Небесный Триллиум

Глава 23

Несмотря на страшную усталость, принц Толивар беспокойно ворочался на пуховых перинах в хижине кадоона Критча. Они легли спать днем, но на верхнем этаже жилища было прохладно и темно, свет пробивался только через два решетчатых окна, расположенных под навесами соломенной крыши. С голых балок свисали сетки, наполненные перьями разных цветов. Храп четверых Почетных Кавалеров, спавших на другой стороне, едва не заглушал шум прибоя и крики гриссов, поти и других морских птиц.

Кадия и Ягун сказали, что будут отдыхать внизу, но Толивар слышал, что они долго о чем-то беседовали с аборигеном и его семьей. Обещание, данное тете, не позволило Толивару воспользоваться короной для подслушивания, впрочем, его не очень сильно интересовало, что за таинственный товар Дама Священных Очей покупает для завтрашнего налета на Брандобу. Кадия, тоном, не терпящим возражений, сказала, что он останется в лодке с Ягуном и Критчем, а она с рыцарями отправится в город предупредить императора о том, что Люди Звезды замышляют какой-то обман, и заручиться его помощью в деле спасения королевы Анигель и других заложников.

Толивар снял волшебную корону с головы и засунул себе под рубашку. Он приказал талисману немедленно разбудить его, если кто-нибудь приблизится к его постели. Он лежал и дремал, крепко сжимая в руке драгоценный талисман.

«Ты — мой», — повторял он снова и снова.

И Трехглавое Чудовище всегда отвечало: Да.

Толивар желал возвращения матери всем сердцем, но его постоянно мучило то, что взрослые обязательно постараются уговорить его вернуть корону матери.

Как несправедливо!

Королева отдала талисман Орогастусу под давлением, это верно, но по собственной воле, а Толивар, в свою очередь, забрал ее у приспешника колдуна. Были ли притязания матери на Трехглавое Чудовище более оправданными, чем у Орогастуса? Даже когда корона принадлежала ей, королева просто хранила ее в тайном месте и использовала магическую силу только для того, чтобы поговорить с сестрами на расстоянии.

«Талисман мой, — убеждал себя Толивар. — Мой по праву, несмотря на то, что думают или говорят другие».

Но ненадолго.

«Кто… Это говорит не мой талисман!»

Нет, это я, Господин Звезды, твой господин, Толо.

«Нет! Никогда! Уйди из моих снов!»

Я тебе не снюсь. И я уже упоминал, что не смогу говорить с тобой, если ты этого не захочешь.

«Это ложь».

Это правда, как тебе хорошо известно. Ты все еще восхищаешься мной, все еще хочешь разделить мою власть и силу как приемный сын и наследник. Стыдно это отрицать… не менее стыдно, чем отрицать то, что ты стал причиной смерти ниссома Ралабуна.

«Ралабун! Мой бедный старый друг. Я не хотел, чтобы он умер. Это был несчастный случай, хотя тетя Кадия и говорит…»

Ответственность не обязательно должна быть виной. Послушай меня, Толо. Если бы ты не приказал Ралабуну сопровождать тебя вдоль реки Ода, он остался бы в живых. Прими это бремя как подобает любому командиру! Он не испытывает мучений от чувства вины. Жестокая Дама Священных Очей пытается управлять тобой, называя тебя морально виновным в смерти друга, но это не так

«…Правда?»

Неужели ты думаешь, что Ралабун позволил бы тебе одному отправиться в столь опасное путешествие?

«Нет. Даже если бы я не приказал ему, он все равно пошел бы со мной».

А ты знал, что рядом притаился намп, приказывая Ралабуну сойти с тропы?

«Конечно нет!»

Таким образом, он погиб в результате несчастного случая, а не по твоей вине или небрежности. Понимаешь?

«Да. Спасибо, что объяснил, Орогастус».

