Невеста Стального принца

Глава 2

Несколько секунд я жадно вглядывалась в свое отражение, чувствуя, как сердце в груди с галопа переходит на тихую рысь. Это определенно была я. Черты лица мои? Мои. Волосы – длинные, золотисто-русые, сейчас собранные в дурацкую прическу а-ля девушка с картины Рембрандта – тоже, несомненно, принадлежали мне. Серо-голубые глаза с неизменным прищуром, который Верочка (чтоб ей все-таки навернуться со своих шпилек!) называла очень вредной привычкой, что неизбежно приведет меня к ранним морщинам, тоже принадлежали мне. Я, кстати, Верочку никогда не слушала и продолжала щуриться. Недоверчиво, озабоченно, сосредоточенно.

Я вообще по натуре очень эмоциональная, и все эмоции отражаются у меня на лице. Ничего скрыть не получается. Но сейчас я была этому даже рада. Своим эмоциям на своем лице.

В общем, в зеркале отражалась стопроцентно настоящая Елизавета Власова. Девушка красивая, уверенная в себе, самодостаточная. А еще стройная и высокая. Другими словами, красавица двадцати трех лет от роду.

Тогда с какого перепугу они приняли меня за Филиппу?

Чтобы уже окончательно удостовериться, что я – это я, потянула вверх пену кружев, обрамлявшую левый рукав, и облегченно выдохнула. Белесый шрам на локтевом изгибе, заработанный еще в детстве, когда я, играя на берегу моря, порезалась бутылочным осколком, был на месте. Дорогой, родненький, самый любимый.

Следовательно, возвращаемся к злободневному вопросу: почему вся родня этой мисс Аде… как-то там… решила, что я незамужняя девица Филиппа?

Ладно бы новоиспеченный жених. Судя по выражению его знатной рожи, он видел меня впервые в жизни. Но вот дядя-то с тетей? Почему не заметили подлога? Если та девушка в карете была Филиппой, то мы с ней совершенно точно не похожи!

Ну хорошо, у нее тоже светлые волосы. Глаза… А черт его знает какие, я толком не разглядела. Вроде бы тоже голубые… А может, и серые. Но вот черты лица совсем другие. Зажмурилась на миг, пытаясь воскресить в памяти образ девушки в карете. Да, точно, мы с Филиппой разные. Совершенно. Например, у нее пухлые щечки и маленький, чуть вздернутый носик. У меня же острые скулы и нос более прямой, но тоже, к слову, горячо любимый. И лоб у меня выше, и губы будут посочнее, а у сказочной Ли ротик был маленький, почти как у ребенка.

В общем, близняшками нас не назовешь даже с большой натяжкой. Я бы еще могла сойти за ее старшую сестру, потому что девчонка выглядела лет на восемнадцать – двадцать. Хоть мне тоже зачастую больше двадцати не давали, а в магазинах, когда покупала спиртные напитки, часто просили предъявить документ, удостоверяющий мою совершеннолетнюю личность.

Но, как бы там ни было, я не леди Эдельвейс и играть роль нежного цветочка в цветнике лорда Му́дака… ну то есть Мэдока, точно не собираюсь.

Пятая наина… Это вообще кто? Невеста? Рабыня?

– Моя леди, с вами все хорошо?

Кто-то осторожно коснулся моего плеча, и только тут я поняла, что рядом по-прежнему стоит служанка, а я ее в упор не замечаю.

Ущипнула себя, но проснуться, вырваться из этого безумного обморока-сна так и не смогла.

– Все… хорошо, – обернулась к обеспокоенно взирающей на меня женщине. – А скажи, Ориса, здесь где-нибудь есть мой портрет?

Служанка расстроенно завздыхала:

– Да какие уж тут портреты? Ведь замок Адельвейнов, когда вашего батюшку бедового, лорда Натана, да упокой Созидательница Пречистая его душу, арестовали и приговорили к казни, едва не сожгли Стальные лорды. Вернее, жечь-то начали, с энтузиазмом. Восточное крыло сильнее всего пострадало, а с ним и портретная галерея Адельвейнов. Спасибо леди Ансае, вовремя вымолившей у покойной королевы (и ее душа пущай тоже покоится с миром) повеление передать земли и замок двоюродному брату вашего батюшки, барону Нейтону, а вам, малютке невинной, жизнь сохранить и имя. Жаль, матушку вашу нельзя было спасти… Вы же ничего этого не помните, верно?

