Нежный огонь любви

— Тебе нужен этот камень? Возьми его с собой, Расчет. Подними камень и унеси его с собой. Пойдем на улицу. Там прохладно и ясно.

Он поднял камень. Зельда выпрямилась, с облегчением глядя, как он встает вместе с ней. Когда она потянула его за локоть, он послушно пошел за ней. Она осторожно повела его к выходу, ожидая, что им преградит дорогу нечто ужасное: кровосос, ткач, дракон, стена света, в конце концов.

Но ничего не случилось. С помощью кварцфона-рика Зельда легко нашла выход. Больной шел за ней. Даже не сопротивлялся. Слава Богу! Она провела Расчета на прежнее место и помогла опуститься на землю. Он по-прежнему оставался удивительно послушным — если камень был с ним.

— Что такое в этом камне, Расчет? Почему он тебе понадобился?

Он только крепче прижал его к себе:

— Теплый. Хорошо. От него тепло. Мне так холодно!

— Ты же весь горишь, — прошептала она, сознавая, что Расчет не слышит ее. — Ложись, а я попробую снять жар.

Она уложила его на землю, и он опять свернулся калачиком вокруг камня, закрыв глаза.

Решив, что Расчет стал спокойнее, Зельда принялась обтирать его водой. Возможно, камень благотворно на него влияет. Правда, трудно было понять, как он вообще может оказывать хоть какое-то воздействие. Когда она дотронулась до камня, то его ровная правильно-сферическая поверхность показалась ей тепловатой. Возможно, в нем еще осталось накопившееся за жаркий день тепло.

Зельде казалось, рассвет не наступит никогда. Краем глаза наблюдая за границами поляны и одновременно — за Расчетом, Зельда продолжала дежурство. Бластер она все время держала под рукой, хоть уже перестала беспокоиться, как бы какая-нибудь тварь не пересекла невидимую границу. Она оставила бластер при себе главным образом потому, что таков был последний сознательный приказ Расчета. Он по-прежнему командир экипажа, напомнила она себе, в очередной раз наполняя мешочек водой. А она — по-прежнему его единственная подчиненная.

Когда сквозь сплетение лиан и ветвей наконец начал пробиваться рассвет, Зельда решила, что теперь камень Расчету не нужен. Больной по-прежнему прижимал его к себе. Ей это ох как не нравилось. Слишком похоже на зависимость. Жар не уменьшался. Дополнительное тепло, исходящее от камня, могло принести Расчету только вред. Опустившись рядом с ним на колени, Зельда попыталась вынуть каменную сферу из его рук.

— Нет! — Расчет еще сильнее прижал к себе камень. На секунду открыв глаза, он обжег ее яростным взглядом и совершенно ясно проговорил:

— Не трогай его.

Зельда отказалась от своей попытки и снова принялась обтирать его водой из ручья. Ночь уступила место дню. Несколько отчаянных вскриков возвестили об успехе последних ночных хищников. Зельда скоро научится понимать голос джунглей. Но это было совершенно не важно. После сегодняшней ночи ее уже ничего не удивляло. Она многому научилась за последние дни. Но это тоже было не важно.

К полудню Зельда почувствовала легкое головокружение. Видимо, именно о таком состоянии предупреждал ее Расчет. Она даже не знала, что можно сделать. Есть что-то из растительности она не решалась: Расчет убедил ее, что при этом слишком велик шанс отравиться. Без соответствующего оборудования провести анализ на присутствие токсинов невозможно.

Какое-то время она пыталась убедить себя в том, что вполне могла бы не есть еще один день. В конце концов она не раз постилась по одному или два дня, втайне испытывая силу воли. Это было давно, когда она еще верила, будто усилием воли сможет превратить себя в голубку. Ее попытки оказались безуспешными, хоть и Приводили к странному пьянящему возбуждению, которое на какое-то время убеждало ее в том, что она нашла удачный метод.

Сегодня проблема заключалась в том, что она не могла допустить ни головокружения, ни возбуждения. Ведь вокруг поляны кружит черт знает что, а на руках у нее больной! Ей надо сохранить силы. А это значит, что ей необходимо найти какую-нибудь пищу.

Она посмотрела за край защищенной поляны, отыскивая остатки прыгуна, которого накануне освежевал и выпотрошил Расчет. Он вытолкнул все, что осталось, за пределы круга. Сейчас там ничего не было — даже головы. Ренессанс, как всегда, эффективно распорядился отбросами.

Не то чтобы ей хотелось съесть то, что осталось от прыгуна. От одной мысли Зельду опять начало подташнивать. Она снова принялась обтирать Расчета, постаравшись не думать о еде.

Но когда она споткнулась, в очередной раз направляясь к ручью за водой, то не на шутку встревожилась. Неизвестно, сколько времени ей придется провести на поляне рядом с Расчетом. Здравый смысл требовал, чтобы она не позволила себе ослабеть. Ей просто необходимо поесть. Иначе все может плохо кончиться. И для нее, и для Расчета. Зельда внимательно осмотрела бластер. Насколько трудно подстрелить кого-нибудь вроде прыгуна?

Процесс наведения орудия на цель должен мало отличаться от концентрации мыслей для глубокого изучения какого-либо вопроса. Согласно голубиной философии, абсолютно все может быть оценено и познано. Кроме сосредоточенности, ей понадобится быстрая реакция и хорошая координация движений. С этим проблем не будет. Зельда в совершенстве владеет «Лунным светом в зеркалах».

Взяв бластер, она подошла к краю поляны и села там, поджав под себя ноги. Неизвестно, как долго ей придется дожидаться, пока что-нибудь съедобное не приблизится настолько близко, что в него станет легко попасть. Она заставила себя не думать ни о чем. Уж

Если охотиться, то надо действовать быстро и наверняка. Используя приемы медитации, Зельда достигла внутренней и внешней тишины. Она станет единым целым со своим оружием. Она забудет о поддельной голубке, которая держит незнакомый инструмент уничтожения. Бластер должен стать частью ее тела.

Слиться с бластером в одно целое оказалось совсем не трудно: она заставила себя не думать о том, что сейчас предстоит сделать. Можно было бы сказать, что она просто применила методы, которыми пользовалась, чтобы программировать компьютер или писать стихи. В основе всех видов деятельности лежала одна и та же философия тармонии.

Время шло, а в поле зрения не появлялось никого. Только мелькнула зеленая змейка. Но Зельде она показалась несъедобной. Зельда ждала. Позади нее Расчет тихо лежал, по-прежнему свернувшись вокруг своего драгоценного булыжника.

Когда на край поляны вдруг выскочил небольшой прыгун, она не задумываясь вскинула руку и нажала на спуск. Именно так и должно было все произойти — быстро и бездумно. Прыгунчик упал, пару секунд подергался — и затих. Зельда опустила бластер.

Медленно встав, она стряхнула с себя остатки ме-дитационного транса. При взгляде на убитое существо ее прежнее отвращение к поеданию мяса вернулось волной тошноты. На этот раз ей удалось справиться со своим бунтующим желудком. Осторожно выйдя за пределы круга, она схватила прыгуна за уши и стремительно вернулась под защиту прибежища.

Морщась, она смотрела на свою добычу. Его еще надо резать. Кровь. Сырое мясо. Нет, она не сможет! Она уже почти отговорила себя от неприятной попытки, как вдруг накатилась новая волна головокружения. Больше медлить нельзя. Решительно вернувшись к Расчету, она достала из его портупеи нож.

Расчет оказался совершенно прав: это ничуть не напоминало голографический фильм с аккуратной записью препарирования. Дважды Зельда останавливалась, дожидаясь, чтобы прошли сотрясавшие ее тело спазмы. Хуже пытки и представить себе невозможно! Оправившись, она снова принималась за дело. Теоретически она знала, что именно надо делать. Она ведь получила очень хорошее образование! Закончив, она выпихнула голову и требуху за пределы защищенной поляны.

Смывая с рук кровь, Зельда в последний раз дала волю своему желудку, а потом включила пламенник и насадила на кончик ножа окорочок прыгуна. Стараясь не обращать внимания на то, как шипит и потрескивает жир, она зажарила свою добычу. Попытавшись отключиться от происходящего, она откусила первый кусок, произнеся знакомые слова, предварявшие трапезу у голубей.

На этот раз все обошлось. Потребовалось немало волевых усилий, и в какой-то миг Зельде даже казалось, что ее желудок опять одержит над ней верх, но в конце концов победа все-таки осталась за ней. Медленно и методично она прикончила всю порцию. А потом поджарила второй окорочок и подошла с ним к Расчету.

— Постарайся поесть, — ласково попросила она, поднеся мясо к его носу, чтобы он ощутил его запах. Никакого ответа. Когда Зельда попыталась положить кусочек ему в рот, он его выплюнул. Со вздохом Зельда села. И что ей делать теперь?

Час спустя она бросила взгляд за край круга и увидела, что остатки прыгуна уже исчезли. Очередная трапеза Ренессанса была закончена. Даже костей не осталось. На этой планете все шло в ход.

День тянулся мучительно медленно. Дважды Зельда начинала дремать и, вздрогнув, просыпалась. Потом ей пришло в голову, что разумнее было бы поспать именно днем. Если она этого не сделает, то наверняка заснет ночью. Поляна казалась такой безмятежной! Когда глаза у нее начали закрываться в третий раз, Зельда разрешила себе заснуть.

Ее разбудило слабое потрескивание.

На джунгли опускались сумерки. Они с Расчетом провели у прибежища еще один день. Расчет! Она машинально взглянула в сторону своего спутника. Он по-прежнему крепко спал, свернувшись калачиком вокруг камня.

Снова потрескивание. Зельда проснулась окончательно. И тут же схватила бластер, лежавший у нее на коленях. Поднявшись, она осмотрела всю прогалину. Вокруг не было никакого движения. Когда странный звук раздался в третий раз, Зельда вдруг поняла, откуда он. Расчет! Камень, который тот по-прежнему держал в руках, дрожал.

— Голуби небесные!

Зельда подошла ближе. Она никак не могла понять, что происходит. Расчет все еще лежал, прижав к себе камень, но теперь булыжник в его руках словно вибрировал. Может, ей кажется? Нет. Прямо на ее глазах по камню вдруг пробежала большая трещина. Не сознавая, что делает, Зельда подняла бластер и шагнула вперед. На этот раз она силой отнимет у Расчета камень! Жар у него был всю ночь. Теперь он наверняка ослабел еще сильнее и не сможет ей помешать.

Не успела Зельда протянуть руку к камню, как вдруг раздался громкий сухой треск. Застонав, Расчет прижал камень к себе еще сильнее. Ей удалось оттолкнуть одну его руку и как следует ухватиться за круглый камень, когда тот полностью раскололся.

Яростное шипение — из расколотого камня появилась уродливая змееподобная голова. Зельда отчаянно пыталась оттащить камень от Расчета прежде, чем оттуда вырвется тварь. Под ее руками стали отделяться осколки скорлупы. Голова стремительно метнулась. Еще чуть-чуть — и пасть с крошечными острыми зубами впилась бы в руку Зельды.

Вскрикнув, та отдернула руку. Тварь моментально повернулась к животу Расчета. Из осколков скорлупы появилось синее кожистое тело. Потрясенная Зельда вдруг совершенно ясно поняла, что сейчас должно произойти. Расчет предназначен в пищу свежевылупившемуся детенышу!

На таком расстоянии применить бластер было страшно. Она наверняка убьет Расчета вместе с тварью, которая пытается его сожрать. Зельда изо всех сил ударила дулом оружия по морде чудовищного детеныша. Удар отвлек внимание твари от Расчета. Зашипев, она бросилась на нахальный бластер. Ее зубы стиснули металлическое дуло, но тут же разжались: видимо, бластер оказался ей не по зубам.

Зельда отчаянно саданула оружием по кожистой синей голове. Ей снова удалось заставить тварь вцепиться зубами в дуло бластера — и на этот раз она резко дернула оружие вверх и в сторону. Синяя рептилия не успела отпустить металлическое дуло и дернулась следом за ним. Разжав челюсти в середине полета, она упала на землю и тут же свернулась в шипящую пружину. Тварь бросилась на Зельду, словно успела понять, что главная проблема заключается именно в

Ней.

Зельда вскинула бластер и выстрелила с той бездумной уверенностью, которая так хорошо сработала при охоте на прыгуна. Рептилия дернулась и начала отвратительно извиваться, словно даже в предсмертных муках ей хотелось добраться до своего обеда. Зельда выстрелила во второй раз. Тварь наконец затихла.

Расчет громко застонал. Беспокойно заметавшись,

Он невнятно шептал:

— Зельда… Зельда!

Она не повернулась к нему: все ее внимание было сосредоточено на отвратительной синей твари. Ее надо выбросить с поляны. Нельзя ее оставлять внутри круга. Мертвой или живой, этой рептилии тут не место. Она

Поддела труп носком сапога. Тварь перевернулась на спину, обнажив нежно-голубое брюхо с четырьмя конечностями. Передняя пара заканчивалась отростками, которые неприятно напомнили Зельде человеческие пальцы. Она снова пнула мертвое тело, стараясь поскорее избавиться от его присутствия. Ощущение неуместности этой твари стало почти невыносимо сильным. Зельда точно знала, что ни в коем случае не прикоснется к рептилии рукой.

Еще три пинка — и тело твари оказалось на самом краю прогалины. Зельда вытолкнула останки в густую растительность за чертой охранной зоны. Там почти сразу же что-то зашевелилось. Она успела увидеть пушистый хвост. Кто-то прыгнул. Раздался хруст. Ренессанс этим займется. Зельда поспешила к Расчету.

Он метался в горячечном бреду. Впереди на его рубашке зияла дыра — там, где зубы новорожденной твари вырвали из ткани кусок. К счастью, пострадала только рубашка. Облегченно вздохнув, Зельда опустилась рядом с Расчетом на колени. Но ее нежное прикосновение не успокоило его.

— Жарко. Адски жарко. Просто невыносимо. — Он попытался сорвать с себя рубашку.

— Перестань, Расчет. Сейчас тебе станет прохладнее. Я обещаю.

Потянувшись за мешочком, она вылила воду ему на голову, на шею, на грудь, смочила рубашку. Он задрожал и успокоился. Бормоча что-то, он свернулся калачиком и, кажется, готов был снова заснуть. Зельда еще раз обтерла ему лицо и руки и подождала. Наконец

Невнятное бормотание смолкло, и Зельда решила, что Расчет спит. Сев на землю, она задумалась.

