Нечитаемые. Навязанное противостояние

2 ГЛАВА. АРЕНА

Наше время, день второй,

Северная африканская республика,

Взгляд со стороны.

— Итак, подведём итог нашей непродолжительной беседы, — Адис прохаживался вдоль ровной шеренги своих учеников. Звук его шагов эхом разносится по пустой комнате с панорамным окном. Наигранный дружелюбный тон звучал угрожающе, заставляя их внутренне содрогаться. — Ни один из вас не может внятно ответить на интересующий меня вопрос.

— Мастер, разрешите…

— Закрой свой рот! — Адис сорвался на крик. Он вплотную подошёл к высокому голубоглазому блондину, посмевшему подать голос, и пристально посмотрел в его лицо. Адис едва доставал до подбородка юноши. — Мартин, тебе показалось, что я закончил свою мысль? Или я разрешил тебе говорить?

— Простите, Мастер, за мою дерзость, — блондин с достоинством выдержал испепеляющий взгляд. — Но мне кажется, что вы не позволяете нам высказаться.

— Ты не душевнобольной и не ребёнок, следовательно, ты можешь отвечать за то, что вылетает из твоего рта, — Адис отвернулся от учеников и щелкнул пальцами. В тот же миг горбатый мужчина с изуродованным лицом спешно внес в комнату стул, неуклюже прихрамывая на правую ногу. Он поставил стул перед своим Повелителем и, дождавшись разрешения уйти, также спешно удалился.

Удобно разместившись на стуле, Адис продолжил:

— Сейчас я дам тебе минуту и буду слушать не перебивая. Если твой монолог не произведёт на меня впечатление, тогда ты очень пожалеешь о своей дерзости. Время пошло.

Пять пар глаз устремились на Мартина. В них можно было увидеть презрение, злорадство или удивление. Но блондин смотрел только в глаза Адиса. В них он видел заинтересованность и надежду. Главный конкурент, любимец Адиса, бесследно пропал. Это шанс. Пока будет идти поиск, можно дискредитировать Рональда в глазах Мастера. Сейчас он мог окончательно обойти своих «коллег». Зарекомендовать себя, заручиться благосклонным отношением Адиса. В дальнейшем, возможно, удастся получить заслуженную должность старшего советника Мастера. Тогда он постепенно избавиться от бездарей, по ошибке ставших учениками Адиса. Перспективы вскружили ему голову.

— Спасибо за предоставленную честь, Мастер, — Мартин сделал шаг вперёд, уважительно поклонился и продолжил, — Пропажа Рональда — это серьёзная непростительная пощечина, дерзкий плевок в нашу сторону. Так как ни у кого нет никакой информации, — презрительный взгляд через плечо на своих коллег, — я позволю себе высказать свои мысли. В последнее время Рональд занимался поиском, контролем и ликвидацией «закрытых» на восточном побережье Американского континента. Как мне известно, крайний объект, который он разрабатывал, была женщина по имени Элизабет. Незадолго до его исчезновения, я общался с ним по телефону. Пока что это вся известная мне информация. Но я готов заняться расследованием, конечно же, если вы мне позволите…

— То есть ты хочешь сказать, что я не знаю, какие указания раздаю своим ученикам, своим помощникам и своим рабам? — лицо Адиса покрылось красными пятнами, — Ты пересказываешь мне общедоступные факты! Ты вздумал водить меня за нос, мальчишка?

— Ещё раз простите меня, Мастер, но минута еще не закончилась.

Адис резко вскочил со стула и вновь оказался рядом с высоким блондином. Схватив его за подбородок, он пристально посмотрел в его голубые глаза. «Кажется, я переборщил» — пронеслось в голове у Мартина. Странно, но страха он не чувствовал. Чувствовал ли неуверенность? Возможно. Чувствовал ли злость? Возможно. Чувствовал ли разочарование? Конечно! Но страха он абсолютно не чувствовал. Настал час расплаты за его неудачную игру. Соратники смотрят на него, как на смертника. Они застыли в ожидании развязки, предвкушая отличное представление. Наконец-то этот выскочка получит по заслугам.

Адис славился своей вспыльчивостью. Адис славился своей жестокостью. Но не меньше легенд ходило и о его непредсказуемости.

— Оставьте нас одних, — тихо произнёс он.

Ученики надеялись увидеть показательную экзекуцию. Но они никак не ожидали такого развития событий. Переводя взгляд с Адиса на Мартина и обратно, они не спешили выполнять приказ. Немой вопрос и недоумение читалось в их лицах. Реакция последовала незамедлительно.

— Пошли вон, твари! Я сказал все вон! Или у кого-то проблемы со слухом?

Мгновение. Адис стоит возле Мартина. Ученики медленно разворачиваются. Мгновение. Адис уже возле стула. Ученики срываются со своих мест. Мгновение. Стул отрывается от земли и оказывается в руках Адиса. Ученики, толкаясь, стремятся к двери. Мгновение. Стул пролетает в считанных сантиметрах от головы последнего ученика, покидающего комнату, и с треском разбивается об стену. В комнате становится тихо.

Мартин не смел шелохнуться, не зная чего ожидать от своего вспыльчивого наставника. Он видел, что Адис смотрит в сторону двери, громко вдыхая и выдыхая воздух. Его шея и лицо были напряжены, глаза широко раскрыты. Кисти рук усердно сжимались в кулак и вновь разжимались. Он был в бешенстве. Мартин почувствовал влагу на руках. Сердце бешено колотилось в груди. Вот теперь стало по-настоящему страшно. Ему хотелось провалиться сквозь землю или раствориться в воздухе. Что угодно, лишь бы не быть здесь.

— Шутки кончились, Мартин, — Адис медленно повернул голову в сторону блондина. — Ты пытался разыграть свой спектакль, а стал героем моего представления. Ты еще здесь, а это значит, что я готов тебя слушать. Ты что-то знаешь, но не спешишь мне рассказывать. Это глупо. На днях пропал мой лучший ученик. Пропал бесследно. А ты прекрасно понимаешь, что носители не пропадают бесследно. Для твоего же блага советую не играть со мной, а рассказать всё, что тебе известно. В противном случае на ближайшем Совете, когда меня потребуют ликвидировать одного из своих учеников, я с радостью выставлю твою кандидатуру. Надеюсь, ты осознал серьезность моих намерений.

— Да, Мастер, осознал, — Мартин сглотнул возникший в горле ком, голос предательски дрожал. Однако даже из сложной ситуации необходимо выжимать максимум. Следует взять себя в руки.

— Можешь рассказывать, — Адис вновь щелкнул пальцами и тот же горбатый раб, также прихрамывая на правую ногу, внес в комнату такой же стул. — Попытка номер два.

— Спасибо, Мастер. Если позволите, я буду с вами до конца откровенен. Для вас не секрет, что мы боремся друг с другом за место пол солнцем. То есть за место возле вас. Хитрости, уловки, подставы. Не хочу показаться наглецом, но Рональд являлся основным конкурентом для меня. Поэтому наши отношения были далеки от дружеских. Мы ненавидели друг друга.

Адис внимательно слушал монолог, не сводя глаз с блондина. Его лицо озарила улыбка. Тело расслабилось. Теперь он не создавал зловещего впечатления. «Я на верном пути» — подумал Мартин и продолжил своё повествование:

— Имея не столь сложные задачи в Северной Америке нежели Рональд, я позволил себе заняться разработкой плана по подрыву его авторитета. Договорившись с ним о встрече в чётко определенном месте, я подготовил «маяки» и решил изучить возможные варианты развития событий. Но ни в одном из них я не встретился с Рональдом. Понимаю, что мои способности не столь выдающиеся, однако это было довольно странно. Заподозрив его в трусости или в ответной подставе, я не преминул связаться с ним. Наш разговор прошел на повышенных тонах. Он пообещал, что обязательно встретится со мной. Но не из-за моей прихоти, а чтобы поправить овал моего лица за клевету. Я был доволен эффектом. Но что-то внутри меня заставило снова обратиться к линиям. И я вновь не увидел своей встречи с Рональдом. Сославшись на усталость, я отправился в небольшое сексуально-алкогольное путешествие по ночному городу. А утром я узнал о пропаже Рональда. Наша встреча не состоялась.

— Ты уложился.

— Простите, Мастер, что?

— Ты уложился в минуту, Мартин, — Адис поднялся со стула и подошёл к окну. — Можешь ведь, когда хочешь. Теперь меня интересуют твои выводы постфактум.

— Я подозреваю, что это кто-то из членов Совета затеял игру против вас, Мастер, — Мартин занял место у окна по левую руку от Адиса. — Кто конкретно, не буду предполагать, дабы не быть голословным.

— Теперь слушай мою информацию и делай предположения. Возможно твой посредственный разум все же родит гениальную идею, — Адис упёрся лбом в прохладное стекло. — Не так давно наша операция привела к смерти носителя Ричарда. Ты об этом прекрасно знаешь. Это был его потенциальный ученик. Не инициированный, но всё же. Потеря носителя стала для Экономиста серьёзным ударом. Молодость. Неопытность. Это те качества, которые заставляют людей делать глупые необдуманные поступки. Что ты на это скажешь?

— Я думаю, что молодость и неопытность заставили бы его либо искать помощи у более влиятельного члена Совета, либо чётко следовать Уставу.

— Тебе видней, мой молодой неопытный друг, — Адис позволил себе колкость. Наверно это был хороший знак. — Либо то и другое вместе. Мои шпионы донесли, что Ричард встречался с Ибрагимом. А затем мне пришли письмо с приглашением на Совет и претензия с требованием выбрать ученика для ликвидации. Всё это случилось за день до пропажи Рональда.

— Вы думаете, что Ибрагим мог воспользоваться сложившейся ситуацией и затеять свою игру?

— Легко. Это же возможность лишить меня сразу двух учеников. Лично я мимо такого шанса не прошел бы. Но он не настолько глуп, что бы действовать прямолинейно. Сам Ибрагим не стал бы мараться. Вероятнее всего, он разыграл Ричарда вслепую. Возможно, подстроил посадку потенциального ученика на тот самолёт. Я не удивлюсь, что у него есть шпионы в нашем окружении. Поделился информацией с Экономистом о виновниках трагедии. Снова «привет» от его шпионов. Нашептал об инертности Совета, о необходимости действовать решительно. Он знает, что когда мы возьмемся за расследование, к нему не должна потянуться ни одна ниточка. Теперь остается один вопрос: как они замаскировали преступление?

— Возможно это какой-нибудь артефакт, что-то вроде наших «глушителей»? — Мартин чувствовал, как Адис проникается доверием к нему.

— «Побочники» не способны создать такой артефакт, — возразил Адис.

— Но Ибрагим же первым присоединился к вам. Он считает себя выше остальных «побочников». Ровней вам. Необоснованно конечно, но все же. Его силы достаточно велики. Может быть, время и усердие позволили ему создать что-нибудь этакое?

— В принципе такой вариант возможен, но маловероятен.

— Исходя из ваших рассуждений, нам необходимо обратить внимание на Луцима или Отэктея, — Мартин получал удовольствие от общения с Адисом. Мастер говорит с ним. Мастер советуется с ним. Его мечты были не безосновательны.

— Отэктей — помешанный на смерти псих, он никогда не вмешивался в борьбу за власть и влияние. Он живёт в своём прогнившем смердящем мире. А вот Луцим вполне мог задумать небольшую комбинацию.

— А мог ли Луцим разыграть вслепую Ричарда?

— Ричард подвержен влиянию Ибрагима, который и протянул его в элиту. К остальным он относится с опаской. Помимо этого, сам Луцим пренебрегает общением с «побочниками».

— То есть мы имеем два вариант: либо Луцим, либо Ричард под чётким руководством Ибрагима. И везде есть свои «но».

— Да, два варианта, — задумчиво отозвался Адис.

— Я повторяюсь, но я готов заняться расследованием, конечно же, если вы мне позволите… — Мартин чувствовал, что надо действовать, не упускать свой шанс.

— Я не уверен в твоей компетентности, — начал Адис, — твои амбиции и твои личные счёты с Рональдом не позволят тебе эффективно заниматься поиском…

— Справедливо, Мастер, я не заслужил такой чести, — перебил его поникший блондин.

