Нейро-панк (СИ)

ГЛАВА 15

В сознание он возвращался медленно, словно всплывал из глубин липкого застоявшегося пруда. Во рту стоял металлический привкус, такой сильный, что наваливалась тошнота. Язык был отвратительно сухой и непослушный, будто он долгое время облизывал свинцовый брусок.

Непослушным было и тело. Соломон машинально, еще не открыв глаза, напряг мышцы, но положение его тела в пространстве не изменилось. Единственное, что он мог сказать – его тело находилось в сидячем положении. Соломон пошевелился и сразу же ощутил какую-то препятствующую силу, сдерживающую руки и ноги. Связан?..

- Бонжорно!

Глаза сами собой распахнулись, как ставни рассохшегося дома, пропуская внутрь свет и разбавляя им застоявшийся воздух внутри. Не солнечный свет, машинально отметил он, электрический. В помещении, где он сидел, горело несколько мощных ламп, их ярко-желтые ореолы резали глаза. Соломон беспомощно заморгал. Он все еще был слеп, но слух, обоняние и тактильные ощущения подсказали ему, что он сидит в каком-то достаточно просторном помещении, окруженный людьми, чье дыхание можно было разобрать сквозь слабый гул ветра и жужжание ламп.

- Если быть точным, сейчас вечер, сеньор детектив, но вы так сладко спали, что уместнее пожелать вам доброго утра. Кстати – коса дивертенте! – приговоренных к смерти обычно вешали на рассвете, вам это известно? Говорят, это было последней пыткой для приговоренного. В ожидании петли он всю ночь не спал и мучился, потирая уже зудящую шею. Можете считать меня циником, но мне кажется, что причина была в другом. Утро – символ пробуждающегося мира, обновления. Утро подчищает следы ночи, всего темного и злого. Поэтому убивать людей лучше всего на заре. Их призраки не станут никого тревожить, рассеются, воспарят в утренней дымке прямиком на небеса…

«Сейчас я вырву тебе язык», хотел сказать Соломон. Он даже открыл рот, но ничего членораздельного произнести не смог, голосовые связки терлись друг о друга сухими канатами.

- Примите извинения за то, что вас разбудили. Есть одна процедура, которую вы должны пройти, пребывая в сознании. Но это всего лишь досадная мелочь. Еще несколько минут – и вы сможете вернуться в свой сон.

Франчезко Пацци говорил мягко и напевно, казалось, что его слова рождены россыпью тончайших стеклянных колокольчиков. С бритвенно-острыми краями. Такой голос может загипнотизировать, закрутить мысли. Такому голосу нельзя доверять. Но выбора у Соломона не было, даже закрыть уши было не в его силах.

«Забудь об этом горластом петухе, - буркнула ему тень старого Соломона Пять, недовольно наблюдающая за его растерянностью, - Осматривайся. Думай. Ищи способ сбежать. Эти парни похитили детектива Транс-Пола. Это не просто шалость. За такое пощады не будет. Значит, они идут до последнего и понимают это». Соломон стал осматриваться, не обращая внимания на боль в затекшей шее.

Судя по всему, они находились в комнате недостроенного дома. На оконных стеклах еще были наклеены предохранительные бумажные полосы. Из неоштукатуренных стен торчали тонкие хвостики проводки. По углам лежал хлам – осколки кирпича, доски, фанерные обрезки, упаковки из-под строительных материалов. Большие щели в стене были наспех заклеены старыми газетами и пожелтевшими афишами, сообщавшими о единственном выступлении в Фуджитсу всемирно-известного «Джазового оркестра Хьюна». Он разглядел собственные плащ и шляпу, лежащие на пустой картонной коробке из-под утеплителя, его отчего-то неприятно покоробило то, как аккуратно они были сложены.

И пахло здесь так, как обыкновенно пахнет в пустых домах, застоявшейся сыростью, краской и чем-то едким. Значит, не логово Мафии. Просто перевалочная база. Маленькая комната в ничем не примечательном сером обелиске, одном из сотни в городе и, скорее всего, где-то на окраине. В таких местах никто не живет. Даже если он закричит изо всех сил, так громко, что полопаются сосуды в глазах, его никто не услышит. Тут просто никого нет на несколько километров в округе.

Здесь были люди. Один, два, три… Никто не пытался прятаться, все расслабленно сидели или стояли, не прикасаясь к стенам, чтоб не запачкать известкой дорогих костюмов. Кто-то курил, кто-то читал журнал, кто-то равнодушно глядел в окно. Четыре, пять… Пятеро. Все неуловимо похожие друг на друга, все молчаливые и леденяще-спокойные, даже нечеловечески молчаливые, точно накачанные под завязку контрабандным "Иоанном-Молчальником". При этом, надо думать, специалисты своей работы. По сравнению с ними «Дженовезе» выглядели бы дешевыми игрушками.

