Нечестивые джентльмены

Скрип пера прекратился. Лорд Седрик перечитал вслух написанные строки. Торжественным голосом с низким тембром он размеренно продекламировал речь, заготовленную для похорон племянницы, а затем раздался еще один тихий щелчок.

«Ну, конечно: он просто безотчётно цокал языком».

Скрип ручки возобновился, как и неритмичные щелчки. Вряд ли лорд Седрик так спокойно чувствовал себя в чьём-то присутствии, чтобы поддаться непроизвольной привычке.

Харпер бесшумно открыл дверь и достал из кармана револьвер Брэндсона. Лорд Седрик продолжал писать. И поднял взгляд, только когда за спиной Харпера клацнул закрывшийся замок.

При виде инквизитора он изумлённо замер с почти комичным выражением лица: глаза широко раскрыты, губы сжаты и чуть вытянуты для очередного цока. Которого так и не раздалось. Седрик всё смотрел, словно не мог понять, что сейчас возникло перед ним, словно появление Харпера было объективно невозможно.

В четыре быстрых шага Харпер преодолел разделяющее их расстояние. Несильно прижал дуло револьвера ко лбу лорда Седрика. Тот умудрился ещё больше выпучить глаза, но рот так и остался сжатым со слегка приоткрытыми губами.

— Я тебя убью, если попробуешь позвать на помощь, — прошептал Харпер.

Лорд Седрик медленно сглотнул. Его рот шевельнулся, почти сформировав слово, но он так и не издал ни звука. Харпер отвёл назад дуло револьвера, позволив лорду вернуть толику самообладания.

— Очень хорошо, что у тебя уже под рукой чернила и ручка. Я принёс один документ, где нужна твоя подпись.

Харпер выложил на стол признание, написанное для Сариэля. Оно помялось за время, проведённое в кармане, но печать и водяной знак Инквизиции всё ещё чётко выделялись на бумаге. Лорд Седрик поднёс его ближе к глазам и быстро пробежался по хитросплетениям законоведческих формулировок.

— В месте, где нужно указать имя твоего сообщника из Инквизиции, — сказал Харпер, — вписывай настоятеля Грили.

Харпер наблюдал, как лорд Седрик аккуратно занёс нужное имя. Он чувствовал определённое удовольствие от того, что удалось повернуть против настоятеля его же собственное оружие.

— Хорошо, — сказал Харпер. — А теперь подпишись.

Лорд Седрик окунул кончик пера в чернильницу и помедлил.

— Я могу предложить вам значительную сумму денег, капитан, — прошептал он, не поднимая глаза.

— Если б мне нужны были твои деньги, я бы их и потребовал. Теперь подписывай.

— Разумеется.

Лорд Седрик подписал признание и убрал ручку, словно боялся обжечься о бумагу.

— Полагаю, для вас не имеет значения, что я никогда не желал её смерти, — сказал он. — Вы даже не представляете, как своенравно она вела себя, какой позор навлекала на семью. Мне пришлось…

— Ты её убил, — перебил Харпер. — А потом вместе с настоятелем Грили обставил всё так, чтобы наказание за это понёс невиновный. По вам обоим плачет виселица.

— Я поступил неправильно. Признаю. Вы и представить не можете, насколько виноватым я себя чувствовал. — Лицо лорда Седрика являло собой наглядный пример статного раскаяния. Он совершенно не походил на Эдварда, когда тот сказал, что подписал признание против Харпера. Или на Белимая даже спустя годы, после того как из него выбили имя Сариэля. Лорд Седрик так мало знал о чувстве вины, что не мог и примерно вообразить всю его уродливость, которую порождало отвращение к самому себе.

— Моя собственная совесть уже мучает меня куда больше, чем в самых ваших смелых мечтах, капитан, — глухо сказал лорд Седрик.

— Я не помучить тебя хочу, — тихо ответил Харпер, — а просто посмотреть на твою казнь.

Печаль на лице лорда Седрика утонула в возмущённом взгляде.

— Вы серьёзно полагаете, что найдется судья, который примет это признание, капитан? Да если вас даже и допустят до суда, там всё будет решать ваше слово против моего. У вас нет ни свидетелей, ни кредита доверия. — Лорд Седрик медленно прокрутил ручку между пальцев. — Если согласитесь отступиться от данного дела, я готов отдать вам за это круглую сумму и проследить, чтобы настоятель прекратил преследование. Возможно, у меня даже получится что-то сделать с обвинением, выдвинутым против вашего зятя. Вы же должны понимать, что не имеете ни малейшего шанса добиться карательного приговора для лорда. Почему бы не отступить сейчас, пока это ещё можно сделать с выгодой для себя?