Первое, что пришло ей в голову, было воспоминание о четырех камнях, оставшихся в прибежище. Их необходимо уничтожить. Невозможно предсказать, когда Расчету взбредет в голову совершить еще один поход внутрь и вынести следующий булыжник. Более того, невозможно предсказать, когда одно из этих ужасных яиц созреет само по себе. Мысль о том, что из прибежища могут появиться сразу четыре темно-синие твари, и все очень, очень голодные, внушала настоящий ужас.

Устало поднявшись, она подошла к прибежищу и остановилась на пороге. Теперь стены пропускали слабый свет, так что в помещении опять было светло. Камни лежали на прежнем месте. Зельда пыталась решить, что делать, если, войдя внутрь, она случайно включит ловушку. Нужен вопленник. Вернувшись к Расчету, она вынула приборчик из его портупеи, а потом покрепче сжала бластер и шагнула в зал.

Ничего не произошло — как и в тот раз, когда она впервые вошла в прибежище. Держась ближе к стене на тот случай, если придется по ней выбираться из здания, Зельда медленно направилась к каменным яйцам. В этот раз не было ни истории призраков, ни ужасающих видений. Став перед яйцами, Зельда начала методично их расстреливать.

Сначала ничего не происходило. Плотная оболочка словно поглощала энергию бластера. Зельда шагнула ближе и снова начала стрелять. На этот раз одна оболочка треснула. Когда она рассыпалась, сидящая внутри яйца тварь была мертва. Выстрелами из бластера Зельда разбила остальные яйца. Теперь можно быть уверенным: все твари уничтожены.

Ей хотелось бы очистить прибежище от останков отвратительных существ, но сил на это не было. К счастью, яйца больше не опасны. Зельда повернулась и, прижимая ладонь к изогнутой стене, бросилась к

Выходу.

Ожидая, что путь ей преградит волна иллюзий, она даже не замечала, что не дышит, пока благополучно не вышла наружу. Тут она догадалась, что иллюзии скорее всего были каким-то образом связаны с яйцами. Может, защитный механизм? Теперь, когда яйца уничтожены, ловушка больше не действует. Что касается картин из истории призраков — то, возможно, они просто настолько древние, что окончательно погасли после одного, последнего показа.

Думать об этих возможностях не имеет смысла. И так забот хватает. Неизвестно, что еще выкинет Расчет. Следующие два часа Зельда продолжала охлаждающие процедуры. Он то метался, то снова проваливался в сон, время от времени начинал бормотать что-то невнятное, а один раз даже раздраженно оттолкнул ее

Руки.

Через два часа Зельде показалось, что Расчету стало лучше. Похоже, температура наконец начала падать. Сняв повязку, она осмотрела его раны. Они оставались воспаленными и опухшими, но не так сильно,

Как вчера. Она снова обрызгала их антисептиком и покрыла пластиковой повязкой. В тот момент, когда она заканчивала перевязку, Расчет открыл глаза. Они стали намного яснее, чем были в последние часы.

— Я сделала тебе больно?

Зельда улыбнулась, радуясь тому, что его взгляд стал осмысленным. Вид у него был по-прежнему непонимающий и больной, но он явно делал усилие, чтобы узнать ее.

— Ты не могла сделать мне больно. Ты ведь с Клеменции.

Зельда только покачала головой. Нежно прикоснулась к его виску.

— Ты поправляешься, Расчет. Жар спадает.

— Я плохо о тебе заботился. Из-за меня ты чуть не погибла.

— Нет, Расчет. Ты спас мне жизнь. И не один раз.

Он досадливо помотал головой, не соглашаясь с ней:

— Как и Джед. Ты чуть не погибла из-за меня, совсем как Джед.

— Ш-ш, — попыталась она его успокоить. — Ты не убивал брата.

— Нельзя было отпускать его на ЧТД одного. Он был слишком… слишком добрый. Летел на сигнал бедствия, пока не врезался в землю. Я даже не знал, что его обманули.

Зельда нахмурилась:

— Не надо себя терзать, Расчет.

— Надо было убить Гонщика. Это Гонщик включил сигнал. Гонщик пытался отнять тебя у меня. Он сделал бы тебе больно, Зельда. Он хотел сделать тебе больно, чтобы больно было мне.

— Знаю, — прошептала она, пытаясь понять его странные слова. — Так это Гонщик вызвал твоего брата фальшивым сигналом бедствия?

— Гонщик убил Джеда. Сказал, что не хотел этого — но убил. А я даже не знал, пока… пока…

Расчет замолчал, явно пытаясь вспомнить последние события.

— Успокойся, Расчет. Это все в прошлом. Все прошло. Гонщик мертв.

— Это я во всем виноват, — снова пробормотал Расчет. — Из-за меня ты оказалась в опасности. Как тогда Джед.

— Расчет, послушай! Ты вовсе не виноват. Ты все сделал как надо. Гонщик мертв. Но Расчет ее не слушал.

— Я допустил, чтобы Джед погиб — и чуть не допустил, чтобы ты погибла. Ты на него похожа. Я должен был о тебе заботиться. Вам обоим место на Клеменции. — Голос у него начал затихать, глаза закрылись. — Ты похожа на него.

Пока Расчет бормотал, Зельда не сводила глаз с его лица.

— Нет, Расчет. Ты ошибаешься. Я не похожа на Джеда. — Ее взгляд упал на бластер, который лежал рядом. — Я ничуть не похожа на Джеда.

Она еще раз умыла Расчета. Теперь можно было не сомневаться в том, что он пошел на поправку. Температура у него понизилась. Кожа больше не была такой красной. Зельда старалась как можно чаще поить Расчета. Ближе к ночи она снова села на краю поляны. И опять превратилась в охотницу. Оставалось только дождаться неосторожного прыгуна. Зельда могла только удивляться, как настолько глупое существо до сих пор сохранилось на Ренессансе. Пищевая цепь — штука невероятно сложная. Сейчас Зельда стала конечным звеном этой цепи, неплохо приспособившимся к местным условиям хищником.

Для человека, который никогда прежде не ел мяса, перемена оказалась весьма значительной. Но с другой стороны, вся ее жизнь сейчас менялась, так что естественно было изменить и вкусы. В эту секунду Зельда заметила подергивающиеся ушки. Прыгун быстро скакал через редкую растительность, и Зельда подстрелила его в момент прыжка.

На этот раз, пока она разделывала тушку, желудок ни разу не взбунтовался. Зельда даже не знала, радоваться ей этому или огорчаться. Ей казалось, что надо бы оставаться достаточно брезгливой, чтобы от мысли об охоте и разделке добычи становилось плохо. С другой стороны, гораздо приятнее выполнять эти обязанности, если при этом не мутит.

Когда Расчет пришел в себя настолько, чтобы поесть поджаренного мяса и выпить воды, Зельда перестала думать о своем отступлении от вегетарианства. Она была слишком рада тому, что ей наконец удалось накормить своего пациента.

Поев, она прислонилась спиной к стене прибежища и положила голову Расчета себе на колени. Крепко сжимая бластер, она сидела и думала, удастся ли ей не заснуть в течение всей ночи. Скорее всего не удастся. Она совершенно вымоталась. Остается только надеяться, что защитное кольцо будет действовать, охраняя их с Расчетом.

В течение долгой ночи она то просыпалась, то снова засыпала. Просыпаясь, она каждый раз смотрела на хронометр, укрепленный на портупее Расчета. Оказывалось, что дремала она всего минут пятнадцать — двадцать. Вокруг поляны раздавались обычные крики и вопли джунглей, но ее границу ничто не пересекало. Уткнувшись ей в колени, Расчет крепко спал. Зельда чувствовала, что жар ушел из его тела. Можно было надеяться: к утру ему станет гораздо лучше. По-прежнему трудно было сказать, сколько времени понадобится на то, чтобы он настолько поправился, чтобы рискнуть вернуться в лагерь. Хорошо, что он пошел на поправку. Если понадобится, они смогут провести здесь, на поляне, еще пару дней.

Несколько раз Зельда просыпалась ночью, обнаруживая, что Расчет теснее прижался к ней и уткнулся лицом ей в живот, словно тепло ее тела было ему приятно. Ощутив собственный ставший без мытья довольно густым запах, она поморщилась. Утром обязательно надо будет искупаться в ручье. Она еще никогда в жизни так долго не оставалась без ванны. Какое-то время она рисовала перед собой картины, как стоит под душем — долго-долго.

|За ночь ничего не случилось. Когда сквозь зеленый полог начали пробиваться первые лучи солнца, Зельда зевнула и осторожно, чтобы не разбудить Расчета, встала. Потом разделась и опустилась на колени у сверкающего ручья. Вода казалась удивительно прозрачной и чистой, и Зельда не выдержала.

В утреннем холодке вода освежала, бодрила. Зельда даже расплела косы и вымыла в журчащем ручье голову, а потом не стала укладывать волосы, чтобы они побыстрее высохли в лучах поднимающегося над лесом солнца. Закончив, Зельда почувствовала себя обновленной. Брюки пришлось надеть снова, но рубашку она решила выполоскать. Разложив ее на зеленом ковре сушиться, она взяла бластер и направилась к краю поляны. Нужно было позавтракать. Уже ставшее привычным состояние транса делало ее настоящей охотницей.

Расчет зевнул и потянулся. Рука побаливала. Раздраженно поведя плечом, он почувствовал стягивающую повязку. Постепенно к нему возвращалась память. Тело у него одеревенело, и голове было не так удобно, как когда он спал на коленях у Зельды.

На коленях у Зельды!

Эта мысль заставила его мгновенно открыть глаза. Прямо перед ним высилась выгнутая полупрозрачная стена прибежища. Расчет лежал на мягком зеленом ковре поляны. Как он мог допустить такую глупость, что превратился в мишень замкозуба?

Расчет неохотно перекатился на бок, ища глазами Зельду. Она как раз выходила из ручья, и ее стройное тело было обнажено по пояс. В первозданном утреннем свете ее груди казались идеалом женственности. Темно-каштановый огонь ее волос влажно поблескивал на солнце. Расчет молча смотрел на нее, наслаждаясь представшим перед ним зрелищем, а потом, заметив, какое направление приняли его мысли, поморщился. Да, ему несомненно стало лучше.

Он собирался уже заговорить, когда увидел, что Зельда нагнулась за бластером, а потом направилась к краю поляны. Он решил было, что ее что-то напугало, но понял свою ошибку, когда она спокойно уселась, поджав под себя ноги. Она сидела абсолютно неподвижно, как изящная фарфоровая статуэтка. В кустах что-то промелькнуло. Спокойно и хладнокровно, словно прирожденная охотница, она нажала на спуск. У самого края заколдованного круга на землю упал прыгун.

Расчет наблюдал за происходящим, и изумление его сменялось восхищением. Когда она протянула руку, схватив прыгуна за уши, он сел у стены.

— Неужели это та самая леди, которая даже смотреть не могла на бифштекс из торлы?

— Расчет!

Держа прыгуна за уши, Зельда стремительно повернулась на звук его голоса. Ее лицо засветилось радостью. Какую-то секунду она молча смотрела на него, а потом вспомнила, что на ней нет рубашки. Краска залила ее щеки. Бросив прыгуна, она кинулась к влажной рубашке, которую оставила у ручья.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, отворачиваясь от него, чтобы одеться.

— Словно попал под грузовые сани. Застегнув рубашку, Зельда снова повернулась к нему и пристально на него посмотрела.

— Выглядишь ты намного лучше. Я очень волновалась, Расчет. У тебя от раны был сильный жар.

Он подвигал раненым плечом, критически оценивая степень болезненности движения.

— Думаю, жить буду. Сколько времени мы потеряли?

— Два дня. — Зельда медленно пошла к нему. — Ты хоть что-нибудь помнишь? Он улыбнулся.

— Кое-что да. Колени у тебя очень милые. — Он начал подниматься, опираясь рукой о землю, и в ладонь ему впилось что-то острое Он поднял небольшой зазубренный осколок. — А это откуда?

Зельда взглянула на кусок скорлупы.

— А вот это, — ответила она, — очень интересная история.

— Расскажешь, пока я буду свежевать прыгуна. Глаза у нее радостно заблестели:

— А у тебя есть силы им заняться? Не могу сказать, чтобы эта работа мне нравилась. Он поморщился:

— И скольких ты освежевала?

— Двух.

Расчет изумленно потряс головой:

— Невероятно! Ты превратилась в настоящую хищницу.

Зельда скорчила рожицу:

— Я стараюсь об этом не думать. Расчет протянул руку:

— И на бластер у меня тоже сил хватает. Может, не настолько хорошо, как получается у тебя, но по крайней мере я хоть буду чувствовать себя полезным.

Зельда посмотрела на зажатое в руке оружие:

— Я уже привыкла к нему.

Расчет понял, что она искренне не хочет отдавать ему бластер. Ласково отняв у нее оружие, он взглянул на индикатор заряда.

— О, — непринужденно отозвалась она, — я подстрелила тут много чего, а не только прыгунов.

Ее слова неприятно его поразили. Неизвестно откуда вдруг возникло воспоминание о кошмарном сне. В его горячечном бреду присутствовало что-то отвратительное и опасное — и оно требовало помощи. Это воспоминание мигнуло и погасло, оставив после себя неприятное чувство.

— Думаю, тебе следует рассказать мне все, что я пропустил, — сказал Расчет.

— Яйца, Расчет. Те камни оказались яйцами какой-то твари. Дьявольски неприятной твари. То, что ты согревал, попыталось сожрать тебя, как только вылупилось. Ты совсем не помнишь, как вернулся обратно в прибежище и вынес один из камней?

Расчет сосредоточенно разделывал прыгуна.

— Нет. — Немного помолчав, он сжал зубы и признался:

— Но мне что-то снилось…

— Снилось?

Зельда ждала объяснений, видя, что Расчету приходится бороться с собой. Трудно было понять, что он хочет: вспомнить или забыть.

Застыв с ножом в руке, Расчет невидящим взором уставился в заросли.

— Я помню, что мне нужно было сделать что-то. Что-то очень важное. Очень необходимое. От этого зависела чья-то жизнь. И если бы я послушался, то перестал бы мерзнуть. Мне было так адски холодно! Это все, что я помню.

Зельда сомневалась в искренности его слов — но не сомневалась в том, что большего он не хочет вспомнить.

— Ты во что бы то ни стало хотел вернуться в прибежище. Я пыталась остановить тебя с помощью «Лунного света в зеркалах», но с тем же успехом я могла бы попытаться с тобой потанцевать.

Он быстро поднял голову, встревоженно посмотрев на нее:

— Я сделал тебе больно?