Сам Соломон был привязан к инвалидной коляске, стоящей в центре комнаты. То, что привязывали на совесть, сознавая всю важность, он понял сразу. Широкие кожаные ремни с двойной прошивкой. Такие не разорвешь и не расслабишь, держат, как стальные обручи. Ловко, сеньоры, очень ловко. Соломон мог лишь шевелить пальцами и кивать головой, что рефлекторно и проделал.

- Мне очень досадно причинять вам подобные неудобства, - задушевно сказал Пацци, кладя на плечо Соломону руку с ухоженными жемчужными ногтями, - Деловой человек никогда не причиняет неудобств своим партнерам, это закон доброго тона в бизнесе. Но есть случаи, когда одни законы приходится нарушать в ущерб прочим. И сегодня вы, сеньор детектив, как раз и есть такой случай.

Пацци улыбался, заглядывая ему в лицо. Он не выглядел грозным или угрожающим – учтивый джентльмен, держащийся с непринужденностью грифа-стервятника. Разумеется, превосходный костюм в полоску, на этот раз – в серую. В руке – дорогая длинная сигарета с фильтром.

- Вас раздавят, Пацци, - прохрипел Соломон, заново привыкая пользоваться горлом, - Вас и ваших борзых щенков. Вы даже не представляете, что сделает Транс-Пол, когда…

Лицо Пацци приняло наигранно-испуганное выражение.

- И в самом деле, что он сделает? Что же? Наверно, комиссар Бобель распорядится перевернуть вверх дном весь Фуджитсу!

- Вы похитили служащего Транс-Пола. Это слишком круто даже для Мафии.

Пацци скорбно вздохнул, крутя в пальцах сигарету:

- Если вы имеете в виду сеньора Пять, этот детектив сегодня пропал без вести во время облавы в подпольной нейро-клинике. Ужасно досадный случай. Но подобное иногда случается. Там ведь был настоящий хаос! Представьте себе, два десятка покойников! Вероятно, его тело просто невозможно опознать.

- Не валяйте дурака, Пацци! Комиссар Бобель не так глуп, как может казаться. Он быстро узнает, кто дал Бароссе наводку на эту клинику. Через пару часов вас уже возьмут за шкирку и запихнут туда, где ваш одеколон способен будет разве что разгонять крыс!

- Ах, комиссар Бобель… Ну разумеется. Славный старик. Нет, он отнюдь не глуп, отнюдь. По крайней мере, не тогда, когда быть глупым невыгодно. Проблема лишь в том, что в нынешней истории ему проще быть глупым, не находите?

Соломон почувствовал, что воздух в комнате стал душным, тяжелым. Количество кислорода в нем явно скакнуло вниз. Мысль о том, что Бобель может бросить своего человека Мафии, как кость собаке, казалась чудовищной, вздорной. Бобель может быть упрям, как осел, близорук, самонадеян, спесив, но Мафию он жалует не больше обычных детективов. Если бы комиссар мог, давно впился в ее змеиную шею, как маленький, но яростный мангуст. Но… Крохотное «но» зазвенело в черепе рикошетом, тщетно ища выход.

Удобно ли будет комиссару Бобелю во второй раз признавать свой позор? Сперва его детектива неизвестный нейро-маньяк запросто потрошит, как обычного уличного зеваку. Потом этот детектив и подавно пропадает без вести. Неприятно. Несомненно мелькнет в новостях. Писаки в последнее время не сильно жалуют Транс-Пол, и всякая его ошибка в резком свете фотоаппаратных вспышек предстает грандиозным провалом. Несомненно, кто-то задастся вопросом – а не слишком ли размяк комиссар Бобель за последние десять лет?.. Не утратил ли он ту хватку, которую прежде так успешно демонстрировал? Не пора ли ему на покой, выстраивать на полочках игрушечных солдатиков и пить чай с кардамоном?..

