Некроинтернационал II

Глава 16. Безумие

… все мы полны скрытых сюрпризов. Жаль, что основная часть из них вряд ли доставит радость окружающим.

Алексей Пехов

Июль был в самом разгаре, жарило так, что пересыхали реки, а озера превращались в мелкие вонючие лужицы. Трава пожухла и пожелтела, домашний скот стал апатичным и ленивым. Даже горланистый петух-забияка спрятался в курятнике и непривычно помалкивал.

Людям в такое время хорошо сидеть в теньке и наслаждаться прохладным квасом или чаем, однако работу никто не отменял. Зерно требовало уборки: несмотря на пришедшую засуху, рожь и пшеница успели вырасти, и теперь радовали взгляд тяжелыми золотистыми колосьями.

Ранним утром, едва на траве выступила роса, крестьяне выбрались в поле и принялись за работу — в руках мужчин мерно двигались косы, женщины срезали колосья острыми серпами, а вездесущие дети собирали золото полей в объемные плетеные корзины.

Я наблюдал за их суетой стоя прямо посреди поля. На мне была ветхая соломенная шляпа, торс опутан цветастыми рваными тряпками, сверху накинут истрепанный до невозможности кожаный плащ, а вместо ног — гнилая палка, воткнутая в землю. Мысли текли вяло и размеренно, ни забот, ни желаний. Я созерцал происходящее, будто бы находясь в некоем ментальном вакууме.

Ближе к полудню у меня появились гости. Двое парней лет пятнадцати-шестнадцати на вид. Загорелые до черноты, в серых льняных рубахах и штанах, босые. Они спрятались в тени, отбрасываемой моим нарядным костюмом и, разложив нехитрую снедь прямо на траве, принялись трапезничать.

— Ты где вчера пропадал-то? Нам одного игрока как раз не хватало… — спросил первый.

— К Ойше ходил, у нее домашние к родственникам в соседнее село укатили… — вальяжно сказал блондин.

— И что, чем занимались? — глаза первого загорелись интересом.

— Ох, Лайт! Ну, ты как ребёнок? Чем парень с девушкой может заниматься? — ухмыльнулся блондин.

— Правда что ли? А мне Ильза не даёт, — понуро произнёс Лайт. — Говорит — до свадьбы ни-ни!

— До свадьбы? — лицо блондина исказила ехидная улыбка. — Да она ж с Войтом-пастухом вовсю кувыркается! Охает так, что уши закладывает! — рассмеялся парень.

— Брешешь! Не может такого быть, к тому же старый он — двадцать пять весной исполнилось! Не верю, что такой старик может кого-то соблазнить! — разозлился Лайт.

— А вот и не брешу! Я собственными глазами видел, — горячо зашептал блондин. — Забрёл я давеча к дальней конюшне, что Пейтову семейству принадлежит, слышу стоны какие-то…Ну, думаю — может в беду попал кто, помощь нужна! Подбежал поближе, звук изнутри идёт. Глянул я в щель промеж досок, а там…

— Ну не томи… — Лайт приблизился к товарищу.

— Ильза нагишом на стоге сена раскинулась, а Войт на ней — и пашет во всю! И спереди и сзади, а та визжит от удовольствия и подмахивает! — неприятно рассмеялся блондин.

— Да врёшь ты всё, а ну признайся! — Лайт схватил блондина за грудки и принялся в ярости трясти.

— Шлюха твоя Ильза, так и знай! — не унимался светляк.

— Ах ты урод! — кулак Лайта влетел блондину в ухо. Тот немедленно ответил. Завертелась потешная драка. Два разгоряченных молодых тела принялись валять друг друга в пыли.