— Нет, что ты. Аккуратно посадил на травку, — жизнерадостно сообщила она. Увидев, как изменилось его лицо, она поспешила его успокоить:

— Не беспокойся. У меня ничего не сломано. Ты не пытался сделать мне больно, просто хот, ел, чтобы я тебе не мешала. Самое интересное, что когда ты зашел внутрь, чтобы взять яйцо, иллюзии не включились.

— Откуда ты знаешь? Может, я просто был так плох, что ничего не чувствовал.

— Знаю, потому что пошла за тобой — и абсолютно ничего не увидела.

— Пошла за мной?! — Он досадливо вздохнул, но нотации читать не стал. — И что было дальше?

Зельда рассказала ему о том, как раскололось яйцо и из него вышла голодная синяя тварь, и как она решила уничтожить остальные яйца.

— После того как я разбила все яйца, иллюзии тоже не стали меня останавливать. По-моему, ловушка была каким-то образом связана с ними. Защитный механизм. Не удивлюсь, если идея состояла в том, чтобы не отпускать добычу от яиц.

— Пища для новорожденных?

— И, может быть, источник тепла для них же. Ведь неизвестно, сколько времени тут пролежали эти яйца. Детеныш вылупился только тогда, когда ты согрел одно из них своим телом. Что это могло быть за существо, Расчет? И как оно сюда попало? Мы же видели: ни один из обитателей планеты не пересекал границу поляны и не заходил в прибежище.

— Не считая самих призраков, — напомнил он ей.

— Я отказываюсь думать, будто эти синие твари хоть как-то связаны с призраками!

— В нашем экипаже ученая — ты, Зельда. И тебе следовало бы знать, что даже если ты будешь отказываться о чем-то думать, это что-то существовать не перестанет.

— Эти синие твари словно из кошмаров вышли! — не отступала Зельда. — Призраки были мягким, цивилизованным народом.

— Который когда-то покорил эту далеко не мягкую и не цивилизованную планету. В конце своего существования они, может, и стали мягкими, но, черт подери, сначала они были совсем другими!

— Тут я с тобой спорить не собираюсь. Но совершенно уверена в том, что эти синие штуки никак не связаны с призраками.

— Может, они были сторожевыми псами призраков, — предположил Расчет. — Охраняли прибежище.

— Не думаю. В этих яйцах что-то не то. Они тут, на Ренессансе, ну, не на месте, что ли.

Расчет хмыкнул:

— Любое существо, добывающее пищу убийством и пожирающее сырое мясо, очень даже на месте на этой планете!

Зельда скрестила руки «а груди и беспокойно зашагала по поляне.

— Дело даже не в том, что они злобные и уродливые. Здесь, похоже, все существа злобные и уродливые. Но даже самые гадкие из них, например зам-козуб, здесь как-то уместны. Я не могу объяснить, в чем дело. А вот эти яйца не на месте. Вернее, были не на месте. Вспомни, когда мы первый раз вошли в прибежище, ты сказал, что тебе в нем что-то не понравилось.

— Угу. Но ты со мной не согласилась. Ты слишком зациклилась на призраках.

— Да нет, дело не в призраках. А вот присутствие яиц могло подсознательно тебя тревожить.

— Мое подсознание достаточно примитивно, Зельда. Главным образом заботиться о еде, сне, о том, чтобы остаться в живых и… ну… еще о кое-каких вещах. Это не возвышенные побуждения и интуиция голубей. Не вижу, почему я должен был как-то по-особому почувствовать те яйца.

Зельда остановилась на краю поляны.

— Ну, кто бы они ни были, теперь их нет. Расчет встал, оставив разделанного прыгуна внутри круга. Подойдя к Зельде сзади, он негромко сказал:

— Это все благодаря тебе. Наверное, я тебе мало плачу. У меня прежде никогда не было такого члена

Экипажа, Зельда Джунгли. Твои преданность и изобретательность просто не знают границ.

Она повернулась к нему, чувствуя глубокую радость, и наклонила голову, как того требовали приличия:

— Это пустяки, Тэйг Расчет. Не о чем говорить. Все уже в прошлом.

Он ухмыльнулся, сверкнув зубами, и снова стал серьезным.

— В тебе все-таки остались голубиные привычки, а? Поразительно. И как это у тебя получается быть одновременно и голубем, и волком?

Удовольствие, вызванное неожиданным комплиментом, моментально погасло. Она вспомнила, что убивала прыгунов и крошечных синих чудовищ. Она вспомнила, как пыталась не заснуть, когда у нее на коленях лежала голова больного, а в руке был бластер.

— У меня ведь не было выбора. Расчет как-то странно посмотрел на нее:

— Да, действительно. Не было. Я не дал тебе выбирать.

Он резко отвернулся и принялся зажигать пламенник.

Зельда стояла молча, наблюдала за его действиями. Через некоторое время она произнесла:

— Похоже, сегодня рука у тебя почти не болит.

— Да.

— Расчет, когда ты был в беспамятстве, то сказал, что я похожа на Джеда. Но я ведь не похожа?

Он несколько секунд смотрел на пламя, а потом ответил:

— Джед был очень храбрый. Он сделал бы все, что нужно. Но это разорвало бы ему сердце.

— Мне не разорвало, — пробормотала она себе под нос.

— На твою долю выпало слишком много трудностей и опасностей. Этого не должно было произойти. Тебя не готовили к встречам с убийцами и чудовищами. Мне не нужно было слушать тебя тогда, а сразу же отправить тебя обратно на Клеменцию.

— Такого выбора у тебя не было, Тэйг Расчет. Я сама за себя решаю.

— Давай поговорим об этом после, когда вернемся в Попытайся Опять.

Нет уж! Лучше выяснить все прямо сейчас. Зельда гордо вздернула подбородок, готовясь защищать себя и свои права. Но слова замерли у нее на губах: на край поляны что-то выскочило и в тот же миг исчезло.

— Расчет!

Он обернулся, сжимая в руке бластер:

— Что такое?

— Прыгун. Он исчез!

Проклиная все на свете, Расчет пошел к тому месту, где оставил на земле тушку зверька.

— Он лежал внутри круга! Глаза Зельды расширились.

— Знаю. Кто-то с длинным оранжевым хвостом только что впрыгнул в круг и схватил прыгуна. Расчет, до сих пор в защищенный круг никто не входил!

— Либо существуют твари, на которых защита не влияет, либо… — Он копнул носком сапога невидимую линию охранной зоны. На поверхность выполз небольшой червяк — и снова зарылся в землю. До этого момента на магической поляне не было даже червей. — Либо круг уменьшается.

— Почему?

— Откуда я знаю? Может, раньше он был еще больше. Может, он все время сокращался — только так медленно, что ты этого не замечала.

— Или, может быть, он начал слабеть, когда в последний раз включился мысленный зов? Видимо, тут все взаимосвязано. — Зельда огорченно посмотрела на край поляны. — Надеюсь, то, что мы нашли, не исчезнет к тому времени, когда сюда доберутся исследователи. Здесь так много можно узнать, Расчет!

— Это потом. Сейчас у нас другая проблема.

— Какая?

Расчет рассеянно потирал больное плечо.

— Я хотел провести здесь еще одну ночь и уйти утром. Но если круг сокращается, лучше не рисковать. Эта проклятая штуковина может исчезнуть посреди ночи, и мы окажемся, мягко говоря, в неловком положении. Нет. Отправляемся в лагерь сегодня.

— Ты уверен, что у тебя хватит сил? — встрево-женно спросила Зельда.

— Если не считать плеча, я чувствую себя нормально.

— Я боялась, что после такого жара ты совсем ослабеешь!

— Да, понимаю. Но, может быть, моя лихорадка была связана вовсе не с раной, — предположил Расчет. — Может, дело в прибежище. Если бы я был настолько болен, как ты говоришь, так быстро лучше бы мне не стало. Но плечо у меня в таком состоянии, какого и следовало ожидать от действия антисептика. И слабости я не испытываю. Какая обычно бывает после нескольких часов бредового состояния.

— Ты считаешь, что жар вызвали те яйца? Это возможно. А что, если они смогли почувствовать, как ты ослабел после того, как замкозуб порвал тебе

Плечо Э Возможно, они почуяли кровь и смогли на нее настроиться. Ведь что-то заставило тебя войти в прибежище. А когда вышел, от камня тебя было не оторвать.

Расчет стиснул зубы:

— По-моему, наше везение кончается. Надо попробовать вернуться в лагерь: это лучше, чем сидеть и ждать, пока круг исчезнет. На этот раз я буду предельно внимателен. Собираемся.

Зельда поспешно принесла мешок для воды и нож, и Расчет снова спрятал все оборудование в портупею. Заметив на земле кусок скорлупы, Зельда остановилась:

— Пожалуй, я захвачу для Дезмы. Ее это заинтересует. — С этими словами она сунула осколок в карман.

— Пошли

Зельда в последний раз обернулась к прибежищу.

— Надеюсь, оно не рухнет до того, пока кто-нибудь доберется сюда с голографоном. Жалко будет, если не удастся записать историю призраков.

— Даже если круг долго не продержится, думаю, здание еще не скоро превратится в руины — даже здесь, на Ренессансе. Ну? Идем?

— Расчет, ты заметил, что все время меня подгоняешь?

— Привыкнешь.

Сжимая бластер в правой руке, он направился к лесу. В левой руке у него был зажат нож.

Зельда молча улыбнулась и пошла следом.

Спустя час — и два убитых зеленых резака — Расчет объявил привал. Постучав по окошку поискового датчика, он вздохнул:

— Странно.

Зельда отмахнулась от небольшой жужжащей твари, которая упорно пыталась сесть ей на щеку.

— Ты считаешь, что той первой ночью мы шли не больше часа?

— Тебе эта мысль тоже пришла в голову?

— Мы могли совершенно забыть о времени, — предположила она.

— У прибежища мы были на рассвете. А вышли из лагеря, по-моему, незадолго до него. Не больше чем за час.

— И что показывает поисковая система?

— Что мы находимся рядом со скиммером. Зельда посмотрела вокруг: никаких следов их лагеря — одни джунгли.

— Здесь даже реки нет.

— Вот именно.

— Может, мы всего в нескольких метрах от нее? — Зельда осторожно отвела в сторону свисавшую сверху лиану. — Растительность здесь настолько густая, что мы могли бы стоять совсем близко от воды и все-таки ее не видеть.

— Но река так пахнет… Не почувствовать этого… Зельда вспомнила, насколько своеобразный запах исходил от мутной речной воды.

— Ты прав. Хорошо, о бесстрашный и мудрый вождь, что теперь?

— Попробуем еще немного пройти по датчику. Если через десять минут не найдем лагерь, то вернемся.

— Ты для этого на каждом шагу делал зарубки на стволах? Чтобы мы могли по ним вернуться к прибежищу?

Расчет пожал плечами:

— На Ренессансе лишняя предосторожность еще никому не мешала.

— Да, я заметила. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Плечо немного побаливает, но это не важно.

— Хочешь, я понесу портупею? Наверное, она оттягивает плечи. У тебя там столько всего интересного! — Она шагнула ближе и потянулась к пряжке ранг-танового ремня. — Ты носишь с собой так много вещей. Зачем они тебе?

— Оставь портупею в покое. Я же сказал, что прекрасно себя чувствую. Без нее я словно голый. — Пока она отходила, Расчет внимательно смотрел на

Указатель поисковой системы. — Повтори-ка это еще раз, Зельда!

— Что я должна повторить?

— Подойди ближе.

Она заметила, куда устремлен его взгляд.

— Что-то не так?

— Просто еще раз подойди ко мне ближе.

Ничего не понимая, Зельда выполнила его указания. Когда она снова начала отступать, Расчет схватил ее за руку.

— Что случилось? — спросила она.

— Взгляни на стрелку, — пробормотал он. — Она взбесилась.

— Ты хочешь сказать, что это из-за меня? У Зельды перехватило дыхание.

— Или из-за чего-то, что на тебе. Не понимаю. Эти штуки невозможно сломать!

— Дезма говорит, что на Ренессансе все механические устройства часто ломаются.

— Выкладывай все из карманов. Быстро!

Она сунула руку в карман рубашки. Ее пальцы наткнулись на каменный осколок. Чувствуя, что произошло что-то непоправимое, она медленно достала кусок скорлупы и поднесла ее к поисковой системе.

— Голуби чертовы!

Расчет выхватил у нее обломок и начал водить им из стороны в сторону.

— Прости, Расчет! — Отчаянию Зельды не было предела. — Я не подумала, что он сможет нам повредить.

Он зашвырнул осколок в заросли.

— Я тоже не подумал, хотя следовало бы. Интересно, что в этом куске скорлупы такого, что сигнал так страшно искажается?

— А что он показывает сейчас?

— Что скиммер к западу отсюда — и не слишком близко. Идти придется долго.

Он поднял голову, словно собирался сказать что-то еще, но Зельда остановила его, подняв руку:

— Молчи. Я сама скажу. Пошли скорее. Расчет невольно улыбнулся:

— Ты быстро учишься.

Он двинулся вперед. Зельда старалась не отставать.

Они сделали всего несколько шагов, когда Зельда заметила поблескивание черного камня.

— Расчет, этот обломок опять здесь! Но мне показалось, что ты закинул его гораздо дальше. Он остановился.

— Гораздо дальше. И в другую сторону. Это не осколок. — Пользуясь ножом, он осторожно отвел в сторону тяжелую занавесь лиан. Солнечные блики играли на черной изогнутой поверхности.

— Голуби небесные! Это похоже на яйцо! Только раз в сто больше!

— Расчет, надо отсюда уходить! — Зельда потянула его за рукав, но он только отмахнулся. — Если это тоже яйцо, то оно просто громадное! Если из него сейчас что-то вылупится, нам конец. Ты же видел, сколько зарядов бластера ушло на то, чтобы уничтожить маленькие яйца!

— Если это — яйцо, то оно уже расколото.

— Что?!

Зельда заглянула ему через плечо и увидела, о чем :н говорит. Одна сторона сферы была смята. В ней .зияла дыра. Внутри была темнота. Зельда все пыталась утащить Расчета. Новая находка не предвещала ничего хорошего. Но Расчет будто был заворожен ею.

— Эта штука из другого материала, хоть цветом и похожа на яйцо. — Расчет прикоснулся к черной поверхности. — Какой-то странный металл. Я такого никогда не видел. — Вытащив кварцфонарик, он посветил внутрь:

— Это корабль, Зельда! Космический корабль. Иначе и быть не может.

Она рассматривала ряды приборов, выхваченных светом фонарика. Их очертания казались не правильными, странно искаженными.

— Его сделали не люди.

