Невеста Северного Волка

Заявив свои права на эту воительницу англосаксов, он взял на себя ответственность за неё и за каждый её необдуманный поступок. А в том, что Яра просто так не смирится со свой участью, он даже не сомневался. Слишком гордой и свободолюбивой оказалась саксонская ведьма. А ещё никто из них не знал, чего от Яры стоило ожидать, и большинство относилось к ней с опаской.

Захватить и привести с собой посланную им Богами ведьму, чтобы соединиться с ней и воспроизвести на свет потомство, хотел бы без сомнения каждый. Но досталась она Стэйну, и многие сейчас ожидали своего шанса — малейший неверный шаг с его стороны, чтобы бросить Стэйну вызов и забрать ведьму себе.

— Ты… Сукин ты сын! Чёртово отродье!

Яра по привычке запустила руку за спину и наткнулась на пустоту… Её ножей, с которыми она никогда не расставалась, сейчас не было, как, впрочем, и её одежды.

Тем временем судно, подгоняемое попутным ветром, покачнулось, и ослабевшие ноги Яры сразу же подкосились, не выдержав её веса. И если бы не Стэйн, то она кулем свалилась бы на деревянную палубу драккара. Почувствовав же руки ненавистного северянина на своём теле, девушка отпрянула, врезавшись спиной в сизобородого викинга, стоявшего позади. Попятилась и под смешки варваров чуть не свалилась за борт.

— Стэйн, следи за своей женщиной, — обратился к брату Эйнар на норманнском языке.

Яра не поняла ни слова. Да ей было и неинтересно, о чём они между собой переговаривались, хмуро наблюдая за её метаниями. Стэйн же попытался её успокоить, но в девушку словно бес вселился.

— Убери от меня свои руки! — зашипела она, отбиваясь от ненавистных прикосновений.

— По нашим законам теперь ты его женщина. Его руки могут делать с тобой всё, что захотят, — поумерил её пыл Эйнар, обратившись к Яре на её родном языке.

— Мне плевать на ваши варварские законы! — сверкнула она глазами, в которых были злоба и ярость. — Я не его женщина! Я дочь графа и королевского военачальника!

— Дочь графа и военачальника, — повторил за Ярой северянин, приблизившись. — И как же твой отец допустил, что тебя собирались сжечь?

— А вот это не твоё дело, язычник! — ещё больше ощетинилась девушка.

Яра была настолько поглощена всем произошедшим, что даже не удивилась, когда викинг заговорил с ней на её языке.

— В любом случае, твоё происхождение не играет здесь никакой роли, — усмехнулся Эйнар. — Ты можешь быть женщиной моего брата или ещё кого-то из нас. Уверен, желающих найдётся превеликое множество.

Молодой Волк не был с ней откровенен до конца. По прибытию домой он и сам собирался заявить на Яру свои права, бросив вызов собственному брату. Саксонская воительница будоражила его мысли ещё до того, как он понял, что она и есть последняя из ведьм древнего рода, предсказанная северу. Теперь, когда конунг Харальдссон мёртв, негласным вождём стал он. И Эйнар был практически уверен в том, что непокорная ведьма в конечном счёте станет его. Но сейчас прежде всего следовало доставить её в целости на север, а для этого каким-то образом нужно было заставить саксонку вести себя тихо. Эйнар также не исключал возможность бунта среди воинов за право обладания ею и благоразумно отложил препирания с братом на потом.

Яра же после его слов чуть не застонала от горечи и бессилия. Она ещё раз обвела взглядом палубу: северяне, а среди них были и женщины, впились в неё своими взглядами, от которых мороз шёл по коже. При обороне крепости она убила множество их воинов, их братьев, отцов и сыновей, и ей показалось, что многие сейчас были бы не прочь с ней поквитаться.

— Почему они на меня так смотрят? — прошептала она пересохшими губами, вцепившись в края шкуры и стягивая их поплотнее.

— Они видели, как ты горишь заживо, — пожал плечами Эйнар и добавил после паузы: – И всё же ты стоишь сейчас перед ними целая и невредимая.

Молодой Волк и сам не мог отвести от Яры взгляда. С момента их последней встречи не только её волосы изменили свой цвет, сама она тоже изменилась: лик её оставался тем же, но выглядел сейчас будто по-другому. И он не мог объяснить сам себе, в чём тут дело.

«Должно быть, ведьма перестала прятаться под личиной обычной женщины, и дала своей настоящей сущности взять верх», —​ решил он на этом успокоиться. Но чего-чего а покоя в его душе не было и в помине. Тем более, зная, что под шкурой Яра полностью нагая и до умопомрачения идеальная…

Когда Эйнар увидел воительницу англосаксов впервые, то она покорила его своей смелостью. Он всегда спокойно относился к женской красоте. В своих странствиях он повидал несметное количество красивых женщин, но ни одна из них не будоражила его кровь настолько сильно.

Молодой Волк что-то ещё сказал своему брату на норманнском, и Стэйн вновь протянул Яре бурдюк с водой. Только та, сжав зубы, отвернулась.

— Пей, — вновь обратился к ней старший из братьев. — Без воды тебе не выжить.

«Вот и хорошо, — решила про себя Яра, — лучше смерть, чем уготовленная мне участь».

Будто в подтверждение слов брата, Стэйн притянул Яру к себе и, надавив на щёки, попытался влить в неё живительную влагу. Кое-как придерживая шкуру и отбиваясь от прикосновений ненавистного варвара, Яра выбила бурдюк из его рук, и вода, которая была здесь на вес золота, лужицей растеклась по палубе, просачиваясь сквозь неструганые доски.

— Стэйн! — взревел ярл Рафалссон на норманнском. — Ты отвечаешь за свою женщину! За все её неразумные поступки! Если ты не можешь с ней справиться, то я забираю её себе! — заявил он, приближаясь к Яре.

— Попробуй к ней прикоснуться, и это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни! — подобрался Стэйн, пытаясь закрыть её своей спиной.

— Хватит! — рявкнул Эйнар.

Вот только потасовки из-за женщины ему на судне не хватало.

— Она заслуживает наказания! — не унимался сизобородый викинг.

Стэйн решительно двинулся в сторону старого ярла, чьих двух сыновей убили англосаксы при штурме города. Но его остановил смех. Яра, оставшись без присмотра, забралась на борт и, оглядывая развернувшуюся перед ней картину, заливисто смеялась. Она не понимала ни слова из того гырканья, что вырывалось из груди варваров.

— Да она безумна! — провозгласил ярл Рафалссон. — Безумная баба на судне погубит нас всех! Я требую её смерти!

То ли ярл был слишком оскорблён её поведением, то ли разозлён тем, что потомства с ведьмой ему не видать как своих ушей.

Оттолкнув ярла Рафалссона, Стэйн направился к Яре. Но та не собиралась вновь позволить приблизиться к себе этому язычнику, который для неё был скорее животным, чем человеком. Она не могла знать ни своего точного местонахождения, ни как далеко отсюда находилась какая-нибудь твердь. Но лучше положиться на милость Господа, чем стать бесправной рабыней у этих антихристов. Яра в последний раз взглянула на закат, вдохнула полной грудью, и в следующий миг шкура упала на палубу драккара, а сама она прыгнула за борт.

*******

На берегу английских вод,

Под сводом крепости из камня,

Незримо разгоралось пламя

Что под венец сердца ведёт.

Увы, но выбор был непрост,

Ведь две сестры любили страстно,

Умам же сердце неподвластно,

Быть может, то веленье звёзд.

Помимо пламенных страстей,

Проблемы были и покруче —

Драккары викингов могучих

Везли ни разу не гостей.

Сражались воины Христа

За короля, за своды храма.

Но ярлы злобны и упрямы,

Побили подступы моста.

Рекою разливалась кровь,

Зарей окрасив воды Темзы,

Кипя от варварских претензий

Сплетались ярость, честь, любовь.

********

Часть II Охота на ведьм

Волны слабо бились о берег, выталкивая из своих бездонных вод одинокую фигуру девушки. Они разметали её волосы по линии прибоя, и, будто лаская её обнаженное бездыханное тело, откатывались назад, чтобы тут же вернуться и подтолкнуть его к берегу ещё больше.

Тёплый воздух укрывал его невидимой вуалью, словно покровом, сплетенным из мерцающего звёздного света. И эти объятия были такими же нежными и лёгкими, как прикосновения пушистых перьев.

Звёзды далёкие и близкие, манящие и мерцающие. Они видели войны и легендарные сражения, видели, как мудрецов на пьедесталах сменяли глупцы, как воспевали лжецов и наказывали безвинных.

Им известны ответы на самые таинственные загадки человечества, но они никогда ничего не расскажут.

Мерцая холодным светом, они также молчаливо хранили и тайну рождения Яры — последней из живущих наследников древнего рода. Последней, кто при рождении получила дар управлять первоосновами земного равновесия.

Где-то там, между недосягаемыми звёздами, эта тайна было спрятана навеки, и лишь старые предания гласили, что последней ещё суждено будет родиться.

Древний народ Эзаран брал своё начало ещё когда Римская империя простиралась от Аравии и до самой Британии. Многие пытались захватить земли свободолюбивых эзаранцев, обитающих на востоке.

Там, где от самых берегов простирались бескрайние степи. А над ними, от горизонта и до горизонта, нависали необъятные небеса.

Кочевой народ славился своей отвагой и военными навыками, побеждая в бою не числом, а умением. Как мужчины, так и женщины слыли искусными воинами, и не было им равных, во многом благодаря особому преимуществу…

Порой девочки древнего рода рождались с даром управлять стихией – одной из четырёх первооснов мира. Но легенды также гласили, что крайне редко появлялись на свет и те, которые имели власть над всеми основами земного равновесия: землёй, воздухом, водой и огнём.

Такие, как Яра, были неоспоримым преимуществом в любом бою и символом его победы. И каждая из них считала своей священной обязанностью беречь, защищать и ценить жизни своего народа превыше своей собственной. Преданность и отвага были в их крови. Они очень редко производили на свет потомство, а те, кто наследовали дар спустя целые поколения, не обладали им в полной мере. Немудрено, что одарённые постепенно вырождались.

В ночь рождения Яры кочевой народ ещё не видывал такой бушующей стихии: молнии били вокруг жилищ, ветер срывал их крыши, а море вышло из берегов.

И те, кто были наслышаны об особенном даре из древних сказаний, двинулись на земли восточных кочевых племён, чтобы самолично убедиться: не свершилось ли чудо? Ибо заполучить последнюю одарённую из древнего рода Эзаран стремился каждый.

Родители Яры пали в неравном бою, а новорождённого младенца чудом удалось спасти и бежать с ним к средиземноморскому побережью, где маленькое племя осело в поселении мавров, исповедующих ислам. Именно там спустя пять лет высадилась армия викингов во главе со старшим сыном правителя севера. Часть их кораблей с добычей затонула, но разве могла утонуть та, при рождении которой вода вышла из своих берегов, чтобы, как и остальные три первоосновы мира, поприветствовать и засвидетельствовать своё покровительство над последней хранительницей земного равновесия?..

Бездыханное тело Яры всё так же лежало на берегу, заряжаясь силой, исходящей от земли её предков. Ветер утих, успокоилось и море. Казалось, всё земное равновесие застыло в ожидании. И лишь когда первый луч восходящего солнца осветил небосвод, играя бликами в её вспыхнувших огнём волосах, солёная вода с силой выстрелила из её лёгких наружу. Надрывно кашляя, Яра распахнула ярко-зелёные глаза и, потянувшись к своему нательному кресту, сорвала его с шеи вместе с кожаным шнурком.

Глава 1

— Аса, где ты?

Женщина в длинной тунике подошла ближе к каменистому обрыву и приставила ладонь к лицу. День выдался тёплым, и лучи утреннего солнца, отражаясь в спокойной морской глади, с тихим шорохом набегавшей на берег, слепили глаза.

— Дрянная полукровка! — раздражённо воскликнула она в сердцах. — Куда только запропастилась?! Мало мне забот, теперь и её ищи!

Она ещё раз прикрыла ладонью глаза и всмотрелась вдаль. Туда, где виднелась вросшая в песчаный берег скала. Каменистая пещера у подножия была излюбленным местом её семилетней дочери.

Впрочем, небольшое углубление в скале трудно было назвать пещерой. Это была просто щель размером четыре на восемь футов. И две рыбачьи лодки, постоянно хранившиеся там, оставляли ничтожно мало места для рыбаков, которым случалось пережидать шторм в этом укрытии. И то, разместиться внутри можно было разве что стоя.

Женщина всё ворчала, продолжая спускаться по крутой насыпи, и, обогнув колючий куст, выросший из расщелины между камнями, стремительно зашагала вдоль берега. Ноги утопали в крупном влажном песке, вызывая в ней лишь новую порцию раздражения.

Индегерда была всё ещё молодой и красивой, но при этом уж слишком сварливой и придирчивой, из-за чего в поселении её недолюбливали. Поговаривали, что у неё был роман с заморским мореплавателем, с которым она уединялась в холмистых степях. Чужестранец якобы в любви ей клялся, с собой звал, да только девушка была слишком гордой и не желала оставлять родные земли ради чужака без роду и племени. Моряк уплыл в закат, а через девять месяцев у Индегерды родилась дочь с дурной меткой на лице.

Индегерда уже тогда не отличалась лёгким нравом, а после этой истории и вовсе очерствела, кляня на чём свет стоит и моряка, и дочь, и собственную долю незавидную. А дитя своё она невзлюбила сразу. То ли из-за того, что при рождении его пометили злые духи, то ли из-за пришлого чужака, который посеял семя своё, а пожинать плоды приходилось теперь Индегерде.

Достигнув, наконец, пещеры и убедившись, что Асы там нет, она в сердцах выкрикнула:

— Уродина непутёвая! Лучше бы я тебя утопила в младенчестве!

