Ненужная королева. Начать сначала

Глава 33

Мои опасения насчет лестницы оказались беспочвенными, потому что вместо кабинета на втором этаже меня повели в библиотеку на первом.

Вдоль стен стояли стеллажи с книгами, такие высокие, что требовалась лестница, чтобы достать томик с верхней полки. У окна добротный стол с уютной лампой и мягким креслом. У стены напротив – бархатный диван с мягким пушистым пледом на подлокотнике. Все для того, что чтение было приятным, комфортным.

Единственное, что не вписывалось в общую атмосферу уюта — это Юджин, сидевший за тем самым столом и небрежно переворачивающий страницы толстой книги.

Услышав мои шаги, он обернулся:

— Лил? Какими судьбами.

— Меня пригласил глава Эберли.

— Да? — немного разочаровано, — а я уж подумал, что ты соскучилась.

— Не соскучилась.

— Совсем?

В голосе игривые ноты и выражение лица такое хитрое, будто он не верил в мои отговорки относительно приглашения. Кажется, кто-то и правда решил, что я пожаловала сюда в надежде помириться.

— До свидания.

Я собралась уйти, но возле выхода над мной нависла тень Юджина. Он уперся в дверь над моей головой, вторая рука преградила путь на уровне талии.

— И что это значит?

Развернувшись, я спокойно посмотрела ему в глаза. Юджин оказался не из тех, кто умеет выдерживать прямой взгляд. Пряча неуверенность за усмешкой, бывший жених сказал:

— Отец сейчас занят, к нему пришли буквально за десять минут до тебя.

— Значит, я приду в другой раз.

— Не спеши. Он быстро освободится и примет тебя. Подожди. Я пока прикажу служанке принести чай.

— Не надо.

— Не обижай меня отказом, Лил. Я изо всех сил пытаюсь наладить отношения после того, как…

Я вскинула брови, а он поспешно проглотил окончание фразы.

— Просто чай, ничего больше. В знак примирения.

В Райгарде, когда кто-то кого-то пытался так настойчиво чем-то угостить или напоить, сразу возникали мысли о ядах.

Неужели и Юджин решил поиграть в отравителя? Даже интересно стало.

Я позволила усадить себя на диван и, пряча насмешку, наблюдала за тем, как он суетился. Позвонил в колокольчик, и когда служанка заглянула к нам отрывисто произнес:

— Чай! Жасминовый. И две кружки.

Она быстро мазнула любопытным взглядом, но тут же опустила глаза, чтобы не навлечь на себе гнев хозяина.

Пока ждали чай, он не оставлял попыток разговорить меня. Как дела в усадьбе, всего ли хватает, приходят ли ко мне помощники. Последнее волновало его больше всего. Он ревниво сверкал глазами, когда спрашивал про Даррена, словно боялся, что тот на что-то претендует.

Я отвечала скупо, даже не пытаясь сделать вид, что меня этот разговор интересует.

— Твой отец еще не освободился?

Юджин тут же набычился:

— Тебя интересует только мой отец?

— Меня интересует только причина, по которой он меня вызвал.

На этом разговор завершился. Бывший жених с оскорбленным видом отвернулся к окну, а я ждала чай, и когда в дверь постучали – даже обрадовалась. Хоть какое-то развлечение.

Служанка внесла поднос, на котором стоял пузатый чайничек, две кружки и вазочка с конфетами. Выставила угощение на маленький столик, подкатила его ближе к дивану и, низко поклонившись, ушла.

Я же со спокойным интересом наблюдала за тем, как встрепенувшийся Юджин забыл об обидах и снова надел гостеприимную, услужливую маску.

Сначала он налил мне, потом себе:

— Угощайся.

И что у нас тут?

Я взяла кружку и вдохнула аромат. Пахло и правда жасмином, а еще мятой, вереском и медом. И среди всей этой сладости пробивались кислые нотки рагульника и горечь черного листа.

Значит, решил усыпить? Забавно.

Я сделала глоток, и не много посмаковав, сказала:

— Вкусно.

Он улыбался.

Дурак. Кто ж таким зельем демона травит? Пусть личина у меня человеческая, но суть осталась неизменной. Тут что-то позабористей надо, чем травки да листочки.

Я выпила одну кружку, потом попросила еще одну. На всякий случай зевнула, прикрываясь ладошкой, чтобы у Юджина не возникло подозрений. Уж очень интересно было, что этот недотепа задумал.

А он сидел напротив, едва прикасаясь губами к чашке и довольно улыбался. Его и без того холеная физиономия аж лоснилась от радости, когда я просила добавки.

В итоге чайник быстро опустел, и мне пришлось зевать активнее, потому что ничего не происходило. Пока Юджин терпеливо ждал, когда меня одолеет сон, я прикидывала, как лучше поступить. То ли повалиться навзничь, мол все, держать больше нет сил. То ли попытаться уйти и посмотреть, как гостеприимный хозяин будет меня останавливать.

— Ты что-то бледная, — участливо поинтересовался он, — устала?

— Очень, — вяло улыбнулась я, — просто сил нет, как спать хочу. Пожалуй пойду.

— Лил…

— Нет-нет, пойду. К отцу твоему приду завтра, — оставила от себя пустую кружку и поднялась с дивана.

Юждин тоже вскочил:

— Зачем же так торопиться. Он сейчас освободится и примет тебя…

— Всего хорошего.

Я прошла мимо него, внутренне готовясь к тому, что схватит.

И он схватил. Не сразу, а спустя пяток шагов с хриплым ультиматумом:

— Никуда ты не пойдешь.

Это было ожидаемо. Но вот к чему я точно оказалась не готова, так это к тому, что в ответ на его прикосновение у меня внутри полыхнет диким жаром. Смесью вожделения и безумия. Несмотря на то, что Юджина я искренне презирала и считала никчемным, мое тело взорвалось неудержимым желанием

Кажется, в этом чае было что-то.

Глава 34

Это был не яд и не алкоголь. Что-то другое, похожее на аюм-траву, которую жрицы в Красном Храме использовали для провала за грань и безумных оргий во имя плодородия.

Оно не поддавалось, не желало уходить из крови, дурманило мозг рождая больную страсть.

— В чем дело, Лил? — Юджин, насмешливо улыбаясь, следил за тем, как у меня сорвалось дыхание. — Все еще хочешь уйти?

— Да, — развернувшись, словно в тумане побрела к двери. Искала нити, за которые можно стянуть дурман, но они быль столь скользкими и прозрачными, что не ухватить, — Я хочу уйти.

Мне бы песка.

— Так быстро? Не торопись, — на талию легли чужие, неприятные ладони. Я дернулась, пытаясь их скинуть, но лишь еще сильнее задохнулась от накативших эмоций. И без того слабые ноги, затряслись, подкосились, и я рухнула в объятия Юджина, как какая-нибудь томная дева. А он и рад, потащил меня обратно к дивану. — Мы тобой еще не закончили. Вернее даже не начинали.

Хотелось уничтожить его, размазать по полу, но не могла. Вместо этого тело свело от непреодолимого желания. Оно хотело здесь и сейчас, и неважно кого. Одурманенный разум не мог справиться с тем, что рвалось наружу. Лишь где-то на задворках слабо теплилось воспоминание о какой-то ленточке, но что это за ленточка…

Юджин не мешкал. Сразу начал развязывать шнуровку на груди, жадными поцелуями покрывая шею и плечи, во сто крат усиливая похоть и без того кипящую в крови, и оттолкнуть его не было сил.

Мозг кричал «нет», а тело вопило «да». Адский разлад.

С этим безумием мне не справиться. Поэтому сделала единственное возможное в такой ситуации, расслабилась. Потянулась к нему, подставляя губы для поцелуя.

— Что, попалась? — прохрипел он, еле сдерживаясь.

Я надеялась, что ОН это почувствует. Не Юджин. А тот, кто безжалостно лишил меня крыльев.

И секунды не прошло, как налетел огненный шторм, принося с собой ярость Варраха. Он лютовал, готовый снести целый мир из-за того, что прикасалась к другому. Верховного демона разрывало от ревности — никто не смел трогать его лаэль! Никто!

Юджин тем временем тянул кверху подол, спеша избавиться от остатков одежды. Путался в складках, нелепо ругался. Глаза его сверкали, как у полоумного.

Варрах лютовал. Его ярость обжигала, смешиваясь с тем огнем, что пылал в крови.

— Да как ты смеешь! — прогремело в голове.

Он не понимал!

Меня передёрнуло, когда рука парня прикоснулась к бедру и поползла выше. Я дернулась в беспомощной попытке отстраниться, мысленно зарычав от бессилия.

Ярость верховного демона затихла. Он настороженно прислушивался ко мне, к моим реакциям, моим мыслям.

— Давай, Лил, — шептал Юджин, торопливо стягивая с себя одежду, — давай.

Было гадко и одновременно нестерпимо сладко. До остервенения хотелось почувствовать его. Меня трясло, я уперлась руками в его уже обнаженную грудь, покрытую редкими волосами, и заплетающимся языком промычала:

— Не надо.

— Надо Лил, надо. Тебе понравится. Не сопротивляйся. Ночь будет долгой. И больше ты от меня никуда не денешься.

Звучало, как угроза. Я до сих пор не понимала, чего он хотел от Лилии. Это их дела, но отдуваться-то приходилось мне!

Внутренний протест душил. Как так? Меня Веррховную демоницу из Песчаного Клана одурманил какой-то сопляк! И теперь его аж трясло от желания забраться мне под юбку, а я лежала под ним, изнывая от нетерпения, как мартовская кошка.

Отвратительно!

Снова бесстыдное прикосновение, и стон сорвался с губ.

Ярость заклубилась с новой силой. Теперь другая, зловещая, преисполненная обещания уничтожить, разорвать.

Она хлынула по венам выжигая отраву. Наконец-то!

И тут же на смену поднималась моя собственная, еще более дикая и безудержная.

— Кто посмел? — прорычал Варрах.

Я безжалостно захлопнула полог, обрывая контакт. Помощь мужа больше не требовалась. Дальше я сама.

Юджин продолжал мазать меня своими слюнями и лапать. Ростом он был не обделен, да и телосложение не хлипкого, а Лилия слабая как мышь. Но это не значило ровным счетом ничего.

Пожалуй, это был самый сложный момент в моей маскировке. Мне хотелось сорвать ленту и показаться во всей красе, посмотреть, как будут стекленеть от страха глаза, как будет ползать по полу, вымаливая прощение.

Нельзя.

Я ударила его коленом в незащищенный пах. Не ожидающий подвоха сынок главы Эберли дернулся и со стоном повалился на меня. Я укусила его за грудь так сильно, как только смогла, почувствовав пьянящий вкус крови на губах.

— Какого…

Договорить не успел. Следующий удар пришелся в горло с острым кадыком. Будь я в прежней форме – выдрала бы его с корнем. Он захрипел и повалился на пол, запутавшись в приспущенных штанах. Одной рукой хватался за перебитое горло, второй загребал воздух в тщетной попытке ухватиться за меня. Глаза на выкате полны злости и удивления, а из бестолково распахнутого рта не раздавалось ни звука. Он еще долго не сможет выдавить из себя ни звука.

Я скатилась с дивана, на ходу опуская задранные юбки и подтягивая шнуровку на груди. Первый порыв – схватить со стола тяжелую нефритовую вазу и добить врага. Прикончить того, кто посмел посягнуть на мое.

И тогда дороги обратно не будет…

Мне с трудом удалось обуздать свой гнев.

Пнула мужскую ногу, попавшуюся на пути, и ринулась к выходу, но у дверей, уже взявшись за ручку, остановилась.

