Ненаследный сын императора. Часть 1

Глава 8

На поправку я пошел быстро. Пара дней постельного режима и неусыпной заботы маменьки извели меня больше, чем сражение со всеми извращенцами, маньяками и садистами, что только можно вообразить. Поэтому, когда лекари, скрипя зубами и скрепя сердце, дали разрешение покинуть импровизированный лазарет, я поспешно вскочил, оделся, и отправился на прогулку в парк. Свежий морозный воздух прояснял голову, развеивал мрачные мысли, которым я предавался во время вынужденного ничегонеделания…

Я сам поражался тому, насколько близко к сердцу воспринял все происшедшее. И ладно бы, я мог бы припомнить какую-нибудь страшную историю из детства, в которой злой дядька с усами пытался покуситься на мое нежное ребяческое тельце, оставив неизгладимый след на хрупкой детской психике. Однако ж, еще раз перетряхнув содержимое моей памяти, ничего такого я обнаружить не смог. Двадцать первый век — время толерантности ко всяческим извращениям и отклонениям — казалось бы, должен был примирить меня с существованием этой стороны жизни. Но я себя чувствовал, наверное, так же, как женщина после изнасилования. Не физически, слава богу, но морально. Кто-то вторгся — нагло, нахрапом в мое личное пространство, попытался использовать меня, когда я был слаб и беззащитен. Одно дело, увидев подобного представителя нетрадиционных меньшинств по телевизору, поморщиться и переключить канал, а совсем другое — очнуться в незнакомом месте от его прикосновений! Б-р-р… Я невольно поежился, заново переживая тот день. Ну что ж, услышав весть о его гибели, страшной и мучительной, я испытал некоторое удовлетворение. Да, это жестоко, но я рад, что он получил по заслугам!

Больше всего меня тяготило то, что я умудрился обидеть Дарью. Моя реакция на её поцелуй потрясла меня, наверное, так же, как и её. Обдумывая все, что произошло, я находил только одно объяснение случившемуся — в тот момент лихорадка ещё не отпустила меня окончательно, в голове смешалось все, правда и вымысел, бредовые видения и реальность. Я надеялся, что девушка сможет понять, насколько тогда было нестабильно мое состояние, и простит меня.

Предчувствуя, что предстоят нелегкие времена, в связи со слухами, что распространяются с лёгкой руки моего брата — я хотел бы иметь поддержку со стороны людей, которые знают меня, искренне хорошо ко мне относятся. Поэтому я не собирался откладывать разговор с друзьями. И первой в списке была, конечно, Даша.

Приняв решение, я вернулся во дворец и отправил к Нарышкиным посыльного с запиской, в которой просил принять меня, если это возможно, в течение дня. Одним визитом я собирался убить двух зайцев — поговорить с Дарьей и Иваном, и наконец-то встретиться с Нарышкиным-старшим, чтобы попросить снабдить меня защитными артефактами. В свете последних событий, они будут совсем не лишними.

В ожидании ответа на послание, я устроился поудобнее в кресле, выровнял дыхание и погрузился в собственный внутренний мир. Заявления лекарей о том, что уровень моей силы значительно вырос, удивили и заинтересовали меня. Настроившись, я сумел рассмотреть свой источник магии. Не могу сказать, что он стал намного больше, но его свет заметно изменился, стал ярче, интенсивнее, насыщеннее как-то… Разглядывая его, купаясь в этом свете, я словно набирался сил, заряжался энергией. И свою стихию я стал чувствовать гораздо лучше. Без особых усилий я прислушивался к малейшим колебаниям воздуха, ощущая, что могу своей волей воздействовать на него. Но вот насколько такие воздействия могут истощить мой запас сил, каковы границы моих возможностей — этого я пока не понимал. Знания, больше всего мне не хватало упорядоченных знаний! Надеюсь, отец не забыл о своём обещании устроить мои занятия магией.

Мои размышления прервал стук в дверь. Вернувшийся посыльный сообщил, что Нарышкины будут рады принять меня в любое удобное для меня время. Собираясь, я внутренне готовился к важному разговору. Волнуясь, как воспримет Дарья мои объяснения, я понимал, что у меня будет только одна попытка. И я должен быть максимально убедительным.