— Но, учитывая тот факт, что Рональда нет в мире живых, я решил отдать право заниматься расследованием тебе, — казалось, Адис не заметил его реплики.

— Рональд мёртв? Я вас не понял, Мастер.

— Ты будешь заниматься этим делом, что здесь непонятного? Однако ты будешь искать не Рональда, а того, кто его убил, и всех связанных с этим подлым поступком.

— Вы думаете, Рональд мёртв? — блондин никак не мог успокоиться.

— Я уверен, — боль, не тревожившая Адиса пару дней, вновь проникла в его голову и неприятно зашевелилась, устраиваясь удобней. — Кроме тебя никто не должен знать, что он мёртв. Никто не должен знать о деталях расследования. Если же информация просочится, я могу решить, что ты — шпион. Кого тогда ожидают печальные перспективы?

— Но с чего вы решили, что он мёртв? — Мартин пропустил мимо ушей риторический вопрос Адиса.

— Я начинаю жалеть, что назначил тебя. Чего ты заладил спрашивать одно и то же? Ступай. Займись делом. Начни с поиска той «закрытой», кажется, её звали Элизабет. Она может что-то знать. Подготовь информативную базу, а затем с небольшой командой отправляйтесь в Америку. И не забудь вычислить предателя в наших рядах.

— Слушаюсь, Мастер, — Мартин почтительно поклонился и неспешно направился к дверям.

— И ещё одно, — окрик Адиса застал его в дверном проёме. — Завтра ты будешь сопровождать меня и мою дочь на Большой Битве. — Блондин застыл в дверях, лицо его расплылось в довольной улыбке. — Ну, чего встал? Ты свободен. У меня мигрень от твоего довольного лица. Убирайся, я сказал.

Мартин спешно удалился. Хватит на сегодня испытывать судьбу. Адис мог в одно мгновение сменить милость на более привычное для него состояние, на гнев. Общение с ним похоже на прогулку по минному полю с завязанными глазами и простреленной ногой. Но вроде повезло. Даже больше, чем повезло! Награда за мужество и терпение — информация о смерти любимчика Адиса. А свято место пусто не бывает. Плюс к этому мужчина будет сопровождать Мастера и его прелестную, но своенравную красавицу дочь. Это была победа. Маленькая, но очень важная победа.

Наше время, день второй,

Местоположение неизвестно,

Взгляд со стороны.

Маленький Андрей наблюдал за пробегающими мимо деревьями. Несмотря на то, что пейзаж за окнами мог не меняться часам, он не отрывал глаз и смотрел как завороженный. Мальчик надеялся, что из-за деревьев покажутся звери. Больше всего Андрюша хотел увидеть волка или медведя, однако если бы ему на глаза попались лис или олень, он не очень бы расстроился. Но время шло, а мальчик не увидел даже обычного зайца.

Периодически за окном проносились небольшие деревушки. Они особенно привлекали Андрюшу. Ветхие деревянные домики казались ему чем-то таинственным. Людей не было видно. Они, казалось, пустовали, но мальчик знал наверняка, что в них кто-то живет. Кто-то загадочный. Кто-то, как и он, награжденный даром замечать красоту природы, любоваться и радоваться ей. Иногда он видел небольшие озера и речки. Тихую гладь воды и бурный поток стихии. Видел рыбаков на лодках, рыбу, плещущеюся в воде.

Он уже практически привык к шуму, который стоял вокруг. Люди разговаривали, веселились, не обращая внимание на ту красоту, которая проносилась мимо. Другие дети бегали по этому странному месту, которое мама назвала неизвестным словом «вагон-плацкарт», как заведенные. Дети были предоставлены сами себе, пока их родители пили странную, дурно пахнущую воду, от которой они все громче и неразборчивей говорили. Один Андрюша не желал присоединяться к общей игре, потому что считал себя достаточно взрослым. Ему больше нравился тот мир, который улыбался ему из окна.

Пару раз он пытался привлечь внимание папы и мамы, к тому, что происходит за окном, поделиться с ними своей радостью. Но они предпочитали общаться с другими взрослыми, которых называли попутчиками. Про Андрюшу родители вспоминали редко и то по пустякам. То иди покушай, то иди поспи…. Но как можно спать, когда перед тобой открывается такая красотища!!! Все это он видел впервые — в своем маленьком городишке ничего кроме грязи и полупустых улиц он никогда не видел. Да и родителей он видел редко — они все время пропадали на работе. Андрюша с детства знал, что надо серьезно относиться ко всему и трудиться. Дома он всегда пытался помочь родителям, что бы привлечь их внимание, показать, что он взрослый. Но отца больше интересовал телевизор. А мама… Мама просто уставала.

Нельзя сказать, что родители его не любили. Они всегда покупали торт и газировку на праздники. Иногда даже водили Андрюшу в парк, где он катался на каруселях. То есть на карусели…. На большее у них не хватало денег. Андрей все понимал и не закатывал истерики, как прочие глупые ребята, которых в огромном количестве он наблюдал в парке. Он не любил детей. Он считал их глупыми. Капризными. Безответственными.

Когда он пошел в школу, он надеялся, что там встретит таких же серьезных ребят. Первое сентября было настоящим праздником для него. Его красиво одели, купили такой чудесный ранец. Он впервые увидел, как плачет отец. Но не от боли, а от радости. Андрюша окончательно убедился, что родители его любят и решил, что сделает все, чтобы выучиться и стать богатым. Ведь тогда он всегда сможет баловать родителей подарками. А вечером мама подарила ему такую большую и красивую книгу — энциклопедию. И еще они ели торт. Это был лучший день в его жизни.

К сожалению, школа не оправдала его надежд — дети здесь были такие же глупые, как и во дворе. Они вечно носились на переменах, кричали… Хуже всего то, что они отвратительно вели себя на уроках. Андрей же был тихоней, поэтому вскоре с ним перестали общаться. Скоро он начал драться. Со всеми. Практически каждый день. Но это его не пугало. Он знал, что в школе он должен учиться — а веселиться он будет, когда станет богатым.

Когда он закончил первый класс с хорошими отзывами от учительницы и множеством синяков от одноклассников ему подготовили сюрприз. Отец от завода получил путевку на Море. Мальчик был безумно рад. Он никогда не видел моря, но уже любил его. Он считал минуты до отъезда и верил, когда повзрослеет, всегда будет возить родителей на карнавал воды, песка и солнца.

Поезд начал притормаживать и за окном показалась станция, на которой как мухи столпились люди. Мальчик не любил станции. На станциях нечем было любоваться. Только люди, которых ему с головой хватало и здесь. Но самое ужасное начиналось после остановки, когда одни люди вываливались из вагона, а другие залезали в него. Начиналась такая суматоха, что хотелось куда-нибудь спрятаться. Мимо проходили толстые женщины, а за ними волочились худощавые мужчины с огромными сумками. Появлялись новые дети, которые наверняка скоро тоже начнут кричать и носиться по вагону. Андрюша сидел на нижней боковой полке, поэтому все люди, проходящие мимо и ищущие свои места, постоянно цепляли его то сумками, то руками, то ногами. Его это злило. Но он терпел, уставившись невидящим взглядом в окно, где пока что ничего интересного не происходило.

Наконец-то поезд поехал и потихоньку все успокоилось. Шум никуда не делся: новые люди знакомились со старыми. Но хотя бы его никто не цеплял. Даже дети на какое-то время перестали бегать.

И тут произошло то, чего он никак не ожидал. Кто-то позвал его. По имени. И это были не его родители. Мальчик повернул голову и увидел девочку лет пяти с большим количеством маленьких разноцветных косичек на голове и большими голубыми глазами. Она улыбалась ему.

— Андрей, возьми конфетку, — сказала она.

— Я не хочу, — грубо ответил мальчик, ему не хотелось общаться с ней, к тому же наверняка она была такая же глупая, как и прочие дети.

— Я видела тебя во сне, я должна защищать тебя, — девочка продолжала стоять с протянутой рукой, на которой лежала шоколадная конфета.

Сам не понимая почему, мальчик взял конфету, развернул её и закинул целиком в рот. Подтаявший шоколад измазал руку и губы Андрея. Девочка звонко засмеялась и убежала. Андрюша не мог понять, почему он так смутился. Он даже не сказал «Спасибо». Он даже не узнал, как её зовут. Ему хотелось побежать к девочке и исправить все. Но решиться он не мог…. А потом он вспомнил её слова и разозлился: «от чего это она должна меня защищать! С чего вдруг. Что она, малявка, может сделать!!! Наверняка с ней не о чем поговорить, как и прочие девчонки думает только о куклах. Дуры! Не люблю девчонок». Мальчик обиженно отвернулся и уперся в стекло носом.

За окном стало темнеть, а это значило, что ночь скроет от Андрюши много интересного и непознанного.

Папа, слегка пошатываясь, разложил Андрею «кровать» и застелил её. Мальчик лег, отец укрыл его одеялом и, обдав неприятным запахом, сказал:

— Спокойной ночи, сынок! Ты будешь настоящим Мужчиной!

Поцеловав Андрюшу в щеку, чего он никогда раньше не делал, отец вернулся за стол и продолжил посиделки с попутчиками. А мальчик, слегка ошалевший, остался со своими мыслями наедине. Он верил, что будет настоящим Мужчиной. Он верил, что будет всех защищать. И даже ту глупую девчонку с косичками, которая заставила его смутиться…

Крик разбудил мужчину. Его собственный крик. Отчаянный, полный боли, страха и страдания крик. Утерев дрожащей рукой пот со лба, он поднялся с кровати. Голова кружилась, горло саднило от перенапряжения. Мужчина проследовал в угол своей скромной комнаты и умылся холодной водой. Туман в голове слегка развеялся. Глоток воды, еще один. Полегчало.

Снова этот сон. Сон про потерянное счастье, потерянную жизнь, потерянное имя. «Андрей, — одними губами прошептал он, — Меня звали Андрей». Мужчина как будто пробовал на вкус своё прежнее имя. К сожалению, во рту кроме горечи он ничего не чувствовал.

Сон пришёл внезапно, поселился в его голове и не хотел уходить. Терзал его каждую ночь сильнее, чем плети наставников. Заставлял вспоминать, страдать, чувствовать. Заставлял быть человеком. Это было невыносимо.

Мужчина подошёл к решётке, которая отделяла его от коридора и трёх камер. Камер для таких же, как он. Для бойцовских псов. Ухватившись за прутья руками, он стал вглядываться в полумрак. Отсутствовало, какое либо движение или звук. Камеры пустовали. Получается, остальных бойцов завезут сегодня в течение дня. Мужчина прислушался, ему показалось, что в царившей тишине еще гуляет его крик. Он снова вспомнил свой сон. В груди защемило.

«Андрей» — вновь прошептал он. В те далёкие времена, когда он еще мог беспечно наслаждаться красотой окружающего мира, его звали Андрей. Но сейчас он привык отзываться на Ругевит. Это прозвище заменило ему всё. Стало его сущностью. Лишило его человечности. Раб, боец, убийца — вот кто он теперь. Сон же разворошил память, вытянул из глубин сознания то, что заставляли забыть все эти годы.

Детство мальчика по имени Андрюша закончилось в ту ночь, когда он заснул в поезде, направляющемся на море. Ругевит вспоминал, как какие-то вооруженные люди куда-то везли в душном автобусе заплаканных испуганных детей, среди которых был и он. Автобус был забит мальчишками, одни были старше, другие младше, но страх, поселившийся в их сердцах, стирал возрастные различия. Потом был перелёт в большом грузовом самолёте, где они теснились на узких лавочках. Кто-то из детей хныкал, кто-то спал, кого-то тошнило, а кто-то звал маму. Очень тихо звал. Иначе могли избить. Андрюша молчал.

Потом их отмывали, брили на лысо, одевали в одинаковую мешковатую робу. В огромном зале им объявили, что они удостоены чести стать курсантами международной милитаристической ассоциации «Ненависть». «С этого дня вы становитесь частью системы, — вещал им с трибуны громадный бородатый мужчина. — Борьба за жизнь станет вашим обыденным состоянием, выполнение приказов наставников и Господина станет вашей целью…» И прочее, прочее, прочее. Много было тогда сказано, но вряд ли кто-то из детей понял хоть слово. Испугано переглядываясь, они еле сдерживали слезы. А маленький Андрюша всё понял. Он понял, что с этого дня начинается жизнь в аду.