— Это уж точно. — Расчет шагнул ближе к кораблю, заинтригованный новым открытием. — И не призраки тоже. Вряд ли те существа могли пользоваться такими приборами. Тем более на уроке истории в прибежище этого не показывали. Руки у них походили на наши, так что все их механические устройства должны быть примерно такими же. И высота тут всюду не правильная. Кое-что слишком высоко, а кое-что — слишком низко. И все изготовлено из того же черного металла.

— Расчет, этот корабль слишком похож на те яйца! У него такой же цвет, та же форма. И привел нас сюда осколок скорлупы, который был у меня в кармане

Я же сказала тебе, что те синие твари были на планете чужими. Ну пойдем же!

Но Расчет был уже рядом с зияющей черной дырой. Зельде пришло в голову, что у человека со способностями механика — а ведь у Расчета настоящий талант к работе со всевозможными механизмами! — это инопланетное устройство будет вызывать непреодолимое любопытство.

— На этом корабле никого нет, Зельда. Если они не погибли во время крушения, то, наверное, превратились в закуску для местных обитателей.

— Нет, — тихо, но уверенно возразила она. — Сначала они отнесли свои яйц, а в прибежище Может, они следовали тому же мысленному зову, что и мы. Может, этот зов притягивает к себе разумные существа. И отталкивает все остальные. Прибежище было задумано как архив, который нашли бы другие. То, что прилетело на этом корабле, и нашло его. Видимо, прибежище показалось пришельцу подходящим местом для яиц.

— Ты исходишь из того, что корабль и то, что в нем находилось, были не из системы Девятой Строфы.

— Я уверена в этом, — упрямо заявила Зельда. — Я же говорю тебе: в нем что-то не то.

— Для того чтобы выяснить, что было на самом деле, понадобится подробное научное исследование. Может, на этой планете, появились еще одни разумные существа.

— Нет.

Расчет поводил лучом кварцфонарика по помещению корабля:

— Нельзя так уверенно это отрицать, Зельда.

— Расчет, пожалуйста, отойди оттуда! После того что было с яйцами, глупо было бы думать, что этот корабль не опасен. Может, он защищен так же, как были защищены те яйца.

— Подожди минутку. Я хочу рассмотреть все поближе. Кажется, этот металл не подвержен коррозии, какую испытывает на Ренессансе большинство металлов. Мы потом сможем найти этот корабль. — Расчет

Ввел в поисковую систему какой-то код. — С этой штукой и прибежищем можно будет немало заработать И тогда запустим» Окончательный Расчет, лимитед» на полную катушку!

— Ты ни о чем больше думать не можешь? Только о том, как бы выгоднее продать эту информацию? Ты зациклился на одной идее, Тэйг Расчет! Как ты не понимаешь! Это же важнейшее открытие столетия! В конечном итоге оно может оказаться даже более значительным, чем прибежище. А ты говоришь только о том, сколько денег тебе даст продажа его координат!

— Угу. Ну, нельзя же забывать о собственной выгоде! — Он подошел еще ближе, светя фонариком сквозь зазубренные края дыры. Неожиданно послышалось шипение — и из темноты выскочило нечто с длинным хвостом, на коротеньких ножках. Расчет отскочил, и потревоженный обитатель корабля скрылся в джунглях.

— Что это было? — испуганно спросила Зельда.

— Тараканер. Они любят пещеры. Этот, верно, решил, что ему крупно повезло. Такую пещеру нашел! — Он сунул голову в отверстие и поморщился. — Ну и вонь! Этот тараканер тут давно поселился.

Зельда подошла ближе. Она чуть не задохнулась от вони.

— Ты собираешься зайти в корабль?!

— Только посмотрю немного.

— Мне не нравится твоя идея, Расчет.

— Я всего на минуту. — Он перешагнул через зазубренные края дыры. — Оставайся тут, чтобы я мог тебя видеть.

Зельда неохотно подошла ближе. Ей тоже было интересно, что же там, в корабле, хотя внутренний голос говорил ей: лучше держаться от него подальше. С другой стороны, их открытие было уникальным. И она хорошо понимала, почему Расчет так им заворожен. И все-таки ей это очень не нравилось — так же, как ей не нравилось все, что было связано с теми яйцами.

Луч кварцфонарика перемещался внутри корабля, скользя по рядам непонятных приборов. Перед ними было нечто вроде шезлонга, который мог служить сиденьем или постелью существу размером с человека, но форма у него была какая-то странная. Зельде вдруг представилось, как одна из синих тварей размером с человека развалилась в этом шезлонге — бр-р-р… Твари из яиц были достаточно мерзкими в виде детенышей. Ей не хотелось даже думать, каков их взрослый вариант.

— Посмотри-ка вот на это, Зельда! — Расчет посветил фонариком на длинный ящик. Он был изготовлен из того же черного металла, что и корпус корабля, но крышка оказалась прозрачной — возможно, пластиковой. Она была исцарапана, словно по ней прошлись чьи-то зубы. Однако этим «зубам» открыть ящик не удалось

— Как ты думаешь, что это? — спросила Зельда.

— Какой-то странный ящик. Наверное, там что-то хранится. Не могу рассмотреть, что внутри. Верхняя поверхность вроде прозрачная, но луч фонарика сквозь нее не проходит. Может, я смогу открыть крышку.

— Не надо, Расчет! Он похож на гроб. Пусть этим занимается разведывательная компания, у которой будет соответствующее оборудование и много времени в запасе. У нас сейчас нет ни того ни другого.

Он приостановился, признавая истинность ее слов, но его взгляд не мог оторваться от длинного ящика. Зельда поняла, что увести Расчета с корабля будет непросто. Слишком свежо было воспоминание о том, с каким упорством он желал принести из прибежища яйцо. Она решила, что сделает все, чтобы разрушить чары, которыми его опутал корабль.

— Я посмотрю еще минутку, Зельда. Расчет провел рукой по ящику в том месте, где прозрачная крышка соединялась с черными боками.

— Как хочешь. — Она решительно повернулась. — Я ухожу.

— Зельда! Не глупи. Ты не можешь уйти без меня.

— Ты так думаешь?

Она была абсолютно уверена в том, что ей надо вывести Расчета из корабля. Тревога не покидала ее, как и тогда, когда она пинками выталкивала синий труп за границу защищенного круга.

— Черт подери, Зельда, вернись сейчас же! Это приказ!

— Нет. Если не хочешь, чтобы я ушла одна, идем со мной. — Она приостановилась у стены зелени и обернулась:

— Расчет, я не шучу. Я ухожу, и… Расчет!!!

Его имя сорвалось с ее губ криком: глядя назад, на его застывшую фигуру, она увидела, как внутри корабля вдруг вспыхнул черный свет. «Но ведь свет не бывает черным!»— с ужасом подумала Зельда. Время остановилось. Из недр корабля вырывалась энергия, рассыпавшаяся вокруг застывшего с бластером в руке Расчета. Несколько мгновений он смотрел на нее с искаженным от боли лицом, а потом упал внутрь корабля, так что она перестала его видеть. Черный свет вспыхнул еще один раз — и погас.

Ахнув от ужаса, Зельда бросилась назад, остановившись у самого корабля:

— Расчет! Расчет!

Ничего не было видно. Кварцфонарик погас. «Он погиб!»— мелькнула мысль. Нет! Это невозможно! С отчаянной поспешностью она начала карабкаться по разбитому корпусу и уже перекинула было ногу через стену, когда услышала, как по металлу скребут тяжелые когти.

Зельда застыла. Откуда-то возникла уверенность, что длинный, похожий на гроб ящик открылся. Одной этой мысли было достаточно для того, чтобы от страха у нее закружилась голова. Делая над собой усилие, чтобы не побежать, она начала медленно отступать. Не в силах оторвать взгляда от рваного отверстия, она старалась отойти подальше от того ужаса, который находился внутри. Однако ей казалось, что она стоит на месте. Это было похоже на кошмарный сон, когда хочешь убежать, но не можешь заставить свое тело слушаться.

В проеме возникло синее кожистое тело. Оно буквально загипнотизировало Зельду. Его бледное переливчато-голубое брюхо казалось отвратительно блестящим. Массивная голова с огромной зубастой пастью. В красных глазах — равнодушный, смертоносный, тусклый блеск, свойственный всем рептилиям. Небольшие отростки, которые она заметила у детеныша, действительно очень сильно напоминали руки. И в одной из них был зажат бластер Расчета.

Даже джунгли таили меньше ужасов, чем этот черный корабль. Зельда бросилась бежать.

— Гонщик!

Расчет! Он жив? Зельда оглянулась, но его нигде не было видно. Инопланетянин перенес через зазубренный край пробоины массивную когтистую лапу. Он идет за ней! Но ведь Расчет где-то рядом! Изо всех сил Зельда пыталась заглянуть чудищу за спину.

— Расчет, где ты?

— Будь ты трижды проклят, Гонщик! Я тебя убил И на этот раз ты не оживешь.

Синяя рептилия подняла зажатый в лапу бластер и прицелилась в Зельду.

Голос Расчета слышался из пасти инопланетянина. Ничего не понимая, умирая от страха, Зельда отступила еще на несколько шагов. Ноги ее не держали, и, чтобы не упасть, она ухватилась за ветку ближайшего дерева. Чудище приближалось.

— Расчет, если ты управляешь этой штукой, заставь ее остановиться! Не разрешай ей подходить ко мне!

— Прекрати разговаривать голосом Зельды, будь ты проклят! Что ты с ней сделал? Ты уже мертвец, Гонщик. Скажи мне, куда ты ее дел, иначе на этот раз будешь умирать медленно.

— Нет! — ошеломленная Зельда начала догадываться, что происходит. — Расчет, выслушай меня. Ты меня слышишь?

— Зельда, где ты?

Шестифутовая рептилия начала крутить покрытой чешуей головой, вглядываясь в заросли, но бластер не опустила.

Стой! Стой! Нельзя убегать! Нужно оставаться на месте! Джунгли не спасут — там тоже смерть!

— Расчет, это ты держишь бластер?

— Конечно, я. Где ты? — Громадная пасть двигалась так, будто ей трудно было выговаривать человеческие слова, но голос явно принадлежал Расчету. — Выходи, Зельда. Все в порядке.

— Я стою прямо перед тобой. Расчет, это очередная ловушка из иллюзий. Я кажусь тебе Гонщиком, а ты кажешься мне чудовищем. Пожалуйста, положи бластер.

Она отступила еще на шаг — и уперлась спиной в толстый ствол дерева.

— Это иллюзия? Не может быть. Все слишком реально.

Он смотрел на нее, и отвратительный взгляд был полон первобытной жестокости. Вопреки всем доводам рассудка Зельда испытывала невероятный ужас. Даже если она не ошиблась и это чудовище — действительно Расчет, она может не успеть убедить его в том, что перед ним она, и он нажмет на спуск.

— Это я, Расчет. Пожалуйста, поверь мне. Это очередная иллюзия. Ты же сам знаешь, мы в последнее время столько их видели.

Чудовище сделало еще один шаг:

— Иллюзия? Докажи мне. Возьми меня за руку, Зельда.

К ней протянулась когтистая лапа ладонью вверх. Вторая продолжала наставлять на нее бластер.

— Не трогай меня!

Пусть она была уверена, что все, что она видит, — это лишь страшный сон, но ужас был сильнее доводов рассудка. Она теснее прижалась к стволу.

Чудовище, утверждавшее, что оно — Расчет, сделало еще шаг вперед, протягивая лапу, в которой не было бластера.

— Зельда, если это и правда ты, тогда докажи это. Возьми меня за руку. Не смотри на меня так.

— Не подходи ко мне, пока я не соображу, что происходит. Нам надо разбить иллюзию.

— Я пойму, что это ты, если дотронусь до тебя. Я узнаю твое прикосновение из тысячи.

— Пожалуйста, не подходи ко мне!

Дерево закрыло ей путь к отступлению, а чудовище сделало еще шаг. Его глаза так и впились в нее. Если Зельда совершила ошибку, она погибла.

Рептилия остановилась. Рука, сжимавшая бластер, стремительно поднялась, целясь ей в голову. Зельда закрыла глаза. Бежать было поздно. Лучше погибнуть так, чем дожидаться, пока эти массивные челюсти вцепятся ей в горло.

— Расчет! — прошептала она.

Чудовище выстрелило. Зельда ждала обжигающего удара, моля Ьога, чтобы все скорее кончилось. В листве над головой что-то задергалось. Открыв глаза, она увидела, как к ее ногам упала какая-то зубастая пасть. Зубы принадлежали гибкому черному телу. Зельда ошеломленно уставилась на незнакомое существо. Кем бы оно ни было, оно мертво. Она медленно подняла взгляд. Синяя рептилия по-прежнему держала бластер, но теперь дуло было направлено не на нее.

— Отойди от дерева, Зельда. На Ренессансе не знаешь, что там может прятаться.

И синяя конечность, похожая на руку, опять потянулась к ней.

Зельда медленно отошла от дерева, не отрывая взгляда от чудовищной пасти, из которой слышался голос Расчета.

— Ты уверен, что это ты, Расчет?

— Ты так на меня смотришь, что приходится признаться: я больше в этом не уверен. Но я знаю, что Гонщик мертв. Иначе просто быть не может. У нас есть только немного доверия, так что будем исходить из того, что имеем.

Он продолжал протягивать ей лапу.

Он был прав. Все, что у них сейчас есть, — это немного доверия и остатки здравого смысла. Зельда нерешительно прикоснулась к кожистой ладони. Нечеловеческие пальцы сжали ее руку. Она закрыла глаза. Все. Конец. И тут постепенно мир снова стал нормальным. Сжавшая ее пальцы рука была теплой и знакомой. Зельда немного успокоилась.

— Ты была права. — В голосе Расчета звучали усталость и облегчение. — Что бы это ни было, но это была всего лишь иллюзия.

— Да, — дрожащим голосом проговорила она. — Но она была такой правдоподобной! Я боюсь открыть глаза.

— Не бойся. Пока ты держишь меня за руку, ты можешь напоминать себе, кто я. Поверь — мне ты больше не напоминаешь Гонщика.

Зельда нерешительно посмотрела на него сквозь ресницы. Увидев лицо Расчета, она облегченно вздохнула.

— Ты снова нормальный, — сообщила она ему.

— Это кто говорит? — чуть улыбнулся он.

— Что произошло в корабле? Я увидела позади тебя странную вспышку, и ты упал. Когда я вернулась посмотреть, что случилось, навстречу мне шагнуло синее чудовище.