– Верно, – подтвердила я, горя желанием добавить: «Не помню, потому что не знаю».

– Совсем тогда крохой были. Так что и портретов-то ваших за три годочка, что провели в отчем доме, совсем не написано. А хотя погодите… – просветлела лицом женщина. – В библиотеке остались старые эскизы. Точно-точно! Хотите, покажу? Ваш точно был среди них.

– Хочу, – кивнула я, решив, что следовать наставлениям глюкотети и бесцельно валяться в кровати точно не собираюсь. Лучше побуду со служанкой и осторожно ее порасспрашиваю, пока будет искать эскизы малышки Филиппы.

– Тогда пойдемте скорее, пока леди Ансая не осерчала на нас за непослушание. – Служанка понизила голос до заговорщицкого шепота и поманила меня за собой.

Мы быстро поднялись по лестнице, широкой и добротной, с некогда золочеными, а теперь потускневшими перилами. Молоденькой служанке, старательно их натиравшей, было не под силу вернуть им былой блеск. Вот почему родственнички Филиппы вне себя от счастья. Нет, не из-за перил конечно же, а потому что удалось выгодно продать двоюродную племянницу. Семейство барона явно нуждалось в деньгах.

Интересно, сколько он им заплатит? За пятую наину для себя любимого.

Надо поскорее выяснить, что означает это слово и в какую субстанцию я все-таки вляпалась. То, что в дурно пахнущую, сомнений не вызывало. Оставалось выяснить, насколько глубоко я в ней увязла.

С каждой секундой я только укреплялась в подозрении, что все происходит на самом деле. Во сне или в бреду все ощущается совсем иначе. Я же была в себе и в невероятной, но вполне реальной реальности. Чувствовала как никогда остро аппетитный запах свежеиспеченной сдобы, доносившийся с первого этажа. Слышала, как у меня под ногами скрипят половицы. Видела, как тусклые лучи холодного зимнего солнца, проникая в витражные окна, рисуют на ковровых дорожках размытые узоры.

А ведь в Питере сейчас весна. Холода наконец отступили, и я уже потихоньку начала мечтать о белых ночах. И о разводе. О возвращении себе свободы. И вот, опомниться не успела, не успела даже пикнуть, как оказалась собственностью незнакомого мужика.

М-да…

Зал, в котором располагалась библиотека, был еще более просторным, чем тот, в котором без меня меня женили, вернее, определили в загадочные наины. Стеллажи подпирали все те же лепные своды, а обрамлением библиотеке служили два мраморных камина с приставленными к ним креслами.

– Хорошо, что в ту страшную ночь огонь не коснулся этого крыла. Такое наследие… – бормотала Ориса. – Ваши предки в течение нескольких веков собирали эту коллекцию. Настоящая сокровищница! Где же я видела те эскизы…

Пока служанка осматривала книжные полки, что-то негромко бормоча, вздыхая и причитая, я приблизилась к окну, выходившему на укутанный в снег спящий сад. Ледяные ветви, припорошенные белой крошкой; заснеженные фонтаны и скамейки; стершиеся белесой пылью дорожки и тропки. Все очень красивое, ничего не скажешь. И незнакомое. Совершенно чужое.

Не успела как следует порефлексировать и полюбоваться меланхоличной панорамой, как почувствовала, что из глубин моего иномирского естества (я ведь в другом мире? Ну или все-таки сошла с ума?) поднимается горячая волна. Причиной этому, видимо, послужило появление на широкой подъездной дороге потенциального будущего стального мужа. На де Горте теперь красовался длинный плащ с богатой темно-рыжей меховой оторочкой, ниспадавшей на его широкие плечи и делавшей его фигуру еще массивнее и шире.

Хотя куда уж массивнее…

Вот незнакомец остановился, замер неподвижно, словно решил стать частью заледеневшего сада. Этакой величественной статуей, возведенной в честь себя великого, всемогущего и всенаглого. «Она действительно хороша», – снисходительно оценил он меня. И вел себя так, словно своим появлением в моей жизни оказал мне честь и сделал большое одолжение.

