Незримое

Глава 12

Когда-нибудь потомки сложат легенды об этом эпическом сражении…

Точнее о моем эпичном фиаско, в-руку-укушенном поручике и товарище Ковальчуке, что ценой неимоверных усилий вырвался из железной хватки врага народа и… устроил банальную пацанскую драку.

Да, благодаря нашему с Яном вмешательству, братец мой несколько сдал позиции, однако быстро стряхнул с себя балласт и почти успел отбиться от первого хука шефа. Почти. Скулу все-таки зацепило, и Игорь отлетел к столу. Ковальчук бросился следом, а я тихонечко отволокла погрызенного поручика в самый дальний уголок, чтобы уже оттуда наблюдать за представлением.

— Может, разнимем? — поинтересовался Ян, глядя, как теперь уже шефа сбивают с ног мощным ударом в челюсть.

— Тебе одной попытки не хватило? — фыркнула я.

— Если бы не ты…

— Да-да, я корень всех зол, причина всех бед, источник всех…

— Соня, хватит.

Я обиженно надулась.

Знаю, знаю, он мне ничего не сделал и вообще золотой мужик, помочь пытается, дверцу машины открывает, отцовский и бабулин взгляды не морщась выдерживает, но бурлящие внутри эмоции требовали выхода, и этот вариант казался самым безопасным.

— Ты правда собралась к этому… вещуну? — вновь подал голос Ян и с шипением скривился, когда немаленький кулак моего брата угодил Ковальчуку под дых.

— А я правда есть на записи камер из кафешки?

— Правда.

— Ну вот и у меня правда.

Наверное, будь я простым человеком, тряслась бы сейчас от ужаса. Как, ну как меня могли видеть там, где я не была, с тем, кого не знаю, и тогда, когда кусок моей памяти волшебным образом испарился? Невероятно. Немыслимо. Жутко.

Но я все-таки маг, пусть и весьма посредственный. А потому, немного успокоившись и осознав, куда именно влипла, тут же попыталась найти происходящему простое и логичное объяснение.

Вариантов получалось всего два. Либо свидетели и камеры видели не меня, а кого-то очень на меня похожего, а не помню я ничего, потому что память дырявая. Либо я все же действительно умудрилась как-то познакомиться и почаевничать с жертвой, а воспоминания мне подтерли, благо, способов для этого предостаточно.

Первый вариант возможен, конечно, но маловероятен. Второй — заставляет нервничать, но именно своей правдоподобностью.

За всеми этими размышлениями я как-то забыла следить за дракой и крайне удивилась, когда Ян вдруг резко отдернул меня в сторону, а в стену, к которой я только что прислонялась, впечатался мой уже изрядно помятый братец.

— Спасибо, — поблагодарила я поручика.

— Обращайся.

Игорь тем временем встряхнулся, рыкнул и в задницу клюнутым буйволом вновь понесся на Ковальчука.

— А почему они… ну не знаю, магию не используют? — полюбопытствовал поручик, наблюдая за дерущимися уже с каким-то научным интересом.

По мне, так смотрелись они по-дурацки.

Вообще это не первая увиденная мною потасовка, и почти всегда реальные удары не имеют ничего общего с театральными, которые нам показывают на сцене и в кино, но в замкнутом пространстве все становится еще нелепее — ни замахнуться как следует, ни красиво ударить ногой с разворота, ни изящно уклониться в прыжке.

И устали горе-бойцы явно уже на первых тридцати секундах, так что теперь не слишком-то грациозно швыряли друг друга в стены, неистово пинались и пытались не то затискать друг друга, не то защекотать до смерти.

— Здесь стоит блок на атакующие заклинания, — после небольшой паузы ответила я.

— А против порталов, значит, защиты никакой?

— Ну почему никакой. Только Игорь у нас особенный…

Особенный Игорь тем временем подло схватил противника за особо нелюбимый мною потрепанный хвостик, и пока Ковальчук пытался ответить тем же — удачи ему в неравной борьбе со стрижкой под три миллиметра, — нанес не менее подлый удар… куда дотянулся.