В первые пять лет (Андрей называл тот период «младшая школа») их использовали как бесплатную рабочую силу. Курсантов заставляли выполнять кропотливую и тяжелую работу по сортировке, расфасовке и транспортировке различных предметов на местном производстве. Неаккуратность в работе каралась плетью. Порча инвентаря каралась плетью. Невыполнение плана каралось плетью. Любое неповиновение каралось плетью. Помимо этого, после рабочей смены, их обучали основам различных наук: анатомия, физика, история, география. Особое внимание уделяли иностранным языкам, в том объеме, который мог понадобиться в общении с наставниками. Неудачи в учёбе также карались плетью.

Любые товарищеские отношения пресекались на корню. Из детей делали одиночек, затравленных зверьков. Наставники ради развлечения сталкивали их друг с другом. Бывало, они забирали порцию еды и предлагали обделённому курсанту либо голодать, либо отвоёвать её у соседа. Голод не выбирал никто.

Также любимым развлечением наставников был вечерний забег. Они заставляли группу избранных курсантов бежать многокилометровую дистанцию и последний приходящий к финишу получал добрую порцию плетей. Сошедшие с дистанции удостаивались той же участи. Ради победы не зазорным было бить по ногам соперников. Наставники даже одобряли это.

Унижения, издевательства, голод. И нарастающая ненависть ко всем окружающим. Именно так можно было охарактеризовать тот период. Многие отсеялись еще тогда. Не все могли выдержать боль, живущую в исполосованном уставшем окровавленном теле и пустом желудке. Кто-то сходил с ума, кто-то умирал. Андрей терпел.

Потом был Большой Экзамен. Группа важных гостей проверяла их физическое состояние и развитие, проверяла их познания в изучаемых дисциплинах. Всех прошедших экзаменацию перевезли на новое место. Остальных Андрей не видел, вероятнее всего, их пустили в расход. Честно говоря, судьба тех бедняг мало волновала подростка. К тому моменту он прекрасно осознавал, чтобы выжить он обязан быть лучше остальных.

Новое их жилище оказалось закрытой лабораторией. С палатами, обшитыми белым мягким материалом, с трехразовым питанием и бесконечным числом экспериментов, проводимых над их организмами. Постоянные медицинские осмотры, анализы, исследования. Затравленные зверьки превратились в подопытных крыс. Им кололи препараты, душили газом, подвергали воздействию электрического тока, держали в душных печах и криогенных камерах. И вновь обследования. А потом снова препараты, газ, ток, жара, холод…. Казалось, это продолжалось бесконечно.

Андрей балансировал на грани между сном и явью. Он учился закрываться от боли. Его кожа становилась тверже. Его воля становились сильнее. Он превращался в неуязвимое чудовище.

Из лаборатории они вышли втроём. С новыми именами. С новыми судьбами. И попали в старшую школу международного милитаристического объединения Ненависть.

— Эй, чемпион, ты жрать будешь? — удар дубинкой по решётке вырвал Ругевита из воспоминаний.

— Я тебе кадык вырву, если еще раз так сделаешь, — голос мужчины звучал спокойно, но разносчик пищи неслабо струхнул.

— Псих, не зря вас в клетках держат! А ну отошёл от решетки!

— Я тебя предупредил, — широко улыбаясь, Ругевит шутливо положил руки на голову и, чеканя шаг, отошёл к кровати. Он с наслаждением наблюдал, как разносчик пищи дрожащей рукой пропихивал причитающую ему порцию в специальное отверстие на дверной решётке. Что-что, а кормили их хорошо. С того самого момента, когда он попал в лабораторию он не знал чувства голода.

Международная милитаристическая ассоциация «Ненависть». Ругевит усмехнулся, вспомнив название их организации. Красивое название, звучное и лживое. Под слоем пафоса скрывались обычные гладиаторские битвы. Зрелище, которое с древних лет забавляло людей. Зрелище, которое в современном гуманном обществе не имело права существовать. Но существовало.

В течение пяти лет после лаборатории он обучался искусству боя и искусству убивать. Каждодневные тренировки с различными видами холодного и огнестрельного оружия, закалка выносливости, оттачивание приемов, спарринги. Их подразделение, куда он и двое его однокашников попали, принадлежало к славянской лиге. Всего существовало четыре лиги: славянская, арабская, нигерийская и индокитайская. Ругевит всегда считал, что названия для лиг придумал какой-нибудь убежденный расист.

До момента, пока бойцу не исполнится двадцать лет, он может принимать участие только во внутренних поединках лиги. Это так называемые молодежные битвы. Они проводятся по правилам взрослых боёв за одним исключением — недопустима смерть бойца. Философия ММА «Ненависть» гласила, что достойную смерть нужно заслужить. Следовательно, и интерес к таким боям был ниже, чем к боям более высокого уровня.

Зато битвы высокого уровня привлекали большие деньги и больших людей. Не редкими гостями на таких боях были лидеры и представители правительства многих государств, даже тех, которые повсеместно провозглашают ценность человеческой жизни. Ставки, азарт, зрелище, кровь, его величество случай и смерть делают абсолютно одинаковыми всех людей без исключения.

Самыми главными боями для любого гладиатора являлись проводимая раз в четыре года Большая Битва за звание абсолютного чемпиона ММА «Ненависть». Четыре лучших бойца, по одному от каждой лиги, сходились в смертельной схватке. И, как любит говорить президент ММА, ключевое слово здесь — смертельной. В живых должен остаться только один гладиатор, который с почестями покинет арену и перестанет быть бойцовским псом. Однако это только в теории, как на самом деле обстоят дела, никто не знает. Возможно, абсолютному чемпиону после вручения увесистой медали на шею вручали другую медаль. Полегче. Аккурат между глаз.

В течение восьми лет бойцовский пес по имени Ругевит добивался права выступить на этих играх, побеждал, терпел поражения, убивал и ускользал от смерти. Восемь долгих лет. И вот, добившись права участия в играх, он ожидает главной битвы своей жизни, а проклятый сон мешает настроиться на бой и пытается превратить безжалостное животное в человека.

Наше время, день второй,

Северная африканская республика,

Взгляд со стороны.

Вчера Каника покинула кабинет отца, громко хлопнув дверью. Вернувшись в свою комнату, она не покидала её уже второй день. Но завтра ей, все же, придется выйти и быть рядом с отцом на юбилейной Большой Битве. Отца, которого она ненавидела. Ненавидела каждой клеточкой своего организма. И эта ненависть доставляла ему удовольствие. Тешила его извращенное мировосприятие.

Когда-то давно девушка пыталась любить своего отца, тянулась к нему, ждала ответной любви и ласки. Но он культивировал в её детском неокрепшем сознании совершенно другое чувство, чуждое ребёнку. Чувство, взращённое на почве отверженности, обид и страхов. Год за годом Адис терпеливо ломал её. И добился своего.

«Ненависть — путь к самосовершенствованию. Только ненависть двигает человека, заставляет его действовать, заставляет его жить. Человек, помещенный в социальную среду равноправия и достатка, никогда не будет развиваться. Он превратиться в амёбу и будет только жрать и размножаться. Ненависть — это страх. Страх — это уважение. Ты проникаешься уважением к тому, что ненавидишь. Ненависть — лучшее, высшее чувство. Познав его, человек раскрывает свой потенциал».

Именно такие речи слышала девушка от отца и не могла найти опровергающих аргументов. Он всегда оспаривал её доказательства. Но она боролась. Боролась из последних сил. И в итоге сама пропиталась ненавистью.

Каника ненавидела Адиса, ненавидела его учеников, ненавидела его слуг. Всё вокруг вызывало раздражение и ярость. Конфликты, приступы гнева и драки стали её верными спутниками. Она пыталась выплескивать свою энергию, занимаясь армейской подготовкой с группой наемников отца. Но это мало помогала. Молодая девушка превращалась в чудовище. А отец следил за этим со стороны и, как всегда, мерзко ухмылялся.

Первое и единственное убийство она совершила случайно. Как говорится, в состоянии аффекта. Один из рабов ходил за ней по пятам с подачи отца. Для каких целей слуга был приставлен, Каника не знала. Она знала только то, что эти недолюди, которыми отец окружал себя и которые служили ему, смотрели с вожделением ей вслед. Она знали, что они обожают её за красоту и ненавидят за недоступность. Девушке было омерзительно ощущать, как это ничтожество плетется за ней следом и представляет её в своих грязных мыслях. Можно сказать, она достигла точки кипения. Каника избивала слугу, выплёскивая всю ненависть, которая копилась в ней годам. Он скулил, рыдал, просил её остановиться. Но его глаза светились обожанием. Он получал удовольствие от того, что девушка касалась его.

Каника пыталась остановиться, но не могла. И только когда раб перестал дышать, она упала рядом с ним и зарыдала. Отец сломал её окончательно.

Потом Адис поведал ей, кто он такой. Рассказал про таких же, как он. Рассказал про таких, как она. Он перевернул её представление о мире. Измученный разум девушки не выдержал, и она погрузилась в пучину безумия. Она плохо помнит те годы. Она не желает их вспоминать. В период своего безумия она неоднократно совершала попытки самоубийства. Она даже пронесла в свою комнату и спрятала в комоде револьвер, которым так ни разу не воспользовалась.

Ей вспомнилось, как она в первый раз почувствовала «закрытого». Девушка просто увидела, где находился незнакомый ей человек. Сосредоточившись, она смогла с точностью, которой позавидуют системы навигации, определить его местоположение. Девушка рассказала отцу о странном событии. Тогда он был счастлив. Она еще никогда не видела его таким. Он сказал, что гордится ей. Впервые за все годы он это сказал.

Адис объяснил, что «закрытых» необходимо держать под контролем, дабы избежать нежелательных вмешательств. И она поверила ему. Она рассказывала про всех, кого могла найти. За ними организовывалась слежка. А потом он начал их убивать. Вернее его псы убивали. Подстраивали несчастные случаи. А девушка ничего не могла поделать. Разговаривать с Адисом было бесполезно, он каждый раз обещал постараться. И она вновь и вновь указывала ему на «закрытых».

Но так не может больше продолжаться. Она обязательно найдет выход из сложившейся ситуации. И внутренний голос подбадривал её, обещая помочь.

Наше время, день второй,

Еврообъединение,

Взгляд со стороны.

Леонардо прогуливался по побережью океана, который омывал материк с севера. Его белоснежный костюм и седые волосы прекрасно гармонировали с окружающим прохладным настроением природы. Мужчина любил загадочную холодную красоту этого края. Дующий со стороны океана ветер доносил до Леонардо солоноватый морозный запах. Ещё час назад он сидел в душном салоне самолёта и глотал спертый мёртвый воздух, а теперь он имел возможность наслаждаться свежестью, пробуя на вкус и разбирая на нотки северный воздух. Аромат хвои и вкус морошки, примешиваясь в общий букет, незаметно дурманили голову.

Легкий шум волн. Невесомый утренний туман. Да, это было поистине чудесное место! Первозданная красота внушала умиротворение и расслабляла. Леонардо любил здесь отдыхать, пропитываясь атмосферой покоя.

Мерзкий запах гнили и разложения ворвался как ураган, нарушив прекрасную композицию безмятежности. Слуга Смерти пришёл в это место. Леонардо остановился и недовольно поморщился. Кощунство.

— Здравствуй, Отэктей, — сказал Леонардо и продолжил прогулку. — Я надеялся, что ты появишься где-нибудь подальше, а сюда придёшь пешком. Легкое амбре, сопровождающее твоё перемещение, несколько специфично.

— И тебе чистого разума, Оберегающий красоту, — черноволосый мужчина двинулся вслед за стариком. Принюхавшись, он добавил, — Ничего подобного не заметил.

— Как я мог забыть, мой друг, что твои чувства атрофированы. Прости меня за эту оплошность, — Леонардо остановился и устремил свой взгляд к горизонту. — Как жаль, что ты никогда не сможешь насладиться великолепием местной природы. Не почувствуешь её запах, не попробуешь её вкус, не разглядишь лёгкую картину, нарисованную предрассветной дымкой, и не услышишь тихую музыку северных широт, насвистываемую ветром. Ты никогда не сможешь влюбиться в неё.

