Есть у бога великий секрет. Чем больше у бога прислужников, тем больше у него секретов. И секрет этот, в общем-то, очень прост: каждая душа, служащая богу, отдает ему тайну своей земной жизни. Только бог знает истинное имя своих шинки, обстоятельства смерти и прочие подробности. В момент заключения контракта, когда душа принимает новое имя, бог буквально проживает последние минуты жизни, вмиг получая все знания об умершем.
И только бог может решить, стоит ли раскрывать эту тайну самой душе.
Если вдуматься, это огромная власть. Такой порядок вещей существует не просто так. Вадим по себе знал, насколько разрушительны могут быть сожаления о несбывшемся, но ему было в какой-то мере проще: свою смерть он принял еще при жизни. И расстался с иллюзиями. И, наверное, именно поэтому он сохранил память о прошлом. И, скорее всего, святым орудием он стал, сознательно пожертвовав собой ради другого.
Вадим сильно сомневался, что Юкине сумеет отпустить без сожалений прошлое, сумей он даже каким-то чудом его вспомнить.
Для священных орудий все было иначе. Они остались людьми, сохранив свои личности, только из-за внезапной насильственной смерти. Они не лежали месяцами, не в силах подняться и чувствуя, как болезнь пожирает их, отнимает каждую секунду. Их не готовили к жертве. Самое страшное для шинки — задаться вопросом: что было до смерти? Такое знание могло их уничтожить.
И в общем, понятен был страх Ято, почему он помчался по всем своим знакомым в компании Вадима и разговаривал с богами только наедине. Шинки не должны узнать свои тайны.
— Ну что? — спросил Вадим, когда они вышли из храма Кофуку.
— Ничего, — вздохнул Ято. — У Кофуку был шинки, но не у этого ее воплощения. Она о нем знает только со слов Дайкоку. А Дайкоку… Ну, сам понимаешь.
— Так и что мы будем делать?
— Тендзин посоветовал избавиться от Юкине, лишив имени и отпустив его на все четыре стороны.
— Но ты не согласен, — полувопросительно уточнил Вадим, думая, что бог знаний дал разумный совет.
— Нет, не согласен.
— Но у тебя есть план? — Вадим очень надеялся, что так и есть.
— Ну… — уловив взгляд Вадима, Ято моментально собрался и бодро кивнул. — Есть, конечно, есть!
— Ага… — явно не поверил тот, но больше ничего не сказал.
— Знаешь… Давай еще зайдем в храм бога удачи.
— Конечно, как скажешь, — с непроницаемым лицом согласился Вадим, про себя думая, что Ято, видимо, захотел помолиться об удаче.
Неожиданно, но именно из этого храма бог вышел с сияющей улыбкой на лице, лучась энтузиазмом.
— Все-таки Эбису — отличный парень!
— С чего такая радость? — насторожился Вадим.
— Все пучком, не переживай! Юкине будет с нами, — бог сиял новой улыбкой так, что над ним появился нимб.
— Н-да?
Возможно, Эбису и был отличным парнем, но вот конкретно с этим богом Ято ему не то что не позволял встречаться, но даже запрещал ступать на храмовую землю, так что приходилось ждать за оградой. И Вадиму, в общем-то, было странно слышать из уст Ято такие слова.
— Отличный-отличный, — покивал головой бог. — Как выяснилось, Эбису круто шарит в магии. Проблему Юкине можно решить всего парой печатей.
Вадим немного расслабился. Печати легли на спину идеально — Юкине спал, поэтому проблем не возникло, как и возражений. Проснувшись, мальчишка долго хлопал глазами, пытаясь понять, почему он лежит под деревом в парке и куда делась Хиёри.
— Да все нормально, — елейным тоном успокаивал его бог, похлопывая по плечу. — Ты просто слегка утомился. Все-таки последние дни выдались трудными, ты перенапрягся, но не переживай — все будет хорошо. Ты же нормально себя чувствуешь? — с неподдельной тревогой уточнил он.
