Непокорное сердце

Глава девятая

Мягкие, аквамариновые волны плавно раскачивались, и, поднимаясь, выплескивались на берег, а солнечные лучи слепящими искрами играли на поверхности воды. Я все никак не могла оторвать взгляда от этого занимательного зрелища — оно гипнотизировало меня, заставляло полностью отдаться ему, отбросив все свои мысли и печали. Теплый, ласковый песок обволакивал босые ноги, и так приятно было погрузить в него пальцы. Да чего уж там — хотелось полностью зарыться в это лазурное молочно-бежевое наслаждение, как в теплое одеяло.

Кто-то мысленно позвал меня. Я не слышала голоса, но почувствовала молчаливый призыв обернуться. Кто-то пристально смотрел на меня со спины. Я обернулась. Это был человек, мужчина — молодой, стройный, с красивыми каштановыми волосами, мягкими волнами достающими ему до плеч. О, да, он был очень красив. И он смотрел на меня так, будто знал меня. Вот только я не помнила, чтобы мы были знакомы. Да и как я могла помнить, если полностью растворилась в блаженной неге, отдав ей, наверно, не только свои мысли и горести, но и воспоминания? Как же я теперь узнаю этого человека?

Он продолжал смотреть, и я медленно, неуверенно подошла к нему.

Вблизи он был еще лучше — бледное, красивое лицо с яркими, идеально-правильными чертами лица, было грустным, а синие, как сапфиры, глаза смотрели на меня с нежностью и горечью.

— Ты забыла меня, — тихо сказал он, и столько боли было в его голосе. Боли, но не упрека. Я чувствовала, что этот прекрасный незнакомец любит меня, от того и не может держать на меня ни обиды, ни злости. Но ему больно. От этого больно становилось и мне. Но почему? Неужели этот незнакомец так много значит для меня? Но как же так, если я совсем не знаю его?

— Мне жаль, — тихо ответила я. О, как я могла помнить его, если даже собственный голос казался мне чужим?

— Я помогу тебе вспомнить, если, конечно, ты этого захочешь.

— Да, хочу. Помоги мне.

— Ты позволишь? — он протянул ко мне руку. У него были красивые, длинные пальцы. Не знаю, почему, но я ощутила легкую зависть. Мои пальцы были недостаточно длинными для…для чего? Этого я не помнила. Может быть, я была пианисткой или же мечтала ею стать?

— Да, — я безбоязливо протянула свою руку и вложила ее в ладонь прекрасного незнакомца. Его прохладные ласковые пальцы бережно сжали мои. Приятная легкость ушла, сменяясь грузом тревожности, печали, разочарований и отчаяния. Я все вспомнила. — Кристиан, — я открыла глаза, и незнакомец перестал быть для меня незнакомцем. Передо мной стоял Кристиан Фицбрук, и он не был человеком, он был вампиром. Но я любила его.

Он улыбнулся.

— Теперь ты помнишь.

— Как я могла забыть? Не понимаю…

— Ты не виновата в этом. Колдовство заставило тебя это сделать. Но теперь ты все помнишь, и мы вместе. Вот только любишь ли ты меня?

— Люблю. Конечно, люблю. Почему ты спрашиваешь так, будто сомневаешься? — я, не отрывая взгляда, смотрела в синие, как море, глаза, в глубине которых хотелось утонуть, раствориться без остатка.

— Потому что тебя заставили меня разлюбить, — с еще большей горечью поведал Кристиан.

— Нет. Нет, не правда. Я никогда не переставала любить тебя, — я высвободила руку из мягких ладоней Кристиана, и обвила ладонями его лицо. Мне хотелось вложить в прикосновения всю свою нежность, всю любовь, которую я испытывала, чтобы он ни на секунду больше не сомневался в ней.

Он улыбнулся.

— Это правда?

Я кивнула.

— Да, да. Конечно, это правда.

Наши губы встретились в мягком, восхитительно нежном поцелуе, и я растворилась в этой нежности, в своей любви к Кристиану. Океан, казалось, одобрительно, шумел за моей спиной.

— Я верю тебе. Я верю в тебя и нашу любовь, — сказал Кристиан, отстранившись первым. — А сейчас тебе пора.

— Что? — я удивленно смотрела на любимого. О чем он говорит? Неужели прогоняет меня? Неужели не верит мне?

— Тебе пора, Стейси. Нельзя оставаться здесь слишком долго, как бы хорошо здесь ни было.