Николай Нарышкин встретил меня доброжелательно, учтиво осведомившись о моем здоровье. Проводив меня в кабинет, он предложил мне удобное кресло, сам же устроился на диванчике неподалёку. Вызвав лакея, велел принести чаю, и обратился ко мне:

— Хоть я и не имел чести быть представленным вам лично, но столько слышал о вас от своих детей, что иногда мне кажется, будто мы знакомы на протяжении многих лет. Надеюсь, вы не сочтете это за дерзость.

— Что вы, Николай Андреевич, — поспешил уверить его я, — мне очень лестно, что в вашем доме часто ведутся разговоры о моей скромной персоне, особенно, если в положительном ключе. Боюсь, что в ближайшем будущем это будет редким исключением.

Мой собеседник помрачнел.

— Да, этот, без сомнения, ужасный инцидент…

Я поспешно продолжил:

— Инцидент исчерпан. Вот его последствия, словно круги по воде от брошенного камня, расходятся все дальше. Ваш сын уже сообщил мне о тех неприятных слухах, что ходят в высшем свете. Они явно не укрепят моих позиций при дворе. К тому же я потерял союзника и даже, не побоюсь этого слова, друга — князя Тараканова. Смогу ли я доверять этому человеку в дальнейшем — большой вопрос. Дипломатические отношения со столь могущественной державой, как Великобритания, на грани разрыва… Есть вероятность того, что начнется война. Гордиться мне особо нечем, и если это понимаю я, поймут и окружающие.

Все тягостные размышления, которым я предавался, пока был прикован к постели, словно слились в один поток негативных эмоций, захлестнувший меня с головой. Я замолчал, стараясь успокоиться, потом продолжил:

— Теперь вы понимаете, почему для меня столь ценно хорошее мнение, сложившееся обо мне в вашей семье?

— Ваше Высочество, — благожелательно улыбнулся Нарышкин, с удовольствием глотнув ароматного чаю, и отставив чашку, заметил, — ваши размышления — ярчайший образчик юношеского максимализма. Сейчас вы все видите в чёрном цвете, и переубедить вас будет трудно. Но позвольте по пунктам изложить аргументы в пользу моей точки зрения.

Во-первых, по поводу слухов. Поверьте, не подкреплённые ничем, кроме клеветнических измышлений ваших злопыхателей, они быстро угаснут, потеряв для сплетников всю прелесть новизны. Уверяю вас, не пройдет и недели, как кто-то будет замечен в обществе непотребных девиц, или раскроется очередной адюльтер… И о вашем случае все забудут. Зато то время, пока они будут курсировать в обществе, вы можете употребить с большой выгодой для себя. Поглядывайте, кто с радостью подхватывает эту тему, а кто обрывает негативные разговоры о вашей персоне. Всегда полезно знать потенциальных врагов и друзей.

Да и потом, — лукаво улыбнулся Николай Андреевич в пышные пшеничные усы, — готовьтесь к преувеличенному вниманию со стороны дам! Да-да, а вы как думали? Сейчас каждая девица обязательно сочтет нужным проверить действие своих чар на вас! Вернуть своей неотразимой красотой и силой чувств цесаревича на истинный путь — о, ради такой цели они будут готовы на все! Так что не потеряйте голову, Алексей Александрович!

Во-вторых, отношения с Англией. О какой войне вы ведете речь? Сейчас, когда на мировой арене развернулась подковерная борьба за интересы в Российской империи, вступать в открытую конфронтацию, теряя все позиции? Зная, насколько хитер и изворотлив князь Долгорукий на ниве дипломатии, как беззаветно радеет о пользе отчизны канцлер Владимир Громов, могу вас уверить — эта парочка добьется на волне этого инцидента таких преференций, что Россия останется в огромном плюсе!

Ну и в-третьих… Князь Тараканов. Без сомнения, замечательный, увлечённый человек. Цели, которые он ставит перед собой, значительны и достойны уважения. Но вот путь, которым он к ним идет, на мой взгляд, спорны. С трепетом и любовью относясь к отчизне, он ищет спасения для неё в чужой культуре, в наследии других стран. Его слепая вера в то, что представители могущественных иностранных держав и сами столь же велики и безукоризненны духом, привела к тому, что он совершил непростительную ошибку, закрыв глаза на некоторые сомнительные сигналы в поведении того же английского посла. Но сделал он это не со зла, поверьте! Я думаю, что лишать его доверия и подозревать в предательстве не имеет смысла. Но и относиться к его убеждением нужно с большим скепсисом. Разум, Алексей Александрович, вот ваш главный советчик и помощник. Подходите ко всему рассудительно, не рубите сгоряча. Не принимайте ничью точку зрения, не обдумав все с холодною головой.

