подлокотники.

— Значит, Рада солгала тебе! Значит, она поставила вместо поискового аркана глушащий!

— На Лине стоял «Маяк», я проверял!

— С кем же?

— С Ириной!

— Надо же, это с той самой, что сейчас пропала, также как и Иван? Какое удивительное совпадение!

— Я к этому непричастен!!

Марк снова заходил по комнате:

— Я понимаю твой резон, брат! Ты хотел закрыть Лину, чтобы ее не нашли ни Орден, ни европейские братья…

— Я не ставил на нее «Покров»!! — вскричал Гай, — Я не отдавал такого приказа Раде! Гюнтер это сделал самостоятельно!

Марк прекратил свои метания и очень тихо поинтересовался:

— И почему это Гюнтер вдруг решил изменить твой приказ? Почему ты вообще ему что-то приказывал насчет Лины в обход меня? Ведь я категорически запретил делать что-то с ней за моей спиной! Я же предупредил, что она — моя!

— Мне нечего тебе сказать на это! — потихоньку начал успокаиваться Гай. Он не собирался рассказывать Марку о той бумаге, что недавно отправил с курьером Гюнтеру. Еще немного, и этот документ станет таким же пшиком, как и сам немец.

Понтифик отвернулся от брата и оперся руками о книжную полку.

— Тогда куда подевался «Маяк»? — он спросил глухо, — Ни следа, только «Покров»!

Гай откинулся на спинку кресла и честно ответил.

— Я не знаю!

Тяжело дались Марку эти дни, Гай и не предполагал даже, что ему настолько будет важна смертная. Он слегка покачал головой, осуждая брата. Нельзя, категорически нельзя позволять своим чувствам так управлять собой. Он это знал по себе, когда боролся за Патрицию и потерял ее.

— Что с поиском Рейнхарта?

— Ничего, — едва слышно ответил Марк, — Учитывая исчезновение Ирины, я догадываюсь, что она тут по уши увязла, а значит, помогла ему с защитой.

— Артем может прощупать основные защитные арканы и по следу уже будет проще отыскать.

— Это все равно, что искать иголку в стоге сена, — отмахнулся от предложения брата понтифик, — Сколько этих защитных сейчас накладывается на окружение каждого члена клана? Десятки! Нейтралы завалены заказами едва ли не до сентября. Война идет, каждый хочет защитить своих близких, — он немного помолчал и добавил, — Я, к сожалению, не смог.

— Ты снял с нее «Покров»?

Марк отрицательно покачал головой.

— Нет, она сейчас не в том состоянии, чтобы выдерживать еще и магические опыты над собой. Да и маги пока все заняты.

Гай поднял с пола дипломат и положил себе на колени, открыл его. Из потайного кармана достал небольшую книжечку в кожаной обложке.

— Ну, для этого маг тебе все же потребуется. Вот, держи.

Он бросил ее на стол.

Марк оглянулся и посмотрел на книжку.

— Что это?

Гай поставил дипломат обратно на пол и развалился в кресле.

— То, что тебе очень нужно, особенно сейчас, когда твоя Лина в таком состоянии.

Марк цинично усмехнулся:

— Молитвенник, что ли?

Гай ответил такой же ухмылкой.

— В какой-то степени.

Понтифик подошел к столу и взял книжечку в руки. Повертел в руках, полистал. И наткнулся, видимо, на что — то интересное, так как вдруг замер, внимательно вчитываясь в текст, пару раз недоверчиво перелистнул книгу взад — вперед, затем еще раз прочел название на обложке и вернулся к заинтересовавшей его странице.

— Откуда это у тебя? — хрипло спросил он брата. Горло вдруг резко пересохло.

— Наследство Натансона, братец, — Гай с непередаваемым чувством удовлетворения смотрел на младшего брата. Тот явно был ошарашен. Марк вцепился в книгу, как будто боясь, что ее сейчас отнимут, — Он мне ее передал незадолго до своей смерти. Думаю, Орден именно это искал у него дома.

— У меня нет достаточно сильного мага для такого дела. Сам знаешь, Паноптикум почти вырезан, — задумчиво проговорил Марк, поглаживая книжицу по корешку.

— Запроси Гильдию, теперь, когда они с нами в одной упряжке. Поговори с Алексеем, он разумнее, чем старый Владислав.

Марк еще раз недоверчиво провел пальцем по обложке, обводя название на арабском.