— Мы будем обсуждать мою ущербность или перейдём к делу? — равнодушно спросил Отэктей пытаясь унять словоохотливый запал собеседника.

— Твоё безразличие огорчает меня, — Леонардо не унимался. Теперь он смотрел в глаза Отэктея. — Твои чувства мертвы и это ужасно.

— Я прекрасно чувствую вкус жареного мяса, запах дыма от костра, тяжесть ножа в моей руке и шёпот Смерти. Этого мне хватает. Уже долгие годы этого мне хватает.

— Да уж, друг мой, у тебя бы никогда не получилось стать художником, — задумчиво произнёс Леонардо, оценивающе осматривая собеседника с ног до головы. Создавалось впечатление, что он впервые видит этого высокого мужчину с длинными нечесаными волосами.

— Думаю, современные любители живописи с радостью отдали бы баснословные деньги за мои бездарные каракули, придумай я им отличную рекламную акцию, — в глазах Отэктея промелькнула искорка иронии.

— Ты бьёшь по больному! Живопись, как и прочие виды искусства, нынче неприятно удивляют, — Леонардо, резко замолчав, развернулся и продолжил прогулку. Отэктей как тень бесшумно двинулся за ним.

Мужчины неспешно шли в тишине вдоль берега. Леонардо размышлял о чём-то своём, и Отэктей не прерывал ход его мысли. Об экспансивности старика можно складывать легенды, поэтому мужчина не желал нарваться на очередной словесный поток. Однако его молчание не помогло. Леонардо продолжил свои рассуждения:

— Вся беда заключается в том, что нас становится слишком много. Даже больше чем слишком. И под понятием «нас», я имею в виду не членов Совета, а людей. — Леонардо вновь остановился. — Население растёт неимоверными темпами. И что мы получаем? Получаем то, что интеллектуальный и творческий потенциал растекается по огромному живому пространству. С каждым столетием Гениев рождается все меньше и меньше. Люди начинают восхищаться бездарными творениями. В живописи. В скульптуре. В музыке. В литературе. Это ввергает меня в уныние.

— На мой взгляд, ты от этого ничего не теряешь, — беседу со стариком необходимо поддерживать и вести в нужное русло, иначе он заблудится в своих размышлениях.

— Есть такое понятие, как эстетика. Понимаешь? — Леонардо вопросительно посмотрел на собеседника. Не дождавшись ответа, он продолжил. — Эстетика. Хочется работать с прекрасным, возвышенным, наслаждаться процессом, так сказать. А не сталкиваться с низменным и безобразным. Печально ощущать, что постепенно превращаешься в ассенизатора.

Представив себе задумчивого старика в этой роли, Отэктей не выдержал и засмеялся. Недоумение на лице Леонардо сменилось улыбкой. Узнав причину веселья собеседника, он произнёс:

— По крайней мере, друг мой, твоё воображение не атрофировалось, — дождавшись пока его собеседник успокоится, он продолжил: — Ты прав. Сейчас нам стоит думать совсем о другом. Подозреваю, что ты уже встречался с Луцимом?

— Восхваляющий жизнь был у меня на днях, — черноволосый мужчина присел на землю. — Видимо он почувствовал какие-то волнения в линиях и не преминул проведать меня.

Отэктей замолчал, достал из-за спины курительную трубку, сделанную из катлинита, и раскурил её. Сделав глубокую затяжку, он выпустил густой сизый дым на восток, а затем в трех других направлениях. Завершив свой обряд, он протянул трубку Леонардо. Тот вздохнул и покорно присел рядом с ним. Белые брюки безвозвратно испорчены. Он принял трубку из рук мужчины, повторил ритуал и вернул её обратно.

— Никола был бы очень удивлён, увидев, что я курю, — сказал Леонардо.

— Луцим был бы очень удивлён, увидев, что я с кем-то разговариваю, кроме него, — ответил ему Отэктей. Мужчины переглянулись и засмеялись.

Они продолжили сидеть и, передавая трубку из рук в руки, окружали себя ароматным табачным дымом. Отэктей возобновил свой рассказ:

— Восхваляющий жизнь был у меня на днях и стал свидетелем одного жестокого преступления, совершенного мной…

— Я правильно понимаю, что Рональд Понтон мёртв? — перебил его Леонардо.

— Правильно, Оберегающий красоту. Позволишь продолжить? — Леонардо пожал плечами и развел руки в стороны. — Спасибо. Он стал свидетелем преступления и был крайне возмущен. Моя дерзость не позволила ему разобраться в происходящем, он с легкостью поверил в мою историю про древний народ и даже не почувствовал кого я убил. А потом за дело принялся мой маленький помощник. После Миктлантекутли никто не смог бы уловить истинную сущность моей жертвы. Какая-либо информация о последних часах его жизни была придана забвению. Идеальное преступление.

— Порой я неимоверно рад, что мы с тобой по одну сторону баррикад. Лёгкий флёр сумасшествия и отрешенности, накрывающий тебя, вводит в заблуждение наших общих друзей.

— Сочту за комплимент, — Отэктей слегка склонил голову. — Как и ожидалось, информацию о возможности читать «закрытых» он слушал с восторгом. Однако мои общие фразы, недомолвки и обращения к утерянным трудам Войцеха вывели его из себя. Сухо попрощавшись, что не похоже на Луцима, он ушёл. Но крючок проглочен. Он временно выведен из игры.

— Что ж. Луцим теперь не проблема. Конфликт Адиса и Ричарда выходит на новый уровень. Они тоже отсеиваются. Что касается Николы, то у него дела в Европе, связанные с «закрытым». Остается Ибрагим. Будем надеяться, что у него есть свои глубоко религиозные дела. Главное что теперь у нас есть хоть какой-то запас времени.

— Главное чтобы ураган событий не затянул нас и не перетёр в пыль, — Отэктей очистил трубку от пепла, убрал её за спину и поднялся. — Войцех оставил нам нелёгкую задачу.

— Совсем нелёгкую, — согласился Леонардо, и, последовав примеру собеседника, также поднялся с земли. — Пожалуй, настало время прощаться, друг мой. Ты будешь завтра на гладиаторских боях Адиса? Тебя ж должно привлекать такое зрелище.

— Смерть сама найдет туда дорогу. Ей не нужен проводник. А я и так встретился с двумя членами Совета за пару дней. Для необщительного асоциального типа, вроде меня это перебор, — Отэктей провел рукой в воздухе, и перед ним раскрылась чёрный вихрь. Воздух вновь наполнился запахом гниения и разложения.

Мужчина поднял руки к небу и застыл на месте. Лицо его заострилось, губы торопливо задвигались, глаза наполнились чернотой. Через минуту он встряхнул головой и произнёс:

— Очень интересно, я не вижу гибели одного из бойцовских псов Адиса во всех возможных вариантах развития событий.

— Как так? — удивлённо поинтересовался Леонардо.

— Так, как если бы он был «закрытым», — ответил Отэктей и шагнул в вихрь.

Наше время, день второй,

Арабское содружество,

Взгляд со стороны.

Ибрагим пребывал в недоумении. Ещё вчера всё шло согласно выработанному плану, каждый пункт выполнялся с потрясающей точностью. А сейчас в его руках отчёт, который рушит всё. Что стало причиной этого? Воля случая? Предательство? Или чья-то комбинация?

Наладить отношение с самым амбициозным и честолюбивым учеником Адиса было не просто, на это ушли годы. Но современное поколение не чтит традиций и готово идти на предательство ради власти. Адису стоило бы внимательней относиться к воспитанию учеников.

А затем всё пошло, как по накатанной. Рональд уговорил Адиса ликвидировать потенциально опасного «закрытого», а затем поделился информацией о приговоренном к смерти. Люди Ибрагима вычислили носителя Ричарда. Оставалось свести их. Подстроить их совместный перелёт трагическим рейсом тоже не составило труда. Как итог — Экономист в бешенстве, он жаждет расплаты. Слухи, обрывочная информация и пара неоспоримых улик, подготовленные Рональдом, позволила аналитическому центру Ричарда связать смерть носителя с Адисом.

Юнец чувствовал силу, стремился самоутвердиться. Он даже не подозревал, что Ибрагим держит его на коротком поводке и не желает отпускать. Столкнувшись с серьезной проблемой, Ричард, как и следовало ожидать, прибежал к единственному члену Совета, который готов его слушать. А тут уже в ход пошли дипломатические способности мужчины. Как итог — Экономист вновь попадает в зависимость от Ибрагима.

Далее в дело вновь вступал Рональд. Он должен был вынести на всеобщее обозрение грамотно отфильтрованную сенсационную информацию, которая вызвала бы общественный резонанс. Использование журналистки, которая является «закрытой», замаскировало бы план от попыток просчитать возможные варианты. Её дальнейшая смерть прибавила бы вопросов. Как итог — Отэктей и Луцим получают временные проблемы. Но если Отэктей оторван от жизни и ему плевать на волнения в обществе, то Луцим потратил бы много времени и сил на урегулирование ситуации. И это было бы замечательно. Когда горит земля под ногами, не видишь камни, летящие с небес.

Дальше началась бы кропотливая работа по втягиванию Николы в коалицию. Своенравный молодой человек обладал не малым потенциалом, но интересовался исключительно своей сферой. Это было даже на руку. У коалиции должен быть один предводитель. И в этой роли Ибрагим видел исключительно себя.

Следом за ним, возможно, получилось бы наладить отношения с пассивным Леонардо. Плюс диверсионная работа в стане Адиса и Луцима, организованная Рональдом. Использование «закрытых» в своих схемах. А дальше…

Что дальше? План провален. Окончательно и бесповоротно. Ибрагим вновь перечитал отчёт. Не обнаружив новой информации, он скомкал лист и бросил его в ведро, расположенное под письменным столом. Посмотрев на своего верного воина, который представил отчет, Ибрагим улыбнулся и произнёс:

— Печальные известия ты мне принес, Беркант. У тебя есть, что добавить в устной форме?

— Нет, — ответил мужчина. — Вся известная мне информация в полной мере отображена в докладе.

— Тогда собери, пожалуйста, боевую группу. Человека три. Больше, думаю, не понадобиться. Через полчаса я буду ждать вас здесь. Нам предстоит важная операция. Я хочу сказать им несколько напутствующих слов. А затем мы с тобой обсудим детали и разработаем план действия. Не смею более задерживать. Ты свободен.

Беркант уважительно склонил голову, развернулся и покинул кабинет. Ибрагим поднялся из-за своего стола и подошёл к бару. Разнообразие спиртных напитков он проигнорировал. Разум надо оставить чистым, да и подчинённые будут удивлены, увидев его употребляющим алкоголь. Налив себе цветочного чая в пиалу, он в раздумьях вернулся к столу.

Рональд пропал. Ключевая фигура его игры, пешка, убежденная в своих королевских возможностях пропадает бесследно. Обнаружить слежку он не мог, следящее устройство устанавливал его воин. «Закрытый». Это исключало любые риски. Да и выйти из игры по собственному желанию Рональд уже не смог бы. Во-первых, большие перспективы в случае удачного завершения плана, предложенные Ибрагимом, тешили его тщеславие. Во-вторых, мстительность и жестокость Адиса. Ибрагим мог привести неоспоримые доказательства, очерняющие ученика в глазах Мастера. И Рональд это прекрасно осознавал и не желал потом в течение нескольких недель молить о собственной смерти палачей Адиса. Нет, для него все мосты были сожжены. Значит, в этом деле замешан кто-то посторонний. Но кто? Сам Адис? Или же Луцим? Ответа на этот вопрос пока не было. Как и не было ответа на вопрос жив ли Рональд или нет.

Стук в дверь прервал тревожные мысли Ибрагима. Отхлебнув остывшего чая, мужчина удобней уселся в кресле и пригласил войти визитёров. В кабинет зашёл Беркант, а следом за ним как безмолвные тени вошли трое мужчин. Элита его армии. Лучшие бойцы. «Закрытые». После смерти Войцеха, Ибрагим осознал, что нечитаемые — идеальное оружие в борьбе за влияние. Их действия, недоступные для анализа, позволят безнаказанно совершать запрещенные Уставом действия. Десятилетиями он занимался поиском алгоритма вычисления «закрытых», не жалея сил и средств.