Зелье принесла служанка. Ее либо принудили, либо она заодно с хозяином, либо была не в курсе, что намешано в чайнике. В любом случае кто-то постарался, приготовил его для меня. Она или кто-то еще. Юджин не один все это затеял.

Гнев застилал разум, мешал нормально думать. Лишние эмоции – не нужны. Я погасила их, безжалостно раздавилась, заменив холодом.

В голове чуть прояснилось, и я смогла почувствовать, как дом и его обитатели затаились. Ждали.

Служанка на кухне, глава Эберли и два стражника недалеко от библиотеки.

Они не просто ждали, а жадно предвкушали. Топтались от нетерпения, чтобы ворваться к нам.

Я пока не знала, что задумала эта семейка, но подыгрывать им не собиралась.

Поэтому вместо того, чтобы выйти через дверь направилась к окну, на ходу еще раз пнув уродливо скорчившегося Юджина.

Глава 35

Дернув щеколду, я толкнула тяжелую фрамугу и выглянула наружу. Под окном стелился мягкий газон, усыпанный розовыми незабудками, чуть дальше сочные кусты пионов и ряд стриженных роз. Я забралась на подоконник и спрыгнула вниз, мягко приземлившись на шелковую траву. Замерла на пару мгновений, прислушиваясь к ночной тишине, а потом побежала.

Надо же… И ноги болеть перестали, и в боку не колет. Как заново родилась.

Чем дальше я отходила от дома Эберли, тем сильнее мне хотелось вернуться. Ярость не угасала, а ширилась с каждой секундой. Как он посмел?! Меня! Пусть бывшую, но королеву! Вот так!

В груди бухало, перед глазами алые пятна.

Вернуться – вывернуть наизнанку Юджина и его толстого папашу, вздернуть служанку и всех, кто был с ними заодно, потом сравнять их дом с землей, да и весь город. Спалить все, не оставив камня на камне. Уничтожить…

Прямо сейчас, немедленно!

Крушить. Ломать. Утопить в крови этот мир.

Я резко остановилась и выдохнула, пытаясь обуздать тьму внутри себя.

Это Варрах. Из-за этих ничтожных мерзавцев мой щит об бывшего мужа дал трещину, и я поймала отголоски его ярости.

Где-то позади послышались крики – похоже, Юджина нашли и кинулись в погоню за мной. Подхватив юбки, я понеслась дальше, но далеко уйти не успела.

Вывернув из-за угла, налетела вы высокого мужчину в темной одежде. Если бы не его реакция, я бы отлетела, как мяч от стены, и повалилась на землю, но он успел подхватить, предотвращая падение. И в тот же момент меня полоснуло узнаванием.

Светлый!

Я так была взбешена поступком Юджина и обескуражена вторжением Варраха, что просмотрела приближение Даррена.

— Лил? — он удивленно уставился на меня, — что случилось? У тебя кровь на губах.

— Это не моя, — я провела ладонью по лицу.

Крики приближались, и в них все четче можно было уловить гневное:

— Поймать мерзавку.

Даррен глянул на меня остро и отрывисто, потом молча ухватил под руку и, не спрашивая разрешения, поволок в просвет между домами.

Мы остановились в тени, замерли, глядя друг другу в глаза, а мимо нашего укрытия, громко стуча по брусчатке кованными сапогами пронеслись стражи, а спустя миг и сам глава Эберли верхом на кряжистом сером жеребце:

— Она наверняка отправилась в усадьбу. Поймать ее! И вернуть ко мне!

Когда шум затих, Даррен отпустил мою руку:

— Идем. Тебе нельзя возвращаться домой, сегодня переночуешь у меня.

Последнее, чего бы мне хотелось – это провести ночь под одной крышей со Светлым, но он прав. Сейчас нельзя возвращаться, если увижу этого борова или его сыночка – точно не сдержусь, и тогда плакала вся моя маскировка.

Дождавшись моего кивка Даррен направился через задние дворы особняков, а я покорно шла следом.

Его дом был не в центре, а недалеко от торговой улицы. Небольшой, одноэтажный, совершенно ничем не примечательный. Внутри было так же невзрачно – мало мебели, никакого уюта и деталей, которые бы показывали, что хозяин дорожит своим домом. В этом месте не чувствовалось ни души, ни отголоска владельца. Не было ни скрытых артефактов, ни охранных контуров, наполненных светом. Просто временный перевалочный пункт, в котором никто не собирался оставаться надолго.

— Рассказывай, что натворила и чья это кровь.

— Юджина, — четно ответила я.

Даррен, уже разводивший огонь в очаге, удивленно обернулся ко мне.

— Я его укусила.

— Зачем?

— Хороший вопрос, — криво улыбнулась я, — на вкус – дерьмо дерьмом.

— Так, Лил, давай подробности. Я пока ничего не понимаю.

Утаивать или приукрашивать я не собиралась, поэтому рассказала все как есть:

— Я ходила в лавку к лекарю, и на обратной дороге меня пригласили в дом Эберли, мол глава срочно меня хочет видеть. Толстый боров…

Даррен крякнул, но не возражал, и я продолжила:

— Толстый боров так и не появился, зато я встретила его сынка. Он предложил выпить чаю. Не знаю, чего они там намешали, но у меня пошла кругом голова, и он решил этим воспользоваться. Повалил на диван, начал приставать…

По мере того, как я рассказывала, у Светлого начали играть желваки.

— Но я отбилась. Укусила его вот сюда, — показала на себе нужное место, — коленом между ног, кулаком по горлу.

У него выпала из рук ложка. А я смиренно добавила:

— Потом вылезла в окно и убежала.

— Как же ты избавилась от дурмана, если тебя и правда опоили?

Хороший вопрос. Про Варраха сказать не могла, поэтому пожала плечами:

— Не знаю, возможно, помогло снадобье, которое дал лекарь. Я его выпила незадолго до того, как принесли чай.

Даррен внимательно наблюдал за мной. Его глаза, предельно серьезные и внимательные следили за каждым жестом.

— Ты не похожа на испуганную девочку.

— Я в ярости, — честно призналась ему, — это было мерзко… Они все мерзкие! И я хочу понять, какого черта эта семейка ко мне привязалась. Я действительно не понимала, и это злило меня еще больше.

— Не боишься огласки? — как бы невзначай кивнул на неплотно стянутую шнуровку на груди, — будут сплетни и пересуды. Возможно, твоей репутации снова придет конец.

— Плевать, — равнодушно отмахнулась я.

Светлый усмехнулся:

— А мне говорили, что Лилия была нежной и стеснительной…

— Была, — согласилась я, — но сейчас не время для смирений и стеснительности. Мое терпение закончилось.

Глава 36

Чуть склонив голову на бок Даррен наблюдал за мной, и в его глазах удивление сменялось задумчивым интересом, будто ему подкинули сложную загадку и он пытался мысленно ее разгадать.

А я ощутила смятение. Странное и совсем неуместное, отозвавшееся теплом в кончиках пальцев, а потом и вовсе сладкой волной вдоль спины.

— Этого еще только не хватало, — я обреченно подняла взгляд к потолку.

— Что?

— Ничего.

Не рассказывать же ему о том, что бывший муж не полностью выжег остатки зелья в моей крови, и именно в этот момент они всколыхнулись с новой силой. Да и было с чего. В отличие от Юджина Светлый привлекал. Было в нем то, особое, мужское, на которое неизменно откликалась женская суть. Спокойная уверенность в своих силах, стать, несгибаемый стержень.

Я отвернулась к окну, за которым уже темнела ночь, и нервно поправила ворот на платье. Он хоть и не прилегал к горлу, но все равно внезапно начал душить.

Смешно. Вот уж с кем не собиралась путаться, так это со Светлым.

— Где я могу переночевать?

— Выбор небольшой. Или здесь, — кивнул на низкий лежак в углу, — либо во второй комнате есть кровать.

На кровати наверняка спал он сам, поэтому выбор был очевиден:

— Здесь. А еще…мне бы чаю, крепкого и горячего.

— Сейчас согреется. Голодная?

— Нет, — вот есть мне сейчас точно не хотелось.

Чтобы не пялиться на хозяина, я снова отошла к окну.

Вдалеке по улицам метались огни – это люди Эберли разыскивали нахалку, посмевшую ударить его сына. Они и не догадывались, как близко этот сын, да и все они подошли к опасной грани.

— Держи, — Даррен протянул мне кружку с темным, ароматным напитком.

Я подозрительно поводила носом – пахло черникой, свежей хвоей и сладостью мелиссы.

— Не бойся, не отравлю.

— Я и не боюсь.

Рядом с ним действительно не было опасений, а еще накатывало умиротворение и усталость. Вот только зелье проклятое не желало сдаваться, поэтому, когда он отвернулся, я не выдержала и мазнула жадным взглядом по мужской спине. Темная ткань рубашки натягивалась на плечах, обрисовывая мышцы.

Интересно, какие они на ощупь?

Он выглядел легче, чем Варрах. Не такой могучий и бугрящийся, но более гибкий, и поджарый, словно горный лев. В движениях легко угадываемая сила, полностью подчиненная контролю.

— Лил, все в порядке?

Видать, почувствовал что-то.

Я поспешно отвернулась, но в груди сладко екнуло, оттого как прозвучало мое имя в его устах. Все, пора спать. Пока чего-нибудь лишнего в голову не пришло.

Даррен тем временем продолжал:

— Может, тебя к лекарю? Противоядие пусть даст.

— Пройдет, — я отмахнулась, — Мне просто нужно поспать.

А заодно подумать.

Не сам же Юджин и его папаша сварили это чертово зелье. Кто-то им помог, кто-то сделал эту отраву для них. Вот только кто? Уверена, приди я сейчас к лекарю, ничего бы он не нашел и ничем бы не помог. Как и в прошлый раз, когда Лил обвинили в том, что она отравила сына главы, местный лекарь ничего не смог сделать, поэтому бедолагу отправили в город, к якобы настоящим целителям.

В памяти Лил мало что сохранилось о том времени, но я чувствовала, что и прошлое зелье, и нынешнее сварил кто-то один.

Будь это ведьма – давно бы явилась на поклон, ее бы притянула моя сущность. Светлых бы тоже почувствовала. Значит кто-то другой.

Загадка оказалась интереснее, чем я думала.

В доме Светлого на удивление легко засыпалось. Я посидела у окна, прислушиваясь к городу и его жителям, а потом легла на бок, немного повозилась и незаметно для себя провалилась в сон.

Демонам редко что-то снится – слишком опасны их сны, слишком непредсказуемы. Порой в них реальность так тесно сплеталась с иллюзиями, что не разделить. А еще в них мог пожаловать кто-то, кого совсем не ждешь.

Во сне я видела Сандер-Вилл, тот же, да не тот. Он утопал в черном тумане. Ближние дома казались размытыми, а дальние в вовсе распадались ошметками белого пепла. Вокруг не души, лишь у коновязи стоял старина Сэм, уныло свесив хвост и гриву.

Я направилась к нему, но с каждым шагом наоборот становилась все дальше и дальше, а черная мгла злорадно клубилась вокруг, что-то нашептывая.

— Лилайя…

Мороз по коже. Надо уходить.

Я оглянулась, пытаясь понять откуда доносился безликий голос, но вокруг все то же нелюдимое безмолвие.

— Лил…

Чужой голос становился все ближе, и в нем уже звучали знакомые насмешливые ноты, переходящие в рычание.

Я нащупала свою косу, но ленточки на ней не было.

— Что потеряла, Лил? — над самым ухом.

Я отпрыгнула, одновременно уклоняясь от возможного удара, но за спиной пусто. Лишь клубы черной мглы поднимались выше, образуя очертания мужской фигуры.