Толо, мы не были вместе уже много лет, и большая часть вины лежит на мне. Настало время отбросить прочь отчуждение. Оставь этих бессердечных, невнимательных людей, которые не могут оценить твои достоинства. Когда-то ты любил меня как приемного отца. Вернись ко мне, займи достойное место рядом. Важные дела помешали мне и моим друзьям встретить тебя у виадука. Но я могу встретиться с тобой в любом другом месте.

«Нет!»

Завтра ты отправишься на лодке в Брандобу. Я тоже буду в этом городе. Используй свой талисман, чтобы ускользнуть от Кадии, и приходи ко мне. Не забудь Звездный Сундук. Мы можем встретиться у…

«Нет! Орогастус, однажды ты уже обманул меня, но тогда я был глупым злопамятным ребенком. Такое не повторится. Ты просто захочешь забрать у меня талисман».

Я не могу забрать его. Ты сам знаешь. Я хочу, чтобы ты отдал его мне по собственной воле, как отдал Трехвекий Горящий Глаз, украденный тобой у тети.

«Там… все было по-другому».

Ты не знаешь, как использовать правильно страшную силу короны. Она предназначена для восстановления равновесия мира, а не для глупых фокусов. Ты знаешь, что так и не научился пользоваться талисманом, ты просто играл им в своей хижине на Гиблой Топи.

«Я понимаю талисман лучше, чем ты думаешь!»

Толо, есть единственный способ стать компетентным колдуном — верни корону мне и стань членом Звездной Гильдии. Вернись ко мне, дорогой мой. Я прошу твое предательство и вновь сделаю тебя приемным сыном и наследником. А когда я умру, Трехглавое Чудовище снова станет твоим, только тогда ты будешь его настоящим господином, господином всего мира.

«Орогастус, ты однажды использовал меня как марионетку. Это не повторится никогда».

В глубине души, Толо, ты все еще хочешь стать моим сыном.

«Возможно. Но желание — не более чем детская фантазия. Это соблазн, спрятанный глубоко внутри и появляющийся только во сне. Когда я бодрствую и контролирую свои чувства, я тебя отвергаю. Отвергаю!»

Я надеялся, что ты придешь ко мне по собственной воле… Последний вопрос. Тебя волнует, останется твоя мать, королева Анигель, в живых или умрет?

«Конечно!»

Тогда вызови при помощи короны ее образ. Ее судьба целиком зависит от тебя, в отличие от судьбы Ралабуна.

«О чем ты говоришь?»

Королева находится в плену у моей союзницы, эрцгерцогини Наелоры, опасной и безжалостной женщины.

«Неправда! Я уже видел мать. Она на свободе, где-то в лесу над Брандобой вместе с другими похищенными тобой правителями».

Королеве Анигель удалось сбежать из моего замка с другими правителями, но ее поймали. Корона покажет ее тебе как жалкую пленниц во власти Наелоры. Проснись и прикажи Трехглавому Чудовищу подтвердить мои слова.

«Я… я дал слово тете Кадии не использовать магию талисмана без ее разрешения».

Что? Спрашивать разрешение? Ты что, хныкающий школьник, который должен спрашивать у няни разрешение воспользоваться гардеробом, или владелец части великого Триединого Скипетра Власти? Ты не должен держать данное тете слово. Она получила это обещание, воспользовавшись твоим горем. Оно ничего не стоит. Используй талисман, чтобы убедиться в пленении твоей матери. Немедленно!

«Я… я верю тебе на слово».

Глупый мальчишка. Задумал поиграть со мной.

«Зачем мне это?»

Быть может, ты все еще тешишь себя надеждой, что тебе самому удастся спасти мать! Толо, мне надоела твоя мальчишеская болтовня. Королева Анигель и ее еще не родившиеся сыновья примут ужасную смерть от меча Наелоры, если ты не поспешишь в столицу Саборнии, чтобы передать мне Трехглавое Чудовище и Звездный Сундук.

