Нереально

Работа

Нет на свете ничего хуже, чем звон будильника по утрам. Но в то утро я восприняла этот ужасный звук с облегчением. Лежала, прикрыв глаза, и слушала, как ночь со звонким мерзким треньканьем превращается в утро. Сама ночь-то выдалась неплохая (Как все наши ночи с Лешкой!). Виной моей странной любви к будильнику был сон, привидевшийся под утро. Не погрешу против истины, если скажу, что сон был из категории «кошмар».

Воздух в комнате уже посерел, сквозь прикрытые шторы с улицы просачивалось раннее утро, а в голове еще возникали, как стоп-кадры в кино черно-белые картинки-воспоминания. Густое черное озерцо, расплывается по полу. Посреди него безжизненная рука лежит раскрытой ладонью вверх. Зыбкий, как будто мигающий силуэт на темном фоне окна.

— Сима-а! Серафима-а! Просыпайся, будильник пропел. Пора вставать.

— Лешик, отстань!

Я потянулась и мягко толкнула Лешку плечом, когда он уткнулся лицом мне в грудь.

— Почему это? — удивился Лешка, — Ночью ты другое говорила.

— Ну, это было ночью, — с притворным безразличием зевнула я, — И вообще, юноша, к чему этот пыл? Я почти что замужняя женщина!

— Так и я почти женат, — хихикнул Лешка и сполз с кровати, — Ладно валяйся, тогда я первый в душ.

Он прошлепал босыми ногами в коридор, шаря по полу взглядом в поисках тапочек. Я откинулась на спину и прикрыла глаза. Этот сон…Он не в первый раз. Он повторяется уже вторую неделю, но я его и раньше видела. Когда-то очень давно…Не могу вспомнить, да и не хочу.

— Кстати, вчера звонила мама, мои ждут нас в следующую субботу, — подал из коридора голос Лешка.

— Угу-м, — ответила я, поворачиваясь на бок.

— Да не напрягайся, они ужасно рады, — Лешка оглянулся через плечо и улыбнулся, — Не каждый день их сын женится на спортсменке, комсомолке, красавице.

— Да, повезло им, — стряхивая с себя последние остатки ночного наваждения, вздохнула я, и спустила ноги на пол.

— Вот и умничка, — одобрил Лешка, берясь за дверную ручку ванной комнаты, — А сегодня отметим широко в своем узком кругу.

— Угу-м, — подтвердила я уже гораздо оптимистичнее.

— А в ванну я все-таки первый, женушка.

Тир закрывался, когда мы шли мимо в сторону нашего бара. Судя по тому, что из игрушек, предназначенных в награду современным Вильгельмам Теллям, остался только огромный розовый слон, печально поникший ушами в уголке, работать стрельбищу осталось недолго.

— Ну, пожалуйста, Сима! — Лешка сжал мой локоть и жарко зашептал мне в ухо, — Я поспорил с Сорокиным, что ты завалишь этого слона.

— Поспорил? — я строго воззрилась на него, — А ты смотрел фильм «Девчата»? Знаешь, что бывает, когда споришь на свою девушку?

— Ну, Сим-Сим, я же поспорил только на то, что ты стреляешь, как "Ворошиловский стрелок"! — взмолился Лешка, — Я же хочу гордиться тобой.

Я вздохнула.

— Как автомат Калашникова. На что поспорил-то?

— На ящик пива, — гордо отрапортовал Лешка.

— Так что ж ты сразу не сказал? — возмутилась я и направилась к смотрящим на меня черным прикладам винтовок.

Лешка бросил призывные взгляды остальным членам нашей банды и вперед меня помчался в тир к заправляющему там усатому дядечке.

— Извините, пожалуйста, можно вашего слоника выиграть?

Поздним вечером того же дня розовый слон мирно дремал на кресле в нашей спальне. Лешка тоже крепко спал, наотмечавшись нашего «обручения». Так эффектно по новой моде он обозначил факт подачи заявления в ЗАГС. Я была не в обиде: мой будущий редко позволяет себе такие фокусы. Сама я лежала, прислушиваясь, как они со слоном посапывают, и старалась вызвать внутри себя чувство покоя. Не стоит себя накручивать, не стоит увлекаться страшными снами и придавать им слишком много значения. Волноваться надо о том, что реально.

Сказано — сделано. Я задремала, пригревшись рядом с Лешкой и успокоившись. Не знаю, как долго длилась приятная дрема, но меня вдруг вывел из нее звук, послышавшийся в темноте. Я вздрогнула, открыв глаза, и тихо поднялась, стараясь не разбудить Лешку. В кухне кто-то был.

В сумочке в прихожей у меня лежал шокер. Потихоньку выудив его из кармашка, я прокралась по коридору и заглянула в приоткрытую дверь.

На кухне горела настольная лампа, с которой я обычно готовилась к лекциям. В ее свете среди кухни стояла темная фигура и с увлечением рылась в холодильнике. Достав с полки банку «Спрайта», темная личность распечатала ее и принялась пить, что твой пустынный верблюд в оазисе. Моя рука, грозно сжимавшая шокер, повисла в воздухе. Так-так, кто же это у нас? Короткая приталенная курточка, облегающие джинсы, полусапожки на шпильках, ноги от ушей, роскошная грудь, длинные светлые волосы, ветреная челка и наглые зеленые глаза с ресницами, как в рекламе туши. Я, уже не таясь, прошла на кухню и села на табурет у двери.

— Замечательно. Стоит только заснуть, как моя сестра вламывается ко мне в квартиру и под покровом ночи ворует газировку в холодильнике.

— А, Симочка! — Дина обернулась на звук моего голоса и мило похлопала длинными ресницами, — Я вот тут была мимо по делам, решила заглянуть к младшей сестренке.

Я посмотрела на настенные часы.

— В три часа ночи?

— Ну, да! — бодро объявила Дина и села на другой табурет, закинув ногу на ногу в стиле Шерон Стоун, — А похавать нету?

Любая другая растолстела бы в миг, если бы ела столько и запивала газировкой, но только не моя сестра. Фигуру, данную ей от бога, не могло испортить решительно ничто. Такой же была и мама. Я же походила на папину родню. Ее я, правда, никогда не видела, а с тех пор, как папа бросил нас, и не слышала. Но, говорят, что я похожа на него: худощавая, угловатая дылдочка, с копной коротких непослушных волос. Не блондинка, в отличие от Дины, и глаза у меня более темные, папины.

— Кстати, а как ты добралась? Метро уже не ходит.

— А я на колесах, — Дина подарила мне лучезарную улыбку, продолжая вести себя как ни в чем не бывало, — Метро хорошо, а олени лучше.

— Мама дала тебе свою машину? — с удивлением догадалась я, — С чего бы это? Как она там?

— Ну, а ты-то как вообще сама?

— Лучше не бывает, — сухо отрезала я.

Динин интерес показался мне наигранным. Столько времени мы не общались, и вдруг она появляется, и делает вид, что ее обуяли родственные чувства.

— Вижу, вижу, прямо цветешь. Все учишься? Молодец, ученье — свет, а неученье — тьма, — пропела Дина и вытянула шею, глядя через коридор в спальню, как маленький жирафик, — А это что за Аполлон дрыхнет?

— Мой жених, — нехотя объяснила я.

В три часа ночи я не горела желанием посвящать сестрицу в подробности моей личной жизни.

— Жених или…жених? — ехидно осведомилась Дина.

— Жених, — твердо ответила я, — Мы на днях подали заявление.

— Ух, ты! — шепотом вскричала Дина, округляя глаза, — Ну, молодца. Хотя, конечно, время ты нашла…

— Время, как время, — слова Дины меня совсем насторожили, — Что в нем плохого?

— Да, в общем, — Дина поерзала на стуле, забыв про замашки Шерон Стоун, ее взгляд забегал по полу, — Мама пропала.

— В смысле? — я тоже заерзала от неприятного предчувствия.

— Ну, она уехала по делам. Ну, ты знаешь, как бывает, — сбивчиво объяснила Дина, разводя руками, — И…хлоп!

— "Как бывает", — с досадой передразнила я, — Да, я знаю, как у нее бывает. Не знаю только, что она делает, когда уезжает "по делам". И давно?

— Да уж с неделю, — вздохнула сестра.

— Нормально, — протянула я, — И ты только сейчас мне об этом говоришь?

Дина состроила гримасу, изображающую раскаяние.

— Обычно, для нее это в норме, ты же знаешь.

— Тогда что не так? — холодно осведомилась я.

Ее ужимки и явные недомолвки уже начали меня злить. К тому же не хотелось, чтобы Лешка проснулся. Тогда придется-таки знакомить его с моей семьей. С моей чокнутой семейкой.

— Вчера от мамы пришла открытка, — рассказала Дина, — Она просит приехать к ней. Нас обеих.

— И меня? — Я подалась вперед на стуле от удивления, — Зачем?

— Не знаю. Может быть, что-то серьезное, — Дина взглянула на меня чистыми глазами, полными искренней тревоги, — Поедем, прошу. Тачка под парами.

— Сейчас? — я приросла к сиденью от изумления, — Ты так скверно шутишь?

— Нет, нет, — Дина замотала головой, — Случилось что-то. Плохое. Нам нужно к ней. Правда, поверь. В первый раз она зовет нас двоих.

Я растерянно повела плечами. Приходилось признать, сестра выглядела по-настоящему встревоженной. Она не претворялась.

— Ну, а милиция?

— Ты еще веришь в милицию, наивная чукотская девочка?

— Ну, и что это за место? — устало вздохнула я, — Куда нам ехать?

— Вот, — Дина достала из кармана куртки почтовую открытку, — Какое-то село Краснорецкое. Почтовое отделение Ильинское.

— Это даже не Московская область! — ахнула я, посмотрев на штемпель.

— Да это два лаптя по карте, — Дина небрежно передернула плечами, — Я проверяла. Часа четыре с половиной от Москвы. Если без остановок, к утру доедем.

— Да, для вас с мамой это семечки, — недовольно заметила я, — Вы привыкли жить в разъездах.

Дина поднялась с табурета и остро взглянула на меня.

— Так ты едешь к матери, которая никогда раньше ни о чем тебя не просила и не мешала жить своей прекрасной столичной жизнью?

И которая сказала мне: "Если уедешь, можешь не возвращаться".

— Еду, — обреченно опустив взгляд, ответила я.

— Серафима Калашникова, вы что, бросаете меня прямо перед свадьбой?

— Это недолго, — я вздохнула, борясь с чувством вины перед Лешкой и спешно впрыгивая в джинсы и свитер с высоким воротом, — Быстро разберусь с делами и уже в выходные буду дома.

— Может, и мне поехать? — предложил Лешка, как настоящий рыцарь.

Не хватало только, чтобы мой рыцарь увидел мамочку. Со всеми ее тараканами.

— Это семейное дело, — уклончиво возразила я.

Дина, прислонившись к дверному косяку, ехидно взирала на меня. Я старалась ее не замечать.

— Разве я не семья? — мягко спросил Лешка, заглядывая мне в глаза.

Я старалась спрятать взгляд.

— Ну, это все не так просто, пойми.

— Да уж, непросто, — кивнул Лешка, — То ты не хочешь рассказывать о своих родных, а то вдруг у тебя появляется сестра-красотка и даже мать. Ладно, все устроится. Имей в виду, я здесь и никуда не уйду.

Он чмокнул меня в лоб. Я закинула сумку на плечо и вышла с Диной в подъезд. Машина стояла во дворе под фонарем. «Волга» ГАЗ-21, темно-синяя, даже олень на капоте сохранился, не оторвали охочие до трофеев мальчишки. Мама, сколько помню ее, всегда молилась на это тюнингованное чудо с «мерседесовским» движком внутри.

— Здорово, да? — Дина простерла к машине руку в торжествующем жесте и открыла передо мной дверцу, изображая гостеприимство, — Будешь хорошей девочкой, дам порулить. Может быть.

Густое, как вишневое варенье, темное озерцо на полу. Мертвая рука, раскрывшая ладонь навстречу небу. Я знаю, чья она…

— Тут недавно заходил Тарантино, напился и стал приставать ко мне пьяная скотина!

О, господи! Врубившееся на всю катушку радио выдернуло меня из цепких пальцев кошмара.

— Квентин, может, ты не заметил, но я жду Володьку из России…

Я потерла лоб и открыла глаза. Занимался серый и пасмурный августовский рассвет. Машина ехала по дороге, окруженной лесом. Дина увлеченно качала головой в такт надрывающейся из автомагнитолы "Уме Турман", не обнаруживая никаких признаков вялости и сонливости. А вот я…Все тело болело от сна в неудобной позе, ноги затекли.

— Ку-ку, мой мальчик, — поприветствовала мое пробуждение сестра.

— Протри глаза. Я девочка! — проворчала я.

— Это мелочи, — не моргнув глазом, хмыкнула Дина; на коленях у нее лежала развернутая карта автомобильных дорог, — Почти приехали. Только я, кажется, поворот на Краснорецкое прозевала.

— А меня это не удивляет, — зевнула я, — Блондинка за рулем — это…

— Не ворчать с утра! — бодро пропела Дина, — Глянь, тошниловка какая-то стоит. Может, пожратушки?

Впереди справой стороны дороги лесонасаждения постепенно редели. Там в утреннем тумане виднелись фонари, контур бензоколонки и горящие окна придорожной кафешки.

— Здесь питаться? — я поморщилась, — Чтобы потом дружить с белым братом?

— Это вряд ли. Здесь, думаю, в природе не существует белых братьев. Разве только зеленые будочки с вырезанными в дверцах сердечками и ромбиками, — хихикнула Дина, — Россия-матушка за пределами МКАДа. Хе-хе!

И вопреки моим протестам она остановила машину рядом с этим неблагонадежным кафе. Внутри кроме пожилой упитанной дамы за прилавком никого не было. Только в углу сидел мужичок из разряда тех, кто всегда отсвечивает в каждой забегаловке приятно-синим цветом лица. Пьянчужка спал, уютно склонив голову к плечу и шевеля губами во сне.

— Здрасть! — Дина припарковалась возле прилавка, сияя своей голливудской улыбкой, — Чего у вас тут можно укусить?

На продавщицу Динино обаяние не произвело впечатления. Наверное, дело было в слишком раннем часе. Утром, как известно, не до улыбок. Женщина хмуро кивнула.

— Укусить? — мрачно повторила она.