Нос Лайта хрустнул и яркие алые капли брызнули на серп, привязанный к моей палке-руке. Ржавчина мигом исчезла, обнажив хищно оскалившееся лезвие. Сознание прояснилось, внутри нечеловеческой головы медленно заворочались мысли: вкусно, хочу ещё…

Подростки продолжали драку, не заметив пробуждения огородного пугала. Они самозабвенно мутузили друг-друга, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. И зря! Стоило одному из них посмотреть наверх — всё могло бы сложиться иначе…

Выгадав удобный момент, я немного согнулся и ударил серпом в голову блондина — бритвенно острое лезвие прошло через середину его лица, точно горячий нож сквозь масло! Половина черепушки соскользнула с острого металла и, пролетев пару метров по воздуху, приземлилась на подушку из желтой сухой травы. Наружу, с неприятным хлюпом, вытекли серые склизкие мозги. Поток праны устремился в тело, всё больше и больше разгоняя сознание. Это чувство было подобно оргазму и на время отвлекло меня, погрузив в бездну экстаза.

Лайт, принявший душ из горячей терпкой крови, ошарашенно замер на месте, не в силах осознать произошедшее. Его глаза расширились от ужаса, в горле застрял немой крик. Он смотрел на окровавленный труп приятеля, на блаженно ухмыляющееся пугало, держащее в призрачной руке серп, и не мог сдвинуться с места. Через пару минут, со стороны дороги, до него донеслись звонкие женские голоса:

— Лайт, Ферни! Где вы? А ну за работу, черти ленивые!

— Мы что вас искать должны? Скажу отцу, так выпорет — неделю сесть не сможете!

Окрик привёл парня в чувство: он вскочил на ноги, намереваясь дать дёру. Но было поздно — я уже справился с нахлынувшей эйфорией. Рука с серпом дернулась второй раз, в мгновение ока перерубая тонкую шею подростка. Голова слетела с плеч и закувыркалась по выжженной земле. Тело осело, точно куль с мукой. Из горла ударили фонтанчики алой крови, пахнущие сладкой сладкой праной. Поток удовольствия вновь ударил мне в голову!

Ещё-о! Ещё-о! Хочу ещё!

Следом за голосами, из-за высокой травы показались две немолодых крестьянки в простых ситцевых платьях и белых платках. Увиденная картина привела их в шок, женщины немедленно завизжали, оглашая окрестности страшными криками.

Блеснуло лезвие, брызнула кровь, еще два тела упали на сухую землю. Сбор пшеницы закончился, и началась кровавая жатва!

На женские крики со всех сторон поля сбежались обозленные и растерянные мужчины, безумие затопило моё сознание, а руки завертелись со скоростью мельницы, превращая тела крестьян в жуткую мясную нарезку. Лезвие разрезало их тела словно масло. Никакого сопротивления, они даже не понимали, что происходит! До самого момента своей смерти они не могли осознать, что ветошь на палке — это и есть угроза. Пугало…страшилка для птиц! Один за другим они появлялись на моей полянке, и падали. Падали, лишаясь конечностей, голов и жизни.

Бойня продолжалась добрых десять минут, и закончилась только, когда передо мной упало последнее обезглавленное тело. Больше живых не осталось. Только мёртвая плоть, сырая земля и ржавое злато пшеницы. Я вдохнул море разлитой в воздухе праны и блаженно закрыл глаза. Как…хорошо…сознание растворялось в пряных волнах, даруя покой и забвение.

Моё блаженство прервал чей-то неуверенный окрик, заставивший меня обернуться.

— Ты…т-т-ы-ы! Что т-ты делаешь? — заикающийся голос звучал странно, будто шел из глухого колодца, но с каждой секундой становился всё отчетливее и яснее.

Я резко развернулся и ведомый жаждой крови, рванул к новой жертве. Объятый призрачным пламенем серп вонзился в грудь лохматого парня, одетого в тёплый шерстяной сюртук, и прошил её насквозь. Я провернул лезвие в ране и рванул на себя. Моё лицо оросило ошмётками плоти и горячей влагой, кровь брызнула на каменные стены и потолок. Тело убитого повалилось на вытертую ковровую дорожку, а мои руки пронзила острая огненная боль. Сознание мигом прояснилось.

— Ка…кого идриса? — прошептал я, разглядывая коридор общежития, залитый яркой пенящейся кровью.

Серп в моей руке быстро гас, призрачное пламя опадало и впитывалось в лезвие. Через несколько секунд старый ржавый инструмент выпал из моей руки и тихо звякнул, ударившись о студенческую чернильницу. Я повернулся назад — в конце коридора лежало ещё одно тело. Измочаленное, будто попало под крестьянский плуг. Отрезанная голова лежала рядом. Глаза были открыты, в них застыл дикий предсмертный ужас.

