Нежный цветок кактуса

«Головка с золотыми локонами печально опустилась. В больших голубых глазах Беатрис стояли слезы и одна хрустальная слезинка ползла по лилейно-белоснежной щечке юной графини.

- Прощай, любовь моя! Злая судьба разлучает нас, но я всегда буду помнить тебя!

- Беатрис! - воскликнул Арчибальд и на его серебряный доспех тоже скатилась скупая мужская слеза. - Я тоже буду тебя помнить и всю жизнь искать тебя! Ты моя вечная любовь!

Чудовище, крепко держащее его невесту, гнусно засмеялось:

- Тебе никогда не найти ее!

И исчез вместе с Беатрис в огненном вихре демонского портала».

К концу этого отрывка мне тоже захотелось гнусно захохотать. Глянула на обложку. "Пленница демона". Оспади, читают же такую галиматью! Эту «шедевру» я нашла на скамье вдоль борта вертолета, вероятно, забыл кто-то из предыдущих пассажиров. Сомневаюсь, что летуны, брутальные мужики, увлекаются подобным чтивом. Я закрыла глаза, устраиваясь поудобнее. Лететь нам ещё немногим более двух часов, можно и вздремнуть. У нас в управлении я славилась тем, что могла спать в любых условиях, даже в гудящей и трясущейся "вертушке". Но сегодня что- то не засыпалось. Книжонка со своей розовой сопливостью навеяла размышления. Я уже твердо решила, что это мое последнее экспедиционное лето. До нового года сдам все ответы, работы и выхожу на пенсию. Есть у геологов такое право - выйти на пенсию раньше других. Правда, только для тех, кто последние двадцать лет работал в "поле". Тем более, что все эти годы я моталась по Северам. Как-то плоховато с полезными ископаемыми в районе Сочи.

В результате имею сорок семь лет от роду, осенью будет сорок восемь. Застарелый остеохондроз, гастрит, утренний кашель курильщика. Скверный характер. Неуютная двушка в старой сталинке" с высоченными потолками. Там даже никаких цветов на подоконниках отродясь не водилось, сдохли бы, пока я в "поле". Соответственно, и живности никакой не было. Даже соседские тараканы, убедившись, что у меня нет ничего достойного, обиделись и перестали забегать. Что ещё? Ах, да! Я - Зайцева Евгения Ивановна, ведущий полевой геолог управления. В свое время закончила местный универ, геофак по специальности "Разведка нефти и газа", и вот с тех пор и странствую по всей Северной Сибири. Это летом. Осенью, кроме своей основной бумажной работы, преподаю в местном геологоразведочном техникуме, читаю недорослям «Общую геологию». Это мой побочный заработок. Государство, хотя и понимало важность и нужность для него геологов, но платило как-то мало и неохотно.

Это ещё мне повезло, можно сказать, что не было у меня законного продавливателя дивана и пары-тройки очаровательных крошек, пристающих каждый вечер: "Мам, денег дай!". Да и вообще, никого у меня в этом мире нет. Баба Липа, воспитывающая меня, умерла, когда мне было двадцать лет и я ещё училась. Папенька мой, чтоб ему вечно лизать сковородки у чертей, отбыл в мир иной под влиянием зелёного змия, отдыхая с такими же друзьями на нашей речке Переплюйке и демонстрируя молодецкую удаль. А попросту, сдуру решил нырнуть с моста головой вниз прямо в дно обмелевшей речушки. Итог - перелом шейных позвонков. Мне был уже целый год. Здоровая девка. Так решила моя маменька, бестрепетно оставлявшая меня одну в нетопленной избе. И через полгода замёрзла в сугробе через того же змия. Спасла меня тогда баба Липа, мать отца, заглянувшая к нам. Благо, двери закрывались снаружи на щепочку. А больше у меня родни не было, во всяком случае, я никогда не слышала о ней.

Ну ничего, вот выйду на пенсию, заведу пуховый платок и двух жирных котов! Преподавать я ещё могу, все добавка к пенсии, на Вискас для котов. И даже заслуженное звание "Грымза" уже не волнует. А в остальном - не была, не привлекалась, в связях с иностранцами не замечена, за рубеж не выезжала. Хотя английским владею свободно. Оно и понятно, кто же меня за границу выпустит, носителя государственных секретов? Английский же мне был нужен для чтения специализированной литературы.

Гул турбин действовал на меня умиротворяюще, и я заснула. Старичок Ми-2 исправно тащил нашу группу к уже подготовленному лагерю в глубине заболоченной эвенкийской тайги… А я крепко спала и не слышала, как размеренный шум турбин сменился нарастающим свистом, нос вертолета наклонился вперёд, сама винтокрылая машина закрутилась вокруг своей оси и стремительно пошла вниз, к земле. Скрежета сминающегося металла, вспыхнувшего пожара - я уже этого ничего не осознавала.

Очнулась или проснулась я по двум причинам, первое - у меня болело все, все кости и мышцы, как будто меня долго лупили палкой, сломав все кости, а потом сложив их как попало. А во-вторых, у меня над ухом заунывно и нудно скулил щенок. А я сейчас даже: "Цыть!" сказать ему не могу. От сухости и неимоверной жажды язык у меня, казалось, распух и не помещался во рту. С трудом открыв слепившиеся чем-то веки и, практически ничего не видя, почему-то, я просипела: "Пить!". Ну, это мне так казалось, что просипела, а что уж там в реале получилось - Бог весть! Но меня все- таки услышали. Несчастное животное скулить перестало, зато над головой кто-то отчётливо икнул пару раз и завизжал. Ой, как пронзительно! Могла бы - зажала бы руками уши. На этот визг и пришел некто взрослый и грузный - это я по тяжёлым шагам определила. Я опять исполнила свой сип. Но меня поняли.

Мягкие, теплые руки ловко приподняли мою голову и в мой открытый рот полилось нечто прохладное, кисловатое и горькое одновременно. В другое время я бы такое пить не стала, выплюнула бы, да ещё и обматерила доброхотов. Но сейчас… я бы выпила воду даже с добавкой хины. Допоив мне все до капельки это пойло и опустив мою бедную головушку вновь на подушку, женщина (а это точно была женщина!) строго сказала:

- Прекратите скулить, мастер Джейми, лучше бегите к лекарю и скажите, что леди Дженни очнулась!

Быстрый топоток сказал мне о том, что "мастер Джейми" это ещё ребенок. Оставшаяся со мной женщина мягко приговаривала:

- А вот мы сейчас рубашечку поменяем да личико умоем и станет наша баронесса ещё краше, чем была. А может, бульончику куриного хотите? Так я скажу Лидовине, она быстро сварит.

И в самом деле, женщина ловко проделала все эти манипуляции, но со мной, а не с неведомой мне леди Дженни! И говорила она явно на английском! Я что, попала в больницу в какой-то англоязычной стране? Каким образом? Наша группа направлялась в эвенкийскую тайгу и оттуда до любой границы ни одному вертолёту не долететь. И, судя по тому, что у меня всё болит, случилась какая-то катастрофа. От мыслей о явной нелогичности всего происходящего меня отвлекло появление этакого бодренького невысокого толстячка с пышными усами. Даже не будь при нем докторского саквояжа, в нем легко можно было опознать сельского врача, такими их описывают в женских романах и плохоньких сериалах про аристократическую жизнь. Он сразу, от порога, жизнерадостно заявил:

- Вот, я вижу, наша пациентка пошла на поправку! А все моя настойка помогает! Зря ты, Марта, верить не хотела! Сейчас ещё осмотрим нашу больную и дадим рекомендации!

Это он о себе во множественном числе или ещё кто-то будет? Ага, мы, Николай Вторый… местный эскулап долго выслушивал шелест моей сорочки через смешную такую деревянную трубочку с двумя расширяющимися концами - один больше, другой меньше («стетоскоп», - подсказала память). Мне даже интересно стало - как там себя чувствует моя ночнушка? Ведь ничего иного врач услышать бы не мог, не прикладывая сей раритет к коже. Неужто нравы в этой странной больнице, как в викторианской Англии?

Доктор ещё пощупал мои ребра, вызвав сдавленное оханье и стадо болезненных мурашек, со слоновьим топотом пронесшихся по моей несчастной тушке. Сгибание-разгибание рук и ног тоже было болезненное, но не так. Из чего лекарь сделал вывод:

- Есть переломы ребер, руки-ноги целые, болят из-за ушибов. Марта, можно давать понемногу куриный бульон и обязательно мою настойку! Я оставлю флакончик, вы разводите, как я велел, и поите больную!

Как это «понемногу бульончику»? Да я жрать хочу! Причем до изумления! Вроде как я голодаю не один день... Марта закивала головой:

- Обязательно, господин доктор, все так и сделаем! Да и настойку дадим! Видели бы вы, с какой охотой она ее пила, когда очнулась!

Конечно, в той ситуации я бы и спирта без закуси дернула, так пить хотела! Врач закрыл свой саквояж, намереваясь уйти, но я протестующе замычала, ткнув пальцем себя в глаз и просипела нечто похожее на вопрос - почему я так плохо вижу? Как ни странно, но меня поняли.

- Ах, это…- врач поскучнел. - Это вы, матушка, приземлились неудачно, лицом вниз. Ушиб переносицы и гематомы под оба глаза, отек. Ничего страшного, пусть Марта промывает вам глаза настойкой ромашки да примочки с ней же делает. Это пройдет.

Марта опять уверила эскулапа, что обязательно, всенепременнейше! А сейчас не желает ли господин доктор откушать обеду, ниспосланного Всемилостивыми? Кем, кем, простите? Вроде у нас говорят: " Господом богом"? Или, я вообще-то не сильна в религии, может, чего-то и отменили там, пока я по экспедициям моталась. Доктор милостиво согласился "откушать" и вышел, следом за ними Марта, пообещав зайти позже.

Я была не против "позже", мне надо было хорошенько подумать. У меня только два варианта событий - это розыгрыш. Но кому могло понадобиться такое дорогое удовольствие? Нанять вертолет - это очень дорого! И пригласить в роли статистов всю мою поисковую группу. Нереально! Тем более, я явно пострадала, а такого в заказном розыгрыше не допускается. Так что пока этот вариант рассматривать не буду.

Второй возможный - я где-то ухитрилась накачаться галлюциногенами и теперь лежу в лучшем случае в токсикологии, в худшем - просто в дурке. И теперь мне мерещится черти что. Но ребра болят по-настоящему, а в бреду или во сне боль не чувствуется. Так, очень мало информации. Третий, самый бредовый вариант, я даже рассматривать не стала.

Дверь тихонько скрипнула и в комнату осторожно внедрился давешний парнишка. Хоть и плохонько, из-за отекших век, но я постаралась рассмотреть его. Худенький, невысокий, лет пять- шесть на вид, темные, вихрастые волосы. Глаза тоже, кажется, карие. Но черты лица правильные, симпатичный ребенок. Что смущает - так это одежда, аутентичная предлагаемой сознанием эпохе - девятнадцатый век. Слёт косплееров тут, что ли? Если и ребенок участвует в постановке - то он гений артистизма.

Как там его называла женщина по имени Марта? Мастер Джейми? Джейми - это значит Джеймс. Я напрягла память, информация по той эпохе у меня была достаточно скудная. Мастером называли юного наследника титулованного аристократа. То есть, если меня эта Марта величала баронессой, что неправильно, раз отец барон, то я буду баронеттой, а Джейми, соответственно, баронетом. Уфф… с этим разобралась. Хотя зачем это мне нужно? Мальчишка осторожно прошел, сел рядышком, помялся и сказал:

- Ты прости меня, Дженни, я знаю, что мужчины не плачут, но я так испугался… вот и плакал. Ты уже неделю вот так лежишь, не просыпаясь, мне страшно стало, вдруг и ты меня бросила, а как же я один? Я плакал, плакал, а ты вдруг раз! и проснулась! Врач сказал, что теперь ты выздоровеешь. Можно, я с тобой посижу? Мне страшно одному в моей комнате. Раньше со мной там был господин Смит, но, наверное, но он уехал. А твоя компаньонка, леди Филд, сказала, что раз у нас нет денег, то и нечего из себя приличных строить! И тоже уехала.

Таак… осталась все-таки сумасшедшая мысль. И я прохрипела с усилием:

- Зеркало, Джейми, мне нужно зеркало!

Мальчишка метнулся к небольшому комодику, над которым висело квадратное зеркало, и принялся копаться в каких-то вещах на комоде. Наконец, нашел и подал мне небольшую круглую коробочку. Открыв ее, я обнаружила лежащую там пуховку для пудры и небольшое зеркальце на другой половине. Я взглянула в него и лишь усилием воли, чтобы не пугать ребенка, не заорала и не отбросила зеркальце от себя. Из зеркальных глубин на меня смотрело нечто, имеющее лишь отдаленное сходство со мной, Евгенией Ивановной.

Роднило меня с этим "нечто" лишь цвет волос, возможно и цвет глаз, но пока определить это было невозможно из-за отека и лилово-жёлтых синяков вокруг глаз, как у панды. Ссадина на лбу с подсохшей корочкой. Но где моя короткая стрижка? Тут, хотя и воронье гнездо на голове, видно, что волосы длинные. И если с верхней частью лица можно смело без грима сниматься в каком-нибудь триллере, то нижняя половина точно принадлежала молодой утонченной девушке. Чуть округлый подбородок, полные, розовые губы, правда, сейчас слегка потрескавшиеся. Ну, это от болезни, видимо. Слава Богу, это не я! На всякий случай, подняла одну руку и потрогала себя за кончик носа, выше все просто болело. ЧТО??!! Чучело в зеркале сделало тоже самое!! Уронив зеркальце на одеяло, я с изумлением смотрела на ту самую руку. Это не мое!! Верните мою! Где моя вечно загорелая, чуть поцарапанная (вчера, утрамбовывая здоровую сумку, поцарапалась о замок), с коротко подстриженными ногтями рука?

Так, начинаем все сначала. Берём самую бредовую идею и рассматриваем ее, чтобы больше не возвращаться к ней. Ребенок все равно проговорится, если спрашивать умеючи. А это я могу - спрашивать, иной раз приходилось у своих студентов чуть не клещами тянуть знания. Малыш, как его… а, Джейми!

- Джейми, а я давно болею? И от чего? Что- то я ничего не помню…

- Конечно, где же ты будешь помнить? Ты вон как шмякнулась с лестницы второго этажа на первый!

- Упала, - автоматически поправила мальчика, и сама замерла. То есть, я часто поправляю речь ребенка? А он продолжил:

- Ну, упала. Все ступени пересчитала, да как треснешься головой о пол!

