Непокорная на княжеском отборе

Глава 5

Просыпаюсь посреди ночи от плохого сна. Не помню, что именно снилось, но явно что-то неприятное. Даже после пробуждения продолжаю испытывать ощущение страха, а сердце в груди колотится как ненормальное.

Распахиваю глаза и первое время лежу без движения, глядя прямо перед собой в темноту. Ожидаю, пока сердце успокоится, а сбившееся дыхание придёт в норму.

Постепенно в голове всплывают воспоминания о том, что произошло накануне. Пытаюсь понять, насколько они правдивы.

«Неужели я действительно попала в другой мир? А может, мне это всё приснилось?» – размышляю в то время, пока глаза привыкают к темноте.

Буквально сразу же понимаю, что нахожусь в грубом жилище князя. Ощущения не могут обманывать. Моё тело покоится на меховой подстилке. Ещё одно покрывало, обшитое с нижней стороны грубой тканью, укрывает меня сверху. К тому же в помещении особенный запах – полыни, кожи, дерева с примесью дыма. Так не может пахнуть в больнице, там царит запах хлорки и лекарств. И уж точно в стерильной больничной палате не встретишь одеял из натурального меха.

Что же теперь делать? Как жить в этом странном мире? Как вернуться обратно?

Вздыхаю и поворачиваюсь набок, но тут же подскакиваю как ошпаренная, потому что рука задевает чьё-то тёплое тело.

– Не тревожься, красавица, это я, – слышу из темноты низкий голос князя.

Он! Так говорит, будто желает успокоить этими словами. Так как раз это-то меня и тревожит!

Оказывается, Бранибор всё время лежал рядом. Но при этом вёл себя очень тихо, я даже дыхания его не слышала. А может, просто не замечала, погружённая в собственные переживания.

Близость огромного мужчины пугает и завораживает одновременно. Очень быстро до меня доходит, что я совершенно голая под покрывалом, и мы вдвоём в его постели.

– О-ой… – скулю жалобно и быстро забиваюсь в дальний угол кровати, сжимаясь в комок.

От ужаса кровь колотится в висках, а горло стягивает спазмом, так что невозможно сделать вдох. Тело холодеет и отказывается слушаться. Мгновенно покрываюсь ледяными мурашками и начинаю колотиться как в ознобе.

«Только бы не тронул! Пожалуйста, только бы не тронул!» – умоляю мысленно, сама не знаю кого.

Бранибор мгновенно распознаёт, что я чувствую.

– Не бойся, Нас-тя… – тянет моё имя. – Не думаешь же ты, что я притронусь к тебе сейчас? Обижу израненную и обессиленную?

Думаю, именно так я и думаю! Что ещё ждать от вас, кроме боли?

Но вслух не могу ничего произнести. Огромный мужчина пугает меня до чёртиков. Дрожу и кутаюсь в мех, не в силах выдавить из себя ни слова.

– Успокойся, краса ненаглядная, доверься мне, голубка сизокрылая. Не обижу, и в обиду никому не дам. Говорю как есть, а слово моё – крепко.

Почему-то хочется в это верить. Да и есть ли у меня выбор? Я в доме Бранибора. При этом даже не подозреваю, что находится за его стенами. Но интуиция подсказывает, что без помощи князя мне здесь не выжить.

Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Получается не очень, но дрожу всё же меньше.

– Игорь, тоже так говорил, – выпаливаю первое, что приходит на ум.

– С кем ты меня ровняешь? Неужто думаешь, что я, какой же слизняк, как и он? Ратники с девками не воюют. Женщин обижать в моём княжестве не велено. Это всех и каждого касается, любого сословия. Коли поступает мне жалоба от обиженной жены, что крестьянин, либо ремесленник поднял на неё руку, у меня одна расправа – выпороть на конюшне, чтобы неповадно было гонять тех, кто слабее, – в голосе князя звучит обида.

– Бить, может, и не станешь… Я другого боюсь… – бормочу, кутаясь в покрывало.

В этот момент остро чувствую свою наготу. Ему достаточно руку протянуть, запустить её под пушистый мех и тогда… Даже подумать страшно.

– Я не насильник, если об этом речь. А то, что мы в одной постели оказались… Так ты в моей опочивальне, другого места в доме для тебя нету. Точнее, оно-то найдётся, да только неподходящее для этакой неженки. Не мог же я тебя в стылые, необжитые покои выставить? Слишком уж ты хрупка. А на дворе мороз. Здесь самое тёплое и спокойное местечко для тебя.

Если бы так. Замираю в уголке, не смея спорить. Смотрю в темноту и прислушиваюсь.

Постепенно напряжение отступает. Князь действительно не делает попыток дотронуться. Лежит с краю и посапывает тихонечко, будто спит.

За окном же разыгралась настоящая буря. Ветер ревёт, с утробным гулом кидаясь на каменные стены, воет в трубе. А в комнате уютно и тихо. В печи потрескивают догорающие поленья, под меховым покрывалом тепло. Слабость вновь накатывает медленными волнами, заставляя забыть о тревогах и провалиться в сон.

Когда я в следующий раз открываю глаза – за окном уже утро.

Князя рядом нет, а в комнате гораздо холоднее, чем ночью. Приподнимаюсь на постели, кутаясь в покрывало, и оглядываю комнату. Моё внимание привлекает шум возле печки.

Оборачиваюсь в ту сторону и встречаюсь взглядом с девочкой-подростком. На ней добротная, но без изысков одежда, на ногах – короткие валенки, на голове – шерстяной платок.

– Ой, разбудила, поди! Ты уж прости, велено печь растопить, а то озябнешь, – говорит она, то и дело бросая в мою сторону любопытные взгляды.

– Нечего страшного. Как тебя зовут? – с интересом разглядываю девчонку.

Печь прислали попить, наверное, служанка в доме князя.

– Улькой кличут, а так Улита я, – отвечает, одновременно выгребая из печки золу.

Ты не знаешь, где моя одежда? – спрашиваю, надеясь, что девочка сможет мне помочь.

– Дык, князь её в сундуке запер. Это я от Вереи слышала, когда она вечеряла с нами. А для тебя новые наряды шьют. Бранибор велел в седмицу управиться, всё, что требуется подготовить.

– А ты можешь принести мне хоть какую-нибудь одежду? Мне встать с постели хочется.

– Верея не велела. Она сама придёт. Поглядит сперва, коли разрешит, тогда и встанешь. Но голышом валяться, знамо дело, не пристало. Рубаху тебе уже справили. Вон она, в изголовье лежит.