В этот же миг высокая волна разбилась о валуны и забрызгала женщину с головы до ног, оборвав её брань на полуслове. Солнце вдруг скрылось за тучей, и подул холодный северный ветер. Индегерда передёрнула плечами и поёжилась. Её сердце сжалось от дурного предчувствия, оно и заставило женщину обернуться. Небо, только что ясное и безоблачное, в одночасье потемнело, нависнув плотным покровом над неспокойными морскими водами.

— Святые духи… — прошептала она, попятившись назад.

Ноги увязли в мокром песке, Индегерда неуклюже упала навзничь и истошно закричала.

# # #

— А может, вы все спятили? Ваши хранительницы уже сотни лет как вымерли, — Яра смерила недоверчивым взглядом старого слепого Агиона и добавила: — Если вообще существовали когда-либо.

Все эти небылицы о высшем предназначении уже порядком ей надоели. С момента её появления на вольных землях прошло два дня, и всё это время поселяне не давали ей проходу. Даже сейчас, оказавшись с Агионом в степи, за пределами поселения, она спиной ощущала на себе взгляды: люди следовали за ней по пятам, хоть и предпочитали держаться на расстоянии. И это излишнее внимание докучало хуже назойливой мошкары.

В подтверждение своим мыслям Яра раздражённо пнула башмаком из воловьей кожи близлежащий степной камень, тут же зашипев от боли. И хоть ногу саднило, но чувство это показалось ей приятным. Настоящим. Значит, всё же человек она. И слепой старик перед ней, как и вся эта стайка фанатиков, пытающихся уверить её в обратном, скорее всего, сами выжили из ума.

— Наследственные хранительницы равновесия действительно выродились, — спокойно произнёс Агион, устремив взгляд старческих невидящих глаз мимо девушки. — Тебе же силу даровала сама природа, и это великая редкость. Ты — стихийная ведьма, от которой, если повезёт, можно зачать новый род.

Яра аж зубами заскрежетала. Очень уж не по нраву ей было брошенное стариком слово «ведьма», как и упоминание о зачатии и продолжении рода на радость то ли фанатикам, то ли просто далёким от реальности отшельникам.

Прошлой ночью в её честь поселяне забивали коз и пили их кровь. Более того, она сама еле отделалась от привилегии отпить из жертвенной чаши первой, и её до сих пор немного мутило от увиденного.

Эти люди были язычниками, которых Яра ещё недавно люто ненавидела. Так её воспитали, и отказаться в одночасье от веры и всех тех ценностей, что привили ей в Англии, она не могла.

И что же получается? Она та, которая всю свою сознательную жизнь поступала по совести и вере христианской, оказывается и сама теперь язычница? В этом её предназначение?

При одной только мысли о грядущих перспективах в душе Яры ярким пламенем поднимался протест и она, скорее из врождённого упрямства, отрицала очевидное. Она долго разглядывала своё отражение в бочке с водой: её тело изменилось, и это неоспоримый факт. И даже смоляные пряди, которыми ветер щекотал сейчас её лицо, быстро теряли свою черноту — как ни старалась местная знахарка вытравить привлекающий излишнее внимание яркий цвет волос, он всё равно пробивался наружу. Зря лишь старуха извела на Яру свои зловонные снадобья.

Девушка не могла объяснить самой себе, зачем выбросила в море свой нательный крест — единственную вещь, связывающую ее с прошлым. И что ещё более невероятно: избавившись от маленького серебряного распятия, Яре стало легче дышать. Будто сбросила с плеч незримое бремя, что тяготило её много лет. Именно в тот момент она впервые почувствовала себя свободной. Просто свободной. Без груза на душе. Без прошлого.

Годы, проведённые в Англии, казались ей сейчас чём-то очень далёким и неважным, словно до сей поры и не жила она вовсе.

Но это ли повод верить в языческие бредни выжившего из ума старика?

— В ночь, перед тем, как тебя нашли на берегу, огненная черта в небе известила нас о твоём возвращении. И, боюсь, не одних нас, — ворвался в её мысли тихий голос Агиона. — Нам нужно подготовиться к появлению чужаков.

Яра на это лишь вздохнула.

— Ты слепец, — устало произнесла она, хоть и не видела никакого смысла спорить, — и никаких огненных черт в небе ты видеть не мог.

«Хотя, напившись перебродившего козьего молока, и не такое привидится», — добавила про себя.

Старик на это ничего не ответил. Он лишь провёл концом своего посоха по земле, отчего высокая степная трава зашуршала, и шорох её, переплетаясь с шепотом волн вдалеке, вызвали в теле Яры непонятное волнение и трепет. Чувство настолько новое и незнакомое, что она сначала даже растерялась. И будто увидев это своими слепыми глазами, Агион усмехнулся сквозь густую бороду.

— Пытаться обмануть саму себя — пустая затея. Эта земля пропиталась кровью и пеплом твоих предков, Яра. Она чувствует тебя так же, как и ты её.

Девушка опешила, снова с подозрением покосившись на слепца. Взгляд его незрячих глаз всё так же был устремлён куда-то вдаль, мимо самой Яры.

«Старый пройдоха!», — от неожиданной мысли её лицо исказилось в пренебрежительной гримасе.

Неужели старик считает, что она купится на его дешёвые уловки?

Не успела эта мысль как следует улечься в её голове, как тяжёлый посох Агиона просвистел в воздухе и ударил не успевшую отреагировать Яру по плечу, да так, что та задохнулась от боли, ведь рана, полученная при обороне Винсдорфа, всё ещё её беспокоила.

— Чёрт бы тебя побрал! — вскрикнула она и отпрянула в сторону, схватившись за раненое плечо. — Старик, ты белены объелся?

Стоило Яре это произнести, как посох Агиона обрушился на неё снова. На этот раз наученная горьким опытом, девушка успела пригнуться, и толстая палка просвистела в дюйме от её головы.

— Ты испытываешь моё терпение, старый безумец! — процедила она сквозь зубы, а руки сами сжались в кулаки. — Твоё счастье, что я не обижаю сирых, убогих да на голову скорбных.

Поселяне, кучковавшиеся на безопасном расстоянии, во все глаза следили за происходящим, и это лишь добавило масла в огонь её ярости.

Ослеплённая ею, Яра даже не заметила, что солнце вдруг скрылось за облаком, а на холмистые степи набежала тень и заметно похолодало. Ветер усиливался, развевая смоляные волосы. Тёмные низкие тучи заволокли небосвод.

— Твоя ярость — это твоя сила, — промолвил Агион, всё так же устремив свой взор мимо Яры. — Но чтобы управлять ею, ты должна сначала принять себя и своё предназначение в этом мире. А пока, хоть глаза твои и зрячи, ты бредёшь по земле будто слепой крот. Душа твоя сбилась с пути. Она слепа, глуха и бедна, потому и в бедствии находится.

— К дьяволу вас! — выпалила Яра, не выдержав. — С вашими судьбами, предназначениями и извращёнными фантазиями.

Ладони, сжатые в кулаки, вдруг обожгло, как будто лезвием ножа полоснуло. И Яра поняла, что те воспламенились, лишь когда инстинктивно отдёрнула руку, посылая огненный заряд в сторону поселения. А узрев пылающую хижину, что притулилась с краю, испугалась пуще самих поселян, кинувшихся прочь врассыпную.

Тучи рассеялись так же стремительно, как и злость Яры. То, что произошло на дворцовой площади в день казни, осталось лишь смутной дымкой в её воспоминаниях. Увидев же сейчас, что она натворила, девушка застыла, не веря собственным глазам.

— Простите, — прошептала беззвучно неведомо кому.

Агион — самый древний обитатель степных равнин — опираясь на свой посох, как ни в чём не бывало направился прочь, оставив обескураженную Яру стоять в одиночестве. Привычная картина мира раскололась, как яичная скорлупа, повергнув её в оцепенение и ступор.

Солнце озаряло небосвод, а тяжёлых, сизых туч будто и не бывало. Лишь роса намочила подол её туники, оседая каплями на радужных паутинках, свитых в высокой траве.

— А это больно? — раздался тонкий голосок за её спиной.

Обернувшись, Яра увидела перед собой девочку лет семи.

— Что? — переспросила она, хотя и так поняла, что та имела в виду.

— Твои руки. Тебе больно, когда они горят?

Вместо ответа Яра ещё раз обвела взглядом холмы, убедившись, что все остальные разбежались кто куда. Она до сих пор не могла поверить в случившееся. Она просто отказывалась верить, что способна на подобное. Ведь иначе придётся поверить и в то, что она действительно ведьма, а значит, не зря её собирались сжечь на костре.

Размышляя об этом, Яра даже забыла о ребёнке, который всё это время терпеливо дожидался её ответа. Девочка с интересом разглядывала ее, и Яра тоже присмотрелась к ней более внимательно. Её можно было бы назвать очень милой, если бы не одна странность…

— Меня зовут Аса. А ты действительно вернулась, чтобы нас защитить? — бесхитростно поинтересовалась она, не сводя с Яры своих дивных глаз: один был ярко-голубым, словно безоблачное небо, зато второй — угольно-чёрным.

Глава 2

Яра молчала. Ей нечего было ответить. Не пускаться же теперь в объяснения ещё и перед ребёнком! Защитить? Кто бы её защитил от неё же самой!

— Лучше вернись домой, — произнесла она наконец. — Мать, поди, обыскалась уже.

За два дня, проведённых в поселении, она наблюдала за его жителями и, столкнувшись сегодня с Индегердой, Яре стало даже немного жаль, что она не та, за кого её принимают. Впервые в жизни ей захотелось проявить злую ведьминскую сущность и сделать той какую-нибудь гадость.

Поняв, что против ворчливой Индегерды не всякий выстоит, она просто от неё сбежала, ибо устанешь словом отбиваться так, что кажется, словно мечом весь день махала. По-видимому, в этом их с Асой мнения сходились.

Девочка же не сдвинулась с места, всё так же рассматривая Яру. В её дивных глазах, кроме неподдельного интереса, застыла надежда. И этот наивный детский взгляд ножом полоснул по сердцу девушки.

Вздохнув, Яра молча двинулась в сторону поселения, но не выдержав, всё же оглянулась: Аса стояла на том же самом месте и смотрела ей вслед.

— Долго ещё будешь тут стоять?

В тот же миг, малышка припустилась следом, будто только этого и ждала. Стараясь не отставать, она усиленно перебирала своими босыми ногами по мокрой траве.

— Обувка твоя где? — поинтересовалась Яра, злясь на себя за излишнюю сердобольность.

— Мать отобрала, — бесхитростно отозвался ребёнок.

— Зачем это?

— А чтоб не шлялась по округе, — ответила жизнерадостно и добавила: — А ты красивая. И добрая.

Яра даже сбилась с шага и, взглянув на новую знакомую, усмехнулась. По сравнению с матерью девочки даже разъярённый медведь покажется добряком.

Аса же, поразмыслив, заключила со вздохом:

— Это плохо.

— И почему же?

— Так ведь ведьмы должны быть страшными и злыми, чтобы их боялись.

— А ты, значит, меня не боишься?

— Не-а.

— А так?

Повернувшись к Асе, Яра шагнула в её сторону, состроив самую злобную гримасу, на которую только была способна.

— И так тоже не боюсь, — девочка звонко рассмеялась.

Неожиданно для самой себя Яра тоже улыбнулась. Вся ситуация казалась ей настолько абсурдной, что стало даже смешно. Так за разговорами они достигли поселения и, поравнявшись с догорающей хижиной, Аса дёрнула Яру за рукав:

— Это Борс, наш кузнец, — жизнерадостно сообщила она. — Это его дом ты сожгла.

Яра подняла виноватый взгляд на рослого мужчину. Вопреки ожиданиям, Борс не выглядел злым. Даже наоборот: великан радушно улыбался Яре во всю ширь своего щербатого рта. Хоть и предпочёл для надёжности держаться в стороне. В глубине души девушка была с ним солидарна: кто их разберёт этих ведьм? Лично она уже не знала чего ещё от себя ожидать.

Шагая между жилищами, оббитыми войлоком и шкурами, Яра старалась смотреть перед собой, ей было совестно поднять взгляд на поселян, встречавшихся на её пути. Эти люди ожидали этакое чудо-юдо, могущественную ведьму из древних сказаний, которая управляет каким-то равновесием. А получили не пойми что. Чужестранку, не способную договориться не только со стихиями, но и сама с собой.

Аса безостановочно болтала о всякой чепухе, а Яра вскользь разглядывала толпящихся на расстоянии поселян. Несмотря на сожжённое жилище, они приветливо ей улыбались, провожая доброжелательными взглядами, а стайка детей и вовсе увязалась следом.

— Твоя хижина самая лучшая! Мать говорит, что морда у тебя треснет, — бесхитростно сообщила она и, встретив вопросительный взгляд Яры, пустилась в пояснения: — Это если сбросить со скалы спелую тыкву…

Истошный вопль разнёсся по поселению, прервав поток слов Асы. Индегерда, мокрая с головы до ног, неслась со стороны берега и орала что есть мочи. Опрокинув раму, на которой сохли козьи шкуры, она перевела дух и осмотрелась.

— Где?.. Где ведьма?!

Увидев Яру рядом со своей дочерью, женщина фурией подлетела к ней. Схватив за грудки, затрясла так, что туника Яры не выдержала и затрещала, оголяя одно плечо.

— Демоны! — проорала Индегерда ей в лицо. — За тобой пришли!

Опешившая Яра уже через пару мгновений попыталась оттолкнуть безумную женщину, но Индегерда вцепилась в неё, словно клещ:

— Корабли… Сюда плывут… Целое войско!

Задыхаясь, она тащила Яру в сторону морского берега. Туда, где вот-вот высадятся пришлые чужаки.

— Пусть ведьма их и погубит! — громогласно провозгласила она.

И взволнованные поселяне согласно загалдели, обступая Яру и вцепившуюся ей в грудки Индегерду.