«Я тебе не верю…»

В центре Брандобы расположен императорский дворец, а перед ним — огромный парк, в котором люди, празднующие Фестиваль Птиц, соберутся в полночь посмотреть на фейерверк. Будь там, рядом с фонтаном Золотого Грисса! Я найду тебя и верну твою мать, как только ты передашь мне талисман и Сундук.

«Корона принадлежит мне по праву!»

А жизнь твоей матери принадлежит мне… Не ошибись, мой мальчик! Если ты мне не подчинишься, найдешь у фонтана ее выпотрошенный труп.

«Святой Цветок, только не это!»

И на этот раз вина ляжет на тебя безвозвратно. Ты будешь страдать до самой смерти.

«Нет… нет… нет!..»

Принцу показалось, что он видит лицо матери, слезы, текущие из ее глаз. Она снова и снова повторяла его имя, умоляла отдать корону колдуну, чтобы спасти жизнь ей и ее неродившимся сыновьям. Но Толивар почему-то онемел и не мог ей ответить. Как бы ни старался, не мог произнести слово «да», которое освободило бы его мать.

Не мог отдать свой талисман.

Он вдруг проснулся, поднялся на локти и окинул безумным взглядом комнату. Прошло много времени. Пылинки танцевали в лучах солнца. Рыцари, очевидно, уже проснулись и спустились вниз. Было тихо, только в его сознании все еще звучали отчаянные мольбы матери и его позорный отказ.

Может быть, это был только сон.

Придется выяснить правду. Обещание, данное им тете, сейчас казалось не более чем словами доверчивого испуганного ребенка. Какое право имела Дама Священных Очей требовать, чтобы он отказался от магии, если от нее зависела жизнь матери?

— Талисман, — прошептал он, еще крепче сжав металлический обруч. — Покажи мне королеву Анигель.

Толивар закрыл глаза, и в его сознании возникло изображение, словно он летел на одной из саборнианских птиц, а потом опустился на ветку дерева, всего в нескольких элсах над землей.

На просторной лесной поляне отдыхало несколько сотен тяжеловооруженных воинов. Некоторые из них были Людьми Звезды в нагрудниках поверх костюмов колдунов и в украшенных многоконечными звездами шлемах. В центре поляны стоял брезентовый навес без стен. Под ним сидел и пил вино из позолоченного кубка Орогастус. Рядом с навесом стояла Наелора в сверкающих черно-серебристых доспехах и улыбалась восторженно приветствующим ее воинам. Она держала в руке длинный меч.

Перед ней стояла привязанная к дереву королева Анигель.

Платье пленницы было грязным и рваным, светлые волосы спутанными, а запястья и лодыжки сочились кровью от сыромятных шнурков. Толивар с ужасом увидел, как Наелора опускала меч, пока его острие не оказалось на уровне груди Анигель. Потом лезвие скользнуло вниз к животу, сделав вертикальный разрез в грубой ткани платья.

Как всегда, изображение было лишено звука. Эрцгерцогиня, казалось, задавала королеве вопросы, но Анигель не обращала на них внимания и смотрела вперед затуманенными глазами. Толпа солдат и колдунов хохотала.

— Мама! — простонал Толивар. — О мама.

Королева Анигель, очевидно, не слышала своего сына, но его услышал Орогастус. Он повернулся, и принцу показалось, что он смотрит прямо на него. Лучи на шлеме Господина Звезды были длиннее и красивее, чем на шлемах его приспешников. Забрало закрывало верхнюю часть лица, но его злобные серебристые глаза были ясно видны. Губы его не шевелились, но Толивар отчетливо услышал голос:

Никому не говори о том, что видел, иначе твоя мать и твои неродившиеся братья будут казнены здесь и сейчас. Запомни, я жду тебя у фонтана в полночь. Я буду в карнавальном костюме, но ты меня узнаешь. Принеси корону и Звездный Сундук. Понимаешь?

Толивар наконец смог произнести нужное слово.

— Да, — прошептал он. — Я сделаю так, как ты говоришь.