Сноб доисторический.

Особенно взбесило это его «посмотри на меня».

Несколько секунд он не двигался, и я вместе с ним. Стояла, наблюдала, присматривалась к этому… покупателю. Пока не вздрогнула, испытав острое желание попятиться. Темная точка, появившаяся в небе, которую я сначала даже не заметила, стремительно увеличивалась в размерах, приобретая очертания какого-то животного. Зверя.

– Охренеть, – выдохнула я, когда тварь, очень смахивающая на мифического грифона, опустилась перед снобом. Царапнула когтистыми лапами по камню, которым была вымощена дорога, заклекотала утробно, отчего показалось, будто по небу прокатился раскат грома, и склонила к земле свою жуткую морду с длинным, изогнутым, опасно заостренным клювом.

Фантастическое животное словно бы приветствовало и кланялось де Горту. Приглядевшись повнимательнее, увидела, что грифон оседлан. Сунув ногу в стремя, герцог ловко забрался ему на спину, ухватился за повод. И вот тут уже я отступила, когда его взгляд, не менее хищный, чем у крылатой зверюги, скользнул по дому и задержался на окне библиотеки. Не знаю, заметил ли он меня, но чувство было такое, что да.

В следующий момент орлолев оттолкнулся от земли и взмыл в небо, унося подальше от родных пенатов Филиппы самоуверенного герцога.

– Когда вижу, как кто-нибудь из Стальных использует силу, меня прямо оторопь берет. – Поравнявшись со мной, Ориса осенила себя знамением. Не крестным, но очень на него похожим. – Бедная животина…

– А что с ней? – все еще пребывая в шоке от визуального знакомства с грифоном, спросила я и напоролась на недоуменный взгляд внимательных карих глаз.

Нет, с вопросами здесь надо быть осторожнее. Пока не пойму, что тут и к чему.

– Ну так что там с эскизами? Нашла?

– Да, миледи. Вот, поглядите, какой хорошенькой вы были малышкой.

Я пробежалась по наброску взглядом и в который раз убедилась, что я не Филиппа. Хоть у меня в детстве тоже были такие же смешные, непокорные кудряшки и очаровательные ямочки на щеках, когда улыбалась, но мы с ней все равно были разными.

– А вот ваша покойная матушка. – Ориса сунула мне в руки еще один пожелтевший от времени листок, а за ним и третий. – И батюшка. Ах, какая красивая была пара…

Конечно, это не одно и то же – смотреть на человека вживую и видеть его черно-белый портрет, но они действительно были красивы. У обоих открытые лица, такие, которыми приятно любоваться. В глазах ни капли лукавства, уголки губ чуть приподняты, казалось, они улыбаются. Да, пара была что надо.

Интересно, что же такого натворил лорд Натан, что его казнили? И мать Филиппы, кажется, тоже погибла. Этот Мэдок назвал Адельвейна мятежником. Против чего или кого он бунтовал?

Надо все как-то срочно разузнать. А еще нарыть где-нибудь информацию о стальных мужиках.

Подумала так и решительно направилась к книжным стеллажам. Раз я понимаю местный язык и неплохо на нем разговариваю, то по идее должна и читать уметь. Вряд ли у них здесь водится Интернет с компьютерами, а значит, мне нужны книги, свитки или хоть что-то, из чего я могла бы узнать больше об этом мире, Стальных лордах и их наинах.

Ориса засеменила за мною следом.

– Моя леди, нам следует возвращаться. Хозяйка может прогневаться, если узнает, что вы не отдыхаете, как было велено.

– Сейчас, только какую-нибудь книжку для отдыха захвачу.

Хорошая новость – читать я все-таки умела, прекрасно понимала смысл слов, золоченой вязью вившихся по толстым корешкам явно старинных книг.

– Любовные романы находятся в той стороне.

– Угу…

– И авантюрные тоже, – агитировала меня переместиться в другую часть библиотеки служанка.

– Да, да…

Так, а что это тут у нас?

Взгляд зацепился за тонкую книжицу, с обеих сторон зажатую пухлыми томами в кожаных переплетах. Не знаю, почему я обратила на нее внимание, надпись на корешке почти истерлась. И тем не менее удалось прочитать название: «У истоков истинной магии. Стальные лорды Шареса».