— Ага, — не замечая ее настроения, Дина жизнерадостно кивнула, — Вон у вас булки эстонские с сыром. Обожаю! И еще рогалик с повидлом и банку «Фанты». Только все погреть. Э…кроме «Фанты»!

Сделав заказ, она увидела высокий стул, предназначенный для сидения за барной стойкой, подвинула его к прилавку и уселась. Мне пришлось найти второй и сесть рядом. Женщина повернулась к микроволновке, чтобы разогреть для Дины заказанную выпечку. Одним глазом она продолжала следить за нами.

— Ваша подруга не ест ничего, — с неудовольствием оглядывая меня, заметила она, — И бледная что-то.

— Не любит загорать, — не сводя глаз с микроволновой печи, ответила Дина, — Это важно?

— Для кого как, — все так же неприветливо ответила продавщица.

— Ну, если здесь обязательно надо что-то заказывать, — догадалась я, — то мне чаю и вон тот кекс. Если он не очень старый.

— Очень, — сказала женщина, — Возьмите лучше эклер. О свежий.

Ее голос немного потеплел. Есть не хотелось совсем. Я влила в себя немного чаю и отломила кусок пирожного. Дина уплетала так, что за ушами трещало.

— А как бы нам проехать в Краснорецкое? — утолив свой волчий голод, спросила она.

— А вам сильно надо? — настроение продавщицы опять испортилось.

— Ага, нас там мама ждет, — кивнула Дина.

— Ну и места вы выбираете, чтобы с мамой встретиться, — неодобрительно заметила женщина.

Ее вновь замерзший тон и потяжелевший взгляд меня насторожили.

— А что с этим местом? — спросила я.

— Дыра, — пожала плечами женщина, — Туда никто не ездит.

Прозвучало неубедительно, но Дина и ухом не повела.

— А мы поедем, — настойчиво проговорила она.

— Тогда вертайте обратно, через пару километров по ту сторону дороги будет поворот. Вы его не заметили, он на узкую проселочную дорогу, — как-то обреченно махнула рукой продавщица, — Только не застряньте в грязи до вечера, а то мост через Краснянку поднимут, придется вам в лесу — в поле ночевать.

— Его чё всегда поднимают? — удивилась Дина.

— Ну, да, — безразлично пожала плечами продавщица, — Кому ж туда надо ночью? Говорю ж, дыра.

Рядом с бензоколонкой был туалет. Ну, понятно, какой он был. Без комментариев. Вода в раковине имелась только холодная, и дверь, разумеется, не закрывалась. Дину это не смутило. Она в миг соорудила засов из какой-то деревяшки, чтобы мы могли умыться этой холодной водой и по мере возможностей привести себя в порядок. За свою недолгую двадцатидвухлетнюю жизнь я немало видала таких мест, как эта бензоколонка. Все детство прошло в постоянных переездах и остановках в подобных закоулках, и вот опять! Ну, мама дорогая, когда я до тебя доберусь…

Предсказания некоторых людей сбываются. Кажется, это называется "дурной глаз". Как и обещала продавщица, наша машина забуксовала на дороге, которую дорогой можно было назвать только условно. Мы ее долго толкали. Но успели-таки добраться до моста через реку часам к восьми вечера. Погода немного разгулялась к вечеру, и светило солнце, гревшее сквозь лобовое стекло. Мост через Краснянку был деревянным, с какой-то хитрой механической конструкцией, позволявшей поднимать его с внешнего берега, как мосты в станинных замках.

— Надо же, как интересно, — удивилась Дина, — Краснорецкое стоит на острове среди реки. Когда мост с этой стороны поднимают, они оказываются отрезанными от мира. Прямо "Десять негритят" какие-то.

— Ты читала? — спросила я.

— Больно надо! Я кино смотрела — жуть такая. Буду я еще после этого книжку читать, — ужаснулась Дина.

Пока мы переезжали мост, я посмотрела на реку. Ее спокойная глубокая вода имела странный буро-красный оттенок, благодаря которому, наверное, и возникло название.

— Глинистое дно, — предположила я, — Красная глина.

— Как будто кровь в воде, — поморщилась сестра.

На том берегу росли кусты бузины. За ними виднелись шиферные крыши деревенских домов.

— Странное место мама выбрала, — я невольно повторила слова женщины из кафе.

— Почему? Как раз в ее вкусе, — возразила Дина.

Я промолчала. Эти мамины "поездки по делам", сначала в одиночку, потом вместе с Диной. Я слабо представляла, что они делают, уезжая вдвоем. Какие вообще разъездные дела могут быть у женщины, всю жизнь работающей то официанткой, то продавщицей, то уборщицей, а то всем сразу? Но та жизнь, которую мы вели, не могла меня устроить. И, став старше, при первой же возможности я уехала. В Москву, конечно. Учиться, обрести стабильность в жизни и свой дом, которого у меня никогда не было, с тех пор, как ушел отец.

Мы въехали в Краснорецкое — довольно обширный поселок с большими земельными участками вокруг каждого дома, садами и огородами. Народ, попадавшийся навстречу, глядел с любопытством. В таких местах появление посторонних всегда событие.

— И куда мы здесь? — спросила я, тоже глядя по сторонам.

— Улица Пушкина, дом пять, — достав из кармана открытку, доложила Дина, — Какой-то там Андрей Иваныч Глебов.

Улиц в Краснорецком было всего три, и назывались они в честь писателей: Пушкина, Гоголя, Некрасова. Дина с гордостью объявила, что никого толком не читала. Опять не удивительно. Блондинка и образование…

Дом Глебовых, зеленый одноэтажный деревянный с высоким крыльцом, был окружен красивым яблоневым садом, к которому примыкал огород, отделенный низким заборчиком.

— Андрей Иваныч поехал в город, будет завтра, — сказала жена Глебова, женщина лет сорока, худощавая, в цветастом халатике, — Ставьте машину в гараж, проходите в дом.

— А наша мать, ее у вас нет? — спросила Дина, — Зинаида Калашникова. Похожа на меня, только старше, конечно, и с короткой стрижкой.

Женщина качнула головой.

— Зинаида побыла недолго и уехала.

— Тогда и мы поедем, — сказала Дина с недоумением.

— Ну, куда же вы поедете на ночь глядя? — возразила хозяйка дома, — Мост скоро поднимут. Заночуете, утром поедете. Кроме того, Андрей Иваныч ведь вас ждал. Он вам должен что-то передать от вашей мамы.

— На словах? — с таким же недоумением, как Дина, спросила я.

— Нет, какую-то вещь, — жена Андрея Иваныча пожала плечами, показывая, что не в курсе, — Ну, пойдемте в дом, поужинаете. Меня зовут Нина Евгеньевна.

Это был настоящий деревенский дом, обжитой десятилетиями, и потому уютный, не взирая на неказистость постройки и небогатую обстановку. Наверное, в детстве меня бы вполне устроили скрипучие полы, застеленные узкими половиками, кровати с железными спинками, накрытые кружевными салфетками наволочки, выложенные поверх покрывала горкой, громко тикающие часы с гирьками и плюшевые коврики на стенах, изображающие оленей в лесу и картину Васнецова "Три богатыря".

— Точно — дыра! — шепотом сказала мне Дина, оглядев большую комнату, которую здесь называли «горницей».

— В следующий раз поедем за мамой в Швейцарию, — ответила я.

Зато ужин у сестрицы нареканий не вызвал. Это была настоящая еда, основанная на натуральном хозяйстве, не то, что в том утреннем кафе. Я старалась не слишком объедать хозяев, а вот Дина налегала во всю. Мне даже стало неудобно перед Ниной Евгеньевной.

— Я вам постелю в задней комнате, которая в сад выходит, — сказала она, когда мы поели, а за окном стало темнеть, — Там есть рукомойник, таз. Удобства у нас во дворе, так что на ночь поставьте ведро. Возьмите в сенях.

— Что, думаете, испугаемся выйти? — ухмыльнулась Дина.

— Мы на улицу после заката не ходим, — объяснила Нина Евгеньевна.

При этом она странно улыбнулась и больше ничего не добавила. Мы с Диной переглянулись.

— Почему? — как обычно напрямик спросила сестра.

— Не ходим, — мягко, но уклончиво ответила хозяйка, — И вам не надо. И не открывайте на ночь форточку. Комары у нас злые.

Она собрала со стола тарелки и вышла из горницы в сени, к рукомойнику.

— Комары, — повторила Дина, глядя ей вслед, — Интересненько.

— То есть? — переспросила я.

Дина качнула головой, ничего не ответив.

— Давай что ли спать завалимся на здешних скрипучих койках, — предложила она, — Перинки, должно быть, мягкие.

Я не стала ничего возражать. Почти сутки в машине меня вымотали. Хотелось найти удобное для сна местечко, забиться под одеяло и ни о чем не думать. Разве что…

— Почему она уехала, не дождавшись нас? Зачем тогда звала?

Железные кровати со старомодными пружинными матрасами показались такими удобными. Глаза бы сами закрылись, если бы не тревога в мыслях.

— Ты у меня спрашиваешь? Значит, так было нужно.

— Ты это говоришь с тех пор, как мне было лет пять. Послушать тебя, так мама все и всегда делает правильно.

— А послушать тебя, так она чудище какое-то. Знаешь, давай лучше спать. Завтра вернется Глебов, он расскажет, что к чему.

Дина демонстративно отвернулась к стене. Ее кровать была в глубине комнаты, ближе к двери в коридор. Моя стояла прямо у окна, прикрытого тюлевой занавеской. За стеклом на ночном ветерке покачивались ветки яблонь. В комнате было немного душно, и я подумывала, не нарушить ли запрет, не открыть ли форточку? Тихонько встав со скрипучего матраса, я подошла к окну и выглянула. К ночи облака разошлись окончательно, светила луна, серебря траву под деревьями. По траве полз туман. Он подбирался к окнам, желая просочиться в дом, но не мог пробиться сквозь тяжелые старые рамы. На улице было тихо, как бывает только в деревне. В глубокую сонную тишину гармонично вливалось приглушенное стрекотание насекомых. Цикад или кузнечиков — не разбираюсь в этом. Потом в эту тишину вдруг ворвался знакомый неприятный звук. Резкий визгливый рев мотора. Где-то по краю поселка пронеслись несколько мотоциклов. Они ехали прямо сюда, к дому Глебовых. Я услышала, как они остановились возле забора выходящего на улицу палисадника.

— Эй, откройте! — требовательно крикнул грубый молодой голос.

Послышался громкий стук в ворота. За соседними заборами залаяли собаки. Я настороженно слушала, что будет дальше. Стук повторился.

— Откройте!

В сенях прошелестели осторожные шаги. Нина Евгеньевна подошла к двери на крыльцо.

— Ребята, уходите, — твердо произнесла она, стоя за закрытой дверью.

— Впустите нас, Нина Евгеньевна, — опять потребовал другой молодой голос.

— Нет, — отрезала хозяйка, — Идите домой. Я не открою.

Дина оторвала голову от подушки.

— Что такое? — сонно промычала она.

Я приложила палец к губам. У ворот происходило что-то непонятное. Было очевидно, что в дом ломятся хулиганы на мотоциклах. Но для того, чтобы ворваться во двор, им требуется приглашение хозяйки. А Нина Евгеньевна его не дает, не боясь, что ее не послушаются. Стук у ворот повторился несколько раз, потом снова взревели моторы, и их рокот стих на другом конце Краснорецкого. Прошло несколько минут, потом шаги Нины Евгеньевны переместились обратно в ее комнату. Мне показалось, на ходу она скороговоркой шептала молитву. Еще долго беспокойно лаяли собаки.

— Что за хрень? — сердито проговорила Дина, садясь на кровати.

— Понятие не имею, — ответила я.

Форточку открывать расхотелось.

То ли дело было в усталости с дороги, то ли в волшебном деревенском воздухе, но проснулась я позже обычного. В окно светило солнце, на улице перекликались петухи. Кровать моей сестры уже была застелена. Я блаженно потянулась и вышла в сени. Открытая дверь на застекленную веранду, которую деревенские называют «терраской», проливала на деревянные половицы потоки утреннего света. Нина Евгеньевна собирала на стол. Пахло едой.

— А, Сима, проснулись? Молодец, как раз к завтраку, — улыбнулась женщина, жестом приглашая меня за стол.

Я поблагодарила кивком и задержалась в сенях возле умывальника. Выйдя на терраску, я увидела в окно мальчишек, гроздьями повисших на заборе. Они, догадалась я, пытались разглядеть, как Дина моется в деревянной кабинке летнего душа, установленной в саду. Нина Евгеньевна, посмотрела в том же направлении и усмехнулась.

— Ваша сестра популярна.

— Да, у мужчин любого возраста, — улыбнулась я и вдруг вспомнила о событиях прошедшей ночи, — Нина Евгеньевна, а кто это был сегодня ночью?

— Да, мальчишки хулиганят, — Нина Евгеньевна ответила небрежно, но отчего-то низко наклонила голову, хлопоча вокруг стола, — Как вечер, так они давай гонять по поселку. Озорничают.

— Вы поэтому не выходите вечером на улицу? — спросила я и, получив утвердительный кивок, добавила, — А в милицию обращались, участковый-то что говорит?

— Да зачем сразу в милицию? — хозяйка улыбнулась смущенно и натянуто.

— Они что бандиты? — предположила я.

— Нет просто шпана, — возразила Нина Евгеньевна; на улице залаяла собака, и она с преувеличенным интересом оглянулась на окна, чтобы покончить с устроенным мною допросом, — О, вот и наш хозяин приехал.

Ворота открыли снаружи, и во двор въехала зеленая «Нива». Из нее вышел мужчина со светлыми волосами и бородкой, такой же худощавый, как Нина Евгеньевна, чем-то неуловимо на нее похожий. Говорят, люди часто выбирают себе в пару того, кто напоминает их самих. Интересно, со стороны мы с Лешкой тоже так выглядим? Приеду в Москву, спрошу у Нади и Сорокина.

Когда Андрей Иваныч поднялся на крыльцо и вошел в терраску, из сеней вышла Дина, уже одетая и причесанная. Боевую раскраску на лицо она нанести еще не успела, но без нее Дина всегда нравилась мне больше.

— Дина Валентиновна, — к моему удивлению хозяин дома обратился к сестре очень уважительно и самым серьезным образом пожал ей руку, — Я вас сразу узнал, вы на матушку похожи.

— Здравствуйте, — без своих обычных кривляний ответила Дина, — Это моя сестра Серафима. Так что тут случилось с матерью?