— Ну… В общем, да… — растерянно отозвался мальчишка, хлопая длинными ресницами.
— Отлично! Тогда пошли, у нас есть дела.
И на какое-то время Вадиму казалось, что все прошло успешно. Что все обошлось. Юкине ходил с ними по заданиями, привычно огрызался и бурчал, но опасных вопросов больше не задавал. И даже перестал ранить Ято, к его безмерному удивлению и легкому беспокойству.
Как оказалось, это было затишье перед бурей.
Тот роковой вызов был обычным. Ревущий пацан просил помочь ему: подростка травили в школе, и бедняга был на грани.
Ято, естественно, пришел.
Обычная школа. В обычном районе. Обычные подростковые проблемы. Обычное возмущение Хиёри по поводу возникновения Ято с подручными в женском туалете… В общем, ничто не предвещало.
Беда подкралась в лице обычных мальчишек, чем-то неуловимо похожих друг на друга. Они притулились у окна недалеко от женского туалета и дружно смеялись, глядя в игровую консоль. Да так заразительно, что Вадим не утерпел и подошел посмотреть, над чем они хохочут.
— Ух ты! Супер! А какой это выпуск? — раздался голос Юкине с другой стороны.
Обычно люди реагировали, когда шинки обращались к ним напрямую, но сейчас пацаны даже не посмотрели на него. Будто не слышали.
Вадим только прикрыл глаза.
— Эй! Я к вам обращаюсь! — растерялся Юкине.
— Юки… — Вадим не успел договорить.
Разозленный невниманием, мальчишка попытался привлечь его, ударив по игрушке в руках братьев, но ладонь прошла сквозь экран, пустив только полосу помехи.
— Что?..
Вадим оглянулся. Ято рядом не было. Он ушел слишком далеко.
— Юки, пойдем, — попытался схватить он мальчишку за плечо, но тот отшатнулся, в шоке глядя на свои руки.
— Как… Что происходит?..
— Пойдем, нам нужно найти Ято, — все сильнее нервничал Вадим, чувствуя, что упускает контроль над ситуацией.
Юкине уже не слушал. Он прыгал перед учениками, топал ногами, кричал и всячески пытался привлечь к себе внимание.
— Хватит! Остановись! — Вадим не выдержал, схватил его за плечи и встряхнул. — Они тебя не видят. Успокойся, у тебя просто истощилась связь с Ято. Так бывает, когда орудие не хочет служить своему богу. Как только ты обратишься в секки, все станет на свои места.
Юкине смотрел ему в лицо широко распахнутыми глазами, в которых плескалась паника и непонимание.
— Ято… — он медленно повторил имя своего бога, моргнул, приходя в себя, и разозлился. — То есть я с ним… Так вот какая связь между богом и орудием! Жалкое подобие жизни взамен служения?!
— Зато ты никогда не будешь болеть, — заметил Вадим. — Ты не испытываешь боли и при этом тебе доступен почти весь спектр человеческих ощущений. По мне, это очень много. Всего-то и нужно, что служить.
Прозвенел звонок, и в коридор из классов хлынули подростки. Они смеялись, переговаривались, кто-то на ходу жевал чипсы, кто-то обсуждал прошедший урок. Какая-то девочка прислонилась к подоконнику, набрала номер на телефоне и принялась жаловаться маме на учителя. Юкине обвел растерянным взглядом всю эту кипящую жизнь, и Вадим с ужасом увидел, как из-под его воротника потянулся тонкий красноватый дымок — печать, которая сдерживала память мальчишки, разрушилась.
— Я не просил! Я не хотел! А он просто пришел и сделал меня своим, не спрашивая! — неожиданно заорал Юкине. Дымок всё вился и вился из-под воротника. — Я ничего не помню о том, как жил, не помню ни родителей, ни семьи — ничего! Я знаю лишь то, как быть живым, а до… Меня просто… просто не было… — мальчишка всхлипнул, с тоской посмотрел на девчонку с телефоном и отвернулся. — Зачем мне сейчас всё это, ведь я… я не могу жить, как все? Почему я умер?!