Яра растерянно хлопала глазами, и из оцепенения её вывело лёгкое, мимолётное касание. Она опустила взгляд — маленькая ладошка Асы сомкнулась вокруг её пальца. Надежда — вот что читалось в её глазах. Дивных глазах, которые пометили злые духи: один небесно-голубого цвета, второй — чёрный, как самая безлунная ночь.

Глава 3

— Да отпусти ты, полоумная!

Яра бы с лёгкостью могла оглушить или даже сразить ту одним точным ударом. Но не причинять же вред человеку безоружному, к тому же юродивому! Это было против её принципов. Она предприняла ещё одну тщетную попытку оттолкнуть бесноватую женщину, и у неё это почти получилось — пальцы Индегерды всего на миг разжались. И тут же вцепились пуще прежнего, на этот раз в многострадальное плечо Яры. Да так, что та взвыла раненой волчицей, отчего окружавшие их люди вновь испуганно отпрянули назад. Только малышка Аса, спрятавшись от несмолкающего материнской ора за спиной Яры, крепко держалась за подол её туники.

Ослепнув от боли, девушка на миг потеряла над собой контроль. Ее рука метнулась вперед, словно молния, и нанесла точный оглушающий удар. Тотчас же вопль Индегерды оборвался, а сама она рухнула на землю, словно мешок с мякиной, тряся головой и пытаясь совладать со звоном в ушах.

Яра же, освободившись наконец от крепкой хватки обезумевшей женщины, огляделась — все поголовно устремили на неё свои напряжённые взгляды. Очевидно, поселяне ожидали от неё защиты перед чужаками. Того неукротимого огня, который она, при всём своём желании, не смогла бы повторить преднамеренно.

Девушка ещё раз взглянула на тлеющие развалины — всё, что осталось от жилища кузнеца. Нет смысла отпираться: это совершила она. Невольно, вовсе того не желая. Но так или иначе, она это сделала.

Яра не понимала, что в тот момент на неё нашло, и это пугало её. Что здесь, что в Винсдорфе, будто огненная пелена застлала ей глаза и затмила разум. Она даже не помнила досконально тех разрушений, которые сотворила на дворцовой площади. Воспоминания потонули в пламени. Пламени её гнева и огня, уничтожающего всё живое вокруг.

В любом случае, размышлять об этом не было времени: незваные гости уже на подходе. И кто бы это ни был, если их боится этот кочевой народ, то и самой Яре эта встреча ничего хорошего не сулит. Мысли её, несомненно, устремлялись к войску северян, от которых ей каким-то чудом посчастливилось уйти. Но вот они снова здесь. Вновь прольётся кровь, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: у этой кучки беспомощных отшельников нет ни единого шанса против армии опытных воинов.

И что ей сейчас делать? Как смотреть этим людям в глаза?

Яра понурила голову, чтобы не видеть встревоженных вопрошающих взглядов.

«Твоя сила в твоей ярости», — неожиданно в памяти девушки всплыли слова старого Агиона.

— В ярости… — повторила она и тут же вскинула голову вновь, ища глазами старика.

Агион стоял в стороне и, как всегда, смотрел незрячим взором вдаль. Туда, где виднелись прибрежные скалы. Всё, что находилось под линией горизонта, скрылось за ними, и рассмотреть отсюда не представлялось возможным. Лишь шум прибоя доносился в напряжённой тишине.

А ведь в её родном Винсдорфе горожане бы уже давно метались в панике, подобно Индегерде. Та всё ещё сидела на земле и только раздувала щёки, готовясь разразиться новым воплем. А вот поселяне все как один смотрели на Яру, как на Христа, сошедшего с небес. Они верили в неё, и эта мысль дала Яре необходимый толчок, заставляя воспрянуть духом.

Ну что ж, если чудодейственных сил не появится, то придётся обороняться тем, что есть. И даже если ей оставалось лишь принять бой и умереть — значит, такова ее судьба. Девушка была готова ко всему, и без боя она сдаваться не собиралась. Её цель — унести с собой как можно больше жизней тех, кто скрестит с ней свой меч. И будь что будет!

Тряхнув головой, перебрасывая ещё больше порыжевшую гриву за спину, она ободряюще улыбнулась и твёрдо произнесла:

— Те из вас, кто в состоянии держать меч, будут оборонять поселение. Остальные — прячьтесь! Прячьтесь подальше и получше. Это могут быть пираты, контрабандисты. Или же северяне, — замолчав, она тихо добавила: — В первом случае вас заберут с собой, чтобы продать как рабов. Во втором… ваше поселение сожгут и убьют всех, от мала до велика. Всех, кто когда-нибудь сможет держать в руке меч.

Яра ещё раз обвела взглядом притихшую толпу. Она уже давно заметила, что бóльшая часть поселения — это женщины, дети да дряхлые старики. Кроме Борса, из мужчин лишь подростки. Куда подевались сильные мужи, оставалось для Яры загадкой.

Да и место это было совсем не защищено от вторжения чужаков: ни стен, ни рва, ни надёжной изгороди. Сюда даже корова пролезет! Никакого оружия ей за два дня тоже не попадалось на глаза.

— Борс, — кликнула она кузнеца.

И найдя взглядом великана, поинтересовалась:

— Где у вас хранится оружие?

— Мы давно не использовали оружие, — замялся здоровяк. — Почти ничего не осталось.

«Наша песенка спета», — поняла Яра.

В тот же миг вперёд шагнула женщина в такой же тунике, что была и на самой Яре, как и на большинстве здешних женщин.

— Оружие нам ни к чему, — пояснила она. — Давно прошли те времена, когда наш народ сражался. Сейчас мы — мирные земледельцы.

— Воинов среди нас больше нет, и военное искусство забылось, — подхватил ещё кто-то из толпы.

Яра держалась из последних сил, чтобы не пасть духом. Один в поле не воин. Втайне она надеялась, что сможет собрать небольшой отряд. Северяне, если это они, никогда не уходили далеко от своих кораблей. И прежде чем нападать, они сначала позаботятся о надёжном тыле, укрепив свой лагерь. В любом случае, там незваных гостей можно было застигнуть врасплох, кто бы это ни был.

И хоть на душе у неё скребли дикие кошки, она постаралась взять себя в руки и бодро произнесла, обращаясь к Борсу:

— Неси то, что есть.

— Яра…

Опустив взгляд вниз, Яра подмигнула Асе. Девочка всё так же стояла, вцепившись в край её туники, будто была уверена, что рядом с ней ей ничего не могло угрожать.

— У тебя кровь, — шепнула ей Аса, указывая на плечо. – Вот тут.

Яра бросила в указанном направлении быстрый взгляд: поджившая было рана снова открылась, и рукав её туники пропитался кровью.

— Царапина, — отозвалась она небрежно и улыбнулась, глядя в удивительные детские глаза.

«Я знаю, у тебя всё получится», — отчётливо читалось в них.

Глава 4

Опустив паруса, три одиноких судна тихо шли на вёслах. Острые носы рассекали волны, бившееся о борта, вёсла мерно поднимали холодные брызги.

— Не нравится мне всё это. Поганое место, — нарушил царившую мрачную тишину Ньёрд Остроглазый, всматриваясь вдаль.

Туда, где холодный густой туман укрыл скалистый берег от взглядов чужаков, а ветер гнал по небу низкие клочковатые облака.

— Боишься, что здесь таких маленьких норманнов, как ты, едят на завтрак? — отозвался рослый рыжеволосый северянин.

Большой Фоки, как и любой викинг, верил лишь в истинных Богов, а не во всяких там духов и силы стихии. Он был уверен: опасаться стоит не духов, а фанатичных духопоклонников. И это Богами забытое место, похоже, было местом обитания оных. Каких только слухов не ходило о кочевых племенах, обитающих в этих краях! Якобы те пьют кровь и едят плоть пришлых воинов, таким образом забирая себе их силу и выносливость. Развешивают черепа и украшают их костями свои жилища. И много чего ещё.

И стоило лишь северянам приблизиться к этим скалистым берегам, как погода будто сошла с ума. Сначала яркое солнце на безупречном ясном небе сменилось штормовыми тучами, которые скучились над неумолимо приближающимся берегом устрашающей воронкой. Изумление незваных гостей усилилось ещё больше, когда небо разъяснилось так же быстро, как и затянулось. А затем на водную гладь лёг сумрачный туман. После такого зрелища в пору было поверить в проделки потусторонних сил. Видимо, Фоки раздумывал сейчас именно об этом:

— Ещё ни один дух не выстоял против моего меча, — брезгливо сплюнул он и, будто в подтверждение своих слов, обхватил огромную рукоять не менее огромной ладонью:

— Араб, в последний раз спрашиваю, куда ты нас заманил? — обратился он к непонятному существу, скрюченному под правым бортом в три погибели.

— Фоки, зажги факел, — одёрнул его до сей поры молчавший северянин. Этот крупный викинг считался их предводителем.

Обветренную кожу его лица исполосовало несколько длинных шрамов от медвежьих когтей, отчего вид северянина казался ещё более устрашающим. По могучим плечам разметались пряди каштановых волос, побелевших от морской соли и палящего солнца. А взгляд нетипичных для викингов тёмных глаз напряжённо всматривался в беспроглядный туман. Сейчас он нёс ответственность не только за свою жизнь, но и за жизни своих уцелевших воинов.

После почти месяца, проведённого в море, их запасы еды были на исходе. Питьевой воды и вовсе не осталось. Многие из них сошли с ума, начав пить солёную морскую воду. В живых остались самые стойкие северяне, да и те были на исходе своих сил. Поэтому какие-то поверья о злых духах было самым меньшим, что сейчас волновало их предводителя.

Большой Фоки замолчал и, сопя сквозь густые усы, выбил искру, как и было наказано. Следом он натянул тетиву своего лука и выстрелил, а через миг послышался всплеск — горящая стрела с шипением упала в море.

— Эдак мы разобьёмся о скалы, даже не увидев их у себя под носом, — пробасил он.

Видимость действительно была очень низкая, вернее, её практически не было. И только по голосам соплеменников можно было определить, что два драккара с уцелевшими северянами на борту всё ещё с ними.

— Стреляй ещё раз, — согласился вождь, пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь сизый туман.

— Поганое место, — повторил Ньёрд Остроглазый, наблюдая за тем, как ещё одна стрела взмыла ввысь. — Нужно как можно быстрее пополнить запасы и отплыть отсюда прочь.

Повисла напряжённая тишина, как северяне ни прислушивались, они не услышали ни звука: ни всплеска о воду, ни удара о сушу.

А в следующий миг стрела с горящим наконечником вернулась назад! Она вонзилась в свёрнутое полотнище паруса и его охватило огнём.

Одновременно с разгорающимся пламенем из тумана угрожающе выплыл мыс, возвышаясь над судами, как огромное мифическое существо.

— Сушить вёсла! — взревел предводитель.

Но было поздно. Острые камни пробили дно драккара, и судно начало стремительно наполняться морской водой.

У второй быстроходной ладьи не было ни единого шанса увернуться от слишком быстро приближающейся отвесной скалы. Зацепившись за корму первого судна, драккар накренился и врезался в неё боком. Та же участь постигла и третий драккар.

А Яра в это время стояла на вершине утёса и наматывала на наконечник стрелы ещё один лоскут, оторванный от подола её туники. Поднесла тот к пропитанному маслом и горящему древку чужой стрелы и, подождав пока лоскут воспламенится, натянула тетиву. Она, так же как и незваные гости, не могла ничего рассмотреть. Зато она прекрасно ориентировалась по слуху, и это умение в который раз ей пригодилось.

Выстрел пронзил огненной чертой плотный сумрачный туман, и свёрнутое полотнище последнего судна тоже охватило пламя, стремительно побежав вниз.

Она до сих пор корила себя, что поверила на слово Индегерде, и уже заранее готовилась к худшему. Вместо целого войска северян к их берегам приближалось всего три судна. Ей, повидавшей у стен Винсдорфа две сотни таких же, эти три ладьи уже не казались большой угрозой. По крайней мере, их шансы отбиться не выглядели так абсурдно ничтожно.

Так уж повелось в рядах уэссекской армии: никогда не идти в бой с теми, чьему слову нельзя доверять. Ведь на поле боя ценой ошибки может стать жизнь. И в Англии своим боевым товарищам Яра доверяла, как самой себе. Она допускала, что для Индегерды три — всё одно что полдюжины. Но и полдюжины отличить от войска мог даже человек, не наученный грамоте и первичным навыкам счёта. И сейчас Яра готова была биться об заклад, что Индегерда нарочно подняла панику, — это заложено в её склочной натуре. Для себя же девушка решила, что если она сегодня выживет, то непременно поквитается с этим подлым созданием.

— Борс, — окликнула она кузнеца, — сколько у нас стрел?

По тому, как кузнец замялся, Яра поняла, что счёту он тоже не научен. Зато помощь его оказалась очень кстати. Как единственный муж в поселении, Борс вызвался идти к берегу вместе с Ярой.

Единственное, чего девушка не могла понять, — почему при наличии кузнеца дела с оружием у них обстоят настолько плачевно.

Что ж, их всех ждут большие перемены. Если, конечно, исход сегодняшней битвы решится в их пользу.

— Когда дам сигнал, тяни за верёвки, — скомандовала она, попутно пересчитывая стрелы. Их было мало, и если план не сработает, придётся отбиваться одним клинком. А кроме него имелось лишь два проржавевших от старости меча, настолько тяжёлых, что удобнее было бы драться голыми руками.

— В каких Богов вы верите, Борс? — тихо поинтересовалась Яра, чтобы немного отвлечься.

Снова натянув тетиву каким-то чудом уцелевшего в закромах лука, Яра застыла в ожидании. Неспокойные вóды уносили пришлых прямо в расставленные у мыса рыболовные сети. Сквозь сумрачную пелену бурого дыма и густого тумана, виднелось лишь смутно различимое пламя. Но Яре не нужно было зрение, достаточно одного лишь слуха, чтобы сразить каждого, кто миновав сети, всё-таки достигнет берега.