— Не знаю. Меня сбил с ног какой-то удар. Я потерял кварцфонарик. Когда я снова встал, ты кричала. Но внешне ты была Кордом Гонщиком. А я чувствовал себя нормально. Я по-прежнему выгляжу как раньше?

Она кивнула, но не стала выпускать его руку, опасаясь, что он снова превратится в чудовище.

— Мне надоело, что в мою голову все время кто-то лезет.

— А разве не ты считала, что телепатическая связь — это высшая форма оргазма? Зельда возмутилась:

— Я никогда ничего подобного не говорила!

— Прошу прощения. Не правильно понял, наверное.

— Телепатическая связь голубей — это прекрасное, творческое, тонкое чувство. Это не… не оргазм. И это не какая-то гадкая иллюзия.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь никогда его не испытывала, правильно?

— Совсем не обязательно что-то испытывать, чтобы понимать, в чем суть.

— Я все забываю о твоей образованности. — Расчет направился обратно к зазубренной пробоине. — Крикни, если я снова начну превращаться в синее чудовище.

— Я прямо сейчас начну кричать. Расчет, по-моему, нам надо отсюда выбираться.

— Согласен. Я просто хочу сначала попробовать найти мой кварцфонарик. — Включив для освещения

Пламенник, он снова просунул голову в корабль и начал его осматривать. — А, вот он! Он нам сегодня понадобится. Побудь здесь, пока я его достану.

Когда ты прошлый раз залез в корабль, ты вышел оттуда мерзким синим чудовищем. Я не уверена, что смогу это вынести во второй раз.

Расчет уже был внутри — поднимал фонарик. Он включил его в последний раз.

— Смотри, Зельда. Если я держу его под определенным углом, то, кажется, могу заглянуть в этот ящик. Голуби небесные! По-моему, это скелет.

Наклонившись внутрь корабля, Зельда разглядела огромные челюсти, еле видные сквозь крышку. Ее передернуло.

— Ты только посмотри на его зубы! Расчет ухмыльнулся:

— Можно не сомневаться: хищник. Зельда взглянула на его собственный оскал:

— Его зубы напоминают мне твои. Расчет, если ты сию минуту отсюда не выйдешь, святоши свидетели, я… — Вспышка черного света, вырвавшегося из торца ящика, заставила ее замолчать. Снова начались разряды энергии, но не такие сильные, как в первый раз. — Свет! Расчет, то же самое было в прошлый раз!

Расчет почувствовал такой же обжигающий удар, что и раньше. Разряд полоснул по нему, но на этот раз слабее: он не упал, а только опустился на колени. Сжав обеими руками бластер, он прицелился в источник зловещего света и сделал два выстрела. Корабль тряхнуло от небольшого взрыва. Зельда закричала. А потом все стихло.

Расчет осторожно поднялся и стал смотреть, как в дальнем конце длинного ящика мигает и постепенно гаснет свет:

— Зельда?

— Я цела, Расчет. Ты не изменился. Что случилось?

Расчет взглянул на обуглившееся устройство, из которого исходили разряды энергии и странный свет.

— Что бы это ни было, теперь оно бесполезно. На Ренессансе техника часто отказывает.

Зельда была несказанно рада, что больше ничего не произошло. Когда наконец показался лагерь — совершенно такой же, как при уходе, — она улыбнулась и тут же побежала к палатке.

— Мне не терпится переодеться. Волчья привычка не переодеваться целый день сама по себе достаточно неприятна, но ходить в одном и том же три дня подряд просто ужасно.

Проходя мимо затихших экранов, она уже расстегивала свою просторную рубашку.

— Подожди минуту, Зельда. Давай-ка я сначала проверю, не вздумала ли какая-нибудь тварь поселиться в нашей палатке, пока мы прогуливались. Защитные экраны отключились как минимум сутки назад.

Расчет едва успел поймать ее за руку.

Зельда тут же остановилась.

— Да, конечно. Я забыла.

— Если хочешь здесь выжить, лучше ничего не забывать.

Обогнав ее, Расчет осторожно открыл клапан палатки, держа бластер наготове.

— По-моему, здесь можно выжить только благодаря везению.

Удовлетворившись осмотром палатки, Расчет бросил на Зельду быстрый взгляд:

— А я и не знал, что ты веришь в везение.

— За последнее время я многому научилась. — В ответ на его приглашающий жест она величественно прошла в палатку. — Чего бы мне действительно хотелось, так это еще раз помыться.

— Не знаю, как тебе вообще удалось остаться в живых без каждодневного двухчасового мытья.

— «.Чллс-тое тел.о способствует развитию гармонически настроенного ума», — процитировала она из палатки.

— Один из твоих Килнианских законов?

— Не из основных, но тем не менее важный. — Высунув голову из палатки, она попросила:

— Ты не принесешь мне немного воды?

Расчет невольно улыбнулся:

— Мытье будет кстати не тебе одной. От меня разит, как от тараканера. Сейчас я что-нибудь сооружу.

— Тебе всегда удается что-нибудь соорудить.

Она нырнула обратно в палатку.

Однако прежде всего надо было побеспокоиться о другом. Расчет вошел на скиммер и критически осмотрел все приборы и двигательный отсек. Аккумуляторов хватит на то, чтобы еще раз подзарядить защитные экраны. Он вытащил зарядник из бластера, вставил новый, а потом включил экраны на полную мощность.

Убедившись в том, что лагерь надежно защищен, он связался с портом Попытайся Опять. После небольшого ремонта коммуникатор заработал.

— Где тебя, к черту, носило, Расчет? Представители «Экселэкс» орут на меня уже два дня. Похоже, ты должен был доставить им какие-то датчики. Где Навар?

Представитель службы безопасности был раздражен и нарывался на скандал.

— Навар стал обедом. И Гонщик тоже.

— Гонщик? У него был рейс к верховьям реки, в полевой лагерь Ластерсона. Каким образом ТЫ на него наткнулся?

— Долго рассказывать. Я прошу выслать за нами скиммер с лоцманом.

— А кто такие «мы»? А, с тобой все еще та маленькая голубка? Если Навар и Гонщик подкормили местную фауну, то как это она уцелела?

— Она крепче, чем ты думаешь. Так как насчет скиммера?

— Скажи мне ваши координаты. Я пришлю за вами кого-нибудь — как только получится. Еще ночь продержитесь ?

— Угу. Защитные экраны работают, и бластер у нас есть.

— Скиммер придет завтра к полудню.

— Спасибо, — сказал Расчет и стал ждать, когда будет задан последний вопрос. На Ренессансе за все надо платить. И если уж на то пошло, то и всюду в системе Девятой Строфы.

— Кто заплатит за спасательный рейс? «Эксе-лэкс»?

— Нет. Счет выписывайте на меня, — ответил Расчет.

Наступила короткая пауза: компьютер проверял его личный счет.

— Годится, — сказал наконец охранник. — Кредит у тебя по-прежнему первого класса. Похоже, ты всегда платишь по счетам.

— Всегда, — пробормотал Расчет и отключил коммуникатор. Несколько секунд он сидел в мягко покачивавшемся скиммере и лениво смотрел на пару драконовых глаз, которые наблюдали за ним.

Даром ничто не дается. За все приходится платить. Какую цену вынудил он заплатить Зельду? Он не имел права подвергать ее тому, что ей пришлось пережить в последние дни. Он обязан был о ней позаботиться.

А вместо этого она заботилась о нем. Расчет вспомнил, как она была рядом с ним, пока он то бредил, то снова приходил в себя. Кроме с трудом припоминаемых кошмаров были еще ее нежные прикосновения, прохладные обтирания, тепло ее мягкого тела, когда она клала его голову себе на колени. Она появилась на борту «Окончательного Расчета» хрупким наивным существом, привыкшим к вежливому отношению и самому роскошному образу жизни. А сегодня утром, проснувшись, он обнаружил юную охотницу, которая поднялась с берега ручья, чтобы добыть еду на наступающий день. Из-за него она вынуждена была научиться есть мясо.

Она научилась от него и другому. У него не было права учить ее страсти. Но даже сейчас, кляня себя, Расчет сознавал, что, если бы все повторилось, он снова поступил бы так же. Эта женщина завладела его чувствами и мыслями. Две недели, проведенные с ней вдвоем на борту «Окончательного Расчета», были сладким адом. Он уже тогда знал, что если она останется с ним до ЧТД, то окажется у него в постели. Пока он рядом с ней, он не будет знать покоя, если не будет уверен, что может ею обладать. Он будет не в состоянии предоставить ей выбор. Ее присутствие действует на него слишком сильно, наполняя его желанием. И в то же время он ощущал настоятельную потребность оберегать ее. Чувства собственника и защитника оказались неразделимыми, представлялись естественными и неизбежными — до той поры, пока перед ним не встала неразрешимая проблема. Как ему защищать ее от себя самого?

Все, что он делает для нее и с нею, все дальше и дальше уводит Зельду от той единственной вещи, которая нужна ей больше всего. Из-за него она сейчас оказалась бесконечно далека от того, чтобы стать настоящей голубкой. После того как она столько лет пыталась справиться с волчьей стороной своей натуры, он заставил проявиться именно эту сторону.

Пока Расчет смотрел на реку, драконьи глаза скрылись под водой, и теперь он видел только круги там, где эта тварь ушла в глубину. Расчет решил, что Зельда дала ему столько, сколько он не имел права брать. Она раскрыла ему свои объятия, она приняла его в себя с откровенной, сладкой страстностью. И она подарила ему такую преданность, какой он не надеялся найти после гибели Джеда. Расчет знал, что никакая другая женщина не бросилась бы в полную драконов реку, чтобы не дать увезти себя и воспользоваться ею против него. Но Зельда давала ему больше, чем преданность и страсть. Ее окружала атмосфера гармонии, спокойной уверенности, которые оставались ему непонятны.

— Расчет! Так где же вода?

Он отогнал от себя мысли, одновременно приятные и горькие, и встал. Зельда стояла на берегу, с любопытством заглядывая в кабину через разбитую стену. Он ухмыльнулся:

— Подожди минуту.

Открыв грузовой отсек, он принялся рыться в запасных частях. Как Зельда и сказала, он прекрасно умеет работать руками. Сделать нечто вроде душа для чистоплотной дамы с Клеменции? Проще простого!

Дело оказалось несложным: в грузовом отсеке чего только не было. Расчет отрезал кусок пластиковой трубки, когда заметил ящичек с датчиками. На нем по-прежнему стояла красная печать подрасчетного отправления. Ему все еще предстоит доставить почту по адресу. Несколько секунд Расчет смотрел на ящичек, а потом снова занялся устройством для купания.

Закончив, он вручил Зельде ведро очищенной воды и пластиковые трубки:

— Попробуй вот это. Когда закончишь, скажи мне.

Она критически осмотрела его:

— В твоем рюкзаке остался крем-депилятор?

— Не тревожься, Зельда. Ты и с волосатыми ногами будешь премиленькая.

— С моими ногами все в порядке, — сообщила на. — Моего крема хватает на месяц. А вот твоей

Бородой не мешало бы заняться.

Расчет провел рукой по щеке. Трехдневная щетина неприятно колола руку. Сам не понимая почему, он смутился. И раздосадованный своим смущением, на-гнурился:

— Завтра около полудня придет скиммер из Попытайся Опять.

Зельда разглядывала ведро со шлангом.

— А как насчет посылки для «Экселэкса»?

— Ты тоже о ней вспомнила? Я только что про нее думал. Вряд ли мне ее оплатят — доставка задержалась.

Встревожившись, она подняла голову и посмотрела на него:

— Если «Экселэкс» откажется платить, не отда-вай им посылку!

— Для репутации «Окончательного Расчета, лимитед» будет лучше, если я доставлю отправление с опозданием, чем вообще не доставлю. И потом, мне надоело, что кто-то постоянно пытается украсть эти чертовы датчики. Пусть теперь о них у «Экселэкса»

Голова болит.

— Расчет, — строго проговорила она, — ты не отдашь им посылку, если они откажутся платить! Ни в коем случае! После того, что нам пришлось из-за нее вынести! Отдавать ее бесплатно! Ну уж нет! Он насмешливо прищурился:

— Ты начинаешь разговаривать, как настоящий член экипажа почтового корабля. Она гордо вскинула голову:

— А я и есть настоящий член экипажа. Не могу понять, почему ты об этом вспоминаешь, только когда тебе это удобно. Ты прекрасно помнил об этом в тот вечер, когда явился в «Кровосос»и объявил, что мы отправляемся в эту увеселительную прогулку вверх по реке.

Она была права.

— Мне все-таки лучше было тебя оставить.

— Чепуха. Гонщик так или иначе до меня добрался бы и превратил в заложницу. Он ведь решил не отступать?

— Да, — согласился Расчет, вспомнив. — Так.

— Пока ты оставался жив, ты так или иначе напоминал ему о себе. Он не мог забыть о своем поступке в трясине — и все ждал, когда ты кому-нибудь об этом расскажешь. Мало того, ведь это он убил твоего брата. И он не мог не знать, что если ты когда-нибудь об этом догадаешься, то не успокоишься, пока не сведешь с ним счеты. Это, наверное, не давало ему покоя, и в конце концов он решил раз и навсегда покончить с тобой.

— Ты очень проницательная, Зельда Джунгли. Она улыбнулась:

— Меня обучали проницательности. А теперь отворачивайся. Я хочу вымыться.

Расчет хотел было попросить ее, чтобы она откровенно сказала, какие чувства испытывает при мысли о том, что он убил человека. Но потом, решив, что лучше будет об этом не знать, он отвернулся и снова полез в грузовой отсек.

— Я все вспоминаю тот скелет из инопланетного космического корабля, — сказала Зельда вечером, доев свою порцию овощей. Она так рада была, что осталась упаковка без мяса. Вряд ли она сумеет когда-нибудь полюбить этот продукт. Естественно, Расчет ее неприязни не разделял. Сейчас он доканчивал вторую порцию мясного блюда. Видимо, он испытывал поистине волчий голод.

— Не надо о нем вспоминать, а то будут сниться кошмары, — посоветовал он.

— Интересно, было ли то существо пилотом корабля, — продолжила она, не обратив внимания на его совет.

— Судя по размеру того шара, нескольких таких чудовищ он не вместил бы. Кто бы это ни был, но летел он один.

— Не считая яиц.

Расчет помолчал, сосредоточенно жуя.

— Да, яйца… Тут будет работы на целую лабораторию биологов. Может, корабль был рассчитан на колонизацию.

— Возможно, мы, люди, — не единственная раса, начавшая обживать другие планеты, — предположила Зельда. — Расчет, а что, если этот корабль был не один?