И после этого мужчины смеют использовать выражение «кошачья драка» и закатывать глаза в стиле «ой, ну повыдирали вы друг другу космы, подумаешь»? Лицемерные засранцы.

Короче, явившийся (через дверь, как нормальные люди) папа застал уже не полноценный бой, а две скрюченные переплетенные фигуры, в одной из которых с явным удивлением узнал свою радость и гордость — старшего сына. А я разглядела папиного спутника и бочком-бочком отползла подальше, в итоге спрятавшись за Яном.

Высший. Но не наш, управский, а из Надзорного комитета.

Мне кранты?

— Игорь! — проревел отец, и клубок тел на полу моментально распался на две отдельные личности, которые тут же вскочили.

— Виктор Степанович, — задыхаясь, выдавил Ковальчук, спешно оправляя будто изжеванный пиджак и пытаясь рукой прилизать растрепанные космы. Затем тоже заметил, что папа не один, и резко побледнел. — Ник… Николай Алексеевич.

— Здравствуйте, здравствуйте, ребятки, — пропел высший, оглядывая нашу разношерстную компанию. В темных раскосых глазах, окруженных, казалось, миллионом морщинок, плясали искры смеха. — Смотрю, весело у вас тут.

— Николай Алексеевич, я… — начал было оправдываться шеф, но братец его перебил:

— Он не имел права ее допрашивать!

— Чего это? — тут же вздыбился Ковальчук. — Это моя работа, а вот ты…

— Это твоя месть! Почти пятнадцать лет уже прошло — смирись и радуйся жизни.

— Да если б я мстил, то не разменивался бы на всяких соплячек! С тебя бы начал…

— Ты о моей сестре говоришь, упырь лохматый!

Мы с Яном благоразумно помалкивали, изредка переглядываясь, а я еще и мысленно фиксировала крупицы полученной информации. Кажется, главный обидчик Ковальчука нашелся.

Отец же пыхтел все громче, грозя в любую минуту взорваться, а высший только улыбался — теперь в открытую — и даже подмигнул мне разок.

Прям чудеса.

— …в задницу!

— Игорь! — опять рявкнул папа, прерывая ликбез по пешим эротическим прогулкам, и Ковальчук стыдливо вспыхнул, а братец недовольно поджал губы.

Но, надо отдать ему должное, заткнулся.

— Я требую объяснений! — продолжил бушевать отец.

— Да ладно тебе, Виктор. — Высший хлопнул его по плечу. — Ну повздорили мальчики, с кем не бывает. Забыл, как сам чудил по молодости?

По молодости? Папа, по-моему, и сейчас не брезгует…

— Не забыл, — процедил он сквозь зубы. — Но время и место…

— Порой выбираем не мы, — вмиг посерьезнел высший. — Завязывай гневаться и морали читать. У меня мало времени.

— Конечно.

Кажется, до папы дошло, что для его праведного гнева тоже найдутся более подходящие время, место и компания.

— Ну а раз так… — Высший повернулся ко мне и неожиданно холодно улыбнулся: — Софья Викторовна, от лица Магического управления и Надзорного комитета прошу принять наши глубочайшие извинения за это недоразумение. Вы свободны.

— Что… — начали мы синхронно с Ковальчуком и оба же осеклись.

Взгляд высшего метнулся к нему:

— За отсутствием состава преступления дело закрыто.

И в руках шефа материализовалась безликая коричневая папка, в которую он тут же зарылся, судорожно переворачивая страницы. А я наблюдала, как меняется его лицо — от недоумения к неверию, а затем к ярости — и понимала, что меня тупо отмазали на высшем уровне.

Не оправдали — именно отмазали.

На душе заскребли кошки, к горлу подкатила тошнота. Стало вдруг так прашиво-препаршиво, что, когда Ковальчук поднял голову, я быстро отвела глаза, не решаясь на него посмотреть.

— Несчастный случай? — абсолютно лишенным эмоций голосом уточнил он.

— Так точно, — ухмыльнулся папа. — Отравление. Не зря всякие там призывы причислены к разряду особо опасных ритуалов.