- Ударишься…

Мальчишка поморщился:

- Вот, Дженни, всегда ты так! Говори правильно, ты же баронет, а не мальчишка с конюшни! - он явно передразнивал старшую сестру. - Но теперь я уже барон, могу говорить, как хочу! Ой!!

И он испуганно на меня посмотрел и затараторил:

- Так Кларисса, горничная наша, масло для ламп несла в кабинет да библиотеку и пролила на пол! А потом то ли напугалась, что попадет, то ли поленилась хорошенько вытереть… а ты и поскользнулась. Ты совсем мертвой лежала на полу, потом мистер Грант, управляющий, принес тебя на руках в твою комнату. Вот так неделю ты и лежала. Лекарь уж сказал, что ты не жилец… вчера совсем плохо тебе стало, ты даже не дышала. Я так испугался и плакал, плакал… а потом ты пить попросила.

То есть, вариант с попаданием пока логичен? Нет, мне ещё надо в окно посмотреть. Я с кряхтением приподнялась в подушках. Нет, переоценила свои силы, не встать мне с этого твердого лежбища. В комнате постепенно начало смеркаться, вечер, что ли? И прохладно весьма. Я с сомнением покосилась на широкий зев не чищенного камина. Вроде бы конец мая, уже тепло должно быть, а зябко, как в феврале. Настоятельно почувствовала зов природы, да так требовательно зовёт, зарразза!!

- Джейми, позови мне Марту, пожалуйста! И сам беги, ужин, наверное, скоро!

Мальчик убежал, а я сделала ещё одну попытку присесть, хотя бы в подушках, и осмотреться, насколько возможно сейчас с моим-то "украшением". Комната была большая, но какая-то неуютная. Но с претензией на былую роскошь. На каменном полу нет ковра, но возле кровати лежит какая-то шкура. Массивная кровать из настоящего темного дерева. Но ни тумбочек рядом, ни столиков. Только какое-то старенькое кресло, в котором обивка уже вытерлась до основания и кое- где проглядывает набивка. В этом кресле и сидел Джейми, или как там на самом деле зовут маленького актера. Нет ни туалетного столика, ни трельяжа. Только небольшой комодик. А, вон на нем царапина длинная по боковой стенке, да и пара ручек отломаны. Над комодиком квадратное зеркало, на столешнице кучка разных баночек, шкатулочек, расчёски. Окно, на французский манер, очень высокое и начинающееся почти от пола. Тюля нет, только тяжёлые бархатные портьеры, страшного коричневого цвета, побитые жизнью и молью. Оконные переплёты не российские, зарубежные, частые, небольшими квадратиками. В углу скромно притулилась ширма. Вот только не говорите мне, что там стоит таз и фаянсовый кувшин с водой! Или самое страшное - знаменитая "ночная ваза", то есть, горшок попросту! Последний раз я им пользовалась в младшей группе детского сада.

Пока я осматривалась, ничего не анализируя, в комнату торопливо вошла Марта:

- Звали, леди Дженни? Я пока проводила лекаря… надо ещё и накормить его было, да и плату отдать. Ни на пенс меньше не взял. Ведь знает наше положение, а все равно свое урвал! Пришлось и господина Генри дожидаться, деньги у него. А вы, небось, кушать хотите? Сейчас я бульончик принесу! Курицу-то на ужин мастеру Джейми да господину Генри подадут, а вам пока только бульон можно. Шутка ли - неделю без еды и почти без воды провести! Иногда только зубы разжимали да ложкой вливали отвары да лекарские настойки.

Я перебила Марту:

- Прости, Марта, есть я, конечно, хочу, но вначале все-таки надо посетить отхожее место! Но, боюсь, сама я не смогу дойти. Помоги мне!

Охнув, Марта заторопилась помочь мне встать с кровати, причитая:

- Вот я старая, совсем забыла, что первым делом вам захочется! Ведь неделю ни капельки не выронили!

Откуда-то быстро достала то ли тапочки, то ли чуни, надела на мои босые ноги, и мы зашаркали по полу в сторону ширмы. Точно, горшок там! Но я ошибалась. За ширмой скрывались две двери, в одну мы и зашли. Вау! Почти цивилизация! Малость помятая металлическая ванна, но коротковата, скорее, сидячая, чем полноценная. В угу видны трубы с кранами. Рядом фаянсовая раковина с полочкой над ней. А за невысокой перегородкой притаился он, белый друг, унитаз! Но сливного бачка не было, как же им пользоваться? Но Марта, как раз вовремя, взяла в руку небольшую железную палочку и постучала по трубе, предварительно открыв кран. Вначале ничего не происходило, затем раздалось шипение в трубе и оттуда струйкой потекла вода.

Марту я выпроводила, велев затопить камин - холодно мне!

Сделав все делишки, я, едва передвигая ноги, подвинулась к раковине, открыла там кран и умылась. Закрутила кран и вновь постучала по трубе. Вода перестала течь. Где-то я читала о таких первых прообразах современных удобств. Где-то внизу, в кухне или подвале, кто-то в ответ на нужный стук ручным насосом начинал подавать воду наверх. А горячая вода подавалась из встроенного в печь котла. Ну, хоть так. Осталось разобрать колтуны на голове и буду почти человеком. Сил оставалось только на то, чтобы распахнуть дверь и пропищать, зовя Марту. Она появилась сразу же. Я тяжело обвисла на плече пожилой женщины, хорошо хоть веса я бараньего. Ноги едва тащились, но я упрямо тянула Марту к окну. Та, вздохнув, подвела меня к нему. И я застыла, даже зажмурилась, потрясла головой, потом вновь открыла глаза. За окном была зима… а не конец мая!! Этаж, похоже, второй. Насколько охватывали окружающий пейзаж мои подбитые глаза - вокруг были заснеженные поля, на горизонте виднелись крыши какого-то поселения, дымки из печных труб в быстро синеющим воздухе. Внизу, под этим окном, неторопливо ехал пейзанин на небольшой каурой лошадке, запряженной в телегу почему-то.

Все, больше не могу стоять, надо бы обдумать то, что уже успела узнать.

Пока я сидела на унитазе, Марта успела сменить постельное белье на свежее, не скажу, что новое, но целое и хорошего качества. Я все ещё пребывала в прострации от увиденного, поэтому безропотно позволила довести себя до кровати и тяжело плюхнуться на край. Ноги в этих чунях не мёрзли, зато мне самой было холодно. Заметив это, Марта вновь скрылась за ширмой, но вошла в другую дверь и вскоре принесла мне халат из мягкой шерсти. Осторожно приоткрылась дверь и в нее робко, бочком, просочился худощавый подросток лет тринадцати-четырнадцати на вид. В руках у него было ведро и совок. Испуганно косясь на меня, он начал чистить камин от золы.

- Грэйди, пошевеливайся да затопи камин, видишь, леди Дженни холодно!

Парнишка ещё больше съежился и начал быстрее работать. Я непонимающе посмотрела на Марту и вновь пропищала:

- Марта, почему Грэйди так меня боится? Я что, на людей бросаюсь?

Я не зря говорю, что пропищала, мой родной голос совсем не такой. Он ниже на пару октав и хрипловатый, типичный голос курильщика со стажем. А это... как там в романах… "голос ее звенел, будто хрустальные колокольчики на ветерке". Вот и в моем случае звучали эти самые колокольчики! Фу, пошлятина! Придется и из этого писка вырабатывать командный голос, иначе кто же меня слушаться будет?

Наконец, камин был вычищен и затоплен. Меня Марта уложила в постель и ответила на мой вопрос:

- Нет, леди Дженни, не бросались вы на людей, это все суеверия здешние. Лекарь ведь сказал, что вы должны скончаться, а вы наоборот, ожили. А прислуга на кухне и взбудоражилась, вспомнили столетние сказки, мол, в таких случаях человек умирает, а внутри поселяется некто злобный, уж не сам ли демон? Вот мальчишка и напугался.

- А ты, Марта, не боишься меня?

- Вот не надо всякие глупости повторять! Я же первая взяла вас на руки у повитухи, знаю до последней родинки! Конечно, это вы! А "пришлые", они же не знают ничего и прячутся от всех. Нет, это точно вы!

Вот как, оказывается! И сказки тут соответствующие имеются! Скорее всего, к истинным случаям прибавили столько нереального, что, не зная первопричины, и не поймёшь ничего. Но мне точно надо быть осторожнее, иначе спалюсь быстро. Поэтому, как можно увереннее, сказала:

- У Клариссы спросили, зачем она так сделала? Ну, масло пролила? (почти классика - Аннушка уже пролила масло.)

- Где же там спросишь! Сбежала она сразу! И мать ее сказала, что примчалась опрометью и уехала в город. Но наши ее там ни разу не встречали. Может, в другой город уехала или вовсе в Майден.

Я полусидела, полулежала в подушках, на живот мне взгромоздили какую-то скамеечку, а на нее чашку с горячим бульоном, кусок хлеба и кружка с травяным отваром с медом, судя по запаху. Так вот ты какой, северный олень! А я думаю, что это за скамеечка? Оказывается, столик для завтрака в постели! Что поделать, мое сермяжное деревенское воспитание не предполагало таких изысков. Да и после, в городе, некому мне было подавать кофе в постель. К тому же предпочитала я кофе не в крохотной фарфоровой чашечке, а по-нашенски, рабоче-крестьянски, в обычной фаянсовой кружке нормальных размеров.

Все поставив, Марта деликатно удалилась, пока я ем. Правда, принесла зажженную масляную лампу. Бульон был просто восхитителен. И хлебушек с ним тоже хорошо пошел. Ещё бы! Это я сюда попала вчера, а несчастная девчонка голодала неделю… Теперь, медленно отхлебывая по глотку отвар, я могу подвести первые итоги. Судя по всему, я попала. В самом прямом смысле, как в плохоньком фэнтези. Первоначальная версия насчёт розыгрыша, косплееров и прочее не выдерживает одного единственного факта - никому не под силу сменить время года! Итак, принимаю попаданство за рабочую версию. И что мне со всем делать? Срочно ехать в столицу, какая она тут ни на есть, добиваться аудиенции у местного короля? И что я ему скажу? Мол, Ваше Величество, я тут нечаянно попала, так вы прикажите своему Мерлину отправить меня назад, домой! А куда домой? Прямо в горящие обломки вертолета? Судя по всему, в своем мире я погибла в авиакатастрофе.

И с местными жителями тоже нельзя говорить о своем попаданстве, хотя я и не уверена, есть ли тут инквизиция. Но напуганные крестьяне могут расправиться и сами с чем-то непонятным и, значит, страшным. Вот ещё интересный факт - я очнулась сегодня, а за весь день ко мне ни разу не пришли ни мать, ни отец. Выходит, мы с Джейми сироты? То, что мальчик - младший брат несчастной девушки Дженни, я уже поняла. Но ни Марту, ни неизвестного мне пока управляющего господина Генри расспрашивать нельзя, придется узнавать как-то самой информацию. Частично поспрашиваю Джейми, вряд ли ребенок может что-то заподозрить. Но много ли может знать такой малыш? Пришедшая Марта убрала посуду и столик, спросила, не надо ли мне ещё что-нибудь? Получив отрицательный ответ, сказала, что будет иногда заглядывать Грэйди, подкладывать поленья в камин. Не хватало ещё, чтобы я простыла после мозговой горячки. Убавила огонек в лампе и пожелала мне приятных снов.

Незаметно задремала, все-таки сил у меня ещё маловато. Не слышала, как заходил Грэйди, но когда просыпалась, то видела отсветы огня за каминной решеткой. И в комнате было тепло. Сны были какие-то короткие и сумбурные, как будто мне показывали нарезку из видео Тик Тока. То баба Липа что-то выговаривала мне, грозя пальцем, то я сижу в своей палатке в экспедиции. Самые странные эпизоды были потом. Это я, но только совсем ещё угловатый подросток, стою на кладбище, льет дождь, перемешиваясь со слезами на моем лице. Открытая могила, куда опускают гроб. А я не понимаю - зачем? За что меня лишили самого любимого человека - мамы? Вот за тот пищащий свёрток, с которым теперь возится дома моя собственная няня Марта? Да нужен он мне, я лучше бы жила с мамой, без этого их ребенка!

Пьяный, плачущий отец... повозка, увозящая меня с вещами в пансион для девочек в Лавджое, небольшой городок неподалеку от нашего поместья. Поздняя осень, грязь на дороге, где все время застревает повозка… Больше мне ничего не показали… Я подскочила с бьющимся сердцем. Не знаю, что это было - происки высших сил или же остатки памяти этой девочки Дженни, но уверена - это ее воспоминания, ее эмоции. Откинулась на подушки, обдумывая то, что увидела, хотя эти видения и были отрывочными. Теперь понятно, почему не было матери. Она умерла, рожая маленького Джейми. Скорее всего, тогда Дженни ненавидела маленького братика, отнявшего у нее маму, но с возрастом примирилась с этим и теперь хорошо относилась к малышу. Девушка училась в закрытом пансионе, потом вернулась домой. Значит, этому телу лет восемнадцать-девятнадцать. По меркам земного мира девятнадцатого века, девушка ещё немного, и будет считаться перестарком. Что же отец не озаботился этим вопросом и судьбой дочери? И вообще, где он сам? В воспоминаниях Дженни только раз он промелькнул - плачущий пьяными слезами на похоронах матери. Более ничего, даже о Марте и господине Генри больше воспоминаний. Нет, вот только не надо говорить о том, что он горький пьяница и пропил все на свете. Это уж совсем, до отвращения классическое попаданство, настолько избитый сюжет.

За окнами было ещё темно, но я чувствовала, что уснуть не могу. Удобнее устроившись в подушках, принялась подводить итоги моих размышлений и новой информации.

а) Матери у нас с Джейми нет.

б) Отец как бы есть, но и как бы нет его, во всяком случае, никто не упоминал о нем, что несколько странно. Надо бы прояснить этот вопрос, поинтересоваться, не приезжал ли барон Рейли в поместье, пока я была без сознания? Тут никто ничего не сможет заподозрить, я ведь неделю была в отключке.

в) Похоже, поместье переживает не самые лучшие времена, хотя остатки былой роскоши имеют место быть. Разрухи пока не видно, да и вон, смотрю, на дровах не экономят, а поленья хорошие, дубовые. И прислуга в наличии. Из этого какой вывод можно сделать? Только один - хочу я жить нормально в этом мире - пора прекращать валяться в постели, а вставать на трясущиеся ноги и приступать к знакомству с хозяйством. Хотя и считаю все это сплошным хейтом и банальщиной, над которыми я сама смеялась, когда читала подобное. Но делать нечего, раздали карты - садись, играй с тем раскладом, что выпал.