Кузнец оказался не слишком разговорчивым. Он медлил с ответом. То ли присутствие Яры лишало его дара речи, то ли развернувшаяся перед ним картина. Рёв северян, всё больше запутывающихся в сетях, огонь и столбы дыма потрясли великана до глубины души.

— У северян это праотец Óдин. Они считают, что все произошли от него, — как ни в чём ни бывало разъяснила ему Яра. Она всё так же стояла на краю утёса с натянутой тетивой, готовая в любой момент поразить цель. — У христиан есть Всевышний Творец и сын его Иисус, который пожертвовал собой ради грешников. А у вас только какие-то духи и силы стихии. И кто же этим всем управляет?

— Ты, — ответил Борс после долгого молчания.

— Понятно, — легко согласилась девушка. Судя по всему, её уже мало что могло удивить. Кивнув на прибитые кольями верёвки, удерживающие рыболовные сети, она произнесла:

— Тяни!

Глава 5

К вечеру этого же дня всё поселение столпилось у амбаров, разглядывая пленённых северян. За неимением другого места, викингов пришлось приковать к жертвенным столбам. Благо, цепей у Борса имелось достаточно. Уцелело семеро, а судя по телам, запутавшимся в рыболовных сетях, изначально было всего одиннадцать. И Яра точно знала, что викинги не совершают набегов такими малыми группами.

Она приближалась к каждому из них, пытаясь по памяти определить, принадлежат ли эти варвары к войску сыновей Северного Волка. Нет, лица этих северян были ей не знакомы. Определённо судьба их вместе не сталкивала: ни при обороне города, ни при её побеге с драккара. Да и не все они походили на северян — как одеждой, так и внешностью.

— Где остальные? — поинтересовалась Яра по-английски у крупного викинга со шрамами, пересекающими бровь ото лба к щеке.

Он рассматривал её с интересом, а стоило той повторить свой вопрос на норманнском — усмехнулся, не отводя от Яры своих не типичных для викинга тёмных глаз. Он понял её и с первого раза. Языку англосаксов Вольф из рода Ирвенгов был обучен. Но он не повёл и бровью, даже когда дева с червонно-чёрными волосами приставила к его горлу клинок.

Лихо перехватив рукоять так, что лезвие оказалось параллельно земле, Яра рассекла кожаный стегач пришлого чужака, уже зная наперёд, что откроется её взгляду.

— Этот ничего не расскажет, — неосознанно повторила она слова старого Иакина, рассматривая молот Тора на груди викинга. — Северяне — гордый народ.

Убрав клинок за пояс новой туники, Яра отстранилась и повернулась к чужаку спиной. В тот же миг глухой, немного хриплый голос северянина заставил её остановиться:

— А если я всё-таки расскажу, ты поднимешь для меня свой подол?

Обернувшись, Яра вновь взглянула в глаза орехового цвета. Пересохшие губы варвара насмешливо кривились.

— Меня одолевает любопытство, — пояснил он на норманнском под одобрительные смешки своих соратников. — Какого цвета твои волосы там: чёрные или всё-таки красные?

Таких пошлостей Яра не ожидала и сначала даже растерялась. Нет, она привыкла находиться среди воинов королевской армии, но никто из них не позволял себе подобных выражений по отношению к женщинам. По крайней мере, в её присутствии.

Северянин же, довольный произведённым эффектом, широко ей улыбнулся, обнажив белые и на вид не испорченные зубы.

И именно эта гадкая улыбка заставила Яру подскочить и нанести сокрушительный удар по его наглой морде. К сожалению, сокрушительный прежде всего для неё самой — ей показалось, что ладонь, сжатая в кулак, уже никогда не будет служить ей. А викинг лишь сплюнул кровь из рассечённой губы и снова ухмыльнулся.

— Тогда скажи вот что, — произнёс он на норманнском, — откуда таким девам, как ты, знаком язык северян?

И только сейчас Яра осознала, что действительно понимает его речь. Не только понимает, но даже неосознанно заговорила с этим варваром на его родном языке. И хоть девушка дала себе зарок не удивляться более странностям, происходящим с ней, это открытие потрясло её до глубины души. Ей нужно было время, чтобы во всём разобраться, и прежде всего понять: что, чёрт возьми, с ней происходит!

Поэтому, поборов желание тотчас же перерезать глотку дерзкому северянину, Яра направилась дальше. По её мнению, именно быстрой смерти варвар и добивался. Но она не даст себя спровоцировать, его смерть будет долгой и мучительной!

Поселяне не поняли ни слова из того, что чужак ей сказал. Люди, как всегда, предпочитали держаться на расстоянии, тихо между собой переговариваясь. И лишь Борс, осмелев, неустанно ходил за Ярой по пятам, готовый в любой момент встать на её защиту. Видимо, именно для этой цели он и прихватил из кузницы свой огромный молот.

Пройдя вдоль шеренги пленных, Яра остановилась рядом с непонятным человеком очень маленького роста. Цвет кожи и волос выдавал в нём выходца Средиземноморья.

— А ты? — обратилась она к нему. — На северянина не похож. Сарацин? Осман?

В Англии девушка получила неплохое образование. Девочки из привилегированных семей обучались наравне с мальчиками. Поэтому повторить вопрос на арабском языке Яра смогла и без вмешательства духов, потусторонних сил или кого бы там ни было.

Маленький человек трясся от страха, но продолжал молчать, и Яра не могла быть уверена, понял ли тот её вопрос.

И тут Борс, которому, видимо, надоело слоняться без дела, заявил:

— А интересно, если я молотом своим этого недомерка приложу — сразу в землю вобью? Или по частям?

Поплевав на руки, он поднял над головой своё орудие.

— Стой! — побледнев, завизжал пленник. — Уберите шайтана этого! Я всё расскажу…

В тот же миг Большой Фоки презрительно сплюнул. И хоть здоровяк уже понял, что к жертвенным столбам они прикованы неспроста, даже мучительная смерть не развязала бы ему язык.

Приблизившись к арабу, Яра ещё раз поинтересовалась:

— Где остальное войско северян?

— Не видел я никакого войска, — поспешно ответил тот. — Я простой торговец! Дайте воды напиться! Всё расскажу… Всё.

— Не морочь мне голову, араб! Где флот сыновей Северного Волка?

— Сыновей? — пропищал коротышка и зачем-то покосился за спину Яры, где был прикован дерзкий викинг с тёмными глазами и исполосованным шрамами лицом.

— Так вот он, Северный Волк, — кивнул араб в его сторону. — Только никаких сыновей у него нет. Воды, дайте воды, — взмолился он.

Яра вновь обернулась, ошарашенно всматриваясь в северянина. Сам он выглядел едва ли старше своего сына, которого все называют Молодым Волком.

Северян с больше не улыбался. Он глядел на неё испытывающе и слишком внимательно. Словно силился что-то припомнить и не мог, как ни старался.

— Где сейчас флот… твоих сыновей?— произнесла Яра севшим голосом, приблизившись к дерзкому варвару вновь.

Викинг молчал, прожигая её насквозь своими тёмными глазами, совсем не типичными для северных народов. И тут страшная догадка пронзила девушку, выбив воздух из её груди.

— Араб, — обратилась она к коротышке, не отводя при этом взгляда от тёмных омутов, — какой год сейчас по вашему летоисчислению?

Получив пинок от Борса, араб нехотя ответил, а девушка тут же начала подсчитывать. Благодаря занятиям с приходящими учителями, она знала, что за точку отсчёта в мусульманском летоисчислении принято считать дату отличную от христианской. И подсчитав в уме какой сейчас год, Яра ахнула, не сводя ошеломлённого взгляда с северянина. Так вот откуда у неё предчувствие, будто она попала в другой мир, совсем другое измерение!

До нашествия северян на Винсдорф ещё более тридцати лет!

— У меня нет сыновей, — усмехнулся викинг своими пересохшими губами, — но роди мне их такая дева, как ты, — я бы не отказался.

Глава 6

Ночь опустилась на степные равнины, даря их обитателям долгожданный покой и умиротворение. Победа над пришлыми чужаками, пусть тех и оказалось немного, вдохновила этот нéкогда могущественный, а ныне практически стёртый с лица земли народ. И сегодня поселяне впервые за долгое время ложились спать с уверенностью в завтрашнем дне и верой в лучшее.

На усыпанном звёздами небосводе появилась идеально полная луна, и в её серебристом мерцании Яре были хорошо видны северяне, прикованные к жертвенным столбам. А её, сидящую в тени на вязанке сена, рассмотреть можно было разве что очень постаравшись.

Прислонившись спиной к стене амбара с зерном, она сунула в рот сухую травинку и принялась покусывать её кончик, наблюдая за тем, как малышка Аса поила пленных. Под покровом темноты она пробралась сюда с черпаком и деревянной бадьёй, надеясь, что в столь поздний час этого никто не заметит.

Яра не стала её останавливать. И хоть сострадание было последним чувством, что она испытывала к дерзкому викингу, она всё же была противницей мученических пыток, и даже в бою поражала врагов так, чтобы смерть их была быстрой, инстинктивно, сама того не осознавая.

Пришлые чужаки бесспорно должны умереть, пока они живы —​ представляют угрозу всему поселению. И случится это завтра…

Яра задержала взгляд на их предводителе, когда Аса подносила к его устам черпак с водой, не ведая о том, что за ней наблюдают. Она много раз задавалась вопросом: почему, прыгнув за борт, ей удалось уйти от целого войска на быстроходных судах. Она всячески напрягала память, пытаясь припомнить малейшие детали произошедшего. Вот она стоит на борту, затем прыжок в море и… ничего. Её лёгкие не заполнились морской водой, и она не пошла ко дну, но и не всплыла на поверхность. Просто темнота, и, будто пройдя через незримый барьер, рассвет нового дня она увидела уже на здешнем берегу.

И сегодня Яре, наконец, стало понятно: зачем боги, духи, мироздание или ещё кто перенесли её сюда и столкнули с врагом лицом к лицу. Ей выпал уникальный шанс изменить судьбу, предотвратить смуту и кровопролития, которые принесут сыновья Северного Волка —​ грабители и убийцы по своей сути, самой первой и основной целью которых было поживиться за счёт менее воинственных, но зато более богатых народов!

Всё в жизни Яры сводилось к этому моменту, и завтра на рассвете она исполнит то, в чём было её предназначение.

Вот только Яра до сих пор не знала, где именно она находится. Кто эти люди, живущие в степях? Существовало великое множество племён-кочевников: некоторые стерлись с лица земли, а некоторые были смешаны с другими.

В Англии она получила некоторые сведения от старого Иакина, а также от приходящих учителей, которые обучали как мальчиков, так и девочек из привилегированных семей. Однако разница в воспитании тех и других была всё же существенной: образование девочек в большей части было направлено на формирование тонко чувствующей, нежной и заботливой хозяйки домашнего очага. Поэтому девочки обучались литературе, музыке, искусству, живописи, иностранным языкам и рукоделию. В общем, всему тому, что Яру практически не интересовало. Она горела желанием узнать побольше о славных подвигах, великих сражениях и новых завоёванных землях. Искусству она предпочитала изучение стратегии военных действий, а с занятий рукоделием сбегала, чтобы послушать истории о странствиях старого Иакина, который после нескольких кубков эля становился особо разговорчивым. Он часто рассказывал ей о неведомых странах и племенах. А кое-что она почерпнула из старых писаний. Всё сводилось к тому, что эти земли, где бы они ни лежали, рано или поздно войдут в состав чьей-то империи. Вражеские сухопутные армии по одному прибирает к рукам целые города. А тут какое-то мелкое поселение язычников. И ещё один вопрос не давал ей покоя: куда подевались все мужчины?​

—​ Эй, девочка, —​ донеслись до неё сбивчивые мольбы араба, —​ девочка, отпусти меня. Клянусь Аллахом, я ничего дурного тебе не сделаю… Во имя пророка, я не имею отношения к этим дикарям! Я всего лишь заморский купец…

—​ Замолчи, трусливая собака, —​ тут же вмешался рослый викинг с длинными рыжими космами, который ростом и разворотом плеч едва ли уступал Борсу.

Вряд ли Аса понимала арабскую речь, как и речь северян, но и скрывать своё присутствие дальше Яра не видела смысла. Поднявшись с вязанки, она бесшумно приблизилась, встала за спиной ребёнка и положиласвою ладонь на плечо Асе. От неожиданности та выронила черпак и в страхе обернулась —​ видимо, боялась схлопотать за свою выходку.

—​ Возвращайся домой, —​ миролюбиво произнесла Яра и, глядя на то, как поспешно Аса подхватила бадью с водой, добавила: —​ До рассвета больше не покидай своего жилища.

—​ Разумные слова. Даже не верится, что произнесены они женщиной, —​ послышался голос Волка в ночной тишине, стоило лишь Асе скрыться из виду.

Дерзкий варвар, не смотря на своё бедственное положение, вовсе не выглядел подавленно. Даже наоборот. При виде девушки лицо его вновь скривилось в улыбке. Яра не смотрела в его сторону и так знала, что северянин ухмыляется.

—​ Не представляю тебя любящей женой. Тихой и покорной,​ —​ добавил он.

—​ Что ж, сочту это за комплимент,​ —​ процедила она сквозь зубы.

— Расслабься, — викинг сверкнул в темноте белозубой улыбкой,​ —​ зря исходишь злобой, ведь силы тебе скоро понадобятся.

Девушка уже мысленно отругала себя, за то, что поддалась на провокации и ввязалась в бессмысленный диалог. Приблизившись к северянину и взглянув всё-таки в тёмные омуты его глаз, в глубине которых затонул лунный свет, Яра тихо произнесла:

—​ Насладись этой ночью, потому что она станет для тебя последней.

После этого развернулась и направилась прочь. До рассвета осталось несколько часов, а ей необходимо отдохнуть. Силы были на исходе, но всё же потрясённая тем, что сегодня узнала, она так и не сомкнула глаз.