Очень интересно.

Стоило мне потянуться за книгой, как у Орисы округлились глаза. Пришлось придумывать объяснение:

– Хочу получше узнать своего жениха.

– Но разве в обители… – заикнулась было служанка.

– В обители нам вообще про мужчин ничего не рассказывали. Эта тема считалась запретной для таких юных, неискушенных созданий, как я.

– Но…

– Согласна, странные у них порядки. Так что придется самой просвещаться.

Прижав к груди источник таких необходимых мне сейчас знаний, я последовала за служанкой. К счастью, идти оказалось недалеко, спальня Филиппы располагалась в этом же крыле на втором этаже.

Оказавшись в комнате, простой и светлой, обставленной без изысков, не говоря уже о роскоши, я попросила служанку ослабить мне корсет (как в этой удавке для ребер вообще ходят?) и отпустила ее на все четыре стороны. А сама забралась на кровать, раскрыла книгу и принялась жадно читать.

Вскоре я уже знала, что мир, в котором оказалась, назывался Шарес. Наверное, такие сочиняют в своих романах авторы фэнтези. На Шаресе имелось немало королевств, и Харрас, в которое меня угораздило попасть, считалось одним из самых могущественных и процветающих.

Земли Шареса населяли как простые люди, так и маги с магичками. Особняком среди них стояли Истинные. Они же всемогущие, они же хальдаги. Колдуны настолько одаренные и сильные, практически неуязвимые, словно были созданы не из плоти и крови, а выкованы из стали. Так их и называли – Стальные лорды.

В Харрасе все хальдаги входили в так называемый Стальной круг, что-то типа братства или секты, а может, и то и другое. Они поддерживали в королевстве порядок, защищали его от внешних напастей, хранили от любого рода бед. Но, главное, оберегали вверенную им территорию от «иномирского отродья».

Дойдя до этой фразы, я тихонько икнула и продолжила читать дальше, буквально пожирая строчку за строчкой взглядом.

Иномирные создания являлись на Шарес, чтобы нападать на города и селения, сеять повсюду боль и страх. Не жалели никого: ни детей, ни стариков. «Они проникали на Шарес под личиной прекрасных юношей и дев, беззащитные с виду и смертельно опасные внутри». По крайней мере, так утверждал автор этой статьи. Ну то есть рукописи.

Так, а кто я для обитателей Шареса? Как раз таки прекрасная юная иномирная дева. Ладно, не такая уж прям и юная, но, несомненно, отлично сохранившаяся к своим двадцати трем.

«Дабы вывести их на чистую воду и выявить их настоящий облик, с презренных тварей живьем сдирали кожу или бросали в очистительный огонь Созидательницы Пречистой».

Охренеть какие садисты! Стальные лорды и бросали. Ловили «иномирское отродье», пытали и убивали. Я, конечно, не планирую нападать на города и селения, я ведь не замаскированный демон (или кто тут у них наводит шорох), но попробуй объясни и докажи это этим средневековым.

В общем, поговорить по душам с «дядюшкой» и «тетушкой» не вариант. Сунуться с таким признанием к де Горту? Нет, я не настолько чокнутая. Кто-кто, а он точно не производит впечатление человека с добрым сердцем.

Больше о суперколдунах я ничего узнать не успела. Вернулась Ориса и сказала, что пора приводить меня в порядок. Их милости ждут дорогую племянницу в столовой к теплому семейному ужину под задушевные разговоры.

Вздохнула тяжко, слезла с кровати.

Было бы здорово, если бы они мне рассказали, как поскорее убраться из этого мира… пока меня не освежевал какой-нибудь Стальной лорд. Да вот хотя бы тот же душка де Горт.

Ориса помогла мне переодеться в платье на пару оттенков темнее того, в котором я предстала пред грозными очами этой груды металла – хальдага. Новый наряд был насыщенного зеленого цвета, как трава на лужайке, щедро отороченный, где только можно, кружавчиками.

Прежде чем снова превратить меня в шуршащий колокол, служанка так затянула мне корсет, что у меня чуть ребра не полезли из ушей. Дыша через раз и мысленно матерясь, я последовала за ней в столовую, перебирая в уме вопросы, ответы на которые хотела бы получить в первую очередь. Вопросов этих было несколько вагонов и черт знает сколько тележек; жаль, с некоторыми придется повременить.