— Может, сначала за стол? — робко предложила Нина Евгеньевна.

— Позже, — коротко возразил Глебов и показал рукой на дверь, предлагая Дине выйти во двор и поговорить.

Они спустились с крыльца. Меня с собой не звали, обо мне вообще забыли, и меня охватило возмущение. Я было сделала шаг к двери, потом передумала и осталась в терраске. Нина Евгеньевна сочувственно посмотрела на меня, пожала плечами и позвала меня за стол. Блины с домашним клубничным вареньем были восхитительны. Но непонятная тревога, вызванная поведением Глебова и Дины, не давала в полной мере ощутить их вкус.

— Сметанки? — видя мое расстроенное лицо, жалостливо предложила Нина Евгеньевна.

Дина и Андрей Иваныч вернулись, разговаривая.

— Договорились, сделаю все, что смогу. Все, что будет нужно, — сказал Глебов, очевидно подводя итог разговору.

Дина уселась за стол напротив меня и потянулась к стопке золотистых блинов, лежащих на большой плоской тарелке.

— Мы задержимся здесь на пару деньков, — объявила она.

— А мама? — удивилась я.

— Мама именно этого от нас и хотела, — после этой короткой фразы, внимание Дины полностью переключилось на завтрак.

Но в отличие от нее, привыкшей слушаться каждого маминого слова, мне такое объяснение не показалось достаточным.

— А почему она этого хотела? И зачем тебе я, если ты мне ничего не говоришь?

Видя, что назревает выяснение отношений, хозяева занервничали, обмениваясь смущенными взглядами. Дина с тяжким вздохом отодвинула от себя чашку со сметаной и встала.

— Ладно, — сказала она сквозь зубы и встала, — Ты отдыхай, а я по делам.

Дина вышла в сени. Опять все, как в детстве. Нет уж, снова втянуть меня в эту жизнь не получится. Если Дина появится у меня в квартире еще раз, я ее с лестницы спущу.

Я в угрюмом молчании доела завтрак. Когда приканчивала чай с баранками, вернулась Дина в одолженной хозяйкой темно-синей деревенской тужурке-стеганке. Она сгребла со стола горсть баранок и распихала по карманам. Глебов встал и вознамерился пойти с ней.

— И куда собралась? — хмуро спросила я.

— На кладбище, — бодро доложила Дина.

— Куда?

— А что? Погода хорошая. Погляжу на крестики да холмики, хозяин проведет для меня обзорную экскурсию.

— Надо же! — удивилась я, — Ты, оказывается, заядлый тафофил.

— Не ругайся, ты ж в гостях, — поморщилась Дина.

Я приподнялась со стула.

— Так я с тобой?

— Говорю же: отдыхай.

Я опять начала закипать.

— Я вам тоже найду дело, если хотите, — поспешно внесла предложение Нина Евгеньевна, — Я тут собралась к соседке, бабе Майе. Давно обещала ей помочь яблоки собрать, перебрать лучок. А то она одна, у нее только внук Володя. Он хороший мальчик, но ведь ему тоже поиграть, погулять хочется. Можете пойти со мной, баба Майя в соседнем доме живет.

Она показала в окно на соседний бревенчатый дом, покрашенный синей краской.

— А чё сходи, разомнись. Ты ж любишь активный отдых, — ухмыльнулась Дина, — А я, как вернемся, за тобой зайду.

Обстановка в доме соседки была почти такой же, как у Глебовых. Разве что имелся удивительный старый диван с высокой резной спинкой и подушками-валиками, какие я видела только в фильмах о сталинских временах. На стене в горнице неподалеку от угла с иконами висел отрывной календарь, посвященный садово-огородным работам. Какая-то фраза внизу страницы была обведена красной ручкой. "Зах. солнца в 21.17" прочла я, подойдя ближе. Я полистала численник. На других страницах эта строка также была обведена красным. Я вспомнила, что такой же календарь висел и у Глебовых, и заход солнца на нем тоже выделили красным цветом. Двойные оконные рамы, такие же, как в комнате, где мы с Диной ночевали, украшали связки луковиц и чесночин, перевитых как гирлянды.

— Нравится? — спросила баба Майя, заметив, что я рассматриваю это своеобразное украшение, — Это я по телевизору видала. Мне еще тетка Валя обещала декоративные тыковки, маленькие такие. Тоже повешу. Я на старости лет стала этот…Как, Вова?

— Дизайнер, — усмехнулся ее внук, худенький, но круглолицый мальчик лет десяти с веснушками на коротком прямом носу, — Бабуля в теме: печворк, хендмейд и так далее.

Он показал на вязанные из лоскутов сидушки для табуреток и пестрое лоскутное одеяло, служащее покрывалом для дивана.

— Слова-то какие стали — слушать страшно, — ужаснулась старушка.

— Баба Майя, а где у тебя корзинки под яблоки? — позвала из сеней Нина Евгеньевна.

— Там, на полочке, — крикнула соседка, — Володя, иди покажи. А вы, значит, из самой Москвы? Тут вам непривычно, да?

— В детстве я жила в сельском доме, — почему-то рассказала я, — Но потом мы много переезжали. Майя Федоровна, а почему вы после заката не выходите?

— Дык безобразничают мальчишки, — развела руками старушка, — Отбилися от рук. Как вечер, так давай на своих мотоциклах: дрын-дрын-дрын.

— Из-за них, значит?

В словах старой женщины тоже было что-то настораживающе неубедительное, как в том, что говорила с утра Нина Евгеньевна.

— Из-за них, архаровцев. Вон внучка моя старшая, Леночка, по глупости тоже с этой компанией связалась, из дома ушла, — взгляд старушки погас, — Теперь как стемнеет, все под окнами ходит. Ты, доча, дверку-то им не открывай. Даже если вежливо просить будут.

— Она знает, — в дверном проеме появилась Нина Евгеньевна, — Ну, мы готовы.

Вообще-то я не знала. Я ни черта не знала, что тут происходит. Но уже поняла, что ни от кого ничего не добьюсь.

День прошел на удивление приятно. Светило теплое солнце, мы собирали яблоки в саду при помощи занятного самодельного приспособления. На длинную палку от граблей была надета пластиковая бутылка, обрезанная по краю зубцами. Ею можно было легко снять и положить в эту зубчатую чашку любые высоко растущие плоды. Те, что росли слишком высоко, Володя с азартом стрясал на землю. Деревенские труды мне понравились. Думаю, мне вообще понравилось бы жить в том доме, который у нас был до того, как от нас ушел отец.

Ближе к вечеру, когда мы закончили с яблоками, вернулась Дина. Баба Майя повела Нину Евгеньевну в погреб за сливовым компотом, а Володя меня на кухню пить чай.

— Ну, как битва за урожай? — солнечно улыбаясь, поинтересовалась моя сестра, просочившись в кухню, где я сидела за столом, а Володя кипятил на плите чайник.

— А как там на кладбище? — в свою очередь как можно язвительнее осведомилась я.

— Порядок. Там все умерли, — весело поведала Дина и, не дожидаясь приглашения, уселась к столу, — Так тут чай дают?

— Тем, кто работал, — уперев руки в бока, заявил Володя.

— А тем, кто за мной в душе подглядывал, знаешь, чё дают? — спросила Дина.

Володю, как ветром, из кухни сдуло. Мы засмеялись, чуть ли не в первый раз за всю поездку. Победно потерев руки, Дина уселась за стол и по-хозяйски потянулась к розетке с вареньем и порезанным ломтям белого хлеба.

— Ну, ты в своем репертуаре, — наблюдая за ней, сказала я.

— Ваша хозяйка пошла к себе. Сказала, раз Дина Валентиновна пришла, то попейте чаю, а уж потом возвращайтесь, — пропищал Володя из-за двери в сени.

— Ладно, не бойся, — фыркнула Дина, — Матрос салагу не обидит.

Володя прокрался назад в кухню. Он разлил по чашкам из сервиза чай и услужливо поставил одну перед Диной. На улице смеркалось. Сумерки скапливались под деревьями, окружали кусты сирени, растущие у забора в палисаднике бабы Майи, крались вдоль низкого заборчика, за которым находился огород.

— Солнце садится, — грустно проговорил Володя, глядя в окно.

— Да уж село, — входя из сеней, сказала его бабушка, — Вона темнеет.

— Нам тогда пора, — приподнимаясь из-за стола сказала Дина.

— Да куда уж, — возразила старушка, — Оставайтесь-ка ночевать. Евгеньевна с Андреем поймут, что вы здеся, волноваться не станут.

— А зачем сразу ночевать? — я подошла к окну и поглядела на соседний дом, находившийся сразу за садом и огородом, — Тут двести метров пройти.

— Оставайтесь, оставайтесь, — суетливо проговорила баба Майя, — Я вас устрою с удобствами, как могу. У мене софа разборная широкая есть. Одну-то ночку переспать самое оно.

— Да, оставайтесь, — тихо проговорил Володя, — Пойду одеяло вам мамино из шкапа достану.

— С удобствами! — бушевала Дина в выделенной нам маленькой горенке, — Деревня, блин! Главное удобство это телек.

— Один вечер без него переживешь, — вздохнула я, — А хочешь, иди к бабушке посмотри какую-нибудь «Кармелиту». Или новости.

— Хреновости, — проворчала Дина, громко плюхнувшись на подушку.

— На, возьми, — я достала из кармана куртки свой плейер с наушниками, — Послушай радио. Только не подпевай громко.

— Слушаюсь, товарищ генерал. А ты куда? — встрепенулась она, увидев, что я иду к двери.

— На кухню, воды попить.

Был еще только десятый час, но в конце августа темнеть стало раньше, и было ощущение, что уже поздно. В кухне горел свет. Войдя, я увидела, что Володя моет посуду, вытирает и расставляет по местам в буфет.

— Днем времени нет, — степенно объяснил он.

— Ты хозяйственный мужчина, — с одобрением заметила я.

— Повезет кому-то, — серьезно заявил Володя, и его рука с намыленной губкой замерла.

За окном в темноте послышался шорох. Чьи-то шаги приблизились к двери. Володя отложил губку, тарелку и отступил от мойки к столу.

— Кто это пришел? — спросила я.

Володя не ответил. В дверь постучали.

— Баба Майя. Бабушка! — позвал молоденький женский голос.

Володю передернуло.

— Баба Майя спит, — хрипло ответил он.

— А, Володечка, — обрадовалась девушка на улице, — Это я, сестра твоя, пришла. Впусти меня, пожалуйста.

— Нет, — почти шепотом сказал Володя и сел на лавку между столом и стеной.

Я в удивлении смотрела на него, но мальчик немигающим взглядом уставился в темный квадрат окна.

— Ну, как же так? — жалобно спросили под окном, — Открой, Вовочка. Я хочу домой.

Володя затрясся, как в ознобе.

— Нет.

— Открой. Открой! — голос из темноты уже был злым, а не жалобным.

Володя выглядел беспомощным. Его глаза наполнились слезами.

— Лена, уходи. Уходи, пожалуйста, — всхлипнул он, — Бабушка не велела тебя впускать.

— А ты ее не слушай, ты же уже взрослый, — ласково пропели под окном, — Открой дверь.

Володя замотал головой и зажал уши ладонями.

— Володенька, я ж тебя зубами загрызу, — насмешливо хихикнула девушка за дверью, — Открой кому говорят!

Смотреть на Володю было невыносимо. Он бы белым, как полотно. Не понятно, почему, но было видно, что он безумно напуган появлением старшей сестры.

— Давай я пойду и скажу ей, чтобы угомонилась, — предложила я и шагнула к двери.

— Стой, — сначала мне показалось, что это говорит мама, до того похожим оказался Динин голос.

И сама она, появившись в кухне, была вылитая мама. Такая же суровая и решительная, как наша Зинаида Дмитриевна.

— Лучше я выйду и потолкую с ней о нашем, о девичьем, — сухо промолвила Дина и вопросительно взглянула на Володю.

Она была полностью одета, и мне показалось, что под стеганкой у нее что-то спрятано. Володя поднял на Дину глаза. На лице мальчика отразилось какое-то недоступное мне понимание, взгляд его остекленел, но он отрывисто кивнул головой.

— Сиди здесь, — Дина строго взглянула на меня и вышла в сад, плотно прикрыв за собой дверь.

Установилась тишина. Володя сжался на лавке, обхватив колени руками. Я непроизвольно подвинулась к нему и обхватила за плечи. Мальчики его возраста обычно не восторге от нежностей со стороны взрослых, но Володя не двинулся с места, а сам приник головой к моему плечу. Я не могла понять отчего, но мне тоже было плохо. Воздух вокруг стал тяжелым и душным. Он вязким медом тек в легкие, затрудняя дыхание. Мы с Володей сидели, прижавшись друг к другу, и не могли вымолвить ни слова.

Дина вернулась минут через сорок еще более мрачная и строгая, с бледным лицом и горящими глазами. Володя судорожно встрепенулся и во все глаза воззрился на нее.

— Иди спать, — сказала ему Дина, остановившись у двери и засунув руки в карманы, — Она больше не придет.

Володя опустил голову, покивал и побрел в сени, в раз забыв о нашем существовании.

— И мы пойдем, — распорядилась Дина, и я молча послушалась.

В голове теснилось множество вопросов, но мне не хотелось их задавать.

Едва стало светать, Дина растолкала меня.

— Сваливаем.

Мне показалось, она не хочет встречаться ни с Володей, ни с бабой Майей.

Я думала, Глебовы удивятся тому, что мы остались ночевать у бабы Майи. Но они только выразили нам одобрение.

— Молодцы, — сказала Нина Евгеньевна, когда мы вернулись к ней в дом, — Сима, пока вас не было, на ваш сотовый телефон два раза звонили.

Звонки были от Лешки. Я набрала его мобильный, но он спозаранку уже выехал на работу и сейчас, вероятно, находился в метро, где плохо проходит сигнал. Я позвонила домой и оставила сообщение на автоответчике, что я его люблю. Когда я, испробовав прелести летнего душа, полязгивая зубами от утренней прохлады, вернулась в комнату, Дина уже опять собиралась уходить.

— Теперь-то куда? — поинтересовалась я без особой надежды на объяснения.

— В лес соседний. А то мои запасы поистощились, — объяснение было мне дано, но объясняло немногое.

— Запасы чего?

Дина несколько секунд молча и пристально смотрела на меня.

— Надо тебе уехать отсюда. Мама погорячилась, когда тебя звала.

— Надо же! У вас возникли разногласия? — удивилась я.