г)Пожалуй, самое главное - пора прекращать думать о себе, как о Евгении Ивановне, сорока семи лет отроду, а считать бесповоротно себя леди Дженнифер, баронетте Рейли, девятнадцати лет. Тогда есть шанс, что не попадусь местным блюстителям власти, вероисповедания и ещё чего-нибудь.

Ещё бы понять, какой была эта самая Дженни, чтобы подобрать подходящий образ. Как-то плохо верится мне, что я сумею долго удержать маску " прелесть, что за дурочка!" Уж лучше пусть будет образ холодной, расчетливой стервы, которая стремительно движется к званию "старой девы".

Вот и хорошо, решено - завтра иду на завтрак в общую столовую! Должна быть здесь такая, сто раз читала об этом. И начинаю потихоньку разведывательную деятельность, и уже дальше планировать свою жизнь. Мало ли что меня шатает пока ещё, как алкаша возле пивнухи и ноги пытаются заплестись ижицей, плевать, под длинной юбкой не видно. Приняв все эти решения я, неожиданно для себя, спокойно вновь уснула.

Тем не менее, окончательно проснулась я рано. Сегодня самостоятельное передвижение пошло лучше, но все равно, хваталась за все устойчивые поверхности. Сходила в ванную, умылась, покосилась с сомнением на ванну, вряд ли я без помощи посторонней осилю эту процедуру. Хотя тело и голова настойчиво требовали водных мероприятий. Потихоньку выползла в спальню, где у камина возилась в полутьме тоненькая фигурка. Я кашлянула, девчушка испуганно подскочила, уронив полено, которое хотела добавить в топку камина.

- Ой, простите, госпожа баронесса! Я хотела только добавить поленьев в огонь! Госпожа экономка велела, чтобы я тихонько… теперь меня ругать будут…

Девчушка выглядела такой испуганной и потерянной, что я улыбнулась:

- Не бойся, ты меня не разбудила, я уже встала. Ты кто?

- Так Кэнди я! Меня взяли вместо Клариссы, вы болели, поэтому меня и не видели! Госпожа Марта сказала, если буду стараться, то меня возьмут вашей личной горничной!

Ага, вот сейчас и проверим таланты девушки!

- Хорошо, Кэнди, тогда помоги мне помыться в ванне и голову тоже. И платье мне выбери.

Девчушка быстро метнулась в ванную и вскоре послышался шум воды. Я пошаркала за нею, ноги ещё плохо отрывались от пола. С помощью Кэнди и табуретки забралась в ванну, в горячую воду, и закрыла глаза от удовольствия. Я велела девушке пока подготовить мне свежую одежду, вымыться я могу и сама, а волосы - она придет и поможет.

Завернутая в теплый халат и здоровое полотенце я сидела у горячего камина, сушила волосы, Кэнди разбирала их на пряди и осторожно расчесывала все колтуны. Я ворчала, что проще подстричь эту гриву, чем пытаться прочесать. Кэнди испуганно округлила глаза, охнула:

- Что вы говорите, леди Дженнифер! Стриженые волосы сами знаете, у кого!

Я хмыкнула:

- И у кого же, по-твоему?

- Так у преступниц и падших женщин!

Понятно, викторианско-пуританская эпоха в самом разгаре. Соответственно эпохе и нижнее бельецо было. Бронированное, одним словом. Интересно, местные мужики обладают великим терпением, иначе пока доберешься до вожделенного тела через это бельишко, можно и вовсе всякого либидо лишиться. Но надеть пришлось, не идти же мне с голой мм… задницей! Покрутив в руках нечто с кучей ленточек и завязочек, твердое и с кружавчиками, вздохнула и отложила в сторону, в этом я и вовсе не разберусь. Кэнди неожиданно поддержала мое решение:

- А то и верно, леди Дженнифер! Вы и так такая худенькая, что там вам корсетом утягивать!

Так вот ты какой, северный олень! Миллион раз описанный в куче разных книг, ни разу не попадался мне в живом виде. Платье, выбранное горничной, немного меня удивило, нет, не фасоном, хотя и он был достаточно скромным, а цветом - графитовым, почти черным. Разбавляли это мрачность лишь узкая полоска кружев да камея под самый воротник. Кэнди я не отпустила, велела идти со мной. Боялась, что упаду без поддержки. Но самое главное - как я найду эту столовую, если не знаю, где она? А давать пищу для разговоров суеверным жителям точно не хотелось.

Везде, где бы мы не тащились с Кэнди, были видны остатки былой роскоши - возле двери в мою комнату висел необыкновенно красивый канделябр со свечами, такой и в мое время стоил бы немалых денег. Но далее коридор тонул в темноте, то есть, там канделябры отсутствовали. И так во всем - ковры отсутствовали на полу и лестнице, зато медные держатели от них были на своих местах. В картинной галерее, через которую мы проходили торопливо, были хорошо видны следы от снятых картин.

Но при этом не было видно никакой запущенности и разрухи. Нигде не висела паутина, под ногами не хрустел мусор и пыль не каталась клубком. То есть, убирались в доме не за страх, а за совесть. Видимо, экономка свое дело знает. Правда, мне почему-то Марта казалась няней. Но, возможно, со временем, ее повысили в должности. Спускались по лестнице медленно и осторожно. Я уже выдыхалась из своих сил, но старалась не показывать этого. Но Кэнди неправильно поняла мою медлительность:

-Вы не волнуйтесь, мы с Лайзой отмыли все масло! Горячей водой и щелоком тёрли, пока до последнего пятнышка не отчистили!

Я поблагодарила девушку за добросовестный труд, чем вызвала недоуменный взгляд служанки. Упс… здесь так не принято, труд прислуги не особо ценится. Наконец, мы подошли к высоким дверям, украшенным какими-то завитушками из дерева. Само полотно двери было из отбеленного дерева, названия не знаю, так я и не ботаник, а вот завитушки позолочены. Все вместе смотрелось очень красиво. У дверей мы остановились, я выпрямилась, перевела запалённое дыхание, поправила платье, камею и самостоятельно, независимо вошла в столовую. И вовремя. Там разгорался скандал.

Скандалил, как ни странно, мой младший братец, его увещевал спокойно высокий, худощавый человек, уже явно немолодой. Память тут же подсказала - господин Генри, управляющий поместьем. Это он утешал меня, то есть Дженни, на похоронах матери. Братец что-то гневно высказывал управляющему, нижняя губа выпячена, в глазах злые слезы, не хватало для полноты картины только топанья ногой. Таак… ещё не хватало, чтобы сопляк повышал голос на старших, тем более, на управляющего, который сделал для нас больше отца родного! Откуда я это знаю? Да не знаю! Просто уверена и все!

- Что здесь происходит? Джейми, прекрати!

Стоявшая у поставца с посудой Марта засуетилась, стараясь уйти от неприятной темы:

- Леди Дженни, зачем вы встали? Лекарь велел лежать! Вам принесли бы завтрак в ваши покои!

- Подожди, Марта, здесь очень интересно! А лежать мне уже надоело, сколько можно? Итак, Джейми, я жду объяснений по поводу вашего безобразного поведения.

Мальчишка насупился ещё сильнее и подозрительно шмыгнул носом:

- А чего они??Я только хотел сесть на стул главы семьи! Раз папы больше нет, то теперь я - барон! И все должны меня слушаться! А он мне не разрешает! Говорит, пока опекун мой там может сидеть! Но ведь ты мой опекун теперь будешь? Ты же мне разрешишь сидеть на папином месте?

Мысли лихорадочно метались в голове. Отца нет в живых? Давно? Я, то есть, Дженни должна была об этом знать? Но память молчала, как и присутствующие, отводившие взгляд. И я рискнула:

- Сколько вам лет, господин барон? Семь? Тогда вы должны знать, что вы пока подчиняетесь вашему опекуну. А поскольку я и есть ваш опекун, то приказываю вам, господин барон, немедленно извиниться перед господином управляющим! И впредь, выбирайте выражения! И следите за своим поведением! Кто же вам будет подчиняться и уважать вас, если вы сами ведёте себя безобразно? А пока приглашаю всех разделить эту трапезу!

Все уселись, Джейми сел напротив и сверлил меня негодующим взглядом. Спустя минуту все уже шептали беззвучно молитву Всеблагим. Я, хотя и не знала ни слова, тоже исправно шептала. Только учебник по общей геологии. Надеюсь, Всеблагие не посчитают это за святотатство, все-таки это молитва не другому, чужому Богу, а то могла бы прочесть " Отче наш".

Во время трапезы (тяжеловатые блюда, на мой взгляд!) я спросила, какие планы на сегодня у Джейми. Тот опять набычился и упорно молчал. Ответил за него управляющий:

- Сейчас придет священник из храма, будет проводить занятие с господином бароном. Гувернер барона уехал сразу после печального известия, поэтому два раза в неделю приходит священник из нашего прихода и обучает господина барона. Наставник строгий, поблажек ученику не делает, что очень не нравится господину барону. Затем продолжает заниматься верховой ездой. После обеда отдых, потом ему позволяется час-другой играть с деревенскими ребятами на ледяной горке. Перед ужином чтение книг.

Понятно, пацан не хочет учиться. Наставник строгий, не делает поблажек ни детям бедняков в церковной школе, ни целому барону. Да ещё, небось, про грех гордыни рассказывает. А мальчишке хочется жить вольной жизнью. Но надо учить его отвечать за свои поступки, нести ответственность за людей, которые в его власти.

После завтрака я отпустила Джейми, пришел его наставник. А вот управляющему и Марте я предложила пройти в кабинет управляющего, чтобы уяснить себе вопросы по состоянию дел в поместье, смерти отца и наших с Джейми перспектив.

Кабинет управляющего находился на первом этаже, что вызвало у меня облегченный вздох. И мы гуськом, прошествовали в небольшой кабинет к в служебном крыле. Господин Генри хотел было уступить мне свое кресло, но я махнула рукой и присела на стул для посетителей. Марта скромно пристроилась на стульчик у стены. Поскольку мои работники молчали, то начала я:

- И долго вы намеревались скрывать от меня смерть отца? Джейми все равно проговорился бы. У него эта идея насчёт того, что он теперь барон и самый главный, крепко сидит в голове, и он уже не первый раз говорит мне об этом. Когда умер отец, почему я этого не помню? И как это случилось?

Марта прерывисто вздохнула, а управляющий смотрел на меня с лёгким удивлением. Значит, все- таки "прелесть, какая дурочка!". А я начала с другого образа. Пардон, промашечка вышла! Ничего, как-нибудь выкручусь. Господин Генри откашлялся:

- Госпожа баронесса, вы и не могли знать о смерти вашего отца! Вы как раз упали днём с лестницы, а вечером нарочный и привез известие о смерти вашего батюшки. Вчера вы только очнулись, куда же вам было ещё сообщать и такое! И лекарь тоже сказал, что погодить надо было бы. Что там случилось в Станборо - мы и сами знаем только со слов нарочного. Да то, что поверенный написал. Вроде бы господин барон в компании своих друзей удаль свою показать решил. Там, в Станборо, мост есть через реку небольшую, Кормак. Мост старый, бревенчатый, им давно уже никто не пользуется, опасно, там дыры в настиле. А господин барон поспорил с друзьями, что переедет по мосту на своей коляске. Сам сел на козлы, высадив кучера, разогнался и поехал. Может, все было бы удачно, да колесо подпрыгнуло на дыре одной, господина барона выкинуло из коляски и прямо в реку. Под мостом там промоины были, вот ваш отец и угодил в одну из них. Одежда зимняя, тяжёлая, сразу и утянуло его под лёд. Пока друзья поняли, что к чему, пока побежали искать его… нашли только на вторые сутки. Привезли его сюда, в Скотиш-Филд, да похоронили на семейном кладбище. Как только будете лучше себя чувствовать, обязательно сходите.

- Отец, как обычно, был пьян? - глухо спросила я.

Вот ненавижу пьяниц! Все беды, или большинство, из- за нее, проклятой!

Управляющий залепетал, вроде как леди, нежному цветочку, не положено такое знать даже. Но я- то не цветочек! А если и цветочек, то кактус! Поэтому подбодрила управляющего:

- Господин Генри, я теперь отвечаю за младшего брата, всех людей в поместье, так что мне надо знать всю правду. Потом мы с вами ещё посидим над хозяйственными книгами, подумаем, как лучше поступить, чтобы наладить жизнь в поместье. И я не совсем уж дурочка, чтобы не заметить, что поместье последние годы разоряли. И что оно ещё держится, так это благодаря вашим стараниям. Да и в доме продано все, что можно продать. У меня в комнате остались только те вещи, которые невозможно вынести оттуда.

Господин Генри вздохнул:

- Так-то оно так, но пока господин барон просто пил, то мы ещё ничего, справлялись. Но когда он играть начал в карты, делать ставки на скачках, покупать и продавать скакунов… тогда да, нам стало тяжело. Я едва наскреб денег втайне от хозяина, чтобы оплатить ваше обучение в пансионе за последний год. Но я ни одной вещи не отдал на продажу без письменного распоряжения самого барона, у меня все распоряжения и расписки имеются в папке.

- Хорошо, я поняла. А где те скакуны, что отец купил? И коляска, из которой он выпал?

Управляющий развел руками:

- Так ведь господин барон рассчитался этими лошадьми со своими кредиторами. А коляска с лошадкой… так здесь она, в Скотиш-Филд, ее пригнали, когда привезли тело хоронить.

Кажется, я все-таки переоценила свои силы. Внезапно закружилась голова, виски сдавило невидимыми тисками, перед глазами все плыло и не фокусировался взгляд на чем-либо. И ещё тошнило. " Сотряс", - успела подумать я, прежде чем рухнуть лбом на стол. Шмяк лбом получился изрядный, к уже имеющимся фингалам присоединился "младший брат"- багровый шишак. Что-то испуганно заклохтала Марта, управляющий выскочил из кабинета, привел с собою некоего Питера - дюжего мужика, от которого крепко пахло раскаленным металлом, углем и огнем. Вероятно, кузнец. Он легко, как пушинку, подхватил мою бренную тушку и повлек в указанном направлении.

Совсем сознание я не теряла, поэтому очухалась в постели довольно быстро. Убедившись, что я в полном адеквате, яростно затрясла колокольчиком. Прибежала испуганная Кэнди. Я велела ей пригласить ко мне господина Генри, а мне подложить побольше подушек под спину, чтобы я могла принять полусидячее положение, не боясь завалиться набок.

Подошедшему управляющему велела принести хозяйственные книги, несколько чистых листов и угольный карандаш. Чернильницу боялась опрокинуть в постель, а графитовые карандаши ещё не дошли до нашей глухой провинции, это я помню из какой-то исторической книженции.

