Нетопырь

Глава 14

Варяг уже посетил три княжества, когда в Турове от купцов, только что побывавших в Чернигове, он узнал, что черниговские бояре мутят народ, подбивая черниговцев на бунт. Поэтому он сначала вернулся в Киев.

Удовлетворенно кивнул при виде готовых трех ветряков, которые уже обеспечивали работу тяжелых молотов и даже одной лесопилки, выдающей удивительно ровные в этом мире доски.

Кузнецы с помощью ветряков быстро ковали металлические оси для боевых телег аналогов вагенбургов, которые по мере готовности вооружались мощными арбалетами, стреляющие «болтами» и перезаряжающимися с помощью блочного натяжного устройства. Такие арбалеты устанавливались по обеим концам телег. Обычные стрелки в этих возах были вооружены наиболее простыми арбалетами, тетиву которых натягивали с помощью приставного железного рычага, называвшегося «козья нога».

После изготовления осей для сотни возов кузни должны были перейти на изготовление лопат, топоров и кирок.

На территории школы развели огромное стадо гусей ради их перьев. Сейчас они паслись у реки, отгоняя овец, забредших на их территорию.

Набранные пять тысяч подростков вместе с княжатами между тренировками изготавливали луки и стрелы. Ветер подул со стороны костров, на которых варился клей и Петрович невольно зажал нос — Молодцы! Здорово развернулись! Давайте общий сбор! На хозяйстве останутся Роза с девчатами. Похоже придется брать Чернигов. Есть предложения как нам лучше это сделать?

Я подал голос — Предлагаю нам в Чернигов попасть под видом купеческого каравана. Или даже двух караванов. Проникнем в город, понаблюдаем за обстановкой, купим нескольких слуг с боярских подворий. А через неделю царь со своей дружиной прибудет под утро. Мы откроем ворота и финита ля комедия!

Мой отец потрепал мне волосы на голове — Растешь, сын! Я считаю, что действительно так будет лучше всего. Но вот только я бы внес поправку — пользуясь эффектом неожиданности, предлагаю выявленных смутьянов по тихому прикончить. Затем тебе, Петрович, злить народ, наказывая этих недоумков за их измену. А так помер Максим и хер с ним!

Мы с пацанами и нашими матерями в сопровождении четырех боевых холопов на двух телегах, загруженных мешками с пшеницей, под которыми накрытые сеном лежали наши брони и оружие, выехали первыми. Пара мечей и пара щитов, дротики, луки и стрелы были под рукой, прикрытые тряпьем. Холопы из лука стреляли хуже нас, но на сто-сто пятьдесят метров мимо цели не промахивались. Основная наша ударная сила уже на трех телегах двигалась за нами в паре километрах: шестеро спецназовцев и остальные шестеро холопов под видом купцов с нанятой охраной.

Холопы, которых мы взяли с собой, благодаря ежедневным тренировкам стали довольно неплохими воинами, которых и в дружину не стыдно взять. Избавив их от лени, вернее не давая им предаваться лени под нашим чутким руководством, мы подняли их уровень владения оружием и научили разным так называемым подлым приемам. К примеру, кинуть в лицо земли, даже плюнуть. Ударить в спину, ударить по яйцам, пальцами по глазам, в кадык. Как говорится нет подлых приемов для профессионального убийцы. Эти четверо были самыми лучшими, впитывали нашу науку после нескольких пояснений, рукопашка им пришлась по душе и через пару лет они вполне могли выйти на уровень наших отцов. Даже обоерукий бой на мечах они освоили всего за месяц.

Одного звали Феоктистом, он в свои тридцать три года он отпустил длинную бороду и лелеял ее как мать родную; в холопы попал за долги своего старшего брата, разорившегося купца. Второго звали Никитой, он в двадцать лет приревновал к одной вдовушке, которая помимо него водила шашни с другим парнем. Этому сопернику Никита решил набить рожу, но не рассчитал силенки и убил того. А погибший состоял в младшей княжьей дружине. Вира представляла собой крупный штраф за убийство свободного человека и составляла 40 гривен, что было эквивалентно стоимости примерно 20 коров. За убийство княжеского дружинника взималась двойная вира — 80 гривен. Такие деньги заработать было просто невозможно, к примеру дружинники получали всего около десяти гривен в год. Вот и охолопили парня. Третий, Матвей, и четвертый, Никифор, продались в холопы сами, чтобы обеспечить своих родителей и младших братьев и сестер. Боярин Беспалый им заплатил по шесть гривен. Их родные смогли купить себе по паре коров, обеспечив более-менее сносное существование.