Харпер поднял бумагу с признанием. Чернила успели высохнуть. Он сложил лист и убрал его обратно в карман, после чего шагнул к выходу, где перепроверил замок и запер дверь ещё и на цепочку.

После чего он прошёл и открыл окно. За прошедшее время дождь превратился в ливень. Пульс ускорился. Быстрый ритм отдавался в порезе на руке. Секунду Харпер изучал отвесную стену, а затем повернулся и оглядел комнату.

— Непростой спуск, вы не находите? — В голосе лорда Седрика уже прорезались ноты триумфа.

Харпер его проигнорировал. Он подошёл к коробу кухонного лифта и поднял дверцу. Сама кабина лифта должна находиться в кухне многими этажами ниже. Из узкой шахты повеяло салом и жареным мясом. Тесновато, конечно, но пролезть он сможет.

Харпер вновь сосредоточился на лорде Седрике. Тот просто наблюдал за ним, словно изучал поведение опасного, но бесконечного тупого бабуина. Кажется, он был уверен, что Харперу никогда не удастся привести его на скамью подсудимых. А скорее всего, даже не рассчитывал, что тот сможет выбраться из Белой капеллы.

— И последнее, — произнёс Харпер. — Я и не планировал выдвигать против тебя обвинения.

— Нет?

— Я пришёл сюда, чтобы посмотреть на твою казнь.

Харпер поднял револьвер Брэндсона и выстрелил прямо в поражённое лицо лорда Седрика. Серебряная пуля пробила его череп насквозь, вылетев в фонтане крови и мозговой жидкости. Звук выстрела прогремел на фоне барабанящего дождя.

Харпер бросил на пол револьвер и рванулся к шахте кухонного лифта. Пришлось отталкиваться со всей силы, чтобы протиснуться в небольшое отверстие. После чего он провалился в пропасть. Правую ладонь пронзила боль, когда он выбросил в стороны руки и ноги, чтобы замедлить падение. Дверца над ним съехала обратно вниз, заперев в темноте. Ладони и стопы жгло от трения о стены.

Он начал замедляться и наконец остановился. После чего принялся осторожно снижаться, доверив все усилия по спуску ногам, а руками пытаясь нащупать дверь. Над головой раздавалось эхо криков. Охрана ещё не прорвалась в комнату лорда Седрика, иначе всё здание уже оглашали бы колокола набата. Харпер сказал себе, что у него ещё есть время, а в мыслях уже начинался отсчёт. Он терял секунду за секундой, пытаясь что-то нашарить в темноте.

Левая ладонь Харпера прошлась по краю двери. Он схватился за узкий выступ и навалился на него. Металл вгрызся в пальцы даже сквозь перчатку. Дверь была заперта по ту сторону. Харпер попробовал ещё раз. Он толкал, пока правая рука не отказала окончательно. Из-под перчатки потекла и закапала с запястья кровь. Этот замок ему не выбить.

Но вот сама дверь была тонкой. Возможно, удастся проломить её пинком. Проблема только в том, сколько шума это создаст. Харпер набрал в грудь побольше затхлого воздуха. Нужно сохранять спокойствие. Он медленно сменил позу в узкой шахте. Упёрся правой ногой в дверцу. С вытянутой левой и откинутой спиной получалось не сползать вниз по стенам. Ноги и поясница уже ныли, но он не решался пошевелиться.

Харпер дождался пронзительного воя сирен. И изо всех сил пнул по двери, стоило раздаться звону. Жестяная дверца прогнулась, а затем сорвалась с петель.

Харпер втащил себя в проём, ведущий в тёмную комнату, упал на пол и тут же вскочил на ноги. Нужно добраться до башни до того, как охрана начнёт прочёсывать этаж за этажом. Он и так уже потерял драгоценные секунды, пока ждал сирен.

Харпер приоткрыл дверь буквально на дюйм и выглянул в коридор. Мимо промчались трое караульных, исчезнув в другом проходе. Они, должно быть, до сих пор собирались в комнате лорда Седрика. У него ещё оставался шанс. Коридор опустел. Харпер выбежал из комнаты и рванулся в дальний конец к лестнице, ведущей в башню.

Он взлетел на железные перекладины. Правую ладонь прошило ослепительной болью, и она отказалась сжиматься. Харпер пропихнул себя выше, удерживая весь вес только левой рукой. Он взбирался в быстром темпе, подпитывая страхом яростно работающие мускулы. Ладонь едва успевала сжаться на одной лестничной скобе, когда он уже вскидывал руку, чтобы ухватиться за следующую. И так миновал один этаж, потом ещё один, пока наконец не упёрся в потолочный люк.

Он откинул дверцу и подтянулся, почти ввалившись в комнату. Сквозь единственное башенное окно пробивался тусклый свет затянутой облаками луны, выхватывая из темноты очертания разбросанных по полу ящиков и оголённых брусьев. Харпер опустился на колени и запер люк.

— Охрана уже обыскивает прилегающую территорию.

Он узнал голос Белимая, но не сразу увидел его самого. Блудный стоял глубоко в тени между огромным мотком верёвки и стеной.

— Тебя уже не должно здесь быть, — сказал Харпер, хватая ртом воздух.

— Как и тебя.

— Пришлось повозиться с дверью.

— Что-то рука твоя совсем неважно выглядит. — Белимай приблизился.

— Да? Я мало что могу разглядеть, но болит адски.

Харпер сжал левую ладонь вокруг правой. Перчатка была скользкой от крови.

— С ней ты не спустишься, — сказал Белимай.

— Нет. — Харпер оглядел комнату. — Помоги мне передвинуть один из тех ящиков на дверь люка.

Белимай помог, а затем присел рядом на крышку ящика.

— Так что, у тебя есть другой план? — спросил он.

Левой рукой Харпер порылся в кармане и вытащил лист с признанием.

— Отнеси эту бумагу Ричарду Уотерстоуну. Это редактор «Слова дня». Скажи, что он должен её опубликовать.

— А ты?

— Я сделаю полное признание о настоятеле Грили. Что как минимум вызовет скандал. Возможно, даже удастся выдвинуть ему обвинение.

— Тебя повесят, Харпер.

— Кто знает. Вдруг повезёт и…

— Не лги мне, — сорвался Белимай. — Тебя убьют.

Харперу хотелось иметь какой-нибудь другой план, но он знал, что уже сделал всё, что мог. По крайней мере, если его арестуют, то не обойдётся без суда. Его показания против настоятеля Грили будут услышаны и запротоколированы. Если удастся в это же время опубликовать и признание лорда Седрика, может, получится дать толчок полномасштабному расследованию преступлений настоятеля.

— Возьми признание, Белимай, — тихо сказал Харпер.

— Нет, не… — Он замолк на полуслове, когда снизу до них донёсся топот сапог по железным перекладинам лестницы.

— Тебе надо уходить, и прямо сейчас, — прошептал Харпер.

— У меня есть одна мысль. Иди сюда, — ответил вместо этого Белимай, подойдя к окну. Харпер проследовал за ним.

Белимай достал свой складной нож и, прежде чем Харпер успел его остановить, полоснул им по собственной ладони.

— Белимай, ты что делаешь?

Он сунул окровавленную руку прямо под нос Харпера.

— Пей.

Харпер отступил назад в инстинктивном отвращении.

— У нас нет времени спорить, а без тебя я не уйду.

Белимай ещё сильнее вытянул руку. Харпер открыл рот, чтобы возразить, но тут же сдержался. Возражения будут чистой воды дуростью. Он не только обречёт на гибель себя, но утянет в могилу и Белимая. Вместо этого он наклонился над протянутой ладонью и набрал полный рот крови. Она была обжигающе горячей и словно смешанной с вином. Струя пламени окатила язык и с глотком хлынула в горло. Желудок затопило жаром, который разнёсся по телу. Мышцы горели, словно в лихорадке, и казались до странного текучими.

Харпер судорожно хватанул холодного воздуха. Его окутало облако запахов пороха, пота и собственной крови. Нос вдруг уловил, как пахли волосы Белимая и крысы, шныряющие по тёмным углам комнаты.

Раздался громкий треск, когда один из караульных попытался вышибить люк.

Харпер сделал ещё глоток натёкшей крови. Сосредоточился на ветре, дующем из открытого окна. Потоки воздуха и капель дождя колебались и закручивались, словно твёрдая масса. Он вытянул руку и коснулся порыва ветра. Тот прокатился под пальцами и сдвинулся в сторону от поворота ладони.

— Чувствуешь? — спросил Белимай.

— Да.

Несмотря на спешку, Харпер не мог сдержать изумления. Вокруг него тёмная пустота ночи сменила облик.

Потоки ветра отсвечивали насыщенными тонами лилового и синего. Они прокатились по Харперу, касаясь горящей кожи и ероша волосы, будто любопытные пальцы. Капельки дождя и едкие запахи парили на ветру, словно тысячи сверкающих бусин.

Комнатку огласил ещё один громкий треск. На этот раз от разлетевшейся на щепки под взмахом топора деревянной двери люка. Стоящий на ней ящик задребезжал от удара.

— Нам нужно уходить. — Белимай вспрыгнул на оконную раму и нырнул в пустоту.

Харпер забрался следом. И на одну долгую секунду замер на корточках на подоконнике, уверяя себя, что не прыгает навстречу смерти. Ветер обхватил его тело и тянул за руки. Белимай оглянулся, окружённый завихрениями воздуха. Харпер сделал глубокий вдох и шагнул в объятия ночи.

В первый миг он стал падать. А затем снизу вдруг налетел порыв ветра и поднял его в небо. Под ногами перекатывался и поднимался волной воздух. Харпер кружился и метался туда-сюда, как капли дождя, которые вместе с ним подхватывал ветер. От каждого взмаха рук тело кидало в новом направлении. Он взмывал от одного стремительного потока до другого, не зная, как контролировать свой полёт.

За считанные секунды Харпера отнесло далеко за пределы городских башен и дымящих труб. Идущие от реки порывы ветра подхватили и мягко подняли его выше. Прожекторы Белой капеллы сверкали, как далёкие звёзды. Воды реки под ногами двигались, словно блестящая сороконожка. Желудок щекотало смесью страха и опьянения. Харпер закрыл глаза, сосредоточившись на лавировании между колоннами вращающегося воздуха.

Он почувствовал, как на запястье сомкнулись пальцы Белимая. Бросил взгляд через плечо и увидел, как тот парит рядом, держа его за руку. Харпер расслабился и задвигался в такт, повторяя за ним почти незаметные повороты и наклоны, чтобы, как и он, скользить между воздушными потоками. Полёт вместе с Белимаем разбудил какой-то инстинкт глубоко в крови. Природное знание того, как управлять вздымающимися волнами ветра, растеклось по телу.

Харпер развернулся и медленно поплыл назад к сверкающим огням города.

— Куда теперь? — спросил Белимай.

— К Ричарду Уотерстоуну. Надо отнести ему его сенсационную новость.

Харпер почувствовал, как рот сам собой расплывается в широкой улыбке. Ленты ветра щекотали его раскинутые руки. Он засмеялся. После всего случившегося следовало бы чувствовать боль и измождение, но в данный момент Харперу казалось, что в его жизни просто не может больше произойти ничего плохого.

Белимай бросил на него взгляд и тоже рассмеялся.

— С чего вдруг такая радость? — спросил он.

— Я просто понял, какая сегодня прекрасная ночь.

Харпер подобрался ближе и поцеловал его.

Эпилог: Солитер

Глубокое красное свечение просочилось сквозь шторы и залило комнату, пока солнце медленно падало в объятия вечера. Я перебирал колоду карт, аккуратно помечая тузы. Других занятий не предвиделось. Моё ожидание растянулось уже на два с лишним часа, которые прошли в попытках сохранять видимую непринужденность. Я закинул ноги на стул и намеренно съехал чуть ниже.

На лестнице раздался звук шагов, потом до меня донёсся запах мыла и выделанной кожи. Дверь тихо приоткрылась, и внутрь вошёл Харпер. Положил фуражку на вешалку, следом повесил своё тяжёлое пальто. Он выглядел усталым, как и всегда.

— А, это ты? — спросил я.

— Разве меня так долго не было, что ты уже успел забыть?

— Как бы я смог? Твоё имя каждый день мелькает в газетах. — Я отложил колоду в сторону. — Судя по последней статье, полагаю, тебя есть с чем поздравить?

— Полагаешь? — Харпер стянул перчатки и бросил их на кипу газет, лежащих передо мной на столе.

— Газетчикам уже случалось ошибаться, — сказал я.

— Да. Что правда, то правда.

Харпер упал в кресло напротив моего. Он прикурил сигарету и глубоко затянулся. Правая рука сгибалась уже почти как здоровая. Только толстый красный шрам через всю ладонь остался свидетельством серьёзной гнойной раны.

— Твоё второе имя написали с ошибкой, кстати говоря.

— Да? — Харпер, сощурившись, окинул взглядом груду бумаг. — Иуваал. Хорошо хоть не Иуда. Ну и пусть их. Я просто рад, что наконец-то расправился со слушаниями и судебным процессом.

— Значит, всё закончилось?

— Со всем покончено. Я лично сегодня днём был у виселицы, чтобы убедиться. Настоятель совершенно точно мёртв, и его дело закрыто.

Если верить газетам, настоятель Грили приказал капитану Брэндсону убрать лорда Седрика, чтобы не придавать огласке подписанное последним признание. Согласно которому, оказывается, оба они были замешаны в убийстве несчастной девушки. Журналисты выставляли Седрика добрым человеком, жизнь которого подорвали секундный гнев и ужасное стечение обстоятельств. А вот настоятелю Грили отводилась крайне зловещая роль. В статье даже присутствовал намёк, что он шантажировал лорда смертью племянницы.

Это было блестящее художественное произведение, сотканное Харпером из признаний и крошечной улики. Я особенно отметил деталь с револьвером Брэндсона, оставленным на месте убийства лорда Седрика.

Если б ему хотелось, Харпер мог бы позволить себе немного хвастовства или самодовольства. Он несомненно достаточно потрудился и их заслужил, но вместо этого был молчалив и задумчив. И вёл себя так, словно у него осталось ещё одно незаконченное дело. Я начал тасовать колоду, чтобы чем-то занять руки.

Газеты упоминали и кое-что другое, но я ждал, когда Харпер сам об этом заговорит.

— Сыграем в карты? — предложил я.

— Подожди немного. Так хорошо просто сидеть тут и ничего не делать.

— Не так-то это и просто, чтоб ты знал. Я уже две недели пытаюсь просто сидеть, ничего не делая.

— У тебя здесь стало заметно лучше. Перекрасил стены в белый?

— Нет, просто помыл.

— А-а…

Харпер не слишком прислушивался к беседе. Я достаточно хорошо его знал, чтобы распознать, когда он пытается подвести разговор к неприятной теме. Руки сами разложили карты для солитера[1]. Харпер какое-то время молча курил.

— Я удивился, сколько людей пришло посмотреть на его повешение, — сказал он в итоге. — Даже не думаю, что он заметил меня в толпе.

Я не знал, что на это ответить. Весь прошедший месяц Харпер полностью посвятил рьяному уничтожению настоятеля. Он сутками просиживал в доме правосудия, давая показания и предъявляя доказательства. Казалось, всё, что ему надо — это публичная казнь Грили. И вот он её получил. Настоятеля не постигло наказание за все его настоящие преступления. Нанесённый им вред так никто и не исправил. Единственное, что дала Харперу казнь — это месть. Я не мог сказать, было ли её достаточно.

— Сюда можно положить королеву, — предложил он, пока я крутил карты в пальцах.

Я кивнул и так и сделал.

Длинные колонки цифр и мастей равномерно разрастались. Наконец у меня осталось только две карты, и ни одна из них не подходила.

— Можно обменять их на другие из колоды, — сказал Харпер.

— Советуете мне жульничать против самого себя, капитан?

— Мне говорили, это обычная практика.

Он сделал последнюю затяжку и затушил сигарету об газету. В воздухе заклубился запах жжёной бумаги и табака.

— Сегодня не хочется.

Я отложил обе карты в сторону.

— Мне показалось, или у тебя правда там лежит бутылка вина? — спросил Харпер, пока я складывал карты обратно в одну стопку.

— Лучшее из Подземелий Преисподней. Будешь?

— Думаю, да.

Харпер коротко улыбнулся. Ему шла улыбка. Она разглаживала линии от усталости и переутомления, которые залегли в уголках его глаз.

Я встал, откупорил бутылку и передал её Харперу.

— Без бокала? — спросил он.

— Их разбили все до единого. Никак не раздобуду новых. Как насчёт миски? — предложил я, думая, что его это повеселит.

— И так хорошо.

Я вернулся в кресло и стал наблюдать, как Харпер осторожно берёт бутылку левой рукой. Это выглядело на удивление естественно. Сделав глубокий глоток, он отставил вино в сторону.

— Ты нашёл Эдварда? — спросил он.

— Да. У него всё нормально. Как и у твоей сестры.

— Они до сих пор не наткнулись друг на друга?

— Наткнулись.

Я заткнул горлышко пробкой, чтобы плотный запах не проник в комнату.

— И? — не выдержал Харпер.

— И твой зять, видимо, святой. Он начал работать с Добрыми Согражданами. А кроме того, кажется, помирился с твоей сестрой. У них всё довольно неплохо.

— Рад слышать, — кивнул Харпер.

— Вино от Сариэля. В знак благодарности.

Харпер снова кивнул, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, а я продолжил тасовать карты. Я не стал его трогать и разложил ещё один пасьянс. Рано или поздно Харпер расскажет то, что мне и так уже известно из газет. Можно было бы не оттягивать и самому завести речь, но какой в том смысл? Как и он, я не возражал против того, чтобы подождать.

Мне нравилось просто сидеть вместе с ним. Так легко, не тягостно.

— Белимай, — наконец сказал он.

— Да, — поднял я взгляд в ответ. Его глаза до сих пор были закрыты, голова чуть наклонена, словно он вот-вот провалится в сон.

— В газетах писали ещё что-нибудь обо мне?

— Кроме того, как отважно ты служил на благо Правосудия и какой у тебя мужественный профиль?

— Да, кроме этого. — Голос Харпера звучал серьёзно, но сам он по-прежнему полулежал в кресле.

— Упоминали, что тебе могут предложить чин настоятеля. Не исключено, что в Доме Инквизиции Ковенант. — Я опустил глаза на карты.

— Мне предложили.

— О. Что ж, тогда ещё раз поздравляю.

Я отложил карты в сторону. Аббатство Ковенант находилось далеко от Подземелий Преисподней и далеко от меня. Будучи тамошним настоятелем, Харпер вряд ли мог бы появляться на людях в моём обществе. Или в обществе любого Блудного.

Я понял, что его последнее незаконченное дело касалось меня.

— Так когда ты уезжаешь?

— Я не принял предложение.

— Не принял?

Я был настолько готов к другому ответу, что не сразу понял, о чём он говорит.

— Нет. Я подал прошение об отставке.

— Ты что?

— Я ушёл в отставку. — Харпер открыл глаза и посмотрел на меня. — Покончил с Инквизицией так же окончательно, как и настоятель Грили.

— Почему? — уставился я на Харпера.

Он ничего не сказал. Просто несколько мгновений молча смотрел на меня, а потом отвернулся и откупорил бутылку. Глотнул ещё вина, поднял пробку правой рукой и аккуратно затолкал её в горлышко.

— Если не хочешь говорить — не надо, — сказал я, когда молчание затянулось. И сдал себе ещё карты — никчёмную комбинацию двоек, вальтов и четвёрок. Я скривился и бросил их на стол.

— Ты же знаешь, что Брэндсон не нанимался на корабль и не сбежал, да? — спросил Харпер.

— Я решил, что ты его убил. А что?

Харпер опустил глаза на свою ладонь со шрамом, потом задержался на бутылке вина, а затем перевёл взгляд обратно на меня.

— Тебя не волнует, что я убил двоих и подделал доказательства только ради того, чтобы увидеть публичную казнь настоятеля Грили? Только чтобы утолить свою жажду мести?

Меня это не волновало абсолютно, но могу понять, почему тревожился он.

— Преступлений у настоятеля было более чем достаточно, чтобы заслужить свою участь сполна. И то же самое, думаю, можно сказать и про лорда Седрика и капитана Брэндсона. Мы оба знаем, что других способов заставить их понести наказание не существовало, — ответил я Харперу.

— Брэндсон был просто идиотом.

Он отпил ещё вина.

— Харпер, — сказал я, — он это заслужил. Поверить не могу, что ты так не считаешь.

— Я знаю, что заслужил, — спокойно ответил он.

— Тогда к чему был весь этот разговор? — возмутился я.

— Я рассказываю тебе, почему подал в отставку.

— А. — Я снова поменял местами карты. — И почему же?

— Я знал, что настоятель Грили защищал лорда Седрика, потому что они были друзьями, но до сегодняшнего дня никогда не отдавал себе отчёта, что и сам мог бы сделать подобное. Как и со Скотт-Беком. Ему настоятель тоже помогал и покрывал его дела, потому что тот был его другом.

— Ублюдком он был. Все они, — сказал я. Довольное лицо Скотт-Бека, когда он склонился надо мной и вспорол моё тело, до сих пор слишком легко всплывало в памяти.

— Да, но сами-то при этом считали, что поступают правильно…

— И ошибались, — отрезал я.

— Ты дашь мне договорить или нет?

— Ладно-ладно, продолжай. «Они считали, что поступают правильно…»

— В точности как я верю, что прав…

— Но ты-то действительно прав, — быстро вставил я.

— Белимай.

— Ладно, договаривай. Больше перебивать не буду.

Я откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

— Я только хочу сказать, как понял, что тоже теоретически способен сознательно нарушить закон, как и настоятель. — Харпер быстро глотнул вина. — Давай посмотрим правде в глаза, Белимай: из меня вообще неважный священник, а уж инквизитор… Букву закона, пожалуй, не назовёшь моей сильной стороной. И это не изменится даже с чином настоятеля. В своём роде я буду ничем не лучше Грили.

— И поэтому ты подал в отставку, — уточнил я.

— Поэтому я отказался становиться настоятелем. А подал в отставку просто потому, что больше не хочу продолжать там работать. Я устал от всего этого, — покачал Харпер головой.

— И что теперь?

— Теперь? Мне просто хочется быть счастливым. Радоваться жизни.

— Быть счастливым, говоришь, — с подозрением протянул я. Какая обманчиво простая фраза. Она могла означать что угодно. — И как же ты планируешь быть счастливым?

— А как ты? — перевёл он вопрос на меня.

— Я тебе не тот, у кого для всего заготовлен план. Это по твоей части.

— Верно, — признал Харпер.

— Так и каков план?

Я поднял последние сданные карты. Всё такие же крайне неудачные, но мне хотя бы нашлось, чем занять руки.

— Я возвращаюсь обратно в усадьбу Фостер. Она моя, и мне давно пора привести её в порядок.

— Стало быть, простая жизнь сельского землевладельца?

Я плюнул на имеющиеся карты и достал три новых из колоды. Харперу-то никто не запрещал идти, куда пожелает. Или найти своё счастье, где пожелает. От досады я шлёпнул картами рядом с оставшейся колодой.

— Разве тебе не хотелось бы уехать отсюда, будь такая возможность? — спросил он.

— Что, вот так взять и бросить смог и Инквизицию?

Разумеется, мне хотелось. Не существовало ни одного Блудного из тех, кого я знаю, кто бы не мечтал выбраться из города, но нам путь преграждали законы и стража.

— Тебе бы пришлось оставить позади свой дом, друзей… вообще всё, — сказал Харпер. — Знаю, что многого от тебя прошу, но я должен.

— Ты серьёзно? — Я уставился на Харпера. — Серьёзно хочешь, чтобы я уехал с тобой?

— Ты без меня не собирался уходить с колокольни Белой капеллы, — ответил он. — Почему я тогда должен бросать тебя здесь?

— Это едва ли равноценные вещи.

— Мы можем уехать сегодня, пока моё имя всё ещё числится в списках действующих инквизиторов. Надо только обменяться пальто. Клерки на станции Грин Хилл и так думают, что ты — это я.

— Харпер, а что если мы приедем в твоё поместье, а там…

— Нас обнаружат? Мы подвергнемся атаке от армии саранчи? — Он пожал плечами. — Кто знает, что случится, но я хочу посмотреть. А ты, Белимай?

— Что если мы увидим, что друг друга на дух не переносим? — спросил я.

— Дом большой. Что-нибудь придумаем, уверен.

— Я серьёзно.

— Ты слишком серьезен.

Харпер стянул с плеч инквизиторскую шинель и бросил её мне.

— Люди всё равно узнают… — предупредил я его.

— Не узнают, если мы будем осторожны.

— Не всё так просто, Харпер.

— Всё именно так. Просто пойдём со мной.

Я уставился на него, пытаясь представить, что бы сделал, если бы отказался. Я не настолько трепетное создание, чтобы взять и зачахнуть от горя, и смог бы пережить его потерю. Вот только мне не хотелось.

Наконец я надел шинель. Она всё ещё хранила тепло тела Харпера и знакомый запах его кожи. Я застегнулся и расправил воротничок. Мне вполне подошло.

Конец

Переводы сайта http://best-otherside.ru/