Неизведанная земля

Глава 25

Яркий дневной свет ударил по глазам. Толбен поспешно опустил веки. Подождав пока радужные круги, пропадут, он приоткрыл глаза. Продолжая щуриться, осмотрелся.

Солнце, поднявшееся к самой середине небосклона, палило нещадно, обжигая оголенную кожу. Толбен, как и все пленники стояли на верхней площадке высокой пирамиды. Сзади, возвышался храм, из которого их вывели. Впереди перед его взглядом раскинулся красивый вид на город. Площадь перед пирамидой была переполнена народом. К удивлению пленника, кроме воинов, сопровождавших будущие жертвы, на площадке практически не имелось охраны. С пленниками остался грузный тюремщик. Два других воина отошли к постаменту, на котором стояло высокое кресло, над спинкой которого возвышался, исчерченный древними письменами, золотой диск. Тобен удивленно вскинул брови. В кресле, прижимая к груди ребенка, сидела Мэгрит. Два воина, почетным караулом, заняли места по сторонам от пьедестала. Помня, что следует изображать безвольную чушку, Толбен отвел взгляд от испуганного лица госпожи, продолжая быстрый осмотр. Главными действующими лицами, предстоящего действа, должны были стать около десятка туземцев, облаченных в ритуальные одежды. Среди них выделялся высокий, худой индеец, с гордой осанкой и в головном уборе из разноцветных перьев. Остальные, окружающие его ацтеки, казались намного ниже, во многом из-за подобострастных полусогнувшихся поз. Никого оружия, кроме заткнутых за пояс обсидиановых ножей, у жрецов Толбен не заметил.

Верховный жрец, прошелся вдоль пленников, выстроенных в две шеренги. Впереди стояли женщины. За ними возвышались чужеземцы. Взгляд жреца остановился на одной из туземок. Он подал знак. Двое помощников подбежали к безвольной туземке, подхватили ее под локти, с осторожностью заставив двинуться к жертвенному столу. Женщина покорно шла, устремив безразличный ко всему взгляд куда-то в пустоту. Подойдя к жертвеннику, она покорно села, закинула ноги и легла вытянувшись на каменной плите. Вела она себя настолько покорно, что ее даже не попытались привязать к выступающим скобам.

Некоторое время над пирамидой слышалось заунывные песнопения. Когда жрецы, наконец, заткнулись, площадь возле пирамиды взорвалась гулом нетерпеливых голосов. Толпа заколыхалась, предвкушая кровавое зрелище.

Ицтли не торопился, выдерживая театральную паузу. Он торжественно подошел к женщине, которой суждено было стать первой жертвой.

Но Толбен не смотрел на жреца. Он не мог оторвать взгляда от туземки. Ее красивое лицо, представляло сейчас безжизненную маску с потухшим взглядом, устремленным в небо. Толбен задрожал всем телом. Он не мог допустить, чтобы грязные руки жреца хотя бы коснулись этого прекрасного существа. Он напряг руки, готовясь порвать подрезанные путы, но вдруг лицо женщины повернулось. В глазах вспыхнули озорные зеленые огоньки. Губы тронула улыбка. Толбен мог поклясться, что она подмигнула. Это было настолько невероятным, что он на мгновение забыл, что стягивающие ремни порвались, освободив его руки.

Тем временем верховный жрец оттянул ворот холщовой рубахи, прикрывающей тело женщины, подсунул под него нож, намереваясь распороть мешающую ему ткань.

– А дальше, – рука девушки сжала кисть жреца, – можно смотреть только мужу.

Юлдуз изогнулась будто кошка и, дернув согнутой ногой, впечатала коленом в пах застывшему в изумление жрецу. Ицтли охнул. Шумно втянул носом воздух, но выдохнуть не смог, от чего глаза выпучились, щеки раздулись до неимоверных размеров, лицо побагровело. Выпустив нож, несчастный схватился ладонями за причинное место, согнулся, уткнувшись головой в каменную плиту.

То, что было далее, произошло с такой стремительностью, что опытный норманнский воин, не поверил своим глазам. Туземка подхватил падающий нож, закинула вверх ноги, подложив при этом обе руки под голову, толкнулась ими, одновременно выбросившись вверх. Ее тело взметнулось и женщина, неожиданно для окружающих, опустилась среди ошарашенных таким поворотом жрецов. Вытянув в сторону руку с зажатым в ней ножом, она сделала всего два оборота. Первый в полный рост, второй в полу приседе. Далее все происходило, как в жутком сне. Окружающие непокорною жертву жрецы несколько мгновений стояли, удивленно хлопая глазами, и не осознавая, что уже мертвы. Затем одни схватились за горло, пытаясь закрыть стремительно расползающиеся в стороны края жутких ран. Другие упали на колени, пытаясь запихнуть обратно вываливающиеся из вспоротых животов кишки.

Наконец чувство реальности вернулось к Толбену. Он увидел, что опомнившийся чуть ранее тюремщик, опустив копье, ринулся на поднимающуюся к нему спиной молодую женщину. Толбен успел перехватить тучное тело за плечо. Резким движением развернул его к себе. Тюремщик выронил копье, и испуганно захлопал глазами, глядя снизу вверх на человека, который должен был покорно стоять на своем месте. Лицо чужеземца исказил звериный оскал. Тюремщик в страхе зажмурился….

