41 Одна

— Что с тобой случилось? — воскликнула она, снимая одну туфлю.

Она бросила ею в него довольно сильно, чтобы ранка на плече заныла. Туфля ударилась в стену за его спиной с громким шлепком.

Даже в маске и шляпе, удивление в его глазах не могло быть не замеченным.

— Где, черт возьми, ты был? — взвыла она.

Не теряя времени, она извернулась, сняв другую туфлю, и метнула ее ему в грудь. Он защитился от туфли поднятым предплечьем, и туфля безвредно стукнулась об пол. Ей было жаль, что у нее не было чего-то еще, что можно было бы бросить.

Кровь сочилась из плеча, куда впилось стекло, и она потянулась, чтобы выдернуть осколок. Она почти не ощутила боли, лишь кровь, которая тепло стекала вниз по ее плечу, не пачкая вырез ее платья. Она была достаточно злой, чтобы задушить его. Но, в то же время, она могла бы так же легко броситься к нему, обнять и уткнуться лицом в его плащ. Однако, так или иначе, Рейнольдс, вероятно, не был тем типом, который показывает свои эмоции, и если бы попросить его заранее заполнить пузырек с выбором ответа на этот вопрос, она подумала, что он, скорее всего, все равно сделал бы выбор в пользу обуви.

— Не смотри на меня так! — зарычала она, ее зубы стучали. Дрожь в голосе выдавала ее волнение.

Он продолжал смотреть на Изобель, которая нетвердо стояла на ногах. Ее колени тряслись.

— Это все твоя вина! — закричала она. — Ничего из этого не происходило, пока ты не появился! Я даже не знаю, кто ты! Я даже не знаю, что ты такое!

— Говори тише.

— Нет! Я не собираюсь говорить тише! — заорала Изобель, распаляясь. Какое он имеет право разговаривать с ней, как с ребенком? — Ты говоришь, что помогаешь мне, но потом ты просто исчезаешь. Ты просто появляешься, чтобы встревожить меня, а потом, когда я больше всего в тебе нуждаюсь, тебя нет, в то время как эти существа повсюду!

— Изобель…

— До сих пор я слонялась вокруг, была выброшена из окна, ко мне приставало чудовище, а теперь меня практически похитили! Чего ты от меня хочешь? Почему ни ты, ни кто-либо еще не скажете мне, что происходит? Почему я больше не могу понять, что реально, а что нет? Почему я внутри этого кошмара?

— Сейчас не время для этого. Ты не должна была быть здесь.

— Вот оно что! Следующему человеку, который скажет мне, где я не должна быть, я врежу! Я знаю, что я не должна быть здесь, но я здесь и, насколько я могу сказать, это из-за того, что ты…

— Из-за парня и его полной беспечности, — поправил Рейнольдс с такой неожиданной жестокостью, что это заставило ее проглотить весь свой гнев, кипящий внутри нее.

— Где он? — спросила она уже более спокойно.

— С ней, — прошептал он, как будто произнося смертный приговор.

— С кем?

Она вспомнила, как Ворен ранее упоминал «она». И потом те руки, которые тянули его в темноту. Она подумала о белом свете из чащи и фигуре, отразившейся в маятнике часов, с теми черными впадинами глаз.

— У меня нет времени. Ты должна немедленно вернуться в свой мир. Ты должна закрыть связь, которая была создана, потому что я не могу. В противном случае, весь твой мир будет уничтожен. Идем. Мы должны добраться до чащи. Поторопись.

Он протянул ей свою руку в перчатке, в точности как в ту первую ночь, когда он перенес ее в Чащи Уира.

— Я никуда с тобой не пойду.

Он изучал ее своими черными глазами, как будто пытаясь оценить степень ее серьезности.

— Ты отказываешься?

— Думаешь, что я бы оставила его здесь?

Он шагнул к ней, и ей пришлось побороть желание отпрянуть назад.

— Изобель, существует бесчисленное множество реальностей. Целые мироздания. Ты даже не представляешь масштабов. И поверь мне, когда я говорю, что все в твоем мире не умирает от такого слияния, несомненно, хотелось бы, чтобы так и было. Ты пожертвуешь всем ради того, кто уже потерян? Подумай о твоем доме. О твоей семье.

