НИИ особого назначения

Глава 22

Без резких движений я поднял руки вверх. Клешни манипуляторов клацнули по пластиковому потолку шлюза.

— Эй-эй, что случилось? — сказал я. — Если я уволен, то можно было как-нибудь и попроще сказать, я понятливый…

— Фамилия? — глухо раздалось из-под маски у первого автоматчика.

— Вершинин, — ответил я.

— Коровин, — отозвался с пола Эмиль. — Сержант, а что случилось?

Автоматчик опустил ствол и стянул с лица маску. Махнул рукой. Остальные двое тоже расслабились. Я с облегчением опустил руки. Так себе встреча, прямо скажем.

— Ребят, у нас двое раненых, — сказал я.

— Помолчите, Вершинин, — перебил меня главный в тройке и снял с пояса сканер. — Руку!

— Эээ… А вы не могли бы нажать вот тут на зеленый фик… — начал я, но парень уже и сам сделал нужные телодвижения, и крепления «кузнечика» освободили мою кисть. Он провел над запястьем сканером, посмотрел на пискнувший монитор, удовлетворенно хмыкнул. Подошел к бледному, как смерть, Летяге. Повторил манипуляции. Потом склонился над Костей.

А я, тем временем, отстегнул вторую руку и принялся освобождать из «кузнечика» ноги. С непривычки вывалился из экзоскелета как мешок и растянулся на полу.

— Простите, — поднялся на ноги. Черт, а устал-то как! Пока за меня двигал руками-ногами «кузнечик», этого было незаметно. А без механических усилителей я ощущал себя как медуза, которую на берег выкинули.

— Вот вы устроили нам встречу, Серега, я чуть не обделался! — уже довольно веселым тоном говорил Эмиль, пока я очухивался от потери металлических рук и ног. — Что за дела, может объяснишь?

— Вас еще вчера объявили погибшими, — сказал главный из автоматчиков и снял трубку с телефонного аппарата на стене. Эклектика, блин. С одной стороны, насквозь цифровые «плюшки», с другой — дисковый аппарат для внутренней связи. — Медицинскую бригаду к шлюзу. Да. Двое.

— В смысле, вчера? — обалдел я. — Мы всего восемь часов же в «тридцать второй» провели…

Я вскинул руку и посмотрел на экран «плюшки».

— Не понял… — я даже закашлялся от удивления. — А куда делись еще три дня? Что еще за эльфийские холмы?

— Это ваши ученые заморочки, — отмахнулся Сергей. — Желаю здравствовать. Медики сейчас прибудут.

Военные покинули шлюз, двери за ними закрылись.

— Ну и? — спросил я, тяжело опускаясь на лавку. — Случалось раньше что-нибудь подобное?

— В смысле, чтобы внутри «тридцать второй» казалось, что прошло меньше времени? Неа. Кто-то выдвигал гипотезу, что такое возможно, но не помню, кто именно и по какому поводу.

— Дичь какая-то… — пробормотал я. На другие мысли сил не осталось. Теперь понято, почему. Все-таки, на самом деле три дня прошло, а не восемь часов, как мне казалось.

В этот момент за стенами шлюза взвизгнули тормоза, дверь распахнулась, и внутри сразу же стало тесно.

Меня осмотрели мельком, потом кто-то из медбратьев всадил в шею укол, от которого мне чуть полегчало. Костю погрузили на носилки, двое других медиков технично подхватили Эмиля.

— Там у нас образцы в пробирках… — вдруг вспомнил я.

— Не суетись, Вершинин, — один из медиков похлопал меня по плечу. — Успеешь еще отчитаться. Расслабь булки!

Разбудил меня луч солнца, пробившийся через плохо закрытые шторы. Плохо помню, как засыпал, кажется, я отрубился еще в машине. А это… А, понятно. Лазарет. Но кровать обычная, без приспособ для реанимации, подъемного механизма и прочего. Просто привезли отдохнуть. На соседней койке безмятежно дрых Эмиль. С подтянутой вверх на раме ногой. Я потянулся, приподнялся на локти, чтобы посмотреть, кто это там бормочет в противоположной части палаты.

За столиком для посетителей в креслах сидели два человека. Одного я уже знал. Это был лысый, кругленький и очкастый Илья Фурцев. А второй… Точнее, вторая, была мне незнакома. На вид — типичный такой «синий чулок». Серый строгий костюм, волосы стянуты на затылке в пучок, худое неулыбчивое лицо с фанатично горящими глазами.

— Здрасьте, — сказал я и помахал рукой.