Толбен размахнулся, с наслаждением ударив лбом в нос туземца. Раздался хруст ломающихся хрящей. Почти не напрягаясь, Толбен поднял над головой обмякшее тело, швырнув его вниз. Словно тряпичная кукла, подпрыгивая на ступенях тело, докатилось до самого подножия. Врезавшись в еще пока ничего не понимающих людей. Мгновение ни чего не происходило. Затем раздался визг. Толпа колыхнулась. Несколько воинов, стоящих в оцеплении бросились по лестнице вверх. Другие постарались оттеснить толпу. В этот момент, на охрану пирамиды, выхватывая из-под туник короткие мечи, накинулись туземцы. Их, почему-то, поддержали, находящиеся на празднике, норманнские воины. Ацтеки на мгновение стушевались, упустив время и позволив прижать себя к пирамиде.

Видя, что на помощь своим жрецам несутся с десяток воинов, Толбен поднял копье тюремщика, приготовившись принять бой. Но вступить в схватку, ему не пришлось. Внизу, четыре человека присели, скрестив руки. На них прыгнули женские фигуры. Мужчины резко поднялись, выбросив руки вверх. Перелетев через головы, еще пытающейся оказать организованное сопротивление воинов оцепления, девушки приземлились за их спинами. Толбен в изумлении смотрел, как хрупкие фигурки, словно лани, мчаться вверх, легко перепрыгивая с одной ступени на другую. С каждым шагом они выбрасывали вперед руку, швыряя в спины пытающихся подняться ацтекских воинов, металлические пяти или трех конечные плоские предметы. Не прошло и пары минут, а все охранники, остались лежать на ступенях. Пробежав мимо своих жертв, две девушки выскочили на площадку. В который раз Толбен не поверил своим глазам. Только, что по лестнице мчались черноволосые туземки, и вдруг они превратились в похожих друг на друга, как две капли воды, чужеземок с огненной шевелюрой.

Сжимая в руках не пригодившееся копье, Толбен продолжал стоять, удивленно хлопая глазами. Совсем рядом раздался испуганный крик. Толбен перевел взгляд на оставшихся в живых ацтеков, продолжавших стоять возле кресла. Но на этот раз они опустили копья, прижав наконечники к груди Мэкрит. Пока они не предпринимали ни чего, в ожидании глядя на своего господина. Но тот, к счастью, не мог пока ни чего сказать. Верховный жрец продолжал стоять на коленях, шумно втягивая ноздрями воздух и с хрипом выдыхая его через рот.

Толбен сделал шаг в сторону трона, но женщина, которую совсем недавно пытались принести в жертву, знаком остановила его. Не зная почему, но он повиновался.

– Ты на пяточках попрыгай, легче станет, – посоветовала Юлдуз, присев возле жреца.

Тот лишь зло глянул на нее и заскрежетал зубами.

– Вы пожалеете… Уицилопочтли, покарает вас…

– А-а-а, – протянула Юлдуз, мечтательно прикрыв глаза, – это тот, божок, что стоит в центре храма? Так это просто кусок золота, и ни чего более. Он надо мной не властен.

– Как ты смеешь! – попытался возмутиться Ицтли, но почувствовал, как его нос был зажат между пальцев.

– Не трепыхайся, – Юлдуз с ласковой улыбкой, повернула пальцы, заставив жреца заверещать от боли. Кровь, вперемешку с другими выделениями, брызнула из его носа.

– Отпусти, – заскулил Ицтли.

Юлдуз отпустила его, брезгливо вытерев испачканные руки о праздничную тунику жреца.

– Прикажи своим людям отпустить женщину с ребенком, – она уперла острие ножа в горло важного ацтека.

– Они не послушают, – прохрипел он, – у них приказ убить ее, если кто-нибудь попытается освободить.

– Ну, что же, – пожала плечами Юлдуз, – значит, им не повезло.

Она кивнула. Ожидающие приказа ученицы одновременно выбросили вперед руку. Несущие смерть звездочки, проломив затылки охранников, глубоко вошли в мозг. Несчастные так, ни чего не успев понять, рухнули на площадку.

– Мальчики…

Толбен вздрогнул, посмотрев на приближающую к нему воительницу. Та остановилась напротив норманна, оглядев его с головы до ног оценивающим взглядом.

– Ну, прям Геракл, – улыбнулась Юлдуз, – Я конечно понимаю, что такие тела, достойные участия в олимпийских играх, грешно прятать под одеждой. Но ты бы прикрылся, а то обгоришь ненароком. И друзей своих освободи…

Пока, покрасневший, словно рак, великан, освобождал товарищей, а затем они вместе, содрав с мертвых жрецов туники, обвязывались ими, Юлдуз не торопясь поднялась по ступеням, остановившись напротив, продолжавшей испуганно прижимать к груди ребенка, белокурой женщине.

– Пойдем, подруга, – протянула она руку, – я отведу тебя к мужу.

Мэгрит поднялась, сжала протянутую ей ладонь, и покорно стала спускаться.

– Этого прихватите, – не оборачиваясь, Юлдуз ткнула пальцем на жреца.

– Вы все умре… – попытался выкрикнуть угрозу Ицтли, но Толбен впихнул ему в рот кусок его же туники, скрутил руки за спиной, связал их. После чего легко взвалил мычащего жреца на плечо.

– Все, – удовлетворенно кивнула Юлдуз, – уходим….