Изображение исчезло, остался только красноватый туман. Горькие слезы потекли по щекам Толивара. Мальчик не замечал их, лежал неподвижно, сжав в руках талисман, пока беспомощная ярость не превратилась в отчаяние. Потом он услышал, как тетя Кадия зовет его ужинать.

— Иду, — крикнул он и спрятал корону под рубашку так, что острые зубцы впивались в тело.

На следующий день, через час после заката, парусная лодка, управляемая одним Критчем, вошла в бухту Брандобы. На западе, над другим берегом бухты, собирались мрачные, с лиловым оттенком тучи — предвестники бури. Легкий ветерок, замедлявший плавание, изменил направление и помогал аборигену провести небольшое суденышко в бухте, забитой галерами, торговыми судами с высокими мачтами и великим множеством мелких яхт и лодок, бросивших якорь на рейде. Многие суда были украшены разноцветными масляными лампами в честь Фестиваля Птиц.

Столица Саборнии сверкала огнями. Огненные корзины на высоких столбах освещали бульвары и главные улицы, гирлянды фонарей свисали с каждого здания. Дорога вдоль пристани была забита людьми в карнавальных костюмах, которые танцевали, прыгали и даже висели на декоративном парапете набережной. Несколько духовых оркестров на ступенях дороги явно устроили нечто вроде соревнования, кто кого переиграет.

Пока лодка подходила к берегу, пассажиры Критча оставались в трюме, так как незнакомые люди на судне аборигена могли вызвать подозрение. Кадия и рыцари наблюдали за представлением в иллюминаторы, пока Критч не пришвартовался к пристани, предназначенной только для торговцев-кадоонов и расположенной в некотором отдалении от главной бухты.

Охотник за перьями сошел на пристань, чтобы переговорить с местными жителями, потом поднялся на борт и крикнул в трюм:

— Все спокойно, можете подниматься и сходить на берег.

Сначала по трапу поднялись Ягун и принц, за ними последовали те, кому предстояло сойти на берег. Кадия и Почетные Кавалеры были одеты в купленные у Критча маскарадные костюмы, позволявшие им оставаться незамеченными в толпе участников празднества. В трюме было темно и тесно, и только сейчас они смогли увидеть друг друга в костюмах, в которые им помогли облачиться Ягун и Толивар.

Дама Священных Очей была одета в плащ и платье из прекрасных переливающихся лиловых перьев. Капюшон венчал высокий желтый гребень, а верхнюю часть лица закрывал золотистый клюв. Талисман в ножнах был скрыт под плащом.

— Ты выглядишь великолепно, Провидица, — сказал Ягун, и она поклонилась в ответ.

Братья Калепо и Мелпотис были одеты в одинаковые темно-синие костюмы, изображавшие ниаров. Их головные уборы, закрывавшие головы целиком, спереди представляли собой широко открытые зубастые клювы, сквозь которые можно было смотреть. Наряд Эдинара был ярко-красным со странным плоским клювом на капюшоне. Когда Мелпотис стал посмеиваться над шутовским нарядом молодого рыцаря, Эдинар нашел в головном уборе специальное устройство и так пронзительно крякнул, что оба ниара едва не лишились чувств от хохота.

Последним на пристань вышел сэр Сайнлат. Из-за могучего телосложения ему смогли подобрать только один костюм — морской птицы поти. Он был сделан из ярко-розовых перьев и украшен сзади нелепым широким хвостом. Капюшон из перьев оставлял лицо рыцаря открытым, только нос был закрыт огромным конусовидным черным клювом.

— Чувствую себя полным идиотом, — весело сообщил огромный рыцарь.

— А выглядишь еще хуже, — заверил его Эдинар.

— Мастерство твоей семьи поразительно, — похвалила Кадия Критча. — Костюмы просто превосходны. Они не стесняют движений, а доспехи и оружие практически незаметны.

Кадоон открыл стоявшую на палубе плетеную корзину и достал из нее сетку, заполненную круглыми разноцветными предметами.