Вадим отвернулся, помолчал, пока тот давил всхлипы и сказал:
— Так вот как ты рассуждаешь, Юки. Раз ты так хочешь избавиться от этих псевдоживых чувств, то… — Вадим метнулся вперед, коснулся рукой его лба и заглянул в глаза, — …я тебе помогу.
Юкине замер, понимая, что тепло школьного коридора отступило. Что вместе с ним ушли и боль в сжатых руках, и голод, и ощущение ветра от открытого окна, и запахи, и даже звуки! Он даже не чувствовал, что стоит!
Юкине в шоке опустил взгляд и увидел, что вновь одет в своё похоронное кимоно, а одежда лежит в его ногах. В прямом смысле — ноги проходили сквозь неё. И тут Юки стало совсем страшно: начал выцветать мир. В голове раздался… нет, даже не голос, а мысль, тихая, печальная мысль Сёмея: «Вот что такое — быть мертвым, мальчик. Хочешь остаться таким?»
Юкине закричал, что не хочет, но не услышал собственного голоса. И когда он почти ударился в панику, его тело вновь окутал привычный холод и тепло рук Сёмея. В голову ударили звуки и запахи. Юкине распахнул глаза, задышал, чувствуя бензиновые выхлопы от машин с улицы, пот от подростков и странный, очень приятный запах — задыхался, жадно впитывая в себя всё это.
Вадим убрал руку со лба шокированного мальчишки, дернул его за плечо и подтащил к себе. Ощутив объятия, теплые и сочувствующие, Юкине вцепился в него, не замечая, что это раздражающий дружок бога. Вадим ласково погладил светлые волосы, легонько помассировал затылок, закрыл глаза, смиряясь с происходящим, и добил:
— Я был мертвым три недели.
Юкине разревелся в голос.
— Сёмей! — раздался панический крик Хиёри. Она вылетела из-за угла и остановилась перед ними, вписавшись в поворот лишь каким-то чудом. — Там… Ято плохо! Совсем!
И они побежали.
Ято корчился на полу, царапая грудь и пытаясь глотнуть хоть немного воздуха. По рукам, лицу и шее расползалась темным диковинным узором скверна.
Вадим замер на секунду, глянул на всхлипывающего Юкине и подхватил бога на руки. Ладони моментально обожгло холодом, как будто он взял в руки сухой лед. По пальцам поползли темные пятна. Вадим скрипнул зубами, но не выпустил Ято, и процедил:
— Юки, за мной.
— Да пошли вы!.. — в истерике заорал мальчишка.
— Ты. Идешь. Со мной, — припечатал Вадим и пообещал. — Только отойди хоть на метр — сразу прибью.
— Куда вы? — крутилась беспокойным волчком Хиёри.
— Лети в храм Кофуку, предупреди, чтобы готовились.
— Да! — и тело девчонки кулем свалилось на не очень чистый пол. Призрачная копия покрутилась на месте, определяя направление, и, взмахнув хвостом, отправилась к богине.
До храма они добрались быстро, хотя скверна уже переползла с рук на грудь и ощутимо обжигала. От этого колючей пронзительной боли хотелось скулить и плакать. А Ято умудрялся ходить с ней постоянно в последнее время. Нет, никакая ванна со святой водой уже не поможет — только Очищение.
Дайкоку встретил их сияющей чертой на пороге. Вадим остановился у самого края и, поудобнее перехватив Ято, уперся в сияющую стену рукой, отчего едва удержал вопль.
— Ято… очень плохо. Помогите нам. Один я не справлюсь.
Дайкоку выдохнул сквозь зубы и слегка расслабился.
— Сёмей, ты можешь пройти. Ято оставь тут.
Вадим помедлил, но потом все же аккуратно опустил тело прямо на землю и шагнул сквозь защиту. Та расступилась на мгновение, а затем снова сомкнулась за спиной.