— Если тут и были другие, то, надо полагать, им повезло не больше, чем этому. Никто и никогда не сообщал о встрече с чем-либо похожим на это синее чудовище. По крайней мере я об этом ничего не слышал.

— Планета большая.

— Правильно. Но агрессивная разумная раса уже дала бы почувствовать свое присутствие. Мы находимся здесь уже несколько десятилетий.

— Да уж, с виду они были агрессивные, это точно. — Зельду передернуло. — Однако это им не помогло. Они не выжили.

— Благодаря тебе.

Эти слова потрясли ее до глубины души. Она только сейчас поняла, что она сделала: уничтожила единственных присутствующих в их системе представителей разумных существ, знакомых с принципами движения между звездами! Эта мысль ее ужаснула.

Увидев, как изменилось ее лицо, Расчет поспешно сменил тему разговора:

— Интересно, сколько времени пролежали те яйца? Скелет в ящике свежим не назовешь. Он мог пролежать в корабле сотни лет. Но яйца все еще не потеряли жизнеспособность.

— Вероятно, зародыши могли очень долго сохранять жизнеспособность внутри скорлупы, ожидая благоприятных условий развития, — предположила Зель-да. — Может быть, пилот корабля был ранен во время аварии. Он пошел на мысленный зов и оставил яйца — как ему показалось, в безопасности. Видимо, телепатический зов срабатывает с любым разумом. Он установил собственный защитный механизм, который был рассчитан на то, что зашедшее в прибежище существо в конце концов станет пищей для детенышей. А потом он вернулся в корабль, чтобы умереть. Ящик, в котором мы нашли скелет, мог быть неким медицинским устройством.

— Которое сломалось.

— Как ты любишь повторять, на Ренессансе очень трудно сохранять механизмы в рабочем состоянии. — Она улыбнулась. — А вот у тебя это неплохо получается.

Расчет пожал плечами:

— Я же тебе говорил: я всегда неплохо работал руками.

— Мы с тобой — хорошая команда, не так ли? Мои мозги плюс твои мускулы.

Расчет кинул на нее иронический взгляд:

— Может, я и не гений, как твой друг Мерсер, но время от времени я соображаю что к чему. И я по-прежнему могу отобрать у тебя весь сардит в «Свободном рынке».

При упоминании о Мерсере, Зельда вздрогнула. Она уже очень давно не вспоминала ни о нем, ни о Клеменции. Веселые огоньки в ее глазах потухли, и она грустно согласилась:

— Да, ты по-прежнему лучше меня играешь в «Свободный рынок».

Расчет мысленно чертыхнулся, спрашивая себя, какого дьявола ему понадобилось вспоминать о ее

Герое, Мерсере. Зельда права: руки у него работают хорошо, а вот голова — не очень. Расчет медленно доел свою порцию, ощущая, что Зельда вся ушла в свои мысли.

Она думала о Клеменции. Расчет нисколько в этом не сомневался. У него сжалось сердце: она думает о Клеменции и возвышенных отношениях, не испорченных волчьей страстью. Расчет честно спросил себя, что он может предложить Зельде в сравнении с мудрым и далеким Мерсером. Кабине «Окончательного Расчета» далеко до ухоженных садов и сверкающих фонтанов Клеменции. Это — не место, где благовоспитанная девушка захотела бы поселиться с мужчиной, который иногда злоупотребляет выпивкой и который часто будет прикасаться к ней с желанием, ничуть не напоминающим платоническое чувство.

— Ты собираешься прекратить свои поиски, Зельда?

Заморгав, она вернулась к действительности и печально улыбнулась Расчету:

— С меня достаточно вторжения посторонних в мои мысли. Наверное, надо родиться голубем, чтобы спокойно воспринимать то, что кто-то или что-то оказывается у тебя в голове.

— Да, это как-то нехорошо, — согласился он. — Мне не нравится, когда мною управляют. Не важно, с хорошими намерениями или с плохими. А в последние дни этого управления было так много На всю жизнь хватит.

— Во всяком случае, мы научились сопротивляться этому, — напомнила она ему.

— Мне по-прежнему претит мысленный контакт. — Расчет отставил в сторону пустой поддон и стал смотреть на огонь пламенника. — И я никогда это не приму.

Зельда тоже стала смотреть на пламя.

— Я же сказала — наверное, надо родиться голубем, чтобы мысленный контакт казался естественным. А я не родилась голубкой.

— Но растили тебя, как голубку.

— Да.

— Зельда, — спросил он, и вопрос помимо его воли прозвучал очень резко, — ты ведь можешь вернуться на Клеменцию?

Она удивленно подняла брови:

— Конечно. Никто меня оттуда не выгонял. Я уехала по собственному желанию. Там мой дом. Я могу вернуться когда захочу.

— И снова работать в архиве?

— Пусть я и не голубка, но архивариус я хороший, — твердо ответила она. — И потом, я единственный архивариус, который пожелал специализироваться на истории первопоселенцев. Вся эта область практически известна только мне одной.

— И что бы они без тебя делали?

Он попытался произнести эти слова как шутку, но у него это плохо получилось. Зельда приняла его вопрос серьезно.

— Они отправили бы книги о первопоселенцах в самый конец списка приемлемой литературы. Ничего страшного. Они и так находятся в самом его конце. Я

Только один раз добилась от Мерсера признания, что социологические моменты некоторых древних традиций не лишены интереса. Но это все.

Расчет мрачно смотрел на нее. Она может вернуться обратно — и вернется. Он не может предложить ей ничего. Она не захочет остаться. Ничто не может сравниться с Клеменцией. Она вернется домой и заберет с собой всю нежность, преданность и страсть, которые вошли в его жизнь вместе с ней. Его рука, лежащая на колене, сжалась в кулак, но он заставил себя распрямить пальцы. Она не должна ничего заметить. Он довезет Зельду до Попытайся Опять, посадит на рейсовый корабль — и расстанется с нею навсегда. У него сжалось сердце. Расстанется навсегда! Ему представились будущие долгие годы, пустые, как окраины галактики.

— Нам пора ложиться. День был тяжелый.

Поднявшись, он начал привычно проверять защитные экраны. Краем глаза он видел, как Зельда собрала остатки ужина и навела на поляне чистоту. Еще через несколько минут она скрылась в палатке. Расчет возился как можно дольше, представляя себе, как она забирается в свой спальник и закрывает его. Когда дел больше не осталось, он пошел в палатку.

Зельда погасила свет, так что прошло несколько секунд, пока его глаза привыкли к темноте. Тем временем Расчет скинул с себя рубашку и стащил сапоги. По привычке положив портупею и бластер рядом с собой, он на ощупь стал искать отверстие своего спальника, намеренно не глядя на второе спальное место. Если он

Разрешит себе посмотреть на лежащую в постели Зельду, то заберется к ней, пригласит она его или нет. Он настолько эгоистичен, что захочет оставить себе еще несколько горестно-сладостных воспоминаний. Дьявольщина — он настолько волк, что возьмет от нее все, что можно.

Глубоко вздохнув и отчаянно пытаясь не поддаться соблазну, он повернулся, чтобы забраться в спальник, и его рука прикоснулась к обнаженному женскому плечу раньше, чем он понял, что его постель уже занята.

— Зельда! Что ты здесь делаешь?

В полумраке она с улыбкой заглянула ему в лицо:

— Тебя дожидаюсь. Почему ты так долго?

— Тебе не следовало здесь быть.

— Собираешься меня прогнать?

— Голуби небесные, у меня сил не хватит! — Он расстегнул брюки и перешагнул через них, оставив валяться на полу палатки. С тяжелым стоном он залез в спальник и обнаружил, что Зельда уже раздета. Прижавшись лицом к ее груди, он ощутил, как тело его наливается яростной страстью. — Не думаю, чтобы у меня когда-то хватило сил прогнать тебя из моей постели.

— Вот и хорошо.

Ее пальцы утонули в его волосах, а тело нетерпе — \иво выгнулось под ним.

Он почувствовал, как она провела ступней по его ноге, и тугая боль в его чреслах почти мгновенно превратилась в обжигающее пламя. Она имела над ним такую власть, что не будь он так возбужден, то обязательно испугался бы. Расчет начал ласкать ее, наслаждаясь крутым изгибом бедра и шелковистой кожей живота. Сейчас ему легко было убедить себя в том, что эта ночь принадлежит ему по праву. Слишком скоро наступит момент, когда Зельда уйдет из его жизни.

Он жадно нашел ее губы. Он никогда не забудет теплой сладости ее поцелуев. Ее язычок сплетался с его языком — поначалу робко, а потом все решительнее. Ее тело выгнулось ему навстречу в немом приглашении. Проведя ладонью по ее груди, он почувствовал, как напрягаются ее соски, и ощутил новую волну возбуждения.

Зельда принадлежит ему! Желание и страсть кипели в нем, заставляя забыть, что скоро ему придется отправить Зельду на Клеменцию. Сейчас первобытная уверенность в том, что ее место — рядом с ним, и больше нигде и ни с кем, была слишком сильна. Расчет забыл, что скоро наступит утро. И все кончится. Эта ночь принадлежит ему, и он намерен получить от нее все, что только можно.

— Зельда, с тобой так хорошо! Ты хоть знаешь, что ты со мной творишь?

— Я этому учусь.

Он передвинул одну руку ниже, запутавшись пальцами в дивно мягкой копне волос внизу ее живота, — и ощутил собравшуюся там влагу страсти. Эта чувственная роса ошеломила его, заставив забыть обо всем в предвкушении восторга. Он нежно дотронулся до нее пальцем и, когда она ахнула, повторил ласку. Ее тихие возгласы еще сильнее возбудили его.

— Дотронься до меня, Зельда. Я хочу ощутить твое прикосновение.

Поймав ее за руку, он поднес ее пальцы к своей пульсирующей страстью плоти. Когда ее пальцы нежно сомкнулись вокруг него, он закрыл глаза, стараясь дышать глубже и не потерять над собой власти.

— Что-то не так? — встревоженно спросила она.

— Все так, — с трудом выговорил он. — Просто ты дьявольски на меня действуешь, моя маленькая святоша. Дотронься до меня еще раз. Боль мне приятна.

— Такая?

Он прикусил ей плечо.

— Да, — пробормотал он, когда Зельда осторожно пустила в ход ноготки. — Да, любовь моя. Именно так.

Он наслаждался ее телом, обхватывая ладонью ее тугую попку, проскальзывая в темную складку на ней. Непривычная ласка заставила ее вздрогнуть, и он теснее прижал ее к себе, пока она не успокоилась, разрешив себе получать удовольствие от новой интимности. Когда он заставил ее страстно выгнуться навстречу ему, он позволил своей руке найти новый объект внимания. Он дразняще прикасался к складкам плоти, охранявшим вход в ее теплое душистое лоно. Она мо-ляще задрожала и зажала его руку ногами, словно хотела втянуть ее глубже.

— Ты меня хочешь? — спросил он, и его голос охрип от страсти.

— Я тебя хочу. Я хочу тебя, Расчет!

— Но не так сильно, как я тебя. — Чуть приподнявшись, он устроил ее поудобнее, а потом придвинулся к ее телу. — Обхвати меня ногами, любовь моя.

Она послушалась. Он остановился у самого порога, и когда она приподнялась, чтобы обвить ноги вокруг него, то этим движением приняла его в себя. Услышав на ее губах свое имя и ощутив судороги страсти, он подался вперед, до конца овладев ею.

В следующую секунду она уже прижималась к нему всем телом, и он ощутил ее нежную грудь, ее гибкое тело, с силой приникшее к нему. Он никогда ею не насытится, вдруг понял Расчет. Даже если она будет с ним до конца его жизни.

Она приняла предложенный им ритм, подхватив его и усилив движениями внутренних мускулов. Гармоничное слияние их тел неотвратимо понесло их вверх, к самому пику страсти. Ощутив ее радостный экстаз, Расчет поднял голову, чтобы наблюдать за выражением ее лица. Ему хотелось бы смотреть на нее вечно, но почти сразу же вид и ощущение ее страстного взрыва вызвали в нем ответный. Втянув в себя воздух, он в последний раз погрузился в нее, так глубоко, что всякое ощущение раздельности исчезло. Двое превратились в нечто целое, единое. И потом он никак не мог отпустить ее, сжимая крепче, чем сжимал бы бластер в сердце джунглей.

— Зельда!!!

Прошло очень много времени, прежде чем оба они вернулись в полумрак палатки. Словно взаимно решив не разговаривать, они лежали, прислушиваясь к дыханию друг друга и ночным голосам джунглей за кольцом

Защитных экранов. Потом Зельда пошевелилась и сладко потянулась. Ее грудь скользнула по руке Расчета.

— Спокойной ночи, Расчет, — тихо и сонно пожелала она, прижимаясь к нему.

— Спокойной ночи, Зельда.

Он почувствовал, как она засыпает — этот теплый комочек женственности в его объятиях. А потом он долго лежал без сна и думал о будущем.

На следующее утро Зельда проснулась с ощущением, что все тело у нее затекло. В случае необходимости в спальнике могли поместиться двое, но все-таки он был рассчитан на одного. Она осторожно подвинула ногу и почувствовала, что Расчет сразу же пошевелился. Переброшенная через ее грудь рука сжалась сильнее, и он зевнул ей прямо в ухо.

— Как ты считаешь, твоей койки на корабле хватит на нас двоих или ты придумаешь, как объединить верхнюю с нижней? — сонно спросила она.

— Моей койки на корабле?

— Угу.

— Я об этом не думал.

— Ну, — величественно проговорила она, — тогда тебе следует подумать, не правда ли? Ведь это ты вечно беспокоишься о мелочах.

Он медленно приподнялся на локте, чтобы загля-лть ей в глаза. Она радостно улыбнулась, не понимая, почему он так серьезен.

— Ты говоришь о том, чтобы остаться со мной на Окончательном Расчете «?

— Я ведь полноправный член экипажа или ты опять об этом забыл?

Она подняла руки и начала играть его взлохмаченными волосами, но он не принял ее игру.

— Ты возвращаешься на Клеменцию.

— Не-а. Я лечу на ЧТД помогать развозить почту. — Она легко дернула его за волосы. Казалось, он этого даже не заметил. — Расчет!

— Ты вернешься на Клеменцию, Зельда. — Голос его звучал неровно.

— Почему?

— Потому что именно туда тебе хочется отправиться.

Она решительно покачала головой:

— Нет. Больше не хочется. Я хочу быть с тобой.

— Но твой дом на Клеменции! Там твое место. Там твоя работа. Люди, которых ты любишь…

— Я люблю тебя.

Он глубоко вздохнул, словно готовился сделать что-то неприятное.