Северный Волк больше не насмехался. Наблюдая за почти скрывшимся в темноте силуэтом приглянувшейся ему девы, он крикнул ей вслед:

— Тогда ещё этой ночью ты возляжешь со мной! Обещаю!

Но Яра больше не обращала на его слова никакого внимания. А зря…

Глава 7

Ньёрд Остроглазый медленно пробирался к амбарам. Он крался в темноте между хижинами, постоянно прислушиваясь и стараясь держаться в их тени. Хвала богам, ему удалось выбраться из огня и беспроглядного тумана прямо перед расщелиной в скале, где и спрятался под одной из рыбацких лодок. Он слышал, как чужеземцы обыскивали побережье. Побывали они и в пещере, где Ньёрду посчастливилось укрыться, но под лодку никто так и не удосужился заглянуть. Из всего случившегося викинг сделал вывод, что вовсе не с духами он имеет дело, ведь тех ему едва ли удалось бы перехитрить.​

Он не мог знать численность иноверных, населявших эти края, а из оружия при нём остался лишь его меч. Но всё же выйти одному против всех — это прямой путь в Вальхаллу. Туда он ещё успеет, а если повезёт, то перед смертью отправит и парочку фанатиков к их пращурам.​

Глубокой ночью Ньёрд выбрался из своего укрытия и на ощупь взобрался по крутой насыпи. Не зная здешних мест, он постоянно скатывался вниз, иной раз больно ударяясь о камни. Но всё же упорство его было вознаграждено, и когда полная луна уже клонилась к горизонту, уступая место дневному светилу, викинг незамеченным пробрался в поселение. А увидев обезоруженных и прикованных к столбам своих боевых товарищей, понял, что оказался прав, переждав в пещере. Бросься он сломя голову на выручку своим соратникам, скорее всего, стоял бы сейчас возле них, закованный в цепи.

— Что так долго, дружище? — тихо поинтересовался его вождь.

— Да, — вторил ему Большой Фоки, — нас тут уже почти порешили! Тьфу! Ненавижу чёртовых фанатиков!

Фоки демонстративно сплюнул, показывая всю степень своего презрения к вышеупомянутым.

— Замолчи, — шикнул на него Волк, пока Ньёрд, помогая себе рукоятью меча, выбивал из земли колья, удерживающие цепи.

Оказавшись на свободе, Волк с хрустом повёл шеей и потянулся, разминая затёкшее могучее тело. После чего принялся помогать Остроглазому освобождать своих воинов. Стараясь не слишком звенеть цепями, они один за другим вызволяли северян из оков. При этом дюжие викинги падали наземь, словно сражённые топором деревья, — от долгого пребывания в одном положении тела их затекли и отказывались подчиняться. Устоял на ногах лишь Вольф из рода Ирвенгов.

На севере поговаривали, что свой дар — силу, выносливость и неуязвимость в боб —он получил в результате заклинания, которое прочла его мать в день зимнего солнцестояния перед ликом самой Фрейи*. Правда это или нет — никто доподлинно не знал. Но с самого детства Вольф отличался силой и мощью. В нем воплощалось всё то, что ценилось и уважалось северным народом. И его отец по праву мог им гордиться.

— Что будем делать с арабом? — поинтересовался у вождя Ньёрд, остановившись у последнего столба.

Араб то ли уснул, то ли просто повис на цепях без чувств и не подавал никаких признаков жизни.

— Убить собаку трусливую и дело с концом, — пробасил Фоки, тут же получив за это от соратника локтем под ребро.

— Надоел за весь день своим нытьём, спасу от него не было, — добавил он уже тише.

— Нет, — отозвался Вольф, — он нам может быть ещё полезен. В амбар его, связать и рот тряпьём заткнуть.

— Какой прок в трусливом недоростке? — не унимался Фоки.

Вместо ответа Волк обратился к Ньёрду Остроглазому:

— Что ты видел у берега? Есть где позаимствовать хоть захудалый баркас?

— Ничего, Волк, — отрицательно мотнул тот головой. — Лишь пара рассохшихся рыбацких лодок в ущелье. На них далеко не уйти.

— Тьфу.

Большой Фоки вновь досадливо сплюнул. Их корабли, оружие и снаряжение, всё, что у них было теперь утеряно! Он не понимал, зачем Тор* послал им это испытание. Сын Óдина*, бог грома и молнии бил по своей наковальне, и Фоки за всю свою жизнь не видывал такого шторма. Море бушевало, накрывая огромными волнами их суда, переворачивая их и затягивая на дно. Уцелело лишь три драккара и, сбившись с намеченного курса, они оказались здесь, во многом благодаря арабу, будь он неладен!

Спрятав его бесчувственное тело в амбаре с зерном, северяне перебрались в тень и расположились на вязанках сена, где перед этим сидела и Яра. В ночном небе забрезжил рассвет, и сумрак стал прозрачным. Семь пар глаз устремили взгляды к своему вождю.

— Что будем делать, Волк? — первым подал голос Фоки.

— Для начала заявим о себе.

— А как же фанатики? — Ньёрд, как и все остальные, не мог понять, что задумал их предводитель. — Мы безоружны, всего один меч на восьмерых.

— Твой меч тебе не понадобится. Мы не тронем их женщин и детей, — отрезал Вольф, и добавил вполголоса: — Кроме одной.

— Предлагаешь порешить стариков? — отозвался Большой Фоки. — Не считая их, здесь только женщины и дети.

— Что ты хочешь этим сказать, Фоки? — недоверчиво переспросил Ньёрд. — Нас одолели женщины и дети?

В отличие от своих соратников, он не видел врага в лицо. Поэтому и удивлению его не было предела.

— Хуже, дружище. Нас одолела всего одна женщина, — подтвердил Вольф Ирвенг и добавил: — Она пойдёт с нами.

— Куда? — поинтересовался Фоки. — Через море на рыбацких лодках? Как по мне, уж лучше остаться здесь, пока не придумаем, как вернуться домой. Женщин здесь много, а из мужей один только кузнец.

— Вот он тебя и подкует, — хмыкнул Ньёрд и тут же получил от Фоки увесистую оплеуху.

Поднявшись во весь рост, Волк размял широкие плечи. Его мало интересовало это племя. Вернее, его интересовала лишь одна женщина, здесь обитавшая.

— Почти рассвело, — задумчиво произнёс он. — Отдохните пока.

— А ты куда? — удивился Ньёрд Остроглазый.

— Есть одно незаконченное дело, — ответил он и направился туда, где перед этим скрылся во тьме силуэт Яры.

ор* — в скандинавской мифологии рыжеволосый и рыжебородый бог грома и молнии, сын Одина и богини Земли – великанши Йорд. Само имя Тора произошло от германского слова «гром» (современное нем. – Donner, англ. – thunder).

Фрейя или Фреа* — в скандинавской мифологии богиня плодородия, любви и красоты, дочь Ньёрда и сестра Фрейра. Величайшей драгоценностью Фрейи было ожерелье Брисингамен, купленное ею за четыре ночи любви с изготовившими его карликами. Красота голубоглазой богини покорила множество поклонников, включая Оттара, потомка Сигурда, превращенного ею в вепря, чтобы всегда держать у себя в Асгарде.

Óдин* — верховный бог скандинаво-германской мифологии. Его культ был особенно популярен у викингов, в связи с чем период его расцвета приходился на VIII и IX столетия. Мореходы и пираты севера поклонялись Одину, веря, что в Вальхалле он собирает рать «доблестно павших» воинов.

Глава 8

Поняв, что уснуть сегодня ей так и не удастся, Яра поднялась с соломенной подстилки и, отогнув шкуру, служившую здесь дверью, вышла из своего жилища. Прислушалась. Лишь шум прибоя нарушал ночную тишину этой лунной ночью. Её хижина находилась не у амбаров на заднем дворе, а в ближайшей от море полосе. Туда она и направилась. Подгоняемая то ли тревогой, то ли круговоротом не дающих ей покоя мыслей, она лишь на пару мгновений разминулась при этом с Ньёрдом Остроглазым. Причём ни один из них даже не заметил друг друга: Ньёрд крался в тени хижин, прижимаясь к стенам, а Яра по своей привычке передвигалась бесшумно.

Одинокую фигуру слепого Агиона она заметила ещё издали. Старик стоял на краю утёса, опершись на свой посох. Ветер развевал его седые волосы, как и полы длинного одеяния, а незрячие глаза смотрели вдаль, словно наблюдали за пробуждением природы в лучах восходящего солнца, едва показавшихся из-за линии горизонта.

Поравнявшись с ним, Яра заняла место рядом, устремив взгляд туда же. Они стояли молча до тех пор, пока край огненного диска не выплыл из-за шёлковой глади, слегка подгоняемой волнами. Вода окрасилась алым, сумрак стал прозрачным и в полыхающем небе забрезжил рассвет.

— Ты был прав, я сбилась с пути, — наконец произнесла Яра.

Утренняя роса намочила подол её туники и осела каплями на бледной коже. Лёгкий ветер трепал её волосы, а их истинный цвет окончательно пробился сквозь тёмный окрас и теперь переливался в солнечных лучах, подобно рассветной заре.

— Меня отправили на костёр те, кому я служила верой и правдой, — начала она с самого больного из того, что ее тревожило. — Огонь поглотил мою плоть, но я вышла из него невредимой. В то время как тело моё изменилось, и я не пойму, как так могло случиться.

Агион, казалось, совсем её не слышал. Он всё так же продолжал хранить молчание, всматриваясь вдаль.

— Я утонула в морской пучине, — тихо продолжила девушка. — И всё же снова вышла из неё невредимой. Агион, объясни, я теперь бессмертна?

Старик повернулся к ней, устремив взгляд своих незрячих глаз в лицо Яры. Казалось, он проник в самую суть её потаённых мыслей.

— Стихии защищают тебя, дитя, — произнёс он. — Но, увы, даже им не под силу предотвратить неизбежное.

— Ты хочешь сказать, что мне суждено умереть?

— Нам всем суждено когда-то умереть, — ответил слепой старец, и Яра поняла, как глупо прозвучал её вопрос.

Никто не бессмертен, и она тоже. Но нет худшего наказания, чем прожить жизнь, не найдя в ней своего предназначения. Ибо лучше быть орлом, прожив двадцать лет и летая высоко в небе, чем жить двести лет в теле грифа и питаться падалью.

— Если твоё истинное тело возродилось из пламени, значит, огонь и стал твоим покровителем, — продолжал Агион. — Вода, воздух, как и земля, всегда откликнутся на твой зов, но именно огонь и есть твоя судьба. Он жил в тебе с самого твоего рождения, и тебе, прежде всего, необходимо с ним подружиться. Он — твоя неотъемлемая часть.

И это было чистой правдой. Подспудно Яра всегда ощущала в себе горящее пламя. Вот только воспитанная христианами, она считала это недугом, который пожирал ее изнутри, и молилась об исцелении.

— А туман? Откуда он взялся вчера на берегу?

— Задай этот вопрос себе, — отозвался старик.

— Но я ничего для этого не делала и даже не помышляла, целиком положившись на силу и умение, присущие каждому человеку.

— Тебе и не нужно было что-либо делать. Достаточно лишь искреннего желания защитить свой народ от чужаков. Но сейчас ты снова не уверена в том, кто ты. И душа твоя мечется в поисках истины. Ты годами подавляла свою истинную сущность. Она была неприемлемой в толковании веры, которую тебе навязали. А от своего христианского бога ты так и не отказалась.

— Я отказалась! — выпалила Яра и осеклась, впервые задумавшись, так ли это на самом деле.

Ведь воспитание и с детства привитые принципы слишком глубоко внедрились в подсознание, и избавиться от всего того, чему её учили, было не так уж и просто.

— Выбросить в море свой христианский крест — не значит отречься от веры, — словно прочёл Агион её мысли.

Яра ошарашенно уставилась на слепого старика. Откуда он знает?

— Ты провидец? — догадалась она.

— Я вижу лишь то, что духи стихии позволяют мне видеть.

— И что же ты видишь?

— Я вижу пришлого воина. Мужчина из далёкой северной страны. Он не простой человек.

Помолчав, Агион добавил:

— Могу я спросить, почему ты намерена лишить его жизни?

— Они несут угрозу всем нам, — уверенно произнесла Яра, поняв, кого имел в виду старик.

— Только поэтому?

Всего миг на раздумья, и девушка решила быть честной до конца:

— Не родившиеся сыновья этого северянина станут причиной многих бед и разрушений! Вся Англия почувствует на себе их ярость. Поэтому он должен умереть!

— А что тебе до Англии? — поинтересовался слепец, чем снова сбил её с толку.

Да, Англия для неё, скорее всего, потеряна навсегда. Но она и не хотела больше туда возвращаться, слишком свежими и кровоточащими были раны предательства, нанесённые ей. Но всё-таки те же привитые с детства принципы не позволяли ей оставаться безучастной к бесчинствам северян там, где она провела бóльшую часть своей жизни.

— Нельзя просто так изменить судьбу. Это влечёт за собой последствия, которые могут стать куда хуже, чем то, чего ты пытаешься избежать.

— Что может быть ещё хуже?

Агион не спешил с ответом, и Яра, не выдержав тягостного молчания, задала свой последний вопрос:

— Куда подевались сильные мужи племени, Агион?

Глава 9

Не зря старая знахарка Моргана пыталась вытравить яркий цвет волос Яры своими зловонными снадобьями. Слишком броскими и привлекающим излишнее внимание были её волосы. А ведь имперцы должны были нагрянуть уже со дня на день.

Ежегодно Византия присылала сюда своих воинов. Они приходили как к себе домой, забирая молодых мужей, чтобы пополнить ими ряды имперской армии. И хоть давно прошли те времена, когда эзаранцы были воинственными и сильными, соглашение о неприкосновенности свободных земель действовало и до этих дней. Впрочем, спустя несколько сотен лет оно имело лишь символический характер, и единственной причиной, почему Византия до сих пор не присвоила эти земли себе, была слабая надежда на появление ещё одной одарённой…

Кроме Борса, мужей в поселении не осталось, но имперцы всё равно приходили, забирая совсем ещё подростков.