— Уходи, — процедила я сквозь зубы.

— Нет.

— Тебе здесь не рады.

— Мне все равно.

— Ты! Мне! Не нужен!

Черный морок метнулся ко мне на ходу принимая образ Варраха. Все такой же здоровенный, злой и беспощадный. Остановился вплотную ко мне, прожигая дьявольским взглядом:

— Зато ты мне нужна.

— Уходи, — увернулась от его рук. Его движения были медленнее, чем реальности, он не мог развернуться на полную силу в чужом сне.

— Где ты, Лил? — в его голосе кипела едва сдерживаемая ярость.

— Я сказала, проваливай!

— Кто посмел к тебе прикоснуться?

Я снова увернулась:

— Не твое дело.

— О ком ты думала, перед тем как заснуть?

— Не о тебе!

От его рычания тьма испуганно прижалась к земле.

— Не зли меня, девочка. Ты лучше других знаешь, что бывает, когда я злюсь.

В этот момент за спиной запылали обрубки крыльев, причиняя нестерпимую боль. Я отшатнулась, но не слишком быстро, и жесткая ладонь Варраха, сжалась на моем запястье.

— Идем со мной!

— Нет!

Он тянул с такой силой, что едва выходило сопротивляться. Я цеплялась за этот мир, за эту оболочку, но Верховный Демон Райгарда был безжалостен.

— Ты вернешься прямо сейчас! Это приказ…

В этот момент меня тряхнуло. Сильно, жестко, и словно на крюке потащило прочь от бывшего мужа.

Еще миг, и я проснулась. Распахнула глаза, жадно хватая воздух ртом, а надо мной, склонился встревоженный Светлый.

Глава 37

Я отпрянула от него, вжимаясь в стену и жадно хватая воздух ртом. Сердце громыхало так сильно, что ребра едва выдерживали. Кждый удар сопровождался обжигающим спазмом, а в ушах еще гремел приказ Варраха. Я была сырая как мышь.

— Ты стонала во сне.

— Мне… приснился кошмар.

— Какой? — спросил Светлый, не отводя пристального взгляда.

— Я видела Сандер-Вилл, погруженный во тьму. И в ней был…кто-то, — я тяжело сглотнула, вспоминая бывшего мужа, — можно воды.

Даррен коротко кивнул и отошел к столу. Я же тайком задрала рукав платья – в том месте, где сжималась жесткая ладонь Варраха, краснел отпечаток. На ощупь он был горячим, словно ожог.

— Держи.

Я поспешно опустила рукав и приняла стакан до верху полный воды.

— Спасибо.

Горло саднило, но я выпила все до последней капли.

— Легче?

Я сдавленно улыбнулась и, вернув стакан, снова опустилась на влажную от пота подушку.

Было жарко и душно, по коже вокруг отпечатка расползались горячие волны, но постепенно я приходила в себя. Снова опустила полог, не позволяя Варраху подобраться ближе. Я чувствовала, как он лютовал, как ярился словно тигр, который почувствовал добычу, но никак не мог дотянуться и ухватить ее когтистой лапой. Защита пошатнулась, и за одно это я была готова вздернуть Юджина на ближайшем столбе.

— С тобой посидеть?

Я растерялась. Верховной демонице никогда такого не предлагали. Было странно, но приятно, и мне действительно захотелось, чтобы он остался, потому что рядом с ним становилось спокойнее, но…

— Не надо. Я не маленькая.

Снова пристальный взгляд, от которого пересохло во рту.

— Если что – я рядом, — с этими словами он ушел, а я, подтянув одеяло до самого подбородка, лежала и таращилась в потолок.

Странно все это и неправильно.

Сон пришел гораздо позже, в предрассветные часы. И в этот раз в нем не было ни звуков, ни красок, только безмятежное спокойствие.

…А утром я проснулась, как от удара.

Крик о помощи, дикий и пронзительный, прозвучал так, словно кричащий стоял над кроватью, но, когда я подскочила, рядом никого не оказалось. И тем не менее зов не смолкал.

Я скатилась с кровати и подлетела к окну. На улице тоже было спокойно, но тревога ширилась. Тогда я направилась к двери, но уже на пороге меня остановил ровный голос Даррена:

— Куда собралась в такую рань?

Он специально меня караулил?

— Мне надо…

Я осеклась. Не знала, куда надо и что там ждало, но разве не будет больше толку от крепкого сильного мужчины, чем от хрупкой девчонки?

Обернувшись в нему, прямо посмотрела в серые, серьезные глаза:

— У меня дурные предчувствия. Случилось что-то.

Даррен нахмурился. Я ждала вопросов, а что, а как, но вместо этого он прихватил с вешалки куртку и сказал:

— Идем.

Хотя горизонт уже окрасился яркими красками, снаружи еще царила ночная свежесть. Сандер-Вилл безмятежно спал. Шторы на окнах были плотно задвинуты, ни голосов, ни звуков шагов. Даже псы на задних дворах и те дремали, спрятав темные носы между лап.

Даррен прошел вперед и, обведя улицу внимательным взглядом, сказал:

— Все тихо.

Я упрямо покачала головой. Крик затих, я больше не слышала его, но потребность бежать куда-то становилась все сильнее.

Меня против воли разворачивало на восток. Тревога подхлестывала нетерпение, жар в груди становился все сильнее.

— Деревня, — прошептала я, — там беда. Там…

Зрение у него было лучше моего. Потому что едва я указала направление, как Светлый выдохнул:

— Плотину прорвало. Идем!

Он вывел жеребца и ловко заскочил в седло, тут же протягивая мне руку. Я, не раздумывая, приняла помощь и буквально в тот же миг оказалась позади него.

— Держись! — он дернул поводья, а я обвила крепкий мужской торс руками и прижалась, чувствуя, как бьется чужое сердце.

На пути нам попался сонный стражник. Он стоял, привалившись к забору и опустив широкополую шляпу низко на лицо. Даррен смахнул ее на ходу, отвесив внушительную оплеуху безответственному сторожу:

— Поднимай людей! Плотину прорвало!

Стражник испуганно встрепенулся, а мы полетели дальше. Выскочили за пределы города и по узкой дороге, петляющей посреди поля, устремились к деревне.

Еще издали было слышно, как ревет вода в растревоженной реке. Пробив старую горную плотину, бурные потоки срывались вниз, грозя снести все на своем пути.

В деревне было всего два десятка домов, и те, что стояли ближе к берегу уже наполовину ушли под воду. Ее уровень прибывал на глазах.

— Надо помочь людям уйти на безопасное расстояние, — Даррен соскочил на землю и бесцеремонно вытащил меня из седла.

Нам навстречу спешили перепуганные жители. Молодых здесь было мало, в основном пожилые, да приютские. Все случилось так быстро, что большинство не успели покинуть свои дома:

—Там соседка осталась!

— Дед не ходячий!

— Помогите!

— Скотина заперта!

Со всех сторон на нас обрушились просьбы о помощи. И некогда было обсуждать или раздумывать, мы просто бросились в самую гущу. Вместе с теми, кто был в силах помочь, открывали дома, выпускали перепуганное зверье, вытаскивали тех, кто не мог выбраться сам, разгребали бревна и мусор принесенные с гор, высвобождали попавших под завалы.

Все смешалось. Вопли, всплески, протяжное мычание коров и визг придавленных собак. Где верх, где низ – не разберешь. Барахтаясь по пояс в воде, я проклинала длинный подол, путающийся в ногах, но упорно шла дальше.

Мы спасли уже всех, дома опустели, но вопль у меня в голове становился все громче.

— Лил! — прогремел крик Даррена. Он стоял на возвышении, а вокруг него жались перепуганные, промокшие до нитки люди, — выходи! Мы всех вытащили!

Ни черта не всех! Невзирая на зов Светлого, я отвернулась. С этими все будет хорошо.

А мне нужно…нужно...

Я беспомощно озиралась по сторонам, не понимая, кто меня зовет. А потом зацепилась за серое приземистое здание приюта.

Он ближе всех стоял к берегу, в самой низине, и рассерженная река уже поглотила его до середины окон.

Я рванула туда.

Глава 38

К дверям приюта прибило расколотый сук, толщиной в две мои руки. Он топорщился густыми ветвями, цеплялся за перила, ручки, щели в старом разбитом крыльце. Мне едва удалось оттащить его с пути, но дверь все рано не поддавалась, что-то мешало ей с другой стороны.

Я навалилась на нее всем своим скудным весом, уперлась что есть мочи и с превеликим трудом сдвинула с места. В открывшуюся щель пролезла лишь рука. Я нащупала перевернутый стул, воткнувшийся спинкой в пол, оттолкнула его, и после этого щель стала шире. Боком, предварительно выдохнув, я протиснулась внутрь.

По дому неспешно кружилась кухонная утварь, какие-тот тряпки. Вязаная куколка, качалась на волнах лицом вниз. Почти все окна выдавило, и река беспрепятственно проходила насквозь, мелкими водоворотами принося с собой листья, песок и мусор.

Отшвыривая все это с пути, по в воде, я пробиралась вглубь дома. То и дело спотыкалась, падала, погружаясь с головой, потом выныривала и, отплевываясь, шла дальше.

В доме так тихо…

Только плеск воды, да скребущие звуки, когда что-то из посуды, проплывало вдоль размокших стен. Но я слышала что-то еще. Чужой страх и отчаяние, беспомощность, обреченность. Кто-то остался здесь, под толщей воды.

Я нырнула, пытаясь среди мути рассмотреть пол. Может есть погреб? Или полноценный подвал?

Ничего не нашла. Вынырнула и, набрав полную грудь воздуха, снова нырнула.

И так раз за разом. Опаздывая, проигрывая времени и судьбе.

Наконец мне удалось отыскать колечко люка, под кухонным столом. С превеликим трудом я его открыла его. Там оказался темный подпол, из которого проворно вынырнула старая морковь и размокшая свёкла. И больше ничего.

Я отправилась дальше, в другие комнаты. Шарила руками по полу, ныряла без устали, чувствуя, как с каждым упущенным мигом крик о помощи становился все тише. И когда пальцы наткнулись на очередное кольцо-ручку, я почти уже не слышала его. Только всхлипы, разрывающие душу.

Потянула – бесполезно. Еще раз – с тем же результатом. Край люка придавило упавшим старым комодом. Я навалилась на него спиной и, упираясь, что есть сил, сдвинула.

Потом ухватилась за кольцо и потянула люк кверху. Стоило только его приоткрыть, как огромный пузырь воздуха, устремился к поверхности, едва не сбив меня с ног. А внизу, в темноте, бледным пятном высветилось испуганное лицо той самой девчонки.

Открыв рот, она пыталась сделать вдох, ее глаза, испуганные и огромные смотрели на меня.

Миг и девчонка исчезла в глубине, придавленная потоком коварной воды. Я нырнула следом за ней в подвал, наощупь ухватила ее за руку и рванула на поверхность, но сама зацепилась проклятым подолом за какой-то крючок. Дергалась, пытаясь освободиться, и никак. Над головой светлым пятном маячил квадрат люка, но добраться до него не было никакой возможности. Я прижимала к себе обмякшую девчонку, а у самой грудь разрывалась от нехватки воздуха.

Единственная надежда – ленточка. Я вцепилась в нее, уже готовая принять обратно всю свою силу, но дернуть не успела, потому что в этот момент чужие руки подхватили меня и рывком потащили наверх. Подол, не выдержав такого напора порвался.

Хрипя и кашляя, я вынырнула на поверхность.

— Цела?

Рядом Светлый. Снова.

— Элька!