Раз уж выпала мне роль классической попаданки, то буду играть по правилам. Пока. Особо теперь разоблачения я не боялась, коль уж дева пребывала в ипостаси ласковой дурочки, буду говорить всем, что пришла пора повзрослеть в связи с печальными обстоятельствами. И принять на себя бремя ответственности за судьбу брата и всех людей, находящихся под моим приглядом. Ну и само поместье, разумеется.

Вместе с управляющим и его документами пожаловала Марта. И сразу же загундела, что мол, невмочно мужчине находится в спальне незамужней девицы и прочее, и прочее… что скажут обо мне благородные люди, если узнают… Я с иронией посмотрела на экономику:

- Марта, а кто узнает-то? Если ты не расскажешь? И что мне до этих благородных людей? Они накормят меня и моего брата? Дадут денег и зерна для посевной? Нет? Так и говорить не о чем! Садись с нами и сиди, можешь вязать, если хочешь. Будешь моей дуэньей и блюсти мою честь.

Управляющий закашлялся, пытаясь скрыть смех. А Марта, смутившись, прошептала:

- Так компаньонка или дуэнья должна быть благородная, а я из простых людей.

Обед нам принесли прямо ко мне в комнату, мы поели и вновь принялись считать, записывать, вычеркивать, заново вписывать. Господин Генри удивился моей способности считать, умножать и делить столбиком. Оказывается, женщин тут особо не обучали счету. А все арифметические действия выполнялись в строчку, что жутко неудобно. Пришлось отговориться новыми веяниями в обучении в пансионе Лавджоя. И пройти с управляющим ускоренный курс первого класса по математике. Конечно, будь у меня калькулятор под рукой, я бы не занималась таким извратом, но чего нет, того нет. Так что не создать мне ядерный реактор на базе солнечной батарейки калькулятора. Читала я что-то такое, где героиня, чуть ли не школьница, на базе такой батарейки создала сеть солнечных электростанций по всему королевству. Вот уж совсем махровое фэнтези!

Путем осторожных расспросов выяснила, что поместье живёт в основном за счёт сельского хозяйства, как и остальные хозяйства вокруг. В основном это посевы зерновых, выращивание овощей, сады большие. Животноводство развито слабо, большей частью для личных нужд. Излишки реализуют на рынке того же Лавджоя или Станборо, но этот город подальше, хотя и больше Лавджоя.

В самом поместье тоже имелись приличные сады, большие огороды, пара небольших ферм, где держали коров, свиней и небольшое количество овец. Хватало не только для полного обеспечения питанием жителей поместья, но и продажи излишков. Да и арендаторы-фермеры плату предпочитали вносить не деньгами, а продукцией. Деньги с них требовал управляющий, только когда собирал налог для уплаты в королевскую казну, да за работу кузнеца и столяра-плотника.

Управляющий делал все, чтобы сохранить для нас с Джейми хотя бы сносное существование. Если на то, что хозяин распродает мебель и вещи из самого дома, господин Генри давно махнул рукой, то на попытки продать животных шел на прямой обман. Когда являлись кредиторы с запиской от барона Рейли, управляющий подавал незаметный посторонним знак дворовому мальчишке. И пока господин Генри заговаривал зубы визитерам, интересуясь дорогой, последними новостями, пацан бежал на фермы и скот угоняли на дальние пастбища или под крытые навесы за домом. На виду оставляли пару худых коровенок, самых древних из стада. Даже непонимающему в животноводстве человеку становилось ясно, что от этих кляч ни молока, ни мяса. Такой же петух и пяток кур доживали свой век в курятнике, и не мечтая даже попасть в суп. Вот с овцами последний раз промашка вышла - то ли не успели угнать, то ли в суматохе забыли, но только весь десяток и забрали. Но теперь управляющий воспрял духом и планировал по весне купить длинноруных овец и пуховых коз.

Потихоньку я выздоравливала. Провели полную ревизию всех припасов и приняли кардинальное решение по экономии - за стол в столовой у нас садится только четыре человека, если удается уломать Марту присесть с нами за стол. И спрашивается - зачем готовить на роту десантников? И две-три перемены блюд? Нет уж, кухарку ко мне! И мы с ней меню сразу на неделю утвердили. Прислуга и так питалась по меню без особого выбора. Но никто не голодал, все было сытно. Правда, наш юный барон попробовал было качать права насчёт того, что вот суп ему не нравится, а молочную кашу он и вовсе не ест. После чего было предложено барону или поумерить требования, либо переходить на подножный корм. После объяснения, что такое "подножный корм", барон выбрал первый вариант. Но экономия вышло существенной. Господин Генри признался, что сам бы не решился урезать господский стол. А вот я, такая умница! забочусь о благополучии всего поместья. Ещё один пункт дополнительных доходов нашли - в погребах и кладовых держим только такое количество продуктов, какое можем съесть всем составом за неделю, все остальное вывозим на рынок. К тому же наши коровки после отела увеличили надои, и мы теперь торговали ещё и свежей молочной продукцией. К лету подумывали о производстве сыров, пока хотя бы мягких, скороспелых сортов, плавленого и творожного тоже. Так что по долгам за налоги мы рассчитались полностью.

Потихоньку весна подбиралась все ближе. На солнечных прогалинах снег стаял, в низинах же лежали ещё сугробы. По ночам подмораживает, а днём припекало через оконное стекло. Кстати, обратила внимание, что оно низкокачественное - то зеленоватое, как бутылочное, то с голубым отливом, да и само полотно неровное, наплывами. И при этом стоит, как сбитый Боинг. Вероятно, проблемы с технологией производства, да и песок для шихты берется с примесями. Тогда как для производства стекла лучше всего брать чистый, кварцевый песок без примесей, например, на побережьях.

Окрепнув настолько, что решившись на конную прогулку, отправилась на конюшню. Ездить верхом на лошади я умела, чудес вольтижировки, правда, не покажу, но в экспедициях чему только не научишься! Но ездила я только в мужском седле, на женское седло смотрела со страхом. Уверена, есть и менее болезненные способы свернуть себе шею. Поэтому я потребовала оседлать мою небольшую кобылку под мужское седло. Может, конюх и возмутился в душе таким нарушением морали, но благоразумно промолчал. А мне было плевать. Я надела теплые штаны под юбку, на которой сделала разрезы по бокам, и спокойно вскарабкалась на свою лошадку. Вначале поездки были только вокруг поместья, затем я рискнула и навестила пару дальних поселений. В общем и целом, все было в пределах нормы, народ готовился к весенним полевым работам.

Меня заинтересовали какие-то развалины часах в трёх езды от Скотиш- Филда. По словам местных, это старый господский дом, но ему очень много лет, а современный дом, в котором сейчас мы проживаем, построен лет сорок назад. А развалины носят имя Скотиш-Мэнор. Судя по названиям, тут все крепко завязано на шотландских названиях. Я все-таки доехала до этих развалин. Мда… крыша лежала на полу, в котором виднелись многочисленные дыры, из четырех стен уцелели только две. Судя по фундаменту, дом когда-то был одноэтажным и небольшим по размерам.

Ясно, что восстанавливать его невозможно, можно только снести остатки и построить на этом фундаменте новый. Но пока это неактуально, да и финансовой возможности у нас сейчас нет. Но, как обычно, у судьбы свои планы. Я считала, что нам повезло и мы медленно, но верно встаём с колен и все у нас наладится. Но неожиданный приезд поверенного все перевернул с ног на голову.

Поверенный приехал неожиданно, без предупреждения, утром, сразу после завтрака. Нынче я никуда не собиралась, поэтому была в простеньком домашнем платье. Мы с Генри собирались ещё раз просчитать точное количество посадочного материала на эту весну, обсудить, надо ли нанимать дополнительных садовников, наш штатный садовник Кристофер был уже стар, а сад большой. Так как речь шла и о посадках овощей, на этом импровизированном совещании присутствовала и Марта, поскольку огород был в ее ведении.

Мы только приступили к обсуждению, как в дверь теперь уже моего кабинета просунулась голова смущенной Кэнди и она пролепетала:

- Простите, но там вас спрашивают. Говорят, что они ваш поверенный. Вы сами выйдете к нему или сюда проводить?

Мы удивлённо переглянулись, но я велела пригласить поверенного сюда. Странно, визит без предупреждения. Я вообще полагала, что он с последней волей барона был, когда Дженни лежала в коме. А ни управляющий, ни Марта вообще ничего не говорили мне об этом. Когда в открытую дверь вошёл поверенный, я поняла, что местоимение "они" - не просто страшная уважуха от Кэнди. Поскольку мужчин было двое. Один, солидный, одет дорого, седые волосы уложены, в руках дорогой саквояж. Наверняка, это поверенный, господин Ричард Мак-Миллан. А вот второй мне не понравился сразу. Весь какой-то мелкий, суетливый, с цепким взглядом, жадно обшаривающим все вокруг. После общения с такими людьми всегда хочется подсознательно вымыть руки.

Я уступила свое место за столом поверенному, сама присела в кресло, стоявшее сбоку от стола. Генри продолжал сидеть, где сидел, Марта вскочила со своего стула и встала у двери. Поверенный достал из своего саквояжа кипу официального вида бумаг, свою личную печать. Только после этого счёл нужным представить своего спутника. Я предполагала, что это его помощник, но я ошибалась. Небрежно махнув рукой в сторону этого юркого, он представил его, как личного представителя господина Дугласа Саймса. Звали этого представителя Лайон Кристен. Я про себя усмехнулась -

этот лев (англ. Lion - лев) больше всего походил на блудливого и пакостного дворового кошака.

Начал поверенный с того, что протянул мне небольшую стопку бумаг и велел расписаться. С этой минуты я становилась законным опекуном своего брата Джеймса, барона Рейли. И на этом приятные новости закончились. То, что последовало дальше, вызвало у меня желание вновь впасть в кому и очнуться, когда все это закончится. Поверенный зачитывал все пункты равнодушным, безэмоциональным голосом, но от этого становилось только страшнее.

Господин Мак-Миллан сообщил нам, что поместье Скотиш-Филд продано господином бароном Теодором Рейли своему кузену Дугласу Саймсу со всем движимым и недвижимым имуществом. Я некоторое время побыла в прострации, во всеобщей тишине, потом воскликнула:

- Послушайте, но поместье нельзя продать, это майорат! И оно принадлежит моему брату. А долги мы выплатим! Надо только договориться!

Поверенный сухо сказал:

- Майоратное поместье у вас никто и не отнимает. Это, - он заглянул в свои бумаги, - Скотиш-Мэнор! И титул так же остаётся у вашего брата.

У меня в голове никак не укладывалось, как эти развалины могут считаться майоратом? Там жить нельзя! Никто никогда не говорил, что именно тот дом майоратное поместье. И, судя по потрясенному виду Генри и Марты, они тоже никогда об этом не слышали… Во всеобщее молчание решил вмешаться господин Лайон Кристен:

- Я настаиваю, от имени своего доверителя, чтобы немедленно была проведена перепись имущества в поместье! Иначе, бывшие хозяева могут продать или спрятать половину имущества, пока не приедут нынешние хозяева. А они приедут через неделю. И пусть госпожа Дженнифер и ее брат присутствуют в это время здесь. Таково распоряжение моего доверителя.

-Простите, господин Кристен, но ни я, ни мой брат не являемся вассалами господина Саймса! И заставить нас никто не может!

- Тогда вас объявят в розыск по поводу украденного имущества из этого поместья!

Я иронично поинтересовалась:

- Наше нижнее белье тоже будете переписывать?

Но этот хорек не остался в долгу:

- Ваши портки мне без надобности, а вот дорогие платья обязательно перепишем!

Поскольку таковых в своем гардеробе я не припоминала, то равнодушно пожала плечами:

- Ну, коли вам так приспичило считать женские тряпки - милости прошу, препятствовать не буду!

Стоявшая у двери Марта спохватилась:

- Может, господа желают чая с дороги отпить? Нет? Тогда я отлучусь на пару минут, принесу результаты переписи имущества, мы недавно буквально с госпожой баронессой проводили ревизию и осмотр. Нам будет так проще ещё раз все проверить.

И Марта выскочила за дверь. Сразу после ее ухода пару минут висела тишина, потом "хорек" опять начал возмущаться:

- Почему титул барона остался этому сопляку? Он должен перейти к моему доверителю! Объяснитесь, господин поверенный!

- Господин Кристен, я вам ничего не должен и могу не объяснять. Но чтобы закрыть вопрос раз и навсегда, поясняю: титул барона неотделим от майоратного поместья. Поскольку это поместье принадлежит барону Джеймсу Рейли, то и титул, соответственно, его.

- Но эти развалины на землях моего доверителя! Он просто закроет доступ туда!

Странное какое доверенное лицо! Даже не скрывает подлых намерений этого самого Саймса. Но поверенный холодно ответил:

- Нет, земли, на которых расположен Скотиш-Мэнор, тоже являются майоратом и принадлежат барону Джеймсу. Вы плохо изучили карту ваших земель. Поместье барона как раз расположено почти у самых границ ваших земель и имеет собственные границы, выходящие к дороге. Да, земли там немного, но она есть. И никто не может воспрепятствовать проходу или проезду господина барона к своему поместью. Иначе это будет нарушением закона и поводом к судебному разбирательству и, уверяю вас, оно будет не в пользу вашего доверителя.

Вошла запыхавшаяся Марта с толстой тетрадью в руках, сюда мы и в самом деле заносили результаты ревизии. Экономка была вся красная, вспотевшая, как будто бегала по этажам. Странно. Но да ладно. И я предложила:

- Так давайте и начнем с этого кабинета! Чтобы два раза не ходить! Итак, стол дубовый письменный - одна штука. Ежели господин Кристен беспокоится, что я его умыкну за неделю, то пусть не переживает! За неделю его, может, смогу сдвинуть на дюйм, не более. По уверениям старожилов, весь мебельный гарнитур привезли сюда в разобранном виде, собирали уже здесь, иначе его просто не сдвинуть с места. Только поэтому покойный отец не смог продать его, самую тяжеловесную мебель в доме и пропить… или проиграть. Да, не забудьте отметить - портьеры бархатные, молью побитые, две штуки!

И что вы думаете? Этот господин не поленился, пошел и проверил. Все было на месте - и портьеры, и дырки в них. Я же продолжила:

- Поскольку моими панталонами не интересуетесь, то вот на мне - платье домашнее, поношенное, одна штука! Обязуюсь отдать новому хозяину, надеюсь ему придется впору!

Доверенное лицо скривилось, но промолчало.

Но все равно нашел к чему прикопаться. Внимательно осмотрел меня и заметил:

- У вас уши проколоты, а серег нет! Вы вообще не носите драгоценности? И где они хранятся? Драгоценности тоже входят в имущество!

Хм… ни разу за это время мне на глаза не попадались никакие драгоценности!