Поведав ей правду, Агион молча направился прочь. Старик брёл, опираясь на свой посох. Он был слеп и не мог видеть чужака, стоявшего у него на пути. Но всё же остановился перед ним и произнёс:

— Она ждёт тебя на утёсе.

После чего побрёл своей дорогой дальше. Агион знал то, к чему Яре необходимо было прийти самой и без его помощи. А девушка так глубоко погрузилась в размышления, что даже не сразу заметила, как старик оставил её одну.

Неприязнь к Византийской империи крепла на уровне инстинктов, как и стремление защитить этот вольный народ. Свой народ, как оказалось.

Яра подняла ладонь, глядя как на ней разгорается маленький, словно фитиль свечи, огонёк. Мало кто жертвует собой во имя других, мир далёк от совершенства. Но благодаря таким, как она, он его достигнет!

И стоило лишь этой мысли появиться, как порыв ветра закружил вокруг неё, словно соглашаясь с принятым решением. Он подхватил и взмыл ввысь пламя, и это зрелище не оставило Вольфа безучастным.

Яра стояла на краю утёса и чужое присутствие скорее почувствовала, чем услышала — никаких звуков, оповещающих о приближении чужака, не было и в помине. А обернувшись и увидев за своей спиной того, кем и так были заняты все её мысли, она не выглядела удивлённой. Ветер утих и, сжав ладонь в кулак, Яра схлопнула горящий фитилёк.

— Как тебе удалось освободиться, северянин? — поинтересовалась она, не слишком церемонясь.

— Вольф, — поправил её северный вождь, и произнёс задумчиво:

— А ты, значит, и есть та, о которой ходят легенды… Теперь мне многое стало понятным.

— Я не настроена вести беседы, северянин. И я не подам руки извечному врагу!

Яра умышленно проигнорировала имя чужака, которое и так знала слишком хорошо. Девушка бросила быстрый взгляд назад, туда, где прямо за её спиной был обрыв. Снова с досадой повернулась к Вольфу Ирвенгу — на неё смотрели дерзкие тёмные глаза и чуть усмехались надменные губы.

— Так говорят христиане, — нарушил он затянувшееся молчание. — А ты не очень-то похожа на одну из них.

Волк прищурился, глядя на неё испытывающе. А затем зачем-то добавил:

— Я не доверяю христианам. Они молятся о мире, а правят мечом.

Тут уже Яра не могла смолчать:

— Им приходится браться за меч, когда пришлые чужаки с севера отбирают у них то, что им не принадлежит.

— Всё-таки христианка, — подтвердил Волк свою догадку и вновь усмехнулся с присущим ему самодовольством. — Дай угадаю, тебя взяли в плен, отобрав то, чему христиане придают наивысшее значение. И с тех пор ты ненавидишь всех северян за нéкогда поруганную честь. Одного не пойму — как ты оказалась здесь, в племени язычников?

Яра ничего на это не ответила. Она и так сказала слишком много, вновь ввязавшись в бессмысленный диалог. Девушку переполняли противоречивые чувства. Она злилась на себя саму за то, что так легко попалась и сболтнула лишнего, и в то же время недоумевала той осведомлённости, с которой пришлый чужак рассуждал о христианах. А уж неприязнь к северянину крепла на уровне инстинктов.

Волк между тем приблизился уже на расстояние вытянутой руки, и отступать Яре было некуда. Она неосознанно завела руку за спину и, нащупав рукоять своего ножа, обхватила её ладонью, и этот жест не смог укрыться от внимательных глаз викинга.

Под его пронизывающим, насмешливым взглядом Яра чувствовала себя неуютно, и тот факт, что позади неё был крутой обрыв, не придавал уверенности. А это значило, что о сверхчеловеческих способностях можно было забыть и полагаться лишь на свои человеческие силы. И, тем не менее, голос её прозвучал твёрдо, а взгляд ясных зелёных глаз не уступал чужаку ни на йоту.

— Я повторю свой вопрос, северянин, но всего один раз: что тебе нужно?

Волк по своему обыкновению довольно усмехнулся, обнажив белые зубы — невиданная роскошь для викинга.

Он никогда не знал недостатка в женщинах. Вольф Ирвенг с лёгкостью мог получить любую не только у себя на родине, но и за пределами севера. И не встречая с их стороны сопротивления, Волку сейчас казалось забавным то, как противилась ему Яра. Но в то же время это был вызов. И он его принял.

— Ты, — отозвался викинг без всякого лукавства. — Мне нужна ты.

Рука Яры с клинком тут же метнулась вперёд, словно молния, как раз в тот момент, когда северянин попытался придвинуться ещё ближе, оттесняя её к самому краю утёса. Острый конец лезвия упёрся ему в основание шеи. Не отводя от чужака напряжённого взгляда, Яра обходила его по кругу, пока, наконец, они не поменялись местами: теперь опасный обрыв был за спиной её врага, а клинок всё так же приставлен к его шее.

— Миру, где мы с тобой были врагами, пришёл конец, — тихо произнёс он. — Мы можем построить новый. Вместе. Ты знаешь это не хуже меня… ведьма.

Девушка всего на миг прищурилась, не понимая, о чем вёл речь этот пришлый чужак. А в следующий момент спокойная зелень её глаз вспыхнула потусторонним мерцанием, вызвав у Волка вместо ожидаемого страха и неприятия неописуемый восторг.​

Всего один краткий миг, и мерцающая зелень глаз Яры погасла, зато губы её скривились в зловещей улыбке.​

— Я не люблю, когда меня так называют, и на твоём месте я бы не злила ведьму, — оскалилась она. — Последствия могут тебе не понравиться.

Гнев заструился по её телу, а чувство превосходства над пришлым чужаком явственно отразилось на её лице, задев Волка за живое. Эта дерзкая дева приглянулась ему ещё до того, как стало очевидным, кто она на самом деле. Желание обладать ею прочно засело в его сознании, став сейчас ещё более жгучим и невыносимым.​

Он с лёгкостью перехватил её запястье и, вывернув, завёл его за спину. Также легко он поступил и со вторым, удерживая обе ладони девушки одной рукой. Несмотря на всю свою ловкость и умелость, Яра была всего лишь девушкой, многократно слабее могучего северянина. Нож выпал из её ладони, а сама она оказалась в западне.

— А я всё же рискну, — склоняясь над лицом Яры, свободную руку он запустил в её волосы, удерживая затылок. — Уж слишком манят меня твои губы. Такие ароматные и свежие, словно дыхание ветра.

Северянин буквально спеленал её своими сильными руками, прижав к могучему телу. И не увернуться, не уйти. Яра сопротивлялась изо всех сил, но ничего сделать так и не смогла. Губы викинга обрушились,словно ураган, сминая, заставляя подчиниться. И запах. Солёный, как море, терпкий, как дым костра. От него пахло чём-то опасным и первобытным.​ Должно быть, дичь, не знавшая стрелы, так впервые чувствует охотника.

Сердце девушки пропустило удар, и на какой-то момент Яра потеряла связь с реальным миром. И лишь глаза, как тёмные омуты, в которых можно было утонуть, смотрели на неё всё так же испытующе. Они затмили ясное небо с его яркими красками. Заглушили шорох травы и шелест волн, тихо бьющихся о скалы. Казалось, сама природа застыла в ожидании.

Глава 10

Это были совсем не те нежные и осторожные поцелуи Вильгельма, а кроме него Яру никто и никогда не целовал. Северянин же набросился на неё со звериной, неуёмной жадностью, впиваясь в её губы, почти болезненно их сминая и проникая глубже. Рывок — и он стиснул её невесомое и трепещущее, как крылья бабочки, тело. До боли. До головокружения. До невозможности вздохнуть!

И в этот момент что-то пошло не так…

Ощущение мира угасло в единый миг, только уже для самого Вольфа. Как будто откуда-то сверху пала мгла, заслонив собой свет зари и помутив его рассудок. Порывы ветра, накатывающие и бьющиеся о скалы волны, шелест степной травы — всё растворилось. Руки северянина вдруг стали слабы, он чувствовал, как они с каждым мгновением всё больше немели и деревенели, пока, наконец, пальцы его не разжались. Силы покидали его, таяли, словно снег, брошенный в костёр. Он уже не удерживал Яру, но и разорвать невидимую связь, оттолкнуть, прекратить поцелуй, не мог. Понимал, что если не остановить ведьму, она высосет из него не только силу, но и саму жизнь. Но ничего поделать так и не смог. Вольф стоял безучастным изваянием, чувствуя, как жизнь в нём угасает, перетекая из его тела к ней. И только когда в глазах начало темнеть, а ноги его подкосились, северянин обмяк и опустился на землю, разорвав убивающий его поцелуй.

В тот момент Волк был абсолютно уверен, что умирает. Просто гибнет, опустев подобно сосуду. И гибнет он не в бою, как истинный викинг. Его погубила женщина…

# # #

Очнулся он, больной и разбитый, когда солнце уже высоко стояло на чистом небе.

Первое что его поразило — рядом никого не оказалось…

Вольф помнил всё и одновременно пугался своей памяти, как чего-то невероятного и запредельного. Но ещё больше его пугало то, что всё произошедшее на рассвете — всего лишь плод его воображения, неведомой болезни по имени Яра… так её, кажется, называли.

— Ведьма, — позвал он и прислушался к шороху ветра, стелющего по земле степные высокие травы.

Монотонный шум прибоя слегка отрезвил сознание. Волк резко вскочил на ноги и тут же зарычал от бессильной боли — она эхом отозвалась по всему телу. Он всё ещё был слаб, но желание найти ведьму и… Впрочем, уже даже не имело значения, что будет потом. Вся его мужская сущность сконцентрировалась на одном лишь желании «найти». Это и придавало ему сил. Наконец-то ему попалась женщина, пусть даже ведьма, сумевшая дать достойный отпор. По сути, она обставила его уже два раза. А какого мужчину подобное оставит равнодушным?

Размяв затёкшие мышцы, викинг огляделся: отсюда поселение было как на ладони. Хижины в равнине сбились в кучу, а между ними сновали его люди. Их высокие, крепкие фигуры разительно отличались от поселенцев, одетых в сплошь одинаковые туники, и Вольф на миг застыл в замешательстве.

Какого чёрта они там делают?..

Подгоняемый любопытством, а также жаждой побыстрее отыскать рудоволосую, он направился туда.

Работа здесь шла полным ходом. Казалось, все жители племени от мала до велика собрались для того, чтобы укрепить поселение: одни рыли рвы, другие занимались изгородью с густым частоколом, третьи просто сновали туда-сюда, не обращая на него никакого внимания. Волк не верил своим глазам, хоть уже и догадался, что здесь произошло за время его отсутствия.

Первым ему на пути встретился Большой Фоки. Обхватив своими огромными ручищами две оглобли, он толкал перед собой телегу, полную камней. Немного поодаль Остроглазый возился с частоколом, затачивая брёвна своим мечом. А ещё двое ему в этом помогали.

— Я не крестьянин! — донёсся откуда-то голос араба. — К шайтану ваш забор! Не буду я этим заниматься!

— Убью полумужа! — Фоки без колебаний бросил оглобли наземь и скрылся за телегой, доверху нагружённой камнями. Тотчас же оттуда послышался визг, прерываемый какой-то вознёй.

— Фоки, — окликнул его Волк. — Что ты делаешь?

Выглянув из-за телеги и увидев своего предводителя, великан опустил араба на землю и, отвесив ему пинка, направился к Вольфу.

— Где ты пропадал?! — сходу набросился на него викинг. — Тут эта червоноволосая чуть не спалила нас всех заживо.

— Попридержи язык, не то отрежу, — осадил его Волк. — Если хочешь бросить вызов, так берись за меч. Пока сердце бьётся, я вождь!

Впрочем, он понимал, что Фоки ни в коем разе не собирался бросать ему вызов. И раздосадован Вольф был не на него, а на упомянутую им рудоволосую.

— Где она? — поинтересовался более миролюбиво.

Великан покрутил головой с высоты своего роста и, завидев в скопище поселян Яру, кивнул в её сторону.

— Там.

Проследив за взглядом соратника, Волк ухмыльнулся — та, которую он искал, стояла к нему спиной, но волосы, словно яркое знамя, выдавали её сразу. Должно быть, он и сам не отдавал себе отчёта, что именно собрался сделать, но ноги уже несли его в том направлении.

— Вольф, — окликнул его Фоки и, когда тот нехотя остановился, задал мучающий его целый день вопрос: — Это она?

Большой Фоки и сам был сбит с толку. Каждый ребёнок на севере знал древнее сказание. По правде говоря, Фоки мало в него верил, пока самолично не узрел это сегодня утром. Он уже многое повидал на своём веку, но такого — никогда! И вовсе не страх заставил сильных духом викингов укреплять поселение этих фанатиков. И хоть они не понимали, почему Яра сохранила им жизни, никто не посмел перечить будущей правительнице севера.

— Она, — подтвердил Вольф очевидное и направился прямиком к той, от которой уже не смог бы отказаться ни за что на свете.

Глава 11

На удивление, женщины довольно умело справлялись с поставленной задачей. Они трудились над частоколом, связывая заострённые Ньёрдом брёвна кольями вперёд.

Вбитые Борсом в землю на целую треть, столбы служили креплением, а более короткими зазубренными колодами ощетинился свежевыкопанный ров.

Яра трудилась не покладая рук наравне со всеми. К слову, руки её уже гудели от утомления. Счесав и занозив кожу ладоней, она всё же не позволяла себе никаких поблажек.

Утром Моргана вновь попыталась вымазать ей волосы зловонным отваром, без устали при этом нахваливая Борса.