— Товарищ Вершинин, вы проснулись! — Фурцев вскочил и торопливо засеменил к моей кровати. — Как вы себя чувствуете? Мы можем выйти прогуляться, чтобы не мешать вашему коллеге?

— Нормально чувствую, — я спустил ноги с кровати и поднялся.

Завлаб подхватил меня за руку и спешно поволок к двери. Вид у меня, конечно, не очень подходящий для серьезных разговоров. Заботливые медики разоблачили меня из всей моей амуниции и переодели в легкую пижаму почему-то в цветочек. Из широких коротких штанин торчали лодыжки, а рубашка держалась на завязанном бантиком шнурке на шее. Дамочка поджала тонкие губы. Ну, извините, сударыня, что не в смокинге, что уж…

— Вы же Клим, верно? — приобняв меня за плечи спросил Фурцев. Заглянул мне в лицо снизу вверх. Через толстенные линзы очков его глаза казались огромными. «Неужели в стране победивших биотехнологий не нашлось способа скорректировать зрение?» — подумал я. Потом вспомнил, что наш завлаб — из «антиваксеров».

— Ага, Клим, — кивнул я. — Как Ворошилов.

— Клим, вы не могли бы мне назвать точные координаты, где были взяты образцы коллоидного стволового белка?

Я сглотнул, соображая, что именно он имеет в виду.

Завлаб продолжал вопросительно смотреть на меня. Коллоидный стволовой белок… А! Белая жижа!

— Ох, простите, не сообразил спросонок, — усмехнулся я. — Это колодец под самым южным корпусом лаборатории…

— Нет-нет, я хочу знать точные координаты! — горячо воскликнул Фурцев.

— Хм… Боюсь, что я не знаю… — растерялся я.

— Вы же новичок у нас, верно? — сухо спросила незнакомая дама, которая до этого момента молчала.

— Чуть больше недели, — кивнул я.

— Понятно… — она снова поджала губы. — Ваш персональный легитиматор записывает ваши перемещения, так что посмотреть точные координаты вы можете…

Тьфу ты, пропасть! Как школьник какой-то облажатся опять! Я уткнулся носом в свою «плюшку». Легитиматор… Почему я решил, что логист или лаборант?

— Вот тут, — сказал я, глядя, как по штрихам карты ползут колонки цифр. Фурцев и дамочка столкнулись лбами над моим запястьем.

— А я вам говорила, что этот образец не мог быть взят в том же месте, где проставлена вешка! — дамочка-синий чулок гордо выпрямилась. — Вешка вообще была установлена неверно, на четыреста метров южнее, чем нужно!

— Но позвольте, Зинаида Иьинична! — Фурцев стащил с носа очки и принялся суетливо их протирать. — Не хотите же вы сказать, что это было сознательное вредительство?

— Это вы уж сами разбирайтесь! — отчеканила Зинаида Ильинична и посмотрела на меня. — Товарищ Вершинин, позвольте объявить вам благодарность от имени ученого совета. Ваша находка принесет огромную пользу в медицине.

— Служу советской науке! — машинально ответил я и попытался щелкнуть каблуками. Но в тапочках это выглядело, конечно же, несерьезно. Так что суровая Зинаида Ильинична снова поджала губы и удалилась с прямой как шпала спиной.

— Суровая дама, — сказал я, когда дверь за ней закрылась.

— Заместитель директора, — задумчиво проговорил Фурцев, водружая очки обратно на нос. Осмотрел меня с ног до головы. — Товарищ Вершинин… эээ… признаться, я никак не могу объяснить, что именно с вами произошло. Не могли бы вы подробно мне рассказать… что… эээ… случилось?

— Так я же только что показывал трек, Илья Евгеньевич, — я взмахнул рукой с «плюшкой».

— Своими словами, — попросил завлаб. — Наша область исследования такова, что не всегда измерительные приборы дают более точные результаты, чем субъективные наблюдения.

— Хорошо… — вздохнул я, присел на подоконник и изложил наши приключения. Опустив только один эпизод — когда я вышиб окно верхнего этажа и увидел там расстрелянных людей. Я пока сам не понял, кому это нужно в первую очередь рассказывать. И вообще, нужно ли. А то я открою рот, а потом окажется, что эту тайну знает каждый дурак, но все молчат. И чтобы я замолчал, меня по-быстрому заткнут. Каким-нибудь простым и эффективным способом.

— Так-так-так… — протянул завлаб, когда я замолчал. — Понятно…

Но по его растерянному лицу было заметно, что ни черта ему непонятно. Но признаваться в этом новичку ему не хотелось.