Соломон ощутил иней на висках. Комиссар Бобель не кабинетный толстяк и не покорный зритель. Он хищник, опытный и опасный. Именно поэтому занимает свое кресло дольше всех своих предшественников. Комиссар Бобель ненавидит Мафию, но станет ли он подставлять свою шею ради его, Соломона, шкуры?.. Шкуры, в общем-то, годной лишь на украшение гостиной, ведь детектив Пять в своем истинном обличье никогда не вернется на службу. В лучшем случае, его блеклый и немощный близнец…

К сожалению, да, скажет комиссар Бобель, окруженный журналистскими софитами, беспомощно щурясь и поминутно поправляя очки, как мне стало известно, сегодня наш лучший детектив, Соломон Пять, погиб во время штурма, прикрывая грудью своих товарищей и коллег. Он погиб на своем посту, на котором провел всю свою жизнь, и его звезда, воссиявшая сегодня на небосклоне Фуджитсу, согрела всех нас в лучах своего…

- Кажется, вы понимаете меня, - удовлетворенно кивнул Пацци, с наслаждением выдыхая сигаретный дым, - Самый опасный противник – глупый. Глупость непредсказуема и неконтролируема. А комиссар Бобель всегда был умен. Он не станет преумножать свой позор. Так что нет, кавалерия по вашу душу не прибудет, сеньор детектив. Вам лучше смириться со своим положением.

Соломон попытался вырвать правую руку, но кожаный ремень, обхвативший запястье, погасил рывок мягко и непреклонно. Кто-то из подельников Пацци издевательски подбодрил его, предлагая попытаться еще раз. Соломон так и сделал.

Спустя две или три минуты он тяжело дышал, позволив голове откинуться на подголовник. Кровь шумела в ушах от бесполезных усилий, но ремни не поддались и на миллиметр. Они сдавили руки и ноги упругими, но невероятно сильными пастями. Пацци с неподдельным интересом наблюдал за его попытками.

- Благоразумие – вот, что отделяет нас от животных, - заметил он, убедившись, что Соломон исчерпал небогатый запас сил, отказавшись от напрасного сопротивления, - Вы благоразумны, как и любой человек. Значит, рано или поздно осознаете невозможность борьбы. Животное никогда не способно его осознать. Примитивный, грубый разум. Животное будет рваться до тех пор, пока живо, бессмысленно терзая собственную плоть и страдая. Человек знает, где пролегает черта бессмысленности, за которой обречены все его попытки. Поэтому я надеюсь на ваше благоразумие. Взгляните правде в глаза, сеньор детектив. Спасать вас некому. И спасать вас никто не будет. Вы наш. Хотите вы того или нет, но теперь вы – актив нашей организации. И, к слову, весьма ценный.

«Спасать от чего?» - хотел было спросить Соломон, но вовремя прикусил язык. В недоговоренностях Пацци, как и в упорном молчании его подручных, сквозило что-то зловещее. Что-то, о чем лучше было даже не думать. Что-то, что противно защекотало внутренности.

- Похищение детектива… - он попытался презрительно улыбнуться, - Далеко же шагнула ваша организация. Далеко за черту и благоразумия и закона. Кто бы мог подумать…

Пацци вздохнул и помахал в воздухе изящной рукой, чтоб разогнать сигаретный дым. Клочья дыма коснулись лица Соломона, и он непроизвольно втянул их носом. Табак у Пацци был отличный, душистый и мягкий.

- У Акционерного Общества «Мафия» всегда были сложные отношения с законом. Своеобразные, я бы сказал.

- Хватит строить из себя корпоративного агента, Пацци! Ваша организация – не более, чем легальное прибежище для воров и убийц. А вы – преступник, рядящийся под клерка!

Вспышка гнева забрала даже больше сил, чем попытки разорвать ремни. И пользы она принесла не больше. Пацци не испугался и не рассердился, напротив, смотрел на Соломона с откровенным удовольствием и даже предвкушением – как человек обычно смотрит на новенький, в блестящей краске, автомобиль.

- О, сеньор детектив, если бы все было так просто. Если бы!.. Воры и убийцы за всю историю человечества укрывались под таким множеством вывесок самого разного толка, что и упомнить сложно. Если каждую из них – политическую, экономическую, религиозную – именовать укрытием для преступников, вся наша история окажется бесконечным нагромождением афер, грабежей и убийств. Политические, военные и государственные деятели превратятся в главарей преступных банд. А политическая карта мира станет не более, чем схемой раздела влияния. Разве допустимо такое?