— Довезу тебя до моста, а там или попутку поймаешь, или пешком дойдешь до шоссе. На автобусе доедешь.

— На автобусе? — возмутилась я, — Сначала являешься среди ночи, тащишь незнамо куда, а потом — выбирайся, Симка, как знаешь. Нет уж, пока не узнаю, в чем дело и что с мамой, никуда не поеду.

— Ладно, — к моему огромному удивлению покладисто согласилась Дина, — Только делай, что тебе говорят.

— Конечно, мамин заместитель, — огрызнулась я, — Кстати, а что она передала через Глебова? Или это опять страшная тайна?

Дина подошла к своей кровати, приподняла подушку и показала мне лежащий под ней прямоугольный предмет. Объемистая тетрадь в коричневой кожаной обложке с кнопочными застежками.

— Мамин ежедневник? — опять удивительное рядом, — Она же с ним не расстается, как и с машиной. А теперь все отдала тебе.

— Да, — Дина погладила обложку ладонью и сунула тетрадь под свою тужурку, — Полезная вещь.

— Тебе виднее, — вздохнула я.

Мой второй день в Краснорецком опять прошел в заботах о сельском хозяйстве. Я помогала в огороде Нине Евгеньевне, а она рассказывала мне о здешней жизни.

— Мы на отшибе, — поведала она, — Вокруг вода, мост поднимают на ночь. У нас даже магазина нет, автолавка приезжает по вторникам и пятницам. Сельсовет, почта, школа, клуб — все в Ильинском на том берегу. Библиотека тоже. Больница в райцентре.

— А кладбище здесь? — спросила я, вспомнив вчерашний поход Дины и Андрея Иваныча.

— Да, оно у нас очень старое, еще с дореволюционных времен. Ближе к вечеру принесете пару ведер водички из колодца, ладно, Сима?

Ближе к вечеру я уже собралась волноваться, потому что Дины все не было, хотя в лес можно было сходить уже десять раз. Я помогла Нине Евгеньевне переделать все домашние дела, до каких смогла дотянуться, и даже исполнила партию "пойди принеси, уйди не мешай", когда Андрей Иваныч в гараже чинил свою машину. Наконец, где-то полдевятого появилась моя старшая сестра.

— А я уже тут с ума сошла, — сердито заметила я, — Ты что, в лесу заблудилась?

— Не-а, — убедившись, что хозяйки рядом нет, Дина ринулась к плите и начала шарить по кастрюлям и сковородкам, — Я за рекой была, в библиотеке.

— Почитать захотелось? — я удивленно подняла брови.

— Еще как, — подтвердила Дина, запихнула в рот целиком котлету из сковороды и прошамкала, — Пойду поговорю с хозяином.

Я махнула на нее рукой: иди, мол, куда хочешь, мне уже все равно. Дина шмыгнула в сени, а я вдруг вспомнила, что забыла принести воды, как меня просили. На улице уже смеркалось, и село затихло в ожидании заката. Тем не менее, я взяла в сарае железное эмалированное ведро и пошла к воротам. Дина ведь выходила вчера ночью, и что? Не бояться же мне мальчишек на мотоциклах. Делить мне с ними нечего.

Улица была пуста, будто село вымерло. На дороге лежали длинные тени, небо побледнело. Колодец виднелся в конце улицы на квадратной площадке между тремя сенными сараями. Травка вокруг него была порядком вытоптана, под врытыми в землю двумя скамейками виднелись горки шелухи от семечек. Сразу видно, колодец был любимым местом собраний местного общества. Я улыбнулась краем рта, представив здешних кумушек, перемывающих всем косточки. Открыв деревянную крышку, я покрутила ручку и спустила вниз колодезную бадейку. Цепь громко скрипела в тишине. Было уже почти темно, и я могла только услышать, как бадья шлепнулась в воду. Зачерпнув из колодца, я стала выкручивать цепь обратно. Дело продвигалось медленно с непривычки, ручка казалась неудобной и норовила вырваться из рук.

По-прежнему было тихо, хотя в домах за заборами горели огоньки. Докрутив ручку до победного конца, я вытащила бадейку из колодца. Боковым зрением я увидела тень, шмыгнувшую по стене ближайшего сарая. Ее появление меня удивило, ведь ни единого звука вокруг слышно не было. Я подняла глаза и увидела рядом с собой какого-то паренька лет шестнадцати. То, что я не услышала, как он подошел, меня еще больше удивило. Вид у парня был нездоровый. Лицо землисто-серое от бледности, вокруг глаз темные круги. Сами глаза лихорадочно горели. Я даже сказать ничего не успела, как он вдруг прыгнул прямо на меня. В его легких гибких движениях было что-то звериное. От неожиданности я опешила. Скажу больше: я испугалась.

Но реакция у меня хорошая. Еще не сообразив, что происходит, я успела отпрыгнуть в сторону. Бадья, отпущенная мной, расплескалась, упав рядом с колодцем на землю. Парень приземлился в нескольких метрах от меня на обе ноги ловко, как кошка, даже не сгруппировавшись. В ту же секунду он снова прыгнул ко мне. Из его горла вырвался неприятный сиплый хрип. На лице застыл неестественный оскал. Я снова успела отскочить и отступила к двери сарая. Ощущение было такое, что парень сошел с ума. Поэтому выяснять, что ему нужно, даже не хотелось. И еще я поняла, что убежать не успею. Движения мальчишки были до того быстрыми, просто нечеловеческими. Краем глаза я искала рядом с сараем какой-нибудь подходящий для обороны предмет.

Из полутьмы к сараю метнулась другая фигура. Дина промчалась мимо колодца, попутно схватив мое ведро, бросилась к странному парню и наотмашь ударила его донышком ведра по затылку. Парень рухнул, потеряв сознание. Я отступила на шаг, тяжело дыша от изумления и испуга. Дина склонилась над нападавшим.

— Переверни на спину. Быстро, — бегло осмотрев парня, хладнокровно распорядилась она, — Подержи за плечи. И гляди, чтоб не очнулся.

Я сомневалась, что после такого удара можно быстро очнуться, но послушно выполнила все, что мне говорили. Дина быстро огляделась по сторонам. Улица была все также тиха и безлюдна. Моя сестра достала из-под тужурки длинный светлый предмет — тонкий колышек из струганного дерева, остро отточенный, в полутьме напоминавший клык.

— Что ты де…, - я не смогла выдохнуть и договорить.

Динины руки взметнулись в воздух, занося кол. Потом удар, хруст грудной клетки и противный треск разрывающихся тканей. Я сдавленно икнула и не смогла устоять на ногах. Сев на землю в головах тела, из груди которого торчал кол, я в немом и бездвижном ужасе смотрела на Дину. Она шарила глазами вокруг сарая. Потом шагнула мимо меня и толкнула дверь. Она открылась.

— Ну, вот, повезло.

Дина заглянула в сарай и вышла, держа в руке топор. Я метнулась в сторону, судорожно отползая прочь. Но Дина и не глядела на меня. Она склонилась над убитым парнем, взяв топор обеими руками и примериваясь. Потом один резким ударом снесла парню голову. Я оцепенела. Тишина вокруг резала слух.

— Посмотри, — Динин голос был мрачен, но деловит и спокоен.

Она подняла отрубленную голову за волосы и поднесла ко мне, почти к самому лицу. Я опять икнула, глядя на искаженные смертью черты. Потом, поняла, что их исказила не смерть. Наоборот теперь, с ее приходом, они начали разглаживаться и успокаиваться, словно что-то неведомое отступало и освобождало навсегда. Дина бестрепетно засунула мертвой голове два пальца в рот, приподнимая верхнюю губу.

— Видишь?

Пересилив отвращение, я глянула в открытый рот и увидела зубы. Они были слишком белыми и слишком длинными. Странно даже, как они умещались в ротовой полости. Это зрелище было абсолютно нереально и смахивало на…

— Это что…вампирские клыки?! — истерическим шепотом заорала я.

— Ну да, — спокойно подтвердила Дина.

— Нет!

— Увидеть, значит, поверить. Кажется, так говорят?

— Я вижу, — я опять попыталась отползти, — Но я не верю!

— Вот он бы тебя порвал, как бы ты тогда не поверила, — фыркнула Дина и положила голову рядом с телом.

Опираясь руками о землю, я заставила себя подняться на ноги. Желудок сдавила жесткая рука. Противный сладковатый вкус начал подниматься вверх по пищеводу, щекоча горло, и рот наполнился рвотной массой. Я бросилась за угол сарая, где с радостью рассталась с ужином.

— Ох, жизнь моя, жестянка. Да ну ее в болото, — вздохнула Дина, шаря по карманам, — Вампиры атакуют, маман сбежала, сеструха блюет.

Она вынула из кармана небольшой предмет и вложила его в рот отрубленной голове. Вытирая рот ладонями, я осторожно приблизилась к Дине.

— Это что, чеснок? — спросила я, отважившись заглянуть в приоткрытый зубастый рот с почерневшими губами, — Неужто правда помогает?

— А то, — ухмыльнулась Дина, — Ты, наверное, слышала, что даже комары не любят кусать тех, кто поел чесноку? Пора валить, пока не нарисовались другие. А то совсем стемнеет, Глебовы на порог не пустят.

Она зацепила меня под локоть и потянула от колодца прочь.

— А он? — я оглянулась на обезглавленное тело, — Тут оставим?

— Свои подберут. Хотя этот товарищ им больше не товарищ, — зловеще усмехнулась Дина и ускорила шаг.

— Те на мотоциклах? — догадалась я, — Они просили им открыть и Лена тоже, потому что не могли войти в дом без приглашения. Так это все правда? А Лена, ты ее…

— Пойдем, пойдем, — Дина подтолкнула меня в спину.

Мы пробежали по улице в обратном направлении к дому Глебовых. Все больше темнело. Когда мы прошмыгнули в ворота, взбежали на крыльцо и заскочили в терраску, на землю окончательно опустилась ночь. Мы заперли входную дверь на задвижку и прошли в сени. Под дверью горницы горел свет, слышался звук работающего телевизора. Я заглянула и увидела взволнованные лица хозяев, сидевших на диване.

— Воды завтра принесу, — это было все, что я смогла вымолвить.

Не зажигая света, я села на свою кровать. Голова гудела. Все происходящее казалось нереальным, сном. Дина повесила тужурку на спинку стула. Из внутреннего кармана торчала связка кольев. Я вздрогнула всем телом.

— Вот какой запас ты пополняла в лесу? Колов осиновых? А в библиотеке зачем была?

— Чтоб газеты старые посмотреть. Хотела узнать, давно ли здесь вампиры объявились. Судя по заметкам, таких происшествий ранее в Краснорецком и окрестностях не наблюдалось. И на кладбище ходила свежие могилы проверить. Не встает ли кто по ночам погулять.

— Поэтому ты и сказала, что там порядок, раз все умерли? — догадалась я.

— Да. Они же "немертвые", — подтвердила Дина, — Читала Брэма Стокера?

— А, так ты все-таки читаешь книги? — нервно улыбнувшись, сострила я.

— Техническую литературу, — усмехнулась Дина, — Кое-что там туфта. Но есть и полезные сведения. Про зеркало, например, вранье. Отражаются они. Может, со временем научились, приспособились, мутировали как-то.

Мы замолчали. В моей голове продолжал раскачиваться набатный колокол. Дина сидела напротив на своей кровати и наблюдала за мной.

— Так вы с мамой вот этим всегда занимались? — наконец, нарушив молчание, проговорила я, — Поэтому мы все время ездили туда-сюда, а не из-за того, что ушел отец?

Дина молча кивнула.

— И он вовсе не ушел, да? Его убили.

— Когда тебе было полтора года, — голос Дины стал шепотом, — Мы жили в своем доме в Петровске. Это поселок в Московской области. Папа проснулся ночью, ему показалось, что ты плачешь. Мамы рядом не было. Он, наверное, подумал, что она пошла к тебе, и пошел в нашу комнату. Не знаю, что он там увидел, но решил, что все в норме, и пошел обратно к себе. И увидел маму, она засиделась у телевизора, а вовсе не была в нашей комнате. Тогда папа бросился обратно к нам. Маму встревожило его поведение, и она побежала за ним. Когда открыла дверь в комнату, папа лежал на полу в луже крови мертвый. А у окна стоял кто-то…

— Какая-то бестелесная тень, — перебив, прошептала я, — Я видела такой сон несколько раз. Кто это был?

— Злой дух, видимо, — Дина пожала плечами, — Мама говорит, он хотел забрать тебя.

— Меня? — ахнула я.

— Я не знаю, — Дина развела руками, — Я спала, когда услышала крик мамы. Дом начал рушиться. Она всучила мне тебя, велела бежать, а сама осталась в комнате. Надеялась, что папа еще жив. Еле успела выбежать на улицу прежде, чем крыша обвалилась. Дом сложился, как картонная коробка. Потом мы уехали и с тех пор надолго нигде не задерживались.

— Мама пыталась поймать эту штуку, да? И в результате занялась уничтожением всякой нежити?

— Это дело затягивает, — с циничной усмешкой заметила Дина.

Перед моим мысленным взором возник образ матери. Непреклонное выражение лица, энергичная походка, уверенные движения. "Зина, королева воинов", — в шутку называли мы ее.

— И как она всему этому научилась?

— Где сама, а где добрые люди помогли, — ответила Дина.

— Хочешь сказать, таких «ванхельсингов», как она, много?

— Как и нечисти.

— Поэтому она хотела, чтобы мы умели стрелять, драться и воспитывала нас как мальчиков, — заключила я, — Чтоб могли за себя постоять. Чтоб были с ней. Ты и была. И до сих пор этим занимаешься. Но почему я ничего не знала?

— Потому что я была против, — сквозь зубы ответила Дина и отвела глаза, — Я хотела, чтобы у тебя было сколько-нибудь нормальное детство. Думала, момент еще не настал. А потом ты захотела уехать и учиться.

— А мама рассердилась, — я вздохнула, вспоминая, — Она решила, что я ее бросила.

На глаза навернулись слезы. Сидя на кровати, я вспоминала и вспоминала, сопоставляя факты с тем, что только что мне открылось. Впервые мои детские обиды и разочарования получили объяснение, и совсем не такое, как я могла ожидать.

— Ну, что мне тоже пора сопливиться? — Дина села рядом со мной и обняла меня за плечи, — Ложись-ка ты спать, цыпленок.