Но кое-что разузнать, думаю, удастся уже сегодня.

Супруги Вейтер (Ориса вскользь упомянула фамилию достопочтенной четы) сидели друг против друга за длинным, накрытым белоснежной скатертью столом. В самом центре его расположился светловолосый парень, смутно похожий на баронессу: и цветом глаз, льдисто-голубым, и блестящей вихрастой гривой.

Наверняка сын.

Пока барон Нейтон пожирал голодным взглядом блюдо с окороками, его наследник точно таким же приветствовал меня.

– Моя дорогая Филиппа. – Он даже поднялся со своего места и вышел из-за стола, чтобы приблизиться ко мне и обслюнявить мне щеку поцелуем.

Не самым приятным, надо сказать, но не отталкивать же его в первую минуту знакомства. Мне Вейтеров злить никак нельзя, иначе не получится у нас с ними конструктивного разговора.

– Сколько мы не виделись? Лет пятнадцать, если не больше, и вот в кого ты превратилась. Настоящая красавица! – Троюродный брат (или кем он там приходится Филе) окунул меня в море своего внимания, явно намереваясь в нем утопить. Не то что де Горт: пара более-менее заинтересованных взглядов, а все остальные – пресыщенно-скучающие. – Я и сам на такой не прочь бы жениться.

– И женишься, если Ли не хватит мозгов и женского очарования привязать к себе Истинного, – вставила свои пять копеек баронесса.

А разве такое возможно? Я тут же сделала стойку. Если да, то мне уж точно хватит мозгов его к себе не привязывать. Правда, перспектива выйти замуж вот за этого хлюпика с сальным взглядом и сальными волосами тоже как-то не воодушевляла.

Кажется, я начинаю понимать, почему сбежала Филиппа.

– Мы ведь так и планировали, – проворчал блондин, подводя меня к столу. – Что я стану графом Адельвейном.

– Карел, мы тебе уже говорили, и не раз: нам очень выгодно породниться с де Гортом, с какой стороны ни посмотри, – осадил, правда, без особой резкости сына Нейтон. – Тебе хорошо известно, в каком мы сейчас находимся бедственном положении. Его всемогущество, можно сказать, спас нас. Да и в будущем, став герцогу женой или асави, Филиппа сможет ходатайствовать за тебя при дворе.

Асави? А это что еще за новый зверь?

– Ходатайствовать за нас за всех. Разве это не замечательно? – проворковала ее милость.

– Потрясающе, – обиженно пробурчал Карел.

– Но если Филиппа не подойдет герцогу, вы поженитесь, – обнадежил сына барон.

В общем, семейка просто отпад.

Они продолжали говорить так, будто меня в столовой не было. Предприимчивости Вейтеров оставалось только позавидовать. Столько вариантов использования сиротки Филиппы уже предложили, а ведь мы еще даже не успели приступить к закускам. Уверена, к тому моменту, как подадут десерт, они составят бизнес-план на ближайшую сотню лет.

– Надеюсь, тебе уже лучше, Филиппа? – расправляя на коленях салфетку, поинтересовалась баронесса. – Днем ты была сама не своя.

– Да просто девочка перенервничала, – неожиданно вступился за меня глава семейства. – Не каждый же день становишься наиной самого герцога де Горта.

Интересно, и что же в нем, этом герцоге, такого особенного?

– Да, я очень переволновалась, дядя, и, признаться, продолжаю переживать, – сказала я, ощущая на себе взгляд Карла.

Или Карела… В общем, не важно.

– Завтра его всемогучее… я хотела сказать, всемогущество заберет меня, и я хотела бы знать, что будет ждать меня… там. Вы что-нибудь слышали о первых четырех наинах герцога?

Спросила и затаила дыхание, надеясь, что меня подпитают хоть какой-нибудь полезной информацией.

– Тебе не о чем волноваться, дорогая. Уверена, ты будешь среди его наин самой чудесной и самой прекрасной.

Невероятно полезные сведения.