Правда коровы в этом времени весили меньше ста килограммов и хорошо если в день давали два литра молока.

Все время в пути мы шли пешком, порой даже по очереди бегая на пятьсот метров вперед и возвращаясь так же бегом назад.

На второй день когда солнце поднялось почти в зенит, мы с удивлением увидели возвращающихся со всех ног братьев Ахметовых, машущих руками. Достав луки, мы тут же накинули на них тетивы.

Подбежавшие братья кинулись к своим лукам — Впереди определенно засада! Засели в кустах, по обе стороны дороги; над ними птицы орут, а эти дурни сидят и в ус не дуют.

Когда до засады осталось метров тридцать, на дорогу повалили разбойнички числом под три десятка с дубинами и копьями в руках. Остановив лошадей, мы выхватили спрятанное оружие и почти в упор как в тире начали отстрел джентльменов удачи. Разбойники, потеряв десяток человек, по инерции еще бежали на нас, увидев как помимо стрелков против них вышли с щитами мечники, затормозили было, но потеряв еще двенадцать человек, попытались сбежать. К сожалению им это не удалось.

Одного я оставил живым, выстрелив ему в ногу — Предлагаю тут устроить привал, вон и родник бьет. А этого разбойничка поспрашиваем, есть ли у него еще подельники.

Как оказалось выжили еще пятеро, правда жить им оставалось недолго: ранения были серьезные. Когда подтянулся наш второй обоз пленный пел как соловей. Как оказалось, эта банда состояла из селян двух соседних сел. Все они были друг другу родственниками, сватьями и кумами. Один был даже старостой в деревне. Именно через него сбывали излишки награбленного.

Мы выслушали раненого и Михаил Ахметов предложил их казнить — Всех рассадить на колья! Заодно и этому научимся. Особенно ровно не выстругивайте, только время терять. С занозами эффективней наказание будет. Я думаю больше с этих сел желающих грабить не будет.

Выстругав три десятка кольев, вкопали их вдоль дороги и рассадили на них всех разбойников, последними на кольях оказались выжившие раненые.

Чернигов встретил нас усиленным караулом на воротах, которые при подозрении на приближение врага готовились к немедленному закрытию. Помимо нас свой черед на пропуск ожидали еще с пару десятков телег и купеческий караван из десяти телег, охраняемых двумя десятками стражами. Из города тоже ожидали выезда телеги. Я подошел почти вплотную к воротам и заметил, что тех, кто совал стражникам серебро помимо обычной платы за проезд телеги, пропускают сразу, не досматривая товар. Когда впереди нас осталась пара телег, нас догнал второй обоз. Я сразу шепнул о мзде своим отцу и матери. Поэтому, получив на лапу, нас пропустили без досмотра.

Узнав где в городе находится нормальный постоялый двор, мы направили своих лошадей к нему. Мест в нем не было, а вот огромный двор был пуст и хозяин согласился запустить нас во двор, лошадей мы отвели к поилке, а сами, оставив матерей присмотреть за добром, отправились собирать слухи.

Особо напрягаться не пришлось — стоило остановиться около пары болтающих баб, как все городские новости становились тут же известными. Да еще и с подробностями. Не хуже баб сплетни распускали и торговцы на рынке, которые от безделья трепали языками как помелом.