— Ну, разумеется, — отстраненно кивнул шеф.

Мне было стыдно. Потому что и он, и Ян прекрасно понимали, что тут все гораздо сложнее, но из-за меня, из-за моей родни, дело теперь по-быстрому замнут. На поручика я тоже старалась не смотреть — опасалась увидеть на его лице тот же гнев, что недавно снедал Ковальчука.

— Я могу идти? — Горло перехватило, и я даже не заговорила — каркнула.

— Да, конечно. Если…

— И тем не менее, — повысил голос Ковальчук, нагло перебивая высшего, — считаю необходимым отстранить Софью Викторовну от работы до выяснения обстоятельств. Есть неопровержимые доказательства сокрытия ею от следствия важных сведений. Я настаиваю на внутреннем…

— А это уже без меня, — отчеканил Николай Алексеевич. — Отстраняйте, увольняйте, нанимайте — воля барская. Ваш же отдел. Только… — он обвел присутствующих тяжелым взглядом, — про последствия своих действий не забывайте.

После чего кивнул отцу и пошагал прочь, на ходу выстраивая портал. Пусть мельком, но я увидела, как высший выстраивает портал! Спасибо Яну за вновь проявленное скрытое, потрясающее зрелище…

Папа, как ни странно, тоже не задержался.

— Проводи сестру, — велел он все еще набыченному Игорю, — прям в квартиру. Дашке на руки сдай. А потом… сам знаешь, к остальным. — И ласково потрепал меня по плечу. — Я ж говорил, что со всем разберемся. Отдыхай. И позвони, наконец, матери!

Когда и он исчез в недрах коридора, мне таки пришлось столкнуться с реальностью — с взглядами трех мужиков разной степени взбешенности.

Ладно, поручик был не то чтобы зол, скорее, раздосадован. И если судить по вымученной улыбке, то даже не на меня, а на систему в целом. А еще на его лице читалась напряженная работа мысли, и что-то мне подсказывало, что так просто Ян это дело не оставит.

В глазах Ковальчука тоже светилась решимость — решимость достать нашу семейку любой ценой.

— Свободны, Софья Викторовна, — процедил он, бросив папку с документами на стол. — О результатах внутреннего расследования и, соответственно, о вашей дальнейшей судьбе в управлении вас известят.

— Ты еще повякай тут, — начал заводиться Игорь, делая шаг навстречу врагу, но я не стала ждать новой битвы титанов.

— Игорь, я домой хочу, — произнесла громко, но мягко, дабы лишний раз его не провоцировать.

— Да, отведите сестру домой, Игорь Викторович, — ухмыльнулся Ковальчук. — И проследите, чтобы из города она не уезжала. А вот если остальные Зеленцовы нас спешно покинут, я не расстроюсь.

Ну вот зачем он нарывается, а? Губит мою миротворческую миссию на корню…

— Иди на хрен, никчемыш, — огрызнулся братец.

От последнего слова шефа буквально перекосило, но сделать он ничего не успел. Игорь уже выстроил портал и втолкнул меня в кольцо, даже не дав попрощаться с Яном. Впрочем, если мне не померещилось, то он крикнул нам вслед что-то вроде «До встречи».

Это обнадеживает.

Дашка встречала нас хлебом, солью да живностью.

Точнее обедом, вином и крохотным котенком, наверняка едва-едва открывшим глазки.

— Это кто? — спросила я, когда мы материализовались на пороге и мне под нос сунули это пушистое чудо с повисшими ушами и умильно торчащей во все стороны неестественно синей шерстью.

— Дракошка, — разулыбалась сестра.

— И что она тут делает?

— Не она, а он. И он будет тут жить.

Прекрасно. Я с трудом удержалась, чтобы не приложиться обо что-нибудь головой.

— Да-аш, — протянула, сбрасывая обувь, — скажи, что ты его не на мое имя оформила?

Сестра нежно прижала котенка к груди и нахмурилась:

— На твое, конечно. А на чье же еще?

