Лощина с поросшими травой склонами и неровными каменистыми пиками передавала слова будто воронка, поэтому, когда Шань Му услышал их и поднял голову в поисках матери, он с удивлением обнаружил, что она машет ему издалека. На мгновение он задумался, не помахать ли в ответ. А потом увидел вдалеке огромное крутящееся облако пыли и понял, что мама не приветствует его, а предупреждает. Он почувствовал, как земля содрогается от грохота копыт, услышал гиканье и крики всадников.
– Шань Му! Бери Шань То и беги! Слышишь меня?! БЕГИ!
Прищурившись, Шань Му увидел на дальних полях с десяток всадников. Даже с такого расстояния было ясно – это люди Баоцзюня.
– Беги к реке! – кричала мама. – Скорее!
Но Шань Му не двигался. Причина была проста: всадники уже увидели его и с радостью бросятся в погоню, как за собакой, если он побежит. Убийство для этих людей – всё равно что развлечение.
Всадники тем временем уже добрались до ближних полей. От их мечей и золотых украшений на шеях и руках отражалось солнце. Несколько жителей деревни, в том числе и отец Шань Му, бежали к своим домам, сняв шляпы и побросав серпы и косы.
Когда всадники ворвались в деревню, жители разбежались, словно напуганный косяк рыб. Подручные Баоцзюня, полускрытые в клубах пыли, со смехом спешились.
Шань Му посмотрел на них. А потом, пешком, а не бегом, прошёл к своему младшему брату Шань То и отвёл его в хижину. Съёжившись на земляном полу и тесно прижавшись друг к другу, они слушали приказы, выкрикиваемые бойцами:
– Покажите свои лица!
– Всем выйти!
– Быстро!
Незнакомые, некрасивые голоса.
Шань Му шептал на ухо брату что-то успокаивающее. Шань То был до смерти напуган; Шань Му чувствовал, как того трясёт, ощущал поток ужаса, несущийся сквозь него и топящий под собою все другие мысли. Стараясь дышать размеренно, Шань Му задумался, зачем пришли эти люди. За едой, наверное. Погода была плохая, из-за неё у всех неурожай – в том числе и у Баоцзюня и его людей. Но даже несмотря на то что запасы на зиму в деревне остались небольшие, всадники готовы не задумываясь забрать столько риса, сколько смогут унести. Они уже так делали.