— Но почему? Разве это место опасно? — я огляделась вокруг. — Посмотри, как здесь хорошо! Это ведь настоящий рай!

Кристиан снова улыбнулся.

— Другого ты и не заслуживаешь. Ты ангел, Стейси. Ты мой ангел.

— Я вовсе не ангел, — отмахнулась я. Кажется, он увиливает от ответа. — Почему нам нельзя оставаться здесь? Что плохого может случиться с нами, если мы вдвоем, мы снова вместе?

— Со мной ничего. Но вот ты…ты должна вернуться, иначе навсегда останешься здесь, вот только меня уже рядом не будет, — Кристиан положил мне на плечи руки и слегка сжал их. — Послушай, Стейси, я знаю, что ты справишься. Ты сильная, смелая, настойчивая. Ты сможешь, нужно лишь постараться. Пожалуйста, Стейси, сделай это. Сделай ради меня. Вернись.

Я приходила в себя долго, болезненно, медленно выплывая из объявшей меня темноты забвения. Это было непросто — казалось, она не хотела отпускать меня, и как только мне удавалось приблизиться к свету, я тут же падала и летела в низ — в широко распахнувший свой голодный рот, пропасть.

— Давай же, Стейси, старайся. Приди в себя вернись к нам, вернись, — мягкий мужской голос был знаком мне, но я не помнила его. Я ничего не помнила, даже себя. Как же тогда я узнала свое имя? И разве так меня зовут? Настя, Настенька, Ана — вот так меня всегда звали…мои родители, друзья… Я не помнила ни родителей, ни друзей, ни кем была я сама в той далекой жизни, когда тьма еще не поглотила меня, когда я могла дышать полной грудью, не задыхаясь от боли, когда умела смеяться и радоваться жизни. Жизни, которой у меня больше нет… Ее отняли у меня, вырвали у меня из груди вместе с последним глотком воздуха. Я не знала, не помнила, кто это был. Но это был кто-то злой, жестокий, жаждущий моей смерти.

— Дыши. Просто дыши, вот так, — присоединился второй голос, и его я тоже помнила, но не узнавала. Но почему-то мне казалось, что я любила его, любила этот голос, он заставлял меня улыбаться, а при его звуках сердце радостно трепетало в груди. Вот и в этот раз я улыбнулась. Кристиан… Вот так его звали — того, кого я любила…когда я была жива. Но разве я мертва? Если да, то почему же слышу голоса тех, кто жив? — Открой глаза, прошу тебя. Вернись. Вернись ко мне. к нам…

Открыть глаза. Да, мои глаза плотно закрыты, и я должна открыть их, чтобы увидеть наконец его.

Но это было непросто — веки казались тяжелыми, и совершенно неподъемными, но я старалась.

И когда все же открыла глаза, то совершенно ничего не увидела, только свет — болезненно яркий, настолько неприятный, что я тут же сомкнула веки.

— Нет, нет, не закрывай их, не уходи, — позвал меня первый голос, и я подчинилась.

— Ее взгляд расфокусирован. Она все еще не с нами, — сказал Кристиан — теперь я была уверена, что его зовут именно так.

— Она приходит в себя и это главное, — отозвался первый голос.

Мягкие, прохладные руки коснулись моего лба, и это прикосновение было очень приятным — наверно, я горела.

— У нее жар, — любимый голос был встревоженным.

— И это хорошо. Она борется, — снова отозвался первый. Он был спокоен — в его голосе я не слышала беспокойства.

— Но она все еще без сознания, она не с нами.

Как же не с ними? Ведь я слышу их, вот только ответить не могу — язык, как и веки, совсем не слушались, но я все же попыталась.

— Я…в-вас. с-слы-ш-у, — вяло и, похоже, совершенно невнятно простонала я.

— Стейси, — ласковые ладони гладили мое лицо, волосы. — Ты жива, — столько боли, отчаяния и надежды, сколько было в этих словах, я никогда еще не слышала прежде. Наверно, не слышала. Память медленно возвращалась ко мне, вот только я плохо понимала, где я и что со мной случилось.

— Кристиан, — я сглотнула — губы пересохли и ужасно хотелось пить. Мой взгляд встретился с тревожным взглядом сапфировых глаз. Лицо вампира было бледным, а между бровей залегла глубокая складка — Кристиан хмурился, глядя на меня. — Почему…ты так…смотришь? — слова все еще давались мне с трудом.

— А как мне на тебя смотреть, Стейси? Я чуть с ума не сошел, когда нашел тебя безжизненной рядом с Розой. Это она ухитрилась позвать меня.