— Ладно, Клим, отдыхайте тогда, — он похлопал меня по плечу. — Вы хорошо поработали.

Фурцев отвернулся и засеменил к выходу.

«Какие-то непонятные тут интриги творятся», — думал я, топая от лазарета к жилому корпусу. Мне показалось, или на моих глазах суровая Зинаида обвинила Фурцева в сознательном саботаже? Интересно, как это выглядит со стороны?

Значит, группа получила инструкцию и вошла в «тридцать вторую». Потом вышла, но не вся. Объявила о выполнении задания, но вешка была установлена не там, где требовалось. И потери — три человека. То есть, примерно тридцать процентов списочного состава, плюс ценный «кузнечик». Проходит три дня, и тут в шлюз вываливаемся мы трое. Зеленый, как лягуха, новичок и два раненых товарища. Один из которых получил удар камнем в живот. Кстати, надо бы узнать, что с Костей…

Причем наш трек показывает все правильно. Мол, мы шли, куда надо и даже нашли особо ценный коллоидный как-его-там белок.

Я напряг память.

Только что пересказывал наши приключения Фурцеву, так что это было несложно.

Мы нашли следы «кузнечиков» и большеногов. Потом я нашел раненого Костю, который не смог толком объяснить, что с ним случилось, а главное — почему его бросили.

Забавно, да.

А ведь и правда со стороны выглядит, будто там имел место какой-то сговор. В который мы с Эмилем почему-то не попали. А Костя…

Если следовать этой логике, то мы не должны были выйти из этой миссии.

Кривая логика, конечно, но какая уж есть.

Просто события и правда можно трактовать вот так. О чем Зинаида Ильинична и не поленилась ткнуть Илье Евгеньевичу.

Ну и, опять же, сделаем скидку на то, что я чего-то не знаю, реально же новичок. Даже не адаптировался еще толком, мышцы от тренировок все еще болят.

Помимо моей воли, я подумал про Ладу.

Под бритым черепом которой явно скрывалось куда больше информации, чем она мне рассказывала.

Да, собственно, она ничего и не рассказывала толком. Рыкала, утверждала, что я сам все пойму, когда что-то произойдет.

Может это как раз и было это самое «что-то»?

Я шагнул в кают-компанию.

И остановился прямо на пороге, придавленный акустическим ударом.

— Еее! Клим! Ура! — орали собравшиеся здесь, кажется, вообще все. — С днем рожденья! Виват! Аллилуйя!

— Эээ… Это еще зачем все? — нахмурился я.

— Надо же, какой скромный! — ко мне подскочил Вася-Папай, приобнял и потащил к накрытому столу. — Ты же герой! Мы уже знаем, что ты приволок «белую жижу», в существовании которой все уже вообще сомневались!

— Так это же не я ее нашел, а Эмиль, — сказал я, но меня, кажется, кроме Васи никто не услышал. Слова потонули в шуме поздравлений и прочих веселых воплях.

— И что было бы его открытие, если бы ты на себе его не вытащил? — спросил Папай прямо в ухо. В принципе, резонно, конечно, но неудобство в пятой точке от того, что я присвоил чужую заслугу все равно не пропало.

Вася усадил меня на диванчик между собой и Пашей. Тот тоже улыбался, хлопнул меня по плечу. Кто-то сунул мне в руку стакан, а я машинально сделал глоток, ожидая, что там будет что-то алкогольное. Как бы, атмосфера была подходящая для выпивки. Казалось, что ребята тут квасят на радостях от волшебного спасения тех, кого еще вчера объявили мертвыми. Но нет, в стакане был просто компот.

— Ты чего молчишь-то, как партизан? — тряхнув короткими волосами, спросила Светка. — Рассказывай давай, как вы выжили в «тридцать второй» больше положенного срока!

— Так для нас прошло всего восемь часов, — пожал плечами я.

— Это в каком еще смысле? — раскосые глаза Паши потемнели еще больше.

— Плюшка показала нам, что у нас двенадцать часов, — сказал я. — Когда мы вышли к шлюзу, оставалось еще четыре. А тут дверь открылась, а в нас из автоматов целятся! Кстати, откуда взялись эти ребята, раньше же там не было охраны вроде?

— Два дня назад приказ вышел, — сказал кто-то из «Крабов». — Там теперь стационарный пост будет.

— А почему так? — я почесал в затылке. — Разве из «тридцать второй» кто-то может напасть?

«Например те обрыганы в костюмах полозов», — закончил я вопрос про себя.

— Приказ ученого совета, не обсуждается, — криво ухмыльнулся Вася-Папай. — Ты жри давай, не завтракал же сегодня.