Цыпленок. Последний раз она называла меня так, наверное, когда мне было лет десять. Нахлынуло знакомое чувство покоя и защищенности. Я маленькая девочка, со мной моя старшая сестра. Она обо мне заботится, пока мамы нет дома.

— А что в мамином дневнике? — вытирая упрямо бегущие слезы, спросила я.

— Учебное пособие по истреблению всякой пакости, — Дина вернулась к себе на кровать и стала раздеваться, — Мама теперь вполне может обходиться накопленными за много лет знаниями, а вот для нас ее записи просто клад. Ну, все — я отрубаюсь.

Она закрыла глаза и через несколько минут крепко спала.

— Сегодня пятница, автолавка приезжает. Схожу за покупками, — сказала за завтраком Нина Евгеньевна.

— Может, мне там газировочкой какой разжиться? — оживилась Дина, — Сима, сходим с Ниной Евгеньевной? Поможем сумки донести.

Я молча кивнула, не глядя на нее. За столом я, не отрываясь, читала мамины записи. Господи, чего здесь только не было! Изложенных в дневнике сведений с лихвой хватило бы на сценарий не одного фильма ужасов. Рассказы сопровождались газетными вырезками, пояснительными рисунками, схемами. Нечисть в разрезе. Все это было настолько нереально, что не знай я правду, решила бы, что дневник просто глупая шутка.

— Она такая умная, юристом будет, — насмешливо сказала Дина, обращаясь к Глебову, — Видите, от чтения не оторвешь.

Я глянула на них из-под челки, и мне показалось, что они обменялись очень многозначительными взглядами, не имеющими отношения к моей особе.

Автолавка приехала к мосту на берег с нашей стороны. Обычный белый павильончик на колесах с относительно разнообразным ассортиментом продуктов. Народу пришло не так много, час был еще ранний. Дина сразу ринулась покупать банки с газировкой. Она поулыбалась какому-то парню, и он пропустил ее без очереди. Другие люди в очереди, впрочем, не особенно возмущались. Пока Нина Евгеньевна выбирала, что купить, мы ждали в стороне. Постепенно подходили еще покупатели, в основном старушки. Со стороны ближайшей к мосту улицы Некрасова послышался шум мотоциклетных двигателей. Очередь едва заметно заволновалась, люди в ней стали переглядываться. Некоторые засобирались по делам. Шум моторов стал громче, на берег выехало, держась друг за другом, пять мотоциклов. У меня внутри все сжалось в комок.

— Не бойся. Днем они не нападают. Только грубят.

Я перевела взгляд на Нину Евгеньевну. Меня поразило то, что она заговорила, что называется, открытым текстом. Видимо, раньше нас принимали за обычных посторонних и не хотели посвящать в здешние проблемы, весьма специфические. Очевидно, после истории у колодца отношение изменилось. Я вспомнила того вампира. Кто был этот мальчик? Были ли у него родители, брат или сестра, как Володя у Лены? Я постаралась об этом не думать, а сосредоточиться на том, как он на меня набросился.

Мотоциклисты подъехали к мосту и остановили мотоциклы возле фонарного столба. Поскольку остальные жители Краснорецкого старательно делали вид, что не обращают на них внимания, они подошли к автолавке и встали неподалеку, разглядывая витрину. Это были юноши и девушки подростки, на вид самые обычные. Только лица покрывала болезненная сероватая бледность, запавшие глаза окружали тени, а взгляд у всех был какой-то отрешенный. Такой бывает у сильно пьющих людей. Только вот что они пьют? Об этом думать тоже не хотелось.

Мотоциклисты и их подружки стояли кучкой, сунув руки в карманы, переминаясь с ноги на ногу, разговаривали между собой и вызывающе громко смеялись. Они вели себя как обычные тинэйджеры, которых переполняют гормоны, но в их смехе не слышалось веселья, и в движениях угадывалось напряжение. Время от времени ребята обегали взглядом толпу, словно что-то проверяли.

— Ну, я закончила, — Нина Евгеньевна подошла к нам и дала каждой по сумке, — Это Дине, это Симе. Ой, забыла масло. Идите домой, я догоню.

— Вас не нужно подождать? — спросила я, покосившись на мотоциклистов.

— Нет, лучше идите, — ответила Нина Евгеньевна и вернулась к автолавке.

— Пошли, — Дина бесцеремонно всучила мне вторую сумку, а сама схватилась за банку «Колы».

— Ну, и кто здесь вампир? — проворчала я, глядя, как она жадно приникла к дырочке на крышке банки, высасывая содержимое.

Мы стали подниматься на пригорок, ведущий на улицу Некрасова. Мимо нам навстречу и, обгоняя нас, шли люди. Пятачок возле автолавки стал оживать. От кучки мотоциклистов отделился один — высокий худощавый юноша со светлыми отросшими волосами. Широким шагом он поднялся на пригорок, догоняя нас. Я дернула Дину за рукав. Продолжая пить «Колу», она остановилась и обернулась. Парень стоял в нескольких шагах. Глаза хмуро буравили Динино лицо.

— Мы знаем, кто ты, — голос у него оказался слишком грубым и низким для такой хрупкой мальчишеской внешности, — Тебе здесь нечего делать. Уезжай, пока цела, уноси ноги, как мамаша твоя.

— Спешу и падаю. Аж спешилка трескается, — с холодной насмешкой прищурив глаза, процедила Дина, — Не хами старшим.

— Сволочь, ты завалила двоих наших! — сдавленно прорычал парень.

У меня возникли подозрения, что он не прочь бы прыгнуть на нас, как тот вчерашний, но что-то мешает ему. Дневной свет?

— То ли еще будет ой-ой-ой, — мрачно пообещала Дина.

В отличие от меня она, похоже, совсем не боялась, а я не могла определиться: восхищаться ею или осуждать за легкомыслие.

— Нарываешься, да? — криво ухмыльнулся парень, — Ну, тогда приходи вечером, пообщаемся в узком кругу, обсудим, как нам жить дальше. В девять тридцать, улица Гоголя два, автомастерская. Ждем с нетерпением.

— Прилечу, как на крыльях. Вот только причепурюсь, накрашусь и сделаю маникюр, — ядовито улыбнулась Дина, — Ты-то сам придешь, детка? И папа будет?

В последней фразе был какой-то особый смысл, и от парня это не укрылось.

— Римский? — ехидно усмехнулся он, — Это вряд ли. Хотя я бы тоже на него посмотрел.

— Куда только смотрит школа, когда воспитывает таких отморозков? — покачала головой Дина.

— Поздно обвинять школу, тебя уже не исправишь, — в тон ей ответил вампир, — Ну, раз мы договорились, я пошел. И ты иди. До девяти тридцати у тебя есть время, чтобы слинять по добру, по здорову.

— Не дождетесь, — спокойно ответила Дина.

— Тогда не жалуйся, — пожал плечами вампир и вразвалку зашагал обратно к своим.

Поравнявшись с остальными, он что-то сказал, и до нас донесся взрыв неестественно веселого хохота, от которого по спине побежали мурашки. Дина положила руку мне на плечо.

— Пойдем.

Я поудобнее перехватила ручки сумок. Мы поднялись на пригорок и пошли по улице.

— Вы условились о встрече, — я пытливо взглянула сестре в глаза, — Я правильно поняла, ты собираешься их…?

Дина пожала плечами и вскинула свои красивые темные брови.

— А зачем, по-твоему, я здесь?

— А я? Меня ты для балласта привезла?

Дина резко остановилась, взяла меня за плечи и повернула к себе.

— Ты серьезно?

— Ну…да, — я смутилась, — В роде как мама рассчитывала на нас обеих.

Дина поочередно приподняла одну бровь, потом другую, испытующе разглядывая меня и явно пытаясь выяснить, не сошла ли я с ума. Я молчала, сердито и требовательно глядя ей в глаза, и она этого не выдержала.

— Ладно, — моргнув, сказала Дина и, как всегда, беспечно ухмыльнулась, — Пошли готовиться.

На остаток дня гараж Глебова превратился в подобие боевого штаба. Нина Евгеньевна принесла поесть и удалилась в дом, старательно пряча проступающую на лице тревогу. У меня не было тревоги, ибо я не до конца осознавала, что нам предстоит. Появилось только странное чувство предвкушения, как если бы мы собирались на охоту. Наверное, так оно и было.

Глебов привел в гараж мужчину лет тридцати пяти высокого и крепкого, почти тучного.

— Это Дима Гагарин, плотник, — сказал он, похлопав парня по спине.

— Я, это, с вами пойду, — степенно доложил плотник.

— Гагарин, значит? — Дина взглядом оценила его мощную фигуру, — Крепкая мужская рука не помешает. Я ведь не Челентано, чтобы без устали топором махать. Стрелять-то умеешь?

Гагарин пожал плечами.

— На утку хожу каждую осень.

— Ну, тогда поехали, — ухмыльнулась Дина.

Она держалась деловито и излучала энергию. Вот уж кто не выказывал ни тревоги, ни волнения. Внешне по крайней мере.

— Итак, дамы и господа, вот у нас план автомастерской, — объявила она, склонившись над расстеленной на капоте нашей «Волги» схемой, которую по ее просьбе нарисовал Андрей Иваныч, — Место сражения, как я полагаю, здесь — в гараже. Лазать по другим комнатушкам и выискивать их мы не станем, так нас легко переловить по одиночке. Будем добиваться того, чтобы они вышли в гараж. С тактической точки зрения большего сделать нам не удастся. Мы придем заранее, засветло. Но и они придут заранее, потому что знают об этом. Так что, все решит грубая физическая сила.

Глебов кивнул, слушая ее.

— Учитывая, что в поселке все стали очень осторожны, новых поступлений у них за последнее время не было, — сказал он.

— Значит, их всего штук восемь, — Дина не сказала "человек", — По два на каждого. В принципе не так уж и много. Итак, опоясаем чресла, как говорится.

Глебов снял с верстака, стоявшего в углу, большой ящик. Он оказался доверху набит свежеструганными осиновыми колами. Гагарин удивленно присвистнул. Он, как и я, собирался на такое дело впервые.

— Принцип действия такой: сначала стреляй, чтобы свалить, потом кол в сердце и топор, — Дина подняла крышку багажника нашей машины и извлекла на свет божий несколько разнокалиберных пистолетов, — Не фонтан, но в хорошем состоянии.

Я уставилась на дамский «браунинг», который она мне протягивала.

— Это всегда там лежало?

— Ага, — кивнула Дина.

— А если бы нас остановило ГИБДД?

— Разве можно заподозрить в чем-то нас, таких нежных и трогательных? — удивилась Дина, — На твоем личике написано, что ты мамина дочка и зубрилка. Андрей Иваныч, топорики?

Глебов показал на лежащие на верстаке легкие туристские топорики. Дина удовлетворенно качнула головой.

— Есть еще такой момент, — добавила она, — Они наверняка погасят освещение. Сразу при входе надо зафиксировать двери гаража в открытом положении, чтобы с улицы хоть чуть-чуть шел свет.

— Сделаем, — сказал Гагарин, — Там обычные ворота, не раздвижные, как у вас в городе. Я раньше часто ходил в гараж. Пока моего кореша Витьку, он там работал, не загрызли. Если там будет темно, знаю, где выключатель.

— Как думаете, чем они будут вооружены? — спросил Дину Глебов.

— Зубы и когти самое лучшее их оружие, — невесело усмехнулась Дина, — Но на случай, если у них будут стволы: как начнут стрелять, сразу врассыпную и на пол. Придется отстреливаться, ничего не поделаешь. Тогда разделимся по двое — я и Сима, Андрей Иваныч и Дмитрий. Один прикрывает, второй работает. И главное, — она поочередно посмотрела на Гагарина и на меня, — Не давайте себя свалить. Падаете — поднимайтесь быстрее. Если навалятся скопом, уже не встать. Надо валить их первыми.

Гагарин степенно кивнул, показывая, что мотает на ус. Я слушала и не верила своим ушам. Это моя старшая сестренка, которая укладывала меня спать в детстве!

— Вопросы есть? — подытожила Дина и, не услышав таковых, скрутила в узел свои красивые волосы и заколола на затылке, — Тогда от винта.

Разобрав оружие и колья, спрятав все это по возможности под верхней одеждой, мы вышли из гаража. Нина Евгеньевна ждала у калитки. Она молча обняла Глебова и перекрестила нас вслед.

Мы вышли на улицу. Было еще светло, но закат уже растягивал красно-желтые ленты над крышами домов. Похолодало. В чистом воздухе застыли все звуки. Оглянувшись на соседние дома, я заметила несколько лиц, осторожно выглядывающих на нас из окон. От забора отделилась маленькая тень. К нам подлетел Володя.

— Я с вами пойду, — выдохнул он.

— С печи на полати, — ответил Глебов, — Домой ступай.

— Дядя Андрей! Я с вами, — просительно заканючил мальчик.

— Бабку пожалей, — строго одернул его Андрей Иваныч, — Ступай, стемнеет скоро.

Нина Евгеньевна от калитки поманила Володю к себе. Поникнув головой и опустив плечи, он поплелся к женщине.

Автомастерская хоть и имела адрес дом 2 по улице Гоголя, находилась изрядно в стороне от жилых построек. Кургузое приземистое строение, крытое проржавевшим железом, отделяла от домов полоса огородов и узкая лужайка. С другой стороны дышал сыростью берег реки и поднимался туман.

— Неприятная погода, — глядя на туман, Дина скривила красивый яркий рот.

— Значит, это правда, что вампиры могут превращаться в туман? — спросила я, вспомнив прочитанное в «Дракуле» у Стокера.

— Обсудим это позже, — фыркнула Дина и направилась к большим железным воротам, ведущим в гараж.

Мы цепочкой шли за ней. Сгущались синие августовские сумерки, уже похожие на осенние. Поселок за нашими спинами стремительно затихал. Глядя на Динину прямую до самоуверенности спину, я чувствовала нестерпимый дискомфорт. Внутри давило, жгло, крутило, точно я червяк, которого насадили на крючок. Да ведь мне страшно, поняла я. Гагарин за моей спиной шумно выдохнул сквозь сжатые зубы, и я поняла, что не мне одной.

Между створками ворот призывно зияла широкая щель. Из нее проглядывала темнота. Дина и Глебов потянули створки в стороны и открыли ворота настежь.

— Гагарин, — Дина оглянулась на плотника.