— Быть может, возьмете и их. Это яйца гриссов, заполненные конфетти и чихательными спорами и закупоренные воском. По древнему карнавальному обычаю их следует разбивать и бросать содержимое в толпу. Они могут пригодиться, когда придется пробираться сквозь толпу.

— Спасибо, — поблагодарила его Кадия, — думаю, нам будет вполне достаточно моей магии. Не хочется таскать лишнее. Итак, если мы не вернемся завтра на рассвете или если в городе возникнут серьезные беспорядки, выходи в море с Ягуном и Толиваром. Я свяжусь с Ягуном при помощи талисмана и передам дальнейшие указания.

Она кивнула рыцарям, те сошли по трапу на берег и стали ждать ее на пристани. В отличие от толпы на главной пристани, в этой части можно было увидеть лишь нескольких моряков, сошедших на берег с судов, похожих на лодку Критча, лениво покачивающихся на темных волнах. Кадооны не обращали ни малейшего внимания на причудливо одетых людей.

Прежде чем уйти, Кадия подошла к сидевшему на носу лодки Толивару, чтобы дать несколько наставлений. Он сказал, что сделает так, как она говорит. Затем Кадия вернулась к Ягуну и Критчу.

— Внимательно следите за мальчиком, — едва слышно сказала она. — Не спускайте с него глаз. Он крайне подавлен и, как мне кажется, не совершит никаких опрометчивых поступков, но если это случится, немедленно вызовите меня.

— Мы позаботимся о нем, Провидица, — заверил ее старый ниссом.

Она уже собиралась уходить, но ее остановил Критч:

— Госпожа, у меня есть странные известия, которые я должен тебе передать. Их сообщил мне знакомый лодочник, когда я крепил тросы. — Он указал на почти скрытый туманом край бухты. — Видишь этот огромный корабль с единственным красным фонарем на корме?

Кадия кивнула.

— Он пришел сегодня днем под флагом Зиноры. Мой друг сообщил, что это не обычное каботажное торговое судно, а трехмачтовая трирема, то есть самое быстрое судно на свете. Команда состоит не из зинорианцев, а из саборнианцев, а владельцем является важный вельможа по имени Дасинзин, известный сторонник эрцгерцогини Наелоры.

Кадия едва слышно пробормотала проклятие и достала талисман. Направив меч на загадочный корабль, выглядевший черным силуэтом на фоне темнеющего вечернего неба, она спросила:

— Горящий Глаз, скажи, этот корабль принадлежит Людям Звезды?

Вопрос неуместен.

— Покажи мне его трюм.

Приказ неуместен.

Кадия помрачнела и убрала меч в ножны.

— Думаю, — сказал Ягун, — талисман ответил на твой вопрос, ничего не ответив.

— Люди Звезды… — Она повернулась к Критчу. — Ты не знаешь, портовые чиновники поднимались на его борт?

— Нет, в связи с предстоящим праздником все осмотры были отложены. Мой друг и другие лодочники подвозили к триреме продукты, и члены ее команды не стесняясь разговаривали в их присутствии, как люди часто поступают, считая нас бестолковыми и неполноценными. Лодочники узнали, что корабль пришел не с востока, где находится Зинора и другие населенные людьми страны, а из дальних северо-западных широт, где не живут даже не признающие законов племена, а только малочисленный народ моря.

Кадия прищурилась.

— Ты имеешь в виду водных аборигенов, хранительницей которых является Великая Волшебница Моря Ириана?

— Именно, но говорят, что Голубая Дама мертва, а народ порабощен Звездной Гильдией.

Кадия и Ягун обменялись взглядами. Оба знали о заточении Ирианы в глыбе льда и подозревали, что Орогастус заставил народ моря собрать со дна оружие Исчезнувших. Если корабль действительно принадлежал Людям Звезды и перевозил такое загадочное оружие, он мог быть предвестником вторжения.

— Спасибо за важную информацию, — поблагодарила Кадия Критча. — Прошу тебя предупредить кадоонов, чтобы обходили корабль стороной. Кому бы корабль ни принадлежал, он пришел в Брандобу не с добрыми намерениями.