Пацци говорил медленно, без всякой цели разглядывая сигарету. Он казался целиком поглощенным собственными мыслями. Возможно, удастся потянуть время, подумалось Соломону. Пусть этот лощеный ублюдок подольше болтает. Пусть тратит драгоценные минуты. Соломон сам толком не знал, что может выгадать на этой затянувшейся перед зловещей неизвестностью паузе. Ладно, можно допустить, что комиссар Бобель не станет его искать. Но Баросса и Маркес так просто его не бросят. По указанию шефа или нет, они перевернут весь город в поисках Соломона или, хотя бы, его тела. Возможно, у них уже есть след. Может, они уже мчатся сюда на утробно гудящем «Умляутмобиле», сжимая между коленями дробовики. И тогда задача Соломона – выгадать несколько лишних минут. Надо лишь подлить масла в костер красноречия Франчезко Пацци. И дать ему покоптить посильнее.

- Демагогия, - сказал Соломон резко, встретив рассеянный взгляд Пацци, - Вы можете выпускать дорогие буклеты и устраивать многотысячные конференции, можете носить шикарные галстуки и смотреть на окружающих, как на уличный мусор, но стоит взять вас за шею, и вы начинаете юлить, как карманник, стянувший бумажник. Дайте угадаю. Сейчас вы скажете, что преступность существовала всегда, испокон веков, и только Акционерное Общество «Мафия» взяла это беспорядочное и хаотическое явление под контроль, тем самым, сделав его управляемым?

Пацци пощелкал языком, выражая то ли одобрение, то ли удивление. Словно Соломон был туристом, неумело произнесшим фразу на его родном языке.

- Кажется, вы внимательно читали наши уставные документы, сеньор детектив. Я тоже хорошо их знаю. Все именно так. Человек склонен совершать преступления. Увы, это совершенно бесспорный биологический факт. И он будет их совершать, вне зависимости от того, кому служит, во что верит и на каком языке говорит. Мой дед зарабатывал тем, что поставлял нелегальный алкоголь и азартные игры. Мой прадед душил людей. Природа, сеньор, человеческая природа. Можно противиться, но нельзя обмануть.

- Но вы все же пытаетесь, а?

- Можно противиться человеческим законам, они слабы и глупы. Но нельзя противиться законам высшего порядка. Таким, как законы физики или законы рынка. Когда-то мафия была аморфной, рассредоточенной, децентрализованной и в высшей степени неэффективной организацией. Собственно, и организацией ее назвать было крайне трудно. Скорее, это было нечто вроде подпольного профсоюза. У людей, которые занимались преступлениями, не было ни рангов, ни отчетности, ни даже, зачастую, представления о собственном положении в иерархии, лишь размытые и схематические уложения на уровне примитивного вассалитета. Людей роднило лишь туманное представление об общей корпоративной культуре… Впрочем, в те времена в ходу были иные выражения. Ужасно иррационально и неуклюже. На фоне сегодняшних организаций мафия прошлого была инфузорией, жалкой амебой… Но довольно живучей, что характерно для многих примитивных существ.

- А вы лишь вырастили из этой амебы транснациональное чудовище, чьи отростки пронзили насквозь все континенты.

- Опять вы вините нас, сеньор детектив, - Пацци сделался печален, как человек, оскорбленный в лучших чувствах, - Я же говорю, все дело в законах, которые имеют над нами полную власть. Эволюцию нельзя игнорировать. Именно эволюция создала Мафию такой, какой вы ее видите сейчас.

- Чепуха, - сказал Соломон, надеясь, что прозвучало это достаточно насмешливо, учитывая его собственное беспомощное положение, - Организации не могут эволюционировать.

Пацци прищурился.

- Могут, о, еще как могут! Любая организация, получающая доход, по своей сути – огромный организм, подчиненный одной цели. Так организовать свою внутреннюю и внешнюю структуру, чтобы свести риск к минимуму, а получаемый доход – к максимуму. У организаций есть внутренние органы, которые работают с различной степенью эффективности. Организации общаются между собой, иногда сотрудничая к взаимной выгоде, иногда вступая в смертельный бой. Организации гибнут, из них рождаются другие. Они видоизменяются, поглощают друг друга, меняют раскраску и паттерны поведения, приспосабливаются к новым условиям… Что это, если не эволюция? Подумайте об этом. Эволюции подчинено все, даже власть. Самый сильный мужчина в племени эволюционировал до огромного политического института с разветвленным аппаратом. Люди, опускающие бюллетени в урну для голосования, не задумываются о том, что они, по сути, ухают, выражая одобрение или гнев, тысячи лет истории изменили форму, но не суть. Завывающий шаман с костью в носу стал почтенным примархом Единой Пастафарианской Церкви. Торговец звериными шкурами – президентом гигантской корпорации. Все меняется в этом мире, мой дорогой сеньор детектив, все меняется… Так почему же не должна вместе со всем миром меняться и Мафия?