Он кивнул. С собой в спортивной сумке Дмитрий принес два кирпича, которые затолкал под створки ворот, чтобы их нельзя было снова закрыть. В гараже, как и предполагала Дина, было темно. Одной рукой взяв пистолеты, другой нащупывая под одеждой колья, мы, крадучись, вошли вслед за Диной. Она посветила перед собой карманным фонариком. Тонкий луч выхватил из темноты большое пустое пространство. Глаза постепенно привыкли, и можно было разглядеть просторное прямоугольное помещение с несколькими внутренними дверями в глубине и лестницу на металлические антресоли с левой стороны.

— Московское время двадцать один час тридцать минут, — гаркнула Дина так, что у меня зазвенело в ухе, — А ну всем выйти из сумрака!

Будто подчиняясь, в углах ожили блеклые тени. Медленно, бесшумно они двинулись навстречу.

— Чего орешь? Ночь на дворе, — насмешливо произнес уже знакомый грубый низкий голос, — И время еще только без пяти пол десятого. Разве это комильфо, приходить заранее?

— Я так хотела увидеть тебя, — патетически изрекла Дина и дернула за локоть Гагарина, — Найди выключатель.

Гагарин осторожно отступил за наши спины. Луч Дининого фонарика нащупал в темноте высокую нескладную фигуру. Светловолосый вампир стоял в проеме между двумя старыми машинами, заложив руки в карманы джинсов, и презрительно ухмылялся. Остальные семеро — четверо парней и три девушки — медленно приближались к нам с двух сторон. Ночь преобразила их облик, наполнив его противоестественной силой и звериной грацией. Глаза подростков горели красноватым алчным огнем. Смотреть на них было противно. Одного взгляда хватало, чтобы понять — это уже не люди.

— Ну, вот, ты меня увидела, — осклабился вампир с низким голосом, и мы отчетливо увидели длинные тонкие клыки, оттопырившие верхнюю губу, — И что теперь?

— А теперь баста, карапузики, кончилися танцы. Помирать, так с музыкой.

Тут Гагарин повернул выключатель, и на потолке одна за другой загорелись большие красноватые лампы. Дина отбросила фонарик и вскинула пистолет. Вампир с места прыгнул на полтора метра в высоту, бросившись на Дину. Она выстрелила ему в лоб, оборвав прыжок. Вампир рухнул на пол. Дина кинулась к нему, выхватывая кол, а другие вампиры кинулись к ней. Их лица перестали быть лицами, исказившись от жажды крови, и ничего человеческого в них больше не осталось.

— Стреляйте! — рявкнул Глебов, поднимая свой пистолет.

Мы послушались. В гараже загремели выстрелы, воздух сразу запах порохом. Вот когда я поблагодарила маму за воспитание. Два выстрела — оба точно в цель. Гагарин и Глебов промазали. К одному из подстреленных мной вампиров бросился Глебов, к другому подбежал Гагарин и с поразительным хладнокровием загнал кол ему в грудь. Дина, отбросив ногой третьего вампира, воткнула кол в светловолосого.

— Топор, Сима! — крикнула она.

Продолжая стрелять в вампиров, окруживших моих соратников, я схватила сумку Гагарина, в которой лежали топорики, и подтащила ее ближе. Глебов первым выхватил из сумки топор и умелым ударом отсек голову своему вампиру. Остальные вампиры взвыли и зашипели. Они полетели на нас, как стая насекомых, которых невозможно остановить или схватить. Скорость их движений ошеломляла. Мне сразу показалось, что нас слишком мало. Мы стали стрелять, но не успевали приблизиться к подстреленным вампирам, они снова поднимались на ноги и кидались вперед. Началась форменная свалка, в которой Дина успела отрубить голову светловолосому и всадить кол в двух нападавших. Вампиров осталось трое, против нас четверых. Скаля страшные зубы, они отступили и спрятались за машину у стены.

Мы смогли перевести дух и стать рядом локтем к локтю. Дина провела в воздухе дугу дулом пистолета, целясь в окна ближайшей машины.

— Кто хотел на Колыму, выходи по одному, — предложила она.

В ответ на ее издевательские слова на антресолях скрипнула дверь, и из нее вышли еще шестеро вампиров. У них были обрезы.

— Упс, тяжелая артиллерия! — протянула Дина и нырнула в сторону.

К нашей чести мы четко выполнили ее инструкции, попадав на пол и откатившись в разные стороны, прежде, чем вампиры на балкончике начали стрелять. Но тут из-под днища машины вынырнула черноволосая вампирша, с не девчоночьей силой схватила меня за ногу и потащила за собой. К счастью, схватила только лишь руками. Я ударила ее свободной ногой по лицу, перекатилась влево и начала стрелять. Четверо с балкона упали вниз.

— Ага! — торжествующе крикнула Дина, вскочила и бросилась к упавшим телам.

Оставшиеся двое прыгнули сверху на нее. Глебов и Дима, стреляя, подбежали с двух сторон к машине, за которой прятались уцелевшие вампиры, и выгнали тех наружу. С этой минуты перед моими глазами все завертелось в бешеном ритме. У обеих сторон исчезли всякие опасения за свою жизнь. Стремление уничтожить друг друга погасило инстинкт самосохранения. В этой дикой схватке мной овладело новое незнакомое чувство. Оно отдавало звоном в ушах, трепетом во всем теле и было сродни легкому опьянению. Не только вампир кровожадное существо, человек тоже.

Это чувство не понравилось мне, я постаралась сдержать порыв боевого упоения. А вот Дина и не думала этого делать. Она вертелась юлой с колом в руках среди наседающих на нее вампиров, и глаза ее горели также свирепо и радостно. Из нас всех она была самой ловкой и опытной. Страшно даже подумать, сколько раз Дина проделывала такие вещи. Моя сестра танцевала танец смерти жуткий и прекрасный. Оторвать от нее взгляд было бы не возможно, если бы не надо было обороняться самой.

Удивительно, но будучи новичком, я неплохо справилась. Мне удалось воткнуть кол в одного вампира и подстрелить еще двух, чтобы мои друзья могли их убить. Отрубать головы у меня так и не получилось, но Глебов был рядом и помог мне в этом. Все вместе мы отлично разобрались с остатками вампирской банды. Последнего вампира, как и первого убила Дина. Она поднырнула под локоть единственного среди вампиров взрослого мужчины, и, оказавшись за спиной, воткнула ему кол в под левую лопатку. Бывший человек упал лицом вниз, с нелепым комизмом взмахнув ногами, а Дина шумно выдохнула и издала сдержанный победный рык, как боксер, выигравший на ринге. Гагарин тут же взмахнул топориком и отсек упавшему вампиру голову.

— Это он? — спросил Глебов, поглядев на обезглавленное тело мужчины, и поднял глаза на Дину.

— Панкратов, хозяин автомастерской, — грустно проговорил Дима, — Я с его дочерью гулял, до того, как она в город переехала.

— Не похоже, — пристально глядя на труп, сказала Дина, — Недостаточно он крут.

Она сделала обеими руками несколько приглашающих жестов, приказывая мужчинам сложить рядом тех, кому не успели отрубить головы, и закончить дело. Сама она начала вкладывать во рты чесночные головки.

— Вы о чем? — спросила я.

— Эти вампиры — стая, — поглядев на меня, ответила Дина, — Семья, можно, сказать. Все вот эти — мелюзга. Но у них есть отец — главный, тот, кто их всех обратил.

— И он сюда не пришел, — сказала я, вспомнив разговор возле автолавки.

— Хитрый сволочь, — пробормотала Дина, — Если его не пришпилить, как жучка, он себе новых детишек наклепает. Но мы его возьмем.

— Как? — спросил Глебов, устало садясь на капот побитого пулями «жигуленка» и носовым платком вытирая вспотевший лоб.

— Пригласим его на ужин, — Дина хитро усмехнулась, глядя в темноту приоткрытой двери, — ВИП-ужин с пикантными приправами. Завтра всем и займемся.

— Ну, ты прямо эта, как ее…Баффи! — слушая ее, с уважением протянул Гагарин.

— Ох, мне б ее заботы, — вздохнула Дина, выдернула из волос заколку, и длинные волосы рассыпались по плечам, — Хотя, жаль, что тут нет того крашенного блондинистого вампира. Уж я бы на него поохотилась от заката до рассвета!

Она плотоядно облизала губы, и мы все захохотали. Это был счастливый смех с оттенком массовой истерики. Никогда еще я так не смеялась.

Мужская сила, появление которой так приветствовала моя сестра, еще не раз пригодилась нам в эту странную ночь. Диме и Глебову пришлось изрядно попотеть, перевозя тела на кладбище и выкапывая могилы. Могилы, из которых больше никто не поднимется.

— Кстати, вопрос на засыпку, — сказала Дина, глядя, как растет очередной земляной холмик, — Никого точно не укусили? А то вот.

Она вытянула вперед ладонь, на которой лежал похожий на кисет мешочек.

— Это что? — с любопытством спросил Гагарин.

— Универсальная противовампирская прививка, — с умным видом поведала Дина, — Могильная земля. Ею следует натереть укушенное место. Так нужно кому?

— Нет, — Гагарин изучающе поглядел на мешочек, — А для профилактики поможет?

Дома нас ждала, не гася света, Нина Евгеньевна. Когда она обняла всех нас, то показалась мне родной. Я думала, что не усну, но усталость, навалившаяся внезапно, свалила с ног. Заснула я с ощущением, что мне впервые за всю жизнь удалось стать ближе к моей семье. Теперь есть не мама с Диной и Сима, а мама, Дина и я.

На следующее утро меня трясли за плечо.

— Лешик, отстань!

— Вставай, охотница, — пропел над ухом Динин голос.

Я открыла глаза. Сестра сидела на стуле рядом с кроватью, ее зеленые глаза довольно усмехались.

— Хорошо спится после настоящей работы?

— Да ничего так.

Работа, как я понимала, была сделана далеко не вся. Осталось самое главное. Мы вышли в терраску, завтрак уже был готов. За столом кроме хозяев сидел Гагарин. Понятно, что после вчерашнего он хотел участвовать в деле до самого конца.

— Дина Валентиновна, — при виде моей сестры Гагарин сделал попытку почтительно подняться со стула.

— Сиди, — махнула на него Дина, и мы подсели к остальным, — Ну, что у нас, Андрей Иваныч?

— Договорились с бабой Майей, — ответил Глебов, — Начинку привез. Теперь дело за малым — угощение приготовить и всех зазвать.

— А почему мне опять не рассказывают, в чем дело? — поинтересовалась я.

— А ты спи дольше, — ответила Дина.

План поимки главного вампира был в принципе несложным.

— Вечером баба Майя справляет именины и по этому поводу приглашает всех-всех-всех, — рассказала Дина, — Народ уже в курсе наших ночных подвигов, поэтому понимает, что праздник намечается совсем по другому поводу. И все, конечно же, с радостью придут отметить освобождение от упырей. Особенно на халявное угощение. А угощение это непростое. Кроме нас, гигантов мысли, и нескольких особ, приближенных к императору, никто не знает, что пирожки с мясом будут не только с мясом.

— А с чем еще? — спросила я.

— Есть начиночка, — усмехнулась Дина, переглянувшись с Глебовым, — Пришлось за ней съездить в Ильинское, в магазин. Чесночная приправа без запаха. С ее помощью мы вычислим, кто тут любит кусаться.

— Здорово, — я невольно восхитилась оригинальностью и простотой решения, — А нам удастся сделать так, чтобы все пришли?

— У нас есть очень настойчивые зазывалы, — сказал Андрей Иваныч, — Володя с другими мальчишками. И Владик Зотов согласился помочь.

— Приехал что ли? — спросил Гагарин.

— Да, родню навестить. Я его встретил в Ильинском и мимоходом попросил позвать, кого увидит по дороге домой, — ответил Глебов, — Это соседский парнишка, тоже в Москве учится, как ты, Сима.

— Ну, вот, — подытожила Дина, — Гонцов мы заслали, остается праздничный стол. Его приготовление поручается бабе Майе, Нине Евгеньевне и тебе, Сима.

— А ты? — возмутилась я.

— А я готовить не умею, — со своей фирменной улыбкой объявила Дина, — Мое дело колья тесать. Этим и займусь.

Приготовление угощения на весь поселок дело непростое. Баба Майя привлекла к нему еще нескольких соседских женщин. Они расположились в кухне. Мы же с самой «именинницей» и Ниной Евгеньевной, как положено заговорщикам, устроились отдельно в саду за столом, стоящим под яблонями. Сюда же выставили еще несколько столов для будущей гулянки. С самого утра светило яркое солнце, было свежо и безветренно. Антициклон принес похолодание и расчистил небо от облаков. Время от времени с веток падали оставшиеся яблоки и со стуком ударялись о землю.

— Головы берегите, — улыбнулась баба Майя, — А то как шмякнет по макушке.

Дина сидела рядом с нами на краю стола, делая вид, что читает мамины записи, и с явным удовольствием следила за тем, как мы работаем: Нина Евгеньевна стругает в большую лоханку салат, а я раскатываю тесто для пирогов.

— Может, хоть лук порежешь? — предложила я.

— Тушь потечет, — невозмутимо возразила Дина, — Могу накромсать бутербродов с колбасой.

— И за одно всю ее съесть, — добавила я и подсела ближе, — А почему мы так твердо уверены, что вампир-отец из Краснорецкого?

— Все на этом сходится, — Дина понизила голос, — Они, конечно, неглупые твари, но от вкуса крови теряют осторожность. Поэтому, будь он неместный, ему бы ничего не стоило проявить себя и в Ильинском, и в соседних деревнях. А то и взять их под контроль. А он окопался здесь, в замкнутом пространстве. Покусал с дюжину малолеток себе в свиту, но дальше Краснорецкого эта зараза не распространилась. Отсюда вывод — гнездо у него здесь.

— И когда он проявится, попробовав чесночной приправы, мы что, прямо прилюдно ему в сердце кол вгоним? — спросила я с сомнением.

— Нет, конечно. Схлестнуться с ним среди большого скопления людей опасно, он слишком силен, — возразила Дина, — Мочить его мы будем позже, без свидетелей.

— Ночью? — спросила я.

Дина кивнула.

— Не лучший вариант, конечно. Но придется поторопиться, пока он не обратил новых любителей горячительных напитков. Так что готовься. Почитай вот здесь.

Она положила рядом со мной мамин дневник, заложенный на определенной странице. Потом встала из-за стола и подошла к большой эмалированной миске, в которую Нина Евгеньевна выложила мясной фарш для начинки. Дина достала из кармана картонную коробочку. В ней был упакован сероватый гранулированный порошок, похожий на соль. Дина посыпала порошок на начинку и помешала ложкой. Нина Евгеньевна, увидев это, взяла ложку у Дины и старательно размешала фарш еще раз.