Из разговоров местных удалось понять следующий расклад — Воду мутят трое бояр. Именно они подзуживали остальных бояр из старшей дружины погибшего князя, предлагая отказать признать власть Варяга и требовать выдачи двоих княжат. Княгиня, став вдовой после смерти мужа, после льстивых слов смутьянов решила достойной править Черниговым как когда-то правила Русью княгиня Ольга. Вдова стала почти каждый день появляться в городе, посещая Спасо-Преображенский собор, заложенный еще князем Мстиславом Владимирским Храбрым в центре черниговского Детинца или Вала — центральной и наиболее древней части Чернигова, где находились основные городские укрепления. Расположен на высоком выступе правого берега долины Десны, ограниченном с двух сторон рекой и её притоком Стриженем. Детинец занимал весь юго-западный участок мыса. Он был окружён земляным валом с деревянной стеной и глубоким рвом, имел три въезда: Водные, Киевские и Погорелые ворота. В детинце размещались княжеский двор, богатые усадьбы богатой знати и главные соборы города. Помимо двух соборов из камня были построены княжеский двор, состоявший из двух каменных теремов в три этажа, и епископского подворья с каменной стеной и надвратной церковью.

С севера и запада к детинцу примыкал Окольный Град — самая многолюдная ремесленно-торговая часть Чернигова, не уступавшая по площади киевскому городу Ярослава. Она была ограждена мощными стенами после битвы под Лиственом, когда Чернигов стал центром огромного княжества. У подножия детинца с речной стороны находился обширный черниговский подол, часть которого (вероятно, район древней пристани) была укреплена валом с деревянными конструкциями. Довольно плотно были застроены и края террас Десны и Стрижня. В прошлом веке существенно расширилась площадь детинца, которая составила 16 га. Первоначальный ров, проходивший в 70 м к востоку от Спасо-Преображенского собора, был засыпан и детинец расширился в восточном направлении. Одновременно расширилась на восток и граница Окольного града, площадь которого достигла 40 га. С западной стороны к детинцу примыкал Третьяк — самостоятельный укреплённый участок Окольного града площадью 20 га. К северу и западу от Окольного града находилось обширное Передгородье, укреплённое частоколом, валом, рвом.

До бояр без особых проблем можно было добраться во время их участия в заутренних молитвах, в которые они старались занять лучшие места около княгини. Потому мой отец вместе с Юрой Брянцевым и Мишей Ахметовым переоделись в боярские одежды. Вооружившись помимо обычного ножа еще и тонкими длинными трехгранными стилетами, спрятанными в ножнах на предплечье. Остальные, одетые как богатые купцы, их страховали, вооружившись метательными ножами.

Я наблюдал как отец с друзьями вошли внутрь и следовал за ними в десяти-пятнадцати метрах. Народ прибывал и прибывал, заполняя собор. Трое спецназовцев протиснулись почти вплотную к смутьянам. Полтора часа сжатые как сардины мы наблюдали за прихожанами, мучаясь от духоты и запаха ладана. Рядом со мной стояла девочка лет пятнадцати, которая пришла в собор со своей матерью, по виду они принадлежали к боярской семье. Впереди них стоял совершенной седой мужчина лет сорока. Девушка с уже сформировавшейся грудью с притягательным немного грустным личиком, обрамленным пшеничными волосами, с которого можно писать иконы, так же мучилась нехваткой воздуха. Она ткнулась лбом в широкую спину и жалобно произнесла — Тятя! Я задохнусь здесь!

Ее отец чуть повернулся и вздохнул — Терпи, Снежана! Скоро служба закончится.

Боярышня теребила свою длинную косу, бросая редкие взгляды по сторонам. Заметив мой пристальный взгляд вмиг налилась краской и потупила взор. Я взглянул на ее мать. Женщина была довольно интересной, видно в молодости тоже как и дочь была красавицей. В отличие от большинства боярыня не отличалась пышностью и была статной с горделивой осанкой. Если Снежана через годы замужества останется такой же как и ее мать, то лучшей жены я бы себе в этом мире не пожелал. Среди тех, кто имеет деньги почти все дочери похожи на кадушки, из которых так и прет тесто во все стороны.

Меня толкнул Рыжий — Хороша девка? То-то я смотрю от нее глаз не отводишь.

Я возвел глаза к верху — Хороша! Только тебе, Артем, советую на нее глаз не класть. Ты лучше вон к той рыжей приглядись! — я кивнул на девчонку лет четырнадцати стоявшей слева от нас — Глянь какая прикольная!