Легкое тельце безвольно висело у меня в руках, не подавая признаков жизни. Даррен перехватил ее у меня, прижал к себе спиной и сдавил. Один раз два, три. Из раскрытого рта хлынула вода, девчонка вдохнула и надрывно закашляла. Потом заревела, горько навзрыд, содрогаясь всем телом.

Тем временем вода все прибывала. Мне было уже по грудь.

— Уходим, — перехватив девочку повыше, Светлый направился к выходу, а я следом за ним.

Эля цеплялась за его плечи и не отводила от меня испуганного несчастного взгляда.

Когда мы вышли на крыльцо, вокруг уже все было затоплено.

— Дальше вплавь.

Течение было злым и быстрым, и мне не хватало сил с ним справиться. Поэтому Даррен с Элей выбрался на мелкое место раньше, а меня протащило еще на десяток метров вперед.

Наконец, нога нащупала твердую поверхность. Пара надрывных гребков – и мне удалось вырваться из водного беспредела. Еще немного и я выбралась на берег, устало плюхнувшись на сырую траву.

Меня трясло от напряжения, дыхание – как у загнанной лошади, но в душе…в душе спокойствие. Штиль, как тогда в деревне Байри, когда я спасала беременную девчонку от своих соратников. Сейчас я испытывала то же самое. Удовлетворение и уверенность в том, что все сделала правильно.

Я сидела на земле, уперевшись руками в колени и пыталась продышаться, а над головой хмурилось небо, решив, что этому миру мало воды.

Чуть поодаль стояли, сидели, стенали жители деревни. Там же стоял Даррен по-прежнему удерживая Элю. В какой-то момент она встрепенулась, гибкой лозой вывернулась из его рук и бросилась ко мне.

Налетела, как маленький ураган и крепко-накрепко сжала худенькими ручками.

— Ты все-таки услышала меня, — и снова разревелась.

— А ты все-таки заговорила, — я гладила ее по спине и улыбалась.

Все правильно. Все так как и должно быть.

А тем временем со стороны города к нам приближались всадники, возглавляемые главой Эберли. Очень своевременно…

Глава 39

— Что случилось? — прогремел Эберли, не слезая с лошади. Тучная фигура не располагала ни к быстрым скачкам, ни к излишним спускам-подъемам.

— Утром прорвало плотину, — ответил староста, убитым взглядом обводя затопленную деревню. — И вот…

Раздавленные люди, стояли сбившись в кучку, кто-то рыдал, кто-то горько, но молча размазывал слезы по чумазым щекам, кто-то просто смотрел в одну точку, отказываясь верить в происходящее. Столько домов пострадало, столько многолетних трудов было смыто и уничтожено.

— Надо всех выводить!

— Уже вывели. Спасибо Даррену и Лилии. Они подоспели к самому началу и помогли.

Глава сначала нахмурился, потом обернулся в мою сторону. При виде меня, сидящей на земле и обнимающей притихшую девчонку, у него дернулись и побагровели одутловаты щеки. А Юджин, восседающий на сером жеребце чуть позади папаши, и вовсе гневно зашипел. На шее у него красовался кокетливо повязанный голубой платок – жалкая попытка скрыть синяк, который наверняка налился после моего удара.

Я встретила их взгляды спокойно.

— Поднимайся, — за плечи отстранила от себя Элю и встала сама.

Предгрозовой ветер тут же жадно лизнул мокрую кожу – клок платья остался где-то в затопленном подвале приюта, и все вокруг могли видеть мои ноги, обнаженное почти до белья.

Прикрыться не было никакой возможности. Да я и не собиралась. Вместо этого распрямила плечи и пошла навстречу к остальным.

— Ты?! — прогремел глава Эберли, — мерзавка! Взять ее!

Он уже забыл о том, что примчался сюда спасать людей. Все его внимание, вся ярость были направлены на меня.

Двое стражей, примчавшиеся вместе с ним, двинулись ко мне, а простые жители недоуменно переглядывались. А уж деревенские, так и вовсе принялись роптать:

— Что вы делаете? Она помогала нам!

— Оставьте ее в покое.

— Молчать! — снова прогремел Эберли. Громкий раскатистый голос – это единственное, чем его щедро наградила природа.

И тут, на глазах у всех, передо мной встал Даррен:

— В чем ты ее обвиняешь?

— С дороги!

Светлый даже не шелохнулся:

— Я не получил ответа на свой вопрос.

— Она ударила моего сына!

— Твой сын хотел ее изнасиловать.

Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Все замерли, переводя настороженные взгляды то на побагровевшую морду Главы города, то на его побелевшего сынка, то на мои голые коленки.

— Да как ты смеешь клеветать!

— Я нашел Лил ночью, когда твои люди гоняли ее по городу. Она мне все рассказала.

— Ложь. Сплошная ложь. Она напала на моего сына в моем же доме! Сначала требовала денег, а когда он отказался, ударила его!

Требовала денег?

Я чуть не рассмеялась. Зачем мне что-то требовать, когда у меня есть Кот, который может утащить все, что угодно?

— Один раз уже чуть не погубила Юджина, — продолжал свирепствовать Эберли, — а теперь решила предпринять еще одну попытку! Но я это так не оставлю. Тогда ей удалось выскочить замуж и сбежать, но теперь так просто не отделается! Отправится в темницу!

Пока он грозно тряс кулаком, Даррен бросил на меня взгляд, словно спрашивая, правда ли это. Я покачала головой. Мне было все равно, что говорил толстый боров, но почему-то не все равно, что подумает обо мне Светлый. Удивительно.

— Уйди с дороги, Даррен. Она должна ответить за все, что сотворила. За нападение, за клевету…

— А я уверен, что Лил не врет.

— Забываешься! — Глава дернул поводья, будто хотел отхлестать ими тех, кто посмел перечить.

— Кто еще из нас забывается.

Это было сказано таким тоном, что Эберли заткнулся. Глянул на меня – словно ушат помоев опрокинул — и снова переключился на моего защитника.

— Тебя прислали из Столицы проверить, все ли у нас по закону. А ты смеешь мешать правосудию?

— Я и есть правосудие.

Я глянула на него с интересом. Кто ж ты такой? Ведь не просто Светлый, случайно оказавшийся в этой дыре?

Он обернулся ко мне. Взгляд темный аж мурашки по коже.

— Ты можешь чем-то доказать свои слова?

Я скользнула взглядом по напряженному Юджину, с удовольствием вспоминая, как он катался по полу с передавленным голом, и под прицелом десятков глаз произнесла:

— Я отбивалась и укусила его до крови. Вот сюда, — показала место на своей груди, — у него должна быть рана.

— Опять вранье! — снова взвился Глава города, но тут внезапно кто-то из деревенских выкрикнул:

— Пусть покажет!

— Да, пусть снимет рубашку! — его поддержали другие голоса.

И даже те, кто приехал вместе с главой присоединились к ним.

— Нельзя ее в темницу! Она помогала нам! Детей спасала! А этот, — какая-то женщина бесцеремонно указала на Юджина, — только банты на шее крутить умеет! Небось потому и опоздали, что возле зеркала крутился, да красоту наводил.

— Снимите с него рубашку!

— Мы хотим видеть!

Гвалт голосов нарастал и уже никто не слушал, что пытался сказать Эберли.

— Заткнулись все! — в какой-то момент он не выдержал и просто заорал.

Это помогло. Народ притих, но ярости не убавилось. Во взглядах по-прежнему пылала жажда правосудия.

Даррен прохладно улыбнулся:

— Как надзиратель, присланный из Столицы, я имею право обязать Юджина снять рубашку. Прямо сейчас. И ты это знаешь. Если будет оказано сопротивление – я вправе отправить его в Столицу. К дознавателям. И от них уже никто и ничего не сможет скрыть. Выбор за тобой.

Глава 40

Понимая, что его загнали в угол, глава Эберли метнул на сына яростный взгляд:

— Раздевайся.

Одновременно с этим на небе полыхнуло, и после раскатистого грома на землю упали первые тяжелые капли дождя.

Юджин покраснел, но вовсе не от смущения. Он злился. Настолько, что руки тряслись, когда пытался справиться с пуговицами на аккуратном камзоле. Справился. Следом распахнул рубашку, оголяя гладкую грудь. Ни отметины.

— Видели, — торжествующе воскликнул Эберли, — нет ничего.

Хорошая попытка, но увы…

— Он не ту сторону показывает, — спокойно возразила я, — рана слева.

Юджен покраснел еще сильнее и замер, не торопясь показывать вторую часть.

— Я не понимаю, почему должен…

— Показывай уже давай! — выкрикнул мужской голос из толпы, — как девица не целованная мнется.

Парень возмущенно обернулся к отцу, но тот лишь коротко приказал:

— Показывай.

Медленно, словно через силу Юджин сдвинул край рубахи, обнажая левую часть груди. Чуть выше соска красовалась повязка, на которой выступали капли крови.

— Снимай!

Делать нечего. Пришлось подчиниться. Вне себя от возмущения он сдернул бинты, и все увидели след от укуса.

— Это собака, — буркнул Юджин.

— Что мы, по-вашему, совсем дураки? Человеческий это укус! — староста обличающе указал на него пальцем, — правду девчонка сказала!

Тут же поднялась волна яростных криков:

— Мерзавец!

— Наказать его!

— Совсем совесть потерял!

Под яростным напором толпы Юджин совсем стушевался. Схлестнул края рубашки и что-то невнятно бормотал.

Даррен, до этого молча наблюдавший за происходящим, поднял руку, призывая к тишине, и люди тут же замолчали.

— Что скажете, глава Эберли?

Отец опозоренного недотепы уже взял себя в руки и с тяжким вздохом произнес:

— Не досмотрел я. Заверяю, что несмотря на родственные связи, будет проведено расследование. И виновные понесут наказание, — после этого он тронул поводья, разворачивая жеребца в обратный путь, — за мной!

И уехал, увозя с собой прихвостня-сына и городских стражников.

— Помог называется, — фыркнула хозяйка приюта, — пустомеля.

Дождь уж разошелся в полную силу.

Измученные деревенские жители, едва держась на ногах от усталости и потрясения унылой вереницей потянулись в город. Следом за ними увязались собаки, скот и прочая живность, а в самом конце равнодушно помахивая хвостом плелась пегая корова. Те, кто приехал на помощь – теперь шли пешком. На лошадей посадили детей и тех, кто не мог идти самостоятельно.

Мы с Дарреном уходили последними. На мне все так же висла Эля, отказавшись присоединиться к остальным детям.

— Понравилась ты ей, — усмехнулся Даррен, наблюдая за тем, как девчонка старательно встает между нами, пытаясь прикрыть собой мои голые коленки.

Светлый то ли не замечал этих коленок, то ли плевать ему на них было, но ни во взгляде, ни в выражении лица интереса я не заметила. Даже обидно стало.

К городу мы уже подходили в кромешном ливне. Он стоял стеной, скрывая все на расстоянии десятка метров, а над головами непрестанно сверкало и громыхало. Небо ярилось, будто вознамерившись смыть то, что уцелело после разгула реки.

В Сандер-Вилле уже знали о случившейся беде. Жители выходили на улицы с плащами и накидками. Звали пострадавших к себе, предлагали им кров, пищу, сухую одежду. Хозяин постоялого двора принял у себя всех приютский.

Никто не остался без пристанища.

Я передала снова замолчавшую Элю Жанне, а сама отправилась в усадьбу. Переодеться хотелось, выпить горячего отвара и лечь спать. Слабое человеческое тело отработало на пределе своих возможностей и теперь требовало отдыха.

— Далеко собралась? — раздалось за спиной, когда я уже вышла за город и устало шлепала по размытой дороге.