Но разработка алгоритма — это была всего лишь вершина айсберга. Настоящая трата сил и времени началась потом, когда Ибрагим приступил непосредственно к поиску. Это стоило мужчине дорого. Он потерял влияния на большой части Евразийского континента. Атеизм — серьезный противник того, кто черпает свою силу от веры людей. Но это была не такая уж высокая цена за идеальное оружие. Многолетние неудачи, подготовка новых перспективных планов по укреплению своих позиций и трагические события середины двадцатого столетия, связанные с деятельностью «закрытых», могли выбить из колеи кого угодно. Заставить отказаться от безумной идеи. Но не Ибрагима. И его упорство принесло плоды. Десятки детей в православных, католических и мусульманских семьях являлись «закрытыми». Ибрагим нашел способы оторвать их от семей. Уговоры, уверение в божественном предназначении, несчастные случаи и даже банальное похищение. Потом, специально для избранных детей, он создал свою религию. Компиляцию учений всех конфессий, очень удобную для управления людьми.

Рональд не умел держать язык за зубами и поведал Ибрагиму интересный факт. Адис где-то раздобыл девчонку, имеющую ментальную связь с нечитаемыми, и провозгласил её своей дочерью. Ибрагим еще сильнее возненавидел Адиса, получившего такой дар не прилагая усилий. И тихо надеялся, что презрительное отношение к смертным не позволит Адису задуматься о том, как можно их использовать.

Теперь перед ним стоят доблестные воины, готовые умереть за своего Пророка. Воины, воспитанные в строгости, но без излишней жестокости. Искренне верящие в Единого Бога и его заветы. Религиозные фанатики. И только Беркант отличался от них. Он был предан Ибрагиму, это не подвергалось сомнению. Его холодный ум, расчетливость и железная воля были идеальными качествами для командира религиозного подразделения. Но он никак не хотел принимать никаких духовных учений. Попав к Ибрагиму в более-менее зрелом возрасте, гораздо позже многих, Беркант был насквозь пропитан философским атеизмом и стремлением докопаться до истины. Он единственный из них знал про Совет. Что ж, возможно это к лучшему. Фанатики должны управляться здравомыслящим человеком.

— Приветствую вас, братья, — Ибрагим поприветствовал своих верных воинов, — Спасибо, что оперативно отреагировали на моё пожелание встретиться. Беда случилась с человеком, который был готов отречься от низменных страстей, стать на праведный путь и открыться для учений Единого Бога. Неверные похитили его. Как не прискорбно мне об этом говорить, но велика вероятность того, что он уже убит. Эту печальную новость сообщил мне сегодня. Мы должны отыскать его или же отыскать тех, кто причастен к его исчезновению. Беркант летит с вами и будет координировать действия. А теперь ступайте, братья, проведите этот вечер в молитвах.

Мужчины, не произнеся не слова, удалились из кабинета. Беркант проводил их задумчивым взглядом.

— Обед молчания, — Ибрагим вновь направился к бару. — Благо завтра новолуние и они перестанут быть ограниченными в общение. Присаживайся Беркант, я налью нам чай.

Мужчина проследовал к паре кресел, стоящих в противоположном от бара углу кабинета, и присел на одно из них. Он молчаливо разглядывал интерьер, хоть это было далеко не первое посещение кабинета.

— Цель вашей поездки: найти Рональда. Или найти доказательства его смерти, — Ибрагим сел в свободное кресло и протянул одну из парящих пиал мужчине. — Необходимо уничтожить все улики, связывающие Рональда со мной. Обыщите его квартиру, найдите и при необходимости ликвидируйте всех, с кем он контактировал. И главное — отыщите журналистку, которой он должен был передать информацию. Возможно, она прояснит ситуацию с пропажей. Вытянув из журналистки всю информация, ликвидируйте её.

— Меня интересует бюджет операции, уровень секретности и свобода действий.

— В средствах и действиях можешь себе не отказывать. Я выдам тебе карту с неограниченным кредитом. Что касается секретности, желательно не светиться. Адис обязательно вышлет своих людей для расследования. Но у нас есть день в запасе. Завтра гладиаторские бои, а Адис и его псы ни за что не пропустят такое событие. Пользоваться транспортными услугами Ричарда не с руки, его может заинтересовать вылет боевой группы. А лишние наблюдатели в данной ситуации нам ни к чему. Поэтому перелёт организуй обычной авиакомпанией. Оружие и необходимое оборудование приобретете на месте. Поддельные документы, удостоверения агентов госбезопасности (ни в коем случае не светите их до прилёта в Штаты) подготовь до завтрашнего утра. Перед вылетом изучите досье из нашей базы данных с фотографиями людей Адиса и Луцима. Я более чем уверен, что вы столкнетесь с ними. Врага надо знать в лицо. Мне нужен результат, во что бы то ни стало. Нужна любая информация, которая позволит выстроить новую стратегию.

— Наши боги затеяли новую войну, — отрешённо произнес Беркант, вглядываясь в пиалу.

— Брось свой сарказм, Беркант, — Ибрагим недовольно поморщился. — Вы избранные, и только я защищаю вас от посягательств других членов Совета. Каждый из вас — реальная угроза для них. Ещё свежа память о смерти Войцеха, и никто не желает разделить его судьбу.

— Я благодарен и предан тебе, Ибрагим, — мужчина поднял глаза на своего собеседника. — Но ты же знаешь истинную причину моего возмущения. Это твоя религия, которая дурманит разум моим братьям.

— Я думал, что мы с тобой закрыли эту тему, — удивленно ответил Ибрагим. — Люди должны во что-то верить, так проще их защищать…

— Или проще управлять ими, — прервал его Беркант.

— Называй это, как хочешь, — Ибрагим устало откинулся на кресле и, прикрыв глаза, продолжил: — Мало кто из вас готов принять правду. Редкий смертный сможет смириться с неминуемой гибелью, зная, что кто-то может жить вечно. Ты смог. Они не смогут. Так пусть лучше верят в какого-то там Единого Бога. Ему прощается бессмертие. Ты свободен, Беркант, готовься к операции.

Мужчина встал, поклонился и покинул кабинет. Нежелательные мысли вновь посещают его. Это проблема. Серьёзная проблема. Но с этим можно разобраться позже. Чувство долга за спасенную жизнь — вот что не позволит Берканту совершить глупости.

Ещё утром, до прочтения отчета, который повествовал о пропаже Рональда, Ибрагим получил золотистый конверт с гербовой печатью Ричарда. Только сейчас, решив все насущные проблемы, он вскрыл его. Как и предполагалось, в конверте было приглашение на Совет. Через два дня состоится встреча представителей Совета. Что ж, Ричард не настолько глуп, чтобы требовать созыв Совета в день Великой Битвы. А жаль. Адис был бы вне себя от такой наглости.

Наше время, день третий,

Местоположение неизвестно,

Взгляд со стороны.

Ругевит шёл по длинному коридору, подсвеченному пламенем многочисленных факелов. «На этот раз мне достался „огненный путь“ — подумал мужчина и тут же усмехнулся. — На этот раз. Как будто я уже не в первый раз выхожу на Великую Арену». Мысль развеселила его, и он громко рассмеялся. Ругевит знал, что каждое его движение, как и каждое движение других участников поединка, транслируется на больших плазменных панелях, развешанных по периметру арены. Знал, что там же транслируются их антропометрические данные, результаты всех предыдущих боёв и прочий мусор, который так любят болельщики. Знал, что идёт представление важных персон, почтивших честью присутствовать на битве. Также, он знал, что сейчас трибуны взорвались овациями и зрители бьются в экстазе, увидев его демонический хохот. Что ж, пусть радуются.

Пройти по дороге к Великой Арене можно только один раз. Ты мог пройти по «огненному пути», чувствуя спиной, как за тобой разгорается дьявольское пламя. Мог пройти по «воздушной тропе», по «водяной дороге» или по «земляному туннелю». Какие ощущения испытывает боец, проходя по коридорам других стихий, Ругевит не знал. Однако мужчина был уверен, что пойти обратно, даже если появится такое желание, не получится. Ни шагу назад. Смерть или победа. Если на других боях ты имел шанс остаться в живых, даже потерпев поражение, здесь это было не приемлемо. Либо всё, либо ничего. Для большинства гладиаторов сам факт сражения в Битве на звание абсолютного чемпиона являлся наивысшим достижением. Даже смерть на Великой Арене — величайшая честь для бойцовских псов. Ругевит разделял такое же мнение до недавнего времени. Пока не появился этот сон.

Сегодня он опять видел сон про Андрюшу, про его родителей, про Еву. Проснувшись затемно, он ощутил влагу на глазах. Мокрые дорожки пересекали его грубое лицо. Мужчина пытался убедить себя, что это всего лишь инфекция, подхваченная в здешних условиях обитания. Но внутренний голос жестоко опровергал этот довод, он насмехался и твердил: «Ты плакал во сне, ты рыдал, ты умывался слезами!» От этой назойливой идеи никак не получалось избавиться. Голова раскалывалась. Ругевит впустил в себя давно забытые чувства: обиду, тоску и беспомощность. Обхватив колени руками, он уселся на холодный пол возле решётки входного проема и, раскачиваясь, забормотал: «Андрей, меня звали Андрей». Ему было не важно, что подумают о нём его будущие соперники, которых завозили вчера в течение дня. Пусть считают его ничтожеством, умалишённым, кем угодно! К тому же в царящем полумраке они вряд ли смогли бы разглядеть мучения мужчины.

Ему всё равно, его больше волнует пульсирующая боль и назойливый шепот в голове. К какофонии, разрушавшей его, примешался звук удара дубинкой по решётке и мерзкий голос, извещавший о завтраке. Это было невыносимо! Это надо прекратить! Немедленно прекратить. Издав дикий, полный отчаяния крик, мужчина молниеносно вскочил на ноги и выкинул руку в проход. Разносчик пищи не ожидал такого развития событий. В его голове только начал зарождаться страх, а рука Ругевита уже крепко сжимала его горло. Резкое движение. Брызги крови и булькающий звук из горла разносчика пищи вырвали мужчину из объятий терзавших его воспоминаний.

— Я тебя предупреждал, — сказал Ругевит, брезгливо отряхивая руку. Он снова был собой. Рабом, бойцом, убийцей. Он был уверен, что за убийство разносчика пищи ему ничего не будет. Смертников не наказывают.

Теперь он шёл по «огненному пути», и его мысли вновь и вновь возвращались к злосчастному сну. Зерно сомнения посеяно. Оно прорастало: корни рушили привычный уклад мышления, мощная крона готова была заслонить собой всё его сознание. Но Ругевит боролся. Сейчас самое главное — это битва. Битва, к которой он готовился годами. После победы можно будет отдаться воспоминаниям и размышлениям о своём прошлом, настоящем и будущем. После победы можно будет разобраться со своим сном. Только после того, как он умоется кровью своих соперников. Если же он падёт на Великой Арене — это всё пустое.

Впереди засветился квадратный проём выхода на арену. До мужчины уже докатывались неистовые крики людей, заполнивших трибуны. Ненависть стала наполнять его. Он ненавидел всех, кто ждал его выхода. Ненавидел своих соперников. Ругевит готов был рвать их голыми руками, вгрызаться зубами, ломать, стирать в порошок. Пламя за спиной загудело в десятки раз сильнее, догоняя мужчину. Ругевит почувствовал жар всем телом, пропитался им насквозь, редкие волосы на голове вспыхнули. Пламя дарило невероятный прилив сил, и мужчина, зарычав, бегом бросился к выходу из коридора.

На Великую Арену выбежали четыре бойцовских пса. Четыре великих гладиатора. Огонь. Вода. Земля. Воздух. Их грозный рык заглушал шумящую толпу. Их тренированные тела лучились силой. Их глаза горели ненавистью. Они пришли убивать друг друга. Они пришли умирать.