— Чем не муж? — приговаривала старуха, помешивая в ступке свои снадобья. — И то умеет, и это. Самый завидный мужчина в селении!

— К тому же единственный, — поддакнула Яра, отстраняя сморщенную руку Морганы с помазком. — Не нужно. Всё равно не возымеет действия. И мужа мне тоже не нужно.

— Много ты понимаешь, — обиженно прошамкала травница. — За кузнецом будешь как за стеной.

— Да уж, — согласилась девушка, — стены бы нам всем сейчас не помешали…

Ворвавшись утром в поселение, Яра целенаправленно ринулась к амбарам, уже наперёд зная, что откроется её взгляду. В душе у неё бушевала буря, а сила и энергия, отобранные у северянина, бурлили в ней и клокотали, подобно кипятку. Да так, что даже произошедшее перед этим на утёсе казалось сущим пустяком. Когда дерзкий варвар рухнул к её ногам, Яра, даже не взглянув в его сторону, кинулась назад в поселение. Напряжение просило выхода, скопившись внутри, оно буквально распирало, вздымало её над землей, отчего ей казалось, будто она не бежала, а летела.

Воинственный крик вырвался из её груди в тот момент, когда мощная огненная вспышка прошила воздух. Вязанки сена мгновенно охватило огнём, а северяне едва успели спастись, метнувшись оттуда в разные стороны. Спроси ее сейчас, как она это сделала — вряд ли бы она смогла ответить. Будто это была и не она вовсе. Яра просто ощущала новый заряд мощного пламени, что поднимался откуда-то из глубин её сознания. Как и то, что стоило лишь ей протянуть руку, неукротимый огонь тут же вырвется наружу, сметая всё на своём пути.

А потом появилась вдруг непонятная тревога. Яра резко обернулась и успела пригнуться за миг до того, как широкое лезвие меча викинга просвистело над её головой. А самого одноглазого северянина, которого она, к слову, увидела впервые, отбросило назад, будто тот налетел на невидимую стену.

Кто знает, чем бы всё закончилось, не останови тогда Яру Агион. Потому как она уже почти занесла ладонь для последней атаки, намереваясь сначала поразить противника и лишь потом решить, что с ним дальше сделать.

Её взгляд прошёлся по пылающим вязанкам, остановился на огне, который вот-вот грозил перекинуться на амбар с зерном, — это всё было её рук дело, и Яра не знала, радоваться этому или ужасаться.

Рёв скотины ознаменовал, что пора спасать поселение, пока огонь не превратил его в пепел. И тогда она зажмурилась, впервые осознанно призывая силы стихии. Действуя интуитивно, даже не задумываясь. Северяне, как и жители селения, сбежавшиеся на шум, застыли в изумлении. Даже Фоки, сбросив с себя кожаный стегач, который успел загореться, изумлённо уставился на мгновенно набежавшие грозовые тучи. Грянул раскатистый гром, и на поселение обрушился небывалый ливень…

— Яра, — раздался за её спиной голос Борса.

Выпустив из одеревеневших пальцев концы верёвки из вымоченного лубяного волокна, девушка развернулась к кузнецу. С самого утра Борс не покладая рук работал молотом, вбивая колья и раскалывая камни в щебень. При этом он то и дело отлучался в свою кузницу и теперь стало понятно почему: в руках Борс держал меч, который выковал специально для Яры.

Тонкая рукоять и суженное лезвие с двумя желобками, переходящее в блестящее на солнце острие. Впрочем, сам Борс тоже светился не менее своей заточенной стали. Понравилась ему Яра. Очень понравилась. И дело было вовсе не в продолжении рода. Яра казалась Борсу воплощением благороднейшего идеала, лучиком света во тьме, источником радости в дикой пустыне отчаяния. И заглянув в глаза кузнеца, который протягивал ей свой подарок, Яре стало понятно, отчего старая Моргана вдруг начала перед ней расхваливать его достоинства.

— Это тебе, — произнёс он тихо. — Переплавил старый меч, ещё и на несколько клинков осталось.

Борс улыбнулся, обнажая зубы, напоминающие забор бедной крестьянки. И Яра тоже не смогла сдержать улыбки, настолько забавными ей показались его ухаживания.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она.

Раскрасневшийся то ли от смущения, то ли от жара своей печи, Борс топтался на месте, пока Яра разглядывала его подарок.

Подняв в вытянутой руке свой новый меч, она вгляделась в идеально ровное лезвие.

— Хорошая работа, — похвалила она, отчего кузнец и вовсе зарделся.

А Вольф в это время не сводил глаз с Яры и развернувшейся перед ним идиллии, сокращая расстояние между ними широкими шагами. Увиденное неприятно поразило северянина. И его покоробило от того, как ведьма тепло улыбалась местному болвану, будто ржавым гвоздём по сердцу царапало. Уму непостижимо! Он ревнует??! От неожиданного открытия Волк даже сбился с шага и усмехнулся своим мыслям. Да что там усмехнулся! Он был готов расхохотаться! Ревность — совсем не то чувство, которое должно его обуревать. Да и не испытывал он доселе никакой ревности. Женщины в его жизни были чем-то мимолётным и не достойным особого внимания. Он жаждал новых горизонтов, новых, никем невиданных земель, которые можно будет покорить первым. Нет, он, конечно, понимал, что однажды придёт тот день, когда нужно будет остепениться, осесть и завести потомство. И родила бы ему наследников, безусловно, женщина, признающая истинных богов, то есть северянка. Преданность своей земле, своему народу и Вере в крови каждого викинга, а взять за жену чужестранку — всё равно что прилюдно признаться в мужеложстве. И то и другое в его краях порицалось и вызывало всеобщее неодобрение. Естественно, на ту, что была предсказана северу через древние предания, эта неприязнь едва ли будет распространяться, но сам факт наличия в нём такого чувства, как ревность, поразил викинга.

Остановившись на полпути, он наблюдал за тем, как Яра, ещё раз улыбнувшись местному кузнецу, направилась вдоль свежего частокола — весьма неумело изготовленного, как он про себя отметил. Затем бросил быстрый взгляд на загон со скотиной, а когда увидел, как ведьма вышла за пределы поселения, у Волка родился план.

# # #

Борс заменил Яру на стройке, а сама она решила немного перевести дух. Всё так же сжимая в руке подаренный ей меч, девушка миновала деревню, вышла в степь и застыла, прислушиваясь. Где-то вдалеке шумел прибой, и шёпот морских волн вплетался в шорох высокой травы вокруг неё. Поутру туман холодом лизал ступни, оставляя на коже ледяные капли. Зато днём солнце пекло, на небе ни облачка. С моря подул лёгкий ветерок, играя выбившимися из тугого узла прядями волос. Они блестели и переливались в лучах палящего солнца, в то время как по щекам Яры катились слёзы. Она ещё раз взглянула на свой меч, перед тем как пальцы её разжались. Дыхание спёрло от того великолепия, которое её окружало.

Должно быть, именно в этот момент Яра впервые почувствовала, что она дома. И она радовалась этому, словно путник после долгих скитаний. Лёгкий поцелуй ветра, касания травинок к её босым ногам, шум волн и мирно горящее в ней пламя — она так погрузилась в свой мир, что не сразу обратила внимания на посторонний шум за её спиной. А когда обернулась, было уже поздно: Вольф на ходу свесился с лошади и, подхватив её, усадил перед собой. Затем натянул поводья и поскакал в степную глушь, где им никто не будет мешать.

Глава 12

Схватившись за луку седла, она сгруппировалась, намереваясь дать наглецу отпор здесь и сейчас. Дьявол побери этого наглого типа, который уже второй раз за один день посягнул на её честь! «Да и сама тоже хороша!» — ругала себя Яра. То ли она была слишком занята другими насущными проблемами, то ли пребывала в уверенности, что дерзкому викингу и так пришёл конец, но о Северном Волке она за целый день так и не вспомнила.

Чуть ли не зарычав от подступившей злости, Яра изогнулась и с размаха приложилась локтем к горлу северянина. Нападение было настолько неожиданным, что Вольф едва не разжал руки, которыми удерживал девушку. Он, конечно, не ожидал, что это будет так легко, но всё же и предположить не мог, что эта бешеная ведьма взбрыкнёт сейчас, рискуя быть затоптанной нёсшейся вскачь лошадью.

После того как прошла вспышка боли, Вольфу показалось, что он проглотил собственный кадык. Яра же, оказавшись без опоры, действительно чуть не упала под копыта, но в самый последний момент была перехвачена сильной рукой. Следом северянин перекинул её, как пушинку, поперёк и придавил так, что ни пошевелиться, ни вздохнуть.

Лежать на мчавшемся галопом коне, ударяясь животом о луку седла, было неимоверно больно, и лишь гордость не позволила Яре взмолиться остановить животное. Но в этом и не было нужды. Жар в своих ладонях почувствовала не только она, но и жеребец, который тут же шарахнулся в сторону, испуганно вставая на дыбы и норовя сбросить своих седоков.

И пока пламя её ярости только поднималось из глубин, грозя превратиться в огненную лавину, земля вдруг пролетела под ногами Яры настолько быстро, что она даже не успела ничего сообразить.

Вольф совершил в воздухе немыслимый кувырок вместе с ней и пружинисто приземлился на ноги. А в следующий миг толкнул Яру в высокую траву и навалился сверху, заведя и фиксируя её запястья над головой. Он уже было собрался ей сказать, насколько бесполезно ее сопротивление, но лишь прохрипел что-то нечленораздельное помятым горлом. И пока Яра не успела ещё ничего предпринять, дёрнул свободной рукой её подол вверх.

— Не смей! — прошептала она ему в лицо, пытаясь выровнять дыхание.

Вид у обоих был ещё тот. Но если Вольф был полон решимости довести начатое до конца, пусть даже ценой собственной жизни, то Яра от такого напора даже злиться перестала. Вернее, былая злость уступила место неподдельному страху. Ей не единожды приходилось защищать как свою, так и чужие жизни, но противостоять насилию довелось во второй раз. Тут же некстати вспомнилась встреча со Стэйном, который явно унаследовал некоторые привычки от своего папаши.

Волосы Яры выбились из узла и разметались по плечам, а туника порвалась, практически обнажив грудь. Именно туда и устремился взор северянина. Он изучал взглядом каждую черту, каждый изгиб, каждую деталь. И ему казалось, что он может смотреть на неё вечно, потому что с каждым мигом Вольфу это нравилось все больше — смотреть на эту женщину, безумную и опасную, но вместе с тем неимоверно притягательную.

Он повернул голову и коснулся носом её обнаженного плеча, вдыхая с кожи запах. А свободной рукой провел по ее бедру, и девушка дёрнулась, когда он слишком сильно сжал пальцы на израненной коже. Изловчившись, она даже выдернула руки из мужской хватки и попыталась спихнуть пригвоздившее её к земле тяжёлое тело, но добилась лишь того, что северянин ещё сильней прижался к ней бёдрами, перехватывая запястья снова.

Напряжённая плоть упёрлась Яре в живот, и теперь девушка испугалась по-настоящему…

Глава 13

Вольф был нетерпелив, а его уязвлённое самолюбие уже пело победную песнь, ибо возыметь власть над её телом было до невозможности приятно. Так приятно, что из саднящего горла северянина помимо воли вырывалось хриплое рычание. Он наслаждался своим триумфом и, желая продлить удовольствие, едва сдерживал неукротимую тягу овладеть ею тотчас же.

Её запах кружил голову и будоражил кровь. Вольф даже усмехнулся своим мыслям, надо же, он вёл себя как юнец, дорвавшийся до женского тела. Горел в огне. Его плоть пульсировала, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Он никогда ранее не сталкивался ни с чем подобным. В его жизни было множество женщин, и все они пахли изумительно: кто-то желанием, кто-то тёплом очага и домашним уютом, а кто-то и тем и другим. Но запах Яры был иной: свободой от неё пахло, пьянящей и терпкой. Её кожа источала благоухания летних лугов и свежесть моря, оставаясь на губах Волка морской солью, стоило к деве ими прикоснуться.

— Будь ты проклят! Ненавижу! Лучше бы я убила тебя сразу! Убью… всё равно убью..!

Яра осыпала мужчину проклятиями и извивалась, пытаясь увернуться от ненавистных губ. Шея, плечи и лицо буквально пылали от его поцелуев.

На фоне этого, она даже не обратила внимания на открывшуюся во время бешеной скачки рану на бедре, которая теперь кровоточила. А когда Вольф, не ведая о её ранении, с силой дёрнул за подол, край грубой льняной ткани врезался в воспалённую кожу так, что слёзы из глаз выбило. Она всхлипнула, издав звук невысказанного стона, и забилась пуще прежнего, пытаясь скинуть с себя северянина.

— Скотина! — взвизгнула Яра, когда он сжал свободной рукой её израненное бедро, отводя его в сторону и устраиваясь поудобнее.

— Поганая свинья! Велиáрув* прихвостень! Жаба тошная! — отчаянно вырываясь, она беспрестанно выкрикивала ругательства. — Вымя дохлого шакала!

Услышав последнее, Волк отвлёкся и даже слегка отстранился, нависнув над ней, полностью загородив ясное небо и весь белый свет.

— Кто? — уставился он на Яру недоумённо.

Его дерзкие тёмные глаза теперь были прямо перед ней и девушка, не удержавшись, плюнула прямо в исполосованное шрамами лицо, даже не осознавая, что подобная выходка не делала ей чести. Да и какая разница, коли этой самой чести она и так скоро лишится! Снявши голову, по волосам не плачут. Прямо сейчас над ней свершат непотребство, и никто этому не помешает! Даже сама Яра, к своему ужасу и стыду, была абсолютно бессильна что-либо изменить. Где же хвалёные высшие силы, которые должны откликнуться на её зов? Почему они покинули её, когда она так отчаянно в них нуждалась!? Девушка призывала себя сосредоточиться и разбудить пламя своей ярости, но ничего не получалось — ею целиком завладела паника.