И вновь — прекрасно! Только этого мне сейчас не хватало…

Для непосвященных: если б вы знали, что из себя представляют дракошки, то поняли бы мои переживания.

Драннирские коты, некогда выведенные любителем животных и подпольных экспериментов над ними же, магом Дранниром, славятся своими особыми… наверное, не стоит употреблять слово «свойства» относительно живого существа, так что скажем «качествами».

Они очень чувствительны к магии и зельям и, поговаривают, никогда не позволят хозяину выпить нечто отравленное или схватиться за проклятую безделушку. Дрессировке поддаются не хуже собак, а умнее их — в разы. Еще могут излишек магии на себя принять, а потом при необходимости пополнить резерв хозяина, ну и видят всякое, недоступное человеческому глазу, но это, пожалуй, касается всех кошек.

Также ходят слухи, будто цвет зверя напрямую связан с его стихией, с коей он при желании может слиться, но научных подтверждений этому я не встречала, а слухам верить не привыкла.

Ну а самое главное — порода драннирских кошек (за пару веков сократившихся до дракошек) считается элитной. Не в плане стоимости, хотя я бы столько на животину никогда не потратила, а в плане силы обладателя. Их берут себе сплошь могущественные или как минимум одаренные маги и, вероятно, открывают в чудо-котах какие-то новые способности, о которых потом не распространяются.

Ну и что, интересно, подумали в Службе регистрации магических животных, когда увидели в графе «хозяин» мое имя и уровень? Зазналась? Офонарела? Решила, что раз из такой семьи, то и сама не хуже? Или просто выпендривается перед простыми людишками?

В общем, наверняка ничего хорошего.

— Нельзя жить одной, — проворчала Дашка, и котенок поддержал ее еле слышным писком. — К тому же, они в любви помогают.

— Ну да, конечно, — фыркнул Игорь, напоминая о своем присутствии.

Он так и стоял, прислонившись плечом к двери и наблюдая за нашим разговором. О недавней драке с Ковальчуком напоминал только порванный ворот куртки, а вот лицо, до того уже начинавшее опухать, вновь сияло красотой и здоровьем.

Что б я так жила…

— Конечно, — надулась Дашка. — Когда хозяин встречает взаимную истинную любовь, дракошка меняет цвет!

— Тебе-то откуда знать?

— Оттуда.

— Ну откуда?

— Брейк, — вздохнула я и, смирившись, забрала у сестры невесомый комочек.

Господи, крохотный-то какой, как бы не раздавить…

Поднесла к лицу, вгляделась в расфокусированные голубые глаза.

— Звать-то тебя как?

— Ты должна сама назвать, — оживился Игорь. — Тогда он станет твоим.

Ему явно тоже хотелось посмотреть зверя поближе, но образ прожженного циника связывал руки. Сжалившись, я подошла к брату, через секунду к нам подскочила Дашка, и мы втроем склонились над ошалевшим от такого внимания котенком.

— Ну и на кого он похож? — Я закусила губу. — На Пушистика?

— Фу, — скривился Игорь.

— На Рыжика тоже не тянет, — покивала Дашка.

— Да что ж у вас с фантазией-то? — возмутился брат.

И у меня в голове что-то щелкнуло.

— Будешь Фафниром. Или Фафни[1].

— Он дракот, а не дракон, — напомнила Дашка.

— А мы вырастим из него дракона. Будет огнем плеваться, золото стеречь и сжирать непокорных вассалов.

Новоиспеченного Фафнира такая судьба более чем устраивала, потому как он фыркнул, свернулся на моих ладонях калачиком и, кажется, моментально уснул.

— Кстати, о сжирать… — Игорь прокашлялся. — Есть чего?

— Идем, троглодит, — улыбнулась Дашка. — Заодно расскажешь, кто тебе куртку порвал.

— Что? — Наконец заметив болтающийся ворот, братишка поморщился. — Вот ублюдок…

— Не выражайся при ребенке, — буркнула я, топая за сестрой на кухню.

Там нас уже ждал накрытый стол с салатами, нарезками и пирожными и разлитое по бокалам вино.