— Вот так. Добавим обжаренные лук, морковь и тогда совсем не будет чувствоваться.

— Почти, — вкрадчиво проговорила Дина, спрятала опустевшую коробочку в карман и пошла к калитке на улицу.

— Куда? — теперь, когда я знала, чем она занимается, уход Дины вызывал у меня еще большее беспокойство, чем раньше.

— Тоже готовиться пойду.

Как и рассчитывала Дина, на именины Майи Федоровны случилось массовое нашествие односельчан. Люди, видимо, устали бояться, и праздник, о настоящем поводе которого все прекрасно знали, оказался очень кстати. Во второй половине дня наши труды по организации большого застолья были закончены, и часам к двум в сад стали подтягиваться гости. Володя с друзьями постарался, как мог. Мальчишки обошли все дома, созывая народ. Лужайка, окруженная яблонями, быстро заполнилась мужчинами, женщинами, детьми, их бабушками и дедушками. Привели и гармониста, конечно. Баба Майя выставила на стол запасы бражки. Словом, все было, как полагается.

— Эх, такая тусовка, а мы на работе, — с сожалением заметила Дина.

Она организовала из нас незаметное оцепление, призванное контролировать исподволь все пространство вокруг столов, и наблюдать за теми, кто находится в саду или заходит в дом. Глебов, Дима Гагарин, сама Дина и я расположились по краям столов, поставленных буквой Т, чтобы лучше было видно всех гостей. К большим деревянным подносам, на которых лежали горками наши особые пирожки, Дина приставила хозяйку дома бабу Майю и Нину Евгеньевну.

— Каждый из гостей должен взять хотя бы один пирожок, — беспрекословным тоном велела она, — И хоть кусок да откусить.

— Даже Ленечка? — поглядев на двухгодовалого мальчонку, сидевшего на коленях у одной молодой соседки, спросила Нина Евгеньевна.

— Ну-у, — Дина с сомнением покосилась на карапуза, но тут мальчонка сам потянулся к подносу, взял пирожок и начал его мусолить, — Есть ведь сознательные товарищи!

Она подозвала к себе Володю, взгляд которого еще со вчерашнего вечера так и горел жаждой деятельности.

— Вам, мистер Бонд, особое задание, — Дина подняла голову, глядя на приставную лестницу у стены сарая, которая вела к дверце на чердак, — Полезай наверх и наблюдай за гостями. После скажешь, все ли пришли. Лучше всего возьми бумагу с ручкой и составь список отсутствующих, не забудь никого. Справишься?

Володя кивнул.

— Исполнять, — Дина хлопнула его пониже спины, подталкивая вперед, и оглядела полный людей сад, — Ну, теперь остается только смотреть и ждать. Самое западло!

Часам к семи вечера, когда оживленное застолье переросло в тихие посиделки с исполнением песен а капелла и под гармошку, стало очевидно, что наша западня не срабатывает. Случаев недомогания, которое должна была вызвать у вампира чесночная приправа, замечено не было. Недомогание испытывали разве только те, кто слишком налег на спиртное. Их Дина на всякий случай сразу же занесла в черный список. Потом, поглядев на физиономии некоторых, тут же оных вычеркнула. К вечеру похолодало, иные гости стали расходиться. Мы с сестрой сидели на краю стола, глядя, как освобождаются места на скамейках. Глебов разговаривал с женой, продолжая поглядывать за гостями, Дима с аппетитом жевал оставшийся на подносе одинокий пирожок. С чердака спустился Володя.

— Засек что-нибудь?

Мальчик мотнул головой.

— Я не только наверху сидел, я и в дом и в огород заглядывал: народ-то везде разбрелся. Получается, что у нас полная явка.

— Быть того не может, — недоверчиво удивилась Дина.

— Даже бабка Сидорина с вывихнутой ногой приковыляла, — ухмыльнулся Володя, — Ее же хлебом не корми, дай потрындеть за все про все. Пироги она ела, я сам видел.

— Но кого-то же должно не хватать. Село-то большое, — заметила я.

— Не такое большое, как кажется. Некоторые дома пустые стоят, — вздохнул Володя, — Нет Петрищева с племянником, но они третий день на рыбалке.

— Запишем их, — сказала Дина, склоняясь над своим списком, — И это точно все? Вспоминай, как следует.

Володя оглянулся на столы, которые уже начали пустеть, и приоткрытую калитку, возле которой односельчане прощались и расцеловывались с бабой Майей.

— Ну, — задумчиво протянул он, — Не знаю даже, может, это ни при чем?

— Что именно? — Дина насторожилась.

— Деда Саша Зотов — прадедушка Владика, его не было, — объяснил Володя, — Но он очень давно болеет, несколько лет не встает и не выходит. Я про него даже и не вспомнил сначала.

Динина рука, лежавшая на моем плече больно сжала его.

— И что Зотовы оставляют его одного?

— Да он же почти все время спит. За ним и приглядывать-то почти не надо, мыть да кормить только, — Володя пожал плечами, — Так что Зотовы все тута: и Владик, и тетка его, и двоюродная сестра.

— Ладно, Володя, иди к бабушке, — сказала сестра.

— Что и это все? — возмутился мальчик.

— Нет, не все, — строго ответила Дина, — Как все разойдутся, закроешь дом и никого не впустишь. За бабку свою отвечаешь головой. Понял?

— Понял, — недовольно протянул Володя.

— Ничего ты не понял, — сурово сказала Дина, — Все очень серьезно. Крестик носишь?

— Он у бабули в коробочке лежит, — Володя опустил глаза, — И Леночкин тоже.

— Надень и не снимай, — Дина жестом отослала парнишку к калитке, где его бабушка провожала гостей, — Ну, Симка, общий сбор.

— Думаешь, нашелся? — спросила я, — Этот дед?

Дина пожала плечами.

— А что? Отличная маскировка для такой пакости. Никто ж не подумает на старого больного дедушку.

Времени оставалось немного. Стремительно вечерело, чистые небеса гасли, над крышами виднелся неполный, еще прозрачный диск луны. Не дожидаясь, пока разойдутся бабы Майины гости, мы вернулись к Глебовым и собрались на терраске. Нина Евгеньевна задвинула занавески на окнах и ушла в горницу.

Дина несколько мгновений сидела в задумчивости на подоконнике, потом оглядела нас, усевшихся за столом.

— Если кто-то не уверен в себе, пусть остается дома, — сказала она нехарактерным для нее серьезным тоном, — Дичь нешуточная, такая и сама может на нас поохотиться.

— А тебе случалось ходить на старого вампира? — спросил ее Дима.

— Только с матерью. Одной ни разу, — честно призналась Дина, — Но этого надо сделать. Пока он всех тут не сделал. Итак, если мы выступаем в прежнем составе, давайте начнем. Кто знает, в доме Зотовых есть черный вход?

— Через кладовку. У них такой же дом, как мой, — сказал Гагарин, — Вторую избу дядя Ваня Котов помогал пристраивать, он и сделал вторую дверь. Дед у них лежит на втором этаже в дальней комнате — по коридору последняя, четвертая дверь, не ошибетесь.

— Угу-м, — Дина кивнула, — Тогда план такой. Андрей Иваныч и ты, Дмитрий, должны отвлечь семейку Зотовых, пока мы с Симой проберемся в дом через ту дверь.

— Плохой план, — возмутился Глебов, — Мужики будут хозяевам зубы заговаривать, а девки на упыря полезут. Не годится. Ты, конечно, дело знаешь лучше всех нас, а вот Сима…

Он и Дима посмотрели на меня с сомнением, что было, конечно, понятно.

— Я с ней, — отрезала я.

— Ладно, — вздохнул Глебов, понимая, что спорить, только тратить время, — Если слышим, что дело неладно, плюем на этикет и бежим к вам.

— Отлично, — одобрила Дина, — Все ели пироги? У всех при себе предметы религиозного культа?

Глебов и Дима вынули из-под одежды нательные крестики. Дима почесал шею.

— Комар, зараза, угрыз хуже вампира. Раздражение пошло, и шею дерет, — пожаловался он.

— Легко отделался, — констатировала Дина и требовательно взглянула на меня, — Сима?

Я показала свой крестик — золотой, подарок Лешки.

— А ты? — спросила я.

Дина с деланной небрежностью пожала плечами.

— А я перетопчусь.

— Ну уж нет. Возьми мой, — я сняла крестик и попыталась повесить Дине на шею.

Она упрямо уклонилась.

— Сказала — перетопчусь. А ты надень.

— А ты что, в Бога не веруешь? — заинтересовался Дима.

— Потом на божественные темы поговорим, — отрезала моя сестра, — Этот дедуля большая вампирская шишка. Мы должны быть защищены максимально. Всем, чем только можно. Андрей Иваныч, когда вы ездили за приправой, вы ведь не забыли сходить в церковь?

— Нет, конечно, — Глебов подошел к стенному шкафчику, висевшему рядом с дверью, и достал с полки пластиковую бутылку из-под минералки, — Набрал полную.

— Святая вода? — догадалась я, — Интересно. В Бога не веришь, а религиозными атрибутами для борьбы с нечистой силой пользуешься.

— А это не вампиру, — с независимым видом парировала Дина, расставляя на столе кружки, — Это нам.

Она открыла бутылку и разлила святую воду по кружкам.

— Максимальная защита, — повторила Дина, — Этого хмыря простым осиновым колом, как тех недомерков, не возьмешь. Поэтому сейчас вы все получите по кусочку моего самого дорогого сокровища.

Дина подошла к дивану, где стояла гагаринская спортивная сумка, которую она давно уже присвоила. Сестра достала из нее и поставила на стол коробку с патронами. Их заостренные обтекаемые тельца, выстроившись рядами, блестели ярче обычного.

— Серебряные! — ахнул Дима, — Просто как в кино.

— Просто, как в кино, не будет, — возразила Дина, — Все берем по нескольку штук. Но имейте в виду, убить его можно только в сердце или в глаз. Так что зря драгметалл не переводить, он денег стоит.

Мы разобрали из коробки патроны и забили ими обоймы и барабаны своих пистолетов. Дина в это время, приоткрыв занавеску, внимательно наблюдала, как красноватый солнечный луч скользит по кромке леса за поселком.

— Все перезарядили? — спросила она и движением головы показала на кружки, — Тогда приобщимся к святости от греха подальше и вперед. Пока светло, Андрей Иваныч, вам с Димой надо идти, а то Зотовы вас не впустят в дом.

Мы подняли кружки со святой водой и чокнулись.

— Ну, до дна!

Почти стемнело, когда мы с Диной, выждав немного, отправились вслед за Глебовым и Димой. К дому Зотовых в конце улицы Пушкина мы подошли со стороны огородов через соседнюю улицу Гоголя. Поселок затих, уже привычно насторожившись к наступлению ночи. В дальнем конце лаяли собаки, в траве стрекотали насекомые, других звуков слышно не было.

— Тиха украинская ночь, как говаривал вот этот дядя, — язвительно заметила Дина, показывая на виднеющийся в темноте самодельный указатель на соседнем заборе.

— Дай угадаю. У этого дяди ты читала "Вия", — сказала я.

— Это ж классика! — фыркнула Дина и осторожно просунула руку в щель между досками задней калитки.

Открыв задвижку, мы прошли через огород и яблоневый сад к дому. Свет в окнах на этой стороне не горел. Мы обошли вокруг и увидели желтые квадраты на траве — светились окна в горнице. Дина привстала на завалинку и осторожно заглянула в крайнее окно.

— Порядок, — прошептала она, спрыгнув на землю, — Разговаривают. Пошли, пока у них умные темы для бесед не закончились.

Мы свернули обратно в сад. Дина достала карманный фонарик и стала светить нам под ноги.

— А если та дверь закрыта? — шепотом спросила я.

— Откроем, — сестра небрежно пожала плечами.

— А ты умеешь?

— И тебя научу.

Дверь открывалась гораздо проще, чем я думала. Надо было лишь поддеть снаружи крючок, наброшенный на металлическую петлю.

— Удивительная конструкция! — восхитилась Дина, — Таких давно уже нигде нет, только в кино разве про дремучую старину.

Светя фонариком, мы пробрались через кладовку и сразу попали в коридорчик с лестницей на второй этаж. Дина остановилась, прислушиваясь. С другого конца коридора слышны были приглушенные голоса, доносившиеся из горницы. Удовлетворенно кивнув, сестра стала подниматься наверх. Лестница была темной, верхний коридор тоже. Свет луны из сада едва проникал через окно в дальнем конце. Пятнистые тени деревьев лежали на дощатом полу.

По правой стороне коридора стена темнела четырьмя прямоугольниками дверей. Мы остановились, вновь прислушиваясь. Меня изнутри кольнула тревога. Я придержала Дину за локоть.

— Что-то не складывается, — сказала я шепотом.

Дина приложила палец к губам и придвинулась к самому моему лицу.

— Теперь уже поздно дрейфить, Сима-мать, — едва слышно сказала она, — Бояться будем, когда башку этому выродку отрубим. Пошли!

Она неслышно заскользила по коридору к последней двери, я пошла за ней, тоже стараясь не шуметь. У двери мы сняли оружие с предохранителей. Дина легонько погладила дверную ручку указательным пальцем.

— По идее должно быть не заперто, — одними губами прошептала она, — Делаем так: я первая, ты прикрываешь. Стреляем без разговоров, но наверняка. Только если точно знаем, что попадем, куда надо. Пули не тратить.

Я только кивнула и облизнула губы. У меня пропал голос, и во рту пересохло. Тишина была такая, что хотелось заорать, чтобы ее нарушить. Дина толкнула дверь. Она была тяжелой и скрипучей. Я мысленно выругалась, представляя, каким громким должен быть этот шум для чуткого слуха вампира. Мы быстро шагнули внутрь, держась друг за другом. Я держала в вытянутой руке пистолет, Дина свой «ТТ» и фонарик. Совсем как в американских полицейских фильмах.

В темной комнате, где светился лишь лунный свет в окне, было тихо. Из полумрака неясно вырисовывались предметы обстановки: шкафы, стол, стулья и широкая кровать в глубине. Она была покрыта стеганным одеялом, едва вздымавшимся над лежащим на кровати старческим телом. От кровати слышался единственный в гнетущей тишине звук — сиплое дыхание. Так дышат пожилые люди во сне. На секунду мы замерли, впитывая в себя все увиденное. Потом Дина кошкой бросилась к кровати. Я метнулась за ней, зная, что сейчас произойдет.