Глядя на слёзы отчаяния, на раскрасневшееся лицо, искажённое гримасой злобы, Волк застыл, поражённый неожиданной догадкой.

— Ты ещё не была с мужчиной! — утвердительно произнёс он, с недоверием при этом вглядываясь в глубокие как бездна глаза, из которых на него смотрел дикий страх.

Это был не вопрос. Врождённое чутьё ещё никогда его не подводило, и прямо сейчас оно сделало стойку. Вольф мог поспорить сам с собой, что Яра ещё нетронута — это было ясно как день!

Её реакция на близость с мужчиной, её наивный испуганный взгляд, часто и нервно вздымающаяся грудь в одночасье обрушились как несокрушимая лавина, грозя полностью поглотить его. Всё его нутро скрутило от нестерпимой жажды обладания столь совершенным телом, к которому ни один мужчина ещё не притронулся. И осознание того, что он первым смешает с ведьмой свою кровь, повергло северного вождя в неописуемый восторг.

В безотчётном порыве он поднял руку, которой удерживал израненное бедро Яры, чтобы убрать с её лица волосы, и только сейчас заметил, что ладонь его мокрая и липкая от ведьминой крови. И прежде чем он успел догадаться, в чём дело, Яра вцепилась зубами в руку северянина, которая как раз оказалось перед её лицом.

«Жаль, что не шея», — с горечью подумала она, вгрызаясь что было силы в его ладонь. При этом она ещё и головой крутила из стороны в сторону, чтобы доставить гадкому выродку как можно больше страданий.

Вкус и запах собственной крови её только раззадорили, а вот вкусить кровь ненавистного северянина оказалось и вовсе восхитительным.

Вольф стиснул зубы и стоически терпел, наблюдая за тем, как алая струйка стекает по её подбородку. Как она остервенело треплет перепачканную собственной кровью ладонь, смешивая свою и его воедино…

Что ж, будь по-твоему!

И хоть он знал этому более приятный способ, возражать не стал.

Велиал*(Велиар) — библейское название тёмной силы, олицетворяющей всякое нечестие и беззаконие.

Глава 14

— Глотай, — донёсся до неё глухой хриплый голос.

Рука, до этого удерживающая запястья Яры, опустилась ей на горло и чуть сдавила. Не сильно, но достаточно для того, чтобы вызвать закономерный рефлекс. Она гулко сглотнула, выпуская окровавленную добычу из плена своих зубов и, не успев осмыслить, что руки её теперь свободны, безотчётно схватилась ими в ладонь, сдавившую ей шею.

Сердце отсчитывало удар за ударом. Вселенная стремительно погасла и сузилась до размера двух золотистых искр на дне его ореховых глаз. Это последнее, что она увидела перед тем, как горячие, шершавые губы северянина накрыли её собственные.

На этом её мир сорвался и кувырком полетел вниз. Она сама словно растворилась в безумном поцелуе с привкусом крови, потерялась под напором мужчины, чей рот впился в её губы, требовательно их раскрывая, врываясь внутрь, проталкивая кровь ещё глубже.

И Яра судорожно сглотнула ещё раз, так, что тонкая шея под мужской ладонью дёрнулась.

Это был поцелуй, лишающий воли и сил. Только в этот раз не его, а саму Яру. К великому её сожалению, избранные способны не только брать чужую энергию, но и отдавать свою. И теперь девушка сама убедилась, каково это, когда её у тебя забирают, когда теряешь над собой контроль и ничего с этим не можешь поделать.

По мере того, как тело её слабело, паника наоборот нарастала как снежный ком. То самое чувство, которое сковывает, лишая возможности призвать на помощь своих покровителей. Страх. Страх того, что от неё сейчас ничего не зависит.

Она не сразу поняла, что целует в ответ — слишком потеряна, чтобы здраво рассуждать. А северянин не давал ей думать и сомневаться, он просто брал, не спрашивая и ничего не давая взамен.

И лишь когда её руки безвольно опустились, Вольф, наконец, оставил её губы в покое, разорвав опустошающий её поцелуй.

Он уткнулся ей в шею, пытаясь справиться с собственным дыханием и обуздать желание соединиться с Ярой, бурно и неистово. В отличие от неё, Волк ещё никогда не был так полон сил. О, если бы только она не была девственна, он бы взял её сразу, не колеблясь ни секунды!

Вместо этого он ещё раз провёл ладонью по её лицу, запустив пальцы в огненные пряди. Яра была настолько слаба, что не нашла бы сил ему помешать.

Вольф знал это, но также он знал, что это скоро пройдет. И тогда всё вернётся на круги своя: она снова будет его ненавидеть. А он… Он будет терпелив с ней. Он не воспользуется её обездвиженным телом, несмотря на то, что вся его сущность восстала против этого решения. И однажды будет вознаграждён. В этом Волк не сомневался.

Погладив ее шею, он осторожно поцеловал выпирающую косточку ключицы, будто заглаживая свою вину. После чего заглянул в перепачканное их общей кровью лицо безвольной, но такой притягательной девы.

«Где тебя прятали все эти годы? — вопрошал его взгляд. — Откуда ты вообще здесь взялась?»

Сама судьба свела их! Если бы они не попали в шторм, никогда бы не приблизились к этим неизведанным берегам. И при одной лишь мысли, что он мог Яру не встретить, Волку хотелось рвать и метать.

Любой берсерк готов пойти на преступление, лишь бы овладеть ею.

Слишком красива.

Слишком вожделенна.

Идеальная пара.

Возрожденная легенда!

Манящая и опасная. Кружащая голову и заставляющая совершать безумные поступки. А мужчина, чью сторону она примет и подле которого займёт место, будет наделён неоспоримой властью и авторитетом. Поэтому так важна она в мире, где истина рождается в бою и побеждает в нём сильнейший. И теперь Волк её заполучил. Ну, почти. Осталось убедить в этом её саму. Впрочем, соединив с ним свою кровь, выбора у неё не осталось.

Распахнув глаза, девушка попыталась приподняться, но натолкнувшись на задумчивый взгляд ореховых глаз, снова обмякла.

— Отпусти, — произнесла срывающимся голосом.

Вольф тут же перекатился на спину и с гулко бьющимся сердцем растянулся рядом. Его горло всё ещё саднило. Прокашлявшись, он хрипло произнёс:

— Заметь, я не выпил тебя до дна, как это сделала ты.

Яра не реагировала, уставившись неподвижным взглядом в небо. Повернув голову, он воззрился на её тонкий, чёткий профиль. И кровь на нижней части её лица напомнила Вольфу о том, что и она ранена. Глупец!

Резко выпрямившись и преодолев слабое сопротивление, он задрал подол Яры, выставляя на обозрение поджившую рану на её бедре. Из груди северянина вырвался вздох облегчения — ранение не то чтобы пустяковое, но угрозы для жизни не представляло. Такая рана должна ужасно болеть, Волк и сам знал это не понаслышке.

— Откуда у тебя это?

Только сейчас, сопоставив увиденное сегодня в поселении, вождь понял, что эти люди напали на них неспроста. Кто-то или что-то им угрожает. А рубленая рана Яры не могла быть обыденной, такую можно получить только в бою.

— От кого вы пытаетесь защититься? — задал он следующий вопрос.

— Тебя это не касается, — произнесла Яра безжизненным голосом.

— Если я что-то спрашиваю, то не из простого любопытства. Ответь мне!

Девушка хотела презрительно фыркнуть, но сил хватило только на то, чтоедва слышно произнести:

— А если я не отвечаю, то не хочу отвечать, и точка.

Ну что за упрямица!

Волк досадливо отвернулся. Впрочем, он тут же вспомнил, что пообещал себе быть с ней терпеливым. А ещё он прекрасно знал, как ей плохо. Возможно, не настолько сильно, как было ему, но всё же.

— Что ты делаешь?

Яра моментально встрепенулась и попыталась отстраниться, когда он снова склонился над ней.

— Хочу отдать назад то, что у тебя взял.

Тут же её прохладная ладонь опустилась на его исполосованное шрамами лицо, отталкивая от себя подальше.

— Гореть тебе в аду! Я скорее поцелую бородавчатую жабу!

— Вижу, тебе уже лучше.

Северянин не сдвинулся ни на дюйм, нависая над ней, подавляя своей мощью. Он и сам чувствовал себя всесильным, сила и энергия Яры буквально распирали его изнутри, прося выхода. Если бы сейчас поблизости развернулась битва, он бы не задумываясь ринулся в самую гущу событий, разметав хоть целую армию, ставшую у него не пути.

— Уже не убьёшь. Не сможешь, даже при всём желании.

— О чём ты талдычишь, ирод? — Яра недоверчиво покосилась на северянина, на всякий случай отстраняясь от него подальше.

— Ты не только смешала свою кровь с моей. Ты ещё и вкусила её, — Вольф поднял руку, демонстрируя ей рану от укуса. — Как и я твою.

На ладони викинга очень выразительно просматривался след от зубов Яры. Прокушенная в нескольких местах кожа уже не кровоточила, однако ладонь была перепачкана её кровью. Впрочем, разобраться, где чья, уже не представлялось возможным.

В груди девушки ёкнуло от нехорошего предчувствия, но тем не менее под его напряжённым взглядом она не потеряла твердости духа.

— И что? Ты тоже любитель языческих обрядов? Так в поселении найдёшь много единомышленников, можете вместе забить козла и испить из жертвенной чаши. Только меня в это не вмешивай, мне это неинтересно.

Волк усмехнулся — забавная дева. В отместку на её нежелание отвечать на вопросы, он тоже решил не открывать всех карт сразу, предоставив ей возможность для начала немного к нему привыкнуть.

Яра же в свою очередь не могла про себя не отметить, что улыбка у него такая же гадкая, как и сама морда её обладателя, исполосованная не иначе как каким-то диким зверем.

Но хуже всего был отпечаток вседозволенности и матёрости на лице северянина. Это всегда действовало на девушку отталкивающе, а в его случае и вовсе отвратительно! И с каждой секундой её неприязнь лишь крепла, обрастая новыми оттенками. В такие минуты рука Яры тянулась к оружию, вот и сейчас она с опозданием вспомнила про нож, нашедшийся в закромах Борса. Медленно завела ладонь за спину… и наткнулась на пустоту. Место за её поясом пустовало…

— Ты это ищешь?

Вздохнув, Вольф вытащил из-за широкой спины нож, который отобрал ещё в седле, и передал его девушке рукоятью вперёд. Клинок был старым и не слишком острым, местами с проступившей ржавчиной, но всё же, выхватив его из руки северянина, она почувствовала себя более уверенно.

— Так значит не смогу? — насмешливо поинтересовалась она.

— Яра… — впервые назвав её по имени, Волк запнулся, словно пробуя его на вкус.

Он тщетно искал нужные слова, пока, наконец, не разозлился — ходить вокруг да около не в его привычке.

— Ты — моя пара. Хочешь ты этого или нет…

— Забудь свои бредни и отправляйся прямиком к дьяволу! Я никогда по собственной воле не возлягу с извечным врагом!

— Не с врагом, — сверкнул белозубой улыбкой северянин. — Ты возляжешь со мной, своим мужем. И будешь радоваться, что дети твои похожи на меня.

— До твоей кончины или после?

Яра приставила клинок к горлу наглеца. Ни один мускул на его лице не дрогнул: согласно древнему сказанию, она не может причинить ему вреда. Хотя, увидев в глазах непокорной ведьмы полыхающую пламенем решимость, Вольф успел в этом усомниться.

— Лучше брось оружие, женщина. Им можно пораниться!

На что Яра лишь усмехнулась и перехватила нож поудобнее, чтобы вонзить его гадкому северянину в глотку. Но к её изумлению, ничего не произошло: острие застыло в полдюйме от цели, будто невидимая сила удерживала её руку. С криком замахнувшись, Яра вновь обрушила клинок на северянина, который даже не шелохнулся, невозмутимо наблюдая за её потугами. Лезвие вновь застыло прямо перед его лицом и не сдвинулась ни на волосок!

Понимание всего ужаса произошедшего пришло не постепенно, как должно бы. Оно оглушительно ударило в грудь так, что ошеломлённой Яре вдруг начало не хватать воздуха.

— Хватит, — Вольф забрал нож, а саму девушку, накинувшуюся на него с кулаками, он поднял, прижимая к широкой груди и просто ждал, пока та успокоится.

— Я хотел рассказать немного погодя, — приговаривал он вполголоса, не замечая града ударов её ослабевших рук. — Ну всё, перестань, ты причинишь себе вред. И рану твою нужно перевязать…

Глава 15

— Отпусти! Сама пойду!

Яра попыталась соскользнуть с плеча северянина, но тщетно — он ещё сильнее прижал ее ноги к груди, не отказав себе в удовольствии лишний раз провести по ним рукой. Вольф бодро шагал в сторону поселения, перекинув свою ношу через плечо, и даже в ус не дул. А предстать в таком виде перед поселянами девушке не хотелось совершенно.

— Да отпусти ты! — стукнула она его по спине и тут же получила шлепок по выпяченному месту пониже спины.

Сказать, что Яра была в бешенстве — это ничего не сказать.

— Да как ты…

Пламя её гнева оказалось быстрее, чем её слова. Оно молниеносно вырвалось наружу, но вместо того чтобы охватить северянина, с обеих сторон обогнуло его торс, выстрелив мощным зарядом на сотню футов. Следующая попытка также провалилась, как и все последующие. Со стороны это выглядело даже забавно: крупный мужчина несёт на плече извивающееся нечто, в то время как оба они время от времени исчезают в языках пламени, которое то взмывало ввысь, то стелилось по земле.

— Неплохо, — похвалил Вольф её старания, — по крайней мере, погасший очаг в доме нам не грозит.

— Поставь меня на землю сейчас же, чурбан бесчувственный!

— Насчёт второго я бы поспорил, — остановившись, он снял Яру с плеча, наблюдая, как та извивается в его вытянутых руках.

— Зачем вы строите укрепления?