В храме его встретила испуганная Кофуку с не менее испуганной Хиёри.
— Иди скорее в ванную, — пискнула богиня, стараясь держать дистанцию. — Душ связан со святым источником.
Вадим кивнул и последовал совету. Он тоже был виноват, тоже причинил боль Ято, поддавшись чувствам. Ведь если бы он не показал Юкине, как живется без бога, то Ято не было бы так плохо.
Он зашел в ванную, включил душ и встал под струи. По щекам, скрытые водой, текли слезы.
Пока он мылся, Дайкоку пытался уговорить Ято убрать с Юкине имя, но тот упорно отказывался. На слова уже не осталось сил, так что он просто мотал головой, сжимая зубы.
— К черту! — рыкнул Дайкоку и встал.
Кофуку выглянула из храма и пробормотала:
— Но Вадим же святое орудие… Вы можете провести Очищение вдвоем…
— Нет, — процедил Дайкоку, — Вадим еще неопытен. Это совершенно очевидно, иначе при первых же признаках уничтожил бы мальчишку, не слушая никаких возражений.
Он развернулся, поклонился Кофуку и вышел из храма.
— Куда вы? — спросила Хиёри, нервно теребя собственный хвост.
— К другим богам, — последовал ответ. — Нам нужен еще хотя бы один шинки. А ты, — Дайкокку бросил зверский взгляд на Юкине. Тот сжался, с зареванного лица глянули совершенно несчастные глаза. Мужчина рассмотрел всё это, но ничуть не смягчился. — Дернешься с места — найду и убью.
Боги предпочитали не рисковать своими служителями. В первую очередь, Очищение было опасно для их орудий.
Дайкоку вернулся с Маю. Та внимательно рассмотрела состояние Ято и укоризненно покачала головой, повернувшись к Вадиму:
— Как ты такое допустил? Ты же святое орудие! Ты должен направлять его, а не потакать слабостям.
Вадим нервно закусил губу. Как же он раскаивался!
— Этого больше не повторится, только помогите ему.
Юкине оглянуться не успел, как его вытащили в середину храмового двора.
— Сними рубашку, — велел ему Дайкоку.
— Зачем это? Не буду ничего снимать, — огрызнулся Юкине.
— Сними! — сжал кулаки Вадим. — Немедленно! Ну!
Юкине неохотно потянул куртку с плеч и испуганно охнул, услышав знакомый писк из-за спины.
— Вкусно пахнет…
Побелев, он оглянулся и видел, как из его собственной лопатки торчит круглый глаз. Юкине завертелся, пытаясь рассмотреть получше, и протянул руку, пытаясь сковырнуть гадость со спины. Наощупь тот был склизким и чувствовался как продолжение собственного тела.
Мальчишка не видел, но слышал, что голосов становилось все больше. А это значило, что глаз был не один. Скверна тянулась от плеча до поясницы.
— В круг! — скомандовала Маю, передернувшись от омерзительного зрелища.
Побелев как мел, Вадим шагнул вперед и вытянул руку, повторив действия Дайкоку и Маю.
— Мы очистим дух, служащий богу Ято и сохраним имя, дарованное ему, — низкий голос шинки Кофуку был наполнен силой.
— Искупив всю грязь и низость, будет прекрасна, честна и праведна сия душа, — голос Маю вторил ему.
— Что?.. — замер на месте Юкине, непонимающе глядя на всех.
— Да очистится он через Омовение! — выдохнул Вадим.
И они синхронно провели черту, заключая Юкине в треугольник. Слепящее сияние белым пламенем вырвалось из земли. И только у Вадима защитная черта переливалась радужными разводами, как мыльный пузырь.
— Покайся! — голос Дайкоку громовым раскатом прокатился по двору.
— Выкладывай, что ты натворил, — приказала Маю.
Мальчишка только скорчился в белом пламени и зарычал от боли. Вадим краем глаза заметил, как скрутило в приступе лежащего на земле Ято.