Рыжий сморщил губы — Себе боярышню присмотрел, а мне сватаешь купеческую дочь!

Мы уже знали, что у купеческого сословия были свои неписаные законы и определенное воспитание детей. В отличие от дворянских, купеческие семьи просыпались очень рано, сытно завтракали и расходились по своим делам. Дома оставалась хозяйка, которая повседневно заботилась о быте и отдавала распоряжения служанкам. А что оставалось делать купеческим дочкам? Долго нежиться в постели, мечтать и беречь себя для удачного замужества, вязать, плести кружева, посудачить с подружками, вместо пиров собираться на чай, лакомиться крендельками да пирогами, а также быть покорной и почитать старших, особенно мужчин. Ведь с самого рождения и до конца жизни судьба женщины зависела от сильного пола: сначала от строгого, мудрого отца, а после замужества от бранчливого мужа, который обычно полагал, что «бабе всегда страх на пользу!» Купеческие дочери, как и обычные крестьянки, были вынуждены подчиняться отцу или старшему брату, могли против воли быть выданными замуж или даже отправлены в монастырь. Боярышни, в свою очередь, предназначались для установления дружественных связей с другими родами (семьями) путём заключения династических браков.

Наконец служба закончилась и народ попер к выходу. Никто не заметил как три клинка пронзили сердца тех, кто решил поудить рыбку в мутной водице. Жены и дочери убитых в ужасе закричали, увидев как упали трое бояр когда их мертвые тела перестало стискивать со всех сторон.

Я же с Артемом решил проследить за понравившейся мне боярышней. Чуть позади нас купец с купчихой отстали и вернулись узнать причину переполоха, отправив свою дочь одну домой. Рыжий это заметил и тоже приотстал, поравнявшись с купеческой дочкой — Здравствуй, красавица! Мое имя Артем и я практически наверное твой родственник! Тебя как звать, сестренка?

— Марфа я! Только я точно знаю всех наших родственников и такого наглого Артема у нас точно нет!

— Так это не беда — можем и породниться! Пойдешь за меня за муж? Наделаем несколько таких же рыжих детишек!

Марфа чуть не спотыкнулась от неожиданного предложения — Вот еще! Нашелся жених.

— Артем подмигнул дочке купца — Скажи-ка, Марфуша! А ты случаем не знаешь вон ту семью? А то мой друг втюрился в их дочку, а кому засылать сватов не знает.

Раскрасневшаяся Марфа стала напоминать свеклу — То Снежана, дочь боярина Бера. Ее отец при погибшем князе был десятником в его дружине. Только я сомневаюсь, что твоему другу что-то обломится — к Снежане сватается сынок боярина Чекана, а он ближний боярин князя, а теперь после его смерти и княгини.

Я переглянулся с другом — Чекан был одним из приговоренных нами смутьянов. Вот теперь я из принципа решил перейти дорогу наследничку и жениться на Снежане.

Проводив взглядом боярскую семью, скрывшуюся за воротами своей усадьбы, я шепнул Артему — Пойду вернусь, посмотрю что там происходит, а ты пока продолжай охмурять свою девушку.

Вернувшись к собору, я из наших увидел только Кольку Татарина, который видно остался проконтролировать развитие событий. Возле трупов уже рыдали их родня, несколько молодых мужчин хмуро стояли неподалеку, играя желваками. Видно эти были детьми убитых. Интересно кто из них был женихом Снежаны. Я подошел к бабе, которая стояла неподалеку и по виду напоминала торговку — А что, мать, ты случаем не видела убийц?

— Что-ты, милок! К сожалению не видела.

— А кто же из этих сынок боярина Чекана? — я взглянул на тетку и та не подвела.

— А вон губастенький который.

Я разглядел этого губошлепа и удивленно покачал головой — его отец вроде выглядел достойно, а этот козел с козлиной бородкой вызывал просто отвратительное впечатление. Слишком крупная голова и длинные как у гориллы руки делали его похожим на обезьяну. Вот только редкая бороденка делал урода не столько страшным, сколько смешным. И это чудище решило взять в жену такую красавицу! Хрен тебе, орангутанг недоделанный!