Огромные прозрачные стены, исписанные орнаментом и рунами, выползли из пола одновременно с появлением гладиаторов и разделили арену на четыре сектор. Такие же стены отделили гладиаторов от зрителей. Хрупкие, на первый взгляд, преграды были призваны утихомирить яростный пыл бойцов. Временно сдержать рвущуюся наружу ненависть. Единственное, что было постоянным на Битве за звание абсолютного чемпиона, это прозрачные стены и то, что в полуфинале никогда не сражались гладиатор Огня против гладиатора Земли и гладиатор Воды против гладиатора Воздуха. Они могли встретиться только в финале. Всё остальное — условия битвы, орудие, правила — менялось по несколько раз за период битвы.

Ругевит остановился в центре своей четверти арены и окинул взглядом соперников. Находясь в окутанной сумраком камере, ему не удалось разглядеть бойцов, когда их вели по коридору мимо него. Время эмоционального выплеска закончилось, пора сосредоточиться на предстоящей битве и концентрировать внутренние силы. Итак, соперником будет либо Вода, либо Воздух.

Слева находился гладиатор Воздуха. Это был невысокого роста широкоплечий мужчина. Он расхаживал по периметру своего сектора и вскидывал вверх накаченные руки, приветствуя зрителей. Выступающие скулы и плоское желтоватое лицо выдавало в нём представителя индокитайской лиги. Его чёрные волосы были коротко подстрижены. За правым ухом виднелась тонкая косичка. Тело украшали многочисленные татуировки из шрамов и рубцов. Да уж, такое искусство могло прийти в голову только законченному безумцу. Мало ему ранений, получаемых в битвах. Определённо этот боец позёр. Но позёр опасный. Этого гладиатора звали Токгаби, и он имел свои претензии к представителю славянской лиги. Его брат, Синь-цзан, пал от руки Ругевита на одном соревновании между лигами. Сильный был боец.

Справа находился гладиатор Воды, член арабской лиги с нетипичной для представителей лиги внешностью. Широкие черные с проседью бакенбарды закрывали половину щек и скулы. Усы врастали в бакенбарды по линии верхней губы. Круглый подбородок и квадрат под нижней губой были начисто выбриты. Он сидел на песке, скрестив ноги, и ссыпал песчинки с одной руки на другую, внимательно наблюдая за ними. Казалось, что происходящее вокруг его не волнует. Образец самоконтроль. Ругевит знал, что Вода соперник посерьёзней, чем Воздух. Он много слышал про безудержного бойца по имени Раджим. Однако ни разу не виделся с ним.

Стоявший перед ним гладиатор Земли был ярким представителем своей лиги. Иссиня черная кожа, высокий рост, худощавое телосложение. Рассматривать внимательно этого бойца Ругевит не стал. Он видел его впервые и ничего о нём не слышал. Вероятность встретиться с ним не велика. Хлипковат. И это лучший представитель нигерийской лиги? Хотя внешность бывает обманчива.

Прозвучал удар в гонг и трибуны мгновенно утихли. Бойцы устремили свои глаза в центр арены. Нет, там ничего не происходило. Просто так было проще контролировать окружающую ситуацию. И только Раджим продолжал безмятежно пересыпать песчинки из руки в руку. Голос над головами оповестил о начале игр:

— Юбилейная Большая Битва за звание абсолютного чемпиона Международной Милитаристической Ассоциации «Ненависть» объявляется открытой! Волей судьбы в полуфиналах сойдутся Огонь против Воды и Земля против Ветра! Стартовое оружие — арбалет! Опустить стены! И пусть победит сильнейший!

Зал взорвался овациями. Прозрачные стены медленно поползли вниз. Толпа гудела в предвкушении шикарного зрелища. Ругевит удивленно вскинул брови: «Арбалет? Серьёзно? Странный выбор для старта, — он посмотрел на своего соперника, который продолжал внимательно изучать песок — Да уж, повезло, так повезло…»

Внешние стены приглушили звук толпы, дабы не отвлекать гладиаторов от подаваемых судьей команд. Внутренние перегородки скрылись под песком. Арена разделилась на две равные половины, на два независимых мира, полные ненависти, отваги. Два мира, которые в скором будущем будут окроплены кровью. Гладиатор Воды, представитель арабской лиги, боец по имени Раджим оторвал свой взор от песчинок и посмотрел на Ругевита. В его глаза. Пытаясь проникнуть в его душу и поселить в нём страх.

«Вот и встретились» — пронеслось в голове Ругевита.

Наше время, день третий,

Воздушное пространство над Атлантическим океаном,

Взгляд со стороны.

Беркант не любил самолёты. Металлический исполин, начинённый навигационной электроникой и летящий в облаках с огромной скоростью, не вызывал у мужчины доверия. Он был уверен, что лучше чувствовать твердую землю под ногами. Возможно, кто-то назовёт это страхом. Беркант же называл это здравой осторожностью. Он привык контролировать окружающую его обстановку, а на высоте в несколько тысяч километров его жизнь была предоставлена незнакомому человеку. Наличие парашюта придало бы уверенности. К сожалению, пользуясь услугами гражданских авиалиний, мужчина себе этого позволить не мог. В его распоряжении был только оранжевый спасательный жилет, лежащий под креслом, и, по сути, бесполезный даже при падении в воду. Другое дело частная авиакомпания Ричарда. Там можно перевозить что угодно, вплоть до бронетехники. Но Ибрагим категорически запретил обращаться туда.

Объявили о вхождение в зону турбулентности. Стараясь не выставлять свои эмоции на показ, Беркант безмолвно выругался и покрепче вцепился в подлокотники. Только этого не хватало! Тряска самолёта почему-то негативно сказывалась на уверенности в благополучном исходе перелёта. Мимолётный взгляд на своих братьев не улучшил его настроение. Безмятежность и спокойствие. Именно эти чувства излучали их лица. Ибрагим основательно задурманил им головы своей чёртовой религией! Фанатики и фаталисты. Безоговорочно верны своему Богу и готовы принять смерть по его воле в любое время. Раньше Беркант спокойнее относился к этому и безукоризненно играл для своих коллег роль истинно верующего. Но с каждым годом раздражение накапливалось. Ибрагим всегда вовремя тушил пламя его неудовольствия, уверяя в праведности своих поступков. А вчера их разговор не задался, и зерно сомнений не было уничтожено. Злость пыталась завладеть разумом Берканта, но он быстро расправился с ней.

Ибрагим в своё время открыл правду Берканту и периодически делился информацией о важных событиях. Он рассказал об истинных властителях земли, о тех, кто борется за власть, используя свои специфические способности. Беркант был уверен, что предоставленная ему информация, кропотливо отфильтрована и отчасти фальсифицирована. Но большего он знать и не желал. Любознательность не приводит к положительным результатам, особенно если пытаешься выведать чужие тщательно охраняемые секреты. Главное, что мужчина никогда не сомневался в праведности задачи, которую поставил перед собой Ибрагим. Спасти от неминуемого истребления избранных, своим существованием нарушающих покой людей, возомнивших себя Богами — цель благородная. Но мужчине не нравились методы достижения этой цели.

На днях один из его братьев поведал ему, что Дьявол искушает его. Голос Князя Тьмы поселился в его сознании и приказывает отречься от Единого Бога и Ибрагима. В любой другой ситуации Беркант пропустил бы этот треп мимо ушей. У сумасшедших странные вещи творятся в голове. Но в этот раз он не мог позволить себе таких выводов. Его тоже посещал голос незнакомого мужчины. Редко. Ненавязчиво. Но посещал и уверял, что Берканта и братьев просто используют.

Посоветовав мужчине укреплять свою волю молитвой, Беркант не спешил докладывать о произошедшем Ибрагиму. Нужно разобраться самому. Вероятно, он просто поддался общему психозу и скоро начнет молиться и давать различные обеты. Эта мысль развеселила и отвлекла Берканта, и он, широко улыбнувшись, не заметил, как самолёт миновал зону хаотичного движения воздушных масс.

Попытки заснуть не увенчались успехом. Стоит подумать о предстоящей работе. На первый взгляд задача, поставленная Ибрагимом перед боевой группой, не отличалась сложностью. Но это только на первый взгляд. Да, все передвижения Рональда за последние несколько дней отслеживались. Да, все его контакты с кем-либо не сложно вычислить. Но есть один нюанс — Рональд не обычный человек. Он ученик Адиса. Хитрый и расчетливый. С четким ощущением своей исключительности. И человек, причастный к его похищению или убийству тоже должен быть личностью неординарной. Вряд ли его зарезал какой-нибудь бродяжка.

Это позволяет сделать вывод, что в сложившейся ситуации замешаны как минимум три члена Совета. Адис — его ученик пропал. Ибрагим — он возлагал большие надежды на Рональда. И кто-то еще. Луцим? Ибрагим считал его своим главным врагом наравне с Адисом. Ричард? Мог ли он отомстить, не дождавшись Совета? Или это кто-то из молчаливой тройки затеял свою игру? В любом случае ситуация вырисовывается довольно-таки непростая и интересная. Решить задачу с минимальными потерями, не встретив сопротивления, будет затруднительно.

Загорелось табло «пристегните ремни» и прозвучал характерный звук. Бортпроводница искаженным механическим голосом объявила о предстоящей посадке. Мужчина выругался. Лёгкая дрожь вернулась в его тело. Посадку он не любил еще больше чем взлёт. Стремительное приближение земли вызывало волнение. В такие моменты Беркант жалел, что у него аллергия на алкоголь. Расслабиться было бы не лишним. Представив расширенные от удивления глаза и изумлённые лица братьев, чья вера запрещала употребление алкоголя, он вновь улыбнулся. Но веселье, к сожалению, было непродолжительным. Беспокойство снова вернулось. А его коллеги продолжали сидеть с безмятежным видом на своих креслах. Может все же последовать их примеру и помолиться?

Наше время, день третий,

Местоположение неизвестно,

Взгляд со стороны.

Зрители, заполнявшие трибуны, приветствовали выбегающих на арену бойцов нестерпимым гулом. Зрители, предвкушая шикарное зрелище, превращались в стадо животных. Безумных и диких. Волна неистовства охватила практически каждого. Но не всех. Каника с отвращением всматривалась в обезображенные гримасами лица окружающих их людей. Яркие краски, транслируемые экранами, только подогревали бурные эмоциональные выплески зрителей. Если бы не прихоть отца, ноги бы её не было на подобных мероприятиях. Но Адис требовал от девушки обязательного присутствия на всех официальных выездах. На всех, кроме заседания Совета.

В сложившейся ситуации её радовало лишь то, что ложа, в которой она расположилась с Адисом и его свитой, была отделена от основных трибун. Стеклянные перегородки хоть как-то защищали от шума толпы. И, самое главное, никто не прижимался к ней своим возбужденным телом. Этого бы она не стерпела бы. Для неё оставалась загадкой, как цивилизованные дамы и господа в одно мгновенье превращались в кровожадных похотливых зверей. Магия крови и ненависти творит чудеса.

Девушка перевела взгляд на отца. Она сидела по правую руку от него, чуть позади. Но лицо его, при желании, могла разглядеть. Увидев его довольную улыбку, Каника возмущенно фыркнула. Кто получал истинное удовольствие от происходящего, так это Адис и его приспешники. Поток низменных воинственных эмоций наполняли их силой. Да уж, ни один из сидящих на трибунах не подозревал, что они всего лишь стадо доноров.

Лицо ученика Адиса, хамоватого Мартина, тоже лучилось счастьем. Его кресло находилось на одной линии с креслом Каники, но по левую руку от Адиса. Отец выбрал его для сопровождения к великой радости оного и гневному разочарованию девушки. Кому-кому, а этому индивидууму она бы с удовольствием выцарапала его голубые глазки. Наглость, самоуверенность и, самое главное, пошлые намёки с его стороны выводили девушку из себя. Лучше бы отец выбрал Рональда. Он хоть не позволял себе непристойные предложения в адрес дочери Мастера. К сожалению, Рональд куда-то запропастился в канун Великой Битвы.

Ни на трибунах, ни в ложе ничего нового девушка не увидела. Всё как всегда. Раздражение от бессмысленного проведения времени нарастало. Чтобы хоть как-то снять стресс, девушка потребовала у раба, покорно стоящего у входа в ложу, бокал красного вина. Пригубив терпкого напитка, Каника смирилась со своей участью и обратила свой взор на арену.