По-другому было нельзя, но во мне всколыхнулась паника.

— Претворяется? — шепнула Дина.

Она замерла над кроватью, прицелившись в спящего. Превозмогая ужас, я подкралась и глянула на кровать. На ней лежал старик лет за восемьдесят худой, изможденный, явно очень больной. Его глаза были закрыты, он даже не очнулся при нашем едва слышном появлении.

— Старые вампиры так выглядят? — спросила я шепотом.

Дина, выждав еще секунду, сунула фонарик в карман и помахала свободной ладонью перед лицом старика. Результат был нулевым.

— Не складывается, — повторила я.

— Что? — сердито спросила Дина.

— Если бы вампир был местным, как ты говорила, — поделилась я тревогой, наконец оформившейся в связную догадку, — Он бы озверел от нашей вчерашней вылазки и покусал бы тут всех и вся в ту же ночь. А он пока не проявился. И эти молодые упыри, не похоже, что ими кто-то умно руководил. Вели себя, как обычная подростковая банда. Что если отец только появляется здесь время от времени?

Дина пристально взглянула на меня, уже не глядя на старика на кровати.

— Ты пораньше рассказать о своих идеях не могла?

— Сейчас, когда его детишек не стало, — продолжила я, — он должен вот-вот приехать и навести порядок. Или уже приехал.

— Кто у нас тут недавно появился? — спросила Дина и, осененная догадкой, прикрыла глаза, — Черт!

— Черт это совсем другое, это не ко мне, — спокойно заметил из коридора негромкий голос, и в дверях скрипнули шаги.

В молочно-белом лунном свете на пороге стоял молодой человек моего возраста, одетый в джинсы и темную рубашку. Он был худощав, темноволос, с самыми обычными чертами лица, ничем не походившими на болезненную наружность краснорецких вампиров. Единственное, что роднило его с остальными любителями крови неживая бледность, проступившая под покровом ночи.

— Владик, — криво ухмыльнувшись, констатировала Дина и подняла пистолет.

Его появление ошеломило нас. Дина хоть и целилась, но медлила с выстрелом. Я хотела спросить ее, почему она не стреляет, но и сама не двигалась. Взгляд вампира, с ужасом поняла я, заставлял нас цепенеть в бездействии.

— Владислав, — поправил молодой человек, — Можно Влад. Тоже звучит неплохо.

— Пошло и избито, — пренебрежительно сморщилась моя сестра.

— На вкус и цвет товарищей нет, — пожал плечами Владик, — Обычно главным злодеям полагается в финале толкать патетические устрашающие речи. Ничего, если я не буду? Перейдем сразу к делу. Только полюбопытствую: а что вы положили в пирожки? Меня с них, не при дамах будет сказано, пронесло.

— Не надейся, тебя не пронесло и не пронесет, — угрожающе проговорила Дина и прищурила правый глаз.

— Глупо как, — вампир улыбнулся так ласково, что у меня скулы свело от отвращения.

Он легонько повел правой рукой, и нас вдруг разбросало по разным углам комнаты. Неведомая сила вырвала из моей руки «браунинг», с которым я уже успела сродниться, и он, попутно выбив стекло, выпал из окна. Меня саму ударило затылком о край какой-то тумбочки. Комната поплыла перед глазами в моем гаснущем сознании. Я изо всех сил вдохнула ртом спертый воздух, и мой взгляд с трудом, но прояснился. Чтобы увидеть, стонущую на полу Дину, которая ударилась спиной об угол шкафа. Она продолжала сжимать в руке пистолет, но не могла двинуться от боли. Вампир неуловимым движением оказался рядом с ней и, резко наступив на запястье, заставил Дину выронить пистолет на пол.

— И вообще я разочарован, — Владик пнул «ТТ» и загнал его под комод на другой стороне комнаты, — Две несмышленые девочки на такую солидную особь, как я. На что вы рассчитывали? К тому же привлекли гражданских. Стыд и позор.

— Что с ними? — выдохнула я.

— Создали мне неудобства, — вздохнул Владик, — Наелись чего-то сильно напоминающего чеснок, напились гадости из купели. Да еще повесили на шею миниатюрные изображения орудия древнеримской пытки. Пришлось пока их усыпить. Всех, включая милую родню. Они мне, кстати, очень дальняя родня. Моя мама вышла замуж за брата тети Люды, когда мне было…ну, не важно.

Он склонился над Диной. Она смогла перевернуться, приподняться и сесть, прислоняясь к шкафу, и теперь, тяжело дыша, глядела на Владика. Зеленые глаза моей сестры в темноте горели бессильной яростью, но страха в них не было.

— Аппетитная девчонка, сладкая, — вампир наклонился и принюхался; его нос брезгливо сморщился, — И эта туда же — посеребренная водичка. Сестричку тоже накачала?

— Под завязку, — сквозь зубы ответила Дина, отодвигаясь от зверино чутких трепещущих ноздрей.

— Ну, ладно. Я подожду, — спокойно заметил вампир, — У меня полно времени, в отличие от вас. Святой дух на таких как вы надолго не снисходит. Да и чеснок ваш, наверное, приправа из пакетика? Есть надо натуральную пищу. Как я, например.

Он прошелся по комнате и вынес на середину пару стареньких деревянных кресел, потом достал из заднего кармана джинсов моток синтетической бельевой веревки.

— Вынужденное промедление, — задумчиво поглядев в окно, на луну, проговорил Владик, — Хотел пообедать, но не беда, позже позавтракаю.

Он подошел к Дине, взял за ворот куртки и с невероятной силой оторвал ее от шкафа. Съежившись у стены, я глядела, как он волочет Дину по полу, понимая, что сейчас последую за ней.

— Приятного аппетита! — вдруг отрывисто рыкнула моя сестра, изогнулась в его руках, выдернула из-под полы осиновый кол и воткнула Владику в ногу, пришпилив его ботинок к полу.

Вампир весь передернулся от боли и взвыл, как собака. Он наотмашь ударил Дину по лицу и отбросил обратно к шкафу.

— Сука, — простонал он, и в темноте, наконец, остро блеснули клыки, — Думаешь, тебе твоя зубочистка поможет?

Он с силой выдернул кол из своей ноги, и, скаля зубы, приблизился к Дине, скорчившейся на полу. Я поняла, что мою сестру сейчас убьют ее же оружием. Зная, что терять уже особенно нечего, я рыбкой нырнула на пол и прокатилась на животе до комода. Под ним едва поблескивал Динин пистолет. Стоило мне протянуть руку в запыленную темноту, как Владик махнул в мою сторону ладонью, и меня дернуло обратно к стене. Пытаясь удержаться на месте, я беспомощно схватилась за короткую ножку комода. Комод сдвинулся вместе со мной, царапая половую краску. «ТТ» остался лежать на полу. Извернувшись, как уж на сковородке, я толкнула его ногой в Динину сторону.

Этого оказалось достаточно: Дина рванулась вперед и сцапала пистолет трясущимися руками. Она вскинула его в воздух, направляя дуло на Владика. Вампир взревел дикой кошкой, прыгнул на Дину, и тогда она выстрелила. Серебряная пуля прошила левую глазницу и выжгла ее насквозь. Тело Владика дрогнуло в короткой судороге, как от удара током, и упало спиной вверх рядом с Диной. Мне показалось, вампир сейчас вскочит и разорвет мою сестру в клочья. От ужаса я издала весьма негероический визг. Владик не двигался.

Дина тоже сидела, застыв в напряженной позе, сжимая пистолет в поднятых руках, дико вращая глазами. Наконец, она громко выдохнула и со стуком положила «ТТ» на пол.

— Жива, дуреха? — хрипло спросила она, отодвинув тело вампира ногой.

Я села, жадно дыша в наступившей тишине. Густой воздух стариковской спальни казался сладким как шоколад.

— Почему это дуреха? — обиженно спросила я, — Из нас двоих ты красивая, а я умная!

Дина обиженно округлила глаза.

— Сима — сука! — поднимаясь на четвереньки, объявила она.

— Дина — дубина, — вставая на ноги, отрезала я.

Она посмотрела так, что я подумала, сейчас ударит. Потом запрокинула голову и захохотала.

Гагарина, Андрея Иваныча, мать и дочь Зотовых мы нашли внизу, в горнице. Все они лежали на диване в гипнотическом сне.

— Потом окроплю их святой водой, они и проснутся, — Дина вздохнула, — Но сначала надо прибраться и дело закончить. Где у них тут топор?

Я позавидовала спящим. После пережитого меня ноги не держали, а тут еще ставить мебель на место и головы рубить. Работа у охотников за привидениями героическая, но больно грязная.

Мы уехали из Краснорецкого на рассвете. На заднем сидении «Волги» в спортивной сумке Гагарина позвякивала небольшая батарея разнокалиберных банок — баба Майя надавала нам с собой варенья, грибов и соленых огурчиков. Когда мы проезжали через мост, который больше не имело смысла поднимать на ночь, я вдруг подумала, что, наверное, никогда сюда больше не вернусь.

Меня охватывали смешанные чувства. Вампиров мы победили, людям помогли. Но правда, которую я узнала о своей семье, оказалась слишком горькой, и тяжело было ее принять. К тому же маму мы не нашли.

— Она звонила мне, — словно прочтя мои мысли, выдавила Дина, когда мы выехали на шоссе.

— И ты молчала? — возмутилась я, хотя пора было уже привыкнуть.

— Ты задремала, не хотелось будить, — невозмутимо ответила старшая сестра, — Звонок был короткий. Приказано ехать в город N, Энской области.

— Приказано? — я возмутилась еще больше, — Мы взрослые люди. Так и будем слушаться маминых ценных указаний?

— Так нужно, — твердо ответила Дина, сердито глянув на меня с водительского места, — Думала, ты понимаешь теперь.

— Понимаю, — я опустила взгляд на собственные колени и тихо добавила, — Я замуж выхожу.

— Ну, да, — Дина вздохнула, — Ты права. Работы нашей ты попробовала, знаешь какова она. И настаивать, чтобы ты занялась нашим маленьким семейным бизнесом, я не могу. Едем назад в Москву.

Удивительно, но обещание вернуться в конце недели, данное Лешке, я выполнила. В воскресенье вечером темно-синяя «Волга» с оленем на капоте высадила меня у подъезда дома, где мы с Лешкой снимали квартиру. Свет в угловом окне на последнем этаже не горел.

— Спит уже, наверное, — глянув вверх, усмехнулась Дина.

За ее улыбкой была заметна грусть. Я понимала, в глубине души она надеялась, что я останусь с ней, и какая-то часть меня тоже этого хотела. Но меня ждала другая жизнь. Моя собственная, без осиновых колов и серебряных пуль.

— Или в Интернете висит, — предположила я, зная Лешкины вредные привычки, — Не зайдешь?

— Не-а, — Дина состроила как можно более непринужденную рожицу, скрывая, что опечалена, — Есть планы на вечер. Один крендель оставил мне в тот раз телефончик. Попытаюсь его охмурить, а утром поеду искать маму. На свадьбу-то пригласишь?

— Конечно, — улыбнулась я.

Мы обнялись, я нашла губами ее щеку. Дина сердито засопела и толкнула меня к двери подъезда.

— Хватит, гражданка, целоваться. У тебя поинтереснее объект для домогательств есть. Топай уже.

Прощание с сестрой принесло чувство легкой грусти и освобождения. Я освободилась от тяжелых дум о прошлом, и открыла ключом дверь своей квартиры, готовая к новым жизненным впечатлениям. В коридоре было темно, во всей остальной квартире тоже. Лешка точно спал, хотя для него это было рановато.

Стараясь не шуметь, я прокралась по коридору к двери в спальню. Она была приоткрыта, с улицы в коридор светил фонарь. В его свете на полу комнаты переливалось зеркальным блеском темное озерцо. Посреди него, раскрыв ладонь, белела безжизненная рука. Я отступила обратно в коридор и подняла глаза к прямоугольнику окна. На его сероватом фоне мне почудился дрожащий силуэт…

А ДАЛЬШЕ:

…- Вы ищете девочку? — спросила Анна Федоровна, — Уж извините, но Зинаида Дмитриевна перед отъездом сделала кое-какие намеки.

Мы озадаченно помолчали.

— Ищем, — решилась я, — Скажите, Анна Федоровна, а почему милиция не ищет? Два милиционера пропали в лесу, а ваш сын уехал из города. Впечатление такое, что он сбежал.

Настал черед Кувшиновой замолчать. Анна Федоровна подавленно смотрела на вязаный половичок под ногами, стоя у стола и водя кончиками пальцев по его круглой столешнице.

— И мне так показалось, — через силу проговорила она, потом бросила опасливый взгляд на дверь, куда ушла Саша, — Да, милиция не ищет.

Она опять замолчала, видимо решив, что и так сказала слишком много. Повисла напряженная пауза.

— Ваш сын боится чего-то? — спросила я, подходя ближе к Кувшиновой.

Она растерянно качнула головой, глядя себе под ноги, и крепко сжала пальцами край стола.

— Его предупредили. Сказали, что те двое сотрудников только начало. Если он продолжит поиски, будет хуже.

— Кто предупредил? — спросила Сима, тоже сделав шаг вперед.

Кувшинова подняла глаза и беспомощно посмотрела на нас, но не отодвинулась, словно рядом со мной и Симой чувствовала себя защищенной.

— Он не знает. Вечером того дня, когда те ребята не вернулись из леса, Сережа выходил на лестничную клетку покурить. Квартира на первом этаже, дверь подъезда была приоткрыта, и он услышал с наружи голос. Он все и сказал.

— Голос? — переспросила я, — Мужской, женский?

— Никакой, — сдавленно ответила Анна Федоровна, и в ее глазах всколыхнулся страх, — Так Сережа сказал. Он по-настоящему испугался и постарался сделать так, как велел тот голос. Он не мог рисковать людьми. Но просто смотреть, как следствие сходит на нет, он тоже не смог и уехал с Надей к ее сестре. А мне велел забрать Сашу к себе и глаз с нее не спускать. Сережа хотел, чтобы Саша тоже поехала с ним и с матерью, но она заупрямилась, не захотела пропускать музыкальную школу. Пианино для нее всё. И теперь я тоже боюсь, потому что не понимаю, в чем дело. Вы можете сказать, что происходит?…