Он помолчал, допивая остывший за время беседы чай, с хитрецой во взгляде поглядывая на меня.

— Ах, Ваше Высочество! По долгу службы я так часто сталкиваюсь с тем, какие самородки рождаются в нашей Российской земле! Какие гениальные разработки в области магии, какие интересные решения, какие артефакты! Куда там иностранцам до нас! Вот кого нужно поддерживать, вот на кого будут ещё равняться все эти могущественные державы, будьте уверены!

Я спохватился.

— Николай Андреевич, дорогой, вот об этом я тоже давно хотел с вами поговорить! Быть может, есть возможность ознакомиться с новинками в области защитных артефактов? Боюсь, что одного моего дара недостаточно, чтобы быть уверенным в собственной безопасности.

— Защитные артефакты? Что ж…

Николай Андреевич прищурился, что-то про себя решая…

— Вот что, Алексей Александрович, давайте-ка мы с вами встретимся на днях в моем Департаменте, я с превеликим удовольствием покажу вам, чем мы занимаемся, и заодно подберем вам пару-тройку полезных вещиц. Вы не против?

— Что вы! Я с огромной радостью нанесу визит в ваш Департамент!

Тут в кабинете появился лакей, сообщивший, что все собрались за обеденным столом и ждут только нас. С душевным трепетом я следовал за Николаем Андреевичем, предвкушая встречу с Дарьей и одновременно боясь её…

В уютной столовой, где горел огонь в камине, было шумно и весело. Жены Николая Нарышкина, наложницы, разновозрастная толпа детей, оживленно болтающих между собой, многочисленные тётушки, дядюшки, няни…Я даже растерялся, увидев такое количество людей. Вести какие-либо серьёзные разговоры в этом гаме было попросту невозможно. Поэтому я ограничился кивком и улыбкой в сторону Ивана, радостно машущего мне рукой со своего места за столом, и нерешительно взглянул в сторону Даши. Она сидела между тетушками, задумчиво вертя в руках маленькую, изящную чайную ложечку. Подняв глаза и встретившись со мной взглядом, она вспыхнула, отвела глаза в сторону, потом опять, точно нехотя, посмотрела на меня. Я же невольно залюбовался её огненными локонами, спускавшимися игривыми завитками на белоснежную шейку, ласкал взглядом точеные плечи… Что-то прочитав в моих глазах, она нерешительно улыбнулась и коротко кивнула.

Обнадеженный и окрыленный, я занял место за огромным, массивным столом. Все многочисленное семейство Николая Андреевича отличалось отменным аппетитом, и я, глядя на них, тоже с удовольствием набросился на разнообразные кушанья, которыми был установлен стол. А ведь ещё пару минут назад мне казалось, что я не смогу проглотить и кусочка!

Когда основные блюда были съедены, в столовую внесли несколько сияющих медными боками самоваров, расписные подносы с мягкими пряниками в сахарной глазури, связками баранок и сушек, и всяческими другими сладостями, названий которых я и не знал… Более вкусного чая я еще не пил! Расправляясь с очередным пряником, запивая его душистым чаем, я лениво размышлял, как Даше и Ивану удаётся оставаться такими стройными, питаясь вот так каждый день.

Когда обед со светскими разговорами ни о чем подошел к концу, Даша испросила разрешения у своего отца проводить меня. Тот, незаметно подмигнув мне, усмехнулся и кивнул.

Оказавшись наедине в плохо освещенном коридоре, мы остановились и молчали. Наконец, я, собравшись с духом, заговорил:

— Даша, я должен перед тобой извиниться…

Она вскинула на меня свои зеленые глаза и переспросила, криво усмехнувшись:

— Должен?

— Нет, я хочу извиниться. Я не знаю, что на меня нашло. Даша, я был болен, хотя это и не оправдывает меня. Пожалуйста, поверь, я сожалею, что напугал тебя! Признаюсь, я и сам испугался… — я несмело улыбнулся и заглянул в её глаза, стремительно наполняющиеся слезами…

— Ну вот, я заставил тебя плакать… Дашенька, милая, ну что мне сделать, чтобы вернуть улыбку на твое личико?

Она всхлипнула, уткнулась мне в плечо, потом подняла лицо.

— Поцелуй.