— Уверен, теперь у тебя есть стимул найти мага, брат, — Гай встал с кресла и подошел к высшему, — Либо уговорить.

Марк благодарно сжал ему плечо.

— Спасибо! Я не знаю, чем тебя отблагодарить за этот подарок…

— Ты, главное, девочку защити, а там мы с тобой разберемся с оплатой.

Марк подошел к сейфу, открыл дверь и положил драгоценную для него книгу между бумагами.

— Мне пора ехать.

— Ты куда?

— В больницу, — хмуро ответил ему Марк.

Гай удивленно посмотрел на часы:

— Так время то уже за полночь, Алина спит давно.

Марк остановился в дверях, обернулся к брату:

— Я знаю.

Рустам уже привычно открыл дверь в палату девушки в нужное время, проверил, все ли у нее в порядке, и поставил мягкое кресло с ее кроватью. Часы пропищали час ночи и успокоились. Еще пара-тройка минут, может десять, если водитель попадет в красную линию на светофорах, и понтифик будет здесь. Каждую ночь, с тех пор как Лина попала в больницу, он приезжал и сидел с ней, держа в руках ее тонкие пальчики, целуя их и не сводя с нее глаз.

Вот и сегодня, понтифик прошел мимо телохранителя, мельком взглянул на него, мол, все ли в порядке, тот уверенно качнул головой в согласии, и Марк открыл дверь палаты. Прошел вперед, привычно сел в кресло и взял руку Лины в свою. Перебрал пальцы, переплел со своими, поднес к губам. И не отрывал взгляда от ее лица, бледного, измученного.

Девушка пошевелилась, тихо застонала во сне и, не открывая глаз, прошептала:

— Марк?

— Спи, спи, любовь моя, — едва слышно проговорил понтифик, — я тут, не бойся.

Лина слегка повернула голову на подушке и проговорила:

— Люблю тебя.

Марк прижал ее ладонь к своему лбу и зажмурился. Девушка впервые призналась ему в любви. Сама. Во сне.

В последние дни она всегда с ним разговаривала очень тихо, едва слышно и совершенно бесстрастно. Как будто из нее выдавили все эмоции. Ни улыбки, ни смеха, ни слез. Вообще ничего. Он помнил такое состояние девушки, когда та пыталась покончить с собой из-за предполагаемого обращения бывшего мужа.

И взгляд. Если поначалу он был каким-то отчаянно испуганным, казалось, что она каждую минуту ждала возвращения кошмара, то теперь Лина смотрела на всех, и на него в частности, с обреченностью идущего на смерть.

И Марку было очень страшно видеть такое во взгляде любимой женщины.

И очень страшно от мысли, что не уследят за ней, и она снова попытается покончить с собой. Он несколько раз строго это повторил врачу, приставил телохранителей, чтобы они незаметно следили за девушкой, весь персонал был тщательным образом проинструктирован. Но Марк все равно безумно этого боялся.

Понтифик вспомнил, что говорил ему психиатр на следующий день после приезда Лины в больницу, когда девушку перевели в обычную палату.

«Она пережила страшное. Сейчас ее реакции могут быть неадекватны, она может ненавидеть всех близких, обвинять их. Поэтому вам нужно быть крайне осторожным и очень терпеливым с ней. Очень. И я убедительно настаиваю, воздержитесь пока от физический проявлений своих чувств, этим вы ее можете испугать и напомнить о пережитом. Девушка может поневоле ассоциировать произошедшее с вами и перенести свои страдания на вас. Пусть она сама захочет сначала вас коснуться…»

Он помнил одну из последних прогулок с ней по больничному парку. Пропустил Лину вперед, сам пошел следом, внимательно следя, чтобы девушка не споткнулась и не упала, готовый в любой момент подхватить ее. Предложил отдохнуть на скамейке. Она кивнула головой и протянула по привычке руку, чтобы дотронуться до него, но затем испуганно отдернула назад.

Марк понуро посмотрел на нее. Хотела, но боялась. Потянулась к нему, но в последний момент испугалась. Психиатр был прав, при такой пугливости нельзя самому настаивать даже на объятии.

Что ж, он будет ждать. Сколько потребуется, столько и будет ждать.

Понтифик провел ее пальцами по своим губам. Подарок брата пришелся как нельзя вовремя. Марк больше не допустит, чтобы Лина хоть немного пострадала, поэтому срочно займется поиском мага. И как только девушка выйдет из больницы…