-Очевидно, там же, где и остальное имущество - забрано отцом и продано, затем пропито или проиграно!

Вмешался управляющий:

- У меня хранятся все распоряжения покойного барона, в том числе и о изъятии из семейного хранилища фамильных драгоценностей. Я вам покажу. А пока, позвольте, я отлучусь, необходимо рассчитать фермера, привезшего продукты для стола барона Джеймса и баронессы Дженнифер. У него ведь тоже есть свои дела, не может он стоять здесь целый день!

" Хорек" вновь метнулся к окну. И в самом деле, чуть подале, как раз у кухонного крыльца, стояла повозка одного из наших фермеров. Неохотно кивнув, отпустил Генри заниматься повседневными делами. Но тут же обернулся ко мне:

- Предупреждаю, что это теперь принадлежит господину Саймсу! В смысле, продукты!

Я равнодушно пожала плечами:

- Ваше право! Только работников вы обязаны кормить, независимо от того, хотите вы или нет! Таковы условия трудовых договоров. Вот господин Мак-Миллан может подтвердить!

Поверенный кивнул головой:

- Да, таков типовой трудовой договор при найме работников у нас в Майдене.

Вероятно, доверенному лицу было, что сказать по поводу законов этой дремучей провинции, но спорить с законником - себе дороже! Поэтому, скривившись так, как будто единолично сожрал кило лимонов, удалился следом за Мартой. Однако, с каким рвением он служит своему хозяину! Поверенный, чтобы скрыть свое смущение от моих совершенно неприличных для благородной девицы высказываний, зарылся в свои бумаги. А мне было плевать на приличия. У меня сейчас совершенно другие приоритеты.

Например, что мне сейчас делать? Как выжить самой и не погубить Джейми? Мальчишка, хоть и капризный и немного эгоист, но не такой плохой. Это отсутствие родительского, то есть, отцовского воспитания сказывается и всеобщая снисходительность к сироте. Ну ничего, я за него возьмусь, живо в нужный градиент придет! Вот только крышу над головой найду…

Да, это уже не классическое попаданство! И не надо ничего поднимать с колен, потому что нечего… Не читала ни разу, чтобы попаданку, умницу-красавицу, выгоняли из родного, пусть и бедного, дома, да ещё и с малолетним братом… Разве что про сестрицу Алёнушку да братца Иванушку. Но там совсем другая история. Мне бы сейчас куда пристроить хотя бы временно Джейми, чтобы могла найти работу, чуть подсобрать денег и начать ремонтировать наши "графские" развалины. Но, как назло, ничего из памяти Дженни выудить не смогла про хоть каких-то родственников. И про этого Дугласа Саймса тоже Дженни ничего не знала. Вот какая нелюбопытная девица была! Я шумно вздохнула, идти в свои покои не хотелось - вдруг там этот "хорек" копается в моем белье? Ведь ушибу же! Повезет, если не насмерть! Хотя за такую гнусь, как он, вероятно даже у Великого это за грех считаться не будет.

Неловкое молчание прервал господин Мак-Миллан:

- Я понимаю ваше состояние сейчас, леди Дженнифер, и очень вам сочувствую! Вся эта странная история со сменой майората прошла вне моей компетенции, ваш отец обращался к законникам в столице. Если бы через меня, то я все равно нашел бы способ отговорить его от этого опрометчивого шага. Но увы! Скорее всего, он воспользовался лазейкой, некогда просмотренной поверенными его родителя, когда построили этот дом. Получилось так, что право майората перенесли на это поместье, но в официальных документах не вычеркнули и старое поместье. Я узнал обо всем, когда он пришел ко мне с Дугласом Саймсом регистрировать сделку о продаже Скотиш-Филд. Сделать уже что-то было поздно. Потом я уже узнал все про этого кузена вашего отца. У вашей прабабушки, леди Оливии, было трое детей - сын и две дочери. Вы - внучка лорда Уильяма. А вот одна из дочерей леди Оливии неожиданно вышла замуж за состоятельного купца. Многие тогда не оценили такого мезальянса. Вот Дуглас и есть сын леди Гвендолин. Как я понял, у него есть какие-то личные счёты к семье своей бабки, он скупил все долговые расписки вашего отца и предъявил их одновременно к оплате. Поэтому он продал своему кузену это поместье.

Я безнадежно махнула рукой:

- Какая разница! Не этому Дугласу, так ещё кому-нибудь другому продал бы!

- Да, вам необходимо уезжать отсюда, на благородство господина Саймса трудно рассчитывать. Я, хоть и видел его один раз и недолго, думаю, что дрянной человек он. Пожалуй, я откажусь от ведения его дел здесь. Мне моя репутация важнее. А вот дела юного барона буду вести по- прежнему. Вы только напишите мне, когда устроитесь на новом месте.

Я горько усмехнулась:

- Знать бы ещё, где оно, то место!

- У вас нет подходящих родственников, чтобы вы могли пожить у них какое-то время?

- Если и есть, то мне ничего не известно о них…

- Ну, в таком случае… сразу предупреждаю - характер у этой дамы весьма эксцентричный, и сама она с чудинкой. Она ваша родственница по отцу, ваша двоюродная бабка. Леди Филиппа Элтон, хозяйка одной из провинций Восточного Майдена. Несмотря на всю свою вредность, она вас с Джейми точно не выгонит. Так что мой вам совет - добирайтесь до Восточного Майдена, к леди Филиппе Элтон!

До самого вечера длился этот то ли осмотр, то ли обыск поместья. Я объяснила Джейми, что это очередная ревизия, а то, что приехал поверенный - так он привез документы об опекунстве. И теперь я законный его опекун. По моему распоряжению, обед, а затем и ужин для мальчика принесли в его комнаты. Не хочу, чтобы этот "хорек" наговорил гадостей ребенку, а то, что он на это настроен - несомненно. И сама тоже не присутствовала за столом, предоставив Марте возможность обслуживать гостей. Еще не хватало, чтобы этот "господин" считал каждый кусок, съеденный мной. Впрочем, и в своей комнате я так и не смогла толком поесть - кусок в горло не лез. В конце концов, решила, как знаменитая героиня Скарлетт О'Хара: «Я подумаю об этом завтра!». С этим и легла спать.

Не зря говорят у нас на Руси - утро вечера мудренее. Так и вышло. Незваные гости отбыли ещё вчера, уже в сгущающихся сумерках. Поэтому завтракали мы вчетвером, но за столом вели малозначащие разговоры из-за Джейми, не стоит пока заранее настраивать малыша на плохое. После завтрака Джейми, вздохнув с целью меня разжалобить, что у него не получилось, отправился на урок с приходским священником. А мы втроём пошли совещаться в, теперь уже совсем не мой, кабинет. Там я рассказала все о родственниках, что узнала от поверенного. Я рассчитывала получить совет от людей, более знакомых с реалиями этого мира. Управляющий вздохнул с облегчением:

- Вот не зря я вчера сына кузнеца нашего под видом фермера отправил к ним домой с повозкой и лошадью! Вы не беспокойтесь, телега крепкая, новая, доедет, куда надо. И лошадка хорошая, трехлетка, обучена и в повозке ходить, может и под седло. Но лучше в телеге, тяжеловата она для галопа. А так, груз потянет и вас с маленьким бароном увезет. Эту неделю будем каждый день на рынок в Лавджой ездить, все излишки - на рынок! Молоко оставим только немного для себя, все остальное - продаем! И не смогут новые хозяева ничего предъявить - молоко неделю не хранится, скисло! Свиньям в корм вылили! Все, что заработаем - отдам вам, на дорогу все равно нужны деньги. Есть ещё немного у меня денег в столе, не успел разнести по книгам, тоже отдам. Лошадка пока постоит у кузнеца, ничего страшного, от него всегда заберёте да поедете. И все вещи заранее унесите в поселок, вон Марта возьмёт на хранение. Про леди Филиппу я слыхал, только не знал, что она ваша родственница. Дамочка с причудами, не без этого, но справедливая. Так что все не так уж плохо складывается. Я уж прикидывал и так, и эдак, как Скотиш-Мэнор ремонтировать начинать, на какие деньги. Да, кстати! Мы же отложили деньги на посевной материал! Вот пусть новые хозяева и позаботятся сами обо всем! Жить просто в поместье - это одно, а жить и работать в нем, чтобы поместье приносило доход - совсем другое!

Я с уважением посмотрела на управляющего. Надо же, вчера за считанные минуты сообразил, как обеспечить нас с братом транспортом! Но потом встревожилась:

- Господин Генри, а у вас потом проблем не будет? Если обнаружат, что одной лошади с телегой не хватает? И вообще…

Управляющий усмехнулся:

- Марта с этим пронырой ходили на конюшню, когда лошади уже не было. Он сам посчитал количество лошадей - пять! Их и записали в тетрадь. Так и останутся, пять. А насчёт денег - не волнуйтесь! Если и обнаружат недостаток - так принято считать, что управляющий ворует, вот, пользуясь суматохой этих дней, и часть денег присвоил. Но, скорее всего, не найдут, я подчищу все концы. И в тот же день положу им все книги и ключи на стол, и уеду. Пора и мне на покой. В Станборо у меня давно, ещё при вашем батюшке, домик куплен и дочка рядом живёт с детьми, вдовая она.

Марта набрала в грудь воздуха и тоже начала свой ответ:

- Вчера, когда я пошла за учётными книгами, вначале забежала к вам в покои, собрала все платья хорошие да с вышивкой каменьями, и унесла бегом на чердак. Там сундуки стоят со всякой рухлядью, в том числе ещё и от маменьки вашей. Вот я ваши платья и спрятала под старье. Потом ещё пылью притрусила сундуки и свои следы. Потом уж на первый этаж за учётными тетрадями сбегала.

Я только покачала головой - как она ещё до инсульта не добегалась! Не зря мне вчера показалось это!

- Только этот лиходей все равно на чердак полез! Не поверил! Открыл первый сундук, а там на шерстяных старых пледах моль пирует! И пыли полсундука! Он расчихался, сопли потекли, глаза сразу покраснели и дальше смотреть не стал. Пледы бы выбросить пора, да я понемногу каждую зиму отдаю на птичник, они там двери-окна утепляют. А эти все-таки придется выбросить. И ещё: мы с вами сегодня переберем одежду вашей матушки, модница она была! отложим, что может пригодиться, а что нет - отпорем все камешки с них, весь жемчуг. И с ваших платьев тоже, и нитки все выдернем, чтобы следов не оставить. Да я потихоньку всю вашу добрую одежду и что там ещё по мелочи, увезу к себе домой. А потом загружу в вашу телегу. И мастера Джейми вещи тоже надо все пересмотреть. Вот как раз на неделю нам забот и хватит. И руки заняты, и голова. Некогда будет переживать сильно. И с мастером Джейми надо поговорить, он большой мальчик, семь лет уже.

Я, если честно, растрогалась почти до слез. Ну, пару раз носом хлюпнула точно. Не думала, что за нас с братом так люди будут переживать, стараться помочь нам преодолеть трудности дальней дороги и последующего нашего обустройства.

С этого дня и начались наши сборы в дорогу. И в самом деле, мы только три дня занимались пересмотром и перетряхиванием нашего с Джейми гардероба. Нашлись и приличные платья, правда, не сказать, что бальные, но теплые, из хороших тканей, вполне достойные, чтобы и в гости куда-то поехать, и принять гостей. Ага, как раз мне сейчас самое оно - гостей принимать! Было и несколько летних простых и миленьких платьиц. Но весь гардероб девушки был предназначен для того, чтобы быть украшением приличного особняка. Ни одно не годилось для того, чтобы просто бегать по хозяйству. Как ни вздыхала, но все это, кроме одного дорожного теплого платья, с которого мы с Мартой тщательно отпороли все украшения и даже убрали следы от ниток, пришлось упаковать и отправить с экономкой к ней домой. При себе оставила лишь парочку старых домашних платьев. Да старый полушубок и разбитые сапожки, в этом "великолепии" раньше по двору бегала по делам своим. Почти новые сапоги и ладненький кожушок тоже уехал в деревню. Пришла очередь и сундуков с материнскими нарядами. Большая часть из них не годилось уже для ношения - где-то моль порезвилась, где-то на шёлке появились заломы, которые крошились при попытке их расправить. И практически все они вышли из моды.

Пригодны оказались лишь два платья - подвенечное, из голубого, почти прозрачного мягкого шелка с великолепной вышивкой, и ещё одно, из бледно-золотистой тафты, с коротким рукавчиком и небольшим декольте. Померяла - сели как влитые! Их упаковали особо тщательно. А со всех остальных мы два дня осторожно отпарывали жемчуг и мелкие самоцветные камни. В крайнем случае, я всегда смогу их продать, камни некрупные, их легко купит любой ювелир. Получилась приличная кучка. И тоже уехала в поселок к Марте.

Бедная Марта! Ей пришлось и со мной работать с гардеробом, и прямыми своими обязанностями заниматься, и на кухне распоряжаться, чтобы сделать нам запас продуктов в дорогу. Пекли хлеб, сбивали масло, коптили горячим копчением несколько тушек кур и изрядный шматок мясистой свиной грудинки. Из погреба достали несколько глиняных кувшинчиков с вареньем (моя бабушка такие небольшие кувшинчики называла " глечики"). Я уверяла Марту, что мы можем отлично поесть и на постоялых дворах, но она отмахивались:

- Знаю я эти постоялые дворы! Ваши желудки к той пище непривычные, потом больше денег потратите на лекаря! И то, если повезёт не нарваться на шарлатана. Они и селятся возле таких постоялых дворов, чтобы наживаться на несчастных проезжающих. Местные-то их знают и к ним не пойдут лечиться.

В ее словах была своя сермяжная правда, и я вынуждена была согласиться с Мартой. А та продолжала меня наставлять:

- На постоялых дворах не пейте их напитки! Вот, я вам варенья разного приготовила да медку. Спросите кипятку, да со своим и попьете. Целее будете! Ой, и деньги-то надо ещё будет зашить куда-нибудь, чтоб и не видал никто! Мелочь только держите в кармане и все! Ну, ещё несколько шиллингов на оплату ночёвки.

Управляющий тоже готовился - откладывал в мешочки деньги для меня, вносил записи в журналы, приготовил он и деньги, чтобы рассчитаться в последний день со всеми работниками поместья, неизвестно ещё, как поведут себя новые хозяева, а люди ни в чем не виноваты, они работали и должны получить оплату за свой труд.