Я даже не обернулась:

— Домой.

— Давай, довезу.

— Не стоит, сама…

Договорить я не успела. Меня просто оторвало от земли и в седло закинуло. Прямо перед Светлым. И теперь я сидела впереди, он позади, а по обе стороны от меня – его руки удерживали поводья.

В былые времена королева бы возмутилась, и это возмущение стоило бы наглецу крови, а сейчас я сидела и думала о том, какой этот гад теплый. И удобный несмотря на то, что Светлый. И сердце у него сильное. Его размеренный бой я ощущала спиной, и он приятным гулом расходился по венам.

Даже говорить ничего не хотелось. Я просто выдохнула и расслабилась, позволяя себя везти. Когда я себе позволяла последний раз расслабляться? Не помню.

Дорога до дома показалась короче, чем обычно, и когда жеребец Светлого взлетел на холм, где стояла усадьба, я испытала разочарование. Неуместное, странное и совершенно не подходящее.

Мы заехали во двор. Из-под крыльца на меня осуждающе таращился кот, насквозь промокшие псы сидели под кустами, уныло опустив уши.

— Кажется, тебя ждут, — усмехнулся Даррен, не торопясь спускать меня на землю.

Я все так же сидела в кольце его рук, впитывая мужское тепло.

В груди колотилось, а где-то на задворках мыслей рычал Варрах, чувствуя мой интерес к другому.

Утомил.

Я сильнее схлопнула барьер, отсекая бывшего мужа, и произнесла:

— Спасибо, что подвез.

Даррен не торопился отвечать. Он вообще не шевелился и ничего не предпринимал. Я даже развернулась, чтобы увидеть его лицо. Хотелось понять, о чем он думает, но в задумчивом, пронзительном взгляде ничего не удавалось разобрать.

Он просто смотрел на меня, я смотрела в ответ, а серый ливень все так же хлестал по земле, не щадя никого.

— Может отпустишь? — наконец спросила я.

Рядом с ним было уютно и в то же время тревожно. Что-то внутри волновалось и тянулось к Светлому, доставляя беспокойство.

— Не уверен.

— Почему?

Он перевел взгляд на мои губы и просто произнес:

— Потому что хочу поцеловать тебя.

— Так поцелуй.

Глава 41

Светлый не из тех, кому надо говорить дважды.

Его губы были по-мужски жесткими и в то же время нежными. Их вкус смешивался со вкусом дождя и рождал приятную дрожь где-то глубоко внутри.

«Не смей», — снова гремело в голове.

«Исчезни», — мысленно отмахнулась я и подалась на встречу Даррену.

Целовать его было приятно. Волнительно. Этот поцелуй не походил ни на один другой из прошлой жизни. Казалось, будто вся я, без остатка, растворялась в нем, тянулась, как мотылек за светом.

Так странно.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он меня отпустил.

— Иди, — голос хриплый и в карих глазах полыхало яркое пламя, — я…мне нужно вернуться в город.

Я и сама с трудом разжала руки и отстранилась. Наваждение какое-то.

— Спасибо, что довез.

Он легко спустил меня вниз, но тут порывисто нагнулся, еще раз коснувшись своими губами моих.

— До встречи, — и умчался, оставив меня во дворе усадьбы.

Из-под крыльца донеслось насмешливое ворчание.

— Проваливай!

Кот нехотя выбрался из-под крыльца и, опустив уши, шмыгнул в малинник. Наглец.

Я разделась прямо на ступенях, чтобы не тащить в дом сырые тряпки. Повесила их на периллах под козырьком и только после этого перешагнула порог.

В доме было серо и прохладно. Я переоделась в сухое, разожгла очаг, поставила чайник, и пока он грелся, прошлась по пустым комнатам. Тоскливо. И на душе неспокойно.

Я не понимала, почему у бывшей королевы демонов Райгарда так сильно ломит в груди от одной мысли о Светлом. Разве так должно быть?

«Нет! — рявкнуло у меня в мыслях. Да так громко, что я вздрогнула, — не зли меня, Лил. Пожалеешь»

Я устало вздохнула и подтянула полог. Держать его становилось все сложнее. Варрах, искал меня, звал, лютовал оттого, что не откликалась и не слушала приказов. Думал, что вернет… Глупец. Разве можно вернуться к тому, кто забрал крылья? Или он ждал, что я добровольно позволю снова засадить себя в темницу и держать там, как животное?

Я перекинула через плечо мокрую косу и погладила ленточку. Под моими пальцами она заискрилась и на глазах подросла еще на пару сантиметров. Еще немного и полностью восстановится. Тогда я смогу забрать свои силы и отправиться дальше. Вряд ли Варрах когда-нибудь оставит меня в покое, поэтому впереди ждал долгий путь без конечной цели.

Несмотря на усталость я долго не могла уснуть. Ворочалась на жестком диване, перекладывала с места на место подушку, одеяло то натягивала, то скидывала в сторону.

Никак улечься не могла – все неудобно было, вдобавок в груди стучало, словно опять что-то не так, неправильно. Стоило только хоть немного задремать, как это ощущение усиливалось, снова выталкивая на поверхность.

— Да чтоб тебя! — я не выдержала и села, спустив ноги с дивана, — бесит.

Я подошла к окну и, сдернув в сторону ветхую штору, уставилась на темный двор. Дождь стал слабее, но так и не утих до конца. Редкие капли неспешно стучали по крыше и подоконникам, но не успокаивали, а наоборот еще сильнее распаляли тревогу.

Точно что-то не так!

Я прислушалась с себе, к окружающему миру, потянулась к городу, пытаясь понять в чем дело, и с удивлением обнаружила, что мелкой Темной нет с остальными.

Опять сбежала! И тревога эта, что в душе теплилась – ни что иное, как ее зов!

Да что за глупая девчонка! Думает, я все время за ней бегать буду?

Я разозлилась и решила, что никуда не пойду.

…А через десять минут уже стояла босиком на песке и слушала, пытаясь отыскать след беглянки.

В этот раз я почувствовала ее в лесу, к западу от города.

Что за нелегкая занесла ее туда? Хотя… Сама забралась? Путь сама и выбирается.

Однако зов не утихал. Он был грустным и в то же время упрямым.

Какова нахалка! Поймаю – высеку так, что неделю сидеть не сможет.

Сэм недовольно фыркнул и тряхнул гривой, когда я вывела его из-под навеса на дождь.

— Молчи.

Я оседлала его, и мы отправились в путь.

Дорога оказалась неблизкой. Через поле, да вдоль оврагов. Потом по кромке леса до незаметной тропы и вглубь чащи. Туда, где деревья плотной шапкой смыкались над головой.

Желание выпороть мерзавку становилось все более сильным. Решила, что со мной играть можно?

Тропа сделала петлю и вышла к развилке. Направо уводила хорошо протоптанная дорожка, а налево – едва заметная.

— Выходи!

Ветви ближайшей ели тотчас пришли в движение, и из-под них вынырнула бледная маленькая тень.

— Как посмела снова сбежать? Думаешь, мне больше делать нечего…

Вместо того чтобы испугаться и проникнуться, Эля приложила палец к губам, призывая к тишине и поманила за собой.

— Куда?

— Тс-с-с. — еще отчаяннее поманила маленькая нахалка.

Я соскользнула с Сэма и отправилась за ней по той части тропы, что уводила налево. Мы прошли мимо зарослей дикой смородины, обогнули орешник и уперлись в колючие кусты боярышника.

Я уже ничего не спрашивала. Девчонка хотела показать мне что-то? Пусть показывает. А потом я отвезу ее в город и больше не приду, как бы не звала.

Натянув рукав, чтобы не уколоться, она раздвинула ветки, глянула туда, а потом кивнула, подзывая ближе.

Я тоже заглянула в прореху и нахмурилась, потому что ожидала увидеть, что угодно, но только не ветхую землянку с крышей, покрытой мхом. Она не пустовала – крошечных круглых окнах едва теплился свет, и маячила одинокая тень – но я никого не чувствовала. Пусто.

— Кто там? — прошептала я, сдвигая в сторону еще одну ветку.

— Та, кто тебе нужна.

Я понятия не имела, о чем речь, но разобраться хотела. Поэтому выбралась из кустов и, не таясь, направилась к землянке.

Глава 42

Стучать не стала. Вместо этого толкнула старую покосившуюся дверь и без приглашения шагнула внутрь.

— Зачем пришла? — тут же раздался скрипучий старческий голос.

Возле круглого мутного окна за деревянным столом сидела старуха и обдирала сухие листы с веток. Руки ее были скрючены от старости, но узловатые пальцы с длинными серыми ногтями двигались проворно. На сухом, изборожденном морщинами лице отпечатались непростые годы, щедрые на невзгоды и хлопоты, а белесые глаза слепо смотрели в стену.

— К тебе, — я подошла ближе.

В душной землянке негде было развернуться. В одном углу очаг, на котором булькала вода в трех закоптившихся кастрюлях, в другом – низкий топчан, заваленный ветхими одеялами, да комод с десятком маленьких выдвижных ящичков. По всем стенам развешаны полки со склянками и мотки трав. От их густого маслянистого запаха щипало в носу.

— Ко мне кто попало не ходит, — все так же скрипуче отозвалась старуха, — дорогу найдут только те, кому я разрешила…или те, кому разрешение мое не требуется.

Она отложила в сторону веточку и обернулась. Оба ее глаза были затянуты мутной белесой пленкой, а вокруг дряблого рта залегли глубокие складки.

— Я не вижу тебя, — с интересом произнесла она, — личина хорошая и отвод сильный.

Любопытно.

— Я тоже тебя не вижу, — я села на жесткую лавку напротив нее. Взяла один лист из общей кучи и, растерев его между пальцев, понюхала. Незнакомая трава, по мне так пустая, но…

— Аккуратнее. На лицо попадет – через пять лет струпьями покроешься.

Я отбросила смятый лист и вытерла руку о подол:

— Так кто ты, старая? Не Темная, не Светлая. Сил не чувствую.

— Так и нет их, — усмехнулась она и снова принялась обдирать веточки, — верно ты сказала – старая я. Беззубая, да ослепла давно. Откуда силам взяться?

— А может ты просто дитя Пустоты? Дряхлое и слепое. То, которое не должно было родиться.

Улыбаться она перестала. Уставилась на меня пристально и хотя видеть не могла, но я чувствовала, как она прощупывает, пыталась рассмотреть, что спрятано за личиной.

— Кто ты? — ее голос стал похож на воронье карканье.

Я протянула ей руку. Однако притрагиваться ко мне старуха не спешила. Хмурилась, пытаясь понять, что к чему, и от волнения над верхней губой и по вискам выступили капельки горького пота.

Потом медленно, словно перед ней была не раскрытая ладонь, а оскалившийся стальными зубьями капкан, протянула руку. Коснулась и тут же отпрянула, но я не отпустила, сжала ее сухие, шершавые пальцы, не позволяя разорвать контакт.

Ее белесые глаза широко распахнулись, рот тоже, словно она пыталась дышать, но не могла сделать ни вдоха. Их горла вырвался надсадный хрип.

И правда дитя Пустоты. Сгубившее при рождении Светлую мать и Темного отца, заставив их силы схлестнуться и выжечь друг друга, оставив взамен черную дыру. Во всех мирах такие как она вне закона. Проводники, сквозь которых Низшие могут прорваться на поверхность.

Я отпустила ее.

— За мной пришла? — надсадно вдохнула старуха и отложила веточку, которую все еще сжимала в другой руке. Потом вытерла ладони о замызганный передник, и смиренно произнесла, — что ж я прожила долгую жизнь. Не скажу, что хорошую, но времени потоптать эту землю у меня было предостаточно…

— Как тебя зовут?