– А я бы на вашем месте, мама, не был бы настроен столь оптимистично, – хмыкнул блондин. – Говорят, в наинах у де Горта первые красавицы Харраса. Филиппа хороша, бесспорно, но она всю жизнь провела в обители Созидательницы и ничего не смыслит в придворной жизни. Бедняжку сожрут с потрохами и не подавятся.

– Не пугай девочку, – осадил сына барон, налегая на окорока. – Никто ее там жрать не собирается.

Нет, только кожу, если что, сдерут и пустят на барбекю.

– А что вы еще о них знаете? – отправила я в рот кусочек мясного пирога и уставилась на «родственничка» выжидающим взглядом.

Карел откинулся на спинку стула, криво усмехнулся:

– О Марлен ле Фэй и Одель Ротьер почти ничего. Но вот их фамилии говорят сами за себя. Винсенсия Тиссон – старшая дочь одного из советников Каменного короля. Тоже шишка на ровном месте, как ты сама понимаешь. Но я бы на твоем месте, дорогая Филиппа, больше всего опасался Паулины де Морсан. Говорят, у нее с де Гортом уже давно отношения, и женится он именно на ней. Асави вполне может стать дочь советника или одна из богатеньких девочек. Ну а ты, Ли, ни с чем вернешься домой. Ко мне, – плотоядно оскалился метящий в графья «кузен».

Из всего им сказанного я вычленила для себя главное: у моего металлического жениха уже есть не то любовница, не то фаворитка, а значит, я ему не нужна. Или, скорее, нужна для галочки.

Отлично. Просто отлично!

Зачем герцогу понадобилось аж пять наин (подозреваю, что так здесь называют невест Стальных) – непонятно. Но и это я тоже обязательно узнаю.

За ужином мне удалось еще кое-что выяснить. Оказывается, местный правитель, в прошлом Стальной лорд, а ныне – Каменный король, готов отойти от государственных дел и передать трон в надежные руки одного из суперколдунов. Вот за него-то, за трон, и будут в ближайшее время сражаться члены сектобратства. К борьбе за власть имели отношение и наины, вот только я пока не сумела разобраться, какое именно.

Каждый лорд перед началом так называемых состязаний обязан был обзавестись свитой из пяти девушек благородных кровей. В противном случае он выбывал из гонки за Каменный трон.

Теперь понятно, что имел в виду де Горт, когда говорил, что у него не осталось времени на более тщательные поиски. У него было пять наин, но с одной случилась неувязочка: девушка с лошади упала, и пришлось срочно искать ей замену. Почему выбор герцога пал именно на сиротку Филиппу – еще один вопрос, занозой засевший у меня в голове. С ним тоже придется разобраться.

Но главное – понять, как выбраться из этой задницы и снова стать Елизаветой Власовой.

После ужина Карел порывался проводить меня наверх, но я отказалась, сославшись на то, что снова чувствую себя уставшей и мне пора баиньки. Блондин нехотя отпустил свой потенциальный улов, и я, распаковавшись с помощью Орисы, переоделась в ночнушку и вернулась к изучению книги.

Сама не заметила, как уснула. Проснулась посреди ночи. Вынырнула из тревожного сна и поняла, что задыхаюсь. Было такое чувство, будто мне на грудь положили тяжеленный камень. Жарко… Как же тут жарко.

Хотела уже сбросить одеяло (кстати, когда под него забиралась, в комнате было прохладно) и тут вдруг осознала, что именно явилось причиной этого внезапного дискомфорта. В кровать меня вжимало чье-то мужское тело. Грубые пальцы сдавили грудь так, что я едва не зашипела от боли. Резкий запах кожи и табака ударил мне в нос, и к горлу подступила тошнота.

Пальцы скользнули вверх, удавкой стянулись вокруг горла, и спальню наполнил невнятный шепот:

– Ли… моя сладкая девочка… Как же я скучал по тебе, моя конфетка.

«Конфетка? Какого хрена?!» – подумала я первым делом.

Решила было, что это жених, пораньше управившись с делами в Шархе, явился забрать свое приобретение, а заодно проверить его, так сказать, в действии.

Но следующие слова любителя сладенького заставили меня засомневаться.

– А ты скучала по своему ненасытному жеребчику?

Ненасытный жеребчик и конфетка?