И забавно сложила губы бантиком. Я медленно склонился к ней, едва коснулся её губами, замер, отдаваясь своим ощущениям. И с нарастающим ликованием понял — никаких видений усатых англичан, никаких страхов и криков — только сладость девичьего ротика!.. И, осмелев, требовательно прижался к ней крепче, раздвигая её губы языком, исследуя каждый уголок её нежного рта.

Когда мы нехотя оторвались друг от друга, она вдруг разрыдалась. Я перепугано схватил её, прижимая к себе, поглаживая, пережидая этот всплеск непонятных эмоций, боясь, что опять сделал что-то не так.

— Ты… Ты… Да ты понимаешь, что я надумала?! Да я… Да мне казалось, что я тебе отвратительна! Что тебе противно прикасаться ко мне! А ты…

Она обняла меня крепче, словно боялась, что я сейчас исчезну. Я осторожно приподнял её голову, заставляя посмотреть мне в глаза.

— Глупенькая. Ну вот как ты могла такое подумать? Ты такая милая, такая красивая, такая желанная… Да у того, кто посмеет назвать тебя отвратительной, отсохнет язык от такой бессовестной лжи!

Переждав очередной взрыв рыданий, я сказал:

— Душа моя, успокаивайся, выкидывай все дурные мысли из головы. Я рад, что мы поговорили, все прояснили. Вот что, сегодня у меня еще есть дела, которые нужно решить, а завтра жду вас с Иваном в гости. Погода изумительная, устроим прогулку на свежем воздухе! Договорились?

Девушка закивала, вытирая слезы. Еще раз нежно поцеловав её, я в прекрасном расположении духа сбежал вприпрыжку по ступеням и уселся в экипаж.

Немного подумав, я велел отправляться во дворец. Мелькнула мысль заехать и к Таракановым, чтобы одним махом разрубить все завязанные мною узлы. Но понял, что еще не готов морально к беседе с Валентином Михайловичем. Даже сам для себя я еще не определился с тем, что и как ему говорить. Разговор с Николаем Андреевичем знатно встряхнул меня, заставил посмотреть на ситуацию с позиции взрослого человека, а не обиженного на весь белый свет ребенка. Но и бросаться на шею человеку, который оставил меня в опасности, я не был готов.

Подъезжая ко дворцу, я увидел сборище алкоголиков, дебоширов и тунеядцев… В смысле, наследника престола с его постоянной свитой. Не самая приятная встреча, однако и трусливо прятаться в экипаже, ожидая, пока они уйдут, я не собирался.

Подходя ко входу, я напустил на себя максимально независимый и непринужденный вид, внутри кипя от негодования при виде своего недруга.

— Кака-ая встреча! — послышался насмешливый голос Владимира. — А я думал, ты теперь только под ручку с милыми дружками будешь ходить… Ах да, я забыл, с твоим любовничком прогуливаться сложно, ему кол в заднице мешает!

Вокруг раздался гогот прихлебателей наследника. Я холодно окинул взором всю гоп-компанию.

— Зато у тебя, как я погляжу, проблем с выбором дружка нет. Они у тебя как — по очереди, для каждого свой день выделен? Или всех сразу принимаешь? То-то из твоих комнат постоянно доносятся крики. Посвящение в свиту организуешь? Я-то все размышлял — почему в твоем окружении девушек нет, а все просто объяснилось…

По мере моей речи лицо Владимира постепенно меняло цвет, наливаясь нездоровой краснотой. Шипя что-то нечленораздельное, он попытался броситься на меня, но его удержали его приятели, косясь на гвардейцев, что стояли у моего экипажа, внимательно прислушиваясь к нашей перепалке.

— Да ты-ы-ы… Мразь! Да я тебя урою, собственными руками! Ну подожди, скоро, о-о-очень скоро!.. Тебе не жить, крысеныш! Один раз… — тут он осекся, тоже быстро глянув на мою охрану. А я в тот же момент понял, в чем он только что чуть не признался при свидетелях! Гнев охватил меня, я пристально смотрел тяжелым взглядом в его покрасневшие глаза, вокруг нас поднялся ветер, взметая колючий снег. Владимир не успел пошевелить и пальцем, чтобы активировать хоть один из защитных артефактов, как я отсек нас от толпы его приятелей щитом. И, повинуясь мне, воздух вокруг него стал разреживаться, он, словно рыба, выброшенная на берег, разевал рот в попытках получить хоть немного кислорода… Понимая, что сейчас я не могу себе позволить пойти до конца, я глубоко вздохнул, ослабляя контроль над стихией, позволяя перепуганному наследнику дышать… Негромко произнес, презрительно глядя на него:

— Запомни этот день, Владимир. Сегодня я тебя пощадил. Но теперь ходи и оглядывайся. Неровен час, встретишься неожиданно со своей смертью. А она может подстерегать за каждым углом. Кто знает, с какой стороны может прилететь огненный шар, да, братец?