- Потому что стая мелких хищников никогда не станет единым существом, - сказал Соломон, надеясь, что Пацци в ответ разразится очередной тирадой. И оказался прав.

- Нас к этому принудил закон эффективности. Как я уже сказал, мафия в прошлом была очень нерациональным и несовершенным инструментом. Как и всякая организация, она была направлена на получение прибыли, но полу-подпольное существование существенно ухудшало ее показатели. К примеру, везде, где есть деньги, есть бухгалтерский учет, кадровая политика, внутренний менеджмент, отношения различных отделов… Как прикажете эффективно выполнять свою работу, если нет ни четкого штата организации, ни определенных процедур? Вам придется вести учет, чтобы знать, сколько вы заработали на поставках наркотиков в этом квартале. Вам надо иметь список сотрудников, потому что завтра надо совершить налет на банк, а вам приходится тратить много времени для того, чтоб узнать, кто в строю, а кто уже валяется с пулей в боку. А еще вам нужна формализированная процедура принятия власти, чтобы оградить себя от какого-нибудь психопата-карьериста, мечтающего всадить вам в спину нож и занять ваше место. Эффективность – вот тот закон, который повелевает Вселенной! – Пацци вновь помахал сигаретой, - Когда-то мафия была сетью клубов по интересам, если можно так выразится, с некоторыми зачатками профсоюзной деятельности. Но с течением времени на всех уровнях стало ясно, что теневое существование существенно сказывается на результативности. Долгое время мафия укрывалась в тени, и это считалось нормальным. Но не случайно всякое растение старается выбраться из тени, чтоб получить свою порцию солнца. Тень гибельна, если находиться в ней слишком долго.

- Поэтому вы вышли из нее.

- Разумеется, сеньор детектив, разумеется… Организм, как и организация – живое существо, и оно должно развиваться, чтобы жить. Легализация решила множество стоявших перед нами в прошлом проблем и дало множество возможностей. Вы задумывались, как можно решить, к примеру, вопрос страховки, если вашу корпорацию, несмотря на множество бизнес-проектов, официально считают шайкой уголовников? Следствие этого – дополнительные финансовые риски и убытки, а значит, минус. А как гарантировать своим подчиненным социальный пакет, если формально они даже не трудоустроены? Следствие этого – отток кадров, быстрая текучесть, низкая квалификация работников. Значит, минус. Как организовать инвестирование, когда вы даже не можете появиться на улице без наручников и пары провожатых в форме?.. Следствие этого – ущерб деловой репутации и невозможность расширения бизнеса. Снова минус. Заметьте, нелегальность при ее мнимой эффективности на практике приносит огромные убытки. На деле выходит, что подпольная преступность покровительствует лишь глупым и бесшабашным одиночкам. Только одиночка может быть достаточно наглым, самоуверенным и безрассудным, чтоб провернуть выгодное дело и заработать на этом. Но, как вы знаете из курса общей истории, время рыцарей при всей его романтичности было недолговечным. Рано или поздно всякий удачливый одиночка понимает, что, объединив силы с другими, он увеличивает эффективность и безопасность. Одиночкам приходится сбиваться в группы, чтобы добиться увеличения показателей или, как их называли прежде, банды. Но всякая подобная группа рано или поздно попадается в уже описанную мной эволюционную ловушку. Или нелегальность – и вечная стагнация. Или выход на легальный уровень – и процветание. Из этой точки началась эволюция, про которую я столько вам толкую. Банда, уж извините за этот старомодный термин, имеет ограниченный жизненный цикл, если остается в нелегальной зоне. Ее коллектив рано или поздно ссорится между собой, руководители попадают в тюрьму, возникают разногласия, споры о распределении дохода, сказывается и расшатанность иерархической лестницы и отсутствие нормативных документов… В то время, как банда, сделавшая ставку на легальность и открытость, может существовать сколь угодно долго, обрастая чиновниками, судьями, законным бизнесом, сенаторами и журналистами. Пусть изначальный ее капитал был добыт криминальным путем, пусть ее учредили люди, отбиравшие когда-то бумажники в подворотнях, это уже не имеет значения. Ген живучести, внедренный в банду подобной легализацией, увеличивает срок ее жизни во много раз. И если вы думаете, что только ученые в белых халатах способны строить теории на основе наблюдений, то ошибаетесь. В какой-то момент эту простую мысль поняли все, от мошенников до вымогателей, от карманников до наемных убийц. И большинство из них сделало правильный выбор. Разумеется, все это было растянуто на века, я стараюсь преподнести вам историю в сжатом, упрощенном, виде...