— Ты должна вернуться.

Наконец она поняла, что он говорит серьезно.

— Почему я должна вернуться? Просто потому, что ты так решил?

— Да, черт подери! — Он резко сел, откидывая спальник. В утреннем солнце, проникавшем сквозь окошко палатки, было видно, как напряжены мускулы его плеч и спины. — Тебе надо вернуться на Клеменцию, потому что именно там тебе место. Ты сама говорила: мечта всей твоей жизни — стать голубкой.

— Я не голубка. Не была голубкой и никогда ею не стану. Теперь я в этом уверена. Расчет посмотрел на нее:

— Но ты сможешь жить, как живут голуби. Ты сможешь по четыре раза в день менять свои наряды, выполнять все ваши ритуалы, изучать философию и законы. Отчасти ты все-таки голубка, Зельда. Дьявольщина, ведь голуби — это не инопланетяне какие-нибудь, случайно оказавшиеся между людьми. Отчасти все люди — голуби. Тебе не хватает только телепатии. Ты родилась в том мире и не можешь с уверенностью сказать, что хочешь навсегда с ним расстаться.

— Я могу сказать с уверенностью, — спокойно ответила она. — Я готова расстаться с ним навсегда.

— Пойми одну вещь, Зельда. Если ты действительно с ним расстанешься, чтобы быть со мной, ты никогда уже не сможешь туда вернуться. Я тебе этого не позволю. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Ты хочешь, чтобы я была с тобой? — спросила она.

Он на секунду закрыл глаза. Какая мука. Что ей ответить? Когда он снова открыл их, его взгляд был необыкновенно жестким. В эту минуту он был настоящим волком.

— Голуби небесные, да! Да, черт подери, я хотел бы, чтобы ты была со мной. Но только тогда, когда ты будешь абсолютно уверена в том, что тоже этого хочешь.

— Я уверена.

— Зельда, ты никак не можешь быть в этом уверена. Слишком рано.

Тут она наконец поняла, в чем дело, и, наклонив голову, спросила:

— Ты во мне сомневаешься, да? Расчет изумился:

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что ты слышал. Ты сомневаешься. Ты боишься, что я не сознаю, чего хочу. Ну, вот что я тебе скажу относительно того, каково быть волком, Расчет: вам приходится учиться доверять, и учиться этому трудно. И приходится идти на риск.

— Я не хочу рисковать этим. Это слишком важно. И нечего читать мне лекции о том, каково быть волком. Из нас двоих волк — я.

— Я — тоже.

— Только потому, что я превратил тебя в волчицу! Зельда начала злиться:

— Ты хочешь быть благоразумным, да, Тэйг Расчет? Ты всегда так спешишь взять на себя ответственность, быть командиром, что забываешь об одной мелочи: я тоже обладаю свободой выбора и способна мыслить. Хочу сообщить тебе новость: это решение я приму самостоятельно.

— Подумай, Зельда. Ты не была на Клеменции три недели. За это время с тобой произошло столько всего, что ты просто не способна трезво мыслить.

— Я приучена трезво мыслить при любых обстоятельствах!

Расчет изумленно воззрился на нее:

— Ты начинаешь выходить из себя.

— До чего ты наблюдателен! Я уже сильно разозлилась, Расчет.

— Зельда, я ведь только прошу тебя, чтобы ты все хорошенько обдумала. В последнее время тебе пришлось нелегко.

— Нелегко?! Меня соблазнили, на меня нападали дикие звери, на меня действовали инопланетные иллюзии, я вынуждена была есть мясо и научилась играть в азартные игры. Да, мне пришлось нелегко. Но это не значит, что я разучилась думать. Это такие вот, как ты, волки теряют голову под действием сильных чувств. И то, что ты сейчас их испытываешь, — единственная причина, по которой я готова извинить твое теперешнее поведение. Лучшего члена экипажа, чем я, у тебя никогда не было, Тэйг Расчет. Я порядочна, преданна и умна. Будь у тебя хоть немного здравого смысла, ты понял бы, насколько тебе повезло, и на коленях умолял бы меня остаться.

Расчет не мог отвести от Зельды глаз. Она села в спальнике, длинные волосы разметались по ее плечам и дрожали над нежными кругами сосков. Взгляд ее был полон огня и пугающей решимости. Все это заставило его почувствовать неуверенность. Вот это да! Вот так голубка! Но он не сдался:

— Зельда, я все понимаю. Тебе кажется, что ты говоришь правду.

— Нет, я на самом деле говорю правду!

— Но это решение слишком важно.

— Для кого?

— Для меня, дурочка моя! Послушай меня, ладно? Я пытаюсь сделать как лучше для нас обоих.

— Ты просто пытаешься подстраховаться! — не согласилась она.

Он открыл было рот, чтобы возразить, но не стал.

— Может, и пытаюсь. — Он отвел взгляд. — Я не вынес бы, если бы взял тебя с собой, а потом через пару сезонов ты бы вдруг передумала. Мне невыносимо было бы, что ты тоскуешь по садам Клеменции и по тому человеку. Меня бы это сломало, Зельда.

Она поняла, что он говорит правду и почувствовала неуверенность. Она ни на секунду не сомневалась в своих чувствах, но не могла не признать, что Расчет имеет право в них усомниться. С момента их первой встречи она говорила главным образом о том, как найти способ снова вернуться на Клеменцию. Бессмысленно было бы обвинять Расчета в том, что он не верит произошедшей в ней перемене.

— А как насчет компромисса? — тихо спросила она.

Расчет резко повернулся к ней:

— О каком компромиссе ты говоришь? Я не соглашусь навещать тебя от случая к случаю в роли любовника. Я не согласен заворачивать к тебе всякий раз, как мне случится оказаться неподалеку от Клеменции!

Она гордо вскинула голову:

— Меня тоже не устроят такие… легкие отношения. Запомни, пожалуйста: мой дом не станет для тебя удобным пунктом специального ухода между рейсами.

— Я это знаю.

— Прекрасно. Тогда почему бы нам не попробовать просто дружеские отношения — на какое-то время?

— Какие были между нами во время перелета с Возлюбленной на Ренессанс? Ты совсем повредилась

Умишком. Я этого не выдержу. Уж если говорить о том, что нелегко!..

— Тогда ты предложи что-нибудь. Он посуровел:

— Хорошо. Предложу. Возвращайся на Клеменцию…

— Но, Расчет…

— Возвращайся на Клеменцию, пока я слетаю на ЧТД. Когда я вернусь, я приеду к тебе. Если ты по-прежнему будешь уверена, что хочешь быть со мной, я тебя заберу.

Она глубоко вздохнула:

— Отсюда до ЧТД шесть недель полета, а обратно на Возлюбленную ты будешь лететь еще восемь. Это долгий срок, Расчет.

— Достаточно долгий, чтобы ты проверила свое решение.

Почувствовав, что он тверд, Зельда вся сжалась:

— Ты и правда не веришь тому, что я сознаю, что делаю?

— Я считаю, что тебе нужно время.

— А что, если ты за мной не приедешь, Расчет? — чуть слышно спросила она.

— Ты должна верить в то, что я вернусь, так же как я должен буду верить в то, что ты меня ждешь.

— Волкам очень нелегко научиться доверию, — печально прошептала Зельда.

— Да-Просто удивительно, до чего цивилизованным и приятным кажется Попытайся Опять после нескольких дней в джунглях. — Зельда улыбнулась, обращаясь к сидевшей напротив нее Дезме Кэди. — На Ренессансе быстро начинаешь по-новому смотреть на вещи.

Дезма рассмеялась:

— Я хорошо тебя понимаю. Но каким бы цивилизованным он ни был, на тебя по-прежнему смотрят. Большинство этих негодяев и глазом не моргнут, если увидят несущегося во весь опор залона, но при виде твоего великолепного наряда они очень даже заморгали.

Кивком Дезма указала на других посетителей ресторана.

Зельда посмотрела на свое золотисто-желтое вечернее платье.

— Я не хотела обращать на себя внимание. Мне просто было очень приятно надеть наконец мои собственные вещи. — Тут она поспешно добавила:

— Не

То чтобы я не оценила твой совет относительно практичной одежды для джунглей. Не знаю, что бы я делала, не будь у меня рубашки и брюк.

— Сомневаюсь, чтобы Расчет позволил бы тебе отправиться в путь без должной экипировки. Он обычно очень внимателен к мелочам. Интересно, где он?

— Занимается очередными мелочами. — Зельда поморщилась. — Ведет переговоры с двумя научными фирмами, у которых есть здесь представители. Он занимается этим с того момента, как мы сюда вернулись.

— Когда речь заходит о делах, у Расчета появляется хватка замкозуба, — заметила Дезма. — Он заслуживает того, чтобы ему повезло. Он трудился в поте лица, чтобы превратить» Окончательный Расчет, ли-митед»в одну из самых надежных почтовых фирм. Деньги, которые он получил за эту информацию, помогут ему осуществить свою мечту. — У Дезмы радостно вспыхнули глаза. — Голуби небесные, что за находка! Просто фантастика. Остается только надеяться, что моя фирма предложит большую сумму. Если повезет, то и я смогу принять участие в исследованиях.

— Я уверена, что Расчет договорится с твоей фирмой, — любезно сказала Зельда. — Он же знает, что ты хотела бы участвовать в работе.

— Он продаст сведения тому, кто предложит большую сумму. Когда речь идет о сделке, Расчет отбрасывает чувства… Тебе нравятся овощи?

Дезма с подозрением посмотрела на зелень и корнеплоды, которые выбрала себе Зельда.

— Да, конечно. Очень вкусно. Честно говоря, я согласна больше никогда в жизни не видеть мяса.

— Бедняжка. У тебя получилось настоящее приключение. Начиная с той ночи в лаборатории, когда ты спугнула кого-то.

— Его так и не нашли? Дезма покачала головой:

— Нет, черт его побери. Я бы отдала свой последний научный отчет, лишь бы до него добраться. Охранники компании распространили его словесный портрет, но, боюсь, он мало помог.

— Знаю, — невесело улыбнулась Зельда. — Я ведь видела его лицо очень недолго. И это была гримаса, а не лицо. Из-за твоих жучков. Я сомневаюсь, что узнала бы его.

— Ну, если он хоть что-то соображает, то постарается не попадаться тебе на глаза. Расчет готов его драконам скормить. — Увидев, как изменилось лицо Зельда, Дезма тревожно спросила:

— В чем дело? Я сказала что-то не то? Это просто поговорка такая.

— Знаю, — поспешно успокоила ее Зельда. — Я просто еще не привыкла к разговорным оборотам Ренессанса.

Она заставила себя забыть о последнем обеде, который Расчет предоставил драконам, и мрачно принялась доедать овощи.

— Привыкай-привыкай! — весело посоветовала Дезма. — Расчет довольно много времени проводит на Ренессансе. — Тут ее полные дружелюбия глаза сощурились. — Насколько я понимаю, ты будешь летать с ним?

— Я буду летать с ним. Как только он избавится от своих диктаторских, нетерпимых привычек, от своего упрямства. — Зельда натянуто улыбнулась. — Он настаивает, чтобы я вернулась на Клеменцию и оставалась там, пока он не прилетит с ЧТД.

— Интересно, — пробормотала Дезма. — Это как-то связано с тем, что он ночевал на корабле, а ты — снова у меня? Когда я вас вчера увидела, мне почему-то показалось, что определенные моменты вашего… э-э… партнерства уладились.

— Никакого партнерства нет. Я просто член экипажа его корабля. — Зельда ткнула вилкой в золотистую кожицу клубня. Ей все еще трудно было заставить себя пользоваться за едой ножом, хотя она постепенно начала привыкать и к этому. — А что ты думаешь о межзвездном корабле, Дезма?

— Судя по тому, что ты мне рассказала, это может оказаться всем, чем угодно, начиная от заблудившегося разведчика и кончая кораблем переселенцев. Если это вообще межзвездный корабль. Еще есть гипотеза, что он появился с какой-нибудь из планет Девятой Строфы. Возможно, мы этого никогда и не узнаем.

— Там было всего пять яиц. Для колонизации планеты маловато.

— Может, несколько маленьких кораблей направлялись куда-то в другое место, а этот потерял управление.

Зельда покусала нижнюю губу.

— Я очень надеюсь, что это был только один, случайный корабль. Просто страшно себе представить большое количество этих синих чудовищ.

— Поведение только что вылупившегося детеныша казалось чисто инстинктивным?

— О да! Он стремился только поесть. По-моему, в скорлупу было встроено какое-то устройство, обеспечивавшее возвращение к дому. Видимо, в конце концов оно должно было привести их к кораблю. Кто знает, что там хранится? Возможно, там тоже было что-то вроде архива. Оказавшись в корабле, детеныши получили бы свое наследие, все необходимые им сведения. Наверное, тому, кто вел корабль, Ренессанс показался настоящим раем.

— К сожалению, он ошибся, — заметила Дезма. — Приборы отказали, а детеныши стали жертвой первого разумного хищника, который с ними столкнулся.

Зельда невольно поежилась:

— Не надо мне об этом напоминать. Знаешь, каково это — понимать, что ты убила последних представителей разумной расы?

— Не кори себя. Судя по тому, что ты мне рассказала, вылупившийся детеныш собирался пообедать Расчетом. А потом, наверное, набросился бы на тебя.

Зельда мрачно кивнула:

— Знаешь, Дезма, тут есть одна странность. Призраки не кажутся чужеродными. Они на нас не похожи и очень нам интересны, но нас не тревожит то, что они жили в этой звездной системе. А с теми синими тварями все было по-другому. Даже не знаю, как это сказать… Я с первого взгляда возненавидела этого детеныша.

— И ничего в этом удивительного нет. Пусть ты росла на Клеменции, Зельда, но основные человеческие инстинкты у тебя сохранились. Я уверена, что эти инстинкты сработали, когда у тебя на глазах начало трескаться то яйцо. И твоей инстинктивной реакцией было защитить Расчета.

— И реакция эта была спасительной! — произнес новый голос.

Зельда подняла голову. Расчет схватил свободный стул, придвинул его вплотную к ней и упал на него. Вид у него был на редкость самодовольный. Знаком потребовав себе выпивку, он удовлетворенно ухмыльнулся двум женщинам.

— Надо понимать, — сказала Дезма, — что ты успешно завершил переговоры?

— Точно. И тебе будет приятно услышать, что твоя фирма выложила-таки достаточно деньжат, чтобы первой заняться тем кораблем.

Дезма просияла:

— Чудесно! А кто получил прибежище?