Так что дни у меня заполнены под завязку, некогда было рефлексировать. А вот ночи… подолгу не могла уснуть, как бы не уставала днём. Разные мысли лезли в больную голову. Сомнения в правильности своего решения ехать за тридевять земель все чаще меня терзали. Может, стоит остаться и потихоньку восстанавливать Скотиш-Мэнор? А где жить, пока будут ремонтировать хоть одно пригодное для житья помещение? Остановиться у кого-нибудь из деревенских - значит, подставить их под гнев новых хозяев. Судя по тому, что рассказал поверенный, да и по этому "хорьку", было понятно, что этот Дуглас редкая мстительная скотина. Если мы будем рядом, он не успокоится, все равно будет лезть к нам.

Будь я одна, все это было бы терпимо, выкрутилась бы. Я половину своей взрослой жизни прожила в палатке, в тайге, в болоте, среди комарья и гнуса, встречалась с медведем, волков считала чуть ли не за дворовых Шариков… Но я не одна, сейчас я несу ответственность за маленького брата и надо обеспечить сносные условия для проживания, питания, учебы… хорошо, что здесь нет нашей опеки, никто не придет ко мне пересчитывать количество яблок в холодильнике. Да-да, не вру, такое было с моей приятельницей, которая удочерила девочку из детского дома. Так что, лучше уехать и начать строить свою жизнь в другом месте. И так по кругу… каждую ночь все заново обдумывала. Я даже горько посмеялась над собой - ну что, Женя, не нравилось тебе классическое попаданство - отец, пропивший все на свете и умерший, поместье в бедности, надо все восстанавливать, заниматься прогрессорством, а там, глядишь, и принц какой-нибудь завалященький явится, и падёт, сраженный моей невыносимой красотищей... Не нравилось - вот и получи тему с вариациями. А там, в этих вариациях, как говорила моя баба Липа: "Куда ни кинь, везде клин".

Пожалуй, самое тяжёлое из всего это был разговор с Джейми. Я старалась говорить с ним спокойным тоном, без всяких надрывов, слез и истеричных высказываний, говорила, как со взрослым. И это частично помогло. Хоть и появились слезинки в большущих, ещё детских, карих глазенках, но не пролились. Джейми лишь сжимал зубы и кулаки. Потом прижался ко мне, уткнувшись в юбку платья, и пробормотал неловко:

- Ты не бойся, Дженни, я не дам тебя в обиду никому! Ты девочка и моя обязанность тебя защищать! И правда, давай пока уедем отсюда! А потом я вырасту большой и взрослый, заработаю много денег и куплю назад наше поместье!

Я обняла малыша, прижимая его к себе и поклялась себе, что, когда-нибудь я верну поместье для этого мальчика.

И вот последний день, последняя ночь под отчим кровом. Приготовили одежду на утро мне и Джейми. Пусть все старенькое, кое-где подштопанное, но чистое. Правда, нелёгкая меня дернула в последний момент собрать бархатные и шерстяные костюмчики Джейми, из которых он уже вырос. Но одежда была хорошего качества и мало ношеная, я хотела продать ее в каком-нибудь городке в лавке готового платья, пусть и небольшие деньги, но нам все пригодится.

Кухня испекла нам свежих хлебов, нашли и кусок сыра, ветчины. Яйца в дорогу и курицу сварить взялась у себя дома Марта. Взяли мы с собою и немного посуды - пару мисок, кружек, ложки, нож. Все это забрала экономка, сказав, что все упакует со всеми остальными продуктами. Управляющий передал Марте последние деньги, та пообещала все зашить в одежду, оставив мне немного на необходимые расходы. Договорились, что заберёт нас из поместья один из фермеров, а мы потом, когда не будет виден обоз из поместья, пересядем в свою телегу, там и переоденемся. До Лавджоя нас довезёт сын кузнеца, назад вернётся с кем-нибудь из обозников. Кажется, все продумали.

И вот наступил тот самый день «Х», момент истины, так сказать. Вот и узнаем, права ли я была, когда решилась на отъезд, или поспешила сделать неправильные выводы. Встали мы рано, но Марта уже была в доме. Шепнула мне, что все собрано, упаковано и обоз будет нас ожидать. В столовую мы с Джейми даже не заходили, нас плотно накормили на кухне, так, чтобы как минимум, до обеда мы есть не захотели. Кухарка всхлипывала, утирая глаза краем фартука, жалела нас, сирот. Многие из работников видели господина Лайона Кристена и сделали правильный вывод - у хорошего человека не может быть такого мерзкого доверенного лица. Но работать где-то надо все равно, вот и остались люди в доме. Я их отлично понимала и не винила. Сама на их месте так же поступила бы. Вон, в моем прошлом, мне частенько не нравились быстро сменяющиеся начальники геологоуправления, которых то пристраивали на выгодное местечко богатые папы (а потом детки с возмущением узнавали, что там ещё и работать надо!), то номенклатура продвигала своих для карьеры… но я же не увольнялась, работала, терпела, сжав зубы, чтобы не объявить начальнику о том, что он полный дурак. Так что и здешних работников мне тоже жаль, но ничего не поделаешь. У всех здесь семьи, родные и близкие, свои дома…

И мы двинулись экипироваться, новые хозяева должны скоро подъехать. Вчера посыльный передал, что семейство Саймс остановились на ночёвку в Лавджое. Не рискнули ехать в ночь в поместье, хотя тут и ехать всего два часа. Марта пошла помогать Джейми, а я уж с помощью Кэнди оденусь. Вначале дорожное платье, мы его тщательно почистили, убрали все нитки от украшавших некогда это платье декоративной броши и небольших жемчужин. Старенькие сапожки вчера с вечера я собственноручно начистила так, что издали они казались почти новыми. Вблизи, конечно, их вид никого бы не обманул. Такой же по возрасту полушубок из меха неизвестного мне зверя начесали ещё вчера днём с Мартой. Но вроде бы все проплешины закрыли. Правда, он немного был мне коротковат и по длине, и в рукаве. Видимо, Дженни подросла за последнее время. Самой приличной и дорогой вещью на мне был ажурный белый пуховый платок. Одно время в России они были очень популярны, носили их все. Внутрь подкладывали белую марлю и носили даже в сильные морозы. Помню, в детстве любила рассматривать с бабой Липой большой альбом с фотографиями. Вот в том альбоме и видела фото бабушки вместе с ее четырьмя подругами. И у всех на головах были эти самые платки! Я бы ни за что не надела его, но ситуация была безвыходная - моя родная шляпка совсем не подходила к образу нищей наследницы, а старенький фетровый капор настолько был проеден молью, что выглядел даже ажурным из-за мелких дырочек.

Совсем без головного убора ехать тоже никак, и неприлично, и мы едем мы на север по отношению к нашему Скотиш-Филд. Пока что и у нас ночами подмораживает, и утрами тоже не жарко.

Все, я готова! Старенький ридикюль на руку, там лежит расческа, крошечное зеркальце и документы на меня и Джеймса. А документы на майорат были уже надёжно упакованы среди наших вещей в телеге. Не особо я доверяю дорогому дядюшке. В холле переминался с ноги на ногу недовольный Джейми. Я оглядела его. Стиль "бедненько, но чистенько" выдержан полностью. Поношенные, но крепкие сапожки, теплые брючки, заправлены в сапожки. Темно-синяя теплая курточка из-за некоторого количества позументов и витых шнуров напоминавшая мне то ли польский, то ли венгерский жупан. Правда, из курточки Джейми уже немного вырос, и она ему коротковата, да и тесновата чуть-чуть. На голове синий бархатный берет, не новый, но и не выцветший. Вот из-за этого берета Джейми и дуется. Бурчит, что выглядит в нем, как дура- девчонка! Он бы предпочел, как все его дворовые друзья, надеть шляпон - внебрачную помесь шапки-треуха и картуза.

Получив условный свист от мальчишки-дозорного, загнанного на чердак к слуховому окну, что к поместью свернули три кареты, мы вышли из дома на широкое крыльцо. Мы с Джейми прижимали к себе узелки со своими жалкими пожитками, не планируя более заходить в дом. Кареты, описав широкий полукруг, остановились точно у крыльца. К первой карете тут же подбежал лакей, ехавший с кучером на облучке. Распахнул дверь и подал кому-то невидимому руку. Показалась нога, обутая в черную туфлю с блестящей пряжкой, трость, затем показался и хозяин всего этого великолепия - среднего роста, умеренной полноты, одетый в тяжёлый меховой плащ, на голове цилиндр. Но выражение лица было такое, как будто он унюхал у себя под носом, простите, кучку собачьего дерьма. Следом за ним из кареты показалась сухопарая фигура миссис Саймс в меховой пелерине и таком же капоре. С супругом роднило точно такое же выражение на лице. Следом за матерью из кареты бодро выскочила их дочь, очевидно. Девица примерно моего возраста, только поупитаннее, голубые глаза, золотистые локоны из-под капора, нежный румянец на белоснежном личике. В общем, типичная английская мисс. Единственное, что портило ее хорошенькое личико - это презрительно-высокомерное выражение на мордашке. Но это выражение было наигранным, потому как девица оглядывалась с любопытством. Затем воскликнула:

- Мама, это теперь все наше? Вот напишу этим заносчивым курица из пансиона, что у нас тоже свое поместье и мой папа - барон!

Я с недоумением глянула на господина Генри. Этот лев облезлый не донес разве до сознания хозяина, что титула ему не видать, как собственных ушей? Даже если Джейми будет просить милостыню на паперти, он все равно останется бароном, а дядюшка Дуглас, скупи он все поместья в округе, все равно будет безтитульным купцом.

Внезапно кто-то сильно толкнул девицу чуть пониже спины, убирая ее со своего пути. Дева взвизгнула от испуга, сделала по инерции шаг, поскользнулась на замерзшей небольшой лужице, набежавшей вчера от растаявшего снега. Пытаясь удержаться на ногах, замолотила по воздуху руками, чтобы зацепиться за какую-нибудь ближайшую опору. Увы! Этой опорой оказалась мамашина пелерина, которая начала сползать с плеч маменьки. Теперь визжали двое и валились на землю, как в замедленной съёмке. Ко всем бедам, под вторую руку нежной дочурки попался матушкин капор, который тоже не удержался на боевом посту и неумолимо сползал на глаза миссис Саймс, вместе с намертво, видимо, приколоченным к нему шиньоном. Визг поднялся до крещендо и угрожал перейти в диапазон ультразвука. На подножке кареты застыл мальчишка лет десяти, но весьма упитанный. Он ошарашенно оглядывал это "ледовое побоище", которое сам же и организовал.

Добавил свои "пять копеек" во всеобщий бедлам и господин доверенное лицо. Он выскочил из второго экипажа, где ехал вместе с чемоданами и, подбежав к Саймсу, принялся горячо что-то говорить. Видимо, каялся в том, что не рассказал про титул. И все это под аккомпанемент громких дамских визгов и стонов. Женщины семейства Саймс ползали на четвереньках по замерзшей луже, хватаясь друг за друга, сдирая капоры, теряя шпильки, шиньоны, накладные локоны. Пытались подняться, цепляясь за одежду друг друга и встать на ноги, но не получалось, вновь падали и визжали ещё громче… пацан у кареты пытался мимикрировать под фактуру древесины, из которой было сделано это транспортное средство, ибо отчётливо понимал, что никого другого обвинить в этом не получится.

Слуги тоже замерли. Наши - потому что они не знали, имеют ли они право подойти к новым хозяевам, их собственные слуги - от неожиданности и справедливо полагая, что им же ещё и попадет. И тут до дядюшки дошла, наконец, информация, которую пытался втолковать ему Лайон Кристен. Он вначале побагровел, выпучив глаза и открыв рот для крика, затем побурел (как бы мужика Кондратий не обнял!) и все-таки гаркнул, глядя на жидкую группу встречающей делегации - управляющий, экономка и мы с Джейми.

- Немедленно все в дом зашли! Нечего тут…

Он не договорил, но и так было понятно. Хотя я и не планировала возвращаться, но прошла в холл, надо закрыть некоторые вопросы раз и навсегда. Я оглянулась, когда заходила в двери. Одна из дам догадалась, таки выползти из лужи на чистую брусчатку, поднялась на ноги и теперь брела за нами, тихо покачиваясь. Видно, укачало ее барахтанье на льду. Да, до фигурного катания на коньках ещё далеко… Господин Дуглас влетел следом за нами этаким разъяренным драконом, ещё чуть- чуть и из пасти повалит огонь, а из носа - дым. Не глядя в нашу сторону, он, проходя мимо нас с братом, бросил недовольно:

- Сто гиней, и я вас больше не вижу!

Ээ… этот противный тип не объяснил разве, что титул не продается? Или объяснил, но дядюшка не поверил? Я постаралась ответить, как можно спокойнее и равнодушнее, снисходя к его торгашескому уму:

- Простите, но дело в том, господин Дуглас, что титул неотделим от майората. А поскольку майоратным поместьем является другое, то и титул привязан к нему. Да и по законам Энландии, титул продать нельзя, вы разве не знали?

- Продается все, не слышала, что ли?

- Кроме чести и достоинства!

- Если жрать захочешь, где будет твоя честь и достоинство?

Я пожала плечами:

- Я все равно найду выход, работать буду…

Саймс начал раздражаться на мое упрямство, зло поджал губы и, совершенно не стеснялся, что нас слышат и другие люди - управляющий, экономка, а в проёме двери в служебный коридор торчит любопытная мордашка Кэнди.

- Работать? Хм… ну, это совсем несложно. Одно мое слово и в Лавджое тебя не возьмут даже в дом увеселений! И развалины ваши велю снести вовсе и дорогу туда перекрыть! Сами тогда прибежите продавать свой титул! А я ещё посмотрю!

Ну, не так уж он и не знал ситуацию с титулом, только законы не изучил или рассчитывал всех запугать? Но я точно изучила все законы Энландии на тему наследования титулов, майората. После рассказа поверенного. Поэтому ответила спокойно:

- Тогда это будет называться уничтожением чужой частной собственности! И, кстати, та земля с нашими " развалинами", вам не принадлежит, так же, как и дорога, ведущая к казначейской дороге герцогства. В случае нарушения, дело будет рассматриваться в суде не Лавджоя, а в столице герцогства. Вдобавок, кто вам сказал, что мы намерены ехать в Лавджой? И, чтобы окончательно закрыть этот вопрос, скажу - даже если Джеймс решит отказаться от титула, то он перейдет к члену семьи леди Филиппы, графини Элтон, как к ближайшим родственникам аристократического происхождения. Вам он все равно никогда не достанется. Если это все, то мы пойдем.

Но тут вмешалась вошедшая следом за нами дочура:

- Папа, так это что, ты не барон? Но я уже всем знакомым рассказала. Хочу быть баронессой!!