- Очень сожалею, что Транс-Пол в свое время не прищучил ваших эволюционирующих карманников, - буркнул Соломон, на протяжении последних пяти минут пытавшийся напрягать мышцы предплечий для того, чтоб ослабить ремни. И уже понявший всю тщетность этой попытки.

- Процесс шел не в одну сторону. С вашей стороны, сеньор детектив, он в свое время был встречен с одобрением. Видите ли, Транс-Пол со временем обленился, стал немощен и ленив. Ему сложно было ловить в подворотнях грабителей, каждого из них судить, выводить на чистую воду, искать сообщников, руководителей, умысел… Всегда проще иметь дело с централизованной организацией, где царит учет и порядок, не так ли? Видите, эффективность движет одновременно все фигурки на доске, а отнюдь не избранные. Сотрудничество оказалось эффективнее конкуренции. Слаженность – выгоднее вражды.

- Конкуренция неуничтожима, - возразил Соломон, пытаясь не думать о том, что сейчас он сам являет тому зримый пример, - Она двигает вперед прогресс и все человечество. Конкуренция – это вражда. А вражда – это уничтожение.

- Конкуренция, вражда, войны… Это все устаревший инструментарий, рудименты истории. В том мире, в котором мы живем, - Пацци махнул рукой в сторону заклеенного бумагой окна, - выгоду приносит сотрудничество и слаженность, а не бессмысленная борьба за ресурсы.

- Противостояние будет всегда. И войны будут всегда. Не льстите себе, считая, что сумели подружиться со всем миром и обрести бессмертие.

- Устаревшие стереотипы, - легко отмахнулся Пацци, - Уверяю вас, сеньор детектив, если бы сегодня встретились Давид и Голиаф, они не стали бы драться. Они основали бы на паях торгово-промышленное общество по поставке ливанского масла. И оба бы остались довольны друг другом…

- Значит, ваша инициатива пришлась как нельзя кстати?

- Да. Именно поэтому девяносто три процента всех преступлений на данный момент совершается Акционерным Обществом «Мафия». Оставшиеся семь – дилетанты и индивидуалисты, которых мы презираем… Они просто не могут работать в команде, в структурированном коллективе. А мы… Акционерное Общество «Мафия» на данный момент держится в пятерке наиболее перспективных общемировых корпораций. Наш капитал оценивается в сотни миллиардов. Мы предоставляем десятки тысяч рабочих мест. А нашу динамику развития экономические эксперты называют выдающейся даже на фоне финансового кризиса последних лет…

- Люди, которых вы убили или ограбили, несомненно, будут этим весьма утешены, - сказал Соломон. Может, излишне дерзко – для человека, привязанного к инвалидному креслу.

- Во-первых, насильственные преступления устаревают так же, как и само насилие, - наставительно сказал Пацци. Сигарету он уже успел выбросить и теперь разгуливал взад-вперед по комнате, заложив руки за спину, - Фальсификация, информационный шантаж, проституция, юридическое мошенничество – все это куда выгоднее пошлого ножа на темной улице. А уж когда появился рынок нейро-софта… Ну, не мне вам говорить. Вы должны представлять, сколько миллиардов крутится в этой сфере. А во-вторых… Стабильность и честность – залог взаимовыгодных отношений, аксиома среди рыночных законов. У нас ведь есть утвержденные квоты. Раз в месяц мы сдаем Транс-Полу по пять насильников, двадцать воров, кажется, пятнадцать подпольных букмекеров… Никто из них не отпирается и не чинит препятствий следствию, они все согласны покаяться в преступлениях и принять наказание. Ведь это оговорено в их контрактах. Комиссару Бобелю не требуется ломать голову, вашим коллегам – рисковать шеей, а преступникам – терзаться неизвестностью. Всемогущий рынок уничтожил изжившие себя принципы. Сотрудничество и кооперация вместо соперничества и конфронтации, вот девиз сегодняшнего дня.

- Похищение детектива – тоже форма сотрудничества?

Пацци только хмыкнул.

- Ну, вы можете считать это особенным случаем. Обстоятельством форс-мажора. Конечно, похищение человека Транс-Пола – это фол в нашем виде спорта. Такое не позволяется. Но, как я уже сказал, с официальной точки Акционерное Общество «Мафия» никоим образом не ответственно за вашу судьбу.

- Значит, вот как вы играете по правилам? – у Соломона едва подавил желания рвануть вновь ремни, - До тех пор, пока правила вас устраивают? А потом плюете на них, так ведь?