Чудесно. Празднуем мое избавление. Вот только на душе праздником и не пахнет. А что улыбка на губах — так это все теплый мягкий Фафни виноват. Вызванные им эмоции контролировать не получалось.

Усевшись на стул, я устроила котенка на коленях, схватила бутылку и скривилась, глядя на надпись:

— Полусухое. Не люблю.

— Настоящее, — гордо произнесла Дашка. — А ты любишь всякую сладкую бурду. Никакого вкуса.

— А ты любишь то, что принято любить, а не то, что хочется, — парировала я. — Это не вкус, это лицемерие.

— Иди руки мой, — ни капли не обиделась сестра.

Я посмотрела на котенка, на нее, потом снова на котенка…

— Я лучше есть не буду, не хочу его лишний раз дергать.

— А я буду, — встрял Игорь и поскакал в ванную.

Едва послышался шум воды, как Дашка присела рядом и доверительно склонилась ко мне.

— Саша очень переживает из-за этого всего, — прошептала. — Ты не думай, он не со зла. Такая уж работа. Ну и разобрались же, уладили все…

— Какой, к черту, Саша? — опешила я.

Дашка растерянно моргнула:

— Ну Саша… Александр Ковальчук.

Вот же… Я так привыкла называть шефа исключительно по фамилии, что имя, наверное, и под пытками бы не вспомнила. А вот что с сестрицей они успели до такой степени сблизиться — это уже интересно.

— Полагаю, переживаний у него поубавилось, — пожала я плечами. — Теперь он с радостью утопит меня в первом попавшемся болоте.

— Не наговаривай! Он не такой. И расстроился сильно, дескать, я на него из-за этого обижусь. А я же все понимаю…

— Дашка, — перебила я, — а ты когда с ним в последний раз общалась?

— Так утром, — покраснела сестрица.

Мда… все еще хуже, чем я думала.

— Хм… как бы так сказать. Как бы теперь он на тебя не обиделся за компанию.

— В смысле?

— А вот у него спроси. — Я кивнула ей за плечо, где как раз появился умывшийся Игорь. — Они только что неплохо друг другу бока намяли.

Тот скорчил рожу:

— Ябеда.

— Что?! — воскликнула Дашка.

— Официально, — продолжила я, все-таки глотнув невкусного вина — и плевать, что на голодный желудок, — Игореха вроде как меня защищал. Но на самом деле, мыслю, именно он когда-то отдавил Ковальчуку хвост, из-за чего этот год мне очень весело жилось.

— Это правда? — Дашка сурово глянула на брата, который уже набивал салатом рот и сумел только промычать в ответ что-то невнятное.

— Про драку или про хвост? — уточнил он через несколько мгновений, когда пропихнул в себя ком еды.

— Про все!

— Ну-у…

— Так, — не выдержала я, — меня достали ваши нелепые тайны. Сам говорил, пятнадцать лет прошло, не пора ли уже успокоиться и все выложить? Глядишь, знай я раньше, из-за чего все мои проблемы, сумела бы как-нибудь их решить.

— Это вряд ли, — вздохнул Игорь.

— Почему?

Не знаю, чего я ожидала. Наверное, историю банального мужского соперничества за внимание женщины, ибо большинство претензий окружающих к нашей семье строится как раз на подобном.

Что поделать, красивые у Зеленцовых рождаются парни, а Игореха так вообще краше всех. Крупный, ясноглазый — в папу, улыбчивый — в маму, в меру брутальный, благодаря специализации «боевой маг», в меру воспитанный, благодаря бабушкиному влиянию. Наглый, конечно, но девочки наглых любят… А те, кто любит этих девочек, — не очень.

И не раз братец уже кулаками махал — магию в таких случаях он никогда не применяет, разве что защищаясь. Вот и подумалось мне, что и с Ковальчуком они тоже женщину не поделили.

Но история, которую нам с Дашкой таки удалось вытащить из Игоря, оказалась куда печальнее.

Плюс: всегда хорошо узнать правду.

Минус: мой брат козел.