Прелестно. Просто прелестно.

Это явно был не Мэдок и уж точно не Карел. Вальяжно разлегшийся на мне мужик никак не тянул на субтильного блондина, да и голос был мне незнаком. Низкий, прокуренно-хриплый, такой, от которого хочется забраться под одеяло и больше никогда из-под него не вылезать.

В общем, неприятный.

– У-у, – проблеяла я, пытаясь спихнуть с себя эту махину.

– Это нет или да? – Незнакомец приподнялся на локтях.

Свеча в изголовье кровати уже давно догорела, камин тоже погас, а плотно задернутые шторы не давали проникнуть в спальню скупому ночному свету. Я не видела лица наглеца и отчаянно уповала, что он точно так же не видит моего. Он явно знаком с Филиппой. Не с трехлетней малышкой, которую запомнили Вейтеры, а со взрослой девицей, что-то явно мутившей с этим типом.

Стоит мне раскрыть рот, и он поймет, что я – это не она. И снова перед глазами замаячили рукописные строки старинной книги. Те самые, про очистительный огонь и другие жестокие пытки.

– Слезь с меня, я задыхаюсь, – проговорила шепотом, еле слышным, по сравнению с которым удары сердца в груди звучали оглушительной барабанной дробью.

Жадно куснув меня за подбородок и лизнув шею (какая же мерзость!), незнакомец нехотя перекатился на спину, после чего поднялся на ноги. Я тут же натянула одеяло до самого носа, если не выше, замерла, чувствуя себя одним сплошным комком оголенных нервов.

Спокойно, Лиза, дыши ровно.

– Извини, малышка, я немного увлекся, но ты сама виновата. Рядом с тобой я теряю голову, ты сводишь меня с ума, тигренок.

Он снова попытался притянуть меня к себе, дернув за одеяло, но я еще сильнее вжалась в подушки и на всякий случай стукнула его по коленке голой пяткой.

Мужик приглушенно охнул, а потом проговорил беззлобно:

– Я же говорю, тигренок. Почти тигрица. Жаль, у меня все равно не получится задержаться и насладиться твоей компанией, малышка. С завтрашнего дня ею будет наслаждаться этот ублюдок де Горт, – сплюнул он себе под ноги и, кажется, скривился. По крайней мере, голос незнакомца звучал так, словно он только что прожевал стручок жгучего перца и запил его абсентом.

И снова я заволновалась (это уже входит в привычку). Наслаждаться моим обществом? Это в каком таком смысле? Будем вместе читать перед сном книжки? Ходить по театрам и вечеринкам?

Пусть он только попробует возжелать иного наслаждения в моем обществе, получит от меня не только по коленке, но и по кое-какому другому месту.

– Надеюсь, все в силе, Ли? – неожиданно спросил загадочный тип.

Я вздрогнула и чуть слышно согласилась:

– Угу, – лишь бы поскорее убрался отсюда.

– Хорошая девочка, – довольно похвалил он. – Сейчас я тебе ничего давать не стану, чтобы не рисковать зря. Первое время в доме де Горта к тебе будут присматриваться, в этом можешь не сомневаться. И да, в ближайшие недели меня не будет в Харрасе, но когда вернусь… А может, с тобой кто-то из моих свяжется. В общем, тебе все передадут, за это не беспокойся, и ты, как мы и договаривались, поможешь нам раз и навсегда попрощаться с де Гортом. Ты ведь сделаешь это, Ли? Ради меня. Ради нашего с тобой будущего. Моя девочка, моя тигрица.

Ы?

Это он мне что только что предложил? Поучаствовать в заговоре? Убить Стального лорда? Лишить человека жизни?

А не пошли бы вы, мистер Инкогнито, на… Да, да, именно туда!

– Если получится, постарайся с ним сблизиться. Мне это неприятно, но так надо.

Разумеется, вслух я этого провокатора не послала. Лишь промычала невнятно, что постараюсь, и сидела, не шевелясь, пока темная фигура, еще более темная, чем расползавшаяся по спальне тьма, блекла, растворяясь в ней, сливаясь с ней, пока окончательно не исчезла.

– В следующую нашу встречу я обязательно задержусь в твоей постели, конфетка, – услышала последнее, тающее в тишине обещание.