И по его забегавшим глазам я понял, что попал в точку. Именно он стоял за тем ночным нападением на меня! Ну что ж, всегда лучше знать своего неприятеля в лицо. Теперь ясно, что наше противостояние перешло на новый уровень — от оскорблений и мелких пакостей к борьбе насмерть.

Отодвинув его плечом, я спокойно отправился ко входу, слыша за своей спиной тревожные шепотки его прихлебателей.

Не успев добраться до своей комнаты, я был перехвачен фрейлиной из свиты императрицы. Не слушая никаких моих возражений и отговорок, она, схватив меня под руку, чуть ли не силком волокла в покои маменьки. Встревоженная Софья Андреевна в нетерпении бегала по комнате, заламывая руки. Увидев меня, она просияла от радости, но тут же напустила на себя строгий вид и принялась меня отчитывать:

— Алеша, как же так, разве так можно? Ты еще очень слаб, возможны рецидивы! Ты совсем не беспокоишься о своём здоровье и моих нервах!

Она опустилась на софу, прижимая к глазам кружевной платочек, который до этого нещадно терзала в руках, погрузившись в свои переживания … Я присел рядом и осторожно приобнял её, утешая и клятвенно обещая, что больше никогда и ни за что, и убеждая, что я здоров как бык, нет, как целое стадо быков…

Успокоившись, она спохватилась:

— Алеша, обязательно зайди к отцу, он хотел тебя видеть по срочному делу! Что-то связано с твоими занятиями, вроде бы он хотел предложить тебе какой-то вариант…

— Отлично! — обрадовано вскочил я. — Маменька, позвольте откланяться, негоже заставлять отца ждать.

К кабинету императора я шёл скорым шагом, иногда переходя на бег. Остановившись перед дверью отцовского кабинета, я отдышался, одернул мундир и постучал. Услышав властное «Войдите», распахнул двери и чуть ли не печатая шаг, предстал пред очи императора.

— Алексей, — испытующе взглянул на меня Александр Павлович, — как ты себя чувствуешь? Если исходить из причитаний твоей матери, ты при смерти и готовишься писать завещание?

— Что вы, Ваше Величество, слухи о моей приближающейся кончине слегка преувеличены. Как видите, я в добром здравии!

— Отлично! Тогда мои новости будут кстати! Вот, познакомься… — император указал на неприметного мужчину средних лет, который сидел в кресле, цепким взглядом изучая меня.

— Олег Гаврилович Черкасский, один из сильнейших архимагов нашей империи. С завтрашнего дня он готов заниматься с тобой. Но есть одно «но»…

Я внимательно посмотрел на него, ожидая продолжения.

— Заниматься ты будешь вместе с сестрами, Елизаветой и Екатериной…

Услышав сдавленный смешок, я полуобернулся и увидел, что на уютном диванчике, расположенном в глубине кабинета, устроились две девичьи фигуры. Со злорадными усмешками они откровенно рассматривали меня, презрительно морща свои очаровательные носики.

— Вот это я попал! — ошеломленно подумал я. — Еще не отошел от впечатлений после встречи с любимым старшим братцем, как на тебе — очередной сюрприз! И не уверен, что приятный…

— Бра-а-атик… — лениво протянула Елизавета. — Какой худенький, тоненький… Ты не переживай, маленький, мы будем бить тебя вполсилы.

— Но тебе будет больно, это я обещаю… — злорадно прошипела Екатерина.

— Прекрасно. Я никогда не сомневался в крепости ваших тёплых чувств ко мне. Как там в народе говорят? Бьет, значит, любит? — усмехнулся я, внешне демонстрируя полное безразличие к их угрозам. Преподаватель, с интересом прислушивающийся к нашему по-родственно душевному разговору, чуть заметно улыбнулся и одобрительно мне подмигнул.

Ну что ж, может, все не так уж и плохо. Осталось только выжить после завтрашней встречи с любящими сестрицами, разобраться со старшим братом, не нажить новых врагов и можно считать, что жизнь удалась.