— Она в порядке? — я начинала припоминать наше с ней приключение, и последним, что было в моей памяти, была борьба со стражниками.

Кристиан утвердительно кивнул:

— Да, с ней все хорошо. В отличие от тебя.

— А что со мной произошло?

— Один из стражей запустил в тебя сильнейшим проклятием, вызвавшим клиническую смерть.

— Что с ним стало? Его схватили? Он убежал?

— Он… — Кристиан опустил глаза.

— Я убила его, — отозвалась Роза. Только сейчас я заметила ее, стоявшей в дальнем углу комнаты. Рядом была и Мелитта. Лицо моей заклятой врагини и по совместительству подруги по несчастью было таким же бледным, как у Кристиана. Она выглядела потерянной и очень расстроенной. — Я не хотела этого. Не знаю, как это вышло, — ее голос сорвался и она искренне, пожалуй, впервые за все время, что я ее знаю, заплакала.

— Не надо, Роза, — сказал ей профессор Вайз. — Мы знаем, что ты не хотела убивать. Это была вынужденная мера. Его Величество сам будет ходатайствовать перед Советом о твоем помиловании.

— Позвольте напомнить, что право на помилование остается за мной, — вмешался посторонний голос. Это был Готтон. От изумления я аж приподнялась.

— Да-да, — согласился Вайз. — Тем более. Тем более, Роза, тебе не о чем беспокоиться. Думаю, Его Величество должен еще и наградить тебя за то, что спасла жизнь будущей королеве, — мягко добавил он. Я не видел ректора, так как из-за резкого головокружения была вынуждена снова опуститься на подушки, но наверно он посмотрел на Готтона, ожидая его реакции, потому как тот холодно ответил:

— Непременно так и сделаю.

— Вот и славно, — профессор встал со стула, на котором сидел рядом с моей кроватью. За ним последовал и Кристиан. — А сейчас нам нужно оставить тебя, чтобы дать как следует отдохнуть. Теперь, когда ты пришла в себя, твоей жизни ничто не угрожает, — он улыбнулся. — По крайней мере, так говорит доктор эль-Деглариен.

Доктор? Да еще и эльф? Я что, нахожусь в госпитале? Чуть приподнявшись на локтях, я осмотрелась — так и есть, я находилась в больничной палате, правда, кроме меня, никого из больных здесь больше не было. Палата была одноместной и очень уютной. Рядом на столике даже стояли живые цветы. Интересно, их ставят сестры или кто-то принес их? Если последнее, тогда кто же?

— Мисс Фэйбер, вы можете остаться, — сказал ректор Мелитте. Она благодарно кивнула, но тут же встревоженно посмотрела на меня, вероятно, оценивая мое состояние. Я подняла большой палец вверх, давая понять, что в полном порядке. Ну, ведь это было почти правдой — по крайней мере, я жива, что может быть лучше? Увидев, что Роза собирается выйти вслед за Кристианом, я окликнула ее:

— Роза…

Она медленно, будто удивленно, обернулась.

— Да? Ваше…Высочество…

Я подавила желание улыбнуться. С чего вдруг такое почтение?

— Останься, пожалуйста.

Она послушно подошла к кровати, и, взяв, один из стульев, предназначенных специально для посетителей, села рядом. Тоже самое сделала и Мелитта.

— Я знаю, что ты хочешь услышать, — тихо сказала она, снова обращаясь ко мне «на ты». Ну и мечет же ее, бедняжку.

— Тогда расскажи мне, — почти потребовала я. — Расскажи все, что произошло сегодня.

Роза подняла на меня удивленный, немного испуганный взгляд. Как ни странно, то же самое было и на лице Мелитты. Что не так?

— Сегодня? — повторила Роза. — О, нет-нет. Это было три дня назад.

Что?? Что она говорит? Как так?

— Ты была в коме, Стейси, — вмешалась Мелитта. Ее голос дрогнул, когда она добавила: — Трое суток.

Роза бросила в ее сторону непонимающий взгляд, но кивнула:

— Спасибо эльфам. Они сумели вывести тебя из глубокого сна. Вернее даже, из объятий смерти.

— Роза, — одернула ее Мелитта.

— Так, значит, выходит, что меня снова пытались убить, — пробормотала я. — Что случилось после того, как я… как меня… Когда я отключилась?