- Законы рынка, сеньор! – Пацци скорбно вздохнул, - Им повинуются простые смертные, боги и целые галактики. В данном случае слово рынка неумолимо. Ему нужны вы.

Это прозвучало так неожиданно, что Соломон недоверчиво уставился на него.

- Причем здесь рынок? И кому я нужен?

- Не совсем вы, сеньор детектив, не совсем. Скажем так, рынку нужно то, чьим хранилищем вы, вольно или нет, являетесь.

- Но я пуст! – крикнул Соломон, вновь напрягаясь в кресле, подлокотники болезненно уперлись в запястья и локти, - Вы же знаете это, Пацци, знаете прекрасно! У меня нет нейро-софта даже на медяк! Я пуст, как старая консервная банка!

- Си, - веки сеньора Пацци медленно сомкнулись и также медленно разошлись, - Это так. Но я говорил о другом. О, подчас мы сами не знаем, хранилищем каких ценностей являемся.

Соломон понял. И, еще не обдумав до конца эту мысль, почувствовал, как начинают мелко дрожать пальцы рук.

- Нейро-бомба. Вот, что вам надо. Нейро-бомба в моей голове.

Пацци с достоинством кивнул.

- Си, сеньор. Та маленькая невидимая штучка, которая щелкает у вас в голове. Не бойтесь, она не причинит вам вреда.

Кажется, он не лгал. Но Соломону все равно казалось, что в комнате невероятно холодно и капли пота на лбу и спине замерзают, мгновенно превращаясь в крохотные хрустящие кристаллики. Наверняка, нейро-бомба не причинит ему вреда. Но вот люди, собравшиеся здесь…

- Не будьте идиотом, Пацци! – сказал он, стараясь держаться спокойно, - Она не представляет ценности. Она работает только у меня в голове и она запрограммирована на меня. К чему она вам?

- Не мне, - мягко поправил сеньор Пацци, - Нашей организации. Мы давно знали про эту старую фордовскую разработку. Очень высокотехнологично. Очень элегантно. Аналогов не существует. А сеньоры из Форда, как вы понимаете, слишком самоуверенны, чтобы делиться своими нейро-секретами. Такими вещами делиться не принято.

- Вам нужно оружие. Вам просто нужно оружие. Вы… Великий Макаронный Монстр! Эволюция, усовершенствование, новые формы… - Соломон едва сдерживал истеричный смех, конвульсивно сжимавший его грудь, - Я здесь просто потому, что вам понадобилась самая большая дубина?

- А также самая эффективная и самая аккуратная, - промурлыкал Пацци, - Мы-то отлично представляем ее ценность. Поверьте, не один год и не два мы охотились за этой технологией, но ни разу она не попадала нам в руки. Сеньоры из Форда хорошо умеют заботиться о своих инвестициях. Умели, пока ваш нейро-психопат каким-то образом не завладел их игрушкой и не стал ее использовать по своему разумению. Не знаю, как ему удалось наложить на нее руки, но меня, по большому счету, это и не интересует. Довольно и того, что вы здесь.

- Идеальное оружие для мафии, - пробормотал Соломон через силу, - Любое убийство можно замаскировать под суицид. Никаких следов и минимум риска.

- Ну разумеется. Кроме того, вы забываете еще одну деталь. Нейро-бомбу можно настроить на срабатывание при наступлении определенных условий. Это значит…

- Это значит, что вы сможете надеть ошейник на всякого, кого вздумается! – прервал его Соломон, - Вы можете запрограммировать нейро-бомбу на срабатывание в том случае, если ее носитель вздумает обратиться в Транс-Пол. Очень ловко. Человек может обмануть микрофон или самую внимательную слежку, но он никогда не сможет обмануть сам себя. Полный контроль. Чертовски удобно. Не успевает человек поднять телефонную трубку, чтоб доставить вам неприятности, как на него накатывает острая тоска, и спустя минуту он уже болтается в петле. Чисто и аккуратно, а главное, ни у кого не возникает ни малейших подозрений. Классическое самоубийство. А вы экономите на услугах специалиста.

Франчезко Пацци смотрел на Соломона, немного искривив тонкие губы, но насмешливым выражение его лица не выглядело. Скорее, снисходительным. С таким выражением лица охотник смотрит на уже распластанную дичь, оказавшуюся слишком неуклюжей и медленной. Он сознавал свою силу и намеренно не выказывал ее, продолжая эту неуместную пародию на диалог. Своим обходительным тоном он словно демонстрировал, что Соломон – полноправный собеседник и его личный гость. И его вежливость с каждой минутой делалась все более зловещей. Может, он и казался хлыщом в дорогом костюме, но Соломон прекрасно понимал, что перед ним – опаснейший хищник, ловкий, безжалостный и уверенный в себе. Волк, нашедший свое место в Городе Серого Камня, над которым горят переливающиеся неоновые небеса. И если этот волк еще не сомкнул челюсти на шее своей жертвы, это не означало, что он испытывает жалость. Скорее, скуку.