Старуха сморщилась и через силу произнесла:

— Дарёна.

Я попробовала имя на вкус. Настоящее. Не обманула старая.

— Мне твоя жизнь без надобности. — Я поднялась из-за стола и прошлась по закопчённой землянке: — Смотрю, ты отварами балуешься?

— Дар у меня — из простого клевера хоть любовное зелье сварю, хоть отраву, — просто ответила она, — больше ничего не умею, а вот листочки всякие да травинки чувствую.

— А не варила ли ты недавно это любовное зелье для Юджина из Сандер-Вилла?

— Для него – нет, — Дарёна покачала головой, — для его папаши – да. Сказал, что девку наглую усмирить надо. Мол, совсем от рук отбилась и забыла, где ее место…

Она осеклась и побледнела:

— Неужто тебя поили?

— Меня.

— Прости, — старуха задрожала еще сильнее и торопливо склонилась передо мной, — знала бы для кого снадобье, никогда бы не сделала. Прости дуру старую. Что мне сделать, чтобы искупить вину?

— Ответь на вопросы, а потом видно будет. Что еще ты варила для Эберли?

Дарёна на миг задумалась, а потом начала перечислять:

— Для сердца варила. Он жирный, как боров и давно бы помер без моих снадобий. Потом для сна готовила, и для того, чтобы заставить человека правду говорить. Чтобы воли лишить – и такое было. Отраву медленную, что силы выжигает и человека постепенно в гроб сводит…

— С сивайем?

— С ним.

Теперь ясно откуда у никчемного мужа Лилии взялась эта отрава.

— Еще делала зелье, вызывающее ломоту, кровь из горла и мертвый сон, и противоядие к нему.

А вот этим Лилия якобы травила бедолагу Юджина, и за это ее изгнали из Сандер-Вилла.

— Ты не смотри на меня так. Не по доброй воле я здесь живу и выполняю то, что прикажет. Поймал он меня, привязал так, что не дернуться. Я бы и рада уйти в лес, да помереть среди древних сосен, но не могу.

— Хочешь искупления и свободы? — я подступила к ней вплотную, пытливо вглядываясь в старое лицо.

— Больше всего на свете.

— Тогда публично во всем признайся.

— Как скажешь, Верховная, — старуха почтительно склонила голову, — расскажу все, что ведаю, если обещаешь отпустить.

— Я свои обещания всегда держу. Завтра с утра буду ждать тебя на подъезде к городу. Не явишься – пеняй на себя.

Из землянки я выходила со смесью злости и облегчения. Теперь главе Эберли придется ответить за содеянное. Мне не терпелось увидеть его лицо, когда все раскроется.

Эля ждала возле Сэма. Сидела на камне, поросшем мхом, и жевала травинку, а при моем появлении взволнованно подскочила:

— Я помогла?

Я невольно улыбнулась:

— Помогла. Спасибо.

— Теперь ты мне поможешь?

— Чего ты хочешь? — я остановилась возле нее, глядя сверху вниз.

— Вернуться к маме, — Эля жалобно шмыгнула носом, — я знаю, что она жива и ищет меня. Но я слишком маленькая и бестолковая, чтобы найти ее самостоятельно. А ты можешь…я знаю.

Во взгляде, обращенном на меня, было столько надежды, что в груди дрогнуло:

— Я подумаю, что можно сделать.

Глава 43

Старуха не подвела.

Я еще только подходила к городу, а она уже сидела на большом, нагретом первыми солнечными лучами камне и задумчиво ковыряла землю путевой палкой. С утра Дарёна выглядела чуть моложе, чем ночью в землянке, да и приоделась, подготовившись к выходу в люди. Вместо серого замызганного передника – кокетливый голубой с цветочками и оборкой по краю, а вместо тапок со смятыми задниками – вполне добротные ботинки. Волосы она тоже разобрала, и взамен косматой мочалки на макушке красовался тугой пучок.

Меня встретил все тот же задумчивый белесый взгляд. Он не мог оценить зелень травы и красоту крыльев бабочки, но видел гораздо больше.

— Надень вот это, — я протянула ей плащ с глубоким капюшоном, — не хочу чтобы о твоем приходе прознали раньше времени.

Дарёна понятливо кивнула и накинула плащ на плечи, после этого мы направились в город.

— Это плохое место, — тихо произнесла она, когда мы брели по одной из мощеных улочек.

Я не торопила ее – спешить некуда. Ее палка глухо стучала по камням, шаги были неровными, а морщинистые губы недовольно подрагивали.

— Что не так?

— Не знаю. Но меня в хорошие места не притягивает. Еще когда сюда начали стягиваться светлые, я подумала, что не к добру. А теперь ты появилась…

— Я не выбирала это место.

— Судьба выбрала за тебя.

Что-то странное было в словах дитя Пустоты. Что-то тревожное. Я и сама все чаще задавалась, что же не так с солнечным Сандер-Виллом, но ответ ускользал.

— Куда ты ведешь меня? — всю дорогу старуха держалась и не задавала этот вопрос, а тут не выдержала. В дребезжащем голосе не было страха, только усталость. Вся ее жизнь – непрестанные борьба за существование и попытки спрятаться от посторонних глаз.

— Сначала надо наведаться к Надзирателю из Столицы.

— К Светлому, — убежденно произнесла она.

— К Светлому, — согласилась я. И внезапно подумала, что давно мне на глаза Охотник не попадался. Уехал что ли? Или ловит кого-то?

Даррена дома не оказалось. Я чувствовала его в другом месте, где-то посреди торговой улицы, поэтому мы отправились туда. Прошли мимо молочной лавки, мимо прилавков скорняка и ярких ковров ткачихи Вельзы. Мимо крохотного закутка старьевщика, и посудной лавки. Все дальше и дальше. И с каждым шагом внутри ширился протест, потому что сердце вело к магазину портниха. Светлого я ощущала именно там, и рядом с ним темненькую Киану.

В сердце кольнуло ревностью. Неприятно так, остро. Место укола тут же начало неметь, наливаясь тяжестью.

Я прибавила шага, не обращая внимания на то, что Дарёна отстала, и устремилась к уже знакомой лавке с ажурными занавесками на окнах, но врываться не стала. Вместо этого осторожно заглянула в окно, пытаясь рассмотреть, что происходит внутри.

Даррен сидел на широком стуле, спиной ко мне, а перед ним, положив руки ему на плечи стояла Темная. Смотрела на него так, будто хотела проглотить здесь и сейчас. На сочных губах играла довольная улыбка.

Я наблюдала за тем, как ее тонкие пальцы, с острыми красными ноготками, скользят вверх по шее и зарываются в темные волосы на мужском затылке, и чувствовала, как внутри закипает ярость.

Так значит? Целует одну, а утро встречает с другой?

Сквозь стиснутые зубы вырвалось тихое рычание, а желание ворваться в лавку и нарушить их идиллию стало почти непреодолимым.

Демоны не прощают. Не терпят. И уж точно не делятся тем, что считают своим. Они забирают то, что хотят и жестоко наказывают за предательство. Уж мне ли, с моими обрубленными крыльями, этого не знать.

Ревность причиняла боль. Не такую, как с Варрахом, когда тот завел себе вторую жену. Это была другая боль, она смешивалась с разочарованием и обидой, цеплялась когтями за сердце, причиняя мучение. Она лишала сил и по кусочку отламывала от брони, обнажая душу. Откровенная, неправильная, неожиданная, напоминающая о том, что я живая и что банальные человеческие слабости свойственны не только простым людям.

Это испугало.

Я отпрянула от окна, прижав руку к груди и пытаясь успокоить взбунтовавшееся сердце.

— Он там?

Я уже забыла о том, что не одна.

— Он занят, — с этими словами резко развернулась и развернулась в сторону площади. Не нужен мне этот Светлый. Мне не привыкать самостоятельно разбираться со своими проблемами.

Старуха ничего не сказала, только крякнула, недовольная тем, что снова надо куда-то идти.

Чтобы не привлекать внимание, я оставила на лавке возле помоста, а сама направилась к дому Эберли.

После увиденного в лавке Темной, меня съедала ярость, требующая немедленного выхода. Я решила спустить ее на чету Эберли, так самозабвенно пытающуюся испортить жизнь Лилии. Взлетела по ступеням и ухватившись за кованый дверной молоток, громко постучала.

Открыли не скоро. Пришлось еще дважды стучать, прежде чем слуга распахнул дверь. Не дав мне и рта открыть, он чопорно произнес:

— Ожидайте на улице. Хозяин сказал, что сейчас выйдет к вам.

Хочет говорить в присутствии свидетелей? Что ж, тем хуже для него.

Я вернулась к Дарёне:

— Будь готова выйти, когда я тебя позову.

— Как скажешь.

Ждать пришлось недолго. Спустя десять минут двери распахнулись, и на пороге появился сам Эберли, а за его спиной маячил угрюмый Юджин.

— Лил, подойди ко мне, — с неожиданным теплом произнес глава города.

Спрятав усмешку, я послушно подошла ближе. Предвкушая интересное, любопытные прохожие тоже начали стягиваться к крыльцу.

— Я поговорил с сыном. Он осознает и признает все свои ошибки, и будет наказан публичной поркой за содеянное, — торжественно объявил Эберли, а сын, стоявший в шаге позади, нахохлился еще сильнее.

Мне даже стало интересно, что придумал этот старый боров, но к дальнейшему повороту событий, я оказалась не готова.

— Его поступок непростителен и скомпрометировал тебя. Затронул твою честь и достоинство. Поэтому…чтобы искупить вину, и восстановить твое доброе имя, Юджин Эберли обязан взять тебя в жены. И впредь защищать тебя, оберегать и заботиться, каждый день доказывая, что достоин прощения.

О, как! Я даже крякнула от удивления. А голове прозвучало мрачное голос Варраха:

— Конец им всем.

Глава 44

Уже привычно отмахнувшись от Верховного демона, я сосредоточилась на новой проблеме.

— Повторите, пожалуйста. Я не расслышала.

Глава Эберли улыбнулся, как старый добрый дядюшка:

— Ты – сирота, а я как хозяин города, обязан заботиться не только о справедливости и порядке, но и о том, чтобы судьба каждого жителя была достойной. Мой сын женится на тебе, Лилия Вайт.

Это было торжественно и до смешного нелепо. Настолько, что я не смогла спрятать усмешку:

— Пожалуй, воздержусь от столь щедрого предложения.

По рыхлой физиономии «хозяина города» прошла недовольная волна. Ему удалось удержать благодушное выражение лица, но на мгновение улыбка превратилась в зловещий оскал.

— Я понимаю, девочка, — тяжко вздохнул он, напуская в голос еще больше участия, — ты обижена и напугана, и нужно время, чтобы простить, но…

После увиденного в лавке портнихи, у меня внутри клокотало, и слушать всякую ересь не было никакого желания.

— Я не напугана. Я зла.

— Я понимаю…

— Зато я не понимаю, — снова перебила его, — что такого в моей усадьбе, раз вы не оставляете попыток ее заполучить?

Глубоко посаженные, заплывшие глаза опасно блеснули. Значит, в точку попала.

— Деточка…

— Сначала вы подставляете меня, потом выдаете замуж за пропойцу из дальней деревни и ждете, что он заморит меня голодом и непосильной работой. Теперь всеми силами пытаетесь выдать замуж за своего сынка-недоумка. То подпоить пытаетесь, то справедливостью прикрываетесь.

Народ, подтянувшийся к нам, начал волноваться. Послышались шепотки и неудобные вопросы, в тихий голосах появилось смятение.