— Я убила стражника, — механическим голосом ответила Роза. Она помолчала, и только после того, как сама Мелитта, с моей поддержкой, сказала ей, что она не виновата, смогла взять себя в руки и продолжить. — Затем я попыталась перетащить тебя в безопасное место, но это было тяжело. Вернее…я не хочу сказать, что ты много весишь, но…

Неожиданно для нас обеих Мелитта рассмеялась. Мы с Розой непонимающе посмотрели на нее. В глазах подруги стояли слезы, хотя она и улыбалась.

— Простите, — все еще смеясь, сказала она. — Просто эти три дня…они были очень напряженными, и…

— И у тебя съехала кукушка, — «заботливо» подсказала Роза.

— Ага, наверно, — не стала перечить Мелитта. — Продолжай, пожалуйста.

Смерив ее одним из своих фирменных взглядов, в котором на сей раз читалось что-то вроде: «Боже, ну и чокнутая», Роза продолжила повествование:

— Так вот, я пыталась… — она покосилась взглядом в сторону Мелитты, и, вероятно, ожидая очередного приступа смеха, перенаправила рассказ в другое русло. — В общем, если говорить короче, то мне удалось отыскать «дыру» в защитном щите и послать записку с просьбой о помощи.

— Почему ты позвала Кристиана, а не профессора Вайза? — спросила ее Мелитта, хищно сощурив глаза. Вообще-то мне, в отличие от нее, было все равно, к кому за помощью обратилась Мелитта, и вовсе не потому что я больше не ревную Кристиана к ней. Наверно, не поэтому… Просто я считаю, что раз уж мы остались живы, то неважно, от кого пришла помощь. В конце концов, для меня не секрет, что Роза любит Кристиана. В отличие от меня, до сих пор…

Я вспомнила тот чудесный сон, в котором мы с Кристианом были вдвоем, на берегу прекрасного океана. Я сказала Кристиану, что люблю его, и это было правдой — я, действительно, любила его там, в своем сне. А сейчас, вернувшись к реальности, я ощущаю лишь пустоту в своем сердце. Что же со мной не так? Почему я не могу преодолеть проклятие кольца, если я действительно люблю?

— Тебе-то что за дело? Какая разница, кого я попросила спасти нас от возможной гибели? — рыкнула на нее Роза.

— Это, правда, не важно, Мелитта, — вмешалась я, чтобы предотвратить назревающий конфликт. Сейчас я была на стороне Розы, и это было так неожиданно и странно. Но, в конце концов, мы вместе оказались в настоящей заднице, и лишь чудом смогли выбраться из нее живыми. И она спасла меня. Реально спасла. Вот только где же Стеф? Что с ней?

— Скажи, Роза, тебе что-нибудь известно о Стефании? Ее арестовали, и я хочу знать, что с ней, жива ли она…

— Жива, — Роза опустила голову. — Но находится в тюремной башне. Ее ждет суд, как и всех тех, кто пытался в тот день пересечь границу.

— Суд? Ее будут судить? — я сглотнула комок, подступивший к горлу. Было такое ощущение, будто невидимая рука сжала мое горло.

— Да, конечно. Пересечение границы противозаконно.

— Почему-то этот закон действует не на всех, — в сердцах выпалила я, совершенно не подумав о последствиях. Роза удивленно приподняла бровь.

— Ах, вероятно, речь идет о профессоре Вайзе? — догадалась она. — Так он член Совета, а им можно.

— Слуги Лоркенса тоже не видели препятствий, когда пытались поймать меня там, в моем прежнем мире.

— А этим товарищам вообще закон не писан, — небрежно отмахнулась Роза.

— Что же ждет Стефанию? Какой тюремный срок?

Роза посмотрела на меня пристальным, растерянным взглядом. Мелитта встала, и, сказав, что ей нужно отыскать профессора Вайза, чтобы точнее узнать о расписании занятий, вышла из комнаты.

— Ее ждет, казнь, Стейси, — потерянно произнесла Роза. — Мне жаль.

Ее слова потрясли меня. Казнь… я не думала о ней прежде, когда помогала Стеф, мне и в голову не приходило узнать о возможных последствиях на случай, если побег не удастся. Как я могла так халатно отнестись к собственной служанке? Как я смогу править королевством, если не в состоянии позаботиться о безопасности личных подчиненных? Права была Ее Величество, упрекая меня в безалаберности и глупости, зря я обижалась.

В палате внезапно стало очень душно — я ощутила резкую нехватку воздуха. Заметив мое состояние, Роза встревожилась.

— Позвать сестру? — предложила она.

— Нет, не надо, — сдавленно произнесла я. — Пригласи, пожалуйста, Его Величество.