И для подтверждения своих желаний, топнула ногой. Это она зря. Каблук модных ботиночек угрожающе затрещал и подогнулся. Деву повело в сторону, и она вновь полетела, только теперь на хлипкое креслице, стоявшее в холле. Его спасла от продажи почтенная старость. Не антиквариат, а рухлядь. Тем не менее, данная мебеля не рассчитывала на то что в него усядется с размаху девица с корпулентными достоинствами, да и в принципе кто-то сядет. Поэтому креслице, издав возмущенный "Крак!!" и потеряв одну тонкую фигурную ножку, завалилось набок вместе с дочуркой. Та теперь барахталась в нем, вся куча юбок оказалась почему-то у нее на голове, посему визг оказался немного приглушённым, до крещендо не дотягивал. Но Фаринелли счёл бы ее достойной конкуренткой.

Мистер Кристен было кинулся ей на помощь, но был удержан хозяином. Ну да, девица светила вовсю панталонами, туго обтягивающими весьма приличный задок. Но тут появились новые действующие лица - маменька и младший отпрыск. Узрев свою кровиночку в столь пикантном положении, маман взревела раненой медведицей и бросилась на выручку к дочери. Та, не видя ничего и того, кто пытается ей помочь, взвыла ещё сильнее. Наконец, мамаше удалось снять юбки с головы пострадавшей, и "пленница" увидела белый свет. Соединёнными усилиями матушки и мистера Кристена дева была водружена в вертикальное положение, но сломанный каблук опять подвёл, дочуру вновь повело. Но мать была на страже, перехватила девушку за талию, закинув одну ее руку себе на шею. Дочь визжала уж в профилактических целях. А мне вся эта картина напомнила эпическое полотно три на два метра, виденное мной в музее на экскурсии - "Санитарка выносит раненого с поля боя".

И все, я не смогла удержаться, захохотала, вытирая слезы от умиления. Не выдержав моего хамского хохота, миссис Саймс обвела всех полубезумным (видно так на нее подействовало ползание по льду, да и потеря шиньона) взглядом и взревела буйволом:

- Кто? Кто посмел обидеть Брайди?

Бледный мальчишка, заикаясь, пролепетал:

- Папа, честное слово, это не я! Когда я вошёл, Брайди уже валялась и визжала!

Все молчали, но тут простодушный Джейми вылез с пояснениями:

- Правда, ее никто не толкал! Она сама ногами топала, каблук и сломался! И она упала в кресло. А оно старенькое, чуть живое. А Брайди толстая, кресло сломалось и упало на бок. Вот.

Вот зря Джейми все так выложил! Зря… глядишь и отделались бы по-быстрому и ушли. Но ребенок хотел, как лучше и поторопился, назвал вещи своими именами. Вот "толстую Брайди" нам и не простили. Точнее, дамская часть семейства Саймс вознегодовала до предела. Вначале все шло, как водится, по принципу "сама дура", но далее у нежной дочурки появилась мысль, и она решила воплотить ее в жизнь. Звенящим от негодования голосом она воскликнула:

- Папа, ты посмотри на этих! Ведь они, вероятно, уносят в своих узлах дорогие вещи и драгоценности! А ты говорил, что это все наше теперь! Ну-ка, оборванка, покажи свой узел!

И она сильно дернула к себе тот узелок с жалкими пожитками, что я держала в руках. Я не сопротивлялась, легко отпустила узел. Не ожидавшая такого Брайди опять начала валиться назад уже с моим узелком в руках. Но маменька, помня о сегодняшней повышенной летучести дочери, была начеку и успела поймать ее и вернуть устойчивость. Через это Брайди была несколько нервной и принялась с остервенением вытрясать из узла мои пожитки. Я стояла безучастно, равнодушно смотря на то, как валятся на пол мои вещи. Там и было-то - сменная пара старенького белья, аккуратно заштопанные чулки, пара поношенных домашних платьев - одно теплое и одно тонкое, летнее. И тонкое, все вытертое, полотенце - взяла, чтобы руки в дороге вытереть. Ясно, что злата-серебра, да каменьев самоцветных не обнаружилось. Все верно мы с Мартой угадали, когда спрятали то, что мало-мальски было поприличнее. Разъярённая Брайди подступила ко мне с воплями:

- А ну, быстро говори, куда все спрятала? Папа, ее надо обыскать! Она, небось, все в свою одежду зашила!

- Ага, - поддержала я, - в панталоны! Успокойся, отец покойный давно все продал и пропил! Не гнушался ничем, даже моими платьями. Так что ничего мне, а тебе и подавно, не осталось.

Но тут она узрела на мне тот злосчастный платок и взвыла пожарной сиреной, аж заикаться начала от возмущения:

- Папа, смотри! На ней же знаменитый московский платок! Снимай сейчас же! Папа, ну это же наше! Ты мне такой не купил, сказал, что дорого, а у этой нищенки он есть!

Дядюшка неохотно (видно, не хотел спорить со своими бабами), подтвердил:

-Все имущество в доме, приобретенное родом Рейли, теперь принадлежит мне! Так что отдай платок!

Я злорадно ответила:

-Жаль, но я вас огорчу! Это подарок на мой день рождения от моей двоюродной бабушки леди Филиппы, графини Элтон. И приобретен этот платок ею же. Хотите - предъявляете ей претензии!

При упоминании леди Филиппы дядюшка заметно скис и махнув рукой, сказал:

-Собирайте свои вещи и уходите отсюда!

Господин Генри тут же сказал:

- Да, леди Дженнифер, вот как раз и Том подъехал, он вас довезёт до Лавджоя.

Дядя Дуглас решил насолить нам напоследок:

-Я запрещаю давать им лошадь и телегу из моей конюшни! Пусть идут пешком!

Управляющий равнодушно сказал:

- Воля ваша, господин Саймс, только это не ваша повозка, а фермера. Сегодня фермерский обоз уходит в Лавджой, вот Том и довезёт их. А запрещать ему это вы не можете, он не крепостной.

Дядюшку аж перекосило всего, но мы с Джейми не стали дожидаться продолжения этого балагана, выскочили из дома и бегом припустили к повозке, в которой и в самом деле сидел фермер Том, дружелюбно нам улыбающийся. Я подсадила Джейми в повозку, потом залезла сама. Только сели, как Том взмахнул вожжами, чмокнул и его коняшка мерно затрусила по дороге к большому тракту, где ожидал нас остальной обоз. Мы сидели спиной к Тому и смотрели на медленно удаляющийся дом, в котором родились и выросли Дженни и Джейми. Даже мне было тоскливо. Но этот этап жизни закончился, впереди нас ждёт что-то новое. Знать бы ещё, какое оно будет, это новое.

Среди фермерских повозок была и та, что теперь наша с Джейми. Управлял ею Фредди, сын нашего кузнеца. Среди знакомых коробов я с удивлением увидела и ещё какие-то ящики, откуда торчали хвостики моркови, в плетеных корзинах были видны клубни картофеля, а в большом ящике плотно стояли кувшины с молоком. В ящике поменьше - глечики со сметаной, шарики масла сливочного, в пергаментной бумаге завернут творог. Семья кузнеца решила тоже что-то увезти на рынок? Нет, я не возражала, раз людям надо… но спросила. Фред, весёлый, дружелюбный парнишка лет семнадцати, помотал головой:

- Нет, леди, мамка в следующий выходной поедет на рынок. Это господин Генри загрузил да велел продать и деньги вам отдать, в дороге пригодится.

В груди появился теплый комочек, и я сглотнула невольно подступивший слезы. Добрые люди есть везде, даже в другом мире и в другом времени. А Фредди тем временем продолжал:

- Вы не волнуйтесь, леди Дженни, и на базаре-то стоять не надобно, у нас все по заказам, развезем и все. Овощи сразу в одну таверну, они прошлый раз заказывали, молочное по частным нескольким домам, что останется - с удовольствием возьмут в любой таверне. Да и все наши так делают. На сам рынок едут только те, у кого другой товар. А я вас сразу на постоялый двор свезу, хороший он, мы сами там останавливаемся. Чисто, кормят хорошо и никакого непотребства. Хозяин сам наливает мужикам по кружечке эля и все, больше ни-ни! И мы нонче заночуем, слыхали, что волки частенько на дорогу стаями стали выходить, весна, бескормица. Нас хотя и много, но все равно лошадок жалко, если порвут какую.

Ну, Фред, спасибо! Кто же такое рассказывает людям, собравшимся в дальний путь! Хотя информация и полезная. Значит, будем осторожнее, чаще останавливаться на постоялых дворах, перегоны между ними делать только дневные. Но ещё один вопрос волновал меня, и я его задала, с душевным трепетом ожидая ответа:

- Скажи, Фредди, а про разбойников в этих краях не слыхали? Не бесчинствуют на дорогах?

- Да неа! Это не у нас, это у горцев или у лордов Равнин бывает, нордлинги набегают. Так там местные лорды сами Патрули организовывают, гоняют бандитов. А у нас тихо! Были одно время ватаги из обнищавших в край фермеров после "Овечьего закона", но герцог Майденский приказал повесить пару банд вдоль дорог, больше и не слыхали. Да и северные лорды многих тогда приняли на работу и жилье. Вот и утихло все.

Тут закапризничал Джейми - ему срочно приспичило переодеться! Никакие мои уговоры потерпеть до города не помогали, он ныл, что не хочет появиться в Лавджое оборванцем. Вздохнув, полезла в наши узлы искать его куртку, шарф, шляпу и сапоги. Но брюки были вполне нормальные и раздевать ребенка в телеге до нижнего белья я не стану. Переодела мальчишку, но старые вещи выбрасывать не стала, мало ли куда ещё могут пригодиться! Сунула ему ломоть хлеба с маслом, пусть поест, завтрак в его организме давно забылся. Поев, он сыто привалился к моему боку и задремал. А Фредди опять начал тарахтеть:

- Вот утречком я в вашу телегу свежей соломы постелю, рядно плотное, чтобы солома не кололась, мамка моя дала, а тетка Марта вам одеяло теплое положила и подушек, так что поедете с конфортом!

Это хорошо, если с "конфортом"! Я и сама начала кемарить, все-таки ранний подъем, потом такое общение с "дорогой " родней - кого хочешь выбьют из колеи. Но вскоре Фред воскликнул:

- Смотрите, леди Дженни, подъезжаем! Вон он, Лавджой!

Сразу на постоялый двор мы не поехали, а двинули по адресам заказов. В результате осталось только то, что заказывал тот постоялый двор, где мы планировали остановиться - овощи, молочная продукция. По уверениям сельчан, здесь не крали, поэтому все вещи можно не тащить с собой. И своя охрана, да и сельчане, поужинав, решили ночевать в конюшне - и тепло, и за комнату платить не надо, и соломы вдоволь.

Я забрала из телеги только мешочек с деньгами и мелкими драгоценностями, смену белья и одежды себе на завтра приличную. В Станборо у меня были ещё дела, поэтому не хотелось появляться там растрепой и оборванкой. Ещё немного одежды для братика. И продукты на ужин - отварную курицу, яйца, хлеб, варенье, мед. Я не стала бы этого делать, но увидела, что подавальщицы разносят глубокие миски с жирной похлебкой и такое же жирное мясо отдельно на деревянных досках. Для ребенка это было бы слишком тяжёлой пищей и проблема с кишечником нам совсем не нужна. Зато договорилась с хозяином на ранний завтрак с молочной кашей и творогом со сливками. Все это мы сегодня привезли.

К сожалению, то, что постояльцы будут принимать ванны, не предполагалось, но по моей просьбе мне принесли ведро горячей воды. Кое-как, извернувшись, обтерлась куском старенького полотенца, помыла и Джейми по возможности. Он, правда, был против, утверждая, что суровые мушшины в путешествии не моются. Но мои угрозы посадить его в таз и помыть, как малыша, возымели свое действие. Скорбно вздыхая и косясь на нехорошую меня, лорд Джеймс изволил вымыть руки и моську. Далее мы поужинали и легли спать. Ключ я оставила в двери, повернув его на половину оборота. Теперь к нам никто снаружи не зайдет. Читала в какой-то книжке… или в фильме видела? Не помню.

Утром поднялись ещё до света, торопливо позавтракали горячей молочной кашей, хорошо упаренной в печи, с маслом, съели по ломтю хлеба со своим медом, выпили травяного отвара. Чай здесь уже был, но в такую цену, что глаза сами вылезали наружу посмотреть - правда, что ли, такая цена? К сожалению, зарослей кипрейника, то есть иван-чая, пока мне не встречалось. В детстве моем баба Липа водила меня собирать листья кипрея, собирать листочки дикой смородины, выкапывать корни шиповника и собирать его ягоды. Все это она сушила, и мы весь сезон пили такой отвар. Пенсия у бабули была невелика, да и моя тоже не поражала воображение своей величиной. Вот и выручали нас свои заготовки да весело хрюкающие поросята в загоне, кудахтающие куры и противная коза Манька. Единственное, чего я боялась истерически, так это гусей, и бабушка в конце концов избавилась от них. Ладно, чего уж теперь… все равно той жизни уже не будет и козы Маньки тоже.

В конюшне мужички-фермеры тоже просыпались и собирались в дорогу, они и помогли запрячь нашу лошадку. Мы распрощались, уважительно раскланявшись друг с другом. Джейми вскарабкался на телегу за мою спину, улёгся на свежую солому, покрытую рядном, укрылся теплым одеялом и сладко засопел. Ранний подъем - точно не его любимая привычка. Я сама устроилась поудобнее, натянула кожаные перчатки с мехом, подобрала вожжи, дернула ими, и лошадка неторопливо потрусила на выезд из Лавджоя в сторону Станборо. Увижу ли когда ещё эти края и этих людей? Не знаю. Но хотелось бы однажды вернуться и вернуть родной дом для Джейми. Получиться ли? Тоже не знаю, но буду стараться. А пока - вперёд, к новому этапу нашей жизни!

В Станборо приехали уже во второй половине дня. Сразу проехали к конторе нашего поверенного. Рассказала все о прибытии семейства Саймс. Мистер Мак-Миллан решительно сказал, что отказался от ведения дел Дугласа Саймса. Оказывается, дядюшка уже обращался к нему, когда проезжал Станборо, но поверенный отказался, сославшись на свою загруженность. На самом деле ему просто был неприятен этот человек. И последние события только убедили его в правильности принятого решения. Я рассказала и о угрозах в отношении Скотиш-Мэнор. Мистер Мак-Миллан заверил, что будет отслеживать все действия Саймса в этом направлении и управу на него он найдет в случае чего. Забрала ещё у поверенного все приготовленные для нас документы. Уверила его в том, что обязательно сообщу ему о том, где мы устроились с братом, и оставлю адрес для переписки.