— Так ты отвечаешь на доброту и заботу? — взревел он, рассчитывая нахрапом заткнуть мне рот.

— Пусть говорит!

У меня волосы на затылке поднялись дыбом, когда услышала спокойный голос Светлого. Пришел, значит, поучаствовать решил. Как только Темная отпустила…

— Ты переходишь границы дозволенного, Даррен!

— Пусть. Говорит.

Я даже не обернулась его сторону. Только чувствовала присутствие и напряженный взгляд между лопаток.

— Тогда, несколько лет назад Юджин сам отраву принял. Вы его отправили из Сандер-Вилла в столицу, якобы лечиться, а на самом деле у него с собой противоядие было. Это «отравление» вы использовали как повод изгнать меня из деревни. Выдали замуж, деньжат немного сунули моей новой семейке и приказали поить настойкой с сивайем, чтобы угасла, не вызывая подозрений.

— Как ты смеешь наговаривать?!

— Как видите приказа вашего они ослушались, — я развела руками, — отравой не поили, да еще и рассказали все.

Соврала. И не жалела об этом. Одно то, как вытянулись и побагровели лица у семейства Эберли стоило много.

— Клевета! Сговорилась с ними?

Можно сказать и так. Я вспомнила стеклянные глаза бывшего недомуженька и его мамаши, когда придавила их силой демона, вспорола и выпотрошила их воспоминания, и улыбнулась:

— Только правда. Ничего кроме правды. Как и то, что вы пригласили меня в свой дом якобы для разговора, и служанка принесла отравленный чай, после которого я должна была разум потерять и пасть в объятия Юджина. А вы в это время прятались за дверью, поджидая удобного момента чтобы ворваться. Какие планы были? Выгнать меня из города, как распутницу, соблазняющую вашего святого сынку? Или сразу бы под венец потащили? Или может, по вашей задумке, я понести была должна?

— Мерзавка! — он ринулся ко мне, гневно потрясая кулаками, но двое Светлых встали у него на пути, ожидая приказа Даррена, — Да за такие слова я тебя за решетку упеку!

— Есть доказательства? — голос Даррена прозвучал совсем близко. Прямо у меня за спиной. И снова я не обернулась.

— У меня есть та, кто варил для него все зелья.

На площади стало тихо-тихо.

Когда Дарёна подошла и встала рядом со мной, стянув капюшон с седых волос, Эберли позеленел.

— Я не знаю, кто это! — завопил, неистово брызгаясь слюной, — Первый раз вижу!

— Зато она тебя знает. И готова подтвердить мои слова, что здесь перед жителями Сандер-Вилла, что в Столице перед императорскими Дознавателями.

Дарена смиренно, но с достоинством кивнула:

— Правду девочка говорит. Подтверждаю. Заказывал он у меня и временную отраву с противоядием для сына, и сивай, и настойку, чтобы женскую волю сломать. Делала то, за что платили. Грешна. И готова понести наказание, — с этими словами она перевела на меня белесый взгляд, — а усадьбу твою он жаждал получить, потому что обманом занял свой пост. Ни земель, ни титула у него отродясь не было. Только вранье, да голос громкий. На других усадьбах наследников полно, а в твоей – ты одна, без родителей и защиты. Вот и хотел без лишних хлопот себе все забрать.

— Лжешь, старая! Все вы лжете! — глава Эберли снова ринулся к нам, но в этот раз с ним не церемонились. Руку заломили, да придавали, вынудив согнуться в три погибели, — я вас всех накажу! Вы все поплатитесь! Я вас…

Его голос потонул в возмущенном ропоте людей. Они лютовали, требуя немедленной расправы над обманщиками.

Моя миссия была завершена. Я еще раз смерила взглядом толстого борова, и его невнятного сына, кивнула старухе и уже собралась уйти, но жесткие пальцы Даррена сомкнулись на моем локте:

— Лил…

— Займись своим делом, надзиратель, — холодно обронила я, скидывая его руку, — или мне и дальше всю работу делать за тебя?

И без того темные глаза стали, как грозовое небо.

Я больше не смотрела на него. Просто развернулась и ушла, потому что от разоблачения Эберли легче не стало. В груди по-прежнему было больно.

Глава 45

Время главы Эберли подошло к концу. Его не оставят на посту, не оставят в доме, занятом обманом, возможно даже на свободе не оставят. Теперь бедная Лилия могла спать спокойно. Я отомстила за нее, очистила имя, запятнанное чужими кознями и жадностью.

Может, пора уходить?

Ленточка почти восстановила сожжённые ряды, Варрах зверствовал и подбирался все ближе. Стоило только ослабить контроль, и он пробивался в мысли, черными змеями просачивался в сны, так явно предвкушал нашу встречу, что становилось не по себе.

Пусть без крыльев, но я все еще его лаэль, первая жена, связь с которой никогда не ослабеет. Это удручало. Чувства к нему умерли в тот момент, когда мои окровавленные крылья рассыпались черным прахом у меня в руках. Чтобы не думал по этому поводу Верховный Демон, но возврата к прошлому нет. Я не хочу его, оно мне не нужно. ОН мне не нужен. И я не собираюсь его прощать.

— Простишь, — прошелестело в голове.

Ему становилось все легче пробиваться сквозь мои щиты. Скоро настанет день, когда Варрах почувствует, где я и придет за мной.

Что тогда?

Жизнь демонов долгая, и я не хочу провести ее в заточении, рядом с тем, к кому не испытываю ничего кроме презрения.

Все больше я склонялась к мысли, что пора уходить. Бросать этот угасающий мир, ставший пристанищем в трудную минуту, и двигаться дальше. Переходить из мира в мир, меняя личины и надеяться, что бывший муж не поймает, искать свое место.

Вернувшись в усадьбу, я прошлась по расчищенному двору, по саду, который теперь действительно походил на сад, а не на горы валежника, поросшие крапивой. Стало почти уютно, но я не чувствовала, что хочу сделать это место своим домом. Всего лишь временное прибежище, нора, в которой бывшая королева зализывала свои раны. Скоро придет время двигаться дальше.

И все же что-то держало меня в Сандер-Вилле. Какая-то неясная тревога, цеплялась когтями за сердце, не позволяя просто развернуться и уйти.

Я не хотела об этом думать, потому что знала – ответ вряд ли мне понравится.

Чтобы занять себя и отвлечься от неудобных мыслей, я приставила к стене лестницу, сколоченную из грубых жердей к дому, вынесла краску, кисти и принялась замазывать неприличные надписи на стенах. Это последнее, что осталось сделать в усадьбе, с остальным я уже справилась.

Работа продвигалась медленно. Порой приходилось по два раза прокрашивать одно и то же место, чтобы полностью перекрыть черные буквы. Я не торопилась, размеренно возила кистью по облупившимся доскам, и постепенно дом преображался. Нежно-голубой, утопающий в зелени – он выглядел, как игрушка. Милая и уютная. Кому-то повезет прожить здесь хорошую жизнь. Не мне.

Когда я докрашивала последнюю стену, псы заволновались. Сначала встрепенулся вожак, а следом и остальные заворчали.

Неужели Охотник пожаловал? Однако, прислушавшись я поняла, что это Светлый.

Вот уж кого видеть совсем не хотелось.

Он без спроса зашел во двор и остановился у меня за спиной, я же продолжала красить:

— Зачем пришел? — спросила, не оборачиваясь.

— Обоих Эберли отправили в столицу.

— Давно пора.

Дальше снова молчание. Я возила кисточкой по одному и тому же месту, а Даррен буравил мою спину тяжелым взглядом.

— Как ты узнала про старуху с зельями?

— Птичка на хвосте принесла.

— Это все, что ты можешь сказать?

— Да.

— Слезай.

— Нет.

Я продолжала упорно красить, а Светлый внезапно психанул. Подошел, схватил своими лапищами за бедра и сдернул меня с лестницы. Я только руками успела взмахнуть, как уже оказалась на земле, в его объятиях.

— Эй! — возмущенно ткнула кисточкой ему в грудь, оставив голубой мазок на светлой рубашке, — не смей меня трогать!

Даррен проигнорировал мой протест, да и на пятно внимания не обратил, вместо этого хмуро произнес:

— Говори.

Я только брови вскинула, не понимая, чего он от меня требовал.

— Что случилось, раз ты превратилась в ледяную глыбу?

— Ах это… — я аккуратно высвободилась из его рук и сделала шаг назад, — я просто не выношу, когда мне пытаются пудрить мозги.

— Подробности, — потребовал Светлый.

Нет смысла что-то скрывать и разыгрывать драму, поэтому я спокойно ответила:

— Я сегодня видела тебя в лавке у Кианы. Вы мило разговаривали, она трепала твои волосы и выглядела счастливой.

— Ах это, — усмехнулся Светлый, вызывая непреодолимое желание треснуть ему по голове, — да, мы говорили.

Он стоял передо мной, заправив руки в карманы, и смотрел исподлобья. А в глазах плясали смешинки.

Весело ему, значит…

Как никогда прежде мне захотелось сдернуть дурацкую ленточку, и я уже почти сделала это, когда он все так же спокойно добавил:

— Я пришел к ней, чтобы сказать, что между нами ничего не может быть. Она-то ждала другого, поэтому поначалу обрадовалась. Я так понимаю, именно это ты и увидела.

— Зачем оправдываешься? Это твое дело, где и с кем, — чопорно произнесла я и отвернулась. Сделала вид, что мне все равно, а сама потянулась к Темненькой. Нашла ее в городе, в лавке…в слезах, прочитала тоску, лежащую на сердце.

Не соврал.

— Я хочу быть здесь. С тобой. А оправдываюсь, потому что знаю, как женщины умеют накручивать на пустом месте.

То есть Верховная Демоница стала просто женщиной, которая накручивает на пустом месте?! Я хотела возмутиться от такой наглости, но не смогла, потому что губы против воли растянулись в улыбке.

Глава 46

— Я должна разомлеть, надзиратель? — хотела произнести строго, а получилось кокетливо. Аж подавилась в конце, не ожидая от себя такой легкомысленности.

Тут же попыталась придать себе вид невозмутимый и совершенно незаинтересованный, но, кажется, Даррен не купился. Потому что подступил ближе и бесцеремонно, без спроса и сомнений, притянул к себе. Спокойный и довольный, как кот.

А я стояла, словно одеревенев, и не знала, как реагировать. Разве можно так тискать королеву?! Нельзя! И надо бы возмутиться, а сил почему-то нет, и колени такие мягкие-мягкие, словно из глины. А еще за ребрами расползалось что-то странное. Теплое, приятное, такое, что с каждым вздохом по коже бежали мурашки.

Слишком непривычно и неправильно. Не должна Верховная Демоница вот так млеть в объятиях Светлого.

Хотя…кто сказал, что не должна? На то я Верховная, чтобы делать то, что захочется, а не думать о чужих словах и мнениях.

Поэтому обняла в ответ.

— Значит, ревнивая? — насмешливо поинтересовался он.

— Хуже. Жадная.

Своим никогда не делилась. А сейчас, стоя посреди двора старой усадьбы, я с изрядной долей изумления понимала, что это и есть мое. Не Варрах, с которым я была безжалостной воительницей и кровожадной королевой, не кто-то другой, а Светлый, которого я встретила в этом захудалом мирке.

Старая провидица Песчаного Клана любила говорить, что судьба всегда ведет разными тропами. Кого-то прямо, кого-то направляет исподволь, а кого-то просто швыряет в самое пекло. На как бы ты ни выкручивалась, как бы ни старалась сделать по-своему – все равно окажешься именно в том месте, где тебе предначертано быть.