- Вы совершенно правы, сеньор Пять, - заметил он, обходя кругом инвалидную коляску Соломона, - Даже вы понимаете, насколько это элегантное и красивое оружие. Как глупо будет, если оно останется в руках у обычного безумца, не способного понять его настоящую цену.

- Вы теряете время, Пацци. Эта бомба – не камень у меня в кармане. Она вплетена в цепочки нейронов моего мозга, и никаким образом вы ее выковырять не сможете.

- Ну, вы слишком плохого мнения о наших нейро-специалистах, - Пацци подмигнул ему, - Уверяю вас, у них есть чему поучится даже костоправам Транс-Пола. Нет, конечно же я не могу быть уверенным на сто процентов в том, что они смогут вырезать из вашего мозга то, что нам интересно. Но они приложат для этого все усилия, уж в этом могу вас уверить. Они препарируют ваш мозг с величайшей тщательностью. Увы, нам придется пойти на необратимые повреждения, в данном случае цель того стоит. Я говорю не об обычной нейро-коррекции, она слишком поверхностна и несовершенна. Фактически, ваш рассудок разберут на мельчайшие составляющие. Вы бы удивились, узнав сколь много их даже у самого невзрачного человека… Нейроны, синапсы, танициты, ромбомеры, плакоды, коннектомы… Не правда ли, они звучат как названия сыров?..

Соломон не думал о сырах. Он чувствовал, как желудок его съежился, став скоплением едких газов в сморщенной оболочке. Он вдруг заметил еще один предмет, стоявший в комнате. Будь на его месте настоящий Соломон Пять, он бы сразу обратил внимание на эту деталь интерьера, выглядевшую тут абсолютно чужеродно и накрытую белой тканью. Нейро-корректор. Соломон узнал его, как приговоренный узнает хищный профиль гильотины, еще скрытой чехлом.

Его страх не укрылся от внимательного и острого взгляда Пацци.

- О нет, - сказал он, со смешком сдергивая ткань и обнажая блеклый пластик, металл и дерево, - Это самый обычный бытовой аппарат. Он здесь только для того, чтоб я мог убедиться в… вашей особенности, сеньор детектив. Просто небольшое сканирование. Вы ведь не станете возражать?

Возразить он не успел. Двое подручных Пацци, то ли уловив незаметный знак, то ли верно поняв интонации своего вице-капореджиме, проворно ухватили коляску Соломона за подлокотники и потянули ее вперед, к нейро-корректору. Сопротивляться Соломон не мог, резиновые колеса послушно шуршали по полу.

- Я лишь проверю, действительно ли вы пусты, сеньор детектив, - сказал Пацци легко и свободно, так, словно говорил о заказе легкого ужина, - Если эта информация подтвердится, мы с вами перейдем на иной уровень общения. Я вколю вам одно прекрасное средство, которое погрузит вас в долгий и приятный сон без сновидений. В таком состоянии вреда вам не причинит даже нейро-бомба, ведь ваше сознание будет блуждать сумеречными лугами и не сможет спустить курок.

- И вернуться, насколько я понимаю, мне будет уже не суждено?

Пацци вздохнул, как человек, вынужденный признать очевидную, но неприятную деталь.

- Боюсь, что нет, сеньор детектив. Как я уже сказал, чтобы изъять нейро-бомбу, нашим специалистам потребуется разложить ваш мозг до того уровня, когда его функции прекращают полноценно работать, а основные нейронные связи рвутся. Биологически вы будете живы. На деле же… Признайтесь, привлекает ли вас существование в роли нейро-зомби? По-моему, это не жизнь, лишь насмешка над жизнью. Такое будущее недостойно вас. Вы определенно из тех людей, которые предпочитают умереть человеком, а не человекообразным комом бездумной плоти. Виноват. Вы определенно относились к таким людям в прошлом… Однако, не будем медлить. Я очень не хочу, чтобы эта маленькая прелестная штучка в вашей голове начала свою работу прежде, чем я закончу свою. Лука, Хадид, подкатите сеньора детектива сюда. Ничего, что он сопротивляется. Он просто слишком смущен. Смелее, сеньор детектив! Ну же!