Наблюдать за убивающими друг друга людьми было не чуждо человеческому сознанию с древних времен. Адис развивал эту идею и достиг не малых высот ещё в Римской Империи. Однако борьба за сферы влияния между Адисом и Войцехом в итоге привела к мнимой гуманизации общества. Гладиаторские игры официально попали под запрет. Но только официально.

И сейчас, в век высоких технологий, провозглашенной победы демократии и человеколюбия гладиаторские бои продолжали развлекать массы, только они вышли на новый уровень и превратились в грандиозное технологическое шоу. Смертельные битвы по-прежнему официально запрещены. Но руководители и высшие чины государств забывали про это, когда находились на трибунах и предавались общему психозу.

Для повышения зрелищности использовались различные уловки. Смена оружия, смена условий боя, ловушки. Это вносило интригу в битву и держало в напряжении всех наблюдающих. Об изменениях гладиаторы оповещались судьей. Каждая пара сражающихся гладиаторов слышала только свои команды. Команды генерировала сложная компьютерная программа, произвольно выбирающая их из базы данных. Также, программа управляла всем, что связанно с боем: от трансляции видеороликов до выдачи оружия. Ещё каких-то сорок-пятьдесят лет назад Большая Битва обслуживалась несчетным количеством людей и выглядела по-иному. Но с каждым годом принцип организации главных гладиаторских боёв претерпевал изменения. Огромная благодарность техническому прогрессу. Девушка не застала того времени. Это была её третья Большая Битва, которая практически ничем не отличалась от двух предыдущих.

Четыре бойца стояли на арене. Четыре представителя различных бойцовских школ. Школ с разными подходами к отбору и воспитанию гладиаторов. Школ, поделённых по национальному признаку. Шовинизм — прекрасный источник негативных эмоций, Адис не мог этим не воспользоваться. А Битва Стихий всего лишь красивая вуаль.

— Милая Каника, если тебя не затруднит, подскажи, кому из бойцов ты будешь симпатизировать сегодня? — видимо Мартин не может просидеть с закрытым ртом и пяти минут. Он задорно подмигнул девушке, склонившись к ней. — Если твой фаворит сегодня погибнет, я могу утешить тебя вечером. Ты же знаешь, что моё предложение всегда в силе.

— Вероятно, я была слишком груба с тобой, Мартин. — Каника наигранно вздохнула и, кокетливо улыбнувшись, сказала: — Прости, это все из-за окружающей обстановки. Хватит ходить вокруг да около, у меня давно возникло желание. Я просто боялась признаться тебе.

— Я знал, что ты не устоишь перед моими чарами, — Мартин встрепенулся, он был удивлен подобным развитием событий. — Не стесняйся, милая, поведай про свои желания.

— Я очень хочу, — томно произнесла девушка и, выдержав театральную паузу, продолжила: — Очень хочу разбить твою наглую тупую голову!

— Ах ты ж дрянь! — возмущению мужчины не было предела.

— Вымой свой поганый рот, прежде чем обращаться ко мне! — словесная перепалка набирала обороты.

— Замолчите! — крик Адиса прервал их. Мартин покорно склонил голову. Глаза его искрились яростью. Каника довольно улыбнулась, этот раунд она выиграла. — Меня не интересует, что такого важного вы решили обсудить. Меня интересует лишь то, что ваше бормотание отвлекает меня от битвы.

Теперь Мартин не откроет рта без разрешения отца. Она добилась своего. Но на этом, по всей видимости, развлечения на сегодняшний вечер закончились. Что ж, придётся смотреть на сражение.

Тем временем на арене гладиаторы готовились к битве. Кто-то прохаживался по арене, приветствуя зрителей и заряжаясь их эмоциями.

Кто-то изучал взглядом своих соперников в надежде оценить их потенциал. А кто-то игрался с песком. Всматриваясь в лица гладиаторов, Каника впервые задумалась, что же творится в голове бойцов. Что они чувствуют, осознавая, что могут умереть? Девушка не раз пыталась покончить с собой, но это были неосознанные отчаянные попытки. Она ничего не чувствовала. Разум был затуманен. А здесь другое. Они прекрасно осознают вероятность гибели. Железные нервы надо иметь.

Рассматривая бойцов, она задержался на высоком крепком гладиаторе с практически лысой головой. Его мускулистое тело украшали рубцы и шрамы. Грубое лицо с легкой щетиной казалось выточенным из камня. Что-то приковало её взгляд к нему. Каника не могла оторвать глаз от него. Что-то было не так. Но что же?

«Он один из нас!» Ответ пришёл внезапно, как вспышка, и жестоко ударил по сознанию девушки. «Закрытый». Нечитаемый. Мог ли отец знать об этом? Это маловероятно. Стоит ли ему сказать?

Вечер перестал быть скучным. Он стал тревожным. Волнение поселилась в душе девушки. Она почувствовала ответственность за незнакомого, но такого родного мужчину. В голове завертелась одна и та же фраза: «Ты не должен умереть, ты не должен умереть, ты не должен…» Девушка замерла. Её тело охватило оцепенение, нервы звенели, как натянутая струна, а сердце бешеной птицей порхало в груди. Она боялась дышать и даже не заметила, как её руки вцепились в подлокотники кресел и побелели от напряжения.

Наше время, день третий,

Местоположение неизвестно,

Взгляд со стороны.

«Вот и встретились» — пронеслось в голове Ругевита.

Арбалет падал сверху, с каждым мгновением увеличивая скорость. Мужчина приготовился к прыжку. Он был похож на сжатую пружину. Периферийным зрением Ругевит наблюдал за своим соперником, который продолжал безмятежно сидеть на песке.

«Где же болты, где они?» Ругевит лихорадочно осматривал окружающее его пространство. Арбалет стремительно приближалось к земле, и мужчина в прыжке потянулся за ним. Какие силы заставили дрожать его руки в самый решающий момент, не скажет никто. Арбалет ударился ложем о ладонь его левой руки и, кувыркаясь, полетел в сторону. Попытка дотянуться до орудия завершилась неудачно. Ругевит задел спусковой механизм, и единственный заряженный болт полетел в стену, отделявшую арену от зрителей. Это наверняка добавило адреналина в кровь болельщика. Летящий в тебя арбалетный болт выглядит устрашающе.

«Какого черта я делаю?» Отвлечённый борьбой с арбалетом, Ругевит не видел, как его противник невообразимым движением моментально вскочил с пола арены, схватил орудие, и повернулся вокруг своей оси, погасив инерцию арбалета. Его движения были плавные и быстрые. Вот Раджим безмятежно сидит на песке арены. Мгновение. И вот Раджим находится в стойке, взяв на прицел своего соперника — гладиатора Огня.

«Берегись».

Инстинкт самосохранения создал в голове Ругевита четкую картину того, как тяжелый арбалетный болт входит в его затылок и, с легкостью преодолевая сопротивление черепной коробки и мозга, вылетает через правый глаз. Отчаянный прыжок в сторону спас представителя славянской лиги от бесславной смерти в первые мгновения Большой Битвы.

— Огонь, Вода! Орудия: щит, кукри, кистень. — Голос оповестил их о выдаче орудия в момент, когда Ругевит группировался после переката. Увидев, что его противник бежит к середине сектора в надежде завладеть кистенем, он схватил упавший рядом с ним изогнутый нож с заточкой по вогнутой грани и со всех ног бросился к щиту, который находился на противоположной стороне сектора. «Везение продолжается, сами Боги ему благоволят, — подумал мужчина. — С ножом против кистеня не повоюешь».

Пробегая мимо Раджима, Ругевит увернулся от уже раскрученного металлического шара — когда только успел? — и, добравшись до края сектора арены, подхватил щит. Это был деревянный круглый щит. Он был усилен стальной обивкой и полушаровидным умбоном. Щит был не тяжелый, средних размеров. Он оптимально сочетал ширину формы и вес. Однако, на взгляд Ругевита, щит был недостаточно выпуклым. Не самый худший вариант, но могло быть и лучше.

Раджим, раскручивая кистень, уверенно приближался к Ругевиту. Гладиатор Огня занял выжидательную позицию. «Сократить дистанцию для нанесения удара не получиться, не тот соперник, — размышлял он, внимательно наблюдая за передвижением оппонента. — Для метания кукри не предназначен. Что ж, будем обороняться, пока не произойдет смена декораций. Вот она цена секундной слабости».

Замах. Било летит в голову Ругевита. Уклониться корпусом и срочно двигаться против часовой стрелки, дабы не оказаться зажатым между стеной и соперником. Вновь замах, и щит принимает очередной удар. Попытка достать Раджима ножом завершается неудачей. Он молниеносно разрывает дистанцию и по новой раскручивает кистень.

Замах и Било летит сверху вниз, грозя раздробить лицо Ругевита. Рука инстинктивно выбрасывает щит навстречу металлическому шару, открывая грудь, в которую незамедлительно врезается нога соперника. Кувырок через спину, опереться на одно колено и снова принять удар на щит. Рука возмущенно отзывается болью. «Силён, чтоб его! — пронеслось в голове у мужчины. — Так я долго не продержусь».

Очередной удар кистеня приходится в песок. Ругевит успевает откатить и отбегает в сторону, разрывая дистанцию в надежде выиграть секунды для размышлений. Решение приходит неожиданно. Ва-банк. Дезориентировать противника. Щит срывается с его руки и летит в голову Раджима в тот момент, когда кистень находится за спиной. Одновременно с этим голос судьи даёт новую команду:

— Гладиаторы! Вспышка!

Это могло означать только одно. Ругевит зажмуривается, закрывает глаза руками и падает на арену, утыкаясь лицом в песок. Яркий световой поток пробивает даже сквозь такую защиту.

— Гладиаторы! Смена!

«Смена? О таком я не слышал». Ругевит моментально вскочил и увидел, что теперь его и Раджима разделяет выползающая из песка стена. Повернув голову влево, он выругался. Сходные чувства испытывал и его новый соперник, гладиатор Воздуха Токгаби, оружие которого осталось на чужой половине.

— Огонь, Воздух! Орудие: лук и стрела!

«Да они издеваются!» Лук падает рядом с представителем индокитайской лиги, стрела — одна стрела, спасибо и на этом — втыкается в песок там же. Довольный оскал на лице Токгаби.

«Щит остался на твоей половине!»

Ругевит бросился к лежащей возле стены защите и в последний момент успел укрыться от летящей стрелы. Стрела вгрызлась в истерзанный безжалостными ударами кистеня щит и, застряв, возмущено завибрировала.

Подобрав кукри и отбросив щит, Ругевит двинулся к практически обезоруженному сопернику. Свой шанс гладиатор Воздуха упустил. Теперь слово за гладиатором Огня. Токгаби ухватился обеими руками за нижнее плечо своего бесполезного теперь оружия, как будто это был двуручный меч, и занял среднюю стойку.

Лук был массивный и длиной достигал, пожалуй, полутора метров. В умелых руках и такой агрегат мог служить серьезным орудием. А усомниться в профессионализме лучшего представителя индокитайской лиги было бы глупо. Поэтому Ругевит осторожно подходил к противнику.

Токгаби выбрал тактику сдерживания до выдачи нового оружия. Это абсолютно не устраивало Ругевита и он, поднырнув под лук, попытался достать противника. Первые попытки завершились неудачей — Токгаби успевал увернуться от ножа. Два бойца кружились по кругу. Оружие все же не располагало для серьезной схватки. Выбрав подходящий момент, Ругевит ухитрился порезать бедро соперника, получив, однако, удар локтём в ухо. В голове зазвенело, и мужчина ушёл перекатом в сторону.

Схватка продолжилась в том же ключе. Ругевит выискивал слабые места в защите противника и наносил режущие раны. Кровотечение должно сыграть свою роль и отнять силы у Токгаби. Ответные удары слабо беспокоили Ругевита. Боль терпеть он умел.

— Огонь, Воздух! Орудие: фламберг и бастард!

«Шансы уравниваются». Мечи падают в противоположных сторонах арены и бойцы, не сговариваясь, разбегаются в разные стороны. Ругевиту достался полуторный меч с клинком волнистой формы — фламберг. Щит, лежащий в этом же углу, мужчина брать не стал — будет стеснять движения.