Мне был предначертан этот путь и это место.

Я тоже жадный! — неожиданно громыхнуло в голове.

Я раздраженно откинула Варраха и в очередной раз подняла внутреннюю стену. То с какой легкостью он пробивался ко мне, вселяло беспокойство. Не ровен час, и сам заявится, во всей своей демонической красе.

Даррен тоже что-то почувствовал. Не понял, что именно, но уловил отголоски чужой ненависти. Оглянулся, озираясь по сторонам.

— Показалось…

Не показалось, Светлый. Не показалось. Даже песок под ногами и тот заволновался.

— Чай будешь? — у меня самой настолько пересохло во рту, что вместо голоса получился сип.

— Я бы съел чего-нибудь посущественнее.

Я бы съела тебя…

— В последние дни у меня нет времени готовить, — я кивком пригласила его следовать за собой.

— Тогда чай, — покладисто согласился он.

Я вытащила старый ключ из щели между двумя рассохшимися досками, отперла и вошла внутрь, остро чувствуя взгляд Даррена на своей макушке. Тот самый: мужской, пронзительный, от которого кровь разгоняется все быстрее, а сердце срывается в пропасть.

— Устраивайся, — указала на серый диван, а сама разожгла очаг и поставила на него закопчённый чайник.

Светлый не стал садиться, вместо этого прошел по гостиной, заглянул в соседнюю комнату:

— Здесь стало хорошо.

— Я старалась.

Не знаю по какой причине, но я и правда вкладывала душу в эту усадьбу. То, что началось, как скучное занятие, в надеже хоть как-то разукрасить вынужденное изгнание, незаметно перетекло во что-то большее.

Тем временем Даррен подошел к окну и уставился на внезапно потемневшее небо:

— Кажется, снова будет дождь.

Я пожала плечами. Дождь волновал меня мало, а вот собственное сердцебиение заставляло волноваться. Чтобы как-то унять это волнение, я задала вопрос:

— Как дела в деревне?

— Вода сама не уходит. Да и не уйдет. Надо восстанавливать плотину. А за это время все дома размокнут. Дерево гнить начнет, а зимой промерзнет до самого основания. По мне так заново отстраивать надо, а людей пока расселять по пустующим домам. Но у Эберли было свое мнение на этот счет.

— Эберли больше.

— Благодаря тебе, — он выразительно поднял брови, — Как ты нашла эту знахарку… она ведь неприметная такая. Я не знал о ее существовании.

Еще бы он знал. Дитя Пустоты просто так не почувствовать, будь ты хоть трижды одаренным. Даже я не знала, что она поблизости, пока не увидела своими глазами.

— Так это не я. Элька меня к ней отвела.

— Девчонка из приюта? — Светлый крайне удивился.

— Она самая, — я улыбнулась, наблюдая за тем, как он хмурился.

— А ей откуда известно про старуху?

Надо же, какой любопытный.

Выдавать девчонку, а заодно саму себя я не собиралась, поэтому поведала облегченную версию происходящего:

— Помнишь, она сбегала? Вы искали ее в предгорье, а она совсем в другом месте была. Как раз там, где Дарена жила. Увидела травы и почувствовала запах зелий. А после спасения деревни рассказала мне об этом. Вот я и подумала, а не эта ли старая ведьма готовила отраву для Эберли. Оказалась она. Мы поговорили, она согласилась рассказать правду. Вот и все. А теперь, хватит болтать, надзиратель. Чай готов.

Только до чая мы так и не дошли.

Наши взгляды схлестнулись. В моем было спокойствие, в его невысказанный вопрос. Потом на смену ему пришло желание. Пронзительное и пугающее своей откровенностью.

Я не стала говорить нет. Я не хотела этого говорить.

Я прежде не знала, что может быть так. Одновременно нежно и обжигающе страстно, остро и нестерпимо сладко.

Кожа к коже, глаза в глаза. Хриплый вдох и огонь вместо крови. Он со мной, я с ним, а все остальные миры где-то там на задворках, блеклые и ненужные. Не задумываясь о будущем, не вспоминая прошлого, только этот момент, в котором нет никого кроме нас двоих.

…Ну и еще Кот. Сидел на крыше и слушал, недовольно растопырив усы. Но с ним я поговорю позже, объясню, что бывает с любопытными зверями, которые любят совать свой нос куда не следует.

Глава 47

Не усадьба, а проходной двор…

— Опять сбежала? — спросила я, выглянув в окно.

Утро еще только набирало обороты, а девчонка уже сидела на крыльце и задумчиво ковыряла палочкой песок. Услышав мой голос, она встрепенулась, вскочила на ноги и зачем-то поклонилась.

Выглядела она взволнованной. Глазенки блестели, и даже на расстоянии я слышала, как быстро стучит детское сердечко.

Она набрала полную грудь воздуха и выпалила:

— Ты обещала поискать мою маму.

— Да. Я сказала, что подумаю над этим.

Кажется, «подумаю над этим» в детском понимании означало – приходи через день.

— Сегодня попробуем? — Эля сложила ладони и уставилась на меня, — да?

Вот ведь неугомонная!

Ее взгляд, полный надежды и волнения, был таким искреннем, что отказать язык не повернулся. Будь я хоть трижды королевой демонов, детское обаяние этой мерзавки действовало и на меня.

— Пфф, — тяжко вздохнув, я сдалась, — ладно. Сегодня.

Пока я одевалась и ворчала себе под нос, как самая настоящая бабка, девчонка под окном радостно скакала. Ее сочные эмоции сияли словно бриллиант и искрились, как капли утренней росы.

Я специально не торопилась, ждала, когда ее запал утихнет, но не тут-то было. Девчачье нетерпение лишь ширилось, заполняя собой все вокруг. Даже псы, кружащие вокруг дома и те начали подвывать, словно понимали что-то и пытались поторопить меня.

— Черт с вами, — я махнула рукой и вышла из дома.

Девчонка тут же бросилась ко мне. От волнения ее аж подкидывало. Она ни секудны не могла стоять спокойно.

— Что мне делать?

— Во-первых, сойди с дорожки, — приказала я.

Элька тут же отскочила в сторону.

— Во-вторых, расскажи мне что-нибудь о своей матери. Я не могу искать не пойми кого, не известно где. Мне нужны хоть какие-то зацепки.

Она тут же выдала:

— Моя мама очень красивая.

— Я тоже очень красивая, и что с того?

Девчонка, наконец, прекратила дергаться и задумалась, после чего начала говорить медленно и сосредоточенно:

— У нее длинная пепельная коса и серые глаза. Она небольшого роста и немного полная. Она, — пытливый взгляд на меня, — ведьма. Не злая! Помогает тем, кто живет в деревне. То корову на ноги поставит, то подлечит там, где знахарь не справляется, то с любовными делами поможет. Но может и наказать. Как-то нечестивых торговцев на путь истинный вывела. Совсем как ты с главой Эберли.

— Если у тебя такая прекрасная мама, то как ты оказалась в приюте?

— Я не помню. Мы гуляли с подружками в подлеске возле деревни. В прятки играли. Я нашла очень хорошее место – в дупле старого дерева. Спряталась и сидела тихонько. Ждала, ждала, а меня все не могли найти …

Она замолчала и неосознанно обняла себя за плечи, будто и правда пыталась спрятаться от неведомой угрозы. А когда продолжила рассказ, ее голос дрожал:

— Потом появилась высокая фигура в длинном плаще. Я не успела ее рассмотреть, потому что стало больно и темно. Очнулась я в незнакомом месте, в лесу. Долго бродила по нему, кричала, пока не сорвала голос, а потом меня нашла Жанна и забрала в приют. Я пыталась уйти, но меня возвращали обратно. Говорили, что я глупая, что мне некуда идти, что я либо брошенка, либо сирота. Но я-то знаю, что меня не бросали, и моя мама жива и горюет из-за моей пропажи!

По ее щекам побежали огромные прозрачные слезы. Такие горькие, что захотелось утешить.

— Не реви, — я присела рядом с ней на корточки, — лучше помоги мне.

Судорожно ухватив глоток воздуха, Эля принялась размазывать соленые дорожки по щекам, оставляя вместо них чумазые разводы.

— Где вы жили?

— Не помню, — она с трудом сдержала очередной всхлип, — Обычная деревня, в центре большой колодец, возле которого собирались жители. Дома – обычные, улицы тоже. Слева река, справа лес. Я пыталась вспомнить что-то еще, но не смогла. Даже названия и то нет…

Слишком мало. Нужны хоть какие-то ориентиры.

— Из того места видать наши горы?

Эля непонимающе уставилась на меня.

— Закрой глаза, — после того, как она послушно это сделала, я продолжила, — представь, что ты стоишь у того самого колодца. Представила? Теперь мысленно оглянись по сторонам. Налево, направо, позади себя. Не смотри на дома – они нам не помогут. Смотри выше. Видишь ли верхушки, похожие на наши.

Она сосредоточенно нахмурилась, будто и правда вглядывалась, потом покачала головой.

— Нет. Похожих не вижу, но вот там, — махнула рукой в сторону, — что-то виднеется. Три пика без верхушек и туман.

Уже что-то.

Я дала ей прутик:

— Нарисуй на песке, что ты видишь.

Она разлепила глаза и принялась рисовать, от усердия высунув язык. Потом с надеждой спросила:

— Тебе это поможет?

— Посмотрим. А теперь сядь на крыльцо.

Она поспешно заскочила на ступени, а я скинула обувь и зарылась босыми ступнями в песок рядом с неумелым рисунком.

Потянула на себя, позвала, попросила помощи. Неотрывно глядя на кривые черточки, повторила все, что рассказала Элька,

Песок привычно откликнулся и верным слугой принялся ластиться к ногам. Трепетно ловил образы и дрожа от нетерпения старался угодить. Я раскидывала свои сети все дальше и дальше, взывая к силе нашего клана. Вдоль реки, прочь из долины, по плутающим дорожкам и среди непроходимых лесов.

Отклик был, но такой слабый, что мне не удавалось определить точное направление. Тогда я опустилась на колени, погрузила ладони в песок и потянула еще сильнее.

Где-то на севере. Далеко. Не достать.

— Разуйся и встань на песок.

Испуганная Элька послушно скинула старые стоптанные ботиночки и встала рядом со мной.

— Чтобы ни случилось, не двигайся.

Я втянула ее в свой круг, замыкая на ней одну из ветвей поиска.

— Песок! — воскликнула она, — он держит меня.

— Не двигайся! — грозно повторила я, усиливая давление, — молчи.

Элька замолкла и замерла, как маленький до смерти перепуганный олененок, а я взывала к силе крови. Заставляла песок искать не только место, но и родственную связь.

Сильнее, жестче, глубже. За секунду пробиваясь на километры вперед, с каждым мигом все сильнее и сильнее чувствуя чужое присутствие.

Девчонка тихо постанывала. Ей было больно. Не каждый взрослый выдержит родовые силы демона, но она продолжала стоять.

Я ударила еще раз, и огромная песчаная сеть выстроилась, указывая направление. Перед глазами полыхнули образы деревни, тот самый колодец и постаревшая женщина с осунувшимся лицом и пепельной косой.

Я нашла Элькину мать. И в тот же миг почувствовала что-то еще. Темное, страшное и гораздо ближе. Под нами, под всей долиной и Сандер-Виллом. На какой-то ослепительно короткий миг я уловила отблески древней ярости и злорадное предвкушение. После этого сеть дрогнула и рассыпалась на мелкие осколки.

Тихо вскликнув Элька без чувств повалилась мне на руки, а я сама сидела и еле дышала, не в силах понять, что именно я зацепила, пытаясь найти ее матушку.