— А с Костей что? — встрепенулся я, потянувшись к тарелке с бутербродами.

— Выживет, — бросил Паша и отвернулся.

— Говорят, разрыв селезенки, — погрустнев, сказала Светка. — Через неделю только выпишут. Операцию уже сделали.

— Может быть, он не сможет больше в «тридцать вторую» ходить после этого, — проговорил Шурка из «Вереска».

— Да ничего, Костя живучий, оклемается! — это кто-то из «Двенадцатой». — Наш Серега однажды с двадцати метров упал, весь переломался, и ничего, как огурчик.

— Так это когда было-то! — горячо возразил Вася. — Сейчас требования по здоровью поменялись…

Я откинулся на спинку дивана. Жевал бутерброд и смотрел на празднующих ребят. Стараясь не выискивать всякие подозрительные звоночки. Но помимо воли все равно наблюдал за Ладой. Она выглядела бодро, в мою сторону злых взглядов не бросала. И ни с кем не шепталась загадочно. Пила компот, как и все, закусывала колбасой и сыром. Грызла яблоки.

Хотя если бы я был каким-нибудь заговорщиком, я бы тоже изо всех сил в такой ситуации делал вид, что я ни при чем.

Я фыркнул про себя. Вот всегда такая фигня. Стоит выстроить в голове какую-нибудь стройную теорию заговора, как мозг немедленно все факты превращает в ее доказательства. Я решил, что Лада что-то мутит. И теперь все ее действия расцениваю именно с этой позиции. Лада скривилась? Это не потому, что ей попалась кислая ягодка в компоте, это она явно недовольна, что я выбрался живым, хотя план был другой. Лада радостно смеется шутке Васи-Папая про «белую жижу» и шаманский танец докторов медицинских наук вокруг этой гипотетической панацеи? Ага! Она точно маскируется!

— А что, у всех выходной сегодня? — спроси я у Васи.

— К обеду разбредутся, — хмыкнул он. — Это у нас выходные, пока состав группы неполный.

— И что, пока Эмиль и Костя не оклемаются, мы так и будем слоняться без дела? — разочарованно протянул я. Хех, надо же! Успел уже соскучиться по миссиям? Только вчера же вышел! И снова хочется в бой?

— Говорят, есть три новых кандидата в очереди, — вместо Васи ответила Светка. Паша в этот момент встал и с невозмутимым видом направился в сторону туалета, а грудастая Светка тут же шмыгнула на его место и оказалась рядом со мной. А мои глаза сами по себе скользнули под расстегнутый ворот ее рубашки.

— Но-но, у нас еще все живы! — Вася погрозил ей своим длинным узловатым пальцем. — Слушайте, ребят, а поехали в Соловец, а? У нас все равно сегодня нет никаких дел, так хоть прогуляемся. Лада, нам могут выписать официальный выходной, чтобы нас в «Емеле» обслужили, а не отправили куда подальше?

— Можно устроить! — Лада вскочила.

Три другие группы начали что-то разочарованно ворчать. Кто-то сразу встал и пошел к выходу.

Зато наши восприняли идею с энтузиазмом. Так что уже минут через пятнадцать мы все семеро сидели в потертого вида «буханке», которая весело катила по гравийке в сторону городка.

Улицы Соловца были не особо многолюдными. Время раннее, большая часть жителей городка на работе. «Емеля», куда нас так настойчиво зазывал Вася, был похож на деревянный амбар, в котором, судя по запаху, много и активно жарили рыбу.

— Уютненько, — заключил я, усаживаясь на деревянную лавку и оглядываясь.

Зал был просторным, но столов было немного. Шесть больших, за которыми можно было устроиться примерно вдесятером, в середине, а вдоль стен — несколько маленьких, сделанных из старых бочек. Освещение было сделано тоже в ретро-стиле. Но рука Советского Союза все-таки ощущалась. На лосиных рогах были видны белые провода, да и лампочки тоже были обычные. Никакого тебе подобия свечек с трепещущими язычками пламени.

Но в целом, все равно было удобно. Судя по наличию небольшой сцены, по выходным и вечерам тут даже музыканты играли.

Кроме нас посетителей в «Емеле» не было. Нашему появлению официантки тоже не сказать, чтобы обрадовались. Ведь им пришлось выбраться из-за столика, где они пили чаек и сплетничали.

Две девушки и мужик. Он, судя по внешнему виду, был здесь за какого-то подсобного рабочего. И сначала я не обратил на него внимания, пока он не повернулся так, что на лицо его упал свет.

И тут меня прямо как током стукнуло.

А ведь я его знаю!