— Сделаю так, как ты говоришь.

— Сейчас я не могу рисковать и осматривать корабль лично. Сначала я должна сообщить императору Деномбо о захвате Орогастусом правителей и предупредить о том, что стране и его жизни угрожает страшная опасность. Я также сообщу ему о триреме, чтобы он сам с ней разобрался.

— Мы будем следить за загадочным кораблем, Провидица. Если матросы попытаются переправить на берег подозрительный груз или станут действовать как явные захватчики, я сразу же сообщу об этом тебе.

— Молись о том, чтобы Владыки Воздуха не покинули нас сегодня.

Кадия приказала талисману защитить ее и рыцарей от магического зрения Людей Звезды. Потом она сбежала по трапу на берег, где ее в нетерпении ждали четверо Почетных Кавалеров. Через несколько минут лазутчики в костюмах скрылись за складами.

— Сегодня будет непросто добраться до императора, — заметил кадоон. — Сначала он будет занят на церемонии в честь богини Матуты, затем должен лично руководить фейерверком. Рядом с дворцом соберется огромная толпа, иногда там возникают беспорядки. Стражники будут особенно осторожны. Впрочем, обычно толпа ведет себя мирно, особенно если ей нравится фейерверк, а император раздает после него щедрые подарки.

— Что это за подарки? — поинтересовался Ягун.

— Подарки на счастье, которые император раздает простолюдинам в честь фестиваля. Маленькие свертки бросают в толпу девушки, разъезжающие на специальных разукрашенных повозках. Большинство подарков представляют собой клочок бумаги с мудрым или шутливым изречением, в который завернута конфета или леденец, но в некоторых лежат серебряные или золотые монеты, кроме того, есть подарок с платиновой монетой, который достается самому удачливому.

Шум веселящейся толпы стал громче. К грохоту духовых оркестров присоединились ритмичные взрывы шума, издаваемого сотнями свистулек, в которые не уставали дуть проходившие импровизированным парадом по улицам люди. Кадоон Критч отвел глаза от буйства красок на берегу и посмотрел мрачно на стоявшую на якоре трирему.

— Сегодня ветер приносил запах дождя и большой беды, — сказал он и указал на воду за бортом. — Видишь, какого странного цвета вода? Она серая, как жидкая детская каша, я ее никогда такой не видел, даже не слышал о том, что она такой может быть. Я очень жалею, что согласился доставить вас в Брандобу, друг Ягун.

— Сделав так, ты помог моей госпоже спасти жизни многих людей.

— Жизни людей! — пробормотал Критч. — Как ты можешь служить госпоже, принадлежащей к расе угнетателей?

— В нашей стране Гиблой Топи, — пояснил Ягун, — многие аборигены стали близкими союзниками людей уже несколько сотен лет назад и завоевали уважение и даже любовь. В последнее время благодаря трем женщинам, которых называют Лепестками Животворящего Триллиума, одним из которых является моя госпожа, древняя вражда между людьми и аборигенами была почти забыта. Мы знаем, что в наших жилах течет одна и та же кровь, и стараемся стать братьями и сестрами, несмотря на различия во внешности.

— Саборнианцы думают по-другому, — сказал Критч, — как и кадооны. Почему ты так уверен, что твои убеждения соответствуют истине?

Ягун рассказал ему об истории Исчезнувших, о великой войне между Великими Волшебниками и Звездной Гильдией, которая привела к почти полному уничтожению мира, о том, как уцелевшие в войне жили до настоящего момента сто двадцать раз по сто лет. Когда Ягун закончил рассказ, кадоон Критч поразился услышанному и испытал некоторое мрачное удовлетворение, узнав, что мир непостижимым образом вышел из равновесия и это подтвердило его предположения. Потом оба аборигена стояли молча у леера, пока к ним с носа не подошел принц Толивар.