— «Археология Винтон». Дезма кивнула:

— Они проведут первоклассную работу. И когда ты покажешь им те места?

— Мы уезжаем завтра на рассвете. Это — крупное мероприятие. Четыре скиммера и две исследовательские группы. Потом я на одном из скиммеров поднимусь выше, к лагерю «Экселэкса». Мне все еще надо доставить им те проклятые датчики. Ты не против, если Зельда погостит у тебя еще несколько дней?

— Конечно, не против.

— Она улетает на Возлюбленную ближайшим коммерческим рейсом. Но это только в конце недели.

Зельда яростно атаковала следующий клубень:

— Сколько, Расчет?

Он искоса посмотрел на нее:

— Сколько чего?

— Денег. Сколько денег ты получил за координаты прибежища и корабля?

Она не смотрела на него, словно все ее внимание было поглощено едой.

— Пятьсот тысяч.

Зельда чуть не выронила вилку.

— Пятьсот тысяч? Голуби небесные, да ведь это целое состояние!

— Знаю. — Расчету принесли эль, и он сделал порядочный глоток. — Очень недурные деньги.

— Пятьсот тысяч! — благоговейно повторила Дезма. — Поздравляю, Расчет.

— Я хочу получить заверенный контракт на мою долю, — сказала Зельда. — Двести пятьдесят тысяч. Расчет медленно поставил кружку на стол.

— Извини?

— Ты слышал, что я сказала. — Зельда доела клубень. — Я хочу получить контракт. Должным образом оформленный и заверенный. И я хочу его получить до завтрашнего утра. Так что хорошо бы нам найти контрактную контору прямо сегодня.

Серые глаза Расчета сощурились.

— А почему ты хочешь получить заверенный контракт?

— Ты не догадываешься? Разве ты забыл, как учил меня играть в «Свободный рынок», Расчет? Уж один-то урок я усвоила раз и навсегда: волку доверять нельзя. Перед началом партии всегда проверяй куба-рики. В случае справедливого раздела пятисот тысяч я хочу, чтобы это было занесено в компьютеры и зарегистрировано.

Ледяную тишину, наступившую за столом, нарушало только негромкое позвякивание прибора Зельды. Дезма затаила дыхание. Расчет уставился на Зельду, мрачно и подозрительно.

— В контракте нет необходимости, и ты это знаешь, — сказал он наконец.

— Откуда я это знаю? После своей речной прогулочки ты собираешься сразу же улететь на ЧТД А кто знает, куда ты отправишься после ЧТД? Может, я вообще больше тебя не увижу? — Она хмуро улыбнулась. — Я хочу обезопасить свою долю прибыли.

Расчет пытался испепелить ее взглядом, а потом набросился на Дезму:

— Это ты ее надоумила? Дезма поспешно замахала рукой:

— Только не я! Я не имею к этому никакого отношения!

— Я, — хладнокровно объявила Зельда, — догадалась сама!

— Это просто нелепо.

Голос Расчета звучал неестественно. Он сделал еще один большой глоток эля.

— Одинокой женщине необходимо вести себя крайне осмотрительно.

— Ты мне мстишь, да? Ты злишься из-за того, что я отправляю тебя обратно на Клеменцию. Зельда легкомысленно взмахнула рукой:

— Я просто применяю на практике все, чему научилась за последнее время.

— Вот как? — Он наклонился к ней. — И что еще из этого ты собираешься применить на практике?

Зельда отважно улыбнулась, хоть сердце у нее готово было выскочить из груди. Она с трудом заставила себя дышать по-прежнему ровно. При желании Расчет умеет внушить робость кому угодно.

— Ты можешь не беспокоиться ни о чем, кроме регистрации раздела денег.

— Ах ты, маленькая… — Он еле сдержался, грохнул кружкой о стол и встал. — Ты хочешь получить зарегистрированный контракт? Хорошо, ты его получишь. Мы займемся этим прямо сейчас

— Но я еще не поела!

— Мы сделаем это прямо сейчас — или не сделаем вообще. — Он повернулся к Дезме и спросил:

— Ты можешь выступить в качестве свидетельницы?

Дезма с трудом прятала улыбку.

— Буду только рада. — Быстро расплатившись, она встала из-за стола. — Я готова.

Пока оформляли контракт, ни Зельда, ни Расчет не произнесли ни слова. К тому времени, как Зельда поставила свою подпись и подтвердила ее голосовым отпечатком, ее чуть ли не трясло. Расчет был в ярости. Он нацарапал свое имя, рявкнул в микрофон и в полном

Молчании выволок ее из конторы. Провожая своих спутниц до двери дома Дезмы, он так ничего и не сказал. Там он остановился напротив Зельды, чуть расставив ноги и зацепив большие пальцы рук за ремень портупеи, являя собой убедительную картину оскорбленного мужчины.

— Увидимся, когда я вернусь. Эти слова прозвучали скорее угрозой, чем обещанием.

— Прекрасно. — Зельда отчаянно уцепилась за свою выдержку, завернувшись в нее, словно в утренний плащ. — Желаю тебе удачной поездки.

— Спасибо за добрые пожелания. — Едкой иронии в его голосе было столько, что ни о каком примирении нельзя было и думать. — И еще одно.

— Да, Расчет?

— Теперь всем станет известно, что ты — женщина богатая. Пока на договоре стояло только мое имя, к тебе никто бы не приставал. Но с сегодняшнего вечера ты превратилась в приз.

— В приз?

— Каждый подонок, который вообразит, что сможет уложить тебя к себе в постель и выманить у тебя деньги, попытается это сделать.

— Я не настолько наивна, Расчет.

— Пока меня не будет, советую руководствоваться твоим хваленым здравым смыслом. Если я вернусь и узнаю, что ты выкинула какую-нибудь глупость, то я…

— То ты что? — вызывающе бросила она — Я скормлю того, кто тебя соблазнит, речным тварям. А когда покончу с ним, то сдеру с тебя твою мягкую шкурку.

Испуганная, Зельда возмущенно смотрела на него, пытаясь заставить отвести взгляд, но безуспешно.

— Ты на меня никаких прав не имеешь!

— Ты в этом уверена? Официально ты по-прежнему член экипажа моего корабля. А я — все еще капитан и командир. — Шагнув ближе, он схватил ее за плечи и притянул к себе. — До свидания, Зельда. Веди себя хорошо, пока меня не будет, иначе пожалеешь. Обещаю, что тогда я устрою тебе хорошую выволочку.

Он прижался к ее губам, стремительно и крепко, а потом повернулся на каблуках и быстро зашагал прочь.

— Расчет!

Он остановился и оглянулся. Лицо его было неприветливым.

— Что?

— Не вздумай отдать датчики даром! Добейся, чтобы тебе за них заплатили, слышишь?

— Прекрасно слышу. Как и все, кто случайно оказался поблизости. И он исчез в темноте.

На следующее утро, проснувшись, Зельда обнаружила, что на ее ноге пристроился Фред. Открыв глаза, она осторожно пошевелила ступней:

— Просыпайся, Фред! Нельзя целыми днями спать.

Скалоковрик устроился поудобнее. Он по-своему обрадовался возвращению Зельды и Расчета, хотя Дезма уверяла их, что он прекрасно себя чувствовал, пока оставался у нее. Настолько прекрасно, что успел сжевать у Дезмы пару ценных экспонатов, прежде чем кто-то обнаружил, что он пробрался в садок. Огромные мотыльки-порхуны ничего не могли поделать. Фреда обнаружили с кокетливо свесившимся из уголка пасти крылышком.

Зельда выбралась из-под скалоковрика и направилась в просторную и удобную ванную. Какое наслаждение: можно сколько угодно стоять под освежающим душем и не думать о том, что ее ждет лекция Расчета об экономии воды.

Зельду одолевали невеселые мысли. Стоя под душем, она заново переживала последний спор со своим командиром. Ее недоверие было ему неприятно.

— Ну а чего он хотел? — спросила она у Дезмы во время завтрака. — Иногда он меня просто из себя выводит! Ничего не желал слушать, когда требовал, чтобы я вернулась на Клеменцию.

— И ты решила ему отплатить? Дезма налила себе кофеида и с наслаждением отпила глоток.

Зельда смутилась:

— Не понимаю, что на меня нашло. Я не собиралась упорствовать, чтобы он составил контракт на мою долю. Расчет не стал бы меня обманывать. Но когда он явился в ресторан, такой самодовольный, я просто не выдержала.

— Нет ничего плохого в том, что ты обезопасила свою долю в сделке.

— Если не считать того, что при этом я оскорбила Расчета. По-моему, ему кажется, что он обязан меня оберегать. У него очень развито чувство ответственности, Дезма. Расчет считает, что обязан предоставить мне возможность принять решение относительно будущего. Он чувствует себя виноватым из-за того, что произошло со мной здесь, на Ренессансе.

— Но ведь это ты сама решила лететь на Ренессанс. Или я ошибаюсь? — пытливо посмотрела на нее Дезма.

— О, в этом нет никакого сомнения. Но это не мешает Расчету брать на себя ответственность.

— Может, это из-за того, что ты напоминаешь ему Джеда. Он всегда чувствовал себя виновным в том, что случилось с братом.

— Ну так я же не Джед! И больше того: я поняла, что никогда не стану голубкой. Честно говоря, — медленно добавила Зельда, — я бы не захотела ею стать, даже если бы нашелся волшебник, способный одним взмахом волшебной палочки превратить мое сознание в гармоничный ум голубки.

— Из-за Расчета?

— Не только. Расчет — главная причина, но есть и другие. — Зельда помолчала, вспоминая картины, виденные в прибежище. — Подожди, пока увидишь записи истории призраков, Дезма. Она такая печальная! Судя по тому, что мы смогли понять, когда-то это был сильный и энергичный народ, которому удалось

Приручить Ренессанс. Потом они заселили Возлюбленную и ЧТД. Но дальше не пошли. Что-то случилось. Трудно судить только по зрительным впечатлениям, но похоже на то, что они перестали идти вперед, а начали заглядывать в себя. Какое-то время, ближе к концу их истории, все казалось просто идеальным. Архитектура прекрасна, все лица безмятежны, образ жизни кажется спокойным и гармоничным. Но это длилось недолго. На последних картинах нет детей, а самих призраков становится все меньше и меньше, они словно растворяются, а на них наступают джунгли. Потом я поняла, что меня возмутило, как они легко сдались и вымерли. Я хотела, чтобы они продолжали жить, сопротивляться, двигаться вперед. А они вместо этого стали настолько безмятежными и пассивными, что потеряли волю к жизни — как народ. И это заставило меня подумать, что случилось бы, если бы все люди вдруг стали голубями.

— Ты считаешь, что человечество не выжило бы?

— Я уверена, что с ним произошло бы то же самое, что с призраками, — уверенно заявила Зельда. — Видишь ли, голуби не приспособлены к тому, чтобы выживать в неблагоприятных обстоятельствах. Знаешь, мою мать пришлось полностью погрузить в сон за много часов до моего рождения. Травма деторождения сама по себе может убить голубку, даже при отсутствии каких бы то ни было осложнений. Это одна из причин, почему паре голубей так трудно бывает решиться завести ребенка. Дезма, я не хочу стать настолько беспомощной! За последние несколько дней я узнала о себе

Очень многое. Если у меня есть шанс, я буду бороться, я не сдамся. Думаю, существуют обстоятельства, в которых я могла бы убить человека. И я уже убедилась в том, что могу убивать других существ.

— Это тебя не пугает?

— Пугает. Но я с этим примирилась. Я не хочу бежать на Клеменцию. Голуби — это роскошь, которую позволило себе человечество Они имеют ценность и в некотором смысле они — наша совесть. Но я предпочитаю быть борцом, а не роскошью. — Зельда снова улыбнулась. — И я предпочитаю ссориться с Расчетом, а не сидеть на Клеменции, издали благоговейно глядя на Мерсера.

— Кто такой Мерсер? Зельда ухмыльнулась:

— Один голубь, которому природа подарила потрясающе большие и дивные темные глаза. Я чуть ли не вечность уверяла себя, что восхищаюсь его умом. Я лгала себе.

Дезма расхохоталась:

— А Расчет о нем знает?

— Угу. Это его чертовски раздражает. Но, кажется, он еще и ревнует. Расчет боится, как бы я не начала мечтать об идеальных платонических отношениях где-нибудь на полпути от Ренессанса до ЧТД.

— Не могу себе представить, чтобы Расчету удалось установить между вами платонические отношения, — с сомнением заметила Дезма.

— Ему это не удается. О, какое-то время он изо всех сил пытался это сделать. Видимо, движимый

своим благородством и чувством ответственности. Но его хватило ненадолго. И теперь тревожиться приходится мне. Он отправляет меня коммерческим рейсом — так же, как когда-то отправлял ту женщину, с которой подписал контракт обслуживания. А что, если он не прилетит за мной, Дезма?

Дезма успокаивающе улыбнулась:

— Ты же заключила с ним контракт на раздел доходов от этого полета, правда? Ничто так не связывает людей, как деловое соглашение.

Зельда немного повеселела:

— Это правда!

В одном Расчет не ошибся: в течение следующих двух дней Зельда заметила, что стала привлекать к себе не только любопытные взгляды. Из ниоткуда начали возникать «друзья» Расчета. Интересоваться здоровьем и благополучием Зельды. Большинство хотели позаботиться о том, чтобы она не скучала в Попытайся Опять, пока Расчет в экспедиции. Часто Зельду останавливали на улице, и Дезме приходилось совершать церемонию знакомства. Зельда встречала новое внимание к себе классической голубиной любезностью.

— Было бы просто смешно, если бы этот новый интерес ко мне не доказывал, что Расчет, как всегда, прав! — заметила она как-то. — У меня три приглашения на обед сегодня вечером, четыре — на завтра. И еще с полдюжины человек предлагали что-нибудь выпить. А один очень милый мужчина спросил, не хочу ли я поиграть в «Свободный рынок», и у меня создалось впечатление, что он предложит мне поставить на кон мой контракт с Расчетом.

— Если Расчет об этом узнает, он просто взорвется!

Зельда зло усмехнулась:

— Да, это так. Что со мной происходит, Дезма? Я раньше не была ни мстительной, ни… ни нелогичной, ни импульсивной.

— Ты боишься, — мягко объяснила Дезма.

— Да, наверное. У меня нет никаких прав на Расчета. Пара ночей с ним да совместное приключение. Вот и все. Приятно думать, что нас связывает контракт, но это не так. На самом деле. Я хочу, чтобы у нас были совсем другие отношения.

— Он сказал, что вернется за тобой.

— Знаю. Но он — волк. Дезма нахмурилась: