Нечеловеческий мир

Обратный атом

Reverse atom, (Thrilling Wonder Stories, 1940 № 11), пер. Андрей Бурцев и Игорь Фудим

ЭТА пылающая загадка прилетела из глубин космоса далеко за пределами Солнечной Системы, огромная, светящаяся холодным светом комета, неумолимо мчащаяся к Солнцу. Ни одному спектроскопу не удалось определить ее состав. Некий элемент, совершенно новый для человечества, пронесся мимо Плутона, над большими планетами, по траектории, к счастью, идущей выше плоскости эклиптики так, что только маленький Меркурий ощутил чуждое дыхание странного гостя. Меркурий... и Солнце. Поскольку хвост кометы, вопреки всем законами логики и физики, вытянулся к Солнцу, направив светящийся, неизвестный газ прямо в центр нашего светила, где он, наконец, и упокоился.

И одновременно с этим начало слабеть солнечное излучение.

Когда все это случилось, швейцарский астрофизик Макс Молин заканчивал серию лекций в известном английском колледже. В аудитории было тепло, хотя за окном падал снег. Шел конец июня.

Швейцарец ходил по сцене взад и вперед, периодически надувая щеки при резком, нетерпеливом выдохе. Безвкусный костюм для гольфа висел мешком на его коренастом теле. Грубое, суровое лицо выглядело так, словно было высечено из выветренного коричневого гранита.

Молин остановился на краю сцены.

- Это моя последняя лекция, господа, - промурлыкал он. - Потом наши занятия закончатся. Не сомневаюсь, что это радует вас, да? Ну, когда будете прятаться в тесном подвале, пытаясь согреться и жуя подметки старых ботинок, потому что есть больше нечего, вы с радостью вспомните эти лекции! Возможно, вы не понимаете, о чем я говорю, - продолжал Молин. - Позвольте мне объяснить. Солнце постоянно выделяет энергию. Думаю, вы не станете этого отрицать. Сейчас в нашем светиле, как и в любой другой, поддерживается хрупкий баланс. Оно состоит из атомов, находящихся под огромным давлением. Давление это так велико, что внешние электроны постоянно срываются со своих орбит, и, таким образом, выделяется энергия. Также, во внутренних слоях Солнца присутствуют все типы космических излучений: световые волны, рентгеновское излучение, гамма-лучи. Эти волны появляются благодаря возбуждению атомов в центре Солнца. - Молин сделал всеохватывающий жест своими длинными руками. - Видите? Это солнечная радиация. Но если бы все эти волны вышли бы из космоса, они сожгли бы Землю, как... как... - Он тщетно пытался подобрать нужное слово, но потом сдался. - В любом случае, волны не могут покинуть пределы Солнца. Атомы внешних слоев служат барьером - этакой сеткой - через которую излучение может проникать лишь малыми порциями. Но недавно произошло то, что нарушило этот порядок.

НИКТО УЖЕ не клевал носом. Эта лекция была необычной даже для непредсказуемого Макса Молина.

- В Солнце недавно врезалась комета, - быстро продолжал астрофизик. - Необычным было то, что эта комета содержала совершенно неизвестный нам химический элемент. Она столкнулась с Солнцем, рассеялась на мелкие частицы и обернула наше светило чем-то наподобие атомного покрывала. Как она могла это проделать? Атомный вес неизвестного элемента оказался меньше, чем у кальция, и этого было достаточно, чтобы плавать на поверхности солнечной хромосферы, и в то же время его атомное ядро очень тяжелое - тяжелее ядра атомов свинца. Вы все знаете, что свинец останавливает много видов эфирных излучений. Так вот, этот новый элемент из кометы образовал вокруг Солнца непроницаемый слой, покрывало, почти полностью впитывающее солнечное излучение и не дающее свету и теплу достигать Земли. Поэтому, - радостно сказал Молин, - все растения и животные вымрут в течение короткого времени. Искусственное ультрафиолетовое излучение может помочь, но ненадолго. Солнечное излучение необходимо для выращивания пищи и нормальной жизни людей. Человек может продлить свое существование, мигрировав на Меркурий, но я сомневаюсь в этом, поскольку атомное покрывало Солнца очень плотное. Мы не можем спастись, перебравшись в другую Солнечную систему, поскольку космические корабли пока не годятся для долгих межзвездных путешествий. Итак, мои юные друзья, я заканчиваю свою последнюю лекцию и предоставляю вам возможность выбрать себе приятную смерть.

Астрофизик поклонился, спустился с возвышения и ушел к себе в кабинет, где открыл банку пива. Жадно поглощая его, он размышлял: Я должен был это сделать. Годами я выносил их идиотские лица, пялящиеся на меня, пока я повторяй то, что говорили до меня другие ученые. Но если бы я не читал лекции, то умер бы с голоду и от отсутствия пива.

Его суровое лицо подобрело. Когда-то Молин мечтал о лаборатории, оборудованной любимыми приборами, где он мог бы предаваться изучению своих теорий. Он так полностью и не разучился мечтать. Мечтая, он переставал думать о том, что вскоре случится с миром.

Одним из самых очевидных последствий, которые ждут мир, было то, что станет темно. Растения погибнут. Исчезнут пшеница и кукуруза, затем крупный рогатый скот и овцы. Голод нависнет, как холодный призрак в тусклых сумерках замерзающей планеты...

ТО, ЧТО ДЕСЯТЫЙ день рождения Питера Джослина наступил через четыре месяца после того, как Молин прочитал последнюю лекцию, казалось, было совершенно не связано с этим. Отец Питера, доктор Говард Джослин, получивший известность за эксперименты с квантами, подарил мальчику модель космического корабля.

Одним ужасно сумрачным днем, юный Питер запускал игрушку на верхнем этаже дома и изредка поглядывал на уставшее, бледное лицо отца, а также и человека, который был с ним.

- Я знал, что вы придете, - пожимая руку Максу Молину, сказал Джослин, и его мрачное лицо чуть-чуть посветлело. - Всего час - это очень быстро.

- Стратоплан, знаете ли, летает быстро, - проворчал Молин. - Но зачем было посылать за мной? Есть и более способные люди...

- Возможно, более известные... Но я помню теории, которые вы выдвигали в Вене, где мы и познакомились. У нас были схожие идеи, а мне нужен кто-то, кто быстро все поймет. Большинство правительств одобрили мой план...

Макс внезапно взглянул вниз, на сверток под мышкой. И повернулся.

- Эй, обезьянка... лови! - крикнул он мальчику и бросил ему сверток.

Питер ловко поймал его и проворно развернул прозрачную сферу и костюм из блестящей серебристой ткани. Это был игрушечный скафандр, и глаза Питера засветились от радости.

- Большое спасибо!

- Пойдемте, Макс, - сказал Джослин. - Выпьем пива. Я не забыл, что вы очень любите его.

- Да, да, - последовав за хозяином, громко ответил Макс. - Но что насчет вашей работы, Говард - вы телеграфировали мне, что знаете, как снять с Солнца покрывало?

Молин взял пенящийся стакан из рук Джослина.

- Все верно, Макс. Хотя моя теория нарушает весьма известный закон. Закон сохранения энергии...

Молин сдул пену с губ.

- Так что же? Материализовались глупые мечты, что у нас были в Вене?

- Не такие уж они и глупые. Особенно после того, как я довел их до логического заключения. Вся хитрость в потенциальной энергии. Вы знаете правило - «общая сумма работы, совершенной во всех частях системы, равняется общей сумме кинетической и потенциальной энергии во всех ее частях». Другими словами, нельзя получить больше энергии из того, что уже есть в системе.

- Ну, и?

- Широко известно, что электроны можно сбросить с их обычных орбит внешним воздействием - например, изменением температуры. И, когда электрон автоматически возвращается на орбиту с низкой энергией, мы получаем фотон, излучение, показывающее, что энергия изменилась. В фотонах я и нашел ключ к решению проблемы.

Молин расправился с первым стаканом пива и налил еще один. Его проницательные глаза, не моргая, глядели на Джослина.

- Вселенная постепенно остывает, Макс, теряет энергию. Мы знаем это, приняли это за данность. Атомная энергия выпускается и преобразуется - рассеивается, потому что не может быть потеряна - в виде света, тепла и так далее. Ну, так вот в чем смысл моей теории: определенный тип созданного искусственно атома, по-видимому, может испустить энергии больше, чем у него есть!

ШВЕЙЦАРЕЦ ТИХОНЬКО присвистнул.

- Это безумие, Говард - вы сами должны понимать. Все ученые мира будут смеяться над вами. Я бы и сам посмеялся, но мои ранние эксперименты вели в том же направлении, к факту, что в атоме есть некий скрытый запас энергии - возможно, в ядре, или даже в фотонах. Но это слишком невероятно.

- Я все доказал на бумаге.

- Ну и что? Ведь вы же не нашли «х» - неизвестный фактор?

- Нашел, - ответил Джослин, и его худое лицо стало вдруг озадаченным. - Нечто, что я не могу объяснить, попадает в мои расчеты. Но оно не оказывает эффекта на их результат. Я знаю, что расчеты точны.

- А есть еще пиво? Оно помогает думать... Спасибо. Ну, если вы сможете сделать эту невозможную вещь - что потом?

- Этот мой «обратный атом» может обратить атомы, окружающие его, так же, как частица пороха взрывает соседние частицы. Мой план в том, чтобы создать такое вещество и отправить его на Солнце в космическом корабле, где оно преобразует атомы Солнца в подобные себе.

- Но, если вам это удастся, разве увеличенная солнечная радиация не убьет все на Земле?

- Как ни странно, но нет. Толстое покрывало, оставленное кометой, будет уничтожено, и высвободится огромное количество энергии, но, в основном, это будут безвредные эфирные волны. Макс! - Голос Джослина вдруг сделался напряженным. - Я должен рискнуть! Это наш единственный шанс. В моих расчетах могут быть пробелы, но я дважды все проверил, и результаты выглядят верными. Если правительство все устроит, этого же достаточно, да?

- В худшем случае, это быстрая смерть, - глянув на дверь, проворчал Молин. - Ты думаешь о сыне.

- И о человеческой расе, - поправил его Джослин. - Если мы не уничтожим солнечное покрывало, Земля обречена. Через несколько поколений наши энергоресурсы иссякнут, мы деградируем и превратимся в дикарей. Исчезнет вся культура, наука и цивилизация...

- Я помогу тебе, - проворчал Молин, - но с одним условием. Я не могу работать, когда хочу пить. Мне нужно много пива.

ПРОШЛО ЕЩЕ четыре месяца. Космический корабль «Ньютония» находился на космодроме в Вашингтоне, округ Колумбия, заправленный и готовый к взлету. Когда пилот корабля Терри Уэбб пролез через круглый люк, он не смог сдержать странное чувство, сжимающее горло. Это было не первым его путешествием за пределы земной атмосферы. Несмотря на свою молодость, Уэбб являлся опытным пилотом, а иначе его никогда бы не выбрали для этой работы. В корабле были установлены специальные двигатели, которые подадут на гравитационные пластины огромную мощность - чтобы «Ньютония» смогла вырваться из хватки солнечного тяготения, поскольку Уэббу предстояло провести корабль внутрь орбиты Меркурия и углубиться в опасную зону.

Молодой космонавт пожал широкими плечами, когда осмотрел тесную рубку, проверил работу приборов. Он дрожал на холодном, колючем ветру, срывающемся через открытый люк. В обычное время у космодрома собралась бы огромная толпа, но этим ноябрьским утром пришло лишь несколько смельчаков.

Уэбб провел загорелыми пальцами по копне взъерошенных светлых волос и достал сигарету. Когда корабль загерметизируют, покурить уже не удастся, потому что вентиляционная система корабля не рассчитана на подобное издевательство. Потом, подняв голову, Уэбб увидел телеведущего Джо Макгоуна, спешащего к нему во рту с невероятно длинной, черной сигарой во рту.

Макгоун, один из самых проницательных репортеров, работающих на «Глоуб Пресс», был низеньким и темноволосым, с круглым пухлым лицом и хитрыми голубыми глазами.

- Все готово, Терри? - возбужденно спросил он.

- Да, - ответил Уэбб. - Молин и Джослин уже в лаборатории.

Космонавт нажал кнопку, закрывающую люк. Макгоун оседлал кресло и включил микрофон, который держал в руке.

- Взлет совсем скоро, ребята! - затараторил он. - Вы уже видели доктора Джослина и Макса Молина на своих телевизионных экранах, как и нашего пилота Тэрри Уэбба. Это мой последний прямой эфир. После того, как мы начнем путешествие к Солнцу, я продолжу вещание, но радиоволны не смогут пройти через слой Хевисайда[5], как вы, наверное, и так знаете. За этим слоем располагаются целых три корабля «Глоуб Пресс», которые будут передавать мои сообщения ближайшим к ним обсерваториям с помощью визуальных сигналов. Такова плата за дистанционное управление! Вы узрите все воочию!

Уэбб провел пальцами по панели управления. «Ньютония», без всякого ощущения движения, стала подниматься вверх, когда энергия оживила гравитационные плиты. Внутри корабля было трудно судить о силе компенсирующего гравитационного поля, и на мгновение экипаж оказался в невесомости, пока опытные пальцы Уэбба все не исправили.

- Полная мощность, ребята, - прокричал Макгоун, а его незажженная сигара запрыгала. - Мы мчимся к Солнцу. Уже совсем скоро мы окажемся к нему так близко, что можно будет начать важнейший эксперимент за всю историю Человечества. Учитывая расстояние... ну, это, знаете ли, не пятиминутная прогулка.

Почти сто миллионов километров! - усмехнулся Уэбб, несмотря на огромное ускорение, обеспечиваемое гравитационными плитами, путешествие будет довольно долгим. Но корабль уже вылетел за пределы земной атмосферы. Вспомнив о возможности провала, Уэбб внезапно посерьезнел. Джослин был очень точен на этот счет. А Уэбб пока что не хотел умирать, поскольку через два месяца собирался жениться. Но ни один пилот на Земле не упустил бы возможность стать капитаном «Ньютонии».

ПАРУ ДНЕЙ спустя, на Земле, в апартаментах Джослина, Питер сидел на полу перед телевизором. В ближайшем кресле бездельничал Махаффи, шофер Джослина, посвятивший свою жизнь прислуживанию ученому и его сыну. Из телевизора раздался голос ведущего, передающего сообщения Макгоуна.

- Мы вращаемся вокруг Солнца, по орбите, гораздо более низкой, чем орбита Меркурия. Эксперимент проходит согласно плану. Обратные атомы Джослина должны достичь Солнца с минуты на минуту. Как я упоминал, их запустили незадолго до того, как завершился весь процесс, - вспомогательный отсек отделился от корабля и полетел к Солнцу, потому что мы не знали, как быстро идет процесс превращения атомов. Со мной в рубке сейчас трое остальных членов экипажа. Молин настроил спектроскоп. И мы направляемся обратно к Земле... подождите-ка минутку! Кажется, атомы Джослина только что проникли в хромосферу.

Питер посмотрел на Махаффи.

- Это произошло уже довольно давно, - заметил он. - Радиоволны движутся со скоростью...

Но память подвела его, и он снова повернулся к телевизору. Махаффи улыбнулся.

Тем временем, в космосе, «Ньютония» сильно дернулась. Молин изумленно глядел в спектроскоп. Его бросило на колени, когда гравитация внезапно увеличилась. Всех четверых придавило к мягкому полу.

Терри Уэбб с трудом сел за пульт управления. Макгоун, лежа на спине, все еще сжимал в руках микрофон и кричал в него.

Корабль начал безумно вращаться. Уэбб сражался с рычагами. Он посмотрел на приборы, не поверил своим глазам и испустил несвязный вопль. Джослин, шатаясь, подошел к нему.

- Приборы просто спятили! - прокричал пилот.

По кораблю пронесся скрежещущий вой, но где находился его источник, сказать было невозможно.

Внезапно, без всякого предупреждения, наступила полная тишина. Восстановилась нормальная гравитация. Все четверо уставились друг на друга.

Молин нарушил тишину.

- Энергия, - неуверенно пробормотал он. - Она настигла нас...

- Что вы хотите сказать? - спросил телевизионщик. - Что произошло?

- Все еще происходит, - махнув рукой в сторону приборов, сказал Молин. - Мы думали, что обратятся только атомы Солнца. Но это затронуло атомы всего космоса...

- Космос... я думал... это пустота... - сумел выдавить из себя Уэбб.

Лицо Джослина осунулось прямо на глазах.

- Плотность межзвездного пространства примерно один атом на десять кубических сантиметров, - сказал он со странным ужасом во взгляде. - Процесс нельзя остановить, Макс! Иначе и быть не может. Если даже пустота не в силах помешать процессу преобразования атомов, он охватит всю Солнечную систему... всю Галактику!

МАКГОУН СХВАТИЛ ученого за руку.

- И что случится?

- Лишь Бог знает. - Ученый сделал слабый жест. - Слишком много энергии..., выпущенная на свободу таким образом, она может сотворить все, что угодно. Например, искривить ткань самого пространства.

- Послушайте, - резко сказал Уэбб. - Вы хотите сказать, это может навредить Земле? - Он подумал о девушке из Вашингтона - девушке, на которой он собирался жениться.

- Эта энергия может уничтожить Землю, - прогремел Молин.

- Что? - Глаза Макгоуна округлились. - Послушайте, у меня жена в Голливуде...

- А у меня сын в Нью-Йорке, - с нервозной резкостью сказал Джослин. - Но мы ничего не можем с этим поделать. Эта энергия продолжит увеличиваться... энергия, появившаяся из ничего...

Пилот грубо дернул рычаги.

- Не дай Бог, что-нибудь случится со Стеллой!

Последовавшую за этим тишину опять нарушил Молин.

- У меня нет семьи. Так что я не боюсь смерти.

Он подумал о необузданной энергии, - этом непостижимом Титане, - расходящейся от Солнца, охватывающей Землю, проносясь на скорости, преодолевающей световой год за световым годом с невероятной быстротой - чистой энергии, потрясающей основы материи и безумно искажающей и изменяющей законы природы...

В других местах люди тоже не сидели, сложа руки. В обсерватории Маунт Вилсон, например. Блестящий купол построили в 1985-ом, водрузив на занесенные снегом строительные леса из закаленной стали. С одной стороны белые горы, с другой - крутые склоны, города Пасадена, Глендэйл, Лос Анджелес и прохладная голубизна Тихого океана вдали. Ученые, астрономы, журналисты «Глоуб Пресс» находились под огромным куполом, ожидая сигналов с кораблей, бороздящих просторы космоса.

Весьма неожиданно обсерватория раскололась на две почти одинаковые половинки, словно разрезанная гигантским ножом. Половина гигантской полусферы была поднята и яростно брошена на север, рассекая атмосферу со скоростью, от которой снег на крыше мгновенно растаял. Через минуту чудовищная ракета мягко опустилась на прерии в тысяче километров от исходной точки, примерно на полпути между озерами Тахо и Рено. Эта половина обсерватории, казалось, осталась неповрежденной. Но все живые существа внутри нее погибли, будто пораженные электрическим током.

СТЕЛЛА ХАРТ, невеста пилота Терри Уэбба боролась с ледяным ветром, дувшим на Пенсильвания-авеню. Вашингтон занесло снегом. Купол Капитолия блестел белым. Стелла, весьма красивая девушка двадцати лет, дрожала, несмотря на старую шубу, в которую она завернула свою изящную фигурку.

Тэрри хотел купить ей новую, но она не позволила ему. Им были нужны деньги, чтобы купить домик в Мэриленде. Но Тэрри сказал, что, если он вернется из этого полета, им больше никогда не придется думать о деньгах. Он не понимает, подумала Стелла, как сильно я беспокоюсь о нем.

Телевизоры повсюду докладывали о последних новостях с «Ньютонии». Нервы Стеллы были надорваны от напряжения. Она упорно шла по заледеневшей улице, пытаясь избавиться от образа Терри - находящегося так близко, так ужасно близко к Солнцу.

Серый день и пронизывающий холодный ветер. Несколько спешащих фигур вдалеке, черные пятна на фоне монотонного снега. В облачном покрове над головой просвистел невидимый самолет. А снег все продолжал идти, неторопливо, бесконечно...

Раздался ломкий, странным образом пронзительный треск, будто лопнула струна скрипки. Одновременно в воздухе, в метрах тридцати перед Стеллой, появилось несколько десятков огненных точек. Удивительно, но снежинки не скрывали их из виду. Маленькие, светящиеся пятнышки пламени. Они носились длинными дугами, вращаясь и словно танцуя.

ЧТО ЭТО? Мгновение назад они являлись живыми обитателями белого карлика, звезды-компаньона Сириуса. Необузданная энергия, искривляющая материю, сморщила ткань пространства, как можно смять лист бумаги, подобрала этих пламенных существ и выбросила их прямо на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне. Хотя они были живыми, даже атомная структура их мозга совсем не походила на человеческую. Их действия наносили огромный урон.

Пламенные пятна могли быть озадачены, испуганы, сердиты и, возможно, голодны. Недолго потанцевав среди снежинок, они стали кружиться по расширяющимся спиральным орбитам, мерцая, как крошечные звезды. Глядя на них, Стелла не сразу поняла, что наблюдает нечто большее, чем необычное проявление электричества. Она ощутила волну страха, когда одна из искорок задела каменную стену здания, и оно тут же обрушилось.

Как это могло произойти? Очень просто. Звезда-компаньон Сириуса обладает невероятной плотностью. Живые существа, обитающие на поверхности белого карлика должны иметь схожую атомарную структуру. Как палец человека рушит карточный домик, так и прикосновение сияющей звездочки развалило десятиэтажное здание, сложившееся внутрь с оглушительным, сотрясающим землю грохотом, в котором утонули крики жертв. Стеллу сбило с ног. Она поднялась, к лицу пристал тонкий мех, на секунду ослепив ее. Она откинула его.

Облако пыли все еще поднималось, встречаясь с потоком снежинок, жутковато подсвеченных пролетающими звездочками, которые носились все быстрее и быстрее. Кирпичи и обломки камней лежали вокруг Стеллы, но, не считая маленького пореза на руке, она чудесным образом осталась невредимой. С паникой, подкатывающей к горлу, она развернулась, поскользнулась и грохнулась в слякоть. Раздались быстрые шаги.

Кто-то схватил ее за руку и грубо поднял на ноги. Таща Стеллу за собой, он побежал подальше от разрушенного здания. Потом звуки крушения стихли, и Вашингтон сделался удивительно тихим.

Задыхаясь, с пересохшим горлом, двое остановились и оглянулись. Сквозь мерцающую вуаль снега был виден лишь слабый блеск. Стелла глянула вбок и увидела, что ее спаситель оказался низким, пухлым человеком с запотевшими очками в золотой оправе и лысиной, быстро покрывающейся снегом.

Издалека раздался грохот падающих камней.

- Война, - расплывчато сказал низенький человек. - Какой-то новый вид бомб. Не знаю... - Затем его ноздри раздулись, а на розовом лбу выступил пот. - Надо выбираться отсюда... Моя жена и дети... они в Нью-Йорке...

Стелла не могла говорить. Дрожа от холода и страха, она побежала со своим спутником по Пенсильвания-авеню, подгоняемая неторопливым крещендо, становящимся сотрясающей мир симфонией страха, окутавшей Вашингтон.

- Куда? Где мы можем... - сумела выговорить Стелла.

- У меня вертолет!

Они добежали до посадочной площадки, еще не заполненной беженцами, которые скоро прибудут сюда. У Стеллы не было родственников в Вашингтоне. Она еще не могла понять весь размах катастрофы и съежилась в кабине, молча глядя на своего спасителя, пока тот работал рычагами. Дверь открылась, и в проеме показалась небритая личность, прокричала что-то неразборчивое, и, несмотря на возражения пилота, затолкнула в кабину низкую, толстую женщину с ребенком на руках.

- Заберете ее, да, мистер? Мария...

- Рамон! - Женщина попыталась затащить его внутрь. - Лети с нами!

- Нет... Я должен забрать отца... я найду тебя позже, Мария. И ребенка...

На платформе начала собираться толпа. Вертолет поднялся в воздух. Человек внизу махал рукой, по его щетинистым щекам текли слезы.

- Да поможет нам Бог!

Выглянув из окна, Стелла увидела, как взлетная площадка внезапно раскололась посередине. Махавшего рукой человека, эту маленькую черную фигурку, бросило в облака хаоса, и появились пламенные звездочки. Снизу донесся грохот рушащегося здания...

Пилот отчаянно боролся с потоками воздуха. Толстая мексиканка завопила, съежилась и прижимала к себе ребенка, пока тот не начал плакать от страха и боли.

- Кармелита... доченька... ох, ох! - рыдала женщина.

Стелла содрогнулась и попыталась понять, что произошло, отгоняя холодные, темные страхи, переполнявшие ее. Терри... Терри! Увижу ли я тебя снова? Мы не можем сейчас умереть, нет. Мы обязаны жить. Домик в Мэриленде... Боже, Боже, будь милостив! Терри!

«САМЫЙ БОЛЬШОЙ ГОРОДОК В МИРЕ», гласил плакат в начале Вирджинии-стрит в городке Рено. Он не сильно изменился за прошедшую сотню лет. Столицу штата перенесли сюда из Карсона, но бары и игорные заведения все еще процветали. Как и самый известный бизнес в Рено - разводы.

Иола Макгоун, жена телеведущего, воспользовалась преимуществом отсутствия мужа, чтобы поехать в Рено и начать процедуру развода. Она была крашеной платиновой блондинкой и вышла замуж за Макгоуна, своего четвертого мужа, почти год назад. И чувствовала, что он уже начал надоедать ей.

Поэтому Иола, после неприятно раннего визита в суд, прикончила отбивную из ягненка и пошла прогуляться по Вирджиния-стрит, размышляя, как скоротать время. Человек, которого она выбрала в качестве своего следующего мужа, к несчастью, задержался в Голливуде, работая над фильмом для киностудии «Саммит», оставив ее одну. Бросив взгляд на припорошенные снегом горы на западе, она быстро свернула в более теплое заведение, где ее тут же заинтриговали деловые щелчки колеса фортуны.

Даже в этот час заядлые игроки были на своих местах, несмотря на то, что туристы появлялись лишь ближе к вечеру. Иола нашла место рядом с высоким мужчиной приятной внешности, который играл с безрассудным пренебрежением к последствиям. Когда она сделала ставку, он глянул на нее сонным, оценивающим взглядом.

Может быть, Рено, в конце концов, окажется не таким уж скучным местом, подумала Иола. Мужчина был очень привлекательным.

- Делайте ваши ставки, - бесстрастно сказал крупье. - Все... ставок больше нет...

Раздался слабый, но удивительно пронзительный треск. Для наблюдателя с самолета, Рено совсем не изменился на эти тридцать секунд. Но на самом деле произошло невероятное. И это коснулось всех. В результате выброса огромной энергии, большинство жителей города за несколько секунд прожили пару десятилетий. Они состарились.

Но для некоторых из них время пошло вспять. Они помолодели. Автомобили с морщинистыми, беззубыми стариками врезались в уличные фонари и витрины магазинов. Губернатор, который в это время находился в своем кабинете в здании Капитолия, из дородного, румяного шестидесятилетнего человека превратился в полнощекого ребенка, проигнорировавшего собрание совета фермеров, чтобы поиграть с авторучкой, которой пользовался уже долгие годы. У фермеров, однако, возникли свои проблемы. Они стали, по меньшей мере, восьмидесятилетними, и четверо сразу умерли от старости.

Иола поменяла мнение о привлекательной внешности своего соседа. Его лицо было слишком худым... и к тому же морщинистым. Боже правый! Оно походило на череп, обернутый морщинистым пергаментом с седой бородой, доходящей почти до колен. Но она видела его как-то расплывчато. В чем же дело? Подняв дрожащую руку, чтобы протереть затуманенные глаза, она замерла, пораженная видом невероятных ногтей на своей руке. Иола вскрикнула надломленным голосом...

А потом увидела свое лицо в ближайшем зеркале и милосердно упала в обморок.

В АПАРТАМЕНТАХ Джослина, Махаффи наливал себе скотч с содовой, слушая телевизор, вопивший в соседней комнате, где находился Питер. Парень подрос, заметил Махаффи. Он помнил, когда маленький Пит был по колено кузнечику. Ну, если станет таким, как его отец, то отлично. Док - замечательный человек.

Раздался слабый треск.

- Махаффи! - донесся голос Питера, в котором звучала паника. - Тут что-то...

Шофер поставил стакан и уже через секунду оказался в дверном походе. И выпучил глаза. Комната сошла с ума!

Она выглядела вполне знакомой - те же стулья и столы, шкафы и телевизор - пока Махаффи не посмотрел в дальний конец комнаты. Но вместо стены там было ... что-то непонятное! Поморгав, Махаффи покрутил головой. Глаза у него заболели. Грани... безумные краски...

Доктор Джослин, возможно, понял бы, что какой-то совершенно чуждый сегмент Вселенной вторгся в наш мир в тот момент, когда энергия вырвалась на свободу. Но Махаффи мог только пристально смотреть, каким-то образом чувствуя, что смотрит на нечто чудовищное... и очень опасное. Блеск невероятных цветов, от которого болели глаза, грани и кривые, безумно искаженные и изогнутые...

Махаффи рванулся вперед и схватил Питера, стоявшего рядом с телевизором и парализованного необъяснимым страхом. Повернувшись, чтобы убежать, Махаффи почувствовал угрозу. Он резко обернулся.

К нему приближалось Нечто, бурля и извиваясь в безумном полете, отрываясь от общего сверкания ярчайших красок. Оно имело серую, словно выделанная кожа, поверхность, и Махаффи встревожился потому, что не мог сфокусировать на нем взгляд. Контуры существа постоянно менялись. В одно мгновение оно было величиной с человека, а в следующее превращалось в пятнышко, оказавшись уже в гостиной.

Махаффи подскочил к столу и выхватил из ящика пистолет. Нечто, чем бы оно ни было, казалось, двигалось вперед, хотя уверенно сказать было нельзя. Все сошло с ума. Он не видел, куда целился. Просто выстрелил наугад.

Что-то ударило его, и шофер, крутясь в воздухе, полетел в одном направлении, а Питера отбросило в другую сторону, и он грохнулся в кресло. Махаффи почувствовал ужасную острую боль в груди. Ребро сломалось, подумал он. А может и не одно. Мальчик-то в порядке? Да, шевелится. Хотя рука, кажись... сломалась. Ну, это его не убьет. Берегись, парень!

Покрытое серой кожей существо быстро приближалось к мальчику. Махаффи вскочил на ноги и рванулся через всю комнату. Вцепился в существо. Тошнотворная, ужасная боль пронзила все его тело. Создание словно обернулось вокруг человека. Прикосновение его плоти обжигало, как кислота. Пистолет...

Махаффи расстрелял весь магазин в упор. Раздался бесконечный, раскалывающий голову вой. И затем, внезапно, серое существо исчезло, стена комнаты снова вернулась на место, все стало, как прежде. Питер все еще лежал, но дышал, как видел Махаффи. Крепкий малый, как и все дети. Я умираю, подумал Махаффи. Это существо убило меня. Но что это была за чертовщина? Неважно... ее уже нет... так вот, как приходит смерть. Забавно, но мне не страгино. Не хуже, чем упасть в нокаут.

До встречи, парень. Когда-нибудь увидимся, может быть... может быть... жаль, что я не могу попрощаться с твоим стариком, прежде чем сдохну... До встречи...

«ОПАСНОСТЬ ПОЗАДИ, СКАЗАЛ ДЖОСЛИН - УЧЕНЫЙ ВЕРНУЛСЯ И ЗАЯВИЛ, ЧТО ЭНЕРГИЯ ИСЧЕРПАНА

НЬЮ-ЙОРК, второе февраля - Доктор Говард Джослин сегодня заявил, что его так называемые «обратные атомы» больше не представляют угрозу, поскольку инструменты показывают, что избыток высвобожденной энергии рассеялся. После разрушения Кливленда прошлой ночью больше не было сообщений о подобных катастрофах, и мир искренне надеется, что доктор Джослин окажется прав. Считается, что загадочные огни, бушевавшие в Вашингтоне, исчезли...

СОЛНЦЕ СПАСЕНО!

ВЕРНУЛАСЬ ЕГО ПРЕЖНЯЯ ЯРКОСТЬ. Эксперимент Джослина признан успешным».

«НЬЮ-ЙОРК, третье февраля - Атомное покрывало, душившее Солнце столько месяцев, уничтожено. Доктор Говард Джослин сегодня объявил, что это произошло благодаря энергии его знаменитых «обратных атомов». Хрупкий баланс, необходимый для того, чтобы не дать веществу кометы рассеяться с поверхности Солнца был нарушен, и прежде неизвестный вид ионизации разбил атомные ядра поглощающего энергию покрывала. Ученые предсказывают открытие новых свойств материи при изучении частиц с огромной энергией...»

ВЕСНА ВЕРНУЛАСЬ на Землю.

Погибшие было поля начали давать урожай. Стада овец и крупного рогатого скота снова стали плодиться под воздействием жизненно-важного излучения перерожденного Солнца. Снег, покрывший почти весь мир, растаял и был забыт. А Джослин и Молин вернулись в лабораторию, помогая восстановить ущерб, нанесенный экспериментом.

Однажды Джослин вошел в лабораторию с широкой улыбкой на лице.

- Помнишь Терри Уэбба? - спросил он. - Пилота «Ньютонии»? Ну так вот, он женится. Я только что получил от него телеграмму. Мы приглашены на свадьбу.

- Ну, да! - проворчал Молин. - так и есть у нас время. Отправь ему мои соболезнования, такому дураку. Зачем ему жениться? Он теперь герой - все вручают ему медали и осыпают деньгами. - Швейцарец указал на десяток листов с расчетами, лежащих на столе. - Но послушай, Говард - я нашел ответ. Неизвестную величину в наших расчетах. Все сразу стало на свои места.

- Что? - Джослин подскочил к столу и схватил бумаги. - Ты нашел недостающий фактор? - Его внимательные глаза пробежали по уравнениям.

- Да, - кивнул Молин. - Посчитал ты все правильно, но исходил из не совсем верных предпосылок. Ты получил энергию, очень много энергии - но как?

- Создав обратный атом, - медленно сказал Джослин. - Атом, испускающий больше энергии, чем содержит.

Молин громогласно провозгласил:

- Допустим. Но мы не заходили достаточно далеко. В этом нет смысла. Говард - мы же знаем, что, если взять два раза по два яблока, мы не получим пять яблок. А если получим, значит, лишнее яблоко появилось откуда-то еще. И вся эта энергия, которую мы получили якобы из ниоткуда, тоже должна откуда-то взяться.

- Из атомов.

- Не из них, а через них. Ты не создал энергию на пустом месте, а открыл новый источник. Поэтому ты получил правильные результаты, но источник энергии... тут мы оба ошиблись. Наверное, если можно так выразиться, мы высосали энергию из какого-то резервуара и передали ее атомам нашей Вселенной.

- Возможно, ты попал в точку, - возбужденно сказал Джослин. - Конечно! Но этот резервуар...

- Другой континуум. Другая Вселенная, отделенная от нас, вероятно, в пространстве и времени, наполненная потенциальной и кинетической энергией, как и наша Вселенная. При помощи обратного атома, Говард, ты просто создал мост между двумя мирами и передал энергию в нашу Вселенную, опустошив параллельную.

- Но как же так, Макс, - нахмурился Джослин. - Ты говоришь, что известные законы природы не были нарушены. Куда тогда делся излишек энергии? Не мог же он просто исчезнуть - ты же знаешь, что это невозможно.

- Не исчезнуть - преобразоваться. Энергия не пропала. Она ушла на искривление и искажение основ нашей Вселенной. Преобразовалась, рассеялась по всему нашему континууму, стала светом, теплом, возможно, материей. Теперь у нас гораздо больше потенциальной энергии, чем раньше, и эта Вселенная проживет дольше. Она прошла курс омоложения.

Джослин кивнул с некоторой печалью во взгляде.

- Энергия преобразовалась - ты прав, Макс. Изменилась, как из-за нашего эксперимента изменились и оборвались многие жизни. Махаффи...

НО МАХАФФИ уже не чувствовал ни боли, ни страха, лежа в двух метрах под землей. На могиле были цветы, и часть из них положил Питер.

Так много жизней... изменилось...

Толстая мексиканка, обыскивающая руины Вашингтона с бесстрастным лицом, трагедию которой выдавала лишь вечная печаль в глазах... Двое счастливых молодоженов в домике в Мэриленде, уже почти забывшие ужас последних месяцев... Женщина в Рено, горько рыдающая, глядя в зеркало на сморщенное лицо старухи... Телеведущий Джо Макгоун, получивший развод и собирающийся провести медовый месяц с известной актрисой...

Мир двигался дальше...