Когда она взвешивала его слова, ее охватило сомнение. Говорил ли он правду? Зачем ему лгать? Хотя, с другой стороны, для чего ему это не делать? Ко всему прочему, что она знала о нем или о каких-либо его причинах, за исключением того, что эти причины всегда были его собственными?

Отлично, двое тоже могут играть в эту игру.

— Скажи мне сначала, как его найти. Помоги мне, и я сделаю то, что ты хочешь.

Он говорил быстро и с раздражением.

— Неужели ты не видишь, что с ним случилось? Он больше не является частью твоего мира.

— Я не верю тебе.

— Это правда, — сказал он. Его холодность резанула ее, как лезвие острого льда. — И если ты не пойдешь со мной сейчас, то потом будет слишком поздно для тебя и для всех, о ком ты заботишься.

— Ты По? — она и сама удивилась своему вопросу.

— Эдгар мертв. Ему повезло.

— Значит, ты его знал, — властно сказала Изобель, убедившись в правоте этого заявления, как только она произнесла это вслух. Слишком много очевидностей. Слишком много доказательств. — Вот почему ты теперь здесь, не так ли? Все это уже происходило раньше, да? С ним? С Эдгаром.

— Прошлое тоже мертво.

Изобель уставилась на него с недоумением. Они продолжали стоять друг напротив друга, оба не шевелились, пока невидимая сила, казалось, пульсировала между ними — неосязаемое ощущение, как удар двух противоположных полюсов магнита.

— Хорошо, — сказала она, наконец.

Он развернулся и снова шагнул в проход справа. Очевидно, он ожидал, что она последует за ним.

Изобель не сдвинулась с места.

— Я не нуждаюсь в тебе, — крикнула она ему вслед. Он снова остановился. Она отошла подальше от него и нагнулась, чтобы подобрать свою обувь. — Мне не нужны твои загадки. — Она скользнула в бывшие розовые туфли, теперь уже покрытые песком. — Я сама найду его.

Она встала, отбросив выбившуюся прядь волос с ее глаз, и повернулась в сторону прохода слева от нее.

— Стой, — приказал он.

Она не обратила на него внимания и продолжила идти, уверенная в том, что ее ожидают новые комнаты. Новые кошмары.

— Он не оставил бы меня здесь, — отозвалась она.

— Ты в этом так уверена?

— Да. Потому что, как и ты, он — не все, чем притворяется, — сказала она. — И несмотря на то, что ты сейчас говоришь это... ты все же не оставил Эдгара, да? Ты помогал ему вернуться, не так ли? Так что не говори мне, что это бесполезно!

Изобель, — его голос, шепот, был теперь резким. Задетым.

Ее удар наобум принес больше, чем просто легкое касание правды. Она нашла самую суть… достаточно хорошо, по крайней мере, чтобы ударить по глубоким струнам в монотонной заупокойной мессе, которой был Рейнольдс.

Она оставила его с этим.

Она продолжала твердо идти в темноту и сырость. Впереди, сквозь тени, она увидела, что проход резко поворачивает. Она осознала, что за этим углом останется совершенно одна.

Изобель, — прошипел он ей вслед. — Если ты повернешься ко мне спиной, то ты не оставишь мне никакого выбора, кроме как тоже отвернуться от тебя. Продолжай, и мы станем все равно, что врагами.

— В таком случае, по крайней мере, теперь я это знаю.

Полная решимости, она резко завернула за угол, даже не оглянувшись. Другой сырой каменный коридор простирался перед ней.

Тьма — и больше ничего.

Сейчас ее шаги были ее единственным сопровождающим. Даже голоса за стеной затихли. Она не ждала, что Рейнольдс пойдет за ней. Она теперь узнала о нем достаточно, чтобы понять то, что он имел в виду, когда говорил. У него был свой план. Его собственные преследующие призраки.

Сейчас не было никакого способа узнать, что ждет впереди, не было никакого способа узнать, сколько времени у нее осталось. Но можно было с уверенностью сказать, что полночь была близка.

Но возможно — только возможно, — подумала она, обогнув следующий угол, где впереди она смогла различить тусклый ореол темно-фиолетового света — она была ближе.


Загрузка...