— Я плохо спал прошлой ночью, — сказал мальчик. — Можно я спущусь вниз? Не очень весело наблюдать за праздником издалека.

— Я пойду с тобой, — сказал Ягун.

Принц улыбнулся:

— В этом нет необходимости.

— Тем не менее, — настаивал старый охотник, — мы пойдем вместе.

Он подождал, пока мальчик начал спускаться по трапу, и последовал за ним.

Толивар помог Ягуну убрать одежду и мусор, оставшиеся после переодевания, затем забрался на одну из узких коек в носовом отсеке и притворился спящим.

Около часа ниссом сидел в крошечном камбузе лодки, затем тихо поднялся на палубу. Толивар надеялся, что именно так он и поступит.

Все иллюминаторы судна были не более двух ладоней в ширину, кормовой люк был задраен, так что ему оставалось только воспользоваться трапом. Толивар был уверен — Ягун или Критч будет охранять трап всю ночь, он также был уверен, что ни один из них не подозревает, что мальчик попытается сбежать. Аборигены думали, что Толивар все еще скорбит по Ралабуну и намерен сдержать обещание не пользоваться магией. Полагая, что Толивар не знал о пленении королевы Анитель, Ягун и Критч решили, что у него нет причин отправляться на ее поиски.

«И они ошибаются, — мрачно сказал принц сам себе, — причем в каждом случае».

Соскользнув с койки, он надел башмаки, потом водрузил на голову корону.

«Талисман, — отдал он мысленный приказ, — скажи, где Ягун спрятал Звездный Сундук?»

Он в центральным ящике на камбузе.

Затем Толивар приказал талисману сделать его невидимым. Он достал Сундук, положил в сумку, в которой лежал один из костюмов, и привязал длинный сверток к спине. Когда сумка и корона тоже стали невидимыми, он отдал короне следующий приказ:

«Скажи, как я могу погрузить Ягуна и Критча в заколдованный сон?»

Просто представь их в этом состоянии и отдай приказ.

«Заклинание… не причинит им вреда?»

Они со временем могут умереть от жажды и голода, если ты не пробудишь их или не изменишь заклинание.

«Могу я приказать им проснуться на рассвете?»

Конечно.

Принц Толивар закрыл глаза и представил аборигенов лежащими на палубе и постепенно теряющими сознание, потом он представил их просыпающимися на рассвете, отдал приказ и открыл глаза.

«Они спят?»

Да.

Облегченно вздохнув, мальчик поднялся по трапу на палубу. Аборигены лежали, свернувшись калачиком, по обе стороны от корзины с разноцветными яйцами. Толивар подтащил маленького Ягуна поближе к Критчу и накрыл их обоих брезентом, чтобы защитить от холода и возможного дождя. Он посмотрел задумчиво на корзину, достал из нее сетку с метательными снарядами, привязал к поясу и сделал невидимой.

«Талисман, скажи, где моя мать?»

Вопрос неуместен.

Принц почувствовал, как бешено забилось его сердце.

«Она скрыта силой злобной Звезды?»

Вопрос неуместен.

Но принц уже знал ответ. Ведь когда Орогастус хотел, чтобы он узнал, какой опасности подвергается его мать, принц видел ее абсолютно отчетливо.

— Я знаю, как ее найти, — сказал себе Толивар.

Он посмотрел на небо. Пелена высоких облаков окружила Три Луны призрачным ореолом, поднявшийся ветер свистел в такелаже, в разноголосицу со звуками далеких духовых оркестров. Он понятия не имел, сколько времени оставалось до полуночи, до его встречи с Орогастусом.

Толивар должен был задать талисману последний вопрос, от ответа на который зависела его последняя надежда.

«Орогастус сможет увидеть меня, даже если я буду невидимым?»

Да, так как ты еще не решительно отвергаешь его.

Принц так и думал.

Оставаясь невидимым, он сошел по трапу на набережную, не глядя на корабли в бухте. Один из них — огромная трирема — поднял якорь и медленно подходил к берегу.