Юкине упал на колени и уперся руками в землю. Глаза полыхнули алым, а белесые буркала на спине стали пронзительно пищать, лопаясь. Из-под них, натягивая кожу, вытянулись острые отростки. С отвратительным хлюпаньем показались демонические крылья.
Ято выплюнул сгусток крови.
Вадим стиснул зубы и рявкнул:
— Юкине! Не молчи!
— Что вам нужно, сволочи? — взвыл мальчишка. — Я ни в чем не виноват! Да, я крал и лгал, ну и что?! Из-за какой-то ерунды вы хотите меня уничтожить, хотя вы тоже… Вы мертвые, как я. Вы понимаете! Как вы можете?!
С этими словами мальчишка взвился на крыльях вверх и забился в стены своей клетки.
— Выпустите! Выпустите меня! — рычал он, в голосе прорывались нечеловеческие нотки.
— Границы! — скомандовал Дайкоку, и они сдвинули черты, сужая клетку.
— Он слишком силен! — предупредила Маю. — Мы долго не продержимся.
Вадим выдохнул, с каким-то истерическим весельем чувствуя, как на висках выступила испарина. Да еще Юкине, помня его слабости, забился в гибкую стену.
— Я просто хотел быть, как все люди! — полурычал он. — Как ты, Сёмей! У тебя есть память, собственное имя. Ты звонил домой, семья присылает тебе вещи! У меня тоже была семья! Тоже была мама! Я тоже хочу вспомнить своё имя! Может, и у меня есть брат! У тебя есть всё! Почему у меня не может быть того же?!
У Маю дрогнула рука, глаза расширились в потрясении.
— Мама?.. — растерянно пробормотала она.
И её граница разлетелась осколками. Юкине повернулся к ней, красные глаза жадно вспыхнули.
— Ты же понимаешь меня, правда?
— Маю! — рявкнул Дайкоку.
Девушка пришла в чувство, но почему-то никак не поднимала руку. Юкине метнулся в прореху. Его пальцы стремительно вытягивались в когтистые лапы. Вадим напрягся — его граница послушно изогнулась, вновь заключая мальчишку в круг. К ногам Маю упали отсеченные когти. Ято захлебнулся черной кровью.
— Ты дурак, Юкине! — в крике Вадима послышалась боль. — У меня ничего не осталось! Семья, друзья, учеба… Да, я помню! Я всё помню! И каждую чертову минуту боли в голове я тоже помню! И знаешь что, Юкине? Я завидую тебе! Я завидую всем священным орудиям! Потому что невозможно жалеть о том, чего не помнишь… Вы все гораздо, гораздо счастливее меня, потому что вам не приходилось ни от чего отказываться.
Юкине замер. Маю моргнула.
— Завидуешь?.. Мне? — растерянно пробормотал он.
— У меня был брат — а теперь не осталось. У меня была мама — мамы тоже нет. Им пришлось похоронить меня. А знаешь, каково внушать сестре, что встреча с погибшим ей только снится, хотя все происходило на самом деле?! Не помнить — благо!
— Ты что болтаешь?! — внезапно заорала Кофуку в ужасе. — Замолчи сейчас же!
— Я отказался от всего этого еще при жизни, — продолжал говорить Вадим, словно не слыша богиню. — Потому что знал, что умру. Потому что все умирают! И моя мама, и мои брат с сестрой тоже однажды умрут, и я их больше не увижу. Разница была лишь в том, что я точно знал, когда болезнь доконает меня, плюс-минус день. У меня был лишь выбор, как именно я уйду из жизни… И я ждал этого! Потому что я вымотал всех: сестра не могла спать по ночам, мама постоянно мне звонила — она боялась пропустить… Семья чуть не влезла в громадные долги, пытаясь продлить мне существование. Я делал несчастными всех своих родных. Жизнь? К черту такую жизнь! Моя смерть освободила их. Я отказался от них ради их самих. У меня ничего не осталось, — повторил Вадим. — У меня есть только Ято… И ты.