Я сглотнул накопившуюся слюну, глубоко вдохнул и, наконец, полностью пришел в себя.

Некогда рефлексировать и думать, что произошло. Нужно справляться с последствиями. Нужно заметать следы. А наследил я порядком…

Судя по номерам на дверях комнат, я находился на третьем этаже своего общежития и…будем надеяться, что кроме этого бедолаги меня больше никто не видел. В памяти промелькнули сцены кровавой "полевой жатвы". Ох, а что если жертв больше? Подхватив серп, я, стараясь не шуметь, добежал до лестницы и поднялся на свой этаж. Ковровая дорожка мягко пружинила и скрадывала шум шагов. Ночь была спокойна, все спали. Все, кто остался в живых.

На четвёртом этаже было тихо и…чисто. Осмотревшись и, на всякий случай, толкнув пару дверей, я спустился вниз на второй — если не считать пустых бутылок на ковре, коридор был чист. Значит, повезло и десятки зарезанных крестьян остались во сне…видении…мороке? Понять бы… что всё это значит…но, не сейчас.

Отбросив ненужные мысли, я вернулся на третий этаж и, схватив изуродованное тело за шиворот, потащил в конец коридора — к душевым. Отрезанную голову пришлось взять подмышку. Из обрубка сочилась еще теплая кровь, расползалась по моей коже и засыхала мерзкой ржавой коркой. Под ногами хлюпало, старый ковёр мгновенно пропитывался тёмной багряной жидкостью. В голову пришла дурацкая мысль — если кто-нибудь сейчас выглянет из своей комнаты — будет…весело. Будет еще один труп. Или не один? На миг в сознание вновь ворвалась кровавое безумие, владевшее пугалом. Снова будет жатва, но в этот раз сбежать в реальность не удастся и кончится всё предельно плохо. Для меня.

Чёрт его знает, зачем я вообще решил спрятать тела — лишний риск оказаться замеченным. Проще было сбежать на свой этаж, принять душ и завалиться спать. Но, я находился в каком-то особом, отрешенном состоянии. Моими действиями управляло подсознание. И, видимо, оно понимало, что нужно делать.

Повезло, мне удалось остаться непойманным и оттащить оба тела в душевую. Никто из обитателей третьего этажа не проснулся и не вышел на ночной променад. К их счастью.

Спрятав трупы в одной из кабинок, я провёл их тщательный осмотр — судя по медальонам, жертвами оказались неофиты из группы С. Я осмотрел их карманы, однако найти ничего дельного не удалось. Несмотря на то, что оба были явно из дворянского сословия, денег они с собой не носили. Жаль, гемы мне бы сейчас не помешали. Идрис! О чем я думаю! Нужно отмыться от крови и бежать отсюда.

Зайдя в соседнюю кабинку, я покрутил барашки и встал под прохладные струи воды. Прямо в…одежде. Я только сейчас заметил, что на мне из всей одежды только трусы, да майка. И когда я успел раздеться? Помню практикум в Колыбели. Помню Петера и Сина, ведущих моё полубессознательное тело в общежитие. Дверь. Ключ. Кровать. Поле…

Что же за чертовщина случ… Не сейчас! Вновь отбросив настырные мысли, я принялся стирать свой костюм при помощи забытого кем-то куска коричневого мыла. Закончив с процедурами, я вышел в предбанник к умывальникам и уже собирался уйти, но тут мне в голову пришла одна идея. Я вернулся к трупам и аккуратно вырезал у первого печень, а у второго селезенку. Зашел в туалетную кабинку и покрошив свежий ливер в мелкую труху, нажал смыв. Руки пришлось снова отмывать, но невелика беда. Будем надеяться, что это уведет следствие по ложному пути.

Выйдя из душевой, я неспешно поднялся на четвертый этаж и вернулся в свою комнату. Вейн и Майли спали. Часы показывали 5 утра.

[sm] На этом моменте 2й том кончается, ибо это самое удобное место, чтобы поставить точку.

[/sm]

Продолжение будет здесь: https://author.today/reader/168244/1377796