Ещё поинтересовалась, не посоветует ли он мне приличный постоялый двор, безопасный для нас с Джейми. Хотя и богатства у нас нет и воровать особо нечего, но и лишиться последних панталон как- то тоже не слишком хочется. Да и маленький ребенок и слабая, робкая девушка - тоже неплохая добыча для любителей. И я скромно опустила глазки в пол после этих слов. Ну, тут я покривила душой, если честно. Это Дженни у нас нежный цветочек, а в моей родословной точно потоптались кактусы. Так что, если я и цветочек, то кактуса, а не нежной фиалки. То есть, я смогу постоять за себя и брата против одного-двух мужиков, а вот если толпой кинутся - то вряд ли. В экспедициях всякое бывало, вот и научилась многому, но в общем, высот профессионализма в драке я не достигла.

Поверенный охотно подсказал такой постоялый двор, где все было весьма прилично и охрана там была на уровне. Туда мы и направились, но решила ещё проехать по улице, где был расположен и небольшой дом мистера Генри. К моему удивлению, он был уже дома. Радостно нас встретил, пригласил выпить с ним чая. Рассказал, что он уволился в тот же день к вечеру. Хотя Дуглас и разозлился, но удерживать его не имел права. Сдал все хозяйственные журналы, там у него был полный порядок, даже небольшая денежная сумма, которую Генри начал собирать на королевский налог, была на месте. Переночевал у Марты в доме, а утром нанял повозку до Станборо и живёт теперь дома. Марта тоже сдала свои дела, но у нее все было больше, ревизию проводила сама новая хозяйка и была недовольна увиденной бедностью. Но к Марте на эту тему претензий не предъявить, пришлось миссис Саймс поджать губы и молча пересчитывать ложки-вилки. Сейчас Марта решала последние дела в своей семье, оставляла дом и хозяйство на сына и невестку, а потом приедет к нему в качестве экономки. За столько лет они привыкли работать вместе и им было комфортно вдвоем.

Я и ему пообещала написать, где и как устроимся. Мистер Генри вздыхал и был уверен, что хозяйство поместья Дуглас развалит ещё быстрее, чем наш пьяница-отец. Тем более, управляющим Саймс назначил свое "доверенное лицо" Лайона Кристена, который ранее вообще никогда не жил в сельской местности и представления не имел в общем и целом о сельском хозяйстве. Мы тепло распрощались и поехали на нужный нам постоялый двор. Переночевали без всяких приключений. Наутро я вновь приняла облик небогатой крестьянки, оставив себе только перчатки да добавив в сапоги ещё теплые носки… это чтобы не простыть, а перчатки - чтобы не убить окончательно руки. Переодела и Джейми, несмотря на его вопли и недовольное лицо. «Не стоит дразнить гусей» своим обликом благородных господ. Вот и все. Начался последний этап нашего путешествия к намеченной цели. Во всяком случае, я так думала.

Наше путешествие до Элтон-холла продлилось две недели. Вероятно, можно было бы и быстрее добраться, но я не чувствовала себя таким уж уверенным пользователем кобылы. Да и чем дальше на север, тем становилось холоднее, местами и снег ещё плотно лежал, на телеге было тяжело ехать по снегу. Но ни саней, ни возков на полозьях нам не попадалось на глаза. Вообще, что ли неизвестен здесь такой вид транспорта? Странно! Но уж как есть, так и едем потихоньку.

Вначале надувавшийся оскорблено, когда я на него натягивала кофту и кожушок, надевала вторые теплые брючки, Джейми теперь помалкивал и даже сам попросил теплые носочки в сапожки. И предпочитал проводить время в телеге, лёжа под теплым пуховым одеялом. Перевернувшись на живот и подперев голову рукой, разглядывал проплывающие мимо пейзажи. Хотя, чего там разглядывать? Все однообразно - заснеженные поля, редкие деревушки с глинобитными или сложенными из дикого камня домишками под соломенными крышами. Но хотя бы из крыш торчали печные трубы - значит, дома топят не по-черному. Интересно, почему крыши черепицей не кроют? Ведь солома - это крайне пожароопасная вещь. В Лавджое и Станборо я видела, что дома в городе под черепицей, но все-таки сложены из камня, отесанного, правда. Проблема с кирпичами? Хотя в производстве кирпичей тоже есть свои подводные камни. Это прежде всего - хороший карьер с пригодной для этих целей глиной. Глины в округе может быть и много, но она может не подойти для изготовления кирпичей. Везде есть свои нюансы. А везти сюда хоть глину, хоть готовые кирпичи, может быть экономически нецелесообразным. Ладно, поживем, увидим. Зачем бежать впереди паровоза?

Права была Марта, предупреждая меня о том, что надо быть внимательнее и настороже. Ох, права! Было у нас два неприятных эпизода в дороге. Остановились мы в небольшом городке на постоялом дворе на выезде из городка. Мне с самого начала не понравился этот двор и поэтому я вначале объехала все остальные таверны в городке. Но, увы! это были обычные городские забегаловки, без комнат для проживания постояльцев. Пришлось возвращаться в тот постоялый двор. Все самое ценное я забрала с собой из телеги. Лошадку нашу за дополнительную мелкую монетку конюх обещал обходить и накормить. Джейми я сразу загнала в комнату и велела не высовываться. Плату за комнату я внесла сразу при заселении, чтобы утром не терять времени. В обеденном зале было шумновато, но пока было все в пределах нормы. Я попросила принести нам чайник кипятку и ведро горячей воды. Хозяин кивнул, сказал, что воду принесет чуть позже работник, а за кипятком придется спуститься самой, подавальщицы и так сбиваются с ног.

Приготовив все для ужина, я спустилась вниз за кипятком. Веселье в зале набирало обороты и пошло вширь. Подавальщиц, уже не стесняясь, хлопали пониже спины, пытались ущипнуть. И гоготали при этом. Пока ожидала у дверей кухни, где мне наливали кипяток, мне уже поступило несколько предложений "отдохнуть" в хорошей компании. Но я молчала и, получив свой чайник, шустрой мышкой рванула наверх. Потом молчаливый мужик принес горячую воду и уходя сказал, что лучше нам закрыться, мол, сегодня гуляют наемники из пришедшего днём обоза.

Собственно, так и сделали. Помывшись и поужинав все ещё домашними припасами, я закрыла входную дверь на массивный засов и дополнительно придвинула тяжеленный сундук, стоявший в комнате. И мы легли спать. Джейми уснул почти сразу, устал мальчишка от долгой дороги. А я долго лежала, слушала, что там внизу. А там веселье сменилось дракой, потом послышались свистки стражников. На какое-то время все стихло, а потом веселуха продолжилась, как ни в чем не бывало. Постепенно и я задремала. Поэтому стук в дверь услышала не сразу. Когда поняла, то в дверь уже тарабанили и даже пытались выбить ее плечами и ногами. Но засов выдержал, хорошего качества был. Послышались пьяные выкрики. Незваные гости громко возмущались, что я, такая-сякая, побрезговала компанией достойных мужчин и теперь они пришли высказать мне свое "фи" и потребовать свою долю внимания и ласки.

Хозяин поднялся наверх только тогда, когда крики достигли уж самых неприличных выражений и децибел. К тому же начали выглядывать полуодетые другие постояльцы и громко возмущаться. Видимо, хозяин успел вновь вызвать стражников, потому как топот множества сапог по лестнице и свистки ясно об этом говорили. "Достойных мужчин " увели, а хозяин осторожно постучал в дверь:

- Леди, у вас все в порядке? Не бойтесь, теперь до утра их не выпустят из участка! Спите спокойно!

Как ни странно, я действительно вскоре крепко уснула и спала до утра без всяких сновидений. Видимо, и у организма есть свой запас страха. А когда он заканчивается, то включается режим пофигизма.

Утром уехали чуть свет, даже пресловутых волков не побоялась. А вот насчёт того, что переночевавшие в участке любители женского внимания и ласки, вовсе не ожидавшие что их веселая вечеринка закончится столь плачевно, воспылают ко мне добрыми и ласковыми чувствами - тут меня терзали смутные сомнения. И так, зараза, сильно терзали, что я предпочла "сделать ноги". Потому как не знала, когда этих граждан выпустят из узилища.

Дальше все шло нормально, мы потихоньку приближались к цели своего путешествия. Я успокоилась и забылась. А зря. Судя по карте, которую я купила ещё в Станборо, приближался город размерами со Станборо. Там я и планировала остановиться на ночёвку. Правда, был ещё постоялый двор неподалёку до города, стоявший просто у дороги. Такая обособленность не внушала мне доверия, и я твердо решила проехать мимо. Но, как на грех, наша лошадка ухитрилась потерять подкову в одной из колдобин, заполненной талой водой, снегом и грязью. Кое-как дохромали до этого постоялого двора. Хозяин уверил, что кузнец и небольшая кузня есть, расположены сразу за постоялым двором. Проезжающим частенько требуется помощь кузнеца, вот он и осел здесь.

Пока распрягли лошадку, пока доставили в кузню… подковал кузнец лошадь быстро и сноровисто, заодно осмотрел и другие подковы. Оказывается, ещё одна держалась "на честном слове и одном крыле…". Делать нечего, перековали и эту ногу. Хорошо, что я заранее достала чуть побольше денег из мешочка себе в карман платья. Вздохнув, расплатилась с кузнецом. На улице уже стояли прочные сумерки, ехать до города бессмысленно, да и Джейми разнылся, что он хочет кушать и спать. Пришлось плестись в постоялый двор. Оплатила комнату, хозяин сам предложил нам не спускаться вниз на ужин, подавальщица принесет. Я отказалась от их ужина, хотя хозяин очень настаивал, но у нас ещё оставались припасы и их надо было съедать, чтобы не испортились. Тогда он начал уговаривать меня взять у них хотя бы морс, мол, свежайший, из лесных ягод, замороженных на зиму. Я согласилась на морс, только чтобы отвязаться от настырного предложения. Сама же решила, что пить его не будем, потом схожу и просто горячей воды попрошу.

Первый неприятный сюрприз заключался в том, что на двери не было засова и она вообще открывалась наружу. Оставив Джейми распаковывать наши припасы для ужина, я нашла наш чайник и спустилась вниз. И попросила одну из подавальщиц налить в чайник кипятка. Девушка удивилась:

- Так вам же Джоанна унесла кувшин морса!

- Понимаете, просто хочу ополоснуть кипятком наши ложки-миски, да и ребенку руки с мордашкой помыть теплой водой, не холодной…

Девушка понятливо кивнула и, взяв мой чайник, убежала на кухню. А я выдохнула. Не говорить же в самом деле, что я тот кувшин, от греха подальше, чтобы Джейми случайно не выпил морсу оттуда, вынесла из комнаты и поставила в укромном уголке на лестничной площадке. Только вот когда я возвращалась с чайником кипятка, кувшина не было. Забрал хозяин или подавальщицы?

Джейми последнее время засыпал быстро и рано, замучился ребенок в этой дороге. Я ещё немного посидела, подсчитывая нашу наличность, хватит ли того, что я положила в карман платья, до Элтон-холла или ещё будут непредвиденные расходы? Не хотелось бы. По моим очень приблизительным расчетам нам ехать ещё дня три, максимум, четыре. Приготовила одежду на утро (вот ещё одна проблема - стирка белья, если приносили горячую воду, то стирала исподнее в воде, что осталась после нашего мытья), проверила дверь. Как обычно, в таких случаях, когда не было засова, то закрыла замок не полтора оборота ключа. Посмотрела, чем смогу обороняться, если что. Эх, не принесла кнут из телеги. Но кто же знал! На полочке на стене стоял зачем-то шандал, но свечей в нем не было, только одинокая свеча в подсвечнике, которую я погасила, ложась в кровать. Пока можно спать смело, если что и случится, то позже, когда угомонятся постояльцы и разойдутся по своим местам посетители обеденного зала.

То ли все-таки я была настороже, то ли уже выспалась, потому что легла рано, но я хорошо расслышала шебуршание у двери, кто-то пытался открыть ключом замок. Разумеется, это не удалось, поэтому послышались сдавленные проклятия. Я тихо встала, сунула ноги в чуни - подарок Марты, повязала шаль поверх ночной сорочки крест -накрест и стала ждать. Продолжение было довольно неожиданным и малоприятным, конечно. Внезапно раздался скрип и часть стены, дрогнув, начала потихоньку открываться. Замаскированная дверь! Я мухой вспорхнула с кровати, на которой сидела, схватила приготовленный шандал, нашарила ногой под кроватью ту самую "ночную вазу", в которой явно что-то булькало - спасибо, Джейми! И встала у расширяющейся щели от двери, сбоку. Надеюсь, элемент неожиданности сработает. Когда щель стала достаточной, чтобы в нее мог протиснуться человек, он, то есть человек, и полез. Я долго не раздумывала, с размаху выплеснула содержимое горшка в предполагаемое лицо злоумышленника, да ещё и приложила краем сего полезного сосуда куда-то в область носа. Никогда не слышавший о пользе уринотерапии и совершенно не заботившийся о состоянии своей кожи лица, мужик, а это точно был мужик, взвыл раненным буйволом и шарахнулся в сторону, повалив кого-то за собой и уцепившись за край хлипкой дверки. Очевидно, эта строительная конструкция не была рассчитана на то, что на ней будут висеть всякие разные типы, поэтому издала печальный: "Крак!" и оторвалась, оставшись в руках у мужика. Этого он уже не вынес и завалился навзничь, прямо на того, кто пытался подняться. Но в темноте мне все-таки удалось разглядеть ещё одного нападавшего, жавшегося позади всех. И тогда я завизжала! Визжала я с душой, с огоньком, визг поднялся до крещендо. И от души врезала массивным шандалом прямо меж глаз третьего. Или куда там попала. Проснувшийся Джейми охотно принял участие своим визгом дискантом в творящемся бедламе. В коридоре послышались испуганные голоса постояльцев, вышедших на такое безобразие. Я открыла дверь, продолжая визжать. Конечно, народ тут же набился в нашу комнатушку. Я зажгла свечу и охотно демонстрировала открытый проем в соседнюю пустую комнату и двоих неудачливых злоумышленников. Третьего не было. А первые двое присутствовали. Самый первый и храбрый тихо лежал, скромно прикрывшись оторванной дверкой, нещадно воняющий мочой (а говорят детская моча целебная, врут, гады!) и, пардон, как бы чем не хуже. Но это вполне могло быть и его собственное производство. Попавший ребром горшок рассек кожу на щеке и носу, и теперь там обильно текла кровь, смешанная с мочой. Будем считать за дезинфекцию. Второй безуспешно пытался выбраться из-под гражданина с дверцей, но неудачно. Видимо, хорошо приложился головушкой, до сотряса. Хотя, чему там сотрясаться, мозгов явно нет? Поэтому движения были раскоординированные и он вновь бессильно падал, гулко стукаясь головой о пол.