— Сёмей… — тихий зов со стороны Ято заставил Вадима обернуться, но бог молчал и Вадим продолжил говорить.
— Знаешь что? Пусть у меня не осталось семьи, но я был готов назвать тебя своим отото[1]. Я даже отлупил тебя, как правильный старший брат! Ято — наш отец, мать и все остальные родственники, он для нас всё. У тебя даже есть Хиёри, твоя подруга. Это, по-твоему, тоже ничего не стоит?! Ты хочешь себе семью, но сам постоянно отталкиваешь нас.
— Юкине… — тихий голос Ято заставил всех прислушаться. — Ты хочешь вернуться к человеческой жизни — ну так кто тебе мешает? Живи, как человек… Будь им.
— И то, что ты натворил, ничего не значит, Юкине, — добавил Вадим. — Для чего еще нужна семья? Просто скажи, что ты сделал — и мы исправим это. Все вместе.
Мальчишка всхлипнул, рухнул на колени, и из него потоком полились признания:
— Прости! Прости меня! Я воровал, разбивал, завидовал и только и делал, что лгал всем. Прости меня! Мне так жаль…
Слезы струились по его лицу и падали на плечи, с которых стремительно исчезали пятна скверны. Крылья ссохлись и начали истончаться, тлея в сиянии защиты. Темным дымком взвились и растаяли глаза. И на плече ярко вспыхнула печать имени, когда Ято громко и четко позвал: «Юкине!»
Земля вспыхнула в последний раз — и в центре двора храма остался заплаканный мальчик и тяжело дышащий бог. Кожа у них была чистой.
Дайкоку с облегченным вздохом повалился на землю. Маю с непонятным выражением на лице во все глаза смотрела на Вадима.
— К черту такую жизнь?
— Ну… — Вадим обаятельно улыбнулся и взъерошил волосы на затылке, пожав плечами. — Теперь-то у меня ничего не болит! И у семьи все в порядке.
Проснувшись следующим утром, первым, что увидел перед собой Вадим, была кошачья морда. Приподняв голову и оглядевшись, он понял, что все вокруг было заставлено статуэтками кошек, от которых так тащились японцы. Котеки-нэки были повсюду.
В комнату впорхнула радостная Кофуку:
— Правда, прелесть? — воскликнула она и погладила ближайшего кота по голове.
— А в честь чего?.. — Вадим замялся, не зная, как облечь собственное недоумение в слова.
— «Эбису — отличный парень!» — очень похоже передразнила Ято богиня и ухмыльнулась. — Я думала, что они с Яточкой пошли гулять, но они спустили все деньги!
— О! И, конечно, тебя там не было? — иронично спросил Вадим, потягиваясь и садясь на полу.
— Ну, конечно, я была! — возмутилась богиня. — Я выбирала кошечек, потому что они хотели потратить монетки на какую-то глупость! Да еще и не все!
Больше не слушая щебет Кофуку, Вадим еще раз огляделся и в голове забрезжила какая-то смутная идея…
Эбису — бог торговли. Уж не у него ли Ято купил всех этих кошечек? А что? Верующие еще нанесут.
Нет бы, храм купил! Храм… Купил храм…
И идея сформировалась. Теперь он знал, что нужно делать.
— О, кстати, пришла шинки, которая помогала вам вчера, — прощебетала Кофуку.
— Маю? — вспомнил Вадим.
— Да. Только она больше не Маю. Видишь ли, произошедшее с Юкине оказалось весьма заразным. Маю позволила себе усомниться, и это ранило господина Тендзина.
— Он что, её выгнал?!
— Насколько я поняла, она сама попросила отпустить её, — пожала плечами богиня. — Странная, правда? Скверны-то на ней нет. Даже Очищение не понадобилось. Она могла остаться.
— И что? — не понял Вадим.
— Ну, просто она вернулась к Ято и теперь её снова зовут Томоне! — лучезарно улыбнулась Кофуку. — Ваша семья разрастается. Правда это замечательно? У Яточки еще никогда не было столько орудий одновременно!