Танцы с мечами могли длиться достаточно долго, оба бойца прекрасно владели этим видом оружия. Рубящий удар в голову. Присесть. Попытка достать противника снизу вверх. Отклониться. Принять рубящий удар плоскостью меча. Разворот. Колющий удар в корпус. Уйти с линии атаки. Отшибающий удар по мечу противника и попытка атаковать в шею. Блок. Уход с линии атаки с одновременным нанесением удара. И вновь: удар, блок, удар, уход с линии атаки.

— Огонь, Воздух! Ловушки: мины!

«Хороший подарочек! Проклятье! Им не хватает зрелищности?» На арене в некоторых местах песок вздулся бугорками. Это были мины. Они имели различные функции. Одни при контакте выбрасывали острый кол, другие выпускали струю горячего пара, третьи захватывали ногу. Всех неприятных сюрпризов, которые они таят в себе, и не упомнить. Теперь необходима двойная концентрация.

Бой продолжился в том же ключе, но с оглядкой на опасные холмики. Бойцы были порядком измотаны. Свежие неглубокие раны сочились кровью.

Отразив серию выпадов Токгаби, Ругевит допустил очередную ошибку: он не осмотрительно отступил. Споткнувшись об одну из мин, он полетел спиной на песок арены.

«Падай!»

Попытаться удержать равновесие он даже не успел. Это его и спасло. Мощная струя неизвестной дымящей жидкости ударила вверх. Прямо в лицо наступающему и потерявшему бдительность Токгаби. Полный боли крик вырвался из его горла, свободная рука метнулась к лицу, и гладиатор Воды отступил, выставив бастард перед собой.

Капли жидкости брызнули на ноги Ругевита, подарив ему жгучую нестерпимую боль. «Кислота!» Мужчина откатился в сторону и присыпал песком места соприкосновения с кислотой, чтобы хоть как-то нейтрализовать её действие. Его соперник продолжал сотрясать воздух истошным криком. Боль затмила его сознание, и Токгаби, хаотично размахивая мечом, слепо перемещался по арене.

Ругевит не любил добивать беспомощных противников. Ударом ноги в спину, он отправил Токгаби на песок арены. Голова гладиатора Воздуха упала на очередную мину, и её пронзил острый металлический кол.

— Первый финалист — Огонь!

«Отвратительный бесславный бой» — подумал Ругевит, присаживаясь на песок. В голове шумело, ожоги на ноге ныли, пот заливал глаза, а во рту ощущался неприятный солоноватый вкус.

Мужчина окинул взглядом свой сектор — мины, брошенное на арене оружие и тело Токгаби исчезали под ареной, — а затем перевёл свой взор на соседний сектор. Гладиатор Воды и гладиатор Земли отчаянно сражались в окружении раскалённых прутов, пытаясь схватить какой-то предмет на арене. Раджим был вооружен франциской, а его соперник умело орудовал чеканом. Вид у бойцов был не из лучших. Многочисленные порезы, ожоги и увечья украшали их уставшие измотанные тела.

«Видимо их бой интересней, — подумалось Ругевиту, — но что же это за предмет? До чего они так усердно стараются дотянуться?» Гладиатор Земли, увернувшись от франциски, нанёс удар ногой в корпус Раджима. Того откинуло на раскалённые прутья, на спине появилась пара длинных волдырей. Представитель нигерийской лиги резво подхватил загадочный предмет с пола и направил его на застывшего соперника.

«Пистолет! Это пистолет! Какого чёрта они творят!» Ругевит видел полный презрения и разочарования взгляд Раджима. Увидел довольную кривую ухмылку на лице темнокожего бойца, увидел, как палец медленно нажимает на курок. Выстрел. Аккуратное отверстие просто обязано было появиться на лбу Раджима. С такого расстояния невозможно промахнуться. Но гладиатор Воды продолжал стоять на месте, а гладиатор Земли падал на песок арены. Из его головы торчал затвор пистолета.

— Второй финалист — Вода!

«Подстава!» Ругевит был потрясён произошедшим. Он мог бы еще долго возмущаться несправедливостью, однако стальные пруты, оружие, тело поверженного гладиатора и прозрачная стена медленно скрывались под ареной. Это могло означать только одно. Финал.

— Огонь, Вода! Сокращение арены! Битва без смены правил!

Начиная от трибун, из арены поползли длинные острые колья. Они заставляли бойцов сближаться. Это продолжалось до тех пор, пока свободное пространство не сократилось до размеров боксёрского ринга.

Решающая схватка. Огонь против Воды. Фламберг против франциска. Ругевит против Раджима. Два измученных бойца сошлись в честной битве за жизнь и славу. В битве, лишенной мин, кольев, раскалённых прутов, огнестрельного орудия и прочих подлых подарков судьбы. В битве, в которой всё решают сила, скорость и выносливость. Ругевит знал, что по сравнению с его мечом топор гораздо более удобен в ближнем бою и в стесненных условиях. Однако и фламберг имел свои преимущества, и мужчина собирался ими воспользоваться.

Боевая часть топора летит в голову снизу вверх. Уклониться. Тут же следует рубящий удар сверху вниз. Уйти с линии атаки. Попытка перерубить древко топора заканчивается неудачей. Отбить топор и удар ногой в грудь. Кувырок противника через голову. Удар в шею противника сверху вниз. Блок. Противник на ногах. Удар по ногам. Подпрыгнуть. Колющий удар в корпус. Противник уходит с линии атаки. Он наносит серию ударов наотмашь. Уклониться, еще раз уклониться.

Они были достойны друг друга. Они были лучшими представителями своих лиг. Но кто-то должен был умереть. Очередной выпад Ругевита увенчался успехом, и он вонзил свой меч в живот противника. Раджим упал на колени и пытался извлечь из себя посторонний предмет. Но его попытки были тщетны. Разочарование и ненависть. Вот, пожалуй, и всё, что он чувствовал. А потом чувств не стало.

— Победитель Большой Битвы за звание абсолютного чемпиона Международной Милитаристической Ассоциации «Ненависть» становится Огонь, представитель славянской лиги, гладиатор Ругевит!

Плазменные экраны замелькали красочными моментами битвы. Трибуны взорвались овациями. Кто-то восторженно кричал, кто-то проклинал победителя. Яркий мерцающий свет. Невыносимый оглушающий шум. Свет. Шум. Свет. Шум. Голова кружилась. Усталость надавила на плечи Ругевита, сил сопротивляться не осталось, и мужчина упал рядом с поверженным противником.

Череда вопросов терзали его душу. Для чего всё это? Кровь, боль, лишения и рабство…. Был ли смысл в бесконечных тренировках и убийствах? Чего же ты добился в итоге? Запачкался чужой смертью и смотришь, как радуются люди, которых ты презираешь и ненавидишь? Разве это стоит украденного детства, потерянного счастья, несбывшихся надежд. Всё оказалось напрасным, бессмысленным. Не так он себе представлял свою великую победу. Уткнувшись в песок лицом, он зарыдал. Его сломала Великая Арена и Большая Битва.

«Ругевит! Ругевит!» — вещал голос, а он чувствовал ноющую боль в теле и отчаяние.

«Андрей, ты должен бороться!»

«Ругевит! Ругевит!» — отображали экраны, а он чувствовал отвращение к этому имени.

«Андрей, ты должен бороться!»

«Ругевит! Ругевит!» — скандировали трибуны, а он поднялся и закричал им в ответ: «Меня зовут Андрей».

Наше время, день третий,

Местоположение неизвестно,

Взгляд со стороны.

«Да, чёрт возьми!» Эта фраза прозвучала как гром среди ясного неба. Эта фраза прозвучала за мгновение до того, как трибуны взорвались диким криком, приветствуя победителя. Чей-то голос с облегчением произнёс эти слова. Чей-то голос расколол напряженную тишину в ложе. И по удивлённым взглядам отца и его помощника, которые устремились на неё, Каника поняла, что этот голос принадлежал ей.

— Очень интересная битва, — запинаясь, смущенно произнесла она. — И финал потрясающий. Интересный. Очень.

— Стена сломлена! Странная реакция для человек, который презирает гладиаторские бои, — Мартин расхохотался и чуть слышно спросил: — может, ты и насчет моего предложения изменишь мнение.

Девушка, мысленно обругав себя за несдержанность, фыркнула и уставилась в пол перед собой. От Каники не ускользнуло то, что Адис продолжал внимательно смотреть на неё. Его колючий взгляд пытался проникнуть вглубь её души и понять, что же вызвало её восторг. Это длилось считанные секунды, но создавалось впечатление, что проходят годы. Толпа ревёт. Каника молча смотрит в пол. Адис также безмолвно изучает её. Удар сердца. Адис поворачивает голову на арену. Ещё один. Его глаза удивленно расширяются. Ещё один. Проклятье! Он всё понял!

— Мартин, для тебя есть задание! — Адис вновь окинул взглядом арену, по которой расхаживал обезумевший от победы гладиатор и что-то кричал зрителям.

— Внимательно слушаю, Мастер.

— Посмотри внимательно на победителя и ответь на простой вопрос: доживёт ли он до завтрашнего утра? — общаясь со своим учеником, Адис внимательно смотрел на свою дочь.

— Мастер, на арене работают «глушители», — мерзкая улыбка на лице Мартина сменилась недоумением. — Они не позволят мне ответить на ваш вопрос.

— Выполняй приказ, идиот! — Адис сорвался на крик, и Мартин испуганно уставился на победителя. Его лицо напряглось. Вена на шеё вздулась. На лбу выступили капельки пота.

— Простите, Мастер, но я, к сожалению, не могу ответить на ваш вопрос, — самоуверенность ученика испарилась. — Он полностью закрыт для меня. Как я и говорил «глушители» работают безупречно.

— К сожалению, ты не можешь делать правильных выводов, — насладившись растерянностью Мартина, Адис продолжил: — Будь у тебя чуть больше мозгов, ты бы задумался, почему я заставляю тебя тратить энергию на бесполезные расчеты. Ключевое слово здесь — бесполезные. А будь ты не так озабочен своими личными желаниями в свободное время, ты бы прочитал историю создания Великой Битвы и узнал, что «глушители» выключаются в момент смерти одного из финалистов.

— Но тогда это значит…

— Да, это значит, что наш победитель нечитаемый, — Адис был доволен произведенным эффектом. — А моя милая дочь видимо знала об этом, но не соизволила мне сообщить. Теперь внимание вопрос. Почему?

Каника вновь оказалась в центре внимания. Но ничего ответить она не могла. Совсем другие, более важные вопросы вертелись в её голове с бешеной скоростью. Почему этот гладиатор так важен для неё? Почему его надо защитить от неизбежного гнева отца? Почему ей кажется, что его смерть уничтожит последнюю надежду изменить жизнь? Почему? Почему? Почему?

— Ясно, ответа я не дождусь, — Адис встал с кресла, и следом за ним поднялся его ученик. — Пожалуй, церемонию награждения я доверю провести тебе Мартин. У меня вновь разболелась голова.

— Что сделать с «закрытым», Мастер? — Мартин почтительно поклонился, раздуваясь от гордости. Награждение победителя — это величайший уровень доверия.

— Убей его, — бросил через плечо Адис, направляясь к выходу.

— Тронешь его и утром не досчитаешься головы, — резко обронила в сторону Мартина Каника, и, выдержав его гневный взгляд, обратилась к Адису. — Отец, оставь его мне.

— Зачем он тебе? — не оборачиваясь, спросил Адис.

— Мне стыдно признаваться, — надо давить на низменные чувства, возможно, это сработает. — Но я почувствовала невообразимое возбуждение, наблюдая за его сражением. Я захотела с ним немного поразвлечься. Что-то первозданное и звериное проскакивало в его движениях. Я боялась, что узнав о его особенности, ты, не выслушав меня, прикажешь убить его. Поэтому я и промолчала.

Оскорбленная ярость Мартина и довольное удивление Адиса наполнили помещение. Время вновь потянулось мучительно медленно. Проглотил ли отец ложь? Каника застыла в ожидание. Секунды превращались в вечность, и, наконец, Адис прервал молчание:

— Что ж, завтра его подлатают, и ты получишь его с бантиком на голове. Он станет твоим личным телохранителем. Теперь можешь не просить подарок на день рождения.